Поиск

G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321","Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72.","Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689","Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077","Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50.","Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3.","Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3.","Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225","Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283","Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24.","Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845","Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5","Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709","Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264","Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776","Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30.","Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298.","El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082","Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974","Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6.","González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5","Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321","Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72.","Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689","Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077","Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50.","Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3.","Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3.","Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225","Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283","Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24.","Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"],"dc.citation.ru":["Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5","Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709","Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264","Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776","Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30.","Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298.","El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082","Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974","Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6.","González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5","Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321","Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72.","Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689","Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077","Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50.","Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3.","Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3.","Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225","Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283","Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24.","Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"],"dc.citation.en":["Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5","Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709","Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264","Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776","Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30.","Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298.","El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082","Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974","Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6.","González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5","Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321","Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72.","Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689","Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077","Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50.","Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3.","Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3.","Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225","Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283","Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24.","Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8932"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:59:02Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:59:02Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:59:02Z"],"publication_grp":["123456789/8932"],"bi_4_dis_filter":["madelung’s disease\n|||\nMadelung’s disease","lipectomy\n|||\nlipectomy","диффузный симметричный липоматоз\n|||\nдиффузный симметричный липоматоз","шеи новообразования\n|||\nшеи новообразования","липэктомия\n|||\nлипэктомия","diffuse symmetric lipomatosis\n|||\ndiffuse symmetric lipomatosis","adipose tissue proliferation\n|||\nadipose tissue proliferation","жировой ткани разрастание\n|||\nжировой ткани разрастание","болезнь маделунга\n|||\nболезнь Маделунга","neck neoplasms\n|||\nneck neoplasms"],"bi_4_dis_partial":["липэктомия","Madelung’s disease","diffuse symmetric lipomatosis","neck neoplasms","болезнь Маделунга","adipose tissue proliferation","шеи новообразования","lipectomy","диффузный симметричный липоматоз","жировой ткани разрастание"],"bi_4_dis_value_filter":["липэктомия","Madelung’s disease","diffuse symmetric lipomatosis","neck neoplasms","болезнь Маделунга","adipose tissue proliferation","шеи новообразования","lipectomy","диффузный симметричный липоматоз","жировой ткани разрастание"],"bi_sort_1_sort":"systemic benign lipomatosis (madelung’s disease): experience of surgical treatment. clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:59:02Z","read":["g0"],"_version_":1837178072511545344},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:56.795Z","search.uniqueid":"2-8030","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8030,"handle":"123456789/8919","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-79-84"],"dc.abstract":["

Introduction. Abdominal mesothelial cyst (AMC) is a type of mesenteric cysts of mesothelial origin. In patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm.

Materials and methods. A case of a 39-year-old patient with a cystic mass of the greater omentum is presented. The preliminary diagnosis was made on the basis of an ultrasound examination and an abdominal CT scan with intravenous contrast.

Results. The patient underwent a laparoscopic removal of the cystic mass of the greater omentum. The intraoperative findings confirmed the presence of a clearly defined cystic tumor originating from the greater omentum. The histologic study yielded the following macroscopic description: a thin-walled mass of gelatinous consistency, round in shape, and 8.5 cm in diameter. The outer surface was shiny and translucent, with a vascular pattern, a small amount of fatty tissue, and reddish-brown hemorrhages. The contents of the cyst were yellowish in color. The inner surface was translucent with white strands and a vascular pattern. The wall thickness varied from 0.1 to 0.3 cm. The microscopic description was as follows: fragments of adipose tissue with layers of fibrous tissue, that are lined with mesothelium in some areas. The morphology does not contradict the diagnosis of a cyst of the greater omentum.

Discussion. The described clinical case demonstrated that in patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm. A thorough preoperative preparation and surgical risk assessment allowed a laparoscopic surgical procedure to be performed.

Conclusion. The clinical case demonstrates that for such neoplasms, surgeons should give preference to laparoscopic access. It is also necessary to conduct a thorough differential diagnosis prior to surgery.

","

Введение. Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма.

Материалы и методы. Представлен случай кистозного образования большого сальника у пациента 39 лет. Предварительный диагноз выставлен на основании ультразвукового исследования и данных компьютерной томографии органов брюшной полости с внутривенным контрастированием. Результаты. Больному было выполнено лапароскопическое удаление кистозного новообразования большого сальника. Интраоперационная картина подтвердила наличие четко выраженной кистозной опухоли, исходящей из пряди большого сальника. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см. Микроскопическое описание: фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника.

Обсуждение. Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволили выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий.

Заключение. Клинический случай демонстрирует, что лапароскопический доступ при подобных новообразованиях должен быть приоритетным для хирурга. Необходимо проводить тщательную дифференциальную диагностику перед оперативным вмешательством.

"],"dc.abstract.en":["

"],"subject":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"subject_keyword":["mesothelial cyst","mesothelial cyst","abdominal cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cyst of the greater omentum","cystadenoma","cystadenoma","laparoscopy","laparoscopy","diverticular disease of the colon","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","differential diagnosis","мезотелиальная киста","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста брюшной полости","киста большого сальника","киста большого сальника","цистаденома","цистаденома","лапароскопия","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика","дифференциальная диагностика"],"subject_ac":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","цистаденома\n|||\nцистаденома","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика"],"subject_tax_0_filter":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","цистаденома\n|||\nцистаденома","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика"],"subject_filter":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","цистаденома\n|||\nцистаденома","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика"],"dc.subject_mlt":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"dc.subject":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"dc.subject.en":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis"],"title":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"title_keyword":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"title_ac":["laparoscopic removal of a mesothelial cyst of the greater omentum: clinical case\n|||\nLaparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай\n|||\nЛапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title_sort":"Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","dc.title_hl":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title_mlt":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title_stored":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case"],"dc.abstract.ru":["

"],"dc.fileName":["cover_article_1056_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1056_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["

ВВЕДЕНИЕ

Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].

МКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2][4].

Характерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Клиническое наблюдение

Мужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).

$\"\"$

Рисунок 1. КТ-картина кистозного образования брюшной полости в аксиальной и фронтальной плоскостях (А и В)

Figure 1. CT scan of the abdominal cystic mass in the axial and frontal planes (A and B)

В толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.

Было принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.

Учитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).

РЕЗУЛЬТАТЫ

После предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.

$\"\"$

Рисунок 2. Интраоперационный вид опухоли

Figure 2. Intraoperative view of the tumor

Послеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.

$\"\"$

Рисунок 3. Удаленный препарат

Figure 3. The removed mass

ОБСУЖДЕНИЕ

Истинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].

Наш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.

Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].

В отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.

При ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.

В настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.

МКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18][19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3][19].

Результаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3][10][13].

Предоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5][20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3][6–8][20][21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3][21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3][4][21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].

Рентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20][21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19][22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3][18–22].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2][3][9][10][23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3][23][24].

"],"dc.fullHTML.ru":["

ВВЕДЕНИЕ

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Клиническое наблюдение

$\"\"$

Рисунок 1. КТ-картина кистозного образования брюшной полости в аксиальной и фронтальной плоскостях (А и В)

Figure 1. CT scan of the abdominal cystic mass in the axial and frontal planes (A and B)

РЕЗУЛЬТАТЫ

$\"\"$

Рисунок 2. Интраоперационный вид опухоли

Figure 2. Intraoperative view of the tumor

$\"\"$

Рисунок 3. Удаленный препарат

Figure 3. The removed mass

ОБСУЖДЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

"],"dc.fullRISC":["Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].\n\nМКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2, 4].\n\nХарактерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nКлиническое наблюдение\n\nМужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).\n\nВ толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.\n\nБыло принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.\n\nУчитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ\n\nПосле предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.\n\nПослеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.\n\n \n\nОБСУЖДЕНИЕ\n\nИстинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].\n\nНаш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.\n\nОписанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].\n\nВ отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.\n\nПри ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.\n\nВ настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.\n\nМКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18, 19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3, 19].\n\nРезультаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3, 10, 13].\n\nПредоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5, 20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3, 6–8, 20, 21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3, 21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3, 4, 21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].\n\nРентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20, 21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19, 22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3, 18–22].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nТаким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2, 3, 9, 10, 23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3, 23, 24]."],"dc.fullRISC.ru":["Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].\n\nМКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2, 4].\n\nХарактерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nКлиническое наблюдение\n\nМужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).\n\nВ толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.\n\nБыло принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.\n\nУчитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ\n\nПосле предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.\n\nПослеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.\n\n \n\nОБСУЖДЕНИЕ\n\nИстинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].\n\nНаш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.\n\nОписанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].\n\nВ отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.\n\nПри ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.\n\nВ настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.\n\nМКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18, 19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3, 19].\n\nРезультаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3, 10, 13].\n\nПредоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5, 20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3, 6–8, 20, 21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3, 21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3, 4, 21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].\n\nРентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20, 21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19, 22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3, 18–22].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nТаким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2, 3, 9, 10, 23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3, 23, 24]."],"dc.height":["500"],"dc.height.ru":["500"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.subject.ru":["мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"dc.title.ru":["Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.width":["278"],"dc.width.ru":["278"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["79-84"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["С. Ю. Трищенков","S. Yu. Trishchenkov","В. М. Нековаль","V. M. Nekoval","Р. Т. Рзаев","R. T. Rzaev","В. В. Балабан","V. V. Balaban","П. В. Царьков","P. V. Tsarkov"],"author_keyword":["С. Ю. Трищенков","S. Yu. Trishchenkov","В. М. Нековаль","V. M. Nekoval","Р. Т. Рзаев","R. T. Rzaev","В. В. Балабан","V. V. Balaban","П. В. Царьков","P. V. Tsarkov"],"author_ac":["с. ю. трищенков\n|||\nС. Ю. Трищенков","s. yu. trishchenkov\n|||\nS. Yu. Trishchenkov","в. м. нековаль\n|||\nВ. М. Нековаль","v. m. nekoval\n|||\nV. M. Nekoval","р. т. рзаев\n|||\nР. Т. Рзаев","r. t. rzaev\n|||\nR. T. Rzaev","в. в. балабан\n|||\nВ. В. Балабан","v. v. balaban\n|||\nV. V. Balaban","п. в. царьков\n|||\nП. В. Царьков","p. v. tsarkov\n|||\nP. V. Tsarkov"],"author_filter":["с. ю. трищенков\n|||\nС. Ю. Трищенков","s. yu. trishchenkov\n|||\nS. Yu. Trishchenkov","в. м. нековаль\n|||\nВ. М. Нековаль","v. m. nekoval\n|||\nV. M. Nekoval","р. т. рзаев\n|||\nР. Т. Рзаев","r. t. rzaev\n|||\nR. T. Rzaev","в. в. балабан\n|||\nВ. В. Балабан","v. v. balaban\n|||\nV. V. Balaban","п. в. царьков\n|||\nП. В. Царьков","p. v. tsarkov\n|||\nP. V. Tsarkov"],"dc.author.name":["С. Ю. Трищенков","S. Yu. Trishchenkov","В. М. Нековаль","V. M. Nekoval","Р. Т. Рзаев","R. T. Rzaev","В. В. Балабан","V. V. Balaban","П. В. Царьков","P. V. Tsarkov"],"dc.author.name.ru":["С. Ю. Трищенков","В. М. Нековаль","Р. Т. Рзаев","В. В. Балабан","П. В. Царьков"],"dc.author.affiliation":["Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)"],"dc.author.full":["С. Ю. Трищенков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","S. Yu. Trishchenkov | Sechenov First Moscow State Medical University","В. М. Нековаль | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","V. M. Nekoval | Sechenov First Moscow State Medical University","Р. Т. Рзаев | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","R. T. Rzaev | Sechenov First Moscow State Medical University","В. В. Балабан | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","V. V. Balaban | Sechenov First Moscow State Medical University","П. В. Царьков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","P. V. Tsarkov | Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.author.full.ru":["С. Ю. Трищенков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","В. М. Нековаль | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Р. Т. Рзаев | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","В. В. Балабан | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","П. В. Царьков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)"],"dc.author.name.en":["S. Yu. Trishchenkov","V. M. Nekoval","R. T. Rzaev","V. V. Balaban","P. V. Tsarkov"],"dc.author.affiliation.en":["Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.author.full.en":["S. Yu. Trishchenkov | Sechenov First Moscow State Medical University","V. M. Nekoval | Sechenov First Moscow State Medical University","R. T. Rzaev | Sechenov First Moscow State Medical University","V. V. Balaban | Sechenov First Moscow State Medical University","P. V. Tsarkov | Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-8019-0961\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0421. \\u042e. \\u0422\\u0440\\u0438\\u0449\\u0435\\u043d\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-8019-0961\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"S. Yu. Trishchenkov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-3192-3786\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u041c. \\u041d\\u0435\\u043a\\u043e\\u0432\\u0430\\u043b\\u044c\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-3192-3786\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"V. M. Nekoval\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0422. \\u0420\\u0437\\u0430\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"R. T. Rzaev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7226-4641\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0412. \\u0411\\u0430\\u043b\\u0430\\u0431\\u0430\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7226-4641\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"V. V. Balaban\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7134-6821\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u041f. \\u0412. \\u0426\\u0430\\u0440\\u044c\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7134-6821\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"P. V. Tsarkov\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1056"],"dc.citation":["de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013","de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013"],"dc.citation.ru":["de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013"],"dc.citation.en":["de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8919"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:56Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:56Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:56Z"],"publication_grp":["123456789/8919"],"bi_4_dis_filter":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","цистаденома\n|||\nцистаденома","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки"],"bi_4_dis_partial":["mesothelial cyst","laparoscopy","дивертикулез толстой кишки","differential diagnosis","цистаденома","cystadenoma","мезотелиальная киста","лапароскопия","киста брюшной полости","abdominal cyst","diverticular disease of the colon","киста большого сальника","cyst of the greater omentum","дифференциальная диагностика"],"bi_4_dis_value_filter":["mesothelial cyst","laparoscopy","дивертикулез толстой кишки","differential diagnosis","цистаденома","cystadenoma","мезотелиальная киста","лапароскопия","киста брюшной полости","abdominal cyst","diverticular disease of the colon","киста большого сальника","cyst of the greater omentum","дифференциальная диагностика"],"bi_sort_1_sort":"laparoscopic removal of a mesothelial cyst of the greater omentum: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:56Z","read":["g0"],"_version_":1837178066625888256},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:56.392Z","search.uniqueid":"2-8029","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8029,"handle":"123456789/8918","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-72-78"],"dc.abstract":["

Introduction. Primary mature retroperitoneal dermoid cysts constitute a fairly rare pathology that is uncommon in men aged 50 years and older. In this article, we describe a case of a 68-year-old man with a large mature paravesical dermoid cyst extending into the rectovesical pouch and its successful surgical treatment using a da Vinci Xi robotic surgical system. Aim. To discuss the advantages of robotic access in the removal of large pelvic masses to achieve a speedy, successful outcome.

Materials and methods. An oval-shaped mass in the right side of the lesser pelvis measuring 66×85×62 mm was detected during a pelvic MRI exam performed as a follow-up after an adenomectomy. The attempted ultrasoundguided puncture was unsuccessful. A diagnostic laparoscopy was indicated to collect biopsy samples of the mass, with its subsequent removal if possible. Histology results verified the presence of a retroperitoneal dermoid cyst. In order to ascertain its localization and relationship with surrounding tissues, as well as to determine the structural parameters, a PET CT scan was performed. The planned robot-assisted laparoscopic excision of the retroperitoneal pelvic mass was performed.

Results and discussion. A general visual examination showed the removed specimen to be a cyst filled with a mushy mass of dirty white color, having an unpleasant odor and a large number of follicles. The histological study revealed an inflamed, ruptured retroperitoneal dermoid cyst.

Conclusion. The clinical case shows that old age mature dermoid cysts are found in the elderly; however, with timely diagnosis, they can be fully treated.

","

Введение. Первичные зрелые дермоидные кисты забрюшинного пространства — это довольно редкая патология, которая нечасто встречается у мужчин в возрасте 50 лет и старше. В данной статье мы описываем случай наличия паравезикальной крупной зрелой дермоидной кисты с распространением в пузырно-прямокишечную ямку у 68-летнего мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением робот-ассистированной хирургической системы da Vinci Xi. Цель. Обсудить преимущества роботизированного доступа для удаления крупных образований таза и скорейшего благополучного исхода.

Материалы и методы. Образование овальной формы в правых отделах малого таза размером 66×85×62 мм случайно было выявлено при МРТ ОМТ во время обследования после аденомэктомии в анамнезе. Попытка пункции под контролем УЗИ безуспешна. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью взятия биопсийных образцов образования с последующим удалением при возможности. По результатам гистологии верифицирована забрюшинная дермоидная киста. Для точности локализации, взаимоотношения с окружающими тканями и определения структурных параметров была проведена ПЭТ-КТ. В плановом порядке выполнено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение забрюшинного образования малого таза.

Результаты и обсуждение. При общем визуальном осмотре удаленный образец представлял собой кисту, заполненную кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом и с наличием большого количества волос. Заключение гистологического исследования — дермоидная киста забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением.

Заключение. Клинический случай показывает, что пожилой возраст не является исключением для выявления зрелых дермоидных кист, но при своевременной диагностике возможно их полноценное лечение.

"],"dc.abstract.en":["

Conclusion. The clinical case shows that old age mature dermoid cysts are found in the elderly; however, with timely diagnosis, they can be fully treated.

"],"subject":["dermoid cyst","mature teratoma","retroperitoneal space","old age","germ cell tumor","extragonadal localization","robotic surgical procedures","дермоидная киста","зрелая тератома","забрюшинное пространство","пожилой возраст","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции"],"subject_keyword":["dermoid cyst","dermoid cyst","mature teratoma","mature teratoma","retroperitoneal space","retroperitoneal space","old age","old age","germ cell tumor","germ cell tumor","extragonadal localization","extragonadal localization","robotic surgical procedures","robotic surgical procedures","дермоидная киста","дермоидная киста","зрелая тератома","зрелая тератома","забрюшинное пространство","забрюшинное пространство","пожилой возраст","пожилой возраст","герминогенная опухоль","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции","роботизированные хирургические операции"],"subject_ac":["dermoid cyst\n|||\ndermoid cyst","mature teratoma\n|||\nmature teratoma","retroperitoneal space\n|||\nretroperitoneal space","old age\n|||\nold age","germ cell tumor\n|||\ngerm cell tumor","extragonadal localization\n|||\nextragonadal localization","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","дермоидная киста\n|||\nдермоидная киста","зрелая тератома\n|||\nзрелая тератома","забрюшинное пространство\n|||\nзабрюшинное пространство","пожилой возраст\n|||\nпожилой возраст","герминогенная опухоль\n|||\nгерминогенная опухоль","внегонадная локализация\n|||\nвнегонадная локализация","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции"],"subject_tax_0_filter":["dermoid cyst\n|||\ndermoid cyst","mature teratoma\n|||\nmature teratoma","retroperitoneal space\n|||\nretroperitoneal space","old age\n|||\nold age","germ cell tumor\n|||\ngerm cell tumor","extragonadal localization\n|||\nextragonadal localization","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","дермоидная киста\n|||\nдермоидная киста","зрелая тератома\n|||\nзрелая тератома","забрюшинное пространство\n|||\nзабрюшинное пространство","пожилой возраст\n|||\nпожилой возраст","герминогенная опухоль\n|||\nгерминогенная опухоль","внегонадная локализация\n|||\nвнегонадная локализация","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции"],"subject_filter":["dermoid cyst\n|||\ndermoid cyst","mature teratoma\n|||\nmature teratoma","retroperitoneal space\n|||\nretroperitoneal space","old age\n|||\nold age","germ cell tumor\n|||\ngerm cell tumor","extragonadal localization\n|||\nextragonadal localization","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","дермоидная киста\n|||\nдермоидная киста","зрелая тератома\n|||\nзрелая тератома","забрюшинное пространство\n|||\nзабрюшинное пространство","пожилой возраст\n|||\nпожилой возраст","герминогенная опухоль\n|||\nгерминогенная опухоль","внегонадная локализация\n|||\nвнегонадная локализация","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции"],"dc.subject_mlt":["dermoid cyst","mature teratoma","retroperitoneal space","old age","germ cell tumor","extragonadal localization","robotic surgical procedures","дермоидная киста","зрелая тератома","забрюшинное пространство","пожилой возраст","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции"],"dc.subject":["dermoid cyst","mature teratoma","retroperitoneal space","old age","germ cell tumor","extragonadal localization","robotic surgical procedures","дермоидная киста","зрелая тератома","забрюшинное пространство","пожилой возраст","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции"],"dc.subject.en":["dermoid cyst","mature teratoma","retroperitoneal space","old age","germ cell tumor","extragonadal localization","robotic surgical procedures"],"title":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"title_keyword":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"title_ac":["dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: clinical case\n|||\nDermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай\n|||\nДермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.title_sort":"Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","dc.title_hl":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.title_mlt":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.title":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.title_stored":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case"],"dc.abstract.ru":["

"],"dc.fileName":["cover_article_1055_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1055_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["

ВВЕДЕНИЕ

Дермоидная киста — доброкачественное новообразование, возникает при патологии развития эмбриональных гонад, которые в норме участвуют в формировании половых желез в местах замещения щели дермой. Оно является одной из разновидностей зрелой тератомы, которую называют хористией. Этому образованию свойственно появление ткани, не характерной для данного органа. Оно представляет собой полостное образование с толстой оболочкой, заполненное кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом. Содержимое кисты состоит из слущившегося эпидермиса, продуктов выделения сальных, потовых желез и волосяных фолликулов, иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в детском возрасте (3,4–3,8 %) [2]. Они могут локализоваться в разных частях организма, при этом в основном поражают яичники (15–20 %), голову, в том числе головной мозг (0,2–2 %) [3]. Первичные забрюшинные тератомы возникают в основном в крестцово-копчиковой области у детей. Они составляют менее 4 % от всех экстрагонадных тератом. Согласно последним данным, зарегистрировано менее 300 случаев, среди которых лишь 10–11 % являются случаем обнаружения тератомы у лиц взрослого населения [4][5]. Прогнозируемая 5-летняя выживаемость после радикальной резекции составляет 100 % при доброкачественных опухолях [6].

