Introduction. Squamous cell carcinoma (SCC) is the second most prevalent form of skin cancer, following basal cell carcinoma. The development of SCC on scarred tissue leads to a more aggressive form of the disease, characterized by a high metastatic potential. Surgical excision remains the primary treatment modality, with advanced reconstructive surgery techniques employed for defect repair. Materials and methods. We present the following clinical case. A 60-yearold female patient exhibited an extensive post-burn scar on her back, which was sustained at the age of fifteen. A clinical examination revealed an infiltrative-ulcerative tumor measuring 27x21 cm located on the right scapular region. The diagnosis was squamous cell carcinoma of the back, stage T3N2M0, clinical stage IVa, group II. Treatment involved tumor excision with the subsequent defect repair using a free split-thickness skin graft. The postoperative period was uneventful. Results and discussion. The free skin graft achieved over 95% uptake, successfully covering the wound surface. Prophylactic lymph node dissection demonstrated no impact on recurrence-free survival in the absence of regional metastases. Conclusion. SCC arising within burn scars tends to exhibit a more aggressive clinical behavior and is often diagnosed at advanced stages. To prevent malignant transformation of burn scars, we recommend meticulous wound care with protection against trauma and early skin grafting. Any alterations indicating a potential malignant transformation warrant excisional biopsy or radical excision. Patients require close monitoring post-treatment for the early detection of metastases.
","Введение. Плоскоклеточный рак кожи (ПКРК) — второй по распространенности рак кожи после базальноклеточного. Развитие ПРК на фоне рубцовых поражений приводит к появлению более агрессивной формы рака, характеризующейся большим метастатическим потенциалом. Основным методом лечения является хирургический с использованием современных возможностей реконструктивной хирургии для закрытия раневого дефекта. Материалы и методы. Клинический случай: у пациентки 60 лет в анамнезе обширный ожог кожи спины, полученный в возрасте 15 лет. При осмотре: на коже спины справа в лопаточной области определяется инфильтративно-язвенная опухоль размерами 27×21 см. Выставлен диагноз: плоскоклеточный рак кожи спины сT3N2M0 ст. IVa гр. II. Произведено иссечение опухоли кожи (пластика дефекта свободным расщепленным кожным лоскутом). Послеоперационный период протекал без осложнений. Результаты и обсуждение. Иссечение опухоли кожи с пластикой свободным кожным лоскутом позволило успешно закрыть раневую поверхность и добиться приживления лоскута более 95 %. Проведение профилактической лимфодиссекции при отсутствии регионарных метастазов не влияет на безрецидивную выживаемость. Заключение. ПКРК на фоне ожоговых рубцов протекает более агрессивно и чаще всего диагностируется на поздних стадиях заболевания. Чтобы предотвратить развитие рака на месте ожогового рубца, мы должны тщательно ухаживать за ожоговым рубцом, защищать его от травм, обеспечивать эпителизацию и раннюю трансплантацию кожи на обожженном участке, а в случае обнаружения изменений, указывающих на перерождение, следует провести эксцизионную биопсию или радикальное иссечение. После радикального лечения ПКРК пациент также должен находиться под тщательным наблюдением для раннего выявления метастазов.
"],"dc.abstract.en":["Introduction. Squamous cell carcinoma (SCC) is the second most prevalent form of skin cancer, following basal cell carcinoma. The development of SCC on scarred tissue leads to a more aggressive form of the disease, characterized by a high metastatic potential. Surgical excision remains the primary treatment modality, with advanced reconstructive surgery techniques employed for defect repair. Materials and methods. We present the following clinical case. A 60-yearold female patient exhibited an extensive post-burn scar on her back, which was sustained at the age of fifteen. A clinical examination revealed an infiltrative-ulcerative tumor measuring 27x21 cm located on the right scapular region. The diagnosis was squamous cell carcinoma of the back, stage T3N2M0, clinical stage IVa, group II. Treatment involved tumor excision with the subsequent defect repair using a free split-thickness skin graft. The postoperative period was uneventful. Results and discussion. The free skin graft achieved over 95% uptake, successfully covering the wound surface. Prophylactic lymph node dissection demonstrated no impact on recurrence-free survival in the absence of regional metastases. Conclusion. SCC arising within burn scars tends to exhibit a more aggressive clinical behavior and is often diagnosed at advanced stages. To prevent malignant transformation of burn scars, we recommend meticulous wound care with protection against trauma and early skin grafting. Any alterations indicating a potential malignant transformation warrant excisional biopsy or radical excision. Patients require close monitoring post-treatment for the early detection of metastases.
"],"subject":["squamous cell carcinoma","burns","hypertrophic scar","post-burn complications","lymph node dissection","skin graft","reconstructive surgery","плоскоклеточный рак кожи","ожоги","гипертрофический рубец","послеожоговые осложнения","лимфодиссекция","кожный лоскут","реконструктивная хирургия"],"subject_keyword":["squamous cell carcinoma","squamous cell carcinoma","burns","burns","hypertrophic scar","hypertrophic scar","post-burn complications","post-burn complications","lymph node dissection","lymph node dissection","skin graft","skin graft","reconstructive surgery","reconstructive surgery","плоскоклеточный рак кожи","плоскоклеточный рак кожи","ожоги","ожоги","гипертрофический рубец","гипертрофический рубец","послеожоговые осложнения","послеожоговые осложнения","лимфодиссекция","лимфодиссекция","кожный лоскут","кожный лоскут","реконструктивная хирургия","реконструктивная хирургия"],"subject_ac":["squamous cell carcinoma\n|||\nsquamous cell carcinoma","burns\n|||\nburns","hypertrophic scar\n|||\nhypertrophic scar","post-burn complications\n|||\npost-burn complications","lymph node dissection\n|||\nlymph node dissection","skin graft\n|||\nskin graft","reconstructive surgery\n|||\nreconstructive surgery","плоскоклеточный рак кожи\n|||\nплоскоклеточный рак кожи","ожоги\n|||\nожоги","гипертрофический рубец\n|||\nгипертрофический рубец","послеожоговые осложнения\n|||\nпослеожоговые осложнения","лимфодиссекция\n|||\nлимфодиссекция","кожный лоскут\n|||\nкожный лоскут","реконструктивная хирургия\n|||\nреконструктивная хирургия"],"subject_tax_0_filter":["squamous cell carcinoma\n|||\nsquamous cell carcinoma","burns\n|||\nburns","hypertrophic scar\n|||\nhypertrophic scar","post-burn complications\n|||\npost-burn complications","lymph node dissection\n|||\nlymph node dissection","skin graft\n|||\nskin graft","reconstructive surgery\n|||\nreconstructive surgery","плоскоклеточный рак кожи\n|||\nплоскоклеточный рак кожи","ожоги\n|||\nожоги","гипертрофический рубец\n|||\nгипертрофический рубец","послеожоговые осложнения\n|||\nпослеожоговые осложнения","лимфодиссекция\n|||\nлимфодиссекция","кожный лоскут\n|||\nкожный лоскут","реконструктивная хирургия\n|||\nреконструктивная хирургия"],"subject_filter":["squamous cell carcinoma\n|||\nsquamous cell carcinoma","burns\n|||\nburns","hypertrophic scar\n|||\nhypertrophic scar","post-burn complications\n|||\npost-burn complications","lymph node dissection\n|||\nlymph node dissection","skin graft\n|||\nskin graft","reconstructive surgery\n|||\nreconstructive surgery","плоскоклеточный рак кожи\n|||\nплоскоклеточный рак кожи","ожоги\n|||\nожоги","гипертрофический рубец\n|||\nгипертрофический рубец","послеожоговые осложнения\n|||\nпослеожоговые осложнения","лимфодиссекция\n|||\nлимфодиссекция","кожный лоскут\n|||\nкожный лоскут","реконструктивная хирургия\n|||\nреконструктивная хирургия"],"dc.subject_mlt":["squamous cell carcinoma","burns","hypertrophic scar","post-burn complications","lymph node dissection","skin graft","reconstructive surgery","плоскоклеточный рак кожи","ожоги","гипертрофический рубец","послеожоговые осложнения","лимфодиссекция","кожный лоскут","реконструктивная хирургия"],"dc.subject":["squamous cell carcinoma","burns","hypertrophic scar","post-burn complications","lymph node dissection","skin graft","reconstructive surgery","плоскоклеточный рак кожи","ожоги","гипертрофический рубец","послеожоговые осложнения","лимфодиссекция","кожный лоскут","реконструктивная хирургия"],"dc.subject.en":["squamous cell carcinoma","burns","hypertrophic scar","post-burn complications","lymph node dissection","skin graft","reconstructive surgery"],"title":["Advanced Squamous Cell Carcinoma Arising from an Extensive Post‑Burn Scar: Clinical Case","Распространенный плоскоклеточный рак кожи, возникший на фоне обширного послеожогового рубца (клинический случай)"],"title_keyword":["Advanced Squamous Cell Carcinoma Arising from an Extensive Post‑Burn Scar: Clinical Case","Распространенный плоскоклеточный рак кожи, возникший на фоне обширного послеожогового рубца (клинический случай)"],"title_ac":["advanced squamous cell carcinoma arising from an extensive post‑burn scar: clinical case\n|||\nAdvanced Squamous Cell Carcinoma Arising from an Extensive Post‑Burn Scar: Clinical Case","распространенный плоскоклеточный рак кожи, возникший на фоне обширного послеожогового рубца (клинический случай)\n|||\nРаспространенный плоскоклеточный рак кожи, возникший на фоне обширного послеожогового рубца (клинический случай)"],"dc.title_sort":"Advanced Squamous Cell Carcinoma Arising from an Extensive Post‑Burn Scar: Clinical Case","dc.title_hl":["Advanced Squamous Cell Carcinoma Arising from an Extensive Post‑Burn Scar: Clinical Case","Распространенный плоскоклеточный рак кожи, возникший на фоне обширного послеожогового рубца (клинический случай)"],"dc.title_mlt":["Advanced Squamous Cell Carcinoma Arising from an Extensive Post‑Burn Scar: Clinical Case","Распространенный плоскоклеточный рак кожи, возникший на фоне обширного послеожогового рубца (клинический случай)"],"dc.title":["Advanced Squamous Cell Carcinoma Arising from an Extensive Post‑Burn Scar: Clinical Case","Распространенный плоскоклеточный рак кожи, возникший на фоне обширного послеожогового рубца (клинический случай)"],"dc.title_stored":["Advanced Squamous Cell Carcinoma Arising from an Extensive Post‑Burn Scar: Clinical Case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Распространенный плоскоклеточный рак кожи, возникший на фоне обширного послеожогового рубца (клинический случай)\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Advanced Squamous Cell Carcinoma Arising from an Extensive Post‑Burn Scar: Clinical Case"],"dc.abstract.ru":["Введение. Плоскоклеточный рак кожи (ПКРК) — второй по распространенности рак кожи после базальноклеточного. Развитие ПРК на фоне рубцовых поражений приводит к появлению более агрессивной формы рака, характеризующейся большим метастатическим потенциалом. Основным методом лечения является хирургический с использованием современных возможностей реконструктивной хирургии для закрытия раневого дефекта. Материалы и методы. Клинический случай: у пациентки 60 лет в анамнезе обширный ожог кожи спины, полученный в возрасте 15 лет. При осмотре: на коже спины справа в лопаточной области определяется инфильтративно-язвенная опухоль размерами 27×21 см. Выставлен диагноз: плоскоклеточный рак кожи спины сT3N2M0 ст. IVa гр. II. Произведено иссечение опухоли кожи (пластика дефекта свободным расщепленным кожным лоскутом). Послеоперационный период протекал без осложнений. Результаты и обсуждение. Иссечение опухоли кожи с пластикой свободным кожным лоскутом позволило успешно закрыть раневую поверхность и добиться приживления лоскута более 95 %. Проведение профилактической лимфодиссекции при отсутствии регионарных метастазов не влияет на безрецидивную выживаемость. Заключение. ПКРК на фоне ожоговых рубцов протекает более агрессивно и чаще всего диагностируется на поздних стадиях заболевания. Чтобы предотвратить развитие рака на месте ожогового рубца, мы должны тщательно ухаживать за ожоговым рубцом, защищать его от травм, обеспечивать эпителизацию и раннюю трансплантацию кожи на обожженном участке, а в случае обнаружения изменений, указывающих на перерождение, следует провести эксцизионную биопсию или радикальное иссечение. После радикального лечения ПКРК пациент также должен находиться под тщательным наблюдением для раннего выявления метастазов.
"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nОдну из ведущих локализаций в структуре заболеваемости среди обоих полов занимает рак кожи (РК)\n(11,8 %). У мужчин он встречается несколько чаще, чем\nу женщин (соотношение 3:1) [1, 2]. Чаще всего поражается область головы и шеи (70 %), в 5–10 % рак развивается на коже конечностей и туловища [3]. Несмотря\nна достаточно простую диагностику рака кожи, в 1,5 %\nопухоль определяется уже на III и IV стадиях. В Республике Башкортостан за 2022 год выявлено 1302 новых\nслучая заболеваний (население 3,9 млн человек). Преимущественно это пациенты с I (82,3 %) и II (15,4 %) стадиями, на долю III и IV стадий приходится 2,2 и 0,4 %\nсоответственно.\nНаиболее значимыми факторами риска, приводящими\nк развитию РК, являются воздействие ультрафиолетовых лучей, пожилой возраст, светлая кожа (I–III типы\nкожи по Фитцпатрику) и иммуносупрессивное состояние организма [2]. Заболеваемость увеличивается\nс возрастом, при этом пик заболеваемости приходится\nна 60 лет.\nИммуносупрессивное состояние также является важным фактором возникновения РК; у пациентов, перенесших трансплантацию органов, риск развития РК\nвозрастает в 65–250 раз по сравнению с общей популяцией.\nТакже к развитию РК могут приводить токсические\nи термические повреждения кожи, приводящие к развитию рубцов. Аналогично к развитию рубцовой\nткани на коже приводят отморожения, ранения различной этиологии и операции. Плоскоклеточный рак\nкожи (ПКРК) — это злокачественная опухоль, которая\nразвивается из клеток эпидермиса. ПКРК обычно появляется на фоне предраковых поражений, таких как\nактинический кератоз, болезнь Боуэна или склерозирующий и атрофический лишай [4–6]. Кроме того, иногда\nон развивается из-за ожоговых рубцов (1–2 % случаев\nот всей группы пациентов с ожогами). При массивном\nповреждении кожных покровов на фоне ожога развиваются рубцовые контрактуры, которые являются местом хронического воспаления. Считается, что в рубцовых тканях снижается иммунная функция клеток,\nчто приводит к развитию РК.\nНет определенных данных, через какое время может\nразвиться РК на фоне рубца, в среднем манифестация\nзаболевания наступает через 10 лет [7]. Для описания\nрубцов в момент осмотра и в динамике может использоваться Ванкуверская шкала оценки рубцов (Vancouver\nScar Scale, 1990). Она включает в себя 4 параметра: васкуляризация, высота или толщина, эластичность и наличие пигментации рубца. Также используется оценочная шкала пациента и наблюдателя (Patient and observer\nscar assessment scale, POSAS), которая включает в себя\nне только внешние параметры рубца, но и жалобы пациента (дискомфорт, зуд, жжение в области рубца). Чем\nвыше балл в системе этих шкал, тем хуже состояние\nрубца [8].\nОтмечается, что ПКРК на фоне ожоговых рубцов имеет\nагрессивное течение с ранним появлением метастазов\nв регионарные лимфоузлы [7, 8]. Частота метастазирования данной формы рака составляет около 30 %.\nСреди всех случаев метастазирования 85 % составляют\nметастазы в регионарные лимфоузлы и 15 % — в висцеральные органы (легкие) и кости [3, 5]. Также стоит\nотметить, что наличие рубцовой контрактуры может\nмаскировать развитие ПКРК, что затрудняет раннюю\nдиагностику.\nУчитывая вышеуказанные факторы, выбор тактики\nлечения пациентов со злокачественными новообразованиями кожи, возникших на фоне ожоговых рубцов,\nможет представлять определенную проблему. Необходимо учитывать распространенность и локализацию\nпервичной опухоли, высокий риск наличия метастазов\nв регионарные лимфоузлы, возраст, риск повторного\nрецидива и возможные функциональные и косметические результаты после лечения.\nПоказатели смертности от ПКРК недостаточно тщательно документированы [9]. По данным онкологического реестра Норвегии, в 2000–2011 гг. 5-летняя общая\nвыживаемость при локализованном ПКРК составила\n88 % у женщин и 82 % у мужчин, при распространенном\nПКРК — 64 и 51 % соответственно [10].\nОсновным методом лечения на сегодняшний день остается хирургическое удаление. При этом отступ от видимых краев опухоли должен составлять не менее 2 см\n[11–13]. При локализации опухоли в сложной анатомической зоне или больших размерах опухоли подходит\nкомбинированный подход лечения. В этом случае проводится предоперационный дистанционный курс лучевой терапии для уменьшения размеров самой опухоли\nи инфильтрации вокруг нее. В дальнейшем это облегчает хирургический этап и приводит к лучшим функциональным результатам. В случае нерезектабельной\nопухоли и наличии противопоказаний к проведению\nлучевой терапии опцией лечения остается назначение\nсистемной терапии, такой как терапия моноклональными антителами, блокирующими взаимодействие\nмежду рецептором программируемой смерти (PD-1)\nи его лигандами (PD- L1 и PD-L2) (ниволумаб, пембролизумаб) [11].\nВ запущенных случаях, когда есть угроза здоровью\nпациента или распад опухоли, остается только опция\nхирургического лечения. В качестве примера представляем клиническое наблюдение успешно пролеченного местнораспространенного плоскоклеточного рака\nкожи спины с метастазами в регионарные лимфоузлы.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nВ феврале 2024 г. в Республиканский онкологический\nдиспансер г. Уфы обратилась пациентка 1964 г. р. с жалобами на незаживающее и постепенно увеличивающееся\nв течение 2 лет образование на коже спины. В январе\n2024 пациентка находилась на стационарном лечении\nв хирургическом отделении ЦРБ по месту жительства\nпо поводу кровотечения из опухоли кожи спины, где\nпроводилась консервативная терапия и перевязки.\nВ анамнезе: обширный ожог кожи спины, полученный\nв возрасте 15 лет. При осмотре: на коже спины справа в лопаточной и поясничной областях определяется\nинфильтративно-язвенная опухоль с экзофитным ростом размерами 27×21 см (рис. 1). Вокруг опухоли визуально определяется зона старых ожоговых рубцов.\nВыполнена морфологическая верификация диагноза\nпутем инцизионной биопсии опухоли краевого участка\nновообразования. Гистологическое заключение: высокодифференцированная плоскоклеточная карцинома\nкожи. В правой подмышечной области пальпируются увеличенные лимфоузлы до 3 см в диаметре. Под\nконтролем УЗИ выполнена тонкоигольная пункция\nправого подмышечного лимфоузла, цитологическое заключение: метастаз плоскоклеточного рака. По данным\nкомпьютерной томографии органов грудной клетки,\nбрюшной полости, а также УЗИ периферических лимфоузлов других метастазов не обнаружено. Таким образом, выставлен диагноз: плоскоклеточный рак кожи\nспины сT3N2M0 ст. IVa гр. II.\nПроведен онкологический консилиум в составе хирурга, химиотерапевта и радиолога. Первоначально\nобсуждалось применение комбинированного способа\nлечения: предоперационной лучевой терапии с последующим хирургическим лечением.\nНо, учитывая наличие множественных регионарных\nметастазов и частичный распад опухоли, угрозу повторного кровотечения, методом выбора остается\nтолько хирургическое лечение.\n28.03.2024 произведено широкое иссечение опухоли\nкожи спины с минимальным отступом от краев опухоли 2 см, с реконструктивно-пластическим компонентом\n(пластика дефекта свободным расщепленным кожным лоскутом). Размеры дефекта составили 32×26 см.\nДля закрытия дефекта на коже правого бедра по наружной поверхности с помощью дискового дерматома были\nмобилизованы 3 кожных лоскута, перфорированы\nи уложены на дно дефекта. Лоскуты фиксированы степлером. Вторым этапом пациентка уложена на левый\nбок, выполнена подмышечная лимфодиссекция справа.\nГистологическое заключение операционного материала: высокодифференцированная плоскоклеточная\nкарцинома кожи. Лимфоваскулярная инвазия определяется. Венозная инвазия достоверно не определяется. Периневральная инвазия не определяется. Линии\nрезекции свободны от опухолевого роста. Метастазы\nплоскоклеточного рака в 3 лимфоузла из 12 исследованных.\nПослеоперационный период протекал без осложнений.\nФиксирующие скобы сняты на 20 сутки. Приживление\nлоскута составило более 95 % (рис. 2).\nОдним из противопоказаний к проведению адъювантной лучевой терапии является локализация опухоли\nв области послеожогового рубца [11, 14]. Учитывая\nнеблагоприятные прогностические факторы (наличие\nлимфоваскулярной инвазии, размеры опухоли, наличие метастазов в регионарных лимфоузлах), пациентке\nназначена терапия ингибиторами PD-1 (пембролизумаб, 2 мг/кг массы 1 раз в 21 день) [11, 12]. В данный\nмомент пациентка продолжает лечение, по данным визуального осмотра и инструментальных обследований\nрецидива заболевания не наблюдаетсяРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\nВ представленном клиническом случае ПКРК развился через 40 лет после полученной ожоговой травмы.\nНа момент постановки диагноза у пациентки обнаружены регионарные метастазы, что говорит об агрессивном характере опухоли. Проведенное оперативное\nвмешательство с пластикой свободным кожным лоскутом позволило радикально удалить опухоль, и удалось\nдостигнуть приживления лоскута свыше 95 %.\nИз-за агрессивного развития ПКРК на фоне рубцов\nи диагностики на поздних стадиях заболевания данная\nгруппа пациентов требует индивидуального подхода.\nВсе рубцовые изменения кожи нуждаются в динамическом наблюдении у дерматологов или онкологов. Необходимо учитывать не только внешние параметры рубцового поражения, но и жалобы и наличие возможных\nсимптомов у пациентов.\nМанифестация заболевания может проявиться через разное время после ожога, по данным мировой литературы\nПКРК чаще всего развивается в промежуток 53–57 лет\n[14]. Среднее время развития ПКРК после получения\nожога составляет 20–40 лет [15]. Также стоит отметить\nанатомическую локализацию стандартного ПКРК: чаще\nвсего он развивается в области головы и шеи (70%),\nв то время как ПКРК в ожоговых рубцах чаще появляется\nв области нижних конечностей, где хуже кровоснабжение\nи выше риск получения ожога [6, 16, 17]. В исследовании\nUlker Gül и др. [18] у 20 из 36 пациентов ПКРК на фоне\nожогового рубца развился на нижних конечностях\n(55,5%), в области головы и шеи у 8 пациентов (22,2%).\nНа сегодняшний день лучшей методикой выбора является хирургическое лечение. Широкое иссечение с отступом в 2 см и исследованием краев резекции остается общепринятым стандартом. Несмотря на высокий\nриск регионарного метастазирования, большинство\nавторов сходятся во мнении, что выполнять лимфодиссекцию необходимо только при подтвержденных\nметастазах в лимфоузлы [17, 19, 20]. Выполнение профилактической лимфодиссекции не приводит к достоверному увеличению общей выживаемости. Показаниями к ампутации может быть поражение опухолью\nсуставов, костей или обширная инфильтрация мягких\nтканей. Использование предоперационной лучевой\nтерапии с целью уменьшения размеров опухоли является утвержденной опцией в клинических рекомендациях, что в некоторых случаях может позволить\nобойтись без ампутации или облегчить проведение\nхирургического этапа за счет уменьшения размеров\nдефекта. С развитием реконструктивно-пластических\nметодик достижение хирургической радикальности\nи хороших функциональных результатов становится\nзначительно проще. В представленном клиническом\nслучае расположение и размеры опухоли, наличие\nмножественных метастазов в подмышечные лимфоузлы и угроза кровотечения ограничивали нас в выборе методик, поэтому хирургический метод оказался\nпредпочтительнее. Использование пластики свободными расщепленными кожными лоскутами позволило добиться хорошего эффекта в виде приживления\nлоскутов более 95 %.ЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПациенты с рубцовыми поражениями кожи, сопровождающимися дискомфортом, болевыми ощущениями,\nзудом, должны находиться под пристальным наблюдением дерматологов. При наличии эрозий или язв\nв области рубца необходима консультация онколога.\nВ некоторых случаях диагностика может быть затруднена и может потребоваться несколько биопсий для\nверификации диагноза (особенно эксцизионная биопсия).\nПо данным мировой литературы, наличие рубцовых\nизменений кожи различной этиологии может приводить к развитию РК. Чаще всего развивается плосклеточная форма рака кожи, которая может протекать\nзаметно агрессивнее. Для лечения распространенного\nрака кожи необходимо применять комбинированные\nметодики лечения, даже на ранних стадиях заболевания, в связи с его агрессивным течением.\nЧтобы предотвратить развитие рака на месте ожогового рубца, мы должны тщательно ухаживать за ожоговым рубцом, защищать его от травм, обеспечивать\nэпителизацию и раннюю трансплантацию кожи на обожженном участке, а в случае обнаружения изменений,\nуказывающих на злокачественную трансформацию,\nследует провести радикальное иссечение. После радикального лечения ПКРК пациент также должен находиться под тщательным наблюдением для раннего выявления метастазов."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nОдну из ведущих локализаций в структуре заболеваемости среди обоих полов занимает рак кожи (РК)\n(11,8 %). У мужчин он встречается несколько чаще, чем\nу женщин (соотношение 3:1) [1, 2]. Чаще всего поражается область головы и шеи (70 %), в 5–10 % рак развивается на коже конечностей и туловища [3]. Несмотря\nна достаточно простую диагностику рака кожи, в 1,5 %\nопухоль определяется уже на III и IV стадиях. В Республике Башкортостан за 2022 год выявлено 1302 новых\nслучая заболеваний (население 3,9 млн человек). Преимущественно это пациенты с I (82,3 %) и II (15,4 %) стадиями, на долю III и IV стадий приходится 2,2 и 0,4 %\nсоответственно.\nНаиболее значимыми факторами риска, приводящими\nк развитию РК, являются воздействие ультрафиолетовых лучей, пожилой возраст, светлая кожа (I–III типы\nкожи по Фитцпатрику) и иммуносупрессивное состояние организма [2]. Заболеваемость увеличивается\nс возрастом, при этом пик заболеваемости приходится\nна 60 лет.\nИммуносупрессивное состояние также является важным фактором возникновения РК; у пациентов, перенесших трансплантацию органов, риск развития РК\nвозрастает в 65–250 раз по сравнению с общей популяцией.\nТакже к развитию РК могут приводить токсические\nи термические повреждения кожи, приводящие к развитию рубцов. Аналогично к развитию рубцовой\nткани на коже приводят отморожения, ранения различной этиологии и операции. Плоскоклеточный рак\nкожи (ПКРК) — это злокачественная опухоль, которая\nразвивается из клеток эпидермиса. ПКРК обычно появляется на фоне предраковых поражений, таких как\nактинический кератоз, болезнь Боуэна или склерозирующий и атрофический лишай [4–6]. Кроме того, иногда\nон развивается из-за ожоговых рубцов (1–2 % случаев\nот всей группы пациентов с ожогами). При массивном\nповреждении кожных покровов на фоне ожога развиваются рубцовые контрактуры, которые являются местом хронического воспаления. Считается, что в рубцовых тканях снижается иммунная функция клеток,\nчто приводит к развитию РК.\nНет определенных данных, через какое время может\nразвиться РК на фоне рубца, в среднем манифестация\nзаболевания наступает через 10 лет [7]. Для описания\nрубцов в момент осмотра и в динамике может использоваться Ванкуверская шкала оценки рубцов (Vancouver\nScar Scale, 1990). Она включает в себя 4 параметра: васкуляризация, высота или толщина, эластичность и наличие пигментации рубца. Также используется оценочная шкала пациента и наблюдателя (Patient and observer\nscar assessment scale, POSAS), которая включает в себя\nне только внешние параметры рубца, но и жалобы пациента (дискомфорт, зуд, жжение в области рубца). Чем\nвыше балл в системе этих шкал, тем хуже состояние\nрубца [8].\nОтмечается, что ПКРК на фоне ожоговых рубцов имеет\nагрессивное течение с ранним появлением метастазов\nв регионарные лимфоузлы [7, 8]. Частота метастазирования данной формы рака составляет около 30 %.\nСреди всех случаев метастазирования 85 % составляют\nметастазы в регионарные лимфоузлы и 15 % — в висцеральные органы (легкие) и кости [3, 5]. Также стоит\nотметить, что наличие рубцовой контрактуры может\nмаскировать развитие ПКРК, что затрудняет раннюю\nдиагностику.\nУчитывая вышеуказанные факторы, выбор тактики\nлечения пациентов со злокачественными новообразованиями кожи, возникших на фоне ожоговых рубцов,\nможет представлять определенную проблему. Необходимо учитывать распространенность и локализацию\nпервичной опухоли, высокий риск наличия метастазов\nв регионарные лимфоузлы, возраст, риск повторного\nрецидива и возможные функциональные и косметические результаты после лечения.\nПоказатели смертности от ПКРК недостаточно тщательно документированы [9]. По данным онкологического реестра Норвегии, в 2000–2011 гг. 5-летняя общая\nвыживаемость при локализованном ПКРК составила\n88 % у женщин и 82 % у мужчин, при распространенном\nПКРК — 64 и 51 % соответственно [10].\nОсновным методом лечения на сегодняшний день остается хирургическое удаление. При этом отступ от видимых краев опухоли должен составлять не менее 2 см\n[11–13]. При локализации опухоли в сложной анатомической зоне или больших размерах опухоли подходит\nкомбинированный подход лечения. В этом случае проводится предоперационный дистанционный курс лучевой терапии для уменьшения размеров самой опухоли\nи инфильтрации вокруг нее. В дальнейшем это облегчает хирургический этап и приводит к лучшим функциональным результатам. В случае нерезектабельной\nопухоли и наличии противопоказаний к проведению\nлучевой терапии опцией лечения остается назначение\nсистемной терапии, такой как терапия моноклональными антителами, блокирующими взаимодействие\nмежду рецептором программируемой смерти (PD-1)\nи его лигандами (PD- L1 и PD-L2) (ниволумаб, пембролизумаб) [11].\nВ запущенных случаях, когда есть угроза здоровью\nпациента или распад опухоли, остается только опция\nхирургического лечения. В качестве примера представляем клиническое наблюдение успешно пролеченного местнораспространенного плоскоклеточного рака\nкожи спины с метастазами в регионарные лимфоузлы.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nВ феврале 2024 г. в Республиканский онкологический\nдиспансер г. Уфы обратилась пациентка 1964 г. р. с жалобами на незаживающее и постепенно увеличивающееся\nв течение 2 лет образование на коже спины. В январе\n2024 пациентка находилась на стационарном лечении\nв хирургическом отделении ЦРБ по месту жительства\nпо поводу кровотечения из опухоли кожи спины, где\nпроводилась консервативная терапия и перевязки.\nВ анамнезе: обширный ожог кожи спины, полученный\nв возрасте 15 лет. При осмотре: на коже спины справа в лопаточной и поясничной областях определяется\nинфильтративно-язвенная опухоль с экзофитным ростом размерами 27×21 см (рис. 1). Вокруг опухоли визуально определяется зона старых ожоговых рубцов.\nВыполнена морфологическая верификация диагноза\nпутем инцизионной биопсии опухоли краевого участка\nновообразования. Гистологическое заключение: высокодифференцированная плоскоклеточная карцинома\nкожи. В правой подмышечной области пальпируются увеличенные лимфоузлы до 3 см в диаметре. Под\nконтролем УЗИ выполнена тонкоигольная пункция\nправого подмышечного лимфоузла, цитологическое заключение: метастаз плоскоклеточного рака. По данным\nкомпьютерной томографии органов грудной клетки,\nбрюшной полости, а также УЗИ периферических лимфоузлов других метастазов не обнаружено. Таким образом, выставлен диагноз: плоскоклеточный рак кожи\nспины сT3N2M0 ст. IVa гр. II.\nПроведен онкологический консилиум в составе хирурга, химиотерапевта и радиолога. Первоначально\nобсуждалось применение комбинированного способа\nлечения: предоперационной лучевой терапии с последующим хирургическим лечением.\nНо, учитывая наличие множественных регионарных\nметастазов и частичный распад опухоли, угрозу повторного кровотечения, методом выбора остается\nтолько хирургическое лечение.\n28.03.2024 произведено широкое иссечение опухоли\nкожи спины с минимальным отступом от краев опухоли 2 см, с реконструктивно-пластическим компонентом\n(пластика дефекта свободным расщепленным кожным лоскутом). Размеры дефекта составили 32×26 см.\nДля закрытия дефекта на коже правого бедра по наружной поверхности с помощью дискового дерматома были\nмобилизованы 3 кожных лоскута, перфорированы\nи уложены на дно дефекта. Лоскуты фиксированы степлером. Вторым этапом пациентка уложена на левый\nбок, выполнена подмышечная лимфодиссекция справа.\nГистологическое заключение операционного материала: высокодифференцированная плоскоклеточная\nкарцинома кожи. Лимфоваскулярная инвазия определяется. Венозная инвазия достоверно не определяется. Периневральная инвазия не определяется. Линии\nрезекции свободны от опухолевого роста. Метастазы\nплоскоклеточного рака в 3 лимфоузла из 12 исследованных.\nПослеоперационный период протекал без осложнений.\nФиксирующие скобы сняты на 20 сутки. Приживление\nлоскута составило более 95 % (рис. 2).\nОдним из противопоказаний к проведению адъювантной лучевой терапии является локализация опухоли\nв области послеожогового рубца [11, 14]. Учитывая\nнеблагоприятные прогностические факторы (наличие\nлимфоваскулярной инвазии, размеры опухоли, наличие метастазов в регионарных лимфоузлах), пациентке\nназначена терапия ингибиторами PD-1 (пембролизумаб, 2 мг/кг массы 1 раз в 21 день) [11, 12]. В данный\nмомент пациентка продолжает лечение, по данным визуального осмотра и инструментальных обследований\nрецидива заболевания не наблюдаетсяРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\nВ представленном клиническом случае ПКРК развился через 40 лет после полученной ожоговой травмы.\nНа момент постановки диагноза у пациентки обнаружены регионарные метастазы, что говорит об агрессивном характере опухоли. Проведенное оперативное\nвмешательство с пластикой свободным кожным лоскутом позволило радикально удалить опухоль, и удалось\nдостигнуть приживления лоскута свыше 95 %.\nИз-за агрессивного развития ПКРК на фоне рубцов\nи диагностики на поздних стадиях заболевания данная\nгруппа пациентов требует индивидуального подхода.\nВсе рубцовые изменения кожи нуждаются в динамическом наблюдении у дерматологов или онкологов. Необходимо учитывать не только внешние параметры рубцового поражения, но и жалобы и наличие возможных\nсимптомов у пациентов.\nМанифестация заболевания может проявиться через разное время после ожога, по данным мировой литературы\nПКРК чаще всего развивается в промежуток 53–57 лет\n[14]. Среднее время развития ПКРК после получения\nожога составляет 20–40 лет [15]. Также стоит отметить\nанатомическую локализацию стандартного ПКРК: чаще\nвсего он развивается в области головы и шеи (70%),\nв то время как ПКРК в ожоговых рубцах чаще появляется\nв области нижних конечностей, где хуже кровоснабжение\nи выше риск получения ожога [6, 16, 17]. В исследовании\nUlker Gül и др. [18] у 20 из 36 пациентов ПКРК на фоне\nожогового рубца развился на нижних конечностях\n(55,5%), в области головы и шеи у 8 пациентов (22,2%).\nНа сегодняшний день лучшей методикой выбора является хирургическое лечение. Широкое иссечение с отступом в 2 см и исследованием краев резекции остается общепринятым стандартом. Несмотря на высокий\nриск регионарного метастазирования, большинство\nавторов сходятся во мнении, что выполнять лимфодиссекцию необходимо только при подтвержденных\nметастазах в лимфоузлы [17, 19, 20]. Выполнение профилактической лимфодиссекции не приводит к достоверному увеличению общей выживаемости. Показаниями к ампутации может быть поражение опухолью\nсуставов, костей или обширная инфильтрация мягких\nтканей. Использование предоперационной лучевой\nтерапии с целью уменьшения размеров опухоли является утвержденной опцией в клинических рекомендациях, что в некоторых случаях может позволить\nобойтись без ампутации или облегчить проведение\nхирургического этапа за счет уменьшения размеров\nдефекта. С развитием реконструктивно-пластических\nметодик достижение хирургической радикальности\nи хороших функциональных результатов становится\nзначительно проще. В представленном клиническом\nслучае расположение и размеры опухоли, наличие\nмножественных метастазов в подмышечные лимфоузлы и угроза кровотечения ограничивали нас в выборе методик, поэтому хирургический метод оказался\nпредпочтительнее. Использование пластики свободными расщепленными кожными лоскутами позволило добиться хорошего эффекта в виде приживления\nлоскутов более 95 %.ЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПациенты с рубцовыми поражениями кожи, сопровождающимися дискомфортом, болевыми ощущениями,\nзудом, должны находиться под пристальным наблюдением дерматологов. При наличии эрозий или язв\nв области рубца необходима консультация онколога.\nВ некоторых случаях диагностика может быть затруднена и может потребоваться несколько биопсий для\nверификации диагноза (особенно эксцизионная биопсия).\nПо данным мировой литературы, наличие рубцовых\nизменений кожи различной этиологии может приводить к развитию РК. Чаще всего развивается плосклеточная форма рака кожи, которая может протекать\nзаметно агрессивнее. Для лечения распространенного\nрака кожи необходимо применять комбинированные\nметодики лечения, даже на ранних стадиях заболевания, в связи с его агрессивным течением.\nЧтобы предотвратить развитие рака на месте ожогового рубца, мы должны тщательно ухаживать за ожоговым рубцом, защищать его от травм, обеспечивать\nэпителизацию и раннюю трансплантацию кожи на обожженном участке, а в случае обнаружения изменений,\nуказывающих на злокачественную трансформацию,\nследует провести радикальное иссечение. После радикального лечения ПКРК пациент также должен находиться под тщательным наблюдением для раннего выявления метастазов."],"dc.subject.ru":["плоскоклеточный рак кожи","ожоги","гипертрофический рубец","послеожоговые осложнения","лимфодиссекция","кожный лоскут","реконструктивная хирургия"],"dc.title.ru":["Распространенный плоскоклеточный рак кожи, возникший на фоне обширного послеожогового рубца (клинический случай)"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["90-96"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["М. М. Замилов","M. M. Zamilov","К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Р. И. Латыпов","R. I. Latypov","Д. Р. Ахмеров","D. R. Akhmerov","Р. И. Гиматдинов","R. I. Gimatdinov","Ш. И. Мусин","S. I. Musin","Г. И. Замилова","G. I. Zamilova","Р. Т. Аюпов","R. T. Ayupov"],"author_keyword":["М. М. Замилов","M. M. Zamilov","К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Р. И. Латыпов","R. I. Latypov","Д. Р. Ахмеров","D. R. Akhmerov","Р. И. Гиматдинов","R. I. Gimatdinov","Ш. И. Мусин","S. I. Musin","Г. И. Замилова","G. I. Zamilova","Р. Т. Аюпов","R. T. Ayupov"],"author_ac":["м. м. замилов\n|||\nМ. М. Замилов","m. m. zamilov\n|||\nM. M. Zamilov","к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","р. и. латыпов\n|||\nР. И. Латыпов","r. i. latypov\n|||\nR. I. Latypov","д. р. ахмеров\n|||\nД. Р. Ахмеров","d. r. akhmerov\n|||\nD. R. Akhmerov","р. и. гиматдинов\n|||\nР. И. Гиматдинов","r. i. gimatdinov\n|||\nR. I. Gimatdinov","ш. и. мусин\n|||\nШ. И. Мусин","s. i. musin\n|||\nS. I. Musin","г. и. замилова\n|||\nГ. И. Замилова","g. i. zamilova\n|||\nG. I. Zamilova","р. т. аюпов\n|||\nР. Т. Аюпов","r. t. ayupov\n|||\nR. T. Ayupov"],"author_filter":["м. м. замилов\n|||\nМ. М. Замилов","m. m. zamilov\n|||\nM. M. Zamilov","к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","р. и. латыпов\n|||\nР. И. Латыпов","r. i. latypov\n|||\nR. I. Latypov","д. р. ахмеров\n|||\nД. Р. Ахмеров","d. r. akhmerov\n|||\nD. R. Akhmerov","р. и. гиматдинов\n|||\nР. И. Гиматдинов","r. i. gimatdinov\n|||\nR. I. Gimatdinov","ш. и. мусин\n|||\nШ. И. Мусин","s. i. musin\n|||\nS. I. Musin","г. и. замилова\n|||\nГ. И. Замилова","g. i. zamilova\n|||\nG. I. Zamilova","р. т. аюпов\n|||\nР. Т. Аюпов","r. t. ayupov\n|||\nR. T. Ayupov"],"dc.author.name":["М. М. Замилов","M. M. Zamilov","К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Р. И. Латыпов","R. I. Latypov","Д. Р. Ахмеров","D. R. Akhmerov","Р. И. Гиматдинов","R. I. Gimatdinov","Ш. И. Мусин","S. I. Musin","Г. И. Замилова","G. I. Zamilova","Р. Т. Аюпов","R. T. Ayupov"],"dc.author.name.ru":["М. М. Замилов","К. В. Меньшиков","Р. И. Латыпов","Д. Р. Ахмеров","Р. И. Гиматдинов","Ш. И. Мусин","Г. И. Замилова","Р. Т. Аюпов"],"dc.author.affiliation":["Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncology Dispensary","Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University","Республиканский ожоговый центр","Republican Burn Center","Республиканский ожоговый центр","Republican Burn Center","Республиканский ожоговый центр","Republican Burn Center","Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.affiliation.ru":["Республиканский клинический онкологический диспансер","Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","Республиканский ожоговый центр","Республиканский ожоговый центр","Республиканский ожоговый центр","Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет","Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.full":["М. М. Замилов | Республиканский клинический онкологический диспансер","M. M. Zamilov | Republican Clinical Oncology Dispensary","К. В. Меньшиков | Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","K. V. Menshikov | Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University","Р. И. Латыпов | Республиканский ожоговый центр","R. I. Latypov | Republican Burn Center","Д. Р. Ахмеров | Республиканский ожоговый центр","D. R. Akhmerov | Republican Burn Center","Р. И. Гиматдинов | Республиканский ожоговый центр","R. I. Gimatdinov | Republican Burn Center","Ш. И. Мусин | Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","S. I. Musin | Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University","Г. И. Замилова | Башкирский государственный медицинский университет","G. I. Zamilova | Bashkir State Medical University","Р. Т. Аюпов | Республиканский клинический онкологический диспансер","R. T. Ayupov | Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.ru":["М. М. Замилов | Республиканский клинический онкологический диспансер","К. В. Меньшиков | Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","Р. И. Латыпов | Республиканский ожоговый центр","Д. Р. Ахмеров | Республиканский ожоговый центр","Р. И. Гиматдинов | Республиканский ожоговый центр","Ш. И. Мусин | Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","Г. И. Замилова | Башкирский государственный медицинский университет","Р. Т. Аюпов | Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.name.en":["M. M. Zamilov","K. V. Menshikov","R. I. Latypov","D. R. Akhmerov","R. I. Gimatdinov","S. I. Musin","G. I. Zamilova","R. T. Ayupov"],"dc.author.affiliation.en":["Republican Clinical Oncology Dispensary","Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University","Republican Burn Center","Republican Burn Center","Republican Burn Center","Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University","Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.en":["M. M. Zamilov | Republican Clinical Oncology Dispensary","K. V. Menshikov | Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University","R. I. Latypov | Republican Burn Center","D. R. Akhmerov | Republican Burn Center","R. I. Gimatdinov | Republican Burn Center","S. I. Musin | Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University","G. I. Zamilova | Bashkir State Medical University","R. T. Ayupov | Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-0918-3993\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u041c. \\u0417\\u0430\\u043c\\u0438\\u043b\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-0918-3993\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"M. M. Zamilov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440 ; \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041a. \\u0412. \\u041c\\u0435\\u043d\\u044c\\u0448\\u0438\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"K. V. Menshikov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0008-8100-6792\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u0436\\u043e\\u0433\\u043e\\u0432\\u044b\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0418. \\u041b\\u0430\\u0442\\u044b\\u043f\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0008-8100-6792\", \"affiliation\": \"Republican Burn Center\", \"full_name\": \"R. I. Latypov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-2302-3745\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u0436\\u043e\\u0433\\u043e\\u0432\\u044b\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0414. \\u0420. \\u0410\\u0445\\u043c\\u0435\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-2302-3745\", \"affiliation\": \"Republican Burn Center\", \"full_name\": \"D. R. Akhmerov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0009-4246-6371\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u0436\\u043e\\u0433\\u043e\\u0432\\u044b\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0418. \\u0413\\u0438\\u043c\\u0430\\u0442\\u0434\\u0438\\u043d\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0009-4246-6371\", \"affiliation\": \"Republican Burn Center\", \"full_name\": \"R. I. Gimatdinov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-1185-977X\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440 ; \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0428. \\u0418. \\u041c\\u0443\\u0441\\u0438\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-1185-977X\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary ; Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"S. I. Musin\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0005-1017-2564\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0413. \\u0418. \\u0417\\u0430\\u043c\\u0438\\u043b\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0005-1017-2564\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"G. I. Zamilova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-6769-7194\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0422. \\u0410\\u044e\\u043f\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-6769-7194\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"R. T. Ayupov\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1091"],"dc.citation":["Каприн А.Д., Старинский В.В., Петрова Г.В. (ред.). Состояние онкологической помощи населению России в 2021 году. М.: ФГБУ «МНИОИ им. П.А. Герцена» Минздрава России; 2022.","Waldman A., Schmults C. Cutaneous squamous cell carcinoma. Hematol Oncol Clin North Am. 2019:33(1);1–12. DOI: 10.1016/j.hoc.2018.08.001","Киреева Т.А., Гуменецкая Ю.В., Кудрявцев Д.В., Стародубцев А.Л., Курильчик А.А., Куприянова Е.И. Клинический случай лечения пациента с местнораспространенным плоскоклеточным раком кожи, возникшим на фоне обширного послеожогового рубца. Cаркомы костей, мягких тканей и опухоли кожи. 2019;11(1):51–5.","Федоркевич И.В., Нестерович Т.Н., Ганусевич О.Н., Иванов С.А., Ачинович С.Л., Лось Д.М. Лечение рака кожи на фоне послеожоговых рубцов (клинический случай). Сибирский онкологический журнал. 2022;21(2):160–6. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-2-160-166","Matsui Y., Makino T., Takemoto K., Kagoyama K., Shimizu T. Coexistence of basal cell carcinoma and squamous cell carcinoma in a single burn scar region. Burns Open. 2020;4:64–6. DOI: 10.1016/j.burnso.2020.03.001","Игнатова А.В. Актуальные проблемы лечения местнораспространенного и метастатического плоскоклеточного рака кожи. Современная онкология. 2021;23(1):94–8. DOI: 10.26442/18151434.2021.1.200694","Abdi M.A., Yan M., Hanna T.P. Systematic review of modern case series of squamous cell cancer arising in a chronic ulcer (Marjolin’s ulcer) of the skin. JCO Glob Oncol. 2020;6:809–18. DOI: 10.1200/GO.20.00094","Зикиряходжаев Д.З., Сайфутдинова М.Б., Орифов Б.М. Особенности рака кожи, развившегося в области рубцовых изменений: обзор литературы. Саркомы костей, мягких тканей и опухоли кожи 2022;14(1):25–32. DOI: 10.17650/2782-3687-2022-14-1-25-32","Green A.C., Olsen C.M. Cutaneous squamous cell carcinoma: an epidemiological review. Br J Dermatol. 2017;177(2):373–81. DOI: 10.1111/bjd.15324","Robsahm T.E., Helsing P., Veierod M.B. Cutaneous squamous cell carcinoma in Norway 19632011: increasing incidence and stable mortality. Cancer Med. 2015;4(3):472–80. DOI: 10.1002/cam4.404","Поляков А.П., Геворков А.Р., Степанова А.А. Современная стратегия диагностики и лечения плоскоклеточного рака кожи. Опухоли головы и шеи. 2021;11(1):51–72. DOI: 10.17650/2222-1468-2021-11-1-51-72","Утяшев И.А., Орлова К.В., Зиновьев Г.В., Трофимова О.П., Петенко Н.Н., Назарова В.В. и др. Практические рекомендации по лекарственному лечению злокачественных дрнемеланоцитарных опухолей кожи (базальноклеточного рака кожи, плоскоклеточного рака кожи, карциномы Меркеля). Практические рекомендации RUSSCO. 2022;12:672–96. DOI: 10.18027/2224-5057-2022-12-3s2-672-696","Brougham N.D., Dennett E.R., Came ron R., Tan S.T. The incidence of meta-stasis from cutaneous squamous cell carcinoma and the impact of its risk factors. J Surg Oncol. 2012;106:811e5. DOI: 10.1002/jso.23155","Huang C.Y., Feng C.H., Hsiao Y.C., Chuang S.S., Yang J.Y. Burn scar carcinoma. J Dermatolog Treat. 2010;21(6):350–6. DOI: 10.3109/09546630903386580","Sisti A., Pica Alfieri E., Cuomo R., Grimaldi L., Brandi C., Nisi G. Marjolin’s ulcer arising in a burn scar. J Burn Care Res. 2018;39(4):636–9. DOI: 10.1097/BCR.0000000000000619","Mousa A.K., Elshenawy A.A., Maklad S.M., Bebars S.M.M., Burezq H.A., Sayed S.E. Post-burn scar malignancy: 5-year management review and experience. Int Wound J. 2022;19(4):895–909. DOI: 10.1111/iwj.13690","Ozek C., Celik N., Bilkay U., Akalin T., Erdem O., Cagdas A. Marjolin’s ulcer of the scalp: report of 5 cases and review of the literature. J Burn Care Rehabil. 2001;22(1):65–9. DOI: 10.1097/00004630-200101000-00013","Gül U., Kiliç A. Squamous cell carcinoma developing on burn scar. Ann Plast Surg. 2006;56(4):406–8. DOI: 10.1097/01.sap.0000200734.74303.d5","Sabin S.R., Goldstein G., Rosenthal H.G., Haynes K.K. Aggressive squamous cell carcinoma originating as a Marjolin’s ulcer. Dermatol Surg. 2004;30(2 Pt 1):229–30. DOI: 10.1111/j.1524-4725.2004.30072.x","Work Group, Invited Reviewers, Kim J.Y.S., Kozlow J.H., Mittal B., Moyer J., Olenecki T., Rodgers P. Guidelines of care for the management of cutaneous squamous cell carcinoma. J Am Acad Dermatol. 2018;78(3):560–78. DOI: 10.1016/j.jaad.2017.10.007","Каприн А.Д., Старинский В.В., Петрова Г.В. (ред.). Состояние онкологической помощи населению России в 2021 году. М.: ФГБУ «МНИОИ им. П.А. Герцена» Минздрава России; 2022.","Waldman A., Schmults C. Cutaneous squamous cell carcinoma. Hematol Oncol Clin North Am. 2019:33(1);1–12. DOI: 10.1016/j.hoc.2018.08.001","Киреева Т.А., Гуменецкая Ю.В., Кудрявцев Д.В., Стародубцев А.Л., Курильчик А.А., Куприянова Е.И. Клинический случай лечения пациента с местнораспространенным плоскоклеточным раком кожи, возникшим на фоне обширного послеожогового рубца. Cаркомы костей, мягких тканей и опухоли кожи. 2019;11(1):51–5.","Федоркевич И.В., Нестерович Т.Н., Ганусевич О.Н., Иванов С.А., Ачинович С.Л., Лось Д.М. Лечение рака кожи на фоне послеожоговых рубцов (клинический случай). Сибирский онкологический журнал. 2022;21(2):160–6. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-2-160-166","Matsui Y., Makino T., Takemoto K., Kagoyama K., Shimizu T. Coexistence of basal cell carcinoma and squamous cell carcinoma in a single burn scar region. Burns Open. 2020;4:64–6. DOI: 10.1016/j.burnso.2020.03.001","Игнатова А.В. Актуальные проблемы лечения местнораспространенного и метастатического плоскоклеточного рака кожи. Современная онкология. 2021;23(1):94–8. DOI: 10.26442/18151434.2021.1.200694","Abdi M.A., Yan M., Hanna T.P. Systematic review of modern case series of squamous cell cancer arising in a chronic ulcer (Marjolin’s ulcer) of the skin. JCO Glob Oncol. 2020;6:809–18. DOI: 10.1200/GO.20.00094","Зикиряходжаев Д.З., Сайфутдинова М.Б., Орифов Б.М. Особенности рака кожи, развившегося в области рубцовых изменений: обзор литературы. Саркомы костей, мягких тканей и опухоли кожи 2022;14(1):25–32. DOI: 10.17650/2782-3687-2022-14-1-25-32","Green A.C., Olsen C.M. Cutaneous squamous cell carcinoma: an epidemiological review. Br J Dermatol. 2017;177(2):373–81. DOI: 10.1111/bjd.15324","Robsahm T.E., Helsing P., Veierod M.B. Cutaneous squamous cell carcinoma in Norway 19632011: increasing incidence and stable mortality. Cancer Med. 2015;4(3):472–80. DOI: 10.1002/cam4.404","Поляков А.П., Геворков А.Р., Степанова А.А. Современная стратегия диагностики и лечения плоскоклеточного рака кожи. Опухоли головы и шеи. 2021;11(1):51–72. DOI: 10.17650/2222-1468-2021-11-1-51-72","Утяшев И.А., Орлова К.В., Зиновьев Г.В., Трофимова О.П., Петенко Н.Н., Назарова В.В. и др. Практические рекомендации по лекарственному лечению злокачественных дрнемеланоцитарных опухолей кожи (базальноклеточного рака кожи, плоскоклеточного рака кожи, карциномы Меркеля). Практические рекомендации RUSSCO. 2022;12:672–96. DOI: 10.18027/2224-5057-2022-12-3s2-672-696","Brougham N.D., Dennett E.R., Came ron R., Tan S.T. The incidence of meta-stasis from cutaneous squamous cell carcinoma and the impact of its risk factors. J Surg Oncol. 2012;106:811e5. DOI: 10.1002/jso.23155","Huang C.Y., Feng C.H., Hsiao Y.C., Chuang S.S., Yang J.Y. Burn scar carcinoma. J Dermatolog Treat. 2010;21(6):350–6. DOI: 10.3109/09546630903386580","Sisti A., Pica Alfieri E., Cuomo R., Grimaldi L., Brandi C., Nisi G. Marjolin’s ulcer arising in a burn scar. J Burn Care Res. 2018;39(4):636–9. DOI: 10.1097/BCR.0000000000000619","Mousa A.K., Elshenawy A.A., Maklad S.M., Bebars S.M.M., Burezq H.A., Sayed S.E. Post-burn scar malignancy: 5-year management review and experience. Int Wound J. 2022;19(4):895–909. DOI: 10.1111/iwj.13690","Ozek C., Celik N., Bilkay U., Akalin T., Erdem O., Cagdas A. Marjolin’s ulcer of the scalp: report of 5 cases and review of the literature. J Burn Care Rehabil. 2001;22(1):65–9. DOI: 10.1097/00004630-200101000-00013","Gül U., Kiliç A. Squamous cell carcinoma developing on burn scar. Ann Plast Surg. 2006;56(4):406–8. DOI: 10.1097/01.sap.0000200734.74303.d5","Sabin S.R., Goldstein G., Rosenthal H.G., Haynes K.K. Aggressive squamous cell carcinoma originating as a Marjolin’s ulcer. Dermatol Surg. 2004;30(2 Pt 1):229–30. DOI: 10.1111/j.1524-4725.2004.30072.x","Work Group, Invited Reviewers, Kim J.Y.S., Kozlow J.H., Mittal B., Moyer J., Olenecki T., Rodgers P. Guidelines of care for the management of cutaneous squamous cell carcinoma. J Am Acad Dermatol. 2018;78(3):560–78. DOI: 10.1016/j.jaad.2017.10.007"],"dc.citation.ru":["Каприн А.Д., Старинский В.В., Петрова Г.В. (ред.). Состояние онкологической помощи населению России в 2021 году. М.: ФГБУ «МНИОИ им. П.А. Герцена» Минздрава России; 2022.","Waldman A., Schmults C. Cutaneous squamous cell carcinoma. Hematol Oncol Clin North Am. 2019:33(1);1–12. DOI: 10.1016/j.hoc.2018.08.001","Киреева Т.А., Гуменецкая Ю.В., Кудрявцев Д.В., Стародубцев А.Л., Курильчик А.А., Куприянова Е.И. Клинический случай лечения пациента с местнораспространенным плоскоклеточным раком кожи, возникшим на фоне обширного послеожогового рубца. Cаркомы костей, мягких тканей и опухоли кожи. 2019;11(1):51–5.","Федоркевич И.В., Нестерович Т.Н., Ганусевич О.Н., Иванов С.А., Ачинович С.Л., Лось Д.М. Лечение рака кожи на фоне послеожоговых рубцов (клинический случай). Сибирский онкологический журнал. 2022;21(2):160–6. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-2-160-166","Matsui Y., Makino T., Takemoto K., Kagoyama K., Shimizu T. Coexistence of basal cell carcinoma and squamous cell carcinoma in a single burn scar region. Burns Open. 2020;4:64–6. DOI: 10.1016/j.burnso.2020.03.001","Игнатова А.В. Актуальные проблемы лечения местнораспространенного и метастатического плоскоклеточного рака кожи. Современная онкология. 2021;23(1):94–8. DOI: 10.26442/18151434.2021.1.200694","Abdi M.A., Yan M., Hanna T.P. Systematic review of modern case series of squamous cell cancer arising in a chronic ulcer (Marjolin’s ulcer) of the skin. JCO Glob Oncol. 2020;6:809–18. DOI: 10.1200/GO.20.00094","Зикиряходжаев Д.З., Сайфутдинова М.Б., Орифов Б.М. Особенности рака кожи, развившегося в области рубцовых изменений: обзор литературы. Саркомы костей, мягких тканей и опухоли кожи 2022;14(1):25–32. DOI: 10.17650/2782-3687-2022-14-1-25-32","Green A.C., Olsen C.M. Cutaneous squamous cell carcinoma: an epidemiological review. Br J Dermatol. 2017;177(2):373–81. DOI: 10.1111/bjd.15324","Robsahm T.E., Helsing P., Veierod M.B. Cutaneous squamous cell carcinoma in Norway 19632011: increasing incidence and stable mortality. Cancer Med. 2015;4(3):472–80. DOI: 10.1002/cam4.404","Поляков А.П., Геворков А.Р., Степанова А.А. Современная стратегия диагностики и лечения плоскоклеточного рака кожи. Опухоли головы и шеи. 2021;11(1):51–72. DOI: 10.17650/2222-1468-2021-11-1-51-72","Утяшев И.А., Орлова К.В., Зиновьев Г.В., Трофимова О.П., Петенко Н.Н., Назарова В.В. и др. Практические рекомендации по лекарственному лечению злокачественных дрнемеланоцитарных опухолей кожи (базальноклеточного рака кожи, плоскоклеточного рака кожи, карциномы Меркеля). Практические рекомендации RUSSCO. 2022;12:672–96. DOI: 10.18027/2224-5057-2022-12-3s2-672-696","Brougham N.D., Dennett E.R., Came ron R., Tan S.T. The incidence of meta-stasis from cutaneous squamous cell carcinoma and the impact of its risk factors. J Surg Oncol. 2012;106:811e5. DOI: 10.1002/jso.23155","Huang C.Y., Feng C.H., Hsiao Y.C., Chuang S.S., Yang J.Y. Burn scar carcinoma. J Dermatolog Treat. 2010;21(6):350–6. DOI: 10.3109/09546630903386580","Sisti A., Pica Alfieri E., Cuomo R., Grimaldi L., Brandi C., Nisi G. Marjolin’s ulcer arising in a burn scar. J Burn Care Res. 2018;39(4):636–9. DOI: 10.1097/BCR.0000000000000619","Mousa A.K., Elshenawy A.A., Maklad S.M., Bebars S.M.M., Burezq H.A., Sayed S.E. Post-burn scar malignancy: 5-year management review and experience. Int Wound J. 2022;19(4):895–909. DOI: 10.1111/iwj.13690","Ozek C., Celik N., Bilkay U., Akalin T., Erdem O., Cagdas A. Marjolin’s ulcer of the scalp: report of 5 cases and review of the literature. J Burn Care Rehabil. 2001;22(1):65–9. DOI: 10.1097/00004630-200101000-00013","Gül U., Kiliç A. Squamous cell carcinoma developing on burn scar. Ann Plast Surg. 2006;56(4):406–8. DOI: 10.1097/01.sap.0000200734.74303.d5","Sabin S.R., Goldstein G., Rosenthal H.G., Haynes K.K. Aggressive squamous cell carcinoma originating as a Marjolin’s ulcer. Dermatol Surg. 2004;30(2 Pt 1):229–30. DOI: 10.1111/j.1524-4725.2004.30072.x","Work Group, Invited Reviewers, Kim J.Y.S., Kozlow J.H., Mittal B., Moyer J., Olenecki T., Rodgers P. Guidelines of care for the management of cutaneous squamous cell carcinoma. J Am Acad Dermatol. 2018;78(3):560–78. DOI: 10.1016/j.jaad.2017.10.007"],"dc.citation.en":["Каприн А.Д., Старинский В.В., Петрова Г.В. (ред.). Состояние онкологической помощи населению России в 2021 году. М.: ФГБУ «МНИОИ им. П.А. Герцена» Минздрава России; 2022.","Waldman A., Schmults C. Cutaneous squamous cell carcinoma. Hematol Oncol Clin North Am. 2019:33(1);1–12. DOI: 10.1016/j.hoc.2018.08.001","Киреева Т.А., Гуменецкая Ю.В., Кудрявцев Д.В., Стародубцев А.Л., Курильчик А.А., Куприянова Е.И. Клинический случай лечения пациента с местнораспространенным плоскоклеточным раком кожи, возникшим на фоне обширного послеожогового рубца. Cаркомы костей, мягких тканей и опухоли кожи. 2019;11(1):51–5.","Федоркевич И.В., Нестерович Т.Н., Ганусевич О.Н., Иванов С.А., Ачинович С.Л., Лось Д.М. Лечение рака кожи на фоне послеожоговых рубцов (клинический случай). Сибирский онкологический журнал. 2022;21(2):160–6. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-2-160-166","Matsui Y., Makino T., Takemoto K., Kagoyama K., Shimizu T. Coexistence of basal cell carcinoma and squamous cell carcinoma in a single burn scar region. Burns Open. 2020;4:64–6. DOI: 10.1016/j.burnso.2020.03.001","Игнатова А.В. Актуальные проблемы лечения местнораспространенного и метастатического плоскоклеточного рака кожи. Современная онкология. 2021;23(1):94–8. DOI: 10.26442/18151434.2021.1.200694","Abdi M.A., Yan M., Hanna T.P. Systematic review of modern case series of squamous cell cancer arising in a chronic ulcer (Marjolin’s ulcer) of the skin. JCO Glob Oncol. 2020;6:809–18. DOI: 10.1200/GO.20.00094","Зикиряходжаев Д.З., Сайфутдинова М.Б., Орифов Б.М. Особенности рака кожи, развившегося в области рубцовых изменений: обзор литературы. Саркомы костей, мягких тканей и опухоли кожи 2022;14(1):25–32. DOI: 10.17650/2782-3687-2022-14-1-25-32","Green A.C., Olsen C.M. Cutaneous squamous cell carcinoma: an epidemiological review. Br J Dermatol. 2017;177(2):373–81. DOI: 10.1111/bjd.15324","Robsahm T.E., Helsing P., Veierod M.B. Cutaneous squamous cell carcinoma in Norway 19632011: increasing incidence and stable mortality. Cancer Med. 2015;4(3):472–80. DOI: 10.1002/cam4.404","Поляков А.П., Геворков А.Р., Степанова А.А. Современная стратегия диагностики и лечения плоскоклеточного рака кожи. Опухоли головы и шеи. 2021;11(1):51–72. DOI: 10.17650/2222-1468-2021-11-1-51-72","Утяшев И.А., Орлова К.В., Зиновьев Г.В., Трофимова О.П., Петенко Н.Н., Назарова В.В. и др. Практические рекомендации по лекарственному лечению злокачественных дрнемеланоцитарных опухолей кожи (базальноклеточного рака кожи, плоскоклеточного рака кожи, карциномы Меркеля). Практические рекомендации RUSSCO. 2022;12:672–96. DOI: 10.18027/2224-5057-2022-12-3s2-672-696","Brougham N.D., Dennett E.R., Came ron R., Tan S.T. The incidence of meta-stasis from cutaneous squamous cell carcinoma and the impact of its risk factors. J Surg Oncol. 2012;106:811e5. DOI: 10.1002/jso.23155","Huang C.Y., Feng C.H., Hsiao Y.C., Chuang S.S., Yang J.Y. Burn scar carcinoma. J Dermatolog Treat. 2010;21(6):350–6. DOI: 10.3109/09546630903386580","Sisti A., Pica Alfieri E., Cuomo R., Grimaldi L., Brandi C., Nisi G. Marjolin’s ulcer arising in a burn scar. J Burn Care Res. 2018;39(4):636–9. DOI: 10.1097/BCR.0000000000000619","Mousa A.K., Elshenawy A.A., Maklad S.M., Bebars S.M.M., Burezq H.A., Sayed S.E. Post-burn scar malignancy: 5-year management review and experience. Int Wound J. 2022;19(4):895–909. DOI: 10.1111/iwj.13690","Ozek C., Celik N., Bilkay U., Akalin T., Erdem O., Cagdas A. Marjolin’s ulcer of the scalp: report of 5 cases and review of the literature. J Burn Care Rehabil. 2001;22(1):65–9. DOI: 10.1097/00004630-200101000-00013","Gül U., Kiliç A. Squamous cell carcinoma developing on burn scar. Ann Plast Surg. 2006;56(4):406–8. DOI: 10.1097/01.sap.0000200734.74303.d5","Sabin S.R., Goldstein G., Rosenthal H.G., Haynes K.K. Aggressive squamous cell carcinoma originating as a Marjolin’s ulcer. Dermatol Surg. 2004;30(2 Pt 1):229–30. DOI: 10.1111/j.1524-4725.2004.30072.x","Work Group, Invited Reviewers, Kim J.Y.S., Kozlow J.H., Mittal B., Moyer J., Olenecki T., Rodgers P. Guidelines of care for the management of cutaneous squamous cell carcinoma. J Am Acad Dermatol. 2018;78(3):560–78. DOI: 10.1016/j.jaad.2017.10.007"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8930"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:59:01Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:59:01Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:59:01Z"],"publication_grp":["123456789/8930"],"bi_4_dis_filter":["lymph node dissection\n|||\nlymph node dissection","reconstructive surgery\n|||\nreconstructive surgery","лимфодиссекция\n|||\nлимфодиссекция","гипертрофический рубец\n|||\nгипертрофический рубец","skin graft\n|||\nskin graft","плоскоклеточный рак кожи\n|||\nплоскоклеточный рак кожи","hypertrophic scar\n|||\nhypertrophic scar","реконструктивная хирургия\n|||\nреконструктивная хирургия","post-burn complications\n|||\npost-burn complications","послеожоговые осложнения\n|||\nпослеожоговые осложнения","ожоги\n|||\nожоги","кожный лоскут\n|||\nкожный лоскут","squamous cell carcinoma\n|||\nsquamous cell carcinoma","burns\n|||\nburns"],"bi_4_dis_partial":["гипертрофический рубец","ожоги","lymph node dissection","reconstructive surgery","реконструктивная хирургия","послеожоговые осложнения","кожный лоскут","hypertrophic scar","skin graft","post-burn complications","squamous cell carcinoma","burns","плоскоклеточный рак кожи","лимфодиссекция"],"bi_4_dis_value_filter":["гипертрофический рубец","ожоги","lymph node dissection","reconstructive surgery","реконструктивная хирургия","послеожоговые осложнения","кожный лоскут","hypertrophic scar","skin graft","post-burn complications","squamous cell carcinoma","burns","плоскоклеточный рак кожи","лимфодиссекция"],"bi_sort_1_sort":"advanced squamous cell carcinoma arising from an extensive post‑burn scar: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:59:01Z","read":["g0"],"_version_":1837178071337140224},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2021-05-11T14:44:36.811Z","search.uniqueid":"2-5108","search.resourcetype":2,"search.resourceid":5108,"handle":"123456789/6021","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2021-11-1-92-99"],"dc.abstract":["Stromal vascular fraction (SVF) is a heterogeneous cell extract obtained with enzymatic dissociation of adipose tissue followed by centrifugation. This population includes many different cell types, i.a. adipose tissue stem cells (ATSCs), vascular endothelial and smooth muscle cells and their precursors, pericytes, fibroblasts, macrophages, T-lymphocytes, etc., excluding mature adipocytes. The main SVF component is ATSCs capable of self-renewal and multipotent differentiation. Since early research on SVF, an extensive effort has been aimed at understanding its clinical applications promoting a significant progress in the SVF use for treatment of various diseases and injuries. The past decade has witnessed an upward publication trend in basic and clinical research into the SVF therapeutic value. Manifold methods and devices for the SVF isolation from human liposuction lipoaspirate have been developed, continuously contributing to preclinical and clinical trials of its safety and efficacy. This review discusses the main properties and functions of the SVF cell population, its efficacy and safety for human therapy.
","Стромально-васкулярную фракцию (СВФ) можно определить как гетерогенную популяцию свежевыделенных клеток из жировой ткани после ферментативной диссоциации с последующим центрифугированием. Эта популяция клеток включает множество различных типов клеток, таких как стволовые клетки жировой ткани (СКЖТ), эндотелиальные и гладкомышечные клетки кровеносных сосудов и их предшественники, перициты, фибробласты, макрофаги, Т-лимфоциты и т. д., но не включает зрелые адипоциты. Основным компонентом СВФ являются СКЖТ, которые способны к самообновлению и мультипотентной дифференцировке. Со времен открытия и изучения СВФ были проведены многочисленные исследования возможностей ее клинического применения, показавшие значительные успехи в использовании СВФ при лечении различных заболеваний и травм. За последние 10 лет наблюдается тенденция к увеличению количества публикаций, в которых показаны фундаментальные и клинические исследования о терапевтическом использовании СВФ. За это время было разработано множество различных методов и устройств для выделения СВФ из липоаспирата человека, полученного посредством липосакции, и постоянно растет число отчетов о результатах доклинических и клинических исследований в пользу безопасности и эффективности СВФ. В данной обзорной статье мы обсудим основные свойства и функции клеточной популяции СВФ, а также эффективность и безопасность ее применения в терапии заболеваний человека.
"],"dc.abstract.en":["Stromal vascular fraction (SVF) is a heterogeneous cell extract obtained with enzymatic dissociation of adipose tissue followed by centrifugation. This population includes many different cell types, i.a. adipose tissue stem cells (ATSCs), vascular endothelial and smooth muscle cells and their precursors, pericytes, fibroblasts, macrophages, T-lymphocytes, etc., excluding mature adipocytes. The main SVF component is ATSCs capable of self-renewal and multipotent differentiation. Since early research on SVF, an extensive effort has been aimed at understanding its clinical applications promoting a significant progress in the SVF use for treatment of various diseases and injuries. The past decade has witnessed an upward publication trend in basic and clinical research into the SVF therapeutic value. Manifold methods and devices for the SVF isolation from human liposuction lipoaspirate have been developed, continuously contributing to preclinical and clinical trials of its safety and efficacy. This review discusses the main properties and functions of the SVF cell population, its efficacy and safety for human therapy.
"],"subject":["stromal vascular fraction","cell therapy","stem cells","adipose tissue","cell composition","стромально-васкулярная фракция","клеточная терапия","стволовые клетки","жировая ткань","клеточный состав"],"subject_keyword":["stromal vascular fraction","stromal vascular fraction","cell therapy","cell therapy","stem cells","stem cells","adipose tissue","adipose tissue","cell composition","cell composition","стромально-васкулярная фракция","стромально-васкулярная фракция","клеточная терапия","клеточная терапия","стволовые клетки","стволовые клетки","жировая ткань","жировая ткань","клеточный состав","клеточный состав"],"subject_ac":["stromal vascular fraction\n|||\nstromal vascular fraction","cell therapy\n|||\ncell therapy","stem cells\n|||\nstem cells","adipose tissue\n|||\nadipose tissue","cell composition\n|||\ncell composition","стромально-васкулярная фракция\n|||\nстромально-васкулярная фракция","клеточная терапия\n|||\nклеточная терапия","стволовые клетки\n|||\nстволовые клетки","жировая ткань\n|||\nжировая ткань","клеточный состав\n|||\nклеточный состав"],"subject_tax_0_filter":["stromal vascular fraction\n|||\nstromal vascular fraction","cell therapy\n|||\ncell therapy","stem cells\n|||\nstem cells","adipose tissue\n|||\nadipose tissue","cell composition\n|||\ncell composition","стромально-васкулярная фракция\n|||\nстромально-васкулярная фракция","клеточная терапия\n|||\nклеточная терапия","стволовые клетки\n|||\nстволовые клетки","жировая ткань\n|||\nжировая ткань","клеточный состав\n|||\nклеточный состав"],"subject_filter":["stromal vascular fraction\n|||\nstromal vascular fraction","cell therapy\n|||\ncell therapy","stem cells\n|||\nstem cells","adipose tissue\n|||\nadipose tissue","cell composition\n|||\ncell composition","стромально-васкулярная фракция\n|||\nстромально-васкулярная фракция","клеточная терапия\n|||\nклеточная терапия","стволовые клетки\n|||\nстволовые клетки","жировая ткань\n|||\nжировая ткань","клеточный состав\n|||\nклеточный состав"],"dc.subject_mlt":["stromal vascular fraction","cell therapy","stem cells","adipose tissue","cell composition","стромально-васкулярная фракция","клеточная терапия","стволовые клетки","жировая ткань","клеточный состав"],"dc.subject":["stromal vascular fraction","cell therapy","stem cells","adipose tissue","cell composition","стромально-васкулярная фракция","клеточная терапия","стволовые клетки","жировая ткань","клеточный состав"],"dc.subject.en":["stromal vascular fraction","cell therapy","stem cells","adipose tissue","cell composition"],"title":["Stromal Vascular Fraction: Biology and Application Outlook","Стромально-васкулярная фракция: биология и потенциальное применение"],"title_keyword":["Stromal Vascular Fraction: Biology and Application Outlook","Стромально-васкулярная фракция: биология и потенциальное применение"],"title_ac":["stromal vascular fraction: biology and application outlook\n|||\nStromal Vascular Fraction: Biology and Application Outlook","стромально-васкулярная фракция: биология и потенциальное применение\n|||\nСтромально-васкулярная фракция: биология и потенциальное применение"],"dc.title_sort":"Stromal Vascular Fraction: Biology and Application Outlook","dc.title_hl":["Stromal Vascular Fraction: Biology and Application Outlook","Стромально-васкулярная фракция: биология и потенциальное применение"],"dc.title_mlt":["Stromal Vascular Fraction: Biology and Application Outlook","Стромально-васкулярная фракция: биология и потенциальное применение"],"dc.title":["Stromal Vascular Fraction: Biology and Application Outlook","Стромально-васкулярная фракция: биология и потенциальное применение"],"dc.title_stored":["Stromal Vascular Fraction: Biology and Application Outlook\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Стромально-васкулярная фракция: биология и потенциальное применение\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Stromal Vascular Fraction: Biology and Application Outlook"],"dc.abstract.ru":["Стромально-васкулярную фракцию (СВФ) можно определить как гетерогенную популяцию свежевыделенных клеток из жировой ткани после ферментативной диссоциации с последующим центрифугированием. Эта популяция клеток включает множество различных типов клеток, таких как стволовые клетки жировой ткани (СКЖТ), эндотелиальные и гладкомышечные клетки кровеносных сосудов и их предшественники, перициты, фибробласты, макрофаги, Т-лимфоциты и т. д., но не включает зрелые адипоциты. Основным компонентом СВФ являются СКЖТ, которые способны к самообновлению и мультипотентной дифференцировке. Со времен открытия и изучения СВФ были проведены многочисленные исследования возможностей ее клинического применения, показавшие значительные успехи в использовании СВФ при лечении различных заболеваний и травм. За последние 10 лет наблюдается тенденция к увеличению количества публикаций, в которых показаны фундаментальные и клинические исследования о терапевтическом использовании СВФ. За это время было разработано множество различных методов и устройств для выделения СВФ из липоаспирата человека, полученного посредством липосакции, и постоянно растет число отчетов о результатах доклинических и клинических исследований в пользу безопасности и эффективности СВФ. В данной обзорной статье мы обсудим основные свойства и функции клеточной популяции СВФ, а также эффективность и безопасность ее применения в терапии заболеваний человека.
"],"dc.fullHTML":["Введение
\nКлеточная терапия определяется как трансплантация человеческих клеток для замены или восстановления поврежденных тканей и/или клеток, где стромально-васкулярная фракция (СВФ) занимает особое место [1]. СВФ представляет собой гетерогенную универсальную клеточную систему, и степень гетерогенности зависит от множества факторов, таких как место забора жировой ткани, методы выделения и собственный патологический статус пациента [1]. На сегодня не существует единого определения, позволяющего различать конкретные пропорции этих составляющих друг к другу. Ясно то, что СВФ представляет собой динамическую популяцию клеток с потенциально значимой полезностью в клинике. Известно, что СВФ содержит эндотелиальные клетки (ЭК), гладкомышечные клетки, муральные клетки, фибробласты, макрофаги, мезенхимальные стволовые клетки (МСК) / другие фенотипы стволовых клеток и т. д. (рис. 1) [2].
\n\n
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2021/1/Nz16vUwoFi4o3WHjsLv38UBd2UO2GrCORcNAzIW7.jpeg\")
Рисунок 1. Основная клеточная популяция стромально-васкулярной фракции (СВФ)
Figure 1. Main cell composition of stromal vascular fraction (SVF)
\n
Среди этих клеток основное внимание было сосредоточено на характеристиках и функциях стромальных/ стволовых клеток, полученных из жировой ткани, которые обычно называют стволовыми клетками, полученными из жировой ткани (СКЖТ) или МСК жировой ткани [3]. СВФ используется в течение многих лет в пластической хирургии для регенерации тканей методом аутологичной трансплантации, без какого-либо акцента на потенциальную аллогенную роль СВФ [4]. Кроме того, ангиогенные свойства, противовоспалительная и иммуномодулирующая активность СВФ также позволяет рассматривать их как потенциальную клеточную терапию при различных заболеваниях и травмах [5].
\nКлиническое использование методов лечения на основе аутологичных клеток с использованием жировой ткани в качестве источника клеток может осуществляться с использованием двух различных подходов: с использованием выращенных СКЖТ или свежевыделенной СВФ (табл. 1).
\n| Образец | \nЗаболевание или травма | \nФаза | \nБезопасность и эффективность | \n
| СКЖТ | \nСвищ прямой кишки (перианальный свищ) | \nII | \nБезопасное и эффективное лечение. Повышенная скорость заживления свищей в группе, получавшей клеточную терапию | \n
| СКЖТ | \nСвищ прямой кишки при болезни Крона | \nI | \nБезопасная процедура | \n
| СВФ | \nРадиодермит | \nI | \nБезопасное и эффективное лечение. Улучшение или ремиссия поражений | \n
| СВФ | \nСтрессовое недержание мочи у пациентов, перенесших радикальную простатэктомию | \nI | \nБезопасная процедура. Видимые улучшения по нескольким параметрам | \n
| СВФ | \nИдиопатический фиброз легких | \nI | \nБезопасная процедура | \n
| СВФ | \nДефект и деформация мягких тканей лица | \nI | \nБезопасная процедура | \n
| СКЖТ | \nПовреждение спинного мозга | \nI | \nБезопасная процедура | \n
Таблица 1. Список некоторых клинических испытаний, в которых используется стромальная сосудистая фракция (СВФ) или стволовые клетки, полученные из жировой ткани (СКЖТ)
Table 1. Selected clinical trials exploiting stromal vascular fraction (SVF) or adipose tissue stem cells (ATSC)
На процесс принятия решений влияют различные факторы, но наиболее важными из них являются необходимые нормативные требования, наличие утвержденных правил GMP (надлежащая производственная практика), связанные с этим затраты, дозировка клеток и время обработки. Использование выращенных культур СКЖТ позволяет персоналу очищать и увеличивать количество клеток-предшественников с течением времени (несколько недель) в культуре, что создает последовательную и относительно однородную популяцию клеток. Эта процедура проводится в строго контролируемых условиях правил GMP, но является дорогостоящей и занимает несколько недель, чтобы подготовить рабочий образец для инъекций [6][7]. Использование свежеизолированных образцов СВФ в месте оказания медицинской помощи в режиме реального времени во время одной и той же хирургической процедуры имеет важные преимущества: меньшая вероятность инфицирования (особенно при использовании закрытых устройств обработки), более быстрая обработка и клиническое применение, а также меньшие связанные с этим расходы [8].
\nФармацевтическая промышленность активно участвует в клеточной терапии и поддерживает клиническое использование культивируемых клеток. И наоборот, биотехнологические компании, которые создают или производят медицинские устройства, продвигают использование свежевыделенных клеток, готовых к использованию у постели больного. У обеих стратегий есть свои плюсы и минусы, но удивительно мало научных или клинических исследований, сравнивающих оба типа клеток для одного и того же заболевания или клинического показания. Существует неопределенность в отношении того, какая популяция клеток будет более эффективной при различных клинических состояниях: гетерогенная СВФ или культуры СКЖТ. Несколько исследований показали улучшенные результаты со свежеполученными образцами СВФ по сравнению с культурами СКЖТ. Например, Semon и др. сообщили, что внутрибрюшинная инъекция в количестве 1 миллиона клеток СВФ была более эффективной, чем СКЖТ, с ингибированием прогрессирования аутоиммунного энцефаломиелита in vivo [8]. В другом исследовании Jurgens и др. были показаны лучшие результаты свежевыделенных образцов СВФ по сравнению с культивируемыми СКЖТ в стимулировании регенерации хрящевой ткани и субхондральной кости in vivo [9]. Все эти исследования показали безопасность и осуществимость клеточной терапии на основе СВФ без каких-либо побочных эффектов. В последнем исследовании Wu и др. в 2016 году продемонстрировали, что СВФ лучше, чем СКЖТ; при использовании СВФ происходило более быстрое формирование нового хрящевого матрикса при совместной инкубации с первичными хондроцитами человека in vitro [10].
\nОписание различных методов, доступных для выделения СВФ
\nМетоды выделения СВФ: ферментативный и механический метод выделения
\nСуществует множество методов, доступных для выделения СВФ, но в целом они делятся на две основные категории: те, которые используют протеолитические ферменты для диссоциации липоаспирата (ферментативный метод), и те, которые не используют (механический метод). Механический метод включает такие подходы, как промывание, встряхивание, вибрация или центрифугирование, чтобы отделить популяции клеток СВФ от липоаспирата. Ферментативный метод сочетает промывание и встряхивание с использованием протеолитических ферментов, способствующих диссоциации тканей. У обоих методов есть свои преимущества и недостатки (табл. 2) [11][12].
\n| Ферментативный метод | \nМеханический метод | \n
|---|---|
| Ферментативный метод позволяет получить значительно больше ядерных клеток из эквивалентной массы ткани, чем механический метод, и имеет тенденцию выделять более низкую частоту по содержанию клеток гематопоэтического происхождения и более высокую частоту содержания стромальных/стволовых клеток. Использование протеолитических ферментов, обычно коллагеназы и/или нейтральной протеазы, может потенциально внести дополнительный риск в процесс, поскольку любой из них может потенциально вызвать аллергическую реакцию или нежелательное разрушение ткани in vivo, если не удаляется или не нейтрализуется надлежащим образом во время выделения | \nПреимущество механического метода состоит в том, что он менее дорог и занимает немного времени по сравнению с ферментативным методом, потому что нет необходимости покупать дорогостоящие протеолитические ферменты, пригодные для надлежащей производственной практики (GMP), и нет необходимости включать стадию расщепления в процесс выделения. Механический метод обычно занимает от 20 до 40 минут, тогда как ферментативный метод обычно занимает от 60 до 90 минут. Механический метод может быть экономически эффективным в лабораторных условиях, где может не потребоваться большого количества клеток или ткани, но ферментативный метод, как правило, идеален для применения в клинических условиях из-за лучшего фенотипического состава выделенных клеток | \n
Таблица 2. Преимущества и недостатки методов выделениястромально-васкулярной фракции (СВФ)
Table 2. Pros and contras of stromal vascular fraction (SVF) extraction methods
\n
Ручные, полуавтоматические и автоматизированные системы выделения СВФ
\nСуществует множество систем выделения, которые коммерчески доступны. Эти системы упрощают процесс, предоставляя все необходимые расходные материалы и реагенты в одноразовом комплекте. Они предлагают заметное преимущество в виде замкнутых систем, что снижает риск загрязнения во время выделения и может устранить необходимость в защитном кожухе биобезопасности [13]. Коммерчески доступные наборы (kit), как правило, менее изменчивы, чем традиционные методы, использующие лабораторное оборудование и стеклянную посуду (например, делительную воронку, химические стаканы) [14]. Этот подход лучше с нормативной точки зрения, поскольку производители могут уже иметь профили безопасности продукта и характеристики, доступные для использования потребителями.
\nСуществуют 3 основных уровня коммерческих систем: ручная, полуавтоматическая и полностью автоматизированная [14][15]. По мере увеличения уровня автоматизации возрастает и стоимость эксплуатации, при этом ручные методы обходятся дешевле, чем автоматизированные или полуавтоматические системы; тем не менее по мере увеличения автоматизации от технического специалиста требуется меньше навыков. Ручные методы требуют использования стандартного лабораторного оборудования (например, центрифуга, лабораторный шейкер с подогревом, кожух биозащиты) и хорошо обученный персонал для выполнения каждого шага процесса. Полуавтоматические системы требуют некоторого вмешательства персонала во время процесса выделения, но этот процесс упрощается за счет специального устройства, которое может автоматически выполнять несколько этапов процесса выделения. Полностью автоматизированные системы практически не требуют вмешательства пользователя и содержат все необходимое оборудование для проведения полного выделения СВФ в рамках единой закрытой системы. Обычно от персонала требуется только ввести в систему липоаспират и ферменты диссоциации тканей, и устройство будет проводить весь процесс выделения. Существуют системы выделения в различных ценовых диапазонах, чтобы удовлетворить потребности и финансовые возможности различных лабораторий и клиницистов; однако лаборатории и клиники должны знать, что результаты различных систем выделения могут значительно отличаться [16][17][18].
\nКонтроль качества и анализ безопасности СВФ
\nИнфекционный контроль
\nПри проведении терапии в клинических условиях с использованием СВФ инфекционный контроль является наиболее важной мерой контроля качества с точки зрения обеспечения безопасности пациентов. Два основных теста, которые необходимо провести для оценки стерильности образца для введения человеку, — это окрашивание по Граму и культуры аэробных и анаэробных бактерий [19][20]. Введение терапевтического продукта не должно продолжаться до тех пор, пока результаты окрашивания по Граму не будут отрицательными. Если получен положительный результат окрашивания по Граму, что означает наличие бактерий, процедура не должна продолжаться. В случае положительного результата аэробной или анаэробной культуры за субъектом следует внимательно следить на предмет признаков инфекции [21].
\nТестирование на бактериальный эндотоксин
\nТестирование на бактериальный эндотоксин также имеет жизненно важное значение с точки зрения оценки безопасности образцов СВФ [22]. Бактериальные эндотоксины — это липополисахариды, присутствующие в клеточной мембране грамотрицательных бактерий, которые потенциально могут вызывать лихорадку или инфекционное заболевание на достаточно высоких уровнях концентрации [23]. Максимально безопасное количество эндотоксинов, которое может присутствовать в образце, известно как предел обнаружения эндотоксинов [24]. Предел обнаружения эндотоксина определяется в зависимости от веса пациента, объема образца и метода введения. Общая глава фармакопеи США (USP) <85> содержит полные инструкции по определению предела обнаружения эндотоксина, разрешенного Управлением по контролю за продуктами и лекарствами США (FDA) и Европейским агентством по лекарственным средствам (EMEA) (USP <85>) [25]. Повышенный уровень эндотоксина может быть индикатором серьезного бактериального загрязнения образца во время процесса выделения. Кроме того, в СВФ будут присутствовать эндотоксины в результате использования протеолитических ферментов, поскольку ферменты обычно имеют бактериальное происхождение. В конечном лиофилизированном продукте остаются остаточные уровни эндотоксина в результате производственного процесса. Ведущим анализом, используемым для оценки уровня бактериального эндотоксина, является анализ, основанный на использования реактива, представляющего собой лизат клеток крови (амебоцитов) мечехвоста Limulus polyphemus (ЛАЛ-реактив) [26].
\nПодсчет ядерных клеток
\nПодсчет ядерных клеток и оценка их жизнеспособности имеют решающее значение для правильного приготовления дозы. Выделение СВФ варьируется первую очередь из-за вариабельности пациента. Для «рабочего образца» СВФ необходимо выделить минимальное количество жизнеспособных ядерных клеток, жизнеспособность которых выше определенного уровня (обычно ≥70 %) [27]. Если выделение СВФ не соответствует заранее определенным критериям выпуска партии образцов, то терапию не следует начинать или продолжать. Количество ядерных клеток и жизнеспособность клеток являются показателями эффективности процесса выделения и будут использоваться для обеспечения точного дозирования. Очень важно знать средний выход клеток (количество ядерных клеток на грамм ткани), поскольку разные методы и/или системы могут давать разные результаты [14][15].
\nПроточная цитометрия
\nПроточная цитометрия позволяет идентифицировать количество различных типов клеток, присутствующих в конечном продукте. Для СВФ, поскольку это гетерогенная популяция клеток, это важно, поскольку существуют значительные различия между методами выделения СВФ. Целью проточной цитометрии является определение пропорций различных типов клеток, содержащихся в СВФ, и, что наиболее важно, содержания СКЖТ (обычно <2 %) [28]. Обычно маркерами для проверки клеточной популяции в СВФ являются кластеры дифференцировки (CD): CD31, CD34, CD45, CD90 и CD105, при этом популяция клеток-мишеней представляет собой клетки, которые имеют CD45–, CD31–, CD73+, CD90+ и CD105+ [29].
\nОстаточные протеолитические ферменты
\nЕсли в методах по выделению СВФ используются протеолитические ферменты, такие как коллагеназа, есть вероятность риска наличия остаточных протеолитических ферментов в конечном продукте. Токсичность остаточных ферментов в отношении клеточной популяции СВФ до конца не изучена, но теоретически может привести к аллергической реакции или нежелательной деградации ткани in vivo, если ее не удалить надлежащим образом (см. тестирование на бактериальный эндотоксин) [30]. Уровень остаточного фермента можно измерить с помощью ряда различных анализов, но наиболее распространенным является анализ, основанный на использовании субстрата N-[ 3-(2-furyl) acryloyl ]-Phe-Gly-Gly (FAPGG) [31]. Хотя это не обязательно проводить при каждом выделении образцов СВФ, важно продемонстрировать на достаточно большом размере выборки, что уровень протеолитических ферментов, присутствующих в конечном продукте, настолько низок, что они не являются клинически значимыми и не представляют значительного риска.
\nАнализ колониеобразующих единиц фибробластов (КОЕф)
\nАнализ колониеобразующих единичных фибробластов (КОЕф) является эффективным и точным методом для количественного определения количества СКЖТ в образце СВФ [32]. Этот анализ позволяет оценить количество колоний, образовавшихся после культивирования, что является общим показателем частоты и свойств роста СКЖТ. Анализ КОЕф, проводимый в тандеме с панелью проточной цитометрии с 6 CDмаркерами, дает точную оценку состава образца СВФ, как только набор данных станет достаточно большим [32]. Один из ярких примеров эффективности анализа КОЕф на СВФ был продемонстрирован в работе/протоколе Hicok и Hedrick [33].
\nОнкогенез
\nЗа последние десятилетия достигнут значительный прогресс в изучении биологии опухолей, изучении механизмов контроля метастазирования опухолей, апоптоза, инвазии, ангиогенеза и пролиферации опухолевых клеток. Эти данные были получены при изучении клеточного состава и микроокружения опухолей, различных внутриклеточных путей передачи сигналов, молекулярных процессов онкогенеза [34]. На сегодня проводится множество доклинических и клинических исследований по применению стволовых клеток (МСК и СКЖТ) для лечения некоторых заболеваний человека [35]. Однако до сих пор нет достаточных оснований для того, чтобы признать введение СВФ или СКЖТ абсолютно безопасным. В частности, существуют работы in vitro и in vivo, что некоторые типы клеток из популяции СВФ способны провоцировать развитие, рост и прогрессирование опухолей [36][37][38].
\nТропизм, или миграция, стволовых клеток (например, МСК и СКЖТ) к ложу опухоли изучен недостаточно хорошо, однако может иметь два диаметрально противоположных значения. В исследовании, проведенном в 2017 году Shammas и др., была показана возможность использования СКЖТ в качестве переносчика цитотоксических агентов в опухоль in vitro (клеточная линия SKBR3 (аденокарциномы молочной железы)) [39]. При этом проникновение стволовых клеток в ложе опухоли рассматривается как серьезная опасность — источник риска рецидива [40]. Однако результаты данного исследования показывают, что доставка лекарств с применением СКЖТ в качестве переносчика обходится без изменения клеточного фенотипа. После фотоактивации гибель соседних раковых клеток под воздействием препарата демонстрирует потенциал СКЖТ как средства доставки в терапии опухоли.
\nРяд исследований показали, что зрелые адипоциты способны стимулировать опухолевые клетки рака груди. Белая жировая ткань рассматривается как эндокринный орган, способный секретировать гормоны, факторы роста и цитокины, такие как инсулин, лептин, адипонектин, фактор роста гепатоцитов (HGF) и инсулиноподобный фактор роста (IGF1). Эти адипокины являются не только важными компонентами метаболизма, но они также могут способствовать прогрессированию ближайшей опухоли. Однако, как уже известно, среди популяций клеток СВФ нет зрелых адипоцитов, что указывает на безопасность применения СВФ в этом отношении [41][42]. Lee и др. в своем исследовании изучили влияния СВФ и трансплантированного жира на рак груди in vivo [43]. Из результатов было видно, что изначальный объем опухоли, составлявший 43,6, 42,3, 48,7 и 42,4 мм3 в исходный момент времени, стал 6780, 5940, 6080 и 5570 мм3 через 8 недель в четырех исследовательских группах A, B, C и D соответственно (группа A — контроль; группа В — вводили 30 мкл СВФ; группа С — вводили 0,5 мл жира и 30 мкл физиологического раствора; группа D — вводили 0,5 мл жира и 30 мкл СВФ). Другими словами, по сравнению с исходными значениями сразу после введения трансплантата (СВФ и жировая ткань), группы A, B, C и D показали среднее процентное увеличение на 12 270, 12 610, 12 530 и 14 060 %. При контрольном обследовании через 8 недель после трансплантации не было обнаружено отдаленных метастазов ни в одной группе.
\nИзвестно, что СВФ при реконструктивных операциях после мастоэктомии является мощной добавкой, которая может увеличивать количество эпителиальных клеток-предшественников в тканях молочной железы [44]. Поскольку в предыдущих исследованиях упоминалось, что СКЖТ, обнаруженные в СВФ, являются потенциальным источником пролиферации, миграции и метастазирования клеток рака молочной железы, следует соблюдать осторожность при использовании СВФ в качестве добавки [45][46]. В исследовании Lee и др. было показано увеличение объема рака груди примерно на 14,6 % через 2 месяца по сравнению с контрольной группой. Однако, основываясь на данных о влиянии СВФ на рост соседней опухоли и выживаемости жирового трансплантата, полученных в результате данного эксперимента, следует провести дополнительные исследования с моделями, использующими жировой трансплантат после иссечения ткани рака молочной железы. К тому же изучение изменений результатов должно основываться на количестве клеток СВФ в зависимости от различных концентраций СВФ в смешанных инъекциях. Другими словами, использование СВФ и СКЖТ имеет особое значение для реконструкции после мастэктомии у пациенток с раком груди. Следовательно, в ближайшем будущем необходимо провести дополнительные доклинические исследования по оценке взаимодействия клеток СВФ и СКЖТ с более широким спектром типов опухолей. Есть веские аргументы в пользу того, что клинические исследования должны тщательно регулироваться и контролироваться на предмет результатов до тех пор, пока не будет лучше изучено канцерогенное действие клеток, полученных из жировой ткани.
\nЗаключение
\nСВФ представляет собой гетерогенную популяцию клеток, которые, взаимодействуя друг с другом, могут воздействовать на процессы регенерации, ангиогенеза и иммуномодуляции. Однако конкретные механизмы синергетического взаимодействия клеток СВФ все еще требуют дальнейшего изучения. И хотя СВФ продемонстрировала хороший терапевтический эффект во многих исследованиях, все еще необходимо дальнейшее изучение, чтобы определить, имеются ли побочные эффекты данной терапии. Любая процедура в клинических условиях, включающая выделение и/ или использование СВФ, полученной из жировой ткани человека, должна сопровождаться максимальным контролем качества и безопасности. Также настоятельно рекомендуется проводить подсчет клеток и анализ жизнеспособности в каждом случае с использованием СВФ или ее отдельных клеток. Оценка влияния клеток СВФ на лечение различных заболеваний и травм, включая выживаемость клеток, скорость пролиферации и трансформации, а также определение характеристик трансформированных клеток, все еще требует изучения и решения в будущих исследованиях. Мы ожидаем, что в недалеком будущем появятся результаты исследований с исчерпывающими ответами, подтверждающие эффективность, качество и безопасность СВФ и ее использования для терапии в условиях рутинной клинической практики.
"],"dc.fullHTML.ru":["Введение
\nКлеточная терапия определяется как трансплантация человеческих клеток для замены или восстановления поврежденных тканей и/или клеток, где стромально-васкулярная фракция (СВФ) занимает особое место [1]. СВФ представляет собой гетерогенную универсальную клеточную систему, и степень гетерогенности зависит от множества факторов, таких как место забора жировой ткани, методы выделения и собственный патологический статус пациента [1]. На сегодня не существует единого определения, позволяющего различать конкретные пропорции этих составляющих друг к другу. Ясно то, что СВФ представляет собой динамическую популяцию клеток с потенциально значимой полезностью в клинике. Известно, что СВФ содержит эндотелиальные клетки (ЭК), гладкомышечные клетки, муральные клетки, фибробласты, макрофаги, мезенхимальные стволовые клетки (МСК) / другие фенотипы стволовых клеток и т. д. (рис. 1) [2].
\n\n
Рисунок 1. Основная клеточная популяция стромально-васкулярной фракции (СВФ)
Figure 1. Main cell composition of stromal vascular fraction (SVF)
\n
Среди этих клеток основное внимание было сосредоточено на характеристиках и функциях стромальных/ стволовых клеток, полученных из жировой ткани, которые обычно называют стволовыми клетками, полученными из жировой ткани (СКЖТ) или МСК жировой ткани [3]. СВФ используется в течение многих лет в пластической хирургии для регенерации тканей методом аутологичной трансплантации, без какого-либо акцента на потенциальную аллогенную роль СВФ [4]. Кроме того, ангиогенные свойства, противовоспалительная и иммуномодулирующая активность СВФ также позволяет рассматривать их как потенциальную клеточную терапию при различных заболеваниях и травмах [5].
\nКлиническое использование методов лечения на основе аутологичных клеток с использованием жировой ткани в качестве источника клеток может осуществляться с использованием двух различных подходов: с использованием выращенных СКЖТ или свежевыделенной СВФ (табл. 1).
\n| Образец | \nЗаболевание или травма | \nФаза | \nБезопасность и эффективность | \n
| СКЖТ | \nСвищ прямой кишки (перианальный свищ) | \nII | \nБезопасное и эффективное лечение. Повышенная скорость заживления свищей в группе, получавшей клеточную терапию | \n
| СКЖТ | \nСвищ прямой кишки при болезни Крона | \nI | \nБезопасная процедура | \n
| СВФ | \nРадиодермит | \nI | \nБезопасное и эффективное лечение. Улучшение или ремиссия поражений | \n
| СВФ | \nСтрессовое недержание мочи у пациентов, перенесших радикальную простатэктомию | \nI | \nБезопасная процедура. Видимые улучшения по нескольким параметрам | \n
| СВФ | \nИдиопатический фиброз легких | \nI | \nБезопасная процедура | \n
| СВФ | \nДефект и деформация мягких тканей лица | \nI | \nБезопасная процедура | \n
| СКЖТ | \nПовреждение спинного мозга | \nI | \nБезопасная процедура | \n
Таблица 1. Список некоторых клинических испытаний, в которых используется стромальная сосудистая фракция (СВФ) или стволовые клетки, полученные из жировой ткани (СКЖТ)
Table 1. Selected clinical trials exploiting stromal vascular fraction (SVF) or adipose tissue stem cells (ATSC)
На процесс принятия решений влияют различные факторы, но наиболее важными из них являются необходимые нормативные требования, наличие утвержденных правил GMP (надлежащая производственная практика), связанные с этим затраты, дозировка клеток и время обработки. Использование выращенных культур СКЖТ позволяет персоналу очищать и увеличивать количество клеток-предшественников с течением времени (несколько недель) в культуре, что создает последовательную и относительно однородную популяцию клеток. Эта процедура проводится в строго контролируемых условиях правил GMP, но является дорогостоящей и занимает несколько недель, чтобы подготовить рабочий образец для инъекций [6][7]. Использование свежеизолированных образцов СВФ в месте оказания медицинской помощи в режиме реального времени во время одной и той же хирургической процедуры имеет важные преимущества: меньшая вероятность инфицирования (особенно при использовании закрытых устройств обработки), более быстрая обработка и клиническое применение, а также меньшие связанные с этим расходы [8].
\nФармацевтическая промышленность активно участвует в клеточной терапии и поддерживает клиническое использование культивируемых клеток. И наоборот, биотехнологические компании, которые создают или производят медицинские устройства, продвигают использование свежевыделенных клеток, готовых к использованию у постели больного. У обеих стратегий есть свои плюсы и минусы, но удивительно мало научных или клинических исследований, сравнивающих оба типа клеток для одного и того же заболевания или клинического показания. Существует неопределенность в отношении того, какая популяция клеток будет более эффективной при различных клинических состояниях: гетерогенная СВФ или культуры СКЖТ. Несколько исследований показали улучшенные результаты со свежеполученными образцами СВФ по сравнению с культурами СКЖТ. Например, Semon и др. сообщили, что внутрибрюшинная инъекция в количестве 1 миллиона клеток СВФ была более эффективной, чем СКЖТ, с ингибированием прогрессирования аутоиммунного энцефаломиелита in vivo [8]. В другом исследовании Jurgens и др. были показаны лучшие результаты свежевыделенных образцов СВФ по сравнению с культивируемыми СКЖТ в стимулировании регенерации хрящевой ткани и субхондральной кости in vivo [9]. Все эти исследования показали безопасность и осуществимость клеточной терапии на основе СВФ без каких-либо побочных эффектов. В последнем исследовании Wu и др. в 2016 году продемонстрировали, что СВФ лучше, чем СКЖТ; при использовании СВФ происходило более быстрое формирование нового хрящевого матрикса при совместной инкубации с первичными хондроцитами человека in vitro [10].
\nОписание различных методов, доступных для выделения СВФ
\nМетоды выделения СВФ: ферментативный и механический метод выделения
\nСуществует множество методов, доступных для выделения СВФ, но в целом они делятся на две основные категории: те, которые используют протеолитические ферменты для диссоциации липоаспирата (ферментативный метод), и те, которые не используют (механический метод). Механический метод включает такие подходы, как промывание, встряхивание, вибрация или центрифугирование, чтобы отделить популяции клеток СВФ от липоаспирата. Ферментативный метод сочетает промывание и встряхивание с использованием протеолитических ферментов, способствующих диссоциации тканей. У обоих методов есть свои преимущества и недостатки (табл. 2) [11][12].
\n| Ферментативный метод | \nМеханический метод | \n
|---|---|
| Ферментативный метод позволяет получить значительно больше ядерных клеток из эквивалентной массы ткани, чем механический метод, и имеет тенденцию выделять более низкую частоту по содержанию клеток гематопоэтического происхождения и более высокую частоту содержания стромальных/стволовых клеток. Использование протеолитических ферментов, обычно коллагеназы и/или нейтральной протеазы, может потенциально внести дополнительный риск в процесс, поскольку любой из них может потенциально вызвать аллергическую реакцию или нежелательное разрушение ткани in vivo, если не удаляется или не нейтрализуется надлежащим образом во время выделения | \nПреимущество механического метода состоит в том, что он менее дорог и занимает немного времени по сравнению с ферментативным методом, потому что нет необходимости покупать дорогостоящие протеолитические ферменты, пригодные для надлежащей производственной практики (GMP), и нет необходимости включать стадию расщепления в процесс выделения. Механический метод обычно занимает от 20 до 40 минут, тогда как ферментативный метод обычно занимает от 60 до 90 минут. Механический метод может быть экономически эффективным в лабораторных условиях, где может не потребоваться большого количества клеток или ткани, но ферментативный метод, как правило, идеален для применения в клинических условиях из-за лучшего фенотипического состава выделенных клеток | \n
Таблица 2. Преимущества и недостатки методов выделениястромально-васкулярной фракции (СВФ)
Table 2. Pros and contras of stromal vascular fraction (SVF) extraction methods
\n
Ручные, полуавтоматические и автоматизированные системы выделения СВФ
\nСуществует множество систем выделения, которые коммерчески доступны. Эти системы упрощают процесс, предоставляя все необходимые расходные материалы и реагенты в одноразовом комплекте. Они предлагают заметное преимущество в виде замкнутых систем, что снижает риск загрязнения во время выделения и может устранить необходимость в защитном кожухе биобезопасности [13]. Коммерчески доступные наборы (kit), как правило, менее изменчивы, чем традиционные методы, использующие лабораторное оборудование и стеклянную посуду (например, делительную воронку, химические стаканы) [14]. Этот подход лучше с нормативной точки зрения, поскольку производители могут уже иметь профили безопасности продукта и характеристики, доступные для использования потребителями.
\nСуществуют 3 основных уровня коммерческих систем: ручная, полуавтоматическая и полностью автоматизированная [14][15]. По мере увеличения уровня автоматизации возрастает и стоимость эксплуатации, при этом ручные методы обходятся дешевле, чем автоматизированные или полуавтоматические системы; тем не менее по мере увеличения автоматизации от технического специалиста требуется меньше навыков. Ручные методы требуют использования стандартного лабораторного оборудования (например, центрифуга, лабораторный шейкер с подогревом, кожух биозащиты) и хорошо обученный персонал для выполнения каждого шага процесса. Полуавтоматические системы требуют некоторого вмешательства персонала во время процесса выделения, но этот процесс упрощается за счет специального устройства, которое может автоматически выполнять несколько этапов процесса выделения. Полностью автоматизированные системы практически не требуют вмешательства пользователя и содержат все необходимое оборудование для проведения полного выделения СВФ в рамках единой закрытой системы. Обычно от персонала требуется только ввести в систему липоаспират и ферменты диссоциации тканей, и устройство будет проводить весь процесс выделения. Существуют системы выделения в различных ценовых диапазонах, чтобы удовлетворить потребности и финансовые возможности различных лабораторий и клиницистов; однако лаборатории и клиники должны знать, что результаты различных систем выделения могут значительно отличаться [16][17][18].
\nКонтроль качества и анализ безопасности СВФ
\nИнфекционный контроль
\nПри проведении терапии в клинических условиях с использованием СВФ инфекционный контроль является наиболее важной мерой контроля качества с точки зрения обеспечения безопасности пациентов. Два основных теста, которые необходимо провести для оценки стерильности образца для введения человеку, — это окрашивание по Граму и культуры аэробных и анаэробных бактерий [19][20]. Введение терапевтического продукта не должно продолжаться до тех пор, пока результаты окрашивания по Граму не будут отрицательными. Если получен положительный результат окрашивания по Граму, что означает наличие бактерий, процедура не должна продолжаться. В случае положительного результата аэробной или анаэробной культуры за субъектом следует внимательно следить на предмет признаков инфекции [21].
\nТестирование на бактериальный эндотоксин
\nТестирование на бактериальный эндотоксин также имеет жизненно важное значение с точки зрения оценки безопасности образцов СВФ [22]. Бактериальные эндотоксины — это липополисахариды, присутствующие в клеточной мембране грамотрицательных бактерий, которые потенциально могут вызывать лихорадку или инфекционное заболевание на достаточно высоких уровнях концентрации [23]. Максимально безопасное количество эндотоксинов, которое может присутствовать в образце, известно как предел обнаружения эндотоксинов [24]. Предел обнаружения эндотоксина определяется в зависимости от веса пациента, объема образца и метода введения. Общая глава фармакопеи США (USP) <85> содержит полные инструкции по определению предела обнаружения эндотоксина, разрешенного Управлением по контролю за продуктами и лекарствами США (FDA) и Европейским агентством по лекарственным средствам (EMEA) (USP <85>) [25]. Повышенный уровень эндотоксина может быть индикатором серьезного бактериального загрязнения образца во время процесса выделения. Кроме того, в СВФ будут присутствовать эндотоксины в результате использования протеолитических ферментов, поскольку ферменты обычно имеют бактериальное происхождение. В конечном лиофилизированном продукте остаются остаточные уровни эндотоксина в результате производственного процесса. Ведущим анализом, используемым для оценки уровня бактериального эндотоксина, является анализ, основанный на использования реактива, представляющего собой лизат клеток крови (амебоцитов) мечехвоста Limulus polyphemus (ЛАЛ-реактив) [26].
\nПодсчет ядерных клеток
\nПодсчет ядерных клеток и оценка их жизнеспособности имеют решающее значение для правильного приготовления дозы. Выделение СВФ варьируется первую очередь из-за вариабельности пациента. Для «рабочего образца» СВФ необходимо выделить минимальное количество жизнеспособных ядерных клеток, жизнеспособность которых выше определенного уровня (обычно ≥70 %) [27]. Если выделение СВФ не соответствует заранее определенным критериям выпуска партии образцов, то терапию не следует начинать или продолжать. Количество ядерных клеток и жизнеспособность клеток являются показателями эффективности процесса выделения и будут использоваться для обеспечения точного дозирования. Очень важно знать средний выход клеток (количество ядерных клеток на грамм ткани), поскольку разные методы и/или системы могут давать разные результаты [14][15].
\nПроточная цитометрия
\nПроточная цитометрия позволяет идентифицировать количество различных типов клеток, присутствующих в конечном продукте. Для СВФ, поскольку это гетерогенная популяция клеток, это важно, поскольку существуют значительные различия между методами выделения СВФ. Целью проточной цитометрии является определение пропорций различных типов клеток, содержащихся в СВФ, и, что наиболее важно, содержания СКЖТ (обычно <2 %) [28]. Обычно маркерами для проверки клеточной популяции в СВФ являются кластеры дифференцировки (CD): CD31, CD34, CD45, CD90 и CD105, при этом популяция клеток-мишеней представляет собой клетки, которые имеют CD45–, CD31–, CD73+, CD90+ и CD105+ [29].
\nОстаточные протеолитические ферменты
\nЕсли в методах по выделению СВФ используются протеолитические ферменты, такие как коллагеназа, есть вероятность риска наличия остаточных протеолитических ферментов в конечном продукте. Токсичность остаточных ферментов в отношении клеточной популяции СВФ до конца не изучена, но теоретически может привести к аллергической реакции или нежелательной деградации ткани in vivo, если ее не удалить надлежащим образом (см. тестирование на бактериальный эндотоксин) [30]. Уровень остаточного фермента можно измерить с помощью ряда различных анализов, но наиболее распространенным является анализ, основанный на использовании субстрата N-[ 3-(2-furyl) acryloyl ]-Phe-Gly-Gly (FAPGG) [31]. Хотя это не обязательно проводить при каждом выделении образцов СВФ, важно продемонстрировать на достаточно большом размере выборки, что уровень протеолитических ферментов, присутствующих в конечном продукте, настолько низок, что они не являются клинически значимыми и не представляют значительного риска.
\nАнализ колониеобразующих единиц фибробластов (КОЕф)
\nАнализ колониеобразующих единичных фибробластов (КОЕф) является эффективным и точным методом для количественного определения количества СКЖТ в образце СВФ [32]. Этот анализ позволяет оценить количество колоний, образовавшихся после культивирования, что является общим показателем частоты и свойств роста СКЖТ. Анализ КОЕф, проводимый в тандеме с панелью проточной цитометрии с 6 CDмаркерами, дает точную оценку состава образца СВФ, как только набор данных станет достаточно большим [32]. Один из ярких примеров эффективности анализа КОЕф на СВФ был продемонстрирован в работе/протоколе Hicok и Hedrick [33].
\nОнкогенез
\nЗа последние десятилетия достигнут значительный прогресс в изучении биологии опухолей, изучении механизмов контроля метастазирования опухолей, апоптоза, инвазии, ангиогенеза и пролиферации опухолевых клеток. Эти данные были получены при изучении клеточного состава и микроокружения опухолей, различных внутриклеточных путей передачи сигналов, молекулярных процессов онкогенеза [34]. На сегодня проводится множество доклинических и клинических исследований по применению стволовых клеток (МСК и СКЖТ) для лечения некоторых заболеваний человека [35]. Однако до сих пор нет достаточных оснований для того, чтобы признать введение СВФ или СКЖТ абсолютно безопасным. В частности, существуют работы in vitro и in vivo, что некоторые типы клеток из популяции СВФ способны провоцировать развитие, рост и прогрессирование опухолей [36][37][38].
\nТропизм, или миграция, стволовых клеток (например, МСК и СКЖТ) к ложу опухоли изучен недостаточно хорошо, однако может иметь два диаметрально противоположных значения. В исследовании, проведенном в 2017 году Shammas и др., была показана возможность использования СКЖТ в качестве переносчика цитотоксических агентов в опухоль in vitro (клеточная линия SKBR3 (аденокарциномы молочной железы)) [39]. При этом проникновение стволовых клеток в ложе опухоли рассматривается как серьезная опасность — источник риска рецидива [40]. Однако результаты данного исследования показывают, что доставка лекарств с применением СКЖТ в качестве переносчика обходится без изменения клеточного фенотипа. После фотоактивации гибель соседних раковых клеток под воздействием препарата демонстрирует потенциал СКЖТ как средства доставки в терапии опухоли.
\nРяд исследований показали, что зрелые адипоциты способны стимулировать опухолевые клетки рака груди. Белая жировая ткань рассматривается как эндокринный орган, способный секретировать гормоны, факторы роста и цитокины, такие как инсулин, лептин, адипонектин, фактор роста гепатоцитов (HGF) и инсулиноподобный фактор роста (IGF1). Эти адипокины являются не только важными компонентами метаболизма, но они также могут способствовать прогрессированию ближайшей опухоли. Однако, как уже известно, среди популяций клеток СВФ нет зрелых адипоцитов, что указывает на безопасность применения СВФ в этом отношении [41][42]. Lee и др. в своем исследовании изучили влияния СВФ и трансплантированного жира на рак груди in vivo [43]. Из результатов было видно, что изначальный объем опухоли, составлявший 43,6, 42,3, 48,7 и 42,4 мм3 в исходный момент времени, стал 6780, 5940, 6080 и 5570 мм3 через 8 недель в четырех исследовательских группах A, B, C и D соответственно (группа A — контроль; группа В — вводили 30 мкл СВФ; группа С — вводили 0,5 мл жира и 30 мкл физиологического раствора; группа D — вводили 0,5 мл жира и 30 мкл СВФ). Другими словами, по сравнению с исходными значениями сразу после введения трансплантата (СВФ и жировая ткань), группы A, B, C и D показали среднее процентное увеличение на 12 270, 12 610, 12 530 и 14 060 %. При контрольном обследовании через 8 недель после трансплантации не было обнаружено отдаленных метастазов ни в одной группе.
\nИзвестно, что СВФ при реконструктивных операциях после мастоэктомии является мощной добавкой, которая может увеличивать количество эпителиальных клеток-предшественников в тканях молочной железы [44]. Поскольку в предыдущих исследованиях упоминалось, что СКЖТ, обнаруженные в СВФ, являются потенциальным источником пролиферации, миграции и метастазирования клеток рака молочной железы, следует соблюдать осторожность при использовании СВФ в качестве добавки [45][46]. В исследовании Lee и др. было показано увеличение объема рака груди примерно на 14,6 % через 2 месяца по сравнению с контрольной группой. Однако, основываясь на данных о влиянии СВФ на рост соседней опухоли и выживаемости жирового трансплантата, полученных в результате данного эксперимента, следует провести дополнительные исследования с моделями, использующими жировой трансплантат после иссечения ткани рака молочной железы. К тому же изучение изменений результатов должно основываться на количестве клеток СВФ в зависимости от различных концентраций СВФ в смешанных инъекциях. Другими словами, использование СВФ и СКЖТ имеет особое значение для реконструкции после мастэктомии у пациенток с раком груди. Следовательно, в ближайшем будущем необходимо провести дополнительные доклинические исследования по оценке взаимодействия клеток СВФ и СКЖТ с более широким спектром типов опухолей. Есть веские аргументы в пользу того, что клинические исследования должны тщательно регулироваться и контролироваться на предмет результатов до тех пор, пока не будет лучше изучено канцерогенное действие клеток, полученных из жировой ткани.
\nЗаключение
\nСВФ представляет собой гетерогенную популяцию клеток, которые, взаимодействуя друг с другом, могут воздействовать на процессы регенерации, ангиогенеза и иммуномодуляции. Однако конкретные механизмы синергетического взаимодействия клеток СВФ все еще требуют дальнейшего изучения. И хотя СВФ продемонстрировала хороший терапевтический эффект во многих исследованиях, все еще необходимо дальнейшее изучение, чтобы определить, имеются ли побочные эффекты данной терапии. Любая процедура в клинических условиях, включающая выделение и/ или использование СВФ, полученной из жировой ткани человека, должна сопровождаться максимальным контролем качества и безопасности. Также настоятельно рекомендуется проводить подсчет клеток и анализ жизнеспособности в каждом случае с использованием СВФ или ее отдельных клеток. Оценка влияния клеток СВФ на лечение различных заболеваний и травм, включая выживаемость клеток, скорость пролиферации и трансформации, а также определение характеристик трансформированных клеток, все еще требует изучения и решения в будущих исследованиях. Мы ожидаем, что в недалеком будущем появятся результаты исследований с исчерпывающими ответами, подтверждающие эффективность, качество и безопасность СВФ и ее использования для терапии в условиях рутинной клинической практики.
"],"dc.fullRISC":["Введение Клеточная терапия определяется как трансплантация человеческих клеток для замены или восстановления поврежденных тканей и/или клеток, где стромальноваскулярная фракция (СВФ) занимает особое место [1]. СВФ представляет собой гетерогенную универсальную клеточную систему, и степень гетерогенности зависит от множества факторов, таких как место забора жировой ткани, методы выделения и собственный патологический статус пациента [1]. На сегодня не существует единого определения, позволяющего различать конкретные пропорции этих составляющих друг к другу. Ясно то, что СВФ представляет собой динамическую популяцию клеток с потенциально значимой полезностью в клинике. Известно, что СВФ содержит эндотелиальные клетки (ЭК), гладкомышечные клетки, муральные клетки, фибробласты, макрофаги, мезенхимальные стволовые клетки (МСК) / другие фенотипы стволовых клеток и т. д. (рис. 1) [2]. Среди этих клеток основное внимание было сосредоточено на характеристиках и функциях стромальных/ стволовых клеток, полученных из жировой ткани, которые обычно называют стволовыми клетками, полученными из жировой ткани (СКЖТ) или МСК жировой ткани [3]. СВФ используется в течение многих лет в пластической хирургии для регенерации тканей методом аутологичной трансплантации, без какого-либо акцента на потенциальную аллогенную роль СВФ [4]. Кроме того, ангиогенные свойства, противовоспалительная и иммуномодулирующая активность СВФ также позволяет рассматривать их как потенциальную клеточную терапию при различных заболеваниях и травмах [5]. Клиническое использование методов лечения на основе аутологичных клеток с использованием жировой ткани в качестве источника клеток может осуществляться с использованием двух различных подходов: с использованием выращенных СКЖТ или свежевыделенной СВФ (табл. 1). На процесс принятия решений влияют различные факторы, но наиболее важными из них являются необходимые нормативные требования, наличие утвержденных правил GMP (надлежащая производственная практика), связанные с этим затраты, дозировка клеток и время обработки. Использование выращенных культур СКЖТ позволяет персоналу очищать и увеличивать количество клеток-предшественников с течением времени (несколько недель) в культуре, что создает последовательную и относительно однородную популяцию клеток. Эта процедура проводится в строго контролируемых условиях правил GMP, но является дорогостоящей и занимает несколько недель, чтобы подготовить рабочий образец для инъекций [6, 7]. Использование свежеизолированных образцов СВФ в месте оказания медицинской помощи в режиме реального времени во время одной и той же хирургической процедуры имеет важные преимущества: меньшая вероятность инфицирования (особенно при использовании закрытых устройств обработки), более быстрая обработка и клиническое применение, а также меньшие связанные с этим расходы [8]. Фармацевтическая промышленность активно участвует в клеточной терапии и поддерживает клиническое использование культивируемых клеток. И наоборот, биотехнологические компании, которые создают или производят медицинские устройства, продвигают использование свежевыделенных клеток, готовых к использованию у постели больного. У обеих стратегий есть свои плюсы и минусы, но удивительно мало научных или клинических исследований, сравнивающих оба типа клеток для одного и того же заболевания или клинического показания. Существует неопределенность в отношении того, какая популяция клеток будет более эффективной при различных клинических состояниях: гетерогенная СВФ или культуры СКЖТ. Несколько исследований показали улучшенные результаты со свежеполученными образцами СВФ по сравнению с культурами СКЖТ. Например, Semon и др. сообщили, что внутрибрюшинная инъекция в количестве 1 миллиона клеток СВФ была более эффективной, чем СКЖТ, с ингибированием прогрессирования аутоиммунного энцефаломиелита in vivo [8]. В другом исследовании Jurgens и др. были показаны лучшие результаты свежевыделенных образцов СВФ по сравнению с культивируемыми СКЖТ в стимулировании регенерации хрящевой ткани и субхондральной кости in vivo [9]. Все эти исследования показали безопасность и осуществимость клеточной терапии на основе СВФ без каких-либо побочных эффектов. В последнем исследовании Wu и др. в 2016 году продемонстрировали, что СВФ лучше, чем СКЖТ; при использовании СВФ происходило более быстрое формирование нового хрящевого матрикса при совместной инкубации с первичными хондроцитами человека in vitro [10]. Описание различных методов, доступных для выделения СВФ Методы выделения СВФ: ферментативный и механический метод выделения Существует множество методов, доступных для выделения СВФ, но в целом они делятся на две основные категории: те, которые используют протеолитические ферменты для диссоциации липоаспирата (ферментативный метод), и те, которые не используют (механический метод). Механический метод включает такие подходы, как промывание, встряхивание, вибрация или центрифугирование, чтобы отделить популяции клеток СВФ от липоаспирата. Ферментативный метод сочетает промывание и встряхивание с использованием протеолитических ферментов, способствующих диссоциации тканей. У обоих методов есть свои преимущества и недостатки (табл. 2) [11, 12]. Ручные, полуавтоматические и автоматизированные системы выделения СВФ Существует множество систем выделения, которые коммерчески доступны. Эти системы упрощают процесс, предоставляя все необходимые расходные материалы и реагенты в одноразовом комплекте. Они предлагают заметное преимущество в виде замкнутых систем, что снижает риск загрязнения во время выделения и может устранить необходимость в защитном кожухе биобезопасности [13]. Коммерчески доступные наборы (kit), как правило, менее изменчивы, чем традиционные методы, использующие лабораторное оборудование и стеклянную посуду (например, делительную воронку, химические стаканы) [14]. Этот подход лучше с нормативной точки зрения, поскольку производители могут уже иметь профили безопасности продукта и характеристики, доступные для использования потребителями. Существуют 3 основных уровня коммерческих систем: ручная, полуавтоматическая и полностью автоматизированная [14, 15]. По мере увеличения уровня автоматизации возрастает и стоимость эксплуатации, при этом ручные методы обходятся дешевле, чем автоматизированные или полуавтоматические системы; тем не менее по мере увеличения автоматизации от технического специалиста требуется меньше навыков. Ручные методы требуют использования стандартного лабораторного оборудования (например, центрифуга, лабораторный шейкер с подогревом, кожух биозащиты) и хорошо обученный персонал для выполнения каждого шага процесса. Полуавтоматические системы требуют некоторого вмешательства персонала во время процесса выделения, но этот процесс упрощается за счет специального устройства, которое может автоматически выполнять несколько этапов процесса выделения. Полностью автоматизированные системы практически не требуют вмешательства пользователя и содержат все необходимое оборудование для проведения полного выделения СВФ в рамках единой закрытой системы. Обычно от персонала требуется только ввести в систему липоаспират и ферменты диссоциации тканей, и устройство будет проводить весь процесс выделения. Существуют системы выделения в различных ценовых диапазонах, чтобы удовлетворить потребности и финансовые возможности различных лабораторий и клиницистов; однако лаборатории и клиники должны знать, что результаты различных систем выделения могут значительно отличаться [16–18]. Контроль качества и анализ безопасности СВФ Инфекционный контроль При проведении терапии в клинических условиях с использованием СВФ инфекционный контроль является наиболее важной мерой контроля качества с точки зрения обеспечения безопасности пациентов. Два основных теста, которые необходимо провести для оценки стерильности образца для введения человеку, — это окрашивание по Граму и культуры аэробных и анаэробных бактерий [19, 20]. Введение терапевтического продукта не должно продолжаться до тех пор, пока результаты окрашивания по Граму не будут отрицательными. Если получен положительный результат окрашивания по Граму, что означает наличие бактерий, процедура не должна продолжаться. В случае положительного результата аэробной или анаэробной культуры за субъектом следует внимательно следить на предмет признаков инфекции [21]. Тестирование на бактериальный эндотоксин Тестирование на бактериальный эндотоксин также имеет жизненно важное значение с точки зрения оценки безопасности образцов СВФ [22]. Бактериальные эндотоксины — это липополисахариды, присутствующие в клеточной мембране грамотрицательных бактерий, которые потенциально могут вызывать лихорадку или инфекционное заболевание на достаточно высоких уровнях концентрации [23]. Максимально безопасное количество эндотоксинов, которое может присутствовать в образце, известно как предел обнаружения эндотоксинов [24]. Предел обнаружения эндотоксина определяется в зависимости от веса пациента, объема образца и метода введения. Общая глава фармакопеи США (USP) <85> содержит полные инструкции по определению предела обнаружения эндотоксина, разрешенного Управлением по контролю за продуктами и лекарствами США (FDA) и Европейским агентством по лекарственным средствам (EMEA) (USP <85>) [25]. Повышенный уровень эндотоксина может быть индикатором серьезного бактериального загрязнения образца во время процесса выделения. Кроме того, в СВФ будут присутствовать эндотоксины в результате использования протеолитических ферментов, поскольку ферменты обычно имеют бактериальное происхождение. В конечном лиофилизированном продукте остаются остаточные уровни эндотоксина в результате производственного процесса. Ведущим анализом, используемым для оценки уровня бактериального эндотоксина, является анализ, основанный на использования реактива, представляющего собой лизат клеток крови (амебоцитов) мечехвоста Limulus polyphemus (ЛАЛ-реактив) [26]. Подсчет ядерных клеток Подсчет ядерных клеток и оценка их жизнеспособности имеют решающее значение для правильного приготовления дозы. Выделение СВФ варьируется первую очередь из-за вариабельности пациента. Для «рабочего образца» СВФ необходимо выделить минимальное количество жизнеспособных ядерных клеток, жизнеспособность которых выше определенного уровня (обычно ≥70 %) [27]. Если выделение СВФ не соответствует заранее определенным критериям выпуска партии образцов, то терапию не следует начинать или продолжать. Количество ядерных клеток и жизнеспособность клеток являются показателями эффективности процесса выделения и будут использоваться для обеспечения точного дозирования. Очень важно знать средний выход клеток (количество ядерных клеток на грамм ткани), поскольку разные методы и/или системы могут давать разные результаты [14, 15]. Проточная цитометрия Проточная цитометрия позволяет идентифицировать количество различных типов клеток, присутствующих в конечном продукте. Для СВФ, поскольку это гетерогенная популяция клеток, это важно, поскольку существуют значительные различия между методами выделения СВФ. Целью проточной цитометрии является определение пропорций различных типов клеток, содержащихся в СВФ, и, что наиболее важно, содержания СКЖТ (обычно <2 %) [28]. Обычно маркерами для проверки клеточной популяции в СВФ являются кластеры дифференцировки (CD): CD31, CD34, CD45, CD90 и CD105, при этом популяция клеток-мишеней представляет собой клетки, которые имеют CD45– , CD31– , CD73+, CD90+ и CD105+ [29]. Остаточные протеолитические ферменты Если в методах по выделению СВФ используются протеолитические ферменты, такие как коллагеназа, есть вероятность риска наличия остаточных протеолитических ферментов в конечном продукте. Токсичность остаточных ферментов в отношении клеточной популяции СВФ до конца не изучена, но теоретически может привести к аллергической реакции или нежелательной деградации ткани in vivo, если ее не удалить надлежащим образом (см. тестирование на бактериальный эндотоксин) [30]. Уровень остаточного фермента можно измерить с помощью ряда различных анализов, но наиболее распространенным является анализ, основанный на использовании субстрата N-[3-(2-furyl) acryloyl]-Phe-Gly-Gly (FAPGG) [31]. Хотя это не обязательно проводить при каждом выделении образцов СВФ, важно продемонстрировать на достаточно большом размере выборки, что уровень протеолитических ферментов, присутствующих в конечном продукте, настолько низок, что они не являются клинически значимыми и не представляют значительного риска. Анализ колониеобразующих единиц фибробластов (КОЕф) Анализ колониеобразующих единичных фибробластов (КОЕф) является эффективным и точным методом для количественного определения количества СКЖТ в образце СВФ [32]. Этот анализ позволяет оценить количество колоний, образовавшихся после культивирования, что является общим показателем частоты и свойств роста СКЖТ. Анализ КОЕф, проводимый в тандеме с панелью проточной цитометрии с 6 CDмаркерами, дает точную оценку состава образца СВФ, как только набор данных станет достаточно большим [32]. Один из ярких примеров эффективности анализа КОЕф на СВФ был продемонстрирован в работе/протоколе Hicok и Hedrick [33]. Онкогенез За последние десятилетия достигнут значительный прогресс в изучении биологии опухолей, изучении механизмов контроля метастазирования опухолей, апоптоза, инвазии, ангиогенеза и пролиферации опухолевых клеток. Эти данные были получены при изучении клеточного состава и микроокружения опухолей, различных внутриклеточных путей передачи сигналов, молекулярных процессов онкогенеза [34]. На сегодня проводится множество доклинических и клинических исследований по применению стволовых клеток (МСК и СКЖТ) для лечения некоторых заболеваний человека [35]. Однако до сих пор нет достаточных оснований для того, чтобы признать введение СВФ или СКЖТ абсолютно безопасным. В частности, существуют работы in vitro и in vivo, что некоторые типы клеток из популяции СВФ способны провоцировать развитие, рост и прогрессирование опухолей [36–38]. Тропизм, или миграция, стволовых клеток (например, МСК и СКЖТ) к ложу опухоли изучен недостаточно хорошо, однако может иметь два диаметрально противоположных значения. В исследовании, проведенном в 2017 году Shammas и др., была показана возможность использования СКЖТ в качестве переносчика цитотоксических агентов в опухоль in vitro (клеточная линия SKBR3 (аденокарциномы молочной железы)) [39]. При этом проникновение стволовых клеток в ложе опухоли рассматривается как серьезная опасность — источник риска рецидива [40]. Однако результаты данного исследования показывают, что доставка лекарств с применением СКЖТ в качестве переносчика обходится без изменения клеточного фенотипа. После фотоактивации гибель соседних раковых клеток под воздействием препарата демонстрирует потенциал СКЖТ как средства доставки в терапии опухоли. Ряд исследований показали, что зрелые адипоциты способны стимулировать опухолевые клетки рака груди. Белая жировая ткань рассматривается как эндокринный орган, способный секретировать гормоны, факторы роста и цитокины, такие как инсулин, лептин, адипонектин, фактор роста гепатоцитов (HGF) и инсулиноподобный фактор роста (IGF1). Эти адипокины являются не только важными компонентами метаболизма, но они также могут способствовать прогрессированию ближайшей опухоли. Однако, как уже известно, среди популяций клеток СВФ нет зрелых адипоцитов, что указывает на безопасность применения СВФ в этом отношении [41, 42]. Lee и др. в своем исследовании изучили влияния СВФ и трансплантированного жира на рак груди in vivo [43]. Из результатов было видно, что изначальный объем опухоли, составлявший 43,6, 42,3, 48,7 и 42,4 мм3 в исходный момент времени, стал 6780, 5940, 6080 и 5570 мм3 через 8 недель в четырех исследовательских группах A, B, C и D соответственно (группа A — контроль; группа В — вводили 30 мкл СВФ; группа С — вводили 0,5 мл жира и 30 мкл физиологического раствора; группа D — вводили 0,5 мл жира и 30 мкл СВФ). Другими словами, по сравнению с исходными значениями сразу после введения трансплантата (СВФ и жировая ткань), группы A, B, C и D показали среднее процентное увеличение на 12 270, 12 610, 12 530 и 14 060 %. При контрольном обследовании через 8 недель после трансплантации не было обнаружено отдаленных метастазов ни в одной группе. Известно, что СВФ при реконструктивных операциях после мастоэктомии является мощной добавкой, которая может увеличивать количество эпителиальных клеток-предшественников в тканях молочной железы [44]. Поскольку в предыдущих исследованиях упоминалось, что СКЖТ, обнаруженные в СВФ, являются потенциальным источником пролиферации, миграции и метастазирования клеток рака молочной железы, следует соблюдать осторожность при использовании СВФ в качестве добавки [45, 46]. В исследовании Lee и др. было показано увеличение объема рака груди примерно на 14,6 % через 2 месяца по сравнению с контрольной группой. Однако, основываясь на данных о влиянии СВФ на рост соседней опухоли и выживаемости жирового трансплантата, полученных в результате данного эксперимента, следует провести дополнительные исследования с моделями, использующими жировой трансплантат после иссечения ткани рака молочной железы. К тому же изучение изменений результатов должно основываться на количестве клеток СВФ в зависимости от различных концентраций СВФ в смешанных инъекциях. Другими словами, использование СВФ и СКЖТ имеет особое значение для реконструкции после мастэктомии у пациенток с раком груди. Следовательно, в ближайшем будущем необходимо провести дополнительные доклинические исследования по оценке взаимодействия клеток СВФ и СКЖТ с более широким спектром типов опухолей. Есть веские аргументы в пользу того, что клинические исследования должны тщательно регулироваться и контролироваться на предмет результатов до тех пор, пока не будет лучше изучено канцерогенное действие клеток, полученных из жировой ткани. Заключение СВФ представляет собой гетерогенную популяцию клеток, которые, взаимодействуя друг с другом, могут воздействовать на процессы регенерации, ангиогенеза и иммуномодуляции. Однако конкретные механизмы синергетического взаимодействия клеток СВФ все еще требуют дальнейшего изучения. И хотя СВФ продемонстрировала хороший терапевтический эффект во многих исследованиях, все еще необходимо дальнейшее изучение, чтобы определить, имеются ли побочные эффекты данной терапии. Любая процедура в клинических условиях, включающая выделение и/ или использование СВФ, полученной из жировой ткани человека, должна сопровождаться максимальным контролем качества и безопасности. Также настоятельно рекомендуется проводить подсчет клеток и анализ жизнеспособности в каждом случае с использованием СВФ или ее отдельных клеток. Оценка влияния клеток СВФ на лечение различных заболеваний и травм, включая выживаемость клеток, скорость пролиферации и трансформации, а также определение характеристик трансформированных клеток, все еще требует изучения и решения в будущих исследованиях. Мы ожидаем, что в недалеком будущем появятся результаты исследований с исчерпывающими ответами, подтверждающие эффективность, качество и безопасность СВФ и ее использования для терапии в условиях рутинной клинической практики."],"dc.fullRISC.ru":["Введение Клеточная терапия определяется как трансплантация человеческих клеток для замены или восстановления поврежденных тканей и/или клеток, где стромальноваскулярная фракция (СВФ) занимает особое место [1]. СВФ представляет собой гетерогенную универсальную клеточную систему, и степень гетерогенности зависит от множества факторов, таких как место забора жировой ткани, методы выделения и собственный патологический статус пациента [1]. На сегодня не существует единого определения, позволяющего различать конкретные пропорции этих составляющих друг к другу. Ясно то, что СВФ представляет собой динамическую популяцию клеток с потенциально значимой полезностью в клинике. Известно, что СВФ содержит эндотелиальные клетки (ЭК), гладкомышечные клетки, муральные клетки, фибробласты, макрофаги, мезенхимальные стволовые клетки (МСК) / другие фенотипы стволовых клеток и т. д. (рис. 1) [2]. Среди этих клеток основное внимание было сосредоточено на характеристиках и функциях стромальных/ стволовых клеток, полученных из жировой ткани, которые обычно называют стволовыми клетками, полученными из жировой ткани (СКЖТ) или МСК жировой ткани [3]. СВФ используется в течение многих лет в пластической хирургии для регенерации тканей методом аутологичной трансплантации, без какого-либо акцента на потенциальную аллогенную роль СВФ [4]. Кроме того, ангиогенные свойства, противовоспалительная и иммуномодулирующая активность СВФ также позволяет рассматривать их как потенциальную клеточную терапию при различных заболеваниях и травмах [5]. Клиническое использование методов лечения на основе аутологичных клеток с использованием жировой ткани в качестве источника клеток может осуществляться с использованием двух различных подходов: с использованием выращенных СКЖТ или свежевыделенной СВФ (табл. 1). На процесс принятия решений влияют различные факторы, но наиболее важными из них являются необходимые нормативные требования, наличие утвержденных правил GMP (надлежащая производственная практика), связанные с этим затраты, дозировка клеток и время обработки. Использование выращенных культур СКЖТ позволяет персоналу очищать и увеличивать количество клеток-предшественников с течением времени (несколько недель) в культуре, что создает последовательную и относительно однородную популяцию клеток. Эта процедура проводится в строго контролируемых условиях правил GMP, но является дорогостоящей и занимает несколько недель, чтобы подготовить рабочий образец для инъекций [6, 7]. Использование свежеизолированных образцов СВФ в месте оказания медицинской помощи в режиме реального времени во время одной и той же хирургической процедуры имеет важные преимущества: меньшая вероятность инфицирования (особенно при использовании закрытых устройств обработки), более быстрая обработка и клиническое применение, а также меньшие связанные с этим расходы [8]. Фармацевтическая промышленность активно участвует в клеточной терапии и поддерживает клиническое использование культивируемых клеток. И наоборот, биотехнологические компании, которые создают или производят медицинские устройства, продвигают использование свежевыделенных клеток, готовых к использованию у постели больного. У обеих стратегий есть свои плюсы и минусы, но удивительно мало научных или клинических исследований, сравнивающих оба типа клеток для одного и того же заболевания или клинического показания. Существует неопределенность в отношении того, какая популяция клеток будет более эффективной при различных клинических состояниях: гетерогенная СВФ или культуры СКЖТ. Несколько исследований показали улучшенные результаты со свежеполученными образцами СВФ по сравнению с культурами СКЖТ. Например, Semon и др. сообщили, что внутрибрюшинная инъекция в количестве 1 миллиона клеток СВФ была более эффективной, чем СКЖТ, с ингибированием прогрессирования аутоиммунного энцефаломиелита in vivo [8]. В другом исследовании Jurgens и др. были показаны лучшие результаты свежевыделенных образцов СВФ по сравнению с культивируемыми СКЖТ в стимулировании регенерации хрящевой ткани и субхондральной кости in vivo [9]. Все эти исследования показали безопасность и осуществимость клеточной терапии на основе СВФ без каких-либо побочных эффектов. В последнем исследовании Wu и др. в 2016 году продемонстрировали, что СВФ лучше, чем СКЖТ; при использовании СВФ происходило более быстрое формирование нового хрящевого матрикса при совместной инкубации с первичными хондроцитами человека in vitro [10]. Описание различных методов, доступных для выделения СВФ Методы выделения СВФ: ферментативный и механический метод выделения Существует множество методов, доступных для выделения СВФ, но в целом они делятся на две основные категории: те, которые используют протеолитические ферменты для диссоциации липоаспирата (ферментативный метод), и те, которые не используют (механический метод). Механический метод включает такие подходы, как промывание, встряхивание, вибрация или центрифугирование, чтобы отделить популяции клеток СВФ от липоаспирата. Ферментативный метод сочетает промывание и встряхивание с использованием протеолитических ферментов, способствующих диссоциации тканей. У обоих методов есть свои преимущества и недостатки (табл. 2) [11, 12]. Ручные, полуавтоматические и автоматизированные системы выделения СВФ Существует множество систем выделения, которые коммерчески доступны. Эти системы упрощают процесс, предоставляя все необходимые расходные материалы и реагенты в одноразовом комплекте. Они предлагают заметное преимущество в виде замкнутых систем, что снижает риск загрязнения во время выделения и может устранить необходимость в защитном кожухе биобезопасности [13]. Коммерчески доступные наборы (kit), как правило, менее изменчивы, чем традиционные методы, использующие лабораторное оборудование и стеклянную посуду (например, делительную воронку, химические стаканы) [14]. Этот подход лучше с нормативной точки зрения, поскольку производители могут уже иметь профили безопасности продукта и характеристики, доступные для использования потребителями. Существуют 3 основных уровня коммерческих систем: ручная, полуавтоматическая и полностью автоматизированная [14, 15]. По мере увеличения уровня автоматизации возрастает и стоимость эксплуатации, при этом ручные методы обходятся дешевле, чем автоматизированные или полуавтоматические системы; тем не менее по мере увеличения автоматизации от технического специалиста требуется меньше навыков. Ручные методы требуют использования стандартного лабораторного оборудования (например, центрифуга, лабораторный шейкер с подогревом, кожух биозащиты) и хорошо обученный персонал для выполнения каждого шага процесса. Полуавтоматические системы требуют некоторого вмешательства персонала во время процесса выделения, но этот процесс упрощается за счет специального устройства, которое может автоматически выполнять несколько этапов процесса выделения. Полностью автоматизированные системы практически не требуют вмешательства пользователя и содержат все необходимое оборудование для проведения полного выделения СВФ в рамках единой закрытой системы. Обычно от персонала требуется только ввести в систему липоаспират и ферменты диссоциации тканей, и устройство будет проводить весь процесс выделения. Существуют системы выделения в различных ценовых диапазонах, чтобы удовлетворить потребности и финансовые возможности различных лабораторий и клиницистов; однако лаборатории и клиники должны знать, что результаты различных систем выделения могут значительно отличаться [16–18]. Контроль качества и анализ безопасности СВФ Инфекционный контроль При проведении терапии в клинических условиях с использованием СВФ инфекционный контроль является наиболее важной мерой контроля качества с точки зрения обеспечения безопасности пациентов. Два основных теста, которые необходимо провести для оценки стерильности образца для введения человеку, — это окрашивание по Граму и культуры аэробных и анаэробных бактерий [19, 20]. Введение терапевтического продукта не должно продолжаться до тех пор, пока результаты окрашивания по Граму не будут отрицательными. Если получен положительный результат окрашивания по Граму, что означает наличие бактерий, процедура не должна продолжаться. В случае положительного результата аэробной или анаэробной культуры за субъектом следует внимательно следить на предмет признаков инфекции [21]. Тестирование на бактериальный эндотоксин Тестирование на бактериальный эндотоксин также имеет жизненно важное значение с точки зрения оценки безопасности образцов СВФ [22]. Бактериальные эндотоксины — это липополисахариды, присутствующие в клеточной мембране грамотрицательных бактерий, которые потенциально могут вызывать лихорадку или инфекционное заболевание на достаточно высоких уровнях концентрации [23]. Максимально безопасное количество эндотоксинов, которое может присутствовать в образце, известно как предел обнаружения эндотоксинов [24]. Предел обнаружения эндотоксина определяется в зависимости от веса пациента, объема образца и метода введения. Общая глава фармакопеи США (USP) <85> содержит полные инструкции по определению предела обнаружения эндотоксина, разрешенного Управлением по контролю за продуктами и лекарствами США (FDA) и Европейским агентством по лекарственным средствам (EMEA) (USP <85>) [25]. Повышенный уровень эндотоксина может быть индикатором серьезного бактериального загрязнения образца во время процесса выделения. Кроме того, в СВФ будут присутствовать эндотоксины в результате использования протеолитических ферментов, поскольку ферменты обычно имеют бактериальное происхождение. В конечном лиофилизированном продукте остаются остаточные уровни эндотоксина в результате производственного процесса. Ведущим анализом, используемым для оценки уровня бактериального эндотоксина, является анализ, основанный на использования реактива, представляющего собой лизат клеток крови (амебоцитов) мечехвоста Limulus polyphemus (ЛАЛ-реактив) [26]. Подсчет ядерных клеток Подсчет ядерных клеток и оценка их жизнеспособности имеют решающее значение для правильного приготовления дозы. Выделение СВФ варьируется первую очередь из-за вариабельности пациента. Для «рабочего образца» СВФ необходимо выделить минимальное количество жизнеспособных ядерных клеток, жизнеспособность которых выше определенного уровня (обычно ≥70 %) [27]. Если выделение СВФ не соответствует заранее определенным критериям выпуска партии образцов, то терапию не следует начинать или продолжать. Количество ядерных клеток и жизнеспособность клеток являются показателями эффективности процесса выделения и будут использоваться для обеспечения точного дозирования. Очень важно знать средний выход клеток (количество ядерных клеток на грамм ткани), поскольку разные методы и/или системы могут давать разные результаты [14, 15]. Проточная цитометрия Проточная цитометрия позволяет идентифицировать количество различных типов клеток, присутствующих в конечном продукте. Для СВФ, поскольку это гетерогенная популяция клеток, это важно, поскольку существуют значительные различия между методами выделения СВФ. Целью проточной цитометрии является определение пропорций различных типов клеток, содержащихся в СВФ, и, что наиболее важно, содержания СКЖТ (обычно <2 %) [28]. Обычно маркерами для проверки клеточной популяции в СВФ являются кластеры дифференцировки (CD): CD31, CD34, CD45, CD90 и CD105, при этом популяция клеток-мишеней представляет собой клетки, которые имеют CD45– , CD31– , CD73+, CD90+ и CD105+ [29]. Остаточные протеолитические ферменты Если в методах по выделению СВФ используются протеолитические ферменты, такие как коллагеназа, есть вероятность риска наличия остаточных протеолитических ферментов в конечном продукте. Токсичность остаточных ферментов в отношении клеточной популяции СВФ до конца не изучена, но теоретически может привести к аллергической реакции или нежелательной деградации ткани in vivo, если ее не удалить надлежащим образом (см. тестирование на бактериальный эндотоксин) [30]. Уровень остаточного фермента можно измерить с помощью ряда различных анализов, но наиболее распространенным является анализ, основанный на использовании субстрата N-[3-(2-furyl) acryloyl]-Phe-Gly-Gly (FAPGG) [31]. Хотя это не обязательно проводить при каждом выделении образцов СВФ, важно продемонстрировать на достаточно большом размере выборки, что уровень протеолитических ферментов, присутствующих в конечном продукте, настолько низок, что они не являются клинически значимыми и не представляют значительного риска. Анализ колониеобразующих единиц фибробластов (КОЕф) Анализ колониеобразующих единичных фибробластов (КОЕф) является эффективным и точным методом для количественного определения количества СКЖТ в образце СВФ [32]. Этот анализ позволяет оценить количество колоний, образовавшихся после культивирования, что является общим показателем частоты и свойств роста СКЖТ. Анализ КОЕф, проводимый в тандеме с панелью проточной цитометрии с 6 CDмаркерами, дает точную оценку состава образца СВФ, как только набор данных станет достаточно большим [32]. Один из ярких примеров эффективности анализа КОЕф на СВФ был продемонстрирован в работе/протоколе Hicok и Hedrick [33]. Онкогенез За последние десятилетия достигнут значительный прогресс в изучении биологии опухолей, изучении механизмов контроля метастазирования опухолей, апоптоза, инвазии, ангиогенеза и пролиферации опухолевых клеток. Эти данные были получены при изучении клеточного состава и микроокружения опухолей, различных внутриклеточных путей передачи сигналов, молекулярных процессов онкогенеза [34]. На сегодня проводится множество доклинических и клинических исследований по применению стволовых клеток (МСК и СКЖТ) для лечения некоторых заболеваний человека [35]. Однако до сих пор нет достаточных оснований для того, чтобы признать введение СВФ или СКЖТ абсолютно безопасным. В частности, существуют работы in vitro и in vivo, что некоторые типы клеток из популяции СВФ способны провоцировать развитие, рост и прогрессирование опухолей [36–38]. Тропизм, или миграция, стволовых клеток (например, МСК и СКЖТ) к ложу опухоли изучен недостаточно хорошо, однако может иметь два диаметрально противоположных значения. В исследовании, проведенном в 2017 году Shammas и др., была показана возможность использования СКЖТ в качестве переносчика цитотоксических агентов в опухоль in vitro (клеточная линия SKBR3 (аденокарциномы молочной железы)) [39]. При этом проникновение стволовых клеток в ложе опухоли рассматривается как серьезная опасность — источник риска рецидива [40]. Однако результаты данного исследования показывают, что доставка лекарств с применением СКЖТ в качестве переносчика обходится без изменения клеточного фенотипа. После фотоактивации гибель соседних раковых клеток под воздействием препарата демонстрирует потенциал СКЖТ как средства доставки в терапии опухоли. Ряд исследований показали, что зрелые адипоциты способны стимулировать опухолевые клетки рака груди. Белая жировая ткань рассматривается как эндокринный орган, способный секретировать гормоны, факторы роста и цитокины, такие как инсулин, лептин, адипонектин, фактор роста гепатоцитов (HGF) и инсулиноподобный фактор роста (IGF1). Эти адипокины являются не только важными компонентами метаболизма, но они также могут способствовать прогрессированию ближайшей опухоли. Однако, как уже известно, среди популяций клеток СВФ нет зрелых адипоцитов, что указывает на безопасность применения СВФ в этом отношении [41, 42]. Lee и др. в своем исследовании изучили влияния СВФ и трансплантированного жира на рак груди in vivo [43]. Из результатов было видно, что изначальный объем опухоли, составлявший 43,6, 42,3, 48,7 и 42,4 мм3 в исходный момент времени, стал 6780, 5940, 6080 и 5570 мм3 через 8 недель в четырех исследовательских группах A, B, C и D соответственно (группа A — контроль; группа В — вводили 30 мкл СВФ; группа С — вводили 0,5 мл жира и 30 мкл физиологического раствора; группа D — вводили 0,5 мл жира и 30 мкл СВФ). Другими словами, по сравнению с исходными значениями сразу после введения трансплантата (СВФ и жировая ткань), группы A, B, C и D показали среднее процентное увеличение на 12 270, 12 610, 12 530 и 14 060 %. При контрольном обследовании через 8 недель после трансплантации не было обнаружено отдаленных метастазов ни в одной группе. Известно, что СВФ при реконструктивных операциях после мастоэктомии является мощной добавкой, которая может увеличивать количество эпителиальных клеток-предшественников в тканях молочной железы [44]. Поскольку в предыдущих исследованиях упоминалось, что СКЖТ, обнаруженные в СВФ, являются потенциальным источником пролиферации, миграции и метастазирования клеток рака молочной железы, следует соблюдать осторожность при использовании СВФ в качестве добавки [45, 46]. В исследовании Lee и др. было показано увеличение объема рака груди примерно на 14,6 % через 2 месяца по сравнению с контрольной группой. Однако, основываясь на данных о влиянии СВФ на рост соседней опухоли и выживаемости жирового трансплантата, полученных в результате данного эксперимента, следует провести дополнительные исследования с моделями, использующими жировой трансплантат после иссечения ткани рака молочной железы. К тому же изучение изменений результатов должно основываться на количестве клеток СВФ в зависимости от различных концентраций СВФ в смешанных инъекциях. Другими словами, использование СВФ и СКЖТ имеет особое значение для реконструкции после мастэктомии у пациенток с раком груди. Следовательно, в ближайшем будущем необходимо провести дополнительные доклинические исследования по оценке взаимодействия клеток СВФ и СКЖТ с более широким спектром типов опухолей. Есть веские аргументы в пользу того, что клинические исследования должны тщательно регулироваться и контролироваться на предмет результатов до тех пор, пока не будет лучше изучено канцерогенное действие клеток, полученных из жировой ткани. Заключение СВФ представляет собой гетерогенную популяцию клеток, которые, взаимодействуя друг с другом, могут воздействовать на процессы регенерации, ангиогенеза и иммуномодуляции. Однако конкретные механизмы синергетического взаимодействия клеток СВФ все еще требуют дальнейшего изучения. И хотя СВФ продемонстрировала хороший терапевтический эффект во многих исследованиях, все еще необходимо дальнейшее изучение, чтобы определить, имеются ли побочные эффекты данной терапии. Любая процедура в клинических условиях, включающая выделение и/ или использование СВФ, полученной из жировой ткани человека, должна сопровождаться максимальным контролем качества и безопасности. Также настоятельно рекомендуется проводить подсчет клеток и анализ жизнеспособности в каждом случае с использованием СВФ или ее отдельных клеток. Оценка влияния клеток СВФ на лечение различных заболеваний и травм, включая выживаемость клеток, скорость пролиферации и трансформации, а также определение характеристик трансформированных клеток, все еще требует изучения и решения в будущих исследованиях. Мы ожидаем, что в недалеком будущем появятся результаты исследований с исчерпывающими ответами, подтверждающие эффективность, качество и безопасность СВФ и ее использования для терапии в условиях рутинной клинической практики."],"dc.sponsor":["Данная работа не финансировалась."],"dc.sponsor.ru":["Данная работа не финансировалась."],"dc.subject.ru":["стромально-васкулярная фракция","клеточная терапия","стволовые клетки","жировая ткань","клеточный состав"],"dc.title.ru":["Стромально-васкулярная фракция: биология и потенциальное применение"],"dc.issue.volume":["11"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["92-99"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["В. Н. Павлов","V. N. Pavlov","А. А. Казихинуров","A. A. Kazikhinurov","Р. А. Казихинуров","R. A. Kazikhinurov","М. А. Агавердиев","M. A. Agaverdiev","И. Ф. Гареев","I. F. Gareev","О. А. Бейлерли","O. A. Beylerli","Б. З. Мазоров","B. Z. Mazorov"],"author_keyword":["В. Н. Павлов","V. N. Pavlov","А. А. Казихинуров","A. A. Kazikhinurov","Р. А. Казихинуров","R. A. Kazikhinurov","М. А. Агавердиев","M. A. Agaverdiev","И. Ф. Гареев","I. F. Gareev","О. А. Бейлерли","O. A. Beylerli","Б. З. Мазоров","B. Z. Mazorov"],"author_ac":["в. н. павлов\n|||\nВ. Н. Павлов","v. n. pavlov\n|||\nV. N. Pavlov","а. а. казихинуров\n|||\nА. А. Казихинуров","a. a. kazikhinurov\n|||\nA. A. Kazikhinurov","р. а. казихинуров\n|||\nР. А. Казихинуров","r. a. kazikhinurov\n|||\nR. A. Kazikhinurov","м. а. агавердиев\n|||\nМ. А. Агавердиев","m. a. agaverdiev\n|||\nM. A. Agaverdiev","и. ф. гареев\n|||\nИ. Ф. Гареев","i. f. gareev\n|||\nI. F. Gareev","о. а. бейлерли\n|||\nО. А. Бейлерли","o. a. beylerli\n|||\nO. A. Beylerli","б. з. мазоров\n|||\nБ. З. Мазоров","b. z. mazorov\n|||\nB. Z. Mazorov"],"author_filter":["в. н. павлов\n|||\nВ. Н. Павлов","v. n. pavlov\n|||\nV. N. Pavlov","а. а. казихинуров\n|||\nА. А. Казихинуров","a. a. kazikhinurov\n|||\nA. A. Kazikhinurov","р. а. казихинуров\n|||\nР. А. Казихинуров","r. a. kazikhinurov\n|||\nR. A. Kazikhinurov","м. а. агавердиев\n|||\nМ. А. Агавердиев","m. a. agaverdiev\n|||\nM. A. Agaverdiev","и. ф. гареев\n|||\nИ. Ф. Гареев","i. f. gareev\n|||\nI. F. Gareev","о. а. бейлерли\n|||\nО. А. Бейлерли","o. a. beylerli\n|||\nO. A. Beylerli","б. з. мазоров\n|||\nБ. З. Мазоров","b. z. mazorov\n|||\nB. Z. Mazorov"],"dc.author.name":["В. Н. Павлов","V. N. Pavlov","А. А. Казихинуров","A. A. Kazikhinurov","Р. А. Казихинуров","R. A. Kazikhinurov","М. А. Агавердиев","M. A. Agaverdiev","И. Ф. Гареев","I. F. Gareev","О. А. Бейлерли","O. A. Beylerli","Б. З. Мазоров","B. Z. Mazorov"],"dc.author.name.ru":["В. Н. Павлов","А. А. Казихинуров","Р. А. Казихинуров","М. А. Агавердиев","И. Ф. Гареев","О. А. Бейлерли","Б. З. Мазоров"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.full":["В. Н. Павлов | Башкирский государственный медицинский университет","V. N. Pavlov | Bashkir State Medical University","А. А. Казихинуров | Башкирский государственный медицинский университет","A. A. Kazikhinurov | Bashkir State Medical University","Р. А. Казихинуров | Башкирский государственный медицинский университет","R. A. Kazikhinurov | Bashkir State Medical University","М. А. Агавердиев | Башкирский государственный медицинский университет","M. A. Agaverdiev | Bashkir State Medical University","И. Ф. Гареев | Башкирский государственный медицинский университет","I. F. Gareev | Bashkir State Medical University","О. А. Бейлерли | Башкирский государственный медицинский университет","O. A. Beylerli | Bashkir State Medical University","Б. З. Мазоров | Башкирский государственный медицинский университет","B. Z. Mazorov | Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.ru":["В. Н. Павлов | Башкирский государственный медицинский университет","А. А. Казихинуров | Башкирский государственный медицинский университет","Р. А. Казихинуров | Башкирский государственный медицинский университет","М. А. Агавердиев | Башкирский государственный медицинский университет","И. Ф. Гареев | Башкирский государственный медицинский университет","О. А. Бейлерли | Башкирский государственный медицинский университет","Б. З. Мазоров | Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.name.en":["V. N. Pavlov","A. A. Kazikhinurov","R. A. Kazikhinurov","M. A. Agaverdiev","I. F. Gareev","O. A. Beylerli","B. Z. Mazorov"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.en":["V. N. Pavlov | Bashkir State Medical University","A. A. Kazikhinurov | Bashkir State Medical University","R. A. Kazikhinurov | Bashkir State Medical University","M. A. Agaverdiev | Bashkir State Medical University","I. F. Gareev | Bashkir State Medical University","O. A. Beylerli | Bashkir State Medical University","B. Z. Mazorov | Bashkir State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-2125-4897\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u041d. \\u041f\\u0430\\u0432\\u043b\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-2125-4897\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"V. N. Pavlov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0410. \\u041a\\u0430\\u0437\\u0438\\u0445\\u0438\\u043d\\u0443\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"A. A. Kazikhinurov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0410. \\u041a\\u0430\\u0437\\u0438\\u0445\\u0438\\u043d\\u0443\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"R. A. Kazikhinurov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0410. \\u0410\\u0433\\u0430\\u0432\\u0435\\u0440\\u0434\\u0438\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. A. Agaverdiev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4965-0835\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0418. \\u0424. \\u0413\\u0430\\u0440\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4965-0835\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"I. F. Gareev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-6149-5460\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041e. \\u0410. \\u0411\\u0435\\u0439\\u043b\\u0435\\u0440\\u043b\\u0438\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-6149-5460\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"O. A. Beylerli\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0411. \\u0417. \\u041c\\u0430\\u0437\\u043e\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"B. Z. Mazorov\"}}]}"],"dateIssued":["2021-04-20"],"dateIssued_keyword":["2021-04-20","2021"],"dateIssued_ac":["2021-04-20\n|||\n2021-04-20","2021"],"dateIssued.year":[2021],"dateIssued.year_sort":"2021","dc.date.published":["2021-04-20"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/576"],"dc.citation":["Andia I., Maffulli N., Burgos-Alonso N.Stromal vascular fraction technologies and clinical applications. Expert Opin Biol Ther. 2019;19(12):1289–305. DOI: 10.1080/14712598.2019.1671970","Ramakrishnan V.M., Boyd N.L.The adipose stromal vascular fraction as a complex cellular source for tissue engineering applications. Tissue Eng Part B Rev. 2018;24(4):289–99. DOI: 10.1089/ten.TEB.2017.0061","Yao Y., Dong Z., Liao Y., Zhang P., Ma J., Gao J., et al. Adipose extracellular matrix/stromal vascular fraction gel: a novel adipose tissue-derived injectable for stem cell therapy. Plast Reconstr Surg. 2017;139(4):867–79. DOI: 10.1097/PRS.0000000000003214","Rasmussen B.S., Sørensen C.L., Kurbegovic S., Ørholt M., Talman M.M., Herly M., et al. Cell-enriched fat grafting improves graft retention in a porcine model: a dose-response study of adipose-derived stem cells versus stromal vascular fraction. Plast Reconstr Surg. 2019;144(3):397e–408e. DOI: 10.1097/PRS.0000000000005920","Nürnberger S., Lindner C., Maier J., Strohmeier K., Wurzer C., Slezak P., et al. Adipose-tissue-derived therapeutic cells in their natural environment as an autologous cell therapy strategy: the microtissuestromal vascular fraction. Eur Cell Mater. 2019;37:113–33. DOI: 10.22203/eCM.v037a08","Fritsche E., Volk H.D., Reinke P., Abou-El-Enein M. Toward an optimized process for clinical manufacturing of CAR-Tregcell therapy. Trends Biotechnol. 2020;38(10):1099–112. DOI: 10.1016/j.tibtech.2019.12.009","Aghayan H.R., Payab M., Mohamadi-Jahani F., Aghayan S.S., Larijani B., Arjmand B. GMP-compliant production of human placentaderived mesenchymal stem cells. Methods Mol Biol. 2021;2286:213–25. DOI: 10.1007/7651_2020_282","Semon J.A., Zhang X., Pandey A.C., Alandete S.M., Maness C., Zhang S., et al. Administration of murine stromal vascular fraction ameliorates chronic experimental autoimmune encephalomyelitis. Stem Cells Transl Med. 2013;2(10):789–96. DOI: 10.5966/sctm.2013-0032","Jurgens W.J., Kroeze R.J., Zandieh-Doulabi B., van Dijk A., Renders G.A., Smit T.H., et al. One-step surgical procedure for the treatment of osteochondral defects with adipose-derived stem cells in a caprine knee defect: a pilot study. Biores Open Access. 2013;2(4):315–25. DOI: 10.1089/biores.2013.0024","Wu L., Prins H.J., Leijten J., Helder M.N., Evseenko D., Moroni L., et al. Chondrocytes cocultured with stromal vascular fraction of adipose tissue present more intense chondrogenic characteristics than with adipose stem cells. Tissue Eng Part A. 2016;22(3–4):336–48. DOI: 10.1089/ten.TEA.2015.0269","Brown J.C., Shang H., Li Y., Yang N., Patel N., Katz A.J. Isolation of adipose-derived stromal vascular fraction cells using a novel point-of-care device: cell characterization and review of the literature. Tissue Eng Part C Methods. 2017;23(3):125–35. DOI: 10.1089/ten.TEC.2016.0377","van Dongen J.A., Harmsen M.C., Stevens H.P. Isolation of stromal vascular fraction by fractionation of adipose tissue. Methods Mol Biol. 2019;1993:91–103. DOI: 10.1007/978-1-4939-9473-1_8","Gentile P., Calabrese C., De Angelis B., Pizzicannella J., Kothari A., Garcovich S. Impact of the different preparation methods to obtain human adipose-derived stromal vascular fraction cells (AD-SVFs) and human adipose-derived mesenchymal stem cells (AD-MSCs): enzymatic digestion versus mechanical centrifugation. Int J Mol Sci. 2019;20(21):5471. DOI: 10.3390/ijms20215471","Lee S.J., Lee C.R., Kim K.J., Ryu Y.H., Kim E., Han Y.N., et al. Optimal condition of isolation from an adipose tissue-derived stromal vascular fraction for the development of automated systems. Tissue Eng Regen Med. 2020;17(2):203–8. DOI: 10.1007/s13770-019-00238-3","Aronowitz J.A., Lockhart R.A., Hakakian C.S. A method for isolation of stromal vascular fraction cells in a clinically relevant time frame.Methods Mol Biol. 2018;1773:11–9. DOI: 10.1007/978-1-4939-7799-4_2","Haack-Sørensen M., Follin B., Juhl M., Brorsen S.K., Søndergaard R.H., Kastrup J., et al. Culture expansion of adipose derived stromal cells. A closed automated Quantum Cell Expansion System compared with manual flask-based culture. J Transl Med. 2016;14(1):319. DOI: 10.1186/s12967-016-1080-9","Ghiasloo M., Lobato R.C., Díaz J.M., Singh K., Verpaele A., Tonnard P. Expanding clinical indications of mechanically isolated stromal vascular fraction: a systematic review. Aesthet Surg J. 2020;40(9):NP546–60. DOI: 10.1093/asj/sjaa111","Karina K., Rosliana I., Rosadi I., Schwartz R., Sobariah S., Afini I., et al. Safety of technique and procedure of stromal vascular fraction therapy: from liposuction to cell administration. Scientifica (Cairo). 2020;2020:2863624. DOI: 10.1155/2020/2863624","Basso S., Compagno F., Zelini P., Giorgiani G., Boghen S., Bergami E., et al. Harnessing T Cells to control infections after allogeneic hematopoietic stem cell transplantation. Front Immunol. 2020;11:567531. DOI: 10.3389/fimmu.2020.567531","Wada A., Nishio N., Yokoi S., Tsuzuki H., Mukoyama N., Maruo T., et al. Safety and feasibility of fat injection therapy with adiposederived stem cells in a rabbit hypoglossal nerve paralysis model: A pilot study. Auris Nasus Larynx. 2021;48(2):274–80. DOI: 10.1016/j.anl.2020.08.003","Yoshitani J., Kabata T., Arakawa H., Kato Y., Nojima T., Hayashi K., et al. Combinational therapy with antibiotics and antibiotic-loaded adipose-derived stem cells reduce abscess formation in implant-related infection in rats. Sci Rep. 2020;10(1):11182. DOI: 10.1038/s41598-020-68184-y","Schneier M., Razdan S., Miller A.M., Briceno M.E., Barua S. Current technologies to endotoxin detection and removal for biopharmaceutical purification.Biotechnol Bioeng. 2020;117(8):2588–609. DOI: 10.1002/bit.27362","Monteiro H.F., Faciola A.P. Ruminal acidosis, bacterial changes, and lipopolysaccharides. J Anim Sci. 2020;98(8):skaa248. DOI: 10.1093/jas/skaa248","Liebers V., Brüning T., Raulf M. Occupational endotoxin exposure and health effects. Arch Toxicol. 2020;94(11):3629–44. DOI: 10.1007/s00204-020-02905-0","Bacterial Endotoxins Test. Chapter 85, United States Pharmacopeia. [cited 2016 Nov 4]. Available from: http://www.usp.org/sites/default/files/usp_pdf/EN/USPNF/2011-02-2585BACTERIALENDOTOXINS.pdf","Neun B.W., Dobrovolskaia M.A. Detection of endotoxin in nanoformulations using Limulus Amoebocyte Lysate (LAL) assays. J Vis Exp. 2019;(143). DOI: 10.3791/58830","Chan L.L., McCulley K.J., Kessel S.L. Assessment of cell viability with single-, dual-, and multi-staining methods using image cytometry.Methods Mol Biol. 2017;1601:27–41. DOI: 10.1007/978-1-4939-6960-9_3","Mushahary D., Spittler A., Kasper C., Weber V., Charwat V. Isolation, cultivation, and characterization of human mesenchymal stem cells. Cytometry A. 2018;93(1):19–31. DOI: 10.1002/cyto.a.23242","Borrelli M.R., Patel R.A., Blackshear C., Vistnes S., Diaz Deleon N.M., Adem S., et al. CD34+CD146+ adipose-derived stromal cells enhance engraftment of transplanted fat.Stem Cells Transl Med. 2020;9(11):1389–400. DOI: 10.1002/sctm.19-0195","Oshita T., Tobita M., Tajima S., Mizuno H. Adipose-derived stem cells improve collagenase-induced tendinopathy in a rat model. Am J Sports Med. 2016;44(8):1983–9. DOI: 10.1177/0363546516640750","Giromini C., Fekete Á.A., Givens D.I., Baldi A., Lovegrove J.A. Shortcommunication: a comparison of the in vitro angiotensin-1-converting enzyme inhibitory capacity of dairy and plant protein supplements. Nutrients. 2017;9(12):1352. DOI: 10.3390/nu9121352","Hicok K.C., Hedrick M.H. Automated isolation and processing of adipose-derived stem and regenerative cells. Methods Mol Biol. 2011;702:87–105. DOI: 10.1007/978-1-61737-960-4_8","Cowper M., Frazier T., Wu X., Curley L., Ma M.H., Mohiuddin O.A., et al. Human platelet lysate as a functional substitute for fetal bovine serum in the culture of human adipose derived stromal/stem cells.Cells. 2019;8(7):724. DOI: 10.3390/cells8070724","Khan M.A., Zubair H., Anand S., Srivastava S.K., Singh S., Singh A.P. Dysregulation of metabolic enzymes in tumor and stromal cells: Role in oncogenesis and therapeutic opportunities. Cancer Lett. 2020;473:176–85. DOI: 10.1016/j.canlet.2020.01.003","Si Z., Wang X., Sun C., Kang Y., Xu J., Wang X., et al. Adiposederived stem cells: sources, potency, and implications for regenerative therapies.Biomed Pharmacother. 2019;114:108765. DOI: 10.1016/j.biopha.2019.108765","Gimble J.M., Guilak F., Bunnell B.A. Clinical and preclinical translation of cell-based therapies using adipose tissue-derived cells. Stem Cell Res Ther. 2010;1(2):19. DOI: 10.1186/scrt19","Zakaria N., Yahaya B.H. Adipose-derived mesenchymal stem cells promote growth and migration of lung adenocarcinoma cancer cells. Adv Exp Med Biol. 2020;1292:83–95. DOI: 10.1007/5584_2019_464","Chan Y.W., So C., Yau K.L., Chiu K.C., Wang X., Chan F.L., et al. Adipose-derived stem cells and cancer cells fuse to generate cancer stem cell-like cells with increased tumorigenicity. J Cell Physiol. 2020;235(10):6794–807. DOI: 10.1002/jcp.29574","Shammas R.L., Fales A.M., Crawford B.M., Wisdom A.J., Devi G.R., Brown D.A., et al. Human adipose-derived stem cells labeled with plasmonic gold nanostars for cellular tracking and photothermal cancer cell ablation. Plast Reconstr Surg. 2017;139(4):900e–10e. DOI: 10.1097/PRS.0000000000003187","Wang X. Stem cells in tissues, organoids, and cancers. Cell Mol Life Sci. 2019;76(20):4043–70. DOI: 10.1007/s00018-019-03199-x","Wu Q., Li B., Li Z., Li J., Sun S., Sun S. Cancer-associated adipocytes: key players in breast cancer progression. J Hematol Oncol. 2019;12(1):95. DOI: 10.1186/s13045-019-0778-6","Rybinska I., Agresti R., Trapani A., Tagliabue E., Triulzi T. Adipocytes in breast cancer, the thick and the thin. Cells. 2020;9(3):560. DOI: 10.3390/cells9030560","Lee J.S., Eo P., Kim M.C., Kim J.B., Jin H.K., Bae J.S., et al. Effects of stromal vascular fraction on breast cancer growth and fat engraftment in NOD/SCID mice. Aesthetic Plast Surg. 2019;43(2):498–513. DOI: 10.1007/s00266-018-01304-2","Mazur S., Zołocińska A., Siennicka K., Janik-Kosacka K., Chrapusta A., Pojda Z. Safety of adipose-derived cell (stromal vascular fraction — SVF) augmentation for surgical breast reconstruction in cancer patients. Adv Clin Exp Med. 2018;27(8):1085–90. DOI: 10.17219/acem/70798","Zhao R., Kaakati R., Liu X., Xu L., Lee A.K., Bachelder R., et al. CRISPR/Cas9-mediated BRCA1 knockdown adipose stem cells promote breast cancer progression.Plast Reconstr Surg. 2019;143(3):747–56. DOI: 10.1097/PRS.0000000000005316","Goto H., Shimono Y., Funakoshi Y., Imamura Y., Toyoda M., Kiyota N., et al. Adipose-derived stem cells enhance human breast cancer growth and cancer stem cell-like properties through adipsin.Oncogene. 2019;38(6):767–79. DOI: 10.1038/s41388-018-0477-8","Andia I., Maffulli N., Burgos-Alonso N.Stromal vascular fraction technologies and clinical applications. Expert Opin Biol Ther. 2019;19(12):1289–305. DOI: 10.1080/14712598.2019.1671970","Ramakrishnan V.M., Boyd N.L.The adipose stromal vascular fraction as a complex cellular source for tissue engineering applications. Tissue Eng Part B Rev. 2018;24(4):289–99. DOI: 10.1089/ten.TEB.2017.0061","Yao Y., Dong Z., Liao Y., Zhang P., Ma J., Gao J., et al. Adipose extracellular matrix/stromal vascular fraction gel: a novel adipose tissue-derived injectable for stem cell therapy. Plast Reconstr Surg. 2017;139(4):867–79. DOI: 10.1097/PRS.0000000000003214","Rasmussen B.S., Sørensen C.L., Kurbegovic S., Ørholt M., Talman M.M., Herly M., et al. Cell-enriched fat grafting improves graft retention in a porcine model: a dose-response study of adipose-derived stem cells versus stromal vascular fraction. Plast Reconstr Surg. 2019;144(3):397e–408e. DOI: 10.1097/PRS.0000000000005920","Nürnberger S., Lindner C., Maier J., Strohmeier K., Wurzer C., Slezak P., et al. Adipose-tissue-derived therapeutic cells in their natural environment as an autologous cell therapy strategy: the microtissuestromal vascular fraction. Eur Cell Mater. 2019;37:113–33. DOI: 10.22203/eCM.v037a08","Fritsche E., Volk H.D., Reinke P., Abou-El-Enein M. Toward an optimized process for clinical manufacturing of CAR-Tregcell therapy. Trends Biotechnol. 2020;38(10):1099–112. DOI: 10.1016/j.tibtech.2019.12.009","Aghayan H.R., Payab M., Mohamadi-Jahani F., Aghayan S.S., Larijani B., Arjmand B. GMP-compliant production of human placentaderived mesenchymal stem cells. Methods Mol Biol. 2021;2286:213–25. DOI: 10.1007/7651_2020_282","Semon J.A., Zhang X., Pandey A.C., Alandete S.M., Maness C., Zhang S., et al. Administration of murine stromal vascular fraction ameliorates chronic experimental autoimmune encephalomyelitis. Stem Cells Transl Med. 2013;2(10):789–96. DOI: 10.5966/sctm.2013-0032","Jurgens W.J., Kroeze R.J., Zandieh-Doulabi B., van Dijk A., Renders G.A., Smit T.H., et al. One-step surgical procedure for the treatment of osteochondral defects with adipose-derived stem cells in a caprine knee defect: a pilot study. Biores Open Access. 2013;2(4):315–25. DOI: 10.1089/biores.2013.0024","Wu L., Prins H.J., Leijten J., Helder M.N., Evseenko D., Moroni L., et al. Chondrocytes cocultured with stromal vascular fraction of adipose tissue present more intense chondrogenic characteristics than with adipose stem cells. Tissue Eng Part A. 2016;22(3–4):336–48. DOI: 10.1089/ten.TEA.2015.0269","Brown J.C., Shang H., Li Y., Yang N., Patel N., Katz A.J. Isolation of adipose-derived stromal vascular fraction cells using a novel point-of-care device: cell characterization and review of the literature. Tissue Eng Part C Methods. 2017;23(3):125–35. DOI: 10.1089/ten.TEC.2016.0377","van Dongen J.A., Harmsen M.C., Stevens H.P. Isolation of stromal vascular fraction by fractionation of adipose tissue. Methods Mol Biol. 2019;1993:91–103. DOI: 10.1007/978-1-4939-9473-1_8","Gentile P., Calabrese C., De Angelis B., Pizzicannella J., Kothari A., Garcovich S. Impact of the different preparation methods to obtain human adipose-derived stromal vascular fraction cells (AD-SVFs) and human adipose-derived mesenchymal stem cells (AD-MSCs): enzymatic digestion versus mechanical centrifugation. Int J Mol Sci. 2019;20(21):5471. DOI: 10.3390/ijms20215471","Lee S.J., Lee C.R., Kim K.J., Ryu Y.H., Kim E., Han Y.N., et al. Optimal condition of isolation from an adipose tissue-derived stromal vascular fraction for the development of automated systems. Tissue Eng Regen Med. 2020;17(2):203–8. DOI: 10.1007/s13770-019-00238-3","Aronowitz J.A., Lockhart R.A., Hakakian C.S. A method for isolation of stromal vascular fraction cells in a clinically relevant time frame.Methods Mol Biol. 2018;1773:11–9. DOI: 10.1007/978-1-4939-7799-4_2","Haack-Sørensen M., Follin B., Juhl M., Brorsen S.K., Søndergaard R.H., Kastrup J., et al. Culture expansion of adipose derived stromal cells. A closed automated Quantum Cell Expansion System compared with manual flask-based culture. J Transl Med. 2016;14(1):319. DOI: 10.1186/s12967-016-1080-9","Ghiasloo M., Lobato R.C., Díaz J.M., Singh K., Verpaele A., Tonnard P. Expanding clinical indications of mechanically isolated stromal vascular fraction: a systematic review. Aesthet Surg J. 2020;40(9):NP546–60. DOI: 10.1093/asj/sjaa111","Karina K., Rosliana I., Rosadi I., Schwartz R., Sobariah S., Afini I., et al. Safety of technique and procedure of stromal vascular fraction therapy: from liposuction to cell administration. Scientifica (Cairo). 2020;2020:2863624. DOI: 10.1155/2020/2863624","Basso S., Compagno F., Zelini P., Giorgiani G., Boghen S., Bergami E., et al. Harnessing T Cells to control infections after allogeneic hematopoietic stem cell transplantation. Front Immunol. 2020;11:567531. DOI: 10.3389/fimmu.2020.567531","Wada A., Nishio N., Yokoi S., Tsuzuki H., Mukoyama N., Maruo T., et al. Safety and feasibility of fat injection therapy with adiposederived stem cells in a rabbit hypoglossal nerve paralysis model: A pilot study. Auris Nasus Larynx. 2021;48(2):274–80. DOI: 10.1016/j.anl.2020.08.003","Yoshitani J., Kabata T., Arakawa H., Kato Y., Nojima T., Hayashi K., et al. Combinational therapy with antibiotics and antibiotic-loaded adipose-derived stem cells reduce abscess formation in implant-related infection in rats. Sci Rep. 2020;10(1):11182. DOI: 10.1038/s41598-020-68184-y","Schneier M., Razdan S., Miller A.M., Briceno M.E., Barua S. Current technologies to endotoxin detection and removal for biopharmaceutical purification.Biotechnol Bioeng. 2020;117(8):2588–609. DOI: 10.1002/bit.27362","Monteiro H.F., Faciola A.P. Ruminal acidosis, bacterial changes, and lipopolysaccharides. J Anim Sci. 2020;98(8):skaa248. DOI: 10.1093/jas/skaa248","Liebers V., Brüning T., Raulf M. Occupational endotoxin exposure and health effects. Arch Toxicol. 2020;94(11):3629–44. DOI: 10.1007/s00204-020-02905-0","Bacterial Endotoxins Test. Chapter 85, United States Pharmacopeia. [cited 2016 Nov 4]. Available from: http://www.usp.org/sites/default/files/usp_pdf/EN/USPNF/2011-02-2585BACTERIALENDOTOXINS.pdf","Neun B.W., Dobrovolskaia M.A. Detection of endotoxin in nanoformulations using Limulus Amoebocyte Lysate (LAL) assays. J Vis Exp. 2019;(143). DOI: 10.3791/58830","Chan L.L., McCulley K.J., Kessel S.L. Assessment of cell viability with single-, dual-, and multi-staining methods using image cytometry.Methods Mol Biol. 2017;1601:27–41. DOI: 10.1007/978-1-4939-6960-9_3","Mushahary D., Spittler A., Kasper C., Weber V., Charwat V. Isolation, cultivation, and characterization of human mesenchymal stem cells. Cytometry A. 2018;93(1):19–31. DOI: 10.1002/cyto.a.23242","Borrelli M.R., Patel R.A., Blackshear C., Vistnes S., Diaz Deleon N.M., Adem S., et al. CD34+CD146+ adipose-derived stromal cells enhance engraftment of transplanted fat.Stem Cells Transl Med. 2020;9(11):1389–400. DOI: 10.1002/sctm.19-0195","Oshita T., Tobita M., Tajima S., Mizuno H. Adipose-derived stem cells improve collagenase-induced tendinopathy in a rat model. Am J Sports Med. 2016;44(8):1983–9. DOI: 10.1177/0363546516640750","Giromini C., Fekete Á.A., Givens D.I., Baldi A., Lovegrove J.A. Shortcommunication: a comparison of the in vitro angiotensin-1-converting enzyme inhibitory capacity of dairy and plant protein supplements. Nutrients. 2017;9(12):1352. DOI: 10.3390/nu9121352","Hicok K.C., Hedrick M.H. Automated isolation and processing of adipose-derived stem and regenerative cells. Methods Mol Biol. 2011;702:87–105. DOI: 10.1007/978-1-61737-960-4_8","Cowper M., Frazier T., Wu X., Curley L., Ma M.H., Mohiuddin O.A., et al. Human platelet lysate as a functional substitute for fetal bovine serum in the culture of human adipose derived stromal/stem cells.Cells. 2019;8(7):724. DOI: 10.3390/cells8070724","Khan M.A., Zubair H., Anand S., Srivastava S.K., Singh S., Singh A.P. Dysregulation of metabolic enzymes in tumor and stromal cells: Role in oncogenesis and therapeutic opportunities. Cancer Lett. 2020;473:176–85. DOI: 10.1016/j.canlet.2020.01.003","Si Z., Wang X., Sun C., Kang Y., Xu J., Wang X., et al. Adiposederived stem cells: sources, potency, and implications for regenerative therapies.Biomed Pharmacother. 2019;114:108765. DOI: 10.1016/j.biopha.2019.108765","Gimble J.M., Guilak F., Bunnell B.A. Clinical and preclinical translation of cell-based therapies using adipose tissue-derived cells. Stem Cell Res Ther. 2010;1(2):19. DOI: 10.1186/scrt19","Zakaria N., Yahaya B.H. Adipose-derived mesenchymal stem cells promote growth and migration of lung adenocarcinoma cancer cells. Adv Exp Med Biol. 2020;1292:83–95. DOI: 10.1007/5584_2019_464","Chan Y.W., So C., Yau K.L., Chiu K.C., Wang X., Chan F.L., et al. Adipose-derived stem cells and cancer cells fuse to generate cancer stem cell-like cells with increased tumorigenicity. J Cell Physiol. 2020;235(10):6794–807. DOI: 10.1002/jcp.29574","Shammas R.L., Fales A.M., Crawford B.M., Wisdom A.J., Devi G.R., Brown D.A., et al. Human adipose-derived stem cells labeled with plasmonic gold nanostars for cellular tracking and photothermal cancer cell ablation. Plast Reconstr Surg. 2017;139(4):900e–10e. DOI: 10.1097/PRS.0000000000003187","Wang X. Stem cells in tissues, organoids, and cancers. Cell Mol Life Sci. 2019;76(20):4043–70. DOI: 10.1007/s00018-019-03199-x","Wu Q., Li B., Li Z., Li J., Sun S., Sun S. Cancer-associated adipocytes: key players in breast cancer progression. J Hematol Oncol. 2019;12(1):95. DOI: 10.1186/s13045-019-0778-6","Rybinska I., Agresti R., Trapani A., Tagliabue E., Triulzi T. Adipocytes in breast cancer, the thick and the thin. Cells. 2020;9(3):560. DOI: 10.3390/cells9030560","Lee J.S., Eo P., Kim M.C., Kim J.B., Jin H.K., Bae J.S., et al. Effects of stromal vascular fraction on breast cancer growth and fat engraftment in NOD/SCID mice. Aesthetic Plast Surg. 2019;43(2):498–513. DOI: 10.1007/s00266-018-01304-2","Mazur S., Zołocińska A., Siennicka K., Janik-Kosacka K., Chrapusta A., Pojda Z. Safety of adipose-derived cell (stromal vascular fraction — SVF) augmentation for surgical breast reconstruction in cancer patients. Adv Clin Exp Med. 2018;27(8):1085–90. DOI: 10.17219/acem/70798","Zhao R., Kaakati R., Liu X., Xu L., Lee A.K., Bachelder R., et al. CRISPR/Cas9-mediated BRCA1 knockdown adipose stem cells promote breast cancer progression.Plast Reconstr Surg. 2019;143(3):747–56. DOI: 10.1097/PRS.0000000000005316","Goto H., Shimono Y., Funakoshi Y., Imamura Y., Toyoda M., Kiyota N., et al. Adipose-derived stem cells enhance human breast cancer growth and cancer stem cell-like properties through adipsin.Oncogene. 2019;38(6):767–79. DOI: 10.1038/s41388-018-0477-8"],"dc.citation.ru":["Andia I., Maffulli N., Burgos-Alonso N.Stromal vascular fraction technologies and clinical applications. Expert Opin Biol Ther. 2019;19(12):1289–305. DOI: 10.1080/14712598.2019.1671970","Ramakrishnan V.M., Boyd N.L.The adipose stromal vascular fraction as a complex cellular source for tissue engineering applications. Tissue Eng Part B Rev. 2018;24(4):289–99. DOI: 10.1089/ten.TEB.2017.0061","Yao Y., Dong Z., Liao Y., Zhang P., Ma J., Gao J., et al. Adipose extracellular matrix/stromal vascular fraction gel: a novel adipose tissue-derived injectable for stem cell therapy. Plast Reconstr Surg. 2017;139(4):867–79. DOI: 10.1097/PRS.0000000000003214","Rasmussen B.S., Sørensen C.L., Kurbegovic S., Ørholt M., Talman M.M., Herly M., et al. Cell-enriched fat grafting improves graft retention in a porcine model: a dose-response study of adipose-derived stem cells versus stromal vascular fraction. Plast Reconstr Surg. 2019;144(3):397e–408e. DOI: 10.1097/PRS.0000000000005920","Nürnberger S., Lindner C., Maier J., Strohmeier K., Wurzer C., Slezak P., et al. Adipose-tissue-derived therapeutic cells in their natural environment as an autologous cell therapy strategy: the microtissuestromal vascular fraction. Eur Cell Mater. 2019;37:113–33. DOI: 10.22203/eCM.v037a08","Fritsche E., Volk H.D., Reinke P., Abou-El-Enein M. Toward an optimized process for clinical manufacturing of CAR-Tregcell therapy. Trends Biotechnol. 2020;38(10):1099–112. DOI: 10.1016/j.tibtech.2019.12.009","Aghayan H.R., Payab M., Mohamadi-Jahani F., Aghayan S.S., Larijani B., Arjmand B. GMP-compliant production of human placentaderived mesenchymal stem cells. Methods Mol Biol. 2021;2286:213–25. DOI: 10.1007/7651_2020_282","Semon J.A., Zhang X., Pandey A.C., Alandete S.M., Maness C., Zhang S., et al. Administration of murine stromal vascular fraction ameliorates chronic experimental autoimmune encephalomyelitis. Stem Cells Transl Med. 2013;2(10):789–96. DOI: 10.5966/sctm.2013-0032","Jurgens W.J., Kroeze R.J., Zandieh-Doulabi B., van Dijk A., Renders G.A., Smit T.H., et al. One-step surgical procedure for the treatment of osteochondral defects with adipose-derived stem cells in a caprine knee defect: a pilot study. Biores Open Access. 2013;2(4):315–25. DOI: 10.1089/biores.2013.0024","Wu L., Prins H.J., Leijten J., Helder M.N., Evseenko D., Moroni L., et al. Chondrocytes cocultured with stromal vascular fraction of adipose tissue present more intense chondrogenic characteristics than with adipose stem cells. Tissue Eng Part A. 2016;22(3–4):336–48. DOI: 10.1089/ten.TEA.2015.0269","Brown J.C., Shang H., Li Y., Yang N., Patel N., Katz A.J. Isolation of adipose-derived stromal vascular fraction cells using a novel point-of-care device: cell characterization and review of the literature. Tissue Eng Part C Methods. 2017;23(3):125–35. DOI: 10.1089/ten.TEC.2016.0377","van Dongen J.A., Harmsen M.C., Stevens H.P. Isolation of stromal vascular fraction by fractionation of adipose tissue. Methods Mol Biol. 2019;1993:91–103. DOI: 10.1007/978-1-4939-9473-1_8","Gentile P., Calabrese C., De Angelis B., Pizzicannella J., Kothari A., Garcovich S. Impact of the different preparation methods to obtain human adipose-derived stromal vascular fraction cells (AD-SVFs) and human adipose-derived mesenchymal stem cells (AD-MSCs): enzymatic digestion versus mechanical centrifugation. Int J Mol Sci. 2019;20(21):5471. DOI: 10.3390/ijms20215471","Lee S.J., Lee C.R., Kim K.J., Ryu Y.H., Kim E., Han Y.N., et al. Optimal condition of isolation from an adipose tissue-derived stromal vascular fraction for the development of automated systems. Tissue Eng Regen Med. 2020;17(2):203–8. DOI: 10.1007/s13770-019-00238-3","Aronowitz J.A., Lockhart R.A., Hakakian C.S. A method for isolation of stromal vascular fraction cells in a clinically relevant time frame.Methods Mol Biol. 2018;1773:11–9. DOI: 10.1007/978-1-4939-7799-4_2","Haack-Sørensen M., Follin B., Juhl M., Brorsen S.K., Søndergaard R.H., Kastrup J., et al. Culture expansion of adipose derived stromal cells. A closed automated Quantum Cell Expansion System compared with manual flask-based culture. J Transl Med. 2016;14(1):319. DOI: 10.1186/s12967-016-1080-9","Ghiasloo M., Lobato R.C., Díaz J.M., Singh K., Verpaele A., Tonnard P. Expanding clinical indications of mechanically isolated stromal vascular fraction: a systematic review. Aesthet Surg J. 2020;40(9):NP546–60. DOI: 10.1093/asj/sjaa111","Karina K., Rosliana I., Rosadi I., Schwartz R., Sobariah S., Afini I., et al. Safety of technique and procedure of stromal vascular fraction therapy: from liposuction to cell administration. Scientifica (Cairo). 2020;2020:2863624. DOI: 10.1155/2020/2863624","Basso S., Compagno F., Zelini P., Giorgiani G., Boghen S., Bergami E., et al. Harnessing T Cells to control infections after allogeneic hematopoietic stem cell transplantation. Front Immunol. 2020;11:567531. DOI: 10.3389/fimmu.2020.567531","Wada A., Nishio N., Yokoi S., Tsuzuki H., Mukoyama N., Maruo T., et al. Safety and feasibility of fat injection therapy with adiposederived stem cells in a rabbit hypoglossal nerve paralysis model: A pilot study. Auris Nasus Larynx. 2021;48(2):274–80. DOI: 10.1016/j.anl.2020.08.003","Yoshitani J., Kabata T., Arakawa H., Kato Y., Nojima T., Hayashi K., et al. Combinational therapy with antibiotics and antibiotic-loaded adipose-derived stem cells reduce abscess formation in implant-related infection in rats. Sci Rep. 2020;10(1):11182. DOI: 10.1038/s41598-020-68184-y","Schneier M., Razdan S., Miller A.M., Briceno M.E., Barua S. Current technologies to endotoxin detection and removal for biopharmaceutical purification.Biotechnol Bioeng. 2020;117(8):2588–609. DOI: 10.1002/bit.27362","Monteiro H.F., Faciola A.P. Ruminal acidosis, bacterial changes, and lipopolysaccharides. J Anim Sci. 2020;98(8):skaa248. DOI: 10.1093/jas/skaa248","Liebers V., Brüning T., Raulf M. Occupational endotoxin exposure and health effects. Arch Toxicol. 2020;94(11):3629–44. DOI: 10.1007/s00204-020-02905-0","Bacterial Endotoxins Test. Chapter 85, United States Pharmacopeia. [cited 2016 Nov 4]. Available from: http://www.usp.org/sites/default/files/usp_pdf/EN/USPNF/2011-02-2585BACTERIALENDOTOXINS.pdf","Neun B.W., Dobrovolskaia M.A. Detection of endotoxin in nanoformulations using Limulus Amoebocyte Lysate (LAL) assays. J Vis Exp. 2019;(143). DOI: 10.3791/58830","Chan L.L., McCulley K.J., Kessel S.L. Assessment of cell viability with single-, dual-, and multi-staining methods using image cytometry.Methods Mol Biol. 2017;1601:27–41. DOI: 10.1007/978-1-4939-6960-9_3","Mushahary D., Spittler A., Kasper C., Weber V., Charwat V. Isolation, cultivation, and characterization of human mesenchymal stem cells. Cytometry A. 2018;93(1):19–31. DOI: 10.1002/cyto.a.23242","Borrelli M.R., Patel R.A., Blackshear C., Vistnes S., Diaz Deleon N.M., Adem S., et al. CD34+CD146+ adipose-derived stromal cells enhance engraftment of transplanted fat.Stem Cells Transl Med. 2020;9(11):1389–400. DOI: 10.1002/sctm.19-0195","Oshita T., Tobita M., Tajima S., Mizuno H. Adipose-derived stem cells improve collagenase-induced tendinopathy in a rat model. Am J Sports Med. 2016;44(8):1983–9. DOI: 10.1177/0363546516640750","Giromini C., Fekete Á.A., Givens D.I., Baldi A., Lovegrove J.A. Shortcommunication: a comparison of the in vitro angiotensin-1-converting enzyme inhibitory capacity of dairy and plant protein supplements. Nutrients. 2017;9(12):1352. DOI: 10.3390/nu9121352","Hicok K.C., Hedrick M.H. Automated isolation and processing of adipose-derived stem and regenerative cells. Methods Mol Biol. 2011;702:87–105. DOI: 10.1007/978-1-61737-960-4_8","Cowper M., Frazier T., Wu X., Curley L., Ma M.H., Mohiuddin O.A., et al. Human platelet lysate as a functional substitute for fetal bovine serum in the culture of human adipose derived stromal/stem cells.Cells. 2019;8(7):724. DOI: 10.3390/cells8070724","Khan M.A., Zubair H., Anand S., Srivastava S.K., Singh S., Singh A.P. Dysregulation of metabolic enzymes in tumor and stromal cells: Role in oncogenesis and therapeutic opportunities. Cancer Lett. 2020;473:176–85. DOI: 10.1016/j.canlet.2020.01.003","Si Z., Wang X., Sun C., Kang Y., Xu J., Wang X., et al. Adiposederived stem cells: sources, potency, and implications for regenerative therapies.Biomed Pharmacother. 2019;114:108765. DOI: 10.1016/j.biopha.2019.108765","Gimble J.M., Guilak F., Bunnell B.A. Clinical and preclinical translation of cell-based therapies using adipose tissue-derived cells. Stem Cell Res Ther. 2010;1(2):19. DOI: 10.1186/scrt19","Zakaria N., Yahaya B.H. Adipose-derived mesenchymal stem cells promote growth and migration of lung adenocarcinoma cancer cells. Adv Exp Med Biol. 2020;1292:83–95. DOI: 10.1007/5584_2019_464","Chan Y.W., So C., Yau K.L., Chiu K.C., Wang X., Chan F.L., et al. Adipose-derived stem cells and cancer cells fuse to generate cancer stem cell-like cells with increased tumorigenicity. J Cell Physiol. 2020;235(10):6794–807. DOI: 10.1002/jcp.29574","Shammas R.L., Fales A.M., Crawford B.M., Wisdom A.J., Devi G.R., Brown D.A., et al. Human adipose-derived stem cells labeled with plasmonic gold nanostars for cellular tracking and photothermal cancer cell ablation. Plast Reconstr Surg. 2017;139(4):900e–10e. DOI: 10.1097/PRS.0000000000003187","Wang X. Stem cells in tissues, organoids, and cancers. Cell Mol Life Sci. 2019;76(20):4043–70. DOI: 10.1007/s00018-019-03199-x","Wu Q., Li B., Li Z., Li J., Sun S., Sun S. Cancer-associated adipocytes: key players in breast cancer progression. J Hematol Oncol. 2019;12(1):95. DOI: 10.1186/s13045-019-0778-6","Rybinska I., Agresti R., Trapani A., Tagliabue E., Triulzi T. Adipocytes in breast cancer, the thick and the thin. Cells. 2020;9(3):560. DOI: 10.3390/cells9030560","Lee J.S., Eo P., Kim M.C., Kim J.B., Jin H.K., Bae J.S., et al. Effects of stromal vascular fraction on breast cancer growth and fat engraftment in NOD/SCID mice. Aesthetic Plast Surg. 2019;43(2):498–513. DOI: 10.1007/s00266-018-01304-2","Mazur S., Zołocińska A., Siennicka K., Janik-Kosacka K., Chrapusta A., Pojda Z. Safety of adipose-derived cell (stromal vascular fraction — SVF) augmentation for surgical breast reconstruction in cancer patients. Adv Clin Exp Med. 2018;27(8):1085–90. DOI: 10.17219/acem/70798","Zhao R., Kaakati R., Liu X., Xu L., Lee A.K., Bachelder R., et al. CRISPR/Cas9-mediated BRCA1 knockdown adipose stem cells promote breast cancer progression.Plast Reconstr Surg. 2019;143(3):747–56. DOI: 10.1097/PRS.0000000000005316","Goto H., Shimono Y., Funakoshi Y., Imamura Y., Toyoda M., Kiyota N., et al. Adipose-derived stem cells enhance human breast cancer growth and cancer stem cell-like properties through adipsin.Oncogene. 2019;38(6):767–79. DOI: 10.1038/s41388-018-0477-8"],"dc.citation.en":["Andia I., Maffulli N., Burgos-Alonso N.Stromal vascular fraction technologies and clinical applications. Expert Opin Biol Ther. 2019;19(12):1289–305. DOI: 10.1080/14712598.2019.1671970","Ramakrishnan V.M., Boyd N.L.The adipose stromal vascular fraction as a complex cellular source for tissue engineering applications. Tissue Eng Part B Rev. 2018;24(4):289–99. DOI: 10.1089/ten.TEB.2017.0061","Yao Y., Dong Z., Liao Y., Zhang P., Ma J., Gao J., et al. Adipose extracellular matrix/stromal vascular fraction gel: a novel adipose tissue-derived injectable for stem cell therapy. Plast Reconstr Surg. 2017;139(4):867–79. DOI: 10.1097/PRS.0000000000003214","Rasmussen B.S., Sørensen C.L., Kurbegovic S., Ørholt M., Talman M.M., Herly M., et al. Cell-enriched fat grafting improves graft retention in a porcine model: a dose-response study of adipose-derived stem cells versus stromal vascular fraction. Plast Reconstr Surg. 2019;144(3):397e–408e. DOI: 10.1097/PRS.0000000000005920","Nürnberger S., Lindner C., Maier J., Strohmeier K., Wurzer C., Slezak P., et al. Adipose-tissue-derived therapeutic cells in their natural environment as an autologous cell therapy strategy: the microtissuestromal vascular fraction. Eur Cell Mater. 2019;37:113–33. DOI: 10.22203/eCM.v037a08","Fritsche E., Volk H.D., Reinke P., Abou-El-Enein M. Toward an optimized process for clinical manufacturing of CAR-Tregcell therapy. Trends Biotechnol. 2020;38(10):1099–112. DOI: 10.1016/j.tibtech.2019.12.009","Aghayan H.R., Payab M., Mohamadi-Jahani F., Aghayan S.S., Larijani B., Arjmand B. GMP-compliant production of human placentaderived mesenchymal stem cells. Methods Mol Biol. 2021;2286:213–25. DOI: 10.1007/7651_2020_282","Semon J.A., Zhang X., Pandey A.C., Alandete S.M., Maness C., Zhang S., et al. Administration of murine stromal vascular fraction ameliorates chronic experimental autoimmune encephalomyelitis. Stem Cells Transl Med. 2013;2(10):789–96. DOI: 10.5966/sctm.2013-0032","Jurgens W.J., Kroeze R.J., Zandieh-Doulabi B., van Dijk A., Renders G.A., Smit T.H., et al. One-step surgical procedure for the treatment of osteochondral defects with adipose-derived stem cells in a caprine knee defect: a pilot study. Biores Open Access. 2013;2(4):315–25. DOI: 10.1089/biores.2013.0024","Wu L., Prins H.J., Leijten J., Helder M.N., Evseenko D., Moroni L., et al. Chondrocytes cocultured with stromal vascular fraction of adipose tissue present more intense chondrogenic characteristics than with adipose stem cells. Tissue Eng Part A. 2016;22(3–4):336–48. DOI: 10.1089/ten.TEA.2015.0269","Brown J.C., Shang H., Li Y., Yang N., Patel N., Katz A.J. Isolation of adipose-derived stromal vascular fraction cells using a novel point-of-care device: cell characterization and review of the literature. Tissue Eng Part C Methods. 2017;23(3):125–35. DOI: 10.1089/ten.TEC.2016.0377","van Dongen J.A., Harmsen M.C., Stevens H.P. Isolation of stromal vascular fraction by fractionation of adipose tissue. Methods Mol Biol. 2019;1993:91–103. DOI: 10.1007/978-1-4939-9473-1_8","Gentile P., Calabrese C., De Angelis B., Pizzicannella J., Kothari A., Garcovich S. Impact of the different preparation methods to obtain human adipose-derived stromal vascular fraction cells (AD-SVFs) and human adipose-derived mesenchymal stem cells (AD-MSCs): enzymatic digestion versus mechanical centrifugation. Int J Mol Sci. 2019;20(21):5471. DOI: 10.3390/ijms20215471","Lee S.J., Lee C.R., Kim K.J., Ryu Y.H., Kim E., Han Y.N., et al. Optimal condition of isolation from an adipose tissue-derived stromal vascular fraction for the development of automated systems. Tissue Eng Regen Med. 2020;17(2):203–8. DOI: 10.1007/s13770-019-00238-3","Aronowitz J.A., Lockhart R.A., Hakakian C.S. A method for isolation of stromal vascular fraction cells in a clinically relevant time frame.Methods Mol Biol. 2018;1773:11–9. DOI: 10.1007/978-1-4939-7799-4_2","Haack-Sørensen M., Follin B., Juhl M., Brorsen S.K., Søndergaard R.H., Kastrup J., et al. Culture expansion of adipose derived stromal cells. A closed automated Quantum Cell Expansion System compared with manual flask-based culture. J Transl Med. 2016;14(1):319. DOI: 10.1186/s12967-016-1080-9","Ghiasloo M., Lobato R.C., Díaz J.M., Singh K., Verpaele A., Tonnard P. Expanding clinical indications of mechanically isolated stromal vascular fraction: a systematic review. Aesthet Surg J. 2020;40(9):NP546–60. DOI: 10.1093/asj/sjaa111","Karina K., Rosliana I., Rosadi I., Schwartz R., Sobariah S., Afini I., et al. Safety of technique and procedure of stromal vascular fraction therapy: from liposuction to cell administration. Scientifica (Cairo). 2020;2020:2863624. DOI: 10.1155/2020/2863624","Basso S., Compagno F., Zelini P., Giorgiani G., Boghen S., Bergami E., et al. Harnessing T Cells to control infections after allogeneic hematopoietic stem cell transplantation. Front Immunol. 2020;11:567531. DOI: 10.3389/fimmu.2020.567531","Wada A., Nishio N., Yokoi S., Tsuzuki H., Mukoyama N., Maruo T., et al. Safety and feasibility of fat injection therapy with adiposederived stem cells in a rabbit hypoglossal nerve paralysis model: A pilot study. Auris Nasus Larynx. 2021;48(2):274–80. DOI: 10.1016/j.anl.2020.08.003","Yoshitani J., Kabata T., Arakawa H., Kato Y., Nojima T., Hayashi K., et al. Combinational therapy with antibiotics and antibiotic-loaded adipose-derived stem cells reduce abscess formation in implant-related infection in rats. Sci Rep. 2020;10(1):11182. DOI: 10.1038/s41598-020-68184-y","Schneier M., Razdan S., Miller A.M., Briceno M.E., Barua S. Current technologies to endotoxin detection and removal for biopharmaceutical purification.Biotechnol Bioeng. 2020;117(8):2588–609. DOI: 10.1002/bit.27362","Monteiro H.F., Faciola A.P. Ruminal acidosis, bacterial changes, and lipopolysaccharides. J Anim Sci. 2020;98(8):skaa248. DOI: 10.1093/jas/skaa248","Liebers V., Brüning T., Raulf M. Occupational endotoxin exposure and health effects. Arch Toxicol. 2020;94(11):3629–44. DOI: 10.1007/s00204-020-02905-0","Bacterial Endotoxins Test. Chapter 85, United States Pharmacopeia. [cited 2016 Nov 4]. Available from: http://www.usp.org/sites/default/files/usp_pdf/EN/USPNF/2011-02-2585BACTERIALENDOTOXINS.pdf","Neun B.W., Dobrovolskaia M.A. Detection of endotoxin in nanoformulations using Limulus Amoebocyte Lysate (LAL) assays. J Vis Exp. 2019;(143). DOI: 10.3791/58830","Chan L.L., McCulley K.J., Kessel S.L. Assessment of cell viability with single-, dual-, and multi-staining methods using image cytometry.Methods Mol Biol. 2017;1601:27–41. DOI: 10.1007/978-1-4939-6960-9_3","Mushahary D., Spittler A., Kasper C., Weber V., Charwat V. Isolation, cultivation, and characterization of human mesenchymal stem cells. Cytometry A. 2018;93(1):19–31. DOI: 10.1002/cyto.a.23242","Borrelli M.R., Patel R.A., Blackshear C., Vistnes S., Diaz Deleon N.M., Adem S., et al. CD34+CD146+ adipose-derived stromal cells enhance engraftment of transplanted fat.Stem Cells Transl Med. 2020;9(11):1389–400. DOI: 10.1002/sctm.19-0195","Oshita T., Tobita M., Tajima S., Mizuno H. Adipose-derived stem cells improve collagenase-induced tendinopathy in a rat model. Am J Sports Med. 2016;44(8):1983–9. DOI: 10.1177/0363546516640750","Giromini C., Fekete Á.A., Givens D.I., Baldi A., Lovegrove J.A. Shortcommunication: a comparison of the in vitro angiotensin-1-converting enzyme inhibitory capacity of dairy and plant protein supplements. Nutrients. 2017;9(12):1352. DOI: 10.3390/nu9121352","Hicok K.C., Hedrick M.H. Automated isolation and processing of adipose-derived stem and regenerative cells. Methods Mol Biol. 2011;702:87–105. DOI: 10.1007/978-1-61737-960-4_8","Cowper M., Frazier T., Wu X., Curley L., Ma M.H., Mohiuddin O.A., et al. Human platelet lysate as a functional substitute for fetal bovine serum in the culture of human adipose derived stromal/stem cells.Cells. 2019;8(7):724. DOI: 10.3390/cells8070724","Khan M.A., Zubair H., Anand S., Srivastava S.K., Singh S., Singh A.P. Dysregulation of metabolic enzymes in tumor and stromal cells: Role in oncogenesis and therapeutic opportunities. Cancer Lett. 2020;473:176–85. DOI: 10.1016/j.canlet.2020.01.003","Si Z., Wang X., Sun C., Kang Y., Xu J., Wang X., et al. Adiposederived stem cells: sources, potency, and implications for regenerative therapies.Biomed Pharmacother. 2019;114:108765. DOI: 10.1016/j.biopha.2019.108765","Gimble J.M., Guilak F., Bunnell B.A. Clinical and preclinical translation of cell-based therapies using adipose tissue-derived cells. Stem Cell Res Ther. 2010;1(2):19. DOI: 10.1186/scrt19","Zakaria N., Yahaya B.H. Adipose-derived mesenchymal stem cells promote growth and migration of lung adenocarcinoma cancer cells. Adv Exp Med Biol. 2020;1292:83–95. DOI: 10.1007/5584_2019_464","Chan Y.W., So C., Yau K.L., Chiu K.C., Wang X., Chan F.L., et al. Adipose-derived stem cells and cancer cells fuse to generate cancer stem cell-like cells with increased tumorigenicity. J Cell Physiol. 2020;235(10):6794–807. DOI: 10.1002/jcp.29574","Shammas R.L., Fales A.M., Crawford B.M., Wisdom A.J., Devi G.R., Brown D.A., et al. Human adipose-derived stem cells labeled with plasmonic gold nanostars for cellular tracking and photothermal cancer cell ablation. Plast Reconstr Surg. 2017;139(4):900e–10e. DOI: 10.1097/PRS.0000000000003187","Wang X. Stem cells in tissues, organoids, and cancers. Cell Mol Life Sci. 2019;76(20):4043–70. DOI: 10.1007/s00018-019-03199-x","Wu Q., Li B., Li Z., Li J., Sun S., Sun S. Cancer-associated adipocytes: key players in breast cancer progression. J Hematol Oncol. 2019;12(1):95. DOI: 10.1186/s13045-019-0778-6","Rybinska I., Agresti R., Trapani A., Tagliabue E., Triulzi T. Adipocytes in breast cancer, the thick and the thin. Cells. 2020;9(3):560. DOI: 10.3390/cells9030560","Lee J.S., Eo P., Kim M.C., Kim J.B., Jin H.K., Bae J.S., et al. Effects of stromal vascular fraction on breast cancer growth and fat engraftment in NOD/SCID mice. Aesthetic Plast Surg. 2019;43(2):498–513. DOI: 10.1007/s00266-018-01304-2","Mazur S., Zołocińska A., Siennicka K., Janik-Kosacka K., Chrapusta A., Pojda Z. Safety of adipose-derived cell (stromal vascular fraction — SVF) augmentation for surgical breast reconstruction in cancer patients. Adv Clin Exp Med. 2018;27(8):1085–90. DOI: 10.17219/acem/70798","Zhao R., Kaakati R., Liu X., Xu L., Lee A.K., Bachelder R., et al. CRISPR/Cas9-mediated BRCA1 knockdown adipose stem cells promote breast cancer progression.Plast Reconstr Surg. 2019;143(3):747–56. DOI: 10.1097/PRS.0000000000005316","Goto H., Shimono Y., Funakoshi Y., Imamura Y., Toyoda M., Kiyota N., et al. Adipose-derived stem cells enhance human breast cancer growth and cancer stem cell-like properties through adipsin.Oncogene. 2019;38(6):767–79. DOI: 10.1038/s41388-018-0477-8"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/6021"],"dc.date.accessioned_dt":"2021-05-11T14:44:36Z","dc.date.accessioned":["2021-05-11T14:44:36Z"],"dc.date.available":["2021-05-11T14:44:36Z"],"publication_grp":["123456789/6021"],"bi_4_dis_filter":["adipose tissue\n|||\nadipose tissue","cell composition\n|||\ncell composition","cell therapy\n|||\ncell therapy","stem cells\n|||\nstem cells","клеточный состав\n|||\nклеточный состав","клеточная терапия\n|||\nклеточная терапия","жировая ткань\n|||\nжировая ткань","stromal vascular fraction\n|||\nstromal vascular fraction","стромально-васкулярная фракция\n|||\nстромально-васкулярная фракция","стволовые клетки\n|||\nстволовые клетки"],"bi_4_dis_partial":["stem cells","жировая ткань","stromal vascular fraction","cell therapy","клеточная терапия","adipose tissue","клеточный состав","cell composition","стромально-васкулярная фракция","стволовые клетки"],"bi_4_dis_value_filter":["stem cells","жировая ткань","stromal vascular fraction","cell therapy","клеточная терапия","adipose tissue","клеточный состав","cell composition","стромально-васкулярная фракция","стволовые клетки"],"bi_sort_1_sort":"stromal vascular fraction: biology and application outlook","bi_sort_3_sort":"2021-05-11T14:44:36Z","read":["g0"],"_version_":1699473550834925568},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2024-10-08T08:46:46.532Z","search.uniqueid":"2-7412","search.resourcetype":2,"search.resourceid":7412,"handle":"123456789/8291","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2024-14-1-42-51"],"dc.abstract":["Vulvar cancer is a fairly rare pathology. One of the factors in its aggressive course is the high metastatic potential of such tumors. The presence of metastases in inguinal lymph nodes constitutes a major prognostic factor. Starting from a 1-mm depth of invasion (FIGO IB), the risk of metastatic lymph node involvement increases to 35%, which makes lymph node examination important. Until 1990, inguinofemoral lymphadenectomy was performed, among other things, to assess the status of inguinal lymph nodes in vulvar cancer. Inguinofemoral lymphadenectomy constitutes a rather extensive operation that is accompanied by a large number of postoperative complications, both in the short- and long-term periods. A study on the role of sentinel lymph node biopsy was published in 2008. Van der Zee et al. provided important evidence that the sentinel lymph node concept can be safely applied in vulvar cancer patients. In the surgical treatment of vulvar cancer, it is essential to assess the sentinel lymph node status in order to reduce the extent of surgical intervention.