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Приводим клинический случай лечения мужчины 68 лет, который был госпитализирован в онкологическое отделение клиники БГМУ с жалобами на наличие объемного образования, компрессионный синдром, вызванный сдавлением внутренних органов малого таза, создающий дискомфорт. В анамнезе открытая позадилонная аденомэктомия в июле 2016 года. Послеоперационный период прошел без осложнений. В марте 2023 года самостоятельно прошел МРТ ОМТ. По данным МРТ в правом отделе полости малого таза обнаружено объемное образование без достоверной органной принадлежности, овальной формы, с наличием неравномерной капсулы толщиной до 3 мм, четкими неровными контурами, смешанной структуры, размерами: вертикальный 66 мм, сагиттальный 85 мм, поперечный 62 мм. Образование вызывало компрессию рядом расположенных структур, а именно, мочевого пузыря, внутренней запирательной мышцы и прямой кишки, без признаков инвазии в них. Широко прилегает к семенным пузырькам. По данным МРТ образование, вероятнее всего, происходило из правого семенного пузырька.

В связи с подозрением на объемное образование в малом тазу пациент направлен на первичную биопсию под контролем УЗИ для уточнения диагноза. Попытка пункции под контролем УЗИ оказалось безуспешной. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью биопсии и (при возможности) одномоментного удаления новообразования. При осуществлении диагностической лапароскопии была выполнена только биопсия новообразования. По результатам гистологического исследования выявлена бесструктурная ткань с небольшими прослойками фиброзно-мышечной ткани и рыхлыми массами фибрина. Согласно описанию, гистологи предположили, что данное образование является забрюшинной дермоидной кистой, что исключает злокачественную природу данной патологии.

ПЭТ-КТ с 18-ФДГ (фтордезоксиглюкоза, меченая атомом фтора-18) выявило в полости малого таза справа объемное образование, неоднородной структуры, плотностью до –61 HU, размерами до 75×85×73 мм, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков (рис. 1). Органы малого таза без очагов гиперфиксации радиофармпрепарата. Тазовые и периферические лимфоузлы не увеличены. Костная система и мягкие ткани без признаков остеобластических или остеолитических изменений с патологической гиперфиксацией радиофармпрепарата.

$\"\"$

Рисунок 1. Образование с фоновой метаболической активностью 18-ФДГ — исключает злокачественный характер

Figure 1. A mass exhibiting metabolic activity on the ¹⁸F-FDG PET/CT that rules out malignancy

В клинике БГМУ в плановом порядке было проведено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение дермоидной кисты забрюшинного пространства. После трехкратной обработки операционного поля спиртовым раствором хлоргексидина произведен разрез параумбиликальной области до 12 мм. Установлен 12-мм троакар параумбиликально, наложен пневмоперитонеум. Установлены 3 дополнительных роботических троакара 8 мм (2 по среднеключичной линии, 1 по передне-подмышечной линии слева) и 2 ассистентских троакара (1 троакар 15 мм и 1 троакар 5 мм). В положении Транделенбурга произведено совмещение роботической системы PatientCart и установленных троакаров. Осуществлен доступ в брюшную полость. При обзорно-диагностической лапароскопии в брюшной полости и в малом тазу особенностей не выявлено. Следующим этапом было произведено вскрытие брюшины малого таза над мочевым пузырем. По задней стенке мочевого пузыря, в толще забрюшинной клетчатки, найдено опухолевидное образование больших размеров, в диаметре до 10 см, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков. Поэтапная мобилизация верхнего полюса образования была произведена со значительными техническими трудностями. При попытке дальнейшего выделения кисты из ложа ее капсула порвалась и наблюдалось выделение желеобразного содержимого с элементами волос плотной консистенции. Капсула вылущена из ложа. Ложе промыто раствором NaCl 0,9 %, до чистых вод. В ложе установлено трубчатый ПВХ дренаж. Контроль гемостаза — кровотечения нет. Последовательное удаление портов — кровотечения нет. Удалены троакары. Образование удалено в пластиковом резервуаре Endobag через расширенный разрез над пупком. Послойное ушивание ран. Асептические повязки на кожу.

Гистологическое исследование выявило дермоидную кисту забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением. Фиброзированная стенка кисты, выстланная многослойным плоским эпителием, в просвете кисты роговые массы, фрагменты волос (рис. 2). Стенка кисты с диффузной лимфоцитарной инфильтрацией, преимущественно под многослойным плоским эпителием, с полнокровными сосудами и отеком (рис. 3).

$\"\"$

Рисунок 2. В содержимом кисты виден фрагмент волоса

Figure 2. A hair fragment present in the contents of the cyst

$\"\"$

Рисунок 3. Фиброзированная стенка кисты, выстланная многослойным плоским эпителием с диффузной лимфоцитарной инфильтрацией

Figure 3. Fibrous cyst wall lined by multilayered squamous epithelium with diffuse lymphocytic infiltration

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Послеоперационный период прошел без осложнений, пациент чувствовал себя хорошо. По данным УЗИ органов брюшной полости и органов малого таза в динамике все показатели в пределах нормы, свободной жидкости в брюшной полости не определяется, перистальтика определяется во всех отделах. Стенки мочевого пузыря не утолщены, признаков повреждения нет. Пациент на пятые сутки после операции в удовлетворительном состоянии выписан с рекомендациями на руках. Результат лечения благополучный. При ретроспективном сборе анамнеза через 6 месяцев после операции пациент не предъявляет никаких жалоб, по данным МРТ исследования — данных за рецидив нет.

Забрюшинные дермоидные кисты у взрослых наблюдается очень редко. В основном они встречаются в детском и юношеском возрасте, преимущественно в крестцово-копчиковой области [6][7]. Дермоидная киста происходит из тканей одного зародышевого листка, а именно, эктодермы, в то время как тератома развивается из двух и более зародышевых листков (эктодермы, мезодермы или энтодермы) [5][8].

Сами тератомы по своей структуре бывают зрелыми и незрелыми. Незрелые тератомы, как правило, являются низкодифференцированными злокачественными опухолями (тератобластомы). Зрелые тератомы, в свою очередь, делятся на кистозные и солидные (табл. 1). Они отличаются друг от друга в основном макроскопически. Солидные тератомы (без кист) плотные по своей консистенции. К кистозным тератомам относится дермоидная киста, которая характеризуется мягкой консистенцией. Она представлена однокамерным (редко может быть и многокамерным) образованием с мутным содержимым, которое содержит в себе зрелые волосы. Иногда дермоидные кисты могут содержать рудиментарные органы (зубы, хрящи, ногти, железы). Риск малигнизации этих новообразований колеблется от 6,8 до 36,3 % и увеличивается с возрастом у лиц мужского пола, наличием незрелых тканей и солидных компонентов [4][9]. Тератомы, которые развиваются из эмбриональных клеток, как правило, герминогенные и обнаруживаются во внегонадных местах в отличие от тех тератом, которые образуются из половых клеток и обнаруживаются в яичниках и семенниках [8][10].

*Характеристика образований*	*Доброкачественные образования*	*Злокачественные образования*
*Твердая масса*	*Липома, лейомиома, одиночная фиброзная образование, гем- и лимфангиомы, десмоид*	*Липосаркома, лейомиосаркома, фибросаркома, НПС¹*
*Кистозная масса*	Киста мюллерова протока, киста протока куперовой железы, кисты семенных пузырьков, кистозная лимфангиома, муцинозная цистаденома, кистозная тератома, кистозная мезотелиома, эпидермоидная киста	*Кистозная опухоль оболочки нерва*

Таблица 1. Дифференциальная диагностика образований забрюшинного пространства малого таза

Table 1. Differential diagnosis of pelvic retroperitoneal masses

Примечание: НПС — недифференцированная плеоморфная саркома.

Note: НПС — undifferentiated pleomorphic sarcoma.

Так как у данного пациента было первичное обнаружение забрюшинного образования в области семенных пузырьков, дифференциальная диагностика была проведена с похожими образованиями, которые могли развиваться в этой области.

Тератомы забрюшинного пространства в зачастую протекают без какой-либо симптоматики и являются диагностической находкой. Но в зависимости от их размера и расположения, они могут оказывать механическое воздействие на окружающие органы брюшной полости и малого таза. При этом данные образования нарушают функции органов, которые они смещают, что проявляется возникновением соответствующих симптомов. При больших размерах тератом обычно отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или в поясничной области, запоры, вздутие живота, отеки нижней конечности [4][8]. В случае разрыва кисты могут присоединиться признаки острого живота с развитием перитонеальной симптоматики [4].

В случае, описанном Эндрю Тиу и соавторами, была обнаружена зрелая кистозная тератома забрюшинного пространства, которая не проявлялась клиническими симптомами, несмотря на значительные размеры образования (8,6×8,3 см). Этот случай подчеркивает важность своевременной диагностики таких образований, поскольку они могут оставаться бессимптомными на протяжении длительного времени, что затрудняет их обнаружение. Была произведена операция по иссечению образования, что обеспечило хороший результат без послеоперационных осложнений. Гистологическое исследование подтвердило, что образование представляет собой дермоидную кисту с признаками хронического воспаления и дистрофической кальцификацией [4]. Аналогичный случай, был описан в статье M. F. Mahjoubi и соавторов. Мужчина поступает с левосторонней болью в животе, что может указывать на различные патологии, однако наличие гетерогенного забрюшинного образования стало ключевым моментом для диагностики. Операция, включая срединную лапаротомию и резекцию образования, показала необходимость хирургического вмешательства для устранения потенциальной угрозы [5]. В статье K. Chalhoub и соавторов наблюдается зрелая кистозная тератома, которая проявилась симптомами со стороны мочеполовой системы. При помощи МРТ-исследования, выявлено наличие значительного кистозного компонента, что указывает на характер тератомы. Нижнесрединная лапаротомия с радикальной резекцией опухоли позволила успешно устранить образование. МРТ через год продемонстрировала отсутствие рецидивов, что свидетельствует о успешности проведенного лечения [8]. Следующий клинический случай, указывает на важность дифференциальной диагностики опухолей у молодых женщин, особенно при наличии болевого синдрома в нижней части живота и промежности. Образование, локализовавшееся в левой седалищно-ректальной ямке, требовало хирургического вмешательства с лапаротомным доступом к паравезикальной области. Успешное послеоперационное течение и отсутствие рецидивов на протяжении двух лет наблюдения подчеркивает необходимость тщательного патологоанатомического исследования для уточнения морфологической природы опухоли и дальнейшего наблюдения за пациентами после операции [11].

S. A. Mohammed и соавторы описали случай обнаружения большой забрюшинной тератомы у 32-летнего мужчины, требующей хирургического вмешательства. Примененная торакоабдоминальная лапаротомия по Куино позволила хирургу успешно удалить образование, несмотря на осложнения, связанные с его прикреплением к важным анатомическим структурам, таким как почка и полая вена. Постоперационное восстановление без осложнений также указывает на успешное хирургическое вмешательство и эффективное управление состоянием пациента [12]. Следующий, не менее интересный случай, описанный в 2021 году автором X. Ma, показывает клинический пример забрюшинной дермоидной кисты, изначально диагностированной как липосаркома на основе визуализационных данных. Контрастное поглощение фтордезоксиглюкозы (18 F-ФДГ) указало на более активный метаболизм опухоли, что также может быть характерно для злокачественных процессов. Учитывая цепочку спаек с важными анатомическими структурами, такими как надпочечник и почки, данный случай мог напоминать злокачественное новообразование и вызывать серьезные клинические опасения. Однако после хирургического удаления образование оказалось дермоидной кистой. Это подчеркивает необходимость тщательной интерпретации визуализационных данных, поскольку злокачественные и доброкачественные опухоли могут иметь схожие характеристики на первичном этапе диагностики [13].

Завершая анализ, можно выделить несколько важных моментов: необходимость многопрофильного подхода в диагностике абдоминальных образований, включая визуализационные методы и морфологические исследования, а также осознание возможности ошибочной интерпретации диагностических данных.

Рентгенографические исследования играют важную роль в диагностике тератом. Обычные рентгенограммы в 92 % случаев выявляют кальцинированные элементы, тогда как ультразвуковое исследование (УЗИ) существенно позволяет дифференцировать кистозные и солидные элементы [14][15]. Особенностью рентгенологического проявления зрелой тератомы забрюшинного пространства являются сложные образования, содержащие хорошо отграниченный жидкий компонент, жировую ткань и/или кожное сало в виде жирово-жидкостного слоя. В ряде случаев могут наблюдаться кальциноз в застывшей или линейной форме. Эти результаты лучше демонстрируются с помощью КТ [16]. Компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная томография (МРТ) играют существенно важную роль в характеристике и оценке распространенности заболевания и вовлечения соседних и отдаленных структур. КТ позволяет различить жировые и кальцинированные костные массы, в то время как МРТ очень хорошо визуализирует мягкие ткани. Это очень сильно помогает при дифференцировке доброкачественных и злокачественных образований и оценки стадии агрессивных поражений [15][17]. Однако, как правило, окончательный диагноз тератом выставляется на основании патоморфологических исследований.

Все неорганные забрюшинные новообразования лечатся хирургическим методом. Доступ при оперативном вмешательстве в основном зависит от размера самого новообразования и особенностей его анатомического расположения. Лапаратомный доступ показан при опухолях более 10 см. Данный подход может быть использован в исключительных случаях, при отсутствии лапароскопических технологий. Малоинвазивные вмешательства существенно облегчают выполнение операции при удалении образований менее 10 см, которые расположены в трудных для манипуляций областях и малых анатомических пространствах, в случае прилежания опухоли к магистральным сосудам. К таким методам относятся лапароскопические и робот-ассистированные хирургические технологии [18]. Впервые лапароскопическое удаление неорганной забрюшинной опухоли (ретроперитонеальная дермоидная киста малого таза) было описано L. Scharpe и соавт. в 1995 г. [19]. К известным преимуществам операций с использованием роботических технологий относятся малая инвазивность вмешательства, трехмерная визуализация операционного поля, высокая точность движений инструментов и, как следствие, минимальная интраоперационная кровопотеря, короткий срок госпитализации, быстрое восстановление и быстрая реабилитация в послеоперационном периоде [20].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Дермоидная киста забрюшинного пространства крайне редко встречается у мужчин старше 50 лет. При обнаружении такого образования в первую очередь необходимо исключить тератому гонад с возможным его забрюшинным метастазированием. Важную роль для благополучного прогноза играет оценка возраста пациента и местоположение новообразования. Современные роботические технологии облегчают лечение за счет своих возможностей и преимуществ в области хирургии. Робот-ассистированные вмешательства при данных заболеваниях осуществимы, безопасны и могут стать золотым стандартом оперативного лечения будущего.

"],"dc.fullHTML.ru":["

ВВЕДЕНИЕ

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

$\"\"$

Рисунок 1. Образование с фоновой метаболической активностью 18-ФДГ — исключает злокачественный характер

Figure 1. A mass exhibiting metabolic activity on the ¹⁸F-FDG PET/CT that rules out malignancy

$\"\"$

Рисунок 2. В содержимом кисты виден фрагмент волоса

Figure 2. A hair fragment present in the contents of the cyst

$\"\"$

Figure 3. Fibrous cyst wall lined by multilayered squamous epithelium with diffuse lymphocytic infiltration

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

*Характеристика образований*	*Доброкачественные образования*	*Злокачественные образования*
*Твердая масса*	*Липома, лейомиома, одиночная фиброзная образование, гем- и лимфангиомы, десмоид*	*Липосаркома, лейомиосаркома, фибросаркома, НПС¹*
*Кистозная масса*	Киста мюллерова протока, киста протока куперовой железы, кисты семенных пузырьков, кистозная лимфангиома, муцинозная цистаденома, кистозная тератома, кистозная мезотелиома, эпидермоидная киста	*Кистозная опухоль оболочки нерва*

Таблица 1. Дифференциальная диагностика образований забрюшинного пространства малого таза

Table 1. Differential diagnosis of pelvic retroperitoneal masses

Примечание: НПС — недифференцированная плеоморфная саркома.

Note: НПС — undifferentiated pleomorphic sarcoma.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

"],"dc.fullRISC":["Дермоидная киста — доброкачественное новообразование, возникает при патологии развития эмбриональных гонад, которые в норме участвуют в формировании половых желез в местах замещения щели дермой. Оно является одной из разновидностей зрелой тератомы, которую называют хористией. Этому образованию свойственно появление ткани, не характерной для данного органа. Оно представляет собой полостное образование с толстой оболочкой, заполненное кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом. Содержимое кисты состоит из слущившегося эпидермиса, продуктов выделения сальных, потовых желез и волосяных фолликулов, иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в детском возрасте (3,4–3,8 %) [2]. Они могут локализоваться в разных частях организма, при этом в основном поражают яичники (15–20 %), голову, в том числе головной мозг (0,2–2 %) [3]. Первичные забрюшинные тератомы возникают в основном в крестцово-копчиковой области у детей. Они составляют менее 4 % от всех экстрагонадных тератом. Согласно последним данным, зарегистрировано менее 300 случаев, среди которых лишь 10–11 % являются случаем обнаружения тератомы у лиц взрослого населения [4, 5]. Прогнозируемая 5-летняя выживаемость после радикальной резекции составляет 100 % при доброкачественных опухолях [6].\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nПриводим клинический случай лечения мужчины 68 лет, который был госпитализирован в онкологическое отделение клиники БГМУ с жалобами на наличие объемного образования, компрессионный синдром, вызванный сдавлением внутренних органов малого таза, создающий дискомфорт. В анамнезе открытая позадилонная аденомэктомия в июле 2016 года. Послеоперационный период прошел без осложнений. В марте 2023 года самостоятельно прошел МРТ ОМТ. По данным МРТ в правом отделе полости малого таза обнаружено объемное образование без достоверной органной принадлежности, овальной формы, с наличием неравномерной капсулы толщиной до 3 мм, четкими неровными контурами, смешанной структуры, размерами: вертикальный 66 мм, сагиттальный 85 мм, поперечный 62 мм. Образование вызывало компрессию рядом расположенных структур, а именно, мочевого пузыря, внутренней запирательной мышцы и прямой кишки, без признаков инвазии в них. Широко прилегает к семенным пузырькам. По данным МРТ образование, вероятнее всего, происходило из правого семенного пузырька.\n\nВ связи с подозрением на объемное образование в малом тазу пациент направлен на первичную биопсию под контролем УЗИ для уточнения диагноза. Попытка пункции под контролем УЗИ оказалось безуспешной. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью биопсии и (при возможности) одномоментного удаления новообразования. При осуществлении диагностической лапароскопии была выполнена только биопсия новообразования. По результатам гистологического исследования выявлена бесструктурная ткань с небольшими прослойками фиброзно-мышечной ткани и рыхлыми массами фибрина. Согласно описанию, гистологи предположили, что данное образование является забрюшинной дермоидной кистой, что исключает злокачественную природу данной патологии.\n\nПЭТ-КТ с 18-ФДГ (фтордезоксиглюкоза, меченая атомом фтора-18) выявило в полости малого таза справа объемное образование, неоднородной структуры, плотностью до –61 HU, размерами до 75×85×73 мм, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков (рис. 1). Органы малого таза без очагов гиперфиксации радиофармпрепарата. Тазовые и периферические лимфоузлы не увеличены. Костная система и мягкие ткани без признаков остеобластических или остеолитических изменений с патологической гиперфиксацией радиофармпрепарата.\n\nВ клинике БГМУ в плановом порядке было проведено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение дермоидной кисты забрюшинного пространства. После трехкратной обработки операционного поля спиртовым раствором хлоргексидина произведен разрез параумбиликальной области до 12 мм. Установлен 12-мм троакар параумбиликально, наложен пневмоперитонеум. Установлены 3 дополнительных роботических троакара 8 мм (2 по среднеключичной линии, 1 по передне-подмышечной линии слева) и 2 ассистентских троакара (1 троакар 15 мм и 1 троакар 5 мм). В положении Транделенбурга произведено совмещение роботической системы PatientCart и установленных троакаров. Осуществлен доступ в брюшную полость. При обзорно-диагностической лапароскопии в брюшной полости и в малом тазу особенностей не выявлено. Следующим этапом было произведено вскрытие брюшины малого таза над мочевым пузырем. По задней стенке мочевого пузыря, в толще забрюшинной клетчатки, найдено опухолевидное образование больших размеров, в диаметре до 10 см, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков. Поэтапная мобилизация верхнего полюса образования была произведена со значительными техническими трудностями. При попытке дальнейшего выделения кисты из ложа ее капсула порвалась и наблюдалось выделение желеобразного содержимого с элементами волос плотной консистенции. Капсула вылущена из ложа. Ложе промыто раствором NaCl 0,9 %, до чистых вод. В ложе установлено трубчатый ПВХ дренаж. Контроль гемостаза — кровотечения нет. Последовательное удаление портов — кровотечения нет. Удалены троакары. Образование удалено в пластиковом резервуаре Endobag через расширенный разрез над пупком. Послойное ушивание ран. Асептические повязки на кожу.\n\nГистологическое исследование выявило дермоидную кисту забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением. Фиброзированная стенка кисты, выстланная многослойным плоским эпителием, в просвете кисты роговые массы, фрагменты волос (рис. 2). Стенка кисты с диффузной лимфоцитарной инфильтрацией, преимущественно под многослойным плоским эпителием, с полнокровными сосудами и отеком (рис. 3).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\n\nПослеоперационный период прошел без осложнений, пациент чувствовал себя хорошо. По данным УЗИ органов брюшной полости и органов малого таза в динамике все показатели в пределах нормы, свободной жидкости в брюшной полости не определяется, перистальтика определяется во всех отделах. Стенки мочевого пузыря не утолщены, признаков повреждения нет. Пациент на пятые сутки после операции в удовлетворительном состоянии выписан с рекомендациями на руках. Результат лечения благополучный. При ретроспективном сборе анамнеза через 6 месяцев после операции пациент не предъявляет никаких жалоб, по данным МРТ исследования — данных за рецидив нет.\n\nЗабрюшинные дермоидные кисты у взрослых наблюдается очень редко. В основном они встречаются в детском и юношеском возрасте, преимущественно в крестцово-копчиковой области [6, 7]. Дермоидная киста происходит из тканей одного зародышевого листка, а именно, эктодермы, в то время как тератома развивается из двух и более зародышевых листков (эктодермы, мезодермы или энтодермы) [5, 8].\n\nСами тератомы по своей структуре бывают зрелыми и незрелыми. Незрелые тератомы, как правило, являются низкодифференцированными злокачественными опухолями (тератобластомы). Зрелые тератомы, в свою очередь, делятся на кистозные и солидные (табл. 1). Они отличаются друг от друга в основном макроскопически. Солидные тератомы (без кист) плотные по своей консистенции. К кистозным тератомам относится дермоидная киста, которая характеризуется мягкой консистенцией. Она представлена однокамерным (редко может быть и многокамерным) образованием с мутным содержимым, которое содержит в себе зрелые волосы. Иногда дермоидные кисты могут содержать рудиментарные органы (зубы, хрящи, ногти, железы). Риск малигнизации этих новообразований колеблется от 6,8 до 36,3 % и увеличивается с возрастом у лиц мужского пола, наличием незрелых тканей и солидных компонентов [4, 9]. Тератомы, которые развиваются из эмбриональных клеток, как правило, герминогенные и обнаруживаются во внегонадных местах в отличие от тех тератом, которые образуются из половых клеток и обнаруживаются в яичниках и семенниках [8, 10].\n\nТак как у данного пациента было первичное обнаружение забрюшинного образования в области семенных пузырьков, дифференциальная диагностика была проведена с похожими образованиями, которые могли развиваться в этой области.\n\nТератомы забрюшинного пространства в зачастую протекают без какой-либо симптоматики и являются диагностической находкой. Но в зависимости от их размера и расположения, они могут оказывать механическое воздействие на окружающие органы брюшной полости и малого таза. При этом данные образования нарушают функции органов, которые они смещают, что проявляется возникновением соответствующих симптомов. При больших размерах тератом обычно отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или в поясничной области, запоры, вздутие живота, отеки нижней конечности [4, 8]. В случае разрыва кисты могут присоединиться признаки острого живота с развитием перитонеальной симптоматики [4].\n\nВ случае, описанном Эндрю Тиу и соавторами, была обнаружена зрелая кистозная тератома забрюшинного пространства, которая не проявлялась клиническими симптомами, несмотря на значительные размеры образования (8,6×8,3 см). Этот случай подчеркивает важность своевременной диагностики таких образований, поскольку они могут оставаться бессимптомными на протяжении длительного времени, что затрудняет их обнаружение. Была произведена операция по иссечению образования, что обеспечило хороший результат без послеоперационных осложнений. Гистологическое исследование подтвердило, что образование представляет собой дермоидную кисту с признаками хронического воспаления и дистрофической кальцификацией [4]. Аналогичный случай, был описан в статье M. F. Mahjoubi и соавторов. Мужчина поступает с левосторонней болью в животе, что может указывать на различные патологии, однако наличие гетерогенного забрюшинного образования стало ключевым моментом для диагностики. Операция, включая срединную лапаротомию и резекцию образования, показала необходимость хирургического вмешательства для устранения потенциальной угрозы [5]. В статье K. Chalhoub и соавторов наблюдается зрелая кистозная тератома, которая проявилась симптомами со стороны мочеполовой системы. При помощи МРТ-исследования, выявлено наличие значительного кистозного компонента, что указывает на характер тератомы. Нижнесрединная лапаротомия с радикальной резекцией опухоли позволила успешно устранить образование. МРТ через год продемонстрировала отсутствие рецидивов, что свидетельствует о успешности проведенного лечения [8]. Следующий клинический случай, указывает на важность дифференциальной диагностики опухолей у молодых женщин, особенно при наличии болевого синдрома в нижней части живота и промежности. Образование, локализовавшееся в левой седалищно-ректальной ямке, требовало хирургического вмешательства с лапаротомным доступом к паравезикальной области. Успешное послеоперационное течение и отсутствие рецидивов на протяжении двух лет наблюдения подчеркивает необходимость тщательного патологоанатомического исследования для уточнения морфологической природы опухоли и дальнейшего наблюдения за пациентами после операции [11].\n\nS. A. Mohammed и соавторы описали случай обнаружения большой забрюшинной тератомы у 32-летнего мужчины, требующей хирургического вмешательства. Примененная торакоабдоминальная лапаротомия по Куино позволила хирургу успешно удалить образование, несмотря на осложнения, связанные с его прикреплением к важным анатомическим структурам, таким как почка и полая вена. Постоперационное восстановление без осложнений также указывает на успешное хирургическое вмешательство и эффективное управление состоянием пациента [12]. Следующий, не менее интересный случай, описанный в 2021 году автором X. Ma, показывает клинический пример забрюшинной дермоидной кисты, изначально диагностированной как липосаркома на основе визуализационных данных. Контрастное поглощение фтордезоксиглюкозы (18 F-ФДГ) указало на более активный метаболизм опухоли, что также может быть характерно для злокачественных процессов. Учитывая цепочку спаек с важными анатомическими структурами, такими как надпочечник и почки, данный случай мог напоминать злокачественное новообразование и вызывать серьезные клинические опасения. Однако после хирургического удаления образование оказалось дермоидной кистой. Это подчеркивает необходимость тщательной интерпретации визуализационных данных, поскольку злокачественные и доброкачественные опухоли могут иметь схожие характеристики на первичном этапе диагностики [13].\n\nЗавершая анализ, можно выделить несколько важных моментов: необходимость многопрофильного подхода в диагностике абдоминальных образований, включая визуализационные методы и морфологические исследования, а также осознание возможности ошибочной интерпретации диагностических данных.\n\nРентгенографические исследования играют важную роль в диагностике тератом. Обычные рентгенограммы в 92 % случаев выявляют кальцинированные элементы, тогда как ультразвуковое исследование (УЗИ) существенно позволяет дифференцировать кистозные и солидные элементы [14, 15]. Особенностью рентгенологического проявления зрелой тератомы забрюшинного пространства являются сложные образования, содержащие хорошо отграниченный жидкий компонент, жировую ткань и/или кожное сало в виде жирово-жидкостного слоя. В ряде случаев могут наблюдаться кальциноз в застывшей или линейной форме. Эти результаты лучше демонстрируются с помощью КТ [16]. Компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная томография (МРТ) играют существенно важную роль в характеристике и оценке распространенности заболевания и вовлечения соседних и отдаленных структур. КТ позволяет различить жировые и кальцинированные костные массы, в то время как МРТ очень хорошо визуализирует мягкие ткани. Это очень сильно помогает при дифференцировке доброкачественных и злокачественных образований и оценки стадии агрессивных поражений [15, 17]. Однако, как правило, окончательный диагноз тератом выставляется на основании патоморфологических исследований.\n\nВсе неорганные забрюшинные новообразования лечатся хирургическим методом. Доступ при оперативном вмешательстве в основном зависит от размера самого новообразования и особенностей его анатомического расположения. Лапаратомный доступ показан при опухолях более 10 см. Данный подход может быть использован в исключительных случаях, при отсутствии лапароскопических технологий. Малоинвазивные вмешательства существенно облегчают выполнение операции при удалении образований менее 10 см, которые расположены в трудных для манипуляций областях и малых анатомических пространствах, в случае прилежания опухоли к магистральным сосудам. К таким методам относятся лапароскопические и робот-ассистированные хирургические технологии [18]. Впервые лапароскопическое удаление неорганной забрюшинной опухоли (ретроперитонеальная дермоидная киста малого таза) было описано L. Scharpe и соавт. в 1995 г. [19]. К известным преимуществам операций с использованием роботических технологий относятся малая инвазивность вмешательства, трехмерная визуализация операционного поля, высокая точность движений инструментов и, как следствие, минимальная интраоперационная кровопотеря, короткий срок госпитализации, быстрое восстановление и быстрая реабилитация в послеоперационном периоде [20].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nДермоидная киста забрюшинного пространства крайне редко встречается у мужчин старше 50 лет. При обнаружении такого образования в первую очередь необходимо исключить тератому гонад с возможным его забрюшинным метастазированием. Важную роль для благополучного прогноза играет оценка возраста пациента и местоположение новообразования. Современные роботические технологии облегчают лечение за счет своих возможностей и преимуществ в области хирургии. Робот-ассистированные вмешательства при данных заболеваниях осуществимы, безопасны и могут стать золотым стандартом оперативного лечения будущего."],"dc.fullRISC.ru":["Дермоидная киста — доброкачественное новообразование, возникает при патологии развития эмбриональных гонад, которые в норме участвуют в формировании половых желез в местах замещения щели дермой. Оно является одной из разновидностей зрелой тератомы, которую называют хористией. Этому образованию свойственно появление ткани, не характерной для данного органа. Оно представляет собой полостное образование с толстой оболочкой, заполненное кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом. Содержимое кисты состоит из слущившегося эпидермиса, продуктов выделения сальных, потовых желез и волосяных фолликулов, иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в детском возрасте (3,4–3,8 %) [2]. Они могут локализоваться в разных частях организма, при этом в основном поражают яичники (15–20 %), голову, в том числе головной мозг (0,2–2 %) [3]. Первичные забрюшинные тератомы возникают в основном в крестцово-копчиковой области у детей. Они составляют менее 4 % от всех экстрагонадных тератом. Согласно последним данным, зарегистрировано менее 300 случаев, среди которых лишь 10–11 % являются случаем обнаружения тератомы у лиц взрослого населения [4, 5]. Прогнозируемая 5-летняя выживаемость после радикальной резекции составляет 100 % при доброкачественных опухолях [6].\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nПриводим клинический случай лечения мужчины 68 лет, который был госпитализирован в онкологическое отделение клиники БГМУ с жалобами на наличие объемного образования, компрессионный синдром, вызванный сдавлением внутренних органов малого таза, создающий дискомфорт. В анамнезе открытая позадилонная аденомэктомия в июле 2016 года. Послеоперационный период прошел без осложнений. В марте 2023 года самостоятельно прошел МРТ ОМТ. По данным МРТ в правом отделе полости малого таза обнаружено объемное образование без достоверной органной принадлежности, овальной формы, с наличием неравномерной капсулы толщиной до 3 мм, четкими неровными контурами, смешанной структуры, размерами: вертикальный 66 мм, сагиттальный 85 мм, поперечный 62 мм. Образование вызывало компрессию рядом расположенных структур, а именно, мочевого пузыря, внутренней запирательной мышцы и прямой кишки, без признаков инвазии в них. Широко прилегает к семенным пузырькам. По данным МРТ образование, вероятнее всего, происходило из правого семенного пузырька.\n\nВ связи с подозрением на объемное образование в малом тазу пациент направлен на первичную биопсию под контролем УЗИ для уточнения диагноза. Попытка пункции под контролем УЗИ оказалось безуспешной. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью биопсии и (при возможности) одномоментного удаления новообразования. При осуществлении диагностической лапароскопии была выполнена только биопсия новообразования. По результатам гистологического исследования выявлена бесструктурная ткань с небольшими прослойками фиброзно-мышечной ткани и рыхлыми массами фибрина. Согласно описанию, гистологи предположили, что данное образование является забрюшинной дермоидной кистой, что исключает злокачественную природу данной патологии.\n\nПЭТ-КТ с 18-ФДГ (фтордезоксиглюкоза, меченая атомом фтора-18) выявило в полости малого таза справа объемное образование, неоднородной структуры, плотностью до –61 HU, размерами до 75×85×73 мм, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков (рис. 1). Органы малого таза без очагов гиперфиксации радиофармпрепарата. Тазовые и периферические лимфоузлы не увеличены. Костная система и мягкие ткани без признаков остеобластических или остеолитических изменений с патологической гиперфиксацией радиофармпрепарата.\n\nВ клинике БГМУ в плановом порядке было проведено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение дермоидной кисты забрюшинного пространства. После трехкратной обработки операционного поля спиртовым раствором хлоргексидина произведен разрез параумбиликальной области до 12 мм. Установлен 12-мм троакар параумбиликально, наложен пневмоперитонеум. Установлены 3 дополнительных роботических троакара 8 мм (2 по среднеключичной линии, 1 по передне-подмышечной линии слева) и 2 ассистентских троакара (1 троакар 15 мм и 1 троакар 5 мм). В положении Транделенбурга произведено совмещение роботической системы PatientCart и установленных троакаров. Осуществлен доступ в брюшную полость. При обзорно-диагностической лапароскопии в брюшной полости и в малом тазу особенностей не выявлено. Следующим этапом было произведено вскрытие брюшины малого таза над мочевым пузырем. По задней стенке мочевого пузыря, в толще забрюшинной клетчатки, найдено опухолевидное образование больших размеров, в диаметре до 10 см, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков. Поэтапная мобилизация верхнего полюса образования была произведена со значительными техническими трудностями. При попытке дальнейшего выделения кисты из ложа ее капсула порвалась и наблюдалось выделение желеобразного содержимого с элементами волос плотной консистенции. Капсула вылущена из ложа. Ложе промыто раствором NaCl 0,9 %, до чистых вод. В ложе установлено трубчатый ПВХ дренаж. Контроль гемостаза — кровотечения нет. Последовательное удаление портов — кровотечения нет. Удалены троакары. Образование удалено в пластиковом резервуаре Endobag через расширенный разрез над пупком. Послойное ушивание ран. Асептические повязки на кожу.\n\nГистологическое исследование выявило дермоидную кисту забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением. Фиброзированная стенка кисты, выстланная многослойным плоским эпителием, в просвете кисты роговые массы, фрагменты волос (рис. 2). Стенка кисты с диффузной лимфоцитарной инфильтрацией, преимущественно под многослойным плоским эпителием, с полнокровными сосудами и отеком (рис. 3).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\n\nПослеоперационный период прошел без осложнений, пациент чувствовал себя хорошо. По данным УЗИ органов брюшной полости и органов малого таза в динамике все показатели в пределах нормы, свободной жидкости в брюшной полости не определяется, перистальтика определяется во всех отделах. Стенки мочевого пузыря не утолщены, признаков повреждения нет. Пациент на пятые сутки после операции в удовлетворительном состоянии выписан с рекомендациями на руках. Результат лечения благополучный. При ретроспективном сборе анамнеза через 6 месяцев после операции пациент не предъявляет никаких жалоб, по данным МРТ исследования — данных за рецидив нет.\n\nЗабрюшинные дермоидные кисты у взрослых наблюдается очень редко. В основном они встречаются в детском и юношеском возрасте, преимущественно в крестцово-копчиковой области [6, 7]. Дермоидная киста происходит из тканей одного зародышевого листка, а именно, эктодермы, в то время как тератома развивается из двух и более зародышевых листков (эктодермы, мезодермы или энтодермы) [5, 8].\n\nСами тератомы по своей структуре бывают зрелыми и незрелыми. Незрелые тератомы, как правило, являются низкодифференцированными злокачественными опухолями (тератобластомы). Зрелые тератомы, в свою очередь, делятся на кистозные и солидные (табл. 1). Они отличаются друг от друга в основном макроскопически. Солидные тератомы (без кист) плотные по своей консистенции. К кистозным тератомам относится дермоидная киста, которая характеризуется мягкой консистенцией. Она представлена однокамерным (редко может быть и многокамерным) образованием с мутным содержимым, которое содержит в себе зрелые волосы. Иногда дермоидные кисты могут содержать рудиментарные органы (зубы, хрящи, ногти, железы). Риск малигнизации этих новообразований колеблется от 6,8 до 36,3 % и увеличивается с возрастом у лиц мужского пола, наличием незрелых тканей и солидных компонентов [4, 9]. Тератомы, которые развиваются из эмбриональных клеток, как правило, герминогенные и обнаруживаются во внегонадных местах в отличие от тех тератом, которые образуются из половых клеток и обнаруживаются в яичниках и семенниках [8, 10].\n\nТак как у данного пациента было первичное обнаружение забрюшинного образования в области семенных пузырьков, дифференциальная диагностика была проведена с похожими образованиями, которые могли развиваться в этой области.\n\nТератомы забрюшинного пространства в зачастую протекают без какой-либо симптоматики и являются диагностической находкой. Но в зависимости от их размера и расположения, они могут оказывать механическое воздействие на окружающие органы брюшной полости и малого таза. При этом данные образования нарушают функции органов, которые они смещают, что проявляется возникновением соответствующих симптомов. При больших размерах тератом обычно отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или в поясничной области, запоры, вздутие живота, отеки нижней конечности [4, 8]. В случае разрыва кисты могут присоединиться признаки острого живота с развитием перитонеальной симптоматики [4].\n\nВ случае, описанном Эндрю Тиу и соавторами, была обнаружена зрелая кистозная тератома забрюшинного пространства, которая не проявлялась клиническими симптомами, несмотря на значительные размеры образования (8,6×8,3 см). Этот случай подчеркивает важность своевременной диагностики таких образований, поскольку они могут оставаться бессимптомными на протяжении длительного времени, что затрудняет их обнаружение. Была произведена операция по иссечению образования, что обеспечило хороший результат без послеоперационных осложнений. Гистологическое исследование подтвердило, что образование представляет собой дермоидную кисту с признаками хронического воспаления и дистрофической кальцификацией [4]. Аналогичный случай, был описан в статье M. F. Mahjoubi и соавторов. Мужчина поступает с левосторонней болью в животе, что может указывать на различные патологии, однако наличие гетерогенного забрюшинного образования стало ключевым моментом для диагностики. Операция, включая срединную лапаротомию и резекцию образования, показала необходимость хирургического вмешательства для устранения потенциальной угрозы [5]. В статье K. Chalhoub и соавторов наблюдается зрелая кистозная тератома, которая проявилась симптомами со стороны мочеполовой системы. При помощи МРТ-исследования, выявлено наличие значительного кистозного компонента, что указывает на характер тератомы. Нижнесрединная лапаротомия с радикальной резекцией опухоли позволила успешно устранить образование. МРТ через год продемонстрировала отсутствие рецидивов, что свидетельствует о успешности проведенного лечения [8]. Следующий клинический случай, указывает на важность дифференциальной диагностики опухолей у молодых женщин, особенно при наличии болевого синдрома в нижней части живота и промежности. Образование, локализовавшееся в левой седалищно-ректальной ямке, требовало хирургического вмешательства с лапаротомным доступом к паравезикальной области. Успешное послеоперационное течение и отсутствие рецидивов на протяжении двух лет наблюдения подчеркивает необходимость тщательного патологоанатомического исследования для уточнения морфологической природы опухоли и дальнейшего наблюдения за пациентами после операции [11].\n\nS. A. Mohammed и соавторы описали случай обнаружения большой забрюшинной тератомы у 32-летнего мужчины, требующей хирургического вмешательства. Примененная торакоабдоминальная лапаротомия по Куино позволила хирургу успешно удалить образование, несмотря на осложнения, связанные с его прикреплением к важным анатомическим структурам, таким как почка и полая вена. Постоперационное восстановление без осложнений также указывает на успешное хирургическое вмешательство и эффективное управление состоянием пациента [12]. Следующий, не менее интересный случай, описанный в 2021 году автором X. Ma, показывает клинический пример забрюшинной дермоидной кисты, изначально диагностированной как липосаркома на основе визуализационных данных. Контрастное поглощение фтордезоксиглюкозы (18 F-ФДГ) указало на более активный метаболизм опухоли, что также может быть характерно для злокачественных процессов. Учитывая цепочку спаек с важными анатомическими структурами, такими как надпочечник и почки, данный случай мог напоминать злокачественное новообразование и вызывать серьезные клинические опасения. Однако после хирургического удаления образование оказалось дермоидной кистой. Это подчеркивает необходимость тщательной интерпретации визуализационных данных, поскольку злокачественные и доброкачественные опухоли могут иметь схожие характеристики на первичном этапе диагностики [13].