","Рак вульвы является достаточно редкой патологией. Один из факторов агрессивного течения рака вульвы — высокий метастатический потенциал данной опухоли. Наличие метастазов в паховых лимфатических узлах является основным прогностическим фактором. Начиная с уровня инвазии 1 мм (FIGO IB) риск метастатического поражения лимфатических узлов возрастает до 35 %, и исследование лимфатических узлов имеет важное значение. До 1990 года пахово-бедренная лимфаденэктомия выполнялась в том числе и для оценки состояния паховых лимфатических узлов при раке вульвы. Пахово-бедренная лимфаденэктомия достаточно объемная операция и сопровождается большим количеством послеоперационных осложнений как в раннем, так и в отдаленном периоде. Исследование, посвященное роли биопсии сторожевого лимфатического узла, опубликовано в 2008 году. Van der Zee et al. привели важные данные, свидетельствующие о том, что концепция сторожевого лимфатического узла может быть безопасно применена у пациенток с раком вульвы. Оценка состояния сторожевого лимфатического узла при хирургическом лечении рака вульвы является неотъемлемым компонентом, позволяющим сократить объем оперативного вмешательства.
"],"dc.abstract.en":["Vulvar cancer is a fairly rare pathology. One of the factors in its aggressive course is the high metastatic potential of such tumors. The presence of metastases in inguinal lymph nodes constitutes a major prognostic factor. Starting from a 1-mm depth of invasion (FIGO IB), the risk of metastatic lymph node involvement increases to 35%, which makes lymph node examination important. Until 1990, inguinofemoral lymphadenectomy was performed, among other things, to assess the status of inguinal lymph nodes in vulvar cancer. Inguinofemoral lymphadenectomy constitutes a rather extensive operation that is accompanied by a large number of postoperative complications, both in the short- and long-term periods. A study on the role of sentinel lymph node biopsy was published in 2008. Van der Zee et al. provided important evidence that the sentinel lymph node concept can be safely applied in vulvar cancer patients. In the surgical treatment of vulvar cancer, it is essential to assess the sentinel lymph node status in order to reduce the extent of surgical intervention.
"],"subject":["vulvar cancer","sentinel lymph node","sentinel lymph node biopsy","radioisotope method","indocyanine green","inguinofemoral lymphadenectomy","nanocolloids","рак вульвы","сторожевой лимфатический узел","биопсия сторожевого лимфатического узла","радиоизотопный метод","индоцианин зеленый","пахово-бедренная лимфаденэктомия","наноколлоиды"],"subject_keyword":["vulvar cancer","vulvar cancer","sentinel lymph node","sentinel lymph node","sentinel lymph node biopsy","sentinel lymph node biopsy","radioisotope method","radioisotope method","indocyanine green","indocyanine green","inguinofemoral lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy","nanocolloids","nanocolloids","рак вульвы","рак вульвы","сторожевой лимфатический узел","сторожевой лимфатический узел","биопсия сторожевого лимфатического узла","биопсия сторожевого лимфатического узла","радиоизотопный метод","радиоизотопный метод","индоцианин зеленый","индоцианин зеленый","пахово-бедренная лимфаденэктомия","пахово-бедренная лимфаденэктомия","наноколлоиды","наноколлоиды"],"subject_ac":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","sentinel lymph node\n|||\nsentinel lymph node","sentinel lymph node biopsy\n|||\nsentinel lymph node biopsy","radioisotope method\n|||\nradioisotope method","indocyanine green\n|||\nindocyanine green","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","nanocolloids\n|||\nnanocolloids","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","сторожевой лимфатический узел\n|||\nсторожевой лимфатический узел","биопсия сторожевого лимфатического узла\n|||\nбиопсия сторожевого лимфатического узла","радиоизотопный метод\n|||\nрадиоизотопный метод","индоцианин зеленый\n|||\nиндоцианин зеленый","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","наноколлоиды\n|||\nнаноколлоиды"],"subject_tax_0_filter":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","sentinel lymph node\n|||\nsentinel lymph node","sentinel lymph node biopsy\n|||\nsentinel lymph node biopsy","radioisotope method\n|||\nradioisotope method","indocyanine green\n|||\nindocyanine green","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","nanocolloids\n|||\nnanocolloids","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","сторожевой лимфатический узел\n|||\nсторожевой лимфатический узел","биопсия сторожевого лимфатического узла\n|||\nбиопсия сторожевого лимфатического узла","радиоизотопный метод\n|||\nрадиоизотопный метод","индоцианин зеленый\n|||\nиндоцианин зеленый","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","наноколлоиды\n|||\nнаноколлоиды"],"subject_filter":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","sentinel lymph node\n|||\nsentinel lymph node","sentinel lymph node biopsy\n|||\nsentinel lymph node biopsy","radioisotope method\n|||\nradioisotope method","indocyanine green\n|||\nindocyanine green","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","nanocolloids\n|||\nnanocolloids","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","сторожевой лимфатический узел\n|||\nсторожевой лимфатический узел","биопсия сторожевого лимфатического узла\n|||\nбиопсия сторожевого лимфатического узла","радиоизотопный метод\n|||\nрадиоизотопный метод","индоцианин зеленый\n|||\nиндоцианин зеленый","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","наноколлоиды\n|||\nнаноколлоиды"],"dc.subject_mlt":["vulvar cancer","sentinel lymph node","sentinel lymph node biopsy","radioisotope method","indocyanine green","inguinofemoral lymphadenectomy","nanocolloids","рак вульвы","сторожевой лимфатический узел","биопсия сторожевого лимфатического узла","радиоизотопный метод","индоцианин зеленый","пахово-бедренная лимфаденэктомия","наноколлоиды"],"dc.subject":["vulvar cancer","sentinel lymph node","sentinel lymph node biopsy","radioisotope method","indocyanine green","inguinofemoral lymphadenectomy","nanocolloids","рак вульвы","сторожевой лимфатический узел","биопсия сторожевого лимфатического узла","радиоизотопный метод","индоцианин зеленый","пахово-бедренная лимфаденэктомия","наноколлоиды"],"dc.subject.en":["vulvar cancer","sentinel lymph node","sentinel lymph node biopsy","radioisotope method","indocyanine green","inguinofemoral lymphadenectomy","nanocolloids"],"title":["Sentinel Lymph Node Biopsy in Vulvar Cancer. Literature Review","Биопсия сигнального лимфатического узла при раке вульвы: возможности и перспективы. Обзор литературы"],"title_keyword":["Sentinel Lymph Node Biopsy in Vulvar Cancer. Literature Review","Биопсия сигнального лимфатического узла при раке вульвы: возможности и перспективы. Обзор литературы"],"title_ac":["sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer. literature review\n|||\nSentinel Lymph Node Biopsy in Vulvar Cancer. Literature Review","биопсия сигнального лимфатического узла при раке вульвы: возможности и перспективы. обзор литературы\n|||\nБиопсия сигнального лимфатического узла при раке вульвы: возможности и перспективы. Обзор литературы"],"dc.title_sort":"Sentinel Lymph Node Biopsy in Vulvar Cancer. Literature Review","dc.title_hl":["Sentinel Lymph Node Biopsy in Vulvar Cancer. Literature Review","Биопсия сигнального лимфатического узла при раке вульвы: возможности и перспективы. Обзор литературы"],"dc.title_mlt":["Sentinel Lymph Node Biopsy in Vulvar Cancer. Literature Review","Биопсия сигнального лимфатического узла при раке вульвы: возможности и перспективы. Обзор литературы"],"dc.title":["Sentinel Lymph Node Biopsy in Vulvar Cancer. Literature Review","Биопсия сигнального лимфатического узла при раке вульвы: возможности и перспективы. Обзор литературы"],"dc.title_stored":["Sentinel Lymph Node Biopsy in Vulvar Cancer. Literature Review\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Биопсия сигнального лимфатического узла при раке вульвы: возможности и перспективы. Обзор литературы\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Sentinel Lymph Node Biopsy in Vulvar Cancer. Literature Review"],"dc.abstract.ru":["Рак вульвы является достаточно редкой патологией. Один из факторов агрессивного течения рака вульвы — высокий метастатический потенциал данной опухоли. Наличие метастазов в паховых лимфатических узлах является основным прогностическим фактором. Начиная с уровня инвазии 1 мм (FIGO IB) риск метастатического поражения лимфатических узлов возрастает до 35 %, и исследование лимфатических узлов имеет важное значение. До 1990 года пахово-бедренная лимфаденэктомия выполнялась в том числе и для оценки состояния паховых лимфатических узлов при раке вульвы. Пахово-бедренная лимфаденэктомия достаточно объемная операция и сопровождается большим количеством послеоперационных осложнений как в раннем, так и в отдаленном периоде. Исследование, посвященное роли биопсии сторожевого лимфатического узла, опубликовано в 2008 году. Van der Zee et al. привели важные данные, свидетельствующие о том, что концепция сторожевого лимфатического узла может быть безопасно применена у пациенток с раком вульвы. Оценка состояния сторожевого лимфатического узла при хирургическом лечении рака вульвы является неотъемлемым компонентом, позволяющим сократить объем оперативного вмешательства.
"],"dc.fullHTML":["ВВЕДЕНИЕ
\nРак вульвы (РВ) является достаточно редкой патологией. Например, во Франции частота РВ составляет от 0,5 до 1,5 на 100 000 женщин [1]. На его долю приходится 5 % всех гинекологических раковых заболеваний, и он является четвертым по распространенности гинекологическим раком во всем мире [2][3]. Один из факторов агрессивного течения РВ — высокий метастатический потенциал данной опухоли. Наличие метастазов в паховых лимфатических узлах является основным прогностическим фактором РВ [4][5]. Начиная с уровня инвазии 1 мм (FIGO IB) риск метастатического поражения лимфатических узлов возрастает до 35 %, и исследование лимфатических узлов имеет важное значение [6]. До 1990 года пахово-бедренная лимфаденэктомия выполнялась в том числе и для оценки состояния паховых лимфатических узлов при РВ. Пахово-бедренная лимфаденэктомия — достаточно объемная операция и сопровождается большим количеством послеоперационных осложнений как в раннем, так и в отдаленном периоде [7]. Как показывают исследования, проведение пахово-бедренной лимфаденэктомии было ненужным у 70 % пациенток с РВ I или II стадии [8][9]. Таким образом, в последние годы хирургическая практика изменилась, и идентификация сторожевого лимфатического узла (СЛУ) стала важной альтернативой пахово-бедренной лимфаденэктомии. Если СЛУ свободны от метастатического поражения, риск отдаленной диссеминации минимален [10]. Несколько исследований показали, что использование процедуры биопсии сигнального лимфатического узла (БСЛУ) не приводит к какому-либо увеличению риска прогрессирования РВ [10–14].
\nИсследование, посвященное роли БСЛУ, опубликовано в 2008 году. Van der Zee и соавт. привели важные данные, свидетельствующие о том, что концепция СЛУ может быть безопасно применена у пациенток с РВ. В этом исследовании группа из 276 пациенток после проведения БСЛУ и с отсутствием метастатического поражения наблюдалась в среднем 35 месяцев, а у 202 пациенток минимальный срок наблюдения составлял 2 года. Было отмечено восемь случаев метастатического поражения паховых лимфоузлов (2,9 %). Исключение пациенток с мультифокальным ростом первичной опухоли снизило частоту развития метастазов в паховые лимфоузлы до 2,3 %. Авторы пришли к выводу, что БСЛУ, выполняемая квалифицированными хирургами с участием радиологов, безопасна для пациенток с ранним РВ.
\nБиопсия сигнального лимфатического узла в онкогинекологии
\nДля тех специалистов, которые занимаются раком молочной железы или меланомой, концепция детекции СЛУ очевидно кажется рутинной методикой. Но для онкологов, занимающихся хирургией РВ, концепция БСЛУ является несколько неизвестным направлением. Прошло более 40 лет с тех пор, как R. M. Cabanas использовал лимфографию у пациентов с карциномой полового члена и описал СЛУ как первый этап лимофегенного метастазирования. В его работе было исследовано 100 случаев с использованием лимфангиограмм, анатомических исследований и/или микроскопических наблюдений. Полученные результаты демонстрируют существование специфического центра лимфатических узлов, так называемого сторожевого лимфатического узла. По-видимому, это основное место метастазирования карциномы полового члена. СЛУ визуализируется рентгенологически на передне-заднем плане, на стыке головки бедренной кости и восходящей ветви лобка. Анатомически СЛУ является частью лимфатической системы вокруг поверхностной эпигастральной вены. Было проведено сорок шесть биопсий СЛУ, из которых 15 дали положительный результат на наличие метастазов. Этим 15 пациентам была выполнена пахово-подвздошная лимфаденэктомия; в 12 случаях лимфатические узлы были свободны от метастазов. Лимфатические каналы, дренирующиеся в подвздошные лимфатические узлы без предварительного поражения в СЛУ, никогда не были поражены метастазами, равно как и пахово-бедренные лимфатические узлы без наличия метастазов в СЛУ [15][16].
\nDiSaia и соавт. признали потенциальную пользу концепции СЛУ для пациенток с РВ и описали «использование детекции поверхностных паховых лимфоузлов в качестве контрольных узлов для планирования лечения». Многие гинекологи-онкологи начали выполнять поверхностную лимфаденэктомию в паховой зоне, что снизило частоту послеоперационных осложнений по сравнению со стандартной пахово-бедренной лимфаденэктомией [17]. В апреле 1992 года в исследовании GOG 74 были получены следующие результаты. В общей сложности наблюдалась 121 пациентка с отсутствием метастатического поражения поверхностных паховых лимфатических узлов, и у девяти (7,3 %) было выявлено рецидивное метастатическое поражение паховых лимфоузлов. Частота метастазов была сопоставлена с долгосрочным наблюдением за 81 пациенткой из контрольной группы, которым была произведена пахово-бедренная лимфаденэктомия согласно исследованию GOG 36. Среди контрольной ретроспективной группы метастатического поражения паховых лимфатических узлов не отмечено [18].
\nВ апреле 1992 года D. L. Morton и соавт. описали современную процедуру картирования лимфатических узлов у пациентов с меланомой кожи [19]. В 2001 году 13 онкологических центров со всего мира объединили свои результаты в общей сложности для 17 600 пациентов с меланомой, включая более 3000 пациентов, перенесших процедуру БСЛУ. Одним из важных выводов было прогностическое значение выявления клинически очевидных — пораженных метастазами, по сравнению с клинически скрытыми метастазами в лимфатические узлы. В результате категория регионарных метастазов в лимфатические узлы для Американского объединенного комитета по стадированию рака при меланоме была изменена, чтобы отличать микрометастазы от макрометастазов, фактически установив БСЛУ в качестве стандартной процедуры для пациентов с меланомой кожи [20]. Примерно в то же время методика БСЛУ быстро распространилась в отношении пациенток, страдающих раком молочной железы. В то время как развивалась концепция СЛУ при раке молочной железы и меланоме, онкогинекологи двигались в другом направлении, к более обширным лимфаденэктомиям у пациенток с РВ.
\nНесмотря на неутешительные результаты протокола GOG 74, многие гинекологи-онкологи начали проводить процедуру БСЛУ пациенткам с РВ. К 2000 году накопилось достаточно опыта в рамках одного учреждения, поддерживающего БСЛУ для пациенток с РВ, чтобы провести два крупных многоцентровых исследования. В декабре 1999 года GOG начала валидационное исследование чтобы определить чувствительность и частоту ложноотрицательных результатов БСЛУ для большой когорты пациенток. В Нидерландах в марте 2000 года было начато исследование, которое описано в журнале клинической онкологии. Van der Zee и соавт. предположили, что 2 % частота рецидивов у пациенток, получивших стандартную терапию, включая хирургическое лечение, не является оптимальным результатом [15]. Работа авторов предполагает, что приемлемая частота рецидивов для пациенток максимально близка к нулю, и пациентки рассматривают лимфедему как приемлемые осложнения для достижения такого результата [21]. Частота рецидивов в 2 % является высокой по сравнению с контрольной группой GOG 74. Однако пациентки в исследовании GOG 74 перенесли обширную пахово-бедренную лимфаденэктомию, которую большинство онкологов-гинекологов не проводят из-за массы послеоперационных осложнений.
\nНет никаких сомнений в том, что раннее выявление локализованного метастатического процесса приносит пользу пациентам. D. L. Morton и соавт. продемонстрировали, что раннее выявление метастатического заболевания при проведении процедуры БСЛУ у пациентов с меланомой среднего риска приводило к преимуществу в выживаемости по сравнению с пациентами, перенесшими лимфаденэктомию во время рецидива [22]. Почему это происходит? Анализ пациентов с меланомой и наличием метастазов в лимфатические узлы показывает, что опухолевая нагрузка (т. е. размер и количество метастазов) является критическим фактором, определяющим выживаемость. Многочисленные исследования на пациентках с раком молочной железы и меланомой показали это: ультрастадирование СЛУ увеличивает выявление наличия метастазов как минимум на 20 % по сравнению с обычной практикой. Опыт голландского исследования является напоминанием о том, что безопасность концепции СЛУ зависит не только от мастерства хирурга. Неточная интерпретация результатов предоперационной лимфосцинтиграфии со стороны специалистов по ядерной медицине и результаты ультразвукового исследования, полученные патоморфологом, привели к тому, что три пациентки в последующем спрогрессировали. Концепция СЛУ требует наличия многопрофильной команды, чтобы сделать процедуру безопасной для пациента. Исследование, проведенное Van der Zee и соавт., представляло собой многоцентровое исследование с 15 центрами, в котором принял участие в среднем 21 пациент (диапазон от 3 до 113 пациентов). Это говорит о том, что более половины пациенток были включены всего в нескольких центрах, где работала многопрофильная команда. РВ встречается настолько редко, что большинство гинекологов, специализирующихся в области онкологии за пределами крупных центров, редко наблюдают подобных пациенток, что затрудняет им приобретение опыта работы с БСЛУ. Данные из исследования GOG 173 могут предоставить дополнительную информацию о том, как выполняется БСЛУ в различных центрах.
\nОнкологи, занимающиеся онкогинекологической патологией, желающие предложить пациенткам процедуру БСЛУ, должны рассмотреть возможность принятия следующих мер предосторожности, чтобы снизить риск ложноотрицательных результатов:
\n— самостоятельно выполнить примерно 10 случаев БСЛУ с последующей лимфаденэктомией, чтобы предоставить возможность ознакомиться с процедурой;
\n— производить тщательный отбор пациенток, исключая пациенток с мультифокальными или крупными опухолями;
\n— использовать предоперационную визуализацию (компьютерную томографию, магнитно-резонансную томографию и ультразвуковое исследование), чтобы исключить пациенток с явным метастатическим поражением лимфатических узлов, у которых процедура картирования может быть неточной при неопределенном физикальном обследовании, включая пациенток с ожирением, для которых физикальное обследование особенно ненадежно;
\n— использовать предоперационную лимфосцинтиграфию, чтобы определить сторону поражений;
\n— в ходе операции, если возникнут какие-либо сомнения относительно адекватности процедуры детекции СЛУ, отказаться от БСЛУ и нужно выполнить лимфаденэктомию;
\n— лично общаться с патоморфологом по вопросам детекции СЛУ — патоморфолог должен понимать последствия ложноотрицательного результата исследования СЛУ;
\n— рассмотреть возможность более тщательного наблюдения за СЛУ-негативными пациентками с помощью методов медицинской визуализации, чтобы как можно раньше выявить прогрессирование заболевания.
\nПри выполнении процедуры БСЛУ также поднимается много новых вопросов, касающихся наблюдения за пациентками с РВ. У половины пациенток с СЛУ метастатического характера этот узел является единственным лимфоузлом, пораженным метастазами. Такие пациентки могут быть излечимы с помощью лимфаденэктомии. Частота проведения лучевой терапии у пациенток без процедуры БСЛУ или пахово-бедренной лимфаденэктомии невелика, что делает лучевую терапию достаточно адекватной опцией. Какова роль химиотерапии? Возможно, существует группа СЛУ-отрицательных пациенток с другими факторами высокого риска (например, глубокая инвазия, лимфоваскулярная инвазия или большая опухоль), которые предположительно подвержены повышенному риску ложноотрицательного результата и поэтому должны получить адъювантную терапию, несмотря на отрицательный результат исследования СЛУ. Следует ли изменить категорию стадирования РВ, как это было при меланоме? Отличие микрометастазов от макрометастазов у пациентов с меланомой и раком молочной железы принесло большую пользу пациентам, и кажется, что руководящим органам следует рассмотреть возможность принятия аналогичных рекомендаций. Есть все основания полагать, что успех концепции СЛУ в улучшении результатов лечения у пациентов с раком молочной железы и меланомой может быть воспроизведен у пациенток с РВ, раком шейки матки и эндометрия.
\nМетодики детекции СЛУ различны. По данным литературы, для непрямой радиоизотопной лимфографии и определения СЛУ применяются различные коллоидные радиофармпрепараты (РФП) [23]. В европейских странах чаще всего используются наноколлоиды с диаметром частиц до 100 нм, в Австралии и Канаде также чаще применяются коллоидные комплексы небольшого размера (3–30 нм). В США единственным зарегистрированным наноколлоидом для идентификации и биопсии СЛУ является сульфурколлоид с широким диапазоном коллоидных частиц от 15 до 5000 нм и средним размером частиц 200–300 нм [24–27]. Для клинического применения на территории Российской Федерации разрешен радиоколлоид «Технефит 99mTc» с ориентировочным диаметром коллоидных частиц 200–1000 нм и более. В исследовании, опубликованном в 2016 году, изучены аспекты применения данного коллоида [23].
\nИсторически сложилось так, что краситель синий патентованный V был стандартным колориметрическим маркером, ассоциирующимся с наноколлоидами 99mTc. Преимущество этого красителя в том, что он прост в использовании, помечает лимфатические протоки синим цветом и облегчает манипуляции в паховой области. Коэффициент детекции СЛУ составляет 68,7 % при использовании только красителя, и увеличивается до 97,7 % при использовании красителя в сочетании с 99mTc-наноколлоидом [28]. Использование патентованного синего цвета тем не менее имеет недостатки. Основным риском является возникновение тяжелых аллергических реакций в 0,2 % случаев и анафилактического шока в 0,1 % случаев [29]. Кроме того, СЛУ с синей окраской не видны интраоперационно через кожу или жировую ткань. После разреза кожи детекция СЛУ хирургом может усложниться в случае пересечения лимфатического протока, что приведет к прокрашиванию всего операционного поля. Эти факторы побудили отказаться от колориметрического обнаружения СЛУ в пользу только изотопного метода. В последние годы индоцианиновый зеленый (ICG) появился в качестве нового онкологического маркера, улучшающего детекцию СЛУ при раке молочной железы, шейки матки и эндометрия [10][30–33]. ICG — флуоресцентное соединение, которое излучает свет в ближнем инфракрасном диапазоне (NIR) (600–900 нм). Его чрескожную миграцию можно проследить на глубину до 15 мм. Преимуществами ICG являются лучшее проникновение в ткани, чрескожная визуализация лимфатических сосудов и визуальное наведение в режиме реального времени [34][35]. Проведено несколько исследований ICG с целью детекции СЛУ при раннем раке вульвы, и они продемонстрировали надежность и эффективность этой методики [36–44].
\nУчитывая многочисленные преимущества ICG, этот краситель, по-видимому, является оптимальным колориметрическим агентом для использования в комбинации с 99mTc-наноколлоидами. В исследовании, опубликованном в 2022 году, проведена оценка эффективности маркера ICG по сравнению с 99mTc-наноколлоидами (золотой стандарт) с точки зрения чувствительности, положительной прогностической ценности и частоты ложноотрицательных результатов при выявлении СЛУ на ранних стадиях рака вульвы.
\nИсследование является одноцентровым ретроспективным когортным, проведенным в университетском госпитале Сент-Этьена. В исследование были включены пациентки, перенесшие операцию по поводу РВ, диагностированного либо на основании предоперационной биопсии, либо при патолого-анатомическом исследовании образца после вульвэктомии. Поиск СЛУ мог быть проведен одновременно с вульвэктомией или на втором этапе, когда окончательные результаты патологоанатомического исследования показали наличие инвазивного рака. Включались пациентки в возрасте старше 18 лет с РВ любого гистологического типа, за исключением сарком, на ранней клинической и рентгенологической стадиях (T1–T2, N0, M0). Пациентки, для которых не предусматривалось двойная детекция СЛУ с помощью наноколлоидов и ICG, а также беременные или кормящие грудью женщины и женщины с аллергией на ICG, не включались. Запланированная пахово-бедренная лимфаденэктомия являлась критерием исключения. Однако было сделано исключение для пациенток, перенесших одностороннюю пахово-бедренную лимфаденэктомию в связи с наличием увеличенных лимфоузлов во время операции, у которых изначально предполагалась контралатеральная биопсия СЛУ.
\nВ период с декабря 2014 по май 2020 года 53 пациентки перенесли операцию по поводу РВ. В исследование были включены тридцать пациенток. Две пациентки были классифицированы как Т2 из-за инвазии во влагалище, выявленной при окончательном патологоанатомическом исследовании операционного материала. Окончательное гистологическое исследование выявило плоскоклеточный рак у 24 пациенток; у двух пациенток — рак, опосредованный кондиломатозом; плоскоклеточный рак бартолиновой железы у одной пациентки и меланому у трех пациенток. В общей сложности у 30 пациентов было исследовано 43 паховых лимфоузла.
\nПричинами, послужившими выполнению пахово-бедренной лимфаденэктомии, была невозможность детекции БСЛУ с одной стороны при наличии показаний для двусторонней БСЛУ (1/30 пациенток) и детекция во время операции лимфаденопатии в одной из двух паховых областей (2/30 пациенток); 5/30 пациенток перенесли БСЛУ во время второго этапа, после первичной вульвэктомии.
\nЛимфосцинтиграфия выявила 53 СЛУ в 43 паховых областях. У двух пациенток, хотя лимфосцинтиграфия не выявила ни одного СЛУ, во время операции было выявлено несколько 99mTc позитивных СЛУ. Патолого-анатомическое исследование выявило в общей сложности 99 СЛУ, из которых 94 были 99mTc позитивными. У двух пациенток были удалены три 99mTc негативных, но ICG позитивных СЛУ. Эти узлы не были локализованы изолированно и были удалены вместе с 99mTc позитивными и ICG позитивными СЛУ. У двух пациенток были удалены два пальпируемых 99mTc и ICG негативных СЛУ. Чувствительность метода ICG составила 80,8 % (95 % ДИ [ 72,6; 88,6 %]). Положительная прогностическая ценность красителя ICG для выявления СЛУ составила 96,2 % (95 % ДИ [91,8; 100 %]). Восемнадцать СЛУ не были обнаружены при помощи ICG, хотя и являлись позитивными по 99mTc, что соответствует частоте ложноотрицательных результатов 18,2 % (табл. 1). 18 позитивных СЛУ по 99mTc, но негативных по ICG СЛУ были выявлены у 12 пациенток (40 %). Полное отсутствие окрашивания ICG было у 6 из 30 включенных пациенток (20 %), а у остальных шести пациенток (20 %) окрашивание ICG частично отсутствовало. У семи из 30 пациенток был обнаружен один или несколько инфильтрированных СЛУ, гистологическое исследование выявило макрометастазы, за исключением одной пациентки с микрометастазами. Лимфоузлы негативные по 99mTc и позитивные по ICG (3/99) и негативные как по 99mTc, так и по ICG (2/99) не были поражены метастазами. Чувствительность методики ICG в выявлении СЛУ составила 82,3 % (95 % ДИ [ 73,1; 91,5 %]). Положительная прогностическая ценность при использовании ICG для обнаружения СЛУ составила 100 %.
\nБыло зарегистрировано три ложноотрицательных результата, что отражает неспособность выявить три пораженных метастазами СЛУ при помощи ICG у двух пациенток. Полное отсутствие прокрашивания ICG было отмечено у одной пациентки с двумя метастатическими позитивными по 99mTc и негативными по ICG СЛУ. У второй пациентки флуоресценция была обнаружена в большинстве из семи пораженных СЛУ, включающих шесть позитивных как по 99mTc, так и по ICG и один позитивный 99mTc и негативный ICG лимфоузел. В подгруппе пациенток, перенесших ранее операцию на вульве, чувствительность ICG составила 87,5 %. Положительная прогностическая ценность для ICG при выявлении СЛУ составила 93,3 %.
\nЧто касается чувствительности, то эффективность ICG представляется недостаточной по сравнению с 99mTc для детекции СЛУ у пациенток с РВ. В этом исследовании продемонстрирована чувствительность 80,8 % и частота детекции 76,8 % с помощью ICG по сравнению с золотым стандартом, 99mTc-наноколлоидом. Несколько исследований [36–44] продемонстрировали возможность интраоперационного выявления СЛУ с помощью NIR-флуоресценции с использованием ICG у женщин с ранним РВ (табл. 2).
\nРазница между полученными результатами и приведенными в таблице 2 исследованиями, показывающими частоту выявления в диапазоне от 89,7 до 100 %, может быть объяснена включением всех пациентов, начиная с первоначального внедрения двойной детекции 99mTc-наноколлоидами и ICG, еще до стандартизации этого метода бимодальной детекции. Кроме того, протокол исследования состоял в инъекционном введении 4 мл ICG в двух точках, тогда как в большинстве исследований ICG вводили в четыре перитуморальные точки в концентрациях, варьирующихся в зависимости от исследования. Некоторые исследования показали более низкую чувствительность ICG по сравнению с 99mTc-наноколлоидами при обнаружении СЛУ. Crane и соавт. обнаружили корреляцию между индексом массы тела и частотой выявления СЛУ методом флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне [39]. В этом исследовании чрескожная флуоресценция была отмечена у пациенток со средним индексом массы тела 25,6, тогда как у пациенток с этим показателем, превышающим 28,8, СЛУ не выявлялись методом флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне до их идентификации накоплению РФП. Обнаружение флуоресцентных СЛУ может быть ограничено максимальной глубиной около 5 мм, хотя точность обнаружения может быть выше или ниже в зависимости от оптических свойств окружающей ткани [32]. Напротив, Prader и соавт. пришли к выводу, что не было никакой корреляции между частотой выявления СЛУ и индексом массы тела [42]. Кроме того, обзор опубликованных данных показал разницу в частоте обнаружения СЛУ с помощью ICG в зависимости от того, проводился ли анализ in vivo или ex vivo. Mathéron et al. обнаружили 96 % флуоресцентных СЛУ in vivo, тогда как анализ ex vivo показал, что все позитивные СЛУ по накоплению РФП также были флуоресцентными [41].
\nЧто касается других параметров приведенного выше исследования, положительная прогностическая ценность составила 96,2 %, у двух пациенток было выявлено три 99mTc–/ICG+ CЛУ, что соответствует 3 % от общего числа выявленных CЛУ; эти лимфатические узлы не были метастатическими. Этот низкий показатель может соответствовать ложноположительным результатам в отношении ICG или ложноотрицательным результатам в отношении 99mTc-наноколлоидов. Soergel и соавт. аналогичным образом получили положительную прогностическую ценность у 91,9 % пациенток [46]. Это открытие может быть объяснено лимфодренажем ICG другими, не являющимися СЛУ, из-за длительного интервала между инъекций ICG и биопсией СЛУ. Broach и соавт. изучили 160 пациенток, исследовав в общей сложности 265 паховых зон с использованием различных индикаторов [33]. В подгруппе 99mTc + ICG было обнаружено 100 % СЛУ. Использование 99mTc-наноколлоидов было безуспешным при детекции СЛУ у 14 пациенток, что означает, что ICG мигрировал самостоятельно у 14,6 % пациенток в группе 99mTc + ICG. В подгруппе ICG 96,3 % СЛУ были выявлены в паховых областях, при этом в одном случае ICG не прокрасил паховую область. Частота выполнения пахово-бедренной лимфаденэктомии в данном исследовании составила 19,1 %. Levenback и соавт. утверждали, что частота пахово-бедренных лимфаденэктомий снизилась с опытом хирурга, патоморфолога и врача-радиолога [10]. Метаанализ, о котором сообщили Hassanzade и соавт., показал, что частота выявления СЛУ была более низкой у пациенток, ранее перенесших операцию на вульве, чем у тех, у кого такого прецедента не было, но эта разница не была существенной [30]. Crosbie и соавт. аналогичным образом сообщили о более высокой частоте выявления СЛУ у пациенток с наличием первичной опухоли, чем у тех, у кого в анамнезе были операции на вульве [46][47]. В приведенном исследовании среднее количество СЛУ, обнаруженных в паховой области, было одинаковым независимо от того, была ли удалена опухоль. Методика с ICG правильно промаркировала лимфатический узел у всех, кроме одной (3,3 %) из 30 проанализированных пациенток.
\nУчитывая эти результаты, использование ICG следует сочетать с использованием 99mTc, как указано во французских рекомендациях [1]. Целью лечения РВ сегодня является уменьшение объема и количества осложнений этой операции, и некоторые подходы были изменены, чтобы обеспечить минимально инвазивный хирургический подход, особенно путем использования методики БСЛУ, хорошо представленной в недавних публикациях [48]. Приведенное выше исследование является одним из крупнейших когортных, проведенных на сегодняшний день, включая 30 пациенток с общим числом выявленных СЛУ 99, которые были идентифицированы и оценены перспективным методом выявления СЛУ.
\n| \n СЛУ \n | \n\n 99mTc+ \n | \n\n 99mTc- \n | \n\n Общее \n | \n
| \n ICG+ \n | \n\n 76 (76,8 %) \n | \n\n 3 (3 %) \n | \n\n 79 (79,8 %) \n | \n
| \n ICG- \n | \n\n 18 (18,2 %) \n | \n\n 2 (2 %) \n | \n\n 20 (20.2 %) \n | \n
| \n Общее \n | \n\n 94 (95,0 %) \n | \n\n 5 (5 %) \n | \n\n 99 (100 %) \n | \n
Таблица 1. Эффективность применения красителя ICG по сравнению с 99mTc при детекции СЛУ [45]
\nTable 1. Effectiveness of ICG dye in sentinel lymph node detection as compared to 99mTc [45]
\n| \n Автор \n | \n\n Год публикации \n | \n\n Количество пациентов \n | \n\n Количество зон детекции СЛУ \n | \n\n Количество СЛУ \n | \n\n Индикатор \n | \n\n ICG: тип, \nконцентрация, \nточки введения \n | \n\n Детекция, частота \nОцените с ICG \n | \n
| \n Crane \n | \n\n 2010 \n | \n\n 10 \n | \n\n 16 \n | \n\n 29 \n | \n\n ICG-PB, TC \n | \n\n ICG 0,5 mg/mL \n4 квадранта \n | \n\n ICG \n(26/29 SLNB) \n89.7 % \n | \n
| \n Hutteman \n | \n\n 2012 \n | \n\n 9 \n | \n\n 12 \n | \n\n 14 \n | \n\n ICG-HSA, PB, \nTC \n | \n\n ICG–HSA \n500, 750 или 1000 uM \n1,6 mL \n4 квадранта \n | \n\n ICG-HAS \n(14/14 SLNB) \n100 % \n | \n
| \n Schaafsma \n | \n\n 2013 \n | \n\n 24 \n | \n\n 34 \n | \n\n 35 \n | \n\n ICG-HSA, ICG, \nPB, TC \n | \n\n ICG ± HSA \n500 uM 1,6 mL \n4 квадранта \n | \n\n ICG+/–HSA \n(35/35 SLNB) \n100 % \n | \n
| \n Mathéron \n | \n\n 2013 \n | \n\n 15 \n | \n\n 27 \n | \n\n 46 \n | \n\n ICG-TC, PB \n | \n\n ICG–TC \n0,12 mg/mL \n0,4 mL \n3–4 квадранта \n | \n\n ICG \n96 % in vivo \n100 % ex vivo \n | \n
| \n Verbeek \n | \n\n 2015 \n | \n\n 12 \n | \n\n 20 \n | \n\n 21 \n | \n\n ICG-TC, PB \n | \n\n ICG–TC \n161 uM \n0,12 mg, 1 mL \n3–4 квадранта \n | \n\n ICG \n(21/21 GS) \n100 % \nex vivo \n | \n
| \n Soergel \n | \n\n 2017 \n | \n\n 27 \n | \n\n 52 \n | \n\n 91 \n | \n\n ICG, TC, PB \n | \n\n ICG \n1,25 mg/mL, 5 mL \n4 квадранта \n | \n\n ICG (91/91 GS) \n100 % \nFP ICG = 8 \n | \n
| \n Prader \n | \n\n 2020 \n | \n\n 33 \n | \n\n 64 \n | \n\n 125 \n | \n\n ICG, TC \n | \n\n ICG \n1,25 mg/mL \n2 mL перитуморально \n | \n\n ICG \n(117/125 SLNB) \n93,6 % \n | \n
| \n Broach \n | \n\n 2020 \n | \n\n 160 \n | \n\n 265 \n | \n\n – \n | \n\n ICG+/–TC+/– \nPB \n | \n\n ICG \n— \n | \n\n ICG \n(96/96 groins) 100 % \nFailure TC \n14,6 % \n | \n
| \n Deken \n | \n\n 2020 \n | \n\n 48 \n | \n\n 72 \n | \n\n 102 \n | \n\n ICG-TC, \nTC + PB \n | \n\n ICG \n161 uM \n0,12 mg \n4 квадранта \n | \n\n ICG \n(49/53 SLNB) \n92,5 % \n | \n
| \n Our Study \n | \n\n 2020 \n | \n\n 30 \n | \n\n 43 \n | \n\n 99 \n | \n\n ICG, TC \n | \n\n ICG \n5 mg, 2 mL \n1–2 квадранта \n | \n\n ICG \n(76/99) \n76,8 % \nFP ICG = 3 \n | \n
Таблица 2. Характеристики опубликованных исследований и различных индикаторов, используемых для биопсии СЛУ у пациенток с ранним РВ (ICG, краситель синий патентованный V и 99mTc) [45]
\nTable 2. Characteristics of published studies and different indicators used in sentinel lymph node biopsy in patients with early vulvar cancer (ICG, Patent blue V, and 99mTc) [45]
\nПримечание: SLNB — биопсия сторожевого лимфатического узла, ICG — индоцианиновый зеленый, 99mTc — 99m технеция, гибрид ICG-99mTc — два индикатора, объединенных в одной инъекции, PB — патентованный синий, HSA — альбумин сыворотки человека, FP — ложноположительный результат.
\nNote: SLNB = sentinel lymph node biopsy, ICG = indocyanine green, 99mTc = technetium-99m, ICG-99mTc hybrid = two tracers combined in a single injection, PB = patent blue, HSA = human serum albumin, FP = false positive.
\nЗАКЛЮЧЕНИЕ
\nОценка состояния СЛУ при хирургическом лечении РВ является неотъемлемым компонентом, позволяющим сократить объем оперативного вмешательства. Несмотря на многочисленные преимущества, ICG не может использоваться отдельно и должен сочетаться с 99mTc-наноколлоидами для выявления СЛУ у пациенток с ранним РВ. В центрах, не имеющих оборудования для радионуклидной диагностики, было бы интересно узнать, может ли метод ICG быть альтернативой.
\nДля достижения этой цели необходимы проспективные рандомизированные многоцентровые исследования. Детекция изотопов является дорогостоящим методом по сравнению с методами флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне, и хотя эти методы требуют использования HD-камеры, ее можно использовать во многих других видах хирургического лечения злокачественных новообразований.
"],"dc.fullHTML.ru":["ВВЕДЕНИЕ
\nРак вульвы (РВ) является достаточно редкой патологией. Например, во Франции частота РВ составляет от 0,5 до 1,5 на 100 000 женщин [1]. На его долю приходится 5 % всех гинекологических раковых заболеваний, и он является четвертым по распространенности гинекологическим раком во всем мире [2][3]. Один из факторов агрессивного течения РВ — высокий метастатический потенциал данной опухоли. Наличие метастазов в паховых лимфатических узлах является основным прогностическим фактором РВ [4][5]. Начиная с уровня инвазии 1 мм (FIGO IB) риск метастатического поражения лимфатических узлов возрастает до 35 %, и исследование лимфатических узлов имеет важное значение [6]. До 1990 года пахово-бедренная лимфаденэктомия выполнялась в том числе и для оценки состояния паховых лимфатических узлов при РВ. Пахово-бедренная лимфаденэктомия — достаточно объемная операция и сопровождается большим количеством послеоперационных осложнений как в раннем, так и в отдаленном периоде [7]. Как показывают исследования, проведение пахово-бедренной лимфаденэктомии было ненужным у 70 % пациенток с РВ I или II стадии [8][9]. Таким образом, в последние годы хирургическая практика изменилась, и идентификация сторожевого лимфатического узла (СЛУ) стала важной альтернативой пахово-бедренной лимфаденэктомии. Если СЛУ свободны от метастатического поражения, риск отдаленной диссеминации минимален [10]. Несколько исследований показали, что использование процедуры биопсии сигнального лимфатического узла (БСЛУ) не приводит к какому-либо увеличению риска прогрессирования РВ [10–14].
\nИсследование, посвященное роли БСЛУ, опубликовано в 2008 году. Van der Zee и соавт. привели важные данные, свидетельствующие о том, что концепция СЛУ может быть безопасно применена у пациенток с РВ. В этом исследовании группа из 276 пациенток после проведения БСЛУ и с отсутствием метастатического поражения наблюдалась в среднем 35 месяцев, а у 202 пациенток минимальный срок наблюдения составлял 2 года. Было отмечено восемь случаев метастатического поражения паховых лимфоузлов (2,9 %). Исключение пациенток с мультифокальным ростом первичной опухоли снизило частоту развития метастазов в паховые лимфоузлы до 2,3 %. Авторы пришли к выводу, что БСЛУ, выполняемая квалифицированными хирургами с участием радиологов, безопасна для пациенток с ранним РВ.
\nБиопсия сигнального лимфатического узла в онкогинекологии
\nДля тех специалистов, которые занимаются раком молочной железы или меланомой, концепция детекции СЛУ очевидно кажется рутинной методикой. Но для онкологов, занимающихся хирургией РВ, концепция БСЛУ является несколько неизвестным направлением. Прошло более 40 лет с тех пор, как R. M. Cabanas использовал лимфографию у пациентов с карциномой полового члена и описал СЛУ как первый этап лимофегенного метастазирования. В его работе было исследовано 100 случаев с использованием лимфангиограмм, анатомических исследований и/или микроскопических наблюдений. Полученные результаты демонстрируют существование специфического центра лимфатических узлов, так называемого сторожевого лимфатического узла. По-видимому, это основное место метастазирования карциномы полового члена. СЛУ визуализируется рентгенологически на передне-заднем плане, на стыке головки бедренной кости и восходящей ветви лобка. Анатомически СЛУ является частью лимфатической системы вокруг поверхностной эпигастральной вены. Было проведено сорок шесть биопсий СЛУ, из которых 15 дали положительный результат на наличие метастазов. Этим 15 пациентам была выполнена пахово-подвздошная лимфаденэктомия; в 12 случаях лимфатические узлы были свободны от метастазов. Лимфатические каналы, дренирующиеся в подвздошные лимфатические узлы без предварительного поражения в СЛУ, никогда не были поражены метастазами, равно как и пахово-бедренные лимфатические узлы без наличия метастазов в СЛУ [15][16].
\nDiSaia и соавт. признали потенциальную пользу концепции СЛУ для пациенток с РВ и описали «использование детекции поверхностных паховых лимфоузлов в качестве контрольных узлов для планирования лечения». Многие гинекологи-онкологи начали выполнять поверхностную лимфаденэктомию в паховой зоне, что снизило частоту послеоперационных осложнений по сравнению со стандартной пахово-бедренной лимфаденэктомией [17]. В апреле 1992 года в исследовании GOG 74 были получены следующие результаты. В общей сложности наблюдалась 121 пациентка с отсутствием метастатического поражения поверхностных паховых лимфатических узлов, и у девяти (7,3 %) было выявлено рецидивное метастатическое поражение паховых лимфоузлов. Частота метастазов была сопоставлена с долгосрочным наблюдением за 81 пациенткой из контрольной группы, которым была произведена пахово-бедренная лимфаденэктомия согласно исследованию GOG 36. Среди контрольной ретроспективной группы метастатического поражения паховых лимфатических узлов не отмечено [18].
\nВ апреле 1992 года D. L. Morton и соавт. описали современную процедуру картирования лимфатических узлов у пациентов с меланомой кожи [19]. В 2001 году 13 онкологических центров со всего мира объединили свои результаты в общей сложности для 17 600 пациентов с меланомой, включая более 3000 пациентов, перенесших процедуру БСЛУ. Одним из важных выводов было прогностическое значение выявления клинически очевидных — пораженных метастазами, по сравнению с клинически скрытыми метастазами в лимфатические узлы. В результате категория регионарных метастазов в лимфатические узлы для Американского объединенного комитета по стадированию рака при меланоме была изменена, чтобы отличать микрометастазы от макрометастазов, фактически установив БСЛУ в качестве стандартной процедуры для пациентов с меланомой кожи [20]. Примерно в то же время методика БСЛУ быстро распространилась в отношении пациенток, страдающих раком молочной железы. В то время как развивалась концепция СЛУ при раке молочной железы и меланоме, онкогинекологи двигались в другом направлении, к более обширным лимфаденэктомиям у пациенток с РВ.
\nНесмотря на неутешительные результаты протокола GOG 74, многие гинекологи-онкологи начали проводить процедуру БСЛУ пациенткам с РВ. К 2000 году накопилось достаточно опыта в рамках одного учреждения, поддерживающего БСЛУ для пациенток с РВ, чтобы провести два крупных многоцентровых исследования. В декабре 1999 года GOG начала валидационное исследование чтобы определить чувствительность и частоту ложноотрицательных результатов БСЛУ для большой когорты пациенток. В Нидерландах в марте 2000 года было начато исследование, которое описано в журнале клинической онкологии. Van der Zee и соавт. предположили, что 2 % частота рецидивов у пациенток, получивших стандартную терапию, включая хирургическое лечение, не является оптимальным результатом [15]. Работа авторов предполагает, что приемлемая частота рецидивов для пациенток максимально близка к нулю, и пациентки рассматривают лимфедему как приемлемые осложнения для достижения такого результата [21]. Частота рецидивов в 2 % является высокой по сравнению с контрольной группой GOG 74. Однако пациентки в исследовании GOG 74 перенесли обширную пахово-бедренную лимфаденэктомию, которую большинство онкологов-гинекологов не проводят из-за массы послеоперационных осложнений.
\nНет никаких сомнений в том, что раннее выявление локализованного метастатического процесса приносит пользу пациентам. D. L. Morton и соавт. продемонстрировали, что раннее выявление метастатического заболевания при проведении процедуры БСЛУ у пациентов с меланомой среднего риска приводило к преимуществу в выживаемости по сравнению с пациентами, перенесшими лимфаденэктомию во время рецидива [22]. Почему это происходит? Анализ пациентов с меланомой и наличием метастазов в лимфатические узлы показывает, что опухолевая нагрузка (т. е. размер и количество метастазов) является критическим фактором, определяющим выживаемость. Многочисленные исследования на пациентках с раком молочной железы и меланомой показали это: ультрастадирование СЛУ увеличивает выявление наличия метастазов как минимум на 20 % по сравнению с обычной практикой. Опыт голландского исследования является напоминанием о том, что безопасность концепции СЛУ зависит не только от мастерства хирурга. Неточная интерпретация результатов предоперационной лимфосцинтиграфии со стороны специалистов по ядерной медицине и результаты ультразвукового исследования, полученные патоморфологом, привели к тому, что три пациентки в последующем спрогрессировали. Концепция СЛУ требует наличия многопрофильной команды, чтобы сделать процедуру безопасной для пациента. Исследование, проведенное Van der Zee и соавт., представляло собой многоцентровое исследование с 15 центрами, в котором принял участие в среднем 21 пациент (диапазон от 3 до 113 пациентов). Это говорит о том, что более половины пациенток были включены всего в нескольких центрах, где работала многопрофильная команда. РВ встречается настолько редко, что большинство гинекологов, специализирующихся в области онкологии за пределами крупных центров, редко наблюдают подобных пациенток, что затрудняет им приобретение опыта работы с БСЛУ. Данные из исследования GOG 173 могут предоставить дополнительную информацию о том, как выполняется БСЛУ в различных центрах.
\nОнкологи, занимающиеся онкогинекологической патологией, желающие предложить пациенткам процедуру БСЛУ, должны рассмотреть возможность принятия следующих мер предосторожности, чтобы снизить риск ложноотрицательных результатов:
\n— самостоятельно выполнить примерно 10 случаев БСЛУ с последующей лимфаденэктомией, чтобы предоставить возможность ознакомиться с процедурой;
\n— производить тщательный отбор пациенток, исключая пациенток с мультифокальными или крупными опухолями;
\n— использовать предоперационную визуализацию (компьютерную томографию, магнитно-резонансную томографию и ультразвуковое исследование), чтобы исключить пациенток с явным метастатическим поражением лимфатических узлов, у которых процедура картирования может быть неточной при неопределенном физикальном обследовании, включая пациенток с ожирением, для которых физикальное обследование особенно ненадежно;
\n— использовать предоперационную лимфосцинтиграфию, чтобы определить сторону поражений;
\n— в ходе операции, если возникнут какие-либо сомнения относительно адекватности процедуры детекции СЛУ, отказаться от БСЛУ и нужно выполнить лимфаденэктомию;
\n— лично общаться с патоморфологом по вопросам детекции СЛУ — патоморфолог должен понимать последствия ложноотрицательного результата исследования СЛУ;
\n— рассмотреть возможность более тщательного наблюдения за СЛУ-негативными пациентками с помощью методов медицинской визуализации, чтобы как можно раньше выявить прогрессирование заболевания.
\nПри выполнении процедуры БСЛУ также поднимается много новых вопросов, касающихся наблюдения за пациентками с РВ. У половины пациенток с СЛУ метастатического характера этот узел является единственным лимфоузлом, пораженным метастазами. Такие пациентки могут быть излечимы с помощью лимфаденэктомии. Частота проведения лучевой терапии у пациенток без процедуры БСЛУ или пахово-бедренной лимфаденэктомии невелика, что делает лучевую терапию достаточно адекватной опцией. Какова роль химиотерапии? Возможно, существует группа СЛУ-отрицательных пациенток с другими факторами высокого риска (например, глубокая инвазия, лимфоваскулярная инвазия или большая опухоль), которые предположительно подвержены повышенному риску ложноотрицательного результата и поэтому должны получить адъювантную терапию, несмотря на отрицательный результат исследования СЛУ. Следует ли изменить категорию стадирования РВ, как это было при меланоме? Отличие микрометастазов от макрометастазов у пациентов с меланомой и раком молочной железы принесло большую пользу пациентам, и кажется, что руководящим органам следует рассмотреть возможность принятия аналогичных рекомендаций. Есть все основания полагать, что успех концепции СЛУ в улучшении результатов лечения у пациентов с раком молочной железы и меланомой может быть воспроизведен у пациенток с РВ, раком шейки матки и эндометрия.
\nМетодики детекции СЛУ различны. По данным литературы, для непрямой радиоизотопной лимфографии и определения СЛУ применяются различные коллоидные радиофармпрепараты (РФП) [23]. В европейских странах чаще всего используются наноколлоиды с диаметром частиц до 100 нм, в Австралии и Канаде также чаще применяются коллоидные комплексы небольшого размера (3–30 нм). В США единственным зарегистрированным наноколлоидом для идентификации и биопсии СЛУ является сульфурколлоид с широким диапазоном коллоидных частиц от 15 до 5000 нм и средним размером частиц 200–300 нм [24–27]. Для клинического применения на территории Российской Федерации разрешен радиоколлоид «Технефит 99mTc» с ориентировочным диаметром коллоидных частиц 200–1000 нм и более. В исследовании, опубликованном в 2016 году, изучены аспекты применения данного коллоида [23].
\nИсторически сложилось так, что краситель синий патентованный V был стандартным колориметрическим маркером, ассоциирующимся с наноколлоидами 99mTc. Преимущество этого красителя в том, что он прост в использовании, помечает лимфатические протоки синим цветом и облегчает манипуляции в паховой области. Коэффициент детекции СЛУ составляет 68,7 % при использовании только красителя, и увеличивается до 97,7 % при использовании красителя в сочетании с 99mTc-наноколлоидом [28]. Использование патентованного синего цвета тем не менее имеет недостатки. Основным риском является возникновение тяжелых аллергических реакций в 0,2 % случаев и анафилактического шока в 0,1 % случаев [29]. Кроме того, СЛУ с синей окраской не видны интраоперационно через кожу или жировую ткань. После разреза кожи детекция СЛУ хирургом может усложниться в случае пересечения лимфатического протока, что приведет к прокрашиванию всего операционного поля. Эти факторы побудили отказаться от колориметрического обнаружения СЛУ в пользу только изотопного метода. В последние годы индоцианиновый зеленый (ICG) появился в качестве нового онкологического маркера, улучшающего детекцию СЛУ при раке молочной железы, шейки матки и эндометрия [10][30–33]. ICG — флуоресцентное соединение, которое излучает свет в ближнем инфракрасном диапазоне (NIR) (600–900 нм). Его чрескожную миграцию можно проследить на глубину до 15 мм. Преимуществами ICG являются лучшее проникновение в ткани, чрескожная визуализация лимфатических сосудов и визуальное наведение в режиме реального времени [34][35]. Проведено несколько исследований ICG с целью детекции СЛУ при раннем раке вульвы, и они продемонстрировали надежность и эффективность этой методики [36–44].
\nУчитывая многочисленные преимущества ICG, этот краситель, по-видимому, является оптимальным колориметрическим агентом для использования в комбинации с 99mTc-наноколлоидами. В исследовании, опубликованном в 2022 году, проведена оценка эффективности маркера ICG по сравнению с 99mTc-наноколлоидами (золотой стандарт) с точки зрения чувствительности, положительной прогностической ценности и частоты ложноотрицательных результатов при выявлении СЛУ на ранних стадиях рака вульвы.
\nИсследование является одноцентровым ретроспективным когортным, проведенным в университетском госпитале Сент-Этьена. В исследование были включены пациентки, перенесшие операцию по поводу РВ, диагностированного либо на основании предоперационной биопсии, либо при патолого-анатомическом исследовании образца после вульвэктомии. Поиск СЛУ мог быть проведен одновременно с вульвэктомией или на втором этапе, когда окончательные результаты патологоанатомического исследования показали наличие инвазивного рака. Включались пациентки в возрасте старше 18 лет с РВ любого гистологического типа, за исключением сарком, на ранней клинической и рентгенологической стадиях (T1–T2, N0, M0). Пациентки, для которых не предусматривалось двойная детекция СЛУ с помощью наноколлоидов и ICG, а также беременные или кормящие грудью женщины и женщины с аллергией на ICG, не включались. Запланированная пахово-бедренная лимфаденэктомия являлась критерием исключения. Однако было сделано исключение для пациенток, перенесших одностороннюю пахово-бедренную лимфаденэктомию в связи с наличием увеличенных лимфоузлов во время операции, у которых изначально предполагалась контралатеральная биопсия СЛУ.
\nВ период с декабря 2014 по май 2020 года 53 пациентки перенесли операцию по поводу РВ. В исследование были включены тридцать пациенток. Две пациентки были классифицированы как Т2 из-за инвазии во влагалище, выявленной при окончательном патологоанатомическом исследовании операционного материала. Окончательное гистологическое исследование выявило плоскоклеточный рак у 24 пациенток; у двух пациенток — рак, опосредованный кондиломатозом; плоскоклеточный рак бартолиновой железы у одной пациентки и меланому у трех пациенток. В общей сложности у 30 пациентов было исследовано 43 паховых лимфоузла.
\nПричинами, послужившими выполнению пахово-бедренной лимфаденэктомии, была невозможность детекции БСЛУ с одной стороны при наличии показаний для двусторонней БСЛУ (1/30 пациенток) и детекция во время операции лимфаденопатии в одной из двух паховых областей (2/30 пациенток); 5/30 пациенток перенесли БСЛУ во время второго этапа, после первичной вульвэктомии.
\nЛимфосцинтиграфия выявила 53 СЛУ в 43 паховых областях. У двух пациенток, хотя лимфосцинтиграфия не выявила ни одного СЛУ, во время операции было выявлено несколько 99mTc позитивных СЛУ. Патолого-анатомическое исследование выявило в общей сложности 99 СЛУ, из которых 94 были 99mTc позитивными. У двух пациенток были удалены три 99mTc негативных, но ICG позитивных СЛУ. Эти узлы не были локализованы изолированно и были удалены вместе с 99mTc позитивными и ICG позитивными СЛУ. У двух пациенток были удалены два пальпируемых 99mTc и ICG негативных СЛУ. Чувствительность метода ICG составила 80,8 % (95 % ДИ [ 72,6; 88,6 %]). Положительная прогностическая ценность красителя ICG для выявления СЛУ составила 96,2 % (95 % ДИ [91,8; 100 %]). Восемнадцать СЛУ не были обнаружены при помощи ICG, хотя и являлись позитивными по 99mTc, что соответствует частоте ложноотрицательных результатов 18,2 % (табл. 1). 18 позитивных СЛУ по 99mTc, но негативных по ICG СЛУ были выявлены у 12 пациенток (40 %). Полное отсутствие окрашивания ICG было у 6 из 30 включенных пациенток (20 %), а у остальных шести пациенток (20 %) окрашивание ICG частично отсутствовало. У семи из 30 пациенток был обнаружен один или несколько инфильтрированных СЛУ, гистологическое исследование выявило макрометастазы, за исключением одной пациентки с микрометастазами. Лимфоузлы негативные по 99mTc и позитивные по ICG (3/99) и негативные как по 99mTc, так и по ICG (2/99) не были поражены метастазами. Чувствительность методики ICG в выявлении СЛУ составила 82,3 % (95 % ДИ [ 73,1; 91,5 %]). Положительная прогностическая ценность при использовании ICG для обнаружения СЛУ составила 100 %.
\nБыло зарегистрировано три ложноотрицательных результата, что отражает неспособность выявить три пораженных метастазами СЛУ при помощи ICG у двух пациенток. Полное отсутствие прокрашивания ICG было отмечено у одной пациентки с двумя метастатическими позитивными по 99mTc и негативными по ICG СЛУ. У второй пациентки флуоресценция была обнаружена в большинстве из семи пораженных СЛУ, включающих шесть позитивных как по 99mTc, так и по ICG и один позитивный 99mTc и негативный ICG лимфоузел. В подгруппе пациенток, перенесших ранее операцию на вульве, чувствительность ICG составила 87,5 %. Положительная прогностическая ценность для ICG при выявлении СЛУ составила 93,3 %.
\nЧто касается чувствительности, то эффективность ICG представляется недостаточной по сравнению с 99mTc для детекции СЛУ у пациенток с РВ. В этом исследовании продемонстрирована чувствительность 80,8 % и частота детекции 76,8 % с помощью ICG по сравнению с золотым стандартом, 99mTc-наноколлоидом. Несколько исследований [36–44] продемонстрировали возможность интраоперационного выявления СЛУ с помощью NIR-флуоресценции с использованием ICG у женщин с ранним РВ (табл. 2).
\nРазница между полученными результатами и приведенными в таблице 2 исследованиями, показывающими частоту выявления в диапазоне от 89,7 до 100 %, может быть объяснена включением всех пациентов, начиная с первоначального внедрения двойной детекции 99mTc-наноколлоидами и ICG, еще до стандартизации этого метода бимодальной детекции. Кроме того, протокол исследования состоял в инъекционном введении 4 мл ICG в двух точках, тогда как в большинстве исследований ICG вводили в четыре перитуморальные точки в концентрациях, варьирующихся в зависимости от исследования. Некоторые исследования показали более низкую чувствительность ICG по сравнению с 99mTc-наноколлоидами при обнаружении СЛУ. Crane и соавт. обнаружили корреляцию между индексом массы тела и частотой выявления СЛУ методом флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне [39]. В этом исследовании чрескожная флуоресценция была отмечена у пациенток со средним индексом массы тела 25,6, тогда как у пациенток с этим показателем, превышающим 28,8, СЛУ не выявлялись методом флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне до их идентификации накоплению РФП. Обнаружение флуоресцентных СЛУ может быть ограничено максимальной глубиной около 5 мм, хотя точность обнаружения может быть выше или ниже в зависимости от оптических свойств окружающей ткани [32]. Напротив, Prader и соавт. пришли к выводу, что не было никакой корреляции между частотой выявления СЛУ и индексом массы тела [42]. Кроме того, обзор опубликованных данных показал разницу в частоте обнаружения СЛУ с помощью ICG в зависимости от того, проводился ли анализ in vivo или ex vivo. Mathéron et al. обнаружили 96 % флуоресцентных СЛУ in vivo, тогда как анализ ex vivo показал, что все позитивные СЛУ по накоплению РФП также были флуоресцентными [41].
\nЧто касается других параметров приведенного выше исследования, положительная прогностическая ценность составила 96,2 %, у двух пациенток было выявлено три 99mTc–/ICG+ CЛУ, что соответствует 3 % от общего числа выявленных CЛУ; эти лимфатические узлы не были метастатическими. Этот низкий показатель может соответствовать ложноположительным результатам в отношении ICG или ложноотрицательным результатам в отношении 99mTc-наноколлоидов. Soergel и соавт. аналогичным образом получили положительную прогностическую ценность у 91,9 % пациенток [46]. Это открытие может быть объяснено лимфодренажем ICG другими, не являющимися СЛУ, из-за длительного интервала между инъекций ICG и биопсией СЛУ. Broach и соавт. изучили 160 пациенток, исследовав в общей сложности 265 паховых зон с использованием различных индикаторов [33]. В подгруппе 99mTc + ICG было обнаружено 100 % СЛУ. Использование 99mTc-наноколлоидов было безуспешным при детекции СЛУ у 14 пациенток, что означает, что ICG мигрировал самостоятельно у 14,6 % пациенток в группе 99mTc + ICG. В подгруппе ICG 96,3 % СЛУ были выявлены в паховых областях, при этом в одном случае ICG не прокрасил паховую область. Частота выполнения пахово-бедренной лимфаденэктомии в данном исследовании составила 19,1 %. Levenback и соавт. утверждали, что частота пахово-бедренных лимфаденэктомий снизилась с опытом хирурга, патоморфолога и врача-радиолога [10]. Метаанализ, о котором сообщили Hassanzade и соавт., показал, что частота выявления СЛУ была более низкой у пациенток, ранее перенесших операцию на вульве, чем у тех, у кого такого прецедента не было, но эта разница не была существенной [30]. Crosbie и соавт. аналогичным образом сообщили о более высокой частоте выявления СЛУ у пациенток с наличием первичной опухоли, чем у тех, у кого в анамнезе были операции на вульве [46][47]. В приведенном исследовании среднее количество СЛУ, обнаруженных в паховой области, было одинаковым независимо от того, была ли удалена опухоль. Методика с ICG правильно промаркировала лимфатический узел у всех, кроме одной (3,3 %) из 30 проанализированных пациенток.
\nУчитывая эти результаты, использование ICG следует сочетать с использованием 99mTc, как указано во французских рекомендациях [1]. Целью лечения РВ сегодня является уменьшение объема и количества осложнений этой операции, и некоторые подходы были изменены, чтобы обеспечить минимально инвазивный хирургический подход, особенно путем использования методики БСЛУ, хорошо представленной в недавних публикациях [48]. Приведенное выше исследование является одним из крупнейших когортных, проведенных на сегодняшний день, включая 30 пациенток с общим числом выявленных СЛУ 99, которые были идентифицированы и оценены перспективным методом выявления СЛУ.
\n| \n СЛУ \n | \n\n 99mTc+ \n | \n\n 99mTc- \n | \n\n Общее \n | \n
| \n ICG+ \n | \n\n 76 (76,8 %) \n | \n\n 3 (3 %) \n | \n\n 79 (79,8 %) \n | \n
| \n ICG- \n | \n\n 18 (18,2 %) \n | \n\n 2 (2 %) \n | \n\n 20 (20.2 %) \n | \n
| \n Общее \n | \n\n 94 (95,0 %) \n | \n\n 5 (5 %) \n | \n\n 99 (100 %) \n | \n
Таблица 1. Эффективность применения красителя ICG по сравнению с 99mTc при детекции СЛУ [45]
\nTable 1. Effectiveness of ICG dye in sentinel lymph node detection as compared to 99mTc [45]
\n| \n Автор \n | \n\n Год публикации \n | \n\n Количество пациентов \n | \n\n Количество зон детекции СЛУ \n | \n\n Количество СЛУ \n | \n\n Индикатор \n | \n\n ICG: тип, \nконцентрация, \nточки введения \n | \n\n Детекция, частота \nОцените с ICG \n | \n
| \n Crane \n | \n\n 2010 \n | \n\n 10 \n | \n\n 16 \n | \n\n 29 \n | \n\n ICG-PB, TC \n | \n\n ICG 0,5 mg/mL \n4 квадранта \n | \n\n ICG \n(26/29 SLNB) \n89.7 % \n | \n
| \n Hutteman \n | \n\n 2012 \n | \n\n 9 \n | \n\n 12 \n | \n\n 14 \n | \n\n ICG-HSA, PB, \nTC \n | \n\n ICG–HSA \n500, 750 или 1000 uM \n1,6 mL \n4 квадранта \n | \n\n ICG-HAS \n(14/14 SLNB) \n100 % \n | \n
| \n Schaafsma \n | \n\n 2013 \n | \n\n 24 \n | \n\n 34 \n | \n\n 35 \n | \n\n ICG-HSA, ICG, \nPB, TC \n | \n\n ICG ± HSA \n500 uM 1,6 mL \n4 квадранта \n | \n\n ICG+/–HSA \n(35/35 SLNB) \n100 % \n | \n
| \n Mathéron \n | \n\n 2013 \n | \n\n 15 \n | \n\n 27 \n | \n\n 46 \n | \n\n ICG-TC, PB \n | \n\n ICG–TC \n0,12 mg/mL \n0,4 mL \n3–4 квадранта \n | \n\n ICG \n96 % in vivo \n100 % ex vivo \n | \n
| \n Verbeek \n | \n\n 2015 \n | \n\n 12 \n | \n\n 20 \n | \n\n 21 \n | \n\n ICG-TC, PB \n | \n\n ICG–TC \n161 uM \n0,12 mg, 1 mL \n3–4 квадранта \n | \n\n ICG \n(21/21 GS) \n100 % \nex vivo \n | \n
| \n Soergel \n | \n\n 2017 \n | \n\n 27 \n | \n\n 52 \n | \n\n 91 \n | \n\n ICG, TC, PB \n | \n\n ICG \n1,25 mg/mL, 5 mL \n4 квадранта \n | \n\n ICG (91/91 GS) \n100 % \nFP ICG = 8 \n | \n
| \n Prader \n | \n\n 2020 \n | \n\n 33 \n | \n\n 64 \n | \n\n 125 \n | \n\n ICG, TC \n | \n\n ICG \n1,25 mg/mL \n2 mL перитуморально \n | \n\n ICG \n(117/125 SLNB) \n93,6 % \n | \n
| \n Broach \n | \n\n 2020 \n | \n\n 160 \n | \n\n 265 \n | \n\n – \n | \n\n ICG+/–TC+/– \nPB \n | \n\n ICG \n— \n | \n\n ICG \n(96/96 groins) 100 % \nFailure TC \n14,6 % \n | \n
| \n Deken \n | \n\n 2020 \n | \n\n 48 \n | \n\n 72 \n | \n\n 102 \n | \n\n ICG-TC, \nTC + PB \n | \n\n ICG \n161 uM \n0,12 mg \n4 квадранта \n | \n\n ICG \n(49/53 SLNB) \n92,5 % \n | \n
| \n Our Study \n | \n\n 2020 \n | \n\n 30 \n | \n\n 43 \n | \n\n 99 \n | \n\n ICG, TC \n | \n\n ICG \n5 mg, 2 mL \n1–2 квадранта \n | \n\n ICG \n(76/99) \n76,8 % \nFP ICG = 3 \n | \n
Таблица 2. Характеристики опубликованных исследований и различных индикаторов, используемых для биопсии СЛУ у пациенток с ранним РВ (ICG, краситель синий патентованный V и 99mTc) [45]
\nTable 2. Characteristics of published studies and different indicators used in sentinel lymph node biopsy in patients with early vulvar cancer (ICG, Patent blue V, and 99mTc) [45]
\nПримечание: SLNB — биопсия сторожевого лимфатического узла, ICG — индоцианиновый зеленый, 99mTc — 99m технеция, гибрид ICG-99mTc — два индикатора, объединенных в одной инъекции, PB — патентованный синий, HSA — альбумин сыворотки человека, FP — ложноположительный результат.
\nNote: SLNB = sentinel lymph node biopsy, ICG = indocyanine green, 99mTc = technetium-99m, ICG-99mTc hybrid = two tracers combined in a single injection, PB = patent blue, HSA = human serum albumin, FP = false positive.
\nЗАКЛЮЧЕНИЕ
\nОценка состояния СЛУ при хирургическом лечении РВ является неотъемлемым компонентом, позволяющим сократить объем оперативного вмешательства. Несмотря на многочисленные преимущества, ICG не может использоваться отдельно и должен сочетаться с 99mTc-наноколлоидами для выявления СЛУ у пациенток с ранним РВ. В центрах, не имеющих оборудования для радионуклидной диагностики, было бы интересно узнать, может ли метод ICG быть альтернативой.
\nДля достижения этой цели необходимы проспективные рандомизированные многоцентровые исследования. Детекция изотопов является дорогостоящим методом по сравнению с методами флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне, и хотя эти методы требуют использования HD-камеры, ее можно использовать во многих других видах хирургического лечения злокачественных новообразований.
"],"dc.fullRISC":["Рак вульвы (РВ) является достаточно редкой патологией. Например, во Франции частота РВ составляет от 0,5 до 1,5 на 100 000 женщин [1]. На его долю приходится 5 % всех гинекологических раковых заболеваний, и он является четвертым по распространенности гинекологическим раком во всем мире [2, 3]. Один из факторов агрессивного течения РВ — высокий метастатический потенциал данной опухоли. Наличие метастазов в паховых лимфатических узлах является основным прогностическим фактором РВ [4, 5]. Начиная с уровня инвазии 1 мм (FIGO IB) риск метастатического поражения лимфатических узлов возрастает до 35 %, и исследование лимфатических узлов имеет важное значение [6]. До 1990 года пахово-бедренная лимфаденэктомия выполнялась в том числе и для оценки состояния паховых лимфатических узлов при РВ. Пахово-бедренная лимфаденэктомия — достаточно объемная операция и сопровождается большим количеством послеоперационных осложнений как в раннем, так и в отдаленном периоде [7]. Как показывают исследования, проведение пахово-бедренной лимфаденэктомии было ненужным у 70 % пациенток с РВ I или II стадии [8, 9]. Таким образом, в последние годы хирургическая практика изменилась, и идентификация сторожевого лимфатического узла (СЛУ) стала важной альтернативой пахово-бедренной лимфаденэктомии. Если СЛУ свободны от метастатического поражения, риск отдаленной диссеминации минимален [10]. Несколько исследований показали, что использование процедуры биопсии сигнального лимфатического узла (БСЛУ) не приводит к какому-либо увеличению риска прогрессирования РВ [10–14].\nИсследование, посвященное роли БСЛУ, опубликовано в 2008 году. Van der Zee и соавт. привели важные данные, свидетельствующие о том, что концепция СЛУ может быть безопасно применена у пациенток с РВ. В этом исследовании группа из 276 пациенток после проведения БСЛУ и с отсутствием метастатического поражения наблюдалась в среднем 35 месяцев, а у 202 пациенток минимальный срок наблюдения составлял 2 года. Было отмечено восемь случаев метастатического поражения паховых лимфоузлов (2,9 %). Исключение пациенток с мультифокальным ростом первичной опухоли снизило частоту развития метастазов в паховые лимфоузлы до 2,3 %. Авторы пришли к выводу, что БСЛУ, выполняемая квалифицированными хирургами с участием радиологов, безопасна для пациенток с ранним РВ.\nБиопсия сигнального лимфатического узла в онкогинекологии\nДля тех специалистов, которые занимаются раком молочной железы или меланомой, концепция детекции СЛУ очевидно кажется рутинной методикой. Но для онкологов, занимающихся хирургией РВ, концепция БСЛУ является несколько неизвестным направлением. Прошло более 40 лет с тех пор, как R. M. Cabanas использовал лимфографию у пациентов с карциномой полового члена и описал СЛУ как первый этап лимофегенного метастазирования. В его работе было исследовано 100 случаев с использованием лимфангиограмм, анатомических исследований и/или микроскопических наблюдений. Полученные результаты демонстрируют существование специфического центра лимфатических узлов, так называемого сторожевого лимфатического узла. По-видимому, это основное место метастазирования карциномы полового члена. СЛУ визуализируется рентгенологически на передне-заднем плане, на стыке головки бедренной кости и восходящей ветви лобка. Анатомически СЛУ является частью лимфатической системы вокруг поверхностной эпигастральной вены. Было проведено сорок шесть биопсий СЛУ, из которых 15 дали положительный результат на наличие метастазов. Этим 15 пациентам была выполнена пахово-подвздошная лимфаденэктомия; в 12 случаях лимфатические узлы были свободны от метастазов. Лимфатические каналы, дренирующиеся в подвздошные лимфатические узлы без предварительного поражения в СЛУ, никогда не были поражены метастазами, равно как и пахово-бедренные лимфатические узлы без наличия метастазов в СЛУ [15, 16].\nDiSaia и соавт. признали потенциальную пользу концепции СЛУ для пациенток с РВ и описали «использование детекции поверхностных паховых лимфоузлов в качестве контрольных узлов для планирования лечения». Многие гинекологи-онкологи начали выполнять поверхностную лимфаденэктомию в паховой зоне, что снизило частоту послеоперационных осложнений по сравнению со стандартной пахово-бедренной лимфаденэктомией [17]. В апреле 1992 года в исследовании GOG 74 были получены следующие результаты. В общей сложности наблюдалась 121 пациентка с отсутствием метастатического поражения поверхностных паховых лимфатических узлов, и у девяти (7,3 %) было выявлено рецидивное метастатическое поражение паховых лимфоузлов. Частота метастазов была сопоставлена с долгосрочным наблюдением за 81 пациенткой из контрольной группы, которым была произведена пахово-бедренная лимфаденэктомия согласно исследованию GOG 36. Среди контрольной ретроспективной группы метастатического поражения паховых лимфатических узлов не отмечено [18].\nВ апреле 1992 года D. L. Morton и соавт. описали современную процедуру картирования лимфатических узлов у пациентов с меланомой кожи [19]. В 2001 году 13 онкологических центров со всего мира объединили свои результаты в общей сложности для 17 600 пациентов с меланомой, включая более 3000 пациентов, перенесших процедуру БСЛУ. Одним из важных выводов было прогностическое значение выявления клинически очевидных — пораженных метастазами, по сравнению с клинически скрытыми метастазами в лимфатические узлы. В результате категория регионарных метастазов в лимфатические узлы для Американского объединенного комитета по стадированию рака при меланоме была изменена, чтобы отличать микрометастазы от макрометастазов, фактически установив БСЛУ в качестве стандартной процедуры для пациентов с меланомой кожи [20]. Примерно в то же время методика БСЛУ быстро распространилась в отношении пациенток, страдающих раком молочной железы. В то время как развивалась концепция СЛУ при раке молочной железы и меланоме, онкогинекологи двигались в другом направлении, к более обширным лимфаденэктомиям у пациенток с РВ.\nНесмотря на неутешительные результаты протокола GOG 74, многие гинекологи-онкологи начали проводить процедуру БСЛУ пациенткам с РВ. К 2000 году накопилось достаточно опыта в рамках одного учреждения, поддерживающего БСЛУ для пациенток с РВ, чтобы провести два крупных многоцентровых исследования. В декабре 1999 года GOG начала валидационное исследование чтобы определить чувствительность и частоту ложноотрицательных результатов БСЛУ для большой когорты пациенток. В Нидерландах в марте 2000 года было начато исследование, которое описано в журнале клинической онкологии. Van der Zee и соавт. предположили, что 2 % частота рецидивов у пациенток, получивших стандартную терапию, включая хирургическое лечение, не является оптимальным результатом [15]. Работа авторов предполагает, что приемлемая частота рецидивов для пациенток максимально близка к нулю, и пациентки рассматривают лимфедему как приемлемые осложнения для достижения такого результата [21]. Частота рецидивов в 2 % является высокой по сравнению с контрольной группой GOG 74. Однако пациентки в исследовании GOG 74 перенесли обширную пахово-бедренную лимфаденэктомию, которую большинство онкологов-гинекологов не проводят из-за массы послеоперационных осложнений. Нет никаких сомнений в том, что раннее выявление локализованного метастатического процесса приносит пользу пациентам. D. L. Morton и соавт. продемонстрировали, что раннее выявление метастатического заболевания при проведении процедуры БСЛУ у пациентов с меланомой среднего риска приводило к преимуществу в выживаемости по сравнению с пациентами, перенесшими лимфаденэктомию во время рецидива [22]. Почему это происходит? Анализ пациентов с меланомой и наличием метастазов в лимфатические узлы показывает, что опухолевая нагрузка (т. е. размер и количество метастазов) является критическим фактором, определяющим выживаемость. Многочисленные исследования на пациентках с раком молочной железы и меланомой показали это: ультрастадирование СЛУ увеличивает выявление наличия метастазов как минимум на 20 % по сравнению с обычной практикой. Опыт голландского исследования является напоминанием о том, что безопасность концепции СЛУ зависит не только от мастерства хирурга. Неточная интерпретация результатов предоперационной лимфосцинтиграфии со стороны специалистов по ядерной медицине и результаты ультразвукового исследования, полученные патоморфологом, привели к тому, что три пациентки в последующем спрогрессировали. Концепция СЛУ требует наличия многопрофильной команды, чтобы сделать процедуру безопасной для пациента. Исследование, проведенное Van der Zee и соавт., представляло собой многоцентровое исследование с 15 центрами, в котором принял участие в среднем 21 пациент (диапазон от 3 до 113 пациентов). Это говорит о том, что более половины пациенток были включены всего в нескольких центрах, где работала многопрофильная команда. РВ встречается настолько редко, что большинство гинекологов, специализирующихся в области онкологии за пределами крупных центров, редко наблюдают подобных пациенток, что затрудняет им приобретение опыта работы с БСЛУ. Данные из исследования GOG 173 могут предоставить дополнительную информацию о том, как выполняется БСЛУ в различных центрах. Онкологи, занимающиеся онкогинекологической патологией, желающие предложить пациенткам процедуру БСЛУ, должны рассмотреть возможность принятия следующих мер предосторожности, чтобы снизить риск ложноотрицательных результатов: — самостоятельно выполнить примерно 10 случаев БСЛУ с последующей лимфаденэктомией, чтобы предоставить возможность ознакомиться с процедурой; — производить тщательный отбор пациенток, исключая пациенток с мультифокальными или крупными опухолями;\n— использовать предоперационную визуализацию (компьютерную томографию, магнитно-резонансную томографию и ультразвуковое исследование), чтобы исключить пациенток с явным метастатическим поражением лимфатических узлов, у которых процедура картирования может быть неточной при неопределенном физикальном обследовании, включая пациенток с ожирением, для которых физикальное обследование особенно ненадежно;\n— использовать предоперационную лимфосцинтиграфию, чтобы определить сторону поражений; — в ходе операции, если возникнут какие-либо сомнения относительно адекватности процедуры детекции СЛУ, отказаться от БСЛУ и нужно выполнить лимфаденэктомию;\n— лично общаться с патоморфологом по вопросам детекции СЛУ — патоморфолог должен понимать последствия ложноотрицательного результата исследования \nСЛУ;\n— рассмотреть возможность более тщательного наблюдения за СЛУ-негативными пациентками с помощью методов медицинской визуализации, чтобы как можно раньше выявить прогрессирование заболевания. При выполнении процедуры БСЛУ также поднимается много новых вопросов, касающихся наблюдения за пациентками с РВ. У половины пациенток с СЛУ метастатического характера этот узел является единственным лимфоузлом, пораженным метастазами. Такие пациентки могут быть излечимы с помощью лимфаденэктомии. Частота проведения лучевой терапии у пациенток без процедуры БСЛУ или пахово-бедренной лимфаденэктомии невелика, что делает лучевую терапию достаточно адекватной опцией. Какова роль химиотерапии? Возможно, существует группа СЛУ-отрицательных пациенток с другими факторами высокого риска (например, глубокая инвазия, лимфоваскулярная инвазия или большая опухоль), которые предположительно подвержены повышенному риску ложноотрицательного результата и поэтому должны получить адъювантную терапию, несмотря на отрицательный результат исследования СЛУ. Следует ли изменить категорию стадирования РВ, как это было при меланоме? Отличие микрометастазов от макрометастазов у пациентов с меланомой и раком молочной железы принесло большую пользу пациентам, и кажется, что руководящим органам следует рассмотреть возможность принятия аналогичных рекомендаций. Есть все основания полагать, что успех концепции СЛУ в улучшении результатов лечения у пациентов с раком молочной железы и меланомой может быть воспроизведен у пациенток с РВ, раком шейки матки и эндометрия. Методики детекции СЛУ различны. По данным литературы, для непрямой радиоизотопной лимфографии и определения СЛУ применяются различные коллоидные радиофармпрепараты (РФП) [23]. В европейских странах чаще всего используются наноколлоиды с диаметром частиц до 100 нм, в Австралии и Канаде также чаще применяются коллоидные комплексы небольшого размера (3–30 нм). В США единственным зарегистрированным наноколлоидом для идентификации и биопсии СЛУ является сульфурколлоид с широким диапазоном коллоидных частиц от 15 до 5000 нм и средним размером частиц 200–300 нм [24–27]. Для клинического применения на территории Российской Федерации разрешен радиоколлоид «Технефит 99mTc» с ориентировочным диаметром коллоидных частиц 200–1000 нм и более. В исследовании, опубликованном в 2016 году, изучены аспекты применения данного коллоида [23]. Исторически сложилось так, что краситель синий патентованный V был стандартным колориметрическим маркером, ассоциирующимся с наноколлоидами 99mTc. Преимущество этого красителя в том, что он прост в использовании, помечает лимфатические протоки синим цветом и облегчает манипуляции в паховой области. Коэффициент детекции СЛУ составляет 68,7 % при использовании только красителя, и увеличивается до 97,7 % при использовании красителя в сочетании с 99mTc-наноколлоидом [28]. Использование патентованного синего цвета тем не менее имеет недостатки. Основным риском является возникновение тяжелых аллергических реакций в 0,2 % случаев и анафилактического шока в 0,1 % случаев [29]. Кроме того, СЛУ с синей окраской не видны интраоперационно через кожу или жировую ткань. После разреза кожи детекция СЛУ хирургом может усложниться в случае пересечения лимфатического протока, что приведет к прокрашиванию всего операционного поля. Эти факторы побудили отказаться от колориметрического обнаружения СЛУ в пользу только изотопного метода. В последние годы индоцианиновый зеленый (ICG) появился в качестве нового онкологического маркера, улучшающего детекцию СЛУ при раке молочной железы, шейки матки и эндометрия [10, 30–33]. ICG — флуоресцентное соединение, которое излучает свет в ближнем инфракрасном диапазоне (NIR) (600–900 нм). Его чрескожную миграцию можно проследить на глубину до 15 мм. Преимуществами ICG являются лучшее проникновение в ткани, чрескожная визуализация лимфатических сосудов и визуальное наведение в режиме реального времени [34, 35]. Проведено несколько исследований ICG с целью детекции СЛУ при раннем раке вульвы, и они продемонстрировали надежность и эффективность этой методики [36–44].\nУчитывая многочисленные преимущества ICG, этот краситель, по-видимому, является оптимальным колориметрическим агентом для использования в комбинации с 99mTc-наноколлоидами. В исследовании, опубликованном в 2022 году, проведена оценка эффективности маркера ICG по сравнению с 99mTc-наноколлоидами (золотой стандарт) с точки зрения чувствительности, положительной прогностической ценности и частоты ложноотрицательных результатов при выявлении СЛУ на ранних стадиях рака вульвы. Исследование является одноцентровым ретроспективным когортным, проведенным в университетском госпитале Сент-Этьена. В исследование были включены пациентки, перенесшие операцию по поводу РВ, диагностированного либо на основании предоперационной биопсии, либо при патолого-анатомическом исследовании образца после вульвэктомии. Поиск СЛУ мог быть проведен одновременно с вульвэктомией или на втором этапе, когда окончательные результаты патологоанатомического исследования показали наличие инвазивного рака. Включались пациентки в возрасте старше 18 лет с РВ любого гистологического типа, за исключением сарком, на ранней клинической и рентгенологической стадиях (T1–T2, N0, M0). Пациентки, для которых не предусматривалось двойная детекция СЛУ с помощью наноколлоидов и ICG, а также беременные или кормящие грудью женщины и женщины с аллергией на ICG, не включались. Запланированная пахово-бедренная лимфаденэктомия являлась критерием исключения. Однако было сделано исключение для пациенток, перенесших одностороннюю пахово-бедренную лимфаденэктомию в связи с наличием увеличенных лимфоузлов во время операции, у которых изначально предполагалась контралатеральная биопсия СЛУ.\nВ период с декабря 2014 по май 2020 года 53 пациентки перенесли операцию по поводу РВ. В исследование были включены тридцать пациенток. Две пациентки были классифицированы как Т2 из-за инвазии во влагалище, выявленной при окончательном патологоанатомическом исследовании операционного материала. Окончательное гистологическое исследование выявило плоскоклеточный рак у 24 пациенток; у двух пациенток — рак, опосредованный кондиломатозом; плоскоклеточный рак бартолиновой железы у одной пациентки и меланому у трех пациенток. В общей сложности у 30 пациентов было исследовано 43 паховых лимфоузла.\nПричинами, послужившими выполнению пахово-бедренной лимфаденэктомии, была невозможность детекции БСЛУ с одной стороны при наличии показаний для двусторонней БСЛУ (1/30 пациенток) и детекция во время операции лимфаденопатии в одной из двух паховых областей (2/30 пациенток); 5/30 пациенток перенесли БСЛУ во время второго этапа, после первичной вульвэктомии.\nЛимфосцинтиграфия выявила 53 СЛУ в 43 паховых областях. У двух пациенток, хотя лимфосцинтиграфия не выявила ни одного СЛУ, во время операции было выявлено несколько 99mTc позитивных СЛУ. Патологоанатомическое исследование выявило в общей сложности 99 СЛУ, из которых 94 были 99mTc позитивными. У двух пациенток были удалены три 99mTc негативных, но ICG позитивных СЛУ. Эти узлы не были локализованы изолированно и были удалены вместе с 99mTc позитивными и ICG позитивными СЛУ. У двух пациенток были удалены два пальпируемых 99mTc и ICG негативных СЛУ. Чувствительность метода ICG составила 80,8 % (95 % ДИ [72,6; 88,6 %]). Положительная прогностическая ценность красителя ICG для выявления СЛУ составила 96,2 % (95 % ДИ [91,8; 100 %]). Восемнадцать СЛУ не были обнаружены при помощи ICG, хотя и являлись позитивными по 99mTc, что соответствует частоте ложноотрицательных результатов 18,2 % (табл. 1). 18 позитивных СЛУ по 99mTc, но негативных по ICG СЛУ были выявлены у 12 пациенток (40 %). Полное отсутствие окрашивания ICG было у 6 из 30 включенных пациенток (20 %), а у остальных шести пациенток (20 %) окрашивание ICG частично отсутствовало. У семи из 30 пациенток был обнаружен один или несколько инфильтрированных СЛУ, гистологическое исследование выявило макрометастазы, за исключением одной пациентки с микрометастазами. Лимфоузлы негативные по 99mTc и позитивные по ICG (3/99) и негативные как по 99mTc, так и по ICG (2/99) не были поражены метастазами. Чувствительность методики ICG в выявлении СЛУ составила 82,3 % (95 % ДИ [73,1; 91,5 %]). Положительная прогностическая ценность при использовании ICG для обнаружения СЛУ составила 100 %. Было зарегистрировано три ложноотрицательных результата, что отражает неспособность выявить три пораженных метастазами СЛУ при помощи ICG у двух пациенток. Полное отсутствие прокрашивания ICG было отмечено у одной пациентки с двумя метастатическими позитивными по 99mTc и негативными по ICG СЛУ. У второй пациентки флуоресценция была обнаружена в большинстве из семи пораженных СЛУ, включающих шесть позитивных как по 99mTc, так и по ICG и один позитивный 99mTc и негативный ICG лимфоузел. В подгруппе пациенток, перенесших ранее операцию на вульве, чувствительность ICG составила 87,5 %. Положительная прогностическая ценность для ICG при выявлении СЛУ составила 93,3 %.\nЧто касается чувствительности, то эффективность ICG представляется недостаточной по сравнению с 99mTc для детекции СЛУ у пациенток с РВ. В этом исследовании продемонстрирована чувствительность 80,8 % и частота детекции 76,8 % с помощью ICG по сравнению с золотым стандартом, 99mTc-наноколлоидом. \n\tСЛУ\t99mTc+\t99mTc-\tОбщее\n\tICG+\t76 (76,8 %)\t3 (3 %)\t79 (79,8 %)\n\tICG-\t18 (18,2 %)\t2 (2 %)\t20 (20.2 %)\n\tОбщее\t94 (95,0 %)\t5 (5 %)\t99 (100 %)\nТаблица 1. Эффективность применения красителя ICG по сравнению с 99mTc при детекции СЛУ [45]\nTable 1. Effectiveness of ICG dye in sentinel lymph node detection as compared to 99mTc [45]\nНесколько исследований [36–44] продемонстрировали возможность интраоперационного выявления СЛУ с помощью NIR-флуоресценции с использованием ICG у женщин с ранним РВ (табл. 2).\nРазница между полученными результатами и приведенными в таблице 2 исследованиями, показывающими частоту выявления в диапазоне от 89,7 до 100 %, может быть объяснена включением всех пациентов, начиная с первоначального внедрения двойной детекции 99mTc-наноколлоидами и ICG, еще до стандартизации этого метода бимодальной детекции. Кроме того, протокол исследования состоял в инъекционном введении 4 мл ICG в двух точках, тогда как в большинстве исследований ICG вводили в четыре перитуморальные точки в концентрациях, варьирующихся в зависимости от исследования. Некоторые исследования показали более низкую чувствительность ICG по сравнению с 99mTc-наноколлоидами при обнаружении СЛУ. Crane и соавт. обнаружили корреляцию между индексом массы тела и частотой выявления СЛУ методом флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне [39]. В этом исследовании чрескожная флуоресценция была отмечена у пациенток со средним индексом массы тела 25,6, тогда как у пациенток с этим показателем, превышающим 28,8, СЛУ не выявлялись методом флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне до их идентификации накоплению РФП. Обнаружение флуоресцентных СЛУ может быть ограничено максимальной глубиной около 5 мм, хотя точность обнаружения может быть выше или ниже в зависимости от оптических свойств окружающей ткани [32]. Напротив, Prader и соавт. пришли к выводу, что не было никакой корреляции между частотой выявления СЛУ и индексом массы тела [42]. Кроме того, обзор опубликованных данных показал разницу в частоте обнаружения СЛУ с помощью ICG в зависимости от того, проводился ли анализ in vivo или ex vivo. Mathéron et al. обнаружили 96 % флуоресцентных СЛУ in vivo, тогда как анализ ex vivo показал, что все позитивные СЛУ по накоплению РФП также были флуоресцентными [41].\nЧто касается других параметров приведенного выше исследования, положительная прогностическая ценность составила 96,2 %, у двух пациенток было выявлено три 99mTc–/ICG+ CЛУ, что соответствует 3 % от общего числа выявленных CЛУ; эти лимфатические узлы не были метастатическими. Этот низкий показатель может соответствовать ложноположительным результатам в отношении ICG или ложноотрицательным результатам в отношении 99mTc-наноколлоидов. Soergel и соавт. аналогичным образом получили положительную прогностическую ценность у 91,9 % пациенток [46]. Это открытие может быть объяснено лимфодренажем ICG другими, не являющимися СЛУ, из-за длительного интервала между инъекций ICG и биопсией СЛУ. Broach и соавт. изучили 160 пациенток, исследовав в общей сложности 265 паховых зон с использованием различных индикаторов [33]. В подгруппе 99mTc + ICG было обнаружено 100 % СЛУ. Использование 99mTcнаноколлоидов было безуспешным при детекции СЛУ у 14 пациенток, что означает, что ICG мигрировал самостоятельно у 14,6 % пациенток в группе 99mTc + ICG. В подгруппе ICG 96,3 % СЛУ были выявлены в паховых областях, при этом в одном случае ICG не прокрасил паховую область. Частота выполнения пахово-бедренной лимфаденэктомии в данном исследовании составила 19,1 %. Levenback и соавт. утверждали, что частота \nпахово-бедренных лимфаденэктомий снизилась с опытом хирурга, патоморфолога и врача-радиолога [10]. Метаанализ, о котором сообщили Hassanzade и соавт., показал, что частота выявления СЛУ была более низкой у пациенток, ранее перенесших операцию на вульве, чем у тех, у кого такого прецедента не было, но эта разница не была существенной [30]. Crosbie и соавт. аналогичным образом сообщили о более высокой частоте выявления СЛУ у пациенток с наличием первичной опухоли, чем у тех, у кого в анамнезе были операции на вульве [46, 47]. В приведенном исследовании среднее количество СЛУ, обнаруженных в паховой области, было одинаковым независимо от того, была ли удалена опухоль. Методика с ICG правильно промаркировала лимфатический узел у всех, кроме одной (3,3 %) из 30 проанализированных пациенток. Учитывая эти результаты, использование ICG следует сочетать с использованием 99mTc, как указано во французских рекомендациях [1]. Целью лечения РВ сегодня является уменьшение объема и количества осложнений этой операции, и некоторые подходы были изменены, чтобы обеспечить минимально инвазивный хирургический подход, особенно путем использования методики БСЛУ, хорошо представленной в недавних публикациях [48]. Приведенное выше исследование является одним из крупнейших когортных, проведенных на сегодняшний день, включая 30 пациенток с общим числом выявленных СЛУ 99, которые были идентифицированы и оценены перспективным методом выявления СЛУ.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nОценка состояния СЛУ при хирургическом лечении РВ является неотъемлемым компонентом, позволяющим сократить объем оперативного вмешательства. Несмотря на многочисленные преимущества, ICG не может использоваться отдельно и должен сочетаться с 99mTcнаноколлоидами для выявления СЛУ у пациенток с ранним РВ. В центрах, не имеющих оборудования для радионуклидной диагностики, было бы интересно узнать, может ли метод ICG быть альтернативой. Для достижения этой цели необходимы проспективные рандомизированные многоцентровые исследования. Детекция изотопов является дорогостоящим методом по сравнению с методами флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне, и хотя эти методы требуют использования HD-камеры, ее можно использовать во многих других видах хирургического лечения злокачественных новообразований."],"dc.fullRISC.ru":["Рак вульвы (РВ) является достаточно редкой патологией. Например, во Франции частота РВ составляет от 0,5 до 1,5 на 100 000 женщин [1]. На его долю приходится 5 % всех гинекологических раковых заболеваний, и он является четвертым по распространенности гинекологическим раком во всем мире [2, 3]. Один из факторов агрессивного течения РВ — высокий метастатический потенциал данной опухоли. Наличие метастазов в паховых лимфатических узлах является основным прогностическим фактором РВ [4, 5]. Начиная с уровня инвазии 1 мм (FIGO IB) риск метастатического поражения лимфатических узлов возрастает до 35 %, и исследование лимфатических узлов имеет важное значение [6]. До 1990 года пахово-бедренная лимфаденэктомия выполнялась в том числе и для оценки состояния паховых лимфатических узлов при РВ. Пахово-бедренная лимфаденэктомия — достаточно объемная операция и сопровождается большим количеством послеоперационных осложнений как в раннем, так и в отдаленном периоде [7]. Как показывают исследования, проведение пахово-бедренной лимфаденэктомии было ненужным у 70 % пациенток с РВ I или II стадии [8, 9]. Таким образом, в последние годы хирургическая практика изменилась, и идентификация сторожевого лимфатического узла (СЛУ) стала важной альтернативой пахово-бедренной лимфаденэктомии. Если СЛУ свободны от метастатического поражения, риск отдаленной диссеминации минимален [10]. Несколько исследований показали, что использование процедуры биопсии сигнального лимфатического узла (БСЛУ) не приводит к какому-либо увеличению риска прогрессирования РВ [10–14].\nИсследование, посвященное роли БСЛУ, опубликовано в 2008 году. Van der Zee и соавт. привели важные данные, свидетельствующие о том, что концепция СЛУ может быть безопасно применена у пациенток с РВ. В этом исследовании группа из 276 пациенток после проведения БСЛУ и с отсутствием метастатического поражения наблюдалась в среднем 35 месяцев, а у 202 пациенток минимальный срок наблюдения составлял 2 года. Было отмечено восемь случаев метастатического поражения паховых лимфоузлов (2,9 %). Исключение пациенток с мультифокальным ростом первичной опухоли снизило частоту развития метастазов в паховые лимфоузлы до 2,3 %. Авторы пришли к выводу, что БСЛУ, выполняемая квалифицированными хирургами с участием радиологов, безопасна для пациенток с ранним РВ.\nБиопсия сигнального лимфатического узла в онкогинекологии\nДля тех специалистов, которые занимаются раком молочной железы или меланомой, концепция детекции СЛУ очевидно кажется рутинной методикой. Но для онкологов, занимающихся хирургией РВ, концепция БСЛУ является несколько неизвестным направлением. Прошло более 40 лет с тех пор, как R. M. Cabanas использовал лимфографию у пациентов с карциномой полового члена и описал СЛУ как первый этап лимофегенного метастазирования. В его работе было исследовано 100 случаев с использованием лимфангиограмм, анатомических исследований и/или микроскопических наблюдений. Полученные результаты демонстрируют существование специфического центра лимфатических узлов, так называемого сторожевого лимфатического узла. По-видимому, это основное место метастазирования карциномы полового члена. СЛУ визуализируется рентгенологически на передне-заднем плане, на стыке головки бедренной кости и восходящей ветви лобка. Анатомически СЛУ является частью лимфатической системы вокруг поверхностной эпигастральной вены. Было проведено сорок шесть биопсий СЛУ, из которых 15 дали положительный результат на наличие метастазов. Этим 15 пациентам была выполнена пахово-подвздошная лимфаденэктомия; в 12 случаях лимфатические узлы были свободны от метастазов. Лимфатические каналы, дренирующиеся в подвздошные лимфатические узлы без предварительного поражения в СЛУ, никогда не были поражены метастазами, равно как и пахово-бедренные лимфатические узлы без наличия метастазов в СЛУ [15, 16].\nDiSaia и соавт. признали потенциальную пользу концепции СЛУ для пациенток с РВ и описали «использование детекции поверхностных паховых лимфоузлов в качестве контрольных узлов для планирования лечения». Многие гинекологи-онкологи начали выполнять поверхностную лимфаденэктомию в паховой зоне, что снизило частоту послеоперационных осложнений по сравнению со стандартной пахово-бедренной лимфаденэктомией [17]. В апреле 1992 года в исследовании GOG 74 были получены следующие результаты. В общей сложности наблюдалась 121 пациентка с отсутствием метастатического поражения поверхностных паховых лимфатических узлов, и у девяти (7,3 %) было выявлено рецидивное метастатическое поражение паховых лимфоузлов. Частота метастазов была сопоставлена с долгосрочным наблюдением за 81 пациенткой из контрольной группы, которым была произведена пахово-бедренная лимфаденэктомия согласно исследованию GOG 36. Среди контрольной ретроспективной группы метастатического поражения паховых лимфатических узлов не отмечено [18].\nВ апреле 1992 года D. L. Morton и соавт. описали современную процедуру картирования лимфатических узлов у пациентов с меланомой кожи [19]. В 2001 году 13 онкологических центров со всего мира объединили свои результаты в общей сложности для 17 600 пациентов с меланомой, включая более 3000 пациентов, перенесших процедуру БСЛУ. Одним из важных выводов было прогностическое значение выявления клинически очевидных — пораженных метастазами, по сравнению с клинически скрытыми метастазами в лимфатические узлы. В результате категория регионарных метастазов в лимфатические узлы для Американского объединенного комитета по стадированию рака при меланоме была изменена, чтобы отличать микрометастазы от макрометастазов, фактически установив БСЛУ в качестве стандартной процедуры для пациентов с меланомой кожи [20]. Примерно в то же время методика БСЛУ быстро распространилась в отношении пациенток, страдающих раком молочной железы. В то время как развивалась концепция СЛУ при раке молочной железы и меланоме, онкогинекологи двигались в другом направлении, к более обширным лимфаденэктомиям у пациенток с РВ.\nНесмотря на неутешительные результаты протокола GOG 74, многие гинекологи-онкологи начали проводить процедуру БСЛУ пациенткам с РВ. К 2000 году накопилось достаточно опыта в рамках одного учреждения, поддерживающего БСЛУ для пациенток с РВ, чтобы провести два крупных многоцентровых исследования. В декабре 1999 года GOG начала валидационное исследование чтобы определить чувствительность и частоту ложноотрицательных результатов БСЛУ для большой когорты пациенток. В Нидерландах в марте 2000 года было начато исследование, которое описано в журнале клинической онкологии. Van der Zee и соавт. предположили, что 2 % частота рецидивов у пациенток, получивших стандартную терапию, включая хирургическое лечение, не является оптимальным результатом [15]. Работа авторов предполагает, что приемлемая частота рецидивов для пациенток максимально близка к нулю, и пациентки рассматривают лимфедему как приемлемые осложнения для достижения такого результата [21]. Частота рецидивов в 2 % является высокой по сравнению с контрольной группой GOG 74. Однако пациентки в исследовании GOG 74 перенесли обширную пахово-бедренную лимфаденэктомию, которую большинство онкологов-гинекологов не проводят из-за массы послеоперационных осложнений. Нет никаких сомнений в том, что раннее выявление локализованного метастатического процесса приносит пользу пациентам. D. L. Morton и соавт. продемонстрировали, что раннее выявление метастатического заболевания при проведении процедуры БСЛУ у пациентов с меланомой среднего риска приводило к преимуществу в выживаемости по сравнению с пациентами, перенесшими лимфаденэктомию во время рецидива [22]. Почему это происходит? Анализ пациентов с меланомой и наличием метастазов в лимфатические узлы показывает, что опухолевая нагрузка (т. е. размер и количество метастазов) является критическим фактором, определяющим выживаемость. Многочисленные исследования на пациентках с раком молочной железы и меланомой показали это: ультрастадирование СЛУ увеличивает выявление наличия метастазов как минимум на 20 % по сравнению с обычной практикой. Опыт голландского исследования является напоминанием о том, что безопасность концепции СЛУ зависит не только от мастерства хирурга. Неточная интерпретация результатов предоперационной лимфосцинтиграфии со стороны специалистов по ядерной медицине и результаты ультразвукового исследования, полученные патоморфологом, привели к тому, что три пациентки в последующем спрогрессировали. Концепция СЛУ требует наличия многопрофильной команды, чтобы сделать процедуру безопасной для пациента. Исследование, проведенное Van der Zee и соавт., представляло собой многоцентровое исследование с 15 центрами, в котором принял участие в среднем 21 пациент (диапазон от 3 до 113 пациентов). Это говорит о том, что более половины пациенток были включены всего в нескольких центрах, где работала многопрофильная команда. РВ встречается настолько редко, что большинство гинекологов, специализирующихся в области онкологии за пределами крупных центров, редко наблюдают подобных пациенток, что затрудняет им приобретение опыта работы с БСЛУ. Данные из исследования GOG 173 могут предоставить дополнительную информацию о том, как выполняется БСЛУ в различных центрах. Онкологи, занимающиеся онкогинекологической патологией, желающие предложить пациенткам процедуру БСЛУ, должны рассмотреть возможность принятия следующих мер предосторожности, чтобы снизить риск ложноотрицательных результатов: — самостоятельно выполнить примерно 10 случаев БСЛУ с последующей лимфаденэктомией, чтобы предоставить возможность ознакомиться с процедурой; — производить тщательный отбор пациенток, исключая пациенток с мультифокальными или крупными опухолями;\n— использовать предоперационную визуализацию (компьютерную томографию, магнитно-резонансную томографию и ультразвуковое исследование), чтобы исключить пациенток с явным метастатическим поражением лимфатических узлов, у которых процедура картирования может быть неточной при неопределенном физикальном обследовании, включая пациенток с ожирением, для которых физикальное обследование особенно ненадежно;\n— использовать предоперационную лимфосцинтиграфию, чтобы определить сторону поражений; — в ходе операции, если возникнут какие-либо сомнения относительно адекватности процедуры детекции СЛУ, отказаться от БСЛУ и нужно выполнить лимфаденэктомию;\n— лично общаться с патоморфологом по вопросам детекции СЛУ — патоморфолог должен понимать последствия ложноотрицательного результата исследования \nСЛУ;\n— рассмотреть возможность более тщательного наблюдения за СЛУ-негативными пациентками с помощью методов медицинской визуализации, чтобы как можно раньше выявить прогрессирование заболевания. При выполнении процедуры БСЛУ также поднимается много новых вопросов, касающихся наблюдения за пациентками с РВ. У половины пациенток с СЛУ метастатического характера этот узел является единственным лимфоузлом, пораженным метастазами. Такие пациентки могут быть излечимы с помощью лимфаденэктомии. Частота проведения лучевой терапии у пациенток без процедуры БСЛУ или пахово-бедренной лимфаденэктомии невелика, что делает лучевую терапию достаточно адекватной опцией. Какова роль химиотерапии? Возможно, существует группа СЛУ-отрицательных пациенток с другими факторами высокого риска (например, глубокая инвазия, лимфоваскулярная инвазия или большая опухоль), которые предположительно подвержены повышенному риску ложноотрицательного результата и поэтому должны получить адъювантную терапию, несмотря на отрицательный результат исследования СЛУ. Следует ли изменить категорию стадирования РВ, как это было при меланоме? Отличие микрометастазов от макрометастазов у пациентов с меланомой и раком молочной железы принесло большую пользу пациентам, и кажется, что руководящим органам следует рассмотреть возможность принятия аналогичных рекомендаций. Есть все основания полагать, что успех концепции СЛУ в улучшении результатов лечения у пациентов с раком молочной железы и меланомой может быть воспроизведен у пациенток с РВ, раком шейки матки и эндометрия. Методики детекции СЛУ различны. По данным литературы, для непрямой радиоизотопной лимфографии и определения СЛУ применяются различные коллоидные радиофармпрепараты (РФП) [23]. В европейских странах чаще всего используются наноколлоиды с диаметром частиц до 100 нм, в Австралии и Канаде также чаще применяются коллоидные комплексы небольшого размера (3–30 нм). В США единственным зарегистрированным наноколлоидом для идентификации и биопсии СЛУ является сульфурколлоид с широким диапазоном коллоидных частиц от 15 до 5000 нм и средним размером частиц 200–300 нм [24–27]. Для клинического применения на территории Российской Федерации разрешен радиоколлоид «Технефит 99mTc» с ориентировочным диаметром коллоидных частиц 200–1000 нм и более. В исследовании, опубликованном в 2016 году, изучены аспекты применения данного коллоида [23]. Исторически сложилось так, что краситель синий патентованный V был стандартным колориметрическим маркером, ассоциирующимся с наноколлоидами 99mTc. Преимущество этого красителя в том, что он прост в использовании, помечает лимфатические протоки синим цветом и облегчает манипуляции в паховой области. Коэффициент детекции СЛУ составляет 68,7 % при использовании только красителя, и увеличивается до 97,7 % при использовании красителя в сочетании с 99mTc-наноколлоидом [28]. Использование патентованного синего цвета тем не менее имеет недостатки. Основным риском является возникновение тяжелых аллергических реакций в 0,2 % случаев и анафилактического шока в 0,1 % случаев [29]. Кроме того, СЛУ с синей окраской не видны интраоперационно через кожу или жировую ткань. После разреза кожи детекция СЛУ хирургом может усложниться в случае пересечения лимфатического протока, что приведет к прокрашиванию всего операционного поля. Эти факторы побудили отказаться от колориметрического обнаружения СЛУ в пользу только изотопного метода. В последние годы индоцианиновый зеленый (ICG) появился в качестве нового онкологического маркера, улучшающего детекцию СЛУ при раке молочной железы, шейки матки и эндометрия [10, 30–33]. ICG — флуоресцентное соединение, которое излучает свет в ближнем инфракрасном диапазоне (NIR) (600–900 нм). Его чрескожную миграцию можно проследить на глубину до 15 мм. Преимуществами ICG являются лучшее проникновение в ткани, чрескожная визуализация лимфатических сосудов и визуальное наведение в режиме реального времени [34, 35]. Проведено несколько исследований ICG с целью детекции СЛУ при раннем раке вульвы, и они продемонстрировали надежность и эффективность этой методики [36–44].\nУчитывая многочисленные преимущества ICG, этот краситель, по-видимому, является оптимальным колориметрическим агентом для использования в комбинации с 99mTc-наноколлоидами. В исследовании, опубликованном в 2022 году, проведена оценка эффективности маркера ICG по сравнению с 99mTc-наноколлоидами (золотой стандарт) с точки зрения чувствительности, положительной прогностической ценности и частоты ложноотрицательных результатов при выявлении СЛУ на ранних стадиях рака вульвы. Исследование является одноцентровым ретроспективным когортным, проведенным в университетском госпитале Сент-Этьена. В исследование были включены пациентки, перенесшие операцию по поводу РВ, диагностированного либо на основании предоперационной биопсии, либо при патолого-анатомическом исследовании образца после вульвэктомии. Поиск СЛУ мог быть проведен одновременно с вульвэктомией или на втором этапе, когда окончательные результаты патологоанатомического исследования показали наличие инвазивного рака. Включались пациентки в возрасте старше 18 лет с РВ любого гистологического типа, за исключением сарком, на ранней клинической и рентгенологической стадиях (T1–T2, N0, M0). Пациентки, для которых не предусматривалось двойная детекция СЛУ с помощью наноколлоидов и ICG, а также беременные или кормящие грудью женщины и женщины с аллергией на ICG, не включались. Запланированная пахово-бедренная лимфаденэктомия являлась критерием исключения. Однако было сделано исключение для пациенток, перенесших одностороннюю пахово-бедренную лимфаденэктомию в связи с наличием увеличенных лимфоузлов во время операции, у которых изначально предполагалась контралатеральная биопсия СЛУ.\nВ период с декабря 2014 по май 2020 года 53 пациентки перенесли операцию по поводу РВ. В исследование были включены тридцать пациенток. Две пациентки были классифицированы как Т2 из-за инвазии во влагалище, выявленной при окончательном патологоанатомическом исследовании операционного материала. Окончательное гистологическое исследование выявило плоскоклеточный рак у 24 пациенток; у двух пациенток — рак, опосредованный кондиломатозом; плоскоклеточный рак бартолиновой железы у одной пациентки и меланому у трех пациенток. В общей сложности у 30 пациентов было исследовано 43 паховых лимфоузла.\nПричинами, послужившими выполнению пахово-бедренной лимфаденэктомии, была невозможность детекции БСЛУ с одной стороны при наличии показаний для двусторонней БСЛУ (1/30 пациенток) и детекция во время операции лимфаденопатии в одной из двух паховых областей (2/30 пациенток); 5/30 пациенток перенесли БСЛУ во время второго этапа, после первичной вульвэктомии.\nЛимфосцинтиграфия выявила 53 СЛУ в 43 паховых областях. У двух пациенток, хотя лимфосцинтиграфия не выявила ни одного СЛУ, во время операции было выявлено несколько 99mTc позитивных СЛУ. Патологоанатомическое исследование выявило в общей сложности 99 СЛУ, из которых 94 были 99mTc позитивными. У двух пациенток были удалены три 99mTc негативных, но ICG позитивных СЛУ. Эти узлы не были локализованы изолированно и были удалены вместе с 99mTc позитивными и ICG позитивными СЛУ. У двух пациенток были удалены два пальпируемых 99mTc и ICG негативных СЛУ. Чувствительность метода ICG составила 80,8 % (95 % ДИ [72,6; 88,6 %]). Положительная прогностическая ценность красителя ICG для выявления СЛУ составила 96,2 % (95 % ДИ [91,8; 100 %]). Восемнадцать СЛУ не были обнаружены при помощи ICG, хотя и являлись позитивными по 99mTc, что соответствует частоте ложноотрицательных результатов 18,2 % (табл. 1). 18 позитивных СЛУ по 99mTc, но негативных по ICG СЛУ были выявлены у 12 пациенток (40 %). Полное отсутствие окрашивания ICG было у 6 из 30 включенных пациенток (20 %), а у остальных шести пациенток (20 %) окрашивание ICG частично отсутствовало. У семи из 30 пациенток был обнаружен один или несколько инфильтрированных СЛУ, гистологическое исследование выявило макрометастазы, за исключением одной пациентки с микрометастазами. Лимфоузлы негативные по 99mTc и позитивные по ICG (3/99) и негативные как по 99mTc, так и по ICG (2/99) не были поражены метастазами. Чувствительность методики ICG в выявлении СЛУ составила 82,3 % (95 % ДИ [73,1; 91,5 %]). Положительная прогностическая ценность при использовании ICG для обнаружения СЛУ составила 100 %. Было зарегистрировано три ложноотрицательных результата, что отражает неспособность выявить три пораженных метастазами СЛУ при помощи ICG у двух пациенток. Полное отсутствие прокрашивания ICG было отмечено у одной пациентки с двумя метастатическими позитивными по 99mTc и негативными по ICG СЛУ. У второй пациентки флуоресценция была обнаружена в большинстве из семи пораженных СЛУ, включающих шесть позитивных как по 99mTc, так и по ICG и один позитивный 99mTc и негативный ICG лимфоузел. В подгруппе пациенток, перенесших ранее операцию на вульве, чувствительность ICG составила 87,5 %. Положительная прогностическая ценность для ICG при выявлении СЛУ составила 93,3 %.\nЧто касается чувствительности, то эффективность ICG представляется недостаточной по сравнению с 99mTc для детекции СЛУ у пациенток с РВ. В этом исследовании продемонстрирована чувствительность 80,8 % и частота детекции 76,8 % с помощью ICG по сравнению с золотым стандартом, 99mTc-наноколлоидом. \n\tСЛУ\t99mTc+\t99mTc-\tОбщее\n\tICG+\t76 (76,8 %)\t3 (3 %)\t79 (79,8 %)\n\tICG-\t18 (18,2 %)\t2 (2 %)\t20 (20.2 %)\n\tОбщее\t94 (95,0 %)\t5 (5 %)\t99 (100 %)\nТаблица 1. Эффективность применения красителя ICG по сравнению с 99mTc при детекции СЛУ [45]\nTable 1. Effectiveness of ICG dye in sentinel lymph node detection as compared to 99mTc [45]\nНесколько исследований [36–44] продемонстрировали возможность интраоперационного выявления СЛУ с помощью NIR-флуоресценции с использованием ICG у женщин с ранним РВ (табл. 2).\nРазница между полученными результатами и приведенными в таблице 2 исследованиями, показывающими частоту выявления в диапазоне от 89,7 до 100 %, может быть объяснена включением всех пациентов, начиная с первоначального внедрения двойной детекции 99mTc-наноколлоидами и ICG, еще до стандартизации этого метода бимодальной детекции. Кроме того, протокол исследования состоял в инъекционном введении 4 мл ICG в двух точках, тогда как в большинстве исследований ICG вводили в четыре перитуморальные точки в концентрациях, варьирующихся в зависимости от исследования. Некоторые исследования показали более низкую чувствительность ICG по сравнению с 99mTc-наноколлоидами при обнаружении СЛУ. Crane и соавт. обнаружили корреляцию между индексом массы тела и частотой выявления СЛУ методом флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне [39]. В этом исследовании чрескожная флуоресценция была отмечена у пациенток со средним индексом массы тела 25,6, тогда как у пациенток с этим показателем, превышающим 28,8, СЛУ не выявлялись методом флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне до их идентификации накоплению РФП. Обнаружение флуоресцентных СЛУ может быть ограничено максимальной глубиной около 5 мм, хотя точность обнаружения может быть выше или ниже в зависимости от оптических свойств окружающей ткани [32]. Напротив, Prader и соавт. пришли к выводу, что не было никакой корреляции между частотой выявления СЛУ и индексом массы тела [42]. Кроме того, обзор опубликованных данных показал разницу в частоте обнаружения СЛУ с помощью ICG в зависимости от того, проводился ли анализ in vivo или ex vivo. Mathéron et al. обнаружили 96 % флуоресцентных СЛУ in vivo, тогда как анализ ex vivo показал, что все позитивные СЛУ по накоплению РФП также были флуоресцентными [41].\nЧто касается других параметров приведенного выше исследования, положительная прогностическая ценность составила 96,2 %, у двух пациенток было выявлено три 99mTc–/ICG+ CЛУ, что соответствует 3 % от общего числа выявленных CЛУ; эти лимфатические узлы не были метастатическими. Этот низкий показатель может соответствовать ложноположительным результатам в отношении ICG или ложноотрицательным результатам в отношении 99mTc-наноколлоидов. Soergel и соавт. аналогичным образом получили положительную прогностическую ценность у 91,9 % пациенток [46]. Это открытие может быть объяснено лимфодренажем ICG другими, не являющимися СЛУ, из-за длительного интервала между инъекций ICG и биопсией СЛУ. Broach и соавт. изучили 160 пациенток, исследовав в общей сложности 265 паховых зон с использованием различных индикаторов [33]. В подгруппе 99mTc + ICG было обнаружено 100 % СЛУ. Использование 99mTcнаноколлоидов было безуспешным при детекции СЛУ у 14 пациенток, что означает, что ICG мигрировал самостоятельно у 14,6 % пациенток в группе 99mTc + ICG. В подгруппе ICG 96,3 % СЛУ были выявлены в паховых областях, при этом в одном случае ICG не прокрасил паховую область. Частота выполнения пахово-бедренной лимфаденэктомии в данном исследовании составила 19,1 %. Levenback и соавт. утверждали, что частота \nпахово-бедренных лимфаденэктомий снизилась с опытом хирурга, патоморфолога и врача-радиолога [10]. Метаанализ, о котором сообщили Hassanzade и соавт., показал, что частота выявления СЛУ была более низкой у пациенток, ранее перенесших операцию на вульве, чем у тех, у кого такого прецедента не было, но эта разница не была существенной [30]. Crosbie и соавт. аналогичным образом сообщили о более высокой частоте выявления СЛУ у пациенток с наличием первичной опухоли, чем у тех, у кого в анамнезе были операции на вульве [46, 47]. В приведенном исследовании среднее количество СЛУ, обнаруженных в паховой области, было одинаковым независимо от того, была ли удалена опухоль. Методика с ICG правильно промаркировала лимфатический узел у всех, кроме одной (3,3 %) из 30 проанализированных пациенток. Учитывая эти результаты, использование ICG следует сочетать с использованием 99mTc, как указано во французских рекомендациях [1]. Целью лечения РВ сегодня является уменьшение объема и количества осложнений этой операции, и некоторые подходы были изменены, чтобы обеспечить минимально инвазивный хирургический подход, особенно путем использования методики БСЛУ, хорошо представленной в недавних публикациях [48]. Приведенное выше исследование является одним из крупнейших когортных, проведенных на сегодняшний день, включая 30 пациенток с общим числом выявленных СЛУ 99, которые были идентифицированы и оценены перспективным методом выявления СЛУ.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nОценка состояния СЛУ при хирургическом лечении РВ является неотъемлемым компонентом, позволяющим сократить объем оперативного вмешательства. Несмотря на многочисленные преимущества, ICG не может использоваться отдельно и должен сочетаться с 99mTcнаноколлоидами для выявления СЛУ у пациенток с ранним РВ. В центрах, не имеющих оборудования для радионуклидной диагностики, было бы интересно узнать, может ли метод ICG быть альтернативой. Для достижения этой цели необходимы проспективные рандомизированные многоцентровые исследования. Детекция изотопов является дорогостоящим методом по сравнению с методами флуоресцентной визуализации в ближнем инфракрасном диапазоне, и хотя эти методы требуют использования HD-камеры, ее можно использовать во многих других видах хирургического лечения злокачественных новообразований."],"dc.subject.ru":["рак вульвы","сторожевой лимфатический узел","биопсия сторожевого лимфатического узла","радиоизотопный метод","индоцианин зеленый","пахово-бедренная лимфаденэктомия","наноколлоиды"],"dc.title.ru":["Биопсия сигнального лимфатического узла при раке вульвы: возможности и перспективы. Обзор литературы"],"dc.issue.volume":["14"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["42-51"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["К. В. Меньшиков","К. V. Menshikov"],"author_keyword":["К. В. Меньшиков","К. V. Menshikov"],"author_ac":["к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","к. v. menshikov\n|||\nК. V. Menshikov"],"author_filter":["к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","к. v. menshikov\n|||\nК. V. Menshikov"],"dc.author.name":["К. В. Меньшиков","К. V. Menshikov"],"dc.author.name.ru":["К. В. Меньшиков"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.full":["К. В. Меньшиков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","К. V. Menshikov | Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.ru":["К. В. Меньшиков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.name.en":["К. V. Menshikov"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.en":["К. V. Menshikov | Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u041a. \\u0412. \\u041c\\u0435\\u043d\\u044c\\u0448\\u0438\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"\\u041a. V. Menshikov\"}}]}"],"dateIssued":["2024-04-18"],"dateIssued_keyword":["2024-04-18","2024"],"dateIssued_ac":["2024-04-18\n|||\n2024-04-18","2024"],"dateIssued.year":[2024],"dateIssued.year_sort":"2024","dc.date.published":["2024-04-18"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/915"],"dc.citation":["Uzan C., Canlorbe G., Miangon P., Conforti R. Référentiel cancer de la vulve. Paris; 2018.","Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1):17–48. DOI: 10.3322/caac.21763","Network NCC. NCCN Clinical Practice Guidelines in oncology for vulvar cancer. NCCN; 2024.","Burger M.P., Hollema H., Emanuels A.G., Krans M., Pras E., Bouma J. The importance of the groin node status for the survival of T1 and T2 vulval carcinoma patients. Gynecol Oncol. 1995;57(3):327–34. DOI: 10.1006/gyno.1995.1151","Siegel R.L., Miller K.D., Fuchs H.E., Jemal A. Cancer statistics, 2022. CA Cancer J Clin. 2022;72:7–33. DOI: 10.3322/caac.21708","Sedlis A., Homesley H., Bundy B.N., Marshall R., Yordan E., Hacker N., et al. Positive groin lymph nodes in superficial squamous cell vulvar cancer. A Gynecologic Oncology Group Study. Am J Obstet Gynecol. 1987;156(5):1159–64. DOI: 10.1016/0002-9378(87)90132-3","Липатов О.Н., Меньшиков К.В., Турсуметов Д.С., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О. и др. Сравнительная оценка качества жизни у пациенток после хирургического лечения рака вульвы. Паллиативная медицина и реабилитация. 2020;1:20–4.","Mahner S., Jueckstock J., Hilpert F., Neuser P., Harter P., de Gregorio N., et al. Adjuvant therapy in lymph node-positive vulvar cancer: the AGO-CaRE-1 study. J Natl Cancer Inst. 2015;107(3):dju426. DOI: 10.1093/jnci/dju426","Brincat M.R., Muscat Baron Y. Sentinel lymph node biopsy in the management of vulvar carcinoma: an evidence-based insight. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(8):1769–73. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001075","Levenback C.F. How safe is sentinel lymph node biopsy in patients with vulvar cancer? J Clin Oncol. 2008;26(6):828–9. DOI: 10.1200/JCO.2007.14.7124","Schnürch H.G., Ackermann S., Alt C.D., Barinoff J., Böing C., Dannecker C., et al. Diagnosis, therapy and follow-up care of vulvar cancer and its precursors. Guideline of the DGGG and DKG (S2k-Level, AWMF Registry Number 015/059, November 2015. Geburtshilfe Frauenheilkd. 2016;76(10):1035–49. DOI: 10.1055/s-0042-103728","Hampl M., Hantschmann P., Michels W., Hillemanns P.; German Multicenter Study Group. Validation of the accuracy of the sentinel lymph node procedure in patients with vulvar cancer: results of a multicenter study in Germany. Gynecol Oncol. 2008;111(2):282–8. DOI: 10.1016/j.ygyno.2008.08.007","Te Grootenhuis N.C., van der Zee A.G., van Doorn H.C., van der Velden J., Vergote I., Zanagnolo V., et al. Sentinel nodes in vulvar cancer: Long-term follow-up of the GROningen INternational Study on Sentinel nodes in Vulvar cancer (GROINSS-V) I. Gynecol Oncol. 2016;140(1):8–14. DOI: 10.1016/j.ygyno.2015.09.077","Van der Zee A.G., Oonk M.H., De Hullu J.A., Ansink A.C., Vergote I., Verheijen R.H., et al. Sentinel node dissection is safe in the treatment of early-stage vulvar cancer. J Clin Oncol. 2008;26(6):884–9. DOI: 10.1200/JCO.2007.14.0566","Ramirez P.T., Levenback C. Long-term outcomes of sentinel node mapping in vulvar cancer: A time to cheer with enthusiasm or pause and question current practice? Gynecol Oncol. 2016;140(1):1–2. DOI: 10.1016/j.ygyno.2015.12.013","Cabanas R.M. An approach for the treatment of penile carcinoma. Cancer. 1977;39(2):456–66. DOI: 10.1002/1097-0142(197702)39:2<456::aid-cncr2820390214>3.0.co;2-i","Razumova Z., Bizzarri N., Pletnev A., Theofanakis C., Selcuk I., van der Steen-Banasik E., et al. 22nd meeting of the European Society of Gynaecological Oncology (ESGO 2021) report. Int J Gynecol Cancer. 2022;32(11):1363–9. DOI: 10.1136/ijgc-2022-003593","Stehman F.B., Bundy B.N., Dvoretsky P.M., Creasman W.T. Early stage I carcinoma of the vulva treated with ipsilateral superficial inguinal lymphadenectomy and modified radical hemivulvectomy: a prospective study of the Gynecologic Oncology Group. Obstet Gynecol. 1992;79(4):490–7. PMID: 1553164","Morton D.L., Wen D.R., Wong J.H., Economou J.S., Cagle L.A., Storm F.K., et al. Technical details of intraoperative lymphatic mapping for early stage melanoma. Arch Surg. 1992;127(4):392–9. DOI: 10.1001/archsurg.1992.01420040034005","Balch C.M., Buzaid A.C., Soong S.J., Atkins M.B., Cascinelli N., Coit D.G., et al. Final version of the American Joint Committee on Cancer staging system for cutaneous melanoma. J Clin Oncol. 2001;19(16):3635–48. DOI: 10.1200/JCO.2001.19.16.3635","de Hullu J.A., Ansink A.C., Tymstra T., van der Zee A.G. What doctors and patients think about false-negative sentinel lymph nodes in vulvar cancer. J Psychosom Obstet Gynaecol. 2001;22(4):199–203. DOI: 10.3109/01674820109049974","Collarino A., Fuoco V., Garganese G., Pereira Arias-Bouda L.M., Perotti G., Manca G., et al. Lymphoscintigraphy and sentinel lymph node biopsy in vulvar carcinoma: update from a European expert panel. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2020;47(5):1261–74. DOI: 10.1007/s00259-019-04650-8","Preti M., Borella F., Gallio N., Bertero L., Heller D.S., Vieira-Baptista P., et al. Superficially invasive vulvar squamous cell carcinoma: a 37-year-long experience of a tertiary referral center. Cancers (Basel). 2021;13(15):3859. DOI: 10.3390/cancers13153859","Tsopelas C. Particle size analysis of (99m)Tc-labeled and unlabeled antimony trisulfide and rhenium sulfide colloids intended for lymphoscintigraphic application. J Nucl Med. 2001;42(3):460–6. PMID: 11337524","Núñez E.G., Faintuch B.L., Teodoro R., Wiecek D.P., Martinelli J.R., da Silva N.G., et al. Influence of colloid particle profile on sentinel lymph node uptake. Nucl Med Biol. 2009;36(7):741–7. DOI: 10.1016/j.nucmedbio.2009.04.009","Jimenez I.R., Roca M., Vega E., García M.L., Benitez A., Bajén M., et al. Particle sizes of colloids to be used in sentinel lymph node radiolocalization. Nucl Med Commun. 2008;29(2):166–72. DOI: 10.1097/MNM.0b013e3282f258d9","Mirzaei S., Rodrigues M., Hoffmann B., Knoll P., Riegler-Keil M., Kreuzer W., et al. Sentinel lymph node detection with large human serum albumin colloid particles in breast cancer. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2003;30(6):874–8. DOI: 10.1007/s00259-003-1147-8","Meads C., Sutton A.J., Rosenthal A.N., Małysiak S., Kowalska M., Zapalska A., et al. Sentinel lymph node biopsy in vulval cancer: systematic review and meta-analysis. Br J Cancer. 2014;110(12):2837–46. DOI: 10.1038/bjc.2014.205","Wilke L.G., McCall L.M., Posther K.E., Whitworth P.W., Reintgen D.S., Leitch A.M., et al. Surgical complications associated with sentinel lymph node biopsy: results from a prospective international cooperative group trial. Ann Surg Oncol. 2006;13(4):491–500. DOI: 10.1245/ASO.2006.05.013","Hassanzade M., Attaran M., Treglia G., Yousefi Z., Sadeghi R. Lymphatic mapping and sentinel node biopsy in squamous cell carcinoma of the vulva: systematic review and meta-analysis of the literature. Gynecol Oncol. 2013;130(1):237–45. DOI: 10.1016/j.ygyno.2013.04.023","Collège National des Gynécologues et Obstétriciens Français: Réunion du 28 janvier 2005 à lille. J. Gynecol. Obstet. Biol. Reprod. 2005;34(513). DOI: 10.1016/S0368-2315(05)82867-4","Giannini A., D’Oria O., Chiofalo B., Bruno V., Baiocco E., Mancini E., et al. The giant steps in surgical downsizing toward a personalized treatment of vulvar cancer. J Obstet Gynaecol Res. 2022;48(3):533–40. DOI: 10.1111/jog.15103","Zapardiel I., Alvarez J., Barahona M., Barri P., Boldo A., Bresco P., et al. Utility of intraoperative fluorescence imaging in gynecologic surgery: systematic review and consensus statement. Ann Surg Oncol. 2021;28(6):3266–78. DOI: 10.1245/s10434-020-09222-x","Vermersch C., Raia Barjat T., Perrot M., Lima S., Chauleur C. Place of indocyanine green coupled with fluorescence imaging in research of breast cancer sentinel node. Bull Cancer. 2016;103(4):381–8. DOI: 10.1016/j.bulcan.2016.01.015","Papadia A., Mueller M.D. ICG-Enhanced Fluorescence-Guided SLN Mapping in Gynecological Malignancies. Tuttlingen: Endo Press; 2018.","Raffone A., Raimondo D., Raspollini A., Oliviero A., Travaglino A., Renzulli F., et al. Comparison between laparoscopic and robotic approach for sentinel lymph node biopsy in endometrial carcinoma women. J Pers Med. 2022;13(1):29. DOI: 10.3390/jpm13010029","Verbeek F.P., Tummers Q.R., Rietbergen D.D., Peters A.A., Schaafsma B.E., van de Velde C.J., et al. Sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer using combined radioactive and fluorescence guidance. Int J Gynecol Cancer. 2015;25(6):1086–93. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000419","Hutteman M., van der Vorst J.R., Gaarenstroom K.N., Peters A.A., Mieog J.S., Schaafsma B.E., et al. Optimization of near-infrared fluorescent sentinel lymph node mapping for vulvar cancer. Am J Obstet Gynecol. 2012;206(1):89.e1–5. DOI: 10.1016/j.ajog.2011.07.039","Wang T., Xu Y., Shao W., Wang C. Sentinel lymph node mapping: current applications and future perspectives in gynecology malignant tumors. Front Med (Lausanne). 2022;9:922585. DOI: 10.3389/fmed.2022.922585","Schaafsma B.E., Verbeek F.P., Peters A.A., van der Vorst J.R., de Kroon C.D., van Poelgeest M.I., et al. Near-infrared fluorescence sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer: a randomised comparison of lymphatic tracers. BJOG. 2013;120(6):758–64. DOI: 10.1111/1471-0528.12173","Mathéron H.M., van den Berg N.S., Brouwer O.R., Kleinjan G.H., van Driel W.J., Trum J.W., et al. Multimodal surgical guidance towards the sentinel node in vulvar cancer. Gynecol Oncol. 2013;131(3):720–5. DOI: 10.1016/j.ygyno.2013.09.007","Prader S., du Bois A., Harter P., Breit E., Schneider S., Baert T., et al. Sentinel lymph node mapping with fluorescent and radioactive tracers in vulvar cancer patients. Arch Gynecol Obstet. 2020;301(3):729–36. DOI: 10.1007/s00404-019-05415-2","Broach V., Abu-Rustum N.R., Sonoda Y., Brown C.L., Jewell E., Gardner G., et al. Evolution and outcomes of sentinel lymph node mapping in vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2020;30(3):383–6. DOI: 10.1136/ijgc-2019-000936","Deken M.M., van Doorn H.C., Verver D., Boogerd L.S.F., de Valk K.S., Rietbergen D.D.D., et al. Near-infrared fluorescence imaging compared to standard sentinel lymph node detection with blue dye in patients with vulvar cancer — a randomized controlled trial. Gynecol Oncol. 2020;159(3):672–80. DOI: 10.1016/j.ygyno.2020.09.044","Benmoulay-Rigollot C., Karpathiou G., Prevot-Bitot N., Heinemann M., Trombert-Paviot B., Barjat T., et al. Performance of indocyanine green compared to 99mTc-nanocolloids for sentinel lymph node detection in early vulvar cancer. Curr. Oncol. 2022;29:8084–92. DOI: 10.3390/curroncol29110638","Soergel P., Hertel H., Nacke A.K., Klapdor R., Derlin T., Hillemanns P. Sentinel lymphadenectomy in vulvar cancer using near-infrared fluorescence from indocyanine green compared with technetium 99m nanocolloid. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(4):805–12. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000996","Crosbie E.J., Winter-Roach B., Sengupta P., Sikand K.A., Carrington B., Murby B., et al. The accuracy of the sentinel node procedure after excision biopsy in squamous cell carcinoma of the vulva. Surg Oncol. 2010;19(4):e150–4. DOI: 10.1016/j.suronc.2010.08.003","Milliken S., May J., Sanderson P.A., Congiu M.A., D’Oria O., Golia D’Augè T., et al. Reducing the radicality of surgery for vulvar cancer: are smaller margins safer? Minerva Obstet Gynecol. 2021;73(2):160–5. DOI: 10.23736/S2724-606X.20.04743-7","Uzan C., Canlorbe G., Miangon P., Conforti R. Référentiel cancer de la vulve. Paris; 2018.","Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1):17–48. DOI: 10.3322/caac.21763","Network NCC. NCCN Clinical Practice Guidelines in oncology for vulvar cancer. NCCN; 2024.","Burger M.P., Hollema H., Emanuels A.G., Krans M., Pras E., Bouma J. The importance of the groin node status for the survival of T1 and T2 vulval carcinoma patients. Gynecol Oncol. 1995;57(3):327–34. DOI: 10.1006/gyno.1995.1151","Siegel R.L., Miller K.D., Fuchs H.E., Jemal A. Cancer statistics, 2022. CA Cancer J Clin. 2022;72:7–33. DOI: 10.3322/caac.21708","Sedlis A., Homesley H., Bundy B.N., Marshall R., Yordan E., Hacker N., et al. Positive groin lymph nodes in superficial squamous cell vulvar cancer. A Gynecologic Oncology Group Study. Am J Obstet Gynecol. 1987;156(5):1159–64. DOI: 10.1016/0002-9378(87)90132-3","Липатов О.Н., Меньшиков К.В., Турсуметов Д.С., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О. и др. Сравнительная оценка качества жизни у пациенток после хирургического лечения рака вульвы. Паллиативная медицина и реабилитация. 2020;1:20–4.","Mahner S., Jueckstock J., Hilpert F., Neuser P., Harter P., de Gregorio N., et al. Adjuvant therapy in lymph node-positive vulvar cancer: the AGO-CaRE-1 study. J Natl Cancer Inst. 2015;107(3):dju426. DOI: 10.1093/jnci/dju426","Brincat M.R., Muscat Baron Y. Sentinel lymph node biopsy in the management of vulvar carcinoma: an evidence-based insight. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(8):1769–73. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001075","Levenback C.F. How safe is sentinel lymph node biopsy in patients with vulvar cancer? J Clin Oncol. 2008;26(6):828–9. DOI: 10.1200/JCO.2007.14.7124","Schnürch H.G., Ackermann S., Alt C.D., Barinoff J., Böing C., Dannecker C., et al. Diagnosis, therapy and follow-up care of vulvar cancer and its precursors. Guideline of the DGGG and DKG (S2k-Level, AWMF Registry Number 015/059, November 2015. Geburtshilfe Frauenheilkd. 2016;76(10):1035–49. DOI: 10.1055/s-0042-103728","Hampl M., Hantschmann P., Michels W., Hillemanns P.; German Multicenter Study Group. Validation of the accuracy of the sentinel lymph node procedure in patients with vulvar cancer: results of a multicenter study in Germany. Gynecol Oncol. 2008;111(2):282–8. DOI: 10.1016/j.ygyno.2008.08.007","Te Grootenhuis N.C., van der Zee A.G., van Doorn H.C., van der Velden J., Vergote I., Zanagnolo V., et al. Sentinel nodes in vulvar cancer: Long-term follow-up of the GROningen INternational Study on Sentinel nodes in Vulvar cancer (GROINSS-V) I. Gynecol Oncol. 2016;140(1):8–14. DOI: 10.1016/j.ygyno.2015.09.077","Van der Zee A.G., Oonk M.H., De Hullu J.A., Ansink A.C., Vergote I., Verheijen R.H., et al. Sentinel node dissection is safe in the treatment of early-stage vulvar cancer. J Clin Oncol. 2008;26(6):884–9. DOI: 10.1200/JCO.2007.14.0566","Ramirez P.T., Levenback C. Long-term outcomes of sentinel node mapping in vulvar cancer: A time to cheer with enthusiasm or pause and question current practice? Gynecol Oncol. 2016;140(1):1–2. DOI: 10.1016/j.ygyno.2015.12.013","Cabanas R.M. An approach for the treatment of penile carcinoma. Cancer. 1977;39(2):456–66. DOI: 10.1002/1097-0142(197702)39:2<456::aid-cncr2820390214>3.0.co;2-i","Razumova Z., Bizzarri N., Pletnev A., Theofanakis C., Selcuk I., van der Steen-Banasik E., et al. 22nd meeting of the European Society of Gynaecological Oncology (ESGO 2021) report. Int J Gynecol Cancer. 2022;32(11):1363–9. DOI: 10.1136/ijgc-2022-003593","Stehman F.B., Bundy B.N., Dvoretsky P.M., Creasman W.T. Early stage I carcinoma of the vulva treated with ipsilateral superficial inguinal lymphadenectomy and modified radical hemivulvectomy: a prospective study of the Gynecologic Oncology Group. Obstet Gynecol. 1992;79(4):490–7. PMID: 1553164","Morton D.L., Wen D.R., Wong J.H., Economou J.S., Cagle L.A., Storm F.K., et al. Technical details of intraoperative lymphatic mapping for early stage melanoma. Arch Surg. 1992;127(4):392–9. DOI: 10.1001/archsurg.1992.01420040034005","Balch C.M., Buzaid A.C., Soong S.J., Atkins M.B., Cascinelli N., Coit D.G., et al. Final version of the American Joint Committee on Cancer staging system for cutaneous melanoma. J Clin Oncol. 2001;19(16):3635–48. DOI: 10.1200/JCO.2001.19.16.3635","de Hullu J.A., Ansink A.C., Tymstra T., van der Zee A.G. What doctors and patients think about false-negative sentinel lymph nodes in vulvar cancer. J Psychosom Obstet Gynaecol. 2001;22(4):199–203. DOI: 10.3109/01674820109049974","Collarino A., Fuoco V., Garganese G., Pereira Arias-Bouda L.M., Perotti G., Manca G., et al. Lymphoscintigraphy and sentinel lymph node biopsy in vulvar carcinoma: update from a European expert panel. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2020;47(5):1261–74. DOI: 10.1007/s00259-019-04650-8","Preti M., Borella F., Gallio N., Bertero L., Heller D.S., Vieira-Baptista P., et al. Superficially invasive vulvar squamous cell carcinoma: a 37-year-long experience of a tertiary referral center. Cancers (Basel). 2021;13(15):3859. DOI: 10.3390/cancers13153859","Tsopelas C. Particle size analysis of (99m)Tc-labeled and unlabeled antimony trisulfide and rhenium sulfide colloids intended for lymphoscintigraphic application. J Nucl Med. 2001;42(3):460–6. PMID: 11337524","Núñez E.G., Faintuch B.L., Teodoro R., Wiecek D.P., Martinelli J.R., da Silva N.G., et al. Influence of colloid particle profile on sentinel lymph node uptake. Nucl Med Biol. 2009;36(7):741–7. DOI: 10.1016/j.nucmedbio.2009.04.009","Jimenez I.R., Roca M., Vega E., García M.L., Benitez A., Bajén M., et al. Particle sizes of colloids to be used in sentinel lymph node radiolocalization. Nucl Med Commun. 2008;29(2):166–72. DOI: 10.1097/MNM.0b013e3282f258d9","Mirzaei S., Rodrigues M., Hoffmann B., Knoll P., Riegler-Keil M., Kreuzer W., et al. Sentinel lymph node detection with large human serum albumin colloid particles in breast cancer. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2003;30(6):874–8. DOI: 10.1007/s00259-003-1147-8","Meads C., Sutton A.J., Rosenthal A.N., Małysiak S., Kowalska M., Zapalska A., et al. Sentinel lymph node biopsy in vulval cancer: systematic review and meta-analysis. Br J Cancer. 2014;110(12):2837–46. DOI: 10.1038/bjc.2014.205","Wilke L.G., McCall L.M., Posther K.E., Whitworth P.W., Reintgen D.S., Leitch A.M., et al. Surgical complications associated with sentinel lymph node biopsy: results from a prospective international cooperative group trial. Ann Surg Oncol. 2006;13(4):491–500. DOI: 10.1245/ASO.2006.05.013","Hassanzade M., Attaran M., Treglia G., Yousefi Z., Sadeghi R. Lymphatic mapping and sentinel node biopsy in squamous cell carcinoma of the vulva: systematic review and meta-analysis of the literature. Gynecol Oncol. 2013;130(1):237–45. DOI: 10.1016/j.ygyno.2013.04.023","Collège National des Gynécologues et Obstétriciens Français: Réunion du 28 janvier 2005 à lille. J. Gynecol. Obstet. Biol. Reprod. 2005;34(513). DOI: 10.1016/S0368-2315(05)82867-4","Giannini A., D’Oria O., Chiofalo B., Bruno V., Baiocco E., Mancini E., et al. The giant steps in surgical downsizing toward a personalized treatment of vulvar cancer. J Obstet Gynaecol Res. 2022;48(3):533–40. DOI: 10.1111/jog.15103","Zapardiel I., Alvarez J., Barahona M., Barri P., Boldo A., Bresco P., et al. Utility of intraoperative fluorescence imaging in gynecologic surgery: systematic review and consensus statement. Ann Surg Oncol. 2021;28(6):3266–78. DOI: 10.1245/s10434-020-09222-x","Vermersch C., Raia Barjat T., Perrot M., Lima S., Chauleur C. Place of indocyanine green coupled with fluorescence imaging in research of breast cancer sentinel node. Bull Cancer. 2016;103(4):381–8. DOI: 10.1016/j.bulcan.2016.01.015","Papadia A., Mueller M.D. ICG-Enhanced Fluorescence-Guided SLN Mapping in Gynecological Malignancies. Tuttlingen: Endo Press; 2018.","Raffone A., Raimondo D., Raspollini A., Oliviero A., Travaglino A., Renzulli F., et al. Comparison between laparoscopic and robotic approach for sentinel lymph node biopsy in endometrial carcinoma women. J Pers Med. 2022;13(1):29. DOI: 10.3390/jpm13010029","Verbeek F.P., Tummers Q.R., Rietbergen D.D., Peters A.A., Schaafsma B.E., van de Velde C.J., et al. Sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer using combined radioactive and fluorescence guidance. Int J Gynecol Cancer. 2015;25(6):1086–93. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000419","Hutteman M., van der Vorst J.R., Gaarenstroom K.N., Peters A.A., Mieog J.S., Schaafsma B.E., et al. Optimization of near-infrared fluorescent sentinel lymph node mapping for vulvar cancer. Am J Obstet Gynecol. 2012;206(1):89.e1–5. DOI: 10.1016/j.ajog.2011.07.039","Wang T., Xu Y., Shao W., Wang C. Sentinel lymph node mapping: current applications and future perspectives in gynecology malignant tumors. Front Med (Lausanne). 2022;9:922585. DOI: 10.3389/fmed.2022.922585","Schaafsma B.E., Verbeek F.P., Peters A.A., van der Vorst J.R., de Kroon C.D., van Poelgeest M.I., et al. Near-infrared fluorescence sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer: a randomised comparison of lymphatic tracers. BJOG. 2013;120(6):758–64. DOI: 10.1111/1471-0528.12173","Mathéron H.M., van den Berg N.S., Brouwer O.R., Kleinjan G.H., van Driel W.J., Trum J.W., et al. Multimodal surgical guidance towards the sentinel node in vulvar cancer. Gynecol Oncol. 2013;131(3):720–5. DOI: 10.1016/j.ygyno.2013.09.007","Prader S., du Bois A., Harter P., Breit E., Schneider S., Baert T., et al. Sentinel lymph node mapping with fluorescent and radioactive tracers in vulvar cancer patients. Arch Gynecol Obstet. 2020;301(3):729–36. DOI: 10.1007/s00404-019-05415-2","Broach V., Abu-Rustum N.R., Sonoda Y., Brown C.L., Jewell E., Gardner G., et al. Evolution and outcomes of sentinel lymph node mapping in vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2020;30(3):383–6. DOI: 10.1136/ijgc-2019-000936","Deken M.M., van Doorn H.C., Verver D., Boogerd L.S.F., de Valk K.S., Rietbergen D.D.D., et al. Near-infrared fluorescence imaging compared to standard sentinel lymph node detection with blue dye in patients with vulvar cancer — a randomized controlled trial. Gynecol Oncol. 2020;159(3):672–80. DOI: 10.1016/j.ygyno.2020.09.044","Benmoulay-Rigollot C., Karpathiou G., Prevot-Bitot N., Heinemann M., Trombert-Paviot B., Barjat T., et al. Performance of indocyanine green compared to 99mTc-nanocolloids for sentinel lymph node detection in early vulvar cancer. Curr. Oncol. 2022;29:8084–92. DOI: 10.3390/curroncol29110638","Soergel P., Hertel H., Nacke A.K., Klapdor R., Derlin T., Hillemanns P. Sentinel lymphadenectomy in vulvar cancer using near-infrared fluorescence from indocyanine green compared with technetium 99m nanocolloid. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(4):805–12. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000996","Crosbie E.J., Winter-Roach B., Sengupta P., Sikand K.A., Carrington B., Murby B., et al. The accuracy of the sentinel node procedure after excision biopsy in squamous cell carcinoma of the vulva. Surg Oncol. 2010;19(4):e150–4. DOI: 10.1016/j.suronc.2010.08.003","Milliken S., May J., Sanderson P.A., Congiu M.A., D’Oria O., Golia D’Augè T., et al. Reducing the radicality of surgery for vulvar cancer: are smaller margins safer? Minerva Obstet Gynecol. 2021;73(2):160–5. DOI: 10.23736/S2724-606X.20.04743-7"],"dc.citation.ru":["Uzan C., Canlorbe G., Miangon P., Conforti R. Référentiel cancer de la vulve. Paris; 2018.","Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1):17–48. DOI: 10.3322/caac.21763","Network NCC. NCCN Clinical Practice Guidelines in oncology for vulvar cancer. NCCN; 2024.","Burger M.P., Hollema H., Emanuels A.G., Krans M., Pras E., Bouma J. The importance of the groin node status for the survival of T1 and T2 vulval carcinoma patients. Gynecol Oncol. 1995;57(3):327–34. DOI: 10.1006/gyno.1995.1151","Siegel R.L., Miller K.D., Fuchs H.E., Jemal A. Cancer statistics, 2022. CA Cancer J Clin. 2022;72:7–33. DOI: 10.3322/caac.21708","Sedlis A., Homesley H., Bundy B.N., Marshall R., Yordan E., Hacker N., et al. Positive groin lymph nodes in superficial squamous cell vulvar cancer. A Gynecologic Oncology Group Study. Am J Obstet Gynecol. 1987;156(5):1159–64. DOI: 10.1016/0002-9378(87)90132-3","Липатов О.Н., Меньшиков К.В., Турсуметов Д.С., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О. и др. Сравнительная оценка качества жизни у пациенток после хирургического лечения рака вульвы. Паллиативная медицина и реабилитация. 2020;1:20–4.","Mahner S., Jueckstock J., Hilpert F., Neuser P., Harter P., de Gregorio N., et al. Adjuvant therapy in lymph node-positive vulvar cancer: the AGO-CaRE-1 study. J Natl Cancer Inst. 2015;107(3):dju426. DOI: 10.1093/jnci/dju426","Brincat M.R., Muscat Baron Y. Sentinel lymph node biopsy in the management of vulvar carcinoma: an evidence-based insight. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(8):1769–73. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001075","Levenback C.F. How safe is sentinel lymph node biopsy in patients with vulvar cancer? J Clin Oncol. 2008;26(6):828–9. DOI: 10.1200/JCO.2007.14.7124","Schnürch H.G., Ackermann S., Alt C.D., Barinoff J., Böing C., Dannecker C., et al. Diagnosis, therapy and follow-up care of vulvar cancer and its precursors. Guideline of the DGGG and DKG (S2k-Level, AWMF Registry Number 015/059, November 2015. Geburtshilfe Frauenheilkd. 2016;76(10):1035–49. DOI: 10.1055/s-0042-103728","Hampl M., Hantschmann P., Michels W., Hillemanns P.; German Multicenter Study Group. Validation of the accuracy of the sentinel lymph node procedure in patients with vulvar cancer: results of a multicenter study in Germany. Gynecol Oncol. 2008;111(2):282–8. DOI: 10.1016/j.ygyno.2008.08.007","Te Grootenhuis N.C., van der Zee A.G., van Doorn H.C., van der Velden J., Vergote I., Zanagnolo V., et al. Sentinel nodes in vulvar cancer: Long-term follow-up of the GROningen INternational Study on Sentinel nodes in Vulvar cancer (GROINSS-V) I. Gynecol Oncol. 2016;140(1):8–14. DOI: 10.1016/j.ygyno.2015.09.077","Van der Zee A.G., Oonk M.H., De Hullu J.A., Ansink A.C., Vergote I., Verheijen R.H., et al. Sentinel node dissection is safe in the treatment of early-stage vulvar cancer. J Clin Oncol. 2008;26(6):884–9. DOI: 10.1200/JCO.2007.14.0566","Ramirez P.T., Levenback C. Long-term outcomes of sentinel node mapping in vulvar cancer: A time to cheer with enthusiasm or pause and question current practice? Gynecol Oncol. 2016;140(1):1–2. DOI: 10.1016/j.ygyno.2015.12.013","Cabanas R.M. An approach for the treatment of penile carcinoma. Cancer. 1977;39(2):456–66. DOI: 10.1002/1097-0142(197702)39:2<456::aid-cncr2820390214>3.0.co;2-i","Razumova Z., Bizzarri N., Pletnev A., Theofanakis C., Selcuk I., van der Steen-Banasik E., et al. 22nd meeting of the European Society of Gynaecological Oncology (ESGO 2021) report. Int J Gynecol Cancer. 2022;32(11):1363–9. DOI: 10.1136/ijgc-2022-003593","Stehman F.B., Bundy B.N., Dvoretsky P.M., Creasman W.T. Early stage I carcinoma of the vulva treated with ipsilateral superficial inguinal lymphadenectomy and modified radical hemivulvectomy: a prospective study of the Gynecologic Oncology Group. Obstet Gynecol. 1992;79(4):490–7. PMID: 1553164","Morton D.L., Wen D.R., Wong J.H., Economou J.S., Cagle L.A., Storm F.K., et al. Technical details of intraoperative lymphatic mapping for early stage melanoma. Arch Surg. 1992;127(4):392–9. DOI: 10.1001/archsurg.1992.01420040034005","Balch C.M., Buzaid A.C., Soong S.J., Atkins M.B., Cascinelli N., Coit D.G., et al. Final version of the American Joint Committee on Cancer staging system for cutaneous melanoma. J Clin Oncol. 2001;19(16):3635–48. DOI: 10.1200/JCO.2001.19.16.3635","de Hullu J.A., Ansink A.C., Tymstra T., van der Zee A.G. What doctors and patients think about false-negative sentinel lymph nodes in vulvar cancer. J Psychosom Obstet Gynaecol. 2001;22(4):199–203. DOI: 10.3109/01674820109049974","Collarino A., Fuoco V., Garganese G., Pereira Arias-Bouda L.M., Perotti G., Manca G., et al. Lymphoscintigraphy and sentinel lymph node biopsy in vulvar carcinoma: update from a European expert panel. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2020;47(5):1261–74. DOI: 10.1007/s00259-019-04650-8","Preti M., Borella F., Gallio N., Bertero L., Heller D.S., Vieira-Baptista P., et al. Superficially invasive vulvar squamous cell carcinoma: a 37-year-long experience of a tertiary referral center. Cancers (Basel). 2021;13(15):3859. DOI: 10.3390/cancers13153859","Tsopelas C. Particle size analysis of (99m)Tc-labeled and unlabeled antimony trisulfide and rhenium sulfide colloids intended for lymphoscintigraphic application. J Nucl Med. 2001;42(3):460–6. PMID: 11337524","Núñez E.G., Faintuch B.L., Teodoro R., Wiecek D.P., Martinelli J.R., da Silva N.G., et al. Influence of colloid particle profile on sentinel lymph node uptake. Nucl Med Biol. 2009;36(7):741–7. DOI: 10.1016/j.nucmedbio.2009.04.009","Jimenez I.R., Roca M., Vega E., García M.L., Benitez A., Bajén M., et al. Particle sizes of colloids to be used in sentinel lymph node radiolocalization. Nucl Med Commun. 2008;29(2):166–72. DOI: 10.1097/MNM.0b013e3282f258d9","Mirzaei S., Rodrigues M., Hoffmann B., Knoll P., Riegler-Keil M., Kreuzer W., et al. Sentinel lymph node detection with large human serum albumin colloid particles in breast cancer. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2003;30(6):874–8. DOI: 10.1007/s00259-003-1147-8","Meads C., Sutton A.J., Rosenthal A.N., Małysiak S., Kowalska M., Zapalska A., et al. Sentinel lymph node biopsy in vulval cancer: systematic review and meta-analysis. Br J Cancer. 2014;110(12):2837–46. DOI: 10.1038/bjc.2014.205","Wilke L.G., McCall L.M., Posther K.E., Whitworth P.W., Reintgen D.S., Leitch A.M., et al. Surgical complications associated with sentinel lymph node biopsy: results from a prospective international cooperative group trial. Ann Surg Oncol. 2006;13(4):491–500. DOI: 10.1245/ASO.2006.05.013","Hassanzade M., Attaran M., Treglia G., Yousefi Z., Sadeghi R. Lymphatic mapping and sentinel node biopsy in squamous cell carcinoma of the vulva: systematic review and meta-analysis of the literature. Gynecol Oncol. 2013;130(1):237–45. DOI: 10.1016/j.ygyno.2013.04.023","Collège National des Gynécologues et Obstétriciens Français: Réunion du 28 janvier 2005 à lille. J. Gynecol. Obstet. Biol. Reprod. 2005;34(513). DOI: 10.1016/S0368-2315(05)82867-4","Giannini A., D’Oria O., Chiofalo B., Bruno V., Baiocco E., Mancini E., et al. The giant steps in surgical downsizing toward a personalized treatment of vulvar cancer. J Obstet Gynaecol Res. 2022;48(3):533–40. DOI: 10.1111/jog.15103","Zapardiel I., Alvarez J., Barahona M., Barri P., Boldo A., Bresco P., et al. Utility of intraoperative fluorescence imaging in gynecologic surgery: systematic review and consensus statement. Ann Surg Oncol. 2021;28(6):3266–78. DOI: 10.1245/s10434-020-09222-x","Vermersch C., Raia Barjat T., Perrot M., Lima S., Chauleur C. Place of indocyanine green coupled with fluorescence imaging in research of breast cancer sentinel node. Bull Cancer. 2016;103(4):381–8. DOI: 10.1016/j.bulcan.2016.01.015","Papadia A., Mueller M.D. ICG-Enhanced Fluorescence-Guided SLN Mapping in Gynecological Malignancies. Tuttlingen: Endo Press; 2018.","Raffone A., Raimondo D., Raspollini A., Oliviero A., Travaglino A., Renzulli F., et al. Comparison between laparoscopic and robotic approach for sentinel lymph node biopsy in endometrial carcinoma women. J Pers Med. 2022;13(1):29. DOI: 10.3390/jpm13010029","Verbeek F.P., Tummers Q.R., Rietbergen D.D., Peters A.A., Schaafsma B.E., van de Velde C.J., et al. Sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer using combined radioactive and fluorescence guidance. Int J Gynecol Cancer. 2015;25(6):1086–93. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000419","Hutteman M., van der Vorst J.R., Gaarenstroom K.N., Peters A.A., Mieog J.S., Schaafsma B.E., et al. Optimization of near-infrared fluorescent sentinel lymph node mapping for vulvar cancer. Am J Obstet Gynecol. 2012;206(1):89.e1–5. DOI: 10.1016/j.ajog.2011.07.039","Wang T., Xu Y., Shao W., Wang C. Sentinel lymph node mapping: current applications and future perspectives in gynecology malignant tumors. Front Med (Lausanne). 2022;9:922585. DOI: 10.3389/fmed.2022.922585","Schaafsma B.E., Verbeek F.P., Peters A.A., van der Vorst J.R., de Kroon C.D., van Poelgeest M.I., et al. Near-infrared fluorescence sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer: a randomised comparison of lymphatic tracers. BJOG. 2013;120(6):758–64. DOI: 10.1111/1471-0528.12173","Mathéron H.M., van den Berg N.S., Brouwer O.R., Kleinjan G.H., van Driel W.J., Trum J.W., et al. Multimodal surgical guidance towards the sentinel node in vulvar cancer. Gynecol Oncol. 2013;131(3):720–5. DOI: 10.1016/j.ygyno.2013.09.007","Prader S., du Bois A., Harter P., Breit E., Schneider S., Baert T., et al. Sentinel lymph node mapping with fluorescent and radioactive tracers in vulvar cancer patients. Arch Gynecol Obstet. 2020;301(3):729–36. DOI: 10.1007/s00404-019-05415-2","Broach V., Abu-Rustum N.R., Sonoda Y., Brown C.L., Jewell E., Gardner G., et al. Evolution and outcomes of sentinel lymph node mapping in vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2020;30(3):383–6. DOI: 10.1136/ijgc-2019-000936","Deken M.M., van Doorn H.C., Verver D., Boogerd L.S.F., de Valk K.S., Rietbergen D.D.D., et al. Near-infrared fluorescence imaging compared to standard sentinel lymph node detection with blue dye in patients with vulvar cancer — a randomized controlled trial. Gynecol Oncol. 2020;159(3):672–80. DOI: 10.1016/j.ygyno.2020.09.044","Benmoulay-Rigollot C., Karpathiou G., Prevot-Bitot N., Heinemann M., Trombert-Paviot B., Barjat T., et al. Performance of indocyanine green compared to 99mTc-nanocolloids for sentinel lymph node detection in early vulvar cancer. Curr. Oncol. 2022;29:8084–92. DOI: 10.3390/curroncol29110638","Soergel P., Hertel H., Nacke A.K., Klapdor R., Derlin T., Hillemanns P. Sentinel lymphadenectomy in vulvar cancer using near-infrared fluorescence from indocyanine green compared with technetium 99m nanocolloid. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(4):805–12. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000996","Crosbie E.J., Winter-Roach B., Sengupta P., Sikand K.A., Carrington B., Murby B., et al. The accuracy of the sentinel node procedure after excision biopsy in squamous cell carcinoma of the vulva. Surg Oncol. 2010;19(4):e150–4. DOI: 10.1016/j.suronc.2010.08.003","Milliken S., May J., Sanderson P.A., Congiu M.A., D’Oria O., Golia D’Augè T., et al. Reducing the radicality of surgery for vulvar cancer: are smaller margins safer? Minerva Obstet Gynecol. 2021;73(2):160–5. DOI: 10.23736/S2724-606X.20.04743-7"],"dc.citation.en":["Uzan C., Canlorbe G., Miangon P., Conforti R. Référentiel cancer de la vulve. Paris; 2018.","Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1):17–48. DOI: 10.3322/caac.21763","Network NCC. NCCN Clinical Practice Guidelines in oncology for vulvar cancer. NCCN; 2024.","Burger M.P., Hollema H., Emanuels A.G., Krans M., Pras E., Bouma J. The importance of the groin node status for the survival of T1 and T2 vulval carcinoma patients. Gynecol Oncol. 1995;57(3):327–34. DOI: 10.1006/gyno.1995.1151","Siegel R.L., Miller K.D., Fuchs H.E., Jemal A. Cancer statistics, 2022. CA Cancer J Clin. 2022;72:7–33. DOI: 10.3322/caac.21708","Sedlis A., Homesley H., Bundy B.N., Marshall R., Yordan E., Hacker N., et al. Positive groin lymph nodes in superficial squamous cell vulvar cancer. A Gynecologic Oncology Group Study. Am J Obstet Gynecol. 1987;156(5):1159–64. DOI: 10.1016/0002-9378(87)90132-3","Липатов О.Н., Меньшиков К.В., Турсуметов Д.С., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О. и др. Сравнительная оценка качества жизни у пациенток после хирургического лечения рака вульвы. Паллиативная медицина и реабилитация. 2020;1:20–4.","Mahner S., Jueckstock J., Hilpert F., Neuser P., Harter P., de Gregorio N., et al. Adjuvant therapy in lymph node-positive vulvar cancer: the AGO-CaRE-1 study. J Natl Cancer Inst. 2015;107(3):dju426. DOI: 10.1093/jnci/dju426","Brincat M.R., Muscat Baron Y. Sentinel lymph node biopsy in the management of vulvar carcinoma: an evidence-based insight. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(8):1769–73. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001075","Levenback C.F. How safe is sentinel lymph node biopsy in patients with vulvar cancer? J Clin Oncol. 2008;26(6):828–9. DOI: 10.1200/JCO.2007.14.7124","Schnürch H.G., Ackermann S., Alt C.D., Barinoff J., Böing C., Dannecker C., et al. Diagnosis, therapy and follow-up care of vulvar cancer and its precursors. Guideline of the DGGG and DKG (S2k-Level, AWMF Registry Number 015/059, November 2015. Geburtshilfe Frauenheilkd. 2016;76(10):1035–49. DOI: 10.1055/s-0042-103728","Hampl M., Hantschmann P., Michels W., Hillemanns P.; German Multicenter Study Group. Validation of the accuracy of the sentinel lymph node procedure in patients with vulvar cancer: results of a multicenter study in Germany. Gynecol Oncol. 2008;111(2):282–8. DOI: 10.1016/j.ygyno.2008.08.007","Te Grootenhuis N.C., van der Zee A.G., van Doorn H.C., van der Velden J., Vergote I., Zanagnolo V., et al. Sentinel nodes in vulvar cancer: Long-term follow-up of the GROningen INternational Study on Sentinel nodes in Vulvar cancer (GROINSS-V) I. Gynecol Oncol. 2016;140(1):8–14. DOI: 10.1016/j.ygyno.2015.09.077","Van der Zee A.G., Oonk M.H., De Hullu J.A., Ansink A.C., Vergote I., Verheijen R.H., et al. Sentinel node dissection is safe in the treatment of early-stage vulvar cancer. J Clin Oncol. 2008;26(6):884–9. DOI: 10.1200/JCO.2007.14.0566","Ramirez P.T., Levenback C. Long-term outcomes of sentinel node mapping in vulvar cancer: A time to cheer with enthusiasm or pause and question current practice? Gynecol Oncol. 2016;140(1):1–2. DOI: 10.1016/j.ygyno.2015.12.013","Cabanas R.M. An approach for the treatment of penile carcinoma. Cancer. 1977;39(2):456–66. DOI: 10.1002/1097-0142(197702)39:2<456::aid-cncr2820390214>3.0.co;2-i","Razumova Z., Bizzarri N., Pletnev A., Theofanakis C., Selcuk I., van der Steen-Banasik E., et al. 22nd meeting of the European Society of Gynaecological Oncology (ESGO 2021) report. Int J Gynecol Cancer. 2022;32(11):1363–9. DOI: 10.1136/ijgc-2022-003593","Stehman F.B., Bundy B.N., Dvoretsky P.M., Creasman W.T. Early stage I carcinoma of the vulva treated with ipsilateral superficial inguinal lymphadenectomy and modified radical hemivulvectomy: a prospective study of the Gynecologic Oncology Group. Obstet Gynecol. 1992;79(4):490–7. PMID: 1553164","Morton D.L., Wen D.R., Wong J.H., Economou J.S., Cagle L.A., Storm F.K., et al. Technical details of intraoperative lymphatic mapping for early stage melanoma. Arch Surg. 1992;127(4):392–9. DOI: 10.1001/archsurg.1992.01420040034005","Balch C.M., Buzaid A.C., Soong S.J., Atkins M.B., Cascinelli N., Coit D.G., et al. Final version of the American Joint Committee on Cancer staging system for cutaneous melanoma. J Clin Oncol. 2001;19(16):3635–48. DOI: 10.1200/JCO.2001.19.16.3635","de Hullu J.A., Ansink A.C., Tymstra T., van der Zee A.G. What doctors and patients think about false-negative sentinel lymph nodes in vulvar cancer. J Psychosom Obstet Gynaecol. 2001;22(4):199–203. DOI: 10.3109/01674820109049974","Collarino A., Fuoco V., Garganese G., Pereira Arias-Bouda L.M., Perotti G., Manca G., et al. Lymphoscintigraphy and sentinel lymph node biopsy in vulvar carcinoma: update from a European expert panel. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2020;47(5):1261–74. DOI: 10.1007/s00259-019-04650-8","Preti M., Borella F., Gallio N., Bertero L., Heller D.S., Vieira-Baptista P., et al. Superficially invasive vulvar squamous cell carcinoma: a 37-year-long experience of a tertiary referral center. Cancers (Basel). 2021;13(15):3859. DOI: 10.3390/cancers13153859","Tsopelas C. Particle size analysis of (99m)Tc-labeled and unlabeled antimony trisulfide and rhenium sulfide colloids intended for lymphoscintigraphic application. J Nucl Med. 2001;42(3):460–6. PMID: 11337524","Núñez E.G., Faintuch B.L., Teodoro R., Wiecek D.P., Martinelli J.R., da Silva N.G., et al. Influence of colloid particle profile on sentinel lymph node uptake. Nucl Med Biol. 2009;36(7):741–7. DOI: 10.1016/j.nucmedbio.2009.04.009","Jimenez I.R., Roca M., Vega E., García M.L., Benitez A., Bajén M., et al. Particle sizes of colloids to be used in sentinel lymph node radiolocalization. Nucl Med Commun. 2008;29(2):166–72. DOI: 10.1097/MNM.0b013e3282f258d9","Mirzaei S., Rodrigues M., Hoffmann B., Knoll P., Riegler-Keil M., Kreuzer W., et al. Sentinel lymph node detection with large human serum albumin colloid particles in breast cancer. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2003;30(6):874–8. DOI: 10.1007/s00259-003-1147-8","Meads C., Sutton A.J., Rosenthal A.N., Małysiak S., Kowalska M., Zapalska A., et al. Sentinel lymph node biopsy in vulval cancer: systematic review and meta-analysis. Br J Cancer. 2014;110(12):2837–46. DOI: 10.1038/bjc.2014.205","Wilke L.G., McCall L.M., Posther K.E., Whitworth P.W., Reintgen D.S., Leitch A.M., et al. Surgical complications associated with sentinel lymph node biopsy: results from a prospective international cooperative group trial. Ann Surg Oncol. 2006;13(4):491–500. DOI: 10.1245/ASO.2006.05.013","Hassanzade M., Attaran M., Treglia G., Yousefi Z., Sadeghi R. Lymphatic mapping and sentinel node biopsy in squamous cell carcinoma of the vulva: systematic review and meta-analysis of the literature. Gynecol Oncol. 2013;130(1):237–45. DOI: 10.1016/j.ygyno.2013.04.023","Collège National des Gynécologues et Obstétriciens Français: Réunion du 28 janvier 2005 à lille. J. Gynecol. Obstet. Biol. Reprod. 2005;34(513). DOI: 10.1016/S0368-2315(05)82867-4","Giannini A., D’Oria O., Chiofalo B., Bruno V., Baiocco E., Mancini E., et al. The giant steps in surgical downsizing toward a personalized treatment of vulvar cancer. J Obstet Gynaecol Res. 2022;48(3):533–40. DOI: 10.1111/jog.15103","Zapardiel I., Alvarez J., Barahona M., Barri P., Boldo A., Bresco P., et al. Utility of intraoperative fluorescence imaging in gynecologic surgery: systematic review and consensus statement. Ann Surg Oncol. 2021;28(6):3266–78. DOI: 10.1245/s10434-020-09222-x","Vermersch C., Raia Barjat T., Perrot M., Lima S., Chauleur C. Place of indocyanine green coupled with fluorescence imaging in research of breast cancer sentinel node. Bull Cancer. 2016;103(4):381–8. DOI: 10.1016/j.bulcan.2016.01.015","Papadia A., Mueller M.D. ICG-Enhanced Fluorescence-Guided SLN Mapping in Gynecological Malignancies. Tuttlingen: Endo Press; 2018.","Raffone A., Raimondo D., Raspollini A., Oliviero A., Travaglino A., Renzulli F., et al. Comparison between laparoscopic and robotic approach for sentinel lymph node biopsy in endometrial carcinoma women. J Pers Med. 2022;13(1):29. DOI: 10.3390/jpm13010029","Verbeek F.P., Tummers Q.R., Rietbergen D.D., Peters A.A., Schaafsma B.E., van de Velde C.J., et al. Sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer using combined radioactive and fluorescence guidance. Int J Gynecol Cancer. 2015;25(6):1086–93. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000419","Hutteman M., van der Vorst J.R., Gaarenstroom K.N., Peters A.A., Mieog J.S., Schaafsma B.E., et al. Optimization of near-infrared fluorescent sentinel lymph node mapping for vulvar cancer. Am J Obstet Gynecol. 2012;206(1):89.e1–5. DOI: 10.1016/j.ajog.2011.07.039","Wang T., Xu Y., Shao W., Wang C. Sentinel lymph node mapping: current applications and future perspectives in gynecology malignant tumors. Front Med (Lausanne). 2022;9:922585. DOI: 10.3389/fmed.2022.922585","Schaafsma B.E., Verbeek F.P., Peters A.A., van der Vorst J.R., de Kroon C.D., van Poelgeest M.I., et al. Near-infrared fluorescence sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer: a randomised comparison of lymphatic tracers. BJOG. 2013;120(6):758–64. DOI: 10.1111/1471-0528.12173","Mathéron H.M., van den Berg N.S., Brouwer O.R., Kleinjan G.H., van Driel W.J., Trum J.W., et al. Multimodal surgical guidance towards the sentinel node in vulvar cancer. Gynecol Oncol. 2013;131(3):720–5. DOI: 10.1016/j.ygyno.2013.09.007","Prader S., du Bois A., Harter P., Breit E., Schneider S., Baert T., et al. Sentinel lymph node mapping with fluorescent and radioactive tracers in vulvar cancer patients. Arch Gynecol Obstet. 2020;301(3):729–36. DOI: 10.1007/s00404-019-05415-2","Broach V., Abu-Rustum N.R., Sonoda Y., Brown C.L., Jewell E., Gardner G., et al. Evolution and outcomes of sentinel lymph node mapping in vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2020;30(3):383–6. DOI: 10.1136/ijgc-2019-000936","Deken M.M., van Doorn H.C., Verver D., Boogerd L.S.F., de Valk K.S., Rietbergen D.D.D., et al. Near-infrared fluorescence imaging compared to standard sentinel lymph node detection with blue dye in patients with vulvar cancer — a randomized controlled trial. Gynecol Oncol. 2020;159(3):672–80. DOI: 10.1016/j.ygyno.2020.09.044","Benmoulay-Rigollot C., Karpathiou G., Prevot-Bitot N., Heinemann M., Trombert-Paviot B., Barjat T., et al. Performance of indocyanine green compared to 99mTc-nanocolloids for sentinel lymph node detection in early vulvar cancer. Curr. Oncol. 2022;29:8084–92. DOI: 10.3390/curroncol29110638","Soergel P., Hertel H., Nacke A.K., Klapdor R., Derlin T., Hillemanns P. Sentinel lymphadenectomy in vulvar cancer using near-infrared fluorescence from indocyanine green compared with technetium 99m nanocolloid. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(4):805–12. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000996","Crosbie E.J., Winter-Roach B., Sengupta P., Sikand K.A., Carrington B., Murby B., et al. The accuracy of the sentinel node procedure after excision biopsy in squamous cell carcinoma of the vulva. Surg Oncol. 2010;19(4):e150–4. DOI: 10.1016/j.suronc.2010.08.003","Milliken S., May J., Sanderson P.A., Congiu M.A., D’Oria O., Golia D’Augè T., et al. Reducing the radicality of surgery for vulvar cancer: are smaller margins safer? Minerva Obstet Gynecol. 2021;73(2):160–5. DOI: 10.23736/S2724-606X.20.04743-7"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8291"],"dc.date.accessioned_dt":"2024-10-08T08:46:46Z","dc.date.accessioned":["2024-10-08T08:46:46Z"],"dc.date.available":["2024-10-08T08:46:46Z"],"publication_grp":["123456789/8291"],"bi_4_dis_filter":["sentinel lymph node biopsy\n|||\nsentinel lymph node biopsy","индоцианин зеленый\n|||\nиндоцианин зеленый","vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","биопсия сторожевого лимфатического узла\n|||\nбиопсия сторожевого лимфатического узла","indocyanine green\n|||\nindocyanine green","sentinel lymph node\n|||\nsentinel lymph node","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","сторожевой лимфатический узел\n|||\nсторожевой лимфатический узел","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","radioisotope method\n|||\nradioisotope method","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","nanocolloids\n|||\nnanocolloids","наноколлоиды\n|||\nнаноколлоиды","радиоизотопный метод\n|||\nрадиоизотопный метод"],"bi_4_dis_partial":["рак вульвы","sentinel lymph node biopsy","радиоизотопный метод","vulvar cancer","indocyanine green","sentinel lymph node","inguinofemoral lymphadenectomy","биопсия сторожевого лимфатического узла","наноколлоиды","пахово-бедренная лимфаденэктомия","radioisotope method","nanocolloids","сторожевой лимфатический узел","индоцианин зеленый"],"bi_4_dis_value_filter":["рак вульвы","sentinel lymph node biopsy","радиоизотопный метод","vulvar cancer","indocyanine green","sentinel lymph node","inguinofemoral lymphadenectomy","биопсия сторожевого лимфатического узла","наноколлоиды","пахово-бедренная лимфаденэктомия","radioisotope method","nanocolloids","сторожевой лимфатический узел","индоцианин зеленый"],"bi_sort_1_sort":"sentinel lymph node biopsy in vulvar cancer. literature review","bi_sort_3_sort":"2024-10-08T08:46:46Z","read":["g0"],"_version_":1812334857738518528},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:48.921Z","search.uniqueid":"2-8015","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8015,"handle":"123456789/8904","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2024-14-4-360-368"],"dc.abstract":["The most significant factors influencing the effectiveness of bladder cancer treatment include a tumor subtype, degree of cellular anaplasia, assessment of the invasion depth into the bladder wall, identification of carcinoma in situ, extent of renal function impairment, quality of diagnostic procedures, accurate interpretation of the obtained data, continuity of care among specialists, and the patient’s motivation for treatment. The advent of ultra-high-field magnetic resonance imaging, 640-slice computed tomography, development of new radiopharmaceuticals, and advancements in software technology shape a multimodal approach aimed at identifying optimal diagnostic methods for bladder cancer. The present paper reviews a potential of multiparametric magnetic resonance imaging for determining the degree of neoplastic invasion into the layers of the bladder wall, a value of computed tomography with intravenous contrast enhancement in diagnosing locally advanced forms of the disease, and capabilities of positron emission tomography as a promising method for non-invasive characterization of tumor physiology with sensitivity in the picomolar range. The paper discusses advantages and disadvantages of the imaging modalities used in the diagnosis of urothelial carcinoma. In addition, the study explores the perfusion computed tomography as an alternative imaging technology for evaluating the layers of the bladder wall to be utilized in cases of absolute contraindications to magnetic resonance imaging.