\n\nЗавершая анализ, можно выделить несколько важных моментов: необходимость многопрофильного подхода в диагностике абдоминальных образований, включая визуализационные методы и морфологические исследования, а также осознание возможности ошибочной интерпретации диагностических данных.\n\nРентгенографические исследования играют важную роль в диагностике тератом. Обычные рентгенограммы в 92 % случаев выявляют кальцинированные элементы, тогда как ультразвуковое исследование (УЗИ) существенно позволяет дифференцировать кистозные и солидные элементы [14, 15]. Особенностью рентгенологического проявления зрелой тератомы забрюшинного пространства являются сложные образования, содержащие хорошо отграниченный жидкий компонент, жировую ткань и/или кожное сало в виде жирово-жидкостного слоя. В ряде случаев могут наблюдаться кальциноз в застывшей или линейной форме. Эти результаты лучше демонстрируются с помощью КТ [16]. Компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная томография (МРТ) играют существенно важную роль в характеристике и оценке распространенности заболевания и вовлечения соседних и отдаленных структур. КТ позволяет различить жировые и кальцинированные костные массы, в то время как МРТ очень хорошо визуализирует мягкие ткани. Это очень сильно помогает при дифференцировке доброкачественных и злокачественных образований и оценки стадии агрессивных поражений [15, 17]. Однако, как правило, окончательный диагноз тератом выставляется на основании патоморфологических исследований.\n\nВсе неорганные забрюшинные новообразования лечатся хирургическим методом. Доступ при оперативном вмешательстве в основном зависит от размера самого новообразования и особенностей его анатомического расположения. Лапаратомный доступ показан при опухолях более 10 см. Данный подход может быть использован в исключительных случаях, при отсутствии лапароскопических технологий. Малоинвазивные вмешательства существенно облегчают выполнение операции при удалении образований менее 10 см, которые расположены в трудных для манипуляций областях и малых анатомических пространствах, в случае прилежания опухоли к магистральным сосудам. К таким методам относятся лапароскопические и робот-ассистированные хирургические технологии [18]. Впервые лапароскопическое удаление неорганной забрюшинной опухоли (ретроперитонеальная дермоидная киста малого таза) было описано L. Scharpe и соавт. в 1995 г. [19]. К известным преимуществам операций с использованием роботических технологий относятся малая инвазивность вмешательства, трехмерная визуализация операционного поля, высокая точность движений инструментов и, как следствие, минимальная интраоперационная кровопотеря, короткий срок госпитализации, быстрое восстановление и быстрая реабилитация в послеоперационном периоде [20].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nДермоидная киста забрюшинного пространства крайне редко встречается у мужчин старше 50 лет. При обнаружении такого образования в первую очередь необходимо исключить тератому гонад с возможным его забрюшинным метастазированием. Важную роль для благополучного прогноза играет оценка возраста пациента и местоположение новообразования. Современные роботические технологии облегчают лечение за счет своих возможностей и преимуществ в области хирургии. Робот-ассистированные вмешательства при данных заболеваниях осуществимы, безопасны и могут стать золотым стандартом оперативного лечения будущего."],"dc.height":["485"],"dc.height.ru":["485"],"dc.originalFileName":["2-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["2-.jpg"],"dc.subject.ru":["дермоидная киста","зрелая тератома","забрюшинное пространство","пожилой возраст","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции"],"dc.title.ru":["Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.width":["500"],"dc.width.ru":["500"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["72-78"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["М. Ф. Урманцев","M. F. Urmantsev","А. И. Исмоилов","A. I. Ismoilov","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev"],"author_keyword":["М. Ф. Урманцев","M. F. Urmantsev","А. И. Исмоилов","A. I. Ismoilov","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev"],"author_ac":["м. ф. урманцев\n|||\nМ. Ф. Урманцев","m. f. urmantsev\n|||\nM. F. Urmantsev","а. и. исмоилов\n|||\nА. И. Исмоилов","a. i. ismoilov\n|||\nA. I. Ismoilov","м. р. бакеев\n|||\nМ. Р. Бакеев","m. r. bakeev\n|||\nM. R. Bakeev"],"author_filter":["м. ф. урманцев\n|||\nМ. Ф. Урманцев","m. f. urmantsev\n|||\nM. F. Urmantsev","а. и. исмоилов\n|||\nА. И. Исмоилов","a. i. ismoilov\n|||\nA. I. Ismoilov","м. р. бакеев\n|||\nМ. Р. Бакеев","m. r. bakeev\n|||\nM. R. Bakeev"],"dc.author.name":["М. Ф. Урманцев","M. F. Urmantsev","А. И. Исмоилов","A. I. Ismoilov","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev"],"dc.author.name.ru":["М. Ф. Урманцев","А. И. Исмоилов","М. Р. Бакеев"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Городская клиническая больница № 13","City Clinical Hospital No.13","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет","Городская клиническая больница № 13","Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.full":["М. Ф. Урманцев | Башкирский государственный медицинский университет","M. F. Urmantsev | Bashkir State Medical University","А. И. Исмоилов | Городская клиническая больница № 13","A. I. Ismoilov | City Clinical Hospital No.13","М. Р. Бакеев | Башкирский государственный медицинский университет","M. R. Bakeev | Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.ru":["М. Ф. Урманцев | Башкирский государственный медицинский университет","А. И. Исмоилов | Городская клиническая больница № 13","М. Р. Бакеев | Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.name.en":["M. F. Urmantsev","A. I. Ismoilov","M. R. Bakeev"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University","City Clinical Hospital No.13","Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.en":["M. F. Urmantsev | Bashkir State Medical University","A. I. Ismoilov | City Clinical Hospital No.13","M. R. Bakeev | Bashkir State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4657-6625\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0424. \\u0423\\u0440\\u043c\\u0430\\u043d\\u0446\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4657-6625\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. F. Urmantsev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0413\\u043e\\u0440\\u043e\\u0434\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u2116 13\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0418. \\u0418\\u0441\\u043c\\u043e\\u0438\\u043b\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"City Clinical Hospital No.13\", \"full_name\": \"A. I. Ismoilov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4160-2820\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0420. \\u0411\\u0430\\u043a\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4160-2820\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. R. Bakeev\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1055"],"dc.citation":["Купрашвили М.И., Глазкова О.Л., Игнатченко О.Ю., Шевякова Т.В., Романовская О.А., Сумятина Л.В. и др. Наблюдение зрелой тератомы с необычными клиническим течением и эхографическими характеристиками у молодой женщины. Проблемы репродукции. 2017;23(6):24–7. DOI: 10.17116/repro201723624-27","Chibani H., El Ouardani S., Rezzoug F., Arghal M., Jabi R., Nassira K., et al. A rare case of retroperitoneal immature teratoma in a young adult male: a case report from eastern Morocco. Cureus. 2024;16(8):e66290. DOI: 10.7759/cureus.66290","Varlas V.N., Cloțea E.M., Varlas R.G., Pop A., Peneș O., Crețoiu D., et al. Immature sacrococcygeal teratoma: a case report and extensive review of the literature. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):246. DOI: 10.3390/diagnostics14030246","Tiu A., Sovani V., Khan N., Hooda S. Primary retroperitoneal mature cystic teratoma (dermoid cyst) in a 51-year-old male: case report and historical literature review. SAGE Open Med Case Rep. 2017;5:2050313X17700745. DOI: 10.1177/2050313X17700745","Mahjoubi M.F., Hamdi Kbir G., Maatouk M., Messaoudi S., Rezgui B., Ben Moussa M. Extra-gonadal mature teratoma: A case report of retroperitoneal location with a literature review. Clin Case Rep. 2022;10(7):e6093. DOI: 10.1002/ccr3.6093","Poljo A., Klasen J.M., von Strauss Und Torney M., Posabella A., Taha-Mehlitz S., Hummer B., et al. A rare case of retroperitoneal teratoma with evidence of papillary thyroid carcinoma: a case report. BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4","Xiao J., Cai L., Pu J., Liu W., Jia C., He X. Clinical characteristics and prognosis of cystic degeneration in retroperitoneal schwannoma: A retrospective study of 79 patients. Cancer Med. 2023;12(5):5615–29. DOI: 10.1002/cam4.5411","Chalhoub K., Abou Zahr R., Mansour E., Aoun M., Jabbour M. Primary mature cystic teratoma compressing the prostate in a 28-year-old male: a case report and literature review. Case Rep Urol. 2019:8970172. DOI: 10.1155/2019/8970172","Sellke N., Tay K., Zhou E., Harper H., Ahmed A., Hagos T., et al. Case — giant primary retroperitoneal teratoma with neuroendocrine components. Can Urol Assoc J. 2023;17(11):E405–7. DOI: 10.5489/cuaj.8401","Trivedi J., Sutherland T., Page M. Incidental findings in and around the prostate on prostate MRI: a pictorial review. Insights Imaging. 2021;12(1):37. DOI: 10.1186/s13244-021-00979-7","Kelly-Hedrick M., Frerich J.M., Peairs E.M., Cardona D.M., Arcot R., Smith B., et al. Retroperitoneal dermoid cyst presenting with radiculopathy symptoms: a case report. J Surg Case Rep. 2022;2022(12):rjac588. DOI: 10.1093/jscr/rjac588","Mohammed S.A., Kazali B.A., Ibrahim B.M., Mohammed H.Y., Gebrechristos S., Mersha M.K. Primary retroperitoneal mature teratoma in a young female: case report. Int J Surg Case Rep. 2024;115:109321. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109321","Ma X., Xiao J., Wang W. Retroperitoneal dermoid cyst mimicking a liposarcoma based on imaging assessment: case report and literature review. Gland Surg. 2021;10(6):2062–8. DOI: 10.21037/gs-21-65","Liu R., Chen J., Shao C., Cheng N. Primary immature teratoma in the liver with growing teratoma syndrome and gliomatosis peritonei: a rare case report. Diagn Pathol. 2022;17(1):86. DOI: 10.1186/s13000-022-01267-8","Tojal A., Santos N., Vicente J., Carrilho N., Casimiro C. Retroperitoneal mature cystic teratoma involving the left adrenal gland in a 75-year-old male: a case report and literature review. J Surg Case Rep. 2020;2020(11):rjaa451. DOI: 10.1093/jscr/rjaa451","Zhang Y., Liu H., Hou W., Cheng H., Wang F., Zhang L., et al. Retroperitoneal dermoid cyst complicated with uterine adenomyoma: a case report and literature review. J Int Med Res. 2024;52(6):3000605241255810. DOI: 10.1177/03000605241255810","Mudhher R., Agha Z.Z.A., Melder G., Shokouh-Amiri H., Covington J.D., LaBarre N.T., et al. Literature review and robotic management of a rare case of primary retroperitoneal mucinous cystadenoma. Radiol Case Rep. 2024;19(12):5798–803. DOI: 10.1016/j.radcr.2024.08.057","Gutt C.N., Oniu T., Mehrabi A., Kashfi A., Schemmer P., Büchler M.W. Robot-assisted abdominal surgery. Br J Surg. 2004;91(11):1390–7. DOI: 10.1002/bjs.4700","Кригер А.Г., Берелавичус С.В., Сон А.И., Горин Д.С., Ахтанин Е.А., Калдаров А.Р., и др. Хирургическое лечение неорганных забрюшинных опухолей. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;1:15–26. DOI: 10.17116/hirurgia2017115-26","Пушкарь Д.Ю., Колонтарев К.Б. Робот-ассистированная радикальная простатэктомия. Функциональный результат. Часть I. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2019;3:111–20. DOI: 10.17116/hirurgia2019031111","Купрашвили М.И., Глазкова О.Л., Игнатченко О.Ю., Шевякова Т.В., Романовская О.А., Сумятина Л.В. и др. Наблюдение зрелой тератомы с необычными клиническим течением и эхографическими характеристиками у молодой женщины. Проблемы репродукции. 2017;23(6):24–7. DOI: 10.17116/repro201723624-27","Chibani H., El Ouardani S., Rezzoug F., Arghal M., Jabi R., Nassira K., et al. A rare case of retroperitoneal immature teratoma in a young adult male: a case report from eastern Morocco. Cureus. 2024;16(8):e66290. DOI: 10.7759/cureus.66290","Varlas V.N., Cloțea E.M., Varlas R.G., Pop A., Peneș O., Crețoiu D., et al. Immature sacrococcygeal teratoma: a case report and extensive review of the literature. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):246. DOI: 10.3390/diagnostics14030246","Tiu A., Sovani V., Khan N., Hooda S. Primary retroperitoneal mature cystic teratoma (dermoid cyst) in a 51-year-old male: case report and historical literature review. SAGE Open Med Case Rep. 2017;5:2050313X17700745. DOI: 10.1177/2050313X17700745","Mahjoubi M.F., Hamdi Kbir G., Maatouk M., Messaoudi S., Rezgui B., Ben Moussa M. Extra-gonadal mature teratoma: A case report of retroperitoneal location with a literature review. Clin Case Rep. 2022;10(7):e6093. DOI: 10.1002/ccr3.6093","Poljo A., Klasen J.M., von Strauss Und Torney M., Posabella A., Taha-Mehlitz S., Hummer B., et al. A rare case of retroperitoneal teratoma with evidence of papillary thyroid carcinoma: a case report. BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4","Xiao J., Cai L., Pu J., Liu W., Jia C., He X. Clinical characteristics and prognosis of cystic degeneration in retroperitoneal schwannoma: A retrospective study of 79 patients. Cancer Med. 2023;12(5):5615–29. DOI: 10.1002/cam4.5411","Chalhoub K., Abou Zahr R., Mansour E., Aoun M., Jabbour M. Primary mature cystic teratoma compressing the prostate in a 28-year-old male: a case report and literature review. Case Rep Urol. 2019:8970172. DOI: 10.1155/2019/8970172","Sellke N., Tay K., Zhou E., Harper H., Ahmed A., Hagos T., et al. Case — giant primary retroperitoneal teratoma with neuroendocrine components. Can Urol Assoc J. 2023;17(11):E405–7. DOI: 10.5489/cuaj.8401","Trivedi J., Sutherland T., Page M. Incidental findings in and around the prostate on prostate MRI: a pictorial review. Insights Imaging. 2021;12(1):37. DOI: 10.1186/s13244-021-00979-7","Kelly-Hedrick M., Frerich J.M., Peairs E.M., Cardona D.M., Arcot R., Smith B., et al. Retroperitoneal dermoid cyst presenting with radiculopathy symptoms: a case report. J Surg Case Rep. 2022;2022(12):rjac588. DOI: 10.1093/jscr/rjac588","Mohammed S.A., Kazali B.A., Ibrahim B.M., Mohammed H.Y., Gebrechristos S., Mersha M.K. Primary retroperitoneal mature teratoma in a young female: case report. Int J Surg Case Rep. 2024;115:109321. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109321","Ma X., Xiao J., Wang W. Retroperitoneal dermoid cyst mimicking a liposarcoma based on imaging assessment: case report and literature review. Gland Surg. 2021;10(6):2062–8. DOI: 10.21037/gs-21-65","Liu R., Chen J., Shao C., Cheng N. Primary immature teratoma in the liver with growing teratoma syndrome and gliomatosis peritonei: a rare case report. Diagn Pathol. 2022;17(1):86. DOI: 10.1186/s13000-022-01267-8","Tojal A., Santos N., Vicente J., Carrilho N., Casimiro C. Retroperitoneal mature cystic teratoma involving the left adrenal gland in a 75-year-old male: a case report and literature review. J Surg Case Rep. 2020;2020(11):rjaa451. DOI: 10.1093/jscr/rjaa451","Zhang Y., Liu H., Hou W., Cheng H., Wang F., Zhang L., et al. Retroperitoneal dermoid cyst complicated with uterine adenomyoma: a case report and literature review. J Int Med Res. 2024;52(6):3000605241255810. DOI: 10.1177/03000605241255810","Mudhher R., Agha Z.Z.A., Melder G., Shokouh-Amiri H., Covington J.D., LaBarre N.T., et al. Literature review and robotic management of a rare case of primary retroperitoneal mucinous cystadenoma. Radiol Case Rep. 2024;19(12):5798–803. DOI: 10.1016/j.radcr.2024.08.057","Gutt C.N., Oniu T., Mehrabi A., Kashfi A., Schemmer P., Büchler M.W. Robot-assisted abdominal surgery. Br J Surg. 2004;91(11):1390–7. DOI: 10.1002/bjs.4700","Кригер А.Г., Берелавичус С.В., Сон А.И., Горин Д.С., Ахтанин Е.А., Калдаров А.Р., и др. Хирургическое лечение неорганных забрюшинных опухолей. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;1:15–26. DOI: 10.17116/hirurgia2017115-26","Пушкарь Д.Ю., Колонтарев К.Б. Робот-ассистированная радикальная простатэктомия. Функциональный результат. Часть I. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2019;3:111–20. DOI: 10.17116/hirurgia2019031111"],"dc.citation.ru":["Купрашвили М.И., Глазкова О.Л., Игнатченко О.Ю., Шевякова Т.В., Романовская О.А., Сумятина Л.В. и др. Наблюдение зрелой тератомы с необычными клиническим течением и эхографическими характеристиками у молодой женщины. Проблемы репродукции. 2017;23(6):24–7. DOI: 10.17116/repro201723624-27","Chibani H., El Ouardani S., Rezzoug F., Arghal M., Jabi R., Nassira K., et al. A rare case of retroperitoneal immature teratoma in a young adult male: a case report from eastern Morocco. Cureus. 2024;16(8):e66290. DOI: 10.7759/cureus.66290","Varlas V.N., Cloțea E.M., Varlas R.G., Pop A., Peneș O., Crețoiu D., et al. Immature sacrococcygeal teratoma: a case report and extensive review of the literature. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):246. DOI: 10.3390/diagnostics14030246","Tiu A., Sovani V., Khan N., Hooda S. Primary retroperitoneal mature cystic teratoma (dermoid cyst) in a 51-year-old male: case report and historical literature review. SAGE Open Med Case Rep. 2017;5:2050313X17700745. DOI: 10.1177/2050313X17700745","Mahjoubi M.F., Hamdi Kbir G., Maatouk M., Messaoudi S., Rezgui B., Ben Moussa M. Extra-gonadal mature teratoma: A case report of retroperitoneal location with a literature review. Clin Case Rep. 2022;10(7):e6093. DOI: 10.1002/ccr3.6093","Poljo A., Klasen J.M., von Strauss Und Torney M., Posabella A., Taha-Mehlitz S., Hummer B., et al. A rare case of retroperitoneal teratoma with evidence of papillary thyroid carcinoma: a case report. BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4","Xiao J., Cai L., Pu J., Liu W., Jia C., He X. Clinical characteristics and prognosis of cystic degeneration in retroperitoneal schwannoma: A retrospective study of 79 patients. Cancer Med. 2023;12(5):5615–29. DOI: 10.1002/cam4.5411","Chalhoub K., Abou Zahr R., Mansour E., Aoun M., Jabbour M. Primary mature cystic teratoma compressing the prostate in a 28-year-old male: a case report and literature review. Case Rep Urol. 2019:8970172. DOI: 10.1155/2019/8970172","Sellke N., Tay K., Zhou E., Harper H., Ahmed A., Hagos T., et al. Case — giant primary retroperitoneal teratoma with neuroendocrine components. Can Urol Assoc J. 2023;17(11):E405–7. DOI: 10.5489/cuaj.8401","Trivedi J., Sutherland T., Page M. Incidental findings in and around the prostate on prostate MRI: a pictorial review. Insights Imaging. 2021;12(1):37. DOI: 10.1186/s13244-021-00979-7","Kelly-Hedrick M., Frerich J.M., Peairs E.M., Cardona D.M., Arcot R., Smith B., et al. Retroperitoneal dermoid cyst presenting with radiculopathy symptoms: a case report. J Surg Case Rep. 2022;2022(12):rjac588. DOI: 10.1093/jscr/rjac588","Mohammed S.A., Kazali B.A., Ibrahim B.M., Mohammed H.Y., Gebrechristos S., Mersha M.K. Primary retroperitoneal mature teratoma in a young female: case report. Int J Surg Case Rep. 2024;115:109321. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109321","Ma X., Xiao J., Wang W. Retroperitoneal dermoid cyst mimicking a liposarcoma based on imaging assessment: case report and literature review. Gland Surg. 2021;10(6):2062–8. DOI: 10.21037/gs-21-65","Liu R., Chen J., Shao C., Cheng N. Primary immature teratoma in the liver with growing teratoma syndrome and gliomatosis peritonei: a rare case report. Diagn Pathol. 2022;17(1):86. DOI: 10.1186/s13000-022-01267-8","Tojal A., Santos N., Vicente J., Carrilho N., Casimiro C. Retroperitoneal mature cystic teratoma involving the left adrenal gland in a 75-year-old male: a case report and literature review. J Surg Case Rep. 2020;2020(11):rjaa451. DOI: 10.1093/jscr/rjaa451","Zhang Y., Liu H., Hou W., Cheng H., Wang F., Zhang L., et al. Retroperitoneal dermoid cyst complicated with uterine adenomyoma: a case report and literature review. J Int Med Res. 2024;52(6):3000605241255810. DOI: 10.1177/03000605241255810","Mudhher R., Agha Z.Z.A., Melder G., Shokouh-Amiri H., Covington J.D., LaBarre N.T., et al. Literature review and robotic management of a rare case of primary retroperitoneal mucinous cystadenoma. Radiol Case Rep. 2024;19(12):5798–803. DOI: 10.1016/j.radcr.2024.08.057","Gutt C.N., Oniu T., Mehrabi A., Kashfi A., Schemmer P., Büchler M.W. Robot-assisted abdominal surgery. Br J Surg. 2004;91(11):1390–7. DOI: 10.1002/bjs.4700","Кригер А.Г., Берелавичус С.В., Сон А.И., Горин Д.С., Ахтанин Е.А., Калдаров А.Р., и др. Хирургическое лечение неорганных забрюшинных опухолей. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;1:15–26. DOI: 10.17116/hirurgia2017115-26","Пушкарь Д.Ю., Колонтарев К.Б. Робот-ассистированная радикальная простатэктомия. Функциональный результат. Часть I. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2019;3:111–20. DOI: 10.17116/hirurgia2019031111"],"dc.citation.en":["Купрашвили М.И., Глазкова О.Л., Игнатченко О.Ю., Шевякова Т.В., Романовская О.А., Сумятина Л.В. и др. Наблюдение зрелой тератомы с необычными клиническим течением и эхографическими характеристиками у молодой женщины. Проблемы репродукции. 2017;23(6):24–7. DOI: 10.17116/repro201723624-27","Chibani H., El Ouardani S., Rezzoug F., Arghal M., Jabi R., Nassira K., et al. A rare case of retroperitoneal immature teratoma in a young adult male: a case report from eastern Morocco. Cureus. 2024;16(8):e66290. DOI: 10.7759/cureus.66290","Varlas V.N., Cloțea E.M., Varlas R.G., Pop A., Peneș O., Crețoiu D., et al. Immature sacrococcygeal teratoma: a case report and extensive review of the literature. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):246. DOI: 10.3390/diagnostics14030246","Tiu A., Sovani V., Khan N., Hooda S. Primary retroperitoneal mature cystic teratoma (dermoid cyst) in a 51-year-old male: case report and historical literature review. SAGE Open Med Case Rep. 2017;5:2050313X17700745. DOI: 10.1177/2050313X17700745","Mahjoubi M.F., Hamdi Kbir G., Maatouk M., Messaoudi S., Rezgui B., Ben Moussa M. Extra-gonadal mature teratoma: A case report of retroperitoneal location with a literature review. Clin Case Rep. 2022;10(7):e6093. DOI: 10.1002/ccr3.6093","Poljo A., Klasen J.M., von Strauss Und Torney M., Posabella A., Taha-Mehlitz S., Hummer B., et al. A rare case of retroperitoneal teratoma with evidence of papillary thyroid carcinoma: a case report. BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4","Xiao J., Cai L., Pu J., Liu W., Jia C., He X. Clinical characteristics and prognosis of cystic degeneration in retroperitoneal schwannoma: A retrospective study of 79 patients. Cancer Med. 2023;12(5):5615–29. DOI: 10.1002/cam4.5411","Chalhoub K., Abou Zahr R., Mansour E., Aoun M., Jabbour M. Primary mature cystic teratoma compressing the prostate in a 28-year-old male: a case report and literature review. Case Rep Urol. 2019:8970172. DOI: 10.1155/2019/8970172","Sellke N., Tay K., Zhou E., Harper H., Ahmed A., Hagos T., et al. Case — giant primary retroperitoneal teratoma with neuroendocrine components. Can Urol Assoc J. 2023;17(11):E405–7. DOI: 10.5489/cuaj.8401","Trivedi J., Sutherland T., Page M. Incidental findings in and around the prostate on prostate MRI: a pictorial review. Insights Imaging. 2021;12(1):37. DOI: 10.1186/s13244-021-00979-7","Kelly-Hedrick M., Frerich J.M., Peairs E.M., Cardona D.M., Arcot R., Smith B., et al. Retroperitoneal dermoid cyst presenting with radiculopathy symptoms: a case report. J Surg Case Rep. 2022;2022(12):rjac588. DOI: 10.1093/jscr/rjac588","Mohammed S.A., Kazali B.A., Ibrahim B.M., Mohammed H.Y., Gebrechristos S., Mersha M.K. Primary retroperitoneal mature teratoma in a young female: case report. Int J Surg Case Rep. 2024;115:109321. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109321","Ma X., Xiao J., Wang W. Retroperitoneal dermoid cyst mimicking a liposarcoma based on imaging assessment: case report and literature review. Gland Surg. 2021;10(6):2062–8. DOI: 10.21037/gs-21-65","Liu R., Chen J., Shao C., Cheng N. Primary immature teratoma in the liver with growing teratoma syndrome and gliomatosis peritonei: a rare case report. Diagn Pathol. 2022;17(1):86. DOI: 10.1186/s13000-022-01267-8","Tojal A., Santos N., Vicente J., Carrilho N., Casimiro C. Retroperitoneal mature cystic teratoma involving the left adrenal gland in a 75-year-old male: a case report and literature review. J Surg Case Rep. 2020;2020(11):rjaa451. DOI: 10.1093/jscr/rjaa451","Zhang Y., Liu H., Hou W., Cheng H., Wang F., Zhang L., et al. Retroperitoneal dermoid cyst complicated with uterine adenomyoma: a case report and literature review. J Int Med Res. 2024;52(6):3000605241255810. DOI: 10.1177/03000605241255810","Mudhher R., Agha Z.Z.A., Melder G., Shokouh-Amiri H., Covington J.D., LaBarre N.T., et al. Literature review and robotic management of a rare case of primary retroperitoneal mucinous cystadenoma. Radiol Case Rep. 2024;19(12):5798–803. DOI: 10.1016/j.radcr.2024.08.057","Gutt C.N., Oniu T., Mehrabi A., Kashfi A., Schemmer P., Büchler M.W. Robot-assisted abdominal surgery. Br J Surg. 2004;91(11):1390–7. DOI: 10.1002/bjs.4700","Кригер А.Г., Берелавичус С.В., Сон А.И., Горин Д.С., Ахтанин Е.А., Калдаров А.Р., и др. Хирургическое лечение неорганных забрюшинных опухолей. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;1:15–26. DOI: 10.17116/hirurgia2017115-26","Пушкарь Д.Ю., Колонтарев К.Б. Робот-ассистированная радикальная простатэктомия. Функциональный результат. Часть I. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2019;3:111–20. DOI: 10.17116/hirurgia2019031111"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8918"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:56Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:56Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:56Z"],"publication_grp":["123456789/8918"],"bi_4_dis_filter":["забрюшинное пространство\n|||\nзабрюшинное пространство","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции","mature teratoma\n|||\nmature teratoma","retroperitoneal space\n|||\nretroperitoneal space","old age\n|||\nold age","extragonadal localization\n|||\nextragonadal localization","внегонадная локализация\n|||\nвнегонадная локализация","дермоидная киста\n|||\nдермоидная киста","герминогенная опухоль\n|||\nгерминогенная опухоль","зрелая тератома\n|||\nзрелая тератома","germ cell tumor\n|||\ngerm cell tumor","dermoid cyst\n|||\ndermoid cyst","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","пожилой возраст\n|||\nпожилой возраст"],"bi_4_dis_partial":["robotic surgical procedures","зрелая тератома","пожилой возраст","germ cell tumor","extragonadal localization","забрюшинное пространство","mature teratoma","герминогенная опухоль","dermoid cyst","old age","retroperitoneal space","дермоидная киста","роботизированные хирургические операции","внегонадная локализация"],"bi_4_dis_value_filter":["robotic surgical procedures","зрелая тератома","пожилой возраст","germ cell tumor","extragonadal localization","забрюшинное пространство","mature teratoma","герминогенная опухоль","dermoid cyst","old age","retroperitoneal space","дермоидная киста","роботизированные хирургические операции","внегонадная локализация"],"bi_sort_1_sort":"dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:56Z","read":["g0"],"_version_":1837178066210652160},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:59:00.762Z","search.uniqueid":"2-8040","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8040,"handle":"123456789/8929","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-2-83-89"],"dc.abstract":["