","К наиболее важным факторам, влияющим на результативность проводимого лечения рака мочевого пузыря, относятся: подтип опухоли, степень ее клеточной анаплазии с определением уровня прорастания слоев стенки и выявлением карциномы in situ, степень нарушения функции почек, качество проводимых диагностических манипуляций, адекватная интерпретация получаемых данных, преемственность между специалистами и мотивированность к лечению самого пациента. Появление сверхвысокопольных магнитных томографов, 640-срезовых компьютерных томографов, разработка новых радиофармпрепаратов, развитие программного обеспечения в совокупности определяют мультимодальный подход к поискам оптимальных методов диагностики рака мочевого пузыря. В данном обзоре освещена роль мультипараметрической магнитнорезонансной томографии в определении степени неопластической инвазии в слои стенки мочевого пузыря, роль компьютерной томографии с внутривенным контрастным усилением в диагностике местно-распространенных форм заболевания и роль позитронно-эмиссионной томографии как перспективного метода неинвазивной характеристики физиологии опухоли с чувствительностью в пикомолярном диапазоне. Раскрыты преимущества и недостатки используемых методов визуализации в диагностике уротелиальной карциномы. Также предложены такие альтернативные методики визуализации слоев стенки мочевого пузыря, как перфузионная компьютерная томография, использование которой возможно при наличии абсолютных противопоказаний к проведению магнитно-резонансной томографии.
"],"dc.abstract.en":["The most significant factors influencing the effectiveness of bladder cancer treatment include a tumor subtype, degree of cellular anaplasia, assessment of the invasion depth into the bladder wall, identification of carcinoma in situ, extent of renal function impairment, quality of diagnostic procedures, accurate interpretation of the obtained data, continuity of care among specialists, and the patient’s motivation for treatment. The advent of ultra-high-field magnetic resonance imaging, 640-slice computed tomography, development of new radiopharmaceuticals, and advancements in software technology shape a multimodal approach aimed at identifying optimal diagnostic methods for bladder cancer. The present paper reviews a potential of multiparametric magnetic resonance imaging for determining the degree of neoplastic invasion into the layers of the bladder wall, a value of computed tomography with intravenous contrast enhancement in diagnosing locally advanced forms of the disease, and capabilities of positron emission tomography as a promising method for non-invasive characterization of tumor physiology with sensitivity in the picomolar range. The paper discusses advantages and disadvantages of the imaging modalities used in the diagnosis of urothelial carcinoma. In addition, the study explores the perfusion computed tomography as an alternative imaging technology for evaluating the layers of the bladder wall to be utilized in cases of absolute contraindications to magnetic resonance imaging.
"],"subject":["bladder cancer","diagnostic standards","staging of bladder cancer","imaging of bladder cancer","multiparametric MRI","perfusion CT","radionuclide diagnostics","radiological diagnostics","рак мочевого пузыря","стандарты диагностики","стадирование рака мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря","мультипараметрическая МРТ","перфузионная КТ","радионуклидная диагностика","лучевая диагностика"],"subject_keyword":["bladder cancer","bladder cancer","diagnostic standards","diagnostic standards","staging of bladder cancer","staging of bladder cancer","imaging of bladder cancer","imaging of bladder cancer","multiparametric MRI","multiparametric MRI","perfusion CT","perfusion CT","radionuclide diagnostics","radionuclide diagnostics","radiological diagnostics","radiological diagnostics","рак мочевого пузыря","рак мочевого пузыря","стандарты диагностики","стандарты диагностики","стадирование рака мочевого пузыря","стадирование рака мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря","мультипараметрическая МРТ","мультипараметрическая МРТ","перфузионная КТ","перфузионная КТ","радионуклидная диагностика","радионуклидная диагностика","лучевая диагностика","лучевая диагностика"],"subject_ac":["bladder cancer\n|||\nbladder cancer","diagnostic standards\n|||\ndiagnostic standards","staging of bladder cancer\n|||\nstaging of bladder cancer","imaging of bladder cancer\n|||\nimaging of bladder cancer","multiparametric mri\n|||\nmultiparametric MRI","perfusion ct\n|||\nperfusion CT","radionuclide diagnostics\n|||\nradionuclide diagnostics","radiological diagnostics\n|||\nradiological diagnostics","рак мочевого пузыря\n|||\nрак мочевого пузыря","стандарты диагностики\n|||\nстандарты диагностики","стадирование рака мочевого пузыря\n|||\nстадирование рака мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря\n|||\nвизуализация рака мочевого пузыря","мультипараметрическая мрт\n|||\nмультипараметрическая МРТ","перфузионная кт\n|||\nперфузионная КТ","радионуклидная диагностика\n|||\nрадионуклидная диагностика","лучевая диагностика\n|||\nлучевая диагностика"],"subject_tax_0_filter":["bladder cancer\n|||\nbladder cancer","diagnostic standards\n|||\ndiagnostic standards","staging of bladder cancer\n|||\nstaging of bladder cancer","imaging of bladder cancer\n|||\nimaging of bladder cancer","multiparametric mri\n|||\nmultiparametric MRI","perfusion ct\n|||\nperfusion CT","radionuclide diagnostics\n|||\nradionuclide diagnostics","radiological diagnostics\n|||\nradiological diagnostics","рак мочевого пузыря\n|||\nрак мочевого пузыря","стандарты диагностики\n|||\nстандарты диагностики","стадирование рака мочевого пузыря\n|||\nстадирование рака мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря\n|||\nвизуализация рака мочевого пузыря","мультипараметрическая мрт\n|||\nмультипараметрическая МРТ","перфузионная кт\n|||\nперфузионная КТ","радионуклидная диагностика\n|||\nрадионуклидная диагностика","лучевая диагностика\n|||\nлучевая диагностика"],"subject_filter":["bladder cancer\n|||\nbladder cancer","diagnostic standards\n|||\ndiagnostic standards","staging of bladder cancer\n|||\nstaging of bladder cancer","imaging of bladder cancer\n|||\nimaging of bladder cancer","multiparametric mri\n|||\nmultiparametric MRI","perfusion ct\n|||\nperfusion CT","radionuclide diagnostics\n|||\nradionuclide diagnostics","radiological diagnostics\n|||\nradiological diagnostics","рак мочевого пузыря\n|||\nрак мочевого пузыря","стандарты диагностики\n|||\nстандарты диагностики","стадирование рака мочевого пузыря\n|||\nстадирование рака мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря\n|||\nвизуализация рака мочевого пузыря","мультипараметрическая мрт\n|||\nмультипараметрическая МРТ","перфузионная кт\n|||\nперфузионная КТ","радионуклидная диагностика\n|||\nрадионуклидная диагностика","лучевая диагностика\n|||\nлучевая диагностика"],"dc.subject_mlt":["bladder cancer","diagnostic standards","staging of bladder cancer","imaging of bladder cancer","multiparametric MRI","perfusion CT","radionuclide diagnostics","radiological diagnostics","рак мочевого пузыря","стандарты диагностики","стадирование рака мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря","мультипараметрическая МРТ","перфузионная КТ","радионуклидная диагностика","лучевая диагностика"],"dc.subject":["bladder cancer","diagnostic standards","staging of bladder cancer","imaging of bladder cancer","multiparametric MRI","perfusion CT","radionuclide diagnostics","radiological diagnostics","рак мочевого пузыря","стандарты диагностики","стадирование рака мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря","мультипараметрическая МРТ","перфузионная КТ","радионуклидная диагностика","лучевая диагностика"],"dc.subject.en":["bladder cancer","diagnostic standards","staging of bladder cancer","imaging of bladder cancer","multiparametric MRI","perfusion CT","radionuclide diagnostics","radiological diagnostics"],"title":["Multimodal Approach to Imaging and Staging of Bladder Cancer: Diagnostic Standards and Future Trends","Мультимодальный подход к визуализации и стадированию рака мочевого пузыря: стандарты диагностики и будущие тенденции"],"title_keyword":["Multimodal Approach to Imaging and Staging of Bladder Cancer: Diagnostic Standards and Future Trends","Мультимодальный подход к визуализации и стадированию рака мочевого пузыря: стандарты диагностики и будущие тенденции"],"title_ac":["multimodal approach to imaging and staging of bladder cancer: diagnostic standards and future trends\n|||\nMultimodal Approach to Imaging and Staging of Bladder Cancer: Diagnostic Standards and Future Trends","мультимодальный подход к визуализации и стадированию рака мочевого пузыря: стандарты диагностики и будущие тенденции\n|||\nМультимодальный подход к визуализации и стадированию рака мочевого пузыря: стандарты диагностики и будущие тенденции"],"dc.title_sort":"Multimodal Approach to Imaging and Staging of Bladder Cancer: Diagnostic Standards and Future Trends","dc.title_hl":["Multimodal Approach to Imaging and Staging of Bladder Cancer: Diagnostic Standards and Future Trends","Мультимодальный подход к визуализации и стадированию рака мочевого пузыря: стандарты диагностики и будущие тенденции"],"dc.title_mlt":["Multimodal Approach to Imaging and Staging of Bladder Cancer: Diagnostic Standards and Future Trends","Мультимодальный подход к визуализации и стадированию рака мочевого пузыря: стандарты диагностики и будущие тенденции"],"dc.title":["Multimodal Approach to Imaging and Staging of Bladder Cancer: Diagnostic Standards and Future Trends","Мультимодальный подход к визуализации и стадированию рака мочевого пузыря: стандарты диагностики и будущие тенденции"],"dc.title_stored":["Multimodal Approach to Imaging and Staging of Bladder Cancer: Diagnostic Standards and Future Trends\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Мультимодальный подход к визуализации и стадированию рака мочевого пузыря: стандарты диагностики и будущие тенденции\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Multimodal Approach to Imaging and Staging of Bladder Cancer: Diagnostic Standards and Future Trends"],"dc.abstract.ru":["К наиболее важным факторам, влияющим на результативность проводимого лечения рака мочевого пузыря, относятся: подтип опухоли, степень ее клеточной анаплазии с определением уровня прорастания слоев стенки и выявлением карциномы in situ, степень нарушения функции почек, качество проводимых диагностических манипуляций, адекватная интерпретация получаемых данных, преемственность между специалистами и мотивированность к лечению самого пациента. Появление сверхвысокопольных магнитных томографов, 640-срезовых компьютерных томографов, разработка новых радиофармпрепаратов, развитие программного обеспечения в совокупности определяют мультимодальный подход к поискам оптимальных методов диагностики рака мочевого пузыря. В данном обзоре освещена роль мультипараметрической магнитнорезонансной томографии в определении степени неопластической инвазии в слои стенки мочевого пузыря, роль компьютерной томографии с внутривенным контрастным усилением в диагностике местно-распространенных форм заболевания и роль позитронно-эмиссионной томографии как перспективного метода неинвазивной характеристики физиологии опухоли с чувствительностью в пикомолярном диапазоне. Раскрыты преимущества и недостатки используемых методов визуализации в диагностике уротелиальной карциномы. Также предложены такие альтернативные методики визуализации слоев стенки мочевого пузыря, как перфузионная компьютерная томография, использование которой возможно при наличии абсолютных противопоказаний к проведению магнитно-резонансной томографии.
"],"dc.fullHTML":["ВВЕДЕНИЕ
Согласно данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) на 2022 год, рак мочевого пузыря (РМП) входит в девять наиболее распространенных в мире онкологических заболеваний [1]. РМП — тяжелое, в ряде случаев инвалидизирующее заболевание, имеющее большую склонность к рецидивированию и прогрессированию [2]. В России в 2023 году зарегистрировано 14 342 новых случаев РМП, среди которых 294 случая выявлено в Республике Башкортостан. С 2013 по 2023 год распространенность пациентов с диагнозом РМП выросла с 63,1 до 81,0 на 100 тыс. населения. Среди пациентов с впервые выявленным диагнозом РМП удельный вес по стадиям составил: I–II стадии — 79,4 %, III стадия — 11,2 %, IV стадия — 18,9 %. Доля пациентов, состоявших на учете в онкологических учреждениях России 5 лет и более с момента установления диагноза РМП, от числа состоявших на учете на конец 2023 года, составила 64,6 %. В Республике Башкортостан в 2023 году среди пациентов с впервые зарегистрированным диагнозом РМП 298 человек нуждались в проведении радикального лечения, у 85,9 % из них проводилось хирургическое лечение, а у 14,1 % — комбинированное лечение [3].
Одними из доказанных факторов риска возникновения РМП являются воздействия на уротелиальный слой ароматических аминов, полициклических ароматических и хлорированных углеводородов, попадающих в организм либо с табачным дымом, либо на производстве различных красителей и нефтепродуктов и выводящихся через почки. Также существует доказанный риск развития первичного РМП, связанного с дистанционной лучевой терапией локализованного рака предстательной железы [4].
При патоморфологической оценке ткани измененной стенки мочевого пузыря наиболее часто патологоанатомы определяют опухоль, состоящую из клеток уротелия. При этом гистологически сопоставимые типы уротелиальных карцином могут отличаться между собой по целому ряду молекулярно-генетических и иммуногистохимических признаков [5]. Поэтому в перспективе в научном обществе разрабатывается молекулярная классификация, изучающая прогностическую роль различных молекулярных маркеров опухолевого роста.
Для выбора оптимальной лечебной тактики наиболее полно потребностям практической онкологии отвечают классификации: клиническая — TNM и патологоанатомическая — pTNM [6]. Все опухоли стенки мочевого пузыря по типу роста подразделяют на плоские и папиллярные, а по глубине прорастания — на немышечно-инвазивные (нмиРМП), мышечно-инвазивные (миРМП) и местнораспространенные (мрРМП). При визуализационных методах исследования определяют: папиллярную ножкообразную опухоль, папиллярную опухоль без ножки, плоские инвазивные карциномы либо сидячие опухоли с интрамуральным ростом. Согласно ряду международных исследований при первичной диагностике РМП чаще всего обнаруживаются опухоли, не прорастающие мышечный слой. Высокодифференцированные опухоли, достигающие субэпителиальной соединительной ткани, папиллярные неинвазивные карциномы, размером не превышающие 3 см у пациентов младше семидесяти лет, относят к группе низкого риска.
Инструментальные методы диагностики рака мочевого пузыря
Согласно практическим рекомендациям российского общества клинической онкологии от 2023 года, клиническим рекомендациям европейской ассоциации урологов по нмиРМП, миРМП, мрРМП от 2023 года, в диагностический алгоритм впервые обнаруживаемого новообразования стенки мочевого пузыря всегда входит цистоскопия с последующей полной резекцией опухоли либо резекцией, выполненной по частям либо единым блоком моно- и биполярной петлей [7–9]. В качестве уточняющих визуализирующих методов диагностики применяют ультразвуковое исследование (УЗИ), магнитно-резонансную томографию (МРТ) и компьютерную томографию (КТ).
Метод УЗИ ввиду общедоступности, простоты использования и отсутствия лучевой нагрузки рекомендован в качестве хорошего дополнения к физикальному осмотру. При наличии каликопиелоуретероэктазии на УЗИ оценивают функциональную значимость обструкции, вызванной ростом РМП в области устьев мочеточников. С помощью этого метода определяется повышение индекса резистивности в синусных и междолевых артериях пораженной почки, значительно отличающийся от контралатеральной неизмененной почки. УЗИ при наполненном мочевом пузыре в режимах цветового и энергетического доплеровского картирования, импульсно-волновой доплерографии, второй гармоники является безопасным методом обследования пациента [10–13].
Применяя трансректальный и трансвагинальный высокочастотный датчик, в некоторых случаях удается определить признаки неоваскуляризации (оценка мельчайших сосудов с минимальными скоростями и большой разницей величин резистивного индекса в одном и том же сосуде) [14–17]. Но даже при правильной настройке режимов УЗИ с увеличением изображения, установкой минимального доплеровского фильтра, при котором отсутствуют помехи от движения мягких тканей, РМП (особенно расположенный в области треугольника Льето и в шейке мочевого пузыря, имеющий стелющийся и инфильтративный характер роста с размерами менее 5 мм) малообозрим [18][19]. Линейным высокочастотным датчиком можно хорошо оценить паховые лимфатические узлы с четкой визуализацией их жировых ворот и васкуляризации. Оценка висцеральных лимфатических узлов затруднительна [20].
Менее распространенным методом визуализации является трансуретральная ультрасонография, определяющая гиперэхогенную слизистую, гипоэхогенную мышечную и гиперэхогенную серозную оболочки, с возможностью определить прерывистость мышечного слоя. В исследовании С. Xu с соавторами, проведенном на 62 пациентах с выявленным РМП, общая точность (95,7 %) и специфичность определения инвазии мышечного слоя (98,8 %) были сопоставимы с трансуретральной резекцией (ТУР) (общая точность 90,2 %, специфичность 100 %); но чувствительность определения инвазии РМП в мышечный слой по ультрасонографии (72,7 %) была выше в сравнении с начальной ТУР (18,2 %) [21].
Дополнительно существует перспективный метод визуализации стенки мочевого пузыря с применением контрастного УЗИ [22]. Препарат для ультразвукового контрастирования представляет собой микропузырьки газа (в частности, гексафторид серы), окруженные слоем фосфолипидов [23]. Новые поколения контрастных препаратов открывают перспективы для целенаправленной молекулярной визуализации наряду с разработкой новых систем УЗ-визуализации [24].
Гипердиагностика РМП приводит к тяжелым последствиям проводимого агрессивного лечения опухолевого процесса, в то время как гиподиагностика степени местной распространенности заболевания становится причиной появления резидуальной опухоли. По этой причине при подозрении на РМП в качестве первичного уточняющего метода визуализации рекомендована мультипараметрическая МРТ органов малого таза.
Согласно созданной V. Panebianco с соавторами в 2018 году пятибалльной шкале VI-RADS при проведении мультипараметрической МРТ рекомендовано применять стандартизованный протокол описания результатов проведенного исследования [25]. Пятибалльная шкала создана для расчета вероятности прорастания образованием мышечного слоя детрузора, что является решающим фактором в определении пригодности органосохраняющей терапии либо планировании дальнейшего хирургического лечения (табл. 1) [26][27].
VI-RADS | Характеристики по данным МРТ визуализации |
VI-RADS 1 | Новообразование стенки мочевого пузыря с выраженным ограничением диффузии, не распространяющимся на область мышечного слоя, с ранним выраженным гетерогенным усилением контрастирования, размером менее 10 мм. Непрерывная линия гипоинтенсивного МР-сигнала, отражающая целостность мышечной оболочки, без ее утолщения и деформации, с сохранением гипоинтенсивного МР-сигнала с последующим отсроченным усилением |
VI-RADS 2 | Новообразование стенки мочевого пузыря с выраженным ограничением диффузии, не распространяющимся на область мышечного слоя, с ранним выраженным гетерогенным усилением контрастирования, размером более 10 мм. Непрерывная линия МР-сигнала низкой интенсивности, отражающая целостность мышечной оболочки, с утолщенным внутренним слоем детрузора |
VI-RADS 3 | Утолщенный внутренний слой в сидячей опухоли, с выраженным ограничением диффузии. Раннее контрастное усиление опухоли, прерывающей гипоинтенсивную линию мышечного слоя детрузора с внутренней стороны |
VI-RADS 4 | Прерывание линии низкой интенсивности сигнала в детрузоре кнаружи, представляющее собой инвазию опухолью. Образование с высокой интенсивностью сигнала на диффузионно-взвешенном изображении, с ранним выраженным гетерогенным усилением контрастирования, распространяющееся фокально в мышечный слой. Очаговое распространение раннего усиления на мышечный слой |
VI-RADS 5 | Образование распространяется по всей стенке мочевого пузыря и в паравезикальную клетчатку, с высоким сигналом на диффузионно-взвешенном изображении и низким сигналом на картах измеряемого коэффициента диффузии |
Таблица 1. Оценка данных мультипараметрической МРТ путем применения шкалы VI-RADS (Vesical Imaging-Reporting аnd Data System)
Table 1. Evaluation of multiparametric MRI data using the VI-RADS scale (Vesical Imaging-Reporting and Data System scale)
В систематическом обзоре от 2022 года (n = 20 477) F. Del Giudice с соавторами показано, что совокупная чувствительность и специфичность применения пятибалльной шкалы разнится в зависимости от присуждаемого балла, а также подтверждена тенденция к более высокой диагностической эффективности исследований, в которых использовался МРТ с напряженностью магнитного поля 3 Тл с более тонкими срезами (3 мм). При присуждении балла VI-RADS ≥ 3, даже учитывая, что в данную группу включались все подозрительные поражения, совокупная чувствительность составила 0,87 (95 %, доверительный интервал (ДИ) 0,82–0,91), специфичность — 0,86 (95 %, ДИ 0,80–0,90). Это способствует уменьшению ошибочной диагностики миРМП по МРТ. При присуждении балла VI-RADS ≥ 4, с последующим определением миРМП, совокупная чувствительность составила 0,78 (95 %, ДИ 0,74–0,81), специфичность — 0,94 (95 %, ДИ 0,91–0,96) [28].
В последнее десятилетие в клиническую медицину активно внедряются методики компьютерного моделирования, посредством которых реконструируются различные ткани и органы, что способствует улучшению качества проводимых диагностических и хирургических манипуляций [29]. Применительно к вариантам объемной сегментации опухоли стенки мочевого пузыря интерес вызвала работа Е. Г. Григорьева с соавторами, в которой применяли диффузионное МРТ (n = 26). Преимуществами метода являются возможность оценки опухоли независимо от степени наполнения мочевого пузыря и при больших площадях поражения, отсутствие необходимости внутривенного контрастирования [30].
В целом, для пациентов имеет значение наличие таких преимуществ МРТ, как: отсутствие ионизирующего излучения, возможность применения хелатов гадолиния при наличии аллергических реакций. Несмотря на наличие вышеописанных преимуществ использования МРТ в плане превосходной контрастности слоев стенки мочевого пузыря и применения различных импульсных последовательностей, к его недостаткам относятся наличие абсолютных противопоказаний к проведению исследования в ряде случаев, а также ограничения визуализации, определяемые размерами катушки [31]. Учитывая, что злокачественные новообразования в России диагностируются с максимальным уровнем показателя заболеваемости в возрасте 75–79 лет (1818,0 на 100 тыс. населения), на момент диагностики РМП эта группа пациентов имеет сопутствующие хронические заболевания, и нередко в организме у таких пациентов могут присутствовать ферромагнитный имплантат, нейростимулятор, имплант среднего уха [3]. Впоследствии пациенты могут лишаться возможности проведения им МРТ. В таком случае для визуализации стенок мочевого пузыря рекомендовано выполнение КТ с внутривенным контрастным усилением.
Быстрое сканирование, определение показателей плотностных характеристик при фазовом усилении с возможностью точного воспроизведения исследования в динамике являются безусловными преимуществами КТ [32]. Недостатки метода заключаются в высокой кумулятивной дозе ионизирующего облучения, плохой визуализации мышечного слоя стенки и артефактов от прилежащего костного массива. Невозможность при стандартной визуализации оценить дифференцировку слоев и степень инвазии опухолевых масс в стенку мочевого пузыря является причиной ограниченного использования КТ в определении T1-T3a стадий РМП [33].
Альтернативной методикой способна стать перфузионная КТ (ПКТ), успешно применяемая в нейрорадиологии и активно внедряемая в онкоурологию [34]. Уникальность ПКТ состоит в единовременной оценке особенностей местного кровотока и структурных изменений тканей за счет совмещения томограмм с перфузионными картами и вычислением линейной созависимости концентрации йода в сосудистом русле, определением степени его депонирования тканями [35]. Методика на данный момент находит свое применение в изучении состояния регионарного кровотока паренхиматозных и полых мышечных органов, таких как головной мозг, миокард, печень, поджелудочная железа, легкие, почки, желудок [36][37]. Тем не менее при анализе опубликованных литературных источников не было найдено работ, посвященных ПКТ стенки мочевого пузыря. Таким образом, учитывая рост показателей распространенности нмиРМП, перфузионная методика в планировании и оценке результатов органосохраняющего лечения может открыть новые возможности в оптимизации хирургической тактики.
Для преодоления существующих ограничений в диагностике, терапии и последующем наблюдении за карциномой мочевого пузыря, а также для выявления рецидива в мировой практике исследуются новые радиофармпрепараты, суть которых состоит в радиоактивном мечении различных лигандов радионуклидами с последующей ОФЭКТ-/ПЭТ-визуализацией. Преимуществом данной методики является ее функциональный характер, а также возможность применения радиотераностики, при которой диагностика сочетается с лечением [38]. О. А. El-Kawy с соавторами в 2022 году провели испытания 125I-пирарубицина в качестве нового цитотоксического средства с вектором доставки в стенки мочевого пузыря с потенциалом использования в качестве тераностического средства за счет его накопления в патологически измененных клетках [39].
М. М. Tumedei с соавторами в 2020 году в своей работе особое внимание уделили оценке экспрессии PSMA (простатспецифический мембранный антиген) методом иммуногистохимии, с последующим проведением пациентам ПЭТ-визуализации с использованием 68Ga-PSMA-11, 18F-PSMA-1007 и 18F-AlF-PSMA-11 как новых тераностических биомаркеров РМП. Анализируя 87 образцов ткани мочевого пузыря, исследователи выявили, что с высокой экспрессией PSMA связано возникновение новой сосудистой сети. Это расценивалось как перспективный метод применения радиомеченых лигандов PSMA для внутриполостной радионуклидной терапии и определения более точной предоперационной стадии и характеристики поражения [40].
Стадирование рака мочевого пузыря на основании инструментальных методов визуализации
Главным и важным этапом диагностики и лечения I стадии РМП является проведение разграничения Ta/T1 и T2 стадий с применением цистоскопии с последующей ТУР мочевого пузыря и патоморфологической верификацией, определением присутствия карциномы in situ, применяя в том числе цитологическое исследование мочи и мультифокальную биопсию слизистой [41]. Метод цистоскопии позволяет оценить весь переходно-клеточный слой с возможностью обнаружения небольших плоских опухолей, которые не видны на МРТ и КТ изображениях. По цистоскопии уточняют степень вовлечения в патологический процесс наиболее важных структур мочевого пузыря, а также, при внутрипузырном введении 5-аминолевулиновой кислоты и освещении стенки сине-фиолетовым светом, визуализируют опухолевые образования, которые склонны накапливать протопорфирин [42].
Постепенно происходит интеграция искусственного интеллекта (ИИ) с применением в диагностике РМП методик, улучшающих процедуру биопсии и хирургических вмешательств, с повышением качества резекции и выявления рецидивирующих опухолей. Алгоритмы достигли высокой эффективности в систематическом обзоре Т. А. Садулаевой с соавторами (n = 11). По данным обзора чувствительность цистоскопии при использовании ИИ достигает 89,7–95,4 %, специфичность — 87,8–98,6 %, что превосходит диагностические возможности стандартной цистоскопии в белом свете, чувствительность и специфичность которой составляют примерно 60 и 70 % соответственно [43].
Оценить эффективность лечения в динамике возможно при наличии как минимум двух контрольных точек визуализации опухоли: первичная — для стадирования опухолевого процесса и возможного прогноза, повторная — для проверки состоятельности прогноза и оценки эффекта лечения. Для сопоставления данных цистоскопии и лучевых методов диагностики и получения наиболее достоверных данных цистоскопию нужно проводить не позднее 6 недель после сканирования [44][45].
Проведение КТ с внутривенным контрастным усилением на I и II стадиях РМП позволяет исключить возможное наличие прорастания опухоли в паравезикальную клетчатку, оценить наружные контуры стенки мочевого пузыря, размер и характер кровоснабжения регионарных лимфатических узлов. Может быть обнаружен дефект наполнения мягких тканей в заполненном контрастным веществом просвете в отсроченную фазу исследования. На поверхности папиллярных разрастаний могут присутствовать фрагменты кальцификации, определяемые в нативную фазу исследования. В большинстве случаев РМП при внутривенном контрастировании наблюдается раннее усиление с максимальным пиком через 60–80 секунд после введения контраста. Измененная стенка мочевого пузыря за счет наличия неоангиогенеза при фазовом контрастировании чаще всего характеризуется быстрым вымыванием контраста [46].
На стадии IIIA — Т3a-T4aN0M0 и T1-T4aN1M0 — отмечается перивисцеральное распространение опухоли с неровной внешней границей с нечеткостью наружных контуров, тяжистостью паравезикальной клетчатки. При T4a опухоль распространяется на прилежащие «соседние» органы. Возможно обнаружение одного измененного лимфатического узла [47][48].
Местнораспространенный РМП относится к стадии IIIВ T1-T4aN2–3M0 и характеризуется неровной внешней границей опухоли с нечеткостью наружных контуров, тяжистостью паравезикальной клетчатки, с метастазированием в лимфатические узлы. КТ и МРТ эффективно определяют стадии T3b и выше, чувствительны к выявлению висцеральных очагов, потенциальных зон распространения опухолевого процесса. Но в плане оценки поражения лимфатических узлов существуют подводные камни: при наличии зон некроза, формирования конгломерата — вопросов в определении метастатического поражения не возникает. Критерии на основе измерений лимфатического узла по короткой оси, степени его контрастного усиления не являются специфичными для выявления микрометастазов, поскольку большинство метастатических лимфатических узлов имеют нормальные размеры с диаметром по короткой оси менее 5 мм [48]. Увеличивать ложноположительные результаты может узловая реактивная гиперплазия, поэтому большее значение имеет выявление округлой конфигурации лимфатических узлов, потеря визуализации жировых ворот, наличие неровности контура [47][48].
Стадия IVA представляет собой местнораспространенный РМП (Т4b) с наличием поражения отдаленных лимфатических узлов (M1a). При стадии IVB (M1b) наиболее распространенными метастатическими органами в порядке убывания являются печень, кости и легкие [49].
Изотопное сканирование считается наиболее чувствительным методом для обнаружения отдаленных метастазов. Наибольшей специфичностью обладает ПЭТ/КТ [40][42][44][48]. Перспективным методом является МРТ всего тела на основе применения последовательностей диффузионно-взвешенных изображений, которая позволяет рассчитать количественные параметры измеряемого коэффициента диффузии. Ее преимуществом является отсутствие ионизирующего облучения, возможность применения без внутривенного контрастного усиления [49].
КТ-исследования с контрастным усилением применяют также после выполнения радикальной цистэктомии с различными видами деривации мочи с целью определения состоятельности анастомозов, визуализации перифокальной клетчатки и самих стенок резервуара и мочеточников, оценки состояния функции почек, определения возможного рецидива РМП [50][51].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, применяемый в настоящее время комплексный подход к диагностике РМП, включающий совокупность инструментальных методов визуализации совместно с гистологической верификацией, обеспечивает всестороннее изучение проблемы ранней диагностики неинвазивной стадии РМП, определяет наличие рецидива и продолженного роста, оценивает эффективность различных этапов лечения во время динамического наблюдения. Такие инструментальные методы визуализации, как УЗИ, мультипараметрическая МРТ, КТ с внутривенным контрастным усилением, включены в клинические рекомендации по миРМП, нмиРМП, мрРМП и метастатическому РМП и имеют жизненно важное значение в выявлении новообразования и определении стадии злокачественности.
До выполнения диагностической цистоскопии и ТУР-биопсии проведение мультипараметрической МРТ, особенно с использованием парадигмы VI-RADS, является оптимальным в настоящее время. Также отмечается расширение возможностей применения молекулярной ПЭТ/ОФЭКТ-визуализации в диагностике уротелиальных карцином с использованием различных лигандов, меченных радионуклидами, с дальнейшим улучшением отбора пациентов для радикальной цистэктомии и разработкой таргетных радиофармпрепаратов. Стремительный рост диагностического потенциала раннего выявления опухолевого процесса в стенке мочевого пузыря и совершенствование выбора оптимальной лечебной тактики формируют тенденции к регулярному пересмотру существующих клинических рекомендаций.
МРТ, КТ, ПЭТ/КТ, ОФЭКТ/КТ остаются перспективными направлениями развития диагностики РМП, поскольку совершенствуется разрешающая способность аппаратов и применяемое программное обеспечение. Если имеются противопоказания для МРТ исследования, его возможно заменить КТ, ПЭТ/КТ, ОФЭКТ/КТ. Но, тем не менее, проблема отсутствия альтернативного метода визуализации слоев стенки мочевого пузыря у пациентов с наличием абсолютных противопоказаний к проведению МРТ остается актуальной. Это приобретает еще больший смысл у пожилых пациентов, имеющих признаки неоплазии в стенке мочевого пузыря в совокупности с сопутствующими заболеваниями и наличием чувствительных к магнитному полю встроенных имплантов. В этих случаях перспективный метод ПКТ стенки мочевого пузыря, утолщенной в связи с наличием неопластического процесса, способен оценить показатели кровотока в структуре, с определением качественных и количественных показателей кровотока на уровне артериол, микроциркуляторного русла и венул, что не представляется возможным при проведении стандартного четырехфазного КТ-исследования. Если стенка мочевого пузыря имеет толщину более 5 мм, КТ-перфузия может стать альтернативой стадирования VI-RADS по МРТ.
"],"dc.fullHTML.ru":["ВВЕДЕНИЕ
Согласно данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) на 2022 год, рак мочевого пузыря (РМП) входит в девять наиболее распространенных в мире онкологических заболеваний [1]. РМП — тяжелое, в ряде случаев инвалидизирующее заболевание, имеющее большую склонность к рецидивированию и прогрессированию [2]. В России в 2023 году зарегистрировано 14 342 новых случаев РМП, среди которых 294 случая выявлено в Республике Башкортостан. С 2013 по 2023 год распространенность пациентов с диагнозом РМП выросла с 63,1 до 81,0 на 100 тыс. населения. Среди пациентов с впервые выявленным диагнозом РМП удельный вес по стадиям составил: I–II стадии — 79,4 %, III стадия — 11,2 %, IV стадия — 18,9 %. Доля пациентов, состоявших на учете в онкологических учреждениях России 5 лет и более с момента установления диагноза РМП, от числа состоявших на учете на конец 2023 года, составила 64,6 %. В Республике Башкортостан в 2023 году среди пациентов с впервые зарегистрированным диагнозом РМП 298 человек нуждались в проведении радикального лечения, у 85,9 % из них проводилось хирургическое лечение, а у 14,1 % — комбинированное лечение [3].
Одними из доказанных факторов риска возникновения РМП являются воздействия на уротелиальный слой ароматических аминов, полициклических ароматических и хлорированных углеводородов, попадающих в организм либо с табачным дымом, либо на производстве различных красителей и нефтепродуктов и выводящихся через почки. Также существует доказанный риск развития первичного РМП, связанного с дистанционной лучевой терапией локализованного рака предстательной железы [4].
При патоморфологической оценке ткани измененной стенки мочевого пузыря наиболее часто патологоанатомы определяют опухоль, состоящую из клеток уротелия. При этом гистологически сопоставимые типы уротелиальных карцином могут отличаться между собой по целому ряду молекулярно-генетических и иммуногистохимических признаков [5]. Поэтому в перспективе в научном обществе разрабатывается молекулярная классификация, изучающая прогностическую роль различных молекулярных маркеров опухолевого роста.
Для выбора оптимальной лечебной тактики наиболее полно потребностям практической онкологии отвечают классификации: клиническая — TNM и патологоанатомическая — pTNM [6]. Все опухоли стенки мочевого пузыря по типу роста подразделяют на плоские и папиллярные, а по глубине прорастания — на немышечно-инвазивные (нмиРМП), мышечно-инвазивные (миРМП) и местнораспространенные (мрРМП). При визуализационных методах исследования определяют: папиллярную ножкообразную опухоль, папиллярную опухоль без ножки, плоские инвазивные карциномы либо сидячие опухоли с интрамуральным ростом. Согласно ряду международных исследований при первичной диагностике РМП чаще всего обнаруживаются опухоли, не прорастающие мышечный слой. Высокодифференцированные опухоли, достигающие субэпителиальной соединительной ткани, папиллярные неинвазивные карциномы, размером не превышающие 3 см у пациентов младше семидесяти лет, относят к группе низкого риска.
Инструментальные методы диагностики рака мочевого пузыря
Согласно практическим рекомендациям российского общества клинической онкологии от 2023 года, клиническим рекомендациям европейской ассоциации урологов по нмиРМП, миРМП, мрРМП от 2023 года, в диагностический алгоритм впервые обнаруживаемого новообразования стенки мочевого пузыря всегда входит цистоскопия с последующей полной резекцией опухоли либо резекцией, выполненной по частям либо единым блоком моно- и биполярной петлей [7–9]. В качестве уточняющих визуализирующих методов диагностики применяют ультразвуковое исследование (УЗИ), магнитно-резонансную томографию (МРТ) и компьютерную томографию (КТ).
Метод УЗИ ввиду общедоступности, простоты использования и отсутствия лучевой нагрузки рекомендован в качестве хорошего дополнения к физикальному осмотру. При наличии каликопиелоуретероэктазии на УЗИ оценивают функциональную значимость обструкции, вызванной ростом РМП в области устьев мочеточников. С помощью этого метода определяется повышение индекса резистивности в синусных и междолевых артериях пораженной почки, значительно отличающийся от контралатеральной неизмененной почки. УЗИ при наполненном мочевом пузыре в режимах цветового и энергетического доплеровского картирования, импульсно-волновой доплерографии, второй гармоники является безопасным методом обследования пациента [10–13].
Применяя трансректальный и трансвагинальный высокочастотный датчик, в некоторых случаях удается определить признаки неоваскуляризации (оценка мельчайших сосудов с минимальными скоростями и большой разницей величин резистивного индекса в одном и том же сосуде) [14–17]. Но даже при правильной настройке режимов УЗИ с увеличением изображения, установкой минимального доплеровского фильтра, при котором отсутствуют помехи от движения мягких тканей, РМП (особенно расположенный в области треугольника Льето и в шейке мочевого пузыря, имеющий стелющийся и инфильтративный характер роста с размерами менее 5 мм) малообозрим [18][19]. Линейным высокочастотным датчиком можно хорошо оценить паховые лимфатические узлы с четкой визуализацией их жировых ворот и васкуляризации. Оценка висцеральных лимфатических узлов затруднительна [20].
Менее распространенным методом визуализации является трансуретральная ультрасонография, определяющая гиперэхогенную слизистую, гипоэхогенную мышечную и гиперэхогенную серозную оболочки, с возможностью определить прерывистость мышечного слоя. В исследовании С. Xu с соавторами, проведенном на 62 пациентах с выявленным РМП, общая точность (95,7 %) и специфичность определения инвазии мышечного слоя (98,8 %) были сопоставимы с трансуретральной резекцией (ТУР) (общая точность 90,2 %, специфичность 100 %); но чувствительность определения инвазии РМП в мышечный слой по ультрасонографии (72,7 %) была выше в сравнении с начальной ТУР (18,2 %) [21].
Дополнительно существует перспективный метод визуализации стенки мочевого пузыря с применением контрастного УЗИ [22]. Препарат для ультразвукового контрастирования представляет собой микропузырьки газа (в частности, гексафторид серы), окруженные слоем фосфолипидов [23]. Новые поколения контрастных препаратов открывают перспективы для целенаправленной молекулярной визуализации наряду с разработкой новых систем УЗ-визуализации [24].
Гипердиагностика РМП приводит к тяжелым последствиям проводимого агрессивного лечения опухолевого процесса, в то время как гиподиагностика степени местной распространенности заболевания становится причиной появления резидуальной опухоли. По этой причине при подозрении на РМП в качестве первичного уточняющего метода визуализации рекомендована мультипараметрическая МРТ органов малого таза.
Согласно созданной V. Panebianco с соавторами в 2018 году пятибалльной шкале VI-RADS при проведении мультипараметрической МРТ рекомендовано применять стандартизованный протокол описания результатов проведенного исследования [25]. Пятибалльная шкала создана для расчета вероятности прорастания образованием мышечного слоя детрузора, что является решающим фактором в определении пригодности органосохраняющей терапии либо планировании дальнейшего хирургического лечения (табл. 1) [26][27].
VI-RADS | Характеристики по данным МРТ визуализации |
VI-RADS 1 | Новообразование стенки мочевого пузыря с выраженным ограничением диффузии, не распространяющимся на область мышечного слоя, с ранним выраженным гетерогенным усилением контрастирования, размером менее 10 мм. Непрерывная линия гипоинтенсивного МР-сигнала, отражающая целостность мышечной оболочки, без ее утолщения и деформации, с сохранением гипоинтенсивного МР-сигнала с последующим отсроченным усилением |
VI-RADS 2 | Новообразование стенки мочевого пузыря с выраженным ограничением диффузии, не распространяющимся на область мышечного слоя, с ранним выраженным гетерогенным усилением контрастирования, размером более 10 мм. Непрерывная линия МР-сигнала низкой интенсивности, отражающая целостность мышечной оболочки, с утолщенным внутренним слоем детрузора |
VI-RADS 3 | Утолщенный внутренний слой в сидячей опухоли, с выраженным ограничением диффузии. Раннее контрастное усиление опухоли, прерывающей гипоинтенсивную линию мышечного слоя детрузора с внутренней стороны |
VI-RADS 4 | Прерывание линии низкой интенсивности сигнала в детрузоре кнаружи, представляющее собой инвазию опухолью. Образование с высокой интенсивностью сигнала на диффузионно-взвешенном изображении, с ранним выраженным гетерогенным усилением контрастирования, распространяющееся фокально в мышечный слой. Очаговое распространение раннего усиления на мышечный слой |
VI-RADS 5 | Образование распространяется по всей стенке мочевого пузыря и в паравезикальную клетчатку, с высоким сигналом на диффузионно-взвешенном изображении и низким сигналом на картах измеряемого коэффициента диффузии |
Таблица 1. Оценка данных мультипараметрической МРТ путем применения шкалы VI-RADS (Vesical Imaging-Reporting аnd Data System)
Table 1. Evaluation of multiparametric MRI data using the VI-RADS scale (Vesical Imaging-Reporting and Data System scale)
В систематическом обзоре от 2022 года (n = 20 477) F. Del Giudice с соавторами показано, что совокупная чувствительность и специфичность применения пятибалльной шкалы разнится в зависимости от присуждаемого балла, а также подтверждена тенденция к более высокой диагностической эффективности исследований, в которых использовался МРТ с напряженностью магнитного поля 3 Тл с более тонкими срезами (3 мм). При присуждении балла VI-RADS ≥ 3, даже учитывая, что в данную группу включались все подозрительные поражения, совокупная чувствительность составила 0,87 (95 %, доверительный интервал (ДИ) 0,82–0,91), специфичность — 0,86 (95 %, ДИ 0,80–0,90). Это способствует уменьшению ошибочной диагностики миРМП по МРТ. При присуждении балла VI-RADS ≥ 4, с последующим определением миРМП, совокупная чувствительность составила 0,78 (95 %, ДИ 0,74–0,81), специфичность — 0,94 (95 %, ДИ 0,91–0,96) [28].
В последнее десятилетие в клиническую медицину активно внедряются методики компьютерного моделирования, посредством которых реконструируются различные ткани и органы, что способствует улучшению качества проводимых диагностических и хирургических манипуляций [29]. Применительно к вариантам объемной сегментации опухоли стенки мочевого пузыря интерес вызвала работа Е. Г. Григорьева с соавторами, в которой применяли диффузионное МРТ (n = 26). Преимуществами метода являются возможность оценки опухоли независимо от степени наполнения мочевого пузыря и при больших площадях поражения, отсутствие необходимости внутривенного контрастирования [30].
В целом, для пациентов имеет значение наличие таких преимуществ МРТ, как: отсутствие ионизирующего излучения, возможность применения хелатов гадолиния при наличии аллергических реакций. Несмотря на наличие вышеописанных преимуществ использования МРТ в плане превосходной контрастности слоев стенки мочевого пузыря и применения различных импульсных последовательностей, к его недостаткам относятся наличие абсолютных противопоказаний к проведению исследования в ряде случаев, а также ограничения визуализации, определяемые размерами катушки [31]. Учитывая, что злокачественные новообразования в России диагностируются с максимальным уровнем показателя заболеваемости в возрасте 75–79 лет (1818,0 на 100 тыс. населения), на момент диагностики РМП эта группа пациентов имеет сопутствующие хронические заболевания, и нередко в организме у таких пациентов могут присутствовать ферромагнитный имплантат, нейростимулятор, имплант среднего уха [3]. Впоследствии пациенты могут лишаться возможности проведения им МРТ. В таком случае для визуализации стенок мочевого пузыря рекомендовано выполнение КТ с внутривенным контрастным усилением.
Быстрое сканирование, определение показателей плотностных характеристик при фазовом усилении с возможностью точного воспроизведения исследования в динамике являются безусловными преимуществами КТ [32]. Недостатки метода заключаются в высокой кумулятивной дозе ионизирующего облучения, плохой визуализации мышечного слоя стенки и артефактов от прилежащего костного массива. Невозможность при стандартной визуализации оценить дифференцировку слоев и степень инвазии опухолевых масс в стенку мочевого пузыря является причиной ограниченного использования КТ в определении T1-T3a стадий РМП [33].
Альтернативной методикой способна стать перфузионная КТ (ПКТ), успешно применяемая в нейрорадиологии и активно внедряемая в онкоурологию [34]. Уникальность ПКТ состоит в единовременной оценке особенностей местного кровотока и структурных изменений тканей за счет совмещения томограмм с перфузионными картами и вычислением линейной созависимости концентрации йода в сосудистом русле, определением степени его депонирования тканями [35]. Методика на данный момент находит свое применение в изучении состояния регионарного кровотока паренхиматозных и полых мышечных органов, таких как головной мозг, миокард, печень, поджелудочная железа, легкие, почки, желудок [36][37]. Тем не менее при анализе опубликованных литературных источников не было найдено работ, посвященных ПКТ стенки мочевого пузыря. Таким образом, учитывая рост показателей распространенности нмиРМП, перфузионная методика в планировании и оценке результатов органосохраняющего лечения может открыть новые возможности в оптимизации хирургической тактики.
Для преодоления существующих ограничений в диагностике, терапии и последующем наблюдении за карциномой мочевого пузыря, а также для выявления рецидива в мировой практике исследуются новые радиофармпрепараты, суть которых состоит в радиоактивном мечении различных лигандов радионуклидами с последующей ОФЭКТ-/ПЭТ-визуализацией. Преимуществом данной методики является ее функциональный характер, а также возможность применения радиотераностики, при которой диагностика сочетается с лечением [38]. О. А. El-Kawy с соавторами в 2022 году провели испытания 125I-пирарубицина в качестве нового цитотоксического средства с вектором доставки в стенки мочевого пузыря с потенциалом использования в качестве тераностического средства за счет его накопления в патологически измененных клетках [39].
М. М. Tumedei с соавторами в 2020 году в своей работе особое внимание уделили оценке экспрессии PSMA (простатспецифический мембранный антиген) методом иммуногистохимии, с последующим проведением пациентам ПЭТ-визуализации с использованием 68Ga-PSMA-11, 18F-PSMA-1007 и 18F-AlF-PSMA-11 как новых тераностических биомаркеров РМП. Анализируя 87 образцов ткани мочевого пузыря, исследователи выявили, что с высокой экспрессией PSMA связано возникновение новой сосудистой сети. Это расценивалось как перспективный метод применения радиомеченых лигандов PSMA для внутриполостной радионуклидной терапии и определения более точной предоперационной стадии и характеристики поражения [40].
Стадирование рака мочевого пузыря на основании инструментальных методов визуализации
Главным и важным этапом диагностики и лечения I стадии РМП является проведение разграничения Ta/T1 и T2 стадий с применением цистоскопии с последующей ТУР мочевого пузыря и патоморфологической верификацией, определением присутствия карциномы in situ, применяя в том числе цитологическое исследование мочи и мультифокальную биопсию слизистой [41]. Метод цистоскопии позволяет оценить весь переходно-клеточный слой с возможностью обнаружения небольших плоских опухолей, которые не видны на МРТ и КТ изображениях. По цистоскопии уточняют степень вовлечения в патологический процесс наиболее важных структур мочевого пузыря, а также, при внутрипузырном введении 5-аминолевулиновой кислоты и освещении стенки сине-фиолетовым светом, визуализируют опухолевые образования, которые склонны накапливать протопорфирин [42].
Постепенно происходит интеграция искусственного интеллекта (ИИ) с применением в диагностике РМП методик, улучшающих процедуру биопсии и хирургических вмешательств, с повышением качества резекции и выявления рецидивирующих опухолей. Алгоритмы достигли высокой эффективности в систематическом обзоре Т. А. Садулаевой с соавторами (n = 11). По данным обзора чувствительность цистоскопии при использовании ИИ достигает 89,7–95,4 %, специфичность — 87,8–98,6 %, что превосходит диагностические возможности стандартной цистоскопии в белом свете, чувствительность и специфичность которой составляют примерно 60 и 70 % соответственно [43].
Оценить эффективность лечения в динамике возможно при наличии как минимум двух контрольных точек визуализации опухоли: первичная — для стадирования опухолевого процесса и возможного прогноза, повторная — для проверки состоятельности прогноза и оценки эффекта лечения. Для сопоставления данных цистоскопии и лучевых методов диагностики и получения наиболее достоверных данных цистоскопию нужно проводить не позднее 6 недель после сканирования [44][45].
Проведение КТ с внутривенным контрастным усилением на I и II стадиях РМП позволяет исключить возможное наличие прорастания опухоли в паравезикальную клетчатку, оценить наружные контуры стенки мочевого пузыря, размер и характер кровоснабжения регионарных лимфатических узлов. Может быть обнаружен дефект наполнения мягких тканей в заполненном контрастным веществом просвете в отсроченную фазу исследования. На поверхности папиллярных разрастаний могут присутствовать фрагменты кальцификации, определяемые в нативную фазу исследования. В большинстве случаев РМП при внутривенном контрастировании наблюдается раннее усиление с максимальным пиком через 60–80 секунд после введения контраста. Измененная стенка мочевого пузыря за счет наличия неоангиогенеза при фазовом контрастировании чаще всего характеризуется быстрым вымыванием контраста [46].
На стадии IIIA — Т3a-T4aN0M0 и T1-T4aN1M0 — отмечается перивисцеральное распространение опухоли с неровной внешней границей с нечеткостью наружных контуров, тяжистостью паравезикальной клетчатки. При T4a опухоль распространяется на прилежащие «соседние» органы. Возможно обнаружение одного измененного лимфатического узла [47][48].
Местнораспространенный РМП относится к стадии IIIВ T1-T4aN2–3M0 и характеризуется неровной внешней границей опухоли с нечеткостью наружных контуров, тяжистостью паравезикальной клетчатки, с метастазированием в лимфатические узлы. КТ и МРТ эффективно определяют стадии T3b и выше, чувствительны к выявлению висцеральных очагов, потенциальных зон распространения опухолевого процесса. Но в плане оценки поражения лимфатических узлов существуют подводные камни: при наличии зон некроза, формирования конгломерата — вопросов в определении метастатического поражения не возникает. Критерии на основе измерений лимфатического узла по короткой оси, степени его контрастного усиления не являются специфичными для выявления микрометастазов, поскольку большинство метастатических лимфатических узлов имеют нормальные размеры с диаметром по короткой оси менее 5 мм [48]. Увеличивать ложноположительные результаты может узловая реактивная гиперплазия, поэтому большее значение имеет выявление округлой конфигурации лимфатических узлов, потеря визуализации жировых ворот, наличие неровности контура [47][48].
Стадия IVA представляет собой местнораспространенный РМП (Т4b) с наличием поражения отдаленных лимфатических узлов (M1a). При стадии IVB (M1b) наиболее распространенными метастатическими органами в порядке убывания являются печень, кости и легкие [49].
Изотопное сканирование считается наиболее чувствительным методом для обнаружения отдаленных метастазов. Наибольшей специфичностью обладает ПЭТ/КТ [40][42][44][48]. Перспективным методом является МРТ всего тела на основе применения последовательностей диффузионно-взвешенных изображений, которая позволяет рассчитать количественные параметры измеряемого коэффициента диффузии. Ее преимуществом является отсутствие ионизирующего облучения, возможность применения без внутривенного контрастного усиления [49].
КТ-исследования с контрастным усилением применяют также после выполнения радикальной цистэктомии с различными видами деривации мочи с целью определения состоятельности анастомозов, визуализации перифокальной клетчатки и самих стенок резервуара и мочеточников, оценки состояния функции почек, определения возможного рецидива РМП [50][51].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, применяемый в настоящее время комплексный подход к диагностике РМП, включающий совокупность инструментальных методов визуализации совместно с гистологической верификацией, обеспечивает всестороннее изучение проблемы ранней диагностики неинвазивной стадии РМП, определяет наличие рецидива и продолженного роста, оценивает эффективность различных этапов лечения во время динамического наблюдения. Такие инструментальные методы визуализации, как УЗИ, мультипараметрическая МРТ, КТ с внутривенным контрастным усилением, включены в клинические рекомендации по миРМП, нмиРМП, мрРМП и метастатическому РМП и имеют жизненно важное значение в выявлении новообразования и определении стадии злокачественности.
До выполнения диагностической цистоскопии и ТУР-биопсии проведение мультипараметрической МРТ, особенно с использованием парадигмы VI-RADS, является оптимальным в настоящее время. Также отмечается расширение возможностей применения молекулярной ПЭТ/ОФЭКТ-визуализации в диагностике уротелиальных карцином с использованием различных лигандов, меченных радионуклидами, с дальнейшим улучшением отбора пациентов для радикальной цистэктомии и разработкой таргетных радиофармпрепаратов. Стремительный рост диагностического потенциала раннего выявления опухолевого процесса в стенке мочевого пузыря и совершенствование выбора оптимальной лечебной тактики формируют тенденции к регулярному пересмотру существующих клинических рекомендаций.
МРТ, КТ, ПЭТ/КТ, ОФЭКТ/КТ остаются перспективными направлениями развития диагностики РМП, поскольку совершенствуется разрешающая способность аппаратов и применяемое программное обеспечение. Если имеются противопоказания для МРТ исследования, его возможно заменить КТ, ПЭТ/КТ, ОФЭКТ/КТ. Но, тем не менее, проблема отсутствия альтернативного метода визуализации слоев стенки мочевого пузыря у пациентов с наличием абсолютных противопоказаний к проведению МРТ остается актуальной. Это приобретает еще больший смысл у пожилых пациентов, имеющих признаки неоплазии в стенке мочевого пузыря в совокупности с сопутствующими заболеваниями и наличием чувствительных к магнитному полю встроенных имплантов. В этих случаях перспективный метод ПКТ стенки мочевого пузыря, утолщенной в связи с наличием неопластического процесса, способен оценить показатели кровотока в структуре, с определением качественных и количественных показателей кровотока на уровне артериол, микроциркуляторного русла и венул, что не представляется возможным при проведении стандартного четырехфазного КТ-исследования. Если стенка мочевого пузыря имеет толщину более 5 мм, КТ-перфузия может стать альтернативой стадирования VI-RADS по МРТ.
"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nСогласно данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) на 2022 год, рак мочевого пузыря (РМП) входит в девять наиболее распространенных в мире онкологических заболеваний [1]. РМП — тяжелое, в ряде случаев инвалидизирующее заболевание, имеющее большую склонность к рецидивированию и прогрессированию [2]. В России в 2023 году зарегистрировано 14 342 новых случаев РМП, среди которых 294 случая выявлено в Республике Башкортостан. С 2013 по 2023 год распространенность пациентов с диагнозом РМП выросла с 63,1 до 81,0 на 100 тыс. населения. Среди пациентов с впервые выявленным диагнозом РМП удельный вес по стадиям составил: I–II стадии — 79,4 %, III стадия — 11,2 %, IV стадия — 18,9 %. Доля пациентов, состоявших на учете в онкологических учреждениях России 5 лет и более с момента установления диагноза РМП, от числа состоявших на учете на конец 2023 года, составила 64,6 %. В Республике Башкортостан в 2023 году среди пациентов с впервые зарегистрированным диагнозом РМП 298 человек нуждались в проведении радикального лечения, у 85,9 % из них проводилось хирургическое лечение, а у 14,1 % — комбинированное лечение [3].\nОдними из доказанных факторов риска возникновения РМП являются воздействия на уротелиальный слой ароматических аминов, полициклических ароматических и хлорированных углеводородов, попадающих в организм либо с табачным дымом, либо на производстве различных красителей и нефтепродуктов и выводящихся через почки. Также существует доказанный риск развития первичного РМП, связанного с дистанционной лучевой терапией локализованного рака предстательной железы [4].\nПри патоморфологической оценке ткани измененной стенки мочевого пузыря наиболее часто патологоанатомы определяют опухоль, состоящую из клеток уротелия. При этом гистологически сопоставимые типы уротелиальных карцином могут отличаться между собой по целому ряду молекулярно-генетических и иммуногистохимических признаков [5]. Поэтому в перспективе в научном обществе разрабатывается молекулярная классификация, изучающая прогностическую роль различных молекулярных маркеров опухолевого роста.\nДля выбора оптимальной лечебной тактики наиболее полно потребностям практической онкологии отвечают классификации: клиническая — TNM и патологоанатомическая — pTNM [6]. Все опухоли стенки мочевого пузыря по типу роста подразделяют на плоские и папиллярные, а по глубине прорастания — на немышечно-инвазивные (нмиРМП), мышечно-инвазивные (миРМП) и местнораспространенные (мрРМП). При визуализационных методах исследования определяют: папиллярную ножкообразную опухоль, папиллярную опухоль без ножки, плоские инвазивные карциномы либо сидячие опухоли с интрамуральным ростом. Согласно ряду международных исследований при первичной диагностике РМП чаще всего обнаруживаются опухоли, не прорастающие мышечный слой. Высокодифференцированные опухоли, достигающие субэпителиальной соединительной ткани, папиллярные неинвазивные карциномы, размером не превышающие 3 см у пациентов младше семидесяти лет, относят к группе низкого риска.\nИнструментальные методы диагностики рака мочевого пузыря\nСогласно практическим рекомендациям российского общества клинической онкологии от 2023 года, клиническим рекомендациям европейской ассоциации урологов по нмиРМП, миРМП, мрРМП от 2023 года, в диагностический алгоритм впервые обнаруживаемого новообразования стенки мочевого пузыря всегда входит цистоскопия с последующей полной резекцией опухоли либо резекцией, выполненной по частям либо единым блоком моно- и биполярной петлей [7–9]. В качестве уточняющих визуализирующих методов диагностики применяют ультразвуковое исследование (УЗИ), магнитно-резонансную томографию (МРТ) и компьютерную томографию (КТ).\nМетод УЗИ ввиду общедоступности, простоты использования и отсутствия лучевой нагрузки рекомендован в качестве хорошего дополнения к физикальному осмотру. При наличии каликопиелоуретероэктазии на УЗИ оценивают функциональную значимость обструкции, вызванной ростом РМП в области устьев мочеточников. С помощью этого метода определяется повышение индекса резистивности в синусных и междолевых артериях пораженной почки, значительно отличающийся от контралатеральной неизмененной почки. УЗИ при наполненном мочевом пузыре в режимах цветового и энергетического доплеровского картирования, импульсно-волновой доплерографии, второй гармоники является безопасным методом обследования пациента [10–13].\nПрименяя трансректальный и трансвагинальный высокочастотный датчик, в некоторых случаях удается определить признаки неоваскуляризации (оценка мельчайших сосудов с минимальными скоростями и большой разницей величин резистивного индекса в одном и том же сосуде) [14–17]. Но даже при правильной настройке режимов УЗИ с увеличением изображения, установкой минимального доплеровского фильтра, при котором отсутствуют помехи от движения мягких тканей, РМП (особенно расположенный в области треугольника Льето и в шейке мочевого пузыря, имеющий стелющийся и инфильтративный характер роста с размерами менее 5 мм) малообозрим [18, 19]. Линейным высокочастотным датчиком можно хорошо оценить паховые лимфатические узлы с четкой визуализацией их жировых ворот и васкуляризации. Оценка висцеральных лимфатических узлов затруднительна [20].\nМенее распространенным методом визуализации является трансуретральная ультрасонография, определяющая гиперэхогенную слизистую, гипоэхогенную мышечную и гиперэхогенную серозную оболочки, с возможностью определить прерывистость мышечного слоя. В исследовании С. Xu с соавторами, проведенном на 62 пациентах с выявленным РМП, общая точность (95,7 %) и специфичность определения инвазии мышечного слоя (98,8 %) были сопоставимы с трансуретральной резекцией (ТУР) (общая точность 90,2 %, специфичность 100 %); но чувствительность определения инвазии РМП в мышечный слой по ультрасонографии (72,7 %) была выше в сравнении с начальной ТУР (18,2 %) [21].\nДополнительно существует перспективный метод визуализации стенки мочевого пузыря с применением контрастного УЗИ [22]. Препарат для ультразвукового контрастирования представляет собой микропузырьки газа (в частности, гексафторид серы), окруженные слоем фосфолипидов [23]. Новые поколения контрастных препаратов открывают перспективы для целенаправленной молекулярной визуализации наряду с разработкой новых систем УЗ-визуализации [24].\nГипердиагностика РМП приводит к тяжелым последствиям проводимого агрессивного лечения опухолевого процесса, в то время как гиподиагностика степени местной распространенности заболевания становится причиной появления резидуальной опухоли. По этой причине при подозрении на РМП в качестве первичного уточняющего метода визуализации рекомендована мультипараметрическая МРТ органов малого таза.\nСогласно созданной V. Panebianco с соавторами в 2018 году пятибалльной шкале VI-RADS при проведении мультипараметрической МРТ рекомендовано применять стандартизованный протокол описания результатов проведенного исследования [25]. Пятибалльная шкала создана для расчета вероятности прорастания образованием мышечного слоя детрузора, что является решающим фактором в определении пригодности органосохраняющей терапии либо планировании дальнейшего хирургического лечения (табл. 1) [26, 27].\nВ систематическом обзоре от 2022 года (n = 20 477) F. Del Giudice с соавторами показано, что совокупная чувствительность и специфичность применения пятибалльной шкалы разнится в зависимости от присуждаемого балла, а также подтверждена тенденция к более высокой диагностической эффективности исследований, в которых использовался МРТ с напряженностью магнитного поля 3 Тл с более тонкими срезами (3 мм). При присуждении балла VI-RADS ≥ 3, даже учитывая, что в данную группу включались все подозрительные поражения, совокупная чувствительность составила 0,87 (95 %, доверительный интервал (ДИ) 0,82–0,91), специфичность — 0,86 (95 %, ДИ 0,80–0,90). Это способствует уменьшению ошибочной диагностики миРМП по МРТ. При присуждении балла VI-RADS ≥ 4, с последующим определением миРМП, совокупная чувствительность составила 0,78 (95 %, ДИ 0,74–0,81), специфичность — 0,94 (95 %, ДИ 0,91–0,96) [28]. В последнее десятилетие в клиническую медицину активно внедряются методики компьютерного моделирования, посредством которых реконструируются различные ткани и органы, что способствует улучшению качества проводимых диагностических и хирургических манипуляций [29]. Применительно к вариантам объемной сегментации опухоли стенки мочевого пузыря интерес вызвала работа Е. Г. Григорьева с соавторами, в которой применяли диффузионное МРТ (n = 26). Преимуществами метода являются возможность оценки опухоли независимо от степени наполнения мочевого пузыря и при больших площадях поражения, отсутствие необходимости внутривенного контрастирования [30].\nВ целом, для пациентов имеет значение наличие таких преимуществ МРТ, как: отсутствие ионизирующего излучения, возможность применения хелатов гадолиния при наличии аллергических реакций. Несмотря на наличие вышеописанных преимуществ использования МРТ в плане превосходной контрастности слоев стенки мочевого пузыря и применения различных импульсных последовательностей, к его недостаткам относятся наличие абсолютных противопоказаний к проведению исследования в ряде случаев, а также ограничения визуализации, определяемые размерами катушки [31]. Учитывая, что злокачественные новообразования в России диагностируются с максимальным уровнем показателя заболеваемости в возрасте 75–79 лет (1818,0 на 100 тыс. населения), на момент диагностики РМП эта группа пациентов имеет сопутствующие хронические заболевания, и нередко в организме у таких пациентов могут присутствовать ферромагнитный имплантат, нейростимулятор, имплант среднего уха [3]. Впоследствии пациенты могут лишаться возможности проведения им МРТ. В таком случае для визуализации стенок мочевого пузыря рекoмендовано выполнение КТ с внутривенным контрастным усилением.\nБыстрое сканирование, определение показателей плотностных характеристик при фазовом усилении с возможностью точного воспроизведения исследования в динамике являются безусловными преимуществами КТ [32]. Недостатки метода заключаются в высокой кумулятивной дозе ионизирующего облучения, плохой визуализации мышечного слоя стенки и артефактов от прилежащего костного массива. Невозможность при стандартной визуализации оценить дифференцировку слоев и степень инвазии опухолевых масс в стенку мочевого пузыря является причиной ограниченного использования КТ в определении T1-T3a стадий РМП [33].\nАльтернативной методикой способна стать перфузионная КТ (ПКТ), успешно применяемая в нейрорадиологии и активно внедряемая в онкоурологию [34]. Уникальность ПКТ состоит в единовременной оценке особенностей местного кровотока и структурных изменений тканей за счет совмещения томограмм с перфузионными картами и вычислением линейной созависимости концентрации йода в сосудистом русле, определением степени его депонирования тканями [35]. Методика на данный момент находит свое применение в изучении состояния регионарного кровотока паренхиматозных и полых мышечных органов, таких как головной мозг, миокард, печень, поджелудочная железа, легкие, почки, желудок [36, 37]. Тем не менее при анализе опубликованных литературных источников не было найдено работ, посвященных ПКТ стенки мочевого пузыря. Таким образом, учитывая рост показателей распространенности нмиРМП, перфузионная методика в планировании и оценке результатов органосохраняющего лечения может открыть новые возможности в оптимизации хирургической тактики.\nДля преодоления существующих ограничений в диагностике, терапии и последующем наблюдении за карциномой мочевого пузыря, а также для выявления рецидива в мировой практике исследуются новые радиофармпрепараты, суть которых состоит в радиоактивном мечении различных лигандов радионуклидами с последующей ОФЭКТ-/ПЭТ-визуализацией. Преимуществом данной методики является ее функциональный характер, а также возможность применения радиотераностики, при которой диагностика сочетается с лечением [38]. О. А. El-Kawy с соавторами в 2022 году провели испытания 125I-пирарубицина в качестве нового цитотоксического средства с вектором доставки в стенки мочевого пузыря с потенциалом использования в качестве тераностического средства за счет его накопления в патологически измененных клетках [39].\nМ. М. Tumedei с соавторами в 2020 году в своей работе особое внимание уделили оценке экспрессии PSMA (простатспецифический мембранный антиген) методом иммуногистохимии, с последующим проведением пациентам ПЭТ-визуализации с использованием 68Ga-PSMA-11, 18F-PSMA-1007 и 18F-AlF-PSMA-11 как новых тераностических биомаркеров РМП. Анализируя 87 образцов ткани мочевого пузыря, исследователи выявили, что с высокой экспрессией PSMA связано возникновение новой сосудистой сети. Это расценивалось как перспективный метод применения радиомеченых лигандов PSMA для внутриполостной радионуклидной терапии и определения более точной предоперационной стадии и характеристики поражения [40].\nСтадирование рака мочевого пузыря на основании инструментальных методов визуализации\nГлавным и важным этапом диагностики и лечения I стадии РМП является проведение разграничения Ta/T1 и T2 стадий с применением цистоскопии с последующей ТУР мочевого пузыря и патоморфологической верификацией, определением присутствия карциномы in situ, применяя в том числе цитологическое исследование мочи и мультифокальную биопсию слизистой [41]. Метод цистоскопии позволяет оценить весь переходно-клеточный слой с возможностью обнаружения небольших плоских опухолей, которые не видны на МРТ и КТ изображениях. По цистоскопии уточняют степень вовлечения в патологический процесс наиболее важных структур мочевого пузыря, а также, при внутрипузырном введении 5-аминолевулиновой кислоты и освещении стенки сине-фиолетовым светом, визуализируют опухолевые образования, которые склонны накапливать протопорфирин [42].\nПостепенно происходит интеграция искусственного интеллекта (ИИ) с применением в диагностике РМП методик, улучшающих процедуру биопсии и хирургических вмешательств, с повышением качества резекции и выявления рецидивирующих опухолей. Алгоритмы достигли высокой эффективности в систематическом обзоре Т. А. Садулаевой с соавторами (n = 11). По данным обзора чувствительность цистоскопии при использовании ИИ достигает 89,7–95,4 %, специфичность — 87,8–98,6 %, что превосходит диагностические возможности стандартной цистоскопии в белом свете, чувствительность и специфичность которой составляют примерно 60 и 70 % соответственно [43].\nОценить эффективность лечения в динамике возможно при наличии как минимум двух контрольных точек визуализации опухоли: первичная — для стадирования опухолевого процесса и возможного прогноза, повторная — для проверки состоятельности прогноза и оценки эффекта лечения. Для сопоставления данных цистоскопии и лучевых методов диагностики и получения наиболее достоверных данных цистоскопию нужно проводить не позднее 6 недель после сканирования [44, 45].\nПроведение КТ с внутривенным контрастным усилением на I и II стадиях РМП позволяет исключить возможное наличие прорастания опухоли в паравезикальную клетчатку, оценить наружные контуры стенки мочевого пузыря, размер и характер кровоснабжения регионарных лимфатических узлов. Может быть обнаружен дефект наполнения мягких тканей в заполненном контрастным веществом просвете в отсроченную фазу исследования. На поверхности папиллярных разрастаний могут присутствовать фрагменты кальцификации, определяемые в нативную фазу исследования. В большинстве случаев РМП при внутривенном контрастировании наблюдается раннее усиление с максимальным пиком через 60–80 секунд после введения контраста. Измененная стенка мочевого пузыря за счет наличия неоангиогенеза при фазовом контрастировании чаще всего характеризуется быстрым вымыванием контраста [46].\nНа стадии IIIA — Т3a-T4aN0M0 и T1-T4aN1M0 — отмечается перивисцеральное распространение опухоли с неровной внешней границей с нечеткостью наружных контуров, тяжистостью паравезикальной клетчатки. При T4a опухоль распространяется на прилежащие «соседние» органы. Возможно обнаружение одного измененного лимфатического узла [47, 48].\nМестнораспространенный РМП относится к стадии IIIВ T1-T4aN2–3M0 и характеризуется неровной внешней границей опухоли с нечеткостью наружных контуров, тяжистостью паравезикальной клетчатки, с метастазированием в лимфатические узлы. КТ и МРТ эффективно определяют стадии T3b и выше, чувствительны к выявлению висцеральных очагов, потенциальных зон распространения опухолевого процесса. Но в плане оценки поражения лимфатических узлов существуют подводные камни: при наличии зон некроза, формирования конгломерата — вопросов в определении метастатического поражения не возникает. Критерии на основе измерений лимфатического узла по короткой оси, степени его контрастного усиления не являются специфичными для выявления микрометастазов, поскольку большинство метастатических лимфатических узлов имеют нормальные размеры с диаметром по короткой оси менее 5 мм [48]. Увеличивать ложноположительные результаты может узловая реактивная гиперплазия, поэтому большее значение имеет выявление округлой конфигурации лимфатических узлов, потеря визуализации жировых ворот, наличие неровности контура [47, 48].\nСтадия IVA представляет собой местнораспространенный РМП (Т4b) с наличием поражения отдаленных лимфатических узлов (M1a). При стадии IVB (M1b) наиболее распространенными метастатическими органами в порядке убывания являются печень, кости и легкие [49].\nИзотопное сканирование считается наиболее чувствительным методом для обнаружения отдаленных метастазов. Наибольшей специфичностью обладает ПЭТ/КТ [40, 42, 44, 48]. Перспективным методом является МРТ всего тела на основе применения последовательностей диффузионно-взвешенных изображений, которая позволяет рассчитать количественные параметры измеряемого коэффициента диффузии. Ее преимуществом является отсутствие ионизирующего облучения, возможность применения без внутривенного контрастного усиления [49].\nКТ-исследования с контрастным усилением применяют также после выполнения радикальной цистэктомии с различными видами деривации мочи с целью определения состоятельности анастомозов, визуализации перифокальной клетчатки и самих стенок резервуара и мочеточников, оценки состояния функции почек, определения возможного рецидива РМП [50, 51].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nТаким образом, применяемый в настоящее время комплексный подход к диагностике РМП, включающий совокупность инструментальных методов визуализации совместно с гистологической верификацией, обеспечивает всестороннее изучение проблемы ранней диагностики неинвазивной стадии РМП, определяет наличие рецидива и продолженного роста, оценивает эффективность различных этапов лечения во время динамического наблюдения. Такие инструментальные методы визуализации, как УЗИ, мультипараметрическая МРТ, КТ с внутривенным контрастным усилением, включены в клинические рекомендации по миРМП, нмиРМП, мрРМП и метастатическому РМП и имеют жизненно важное значение в выявлении новообразования и определении стадии злокачественности.\nДо выполнения диагностической цистоскопии и ТУР-биопсии проведение мультипараметрической МРТ, особенно с использованием парадигмы VI-RADS, является оптимальным в настоящее время. Также отмечается расширение возможностей применения молекулярной ПЭТ/ОФЭКТ-визуализации в диагностике уротелиальных карцином с использованием различных лигандов, меченных радионуклидами, с дальнейшим улучшением отбора пациентов для радикальной цистэктомии и разработкой таргетных радиофармпрепаратов. Стремительный рост диагностического потенциала раннего выявления опухолевого процесса в стенке мочевого пузыря и совершенствование выбора оптимальной лечебной тактики формируют тенденции к регулярному пересмотру существующих клинических рекомендаций.\nМРТ, КТ, ПЭТ/КТ, ОФЭКТ/КТ остаются перспективными направлениями развития диагностики РМП, поскольку совершенствуется разрешающая способность аппаратов и применяемое программное обеспечение. Если имеются противопоказания для МРТ исследования, его возможно заменить КТ, ПЭТ/КТ, ОФЭКТ/КТ. Но, тем не менее, проблема отсутствия альтернативного метода визуализации слоев стенки мочевого пузыря у пациентов с наличием абсолютных противопоказаний к проведению МРТ остается актуальной. Это приобретает еще больший смысл у пожилых пациентов, имеющих признаки неоплазии в стенке мочевого пузыря в совокупности с сопутствующими заболеваниями и наличием чувствительных к магнитному полю встроенных имплантов. В этих случаях перспективный метод ПКТ стенки мочевого пузыря, утолщенной в связи с наличием неопластического процесса, способен оценить показатели кровотока в структуре, с определением качественных и количественных показателей кровотока на уровне артериол, микроциркуляторного русла и венул, что не представляется возможным при проведении стандартного четырехфазного КТ-исследования. Если стенка мочевого пузыря имеет толщину более 5 мм, КТ-перфузия может стать альтернативой стадирования VI-RADS по МРТ."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nСогласно данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) на 2022 год, рак мочевого пузыря (РМП) входит в девять наиболее распространенных в мире онкологических заболеваний [1]. РМП — тяжелое, в ряде случаев инвалидизирующее заболевание, имеющее большую склонность к рецидивированию и прогрессированию [2]. В России в 2023 году зарегистрировано 14 342 новых случаев РМП, среди которых 294 случая выявлено в Республике Башкортостан. С 2013 по 2023 год распространенность пациентов с диагнозом РМП выросла с 63,1 до 81,0 на 100 тыс. населения. Среди пациентов с впервые выявленным диагнозом РМП удельный вес по стадиям составил: I–II стадии — 79,4 %, III стадия — 11,2 %, IV стадия — 18,9 %. Доля пациентов, состоявших на учете в онкологических учреждениях России 5 лет и более с момента установления диагноза РМП, от числа состоявших на учете на конец 2023 года, составила 64,6 %. В Республике Башкортостан в 2023 году среди пациентов с впервые зарегистрированным диагнозом РМП 298 человек нуждались в проведении радикального лечения, у 85,9 % из них проводилось хирургическое лечение, а у 14,1 % — комбинированное лечение [3].\nОдними из доказанных факторов риска возникновения РМП являются воздействия на уротелиальный слой ароматических аминов, полициклических ароматических и хлорированных углеводородов, попадающих в организм либо с табачным дымом, либо на производстве различных красителей и нефтепродуктов и выводящихся через почки. Также существует доказанный риск развития первичного РМП, связанного с дистанционной лучевой терапией локализованного рака предстательной железы [4].\nПри патоморфологической оценке ткани измененной стенки мочевого пузыря наиболее часто патологоанатомы определяют опухоль, состоящую из клеток уротелия. При этом гистологически сопоставимые типы уротелиальных карцином могут отличаться между собой по целому ряду молекулярно-генетических и иммуногистохимических признаков [5]. Поэтому в перспективе в научном обществе разрабатывается молекулярная классификация, изучающая прогностическую роль различных молекулярных маркеров опухолевого роста.\nДля выбора оптимальной лечебной тактики наиболее полно потребностям практической онкологии отвечают классификации: клиническая — TNM и патологоанатомическая — pTNM [6]. Все опухоли стенки мочевого пузыря по типу роста подразделяют на плоские и папиллярные, а по глубине прорастания — на немышечно-инвазивные (нмиРМП), мышечно-инвазивные (миРМП) и местнораспространенные (мрРМП). При визуализационных методах исследования определяют: папиллярную ножкообразную опухоль, папиллярную опухоль без ножки, плоские инвазивные карциномы либо сидячие опухоли с интрамуральным ростом. Согласно ряду международных исследований при первичной диагностике РМП чаще всего обнаруживаются опухоли, не прорастающие мышечный слой. Высокодифференцированные опухоли, достигающие субэпителиальной соединительной ткани, папиллярные неинвазивные карциномы, размером не превышающие 3 см у пациентов младше семидесяти лет, относят к группе низкого риска.\nИнструментальные методы диагностики рака мочевого пузыря\nСогласно практическим рекомендациям российского общества клинической онкологии от 2023 года, клиническим рекомендациям европейской ассоциации урологов по нмиРМП, миРМП, мрРМП от 2023 года, в диагностический алгоритм впервые обнаруживаемого новообразования стенки мочевого пузыря всегда входит цистоскопия с последующей полной резекцией опухоли либо резекцией, выполненной по частям либо единым блоком моно- и биполярной петлей [7–9]. В качестве уточняющих визуализирующих методов диагностики применяют ультразвуковое исследование (УЗИ), магнитно-резонансную томографию (МРТ) и компьютерную томографию (КТ).\nМетод УЗИ ввиду общедоступности, простоты использования и отсутствия лучевой нагрузки рекомендован в качестве хорошего дополнения к физикальному осмотру. При наличии каликопиелоуретероэктазии на УЗИ оценивают функциональную значимость обструкции, вызванной ростом РМП в области устьев мочеточников. С помощью этого метода определяется повышение индекса резистивности в синусных и междолевых артериях пораженной почки, значительно отличающийся от контралатеральной неизмененной почки. УЗИ при наполненном мочевом пузыре в режимах цветового и энергетического доплеровского картирования, импульсно-волновой доплерографии, второй гармоники является безопасным методом обследования пациента [10–13].\nПрименяя трансректальный и трансвагинальный высокочастотный датчик, в некоторых случаях удается определить признаки неоваскуляризации (оценка мельчайших сосудов с минимальными скоростями и большой разницей величин резистивного индекса в одном и том же сосуде) [14–17]. Но даже при правильной настройке режимов УЗИ с увеличением изображения, установкой минимального доплеровского фильтра, при котором отсутствуют помехи от движения мягких тканей, РМП (особенно расположенный в области треугольника Льето и в шейке мочевого пузыря, имеющий стелющийся и инфильтративный характер роста с размерами менее 5 мм) малообозрим [18, 19]. Линейным высокочастотным датчиком можно хорошо оценить паховые лимфатические узлы с четкой визуализацией их жировых ворот и васкуляризации. Оценка висцеральных лимфатических узлов затруднительна [20].\nМенее распространенным методом визуализации является трансуретральная ультрасонография, определяющая гиперэхогенную слизистую, гипоэхогенную мышечную и гиперэхогенную серозную оболочки, с возможностью определить прерывистость мышечного слоя. В исследовании С. Xu с соавторами, проведенном на 62 пациентах с выявленным РМП, общая точность (95,7 %) и специфичность определения инвазии мышечного слоя (98,8 %) были сопоставимы с трансуретральной резекцией (ТУР) (общая точность 90,2 %, специфичность 100 %); но чувствительность определения инвазии РМП в мышечный слой по ультрасонографии (72,7 %) была выше в сравнении с начальной ТУР (18,2 %) [21].\nДополнительно существует перспективный метод визуализации стенки мочевого пузыря с применением контрастного УЗИ [22]. Препарат для ультразвукового контрастирования представляет собой микропузырьки газа (в частности, гексафторид серы), окруженные слоем фосфолипидов [23]. Новые поколения контрастных препаратов открывают перспективы для целенаправленной молекулярной визуализации наряду с разработкой новых систем УЗ-визуализации [24].\nГипердиагностика РМП приводит к тяжелым последствиям проводимого агрессивного лечения опухолевого процесса, в то время как гиподиагностика степени местной распространенности заболевания становится причиной появления резидуальной опухоли. По этой причине при подозрении на РМП в качестве первичного уточняющего метода визуализации рекомендована мультипараметрическая МРТ органов малого таза.\nСогласно созданной V. Panebianco с соавторами в 2018 году пятибалльной шкале VI-RADS при проведении мультипараметрической МРТ рекомендовано применять стандартизованный протокол описания результатов проведенного исследования [25]. Пятибалльная шкала создана для расчета вероятности прорастания образованием мышечного слоя детрузора, что является решающим фактором в определении пригодности органосохраняющей терапии либо планировании дальнейшего хирургического лечения (табл. 1) [26, 27].\nВ систематическом обзоре от 2022 года (n = 20 477) F. Del Giudice с соавторами показано, что совокупная чувствительность и специфичность применения пятибалльной шкалы разнится в зависимости от присуждаемого балла, а также подтверждена тенденция к более высокой диагностической эффективности исследований, в которых использовался МРТ с напряженностью магнитного поля 3 Тл с более тонкими срезами (3 мм). При присуждении балла VI-RADS ≥ 3, даже учитывая, что в данную группу включались все подозрительные поражения, совокупная чувствительность составила 0,87 (95 %, доверительный интервал (ДИ) 0,82–0,91), специфичность — 0,86 (95 %, ДИ 0,80–0,90). Это способствует уменьшению ошибочной диагностики миРМП по МРТ. При присуждении балла VI-RADS ≥ 4, с последующим определением миРМП, совокупная чувствительность составила 0,78 (95 %, ДИ 0,74–0,81), специфичность — 0,94 (95 %, ДИ 0,91–0,96) [28]. В последнее десятилетие в клиническую медицину активно внедряются методики компьютерного моделирования, посредством которых реконструируются различные ткани и органы, что способствует улучшению качества проводимых диагностических и хирургических манипуляций [29]. Применительно к вариантам объемной сегментации опухоли стенки мочевого пузыря интерес вызвала работа Е. Г. Григорьева с соавторами, в которой применяли диффузионное МРТ (n = 26). Преимуществами метода являются возможность оценки опухоли независимо от степени наполнения мочевого пузыря и при больших площадях поражения, отсутствие необходимости внутривенного контрастирования [30].\nВ целом, для пациентов имеет значение наличие таких преимуществ МРТ, как: отсутствие ионизирующего излучения, возможность применения хелатов гадолиния при наличии аллергических реакций. Несмотря на наличие вышеописанных преимуществ использования МРТ в плане превосходной контрастности слоев стенки мочевого пузыря и применения различных импульсных последовательностей, к его недостаткам относятся наличие абсолютных противопоказаний к проведению исследования в ряде случаев, а также ограничения визуализации, определяемые размерами катушки [31]. Учитывая, что злокачественные новообразования в России диагностируются с максимальным уровнем показателя заболеваемости в возрасте 75–79 лет (1818,0 на 100 тыс. населения), на момент диагностики РМП эта группа пациентов имеет сопутствующие хронические заболевания, и нередко в организме у таких пациентов могут присутствовать ферромагнитный имплантат, нейростимулятор, имплант среднего уха [3]. Впоследствии пациенты могут лишаться возможности проведения им МРТ. В таком случае для визуализации стенок мочевого пузыря рекoмендовано выполнение КТ с внутривенным контрастным усилением.\nБыстрое сканирование, определение показателей плотностных характеристик при фазовом усилении с возможностью точного воспроизведения исследования в динамике являются безусловными преимуществами КТ [32]. Недостатки метода заключаются в высокой кумулятивной дозе ионизирующего облучения, плохой визуализации мышечного слоя стенки и артефактов от прилежащего костного массива. Невозможность при стандартной визуализации оценить дифференцировку слоев и степень инвазии опухолевых масс в стенку мочевого пузыря является причиной ограниченного использования КТ в определении T1-T3a стадий РМП [33].\nАльтернативной методикой способна стать перфузионная КТ (ПКТ), успешно применяемая в нейрорадиологии и активно внедряемая в онкоурологию [34]. Уникальность ПКТ состоит в единовременной оценке особенностей местного кровотока и структурных изменений тканей за счет совмещения томограмм с перфузионными картами и вычислением линейной созависимости концентрации йода в сосудистом русле, определением степени его депонирования тканями [35]. Методика на данный момент находит свое применение в изучении состояния регионарного кровотока паренхиматозных и полых мышечных органов, таких как головной мозг, миокард, печень, поджелудочная железа, легкие, почки, желудок [36, 37]. Тем не менее при анализе опубликованных литературных источников не было найдено работ, посвященных ПКТ стенки мочевого пузыря. Таким образом, учитывая рост показателей распространенности нмиРМП, перфузионная методика в планировании и оценке результатов органосохраняющего лечения может открыть новые возможности в оптимизации хирургической тактики.\nДля преодоления существующих ограничений в диагностике, терапии и последующем наблюдении за карциномой мочевого пузыря, а также для выявления рецидива в мировой практике исследуются новые радиофармпрепараты, суть которых состоит в радиоактивном мечении различных лигандов радионуклидами с последующей ОФЭКТ-/ПЭТ-визуализацией. Преимуществом данной методики является ее функциональный характер, а также возможность применения радиотераностики, при которой диагностика сочетается с лечением [38]. О. А. El-Kawy с соавторами в 2022 году провели испытания 125I-пирарубицина в качестве нового цитотоксического средства с вектором доставки в стенки мочевого пузыря с потенциалом использования в качестве тераностического средства за счет его накопления в патологически измененных клетках [39].\nМ. М. Tumedei с соавторами в 2020 году в своей работе особое внимание уделили оценке экспрессии PSMA (простатспецифический мембранный антиген) методом иммуногистохимии, с последующим проведением пациентам ПЭТ-визуализации с использованием 68Ga-PSMA-11, 18F-PSMA-1007 и 18F-AlF-PSMA-11 как новых тераностических биомаркеров РМП. Анализируя 87 образцов ткани мочевого пузыря, исследователи выявили, что с высокой экспрессией PSMA связано возникновение новой сосудистой сети. Это расценивалось как перспективный метод применения радиомеченых лигандов PSMA для внутриполостной радионуклидной терапии и определения более точной предоперационной стадии и характеристики поражения [40].\nСтадирование рака мочевого пузыря на основании инструментальных методов визуализации\nГлавным и важным этапом диагностики и лечения I стадии РМП является проведение разграничения Ta/T1 и T2 стадий с применением цистоскопии с последующей ТУР мочевого пузыря и патоморфологической верификацией, определением присутствия карциномы in situ, применяя в том числе цитологическое исследование мочи и мультифокальную биопсию слизистой [41]. Метод цистоскопии позволяет оценить весь переходно-клеточный слой с возможностью обнаружения небольших плоских опухолей, которые не видны на МРТ и КТ изображениях. По цистоскопии уточняют степень вовлечения в патологический процесс наиболее важных структур мочевого пузыря, а также, при внутрипузырном введении 5-аминолевулиновой кислоты и освещении стенки сине-фиолетовым светом, визуализируют опухолевые образования, которые склонны накапливать протопорфирин [42].\nПостепенно происходит интеграция искусственного интеллекта (ИИ) с применением в диагностике РМП методик, улучшающих процедуру биопсии и хирургических вмешательств, с повышением качества резекции и выявления рецидивирующих опухолей. Алгоритмы достигли высокой эффективности в систематическом обзоре Т. А. Садулаевой с соавторами (n = 11). По данным обзора чувствительность цистоскопии при использовании ИИ достигает 89,7–95,4 %, специфичность — 87,8–98,6 %, что превосходит диагностические возможности стандартной цистоскопии в белом свете, чувствительность и специфичность которой составляют примерно 60 и 70 % соответственно [43].\nОценить эффективность лечения в динамике возможно при наличии как минимум двух контрольных точек визуализации опухоли: первичная — для стадирования опухолевого процесса и возможного прогноза, повторная — для проверки состоятельности прогноза и оценки эффекта лечения. Для сопоставления данных цистоскопии и лучевых методов диагностики и получения наиболее достоверных данных цистоскопию нужно проводить не позднее 6 недель после сканирования [44, 45].\nПроведение КТ с внутривенным контрастным усилением на I и II стадиях РМП позволяет исключить возможное наличие прорастания опухоли в паравезикальную клетчатку, оценить наружные контуры стенки мочевого пузыря, размер и характер кровоснабжения регионарных лимфатических узлов. Может быть обнаружен дефект наполнения мягких тканей в заполненном контрастным веществом просвете в отсроченную фазу исследования. На поверхности папиллярных разрастаний могут присутствовать фрагменты кальцификации, определяемые в нативную фазу исследования. В большинстве случаев РМП при внутривенном контрастировании наблюдается раннее усиление с максимальным пиком через 60–80 секунд после введения контраста. Измененная стенка мочевого пузыря за счет наличия неоангиогенеза при фазовом контрастировании чаще всего характеризуется быстрым вымыванием контраста [46].\nНа стадии IIIA — Т3a-T4aN0M0 и T1-T4aN1M0 — отмечается перивисцеральное распространение опухоли с неровной внешней границей с нечеткостью наружных контуров, тяжистостью паравезикальной клетчатки. При T4a опухоль распространяется на прилежащие «соседние» органы. Возможно обнаружение одного измененного лимфатического узла [47, 48].\nМестнораспространенный РМП относится к стадии IIIВ T1-T4aN2–3M0 и характеризуется неровной внешней границей опухоли с нечеткостью наружных контуров, тяжистостью паравезикальной клетчатки, с метастазированием в лимфатические узлы. КТ и МРТ эффективно определяют стадии T3b и выше, чувствительны к выявлению висцеральных очагов, потенциальных зон распространения опухолевого процесса. Но в плане оценки поражения лимфатических узлов существуют подводные камни: при наличии зон некроза, формирования конгломерата — вопросов в определении метастатического поражения не возникает. Критерии на основе измерений лимфатического узла по короткой оси, степени его контрастного усиления не являются специфичными для выявления микрометастазов, поскольку большинство метастатических лимфатических узлов имеют нормальные размеры с диаметром по короткой оси менее 5 мм [48]. Увеличивать ложноположительные результаты может узловая реактивная гиперплазия, поэтому большее значение имеет выявление округлой конфигурации лимфатических узлов, потеря визуализации жировых ворот, наличие неровности контура [47, 48].\nСтадия IVA представляет собой местнораспространенный РМП (Т4b) с наличием поражения отдаленных лимфатических узлов (M1a). При стадии IVB (M1b) наиболее распространенными метастатическими органами в порядке убывания являются печень, кости и легкие [49].\nИзотопное сканирование считается наиболее чувствительным методом для обнаружения отдаленных метастазов. Наибольшей специфичностью обладает ПЭТ/КТ [40, 42, 44, 48]. Перспективным методом является МРТ всего тела на основе применения последовательностей диффузионно-взвешенных изображений, которая позволяет рассчитать количественные параметры измеряемого коэффициента диффузии. Ее преимуществом является отсутствие ионизирующего облучения, возможность применения без внутривенного контрастного усиления [49].\nКТ-исследования с контрастным усилением применяют также после выполнения радикальной цистэктомии с различными видами деривации мочи с целью определения состоятельности анастомозов, визуализации перифокальной клетчатки и самих стенок резервуара и мочеточников, оценки состояния функции почек, определения возможного рецидива РМП [50, 51].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nТаким образом, применяемый в настоящее время комплексный подход к диагностике РМП, включающий совокупность инструментальных методов визуализации совместно с гистологической верификацией, обеспечивает всестороннее изучение проблемы ранней диагностики неинвазивной стадии РМП, определяет наличие рецидива и продолженного роста, оценивает эффективность различных этапов лечения во время динамического наблюдения. Такие инструментальные методы визуализации, как УЗИ, мультипараметрическая МРТ, КТ с внутривенным контрастным усилением, включены в клинические рекомендации по миРМП, нмиРМП, мрРМП и метастатическому РМП и имеют жизненно важное значение в выявлении новообразования и определении стадии злокачественности.\nДо выполнения диагностической цистоскопии и ТУР-биопсии проведение мультипараметрической МРТ, особенно с использованием парадигмы VI-RADS, является оптимальным в настоящее время. Также отмечается расширение возможностей применения молекулярной ПЭТ/ОФЭКТ-визуализации в диагностике уротелиальных карцином с использованием различных лигандов, меченных радионуклидами, с дальнейшим улучшением отбора пациентов для радикальной цистэктомии и разработкой таргетных радиофармпрепаратов. Стремительный рост диагностического потенциала раннего выявления опухолевого процесса в стенке мочевого пузыря и совершенствование выбора оптимальной лечебной тактики формируют тенденции к регулярному пересмотру существующих клинических рекомендаций.\nМРТ, КТ, ПЭТ/КТ, ОФЭКТ/КТ остаются перспективными направлениями развития диагностики РМП, поскольку совершенствуется разрешающая способность аппаратов и применяемое программное обеспечение. Если имеются противопоказания для МРТ исследования, его возможно заменить КТ, ПЭТ/КТ, ОФЭКТ/КТ. Но, тем не менее, проблема отсутствия альтернативного метода визуализации слоев стенки мочевого пузыря у пациентов с наличием абсолютных противопоказаний к проведению МРТ остается актуальной. Это приобретает еще больший смысл у пожилых пациентов, имеющих признаки неоплазии в стенке мочевого пузыря в совокупности с сопутствующими заболеваниями и наличием чувствительных к магнитному полю встроенных имплантов. В этих случаях перспективный метод ПКТ стенки мочевого пузыря, утолщенной в связи с наличием неопластического процесса, способен оценить показатели кровотока в структуре, с определением качественных и количественных показателей кровотока на уровне артериол, микроциркуляторного русла и венул, что не представляется возможным при проведении стандартного четырехфазного КТ-исследования. Если стенка мочевого пузыря имеет толщину более 5 мм, КТ-перфузия может стать альтернативой стадирования VI-RADS по МРТ."],"dc.subject.ru":["рак мочевого пузыря","стандарты диагностики","стадирование рака мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря","мультипараметрическая МРТ","перфузионная КТ","радионуклидная диагностика","лучевая диагностика"],"dc.title.ru":["Мультимодальный подход к визуализации и стадированию рака мочевого пузыря: стандарты диагностики и будущие тенденции"],"dc.issue.volume":["14"],"dc.issue.number":["4"],"dc.pages":["360-368"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["А. Ш. Кагарманова","A. Sh. Kagarmanova","Д. Э. Байков","D. E. Baikov","А. Ф. Иткулов","A. F. Itkulov","М. М. Хафизов","M. M. Khafizov"],"author_keyword":["А. Ш. Кагарманова","A. Sh. Kagarmanova","Д. Э. Байков","D. E. Baikov","А. Ф. Иткулов","A. F. Itkulov","М. М. Хафизов","M. M. Khafizov"],"author_ac":["а. ш. кагарманова\n|||\nА. Ш. Кагарманова","a. sh. kagarmanova\n|||\nA. Sh. Kagarmanova","д. э. байков\n|||\nД. Э. Байков","d. e. baikov\n|||\nD. E. Baikov","а. ф. иткулов\n|||\nА. Ф. Иткулов","a. f. itkulov\n|||\nA. F. Itkulov","м. м. хафизов\n|||\nМ. М. Хафизов","m. m. khafizov\n|||\nM. M. Khafizov"],"author_filter":["а. ш. кагарманова\n|||\nА. Ш. Кагарманова","a. sh. kagarmanova\n|||\nA. Sh. Kagarmanova","д. э. байков\n|||\nД. Э. Байков","d. e. baikov\n|||\nD. E. Baikov","а. ф. иткулов\n|||\nА. Ф. Иткулов","a. f. itkulov\n|||\nA. F. Itkulov","м. м. хафизов\n|||\nМ. М. Хафизов","m. m. khafizov\n|||\nM. M. Khafizov"],"dc.author.name":["А. Ш. Кагарманова","A. Sh. Kagarmanova","Д. Э. Байков","D. E. Baikov","А. Ф. Иткулов","A. F. Itkulov","М. М. Хафизов","M. M. Khafizov"],"dc.author.name.ru":["А. Ш. Кагарманова","Д. Э. Байков","А. Ф. Иткулов","М. М. Хафизов"],"dc.author.affiliation":["Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Clinic of Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет;\nКлиника Башкирского государственного медицинского университета","Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Clinic of Bashkir State Medical University","Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Clinic of Bashkir State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Башкирский государственный медицинский университет;\nКлиника Башкирского государственного медицинского университета","Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Клиника Башкирского государственного медицинского университета"],"dc.author.full":["А. Ш. Кагарманова | Клиника Башкирского государственного медицинского университета","A. Sh. Kagarmanova | Clinic of Bashkir State Medical University","Д. Э. Байков | Башкирский государственный медицинский университет;\nКлиника Башкирского государственного медицинского университета","D. E. Baikov | Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","А. Ф. Иткулов | Клиника Башкирского государственного медицинского университета","A. F. Itkulov | Clinic of Bashkir State Medical University","М. М. Хафизов | Клиника Башкирского государственного медицинского университета","M. M. Khafizov | Clinic of Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.ru":["А. Ш. Кагарманова | Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Д. Э. Байков | Башкирский государственный медицинский университет;\nКлиника Башкирского государственного медицинского университета","А. Ф. Иткулов | Клиника Башкирского государственного медицинского университета","М. М. Хафизов | Клиника Башкирского государственного медицинского университета"],"dc.author.name.en":["A. Sh. Kagarmanova","D. E. Baikov","A. F. Itkulov","M. M. Khafizov"],"dc.author.affiliation.en":["Clinic of Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","Clinic of Bashkir State Medical University","Clinic of Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.en":["A. Sh. Kagarmanova | Clinic of Bashkir State Medical University","D. E. Baikov | Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","A. F. Itkulov | Clinic of Bashkir State Medical University","M. M. Khafizov | Clinic of Bashkir State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0009-3878-6989\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0428. \\u041a\\u0430\\u0433\\u0430\\u0440\\u043c\\u0430\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0009-3878-6989\", \"affiliation\": \"Clinic of Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"A. Sh. Kagarmanova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-3210-6593\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442;\\r\\n\\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0414. \\u042d. \\u0411\\u0430\\u0439\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-3210-6593\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"D. E. Baikov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0004-8621-3687\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0424. \\u0418\\u0442\\u043a\\u0443\\u043b\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0004-8621-3687\", \"affiliation\": \"Clinic of Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"A. F. Itkulov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-1287-814X\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\\u0430\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u041c. \\u0425\\u0430\\u0444\\u0438\\u0437\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-1287-814X\", \"affiliation\": \"Clinic of Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. M. Khafizov\"}}]}"],"dateIssued":["2024-12-28"],"dateIssued_keyword":["2024-12-28","2024"],"dateIssued_ac":["2024-12-28\n|||\n2024-12-28","2024"],"dateIssued.year":[2024],"dateIssued.year_sort":"2024","dc.date.published":["2024-12-28"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1022"],"dc.citation":["Ferlay J., Ervik M., Lam F., Laversanne M., Colombet M., Mery L., et al. Global Cancer Observatory: Cancer Today. Lyon: International Agency for Research on Cancer; 2024. [cited 23 Aug 2024] Available from: https://gco.iarc.who.int/today","Клинические рекомендации МЗ РФ. Рак мочевого пузыря. М.; 2023. Режим доступа: https://oncology-association.ru/wp-content/uploads/2023/11/rak-mochevogo-puzyrya_23.pdf (дата обращения: 10.09.2024).","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. Состояние онкологической помощи населению России в 2023 году. М.: МНИОИ им. П.А Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» МЗ РФ; 2024.","Safiri S., Kolahi A. A., Naghavi M. Global, regional and national burden of bladder cancer and its attributable risk factors in 204 countries and territories, 1990-2019: a systematic analysis for the Global Burden of Disease study 2019. BMJ global health. 2021;6(11):e004128. DOI: 10.1186/s40779-024-00569-w","Vlachostergios P.J., Faltas B.M. The molecular limitations of biomarker research in bladder cancer. World J Urol. 2019;37(5):837–48. DOI: 10.1007/s00345-018-2462-9","Borgheresi A., Agostini A., Sternardi F., Cesari E., Ventura F., Ottaviani L., et al. Vascular Enlargement as a Predictor of Nodal Involvement in Bladder Cancer. Diagnostics (Basel). 2023;13(13):2227. DOI: 10.3390/diagnostics13132227","Babjuk M., Burger M., Capoun O., Cohen D., Compérat E.M., Dominguez Escrig J.L., et al. European Association of Urology Guidelines on non-muscle-invasive bladder cancer (Ta, T1, and carcinoma in situ). Eur Urol. 2022;81(1):75–94. DOI: 10.1016/j.eururo.2021.08.010","Alfred Witjes J., Max Bruins H., Carrión A., Cathomas R., Compérat E., Efstathiou J.A., et al. European Association of Urology Guidelines on muscle-invasive and metastatic bladder cancer: Summary of the 2023 Guidelines. Eur Urol. 2024;85(1):17–31. DOI: 10.1016/j.eururo.2023.08.016","Гладков О.А., Булычкин П.В., Волкова М.И., Зуков Р.А., Матвеев В.Б., Носов Д.А. Рак мочевого пузыря. Злокачественные опухоли. 2023;13(3S2-1):620–39. DOI: 10.18027/2224-5057-2023-13-3s2-1-620-639","Rai A., Hsieh A., Smith A. Contemporary diagnosis and management of pelvi-ureteric junction obstruction. BJU Int. 2022;130(3):285–90. DOI: 10.1111/bju.15689","Li C., Gu Z., Ni P., Zhang W., Yang F., Li W., et al. The value of contrast-enhanced ultrasound and magnetic resonance imaging in the diagnosis of bladder cancer. J Cancer Res Ther. 2021;17(5):1179–85. DOI: 10.4103/jcrt.jcrt_1056_21","Berce V., Rataj N., Dorič M., Zorko A., Kolarič T. Association between the clinical, laboratory and ultrasound characteristics and the etiology of peripheral lymphadenopathy in children. Children (Basel). 2023;10(10):1589. DOI: 10.3390/children10101589","Xu C., Zhang Z., Wang H., Song Q., Wei R., Yu Y., et al. A new tool for distinguishing muscle invasive and non-muscle invasive bladder cancer: the initial application of flexible ultrasound bronchoscope in bladder tumor staging. PLoS One. 2014;9(4):e92385. DOI: 10.1371/journal.pone.0092385","Russell G., Strnad B.S., Ludwig D.R., Middleton W.D., Itani M., Khot R., et al. Contrast-Enhanced Ultrasound for Image-Guided Procedures. Tech Vasc Interv Radiol. 2023;26(3):100913. DOI: 10.1016/j.tvir.2023.100913","Feng Y., Hao Y., Wang Y., Song W., Zhang S., Ni D., et al. Ultrasound molecular imaging of bladder cancer via extradomain B fibronectin-targeted biosynthetic GVs. Int J Nanomedicine. 2023;18:4871–84. DOI: 10.2147/IJN.S412422","Fournier L., de La Taille T., Chauvierre C. Microbubbles for human diagnosis and therapy. Biomaterials. 2023;294:122025. DOI: 10.1016/j.biomaterials.2023.122025","Panebianco V. VI-RADS for the diagnosis and management of urinary bladder cancer. Eur Radiol. 2023;33(10):7209–11. DOI: 10.1007/s00330-023-09677-y","Del Giudice F., Flammia R.S., Pecoraro M., Moschini M., D’Andrea D., Messina E., et al. The accuracy of Vesical Imaging-Reporting and Data System (VI-RADS): an updated comprehensive multi-institutional, multi-readers systematic review and meta-analysis from diagnostic evidence into future clinical recommendations. World J Urol. 2022;40(7):1617–28. DOI: 10.1007/s00345-022-03969-6","Григорьев Е.Г., Фролова И.Г., Усынин Е.А., Усова А.В., Табакаев С.А. Возможности объемной сегментации опухоли по данным диффузионно-взвешенной МРТ в прогнозировании и оценке эффективности химиотерапии при раке мочевого пузыря. Сибирский онкологический журнал. 2023;22(3):25–35. DOI: 10.21294/1814-4861-2023-22-3-25-35","Cressoni M., Cozzi A., Schiaffino S., Cadringher P., Vitali P., Basso G., et al. Computation of contrast-enhanced perfusion using only two CT scan phases: a proof-of-concept study on abdominal organs. Eur Radiol Exp. 2022;6(1):37. DOI: 10.1186/s41747-022-00292-y","Ломоносова Е.В., Гольбиц А.Б., Рубцова Н.А., Алексеев Б.Я., Каприн А.Д. Перфузионная компьютерная томография в диагностике заболеваний почек (обзор литературы). Медицинская визуализация. 2023;27(2):85–98. DOI: 10.24835/1607-0763-1220","Oprea-Lager D.E., MacLennan S., Bjartell A., Briganti A., Burger I.A., de Jong I., et al. European Association of Nuclear Medicine Focus 5: consensus on molecular imaging and theranostics in prostate cancer. Eur Urol. 2024;85(1):49–60. DOI: 10.1016/j.eururo.2023.09.003","El-Kawy O.A., Abdelaziz G. Preparation, characterization and evaluation of [125I]-pirarubicin: A new therapeutic agent for urinary bladder cancer with potential for use as theranostic agent. Applied radiation and isotopes: including data, instrumentation and methods for use in agriculture, industry and medicine. 2022;179:110007. DOI: 10.1016/j.apradiso.2021.110007","Tumedei M.M., Ravaioli S., Matteucci F., Celli M., De Giorgi U., Gunelli R., et al. Spotlight on PSMA as a new theranostic biomarker for bladder cancer. Sci Rep. 2021;11(1):9777. DOI: 10.1038/s41598-021-89160-0","Садулаева Т.А., Эдильгиреева Л.А., Бимурзаева М.Б., Морозов А.О. Использование искусственного интеллекта в цистоскопической диагностике рака мочевого пузыря. Онкоурология. 2023;19(2):146–52. DOI: 10.17650/1726-9776-2023-19-2-148-152","Bouchelouche K. PET/CT in bladder cancer: an update. Semin Nucl Med, 2022;52(4):475–85. DOI: 10.1053/j.semnuclmed.2021.12.004","Zhan Y., Zhang G., Li M., Zhou X. Whole-body MRI vs. PET/CT for the detection of bone metastases in patients with prostate cancer: a systematic review and meta-analysis. Front Oncol. 2021;11:633833. DOI: 10.3389/fonc.2021.633833","Павлов В.Н., Урманцев М.Ф., Бакеев М.Р. Успехи робот-ассистированной цистэктомии в лечении мышечно-инвазивного рака мочевого пузыря. Онкоурология. 2022;18(2):123–8. DOI: 10.17650/1726-9776-2022-18-2-123-128","Павлов В.Н., Урманцев М.Ф., Бакеев М.Р. Выживаемость пациентов с мышечно-инвазивным раком мочевого пузыря после робот-ассистированной радикальной цистэктомии с интракорпоральной деривацией мочи. Креативная хирургия и онкология. 2024;14(1):5–12. DOI: 10.24060/2076-3093-2024-14-1-5-12","Каприн А.Д., Рубцова Н.А., Кабанов Д.О., Гольбиц А.Б., Воробьев Н.В., Пильчук П.С. Опыт применения системы VI-RADS в оценке глубины инвазии опухолей мочевого пузыря. Медицинская визуализация. 2023;27(3):118–29. DOI: 10.24835/1607-0763-1242","Zhang H.P., Liang R.X., Lin X.Y., Xue E.S., Ye Q., Zhu Y.F. Application of contrast-enhanced ultrasound in diagnosis and grading of bladder urothelial carcinoma. BMC Med Imaging. 2024;24(1):26. DOI: 10.1186/s12880-024-01199-3","Mo X., Cui Y., Yuan J., Hang Z., Jiang X., Duan G., et al. Study on a new “One-stop-shop” scan protocol combining brain CT perfusion and head-and-neck CT angiography by using 256-detector CT for stroke patients. Eur J Radiol. 2022;154:110426. DOI: 10.1016/j.ejrad.2022.110426","Ronot M., Leporq B., Van Beers B.E., Vilgrain V. CT and MR perfusion techniques to assess diffuse liver disease. Abdom Radiol (NY). 2020;45(11):3496–506. DOI: 10.1007/s00261-019-02338-z","Li W., Su Z.Z., Kang J.H., Xie X.Y., Xie X.H., Zhuang B.W. Application of contrast-enhanced ultrasonography for large cell neuroendocrine carcinoma in the urinary bladder: a case report. BMC Med Imaging. 2020;20(1):46. DOI: 10.1186/s12880-020-00447-6","Dietrich C.F., Nolsøe C.P., Barr R.G., Berzigotti A., Burns P.N., Cantisani V., et al. Guidelines and good clinical practice recommendations for Contrast Enhanced Ultrasound (CEUS) in the Liver — Update 2020 — WFUMB in cooperation with EFSUMB, AFSUMB, AIUM, and FLAUS. Ultraschall Med. 2020;41(5):562–85. DOI: 10.1055/a-1177-0530","Golemati S., Cokkinos D.D. Recent advances in vascular ultrasound imaging technology and their clinical implications. Ultrasonics. 2022;119:106599. DOI: 10.1016/j.ultras.2021.106599","Liu X., Liu D., Long M., Chen F. Application value of ultrasonic contrast imaging and ultrasonic parameters in post-transplant renal surgery. Front Med (Lausanne). 2024;11:1397884. DOI: 10.3389/fmed.2024.1397884","Oglat A.A. A review of ultrasound contrast media. F1000Res. 2024;12:1444. DOI: 10.12688/f1000research.140131.2","Deng XH, Du ZS, Wu ZG, Chen Y, Wu XY, Tang LN. The Value of Contrast-Enhanced Ultrasound in the Detection of Sentinel Lymph Nodes in Malignant Melanoma. J Ultrasound Med. 2023 May;42(5):1015–22. DOI: 10.1002/jum.16110","Galiya R, Stanislav K, Jawdat J, Benjamin H, Boris C. Pediatric urothelial bladder neoplasm. J Pediatr Urol. 2022 Dec;18(6):833.e1–e4. DOI: 10.1016/j.jpurol.2022.06.026","Ng K., Stenzl A., Sharma A., Vasdev N. Urinary biomarkers in bladder cancer: A review of the current landscape and future directions. Urol Oncol. 2021;39(1):41–51. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.08.016","Muin D., Laukhtina E., Hacker M., Shariat S.F. PET in bladder cancer imaging. Curr Opin Urol. 2023;33(3):206–10. DOI: 10.1097/MOU.0000000000001090","Kozikowski M, Suarez-Ibarrola R, Osiecki R, Bilski K, Gratzke C, Shariat SF, Miernik A, Dobruch J. Role of Radiomics in the Prediction of Muscle-invasive Bladder Cancer: A Systematic Review and Meta-analysis. Eur Urol Focus. 2022 May;8(3):728–38. DOI: 10.1016/j.euf.2021.05.005","Qureshi T.A., Chen X., Xie Y., Sakatani T., Kita Y., Kobayashi T. et al. MRI/RNA-Seq-Based Radiogenomics and Artificial Intelligence for More Accurate Staging of Muscle-Invasive Bladder Cancer. Int J Mol Sci. 2023;25(1):88. DOI: 10.3390/ijms25010088","Panebianco V., Briganti A., Boellaard T.N., Catto J., Comperat E., Efstathiou J., et al. Clinical application of bladder MRI and the Vesical Imaging-Reporting and Data System. Nat Rev Urol. 2024;21(4):243–51. DOI: 10.1038/s41585-023-00830-2","Mertens L.S., Meijer R.P., Alfred Witjes J. Positron emission tomography/computed tomography for staging of bladder cancer: a continuing clinical controversy. Eur Urol. 2023;83(2):95–6. DOI: 10.1016/j.eururo.2022.09.017","Liang H., Yang Q., Sun H., Xu Y., Wang J., Huang W., et al. The vascular and morphological characteristics of tumors under narrow-band imaging as predictors for the grade and stage of bladder cancer: a prospective and multi-center study. Ann Med. 2023;55(2):2281656. DOI: 10.1080/07853890.2023.2281656","Jin Y.H., Zeng X.T., Liu T.Z., Bai Z.M., Dou Z.L., Ding D.G., et al. Treatment and surveillance for non-muscle-invasive bladder cancer: a clinical practice guideline (2021 edition). Mil Med Res. 2022;9(1):44. DOI: 10.1186/s40779-022-00406-y","Lenis A.T., Lec P.M., Chamie K. Bladder cancer: a review. JAMA. 2020;324(19):1980–91. DOI: 10.1001/jama.2020.17598","Contieri R., Pichler R., Del Giudice F., Marcq G., Gallioli A., Albisinni S., et al. Variation in follow-up after radical cystectomy for bladder cancer-an inventory roundtable and literature review. J Clin Med. 2024;13(9):2637. DOI: 10.3390/jcm13092637","Ghoreifi A., Allgood E., Whang G., Douglawi A., Yu W., Cai J., et al. Risk factors and natural history of parastomal hernia after radical cystectomy and ileal conduit. BJU Int. 2022;130(3):381–8. DOI: 10.1111/bju.15658","Ferlay J., Ervik M., Lam F., Laversanne M., Colombet M., Mery L., et al. Global Cancer Observatory: Cancer Today. Lyon: International Agency for Research on Cancer; 2024. [cited 23 Aug 2024] Available from: https://gco.iarc.who.int/today","Клинические рекомендации МЗ РФ. Рак мочевого пузыря. М.; 2023. Режим доступа: https://oncology-association.ru/wp-content/uploads/2023/11/rak-mochevogo-puzyrya_23.pdf (дата обращения: 10.09.2024).","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. Состояние онкологической помощи населению России в 2023 году. М.: МНИОИ им. П.А Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» МЗ РФ; 2024.","Safiri S., Kolahi A. A., Naghavi M. Global, regional and national burden of bladder cancer and its attributable risk factors in 204 countries and territories, 1990-2019: a systematic analysis for the Global Burden of Disease study 2019. BMJ global health. 2021;6(11):e004128. DOI: 10.1186/s40779-024-00569-w","Vlachostergios P.J., Faltas B.M. The molecular limitations of biomarker research in bladder cancer. World J Urol. 2019;37(5):837–48. DOI: 10.1007/s00345-018-2462-9","Borgheresi A., Agostini A., Sternardi F., Cesari E., Ventura F., Ottaviani L., et al. Vascular Enlargement as a Predictor of Nodal Involvement in Bladder Cancer. Diagnostics (Basel). 2023;13(13):2227. DOI: 10.3390/diagnostics13132227","Babjuk M., Burger M., Capoun O., Cohen D., Compérat E.M., Dominguez Escrig J.L., et al. European Association of Urology Guidelines on non-muscle-invasive bladder cancer (Ta, T1, and carcinoma in situ). Eur Urol. 2022;81(1):75–94. DOI: 10.1016/j.eururo.2021.08.010","Alfred Witjes J., Max Bruins H., Carrión A., Cathomas R., Compérat E., Efstathiou J.A., et al. European Association of Urology Guidelines on muscle-invasive and metastatic bladder cancer: Summary of the 2023 Guidelines. Eur Urol. 2024;85(1):17–31. DOI: 10.1016/j.eururo.2023.08.016","Гладков О.А., Булычкин П.В., Волкова М.И., Зуков Р.А., Матвеев В.Б., Носов Д.А. Рак мочевого пузыря. Злокачественные опухоли. 2023;13(3S2-1):620–39. DOI: 10.18027/2224-5057-2023-13-3s2-1-620-639","Rai A., Hsieh A., Smith A. Contemporary diagnosis and management of pelvi-ureteric junction obstruction. BJU Int. 2022;130(3):285–90. DOI: 10.1111/bju.15689","Li C., Gu Z., Ni P., Zhang W., Yang F., Li W., et al. The value of contrast-enhanced ultrasound and magnetic resonance imaging in the diagnosis of bladder cancer. J Cancer Res Ther. 2021;17(5):1179–85. DOI: 10.4103/jcrt.jcrt_1056_21","Berce V., Rataj N., Dorič M., Zorko A., Kolarič T. Association between the clinical, laboratory and ultrasound characteristics and the etiology of peripheral lymphadenopathy in children. Children (Basel). 2023;10(10):1589. DOI: 10.3390/children10101589","Xu C., Zhang Z., Wang H., Song Q., Wei R., Yu Y., et al. A new tool for distinguishing muscle invasive and non-muscle invasive bladder cancer: the initial application of flexible ultrasound bronchoscope in bladder tumor staging. PLoS One. 2014;9(4):e92385. DOI: 10.1371/journal.pone.0092385","Russell G., Strnad B.S., Ludwig D.R., Middleton W.D., Itani M., Khot R., et al. Contrast-Enhanced Ultrasound for Image-Guided Procedures. Tech Vasc Interv Radiol. 2023;26(3):100913. DOI: 10.1016/j.tvir.2023.100913","Feng Y., Hao Y., Wang Y., Song W., Zhang S., Ni D., et al. Ultrasound molecular imaging of bladder cancer via extradomain B fibronectin-targeted biosynthetic GVs. Int J Nanomedicine. 2023;18:4871–84. DOI: 10.2147/IJN.S412422","Fournier L., de La Taille T., Chauvierre C. Microbubbles for human diagnosis and therapy. Biomaterials. 2023;294:122025. DOI: 10.1016/j.biomaterials.2023.122025","Panebianco V. VI-RADS for the diagnosis and management of urinary bladder cancer. Eur Radiol. 2023;33(10):7209–11. DOI: 10.1007/s00330-023-09677-y","Del Giudice F., Flammia R.S., Pecoraro M., Moschini M., D’Andrea D., Messina E., et al. The accuracy of Vesical Imaging-Reporting and Data System (VI-RADS): an updated comprehensive multi-institutional, multi-readers systematic review and meta-analysis from diagnostic evidence into future clinical recommendations. World J Urol. 2022;40(7):1617–28. DOI: 10.1007/s00345-022-03969-6","Григорьев Е.Г., Фролова И.Г., Усынин Е.А., Усова А.В., Табакаев С.А. Возможности объемной сегментации опухоли по данным диффузионно-взвешенной МРТ в прогнозировании и оценке эффективности химиотерапии при раке мочевого пузыря. Сибирский онкологический журнал. 2023;22(3):25–35. DOI: 10.21294/1814-4861-2023-22-3-25-35","Cressoni M., Cozzi A., Schiaffino S., Cadringher P., Vitali P., Basso G., et al. Computation of contrast-enhanced perfusion using only two CT scan phases: a proof-of-concept study on abdominal organs. Eur Radiol Exp. 2022;6(1):37. DOI: 10.1186/s41747-022-00292-y","Ломоносова Е.В., Гольбиц А.Б., Рубцова Н.А., Алексеев Б.Я., Каприн А.Д. Перфузионная компьютерная томография в диагностике заболеваний почек (обзор литературы). Медицинская визуализация. 2023;27(2):85–98. DOI: 10.24835/1607-0763-1220","Oprea-Lager D.E., MacLennan S., Bjartell A., Briganti A., Burger I.A., de Jong I., et al. European Association of Nuclear Medicine Focus 5: consensus on molecular imaging and theranostics in prostate cancer. Eur Urol. 2024;85(1):49–60. DOI: 10.1016/j.eururo.2023.09.003","El-Kawy O.A., Abdelaziz G. Preparation, characterization and evaluation of [125I]-pirarubicin: A new therapeutic agent for urinary bladder cancer with potential for use as theranostic agent. Applied radiation and isotopes: including data, instrumentation and methods for use in agriculture, industry and medicine. 2022;179:110007. DOI: 10.1016/j.apradiso.2021.110007","Tumedei M.M., Ravaioli S., Matteucci F., Celli M., De Giorgi U., Gunelli R., et al. Spotlight on PSMA as a new theranostic biomarker for bladder cancer. Sci Rep. 2021;11(1):9777. DOI: 10.1038/s41598-021-89160-0","Садулаева Т.А., Эдильгиреева Л.А., Бимурзаева М.Б., Морозов А.О. Использование искусственного интеллекта в цистоскопической диагностике рака мочевого пузыря. Онкоурология. 2023;19(2):146–52. DOI: 10.17650/1726-9776-2023-19-2-148-152","Bouchelouche K. PET/CT in bladder cancer: an update. Semin Nucl Med, 2022;52(4):475–85. DOI: 10.1053/j.semnuclmed.2021.12.004","Zhan Y., Zhang G., Li M., Zhou X. Whole-body MRI vs. PET/CT for the detection of bone metastases in patients with prostate cancer: a systematic review and meta-analysis. Front Oncol. 2021;11:633833. DOI: 10.3389/fonc.2021.633833","Павлов В.Н., Урманцев М.Ф., Бакеев М.Р. Успехи робот-ассистированной цистэктомии в лечении мышечно-инвазивного рака мочевого пузыря. Онкоурология. 2022;18(2):123–8. DOI: 10.17650/1726-9776-2022-18-2-123-128","Павлов В.Н., Урманцев М.Ф., Бакеев М.Р. Выживаемость пациентов с мышечно-инвазивным раком мочевого пузыря после робот-ассистированной радикальной цистэктомии с интракорпоральной деривацией мочи. Креативная хирургия и онкология. 2024;14(1):5–12. DOI: 10.24060/2076-3093-2024-14-1-5-12","Каприн А.Д., Рубцова Н.А., Кабанов Д.О., Гольбиц А.Б., Воробьев Н.В., Пильчук П.С. Опыт применения системы VI-RADS в оценке глубины инвазии опухолей мочевого пузыря. Медицинская визуализация. 2023;27(3):118–29. DOI: 10.24835/1607-0763-1242","Zhang H.P., Liang R.X., Lin X.Y., Xue E.S., Ye Q., Zhu Y.F. Application of contrast-enhanced ultrasound in diagnosis and grading of bladder urothelial carcinoma. BMC Med Imaging. 2024;24(1):26. DOI: 10.1186/s12880-024-01199-3","Mo X., Cui Y., Yuan J., Hang Z., Jiang X., Duan G., et al. Study on a new “One-stop-shop” scan protocol combining brain CT perfusion and head-and-neck CT angiography by using 256-detector CT for stroke patients. Eur J Radiol. 2022;154:110426. DOI: 10.1016/j.ejrad.2022.110426","Ronot M., Leporq B., Van Beers B.E., Vilgrain V. CT and MR perfusion techniques to assess diffuse liver disease. Abdom Radiol (NY). 2020;45(11):3496–506. DOI: 10.1007/s00261-019-02338-z","Li W., Su Z.Z., Kang J.H., Xie X.Y., Xie X.H., Zhuang B.W. Application of contrast-enhanced ultrasonography for large cell neuroendocrine carcinoma in the urinary bladder: a case report. BMC Med Imaging. 2020;20(1):46. DOI: 10.1186/s12880-020-00447-6","Dietrich C.F., Nolsøe C.P., Barr R.G., Berzigotti A., Burns P.N., Cantisani V., et al. Guidelines and good clinical practice recommendations for Contrast Enhanced Ultrasound (CEUS) in the Liver — Update 2020 — WFUMB in cooperation with EFSUMB, AFSUMB, AIUM, and FLAUS. Ultraschall Med. 2020;41(5):562–85. DOI: 10.1055/a-1177-0530","Golemati S., Cokkinos D.D. Recent advances in vascular ultrasound imaging technology and their clinical implications. Ultrasonics. 2022;119:106599. DOI: 10.1016/j.ultras.2021.106599","Liu X., Liu D., Long M., Chen F. Application value of ultrasonic contrast imaging and ultrasonic parameters in post-transplant renal surgery. Front Med (Lausanne). 2024;11:1397884. DOI: 10.3389/fmed.2024.1397884","Oglat A.A. A review of ultrasound contrast media. F1000Res. 2024;12:1444. DOI: 10.12688/f1000research.140131.2","Deng XH, Du ZS, Wu ZG, Chen Y, Wu XY, Tang LN. The Value of Contrast-Enhanced Ultrasound in the Detection of Sentinel Lymph Nodes in Malignant Melanoma. J Ultrasound Med. 2023 May;42(5):1015–22. DOI: 10.1002/jum.16110","Galiya R, Stanislav K, Jawdat J, Benjamin H, Boris C. Pediatric urothelial bladder neoplasm. J Pediatr Urol. 2022 Dec;18(6):833.e1–e4. DOI: 10.1016/j.jpurol.2022.06.026","Ng K., Stenzl A., Sharma A., Vasdev N. Urinary biomarkers in bladder cancer: A review of the current landscape and future directions. Urol Oncol. 2021;39(1):41–51. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.08.016","Muin D., Laukhtina E., Hacker M., Shariat S.F. PET in bladder cancer imaging. Curr Opin Urol. 2023;33(3):206–10. DOI: 10.1097/MOU.0000000000001090","Kozikowski M, Suarez-Ibarrola R, Osiecki R, Bilski K, Gratzke C, Shariat SF, Miernik A, Dobruch J. Role of Radiomics in the Prediction of Muscle-invasive Bladder Cancer: A Systematic Review and Meta-analysis. Eur Urol Focus. 2022 May;8(3):728–38. DOI: 10.1016/j.euf.2021.05.005","Qureshi T.A., Chen X., Xie Y., Sakatani T., Kita Y., Kobayashi T. et al. MRI/RNA-Seq-Based Radiogenomics and Artificial Intelligence for More Accurate Staging of Muscle-Invasive Bladder Cancer. Int J Mol Sci. 2023;25(1):88. DOI: 10.3390/ijms25010088","Panebianco V., Briganti A., Boellaard T.N., Catto J., Comperat E., Efstathiou J., et al. Clinical application of bladder MRI and the Vesical Imaging-Reporting and Data System. Nat Rev Urol. 2024;21(4):243–51. DOI: 10.1038/s41585-023-00830-2","Mertens L.S., Meijer R.P., Alfred Witjes J. Positron emission tomography/computed tomography for staging of bladder cancer: a continuing clinical controversy. Eur Urol. 2023;83(2):95–6. DOI: 10.1016/j.eururo.2022.09.017","Liang H., Yang Q., Sun H., Xu Y., Wang J., Huang W., et al. The vascular and morphological characteristics of tumors under narrow-band imaging as predictors for the grade and stage of bladder cancer: a prospective and multi-center study. Ann Med. 2023;55(2):2281656. DOI: 10.1080/07853890.2023.2281656","Jin Y.H., Zeng X.T., Liu T.Z., Bai Z.M., Dou Z.L., Ding D.G., et al. Treatment and surveillance for non-muscle-invasive bladder cancer: a clinical practice guideline (2021 edition). Mil Med Res. 2022;9(1):44. DOI: 10.1186/s40779-022-00406-y","Lenis A.T., Lec P.M., Chamie K. Bladder cancer: a review. JAMA. 2020;324(19):1980–91. DOI: 10.1001/jama.2020.17598","Contieri R., Pichler R., Del Giudice F., Marcq G., Gallioli A., Albisinni S., et al. Variation in follow-up after radical cystectomy for bladder cancer-an inventory roundtable and literature review. J Clin Med. 2024;13(9):2637. DOI: 10.3390/jcm13092637","Ghoreifi A., Allgood E., Whang G., Douglawi A., Yu W., Cai J., et al. Risk factors and natural history of parastomal hernia after radical cystectomy and ileal conduit. BJU Int. 2022;130(3):381–8. DOI: 10.1111/bju.15658"],"dc.citation.ru":["Ferlay J., Ervik M., Lam F., Laversanne M., Colombet M., Mery L., et al. Global Cancer Observatory: Cancer Today. Lyon: International Agency for Research on Cancer; 2024. [cited 23 Aug 2024] Available from: https://gco.iarc.who.int/today","Клинические рекомендации МЗ РФ. Рак мочевого пузыря. М.; 2023. Режим доступа: https://oncology-association.ru/wp-content/uploads/2023/11/rak-mochevogo-puzyrya_23.pdf (дата обращения: 10.09.2024).","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. Состояние онкологической помощи населению России в 2023 году. М.: МНИОИ им. П.А Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» МЗ РФ; 2024.","Safiri S., Kolahi A. A., Naghavi M. Global, regional and national burden of bladder cancer and its attributable risk factors in 204 countries and territories, 1990-2019: a systematic analysis for the Global Burden of Disease study 2019. BMJ global health. 2021;6(11):e004128. DOI: 10.1186/s40779-024-00569-w","Vlachostergios P.J., Faltas B.M. The molecular limitations of biomarker research in bladder cancer. World J Urol. 2019;37(5):837–48. DOI: 10.1007/s00345-018-2462-9","Borgheresi A., Agostini A., Sternardi F., Cesari E., Ventura F., Ottaviani L., et al. Vascular Enlargement as a Predictor of Nodal Involvement in Bladder Cancer. Diagnostics (Basel). 2023;13(13):2227. DOI: 10.3390/diagnostics13132227","Babjuk M., Burger M., Capoun O., Cohen D., Compérat E.M., Dominguez Escrig J.L., et al. European Association of Urology Guidelines on non-muscle-invasive bladder cancer (Ta, T1, and carcinoma in situ). Eur Urol. 2022;81(1):75–94. DOI: 10.1016/j.eururo.2021.08.010","Alfred Witjes J., Max Bruins H., Carrión A., Cathomas R., Compérat E., Efstathiou J.A., et al. European Association of Urology Guidelines on muscle-invasive and metastatic bladder cancer: Summary of the 2023 Guidelines. Eur Urol. 2024;85(1):17–31. DOI: 10.1016/j.eururo.2023.08.016","Гладков О.А., Булычкин П.В., Волкова М.И., Зуков Р.А., Матвеев В.Б., Носов Д.А. Рак мочевого пузыря. Злокачественные опухоли. 2023;13(3S2-1):620–39. DOI: 10.18027/2224-5057-2023-13-3s2-1-620-639","Rai A., Hsieh A., Smith A. Contemporary diagnosis and management of pelvi-ureteric junction obstruction. BJU Int. 2022;130(3):285–90. DOI: 10.1111/bju.15689","Li C., Gu Z., Ni P., Zhang W., Yang F., Li W., et al. The value of contrast-enhanced ultrasound and magnetic resonance imaging in the diagnosis of bladder cancer. J Cancer Res Ther. 2021;17(5):1179–85. DOI: 10.4103/jcrt.jcrt_1056_21","Berce V., Rataj N., Dorič M., Zorko A., Kolarič T. Association between the clinical, laboratory and ultrasound characteristics and the etiology of peripheral lymphadenopathy in children. Children (Basel). 2023;10(10):1589. DOI: 10.3390/children10101589","Xu C., Zhang Z., Wang H., Song Q., Wei R., Yu Y., et al. A new tool for distinguishing muscle invasive and non-muscle invasive bladder cancer: the initial application of flexible ultrasound bronchoscope in bladder tumor staging. PLoS One. 2014;9(4):e92385. DOI: 10.1371/journal.pone.0092385","Russell G., Strnad B.S., Ludwig D.R., Middleton W.D., Itani M., Khot R., et al. Contrast-Enhanced Ultrasound for Image-Guided Procedures. Tech Vasc Interv Radiol. 2023;26(3):100913. DOI: 10.1016/j.tvir.2023.100913","Feng Y., Hao Y., Wang Y., Song W., Zhang S., Ni D., et al. Ultrasound molecular imaging of bladder cancer via extradomain B fibronectin-targeted biosynthetic GVs. Int J Nanomedicine. 2023;18:4871–84. DOI: 10.2147/IJN.S412422","Fournier L., de La Taille T., Chauvierre C. Microbubbles for human diagnosis and therapy. Biomaterials. 2023;294:122025. DOI: 10.1016/j.biomaterials.2023.122025","Panebianco V. VI-RADS for the diagnosis and management of urinary bladder cancer. Eur Radiol. 2023;33(10):7209–11. DOI: 10.1007/s00330-023-09677-y","Del Giudice F., Flammia R.S., Pecoraro M., Moschini M., D’Andrea D., Messina E., et al. The accuracy of Vesical Imaging-Reporting and Data System (VI-RADS): an updated comprehensive multi-institutional, multi-readers systematic review and meta-analysis from diagnostic evidence into future clinical recommendations. World J Urol. 2022;40(7):1617–28. DOI: 10.1007/s00345-022-03969-6","Григорьев Е.Г., Фролова И.Г., Усынин Е.А., Усова А.В., Табакаев С.А. Возможности объемной сегментации опухоли по данным диффузионно-взвешенной МРТ в прогнозировании и оценке эффективности химиотерапии при раке мочевого пузыря. Сибирский онкологический журнал. 2023;22(3):25–35. DOI: 10.21294/1814-4861-2023-22-3-25-35","Cressoni M., Cozzi A., Schiaffino S., Cadringher P., Vitali P., Basso G., et al. Computation of contrast-enhanced perfusion using only two CT scan phases: a proof-of-concept study on abdominal organs. Eur Radiol Exp. 2022;6(1):37. DOI: 10.1186/s41747-022-00292-y","Ломоносова Е.В., Гольбиц А.Б., Рубцова Н.А., Алексеев Б.Я., Каприн А.Д. Перфузионная компьютерная томография в диагностике заболеваний почек (обзор литературы). Медицинская визуализация. 2023;27(2):85–98. DOI: 10.24835/1607-0763-1220","Oprea-Lager D.E., MacLennan S., Bjartell A., Briganti A., Burger I.A., de Jong I., et al. European Association of Nuclear Medicine Focus 5: consensus on molecular imaging and theranostics in prostate cancer. Eur Urol. 2024;85(1):49–60. DOI: 10.1016/j.eururo.2023.09.003","El-Kawy O.A., Abdelaziz G. Preparation, characterization and evaluation of [125I]-pirarubicin: A new therapeutic agent for urinary bladder cancer with potential for use as theranostic agent. Applied radiation and isotopes: including data, instrumentation and methods for use in agriculture, industry and medicine. 2022;179:110007. DOI: 10.1016/j.apradiso.2021.110007","Tumedei M.M., Ravaioli S., Matteucci F., Celli M., De Giorgi U., Gunelli R., et al. Spotlight on PSMA as a new theranostic biomarker for bladder cancer. Sci Rep. 2021;11(1):9777. DOI: 10.1038/s41598-021-89160-0","Садулаева Т.А., Эдильгиреева Л.А., Бимурзаева М.Б., Морозов А.О. Использование искусственного интеллекта в цистоскопической диагностике рака мочевого пузыря. Онкоурология. 2023;19(2):146–52. DOI: 10.17650/1726-9776-2023-19-2-148-152","Bouchelouche K. PET/CT in bladder cancer: an update. Semin Nucl Med, 2022;52(4):475–85. DOI: 10.1053/j.semnuclmed.2021.12.004","Zhan Y., Zhang G., Li M., Zhou X. Whole-body MRI vs. PET/CT for the detection of bone metastases in patients with prostate cancer: a systematic review and meta-analysis. Front Oncol. 2021;11:633833. DOI: 10.3389/fonc.2021.633833","Павлов В.Н., Урманцев М.Ф., Бакеев М.Р. Успехи робот-ассистированной цистэктомии в лечении мышечно-инвазивного рака мочевого пузыря. Онкоурология. 2022;18(2):123–8. DOI: 10.17650/1726-9776-2022-18-2-123-128","Павлов В.Н., Урманцев М.Ф., Бакеев М.Р. Выживаемость пациентов с мышечно-инвазивным раком мочевого пузыря после робот-ассистированной радикальной цистэктомии с интракорпоральной деривацией мочи. Креативная хирургия и онкология. 2024;14(1):5–12. DOI: 10.24060/2076-3093-2024-14-1-5-12","Каприн А.Д., Рубцова Н.А., Кабанов Д.О., Гольбиц А.Б., Воробьев Н.В., Пильчук П.С. Опыт применения системы VI-RADS в оценке глубины инвазии опухолей мочевого пузыря. Медицинская визуализация. 2023;27(3):118–29. DOI: 10.24835/1607-0763-1242","Zhang H.P., Liang R.X., Lin X.Y., Xue E.S., Ye Q., Zhu Y.F. Application of contrast-enhanced ultrasound in diagnosis and grading of bladder urothelial carcinoma. BMC Med Imaging. 2024;24(1):26. DOI: 10.1186/s12880-024-01199-3","Mo X., Cui Y., Yuan J., Hang Z., Jiang X., Duan G., et al. Study on a new “One-stop-shop” scan protocol combining brain CT perfusion and head-and-neck CT angiography by using 256-detector CT for stroke patients. Eur J Radiol. 2022;154:110426. DOI: 10.1016/j.ejrad.2022.110426","Ronot M., Leporq B., Van Beers B.E., Vilgrain V. CT and MR perfusion techniques to assess diffuse liver disease. Abdom Radiol (NY). 2020;45(11):3496–506. DOI: 10.1007/s00261-019-02338-z","Li W., Su Z.Z., Kang J.H., Xie X.Y., Xie X.H., Zhuang B.W. Application of contrast-enhanced ultrasonography for large cell neuroendocrine carcinoma in the urinary bladder: a case report. BMC Med Imaging. 2020;20(1):46. DOI: 10.1186/s12880-020-00447-6","Dietrich C.F., Nolsøe C.P., Barr R.G., Berzigotti A., Burns P.N., Cantisani V., et al. Guidelines and good clinical practice recommendations for Contrast Enhanced Ultrasound (CEUS) in the Liver — Update 2020 — WFUMB in cooperation with EFSUMB, AFSUMB, AIUM, and FLAUS. Ultraschall Med. 2020;41(5):562–85. DOI: 10.1055/a-1177-0530","Golemati S., Cokkinos D.D. Recent advances in vascular ultrasound imaging technology and their clinical implications. Ultrasonics. 2022;119:106599. DOI: 10.1016/j.ultras.2021.106599","Liu X., Liu D., Long M., Chen F. Application value of ultrasonic contrast imaging and ultrasonic parameters in post-transplant renal surgery. Front Med (Lausanne). 2024;11:1397884. DOI: 10.3389/fmed.2024.1397884","Oglat A.A. A review of ultrasound contrast media. F1000Res. 2024;12:1444. DOI: 10.12688/f1000research.140131.2","Deng XH, Du ZS, Wu ZG, Chen Y, Wu XY, Tang LN. The Value of Contrast-Enhanced Ultrasound in the Detection of Sentinel Lymph Nodes in Malignant Melanoma. J Ultrasound Med. 2023 May;42(5):1015–22. DOI: 10.1002/jum.16110","Galiya R, Stanislav K, Jawdat J, Benjamin H, Boris C. Pediatric urothelial bladder neoplasm. J Pediatr Urol. 2022 Dec;18(6):833.e1–e4. DOI: 10.1016/j.jpurol.2022.06.026","Ng K., Stenzl A., Sharma A., Vasdev N. Urinary biomarkers in bladder cancer: A review of the current landscape and future directions. Urol Oncol. 2021;39(1):41–51. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.08.016","Muin D., Laukhtina E., Hacker M., Shariat S.F. PET in bladder cancer imaging. Curr Opin Urol. 2023;33(3):206–10. DOI: 10.1097/MOU.0000000000001090","Kozikowski M, Suarez-Ibarrola R, Osiecki R, Bilski K, Gratzke C, Shariat SF, Miernik A, Dobruch J. Role of Radiomics in the Prediction of Muscle-invasive Bladder Cancer: A Systematic Review and Meta-analysis. Eur Urol Focus. 2022 May;8(3):728–38. DOI: 10.1016/j.euf.2021.05.005","Qureshi T.A., Chen X., Xie Y., Sakatani T., Kita Y., Kobayashi T. et al. MRI/RNA-Seq-Based Radiogenomics and Artificial Intelligence for More Accurate Staging of Muscle-Invasive Bladder Cancer. Int J Mol Sci. 2023;25(1):88. DOI: 10.3390/ijms25010088","Panebianco V., Briganti A., Boellaard T.N., Catto J., Comperat E., Efstathiou J., et al. Clinical application of bladder MRI and the Vesical Imaging-Reporting and Data System. Nat Rev Urol. 2024;21(4):243–51. DOI: 10.1038/s41585-023-00830-2","Mertens L.S., Meijer R.P., Alfred Witjes J. Positron emission tomography/computed tomography for staging of bladder cancer: a continuing clinical controversy. Eur Urol. 2023;83(2):95–6. DOI: 10.1016/j.eururo.2022.09.017","Liang H., Yang Q., Sun H., Xu Y., Wang J., Huang W., et al. The vascular and morphological characteristics of tumors under narrow-band imaging as predictors for the grade and stage of bladder cancer: a prospective and multi-center study. Ann Med. 2023;55(2):2281656. DOI: 10.1080/07853890.2023.2281656","Jin Y.H., Zeng X.T., Liu T.Z., Bai Z.M., Dou Z.L., Ding D.G., et al. Treatment and surveillance for non-muscle-invasive bladder cancer: a clinical practice guideline (2021 edition). Mil Med Res. 2022;9(1):44. DOI: 10.1186/s40779-022-00406-y","Lenis A.T., Lec P.M., Chamie K. Bladder cancer: a review. JAMA. 2020;324(19):1980–91. DOI: 10.1001/jama.2020.17598","Contieri R., Pichler R., Del Giudice F., Marcq G., Gallioli A., Albisinni S., et al. Variation in follow-up after radical cystectomy for bladder cancer-an inventory roundtable and literature review. J Clin Med. 2024;13(9):2637. DOI: 10.3390/jcm13092637","Ghoreifi A., Allgood E., Whang G., Douglawi A., Yu W., Cai J., et al. Risk factors and natural history of parastomal hernia after radical cystectomy and ileal conduit. BJU Int. 2022;130(3):381–8. DOI: 10.1111/bju.15658"],"dc.citation.en":["Ferlay J., Ervik M., Lam F., Laversanne M., Colombet M., Mery L., et al. Global Cancer Observatory: Cancer Today. Lyon: International Agency for Research on Cancer; 2024. [cited 23 Aug 2024] Available from: https://gco.iarc.who.int/today","Клинические рекомендации МЗ РФ. Рак мочевого пузыря. М.; 2023. Режим доступа: https://oncology-association.ru/wp-content/uploads/2023/11/rak-mochevogo-puzyrya_23.pdf (дата обращения: 10.09.2024).","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. Состояние онкологической помощи населению России в 2023 году. М.: МНИОИ им. П.А Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» МЗ РФ; 2024.","Safiri S., Kolahi A. A., Naghavi M. Global, regional and national burden of bladder cancer and its attributable risk factors in 204 countries and territories, 1990-2019: a systematic analysis for the Global Burden of Disease study 2019. BMJ global health. 2021;6(11):e004128. DOI: 10.1186/s40779-024-00569-w","Vlachostergios P.J., Faltas B.M. The molecular limitations of biomarker research in bladder cancer. World J Urol. 2019;37(5):837–48. DOI: 10.1007/s00345-018-2462-9","Borgheresi A., Agostini A., Sternardi F., Cesari E., Ventura F., Ottaviani L., et al. Vascular Enlargement as a Predictor of Nodal Involvement in Bladder Cancer. Diagnostics (Basel). 2023;13(13):2227. DOI: 10.3390/diagnostics13132227","Babjuk M., Burger M., Capoun O., Cohen D., Compérat E.M., Dominguez Escrig J.L., et al. European Association of Urology Guidelines on non-muscle-invasive bladder cancer (Ta, T1, and carcinoma in situ). Eur Urol. 2022;81(1):75–94. DOI: 10.1016/j.eururo.2021.08.010","Alfred Witjes J., Max Bruins H., Carrión A., Cathomas R., Compérat E., Efstathiou J.A., et al. European Association of Urology Guidelines on muscle-invasive and metastatic bladder cancer: Summary of the 2023 Guidelines. Eur Urol. 2024;85(1):17–31. DOI: 10.1016/j.eururo.2023.08.016","Гладков О.А., Булычкин П.В., Волкова М.И., Зуков Р.А., Матвеев В.Б., Носов Д.А. Рак мочевого пузыря. Злокачественные опухоли. 2023;13(3S2-1):620–39. DOI: 10.18027/2224-5057-2023-13-3s2-1-620-639","Rai A., Hsieh A., Smith A. Contemporary diagnosis and management of pelvi-ureteric junction obstruction. BJU Int. 2022;130(3):285–90. DOI: 10.1111/bju.15689","Li C., Gu Z., Ni P., Zhang W., Yang F., Li W., et al. The value of contrast-enhanced ultrasound and magnetic resonance imaging in the diagnosis of bladder cancer. J Cancer Res Ther. 2021;17(5):1179–85. DOI: 10.4103/jcrt.jcrt_1056_21","Berce V., Rataj N., Dorič M., Zorko A., Kolarič T. Association between the clinical, laboratory and ultrasound characteristics and the etiology of peripheral lymphadenopathy in children. Children (Basel). 2023;10(10):1589. DOI: 10.3390/children10101589","Xu C., Zhang Z., Wang H., Song Q., Wei R., Yu Y., et al. A new tool for distinguishing muscle invasive and non-muscle invasive bladder cancer: the initial application of flexible ultrasound bronchoscope in bladder tumor staging. PLoS One. 2014;9(4):e92385. DOI: 10.1371/journal.pone.0092385","Russell G., Strnad B.S., Ludwig D.R., Middleton W.D., Itani M., Khot R., et al. Contrast-Enhanced Ultrasound for Image-Guided Procedures. Tech Vasc Interv Radiol. 2023;26(3):100913. DOI: 10.1016/j.tvir.2023.100913","Feng Y., Hao Y., Wang Y., Song W., Zhang S., Ni D., et al. Ultrasound molecular imaging of bladder cancer via extradomain B fibronectin-targeted biosynthetic GVs. Int J Nanomedicine. 2023;18:4871–84. DOI: 10.2147/IJN.S412422","Fournier L., de La Taille T., Chauvierre C. Microbubbles for human diagnosis and therapy. Biomaterials. 2023;294:122025. DOI: 10.1016/j.biomaterials.2023.122025","Panebianco V. VI-RADS for the diagnosis and management of urinary bladder cancer. Eur Radiol. 2023;33(10):7209–11. DOI: 10.1007/s00330-023-09677-y","Del Giudice F., Flammia R.S., Pecoraro M., Moschini M., D’Andrea D., Messina E., et al. The accuracy of Vesical Imaging-Reporting and Data System (VI-RADS): an updated comprehensive multi-institutional, multi-readers systematic review and meta-analysis from diagnostic evidence into future clinical recommendations. World J Urol. 2022;40(7):1617–28. DOI: 10.1007/s00345-022-03969-6","Григорьев Е.Г., Фролова И.Г., Усынин Е.А., Усова А.В., Табакаев С.А. Возможности объемной сегментации опухоли по данным диффузионно-взвешенной МРТ в прогнозировании и оценке эффективности химиотерапии при раке мочевого пузыря. Сибирский онкологический журнал. 2023;22(3):25–35. DOI: 10.21294/1814-4861-2023-22-3-25-35","Cressoni M., Cozzi A., Schiaffino S., Cadringher P., Vitali P., Basso G., et al. Computation of contrast-enhanced perfusion using only two CT scan phases: a proof-of-concept study on abdominal organs. Eur Radiol Exp. 2022;6(1):37. DOI: 10.1186/s41747-022-00292-y","Ломоносова Е.В., Гольбиц А.Б., Рубцова Н.А., Алексеев Б.Я., Каприн А.Д. Перфузионная компьютерная томография в диагностике заболеваний почек (обзор литературы). Медицинская визуализация. 2023;27(2):85–98. DOI: 10.24835/1607-0763-1220","Oprea-Lager D.E., MacLennan S., Bjartell A., Briganti A., Burger I.A., de Jong I., et al. European Association of Nuclear Medicine Focus 5: consensus on molecular imaging and theranostics in prostate cancer. Eur Urol. 2024;85(1):49–60. DOI: 10.1016/j.eururo.2023.09.003","El-Kawy O.A., Abdelaziz G. Preparation, characterization and evaluation of [125I]-pirarubicin: A new therapeutic agent for urinary bladder cancer with potential for use as theranostic agent. Applied radiation and isotopes: including data, instrumentation and methods for use in agriculture, industry and medicine. 2022;179:110007. DOI: 10.1016/j.apradiso.2021.110007","Tumedei M.M., Ravaioli S., Matteucci F., Celli M., De Giorgi U., Gunelli R., et al. Spotlight on PSMA as a new theranostic biomarker for bladder cancer. Sci Rep. 2021;11(1):9777. DOI: 10.1038/s41598-021-89160-0","Садулаева Т.А., Эдильгиреева Л.А., Бимурзаева М.Б., Морозов А.О. Использование искусственного интеллекта в цистоскопической диагностике рака мочевого пузыря. Онкоурология. 2023;19(2):146–52. DOI: 10.17650/1726-9776-2023-19-2-148-152","Bouchelouche K. PET/CT in bladder cancer: an update. Semin Nucl Med, 2022;52(4):475–85. DOI: 10.1053/j.semnuclmed.2021.12.004","Zhan Y., Zhang G., Li M., Zhou X. Whole-body MRI vs. PET/CT for the detection of bone metastases in patients with prostate cancer: a systematic review and meta-analysis. Front Oncol. 2021;11:633833. DOI: 10.3389/fonc.2021.633833","Павлов В.Н., Урманцев М.Ф., Бакеев М.Р. Успехи робот-ассистированной цистэктомии в лечении мышечно-инвазивного рака мочевого пузыря. Онкоурология. 2022;18(2):123–8. DOI: 10.17650/1726-9776-2022-18-2-123-128","Павлов В.Н., Урманцев М.Ф., Бакеев М.Р. Выживаемость пациентов с мышечно-инвазивным раком мочевого пузыря после робот-ассистированной радикальной цистэктомии с интракорпоральной деривацией мочи. Креативная хирургия и онкология. 2024;14(1):5–12. DOI: 10.24060/2076-3093-2024-14-1-5-12","Каприн А.Д., Рубцова Н.А., Кабанов Д.О., Гольбиц А.Б., Воробьев Н.В., Пильчук П.С. Опыт применения системы VI-RADS в оценке глубины инвазии опухолей мочевого пузыря. Медицинская визуализация. 2023;27(3):118–29. DOI: 10.24835/1607-0763-1242","Zhang H.P., Liang R.X., Lin X.Y., Xue E.S., Ye Q., Zhu Y.F. Application of contrast-enhanced ultrasound in diagnosis and grading of bladder urothelial carcinoma. BMC Med Imaging. 2024;24(1):26. DOI: 10.1186/s12880-024-01199-3","Mo X., Cui Y., Yuan J., Hang Z., Jiang X., Duan G., et al. Study on a new “One-stop-shop” scan protocol combining brain CT perfusion and head-and-neck CT angiography by using 256-detector CT for stroke patients. Eur J Radiol. 2022;154:110426. DOI: 10.1016/j.ejrad.2022.110426","Ronot M., Leporq B., Van Beers B.E., Vilgrain V. CT and MR perfusion techniques to assess diffuse liver disease. Abdom Radiol (NY). 2020;45(11):3496–506. DOI: 10.1007/s00261-019-02338-z","Li W., Su Z.Z., Kang J.H., Xie X.Y., Xie X.H., Zhuang B.W. Application of contrast-enhanced ultrasonography for large cell neuroendocrine carcinoma in the urinary bladder: a case report. BMC Med Imaging. 2020;20(1):46. DOI: 10.1186/s12880-020-00447-6","Dietrich C.F., Nolsøe C.P., Barr R.G., Berzigotti A., Burns P.N., Cantisani V., et al. Guidelines and good clinical practice recommendations for Contrast Enhanced Ultrasound (CEUS) in the Liver — Update 2020 — WFUMB in cooperation with EFSUMB, AFSUMB, AIUM, and FLAUS. Ultraschall Med. 2020;41(5):562–85. DOI: 10.1055/a-1177-0530","Golemati S., Cokkinos D.D. Recent advances in vascular ultrasound imaging technology and their clinical implications. Ultrasonics. 2022;119:106599. DOI: 10.1016/j.ultras.2021.106599","Liu X., Liu D., Long M., Chen F. Application value of ultrasonic contrast imaging and ultrasonic parameters in post-transplant renal surgery. Front Med (Lausanne). 2024;11:1397884. DOI: 10.3389/fmed.2024.1397884","Oglat A.A. A review of ultrasound contrast media. F1000Res. 2024;12:1444. DOI: 10.12688/f1000research.140131.2","Deng XH, Du ZS, Wu ZG, Chen Y, Wu XY, Tang LN. The Value of Contrast-Enhanced Ultrasound in the Detection of Sentinel Lymph Nodes in Malignant Melanoma. J Ultrasound Med. 2023 May;42(5):1015–22. DOI: 10.1002/jum.16110","Galiya R, Stanislav K, Jawdat J, Benjamin H, Boris C. Pediatric urothelial bladder neoplasm. J Pediatr Urol. 2022 Dec;18(6):833.e1–e4. DOI: 10.1016/j.jpurol.2022.06.026","Ng K., Stenzl A., Sharma A., Vasdev N. Urinary biomarkers in bladder cancer: A review of the current landscape and future directions. Urol Oncol. 2021;39(1):41–51. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.08.016","Muin D., Laukhtina E., Hacker M., Shariat S.F. PET in bladder cancer imaging. Curr Opin Urol. 2023;33(3):206–10. DOI: 10.1097/MOU.0000000000001090","Kozikowski M, Suarez-Ibarrola R, Osiecki R, Bilski K, Gratzke C, Shariat SF, Miernik A, Dobruch J. Role of Radiomics in the Prediction of Muscle-invasive Bladder Cancer: A Systematic Review and Meta-analysis. Eur Urol Focus. 2022 May;8(3):728–38. DOI: 10.1016/j.euf.2021.05.005","Qureshi T.A., Chen X., Xie Y., Sakatani T., Kita Y., Kobayashi T. et al. MRI/RNA-Seq-Based Radiogenomics and Artificial Intelligence for More Accurate Staging of Muscle-Invasive Bladder Cancer. Int J Mol Sci. 2023;25(1):88. DOI: 10.3390/ijms25010088","Panebianco V., Briganti A., Boellaard T.N., Catto J., Comperat E., Efstathiou J., et al. Clinical application of bladder MRI and the Vesical Imaging-Reporting and Data System. Nat Rev Urol. 2024;21(4):243–51. DOI: 10.1038/s41585-023-00830-2","Mertens L.S., Meijer R.P., Alfred Witjes J. Positron emission tomography/computed tomography for staging of bladder cancer: a continuing clinical controversy. Eur Urol. 2023;83(2):95–6. DOI: 10.1016/j.eururo.2022.09.017","Liang H., Yang Q., Sun H., Xu Y., Wang J., Huang W., et al. The vascular and morphological characteristics of tumors under narrow-band imaging as predictors for the grade and stage of bladder cancer: a prospective and multi-center study. Ann Med. 2023;55(2):2281656. DOI: 10.1080/07853890.2023.2281656","Jin Y.H., Zeng X.T., Liu T.Z., Bai Z.M., Dou Z.L., Ding D.G., et al. Treatment and surveillance for non-muscle-invasive bladder cancer: a clinical practice guideline (2021 edition). Mil Med Res. 2022;9(1):44. DOI: 10.1186/s40779-022-00406-y","Lenis A.T., Lec P.M., Chamie K. Bladder cancer: a review. JAMA. 2020;324(19):1980–91. DOI: 10.1001/jama.2020.17598","Contieri R., Pichler R., Del Giudice F., Marcq G., Gallioli A., Albisinni S., et al. Variation in follow-up after radical cystectomy for bladder cancer-an inventory roundtable and literature review. J Clin Med. 2024;13(9):2637. DOI: 10.3390/jcm13092637","Ghoreifi A., Allgood E., Whang G., Douglawi A., Yu W., Cai J., et al. Risk factors and natural history of parastomal hernia after radical cystectomy and ileal conduit. BJU Int. 2022;130(3):381–8. DOI: 10.1111/bju.15658"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8904"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:48Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:48Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:48Z"],"publication_grp":["123456789/8904"],"bi_4_dis_filter":["мультипараметрическая мрт\n|||\nмультипараметрическая МРТ","staging of bladder cancer\n|||\nstaging of bladder cancer","визуализация рака мочевого пузыря\n|||\nвизуализация рака мочевого пузыря","стандарты диагностики\n|||\nстандарты диагностики","bladder cancer\n|||\nbladder cancer","рак мочевого пузыря\n|||\nрак мочевого пузыря","radionuclide diagnostics\n|||\nradionuclide diagnostics","радионуклидная диагностика\n|||\nрадионуклидная диагностика","diagnostic standards\n|||\ndiagnostic standards","imaging of bladder cancer\n|||\nimaging of bladder cancer","стадирование рака мочевого пузыря\n|||\nстадирование рака мочевого пузыря","multiparametric mri\n|||\nmultiparametric MRI","perfusion ct\n|||\nperfusion CT","перфузионная кт\n|||\nперфузионная КТ","radiological diagnostics\n|||\nradiological diagnostics","лучевая диагностика\n|||\nлучевая диагностика"],"bi_4_dis_partial":["multiparametric MRI","мультипараметрическая МРТ","стадирование рака мочевого пузыря","perfusion CT","перфузионная КТ","staging of bladder cancer","radionuclide diagnostics","рак мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря","diagnostic standards","радионуклидная диагностика","radiological diagnostics","bladder cancer","стандарты диагностики","imaging of bladder cancer","лучевая диагностика"],"bi_4_dis_value_filter":["multiparametric MRI","мультипараметрическая МРТ","стадирование рака мочевого пузыря","perfusion CT","перфузионная КТ","staging of bladder cancer","radionuclide diagnostics","рак мочевого пузыря","визуализация рака мочевого пузыря","diagnostic standards","радионуклидная диагностика","radiological diagnostics","bladder cancer","стандарты диагностики","imaging of bladder cancer","лучевая диагностика"],"bi_sort_1_sort":"multimodal approach to imaging and staging of bladder cancer: diagnostic standards and future trends","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:48Z","read":["g0"],"_version_":1837178058568630272},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:55.043Z","search.uniqueid":"2-8025","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8025,"handle":"123456789/8914","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-41-49"],"dc.abstract":["Vulvar cancer is one of the rare malignant neoplasms treated in gynecologic oncology. This type of cancer ranks nineteenth among the most common types of malignant neoplasms in European women. The main method for treating localized vulvar cancer is surgery. Starting from the stage TIb and with the lateral location of the tumor, surgical treatment is indicated (vulvectomy and inguinofemoral lymphadenectomy). The classical Ducuing surgical procedure, which was developed in 1934, is accompanied, in most cases, by such postoperative complications as lymphorrhea, delayed healing of surgical wounds, and suppurative septic complications. One way to minimize them is to use videoendoscopic technologies. The provided review of studies on the subject presents the results of using videoendoscopic technologies (e.g., a significant reduction in the number of postoperative complications). Noteworthy is that the operative time decreases with experience in performing such interventions. Randomized studies are needed to evaluate the long-term results when using videoendoscopic technologies to perform an inguinofemoral lymphadenectomy.
","Рак вульвы является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. Рак вульвы занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. Основным методом лечения локализованного рака вульвы является хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии. Классическая операция по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году и сопровождается в большинстве случаев осложнениями в послеоперационном периоде, такими как лимфорея, длительное заживление послеоперационных ран, гнойно-септические осложнения. Одним из способов сократить количество осложнений является использование видеоэндоскопических технологий. В приведенном обзоре исследований, посвященных данной теме, продемонстрированы результаты использования видеоэндоскопической техники. Показано значительное снижение количества осложнений в послеоперационном периоде. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении пахово-бедренной лимфаденэктомии.
"],"dc.abstract.en":["Vulvar cancer is one of the rare malignant neoplasms treated in gynecologic oncology. This type of cancer ranks nineteenth among the most common types of malignant neoplasms in European women. The main method for treating localized vulvar cancer is surgery. Starting from the stage TIb and with the lateral location of the tumor, surgical treatment is indicated (vulvectomy and inguinofemoral lymphadenectomy). The classical Ducuing surgical procedure, which was developed in 1934, is accompanied, in most cases, by such postoperative complications as lymphorrhea, delayed healing of surgical wounds, and suppurative septic complications. One way to minimize them is to use videoendoscopic technologies. The provided review of studies on the subject presents the results of using videoendoscopic technologies (e.g., a significant reduction in the number of postoperative complications). Noteworthy is that the operative time decreases with experience in performing such interventions. Randomized studies are needed to evaluate the long-term results when using videoendoscopic technologies to perform an inguinofemoral lymphadenectomy.
"],"subject":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"subject_keyword":["vulvar cancer","vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","VEIL","videoassisted surgery","videoassisted surgery","lymph nodes","lymph nodes","рак вульвы","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы","лимфатические узлы"],"subject_ac":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","veil\n|||\nVEIL","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","veil\n|||\nVEIL","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы"],"subject_tax_0_filter":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","veil\n|||\nVEIL","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","veil\n|||\nVEIL","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы"],"subject_filter":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","veil\n|||\nVEIL","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","veil\n|||\nVEIL","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы"],"dc.subject_mlt":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"dc.subject":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"dc.subject.en":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes"],"title":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"title_keyword":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"title_ac":["videoendoscopic inguinofemoral lymphadenectomy for vulvar cancer. literature review\n|||\nVideoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. обзор литературы\n|||\nВидеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title_sort":"Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","dc.title_hl":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title_mlt":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title_stored":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review"],"dc.abstract.ru":["Рак вульвы является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. Рак вульвы занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. Основным методом лечения локализованного рака вульвы является хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии. Классическая операция по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году и сопровождается в большинстве случаев осложнениями в послеоперационном периоде, такими как лимфорея, длительное заживление послеоперационных ран, гнойно-септические осложнения. Одним из способов сократить количество осложнений является использование видеоэндоскопических технологий. В приведенном обзоре исследований, посвященных данной теме, продемонстрированы результаты использования видеоэндоскопической техники. Показано значительное снижение количества осложнений в послеоперационном периоде. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении пахово-бедренной лимфаденэктомии.
"],"dc.fileName":["cover_article_1051_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1051_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["ВВЕДЕНИЕ
Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.
Основным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].
Классическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4][5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.
Одним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.
Проведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.
Видеоскопическая техника ПБЛАЭ
Впервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].
Методика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2025/1/hk0geuYu7mnnXj3GZoaNAZOxvspp67QBstDgXHHz.jpeg\")
Рисунок 1. Положение пациента и хирургов при выполнении VEIL [9]
Figure 1. Position of the patient and surgeons during VEIL [9]
Процедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.
В качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].
Таким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.
В обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10][11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12][13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.
В трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).
В восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].
Операция методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10][11][18][19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13][16][20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.
Большинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).
Важными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16][25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26,][27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].
Также следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31][36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27][28][32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.
Авторы | Дата публикации | Количество пациентов/VEIL | Уровень доказательности | Средний возраст | Стадия по FIGO I/II/III | Морфологический вариант (плоскоклеточный рак/аденокарцинома/другое) | Сопутствующая патология (сахарный диабет/артериальная гипертензия) |
Wu et al. [25] | 2013 | 10/11 | 4 | 47,2 (30,0–68,0) | 6/0/3 | 7/1/2 | - |
Mathevet et al. [26] | 2002 | 28/41 | 4 | - | 12/12/4 | - | - |
Cui et al. [27] | 2013 | 15/30 | 4 | 51,9 (28,0–66,0) | 6/7/2 | 15/0/0 | 1/2 |
Xu et al. [28] | 2011 | 17/34 | 4 | 52,6 (33,0–69,0) | 8/4/5 | 15/1/1 | 1/1 |
Lu et al. [29] | 2012 | 10/20 | 4 | 50,7 (31,0–73,0) | 5/3/2 | 8/0/2 | 1/0 |
Liu et al. [30] | 2013 | 8/13 | 4 | 50,2 (39,0–63,0) | 5/1/2 | 7/0/1 | 2/2 |
Xia et al. [31] | 2014 | 13/26 | 4 | 48,6 (30,0–71,0) | 6/4/3 | 10/0/3 | - |
Li et al. [32] | 2014 | 29/58 | 4 | 54,2 (37,0–67,0) | 14/10/5 | 22/3/4 | - |
Tang et al. [33] | 2012 | 8/16 | 4 | 58,0 (48,0–65,0) | 7/1 | 8/0/0 | - |
Таблица 1. Характеристики исследований [34]
Table 1. Characteristics of the studies [34]
В таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].
Авторы | Время операции | Кровопотеря | Конверсия % | Количество удаленных лимфоузлов | Сохранение большой подкожной вены | Хирургический подход | Удаление подвздошных лимфоузлов | Комментарий |
Wu et al. [25] | - | Маленький объем | 0 | 8,5 | Да | VEIL–L | - | Липолиз и липосакция |
Mathevet et al. [26] | 62 (43–120) | Маленький объем | 2,4 | 7,5 (2–15) | Да | VEIL–L | 7,1 | - |
Cui et al. [27] | 80,8 | 5,5 | 0 | 9,5 | Да | VEIL-H | 13,3 | - |
Xu et al. [28] | 94 (70–150) | 137 (80–170) | 0 | 16 (11–23) | Да | VEIL-H | 29,4 | липосакция |
Lu et al. [29] | 91 (80–130) | 6,3 (5–10) | 0 | 7,4 | Да | VEIL-H | 20 | - |
Liu et al, [30] | 83 (45–120) | 22 (10–40) | 0 | 10 (6–16) | Да | VEIL-H | 25 | - |
Xia et al. [31] | 92,3 | 6,2 | 0 | 7,3 | Да | VEIL-H | - | - |
Li et al. [32] | 102 | 64,9 | 0 | 11,2 | Да | VEIL-H | - | - |
Tang et al. [33] | 110 (65–130) | 70 (40–100) | 0 | 12,8 (9–15) | Да | VEIL-H | 12,5 | - |
Таблица 2. Параметры выполненных операций VEIL [34]
Table 2. Parameters of the performed VEIL procedures [34]
При интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30][33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30][33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.
В таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.
Авторы | Время госпитализации | Время до удаления дренажа | Метастазы в лимфоузлы % | Осложнения со стороны кожи, % Инфекционные осложнения со стороны раны/некротические явления в паховой области/некротические изменения со стороны вульвы | Лимфатические осложнения, % Лимфорея/Лимфокисты/Лимфедема |
Wu et al. [25] | - | 9,8 (4–13) | 30 | 0/0/- | 0/0/0 |
Mathevet et al. [26] | 11 (2–20) | - | 14,3 | 0/0/0 | 0/17,1/0 |
Cui et al. [27] | 10,7 | - | 13,3 | 0/0/6,7 | 3,3/6,7/0 |
Xu et al. [28] | 11 (8–19) | 6 (5–8) | 29,4 | 0/0/11,8 | 0/0/2,9 |
Lu et al. [29] | - | 6,8 (5–10) | 20 | 10/0/10 | 0/0/0 |
Liu et al. [30] | 7 (5–12) | - | 25 | 0/0/0 | 7,7/0/0 |
Xia et al. [31] | - | 6,7 | - | 0/0/- | -/-/- |
Li et al. [32] | 11,6 | 6,7 | 17,2 | 3,4/0/0 | 0/0/0 |
Tang et al. [33] | 13,6 | - | 12,5 | 0/0/0 | 0/0/0 |
Таблица 3. Характеристики послеоперационного периода [34]
Table 3. Characteristics of the postoperative period [34]
Послеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.
Только в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.
В приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].
В Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Видеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ.
"],"dc.fullHTML.ru":["ВВЕДЕНИЕ
Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.
Основным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].
Классическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4][5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.
Одним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.
Проведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.
Видеоскопическая техника ПБЛАЭ
Впервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].
Методика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).
Рисунок 1. Положение пациента и хирургов при выполнении VEIL [9]
Figure 1. Position of the patient and surgeons during VEIL [9]
Процедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.
В качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].
Таким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.
В обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10][11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12][13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.
В трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).
В восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].
Операция методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10][11][18][19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13][16][20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.
Большинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).
Важными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16][25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26,][27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].
Также следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31][36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27][28][32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.
Авторы | Дата публикации | Количество пациентов/VEIL | Уровень доказательности | Средний возраст | Стадия по FIGO I/II/III | Морфологический вариант (плоскоклеточный рак/аденокарцинома/другое) | Сопутствующая патология (сахарный диабет/артериальная гипертензия) |
Wu et al. [25] | 2013 | 10/11 | 4 | 47,2 (30,0–68,0) | 6/0/3 | 7/1/2 | - |
Mathevet et al. [26] | 2002 | 28/41 | 4 | - | 12/12/4 | - | - |
Cui et al. [27] | 2013 | 15/30 | 4 | 51,9 (28,0–66,0) | 6/7/2 | 15/0/0 | 1/2 |
Xu et al. [28] | 2011 | 17/34 | 4 | 52,6 (33,0–69,0) | 8/4/5 | 15/1/1 | 1/1 |
Lu et al. [29] | 2012 | 10/20 | 4 | 50,7 (31,0–73,0) | 5/3/2 | 8/0/2 | 1/0 |
Liu et al. [30] | 2013 | 8/13 | 4 | 50,2 (39,0–63,0) | 5/1/2 | 7/0/1 | 2/2 |
Xia et al. [31] | 2014 | 13/26 | 4 | 48,6 (30,0–71,0) | 6/4/3 | 10/0/3 | - |
Li et al. [32] | 2014 | 29/58 | 4 | 54,2 (37,0–67,0) | 14/10/5 | 22/3/4 | - |
Tang et al. [33] | 2012 | 8/16 | 4 | 58,0 (48,0–65,0) | 7/1 | 8/0/0 | - |
Таблица 1. Характеристики исследований [34]
Table 1. Characteristics of the studies [34]
В таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].
Авторы | Время операции | Кровопотеря | Конверсия % | Количество удаленных лимфоузлов | Сохранение большой подкожной вены | Хирургический подход | Удаление подвздошных лимфоузлов | Комментарий |
Wu et al. [25] | - | Маленький объем | 0 | 8,5 | Да | VEIL–L | - | Липолиз и липосакция |
Mathevet et al. [26] | 62 (43–120) | Маленький объем | 2,4 | 7,5 (2–15) | Да | VEIL–L | 7,1 | - |
Cui et al. [27] | 80,8 | 5,5 | 0 | 9,5 | Да | VEIL-H | 13,3 | - |
Xu et al. [28] | 94 (70–150) | 137 (80–170) | 0 | 16 (11–23) | Да | VEIL-H | 29,4 | липосакция |
Lu et al. [29] | 91 (80–130) | 6,3 (5–10) | 0 | 7,4 | Да | VEIL-H | 20 | - |
Liu et al, [30] | 83 (45–120) | 22 (10–40) | 0 | 10 (6–16) | Да | VEIL-H | 25 | - |
Xia et al. [31] | 92,3 | 6,2 | 0 | 7,3 | Да | VEIL-H | - | - |
Li et al. [32] | 102 | 64,9 | 0 | 11,2 | Да | VEIL-H | - | - |
Tang et al. [33] | 110 (65–130) | 70 (40–100) | 0 | 12,8 (9–15) | Да | VEIL-H | 12,5 | - |
Таблица 2. Параметры выполненных операций VEIL [34]
Table 2. Parameters of the performed VEIL procedures [34]
При интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30][33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30][33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.
В таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.
Авторы | Время госпитализации | Время до удаления дренажа | Метастазы в лимфоузлы % | Осложнения со стороны кожи, % Инфекционные осложнения со стороны раны/некротические явления в паховой области/некротические изменения со стороны вульвы | Лимфатические осложнения, % Лимфорея/Лимфокисты/Лимфедема |
Wu et al. [25] | - | 9,8 (4–13) | 30 | 0/0/- | 0/0/0 |
Mathevet et al. [26] | 11 (2–20) | - | 14,3 | 0/0/0 | 0/17,1/0 |
Cui et al. [27] | 10,7 | - | 13,3 | 0/0/6,7 | 3,3/6,7/0 |
Xu et al. [28] | 11 (8–19) | 6 (5–8) | 29,4 | 0/0/11,8 | 0/0/2,9 |
Lu et al. [29] | - | 6,8 (5–10) | 20 | 10/0/10 | 0/0/0 |
Liu et al. [30] | 7 (5–12) | - | 25 | 0/0/0 | 7,7/0/0 |
Xia et al. [31] | - | 6,7 | - | 0/0/- | -/-/- |
Li et al. [32] | 11,6 | 6,7 | 17,2 | 3,4/0/0 | 0/0/0 |
Tang et al. [33] | 13,6 | - | 12,5 | 0/0/0 | 0/0/0 |
Таблица 3. Характеристики послеоперационного периода [34]
Table 3. Characteristics of the postoperative period [34]
Послеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.
Только в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.
В приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].
В Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Видеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ.