Introduction. Bronchoplastic surgery with the formation of a polybronchial anastomosis in lung cancer allows bilobectomy or pneumonectomy to be avoided. Aim. This study evaluates the results of bronchoplastic surgery with polybronchial anastomosis formation in lung cancer treatment. Materials and methods. The minimum volume standards in surgery for patients in Russia and Kazakhstan are the right lower lobectomy. However, given the bullous changes observed in the right upper lobe and three remaining segments, this approach carries a risk of postoperative complications, including bulla rupture with fistula formation and pleural cavity infection. Consequently, we implemented an organ-sparing treatment strategy, which involved middle lobectomy, S6 segmentectomy, and sleeve resection of the intermediate, lower lobe, and B8 segmental bronchi, accompanied by the formation of polybronchial anastomosis between three bronchi. To prevent the development of bronchopleural fistula, we used a free pericardial fat pad. Results. The postoperative period was uneventful. At the 20-month follow-up, no recurrence was detected. Discussion. Bronchoplastic surgeries offer patients a better quality of life in comparison to pneumonectomy or bilobectomy, while maintaining equivalent recurrence-free survival rates as a radical treatment method. Conclusion. Bronchoplastic surgery is an effective approach for the treatment of lung cancer.

","

Введение. Бронхопластическая операция с формированием полибронхиального анастомоза при раке легкого позволяет избежать билобэктомии или пневмонэктомии. Цель — оценить результаты бронхопластической операции с формированием полибронхиального анастомоза при раке легкого. Материалы и методы. Минимальный стандартный объем хирургического лечения у нашего пациента — это нижняя билобэктомия справа, но с учетом буллезных изменений верхней доли правого легкого и остающихся трех сегментов этой же доли данное лечение привело бы к осложнениям после операции: разрыв буллы с формированием фистулы, инфицирование плевральной полости. Поэтому мы выполнили органосохранное лечение — средняя лобэктомия, сегментэктомия S6, циркулярная резекция промежуточного, нижнедолевого, сегментарного бронха B8 с формированием полибронхиального анастомоза между тремя бронхами. Для профилактики возникновения бронхоплеврального свища мы использовали свободный неваскуляризированный плеврально-жировой лоскут с перикардиальной области. Результаты. Послеоперационный период протекал без осложнений. Через 20 мес. после операции признаков рецидива не выявлено. Обсуждение. Бронхопластические операции дают возможность сохранить лучшее качество жизни по сравнению с пневмонэктомиями и билобэктомиями, при этом оставаясь радикальным методом лечения, без ухудшения показателей безрецидивной выживаемости. Заключение. Бронхопластические операции являются эффективным методом хирургического лечения рака легкого.

"],"dc.abstract.en":["

"],"subject":["lung cancer","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment","рак легкого","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение"],"subject_keyword":["lung cancer","lung cancer","pulmonary neoplasms","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment","organ-sparing treatment","рак легкого","рак легкого","легких новообразования","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение","органосохраняющее лечение"],"subject_ac":["lung cancer\n|||\nlung cancer","pulmonary neoplasms\n|||\npulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery\n|||\nbronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis\n|||\npolybronchial anastomosis","free pericardial fat pad\n|||\nfree pericardial fat pad","organ-sparing treatment\n|||\norgan-sparing treatment","рак легкого\n|||\nрак легкого","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","бронхопластическая лобэктомия\n|||\nбронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз\n|||\nполибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут\n|||\nсвободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение\n|||\nорганосохраняющее лечение"],"subject_tax_0_filter":["lung cancer\n|||\nlung cancer","pulmonary neoplasms\n|||\npulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery\n|||\nbronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis\n|||\npolybronchial anastomosis","free pericardial fat pad\n|||\nfree pericardial fat pad","organ-sparing treatment\n|||\norgan-sparing treatment","рак легкого\n|||\nрак легкого","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","бронхопластическая лобэктомия\n|||\nбронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз\n|||\nполибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут\n|||\nсвободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение\n|||\nорганосохраняющее лечение"],"subject_filter":["lung cancer\n|||\nlung cancer","pulmonary neoplasms\n|||\npulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery\n|||\nbronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis\n|||\npolybronchial anastomosis","free pericardial fat pad\n|||\nfree pericardial fat pad","organ-sparing treatment\n|||\norgan-sparing treatment","рак легкого\n|||\nрак легкого","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","бронхопластическая лобэктомия\n|||\nбронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз\n|||\nполибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут\n|||\nсвободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение\n|||\nорганосохраняющее лечение"],"dc.subject_mlt":["lung cancer","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment","рак легкого","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение"],"dc.subject":["lung cancer","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment","рак легкого","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение"],"dc.subject.en":["lung cancer","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment"],"title":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"title_keyword":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"title_ac":["formation of polybronchial anastomosis in central lung cancer with bullous changes using free pericardial fat pad for bronchial suture coverage: clinical case\n|||\nFormation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. случай из клинической практики\n|||\nФормирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.title_sort":"Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","dc.title_hl":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.title_mlt":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.title":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.title_stored":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case"],"dc.abstract.ru":["