"],"dc.fullRISC":["Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.\n\nОсновным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].\n\nКлассическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4, 5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.\n\nОдним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.\n\nПроведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.\n\n \n\nВидеоскопическая техника ПБЛАЭ\n\nВпервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].\n\nМетодика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).\n\nПроцедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.\n\nВ качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].\n\nТаким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.\n\nВ обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10, 11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12, 13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.\n\nВ трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).\n\nВ восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].\n\nОперация методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10, 11, 18, 19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13, 16, 20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.\n\nБольшинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).\n\nВажными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16, 25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26, 27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].\n\nТакже следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31, 36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27, 28, 32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.\n\nВ таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].\n\nПри интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30, 33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30, 33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.\n\nВ таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.\n\nПослеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.\n\nТолько в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.\n\nВ приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].\n\nВ Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nВидеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ."],"dc.fullRISC.ru":["Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.\n\nОсновным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].\n\nКлассическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4, 5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.\n\nОдним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.\n\nПроведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.\n\n \n\nВидеоскопическая техника ПБЛАЭ\n\nВпервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].\n\nМетодика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).\n\nПроцедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.\n\nВ качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].\n\nТаким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.\n\nВ обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10, 11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12, 13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.\n\nВ трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).\n\nВ восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].\n\nОперация методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10, 11, 18, 19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13, 16, 20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.\n\nБольшинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).\n\nВажными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16, 25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26, 27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].\n\nТакже следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31, 36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27, 28, 32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.\n\nВ таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].\n\nПри интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30, 33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30, 33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.\n\nВ таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.\n\nПослеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.\n\nТолько в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.\n\nВ приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].\n\nВ Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nВидеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ."],"dc.height":["351"],"dc.height.ru":["351"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.subject.ru":["рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"dc.title.ru":["Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.width":["500"],"dc.width.ru":["500"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["41-49"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Б. Ф. Киямов","B. F. Kiyamov","Т. К. Гирфанов","Т. К. Girfanov"],"author_keyword":["К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Б. Ф. Киямов","B. F. Kiyamov","Т. К. Гирфанов","Т. К. Girfanov"],"author_ac":["к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","б. ф. киямов\n|||\nБ. Ф. Киямов","b. f. kiyamov\n|||\nB. F. Kiyamov","т. к. гирфанов\n|||\nТ. К. Гирфанов","т. к. girfanov\n|||\nТ. К. Girfanov"],"author_filter":["к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","б. ф. киямов\n|||\nБ. Ф. Киямов","b. f. kiyamov\n|||\nB. F. Kiyamov","т. к. гирфанов\n|||\nТ. К. Гирфанов","т. к. girfanov\n|||\nТ. К. Girfanov"],"dc.author.name":["К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Б. Ф. Киямов","B. F. Kiyamov","Т. К. Гирфанов","Т. К. Girfanov"],"dc.author.name.ru":["К. В. Меньшиков","Б. Ф. Киямов","Т. К. Гирфанов"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncology Dispensary","Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Республиканский клинический онкологический диспансер","Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.full":["К. В. Меньшиков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","K. V. Menshikov | Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","Б. Ф. Киямов | Республиканский клинический онкологический диспансер","B. F. Kiyamov | Republican Clinical Oncology Dispensary","Т. К. Гирфанов | Республиканский клинический онкологический диспансер","Т. К. Girfanov | Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.ru":["К. В. Меньшиков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Б. Ф. Киямов | Республиканский клинический онкологический диспансер","Т. К. Гирфанов | Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.name.en":["K. V. Menshikov","B. F. Kiyamov","Т. К. Girfanov"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","Republican Clinical Oncology Dispensary","Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.en":["K. V. Menshikov | Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","B. F. Kiyamov | Republican Clinical Oncology Dispensary","Т. К. Girfanov | Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u041a. \\u0412. \\u041c\\u0435\\u043d\\u044c\\u0448\\u0438\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"K. V. Menshikov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0006-1290-8843\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0411. \\u0424. \\u041a\\u0438\\u044f\\u043c\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0006-1290-8843\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"B. F. Kiyamov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0006-9812-4360\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0422. \\u041a. \\u0413\\u0438\\u0440\\u0444\\u0430\\u043d\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0006-9812-4360\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"\\u0422. \\u041a. Girfanov\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1051"],"dc.citation":["Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143","Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143"],"dc.citation.ru":["Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143"],"dc.citation.en":["Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8914"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:54Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:54Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:54Z"],"publication_grp":["123456789/8914"],"bi_4_dis_filter":["inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы","veil\n|||\nVEIL"],"bi_4_dis_partial":["видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","рак вульвы","lymph nodes","vulvar cancer","videoassisted surgery","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы","VEIL","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy"],"bi_4_dis_value_filter":["видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","рак вульвы","lymph nodes","vulvar cancer","videoassisted surgery","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы","VEIL","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy"],"bi_sort_1_sort":"videoendoscopic inguinofemoral lymphadenectomy for vulvar cancer. literature review","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:54Z","read":["g0"],"_version_":1837178064791928832},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2021-06-04T11:18:23.068Z","search.uniqueid":"2-3624","search.resourcetype":2,"search.resourceid":3624,"handle":"123456789/4535","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.citation":["Bagshaw M.A., Kaplan I.D., Cox R.C. Prostate cancer. Radiation therapy for localized disease. Cancer. 1993;71(3 Suppl): 939–52. DOI: 10.1002/1097-0142(19930201)71:3+<939::aidcncr2820711409>3.0.co;2-0","Leisrink H., Ahlsberg A. Tumor prostatae: totale extirpation der prostata. Arch Klin Chir. 1882;28:578–80.","Raymond G., Chevallier D., Amiel J. 1987: the 100th anniversary of transvesical prostatic adenomectomy. J Urol (Paris). 1988;94(7):353–6. PMID: 2464651","Young H.H. VIII. Conservative perineal prostatectomy: the results of two years’ experience and report of seventy-fi ve cases. Ann Surg. 1905;41(4):549–57. PMID: 17861624","Walsh P.C., Donker P.J. Impotence following radical prostatectomy: insight into etiology and prevention. J Urol. 1982;128(3):492–7. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)53012-8","Ormond J.K. Radical perineal prostatectomy for carcinoma of prostate. Surgery. 1946;20(2):257–62. DOI: 10.5555/uri:pii:0039606046901432","Chute R. Radical retropubic prostatectomy for cancer. J Urol. 1954;71(3):347–72. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)67796-6","McDonald H.P., Upchurch W.E., Sturdevant C.E. Perineal biopsy combined with radical retropubic prostatectomy for early carcinoma of the prostate. J Urol. 1955;73(3):575–9. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)67440-8","Ferguson R.S. Recent advances in the diagnosis of carcinoma of the prostate. Can Med Assoc J. 1933;29(5):497–501. PMID: 20319293","Franzen S., Giertz G., Zajicek J. Cytological diagnosis of prostatic tumours by transrectal aspiration biopsy: a preliminary report. Br J Urol. 1960;32:193–6. DOI: 10.1111/j.1464-410x.1960.tb03763.x","Rifk in M.D., Kurtz A.B., Goldberg B.B. Prostate biopsy utilizing transrectal ultrasound guidance: diagnosis of nonpalpable cancers. J Ultrasound Med. 1983;2(4):165–7. DOI: 10.7863/jum.1983.2.4.165","Lee F., Gray J.M., McLeary R.D., Meadows T.R., Kumasaka G.H., Borlaza G.S., et al. Transrectal ultrasound in the diagnosis of prostate cancer: location, echogenicity, histopathology, and staging. Prostate. 1985;7(2):117–29. DOI: 10.1002/pros.2990070202","Hodge K.K., McNeal J.E., Terris M.K., Stamey T.A. Random systematic versus directed ultrasound guided transrectal core biopsies of the prostate. J Urol. 1989;142(1):71–4; discussion 74–5. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)38664-0","Naughton C.K., Miller D.C., Mager D.E., Ornstein D.K., Catalona W.J. A prospective randomized trial comparing 6 versus 12 prostate biopsy cores: impact on cancer detection. J Urol. 2000;164(2):388–92. PMID: 10893592","Fink K.G., Hutarew G., Pytel A., Esterbauer B., Jungwirth A., Dietze O., et al. One 10-core prostate biopsy is superior to two sets of sextant prostate biopsies. BJU Int. 2003;92(4):385–8. DOI: 10.1046/j.1464-410X.2003.04350.x","Rubens D.J., Hadley M.A., Alam S.K., Gao L., Mayer R.D., Parker K.J. Sonoelasticity imaging of prostate cancer: in vitro results. Radiology. 1995;195(2):379–83. DOI: 10.1148/radiology.195.2.7724755","Turkbey B., Xu S., Kruecker J., Locklin J., Pang Y., Shah V., et al. Documenting the location of systematic transrectal ultrasound-guided prostate biopsies: correlation with multi-parametric MRI. Cancer Imaging. 2011;11(1):31–6. DOI: 10.1102/1470-7330.2011.0007","Heidenreich A., Bastian P.J., Bellmunt J., Bolla M., Joniau S., van der Kwast T., et al. European Association of Urology. EAU guidelines on prostate cancer. part 1: screening, diagnosis, and local treatment with curative intent-update 2013. Eur Urol. 2014;65(1):124–37. DOI: 10.1016/j.eururo.2013.09.046","Chiari R., Harzmann R. Perineal and transrectal needle biopsy of the prostate. Urologe A. 1975;14(6):296–8. PMID: 813345","Phillips J.L., Sinha A.A. Patterns, art, and context: Donald Floyd Gleason and the development of the Gleason grading system. Urology. 2009;74(3):497–503. DOI: 10.1016/j.urology.2009.01.012","Gleason D.F. Classifi cation of prostatic carcinomas. Cancer Chemother Rep. 1966;50(3):125–8. PMID: 5948714","Gleason D.F., Mellinger G.T. Prediction of prognosis for prostatic adenocarcinoma by combined histological grading and clinical staging. J Urol. 1974;111(1):58–64. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)59889-4","Pennington J.W., Prentiss R.J., Howe G. Radical prostatectomy for cancer: signifi cance of perineural lymphatic invasion. J Urol. 1967;97(6):1075–7. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)63180-x","Ablin R.J., Bronson P., Soanes W.A., Witebsky E. Tissue- and speciesspecifi c antigens of normal human prostatic tissue. J Immunol. 1970;104(6):1329–39. PMID: 4986767","Wang M.C., Valenzuela L.A., Murphy G.P., Chu T.M. Purifi cation of a human prostate specifi c antigen. Invest Urol. 1979;17(2):159–63. DOI: 10.1016/j.juro.2016.10.100","Papsidero L.D., Wang M.C., Valenzuela L.A., Murphy G.P., Chu T.M. A prostate antigen in sera of prostatic cancer patients. Cancer Res. 1980;40(7):2428–32. PMID: 7388802","Desireddi N.V., Roehl K.A., Loeb S., Yu X., Griffi n C.R., Kundu S.K., et al. Improved stage and grade-specifi c progression-free survival rates aft er radical prostatectomy in the PSA era. Urology. 2007;70(5):950–5. DOI: 10.1016/j.urology.2007.06.1119","Hutch J.A., Fisher R. Continence aft er radical prostatectomy. Br J Urol. 1968;40(1):62–7. DOI: 10.1111/j.1464-410x.1968.tb11813.x","Finkle A.L., Taylor S.P. Sexual potency aft er radical prostatectomy. J Urol. 1981;125(3):350–2. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)55034-x","Walsh P.C., Mostwin J.L. Radical prostatectomy and cystoprostatectomy with preservation of potency. Results using a new nerve-sparing technique. Br J Urol. 1984;56(6):694–7.","McCullough D.L., Leadbetter W.F. Radical pelvic surgery for locally extensive carcinoma of the prostate. J Urol. 1972;108(6):939–43. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)60912-1","Schuessler W., Schulam P., Clayman R. Laparoscopic radical prostatectomy: initial short-term experience. Urology. 1997;50(6):854–57. DOI: 10.1016/S0090-4295(97)00543-8","Bollens R., Vanden Bossche M., Roumeguere T., Damoun A., Ekane S., Hoff mann P., et al. Extraperitoneal laparoscopic radical prostatectomy. Results aft er 50 cases. Eur Urol. 2001;40(1):65–9. DOI: 10.1159/000049750","Rassweiler J., Frede T., Seemann O., Stock C., Sentker L. Telesurgical laparoscopic radical prostatectomy. Initial experience. Eur Urol. 2001;40(1):75–83. DOI: 10.1159/000049752","Stolzenburg J.U., Do M., Pfeiff er H., König F., Aedtner B., Dorschner W. Th e endoscopic extraperitoneal radical prostatectomy (EERPE): technique and initial experience. World J Urol. 2002;20(1):48–55. DOI: 10.1007/s00345-002-0265-4","Jeong W., Kumar R., Menon M. Past, present and future of urological robotic surgery. Investig Clin Urol. 2016;57(2):75–83. DOI: 10.4111/icu.2016.57.2.75","Binder J., Kramer W. Robotically-assisted laparoscopic prostatectomy. BJU Int. 2001;87(4):408–10. DOI: 10.1046/j.1464-410x.2001.00115.x","Turpen R., Atalah H., Su L.M. Technical advances in robot-assisted laparoscopic radical prostatectomy. Th er Adv Urol. 2009;1(5):251–8. DOI: 10.1177/1756287210364207","Su L.M., Link R.E., Bhayani S.B., Sullivan W., Pavlovich C.P. Nervesparing laparoscopic radical prostatectomy: replicating the open surgical technique. Urology. 2004;64(1):123–7. DOI: 10.1016/j.urology.2004.02.010","Castle E.P., Lee D., Working Group of Urologic Robotic Surgeons Scientifi c Committee. Nomenclature of robotic procedures in urology. J Endourol. 2008;22(7):1467–70. DOI: 10.1089/end.2008.0197","Munver R., Volfson I.A., Kesler S.S., Nazmy M., Sawczuk I.S. Transition from open to robotic-assisted radical prostatectomy: 7 years experience at Hackensack University Medical Center. J Robot Surg. 2007;1(2):155–9. DOI: 10.1007/s11701-007-0023-0","Rocco B., Matei D.V., Melegari S., Ospina J.C., Mazzoleni F., Errico G., et al. Robotic vs open prostatectomy in a laparoscopically naive centre: a matched-pair analysis. BJU Int. 2009;104(7):991–5. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2009.08532.x","Ahlering T.E. Robotic versus laparoscopic radical prostatectomy. Nat Clin Pract Urol. 2004;1(2):58–9. DOI: 10.1038/ncpuro0040","Magheli A., Gonzalgo M.L., Su L.M., Guzzo T.J., Netto G., Humphreys E.B., et al. Impact of surgical technique (open vs laparoscopic vs robotic-assisted) on pathological and biochemical outcomes following radical prostatectomy: an analysis using propensity score matching. BJU Int. 2011 Jun;107(12):1956–62. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2010.09795.x","Tang K., Jiang K., Chen H., Chen Z., Xu H., Ye Z. Robotic vs. Retropubic radical prostatectomy in prostate cancer: A systematic review and an meta-analysis update. Oncotarget. 2017;8(19):32237–57. DOI: 10.18632/oncotarget.13332 46 Van den Broeck T., van den Bergh R.C.N., Briers E., Cornford P., Cumberbatch M., Tilki D., et al. Biochemical recurrence in prostate cancer: the European association of urology prostate cancer guidelines panel recommendations. Eur Urol Focus. 2020;6(2):231–4. DOI: 10.1016/j.euf.2019.06.004","Cao L., Yang Z., Qi L., Chen M. Robot-assisted and laparoscopic vs open radical prostatectomy in clinically localized prostate cancer: perioperative, functional, and oncological outcomes: A Systematic review and meta-analysis. Medicine (Baltimore). 2019;98(22):e15770. DOI: 10.1097/MD.0000000000015770","Forsmark A., Gehrman J., Angenete E., Bjartell A., Björholt I., Carlsson S., et al. Health economic analysis of open and robot-assisted laparoscopic surgery for prostate cancer within the prospective multicentre LAPPRO Trial. Eur Urol. 2018;74(6):816–24. DOI: 10.1016/j.eururo.2018.07.038","Shkolyar E., Shih I.F., Li Y., Wong J.A., Liao J.C. Robot-assisted radical prostatectomy associated with decreased persistent postoperative opioid use. J Endourol. 2020;34(4):475–81. DOI: 10.1089/end.2019.0788","Yaxley J.W., Coughlin G.D., Chambers S.K., Occhipinti S., Samaratunga H., Zajdlewicz L., et al. Robot-assisted laparoscopic prostatectomy versus open radical retropubic prostatectomy: early outcomes from a randomised controlled phase 3 study. Lancet. 2016;388(10049):1057–66. DOI: 10.1016/S0140-6736(16)30592-X","Du Y., Long Q., Guan B., Mu L., Tian J., Jiang Y., et al. Robot-assisted radical prostatectomy is more benefi cial for prostate cancer patients: a system review and meta-analysis. Med Sci Monit. 2018;24:272–87. DOI: 10.12659/msm.907092","Coughlin G.D., Yaxley J.W., Chambers S.K., Occhipinti S., Samaratunga H., Zajdlewicz L., et al. Robot-assisted laparoscopic prostatectomy versus open radical retropubic prostatectomy: 24-month outcomes from a randomised controlled study. Lancet Oncol. 2018;19(8):1051–60. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30357-7","Di Pierro G.B., Baumeister P., Stucki P., Beatrice J., Danuser H., Mattei A. A prospective trial comparing consecutive series of open retropubic and robot-assisted laparoscopic radical prostatectomy in a centre with a limited caseload. Eur Urol. 2011;59(1):1–6. DOI: 10.1016/j.eururo.2010.10.026","Ficarra V., Novara G., Fracalanza S., D’Elia C., Secco S., Iafrate M., et al. A prospective, non-randomized trial comparing robot-assisted laparoscopic and retropubic radical prostatectomy in one European institution. BJU Int. 2009;104(4):534–9. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2009.08419.x","Lovegrove C., Novara G., Mottrie A., Guru K.A., Brown M., Challacombe B., et al. Structured and modular training pathway for robot-assisted radical prostatectomy (RARP): validation of the RARP assessment score and learning curve assessment. Eur Urol. 2016;69(3):526–35. DOI: 10.1016/j.eururo.2015.10.048","Kaushik D., High R., Clark C.J., LaGrange C.A. Malfunction of the Da Vinci robotic system during robot-assisted laparoscopic prostatectomy: an international survey. J Endourol. 2010;24(4):571–5. DOI: 10.1089/end.2009.0489","Luciani L.G., Mattevi D., Mantovani W., Cai T., Chiodini S., Vattovani V., et al. Retropubic, laparoscopic, and robot-assisted radical prostatectomy: a comparative analysis of the surgical outcomes in a single regional center. Curr Urol. 2017;11(1):36–41. DOI: 10.1159/000447192","Mukherjee K., Kamal K.M. Variation in prostate surgery costs and outcomes in the USA: robot-assisted versus open radical prostatectomy. J Comp Eff Res. 2019;8(3):143–55. DOI: 10.2217/cer-2018-0109","Yu H.Y., Hevelone N.D., Patel S., Lipsitz S.R., Hu J.C. Hospital surgical volume, utilization, costs and outcomes of retroperitoneal lymph node dissection for testis cancer. Adv Urol. 2012;2012:189823. DOI: 10.1155/2012/189823","Faiena I., Dombrovskiy V.Y., Modi P.K., Patel N., Patel R., Salmasi A.H., et al. Regional cost variations of robot-assisted radical prostatectomy compared with open radical prostatectomy. Clin Genitourin Cancer. 2015;13(5):447–52. DOI: 10.1016/j.clgc.2015.05.004","Schroeck F.R., Jacobs B.L., Bhayani S.B., Nguyen P.L., Penson D., Hu J. Cost of new technologies in prostate cancer treatment: systematic review of costs and cost eff ectiveness of robotic-assisted laparoscopic prostatectomy, intensity-modulated radiotherapy, and proton beam therapy. Eur Urol. 2017;72(5):712–35. DOI: 10.1016/j.eururo.2017.03.028","Dobbs R.W., Nguyen T.T., Shahait M., Lee D.J., Kim J.L., El-Fahmawi A., et al. Outpatient robot-assisted radical prostatectomy: are patients ready for same-day discharge? J Endourol. 2020;34(4):450–5. DOI: 10.1089/end.2019.0796","Bagshaw M.A., Kaplan I.D., Cox R.C. Prostate cancer. Radiation therapy for localized disease. Cancer. 1993;71(3 Suppl): 939–52. DOI: 10.1002/1097-0142(19930201)71:3+<939::aidcncr2820711409>3.0.co;2-0","Leisrink H., Ahlsberg A. Tumor prostatae: totale extirpation der prostata. Arch Klin Chir. 1882;28:578–80.","Raymond G., Chevallier D., Amiel J. 1987: the 100th anniversary of transvesical prostatic adenomectomy. J Urol (Paris). 1988;94(7):353–6. PMID: 2464651","Young H.H. VIII. Conservative perineal prostatectomy: the results of two years’ experience and report of seventy-fi ve cases. Ann Surg. 1905;41(4):549–57. PMID: 17861624","Walsh P.C., Donker P.J. Impotence following radical prostatectomy: insight into etiology and prevention. J Urol. 1982;128(3):492–7. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)53012-8","Ormond J.K. Radical perineal prostatectomy for carcinoma of prostate. Surgery. 1946;20(2):257–62. DOI: 10.5555/uri:pii:0039606046901432","Chute R. Radical retropubic prostatectomy for cancer. J Urol. 1954;71(3):347–72. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)67796-6","McDonald H.P., Upchurch W.E., Sturdevant C.E. Perineal biopsy combined with radical retropubic prostatectomy for early carcinoma of the prostate. J Urol. 1955;73(3):575–9. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)67440-8","Ferguson R.S. Recent advances in the diagnosis of carcinoma of the prostate. Can Med Assoc J. 1933;29(5):497–501. PMID: 20319293","Franzen S., Giertz G., Zajicek J. Cytological diagnosis of prostatic tumours by transrectal aspiration biopsy: a preliminary report. Br J Urol. 1960;32:193–6. DOI: 10.1111/j.1464-410x.1960.tb03763.x","Rifk in M.D., Kurtz A.B., Goldberg B.B. Prostate biopsy utilizing transrectal ultrasound guidance: diagnosis of nonpalpable cancers. J Ultrasound Med. 1983;2(4):165–7. DOI: 10.7863/jum.1983.2.4.165","Lee F., Gray J.M., McLeary R.D., Meadows T.R., Kumasaka G.H., Borlaza G.S., et al. Transrectal ultrasound in the diagnosis of prostate cancer: location, echogenicity, histopathology, and staging. Prostate. 1985;7(2):117–29. DOI: 10.1002/pros.2990070202","Hodge K.K., McNeal J.E., Terris M.K., Stamey T.A. Random systematic versus directed ultrasound guided transrectal core biopsies of the prostate. J Urol. 1989;142(1):71–4; discussion 74–5. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)38664-0","Naughton C.K., Miller D.C., Mager D.E., Ornstein D.K., Catalona W.J. A prospective randomized trial comparing 6 versus 12 prostate biopsy cores: impact on cancer detection. J Urol. 2000;164(2):388–92. PMID: 10893592","Fink K.G., Hutarew G., Pytel A., Esterbauer B., Jungwirth A., Dietze O., et al. One 10-core prostate biopsy is superior to two sets of sextant prostate biopsies. BJU Int. 2003;92(4):385–8. DOI: 10.1046/j.1464-410X.2003.04350.x","Rubens D.J., Hadley M.A., Alam S.K., Gao L., Mayer R.D., Parker K.J. Sonoelasticity imaging of prostate cancer: in vitro results. Radiology. 1995;195(2):379–83. DOI: 10.1148/radiology.195.2.7724755","Turkbey B., Xu S., Kruecker J., Locklin J., Pang Y., Shah V., et al. Documenting the location of systematic transrectal ultrasound-guided prostate biopsies: correlation with multi-parametric MRI. Cancer Imaging. 2011;11(1):31–6. DOI: 10.1102/1470-7330.2011.0007","Heidenreich A., Bastian P.J., Bellmunt J., Bolla M., Joniau S., van der Kwast T., et al. European Association of Urology. EAU guidelines on prostate cancer. part 1: screening, diagnosis, and local treatment with curative intent-update 2013. Eur Urol. 2014;65(1):124–37. DOI: 10.1016/j.eururo.2013.09.046","Chiari R., Harzmann R. Perineal and transrectal needle biopsy of the prostate. Urologe A. 1975;14(6):296–8. PMID: 813345","Phillips J.L., Sinha A.A. Patterns, art, and context: Donald Floyd Gleason and the development of the Gleason grading system. Urology. 2009;74(3):497–503. DOI: 10.1016/j.urology.2009.01.012","Gleason D.F. Classifi cation of prostatic carcinomas. Cancer Chemother Rep. 1966;50(3):125–8. PMID: 5948714","Gleason D.F., Mellinger G.T. Prediction of prognosis for prostatic adenocarcinoma by combined histological grading and clinical staging. J Urol. 1974;111(1):58–64. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)59889-4","Pennington J.W., Prentiss R.J., Howe G. Radical prostatectomy for cancer: signifi cance of perineural lymphatic invasion. J Urol. 1967;97(6):1075–7. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)63180-x","Ablin R.J., Bronson P., Soanes W.A., Witebsky E. Tissue- and speciesspecifi c antigens of normal human prostatic tissue. J Immunol. 1970;104(6):1329–39. PMID: 4986767","Wang M.C., Valenzuela L.A., Murphy G.P., Chu T.M. Purifi cation of a human prostate specifi c antigen. Invest Urol. 1979;17(2):159–63. DOI: 10.1016/j.juro.2016.10.100","Papsidero L.D., Wang M.C., Valenzuela L.A., Murphy G.P., Chu T.M. A prostate antigen in sera of prostatic cancer patients. Cancer Res. 1980;40(7):2428–32. PMID: 7388802","Desireddi N.V., Roehl K.A., Loeb S., Yu X., Griffi n C.R., Kundu S.K., et al. Improved stage and grade-specifi c progression-free survival rates aft er radical prostatectomy in the PSA era. Urology. 2007;70(5):950–5. DOI: 10.1016/j.urology.2007.06.1119","Hutch J.A., Fisher R. Continence aft er radical prostatectomy. Br J Urol. 1968;40(1):62–7. DOI: 10.1111/j.1464-410x.1968.tb11813.x","Finkle A.L., Taylor S.P. Sexual potency aft er radical prostatectomy. J Urol. 1981;125(3):350–2. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)55034-x","Walsh P.C., Mostwin J.L. Radical prostatectomy and cystoprostatectomy with preservation of potency. Results using a new nerve-sparing technique. Br J Urol. 1984;56(6):694–7.","McCullough D.L., Leadbetter W.F. Radical pelvic surgery for locally extensive carcinoma of the prostate. J Urol. 1972;108(6):939–43. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)60912-1","Schuessler W., Schulam P., Clayman R. Laparoscopic radical prostatectomy: initial short-term experience. Urology. 1997;50(6):854–57. DOI: 10.1016/S0090-4295(97)00543-8","Bollens R., Vanden Bossche M., Roumeguere T., Damoun A., Ekane S., Hoff mann P., et al. Extraperitoneal laparoscopic radical prostatectomy. Results aft er 50 cases. Eur Urol. 2001;40(1):65–9. DOI: 10.1159/000049750","Rassweiler J., Frede T., Seemann O., Stock C., Sentker L. Telesurgical laparoscopic radical prostatectomy. Initial experience. Eur Urol. 2001;40(1):75–83. DOI: 10.1159/000049752","Stolzenburg J.U., Do M., Pfeiff er H., König F., Aedtner B., Dorschner W. Th e endoscopic extraperitoneal radical prostatectomy (EERPE): technique and initial experience. World J Urol. 2002;20(1):48–55. DOI: 10.1007/s00345-002-0265-4","Jeong W., Kumar R., Menon M. Past, present and future of urological robotic surgery. Investig Clin Urol. 2016;57(2):75–83. DOI: 10.4111/icu.2016.57.2.75","Binder J., Kramer W. Robotically-assisted laparoscopic prostatectomy. BJU Int. 2001;87(4):408–10. DOI: 10.1046/j.1464-410x.2001.00115.x","Turpen R., Atalah H., Su L.M. Technical advances in robot-assisted laparoscopic radical prostatectomy. Th er Adv Urol. 2009;1(5):251–8. DOI: 10.1177/1756287210364207","Su L.M., Link R.E., Bhayani S.B., Sullivan W., Pavlovich C.P. Nervesparing laparoscopic radical prostatectomy: replicating the open surgical technique. Urology. 2004;64(1):123–7. DOI: 10.1016/j.urology.2004.02.010","Castle E.P., Lee D., Working Group of Urologic Robotic Surgeons Scientifi c Committee. Nomenclature of robotic procedures in urology. J Endourol. 2008;22(7):1467–70. DOI: 10.1089/end.2008.0197","Munver R., Volfson I.A., Kesler S.S., Nazmy M., Sawczuk I.S. Transition from open to robotic-assisted radical prostatectomy: 7 years experience at Hackensack University Medical Center. J Robot Surg. 2007;1(2):155–9. DOI: 10.1007/s11701-007-0023-0","Rocco B., Matei D.V., Melegari S., Ospina J.C., Mazzoleni F., Errico G., et al. Robotic vs open prostatectomy in a laparoscopically naive centre: a matched-pair analysis. BJU Int. 2009;104(7):991–5. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2009.08532.x","Ahlering T.E. Robotic versus laparoscopic radical prostatectomy. Nat Clin Pract Urol. 2004;1(2):58–9. DOI: 10.1038/ncpuro0040","Magheli A., Gonzalgo M.L., Su L.M., Guzzo T.J., Netto G., Humphreys E.B., et al. Impact of surgical technique (open vs laparoscopic vs robotic-assisted) on pathological and biochemical outcomes following radical prostatectomy: an analysis using propensity score matching. BJU Int. 2011 Jun;107(12):1956–62. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2010.09795.x","Tang K., Jiang K., Chen H., Chen Z., Xu H., Ye Z. Robotic vs. Retropubic radical prostatectomy in prostate cancer: A systematic review and an meta-analysis update. Oncotarget. 2017;8(19):32237–57. DOI: 10.18632/oncotarget.13332 46 Van den Broeck T., van den Bergh R.C.N., Briers E., Cornford P., Cumberbatch M., Tilki D., et al. Biochemical recurrence in prostate cancer: the European association of urology prostate cancer guidelines panel recommendations. Eur Urol Focus. 2020;6(2):231–4. DOI: 10.1016/j.euf.2019.06.004","Cao L., Yang Z., Qi L., Chen M. Robot-assisted and laparoscopic vs open radical prostatectomy in clinically localized prostate cancer: perioperative, functional, and oncological outcomes: A Systematic review and meta-analysis. Medicine (Baltimore). 2019;98(22):e15770. DOI: 10.1097/MD.0000000000015770","Forsmark A., Gehrman J., Angenete E., Bjartell A., Björholt I., Carlsson S., et al. Health economic analysis of open and robot-assisted laparoscopic surgery for prostate cancer within the prospective multicentre LAPPRO Trial. Eur Urol. 2018;74(6):816–24. DOI: 10.1016/j.eururo.2018.07.038","Shkolyar E., Shih I.F., Li Y., Wong J.A., Liao J.C. Robot-assisted radical prostatectomy associated with decreased persistent postoperative opioid use. J Endourol. 2020;34(4):475–81. DOI: 10.1089/end.2019.0788","Yaxley J.W., Coughlin G.D., Chambers S.K., Occhipinti S., Samaratunga H., Zajdlewicz L., et al. Robot-assisted laparoscopic prostatectomy versus open radical retropubic prostatectomy: early outcomes from a randomised controlled phase 3 study. Lancet. 2016;388(10049):1057–66. DOI: 10.1016/S0140-6736(16)30592-X","Du Y., Long Q., Guan B., Mu L., Tian J., Jiang Y., et al. Robot-assisted radical prostatectomy is more benefi cial for prostate cancer patients: a system review and meta-analysis. Med Sci Monit. 2018;24:272–87. DOI: 10.12659/msm.907092","Coughlin G.D., Yaxley J.W., Chambers S.K., Occhipinti S., Samaratunga H., Zajdlewicz L., et al. Robot-assisted laparoscopic prostatectomy versus open radical retropubic prostatectomy: 24-month outcomes from a randomised controlled study. Lancet Oncol. 2018;19(8):1051–60. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30357-7","Di Pierro G.B., Baumeister P., Stucki P., Beatrice J., Danuser H., Mattei A. A prospective trial comparing consecutive series of open retropubic and robot-assisted laparoscopic radical prostatectomy in a centre with a limited caseload. Eur Urol. 2011;59(1):1–6. DOI: 10.1016/j.eururo.2010.10.026","Ficarra V., Novara G., Fracalanza S., D’Elia C., Secco S., Iafrate M., et al. A prospective, non-randomized trial comparing robot-assisted laparoscopic and retropubic radical prostatectomy in one European institution. BJU Int. 2009;104(4):534–9. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2009.08419.x","Lovegrove C., Novara G., Mottrie A., Guru K.A., Brown M., Challacombe B., et al. Structured and modular training pathway for robot-assisted radical prostatectomy (RARP): validation of the RARP assessment score and learning curve assessment. Eur Urol. 2016;69(3):526–35. DOI: 10.1016/j.eururo.2015.10.048","Kaushik D., High R., Clark C.J., LaGrange C.A. Malfunction of the Da Vinci robotic system during robot-assisted laparoscopic prostatectomy: an international survey. J Endourol. 2010;24(4):571–5. DOI: 10.1089/end.2009.0489","Luciani L.G., Mattevi D., Mantovani W., Cai T., Chiodini S., Vattovani V., et al. Retropubic, laparoscopic, and robot-assisted radical prostatectomy: a comparative analysis of the surgical outcomes in a single regional center. Curr Urol. 2017;11(1):36–41. DOI: 10.1159/000447192","Mukherjee K., Kamal K.M. Variation in prostate surgery costs and outcomes in the USA: robot-assisted versus open radical prostatectomy. J Comp Eff Res. 2019;8(3):143–55. DOI: 10.2217/cer-2018-0109","Yu H.Y., Hevelone N.D., Patel S., Lipsitz S.R., Hu J.C. Hospital surgical volume, utilization, costs and outcomes of retroperitoneal lymph node dissection for testis cancer. Adv Urol. 2012;2012:189823. DOI: 10.1155/2012/189823","Faiena I., Dombrovskiy V.Y., Modi P.K., Patel N., Patel R., Salmasi A.H., et al. Regional cost variations of robot-assisted radical prostatectomy compared with open radical prostatectomy. Clin Genitourin Cancer. 2015;13(5):447–52. DOI: 10.1016/j.clgc.2015.05.004","Schroeck F.R., Jacobs B.L., Bhayani S.B., Nguyen P.L., Penson D., Hu J. Cost of new technologies in prostate cancer treatment: systematic review of costs and cost eff ectiveness of robotic-assisted laparoscopic prostatectomy, intensity-modulated radiotherapy, and proton beam therapy. Eur Urol. 2017;72(5):712–35. DOI: 10.1016/j.eururo.2017.03.028","Dobbs R.W., Nguyen T.T., Shahait M., Lee D.J., Kim J.L., El-Fahmawi A., et al. Outpatient robot-assisted radical prostatectomy: are patients ready for same-day discharge? J Endourol. 2020;34(4):450–5. DOI: 10.1089/end.2019.0796"],"dc.citation.ru":["Bagshaw M.A., Kaplan I.D., Cox R.C. Prostate cancer. Radiation therapy for localized disease. Cancer. 1993;71(3 Suppl): 939–52. DOI: 10.1002/1097-0142(19930201)71:3+<939::aidcncr2820711409>3.0.co;2-0","Leisrink H., Ahlsberg A. Tumor prostatae: totale extirpation der prostata. Arch Klin Chir. 1882;28:578–80.","Raymond G., Chevallier D., Amiel J. 1987: the 100th anniversary of transvesical prostatic adenomectomy. J Urol (Paris). 1988;94(7):353–6. PMID: 2464651","Young H.H. VIII. Conservative perineal prostatectomy: the results of two years’ experience and report of seventy-fi ve cases. Ann Surg. 1905;41(4):549–57. PMID: 17861624","Walsh P.C., Donker P.J. Impotence following radical prostatectomy: insight into etiology and prevention. J Urol. 1982;128(3):492–7. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)53012-8","Ormond J.K. Radical perineal prostatectomy for carcinoma of prostate. Surgery. 1946;20(2):257–62. DOI: 10.5555/uri:pii:0039606046901432","Chute R. Radical retropubic prostatectomy for cancer. J Urol. 1954;71(3):347–72. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)67796-6","McDonald H.P., Upchurch W.E., Sturdevant C.E. Perineal biopsy combined with radical retropubic prostatectomy for early carcinoma of the prostate. J Urol. 1955;73(3):575–9. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)67440-8","Ferguson R.S. Recent advances in the diagnosis of carcinoma of the prostate. Can Med Assoc J. 1933;29(5):497–501. PMID: 20319293","Franzen S., Giertz G., Zajicek J. Cytological diagnosis of prostatic tumours by transrectal aspiration biopsy: a preliminary report. Br J Urol. 1960;32:193–6. DOI: 10.1111/j.1464-410x.1960.tb03763.x","Rifk in M.D., Kurtz A.B., Goldberg B.B. Prostate biopsy utilizing transrectal ultrasound guidance: diagnosis of nonpalpable cancers. J Ultrasound Med. 1983;2(4):165–7. DOI: 10.7863/jum.1983.2.4.165","Lee F., Gray J.M., McLeary R.D., Meadows T.R., Kumasaka G.H., Borlaza G.S., et al. Transrectal ultrasound in the diagnosis of prostate cancer: location, echogenicity, histopathology, and staging. Prostate. 1985;7(2):117–29. DOI: 10.1002/pros.2990070202","Hodge K.K., McNeal J.E., Terris M.K., Stamey T.A. Random systematic versus directed ultrasound guided transrectal core biopsies of the prostate. J Urol. 1989;142(1):71–4; discussion 74–5. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)38664-0","Naughton C.K., Miller D.C., Mager D.E., Ornstein D.K., Catalona W.J. A prospective randomized trial comparing 6 versus 12 prostate biopsy cores: impact on cancer detection. J Urol. 2000;164(2):388–92. PMID: 10893592","Fink K.G., Hutarew G., Pytel A., Esterbauer B., Jungwirth A., Dietze O., et al. One 10-core prostate biopsy is superior to two sets of sextant prostate biopsies. BJU Int. 2003;92(4):385–8. DOI: 10.1046/j.1464-410X.2003.04350.x","Rubens D.J., Hadley M.A., Alam S.K., Gao L., Mayer R.D., Parker K.J. Sonoelasticity imaging of prostate cancer: in vitro results. Radiology. 1995;195(2):379–83. DOI: 10.1148/radiology.195.2.7724755","Turkbey B., Xu S., Kruecker J., Locklin J., Pang Y., Shah V., et al. Documenting the location of systematic transrectal ultrasound-guided prostate biopsies: correlation with multi-parametric MRI. Cancer Imaging. 2011;11(1):31–6. DOI: 10.1102/1470-7330.2011.0007","Heidenreich A., Bastian P.J., Bellmunt J., Bolla M., Joniau S., van der Kwast T., et al. European Association of Urology. EAU guidelines on prostate cancer. part 1: screening, diagnosis, and local treatment with curative intent-update 2013. Eur Urol. 2014;65(1):124–37. DOI: 10.1016/j.eururo.2013.09.046","Chiari R., Harzmann R. Perineal and transrectal needle biopsy of the prostate. Urologe A. 1975;14(6):296–8. PMID: 813345","Phillips J.L., Sinha A.A. Patterns, art, and context: Donald Floyd Gleason and the development of the Gleason grading system. Urology. 2009;74(3):497–503. DOI: 10.1016/j.urology.2009.01.012","Gleason D.F. Classifi cation of prostatic carcinomas. Cancer Chemother Rep. 1966;50(3):125–8. PMID: 5948714","Gleason D.F., Mellinger G.T. Prediction of prognosis for prostatic adenocarcinoma by combined histological grading and clinical staging. J Urol. 1974;111(1):58–64. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)59889-4","Pennington J.W., Prentiss R.J., Howe G. Radical prostatectomy for cancer: signifi cance of perineural lymphatic invasion. J Urol. 1967;97(6):1075–7. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)63180-x","Ablin R.J., Bronson P., Soanes W.A., Witebsky E. Tissue- and speciesspecifi c antigens of normal human prostatic tissue. J Immunol. 1970;104(6):1329–39. PMID: 4986767","Wang M.C., Valenzuela L.A., Murphy G.P., Chu T.M. Purifi cation of a human prostate specifi c antigen. Invest Urol. 1979;17(2):159–63. DOI: 10.1016/j.juro.2016.10.100","Papsidero L.D., Wang M.C., Valenzuela L.A., Murphy G.P., Chu T.M. A prostate antigen in sera of prostatic cancer patients. Cancer Res. 1980;40(7):2428–32. PMID: 7388802","Desireddi N.V., Roehl K.A., Loeb S., Yu X., Griffi n C.R., Kundu S.K., et al. Improved stage and grade-specifi c progression-free survival rates aft er radical prostatectomy in the PSA era. Urology. 2007;70(5):950–5. DOI: 10.1016/j.urology.2007.06.1119","Hutch J.A., Fisher R. Continence aft er radical prostatectomy. Br J Urol. 1968;40(1):62–7. DOI: 10.1111/j.1464-410x.1968.tb11813.x","Finkle A.L., Taylor S.P. Sexual potency aft er radical prostatectomy. J Urol. 1981;125(3):350–2. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)55034-x","Walsh P.C., Mostwin J.L. Radical prostatectomy and cystoprostatectomy with preservation of potency. Results using a new nerve-sparing technique. Br J Urol. 1984;56(6):694–7.","McCullough D.L., Leadbetter W.F. Radical pelvic surgery for locally extensive carcinoma of the prostate. J Urol. 1972;108(6):939–43. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)60912-1","Schuessler W., Schulam P., Clayman R. Laparoscopic radical prostatectomy: initial short-term experience. Urology. 1997;50(6):854–57. DOI: 10.1016/S0090-4295(97)00543-8","Bollens R., Vanden Bossche M., Roumeguere T., Damoun A., Ekane S., Hoff mann P., et al. Extraperitoneal laparoscopic radical prostatectomy. Results aft er 50 cases. Eur Urol. 2001;40(1):65–9. DOI: 10.1159/000049750","Rassweiler J., Frede T., Seemann O., Stock C., Sentker L. Telesurgical laparoscopic radical prostatectomy. Initial experience. Eur Urol. 2001;40(1):75–83. DOI: 10.1159/000049752","Stolzenburg J.U., Do M., Pfeiff er H., König F., Aedtner B., Dorschner W. Th e endoscopic extraperitoneal radical prostatectomy (EERPE): technique and initial experience. World J Urol. 2002;20(1):48–55. DOI: 10.1007/s00345-002-0265-4","Jeong W., Kumar R., Menon M. Past, present and future of urological robotic surgery. Investig Clin Urol. 2016;57(2):75–83. DOI: 10.4111/icu.2016.57.2.75","Binder J., Kramer W. Robotically-assisted laparoscopic prostatectomy. BJU Int. 2001;87(4):408–10. DOI: 10.1046/j.1464-410x.2001.00115.x","Turpen R., Atalah H., Su L.M. Technical advances in robot-assisted laparoscopic radical prostatectomy. Th er Adv Urol. 2009;1(5):251–8. DOI: 10.1177/1756287210364207","Su L.M., Link R.E., Bhayani S.B., Sullivan W., Pavlovich C.P. Nervesparing laparoscopic radical prostatectomy: replicating the open surgical technique. Urology. 2004;64(1):123–7. DOI: 10.1016/j.urology.2004.02.010","Castle E.P., Lee D., Working Group of Urologic Robotic Surgeons Scientifi c Committee. Nomenclature of robotic procedures in urology. J Endourol. 2008;22(7):1467–70. DOI: 10.1089/end.2008.0197","Munver R., Volfson I.A., Kesler S.S., Nazmy M., Sawczuk I.S. Transition from open to robotic-assisted radical prostatectomy: 7 years experience at Hackensack University Medical Center. J Robot Surg. 2007;1(2):155–9. DOI: 10.1007/s11701-007-0023-0","Rocco B., Matei D.V., Melegari S., Ospina J.C., Mazzoleni F., Errico G., et al. Robotic vs open prostatectomy in a laparoscopically naive centre: a matched-pair analysis. BJU Int. 2009;104(7):991–5. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2009.08532.x","Ahlering T.E. Robotic versus laparoscopic radical prostatectomy. Nat Clin Pract Urol. 2004;1(2):58–9. DOI: 10.1038/ncpuro0040","Magheli A., Gonzalgo M.L., Su L.M., Guzzo T.J., Netto G., Humphreys E.B., et al. Impact of surgical technique (open vs laparoscopic vs robotic-assisted) on pathological and biochemical outcomes following radical prostatectomy: an analysis using propensity score matching. BJU Int. 2011 Jun;107(12):1956–62. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2010.09795.x","Tang K., Jiang K., Chen H., Chen Z., Xu H., Ye Z. Robotic vs. Retropubic radical prostatectomy in prostate cancer: A systematic review and an meta-analysis update. Oncotarget. 2017;8(19):32237–57. DOI: 10.18632/oncotarget.13332 46 Van den Broeck T., van den Bergh R.C.N., Briers E., Cornford P., Cumberbatch M., Tilki D., et al. Biochemical recurrence in prostate cancer: the European association of urology prostate cancer guidelines panel recommendations. Eur Urol Focus. 2020;6(2):231–4. DOI: 10.1016/j.euf.2019.06.004","Cao L., Yang Z., Qi L., Chen M. Robot-assisted and laparoscopic vs open radical prostatectomy in clinically localized prostate cancer: perioperative, functional, and oncological outcomes: A Systematic review and meta-analysis. Medicine (Baltimore). 2019;98(22):e15770. DOI: 10.1097/MD.0000000000015770","Forsmark A., Gehrman J., Angenete E., Bjartell A., Björholt I., Carlsson S., et al. Health economic analysis of open and robot-assisted laparoscopic surgery for prostate cancer within the prospective multicentre LAPPRO Trial. Eur Urol. 2018;74(6):816–24. DOI: 10.1016/j.eururo.2018.07.038","Shkolyar E., Shih I.F., Li Y., Wong J.A., Liao J.C. Robot-assisted radical prostatectomy associated with decreased persistent postoperative opioid use. J Endourol. 2020;34(4):475–81. DOI: 10.1089/end.2019.0788","Yaxley J.W., Coughlin G.D., Chambers S.K., Occhipinti S., Samaratunga H., Zajdlewicz L., et al. Robot-assisted laparoscopic prostatectomy versus open radical retropubic prostatectomy: early outcomes from a randomised controlled phase 3 study. Lancet. 2016;388(10049):1057–66. DOI: 10.1016/S0140-6736(16)30592-X","Du Y., Long Q., Guan B., Mu L., Tian J., Jiang Y., et al. Robot-assisted radical prostatectomy is more benefi cial for prostate cancer patients: a system review and meta-analysis. Med Sci Monit. 2018;24:272–87. DOI: 10.12659/msm.907092","Coughlin G.D., Yaxley J.W., Chambers S.K., Occhipinti S., Samaratunga H., Zajdlewicz L., et al. Robot-assisted laparoscopic prostatectomy versus open radical retropubic prostatectomy: 24-month outcomes from a randomised controlled study. Lancet Oncol. 2018;19(8):1051–60. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30357-7","Di Pierro G.B., Baumeister P., Stucki P., Beatrice J., Danuser H., Mattei A. A prospective trial comparing consecutive series of open retropubic and robot-assisted laparoscopic radical prostatectomy in a centre with a limited caseload. Eur Urol. 2011;59(1):1–6. DOI: 10.1016/j.eururo.2010.10.026","Ficarra V., Novara G., Fracalanza S., D’Elia C., Secco S., Iafrate M., et al. A prospective, non-randomized trial comparing robot-assisted laparoscopic and retropubic radical prostatectomy in one European institution. BJU Int. 2009;104(4):534–9. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2009.08419.x","Lovegrove C., Novara G., Mottrie A., Guru K.A., Brown M., Challacombe B., et al. Structured and modular training pathway for robot-assisted radical prostatectomy (RARP): validation of the RARP assessment score and learning curve assessment. Eur Urol. 2016;69(3):526–35. DOI: 10.1016/j.eururo.2015.10.048","Kaushik D., High R., Clark C.J., LaGrange C.A. Malfunction of the Da Vinci robotic system during robot-assisted laparoscopic prostatectomy: an international survey. J Endourol. 2010;24(4):571–5. DOI: 10.1089/end.2009.0489","Luciani L.G., Mattevi D., Mantovani W., Cai T., Chiodini S., Vattovani V., et al. Retropubic, laparoscopic, and robot-assisted radical prostatectomy: a comparative analysis of the surgical outcomes in a single regional center. Curr Urol. 2017;11(1):36–41. DOI: 10.1159/000447192","Mukherjee K., Kamal K.M. Variation in prostate surgery costs and outcomes in the USA: robot-assisted versus open radical prostatectomy. J Comp Eff Res. 2019;8(3):143–55. DOI: 10.2217/cer-2018-0109","Yu H.Y., Hevelone N.D., Patel S., Lipsitz S.R., Hu J.C. Hospital surgical volume, utilization, costs and outcomes of retroperitoneal lymph node dissection for testis cancer. Adv Urol. 2012;2012:189823. DOI: 10.1155/2012/189823","Faiena I., Dombrovskiy V.Y., Modi P.K., Patel N., Patel R., Salmasi A.H., et al. Regional cost variations of robot-assisted radical prostatectomy compared with open radical prostatectomy. Clin Genitourin Cancer. 2015;13(5):447–52. DOI: 10.1016/j.clgc.2015.05.004","Schroeck F.R., Jacobs B.L., Bhayani S.B., Nguyen P.L., Penson D., Hu J. Cost of new technologies in prostate cancer treatment: systematic review of costs and cost eff ectiveness of robotic-assisted laparoscopic prostatectomy, intensity-modulated radiotherapy, and proton beam therapy. Eur Urol. 2017;72(5):712–35. DOI: 10.1016/j.eururo.2017.03.028","Dobbs R.W., Nguyen T.T., Shahait M., Lee D.J., Kim J.L., El-Fahmawi A., et al. Outpatient robot-assisted radical prostatectomy: are patients ready for same-day discharge? J Endourol. 2020;34(4):450–5. DOI: 10.1089/end.2019.0796"],"dc.citation.en":["Bagshaw M.A., Kaplan I.D., Cox R.C. Prostate cancer. Radiation therapy for localized disease. Cancer. 1993;71(3 Suppl): 939–52. DOI: 10.1002/1097-0142(19930201)71:3+<939::aidcncr2820711409>3.0.co;2-0","Leisrink H., Ahlsberg A. Tumor prostatae: totale extirpation der prostata. Arch Klin Chir. 1882;28:578–80.","Raymond G., Chevallier D., Amiel J. 1987: the 100th anniversary of transvesical prostatic adenomectomy. J Urol (Paris). 1988;94(7):353–6. PMID: 2464651","Young H.H. VIII. Conservative perineal prostatectomy: the results of two years’ experience and report of seventy-fi ve cases. Ann Surg. 1905;41(4):549–57. PMID: 17861624","Walsh P.C., Donker P.J. Impotence following radical prostatectomy: insight into etiology and prevention. J Urol. 1982;128(3):492–7. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)53012-8","Ormond J.K. Radical perineal prostatectomy for carcinoma of prostate. Surgery. 1946;20(2):257–62. DOI: 10.5555/uri:pii:0039606046901432","Chute R. Radical retropubic prostatectomy for cancer. J Urol. 1954;71(3):347–72. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)67796-6","McDonald H.P., Upchurch W.E., Sturdevant C.E. Perineal biopsy combined with radical retropubic prostatectomy for early carcinoma of the prostate. J Urol. 1955;73(3):575–9. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)67440-8","Ferguson R.S. Recent advances in the diagnosis of carcinoma of the prostate. Can Med Assoc J. 1933;29(5):497–501. PMID: 20319293","Franzen S., Giertz G., Zajicek J. Cytological diagnosis of prostatic tumours by transrectal aspiration biopsy: a preliminary report. Br J Urol. 1960;32:193–6. DOI: 10.1111/j.1464-410x.1960.tb03763.x","Rifk in M.D., Kurtz A.B., Goldberg B.B. Prostate biopsy utilizing transrectal ultrasound guidance: diagnosis of nonpalpable cancers. J Ultrasound Med. 1983;2(4):165–7. DOI: 10.7863/jum.1983.2.4.165","Lee F., Gray J.M., McLeary R.D., Meadows T.R., Kumasaka G.H., Borlaza G.S., et al. Transrectal ultrasound in the diagnosis of prostate cancer: location, echogenicity, histopathology, and staging. Prostate. 1985;7(2):117–29. DOI: 10.1002/pros.2990070202","Hodge K.K., McNeal J.E., Terris M.K., Stamey T.A. Random systematic versus directed ultrasound guided transrectal core biopsies of the prostate. J Urol. 1989;142(1):71–4; discussion 74–5. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)38664-0","Naughton C.K., Miller D.C., Mager D.E., Ornstein D.K., Catalona W.J. A prospective randomized trial comparing 6 versus 12 prostate biopsy cores: impact on cancer detection. J Urol. 2000;164(2):388–92. PMID: 10893592","Fink K.G., Hutarew G., Pytel A., Esterbauer B., Jungwirth A., Dietze O., et al. One 10-core prostate biopsy is superior to two sets of sextant prostate biopsies. BJU Int. 2003;92(4):385–8. DOI: 10.1046/j.1464-410X.2003.04350.x","Rubens D.J., Hadley M.A., Alam S.K., Gao L., Mayer R.D., Parker K.J. Sonoelasticity imaging of prostate cancer: in vitro results. Radiology. 1995;195(2):379–83. DOI: 10.1148/radiology.195.2.7724755","Turkbey B., Xu S., Kruecker J., Locklin J., Pang Y., Shah V., et al. Documenting the location of systematic transrectal ultrasound-guided prostate biopsies: correlation with multi-parametric MRI. Cancer Imaging. 2011;11(1):31–6. DOI: 10.1102/1470-7330.2011.0007","Heidenreich A., Bastian P.J., Bellmunt J., Bolla M., Joniau S., van der Kwast T., et al. European Association of Urology. EAU guidelines on prostate cancer. part 1: screening, diagnosis, and local treatment with curative intent-update 2013. Eur Urol. 2014;65(1):124–37. DOI: 10.1016/j.eururo.2013.09.046","Chiari R., Harzmann R. Perineal and transrectal needle biopsy of the prostate. Urologe A. 1975;14(6):296–8. PMID: 813345","Phillips J.L., Sinha A.A. Patterns, art, and context: Donald Floyd Gleason and the development of the Gleason grading system. Urology. 2009;74(3):497–503. DOI: 10.1016/j.urology.2009.01.012","Gleason D.F. Classifi cation of prostatic carcinomas. Cancer Chemother Rep. 1966;50(3):125–8. PMID: 5948714","Gleason D.F., Mellinger G.T. Prediction of prognosis for prostatic adenocarcinoma by combined histological grading and clinical staging. J Urol. 1974;111(1):58–64. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)59889-4","Pennington J.W., Prentiss R.J., Howe G. Radical prostatectomy for cancer: signifi cance of perineural lymphatic invasion. J Urol. 1967;97(6):1075–7. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)63180-x","Ablin R.J., Bronson P., Soanes W.A., Witebsky E. Tissue- and speciesspecifi c antigens of normal human prostatic tissue. J Immunol. 1970;104(6):1329–39. PMID: 4986767","Wang M.C., Valenzuela L.A., Murphy G.P., Chu T.M. Purifi cation of a human prostate specifi c antigen. Invest Urol. 1979;17(2):159–63. DOI: 10.1016/j.juro.2016.10.100","Papsidero L.D., Wang M.C., Valenzuela L.A., Murphy G.P., Chu T.M. A prostate antigen in sera of prostatic cancer patients. Cancer Res. 1980;40(7):2428–32. PMID: 7388802","Desireddi N.V., Roehl K.A., Loeb S., Yu X., Griffi n C.R., Kundu S.K., et al. Improved stage and grade-specifi c progression-free survival rates aft er radical prostatectomy in the PSA era. Urology. 2007;70(5):950–5. DOI: 10.1016/j.urology.2007.06.1119","Hutch J.A., Fisher R. Continence aft er radical prostatectomy. Br J Urol. 1968;40(1):62–7. DOI: 10.1111/j.1464-410x.1968.tb11813.x","Finkle A.L., Taylor S.P. Sexual potency aft er radical prostatectomy. J Urol. 1981;125(3):350–2. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)55034-x","Walsh P.C., Mostwin J.L. Radical prostatectomy and cystoprostatectomy with preservation of potency. Results using a new nerve-sparing technique. Br J Urol. 1984;56(6):694–7.","McCullough D.L., Leadbetter W.F. Radical pelvic surgery for locally extensive carcinoma of the prostate. J Urol. 1972;108(6):939–43. DOI: 10.1016/s0022-5347(17)60912-1","Schuessler W., Schulam P., Clayman R. Laparoscopic radical prostatectomy: initial short-term experience. Urology. 1997;50(6):854–57. DOI: 10.1016/S0090-4295(97)00543-8","Bollens R., Vanden Bossche M., Roumeguere T., Damoun A., Ekane S., Hoff mann P., et al. Extraperitoneal laparoscopic radical prostatectomy. Results aft er 50 cases. Eur Urol. 2001;40(1):65–9. DOI: 10.1159/000049750","Rassweiler J., Frede T., Seemann O., Stock C., Sentker L. Telesurgical laparoscopic radical prostatectomy. Initial experience. Eur Urol. 2001;40(1):75–83. DOI: 10.1159/000049752","Stolzenburg J.U., Do M., Pfeiff er H., König F., Aedtner B., Dorschner W. Th e endoscopic extraperitoneal radical prostatectomy (EERPE): technique and initial experience. World J Urol. 2002;20(1):48–55. DOI: 10.1007/s00345-002-0265-4","Jeong W., Kumar R., Menon M. Past, present and future of urological robotic surgery. Investig Clin Urol. 2016;57(2):75–83. DOI: 10.4111/icu.2016.57.2.75","Binder J., Kramer W. Robotically-assisted laparoscopic prostatectomy. BJU Int. 2001;87(4):408–10. DOI: 10.1046/j.1464-410x.2001.00115.x","Turpen R., Atalah H., Su L.M. Technical advances in robot-assisted laparoscopic radical prostatectomy. Th er Adv Urol. 2009;1(5):251–8. DOI: 10.1177/1756287210364207","Su L.M., Link R.E., Bhayani S.B., Sullivan W., Pavlovich C.P. Nervesparing laparoscopic radical prostatectomy: replicating the open surgical technique. Urology. 2004;64(1):123–7. DOI: 10.1016/j.urology.2004.02.010","Castle E.P., Lee D., Working Group of Urologic Robotic Surgeons Scientifi c Committee. Nomenclature of robotic procedures in urology. J Endourol. 2008;22(7):1467–70. DOI: 10.1089/end.2008.0197","Munver R., Volfson I.A., Kesler S.S., Nazmy M., Sawczuk I.S. Transition from open to robotic-assisted radical prostatectomy: 7 years experience at Hackensack University Medical Center. J Robot Surg. 2007;1(2):155–9. DOI: 10.1007/s11701-007-0023-0","Rocco B., Matei D.V., Melegari S., Ospina J.C., Mazzoleni F., Errico G., et al. Robotic vs open prostatectomy in a laparoscopically naive centre: a matched-pair analysis. BJU Int. 2009;104(7):991–5. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2009.08532.x","Ahlering T.E. Robotic versus laparoscopic radical prostatectomy. Nat Clin Pract Urol. 2004;1(2):58–9. DOI: 10.1038/ncpuro0040","Magheli A., Gonzalgo M.L., Su L.M., Guzzo T.J., Netto G., Humphreys E.B., et al. Impact of surgical technique (open vs laparoscopic vs robotic-assisted) on pathological and biochemical outcomes following radical prostatectomy: an analysis using propensity score matching. BJU Int. 2011 Jun;107(12):1956–62. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2010.09795.x","Tang K., Jiang K., Chen H., Chen Z., Xu H., Ye Z. Robotic vs. Retropubic radical prostatectomy in prostate cancer: A systematic review and an meta-analysis update. Oncotarget. 2017;8(19):32237–57. DOI: 10.18632/oncotarget.13332 46 Van den Broeck T., van den Bergh R.C.N., Briers E., Cornford P., Cumberbatch M., Tilki D., et al. Biochemical recurrence in prostate cancer: the European association of urology prostate cancer guidelines panel recommendations. Eur Urol Focus. 2020;6(2):231–4. DOI: 10.1016/j.euf.2019.06.004","Cao L., Yang Z., Qi L., Chen M. Robot-assisted and laparoscopic vs open radical prostatectomy in clinically localized prostate cancer: perioperative, functional, and oncological outcomes: A Systematic review and meta-analysis. Medicine (Baltimore). 2019;98(22):e15770. DOI: 10.1097/MD.0000000000015770","Forsmark A., Gehrman J., Angenete E., Bjartell A., Björholt I., Carlsson S., et al. Health economic analysis of open and robot-assisted laparoscopic surgery for prostate cancer within the prospective multicentre LAPPRO Trial. Eur Urol. 2018;74(6):816–24. DOI: 10.1016/j.eururo.2018.07.038","Shkolyar E., Shih I.F., Li Y., Wong J.A., Liao J.C. Robot-assisted radical prostatectomy associated with decreased persistent postoperative opioid use. J Endourol. 2020;34(4):475–81. DOI: 10.1089/end.2019.0788","Yaxley J.W., Coughlin G.D., Chambers S.K., Occhipinti S., Samaratunga H., Zajdlewicz L., et al. Robot-assisted laparoscopic prostatectomy versus open radical retropubic prostatectomy: early outcomes from a randomised controlled phase 3 study. Lancet. 2016;388(10049):1057–66. DOI: 10.1016/S0140-6736(16)30592-X","Du Y., Long Q., Guan B., Mu L., Tian J., Jiang Y., et al. Robot-assisted radical prostatectomy is more benefi cial for prostate cancer patients: a system review and meta-analysis. Med Sci Monit. 2018;24:272–87. DOI: 10.12659/msm.907092","Coughlin G.D., Yaxley J.W., Chambers S.K., Occhipinti S., Samaratunga H., Zajdlewicz L., et al. Robot-assisted laparoscopic prostatectomy versus open radical retropubic prostatectomy: 24-month outcomes from a randomised controlled study. Lancet Oncol. 2018;19(8):1051–60. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30357-7","Di Pierro G.B., Baumeister P., Stucki P., Beatrice J., Danuser H., Mattei A. A prospective trial comparing consecutive series of open retropubic and robot-assisted laparoscopic radical prostatectomy in a centre with a limited caseload. Eur Urol. 2011;59(1):1–6. DOI: 10.1016/j.eururo.2010.10.026","Ficarra V., Novara G., Fracalanza S., D’Elia C., Secco S., Iafrate M., et al. A prospective, non-randomized trial comparing robot-assisted laparoscopic and retropubic radical prostatectomy in one European institution. BJU Int. 2009;104(4):534–9. DOI: 10.1111/j.1464-410X.2009.08419.x","Lovegrove C., Novara G., Mottrie A., Guru K.A., Brown M., Challacombe B., et al. Structured and modular training pathway for robot-assisted radical prostatectomy (RARP): validation of the RARP assessment score and learning curve assessment. Eur Urol. 2016;69(3):526–35. DOI: 10.1016/j.eururo.2015.10.048","Kaushik D., High R., Clark C.J., LaGrange C.A. Malfunction of the Da Vinci robotic system during robot-assisted laparoscopic prostatectomy: an international survey. J Endourol. 2010;24(4):571–5. DOI: 10.1089/end.2009.0489","Luciani L.G., Mattevi D., Mantovani W., Cai T., Chiodini S., Vattovani V., et al. Retropubic, laparoscopic, and robot-assisted radical prostatectomy: a comparative analysis of the surgical outcomes in a single regional center. Curr Urol. 2017;11(1):36–41. DOI: 10.1159/000447192","Mukherjee K., Kamal K.M. Variation in prostate surgery costs and outcomes in the USA: robot-assisted versus open radical prostatectomy. J Comp Eff Res. 2019;8(3):143–55. DOI: 10.2217/cer-2018-0109","Yu H.Y., Hevelone N.D., Patel S., Lipsitz S.R., Hu J.C. Hospital surgical volume, utilization, costs and outcomes of retroperitoneal lymph node dissection for testis cancer. Adv Urol. 2012;2012:189823. DOI: 10.1155/2012/189823","Faiena I., Dombrovskiy V.Y., Modi P.K., Patel N., Patel R., Salmasi A.H., et al. Regional cost variations of robot-assisted radical prostatectomy compared with open radical prostatectomy. Clin Genitourin Cancer. 2015;13(5):447–52. DOI: 10.1016/j.clgc.2015.05.004","Schroeck F.R., Jacobs B.L., Bhayani S.B., Nguyen P.L., Penson D., Hu J. Cost of new technologies in prostate cancer treatment: systematic review of costs and cost eff ectiveness of robotic-assisted laparoscopic prostatectomy, intensity-modulated radiotherapy, and proton beam therapy. Eur Urol. 2017;72(5):712–35. DOI: 10.1016/j.eururo.2017.03.028","Dobbs R.W., Nguyen T.T., Shahait M., Lee D.J., Kim J.L., El-Fahmawi A., et al. Outpatient robot-assisted radical prostatectomy: are patients ready for same-day discharge? J Endourol. 2020;34(4):450–5. DOI: 10.1089/end.2019.0796"],"author":["В. Ф. Виланд","W. F. Wieland","М. Бургер","M. Burger","С. Дензингер","S. Denzinger","В. Отто","W. Otto","В.Н. Павлов","V.N. Pavlov"],"author_keyword":["В. Ф. Виланд","W. F. Wieland","М. Бургер","M. Burger","С. Дензингер","S. Denzinger","В. Отто","W. Otto","В.Н. Павлов","V.N. Pavlov"],"author_ac":["в. ф. виланд\n|||\nВ. Ф. Виланд","w. f. wieland\n|||\nW. F. Wieland","м. бургер\n|||\nМ. Бургер","m. burger\n|||\nM. Burger","с. дензингер\n|||\nС. Дензингер","s. denzinger\n|||\nS. Denzinger","в. отто\n|||\nВ. Отто","w. otto\n|||\nW. Otto","в.н. павлов\n|||\nВ.Н. Павлов","v.n. pavlov\n|||\nV.N. Pavlov"],"author_filter":["в. ф. виланд\n|||\nВ. Ф. Виланд","w. f. wieland\n|||\nW. F. Wieland","м. бургер\n|||\nМ. Бургер","m. burger\n|||\nM. Burger","с. дензингер\n|||\nС. Дензингер","s. denzinger\n|||\nS. Denzinger","в. отто\n|||\nВ. Отто","w. otto\n|||\nW. Otto","в.н. павлов\n|||\nВ.Н. Павлов","v.n. pavlov\n|||\nV.N. Pavlov"],"dc.creator_mlt":["В. Ф. Виланд","W. F. Wieland","М. Бургер","M. Burger","С. Дензингер","S. Denzinger","В. Отто","W. Otto","В.Н. Павлов","V.N. Pavlov"],"dc.creator":["В. Ф. Виланд","W. F. Wieland","М. Бургер","M. Burger","С. Дензингер","S. Denzinger","В. Отто","W. Otto","В.Н. Павлов","V.N. Pavlov"],"dc.creator.ru":["В. Ф. Виланд","М. Бургер","С. Дензингер","В. Отто","В.Н. Павлов"],"dc.creator.en":["W. F. Wieland","M. Burger","S. Denzinger","W. Otto","V.N. Pavlov"],"dateIssued":["2020-07-24"],"dateIssued_keyword":["2020-07-24","2020"],"dateIssued_ac":["2020-07-24\n|||\n2020-07-24","2020"],"dateIssued.year":[2020],"dateIssued.year_sort":"2020","dc.date":["2020-07-24"],"dc.date.accessioned_dt":"2020-08-03T18:29:46Z","dc.date.accessioned":["2020-08-03T18:29:46Z"],"dc.date.available":["2020-08-03T18:29:46Z"],"dc.description":["Radical prostatectomy was first performed more than 100 years ago and has since become the gold standard in treatment of localized prostate cancer. Open surgery has been almost entirely replaced by robotic operations referred to as robot-assisted radical prostatectomy (RARP). Th e article introduces the basics of this innovative standard of operative access and tackles medical and historical aspects, oncological, medical and economic management pros and contras of robotic aid over open radical prostatectomy. Surgical trauma in RARP is clearly less pronounced compared to open surgery due to a much earlier postoperative mobilisation and a faster rehabilitation of patients leading to a statistically significant reduction in the length of hospital stay after RARP. Along with advances in intracorporeal imaging with 16-fold optical magnification coupled with shorter urethral catheterisation, RARP facilitates an earlier start of pelvic floor exercises, which reduces postoperative incontinence and need for pain relievers. Th e already mentioned technical advantages of the robotic method hold value to both patient and surgeon by securing instant access for an experienced colleague without interrupting the surgery. Noteworthy, the increasing advancement of robotic systems across the globe is leading urologist surgeons to abandon open operations. A drawback of the robotic method is much higher economic costs. However, greater expenditures may pay off in the long run by shorter hospital stays, faster rehabilitation and fewer complications demanding extra management and care.
","Впервые радикальная простатэктомия была выполнена более 100 лет назад и с тех пор является «золотым стандартом» лечения местнораспространенного рака предстательной железы. Однако открытый хирургический доступ в настоящее время почти полностью заменен роботическим — в данном случае полное название операции: робот-ассистированная радикальная простатэктомия (РАРП). Данная статья знакомит с основами этого инновационного и в то же время уже стандартного операционного доступа, а также рассматривает медико-исторические аспекты и онкологические, медицинские и организационно-экономические преимущества и недостатки роботизированной помощи по сравнению с открытой радикальной простатэктомией. Операционная травма при выполнении РАРП, несомненно, меньше, чем при открытом хирургическом доступе. Это связано со значительно более быстрой активизацией пациентов в послеоперационном периоде и более коротким периодом реабилитации, что приводит к статистически значимому снижению продолжительности пребывания пациента в стационаре после РАРП. Наряду с улучшением интракорпоральной визуализации за счет 16-кратного оптического увеличения в сочетании с более коротким периодом удаления уретрального катетера выполнение РАРП способствует раннему началу упражнений по укреплению тазового дна, что уменьшает послеоперационное недержание мочи, снижает потребность в послеоперационных обезболивающих средствах. Уже упомянутые технические преимущества роботизированного метода имеют преимущества не только для пациента, но также и для хирурга — всегда есть возможность вмешаться или привлечь более опытного коллегу, не прерывая операционный процесс. Следует подчеркнуть, что растущее распространение роботических систем в западных индустриальных странах и за их пределами приводит к отказу хирургов-урологов от открытых операций. Недостатком данного метода являются значительно более высокие затраты, которые влечет за собой роботизированный метод. Однако высокие затраты на процедуру в долгосрочной перспективе могут быть компенсированы за счет сокращения пребывания в стационаре, более короткого курса реабилитации и низкого количества осложнений, требующих дополнительных вмешательств и госпитализаций.
"],"dc.description.en":["Radical prostatectomy was first performed more than 100 years ago and has since become the gold standard in treatment of localized prostate cancer. Open surgery has been almost entirely replaced by robotic operations referred to as robot-assisted radical prostatectomy (RARP). Th e article introduces the basics of this innovative standard of operative access and tackles medical and historical aspects, oncological, medical and economic management pros and contras of robotic aid over open radical prostatectomy. Surgical trauma in RARP is clearly less pronounced compared to open surgery due to a much earlier postoperative mobilisation and a faster rehabilitation of patients leading to a statistically significant reduction in the length of hospital stay after RARP. Along with advances in intracorporeal imaging with 16-fold optical magnification coupled with shorter urethral catheterisation, RARP facilitates an earlier start of pelvic floor exercises, which reduces postoperative incontinence and need for pain relievers. Th e already mentioned technical advantages of the robotic method hold value to both patient and surgeon by securing instant access for an experienced colleague without interrupting the surgery. Noteworthy, the increasing advancement of robotic systems across the globe is leading urologist surgeons to abandon open operations. A drawback of the robotic method is much higher economic costs. However, greater expenditures may pay off in the long run by shorter hospital stays, faster rehabilitation and fewer complications demanding extra management and care.
"],"dc.description.ru":["Впервые радикальная простатэктомия была выполнена более 100 лет назад и с тех пор является «золотым стандартом» лечения местнораспространенного рака предстательной железы. Однако открытый хирургический доступ в настоящее время почти полностью заменен роботическим — в данном случае полное название операции: робот-ассистированная радикальная простатэктомия (РАРП). Данная статья знакомит с основами этого инновационного и в то же время уже стандартного операционного доступа, а также рассматривает медико-исторические аспекты и онкологические, медицинские и организационно-экономические преимущества и недостатки роботизированной помощи по сравнению с открытой радикальной простатэктомией. Операционная травма при выполнении РАРП, несомненно, меньше, чем при открытом хирургическом доступе. Это связано со значительно более быстрой активизацией пациентов в послеоперационном периоде и более коротким периодом реабилитации, что приводит к статистически значимому снижению продолжительности пребывания пациента в стационаре после РАРП. Наряду с улучшением интракорпоральной визуализации за счет 16-кратного оптического увеличения в сочетании с более коротким периодом удаления уретрального катетера выполнение РАРП способствует раннему началу упражнений по укреплению тазового дна, что уменьшает послеоперационное недержание мочи, снижает потребность в послеоперационных обезболивающих средствах. Уже упомянутые технические преимущества роботизированного метода имеют преимущества не только для пациента, но также и для хирурга — всегда есть возможность вмешаться или привлечь более опытного коллегу, не прерывая операционный процесс. Следует подчеркнуть, что растущее распространение роботических систем в западных индустриальных странах и за их пределами приводит к отказу хирургов-урологов от открытых операций. Недостатком данного метода являются значительно более высокие затраты, которые влечет за собой роботизированный метод. Однако высокие затраты на процедуру в долгосрочной перспективе могут быть компенсированы за счет сокращения пребывания в стационаре, более короткого курса реабилитации и низкого количества осложнений, требующих дополнительных вмешательств и госпитализаций.
"],"dc.doi":["10.24060/2076-3093-2020-10-2-87-93"],"dc.fullHTML":["История хирургического лечения рака предстательной железы
\nПочти 120 лет прошло с тех пор, как в июле 1904 года была проведена первая радикальная простатэктомия (РПЭ) хирургом Хью Хэмптоном Янгом (1870-1945). Однако РПЭ по-прежнему является стандартом лечения местнораспространенного рака предстательной железы в дополнение к лучевой терапии, которая также используется в лечении рака предстательной железы с 1910 года [1]. Тем не менее первые открытые хирургические операции на предстательной железе уже имели место в 1880-х годах: примерно в 1882 г. Генрих Лейзринк (1845-1885) в Гамбурге выполнил неполную промежностную РПЭ, оставляя семенные пузырьки, или в 1889 году Белфилд в Чикаго и Макгилл в Лидсе пытались лечить доброкачественную гиперплазию предстательной железы, прежде чем устанавливать эндоурологические возможности для реконструкции простаты [2, 3]. Онкологически адекватное хирургическое лечение рака предстательной железы было установлено лишь спустя несколько лет, когда Янг в четырех случаях смог в полном объеме выполнить первую операцию промежностным доступом [4]. Впервые позадилонный доступ при простатэктомии выполнен в 1945 г. Теренсом Дж. Миллином (1903-1980) [5]. Термин «радикальная простатэктомия» впервые прозвучал в 1946 году в докладе Ормонда, в котором был впервые описан доступ к промежности [6]. Только в 1954 году Р. Шют и Г. Макдональд независимо друг от друга сообщили о радикальной позадилонной простатэктомии [7, 8].
\nКлючевые аспекты диагностики рака предстательной железы
\nВ настоящее время необходимым является гистологический анализ перед радикальной циспростатэктомией. Однако первые попытки аспирационной биопсии были сделаны перинеально Расселом Фергюсоном в 1933 году [9]. В клиническую практику модифицированная биопсия предстательной железы тонкой иглой из трансректальной области внедрена гораздо позже, примерно в конце 1960-х годов. Метод был разработан в 1956 году цитологом Франценом в Стокгольме в Каролинском институте [10]. Эти исследования проводились вплоть до 1980-х годов, при этом в качестве навигации использовалась двукратная пальпация. Первая публикация о биопсии простаты под ультразвуковой навигацией, описывающая промежностный доступ под контролем ультразвукового исследования, была опубликована в 1983 году [11]. Ли и соавт. в 1985 году подтвердили, что трансректальное ультразвуковое исследование является подходящим способом выявления подозрительных областей [12]. В 1989 году рядом авторов было проведено первичное исследование с использованием рандомизированной трансректальной секстантной биопсии, которая смогла утвердиться в качестве диагностического инструмента выбора в последующие годы [13-15]. Далее следовала оптимизация чувствительности биопсии простаты из 12 точек: в 1995 году рабочая группа из США опубликовала первые данные по эластографии, которые посвящены различным значениям плотности доброкачественной и злокачественной ткани предстательной железы [16]. Тем не менее данный диагностический инструмент так и не попал в рутинную практику. Согласно первым исследованиям 2010 года, МРТ-Fusion биопсия простаты является сегодня средством выбора, по крайней мере для пациентов, у которых подозревается наличие опухоли, несмотря на отрицательные результаты первичной биопсии [17, 18].
\nДиагностические инструменты
\nПостепенное введение дооперационной верификации диагноза биопсией предстательной железы привело к вовлечению ряда других медицинских специальностей. Сначала аспирационные биоптаты исследовались цитологически, и первым, кто описал эту процедуру, был патологанатом Францен [10]. Тонкие проколы иглой с использованием метода TRU-cut вскоре позволили сохранить связанные образцы ткани [19]. Эти две формы биопсии сосуществовали порядка 20 лет. Метод классификации по Глисону, который утвердился в качестве прогностически значимой системы в течение 1980-х годов, впервые был описан в короткой монографии в 1966 году и опубликован в его нынешнем виде в качестве системы оценок в 1974 году после того, как первый дескриптор оценил около 4000 случаев [20, 21, 11]. Тем не менее другие прогностические критерии для рака предстательной железы были описаны относительно рано, например еще в 1967 году Пеннингтоном и др., которые определили важность периневральной и лимфоваскулярной инвазии при исследовании образцов ткани простаты [23].
\nДиагностика и прогнозирование рака предстательной железы простат-специфическим антигеном (ПСА)
\nТот факт, что заболеваемость местнораспространенным или уже метастатическим раком предстательной железы в настоящее время значительно снизилась, вероятно, объясняется открытием, внедрением и клиническим применением тестов на простат-специфический антиген (ПСА) в период между 1970 и 1980 годами [24-26]. Независимо от того, был ли это цитологический или гистопатологический диагноз, вплоть до 1980-х годов только клинические признаки рака предстательной железы были показанием для биопсии простаты либо путем выявления метастазов в кости, либо по симптомам локальнораспространенной первичной опухоли. В исследовании Дезиредди и соавт. у более чем 3400 пациентов, которым выполнена простатэктомия в Чикаго (США), результаты лечения показали явное улучшение показателей общей и безрецидивной выживаемости для группы пациентов, получавших лечение в эпоху ПСА, по сравнению с ранее диагностированными пациентами [27].
\nПервые упоминания о функциональных исходах радикальной простатэктомии
\nФункциональные исходы РПЭ были впервые описаны в 1968 году Хутчем и соавт. в публикации, которая касалась послеоперационного недержания мочи [28]. Проблема эректильной дисфункции в результате РПЭ была впервые рассмотрена в международной публикации Финкле и соавт. [29] лишь в 1981 году. На относительно небольшой выборке сохранение потенции описано только у 43 % оперированных пациентов. Год спустя, 26 апреля 1982 года, Патрик Уолш выполнил первую нервосберегающую радикальную простатэктомию, процедуру, которая привела к удовлетворительной эректильной функции у 86 % пациентов через год после операции [30]. Несмотря на тот факт, что хирургическое лечение местнораспространенного рака простаты связано с менее благоприятным функциональным и онкологическим исходом, МакКаллоу и др. впервые сообщил о радикальной простатэктомии на поздней стадии в 1972 году [31].
\nЛапароскопическая лимфоаденодиссекция в условиях роботизированной простатэктомии
\nЛапароскопическая радикальная простатэктомия вошла в мировую медицинскую литературу в 1997 году с работой Шусслера и соавт., в которой был описан опыт лечения первых девяти пациентов в Соединенных Штатах [32]. Лапароскопическая лимфодиссекция впервые была проведена одновременно в нескольких медицинских центрах в 1990 году в Лос-Анджелесе, Чарльстоне (США), Сарагосе (Испания) и Гейдельберге (Германия). Параллельно с развитием лапароскопической лимфаденэктомии при РПЭ, выполненной Болленсом, Рассвайлером и Штольценбургом, была проведена первая робот-ассистированная лапароскопическая простатэктомия (РАРП) в Центральной Европе и США Мани Меноном [33-36]. В 1999 году была запущена хирургическая система da Vinci (Intuitive Surgery Inc., Саннивейл, Калифорния). Уже в 2000 году Менон в Соединенных Штатах и Биндер и соавт. во Франкфурте (Германия) смогли впервые адаптировать, применить и опубликовать результаты РАРП при лечении рака простаты [37, 38]. Аналогично развитию открытой РПЭ в скором времени усовершенствовалась техника выполнения и при РАРП [38]. В 2004 году Сю и соавт. представили первую группу пациентов, которым была сделана нервосберегающая РАРП [39].
\nСравнение медико-онкологических аспектов открытой и роботизированной радикальной простатэктомии
\nВ 2008 году, еще до того как в первых публикациях сравнивались онкологические и функциональные последствия методов открытой и роботизированной хирургии, научная рабочая группа занималась номенклатурой различных эндоскопических методов лечения в урологической области. Не менее 13 различных названий были найдены в еще очень ранней литературе, и было дано предписание о его стандартизации. В результате роботассистированная радикальная простатэктомия (РАРП) превалировала [40]. К этому моменту в некоторых центрах РАРП стала применяться чаще по сравнению с открытой РПЭ. Доля РАРП во всех простатэктомиях в США выросла с <1 до 35 % в период с 2000 по 2006 г., но уже достигла доли 96 % в специализированных центрах за тот же период [41]. Первое исследование, сравнивающее открытую РПЭ с РАРП, было опубликовано Рокко и соавт. (Италия) в 2009 году. Здесь 120 пациентов, перенесших РАРП в 2006 и 2007 годах, были сопоставлены с группой того же размера, которая ранее проходила лечение с помощью открытой радикальной позадилонной простатэктомии [42]. При сравнении положительных краев резекции были получены сопоставимые результаты в отношении раннего онкологического исхода (22 % после РАРП против 25 % после позадилонной РПЭ) [42].
\nВ самом первом сравнительном исследовании Алеринга из Калифорнийского университета (США) РАРП имела преимущество при исключительно локально ограниченных опухолях pT2 [43]. В раннем многоцентровом исследовании Магели и соавт. (2011) сравнение безрецидивной выживаемости с биохимическими показателями: 94 и 93 % не показало статистически значимых различий [44]. С тех пор во многих исследованиях сообщалось об очень разных результатах: в метаанализе Танга и соавт. (2016) безрецидивная выживаемость после РАРП через 24 месяца после операции была статистически значимо лучше, чем у открытой операции [45]. Однако с учетом факторов риска, таких как стадия pT, значение ПСА сыворотки крови в предоперационном периоде и балл по шкале Глисона, статистически значимых различий в онкологических результатах пока не выявлено [46].
\nСравнение интраоперационных параметров открытой и роботизированной радикальной простатэктомий
\nВ чем же преимущество роботизированной радикальной простатэктомии? Операционный травматизм при РАРП, несомненно, меньше, чем у открытого вмешательства. Это связано со значительно более быстрой активизацией пациентов в послеоперационном периоде и более коротким временем выздоровления, что приводит к статистически значимому снижению срока пребывания в стационаре после РАРП [47, 48]. Наряду с улучшением интракорпоральной визуализации за счет 16-кратного оптического увеличения в сочетании с более коротким периодом перед удалением уретрального катетера выполнение РАРП способствует раннему началу упражнений по укреплению тазового дна, что уменьшает послеоперационное недержание мочи, уменьшает потребность в послеоперационных обезболивающих средствах. В большом исследовании с участием более 12 000 пациентов Школяр и соавт. обнаружили, что длительное применение обезболивающих в группе РАРП было на 35 % ниже, чем у пациентов после открытой операции [49].
\nНе только значительно лучшая видимость за счет оптики, не имеющая себе равных среди хирургических микроскопов, теоретически способствует базовой защите основных анатомических структур, но также огромная подвижность операционных рычагов, которые с 360° свободой движения также не имеют аналогов у других методов. Эти факторы объясняют гораздо меньшую кровопотерю [45, 50]. Конечно, данный факт, который был подтвержден во многих работах, достигается не только качеством технологии и опытом хирурга, но и является основной предпосылкой для лапароскопического доступа: перед установкой оборудования воздух должен вводиться в полость тела через троакар, вставленный в забрюшинное пространство, что обычно делает рабочее место оптимально доступным по отношению к петлям кишечника, направленным вверх.
\nФункциональные результаты радикальной простатэктомии после операции
\nОказывает ли это также положительное влияние на функциональные последствия процедуры, такие как послеоперационное недержание мочи? Было установлено, что через три месяца после РАРП по сравнению с открытой операцией пациенты страдали от симптомов нижних мочевыводящих путей значительно реже.
\nТем не менее в метаанализе Дю и соавт. было обнаружено статистически значимое преимущество РАРП в отношении послеоперационного удержания мочи [51]. Снова и снова показано улучшение функциональных отдаленных результатов. В принципе, можно сказать, что данные о функциональных послеоперационных результатах очень разнообразны. Это связано с совершенно разными определениями потенции, например, которые иногда оцениваются в соответствии с вопросником Международного индекса эректильной функции (IIEF5), иногда в соответствии с очень субъективной самооценкой пациента полового акта [52, 53]. Исследование Фикарра и соавт. в группе пациентов, получавших исключительно двустороннее нервно-чувствительное лечение, выявило впечатляющие результаты: 81 % пациентов после РАРП были эффективными по сравнению с 49 % в группе, перенесшей открытую операцию [54]. Как и в других исследованиях, эти статистически значимые различия стали очевидными только через год, а сравнения через три и шесть месяцев, как правило, еще не показывают каких-либо значимых преимуществ РАРП.
\nПрактические и финансовые аспекты роботизированной простатэктомии
\nУже упомянутые технические достоинства роботизированного метода не только имеют преимущества для пациента, но также улучшают положение хирурга, который может сидеть за стойкой управления на расстоянии от пациента и управлять оттуда операционными руками. Специальная хирургическая процедура также позволяет хирургу шаг за шагом знакомиться с отдельными этапами вмешательства и всегда иметь возможность вмешаться и привлечь коллегу, который более опытен в операции, не прерывая интраоперационную процедуру. Исследование кривых обучения РАРП, выполненное Лавгрув и соавт., показало, что фаза плато может быть достигнута только после 15-20 случаев [55].
\nТем не менее следует подчеркнуть, что растущее распространение роботизированных систем в западных индустриальных странах и за их пределами приводит к отказу хирургов-урологов от открытых операций. Этим можно поплатиться в редких случаях (между 0,1 и 1 % случаев) за необходимость конвертации РАРП в открытую операцию, если не хватает опыта работы [56, 57]. То же можно сказать о выполнении робот-ассистированных операций на других органах и системах. Еще один недостаток этого метода заключается в значительно более высоких затратах, которые влечет за собой роботизированный метод: Мукерджи и Камаль определили дополнительные расходы примерно в 2960 долларов по сравнению с открытой операцией [58]. В центрах с большим количеством операций возможна экономия от 8 до 30 % [59, 60]. Тем не менее следует отметить, что повышенные затраты на процедуру в долгосрочной перспективе могут быть компенсированы по сравнению с процедурой открытой хирургии, поскольку затраты на последующее наблюдение обусловлены более низкими показателями реадмиссии после операции и уменьшением корректирующих операций. Например, при выраженном стрессовом недержании мочи выявляется более низкий показатель [61]. Ранняя выписка пациентов в день операции может привести к дальнейшему снижению затрат, что уже было возможно у более 50 % пациентов, затронутых в текущем одноцентровом исследовании [62].
"],"dc.fullHTML.ru":["История хирургического лечения рака предстательной железы
\nПочти 120 лет прошло с тех пор, как в июле 1904 года была проведена первая радикальная простатэктомия (РПЭ) хирургом Хью Хэмптоном Янгом (1870-1945). Однако РПЭ по-прежнему является стандартом лечения местнораспространенного рака предстательной железы в дополнение к лучевой терапии, которая также используется в лечении рака предстательной железы с 1910 года [1]. Тем не менее первые открытые хирургические операции на предстательной железе уже имели место в 1880-х годах: примерно в 1882 г. Генрих Лейзринк (1845-1885) в Гамбурге выполнил неполную промежностную РПЭ, оставляя семенные пузырьки, или в 1889 году Белфилд в Чикаго и Макгилл в Лидсе пытались лечить доброкачественную гиперплазию предстательной железы, прежде чем устанавливать эндоурологические возможности для реконструкции простаты [2, 3]. Онкологически адекватное хирургическое лечение рака предстательной железы было установлено лишь спустя несколько лет, когда Янг в четырех случаях смог в полном объеме выполнить первую операцию промежностным доступом [4]. Впервые позадилонный доступ при простатэктомии выполнен в 1945 г. Теренсом Дж. Миллином (1903-1980) [5]. Термин «радикальная простатэктомия» впервые прозвучал в 1946 году в докладе Ормонда, в котором был впервые описан доступ к промежности [6]. Только в 1954 году Р. Шют и Г. Макдональд независимо друг от друга сообщили о радикальной позадилонной простатэктомии [7, 8].
\nКлючевые аспекты диагностики рака предстательной железы
\nВ настоящее время необходимым является гистологический анализ перед радикальной циспростатэктомией. Однако первые попытки аспирационной биопсии были сделаны перинеально Расселом Фергюсоном в 1933 году [9]. В клиническую практику модифицированная биопсия предстательной железы тонкой иглой из трансректальной области внедрена гораздо позже, примерно в конце 1960-х годов. Метод был разработан в 1956 году цитологом Франценом в Стокгольме в Каролинском институте [10]. Эти исследования проводились вплоть до 1980-х годов, при этом в качестве навигации использовалась двукратная пальпация. Первая публикация о биопсии простаты под ультразвуковой навигацией, описывающая промежностный доступ под контролем ультразвукового исследования, была опубликована в 1983 году [11]. Ли и соавт. в 1985 году подтвердили, что трансректальное ультразвуковое исследование является подходящим способом выявления подозрительных областей [12]. В 1989 году рядом авторов было проведено первичное исследование с использованием рандомизированной трансректальной секстантной биопсии, которая смогла утвердиться в качестве диагностического инструмента выбора в последующие годы [13-15]. Далее следовала оптимизация чувствительности биопсии простаты из 12 точек: в 1995 году рабочая группа из США опубликовала первые данные по эластографии, которые посвящены различным значениям плотности доброкачественной и злокачественной ткани предстательной железы [16]. Тем не менее данный диагностический инструмент так и не попал в рутинную практику. Согласно первым исследованиям 2010 года, МРТ-Fusion биопсия простаты является сегодня средством выбора, по крайней мере для пациентов, у которых подозревается наличие опухоли, несмотря на отрицательные результаты первичной биопсии [17, 18].
\nДиагностические инструменты
\nПостепенное введение дооперационной верификации диагноза биопсией предстательной железы привело к вовлечению ряда других медицинских специальностей. Сначала аспирационные биоптаты исследовались цитологически, и первым, кто описал эту процедуру, был патологанатом Францен [10]. Тонкие проколы иглой с использованием метода TRU-cut вскоре позволили сохранить связанные образцы ткани [19]. Эти две формы биопсии сосуществовали порядка 20 лет. Метод классификации по Глисону, который утвердился в качестве прогностически значимой системы в течение 1980-х годов, впервые был описан в короткой монографии в 1966 году и опубликован в его нынешнем виде в качестве системы оценок в 1974 году после того, как первый дескриптор оценил около 4000 случаев [20, 21, 11]. Тем не менее другие прогностические критерии для рака предстательной железы были описаны относительно рано, например еще в 1967 году Пеннингтоном и др., которые определили важность периневральной и лимфоваскулярной инвазии при исследовании образцов ткани простаты [23].
\nДиагностика и прогнозирование рака предстательной железы простат-специфическим антигеном (ПСА)
\nТот факт, что заболеваемость местнораспространенным или уже метастатическим раком предстательной железы в настоящее время значительно снизилась, вероятно, объясняется открытием, внедрением и клиническим применением тестов на простат-специфический антиген (ПСА) в период между 1970 и 1980 годами [24-26]. Независимо от того, был ли это цитологический или гистопатологический диагноз, вплоть до 1980-х годов только клинические признаки рака предстательной железы были показанием для биопсии простаты либо путем выявления метастазов в кости, либо по симптомам локальнораспространенной первичной опухоли. В исследовании Дезиредди и соавт. у более чем 3400 пациентов, которым выполнена простатэктомия в Чикаго (США), результаты лечения показали явное улучшение показателей общей и безрецидивной выживаемости для группы пациентов, получавших лечение в эпоху ПСА, по сравнению с ранее диагностированными пациентами [27].
\nПервые упоминания о функциональных исходах радикальной простатэктомии
\nФункциональные исходы РПЭ были впервые описаны в 1968 году Хутчем и соавт. в публикации, которая касалась послеоперационного недержания мочи [28]. Проблема эректильной дисфункции в результате РПЭ была впервые рассмотрена в международной публикации Финкле и соавт. [29] лишь в 1981 году. На относительно небольшой выборке сохранение потенции описано только у 43 % оперированных пациентов. Год спустя, 26 апреля 1982 года, Патрик Уолш выполнил первую нервосберегающую радикальную простатэктомию, процедуру, которая привела к удовлетворительной эректильной функции у 86 % пациентов через год после операции [30]. Несмотря на тот факт, что хирургическое лечение местнораспространенного рака простаты связано с менее благоприятным функциональным и онкологическим исходом, МакКаллоу и др. впервые сообщил о радикальной простатэктомии на поздней стадии в 1972 году [31].
\nЛапароскопическая лимфоаденодиссекция в условиях роботизированной простатэктомии
\nЛапароскопическая радикальная простатэктомия вошла в мировую медицинскую литературу в 1997 году с работой Шусслера и соавт., в которой был описан опыт лечения первых девяти пациентов в Соединенных Штатах [32]. Лапароскопическая лимфодиссекция впервые была проведена одновременно в нескольких медицинских центрах в 1990 году в Лос-Анджелесе, Чарльстоне (США), Сарагосе (Испания) и Гейдельберге (Германия). Параллельно с развитием лапароскопической лимфаденэктомии при РПЭ, выполненной Болленсом, Рассвайлером и Штольценбургом, была проведена первая робот-ассистированная лапароскопическая простатэктомия (РАРП) в Центральной Европе и США Мани Меноном [33-36]. В 1999 году была запущена хирургическая система da Vinci (Intuitive Surgery Inc., Саннивейл, Калифорния). Уже в 2000 году Менон в Соединенных Штатах и Биндер и соавт. во Франкфурте (Германия) смогли впервые адаптировать, применить и опубликовать результаты РАРП при лечении рака простаты [37, 38]. Аналогично развитию открытой РПЭ в скором времени усовершенствовалась техника выполнения и при РАРП [38]. В 2004 году Сю и соавт. представили первую группу пациентов, которым была сделана нервосберегающая РАРП [39].
\nСравнение медико-онкологических аспектов открытой и роботизированной радикальной простатэктомии
\nВ 2008 году, еще до того как в первых публикациях сравнивались онкологические и функциональные последствия методов открытой и роботизированной хирургии, научная рабочая группа занималась номенклатурой различных эндоскопических методов лечения в урологической области. Не менее 13 различных названий были найдены в еще очень ранней литературе, и было дано предписание о его стандартизации. В результате роботассистированная радикальная простатэктомия (РАРП) превалировала [40]. К этому моменту в некоторых центрах РАРП стала применяться чаще по сравнению с открытой РПЭ. Доля РАРП во всех простатэктомиях в США выросла с <1 до 35 % в период с 2000 по 2006 г., но уже достигла доли 96 % в специализированных центрах за тот же период [41]. Первое исследование, сравнивающее открытую РПЭ с РАРП, было опубликовано Рокко и соавт. (Италия) в 2009 году. Здесь 120 пациентов, перенесших РАРП в 2006 и 2007 годах, были сопоставлены с группой того же размера, которая ранее проходила лечение с помощью открытой радикальной позадилонной простатэктомии [42]. При сравнении положительных краев резекции были получены сопоставимые результаты в отношении раннего онкологического исхода (22 % после РАРП против 25 % после позадилонной РПЭ) [42].
\nВ самом первом сравнительном исследовании Алеринга из Калифорнийского университета (США) РАРП имела преимущество при исключительно локально ограниченных опухолях pT2 [43]. В раннем многоцентровом исследовании Магели и соавт. (2011) сравнение безрецидивной выживаемости с биохимическими показателями: 94 и 93 % не показало статистически значимых различий [44]. С тех пор во многих исследованиях сообщалось об очень разных результатах: в метаанализе Танга и соавт. (2016) безрецидивная выживаемость после РАРП через 24 месяца после операции была статистически значимо лучше, чем у открытой операции [45]. Однако с учетом факторов риска, таких как стадия pT, значение ПСА сыворотки крови в предоперационном периоде и балл по шкале Глисона, статистически значимых различий в онкологических результатах пока не выявлено [46].
\nСравнение интраоперационных параметров открытой и роботизированной радикальной простатэктомий
\nВ чем же преимущество роботизированной радикальной простатэктомии? Операционный травматизм при РАРП, несомненно, меньше, чем у открытого вмешательства. Это связано со значительно более быстрой активизацией пациентов в послеоперационном периоде и более коротким временем выздоровления, что приводит к статистически значимому снижению срока пребывания в стационаре после РАРП [47, 48]. Наряду с улучшением интракорпоральной визуализации за счет 16-кратного оптического увеличения в сочетании с более коротким периодом перед удалением уретрального катетера выполнение РАРП способствует раннему началу упражнений по укреплению тазового дна, что уменьшает послеоперационное недержание мочи, уменьшает потребность в послеоперационных обезболивающих средствах. В большом исследовании с участием более 12 000 пациентов Школяр и соавт. обнаружили, что длительное применение обезболивающих в группе РАРП было на 35 % ниже, чем у пациентов после открытой операции [49].
\nНе только значительно лучшая видимость за счет оптики, не имеющая себе равных среди хирургических микроскопов, теоретически способствует базовой защите основных анатомических структур, но также огромная подвижность операционных рычагов, которые с 360° свободой движения также не имеют аналогов у других методов. Эти факторы объясняют гораздо меньшую кровопотерю [45, 50]. Конечно, данный факт, который был подтвержден во многих работах, достигается не только качеством технологии и опытом хирурга, но и является основной предпосылкой для лапароскопического доступа: перед установкой оборудования воздух должен вводиться в полость тела через троакар, вставленный в забрюшинное пространство, что обычно делает рабочее место оптимально доступным по отношению к петлям кишечника, направленным вверх.
\nФункциональные результаты радикальной простатэктомии после операции
\nОказывает ли это также положительное влияние на функциональные последствия процедуры, такие как послеоперационное недержание мочи? Было установлено, что через три месяца после РАРП по сравнению с открытой операцией пациенты страдали от симптомов нижних мочевыводящих путей значительно реже.
\nТем не менее в метаанализе Дю и соавт. было обнаружено статистически значимое преимущество РАРП в отношении послеоперационного удержания мочи [51]. Снова и снова показано улучшение функциональных отдаленных результатов. В принципе, можно сказать, что данные о функциональных послеоперационных результатах очень разнообразны. Это связано с совершенно разными определениями потенции, например, которые иногда оцениваются в соответствии с вопросником Международного индекса эректильной функции (IIEF5), иногда в соответствии с очень субъективной самооценкой пациента полового акта [52, 53]. Исследование Фикарра и соавт. в группе пациентов, получавших исключительно двустороннее нервно-чувствительное лечение, выявило впечатляющие результаты: 81 % пациентов после РАРП были эффективными по сравнению с 49 % в группе, перенесшей открытую операцию [54]. Как и в других исследованиях, эти статистически значимые различия стали очевидными только через год, а сравнения через три и шесть месяцев, как правило, еще не показывают каких-либо значимых преимуществ РАРП.
\nПрактические и финансовые аспекты роботизированной простатэктомии
\nУже упомянутые технические достоинства роботизированного метода не только имеют преимущества для пациента, но также улучшают положение хирурга, который может сидеть за стойкой управления на расстоянии от пациента и управлять оттуда операционными руками. Специальная хирургическая процедура также позволяет хирургу шаг за шагом знакомиться с отдельными этапами вмешательства и всегда иметь возможность вмешаться и привлечь коллегу, который более опытен в операции, не прерывая интраоперационную процедуру. Исследование кривых обучения РАРП, выполненное Лавгрув и соавт., показало, что фаза плато может быть достигнута только после 15-20 случаев [55].
\nТем не менее следует подчеркнуть, что растущее распространение роботизированных систем в западных индустриальных странах и за их пределами приводит к отказу хирургов-урологов от открытых операций. Этим можно поплатиться в редких случаях (между 0,1 и 1 % случаев) за необходимость конвертации РАРП в открытую операцию, если не хватает опыта работы [56, 57]. То же можно сказать о выполнении робот-ассистированных операций на других органах и системах. Еще один недостаток этого метода заключается в значительно более высоких затратах, которые влечет за собой роботизированный метод: Мукерджи и Камаль определили дополнительные расходы примерно в 2960 долларов по сравнению с открытой операцией [58]. В центрах с большим количеством операций возможна экономия от 8 до 30 % [59, 60]. Тем не менее следует отметить, что повышенные затраты на процедуру в долгосрочной перспективе могут быть компенсированы по сравнению с процедурой открытой хирургии, поскольку затраты на последующее наблюдение обусловлены более низкими показателями реадмиссии после операции и уменьшением корректирующих операций. Например, при выраженном стрессовом недержании мочи выявляется более низкий показатель [61]. Ранняя выписка пациентов в день операции может привести к дальнейшему снижению затрат, что уже было возможно у более 50 % пациентов, затронутых в текущем одноцентровом исследовании [62].
"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/4535"],"dc.issue.number":["2"],"dc.issue.volume":["10"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/484"],"dc.pages":["87-93"],"dc.section":["ORIGINAL STUDIES","ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.section.en":["ORIGINAL STUDIES"],"dc.section.ru":["ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"subject":["prostatic cancer","prostatectomy","biopsy","ultrasonics","prostate-specifi c antigen","transurethral resection of prostate","robotic surgical procedures","рак предстательной железы","простатэктомия","биопсия","ультразвук","простат-специфический антиген","трансуретральная резекция простаты","роботизированные хирургические операции"],"subject_keyword":["prostatic cancer","prostatic cancer","prostatectomy","prostatectomy","biopsy","biopsy","ultrasonics","ultrasonics","prostate-specifi c antigen","prostate-specifi c antigen","transurethral resection of prostate","transurethral resection of prostate","robotic surgical procedures","robotic surgical procedures","рак предстательной железы","рак предстательной железы","простатэктомия","простатэктомия","биопсия","биопсия","ультразвук","ультразвук","простат-специфический антиген","простат-специфический антиген","трансуретральная резекция простаты","трансуретральная резекция простаты","роботизированные хирургические операции","роботизированные хирургические операции"],"subject_ac":["prostatic cancer\n|||\nprostatic cancer","prostatectomy\n|||\nprostatectomy","biopsy\n|||\nbiopsy","ultrasonics\n|||\nultrasonics","prostate-specifi c antigen\n|||\nprostate-specifi c antigen","transurethral resection of prostate\n|||\ntransurethral resection of prostate","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","рак предстательной железы\n|||\nрак предстательной железы","простатэктомия\n|||\nпростатэктомия","биопсия\n|||\nбиопсия","ультразвук\n|||\nультразвук","простат-специфический антиген\n|||\nпростат-специфический антиген","трансуретральная резекция простаты\n|||\nтрансуретральная резекция простаты","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции"],"subject_tax_0_filter":["prostatic cancer\n|||\nprostatic cancer","prostatectomy\n|||\nprostatectomy","biopsy\n|||\nbiopsy","ultrasonics\n|||\nultrasonics","prostate-specifi c antigen\n|||\nprostate-specifi c antigen","transurethral resection of prostate\n|||\ntransurethral resection of prostate","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","рак предстательной железы\n|||\nрак предстательной железы","простатэктомия\n|||\nпростатэктомия","биопсия\n|||\nбиопсия","ультразвук\n|||\nультразвук","простат-специфический антиген\n|||\nпростат-специфический антиген","трансуретральная резекция простаты\n|||\nтрансуретральная резекция простаты","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции"],"subject_filter":["prostatic cancer\n|||\nprostatic cancer","prostatectomy\n|||\nprostatectomy","biopsy\n|||\nbiopsy","ultrasonics\n|||\nultrasonics","prostate-specifi c antigen\n|||\nprostate-specifi c antigen","transurethral resection of prostate\n|||\ntransurethral resection of prostate","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","рак предстательной железы\n|||\nрак предстательной железы","простатэктомия\n|||\nпростатэктомия","биопсия\n|||\nбиопсия","ультразвук\n|||\nультразвук","простат-специфический антиген\n|||\nпростат-специфический антиген","трансуретральная резекция простаты\n|||\nтрансуретральная резекция простаты","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции"],"dc.subject_mlt":["prostatic cancer","prostatectomy","biopsy","ultrasonics","prostate-specifi c antigen","transurethral resection of prostate","robotic surgical procedures","рак предстательной железы","простатэктомия","биопсия","ультразвук","простат-специфический антиген","трансуретральная резекция простаты","роботизированные хирургические операции"],"dc.subject":["prostatic cancer","prostatectomy","biopsy","ultrasonics","prostate-specifi c antigen","transurethral resection of prostate","robotic surgical procedures","рак предстательной железы","простатэктомия","биопсия","ультразвук","простат-специфический антиген","трансуретральная резекция простаты","роботизированные хирургические операции"],"dc.subject.en":["prostatic cancer","prostatectomy","biopsy","ultrasonics","prostate-specifi c antigen","transurethral resection of prostate","robotic surgical procedures"],"dc.subject.ru":["рак предстательной железы","простатэктомия","биопсия","ультразвук","простат-специфический антиген","трансуретральная резекция простаты","роботизированные хирургические операции"],"title":["Radical Prostatectomy: from Open Surgery towards Robotic Laparoscopy","Радикальная простатэктомия: от открытой хирургии до роботизированной лапароскопической операции"],"title_keyword":["Radical Prostatectomy: from Open Surgery towards Robotic Laparoscopy","Радикальная простатэктомия: от открытой хирургии до роботизированной лапароскопической операции"],"title_ac":["radical prostatectomy: from open surgery towards robotic laparoscopy\n|||\nRadical Prostatectomy: from Open Surgery towards Robotic Laparoscopy","радикальная простатэктомия: от открытой хирургии до роботизированной лапароскопической операции\n|||\nРадикальная простатэктомия: от открытой хирургии до роботизированной лапароскопической операции"],"dc.title_sort":"Radical Prostatectomy: from Open Surgery towards Robotic Laparoscopy","dc.title_hl":["Radical Prostatectomy: from Open Surgery towards Robotic Laparoscopy","Радикальная простатэктомия: от открытой хирургии до роботизированной лапароскопической операции"],"dc.title_mlt":["Radical Prostatectomy: from Open Surgery towards Robotic Laparoscopy","Радикальная простатэктомия: от открытой хирургии до роботизированной лапароскопической операции"],"dc.title":["Radical Prostatectomy: from Open Surgery towards Robotic Laparoscopy","Радикальная простатэктомия: от открытой хирургии до роботизированной лапароскопической операции"],"dc.title_stored":["Radical Prostatectomy: from Open Surgery towards Robotic Laparoscopy\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Радикальная простатэктомия: от открытой хирургии до роботизированной лапароскопической операции\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Radical Prostatectomy: from Open Surgery towards Robotic Laparoscopy"],"dc.title.ru":["Радикальная простатэктомия: от открытой хирургии до роботизированной лапароскопической операции"],"publication_grp":["123456789/4535"],"bi_2_dis_filter":["с. дензингер\n|||\nС. Дензингер","m. burger\n|||\nM. Burger","м. бургер\n|||\nМ. Бургер","в. отто\n|||\nВ. Отто","v.n. pavlov\n|||\nV.N. Pavlov","в. ф. виланд\n|||\nВ. Ф. Виланд","в.н. павлов\n|||\nВ.Н. Павлов","w. f. wieland\n|||\nW. F. Wieland","s. denzinger\n|||\nS. Denzinger","w. otto\n|||\nW. Otto"],"bi_2_dis_partial":["S. Denzinger","W. F. Wieland","M. Burger","М. Бургер","В. Отто","V.N. Pavlov","С. Дензингер","В.Н. Павлов","В. Ф. Виланд","W. Otto"],"bi_2_dis_value_filter":["S. Denzinger","W. F. Wieland","M. Burger","М. Бургер","В. Отто","V.N. Pavlov","С. Дензингер","В.Н. Павлов","В. Ф. Виланд","W. Otto"],"bi_4_dis_filter":["prostatectomy\n|||\nprostatectomy","трансуретральная резекция простаты\n|||\nтрансуретральная резекция простаты","ultrasonics\n|||\nultrasonics","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции","простат-специфический антиген\n|||\nпростат-специфический антиген","рак предстательной железы\n|||\nрак предстательной железы","prostate-specifi c antigen\n|||\nprostate-specifi c antigen","transurethral resection of prostate\n|||\ntransurethral resection of prostate","ультразвук\n|||\nультразвук","prostatic cancer\n|||\nprostatic cancer","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","простатэктомия\n|||\nпростатэктомия","биопсия\n|||\nбиопсия","biopsy\n|||\nbiopsy"],"bi_4_dis_partial":["ultrasonics","robotic surgical procedures","простатэктомия","биопсия","трансуретральная резекция простаты","prostatic cancer","transurethral resection of prostate","рак предстательной железы","biopsy","prostatectomy","ультразвук","роботизированные хирургические операции","простат-специфический антиген","prostate-specifi c antigen"],"bi_4_dis_value_filter":["ultrasonics","robotic surgical procedures","простатэктомия","биопсия","трансуретральная резекция простаты","prostatic cancer","transurethral resection of prostate","рак предстательной железы","biopsy","prostatectomy","ультразвук","роботизированные хирургические операции","простат-специфический антиген","prostate-specifi c antigen"],"bi_sort_1_sort":"radical prostatectomy: from open surgery towards robotic laparoscopy","bi_sort_3_sort":"2020-08-03T18:29:46Z","read":["g0"],"_version_":1701634903230119936},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2023-10-13T09:58:56.972Z","search.uniqueid":"2-6969","search.resourcetype":2,"search.resourceid":6969,"handle":"123456789/7847","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2022-12-3-181-186"],"dc.abstract":["Introduction. There are several classifications of alveolar disease of the liver, but they do not provide complete information regarding all possible surgical interventions in terms of this pathology. Our study was aimed at identifying and structuring various approaches to staged surgical treatment of the disease, taking into account the current possibilities of minimally invasive surgery.
Materials and methods. After carrying out a retrospective analysis of surgical treatment of 72 patients with alveolar disease of liver, we have developed a classification of the surgical interventions and 6 main staged approaches to surgical treatment for the disease. Results and discussion. The presented classification of surgical interventions for alveolar disease of the liver is entirely sufficient to divide all surgeries into the following groups: radical/ relatively-radical surgical interventions that make the patient free or nearly free of the disease, and palliative/diagnostic surgeries, that focus on alleviation of the patient’s condition. In addition, the volume and radicality of the liver resection as well as the drainage of the bile ducts and liver decay cavities can be clarified. Based on the developed classification of surgical interventions, we presented 6 main staged, case-centered approaches to the surgical treatment for liver alveolar disease and its complications.
Conclusion. The presented classification of surgical interventions for alveolar disease of the liver is a way to explicitly divide the surgeries according to several criteria. Surgical treatment for alveolar disease of the liver includes various parts, which made it possible to develop 6 main options for a staged approach to surgical interventions, ensuring scientific and practical applications.
","Введение. Существует несколько классификаций альвеококкоза печени, однако они не дают полной информации обо всех возможных оперативных вмешательствах, применяемых при этой патологии. Кроме того, с учетом современных возможностей малоинвазивной хирургии применяются различные подходы многоэтапного хирургического лечения заболевания, выделить и сформировать которые в определенную структуру и явилось нашей задачей.
Материалы и методы. Проведен ретроспективный анализ хирургического лечения 72 пациентов альвеоккозом печени, на основе которого разработана классификация оперативных вмешательств, а также 6 основных вариантов этапного подхода к хирургическому лечению заболевания.
Результаты и обсуждение. Представленная классификация оперативных вмешательств при альвеоккозе печени подробно и полностью позволяет разделить все операции на радикальные/условно-радикальные оперативные вмешательства, позволяющие пациенту избавиться или почти избавиться от заболевания хирургическим путем, а также паллиативные/диагностические операции, целью которых является облегчить состояние больного. Кроме этого, становится возможным уточнить объем и радикальность резекции печени, а также методику дренирования желчевыводящих протоков и полости распада печени. Учитывая разработанную классификацию оперативных вмешательств, предложено 6 основных вариантов этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени и его осложнений, которые позволяют подходить к каждому случаю индивидуально.
Заключение. Представленная классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени позволяет четко разделить операции по нескольким критериям. Оперативное лечение альвеококкоза печени складывается из нескольких составляющих, что позволило разработать 6 основных вариантов этапного подхода к хирургическим вмешательствам, а это, по нашему мнению, имеет научное и практическое применение.
"],"dc.abstract.en":["Introduction. There are several classifications of alveolar disease of the liver, but they do not provide complete information regarding all possible surgical interventions in terms of this pathology. Our study was aimed at identifying and structuring various approaches to staged surgical treatment of the disease, taking into account the current possibilities of minimally invasive surgery.
Materials and methods. After carrying out a retrospective analysis of surgical treatment of 72 patients with alveolar disease of liver, we have developed a classification of the surgical interventions and 6 main staged approaches to surgical treatment for the disease. Results and discussion. The presented classification of surgical interventions for alveolar disease of the liver is entirely sufficient to divide all surgeries into the following groups: radical/ relatively-radical surgical interventions that make the patient free or nearly free of the disease, and palliative/diagnostic surgeries, that focus on alleviation of the patient’s condition. In addition, the volume and radicality of the liver resection as well as the drainage of the bile ducts and liver decay cavities can be clarified. Based on the developed classification of surgical interventions, we presented 6 main staged, case-centered approaches to the surgical treatment for liver alveolar disease and its complications.
Conclusion. The presented classification of surgical interventions for alveolar disease of the liver is a way to explicitly divide the surgeries according to several criteria. Surgical treatment for alveolar disease of the liver includes various parts, which made it possible to develop 6 main options for a staged approach to surgical interventions, ensuring scientific and practical applications.
"],"subject":["alveolar disease of liver","classification of surgical interventions","options for surgical treatment stages","radical surgery","palliative surgery","liver cytoreductive resection","liver transplantation","альвеококкоз печени","классификация оперативных вмешательств","варианты этапов хирургического лечения","радикальные операции","паллиативные операции","циторедуктивная резекция печени","трансплантация печени"],"subject_keyword":["alveolar disease of liver","alveolar disease of liver","classification of surgical interventions","classification of surgical interventions","options for surgical treatment stages","options for surgical treatment stages","radical surgery","radical surgery","palliative surgery","palliative surgery","liver cytoreductive resection","liver cytoreductive resection","liver transplantation","liver transplantation","альвеококкоз печени","альвеококкоз печени","классификация оперативных вмешательств","классификация оперативных вмешательств","варианты этапов хирургического лечения","варианты этапов хирургического лечения","радикальные операции","радикальные операции","паллиативные операции","паллиативные операции","циторедуктивная резекция печени","циторедуктивная резекция печени","трансплантация печени","трансплантация печени"],"subject_ac":["alveolar disease of liver\n|||\nalveolar disease of liver","classification of surgical interventions\n|||\nclassification of surgical interventions","options for surgical treatment stages\n|||\noptions for surgical treatment stages","radical surgery\n|||\nradical surgery","palliative surgery\n|||\npalliative surgery","liver cytoreductive resection\n|||\nliver cytoreductive resection","liver transplantation\n|||\nliver transplantation","альвеококкоз печени\n|||\nальвеококкоз печени","классификация оперативных вмешательств\n|||\nклассификация оперативных вмешательств","варианты этапов хирургического лечения\n|||\nварианты этапов хирургического лечения","радикальные операции\n|||\nрадикальные операции","паллиативные операции\n|||\nпаллиативные операции","циторедуктивная резекция печени\n|||\nциторедуктивная резекция печени","трансплантация печени\n|||\nтрансплантация печени"],"subject_tax_0_filter":["alveolar disease of liver\n|||\nalveolar disease of liver","classification of surgical interventions\n|||\nclassification of surgical interventions","options for surgical treatment stages\n|||\noptions for surgical treatment stages","radical surgery\n|||\nradical surgery","palliative surgery\n|||\npalliative surgery","liver cytoreductive resection\n|||\nliver cytoreductive resection","liver transplantation\n|||\nliver transplantation","альвеококкоз печени\n|||\nальвеококкоз печени","классификация оперативных вмешательств\n|||\nклассификация оперативных вмешательств","варианты этапов хирургического лечения\n|||\nварианты этапов хирургического лечения","радикальные операции\n|||\nрадикальные операции","паллиативные операции\n|||\nпаллиативные операции","циторедуктивная резекция печени\n|||\nциторедуктивная резекция печени","трансплантация печени\n|||\nтрансплантация печени"],"subject_filter":["alveolar disease of liver\n|||\nalveolar disease of liver","classification of surgical interventions\n|||\nclassification of surgical interventions","options for surgical treatment stages\n|||\noptions for surgical treatment stages","radical surgery\n|||\nradical surgery","palliative surgery\n|||\npalliative surgery","liver cytoreductive resection\n|||\nliver cytoreductive resection","liver transplantation\n|||\nliver transplantation","альвеококкоз печени\n|||\nальвеококкоз печени","классификация оперативных вмешательств\n|||\nклассификация оперативных вмешательств","варианты этапов хирургического лечения\n|||\nварианты этапов хирургического лечения","радикальные операции\n|||\nрадикальные операции","паллиативные операции\n|||\nпаллиативные операции","циторедуктивная резекция печени\n|||\nциторедуктивная резекция печени","трансплантация печени\n|||\nтрансплантация печени"],"dc.subject_mlt":["alveolar disease of liver","classification of surgical interventions","options for surgical treatment stages","radical surgery","palliative surgery","liver cytoreductive resection","liver transplantation","альвеококкоз печени","классификация оперативных вмешательств","варианты этапов хирургического лечения","радикальные операции","паллиативные операции","циторедуктивная резекция печени","трансплантация печени"],"dc.subject":["alveolar disease of liver","classification of surgical interventions","options for surgical treatment stages","radical surgery","palliative surgery","liver cytoreductive resection","liver transplantation","альвеококкоз печени","классификация оперативных вмешательств","варианты этапов хирургического лечения","радикальные операции","паллиативные операции","циторедуктивная резекция печени","трансплантация печени"],"dc.subject.en":["alveolar disease of liver","classification of surgical interventions","options for surgical treatment stages","radical surgery","palliative surgery","liver cytoreductive resection","liver transplantation"],"title":["Alveolar Disease of the Liver: Classification and Surgical Interventions","Классификация и варианты оперативных вмешательств при альвеококкозе печени"],"title_keyword":["Alveolar Disease of the Liver: Classification and Surgical Interventions","Классификация и варианты оперативных вмешательств при альвеококкозе печени"],"title_ac":["alveolar disease of the liver: classification and surgical interventions\n|||\nAlveolar Disease of the Liver: Classification and Surgical Interventions","классификация и варианты оперативных вмешательств при альвеококкозе печени\n|||\nКлассификация и варианты оперативных вмешательств при альвеококкозе печени"],"dc.title_sort":"Alveolar Disease of the Liver: Classification and Surgical Interventions","dc.title_hl":["Alveolar Disease of the Liver: Classification and Surgical Interventions","Классификация и варианты оперативных вмешательств при альвеококкозе печени"],"dc.title_mlt":["Alveolar Disease of the Liver: Classification and Surgical Interventions","Классификация и варианты оперативных вмешательств при альвеококкозе печени"],"dc.title":["Alveolar Disease of the Liver: Classification and Surgical Interventions","Классификация и варианты оперативных вмешательств при альвеококкозе печени"],"dc.title_stored":["Alveolar Disease of the Liver: Classification and Surgical Interventions\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Классификация и варианты оперативных вмешательств при альвеококкозе печени\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Alveolar Disease of the Liver: Classification and Surgical Interventions"],"dc.abstract.ru":["Введение. Существует несколько классификаций альвеококкоза печени, однако они не дают полной информации обо всех возможных оперативных вмешательствах, применяемых при этой патологии. Кроме того, с учетом современных возможностей малоинвазивной хирургии применяются различные подходы многоэтапного хирургического лечения заболевания, выделить и сформировать которые в определенную структуру и явилось нашей задачей.
Материалы и методы. Проведен ретроспективный анализ хирургического лечения 72 пациентов альвеоккозом печени, на основе которого разработана классификация оперативных вмешательств, а также 6 основных вариантов этапного подхода к хирургическому лечению заболевания.
Результаты и обсуждение. Представленная классификация оперативных вмешательств при альвеоккозе печени подробно и полностью позволяет разделить все операции на радикальные/условно-радикальные оперативные вмешательства, позволяющие пациенту избавиться или почти избавиться от заболевания хирургическим путем, а также паллиативные/диагностические операции, целью которых является облегчить состояние больного. Кроме этого, становится возможным уточнить объем и радикальность резекции печени, а также методику дренирования желчевыводящих протоков и полости распада печени. Учитывая разработанную классификацию оперативных вмешательств, предложено 6 основных вариантов этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени и его осложнений, которые позволяют подходить к каждому случаю индивидуально.
Заключение. Представленная классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени позволяет четко разделить операции по нескольким критериям. Оперативное лечение альвеококкоза печени складывается из нескольких составляющих, что позволило разработать 6 основных вариантов этапного подхода к хирургическим вмешательствам, а это, по нашему мнению, имеет научное и практическое применение.
"],"dc.fullHTML":["ВВЕДЕНИЕ
\nАльвеококкоз относится к редким паразитарным заболеваниям, классификация и варианты оперативных вмешательств при котором могут быть разными, в зависимости от локализации, размеров и распространения «паразитарной опухоли» в паренхиме печени и за ее пределами [1–6]. Большое значение при выборе того или иного способа оперативного лечения альвеококкоза печени придается наличию различных осложнений заболевания. К ним относят: формирование полости распада и ее нагноение; прорастание магистральных кровеносных сосудов и желчных протоков с развитием портальной гипертензии и холангита; замещение большей части паренхимы печени паразитарной тканью, и как следствие этого, развитие печеночной недостаточности и другие [7–9].
\nРаньше при выполнении резектабельных операций был высок риск как развития печеночной недостаточности при завышенном объеме резекции печени, в ближайшем послеоперационном периоде, что грозило летальным исходом, так и проведение неоправданно малого объема — «кускования», обрекающего больного на продолжение страданий от заболевания [10–12]. Особенно тяжело протекал послеоперационный период у больных, перенесших резекцию печени на фоне механической желтухи, без предварительной декомпрессии желчевыводящих путей, с развитием специфических осложнений (холемическое кровотечение, желчеистечение, печеночная недостаточность и др.).
\nВ настоящее время хирургические технологии позволяют малоинвазивными способами выполнять так называемые предварительные оперативные вмешательства, при помощи которых удается подготовить пациента к более сложному и травматическому этапу оперативного лечения — резекции или трансплантации печени, а в некоторых случаях малоинвазивные операции становятся окончательными в связи с невозможностью проведения радикального оперативного вмешательства [7][13][14].
\nСуществует несколько классификаций альвеококкоза печени, в том числе классификация ВОЗ (1996), но мало описаны подходы к его оперативному лечению в зависимости от стадии развития, распространения, осложнений и рецидива заболевания [4][15]. Очень важным, особенно при наличии осложнений, является применение многоэтапной реализации цели хирургического лечения, позволяющей при индивидуальном подходе добиться наилучших результатов с минимизацией рисков возникновения послеоперационных осложнений и летальных исходов.
\nЦель статьи. На собственном материале с использованием PNM-классификации (ВОЗ, 1996) разработать классификацию оперативных вмешательств, а также варианты этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени и его осложнений.
\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
\nРабота выполнена на основе собственного клинического материала, собранного с 1995 по 2021 год (27 лет) в условиях центра хирургической гепатологии «Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова», г. Уфа. Всего было пролечено 72 больных альвеококкозом печени — 40 мужчин и 32 женщины. Взяв за основу представленную классификацию ВОЗ (табл. 1), мы разработали собственную классификацию оперативных вмешательств при альвеококкозе печени, которая разделена на две основные составляющие: 1) радикальные и условно-радикальные операции; 2) паллиативные и диагностические операции. Кроме применения формулы TNM нами был использован критерий радикальности, поскольку ключевым моментом в хирургическом лечении альвеококкоза печени является радикальность удаления паразитарного узла. Критерии радикальности при резекции печени по поводу альвеококкоза основаны на онкологических принципах: R0 — нет роста паразитарной опухоли по краю резекции; R1 — микроскопический рост опухоли; R2 — макроскопический рост опухоли. Классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени представлена в таблице 2.
\nСовременные хирургические технологии, включая малоинвазивные, позволяют с целью минимизации послеоперационных осложнений применять многоэтапность в подходе к оперативному лечению некоторых заболеваний. С учетом этого и разработанной нами классификации оперативных вмешательств мы предлагаем 6 основных вариантов этапного подхода к хирургическому лечению альвеококкоза печени, которые отражены в таблице 3.
\n| \n P — первичное поражение печени \n | \n|
| \n PX \n | \n\n Первичное поражение печени не может быть определено \n | \n
| \n Р0 \n | \n\n Первичное поражение печени не обнаружено \n | \n
| \n P1 \n | \n\n Периферическое поражение печени без проксимального поражения сосудов и (или) желчных протоков \n | \n
| \n P2 \n | \n\n Центральное поражение печени с проксимальным вовлечением сосудов и (или) желчных протоков в одной доле \n | \n
| \n P3 \n | \n\n Центральное поражение печени с вовлечением структур ворот и (или) с вовлечением двух печеночных вен \n | \n
| \n P4 \n | \n\n Тотальное поражение печени с распространением вдоль сосудов (нижняя полая вена, воротная вена, печеночная артерия) или желчных протоков \n | \n
| \n N — внепеченочное вовлечение соседних органов или тканей (диафрагма, легкие, плевра, перикард, сердце, стенка желудка или двенадцатиперстной кишки, надпочечники, брюшина, забрюшинная клетчатка, брюшная стенка, поджелудочная железа, регионарные лимфатические узлы, связки печени, почки) \n | \n|
| \n NX \n | \n\n Внепеченочное вовлечение невозможно определить \n | \n
| \n N0 \n | \n\n Нет внепеченочного вовлечения \n | \n
| \n N1 \n | \n\n Вовлечение соседних органов или тканей \n | \n
| \n M — отдаленные метастазы (легкие, отдаленные лимфатические узлы, селезенка, центральная нервная система, кости, кожа, мышцы, почки, забрюшинные) \n | \n|
| \n MX \n | \n\n Отдаленные метастазы невозможно определить \n | \n
| \n M0 \n | \n\n Нет отдаленных метастазов \n | \n
| \n M1 \n | \n\n Отдаленные метастазы \n | \n
Таблица 1. PNM-классификация альвеококкоза (ВОЗ, 1996)
\nTable 1. PNM classification of alveolar disease (WHO, 1996)
\n| \n Радикальные/условно-радикальные операции | \n\n Паллиативные/диагностические операции | \n||
| \n Резекция PNM (R) \n | \n\n Дренирующие PNM (R) \n | \n||
| \n Атипичная \n | \n\n P1N0M0 (R0) \n | \n\n Чрескожное чреспеченочное наружное дренирование желчных протоков под УЗ-контролем \n | \n\n P2–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n Анатомическая \n | \n\n P2N0 –1M0 (R0–1) \n | \n\n Чрескожное чреспеченочное наружное дренирование желчных протоков под рентген-контролем \n | \n\n P2–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n Расширенная \n | \n\n P3N0 –1M0 (R0–1) \n | \n\n Чрескожное чреспеченочное наружно-внутреннее дренирование желчных протоков под рентген-контролем \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n С реконструкцией сосудов \n | \n\n P3N0 –1M0 (R0–1) \n | \n\n Гепатикоеюностомия на транспеченочных дренажах \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n Дренирование полости распада под УЗ-контролем \n | \n\n P2–4N0–1M0–1 \n | \n||
| \n После эмболизации ветвей воротной вены \n | \n\n P3N0 –1M0 (R0–1) \n | \n\n Другие \n | \n|
| \n С гепатикоеюностомией \n | \n\n P3N1M0 (R0–1) \n | \n\n Циторедуктивная резекция \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 (R2) \n | \n
| \n Трансплантация печени PNM \n | \n\n Стентирование желчных протоков \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 \n | \n|
| \n Пересадка от живого родственного донора \n | \n\n P4N0–1M0 \n | \n\n Баллонная дилатация стриктуры желчевыводящих протоков \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n Пересадка от посмертного донора \n | \n\n P4N0–1M0 \n | \n\n Биопсия печени под УЗ-контролем \n | \n\n P1–4N0–1M0–1 \n | \n
Таблица 2. Классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени
\nTable 2. Classification of surgical interventions for alveolar disease of liver
\n| \n Вариант \n | \n\n PNM \n | \n\n R \n | \n\n ДЖП \n | \n\n ДПР \n | \n\n ЭВВВ \n | \n\n УСТ \n | \n\n Пересадка \n | \n\n БДСЖП \n | \n\n КЭОЛ \n | \n||
| \n ЧЧПНД \n | \n\n ЧЧНВД \n | \n\n под УЗ-контролем \n | \n\n при \nоперации \n | \n||||||||
| \n 1 \n | \n\n P1N0M0 \nатипичная резекция \n | \n\n (R0) \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n 1 \n | \n
| \n 2 \n | \n\n P2N0 –1M0 \nанатомическая резекция \n | \n\n (R0–1) \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n 1–3 \n | \n
| \n 3 \n | \n\n P3N0 –1M0 \nрасширенная резекция \n | \n\n R (0–1) \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n 2–4 \n | \n
| \n 4 \n | \n\n P4N0–1M1 \nциторедукция резекция \n | \n\n R (2) \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n 1–5 \n | \n
| \n 5 \n | \n\n P4N0–1M0 \nпересадка \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n 1–5 \n | \n
| \n 6 \n | \n\n P1–2N0–1M0 \nпаллиатив \n | \n\n Нет \n | \n\n Да \n | \n\n Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n 1–4 \n | \n
Note: ДЖВ — drainage of the bile ducts; ДПР — drainage of the decay cavity; ЧЧПНД — percutaneous transhepatic external drainage; ЧЧНВД — percutaneous transhepatic external-internal drainage; ЭВВВ — embolization of portal vein branches; УСТ — removal of adjacent tissues; БДСЖП — balloon dilatation and stenting of bile ducts; КЭОЛ — number of stages of surgical treatment\n
Таблица 3. Варианты этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени и его осложнений
\nTable 3. Staged approaches to surgical treatment for alveolar disease of liver and its complications
\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
\nПредставленная нами классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени подробно и полностью позволяет:
\n- \n
- во-первых, разделить все операции на: радикальные/условно-радикальные оперативные вмешательства, позволяющие пациенту избавиться или почти избавиться от заболевания хирургическим путем, а также паллиативные/диагностические операции, цель которых — облегчение состояния больного, подготовка его к радикальной операции и уточнение топики паразитарного поражения; \n
- во-вторых, уточнить объем и радикальность резекции печени; \n
- в-третьих, определить, при каком объеме поражении требуется трансплантация печени; \n
- в-четвертых, при какой распространенности процесса можно применять ту или иную методику дренирования желчевыводящих протоков и полости распада печени; \n
- в-пятых, определить возможность других, редких оперативных вмешательств. \n
Учитывая разработанную нами классификацию оперативных вмешательств, мы предлагаем 6 основных вариантов этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени и его осложнений, которые обсудим ниже.
\nВариант 1 — P1N0M0 (R0). Краевое расположение «паразитарной опухоли» без осложнений; прорастания в соседние органы и ткани; метастазирования, а также с большим объемом остающейся паренхимы печени, что позволяет выполнить радикальную атипичную резекцию печени в 1-й этап без применения подготовительных малоинвазивных вмешательств.
\nВариант 2 — Р2N0 –1M0 (R0–1). Паразитарное поражение печени не выходит за пределы одной доли, но может переходить на соседние ткани и органы. Кроме этого, могут быть осложнения заболевания, что потребует проведения тех или иных малоинвазивных вмешательств, и поэтому количество этапов может быть от 1 (без осложнений — анатомическая резекция) до 3 (в зависимости от количества осложнений). Оперативное вмешательство будет радикальным или условно-радикальным, а объем остающейся паренхимы печени достаточным.
\nВариант 3 — P3N0–1M0 (R0–1). «Паразитарная опухоль» переходит с одной доли печени на другую, а также может распространяться на соседние органы и ткани. В отличие от второго варианта обязательным будет проведение эмболизации ветвей воротной вены с целью формирования паренхимы печени и проведения в последующем безопасной расширенной резекции печени. Количество этапов может быть от 2 до 4.
\nВариант 4 — P4N0–1M1 (R2). Радикальную операцию выполнить невозможно из-за большого распространения альвеококка в печени и метастазирования его в отдаленные органы. Однако есть возможность удаления большей части «паразитарной опухоли» (циторедуктивная резекция) с возможным наружным дренированием полости распада и могут быть применены все малоинвазивные вмешательства, что позволит выполнить оперативное вмешательство в срок от 1 до 5 этапов.
\nВариант 5 — P4N0–1M0. Данный вариант мы выделяем для пациентов, которым невозможно выполнить радикальную резекцию печени ввиду значительного распространения паразита в органе, но в связи с отсутствием отдаленных метастазов эти пациенты могут быть внесены в список больных, нуждающихся в трансплантации печени. До этапа трансплантации возможно использование всех малоинвазивных оперативных вмешательств с целью купирования тех или иных осложнений, а количество этапов, как и в четвертом варианте, может варьировать от 1 до 5.
\nВариант 6 — P1–2N0–1M0. Вариант, при котором альвеококк может локализоваться только в одной доле печени с наличием различных осложнений и без метастазов, т. е. подходит для радикальной резекции печени. Однако выполнение резектабельной операции невозможно из-за наличия коморбидного состояния и возраста пациента, что заставляет ограничиться только устранением осложнений малоинвазивными способами. Количество этапов может быть от 1 до 4.
\nЗАКЛЮЧЕНИЕ
\nПредставленная классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени позволяет, с одной стороны, четко разделить операции по нескольким критериям, а с другой стороны — привести их к определенному иерархизированному единству на основе существующих между ними связей и/или взаимодополняющих связей. Варианты этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени складываются из нескольких составляющих: локализация и объем поражения; наличие метастазов; различные осложнения; инвазия в соседние органы и ткани; коморбидность и др. С учетом всего этого нам удалось разработать 6 основных вариантов этапного подхода к хирургическому лечению альвеококкоза печени, что, по нашему мнению, будет иметь научное и практическое применение.
\nИнформация о конфликте интересов. Конфликт интересов отсутствует.
\nConflict of Interest. The authors declare no conflict of interest.
\nИнформация о спонсорстве. Данная работа не финансировалась.
\nSponsorship Data. This work is not funded.
"],"dc.fullHTML.ru":["ВВЕДЕНИЕ
\nАльвеококкоз относится к редким паразитарным заболеваниям, классификация и варианты оперативных вмешательств при котором могут быть разными, в зависимости от локализации, размеров и распространения «паразитарной опухоли» в паренхиме печени и за ее пределами [1–6]. Большое значение при выборе того или иного способа оперативного лечения альвеококкоза печени придается наличию различных осложнений заболевания. К ним относят: формирование полости распада и ее нагноение; прорастание магистральных кровеносных сосудов и желчных протоков с развитием портальной гипертензии и холангита; замещение большей части паренхимы печени паразитарной тканью, и как следствие этого, развитие печеночной недостаточности и другие [7–9].
\nРаньше при выполнении резектабельных операций был высок риск как развития печеночной недостаточности при завышенном объеме резекции печени, в ближайшем послеоперационном периоде, что грозило летальным исходом, так и проведение неоправданно малого объема — «кускования», обрекающего больного на продолжение страданий от заболевания [10–12]. Особенно тяжело протекал послеоперационный период у больных, перенесших резекцию печени на фоне механической желтухи, без предварительной декомпрессии желчевыводящих путей, с развитием специфических осложнений (холемическое кровотечение, желчеистечение, печеночная недостаточность и др.).
\nВ настоящее время хирургические технологии позволяют малоинвазивными способами выполнять так называемые предварительные оперативные вмешательства, при помощи которых удается подготовить пациента к более сложному и травматическому этапу оперативного лечения — резекции или трансплантации печени, а в некоторых случаях малоинвазивные операции становятся окончательными в связи с невозможностью проведения радикального оперативного вмешательства [7][13][14].
\nСуществует несколько классификаций альвеококкоза печени, в том числе классификация ВОЗ (1996), но мало описаны подходы к его оперативному лечению в зависимости от стадии развития, распространения, осложнений и рецидива заболевания [4][15]. Очень важным, особенно при наличии осложнений, является применение многоэтапной реализации цели хирургического лечения, позволяющей при индивидуальном подходе добиться наилучших результатов с минимизацией рисков возникновения послеоперационных осложнений и летальных исходов.
\nЦель статьи. На собственном материале с использованием PNM-классификации (ВОЗ, 1996) разработать классификацию оперативных вмешательств, а также варианты этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени и его осложнений.
\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
\nРабота выполнена на основе собственного клинического материала, собранного с 1995 по 2021 год (27 лет) в условиях центра хирургической гепатологии «Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова», г. Уфа. Всего было пролечено 72 больных альвеококкозом печени — 40 мужчин и 32 женщины. Взяв за основу представленную классификацию ВОЗ (табл. 1), мы разработали собственную классификацию оперативных вмешательств при альвеококкозе печени, которая разделена на две основные составляющие: 1) радикальные и условно-радикальные операции; 2) паллиативные и диагностические операции. Кроме применения формулы TNM нами был использован критерий радикальности, поскольку ключевым моментом в хирургическом лечении альвеококкоза печени является радикальность удаления паразитарного узла. Критерии радикальности при резекции печени по поводу альвеококкоза основаны на онкологических принципах: R0 — нет роста паразитарной опухоли по краю резекции; R1 — микроскопический рост опухоли; R2 — макроскопический рост опухоли. Классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени представлена в таблице 2.
\nСовременные хирургические технологии, включая малоинвазивные, позволяют с целью минимизации послеоперационных осложнений применять многоэтапность в подходе к оперативному лечению некоторых заболеваний. С учетом этого и разработанной нами классификации оперативных вмешательств мы предлагаем 6 основных вариантов этапного подхода к хирургическому лечению альвеококкоза печени, которые отражены в таблице 3.
\n| \n P — первичное поражение печени \n | \n|
| \n PX \n | \n\n Первичное поражение печени не может быть определено \n | \n
| \n Р0 \n | \n\n Первичное поражение печени не обнаружено \n | \n
| \n P1 \n | \n\n Периферическое поражение печени без проксимального поражения сосудов и (или) желчных протоков \n | \n
| \n P2 \n | \n\n Центральное поражение печени с проксимальным вовлечением сосудов и (или) желчных протоков в одной доле \n | \n
| \n P3 \n | \n\n Центральное поражение печени с вовлечением структур ворот и (или) с вовлечением двух печеночных вен \n | \n
| \n P4 \n | \n\n Тотальное поражение печени с распространением вдоль сосудов (нижняя полая вена, воротная вена, печеночная артерия) или желчных протоков \n | \n
| \n N — внепеченочное вовлечение соседних органов или тканей (диафрагма, легкие, плевра, перикард, сердце, стенка желудка или двенадцатиперстной кишки, надпочечники, брюшина, забрюшинная клетчатка, брюшная стенка, поджелудочная железа, регионарные лимфатические узлы, связки печени, почки) \n | \n|
| \n NX \n | \n\n Внепеченочное вовлечение невозможно определить \n | \n
| \n N0 \n | \n\n Нет внепеченочного вовлечения \n | \n
| \n N1 \n | \n\n Вовлечение соседних органов или тканей \n | \n
| \n M — отдаленные метастазы (легкие, отдаленные лимфатические узлы, селезенка, центральная нервная система, кости, кожа, мышцы, почки, забрюшинные) \n | \n|
| \n MX \n | \n\n Отдаленные метастазы невозможно определить \n | \n
| \n M0 \n | \n\n Нет отдаленных метастазов \n | \n
| \n M1 \n | \n\n Отдаленные метастазы \n | \n
Таблица 1. PNM-классификация альвеококкоза (ВОЗ, 1996)
\nTable 1. PNM classification of alveolar disease (WHO, 1996)
\n| \n Радикальные/условно-радикальные операции | \n\n Паллиативные/диагностические операции | \n||
| \n Резекция PNM (R) \n | \n\n Дренирующие PNM (R) \n | \n||
| \n Атипичная \n | \n\n P1N0M0 (R0) \n | \n\n Чрескожное чреспеченочное наружное дренирование желчных протоков под УЗ-контролем \n | \n\n P2–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n Анатомическая \n | \n\n P2N0 –1M0 (R0–1) \n | \n\n Чрескожное чреспеченочное наружное дренирование желчных протоков под рентген-контролем \n | \n\n P2–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n Расширенная \n | \n\n P3N0 –1M0 (R0–1) \n | \n\n Чрескожное чреспеченочное наружно-внутреннее дренирование желчных протоков под рентген-контролем \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n С реконструкцией сосудов \n | \n\n P3N0 –1M0 (R0–1) \n | \n\n Гепатикоеюностомия на транспеченочных дренажах \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n Дренирование полости распада под УЗ-контролем \n | \n\n P2–4N0–1M0–1 \n | \n||
| \n После эмболизации ветвей воротной вены \n | \n\n P3N0 –1M0 (R0–1) \n | \n\n Другие \n | \n|
| \n С гепатикоеюностомией \n | \n\n P3N1M0 (R0–1) \n | \n\n Циторедуктивная резекция \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 (R2) \n | \n
| \n Трансплантация печени PNM \n | \n\n Стентирование желчных протоков \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 \n | \n|
| \n Пересадка от живого родственного донора \n | \n\n P4N0–1M0 \n | \n\n Баллонная дилатация стриктуры желчевыводящих протоков \n | \n\n P3–4N0–1M0–1 \n | \n
| \n Пересадка от посмертного донора \n | \n\n P4N0–1M0 \n | \n\n Биопсия печени под УЗ-контролем \n | \n\n P1–4N0–1M0–1 \n | \n
Таблица 2. Классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени
\nTable 2. Classification of surgical interventions for alveolar disease of liver
\n| \n Вариант \n | \n\n PNM \n | \n\n R \n | \n\n ДЖП \n | \n\n ДПР \n | \n\n ЭВВВ \n | \n\n УСТ \n | \n\n Пересадка \n | \n\n БДСЖП \n | \n\n КЭОЛ \n | \n||
| \n ЧЧПНД \n | \n\n ЧЧНВД \n | \n\n под УЗ-контролем \n | \n\n при \nоперации \n | \n||||||||
| \n 1 \n | \n\n P1N0M0 \nатипичная резекция \n | \n\n (R0) \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n 1 \n | \n
| \n 2 \n | \n\n P2N0 –1M0 \nанатомическая резекция \n | \n\n (R0–1) \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n 1–3 \n | \n
| \n 3 \n | \n\n P3N0 –1M0 \nрасширенная резекция \n | \n\n R (0–1) \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n 2–4 \n | \n
| \n 4 \n | \n\n P4N0–1M1 \nциторедукция резекция \n | \n\n R (2) \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n 1–5 \n | \n
| \n 5 \n | \n\n P4N0–1M0 \nпересадка \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n 1–5 \n | \n
| \n 6 \n | \n\n P1–2N0–1M0 \nпаллиатив \n | \n\n Нет \n | \n\n Да \n | \n\n Да \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет \n | \n\n Нет/Да \n | \n\n 1–4 \n | \n
Note: ДЖВ — drainage of the bile ducts; ДПР — drainage of the decay cavity; ЧЧПНД — percutaneous transhepatic external drainage; ЧЧНВД — percutaneous transhepatic external-internal drainage; ЭВВВ — embolization of portal vein branches; УСТ — removal of adjacent tissues; БДСЖП — balloon dilatation and stenting of bile ducts; КЭОЛ — number of stages of surgical treatment\n
Таблица 3. Варианты этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени и его осложнений
\nTable 3. Staged approaches to surgical treatment for alveolar disease of liver and its complications
\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
\nПредставленная нами классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени подробно и полностью позволяет:
\n- \n
- во-первых, разделить все операции на: радикальные/условно-радикальные оперативные вмешательства, позволяющие пациенту избавиться или почти избавиться от заболевания хирургическим путем, а также паллиативные/диагностические операции, цель которых — облегчение состояния больного, подготовка его к радикальной операции и уточнение топики паразитарного поражения; \n
- во-вторых, уточнить объем и радикальность резекции печени; \n
- в-третьих, определить, при каком объеме поражении требуется трансплантация печени; \n
- в-четвертых, при какой распространенности процесса можно применять ту или иную методику дренирования желчевыводящих протоков и полости распада печени; \n
- в-пятых, определить возможность других, редких оперативных вмешательств. \n
Учитывая разработанную нами классификацию оперативных вмешательств, мы предлагаем 6 основных вариантов этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени и его осложнений, которые обсудим ниже.
\nВариант 1 — P1N0M0 (R0). Краевое расположение «паразитарной опухоли» без осложнений; прорастания в соседние органы и ткани; метастазирования, а также с большим объемом остающейся паренхимы печени, что позволяет выполнить радикальную атипичную резекцию печени в 1-й этап без применения подготовительных малоинвазивных вмешательств.
\nВариант 2 — Р2N0 –1M0 (R0–1). Паразитарное поражение печени не выходит за пределы одной доли, но может переходить на соседние ткани и органы. Кроме этого, могут быть осложнения заболевания, что потребует проведения тех или иных малоинвазивных вмешательств, и поэтому количество этапов может быть от 1 (без осложнений — анатомическая резекция) до 3 (в зависимости от количества осложнений). Оперативное вмешательство будет радикальным или условно-радикальным, а объем остающейся паренхимы печени достаточным.
\nВариант 3 — P3N0–1M0 (R0–1). «Паразитарная опухоль» переходит с одной доли печени на другую, а также может распространяться на соседние органы и ткани. В отличие от второго варианта обязательным будет проведение эмболизации ветвей воротной вены с целью формирования паренхимы печени и проведения в последующем безопасной расширенной резекции печени. Количество этапов может быть от 2 до 4.
\nВариант 4 — P4N0–1M1 (R2). Радикальную операцию выполнить невозможно из-за большого распространения альвеококка в печени и метастазирования его в отдаленные органы. Однако есть возможность удаления большей части «паразитарной опухоли» (циторедуктивная резекция) с возможным наружным дренированием полости распада и могут быть применены все малоинвазивные вмешательства, что позволит выполнить оперативное вмешательство в срок от 1 до 5 этапов.
\nВариант 5 — P4N0–1M0. Данный вариант мы выделяем для пациентов, которым невозможно выполнить радикальную резекцию печени ввиду значительного распространения паразита в органе, но в связи с отсутствием отдаленных метастазов эти пациенты могут быть внесены в список больных, нуждающихся в трансплантации печени. До этапа трансплантации возможно использование всех малоинвазивных оперативных вмешательств с целью купирования тех или иных осложнений, а количество этапов, как и в четвертом варианте, может варьировать от 1 до 5.
\nВариант 6 — P1–2N0–1M0. Вариант, при котором альвеококк может локализоваться только в одной доле печени с наличием различных осложнений и без метастазов, т. е. подходит для радикальной резекции печени. Однако выполнение резектабельной операции невозможно из-за наличия коморбидного состояния и возраста пациента, что заставляет ограничиться только устранением осложнений малоинвазивными способами. Количество этапов может быть от 1 до 4.
\nЗАКЛЮЧЕНИЕ
\nПредставленная классификация оперативных вмешательств при альвеококкозе печени позволяет, с одной стороны, четко разделить операции по нескольким критериям, а с другой стороны — привести их к определенному иерархизированному единству на основе существующих между ними связей и/или взаимодополняющих связей. Варианты этапного подхода к оперативному лечению альвеококкоза печени складываются из нескольких составляющих: локализация и объем поражения; наличие метастазов; различные осложнения; инвазия в соседние органы и ткани; коморбидность и др. С учетом всего этого нам удалось разработать 6 основных вариантов этапного подхода к хирургическому лечению альвеококкоза печени, что, по нашему мнению, будет иметь научное и практическое применение.
\nИнформация о конфликте интересов. Конфликт интересов отсутствует.
\nConflict of Interest. The authors declare no conflict of interest.
\nИнформация о спонсорстве. Данная работа не финансировалась.
\nSponsorship Data. This work is not funded.
"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nАльвеококкоз относится к редким паразитарным за-\nболеваниям, классификация и варианты оперативных\nвмешательств при котором могут быть разными, в за-\nвисимости от локализации, размеров и распростра-\nнения «паразитарной опухоли» в паренхиме печени\nи за ее пределами [1–6]. Большое значение при выборе\nтого или иного способа оперативного лечения альвео-\nкоккоза печени придается наличию различных ослож-\nнений заболевания. К ним относят: формирование\nполости распада и ее нагноение; прорастание маги-\nстральных кровеносных сосудов и желчных протоков\nс развитием портальной гипертензии и холангита; за-\nмещение большей части паренхимы печени паразитар-\nной тканью, и как следствие этого, развитие печеноч-\nной недостаточности и другие [7–9].\nРаньше при выполнении резектабельных операций\nбыл высок риск как развития печеночной недостаточ-\nности при завышенном объеме резекции печени, в бли-\nжайшем послеоперационном периоде, что грозило\nлетальным исходом, так и проведение неоправданно\nмалого объема — «кускования», обрекающего больно-\nго на продолжение страданий от заболевания [10–12].\nОсобенно тяжело протекал послеоперационный пери-\nод у больных, перенесших резекцию печени на фоне\nмеханической желтухи, без предварительной деком-\nпрессии желчевыводящих путей, с развитием специфи-\nческих осложнений (холемическое кровотечение, жел-\nчеистечение, печеночная недостаточность и др.).\nВ настоящее время хирургические технологии позволяют\nмалоинвазивными способами выполнять так называемые\nпредварительные оперативные вмешательства, при помо-\nщи которых удается подготовить пациента к более слож-\nному и травматическому этапу оперативного лечения —\nрезекции или трансплантации печени, а в некоторых\nслучаях малоинвазивные операции становятся оконча-\nтельными в связи с невозможностью проведения ради-\nкального оперативного вмешательства [7, 13, 14].\nСуществует несколько классификаций альвеококкоза\nпечени, в том числе классификация ВОЗ (1996), но малоописаны подходы к его оперативному лечению в зави-\nсимости от стадии развития, распространения, ослож-\nнений и рецидива заболевания [4, 15]. Очень важным,\nособенно при наличии осложнений, является приме-\nнение многоэтапной реализации цели хирургического\nлечения, позволяющей при индивидуальном подходе\nдобиться наилучших результатов с минимизацией ри-\nсков возникновения послеоперационных осложнений\nи летальных исходов.\nЦель статьи. На собственном материале с использова-\nнием PNM-классификации (ВОЗ, 1996) разработать\nклассификацию оперативных вмешательств, а также\nварианты этапного подхода к оперативному лечению\nальвеококкоза печени и его осложнений.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nРабота выполнена на основе собственного клини-\nческого материала, собранного с 1995 по 2021 год\n(27 лет) в условиях центра хирургической гепато-\nлогии «Республиканская клиническая больница\nим. Г.Г. Куватова», г. Уфа. Всего было пролечено\n72 больных альвеококкозом печени — 40 мужчин\nи 32 женщины. Взяв за основу представленную клас-\nсификацию ВОЗ (табл. 1), мы разработали собствен-\nную классификацию оперативных вмешательств\nпри альвеококкозе печени, которая разделена на две\nосновные составляющие: 1) радикальные и условно-\nрадикальные операции; 2) паллиативные и диагно-\nстические операции. Кроме применения формулы\nTNM нами был использован критерий радикально-\nсти, поскольку ключевым моментом в хирургиче-\nском лечении альвеококкоза печени является ради-\nкальность удаления паразитарного узла. Критерии\nрадикальности при резекции печени по поводу аль-\nвеококкоза основаны на онкологических принципах:\nR0 — нет роста паразитарной опухоли по краю ре-\nзекции; R1 — микроскопический рост опухоли; R2 —\nмакроскопический рост опухоли. Классификация\nоперативных вмешательств при альвеококкозе пе-\nчени представлена в таблице 2.Современные хирургические технологии, включая\nмалоинвазивные, позволяют с целью минимизации по-\nслеоперационных осложнений применять многоэтап-\nность в подходе к оперативному лечению некоторых\nзаболеваний. С учетом этого и разработанной нами\nклассификации оперативных вмешательств мы пред-\nлагаем 6 основных вариантов этапного подхода к хи-\nрургическому лечению альвеококкоза печени, которые\nотражены в таблице 3.\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\nПредставленная нами классификация оперативных\nвмешательств при альвеококкозе печени подробно\nи полностью позволяет:\n– во-первых, разделить все операции на: радикаль-\nные/условно-радикальные оперативные вмешатель-\nства, позволяющие пациенту избавиться или почти из-\nбавиться от заболевания хирургическим путем, а также\nпаллиативные/диагностические операции, цель кото-\nрых — облегчение состояния больного, подготовка его\nк радикальной операции и уточнение топики парази-\nтарного поражения;\n– во-вторых, уточнить объем и радикальность резек-\nции печени;\n– в-третьих, определить, при каком объеме поражении\nтребуется трансплантация печени;\n– в-четвертых, при какой распространенности процес-\nса можно применять ту или иную методику дрениро-\nвания желчевыводящих протоков и полости распада\nпечени;\n– в-пятых, определить возможность других, редких\nоперативных вмешательств.\nУчитывая разработанную нами классификацию опе-\nративных вмешательств, мы предлагаем 6 основных\nвариантов этапного подхода к оперативному лечению\nальвеококкоза печени и его осложнений, которые об-\nсудим ниже.\nВариант 1 — P1N0M0 (R0). Краевое расположение «па-\nразитарной опухоли» без осложнений; прорастания\nв соседние органы и ткани; метастазирования, а также\nс большим объемом остающейся паренхимы печени,\nчто позволяет выполнить радикальную атипичную ре-\nзекцию печени в 1-й этап без применения подготови-\nтельных малоинвазивных вмешательств.\nВариант 2 — Р2N0 –1M0 (R0–1). Паразитарное поражение\nпечени не выходит за пределы одной доли, но может\nпереходить на соседние ткани и органы. Кроме этого,\nмогут быть осложнения заболевания, что потребует\nпроведения тех или иных малоинвазивных вмеша-\nтельств, и поэтому количество этапов может быть от 1\n(без осложнений — анатомическая резекция) до 3 (в за-\nвисимости от количества осложнений). Оперативное\nвмешательство будет радикальным или условно-ради-\nкальным, а объем остающейся паренхимы печени до-\nстаточным.\nВариант 3 — P3N0–1M0 (R0–1). «Паразитарная опухоль»\nпереходит с одной доли печени на другую, а также\nможет распространяться на соседние органы и ткани.\nВ отличие от второго варианта обязательным будет\nпроведение эмболизации ветвей воротной вены с це-\nлью формирования паренхимы печени и проведения\nв последующем безопасной расширенной резекции пе-\nчени. Количество этапов может быть от 2 до 4.\nВариант 4 — P4N0–1M1 (R2). Радикальную операцию\nвыполнить невозможно из-за большого распростра-\nнения альвеококка в печени и метастазирования\nего в отдаленные органы. Однако есть возможность\nудаления большей части «паразитарной опухоли»(циторедуктивная резекция) с возможным наружным\nдренированием полости распада и могут быть при-\nменены все малоинвазивные вмешательства, что по-\nзволит выполнить оперативное вмешательство в срок\nот 1 до 5 этапов.\nВариант 5 — P4N0–1M0. Данный вариант мы выделя-\nем для пациентов, которым невозможно выполнить\nрадикальную резекцию печени ввиду значительного\nраспространения паразита в органе, но в связи с от-\nсутствием отдаленных метастазов эти пациенты могут\nбыть внесены в список больных, нуждающихся в транс-\nплантации печени. До этапа трансплантации возмож-\nно использование всех малоинвазивных оперативных\nвмешательств с целью купирования тех или иных ос-\nложнений, а количество этапов, как и в четвертом ва-\nрианте, может варьировать от 1 до 5.\nВариант 6 — P1–2N0–1M0. Вариант, при котором аль-\nвеококк может локализоваться только в одной доле\nпечени с наличием различных осложнений и без\nметастазов, т. е. подходит для радикальной резек-\nции печени. Однако выполнение резектабельной\nоперации невозможно из-за наличия коморбидного\nсостояния и возраста пациента, что заставляет огра-\nничиться только устранением осложнений малоин-\nвазивными способами. Количество этапов может\nбыть от 1 до 4.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПредставленная классификация оперативных вмеша-\nтельств при альвеококкозе печени позволяет, с одной\nстороны, четко разделить операции по нескольким\nкритериям, а с другой стороны — привести их к опре-\nделенному иерархизированному единству на основе\nсуществующих между ними связей и/или взаимодопол-\nняющих связей. Варианты этапного подхода к опера-\nтивному лечению альвеококкоза печени складываются\nиз нескольких составляющих: локализация и объем по-\nражения; наличие метастазов; различные осложнения;\nинвазия в соседние органы и ткани; коморбидность и др.\nС учетом всего этого нам удалось разработать 6 основ-\nных вариантов этапного подхода к хирургическому ле-\nчению альвеококкоза печени, что, по нашему мнению,\nбудет иметь научное и практическое применение."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nАльвеококкоз относится к редким паразитарным за-\nболеваниям, классификация и варианты оперативных\nвмешательств при котором могут быть разными, в за-\nвисимости от локализации, размеров и распростра-\nнения «паразитарной опухоли» в паренхиме печени\nи за ее пределами [1–6]. Большое значение при выборе\nтого или иного способа оперативного лечения альвео-\nкоккоза печени придается наличию различных ослож-\nнений заболевания. К ним относят: формирование\nполости распада и ее нагноение; прорастание маги-\nстральных кровеносных сосудов и желчных протоков\nс развитием портальной гипертензии и холангита; за-\nмещение большей части паренхимы печени паразитар-\nной тканью, и как следствие этого, развитие печеноч-\nной недостаточности и другие [7–9].\nРаньше при выполнении резектабельных операций\nбыл высок риск как развития печеночной недостаточ-\nности при завышенном объеме резекции печени, в бли-\nжайшем послеоперационном периоде, что грозило\nлетальным исходом, так и проведение неоправданно\nмалого объема — «кускования», обрекающего больно-\nго на продолжение страданий от заболевания [10–12].\nОсобенно тяжело протекал послеоперационный пери-\nод у больных, перенесших резекцию печени на фоне\nмеханической желтухи, без предварительной деком-\nпрессии желчевыводящих путей, с развитием специфи-\nческих осложнений (холемическое кровотечение, жел-\nчеистечение, печеночная недостаточность и др.).\nВ настоящее время хирургические технологии позволяют\nмалоинвазивными способами выполнять так называемые\nпредварительные оперативные вмешательства, при помо-\nщи которых удается подготовить пациента к более слож-\nному и травматическому этапу оперативного лечения —\nрезекции или трансплантации печени, а в некоторых\nслучаях малоинвазивные операции становятся оконча-\nтельными в связи с невозможностью проведения ради-\nкального оперативного вмешательства [7, 13, 14].\nСуществует несколько классификаций альвеококкоза\nпечени, в том числе классификация ВОЗ (1996), но малоописаны подходы к его оперативному лечению в зави-\nсимости от стадии развития, распространения, ослож-\nнений и рецидива заболевания [4, 15]. Очень важным,\nособенно при наличии осложнений, является приме-\nнение многоэтапной реализации цели хирургического\nлечения, позволяющей при индивидуальном подходе\nдобиться наилучших результатов с минимизацией ри-\nсков возникновения послеоперационных осложнений\nи летальных исходов.\nЦель статьи. На собственном материале с использова-\nнием PNM-классификации (ВОЗ, 1996) разработать\nклассификацию оперативных вмешательств, а также\nварианты этапного подхода к оперативному лечению\nальвеококкоза печени и его осложнений.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nРабота выполнена на основе собственного клини-\nческого материала, собранного с 1995 по 2021 год\n(27 лет) в условиях центра хирургической гепато-\nлогии «Республиканская клиническая больница\nим. Г.Г. Куватова», г. Уфа. Всего было пролечено\n72 больных альвеококкозом печени — 40 мужчин\nи 32 женщины. Взяв за основу представленную клас-\nсификацию ВОЗ (табл. 1), мы разработали собствен-\nную классификацию оперативных вмешательств\nпри альвеококкозе печени, которая разделена на две\nосновные составляющие: 1) радикальные и условно-\nрадикальные операции; 2) паллиативные и диагно-\nстические операции. Кроме применения формулы\nTNM нами был использован критерий радикально-\nсти, поскольку ключевым моментом в хирургиче-\nском лечении альвеококкоза печени является ради-\nкальность удаления паразитарного узла. Критерии\nрадикальности при резекции печени по поводу аль-\nвеококкоза основаны на онкологических принципах:\nR0 — нет роста паразитарной опухоли по краю ре-\nзекции; R1 — микроскопический рост опухоли; R2 —\nмакроскопический рост опухоли. Классификация\nоперативных вмешательств при альвеококкозе пе-\nчени представлена в таблице 2.Современные хирургические технологии, включая\nмалоинвазивные, позволяют с целью минимизации по-\nслеоперационных осложнений применять многоэтап-\nность в подходе к оперативному лечению некоторых\nзаболеваний. С учетом этого и разработанной нами\nклассификации оперативных вмешательств мы пред-\nлагаем 6 основных вариантов этапного подхода к хи-\nрургическому лечению альвеококкоза печени, которые\nотражены в таблице 3.\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\nПредставленная нами классификация оперативных\nвмешательств при альвеококкозе печени подробно\nи полностью позволяет:\n– во-первых, разделить все операции на: радикаль-\nные/условно-радикальные оперативные вмешатель-\nства, позволяющие пациенту избавиться или почти из-\nбавиться от заболевания хирургическим путем, а также\nпаллиативные/диагностические операции, цель кото-\nрых — облегчение состояния больного, подготовка его\nк радикальной операции и уточнение топики парази-\nтарного поражения;\n– во-вторых, уточнить объем и радикальность резек-\nции печени;\n– в-третьих, определить, при каком объеме поражении\nтребуется трансплантация печени;\n– в-четвертых, при какой распространенности процес-\nса можно применять ту или иную методику дрениро-\nвания желчевыводящих протоков и полости распада\nпечени;\n– в-пятых, определить возможность других, редких\nоперативных вмешательств.\nУчитывая разработанную нами классификацию опе-\nративных вмешательств, мы предлагаем 6 основных\nвариантов этапного подхода к оперативному лечению\nальвеококкоза печени и его осложнений, которые об-\nсудим ниже.\nВариант 1 — P1N0M0 (R0). Краевое расположение «па-\nразитарной опухоли» без осложнений; прорастания\nв соседние органы и ткани; метастазирования, а также\nс большим объемом остающейся паренхимы печени,\nчто позволяет выполнить радикальную атипичную ре-\nзекцию печени в 1-й этап без применения подготови-\nтельных малоинвазивных вмешательств.\nВариант 2 — Р2N0 –1M0 (R0–1). Паразитарное поражение\nпечени не выходит за пределы одной доли, но может\nпереходить на соседние ткани и органы. Кроме этого,\nмогут быть осложнения заболевания, что потребует\nпроведения тех или иных малоинвазивных вмеша-\nтельств, и поэтому количество этапов может быть от 1\n(без осложнений — анатомическая резекция) до 3 (в за-\nвисимости от количества осложнений). Оперативное\nвмешательство будет радикальным или условно-ради-\nкальным, а объем остающейся паренхимы печени до-\nстаточным.\nВариант 3 — P3N0–1M0 (R0–1). «Паразитарная опухоль»\nпереходит с одной доли печени на другую, а также\nможет распространяться на соседние органы и ткани.\nВ отличие от второго варианта обязательным будет\nпроведение эмболизации ветвей воротной вены с це-\nлью формирования паренхимы печени и проведения\nв последующем безопасной расширенной резекции пе-\nчени. Количество этапов может быть от 2 до 4.\nВариант 4 — P4N0–1M1 (R2). Радикальную операцию\nвыполнить невозможно из-за большого распростра-\nнения альвеококка в печени и метастазирования\nего в отдаленные органы. Однако есть возможность\nудаления большей части «паразитарной опухоли»(циторедуктивная резекция) с возможным наружным\nдренированием полости распада и могут быть при-\nменены все малоинвазивные вмешательства, что по-\nзволит выполнить оперативное вмешательство в срок\nот 1 до 5 этапов.\nВариант 5 — P4N0–1M0. Данный вариант мы выделя-\nем для пациентов, которым невозможно выполнить\nрадикальную резекцию печени ввиду значительного\nраспространения паразита в органе, но в связи с от-\nсутствием отдаленных метастазов эти пациенты могут\nбыть внесены в список больных, нуждающихся в транс-\nплантации печени. До этапа трансплантации возмож-\nно использование всех малоинвазивных оперативных\nвмешательств с целью купирования тех или иных ос-\nложнений, а количество этапов, как и в четвертом ва-\nрианте, может варьировать от 1 до 5.\nВариант 6 — P1–2N0–1M0. Вариант, при котором аль-\nвеококк может локализоваться только в одной доле\nпечени с наличием различных осложнений и без\nметастазов, т. е. подходит для радикальной резек-\nции печени. Однако выполнение резектабельной\nоперации невозможно из-за наличия коморбидного\nсостояния и возраста пациента, что заставляет огра-\nничиться только устранением осложнений малоин-\nвазивными способами. Количество этапов может\nбыть от 1 до 4.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПредставленная классификация оперативных вмеша-\nтельств при альвеококкозе печени позволяет, с одной\nстороны, четко разделить операции по нескольким\nкритериям, а с другой стороны — привести их к опре-\nделенному иерархизированному единству на основе\nсуществующих между ними связей и/или взаимодопол-\nняющих связей. Варианты этапного подхода к опера-\nтивному лечению альвеококкоза печени складываются\nиз нескольких составляющих: локализация и объем по-\nражения; наличие метастазов; различные осложнения;\nинвазия в соседние органы и ткани; коморбидность и др.\nС учетом всего этого нам удалось разработать 6 основ-\nных вариантов этапного подхода к хирургическому ле-\nчению альвеококкоза печени, что, по нашему мнению,\nбудет иметь научное и практическое применение."],"dc.subject.ru":["альвеококкоз печени","классификация оперативных вмешательств","варианты этапов хирургического лечения","радикальные операции","паллиативные операции","циторедуктивная резекция печени","трансплантация печени"],"dc.title.ru":["Классификация и варианты оперативных вмешательств при альвеококкозе печени"],"dc.issue.volume":["12"],"dc.issue.number":["3"],"dc.pages":["181-186"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["ORIGINAL STUDIES","ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.section.en":["ORIGINAL STUDIES"],"dc.section.ru":["ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["В. С. Пантелеев","V. S. Panteleev","М. А. Нартайлаков","M. A. Nartaylakov","И. З. Салимгареев","I. Z. Salimgareev","А. С. Петров","A. S. Petrov"],"author_keyword":["В. С. Пантелеев","V. S. Panteleev","М. А. Нартайлаков","M. A. Nartaylakov","И. З. Салимгареев","I. Z. Salimgareev","А. С. Петров","A. S. Petrov"],"author_ac":["в. с. пантелеев\n|||\nВ. С. Пантелеев","v. s. panteleev\n|||\nV. S. Panteleev","м. а. нартайлаков\n|||\nМ. А. Нартайлаков","m. a. nartaylakov\n|||\nM. A. Nartaylakov","и. з. салимгареев\n|||\nИ. З. Салимгареев","i. z. salimgareev\n|||\nI. Z. Salimgareev","а. с. петров\n|||\nА. С. Петров","a. s. petrov\n|||\nA. S. Petrov"],"author_filter":["в. с. пантелеев\n|||\nВ. С. Пантелеев","v. s. panteleev\n|||\nV. S. Panteleev","м. а. нартайлаков\n|||\nМ. А. Нартайлаков","m. a. nartaylakov\n|||\nM. A. Nartaylakov","и. з. салимгареев\n|||\nИ. З. Салимгареев","i. z. salimgareev\n|||\nI. Z. Salimgareev","а. с. петров\n|||\nА. С. Петров","a. s. petrov\n|||\nA. S. Petrov"],"dc.author.name":["В. С. Пантелеев","V. S. Panteleev","М. А. Нартайлаков","M. A. Nartaylakov","И. З. Салимгареев","I. Z. Salimgareev","А. С. Петров","A. S. Petrov"],"dc.author.name.ru":["В. С. Пантелеев","М. А. Нартайлаков","И. З. Салимгареев","А. С. Петров"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова"],"dc.author.full":["В. С. Пантелеев | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","V. S. Panteleev | Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","М. А. Нартайлаков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","M. A. Nartaylakov | Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","И. З. Салимгареев | Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","I. Z. Salimgareev | G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","А. С. Петров | Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","A. S. Petrov | G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital"],"dc.author.full.ru":["В. С. Пантелеев | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","М. А. Нартайлаков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","И. З. Салимгареев | Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","А. С. Петров | Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова"],"dc.author.name.en":["V. S. Panteleev","M. A. Nartaylakov","I. Z. Salimgareev","A. S. Petrov"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital"],"dc.author.full.en":["V. S. Panteleev | Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","M. A. Nartaylakov | Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","I. Z. Salimgareev | G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","A. S. Petrov | G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u0438\\u043c. \\u0413.\\u0413. \\u041a\\u0443\\u0432\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0421. \\u041f\\u0430\\u043d\\u0442\\u0435\\u043b\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital\", \"full_name\": \"V. S. Panteleev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-8673-0554\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u0438\\u043c. \\u0413.\\u0413. \\u041a\\u0443\\u0432\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0410. \\u041d\\u0430\\u0440\\u0442\\u0430\\u0439\\u043b\\u0430\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-8673-0554\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital\", \"full_name\": \"M. A. Nartaylakov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u0438\\u043c. \\u0413.\\u0413. \\u041a\\u0443\\u0432\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0418. \\u0417. \\u0421\\u0430\\u043b\\u0438\\u043c\\u0433\\u0430\\u0440\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital\", \"full_name\": \"I. Z. Salimgareev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u0438\\u043c. \\u0413.\\u0413. \\u041a\\u0443\\u0432\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0421. \\u041f\\u0435\\u0442\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital\", \"full_name\": \"A. S. Petrov\"}}]}"],"dateIssued":["2022-10-24"],"dateIssued_keyword":["2022-10-24","2022"],"dateIssued_ac":["2022-10-24\n|||\n2022-10-24","2022"],"dateIssued.year":[2022],"dateIssued.year_sort":"2022","dc.date.published":["2022-10-24"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/711"],"dc.citation":["Скипенко О.Г., Шатверян Г.А., Багмет Н.Н., Чекунов Д.А., Беджанян А.Л., Ратникова Н.П. и др. Альвеококкоз печени: ретроспективный анализ лечения 51 больного. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2012;12:4–13.","Panteleev V., Nartaylakov M., Mustafi n A., Abdeyev R., Salimgareyev I., Samorodov A., et al. Surgical treatment of liver echinococcosis and alveococcosis. Infez Med. 2019;27(4):422–8. PMID: 31846993","Прокопчик Н.И., Гривачевский А.С., Бутолина К.М., Гаврилик А.А. Характеристика альвеококкоза печени и других органов. Гепатология и гастроэнтерология. 2017;2:175–81.","Загайнов В.Е., Поршенников И.А., Киселев Н.М., Найденов Е.В., Павлик В.Н., Восканян С.Э. Новая классификация как основа изменения подходов к хирургическому лечению альвеококкоза печени. Результаты работы трех центров. Анналы хирургической гепатологии. 2020;25(4):20–32. DOI: 10.16931/1995-5464.2020420-32","Deplazes P., Rinaldi L., Alvarez Rojas C.A., Torgerson P.R., Harandi M.F., Romig T., et al. Global distribution of alveolar and cystic echinococcosis. Adv. Parasitol. 2017;95:315–493. DOI: 10.1016/bs.apar.2016.11.001","Альперович Б.И., Мерзликин Н.В., Сало В.Н. Роль криохирургических вмешательств при повторных операциях по поводу альвеококкоза. Креативная хирургия и онкология. 2012;2:20–4. DOI: 10.24060/2076-3093-2012-0-2-20-24","Пантелеев В.С., Нартайлаков М.А., Мустафин А.Х., Габдрахимов С.Р., Мушарапов Д.Р. Лазерное излучение в лечении больных альвеококкозом печени. Медицинский вестник Башкортостана. 2011;6(3):46–9.","Нартайлаков М.А., Ибадильдин А.С., Пантелеев В.С., Салимгареев И.З., Галимов И.И., Мухамеджанов Г.К. и др. Профилактика и лечение послеоперационных осложнений при эхинококкозе и альвеококкозе печени. Вестник хирургии Казахстана. 2017;1(50):27–30.","Восканян С.Э., Артемьев А.И., Найденов Е.В., Забежинский Д.А., Чучуев Е.С., Рудаков В.С. и др. Трансплантационные технологии в хирургии местнораспространенного альвеококкоза печени с инвазией магистральных сосудов. Анналы хирургической гепатологии. 2016;21(2):25–31. DOI: 10.16931/1995-5464.2016225-31","Cambier A., Giot J.B., Leonard P., Bletard N., Meunier P., Hustinx R., et al. Multidisciplinary management of alveolar echinococcosis: Echino-Liege Working Group. Rev Med Liege. 2018;73(3):135–42. PMID: 29595013","Yang C., He J., Yang X., Wang W. Surgical approaches for defi nitive treatment of hepatic alveolar echinococcosis: results of a survey in 178 patients. Parasitology. 2019;146(11):1414–20. DOI: 10.1017/S0031182019000891","Ya-Min G., Wen-Jun Z., Shun-Yun Z., Xiu-Min H., Zheng-Guang X. Surgical treatment strategy for complex hepatic echinococcosis: a review. Zhongguo Xue Xi Chong Bing Fang Zhi Za Zhi. 2018;30(6):705– 8. DOI: 10.16250/j.32.1374.2018169","Yang C., Yang H.J., Deng S.P., Zhang Y. Current status of ex-vivo liver resection and autologous liver transplantation for end-stage hepatic alveolar echinococcosis. Ann Palliat Med. 2020;9(4):2271–8. DOI: 10.21037/apm-20-184","Загайнов В.Е., Киселев Н.М., Горохов Г.Г., Васенин С.А., Бельский В.А., Шалапуда В.И. и др. Современные методы хирургического лечения распространенного альвеококкоза печени. Анналы хирургической гепатологии. 2016;21(1):44–52. DOI: 10.16931/1995-5464.2016144-52","Guidelines for treatment of cystic and alveolar echinococcosis in humans. WHO Informal Working Group on Echinococcosis. Bull World Health Organ. 1996;74(3):231–42. PMID: 8789923","Скипенко О.Г., Шатверян Г.А., Багмет Н.Н., Чекунов Д.А., Беджанян А.Л., Ратникова Н.П. и др. Альвеококкоз печени: ретроспективный анализ лечения 51 больного. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2012;12:4–13.","Panteleev V., Nartaylakov M., Mustafi n A., Abdeyev R., Salimgareyev I., Samorodov A., et al. Surgical treatment of liver echinococcosis and alveococcosis. Infez Med. 2019;27(4):422–8. PMID: 31846993","Прокопчик Н.И., Гривачевский А.С., Бутолина К.М., Гаврилик А.А. Характеристика альвеококкоза печени и других органов. Гепатология и гастроэнтерология. 2017;2:175–81.","Загайнов В.Е., Поршенников И.А., Киселев Н.М., Найденов Е.В., Павлик В.Н., Восканян С.Э. Новая классификация как основа изменения подходов к хирургическому лечению альвеококкоза печени. Результаты работы трех центров. Анналы хирургической гепатологии. 2020;25(4):20–32. DOI: 10.16931/1995-5464.2020420-32","Deplazes P., Rinaldi L., Alvarez Rojas C.A., Torgerson P.R., Harandi M.F., Romig T., et al. Global distribution of alveolar and cystic echinococcosis. Adv. Parasitol. 2017;95:315–493. DOI: 10.1016/bs.apar.2016.11.001","Альперович Б.И., Мерзликин Н.В., Сало В.Н. Роль криохирургических вмешательств при повторных операциях по поводу альвеококкоза. Креативная хирургия и онкология. 2012;2:20–4. DOI: 10.24060/2076-3093-2012-0-2-20-24","Пантелеев В.С., Нартайлаков М.А., Мустафин А.Х., Габдрахимов С.Р., Мушарапов Д.Р. Лазерное излучение в лечении больных альвеококкозом печени. Медицинский вестник Башкортостана. 2011;6(3):46–9.","Нартайлаков М.А., Ибадильдин А.С., Пантелеев В.С., Салимгареев И.З., Галимов И.И., Мухамеджанов Г.К. и др. Профилактика и лечение послеоперационных осложнений при эхинококкозе и альвеококкозе печени. Вестник хирургии Казахстана. 2017;1(50):27–30.","Восканян С.Э., Артемьев А.И., Найденов Е.В., Забежинский Д.А., Чучуев Е.С., Рудаков В.С. и др. Трансплантационные технологии в хирургии местнораспространенного альвеококкоза печени с инвазией магистральных сосудов. Анналы хирургической гепатологии. 2016;21(2):25–31. DOI: 10.16931/1995-5464.2016225-31","Cambier A., Giot J.B., Leonard P., Bletard N., Meunier P., Hustinx R., et al. Multidisciplinary management of alveolar echinococcosis: Echino-Liege Working Group. Rev Med Liege. 2018;73(3):135–42. PMID: 29595013","Yang C., He J., Yang X., Wang W. Surgical approaches for defi nitive treatment of hepatic alveolar echinococcosis: results of a survey in 178 patients. Parasitology. 2019;146(11):1414–20. DOI: 10.1017/S0031182019000891","Ya-Min G., Wen-Jun Z., Shun-Yun Z., Xiu-Min H., Zheng-Guang X. Surgical treatment strategy for complex hepatic echinococcosis: a review. Zhongguo Xue Xi Chong Bing Fang Zhi Za Zhi. 2018;30(6):705– 8. DOI: 10.16250/j.32.1374.2018169","Yang C., Yang H.J., Deng S.P., Zhang Y. Current status of ex-vivo liver resection and autologous liver transplantation for end-stage hepatic alveolar echinococcosis. Ann Palliat Med. 2020;9(4):2271–8. DOI: 10.21037/apm-20-184","Загайнов В.Е., Киселев Н.М., Горохов Г.Г., Васенин С.А., Бельский В.А., Шалапуда В.И. и др. Современные методы хирургического лечения распространенного альвеококкоза печени. Анналы хирургической гепатологии. 2016;21(1):44–52. DOI: 10.16931/1995-5464.2016144-52","Guidelines for treatment of cystic and alveolar echinococcosis in humans. WHO Informal Working Group on Echinococcosis. Bull World Health Organ. 1996;74(3):231–42. PMID: 8789923"],"dc.citation.ru":["Скипенко О.Г., Шатверян Г.А., Багмет Н.Н., Чекунов Д.А., Беджанян А.Л., Ратникова Н.П. и др. Альвеококкоз печени: ретроспективный анализ лечения 51 больного. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2012;12:4–13.","Panteleev V., Nartaylakov M., Mustafi n A., Abdeyev R., Salimgareyev I., Samorodov A., et al. Surgical treatment of liver echinococcosis and alveococcosis. Infez Med. 2019;27(4):422–8. PMID: 31846993","Прокопчик Н.И., Гривачевский А.С., Бутолина К.М., Гаврилик А.А. Характеристика альвеококкоза печени и других органов. Гепатология и гастроэнтерология. 2017;2:175–81.","Загайнов В.Е., Поршенников И.А., Киселев Н.М., Найденов Е.В., Павлик В.Н., Восканян С.Э. Новая классификация как основа изменения подходов к хирургическому лечению альвеококкоза печени. Результаты работы трех центров. Анналы хирургической гепатологии. 2020;25(4):20–32. DOI: 10.16931/1995-5464.2020420-32","Deplazes P., Rinaldi L., Alvarez Rojas C.A., Torgerson P.R., Harandi M.F., Romig T., et al. Global distribution of alveolar and cystic echinococcosis. Adv. Parasitol. 2017;95:315–493. DOI: 10.1016/bs.apar.2016.11.001","Альперович Б.И., Мерзликин Н.В., Сало В.Н. Роль криохирургических вмешательств при повторных операциях по поводу альвеококкоза. Креативная хирургия и онкология. 2012;2:20–4. DOI: 10.24060/2076-3093-2012-0-2-20-24","Пантелеев В.С., Нартайлаков М.А., Мустафин А.Х., Габдрахимов С.Р., Мушарапов Д.Р. Лазерное излучение в лечении больных альвеококкозом печени. Медицинский вестник Башкортостана. 2011;6(3):46–9.","Нартайлаков М.А., Ибадильдин А.С., Пантелеев В.С., Салимгареев И.З., Галимов И.И., Мухамеджанов Г.К. и др. Профилактика и лечение послеоперационных осложнений при эхинококкозе и альвеококкозе печени. Вестник хирургии Казахстана. 2017;1(50):27–30.","Восканян С.Э., Артемьев А.И., Найденов Е.В., Забежинский Д.А., Чучуев Е.С., Рудаков В.С. и др. Трансплантационные технологии в хирургии местнораспространенного альвеококкоза печени с инвазией магистральных сосудов. Анналы хирургической гепатологии. 2016;21(2):25–31. DOI: 10.16931/1995-5464.2016225-31","Cambier A., Giot J.B., Leonard P., Bletard N., Meunier P., Hustinx R., et al. Multidisciplinary management of alveolar echinococcosis: Echino-Liege Working Group. Rev Med Liege. 2018;73(3):135–42. PMID: 29595013","Yang C., He J., Yang X., Wang W. Surgical approaches for defi nitive treatment of hepatic alveolar echinococcosis: results of a survey in 178 patients. Parasitology. 2019;146(11):1414–20. DOI: 10.1017/S0031182019000891","Ya-Min G., Wen-Jun Z., Shun-Yun Z., Xiu-Min H., Zheng-Guang X. Surgical treatment strategy for complex hepatic echinococcosis: a review. Zhongguo Xue Xi Chong Bing Fang Zhi Za Zhi. 2018;30(6):705– 8. DOI: 10.16250/j.32.1374.2018169","Yang C., Yang H.J., Deng S.P., Zhang Y. Current status of ex-vivo liver resection and autologous liver transplantation for end-stage hepatic alveolar echinococcosis. Ann Palliat Med. 2020;9(4):2271–8. DOI: 10.21037/apm-20-184","Загайнов В.Е., Киселев Н.М., Горохов Г.Г., Васенин С.А., Бельский В.А., Шалапуда В.И. и др. Современные методы хирургического лечения распространенного альвеококкоза печени. Анналы хирургической гепатологии. 2016;21(1):44–52. DOI: 10.16931/1995-5464.2016144-52","Guidelines for treatment of cystic and alveolar echinococcosis in humans. WHO Informal Working Group on Echinococcosis. Bull World Health Organ. 1996;74(3):231–42. PMID: 8789923"],"dc.citation.en":["Скипенко О.Г., Шатверян Г.А., Багмет Н.Н., Чекунов Д.А., Беджанян А.Л., Ратникова Н.П. и др. Альвеококкоз печени: ретроспективный анализ лечения 51 больного. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2012;12:4–13.","Panteleev V., Nartaylakov M., Mustafi n A., Abdeyev R., Salimgareyev I., Samorodov A., et al. Surgical treatment of liver echinococcosis and alveococcosis. Infez Med. 2019;27(4):422–8. PMID: 31846993","Прокопчик Н.И., Гривачевский А.С., Бутолина К.М., Гаврилик А.А. Характеристика альвеококкоза печени и других органов. Гепатология и гастроэнтерология. 2017;2:175–81.","Загайнов В.Е., Поршенников И.А., Киселев Н.М., Найденов Е.В., Павлик В.Н., Восканян С.Э. Новая классификация как основа изменения подходов к хирургическому лечению альвеококкоза печени. Результаты работы трех центров. Анналы хирургической гепатологии. 2020;25(4):20–32. DOI: 10.16931/1995-5464.2020420-32","Deplazes P., Rinaldi L., Alvarez Rojas C.A., Torgerson P.R., Harandi M.F., Romig T., et al. Global distribution of alveolar and cystic echinococcosis. Adv. Parasitol. 2017;95:315–493. DOI: 10.1016/bs.apar.2016.11.001","Альперович Б.И., Мерзликин Н.В., Сало В.Н. Роль криохирургических вмешательств при повторных операциях по поводу альвеококкоза. Креативная хирургия и онкология. 2012;2:20–4. DOI: 10.24060/2076-3093-2012-0-2-20-24","Пантелеев В.С., Нартайлаков М.А., Мустафин А.Х., Габдрахимов С.Р., Мушарапов Д.Р. Лазерное излучение в лечении больных альвеококкозом печени. Медицинский вестник Башкортостана. 2011;6(3):46–9.","Нартайлаков М.А., Ибадильдин А.С., Пантелеев В.С., Салимгареев И.З., Галимов И.И., Мухамеджанов Г.К. и др. Профилактика и лечение послеоперационных осложнений при эхинококкозе и альвеококкозе печени. Вестник хирургии Казахстана. 2017;1(50):27–30.","Восканян С.Э., Артемьев А.И., Найденов Е.В., Забежинский Д.А., Чучуев Е.С., Рудаков В.С. и др. Трансплантационные технологии в хирургии местнораспространенного альвеококкоза печени с инвазией магистральных сосудов. Анналы хирургической гепатологии. 2016;21(2):25–31. DOI: 10.16931/1995-5464.2016225-31","Cambier A., Giot J.B., Leonard P., Bletard N., Meunier P., Hustinx R., et al. Multidisciplinary management of alveolar echinococcosis: Echino-Liege Working Group. Rev Med Liege. 2018;73(3):135–42. PMID: 29595013","Yang C., He J., Yang X., Wang W. Surgical approaches for defi nitive treatment of hepatic alveolar echinococcosis: results of a survey in 178 patients. Parasitology. 2019;146(11):1414–20. DOI: 10.1017/S0031182019000891","Ya-Min G., Wen-Jun Z., Shun-Yun Z., Xiu-Min H., Zheng-Guang X. Surgical treatment strategy for complex hepatic echinococcosis: a review. Zhongguo Xue Xi Chong Bing Fang Zhi Za Zhi. 2018;30(6):705– 8. DOI: 10.16250/j.32.1374.2018169","Yang C., Yang H.J., Deng S.P., Zhang Y. Current status of ex-vivo liver resection and autologous liver transplantation for end-stage hepatic alveolar echinococcosis. Ann Palliat Med. 2020;9(4):2271–8. DOI: 10.21037/apm-20-184","Загайнов В.Е., Киселев Н.М., Горохов Г.Г., Васенин С.А., Бельский В.А., Шалапуда В.И. и др. Современные методы хирургического лечения распространенного альвеококкоза печени. Анналы хирургической гепатологии. 2016;21(1):44–52. DOI: 10.16931/1995-5464.2016144-52","Guidelines for treatment of cystic and alveolar echinococcosis in humans. WHO Informal Working Group on Echinococcosis. Bull World Health Organ. 1996;74(3):231–42. PMID: 8789923"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/7847"],"dc.date.accessioned_dt":"2023-10-13T09:58:56Z","dc.date.accessioned":["2023-10-13T09:58:56Z"],"dc.date.available":["2023-10-13T09:58:56Z"],"publication_grp":["123456789/7847"],"bi_4_dis_filter":["classification of surgical interventions\n|||\nclassification of surgical interventions","radical surgery\n|||\nradical surgery","радикальные операции\n|||\nрадикальные операции","паллиативные операции\n|||\nпаллиативные операции","options for surgical treatment stages\n|||\noptions for surgical treatment stages","классификация оперативных вмешательств\n|||\nклассификация оперативных вмешательств","циторедуктивная резекция печени\n|||\nциторедуктивная резекция печени","alveolar disease of liver\n|||\nalveolar disease of liver","варианты этапов хирургического лечения\n|||\nварианты этапов хирургического лечения","трансплантация печени\n|||\nтрансплантация печени","liver cytoreductive resection\n|||\nliver cytoreductive resection","liver transplantation\n|||\nliver transplantation","palliative surgery\n|||\npalliative surgery","альвеококкоз печени\n|||\nальвеококкоз печени"],"bi_4_dis_partial":["классификация оперативных вмешательств","classification of surgical interventions","паллиативные операции","alveolar disease of liver","radical surgery","options for surgical treatment stages","радикальные операции","варианты этапов хирургического лечения","трансплантация печени","альвеококкоз печени","liver cytoreductive resection","циторедуктивная резекция печени","liver transplantation","palliative surgery"],"bi_4_dis_value_filter":["классификация оперативных вмешательств","classification of surgical interventions","паллиативные операции","alveolar disease of liver","radical surgery","options for surgical treatment stages","радикальные операции","варианты этапов хирургического лечения","трансплантация печени","альвеококкоз печени","liver cytoreductive resection","циторедуктивная резекция печени","liver transplantation","palliative surgery"],"bi_sort_1_sort":"alveolar disease of the liver: classification and surgical interventions","bi_sort_3_sort":"2023-10-13T09:58:56Z","read":["g0"],"_version_":1779633893883772928}]},"facet_counts":{"facet_queries":{},"facet_fields":{},"facet_dates":{},"facet_ranges":{},"facet_intervals":{}},"highlighting":{"2-6079":{"dc.fullHTML":[" эпидуральной компрессии, имеющую 5 градаций: стадия 0 — поражение только кости, стадия 1а — распространение в"],"dc.fullRISC.ru":[",\nимеющую 5 градаций: стадия 0 — поражение только\nкости, стадия 1а — распространение в эпидуральное"],"dc.fullHTML.ru":[" эпидуральной компрессии, имеющую 5 градаций: стадия 0 — поражение только кости, стадия 1а — распространение в"],"dc.fullRISC":[",\nимеющую 5 градаций: стадия 0 — поражение только\nкости, стадия 1а — распространение в эпидуральное"]},"2-6992":{"dc.fullRISC.ru":[" использоваться\nкак дополнительная мера профилактики скопления жид-\nкости в паховой области. Возможности"],"dc.fullRISC":[" использоваться\nкак дополнительная мера профилактики скопления жид-\nкости в паховой области. Возможности"]},"2-8043":{"dc.fullRISC.ru":[" грудины спереди, сзади от наружного бугра затылочной\nкости разрастание липом распространялось к ушным"],"dc.fullRISC":[" грудины спереди, сзади от наружного бугра затылочной\nкости разрастание липом распространялось к ушным"]},"2-8041":{"dc.fullRISC.ru":[" регионарные лимфоузлы и 15 % — в висцеральные органы (легкие) и кости [3, 5]. Также стоит\nотметить, что"],"dc.fullRISC":[" регионарные лимфоузлы и 15 % — в висцеральные органы (легкие) и кости [3, 5]. Также стоит\nотметить, что"]},"2-5108":{"dc.fullHTML":[" субхондральной кости in vivo [9]. Все эти исследования показали безопасность и осуществимость клеточной"],"dc.fullRISC.ru":[" СКЖТ в стимулировании регенерации хрящевой ткани и субхондральной кости in vivo [9]. Все эти"],"dc.fullHTML.ru":[" субхондральной кости in vivo [9]. Все эти исследования показали безопасность и осуществимость клеточной"],"dc.fullRISC":[" СКЖТ в стимулировании регенерации хрящевой ткани и субхондральной кости in vivo [9]. Все эти"]},"2-7412":{"dc.fullHTML":[" передне-заднем плане, на стыке головки бедренной кости и восходящей ветви лобка. Анатомически СЛУ является частью"],"dc.fullRISC.ru":[" кости и восходящей ветви лобка. Анатомически СЛУ является частью лимфатической системы вокруг"],"dc.fullHTML.ru":[" передне-заднем плане, на стыке головки бедренной кости и восходящей ветви лобка. Анатомически СЛУ является частью"],"dc.fullRISC":[" кости и восходящей ветви лобка. Анатомически СЛУ является частью лимфатической системы вокруг"]},"2-8015":{"dc.fullHTML":[" распространенными метастатическими органами в порядке убывания являются печень, кости и легкие [49].кости и легкие [49].\nИзотопное"],"dc.fullHTML.ru":[" распространенными метастатическими органами в порядке убывания являются печень, кости и легкие [49].кости и легкие [49].\nИзотопное"]},"2-8025":{"dc.fullHTML":[" широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до"],"dc.fullRISC.ru":[" широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины"],"dc.fullHTML.ru":[" широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до"],"dc.fullRISC":[" широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины"]},"2-3624":{"dc.fullHTML":[" для биопсии простаты либо путем выявления метастазов в кости, либо по симптомам ло"],"dc.fullHTML.ru":[" для биопсии простаты либо путем выявления метастазов в кости, либо по симптомам ло"]},"2-6969":{"dc.fullHTML":[" (легкие, отдаленные лимфатические узлы, селезенка, центральная нервная система, кости, кожа, мышцы, почки"],"dc.fullHTML.ru":[" (легкие, отдаленные лимфатические узлы, селезенка, центральная нервная система, кости, кожа, мышцы, почки"]}}} -->По вашему запросу найдено документов: 80
Страница 8 из 8
G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321" [11]=> string(289) "Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72." [12]=> string(201) "Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689" [13]=> string(191) "Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077" [14]=> string(494) "Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50." [15]=> string(227) "Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3." [16]=> string(324) "Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3." [17]=> string(527) "Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225" [18]=> string(379) "Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283" [19]=> string(141) "Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24." [20]=> string(276) "Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845" [21]=> string(185) "Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5" [22]=> string(167) "Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709" [23]=> string(209) "Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264" [24]=> string(210) "Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776" [25]=> string(93) "Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30." [26]=> string(91) "Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298." [27]=> string(204) "El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082" [28]=> string(176) "Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974" [29]=> string(123) "Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6." [30]=> string(262) "González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5" [31]=> string(326) "Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321" [32]=> string(289) "Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72." [33]=> string(201) "Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689" [34]=> string(191) "Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077" [35]=> string(494) "Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50." [36]=> string(227) "Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3." [37]=> string(324) "Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3." [38]=> string(527) "Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225" [39]=> string(379) "Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283" [40]=> string(141) "Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24." [41]=> string(276) "Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845" } ["dc.citation.ru"]=> array(21) { [0]=> string(185) "Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5" [1]=> string(167) "Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709" [2]=> string(209) "Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264" [3]=> string(210) "Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776" [4]=> string(93) "Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30." [5]=> string(91) "Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298." [6]=> string(204) "El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082" [7]=> string(176) "Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974" [8]=> string(123) "Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6." [9]=> string(262) "González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5" [10]=> string(326) "Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321" [11]=> string(289) "Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72." [12]=> string(201) "Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689" [13]=> string(191) "Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077" [14]=> string(494) "Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50." [15]=> string(227) "Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3." [16]=> string(324) "Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3." [17]=> string(527) "Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225" [18]=> string(379) "Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283" [19]=> string(141) "Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24." [20]=> string(276) "Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845" } ["dc.citation.en"]=> array(21) { [0]=> string(185) "Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5" [1]=> string(167) "Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709" [2]=> string(209) "Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264" [3]=> string(210) "Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776" [4]=> string(93) "Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30." [5]=> string(91) "Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298." [6]=> string(204) "El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082" [7]=> string(176) "Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974" [8]=> string(123) "Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6." [9]=> string(262) "González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5" [10]=> string(326) "Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321" [11]=> string(289) "Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72." [12]=> string(201) "Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689" [13]=> string(191) "Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077" [14]=> string(494) "Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50." [15]=> string(227) "Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3." [16]=> string(324) "Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3." [17]=> string(527) "Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225" [18]=> string(379) "Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283" [19]=> string(141) "Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24." [20]=> string(276) "Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845" } ["dc.identifier.uri"]=> array(1) { [0]=> string(36) "http://hdl.handle.net/123456789/8932" } ["dc.date.accessioned_dt"]=> string(20) "2025-07-09T13:59:02Z" ["dc.date.accessioned"]=> array(1) { [0]=> string(20) "2025-07-09T13:59:02Z" } ["dc.date.available"]=> array(1) { [0]=> string(20) "2025-07-09T13:59:02Z" } ["publication_grp"]=> array(1) { [0]=> string(14) "123456789/8932" } ["bi_4_dis_filter"]=> array(10) { [0]=> string(45) "madelung’s disease ||| Madelung’s disease" [1]=> string(23) "lipectomy ||| lipectomy" [2]=> string(133) "диффузный симметричный липоматоз ||| диффузный симметричный липоматоз" [3]=> string(79) "шеи новообразования ||| шеи новообразования" [4]=> string(45) "липэктомия ||| липэктомия" [5]=> string(63) "diffuse symmetric lipomatosis ||| diffuse symmetric lipomatosis" [6]=> string(61) "adipose tissue proliferation ||| adipose tissue proliferation" [7]=> string(103) "жировой ткани разрастание ||| жировой ткани разрастание" [8]=> string(71) "болезнь маделунга ||| болезнь Маделунга" [9]=> string(33) "neck neoplasms ||| neck neoplasms" } ["bi_4_dis_partial"]=> array(10) { [0]=> string(20) "липэктомия" [1]=> string(20) "Madelung’s disease" [2]=> string(29) "diffuse symmetric lipomatosis" [3]=> string(14) "neck neoplasms" [4]=> string(33) "болезнь Маделунга" [5]=> string(28) "adipose tissue proliferation" [6]=> string(37) "шеи новообразования" [7]=> string(9) "lipectomy" [8]=> string(62) "диффузный симметричный липоматоз" [9]=> string(48) "жировой ткани разрастание" } ["bi_4_dis_value_filter"]=> array(10) { [0]=> string(20) "липэктомия" [1]=> string(20) "Madelung’s disease" [2]=> string(29) "diffuse symmetric lipomatosis" [3]=> string(14) "neck neoplasms" [4]=> string(33) "болезнь Маделунга" [5]=> string(28) "adipose tissue proliferation" [6]=> string(37) "шеи новообразования" [7]=> string(9) "lipectomy" [8]=> string(62) "диффузный симметричный липоматоз" [9]=> string(48) "жировой ткани разрастание" } ["bi_sort_1_sort"]=> string(99) "systemic benign lipomatosis (madelung’s disease): experience of surgical treatment. clinical case" ["bi_sort_3_sort"]=> string(20) "2025-07-09T13:59:02Z" ["read"]=> array(1) { [0]=> string(2) "g0" } ["_version_"]=> int(1837178072511545344) } -->
Страница 8 из 8
Фасеты
Научный руководитель
Авторы
- Минасов, Т.Б. (6)
- I. F. Gareev (5)
- O. A. Beylerli (5)
- И. Ф. Гареев (5)
- О. А. Бейлерли (5)
- К. В. Меньшиков (4)
- D. T. Arybzhanov (3)
- K. V. Menshikov (3)
- Minasov, T.B. (3)
- V. N. Pavlov (3)
- В. Н. Павлов (3)
Ключевые слова
- Scopus (14)
- ВАК (7)
- новообразований метастазы (5)
- biocompatible materials (4)
- osteoarthritis (4)
- биосовместимые материалы (4)
- остеопороз (4)
- bone tissue (3)
- computed tomography (3)
- osteoporosis (3)
- reconstructive surgery (3)