"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nПроблема лечения злокачественных новообразований органов грудной клетки была и остается актуальной в силу того, что данная патология имеет широкое\nраспространение и тенденцию к росту. В течение последних десятилетий рак легкого устойчиво занимает\nпервое место в структуре заболеваемости и смертности от злокачественных новообразований [1]. Стандартизированный показатель заболеваемости раком\nлегких в Челябинской области в 2021 году составил\n25,3 на 100 000 жителей, в то время как в Российской\nФедерации он составлял 20,8 на 100 000 жителей [2].\nХирургическое лечение остается одним из основных\nметодов терапии рака легкого наряду с химиотерапией\nи лучевой терапией. Основными операциями при раке\nлегких являются анатомические резекции: лобэктомия\nи пневмонэктомия с систематической лимфодиссекцией [3]. Пневмонэктомия — это удаление целого легкого\n(правого или левого), поэтому данная операция переносится больными тяжело и сопровождается различными осложнениями в послеоперационном периоде\nи высокой летальностью (до 20 % по различным источникам) [4]. Бронхопластическая лобэктомия является альтернативой пневмонэктомии при центральном\nнемелкоклеточном раке легкого [5, 6]. В многочисленных публикациях представлены благоприятные результаты бронхопластических лобэктомий, которые\nхарактеризуются отдаленными результатами, сравнимыми с пневмонэктомией, и низкой послеоперационной смертностью [7–9]. Бронхопластические операции\nтакже связаны с лучшим качеством жизни по сравнению с пневмонэктомией за счет сохранения паренхимы\nлегкого [10–12].\nДля профилактики возникновения бронхоплеврального свища применяются различные васкуляризированные лоскуты [13]. В нашем клиническом примере\nмы использовали свободный неваскуляризированный\nплеврально-жировой лоскут с прекардиальной области.\nСледует отметить, что трансплантация собственной\nжировой ткани в реконструктивной хирургии активно\nприменяется уже более 20 лет, и жизнеспособность аутологичной жировой ткани основана на свойствах адипоцитов [14, 15].\nЦель исследования. В данной статье мы хотим поделиться результатом хирургического лечения больного\nцентральным немелкоклеточным раком правого легкого с формированием полибронхиального анастомоза.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nБольной К., 60 лет, находился в отделении торакальной\nонкологии ГАУЗ «Челябинский областной клинический\nцентр онкологии и ядерной медицины» в апреле 2022 г.\nи болел центральным плоскоклеточным раком шестого сегментарного бронха нижней доли правого легкого\n(рис. 1).\nВ феврале 2022 г. после повышения температуры тела\nдо 39 °C направлен по месту жительства на компьютерную томографию органов грудной клетки без контрастного исследования для исключения вирусной пневмонии. На этом исследовании выявлен центральный\nрак B6 нижней доли правого легкого. Пациенту в марте 2023 г. выполнена бронхоскопия: справа просвет\n6-го сегментарного бронха в области устья обтурирован\nза счет инфильтративного новообразования бледно-розового цвета, выполнена биопсия опухоли, верифицирован умереннодифференцированный плоскоклеточный рак легкого. Выполнены обследования согласно\nклиническим стандартам: магнитно-резонансная томография головного мозга с контрастным усилением, компьютерная томография органов брюшной полости и забрюшинного пространства с контрастным усилением,\nостеосцинтиграфия костей скелета, ультразвуковое исследование шейных и надключичных лимфоузлов, оценена функция дыхания (в пределах нормальных значений). Признаков генерализации не выявлено. Проведен\nконсилиум врачей: онколога, химиотерапевта и радиотерапевта — решено выполнить хирургическое лечение.\nМинимальный стандартный объем хирургического лечения в данной ситуации — это нижняя билобэктомия\nсправа с систематической лимфодиссекцией, но с учетом буллезных изменений верхней доли правого легкого (рис. 2) и остающихся трех сегментов из 10 данноелечение привело бы с большой долей вероятности\nк разрыву буллы с формированием фистулы, длительному сбросу воздуха, эмпиеме плевры.\nПоэтому мы выполнили органосохранное лечение —\nсредняя лобэктомия, сегментэктомия S6, циркулярная\nрезекция промежуточного, нижнедолевого, сегментарного бронха B8 с формированием полибронхиального\nанастомоза между тремя бронхами — схема и фото\nМСКТ сканов представлены на рисунках 3 и 4.\nПосле резекции бронхов выполнили гистологический\nконтроль всех краев резекции и, убедившись в отсутствии атипичных клеток по краям резекции, сформировали полибронхиальный анастомоз. Легочную артерию отвели с помощью турникета. На первом этапе\nузловыми швами нерассасывающейся нитью этибонд\n3/0 сформировали новую карину бронха между 8-м сегментарным и нижнедолевым бронхом (рис. 5). На втором этапе узловыми швами рассасывающейся нитью\nвикрил 3/0 сформирован циркулярный анастомоз\nмежду промежуточным и сегментарным B8 и нижнедолевым бронхом. Выполнен контроль герметичности\nбронхиальных швов, выявлено поступление воздуха\nв местах стыка трех бронхов, наложены П-образные\nшвы, герметичность достигнута.\nНа рисунке 5 представлена эндоскопическая картина\nчерез 4 месяца после операции. Здесь мы видим 2 узловых шва (этибонд 000 — нерассасывающейся материал)\nв области бронхиального шва между нижнедолевым\nбронхом и бронхом 8-го сегмента (новая картина бронхов — указана линией зеленого цвета). Циркулярный\nанастомоз между тремя бронхами (указан кругом синего цвета) без признаков стеноза и рецидива. Нити циркулярного анастомоза рассосались.\nВыполнена систематическая лимфодиссекция: удалены\nлимфоузлы бифуркации трахеи, паратрахеальной группы, легочной связки, корня легкого.\nДля дополнительного укрытия межбронхиального анастомоза из области перикарда переднего средостения\nсформирован свободный (без ножки) плеврально-жировой лоскут размерами 10×5×0,5 см. Данным лоскутом укрыт межбронхиальный анастомоз, лоскут фиксирован за края тремя узловыми швами викрил 3/0.\nДлительность операции составила 280 минут. Кровопотеря 250 млРЕЗУЛЬТАТЫ\nПослеоперационный период протекал без осложнений.\nУдаление дренажей выполнено на четвертые сутки после операции. На 7-е сутки после хирургического лечения больной выписан.\nОкончательное гистологическое заключение: плоскоклеточная неороговевающая карцинома ткани легкого,\nумеренной степени дифференцировки, образование\nразмером 2,5×2,5×2,0 см. Края резекции — роста атипичных клеток не обнаружено. В удаленных лимфатических узлах кониофиброз, роста атипичных клеток\nне выявлено.\nОкончательный клинический диагноз: центральный\nплоскоклеточный рак нижней доли правого легкого\nрT1cN0M0 R0G2 IA3 ст. С учетом радикального хирургического лечения и I стадии заболевания адъювантное\nлечение не назначено по решению консилиума врачей.\nЧерез 25 мес. после операции пациент наблюдается\nу онколога по месту жительства без признаков рецидива и генерализации. На рисунке 6 представлены данные\nМСКТ грудной клетки и бронхоскопии.\nОБСУЖДЕНИЕ\nБурному развитию бронхопластической хирургии\nрака легкого способствовало стремление к органосохранным вмешательствам при центральных новообразованиях легкого. Реконструктивно-пластические\nоперации при злокачественных новообразованиях\nприменяют относительно редко, а операции с формированием полибронхиальных анастомозов еще реже,хотя многие авторы отмечают их высокую эффективность [3, 16].\nБронхопластическая резекция легкого дает возможность сохранить полноценный хирургический контроль над первичной опухолью с гораздо меньшими\nпоследующими функциональными потерями. Целесообразность выполнения данного вида операции определяется в каждом отдельном случае индивидуально,\nстандартизованные подходы пока не разработаны [17].\nЦиркулярные бронхопластические операции в крупных лечебных центрах выполняются рутинно [4, 18].\nНо стоит указать, что рутинно выполняются рукавные\n(sleeve) бронхопластические лобэктомии (справа или\nслева) с анастомозом главного и промежуточного/нижнедолевого бронха, когда оба бронха лежат на одной линии/плоскости, распределение натяжения нити равномерное на протяжении всего бронхиального шва. При\nвыполнении бронхопластической операции с формированием полибронхиального анастомоза необходимо\nсоздать анастомоз между тремя бронхами, очень сложно добиться герметичности данного анастомоза, поэтому риски возникновения бронхоплеврального свища\nвозрастают. Именно поэтому подобные операции выполняются редко и поэтому необходимо дополнительное укрытие межбронхиального шва пластическим\nматериалом для профилактики возникновения бронхоплеврального свища [19].\nЧтобы минимизировать риск несостоятельности бронхиальных швов, хирурги предложили новую стратегию — дополнительное интраоперационное укрытие\nшвов бронха. Для этого применяют различные пластические материалы, способные улучшить кровоснабжение тканей в зоне шва: мышечные лоскуты, париетальную плевру, диафрагмальный лоскут, непарную вену,\nперикардиальный лоскут и тимус. Особое значение\nукрытие бронхиальных швов приобретает при выполнении комбинированных резекций и в ситуации, когда\nперед операцией проводилось предоперационное лечение [20].\nНесмотря на разнообразие существующих методик,\nспециалисты не пришли к единому мнению о способах\nпрофилактики несостоятельности швов культи бронха. При этом данные, полученные в ходе исследований,\nимеют ограниченное применение при решении вопроса\nо дополнительном укрытии межбронхиальных анастомозов. В частности, использование мышечных лоскутов\nдля укрытия межбронхиальных анастомозов сопряжено\nс риском стеноза в области анастомоза или тромбозом\nпитающего лоскут сосуда и его некрозом, что ограничивает возможность применения данного метода [21].\nПри выборе лоскута для укрытия бронхиального шва\nнеобходимо соблюдать определённые параметры: лоскут должен быть достаточно длинным, но при этом\nиметь небольшую ширину. Однако такая конфигурация создает риск нарушения кровоснабжения в дистальных участках трансплантата. Поэтому в данном\nклиническом случае мы использовали свободный перикардиальный плеврально-жировой лоскут. Данный лоскут выкраивается из париетальной плевры с жировой\nклетчаткой в области перикарда переднего средостения. Технически данный стебель формируется без особых трудностей и требует затраты не более 15 минут.\nДанным свободным лоскутом можно укрыть как бронхиальные швы культи бронха, так и швы межбронхиальных анастомозов после различных бронхопластических операций. Свободный лоскут дает возможность\nперемещать его в любое место, которое необходимо дополнительно укрыть, а лоскуты на ножке ограничены\nв перемещении.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nТаким образом, бронхопластические операции дают\nвозможность сохранить больному больше паренхимы легкого и улучшить качество жизни по сравнению\nс пневмонэктомиями и билобэктомиями, при этом\nоставаясь радикальным методом лечения рака легкого,\nбез значительного ухудшения показателей безрецидивной выживаемости."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nПроблема лечения злокачественных новообразований органов грудной клетки была и остается актуальной в силу того, что данная патология имеет широкое\nраспространение и тенденцию к росту. В течение последних десятилетий рак легкого устойчиво занимает\nпервое место в структуре заболеваемости и смертности от злокачественных новообразований [1]. Стандартизированный показатель заболеваемости раком\nлегких в Челябинской области в 2021 году составил\n25,3 на 100 000 жителей, в то время как в Российской\nФедерации он составлял 20,8 на 100 000 жителей [2].\nХирургическое лечение остается одним из основных\nметодов терапии рака легкого наряду с химиотерапией\nи лучевой терапией. Основными операциями при раке\nлегких являются анатомические резекции: лобэктомия\nи пневмонэктомия с систематической лимфодиссекцией [3]. Пневмонэктомия — это удаление целого легкого\n(правого или левого), поэтому данная операция переносится больными тяжело и сопровождается различными осложнениями в послеоперационном периоде\nи высокой летальностью (до 20 % по различным источникам) [4]. Бронхопластическая лобэктомия является альтернативой пневмонэктомии при центральном\nнемелкоклеточном раке легкого [5, 6]. В многочисленных публикациях представлены благоприятные результаты бронхопластических лобэктомий, которые\nхарактеризуются отдаленными результатами, сравнимыми с пневмонэктомией, и низкой послеоперационной смертностью [7–9]. Бронхопластические операции\nтакже связаны с лучшим качеством жизни по сравнению с пневмонэктомией за счет сохранения паренхимы\nлегкого [10–12].\nДля профилактики возникновения бронхоплеврального свища применяются различные васкуляризированные лоскуты [13]. В нашем клиническом примере\nмы использовали свободный неваскуляризированный\nплеврально-жировой лоскут с прекардиальной области.\nСледует отметить, что трансплантация собственной\nжировой ткани в реконструктивной хирургии активно\nприменяется уже более 20 лет, и жизнеспособность аутологичной жировой ткани основана на свойствах адипоцитов [14, 15].\nЦель исследования. В данной статье мы хотим поделиться результатом хирургического лечения больного\nцентральным немелкоклеточным раком правого легкого с формированием полибронхиального анастомоза.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nБольной К., 60 лет, находился в отделении торакальной\nонкологии ГАУЗ «Челябинский областной клинический\nцентр онкологии и ядерной медицины» в апреле 2022 г.\nи болел центральным плоскоклеточным раком шестого сегментарного бронха нижней доли правого легкого\n(рис. 1).\nВ феврале 2022 г. после повышения температуры тела\nдо 39 °C направлен по месту жительства на компьютерную томографию органов грудной клетки без контрастного исследования для исключения вирусной пневмонии. На этом исследовании выявлен центральный\nрак B6 нижней доли правого легкого. Пациенту в марте 2023 г. выполнена бронхоскопия: справа просвет\n6-го сегментарного бронха в области устья обтурирован\nза счет инфильтративного новообразования бледно-розового цвета, выполнена биопсия опухоли, верифицирован умереннодифференцированный плоскоклеточный рак легкого. Выполнены обследования согласно\nклиническим стандартам: магнитно-резонансная томография головного мозга с контрастным усилением, компьютерная томография органов брюшной полости и забрюшинного пространства с контрастным усилением,\nостеосцинтиграфия костей скелета, ультразвуковое исследование шейных и надключичных лимфоузлов, оценена функция дыхания (в пределах нормальных значений). Признаков генерализации не выявлено. Проведен\nконсилиум врачей: онколога, химиотерапевта и радиотерапевта — решено выполнить хирургическое лечение.\nМинимальный стандартный объем хирургического лечения в данной ситуации — это нижняя билобэктомия\nсправа с систематической лимфодиссекцией, но с учетом буллезных изменений верхней доли правого легкого (рис. 2) и остающихся трех сегментов из 10 данноелечение привело бы с большой долей вероятности\nк разрыву буллы с формированием фистулы, длительному сбросу воздуха, эмпиеме плевры.\nПоэтому мы выполнили органосохранное лечение —\nсредняя лобэктомия, сегментэктомия S6, циркулярная\nрезекция промежуточного, нижнедолевого, сегментарного бронха B8 с формированием полибронхиального\nанастомоза между тремя бронхами — схема и фото\nМСКТ сканов представлены на рисунках 3 и 4.\nПосле резекции бронхов выполнили гистологический\nконтроль всех краев резекции и, убедившись в отсутствии атипичных клеток по краям резекции, сформировали полибронхиальный анастомоз. Легочную артерию отвели с помощью турникета. На первом этапе\nузловыми швами нерассасывающейся нитью этибонд\n3/0 сформировали новую карину бронха между 8-м сегментарным и нижнедолевым бронхом (рис. 5). На втором этапе узловыми швами рассасывающейся нитью\nвикрил 3/0 сформирован циркулярный анастомоз\nмежду промежуточным и сегментарным B8 и нижнедолевым бронхом. Выполнен контроль герметичности\nбронхиальных швов, выявлено поступление воздуха\nв местах стыка трех бронхов, наложены П-образные\nшвы, герметичность достигнута.\nНа рисунке 5 представлена эндоскопическая картина\nчерез 4 месяца после операции. Здесь мы видим 2 узловых шва (этибонд 000 — нерассасывающейся материал)\nв области бронхиального шва между нижнедолевым\nбронхом и бронхом 8-го сегмента (новая картина бронхов — указана линией зеленого цвета). Циркулярный\nанастомоз между тремя бронхами (указан кругом синего цвета) без признаков стеноза и рецидива. Нити циркулярного анастомоза рассосались.\nВыполнена систематическая лимфодиссекция: удалены\nлимфоузлы бифуркации трахеи, паратрахеальной группы, легочной связки, корня легкого.\nДля дополнительного укрытия межбронхиального анастомоза из области перикарда переднего средостения\nсформирован свободный (без ножки) плеврально-жировой лоскут размерами 10×5×0,5 см. Данным лоскутом укрыт межбронхиальный анастомоз, лоскут фиксирован за края тремя узловыми швами викрил 3/0.\nДлительность операции составила 280 минут. Кровопотеря 250 млРЕЗУЛЬТАТЫ\nПослеоперационный период протекал без осложнений.\nУдаление дренажей выполнено на четвертые сутки после операции. На 7-е сутки после хирургического лечения больной выписан.\nОкончательное гистологическое заключение: плоскоклеточная неороговевающая карцинома ткани легкого,\nумеренной степени дифференцировки, образование\nразмером 2,5×2,5×2,0 см. Края резекции — роста атипичных клеток не обнаружено. В удаленных лимфатических узлах кониофиброз, роста атипичных клеток\nне выявлено.\nОкончательный клинический диагноз: центральный\nплоскоклеточный рак нижней доли правого легкого\nрT1cN0M0 R0G2 IA3 ст. С учетом радикального хирургического лечения и I стадии заболевания адъювантное\nлечение не назначено по решению консилиума врачей.\nЧерез 25 мес. после операции пациент наблюдается\nу онколога по месту жительства без признаков рецидива и генерализации. На рисунке 6 представлены данные\nМСКТ грудной клетки и бронхоскопии.\nОБСУЖДЕНИЕ\nБурному развитию бронхопластической хирургии\nрака легкого способствовало стремление к органосохранным вмешательствам при центральных новообразованиях легкого. Реконструктивно-пластические\nоперации при злокачественных новообразованиях\nприменяют относительно редко, а операции с формированием полибронхиальных анастомозов еще реже,хотя многие авторы отмечают их высокую эффективность [3, 16].\nБронхопластическая резекция легкого дает возможность сохранить полноценный хирургический контроль над первичной опухолью с гораздо меньшими\nпоследующими функциональными потерями. Целесообразность выполнения данного вида операции определяется в каждом отдельном случае индивидуально,\nстандартизованные подходы пока не разработаны [17].\nЦиркулярные бронхопластические операции в крупных лечебных центрах выполняются рутинно [4, 18].\nНо стоит указать, что рутинно выполняются рукавные\n(sleeve) бронхопластические лобэктомии (справа или\nслева) с анастомозом главного и промежуточного/нижнедолевого бронха, когда оба бронха лежат на одной линии/плоскости, распределение натяжения нити равномерное на протяжении всего бронхиального шва. При\nвыполнении бронхопластической операции с формированием полибронхиального анастомоза необходимо\nсоздать анастомоз между тремя бронхами, очень сложно добиться герметичности данного анастомоза, поэтому риски возникновения бронхоплеврального свища\nвозрастают. Именно поэтому подобные операции выполняются редко и поэтому необходимо дополнительное укрытие межбронхиального шва пластическим\nматериалом для профилактики возникновения бронхоплеврального свища [19].\nЧтобы минимизировать риск несостоятельности бронхиальных швов, хирурги предложили новую стратегию — дополнительное интраоперационное укрытие\nшвов бронха. Для этого применяют различные пластические материалы, способные улучшить кровоснабжение тканей в зоне шва: мышечные лоскуты, париетальную плевру, диафрагмальный лоскут, непарную вену,\nперикардиальный лоскут и тимус. Особое значение\nукрытие бронхиальных швов приобретает при выполнении комбинированных резекций и в ситуации, когда\nперед операцией проводилось предоперационное лечение [20].\nНесмотря на разнообразие существующих методик,\nспециалисты не пришли к единому мнению о способах\nпрофилактики несостоятельности швов культи бронха. При этом данные, полученные в ходе исследований,\nимеют ограниченное применение при решении вопроса\nо дополнительном укрытии межбронхиальных анастомозов. В частности, использование мышечных лоскутов\nдля укрытия межбронхиальных анастомозов сопряжено\nс риском стеноза в области анастомоза или тромбозом\nпитающего лоскут сосуда и его некрозом, что ограничивает возможность применения данного метода [21].\nПри выборе лоскута для укрытия бронхиального шва\nнеобходимо соблюдать определённые параметры: лоскут должен быть достаточно длинным, но при этом\nиметь небольшую ширину. Однако такая конфигурация создает риск нарушения кровоснабжения в дистальных участках трансплантата. Поэтому в данном\nклиническом случае мы использовали свободный перикардиальный плеврально-жировой лоскут. Данный лоскут выкраивается из париетальной плевры с жировой\nклетчаткой в области перикарда переднего средостения. Технически данный стебель формируется без особых трудностей и требует затраты не более 15 минут.\nДанным свободным лоскутом можно укрыть как бронхиальные швы культи бронха, так и швы межбронхиальных анастомозов после различных бронхопластических операций. Свободный лоскут дает возможность\nперемещать его в любое место, которое необходимо дополнительно укрыть, а лоскуты на ножке ограничены\nв перемещении.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nТаким образом, бронхопластические операции дают\nвозможность сохранить больному больше паренхимы легкого и улучшить качество жизни по сравнению\nс пневмонэктомиями и билобэктомиями, при этом\nоставаясь радикальным методом лечения рака легкого,\nбез значительного ухудшения показателей безрецидивной выживаемости."],"dc.subject.ru":["рак легкого","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение"],"dc.title.ru":["Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["83-89"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["Р. Р. Гатьятов","R. R. Gat’jatov","С. В. Зинченко","S. V. Zinchenko","Н. А. Шаназаров","N. A. Shanazarov"],"author_keyword":["Р. Р. Гатьятов","R. R. Gat’jatov","С. В. Зинченко","S. V. Zinchenko","Н. А. Шаназаров","N. A. Shanazarov"],"author_ac":["р. р. гатьятов\n|||\nР. Р. Гатьятов","r. r. gat’jatov\n|||\nR. R. Gat’jatov","с. в. зинченко\n|||\nС. В. Зинченко","s. v. zinchenko\n|||\nS. V. Zinchenko","н. а. шаназаров\n|||\nН. А. Шаназаров","n. a. shanazarov\n|||\nN. A. Shanazarov"],"author_filter":["р. р. гатьятов\n|||\nР. Р. Гатьятов","r. r. gat’jatov\n|||\nR. R. Gat’jatov","с. в. зинченко\n|||\nС. В. Зинченко","s. v. zinchenko\n|||\nS. V. Zinchenko","н. а. шаназаров\n|||\nН. А. Шаназаров","n. a. shanazarov\n|||\nN. A. Shanazarov"],"dc.author.name":["Р. Р. Гатьятов","R. R. Gat’jatov","С. В. Зинченко","S. V. Zinchenko","Н. А. Шаназаров","N. A. Shanazarov"],"dc.author.name.ru":["Р. Р. Гатьятов","С. В. Зинченко","Н. А. Шаназаров"],"dc.author.affiliation":["Челябинский областной клинический центр онкологии и ядерной медицины","Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine","Казанский (Приволжский) федеральный университет","Kazan Federal University","Больница Медицинского центра Управления делами Президента Республики Казахстан","Medical Center Hospital of the President’s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan"],"dc.author.affiliation.ru":["Челябинский областной клинический центр онкологии и ядерной медицины","Казанский (Приволжский) федеральный университет","Больница Медицинского центра Управления делами Президента Республики Казахстан"],"dc.author.full":["Р. Р. Гатьятов | Челябинский областной клинический центр онкологии и ядерной медицины","R. R. Gat’jatov | Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine","С. В. Зинченко | Казанский (Приволжский) федеральный университет","S. V. Zinchenko | Kazan Federal University","Н. А. Шаназаров | Больница Медицинского центра Управления делами Президента Республики Казахстан","N. A. Shanazarov | Medical Center Hospital of the President’s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan"],"dc.author.full.ru":["Р. Р. Гатьятов | Челябинский областной клинический центр онкологии и ядерной медицины","С. В. Зинченко | Казанский (Приволжский) федеральный университет","Н. А. Шаназаров | Больница Медицинского центра Управления делами Президента Республики Казахстан"],"dc.author.name.en":["R. R. Gat’jatov","S. V. Zinchenko","N. A. Shanazarov"],"dc.author.affiliation.en":["Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine","Kazan Federal University","Medical Center Hospital of the President’s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan"],"dc.author.full.en":["R. R. Gat’jatov | Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine","S. V. Zinchenko | Kazan Federal University","N. A. Shanazarov | Medical Center Hospital of the President’s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0005-3043-8008\", \"affiliation\": \"\\u0427\\u0435\\u043b\\u044f\\u0431\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u0431\\u043b\\u0430\\u0441\\u0442\\u043d\\u043e\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0438 \\u0438 \\u044f\\u0434\\u0435\\u0440\\u043d\\u043e\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u044b\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0420. \\u0413\\u0430\\u0442\\u044c\\u044f\\u0442\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0005-3043-8008\", \"affiliation\": \"Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine\", \"full_name\": \"R. R. Gat\\u2019jatov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-9306-3507\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u0430\\u0437\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 (\\u041f\\u0440\\u0438\\u0432\\u043e\\u043b\\u0436\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439) \\u0444\\u0435\\u0434\\u0435\\u0440\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0421. \\u0412. \\u0417\\u0438\\u043d\\u0447\\u0435\\u043d\\u043a\\u043e\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-9306-3507\", \"affiliation\": \"Kazan Federal University\", \"full_name\": \"S. V. Zinchenko\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-2976-259X\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u041c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\\u0430 \\u0423\\u043f\\u0440\\u0430\\u0432\\u043b\\u0435\\u043d\\u0438\\u044f \\u0434\\u0435\\u043b\\u0430\\u043c\\u0438 \\u041f\\u0440\\u0435\\u0437\\u0438\\u0434\\u0435\\u043d\\u0442\\u0430 \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0438 \\u041a\\u0430\\u0437\\u0430\\u0445\\u0441\\u0442\\u0430\\u043d\", \"full_name\": \"\\u041d. \\u0410. \\u0428\\u0430\\u043d\\u0430\\u0437\\u0430\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-2976-259X\", \"affiliation\": \"Medical Center Hospital of the President\\u2019s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan\", \"full_name\": \"N. A. Shanazarov\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1090"],"dc.citation":["Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2021 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Мерабишвили В.М., Юркова Ю.П., Щербаков А.М., Левченко Е.В., Барчук А.А., Кротов Н.Ф. и др. Рак легкого (С33, 34). Заболеваемость, смертность, достоверность учета, локализационная и гистологическая структура (популяционное исследование). Вопросы онкологии. 2021;67(3):361–7. DOI: 10.37469/0507-3758-2021-67-3-361-367","Левченко Е.В., Шабинская В.И., Левченко Н.Е., Михнин А.Е., Мамонтов О.Ю., Ергнян С.М. и др. Сравнение результатов лечения НМРЛ после бронхопластических резекций и пневмонэктомий. Вопросы онкологии. 2024;70(2):316–23. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-2-316-323","Пикин О.В., Рябов А.Б., Глушко В.А., Колбанов К.И., Багров В.А., Александров О.А. и др. Реконструктивная резекция легкого в рутинной клинической практике: опыт одного центра. Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. 2022;64(5):524–32. DOI: 10.24022/0236-2791-2022-64-5-524-532","Топольницкий Е.Б., Шефер Н.А. Непосредственные результаты ангио- и бронхопластических лобэктомий при немелкоклеточном раке легкого у пациентов старше 70 лет. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;6:48–54. DOI: 10.17116/hirurgia202206148","Аксарин А.А., Тер-Ованесов М.Д., Копейка С.М. Бронхопластические операции в лечении больных немелкоклеточным раком легкого. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(1):85–90. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-1-85-90","Пилькевич Д.Н., Довбня С.А., Хольный М.П., Цвиренко А.С. Опыт применения трахео-бронхопластических операций при раке легкого. Уральский медицинский журнал. 2021;20(4):46–52. DOI: 10.52420/2071-5943-2021- 20-4-46-52","Харагезов Д.А., Мирзоян Э.А., Козель Ю.Ю., Мкртчян Г.А., Антонян А.А., Айрапетова Т.Г. и др. Случай выполнения бронхопластической операции пациентке пятнадцати лет с редкой аденокистозной карциномой легкого. Южно-Российский онкологический журнал. 2024;5(4):38–45. DOI: 10.37748/2686-9039-2024-5-4-5","Каменев Р.О., Руденко М.С., Елисеева А.П., Глазков Г.К. Бронхопластические операции по поводу опухолей легкого различной этиологии. Собственный опыт. Уральский медицинский журнал. 2024;23(4):138–47. DOI: 10.52420/umj.23.4.138","Атюков М.А., Земцова И.Ю., Петров А.С., Жемчугова-Зеленова О.А., Новикова О.В., Мищеряков С.А. и др. Ближайшие результаты бронхопластических лобэктомий, выполненных из видеоторакоскопического и торакотомного доступов. Вестник хирургии им. И. И. Грекова. 2022;181(4):20–8. DOI: 10.24884/0042-4625-2022-181-4-20-28","Шефер Н.А., Топольницкий Е.Б. Методологические аспекты ангио- и бронхопластических лобэктомий при раке легкого у больных пожилого и старческого возраста. Вопросы реконструктивной и пластической хирургии. 2023;26(2):25–34. DOI: 10.52581/1814-1471/85/03","Hishida T., Aokage K., Yoshida J., Miyoshi T., Tsuboi M. Extended bronchoplasty for locally advanced left lower lobe lung cancer: surgical technique and outcomes. Interact Cardiovasc Thorac Surg. 2018;27(4):602–5. DOI: 10.1093/icvts/ivy081","Баксиян Г.А., Завьялов А.А. Бронхиальный свищ — грозное и коварное осложнение в онкологической практике. Клинический вестник ФМБЦ им А.И. Бурназяна. 2023;3:41–6. DOI: 10.33266/2782-6430-2023-3-41-46","Пахомова Р.А., Клименко К.В. Исторические аспекты и перспективы развития пересадки аутологичной жировой ткани (обзор литературы). Московский хирургический журнал. 2023;4:81–7. DOI: 10.17238/2072-3180-2023-4-81-87","Храмцова Н.И., Плаксин С.А., Соцков А.Ю., Пономарев Д.Н. Применение методики аутотрансплантации жировой ткани у пациентов с контурными деформациями, дефектами кожи и мягких тканей. Пермский медицинский журнал. 2022;39(4):97–107. DOI: 10.17816/pmj39497%107","Marshall M.B., Sugarbaker E.A. Bronchoplasty for pulmonary preservation: A novel technique. JTCVS Tech. 2023;19:132–4. DOI: 10.1016/j.xjtc.2023.03.010","Girelli L., Bertolaccini L., Casiraghi M., Petrella F., Galetta D., Mazzella A., et al. Anastomosis complications after bronchoplasty: incidence, risk factors, and treatment options reported by a referral cancer center. Curr Oncol. 2023;30(12):10437–49. DOI: 10.3390/curroncol30120760","Qi K., Lin G., Liu H., Zhang X., Huang W., Chen Z., et al. Safety and feasibility of preferential manual bronchoplasty in 2-3 cm single-port video-assisted thoracoscopic lobectomy. Thorac Cancer. 2023;14(24):2484–92. DOI: 10.1111/1759-7714.15033","Peng Z., Mei J., Liu C., Guo C., Gonzalez M., Bölükbas S., et al. Risk factors and outcomes of bronchopleural fistula after bronchoplasty in patients with non-small cell lung cancer: a retrospective multivariate analysis. Transl Lung Cancer Res. 2022;11(5):744–56. DOI: 10.21037/tlcr-22-272","Никулин А.В., Романихин А.И., Гандыбина Е.Г., Петровская А.А., Паталова А.Р., Абдуллах Я. и др. Вопросы закрытия бронхоплеврального свища на фоне эмпиемы плевры. Хирургическая практика. 2024;4:42–58. DOI: 10.5922/2223-2427-2024-9-4-4","Корымасов Е.А., Медведчиков-Ардия М.А., Поляков И.С., Бенян А.С. Этапная реконструктивно-восстановительная хирургия при бронхоплевральном свище. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;4:61–5. DOI: 10.17116/hirurgia202304161","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2021 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Мерабишвили В.М., Юркова Ю.П., Щербаков А.М., Левченко Е.В., Барчук А.А., Кротов Н.Ф. и др. Рак легкого (С33, 34). Заболеваемость, смертность, достоверность учета, локализационная и гистологическая структура (популяционное исследование). Вопросы онкологии. 2021;67(3):361–7. DOI: 10.37469/0507-3758-2021-67-3-361-367","Левченко Е.В., Шабинская В.И., Левченко Н.Е., Михнин А.Е., Мамонтов О.Ю., Ергнян С.М. и др. Сравнение результатов лечения НМРЛ после бронхопластических резекций и пневмонэктомий. Вопросы онкологии. 2024;70(2):316–23. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-2-316-323","Пикин О.В., Рябов А.Б., Глушко В.А., Колбанов К.И., Багров В.А., Александров О.А. и др. Реконструктивная резекция легкого в рутинной клинической практике: опыт одного центра. Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. 2022;64(5):524–32. DOI: 10.24022/0236-2791-2022-64-5-524-532","Топольницкий Е.Б., Шефер Н.А. Непосредственные результаты ангио- и бронхопластических лобэктомий при немелкоклеточном раке легкого у пациентов старше 70 лет. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;6:48–54. DOI: 10.17116/hirurgia202206148","Аксарин А.А., Тер-Ованесов М.Д., Копейка С.М. Бронхопластические операции в лечении больных немелкоклеточным раком легкого. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(1):85–90. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-1-85-90","Пилькевич Д.Н., Довбня С.А., Хольный М.П., Цвиренко А.С. Опыт применения трахео-бронхопластических операций при раке легкого. Уральский медицинский журнал. 2021;20(4):46–52. DOI: 10.52420/2071-5943-2021- 20-4-46-52","Харагезов Д.А., Мирзоян Э.А., Козель Ю.Ю., Мкртчян Г.А., Антонян А.А., Айрапетова Т.Г. и др. Случай выполнения бронхопластической операции пациентке пятнадцати лет с редкой аденокистозной карциномой легкого. Южно-Российский онкологический журнал. 2024;5(4):38–45. DOI: 10.37748/2686-9039-2024-5-4-5","Каменев Р.О., Руденко М.С., Елисеева А.П., Глазков Г.К. Бронхопластические операции по поводу опухолей легкого различной этиологии. Собственный опыт. Уральский медицинский журнал. 2024;23(4):138–47. DOI: 10.52420/umj.23.4.138","Атюков М.А., Земцова И.Ю., Петров А.С., Жемчугова-Зеленова О.А., Новикова О.В., Мищеряков С.А. и др. Ближайшие результаты бронхопластических лобэктомий, выполненных из видеоторакоскопического и торакотомного доступов. Вестник хирургии им. И. И. Грекова. 2022;181(4):20–8. DOI: 10.24884/0042-4625-2022-181-4-20-28","Шефер Н.А., Топольницкий Е.Б. Методологические аспекты ангио- и бронхопластических лобэктомий при раке легкого у больных пожилого и старческого возраста. Вопросы реконструктивной и пластической хирургии. 2023;26(2):25–34. DOI: 10.52581/1814-1471/85/03","Hishida T., Aokage K., Yoshida J., Miyoshi T., Tsuboi M. Extended bronchoplasty for locally advanced left lower lobe lung cancer: surgical technique and outcomes. Interact Cardiovasc Thorac Surg. 2018;27(4):602–5. DOI: 10.1093/icvts/ivy081","Баксиян Г.А., Завьялов А.А. Бронхиальный свищ — грозное и коварное осложнение в онкологической практике. Клинический вестник ФМБЦ им А.И. Бурназяна. 2023;3:41–6. DOI: 10.33266/2782-6430-2023-3-41-46","Пахомова Р.А., Клименко К.В. Исторические аспекты и перспективы развития пересадки аутологичной жировой ткани (обзор литературы). Московский хирургический журнал. 2023;4:81–7. DOI: 10.17238/2072-3180-2023-4-81-87","Храмцова Н.И., Плаксин С.А., Соцков А.Ю., Пономарев Д.Н. Применение методики аутотрансплантации жировой ткани у пациентов с контурными деформациями, дефектами кожи и мягких тканей. Пермский медицинский журнал. 2022;39(4):97–107. DOI: 10.17816/pmj39497%107","Marshall M.B., Sugarbaker E.A. Bronchoplasty for pulmonary preservation: A novel technique. JTCVS Tech. 2023;19:132–4. DOI: 10.1016/j.xjtc.2023.03.010","Girelli L., Bertolaccini L., Casiraghi M., Petrella F., Galetta D., Mazzella A., et al. Anastomosis complications after bronchoplasty: incidence, risk factors, and treatment options reported by a referral cancer center. Curr Oncol. 2023;30(12):10437–49. DOI: 10.3390/curroncol30120760","Qi K., Lin G., Liu H., Zhang X., Huang W., Chen Z., et al. Safety and feasibility of preferential manual bronchoplasty in 2-3 cm single-port video-assisted thoracoscopic lobectomy. Thorac Cancer. 2023;14(24):2484–92. DOI: 10.1111/1759-7714.15033","Peng Z., Mei J., Liu C., Guo C., Gonzalez M., Bölükbas S., et al. Risk factors and outcomes of bronchopleural fistula after bronchoplasty in patients with non-small cell lung cancer: a retrospective multivariate analysis. Transl Lung Cancer Res. 2022;11(5):744–56. DOI: 10.21037/tlcr-22-272","Никулин А.В., Романихин А.И., Гандыбина Е.Г., Петровская А.А., Паталова А.Р., Абдуллах Я. и др. Вопросы закрытия бронхоплеврального свища на фоне эмпиемы плевры. Хирургическая практика. 2024;4:42–58. DOI: 10.5922/2223-2427-2024-9-4-4","Корымасов Е.А., Медведчиков-Ардия М.А., Поляков И.С., Бенян А.С. Этапная реконструктивно-восстановительная хирургия при бронхоплевральном свище. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;4:61–5. DOI: 10.17116/hirurgia202304161"],"dc.citation.ru":["Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2021 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Мерабишвили В.М., Юркова Ю.П., Щербаков А.М., Левченко Е.В., Барчук А.А., Кротов Н.Ф. и др. Рак легкого (С33, 34). Заболеваемость, смертность, достоверность учета, локализационная и гистологическая структура (популяционное исследование). Вопросы онкологии. 2021;67(3):361–7. DOI: 10.37469/0507-3758-2021-67-3-361-367","Левченко Е.В., Шабинская В.И., Левченко Н.Е., Михнин А.Е., Мамонтов О.Ю., Ергнян С.М. и др. Сравнение результатов лечения НМРЛ после бронхопластических резекций и пневмонэктомий. Вопросы онкологии. 2024;70(2):316–23. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-2-316-323","Пикин О.В., Рябов А.Б., Глушко В.А., Колбанов К.И., Багров В.А., Александров О.А. и др. Реконструктивная резекция легкого в рутинной клинической практике: опыт одного центра. Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. 2022;64(5):524–32. DOI: 10.24022/0236-2791-2022-64-5-524-532","Топольницкий Е.Б., Шефер Н.А. Непосредственные результаты ангио- и бронхопластических лобэктомий при немелкоклеточном раке легкого у пациентов старше 70 лет. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;6:48–54. DOI: 10.17116/hirurgia202206148","Аксарин А.А., Тер-Ованесов М.Д., Копейка С.М. Бронхопластические операции в лечении больных немелкоклеточным раком легкого. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(1):85–90. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-1-85-90","Пилькевич Д.Н., Довбня С.А., Хольный М.П., Цвиренко А.С. Опыт применения трахео-бронхопластических операций при раке легкого. Уральский медицинский журнал. 2021;20(4):46–52. DOI: 10.52420/2071-5943-2021- 20-4-46-52","Харагезов Д.А., Мирзоян Э.А., Козель Ю.Ю., Мкртчян Г.А., Антонян А.А., Айрапетова Т.Г. и др. Случай выполнения бронхопластической операции пациентке пятнадцати лет с редкой аденокистозной карциномой легкого. Южно-Российский онкологический журнал. 2024;5(4):38–45. DOI: 10.37748/2686-9039-2024-5-4-5","Каменев Р.О., Руденко М.С., Елисеева А.П., Глазков Г.К. Бронхопластические операции по поводу опухолей легкого различной этиологии. Собственный опыт. Уральский медицинский журнал. 2024;23(4):138–47. DOI: 10.52420/umj.23.4.138","Атюков М.А., Земцова И.Ю., Петров А.С., Жемчугова-Зеленова О.А., Новикова О.В., Мищеряков С.А. и др. Ближайшие результаты бронхопластических лобэктомий, выполненных из видеоторакоскопического и торакотомного доступов. Вестник хирургии им. И. И. Грекова. 2022;181(4):20–8. DOI: 10.24884/0042-4625-2022-181-4-20-28","Шефер Н.А., Топольницкий Е.Б. Методологические аспекты ангио- и бронхопластических лобэктомий при раке легкого у больных пожилого и старческого возраста. Вопросы реконструктивной и пластической хирургии. 2023;26(2):25–34. DOI: 10.52581/1814-1471/85/03","Hishida T., Aokage K., Yoshida J., Miyoshi T., Tsuboi M. Extended bronchoplasty for locally advanced left lower lobe lung cancer: surgical technique and outcomes. Interact Cardiovasc Thorac Surg. 2018;27(4):602–5. DOI: 10.1093/icvts/ivy081","Баксиян Г.А., Завьялов А.А. Бронхиальный свищ — грозное и коварное осложнение в онкологической практике. Клинический вестник ФМБЦ им А.И. Бурназяна. 2023;3:41–6. DOI: 10.33266/2782-6430-2023-3-41-46","Пахомова Р.А., Клименко К.В. Исторические аспекты и перспективы развития пересадки аутологичной жировой ткани (обзор литературы). Московский хирургический журнал. 2023;4:81–7. DOI: 10.17238/2072-3180-2023-4-81-87","Храмцова Н.И., Плаксин С.А., Соцков А.Ю., Пономарев Д.Н. Применение методики аутотрансплантации жировой ткани у пациентов с контурными деформациями, дефектами кожи и мягких тканей. Пермский медицинский журнал. 2022;39(4):97–107. DOI: 10.17816/pmj39497%107","Marshall M.B., Sugarbaker E.A. Bronchoplasty for pulmonary preservation: A novel technique. JTCVS Tech. 2023;19:132–4. DOI: 10.1016/j.xjtc.2023.03.010","Girelli L., Bertolaccini L., Casiraghi M., Petrella F., Galetta D., Mazzella A., et al. Anastomosis complications after bronchoplasty: incidence, risk factors, and treatment options reported by a referral cancer center. Curr Oncol. 2023;30(12):10437–49. DOI: 10.3390/curroncol30120760","Qi K., Lin G., Liu H., Zhang X., Huang W., Chen Z., et al. Safety and feasibility of preferential manual bronchoplasty in 2-3 cm single-port video-assisted thoracoscopic lobectomy. Thorac Cancer. 2023;14(24):2484–92. DOI: 10.1111/1759-7714.15033","Peng Z., Mei J., Liu C., Guo C., Gonzalez M., Bölükbas S., et al. Risk factors and outcomes of bronchopleural fistula after bronchoplasty in patients with non-small cell lung cancer: a retrospective multivariate analysis. Transl Lung Cancer Res. 2022;11(5):744–56. DOI: 10.21037/tlcr-22-272","Никулин А.В., Романихин А.И., Гандыбина Е.Г., Петровская А.А., Паталова А.Р., Абдуллах Я. и др. Вопросы закрытия бронхоплеврального свища на фоне эмпиемы плевры. Хирургическая практика. 2024;4:42–58. DOI: 10.5922/2223-2427-2024-9-4-4","Корымасов Е.А., Медведчиков-Ардия М.А., Поляков И.С., Бенян А.С. Этапная реконструктивно-восстановительная хирургия при бронхоплевральном свище. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;4:61–5. DOI: 10.17116/hirurgia202304161"],"dc.citation.en":["Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2021 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Мерабишвили В.М., Юркова Ю.П., Щербаков А.М., Левченко Е.В., Барчук А.А., Кротов Н.Ф. и др. Рак легкого (С33, 34). Заболеваемость, смертность, достоверность учета, локализационная и гистологическая структура (популяционное исследование). Вопросы онкологии. 2021;67(3):361–7. DOI: 10.37469/0507-3758-2021-67-3-361-367","Левченко Е.В., Шабинская В.И., Левченко Н.Е., Михнин А.Е., Мамонтов О.Ю., Ергнян С.М. и др. Сравнение результатов лечения НМРЛ после бронхопластических резекций и пневмонэктомий. Вопросы онкологии. 2024;70(2):316–23. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-2-316-323","Пикин О.В., Рябов А.Б., Глушко В.А., Колбанов К.И., Багров В.А., Александров О.А. и др. Реконструктивная резекция легкого в рутинной клинической практике: опыт одного центра. Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. 2022;64(5):524–32. DOI: 10.24022/0236-2791-2022-64-5-524-532","Топольницкий Е.Б., Шефер Н.А. Непосредственные результаты ангио- и бронхопластических лобэктомий при немелкоклеточном раке легкого у пациентов старше 70 лет. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;6:48–54. DOI: 10.17116/hirurgia202206148","Аксарин А.А., Тер-Ованесов М.Д., Копейка С.М. Бронхопластические операции в лечении больных немелкоклеточным раком легкого. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(1):85–90. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-1-85-90","Пилькевич Д.Н., Довбня С.А., Хольный М.П., Цвиренко А.С. Опыт применения трахео-бронхопластических операций при раке легкого. Уральский медицинский журнал. 2021;20(4):46–52. DOI: 10.52420/2071-5943-2021- 20-4-46-52","Харагезов Д.А., Мирзоян Э.А., Козель Ю.Ю., Мкртчян Г.А., Антонян А.А., Айрапетова Т.Г. и др. Случай выполнения бронхопластической операции пациентке пятнадцати лет с редкой аденокистозной карциномой легкого. Южно-Российский онкологический журнал. 2024;5(4):38–45. DOI: 10.37748/2686-9039-2024-5-4-5","Каменев Р.О., Руденко М.С., Елисеева А.П., Глазков Г.К. Бронхопластические операции по поводу опухолей легкого различной этиологии. Собственный опыт. Уральский медицинский журнал. 2024;23(4):138–47. DOI: 10.52420/umj.23.4.138","Атюков М.А., Земцова И.Ю., Петров А.С., Жемчугова-Зеленова О.А., Новикова О.В., Мищеряков С.А. и др. Ближайшие результаты бронхопластических лобэктомий, выполненных из видеоторакоскопического и торакотомного доступов. Вестник хирургии им. И. И. Грекова. 2022;181(4):20–8. DOI: 10.24884/0042-4625-2022-181-4-20-28","Шефер Н.А., Топольницкий Е.Б. Методологические аспекты ангио- и бронхопластических лобэктомий при раке легкого у больных пожилого и старческого возраста. Вопросы реконструктивной и пластической хирургии. 2023;26(2):25–34. DOI: 10.52581/1814-1471/85/03","Hishida T., Aokage K., Yoshida J., Miyoshi T., Tsuboi M. Extended bronchoplasty for locally advanced left lower lobe lung cancer: surgical technique and outcomes. Interact Cardiovasc Thorac Surg. 2018;27(4):602–5. DOI: 10.1093/icvts/ivy081","Баксиян Г.А., Завьялов А.А. Бронхиальный свищ — грозное и коварное осложнение в онкологической практике. Клинический вестник ФМБЦ им А.И. Бурназяна. 2023;3:41–6. DOI: 10.33266/2782-6430-2023-3-41-46","Пахомова Р.А., Клименко К.В. Исторические аспекты и перспективы развития пересадки аутологичной жировой ткани (обзор литературы). Московский хирургический журнал. 2023;4:81–7. DOI: 10.17238/2072-3180-2023-4-81-87","Храмцова Н.И., Плаксин С.А., Соцков А.Ю., Пономарев Д.Н. Применение методики аутотрансплантации жировой ткани у пациентов с контурными деформациями, дефектами кожи и мягких тканей. Пермский медицинский журнал. 2022;39(4):97–107. DOI: 10.17816/pmj39497%107","Marshall M.B., Sugarbaker E.A. Bronchoplasty for pulmonary preservation: A novel technique. JTCVS Tech. 2023;19:132–4. DOI: 10.1016/j.xjtc.2023.03.010","Girelli L., Bertolaccini L., Casiraghi M., Petrella F., Galetta D., Mazzella A., et al. Anastomosis complications after bronchoplasty: incidence, risk factors, and treatment options reported by a referral cancer center. Curr Oncol. 2023;30(12):10437–49. DOI: 10.3390/curroncol30120760","Qi K., Lin G., Liu H., Zhang X., Huang W., Chen Z., et al. Safety and feasibility of preferential manual bronchoplasty in 2-3 cm single-port video-assisted thoracoscopic lobectomy. Thorac Cancer. 2023;14(24):2484–92. DOI: 10.1111/1759-7714.15033","Peng Z., Mei J., Liu C., Guo C., Gonzalez M., Bölükbas S., et al. Risk factors and outcomes of bronchopleural fistula after bronchoplasty in patients with non-small cell lung cancer: a retrospective multivariate analysis. Transl Lung Cancer Res. 2022;11(5):744–56. DOI: 10.21037/tlcr-22-272","Никулин А.В., Романихин А.И., Гандыбина Е.Г., Петровская А.А., Паталова А.Р., Абдуллах Я. и др. Вопросы закрытия бронхоплеврального свища на фоне эмпиемы плевры. Хирургическая практика. 2024;4:42–58. DOI: 10.5922/2223-2427-2024-9-4-4","Корымасов Е.А., Медведчиков-Ардия М.А., Поляков И.С., Бенян А.С. Этапная реконструктивно-восстановительная хирургия при бронхоплевральном свище. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;4:61–5. DOI: 10.17116/hirurgia202304161"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8929"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:59:00Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:59:00Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:59:00Z"],"publication_grp":["123456789/8929"],"bi_4_dis_filter":["полибронхиальный анастомоз\n|||\nполибронхиальный анастомоз","lung cancer\n|||\nlung cancer","pulmonary neoplasms\n|||\npulmonary neoplasms","свободный плеврально-жировой лоскут\n|||\nсвободный плеврально-жировой лоскут","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","органосохраняющее лечение\n|||\nорганосохраняющее лечение","бронхопластическая лобэктомия\n|||\nбронхопластическая лобэктомия","bronchoplastic surgery\n|||\nbronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis\n|||\npolybronchial anastomosis","рак легкого\n|||\nрак легкого","organ-sparing treatment\n|||\norgan-sparing treatment","free pericardial fat pad\n|||\nfree pericardial fat pad"],"bi_4_dis_partial":["lung cancer","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","свободный плеврально-жировой лоскут","полибронхиальный анастомоз","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","pulmonary neoplasms","organ-sparing treatment","bronchoplastic surgery","рак легкого","органосохраняющее лечение"],"bi_4_dis_value_filter":["lung cancer","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","свободный плеврально-жировой лоскут","полибронхиальный анастомоз","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","pulmonary neoplasms","organ-sparing treatment","bronchoplastic surgery","рак легкого","органосохраняющее лечение"],"bi_sort_1_sort":"formation of polybronchial anastomosis in central lung cancer with bullous changes using free pericardial fat pad for bronchial suture coverage: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:59:00Z","read":["g0"],"_version_":1837178070785589248},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:58.18Z","search.uniqueid":"2-8034","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8034,"handle":"123456789/8923","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-2-19-27"],"dc.abstract":["

Introduction. Glioblastoma exhibits high aggressiveness and complex mechanisms of therapy resistance. Tumor necrosis factor receptor-associated protein 1 (TRAP1) participates in metabolic regulation and tumor cell resistance to apoptosis; however, its role in glioblastoma remains understudied. Materials and methods. Glioma cell lines T98G and human brain astrocytes (HBA) were used as controls. TRAP1 expression was suppressed via the lentiviral transduction method using short hairpin RNA (shRNA). Exosomes were isolated from culture medium by ultracentrifugation and subsequently identified by typical markers (TSG101, CD63, and ALIX). The protein-level expression of TRAP1 and key glycolytic enzymes was analyzed by western blot analysis. Cell viability was assessed using the MTT assay, while apoptosis levels were measured using Annexin V-FITC/PI staining. In addition, ATP production was analyzed using bioluminescent methods. Results and discussion. TRAP1 was overexpressed in T98G cells, including in exosomes, while HBA exhibited moderate to low TRAP1 levels. The suppression of TRAP1 in T98G cells resulted in a decrease in glycolytic enzyme expression, an increase in apoptosis, and a decrease in cell viability. TRAP1 overexpression facilitated metabolic reprogramming toward aerobic glycolysis, along with reducing ATP synthesis. Exosomal TRAP1 likely participates in intercellular communication, promoting tumor adaptation to stress and the formation of a pro-tumor microenvironment. Conclusion. These findings support the pivotal role of TRAP1 in regulating metabolic status and maintaining aggressive phenotypes in glioblastoma. The targeted inhibition of TRAP1 may become a promising therapeutic strategy for glioblastoma, aimed at reducing tumor cell viability and limiting metabolic flexibility.

","

Введение. Глиобластома характеризуется высоким уровнем агрессивности и сложными механизмами формирования лекарственной резистентности. Белок 1, ассоциированный с рецептором TNF (TRAP1), задействован в регуляции метаболических процессов и устойчивости опухолевых клеток к апоптозу, однако его роль в глиобластоме остается недостаточно изученной. Материалы и методы. Использовали клеточные линии глиомы T98G и астроциты головного мозга человека (HBA) в качестве контроля. Подавление экспрессии TRAP1 осуществляли методом лентивирусной трансдукции короткой шпилечной РНК (кшРНК). Экзосомы выделяли ультрацентрифугированием из культуральной среды и подтверждали их идентификацию по типичным маркерам (TSG101, CD63 и ALIX). Уровень экспрессии TRAP1 на уровне белка и ключевых гликолитических ферментов анализировали методом вестерн-блот анализа. Оценку жизнеспособности опухолевых клеток проводили с помощью МТТ-теста, уровень апоптоза — с помощью аннексина V-FITC/PI и продукцию АТФ — методом биолюминесцентного анализа. Результаты и обсуждение. Показано, что в клетках T98G TRAP1 сверхэкспрессирован, в том числе и в экзосомах, тогда как в HBA уровень TRAP1 был умеренным или низким. Подавление TRAP1 у T98G приводило к снижению экспрессии гликолитических ферментов, росту уровня апоптоза и уменьшению жизнеспособности опухолевых клеток. Повышенная экспрессия TRAP1 усиливала метаболическое перепрограммирование опухолевых клеток в сторону аэробного гликолиза и снижала синтез АТФ. Экзосомальный TRAP1, вероятно, участвует в межклеточной коммуникации, способствуя адаптации опухоли к стрессовым условиям и формированию проопухолевого микроокружения. Заключение. Результаты исследования подтверждают важность TRAP1 в регуляции метаболического статуса глиобластомы и поддержании ее агрессивного фенотипа. Таргетное подавление TRAP1 может рассматриваться как перспективная стратегия терапии глиобластомы, направленная на снижение жизнеспособности опухолевых клеток и ограничение их метаболической гибкости.

"],"dc.abstract.en":["

"],"subject":["glioblastoma","TRAP1","metabolic reprogramming","shRNA","exosomes","glycolysis","apoptosis","глиобластома","TRAP1","метаболическое перепрограммирование","кшРНК","экзосомы","гликолиз","апоптоз"],"subject_keyword":["glioblastoma","glioblastoma","TRAP1","TRAP1","metabolic reprogramming","metabolic reprogramming","shRNA","shRNA","exosomes","exosomes","glycolysis","glycolysis","apoptosis","apoptosis","глиобластома","глиобластома","TRAP1","TRAP1","метаболическое перепрограммирование","метаболическое перепрограммирование","кшРНК","кшРНК","экзосомы","экзосомы","гликолиз","гликолиз","апоптоз","апоптоз"],"subject_ac":["glioblastoma\n|||\nglioblastoma","trap1\n|||\nTRAP1","metabolic reprogramming\n|||\nmetabolic reprogramming","shrna\n|||\nshRNA","exosomes\n|||\nexosomes","glycolysis\n|||\nglycolysis","apoptosis\n|||\napoptosis","глиобластома\n|||\nглиобластома","trap1\n|||\nTRAP1","метаболическое перепрограммирование\n|||\nметаболическое перепрограммирование","кшрнк\n|||\nкшРНК","экзосомы\n|||\nэкзосомы","гликолиз\n|||\nгликолиз","апоптоз\n|||\nапоптоз"],"subject_tax_0_filter":["glioblastoma\n|||\nglioblastoma","trap1\n|||\nTRAP1","metabolic reprogramming\n|||\nmetabolic reprogramming","shrna\n|||\nshRNA","exosomes\n|||\nexosomes","glycolysis\n|||\nglycolysis","apoptosis\n|||\napoptosis","глиобластома\n|||\nглиобластома","trap1\n|||\nTRAP1","метаболическое перепрограммирование\n|||\nметаболическое перепрограммирование","кшрнк\n|||\nкшРНК","экзосомы\n|||\nэкзосомы","гликолиз\n|||\nгликолиз","апоптоз\n|||\nапоптоз"],"subject_filter":["glioblastoma\n|||\nglioblastoma","trap1\n|||\nTRAP1","metabolic reprogramming\n|||\nmetabolic reprogramming","shrna\n|||\nshRNA","exosomes\n|||\nexosomes","glycolysis\n|||\nglycolysis","apoptosis\n|||\napoptosis","глиобластома\n|||\nглиобластома","trap1\n|||\nTRAP1","метаболическое перепрограммирование\n|||\nметаболическое перепрограммирование","кшрнк\n|||\nкшРНК","экзосомы\n|||\nэкзосомы","гликолиз\n|||\nгликолиз","апоптоз\n|||\nапоптоз"],"dc.subject_mlt":["glioblastoma","TRAP1","metabolic reprogramming","shRNA","exosomes","glycolysis","apoptosis","глиобластома","TRAP1","метаболическое перепрограммирование","кшРНК","экзосомы","гликолиз","апоптоз"],"dc.subject":["glioblastoma","TRAP1","metabolic reprogramming","shRNA","exosomes","glycolysis","apoptosis","глиобластома","TRAP1","метаболическое перепрограммирование","кшРНК","экзосомы","гликолиз","апоптоз"],"dc.subject.en":["glioblastoma","TRAP1","metabolic reprogramming","shRNA","exosomes","glycolysis","apoptosis"],"title":["Analysis and Functional Significance of TRAP1 in Glioblastoma","Анализ и функциональная значимость белка TRAP1 при глиобластоме"],"title_keyword":["Analysis and Functional Significance of TRAP1 in Glioblastoma","Анализ и функциональная значимость белка TRAP1 при глиобластоме"],"title_ac":["analysis and functional significance of trap1 in glioblastoma\n|||\nAnalysis and Functional Significance of TRAP1 in Glioblastoma","анализ и функциональная значимость белка trap1 при глиобластоме\n|||\nАнализ и функциональная значимость белка TRAP1 при глиобластоме"],"dc.title_sort":"Analysis and Functional Significance of TRAP1 in Glioblastoma","dc.title_hl":["Analysis and Functional Significance of TRAP1 in Glioblastoma","Анализ и функциональная значимость белка TRAP1 при глиобластоме"],"dc.title_mlt":["Analysis and Functional Significance of TRAP1 in Glioblastoma","Анализ и функциональная значимость белка TRAP1 при глиобластоме"],"dc.title":["Analysis and Functional Significance of TRAP1 in Glioblastoma","Анализ и функциональная значимость белка TRAP1 при глиобластоме"],"dc.title_stored":["Analysis and Functional Significance of TRAP1 in Glioblastoma\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Анализ и функциональная значимость белка TRAP1 при глиобластоме\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Analysis and Functional Significance of TRAP1 in Glioblastoma"],"dc.abstract.ru":["

"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nГлиобластома по-прежнему остается одной из наиболее злокачественных опухолей центральной нервной\nсистемы (ЦНС), характеризуясь крайне неблагоприятным прогнозом, несмотря на достижения в области\nдиагностики и лечения [1, 2]. Успехи в изучении молекулярной природы глиобластомы позволили выявить\nряд ключевых сигнальных путей и генетических изменений, однако гетерогенность опухоли, а также сложность ее микроокружения затрудняют разработку универсальных и высокоэффективных терапевтических\nстратегий [3, 4]. Ключевым аспектом прогрессирования глиобластомы является способность опухолевых\nклеток к быстрому метаболическому переориентированию и адаптации к изменяющимся условиям среды,\nв частности к гипоксии, характерной для обширных\nнекротических зон внутри самой опухоли [5–7]. Такое\nперепрограммирование метаболизма обеспечивает\nинтенсивный рост и пролиферацию клеток, а также\nнередко ведет к формированию лекарственной устойчивости. В контексте этих процессов возрастающий\nинтерес вызывает семейство шаперонов HSP90, к которому относится белок 1, ассоциированный с рецептором TNF (TRAP1) [8–10]. TRAP1 изначально рассматривался как регулятор митохондриального гомеостаза\nи апоптоза, однако последующие исследования показали, что он обладает гораздо более широкими функциями, включая участие в процессах трансдукции сигнала,\nподдержании энергетического баланса, а также формировании резистентности опухолевых клеток к химиои лучевой терапии [11, 12]. Многие работы указывают\nна то, что TRAP1 может переключать метаболизм опухолевых клеток с окислительного фосфорилирования\nна аэробный гликолиз, давая опухоли дополнительные\nпреимущества в условиях гипоксии и ограниченных\nэнергетических ресурсов [13, 14]. Особенно интересно,\nчто данная перестройка метаболического статуса часто\nсопровождается повышением устойчивости к апоптотическим сигналам, что еще более усугубляет проблему\nлечения глиобластомы [11].\nЭкзосомы являются наиболее широко изученной группой среди двух основных подгрупп (экзосомы и микровезикулы) внеклеточных везикул (ВВ), высвобождаемых из клеток млекопитающих. Экзосомы возникают\nиз мембран мультивезикулярных телец (МВТ) и имеют\nчашеобразную морфологию под электронным микроскопом с диаметром от 50 до 150 нм. Экзосомы широко изучались на предмет их роли во внутриклеточной\nкоммуникации, особенно во время развития и прогрессирования опухоли. Ассоциированные с экзосомами\nРНК, некодирующие РНК, белки, ДНК и даже метаболиты могут изменять судьбу клеток-реципиентов посредством аутокринной и паракринной сигнализации.\nДоставляемые опухолевыми экзосомами биологические компоненты взаимодействуют со стромальными\nклетками в микроокружении опухоли, модулируют\nпрогрессирование опухоли, ангиогенез, метастазирование и уклонение от иммунного ответа. Измененный метаболизм клеток является одним из признаков злокачественных новообразований, в том числе глиобластома.\nЭкзогенные экзосомы могут вызывать метаболическое\nперепрограммирование и тем самым поддерживать\nрост опухоли. Экзосомальный TRAP1, модулирующий\nопухолевый метаболизм, представляет интерес как потенциальная терапевтическая мишень для изучения его\nроли в онкогенезе глиобластомы, а также для улучшения диагностики и терапии. Более того, повышенное\nсодержание TRAP1 в экзосомах может служить маркером прогрессирования глиобластомы и коррелировать\nс неблагоприятным клиническим исходом. В этой связи\nблокирование TRAP1 или воздействие на механизмы\nэкзосомального транспорта могут стать перспективными направлениями в создании новых противоопухолевых препаратов.\nНастоящее исследование нацелено на углубленный анализ роли TRAP1 в метаболическом перепрограммировании клеток глиобластомы и изучение вклада экзосомального TRAP1 в агрессивность опухоли. Выявление\nключевых молекулярных взаимодействий, лежащих\nв основе метаболической пластичности глиобластомы, может способствовать разработке новых методов\nтерапии, направленных на снижение резистентности\nопухоли к лечению, а также на подавление межклеточных коммуникационных механизмов, способствующих\nпрогрессированию глиобластомы.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nКультивирование клеток\nКлеточная линия глиом T98G и клеточная линия астроцитов головного мозга человека (HBA) были получены\nиз Китайской национальной инфраструктуры ресурсов\nклеточных линий (http://www.cellresource.cn/, Китай).\nКлеточные линии хранили в Модифицированной среде\nОрла Дульбекко (DMEM) с высоким содержанием глюкозы, дополненной 10 % фетальной бычьей сывороткой\n(FBS) и 100 ЕД/мл пенициллина или 0,1 мг/мл стрептомицина, а также было подтверждено отсутствие контаминации микоплазмой. Клетки хранили во влажном\nинкубаторе, содержащем 5 % атмосферу CO2, при температуре 37 °C в колбе для культивирования клеток,\nстандартной для адгезивных клеток. Клетки обычно\nсубкультивировали при достижении 80 %-го слияния\nс использованием 0,25 %-го раствора трипсина-ЭДТА.\nОбразование сфероидов опухоли наблюдалось в течение 4 дней для T98G. Формирование опухолевых сфероидов ежедневно подтверждали визуально с помощью\nтринокулярного обратного микроскопа Optika XDS-2,\nоснащенного камерой ISH500, а их средние диаметры\nанализировали с помощью программного обеспечения\n«ImageJ версии 1.53.e».\nИзоляция экзосом из клеток\nи их идентификация\nУльтрацентрифугирование является «золотым стандартом» выделения экзосом из клеток. Основное преимущество этого современного метода заключается\nв том, что он производит высокообогащенные фракции\nэкзосом, а также позволяет собирать дополнительные\nфракции ВВ, а затем супернатант, не содержащий экзосомы, который образуется после высокоскоростного\nотжима. Первые шаги предназначены для лизиса клеток и удаления мертвых клеток их остатков путем последовательного центрифугирования с возрастающей\nскоростью. На каждом из этих этапов осадок выбрасывают, а надосадочную жидкость используют на следующем этапе. Конечный супернатант затем подвергают\nультрацентрифугированию при 100 000 × g для осаждения небольших везикул, соответствующих экзосомам.\nОсадок промывают большим объемом натрий-фосфатного буфера (PBS) для удаления примесей белков и центрифугируют последний раз на той же высокой скорости. Основная часть экзосом, полученных из T98G или\nHBA, имела размеры около 100 нм и морфологические\nособенности сферических, двухслойных, связанных\nс мембраной экзосом, что соответствует морфологическим характеристикам экзосом.\nЭкстракция белка из экзосом\nНабор Total Exosome RNA & Protein Isolation Kit\n(Invitrogen), номер каталога 4478545, для экстракции\nтотальной РНК и белка из экзосом предназначен для\nвыделения белков из одного обогащенного препарата\nэкзосом. Процедура экстракция белка TRAP1 из экзосом, полученных из клеточной линии глиомы T98G\nили HBA, была проведена согласно инструкции Total\nExosome RNA & Protein Isolation Kit (Invitrogen).\nАнализ жизнеспособности клеток\nПосев клеточной линии глиомы T98G подсчитывали через 2, 3 и 4 дня под инвертированным фазово-контрастным микроскопом. Для анализа\n3-(4,5-диметилтиазол-2-ил)-2,5-дифенилтетразолийбромид (МТТ)-теста в каждую лунку добавляли реагент МТТ в дозе 5 мг/мл (Roche Diagnostics, Шанхай,\nКитай) и дополнительно инкубировали в течение 2 ч\nпри 37 °C. Супернатант удаляли, и в лунки добавляли 200 мкл 0,1 % DMSO для растворения фиолетовых\nкристаллов формазана. Количественную оценку проводили путем измерения поглощения при 540 нм с помощью просвечивающей электронной микроскопии.\nРезультаты представлены как средние значения из трех\nнезависимых экспериментов, проведенных в трех повторах.\nАнализ гибели клеток с помощью\nаннексина V‑FITC/PI\nНабор для определения апоптоза клеток аннексин V-флуоресцеин-5-изотиоцианат (FITC) (5 мкл)\nи пропидий йодид (PI) (5 мкл) (KeyGen Biotech, Китай)\nбыл использован для измерения апоптоза клеточной\nлинии глиом T98G. Опухолевые клетки с плотностью\n3×10 5 клеток были высеяны на 6-луночные планшеты\nв течение 24 ч. Как плавающие, так и адгезивные клетки\nсобирали и дважды промывали холодным PBS. Затем\nклетки ресуспендировали в 500 мкл связывающего буфера и инкубировали с 5 мкл Annexin V-FITC и 5 мкл PI\nв течение 15 мин при комнатной температуре в темноте. Клетки анализировали с помощью проточной цитометрии (BD Biosciences, Сан-Хосе, Калифорния, США)\nи скорость апоптоза клеток анализировали с помощью\nпакета програмного обеспечения FLOWJO для анализа\nданных проточной цитометрии (v10; BD Biosciences).\nАТФ-мониторинг\nАТФ определяли с помощью набора ATP Bioluminescence\nAssay Kit HS II от компании Roshe в соответствии с инструкциями производителя и нормализовали уровень\nАТФ на микрограмм белка.\nВестерн-блот анализ\nДля проведения вестерн-блот анализа использовали\nследующие антитела: 1) β-актин (1:1000; Zhongshan,\nПекин, Китай); 2) первичное мышиное анти-TRAP1\n(1:1000; OriGene Technologies Inc., Роквилл, Мэриленд, США), антитело против гена предрасположенности к опухолям 101 (англ. tumor susceptibility\ngene 101, TSG101) [EPR7130 (B)] (1:1000); ab125011,\nAbcam), антитело против белка, взаимодействующее\nс ALG-2 (связанный с апоптозом ген 2) X (англ. ALG-2\n(apoptosis-linked gene 2)-interacting protein X, ALIX))\n[EPR23653–32] (1:1000; ab275377, Abcam), антитело\nпротив CD63 [EPR5702] (1:1000; ab134045, Abcam),\nмоноклональные антитела к гексокиназе I (C35C4)\nкролика (1:1000; #2024, Cell Signaling Technology), кроличьи mAb к гексокиназе II (C64G5) (1:1000; #2867, Cell\nSignaling Technology), PKM1 и PKM2 (C103A3) кроличьи mAb (1: 1000; #3190, Cell Signaling Technology),\nPKM2 (D78A4) Кроличьи mAb XP® (1:1000; # 4053S,\nCell Signaling Technology), кроличьи mAb LDHA\n(C4B5) (1:1000; #3582, Cell Signaling Technology), моноклональные антитела кролика фосфофруктокиназа,\nтромбоциты (англ. phosphofructokinase, platelet, PFKP)\n(D4B2) (1:1000; #8164, Cell Signaling Technology), кроличьи моноклональные антитела к пируватдегидрогеназе (C54G1) (1:1000; #3205, Cell Signaling Technology)\nи β-актин (1:1000; Zhongshan, Пекин, Китай). Количественную оценку полос вестерн-блот анализа проводили с использованием программного обеспечения\nOdyssey v1.2 (Gene Company Limited, Гонконг, Китай)\nпутем измерения интенсивности полосы для каждой\nгруппы и нормализации ее по β-актину в качестве внутреннего контроля.\nЛентивирусная трансдукция\nСтабильное снижение экспрессии TRAP1 осуществляли с помощью лентивирусных частиц (pGFPC-shLenti), содержащих гены, кодирующие короткую\nшпилечную РНК (кшРНК), нацеленные на TRAP1\n(#1: 5′-CGACATGAAACCGTCCATGTT-3′; #2:\n5′-AAACATGAGTTCCAGGCCGAG-3′) (GenePharma Co.,\nШанхай, Китай). Трансдукцию лентивирусных частиц\nпроводили с клетками в среде, содержащей 8 мкг/мл\nполибрена (Solarbio). Через 18 часов эффективность\nтрансдукции проверяли методом проточной цитометрии. Трансдуцированные клетки культивировали\nв среде, свободной от лентивирусных частиц, в течение\nеще 72 часов, а затем использовали 1 мкг/мл пуромицина (Solarbio) для отбора клонов со стабильной экспрессией кшРНК. Вестерн-блот использовали для подтверждения снижения экспрессии белка TRAP1.\nСтатистический анализ\nСтатистический анализ проводился с использованием программного обеспечения SPSS версии 22.0 и различных пакетов программного обеспечения R (версия v.3.6.1). Графики были построены с использованием\nпрограммного обеспечения GraphPad Prism версии 8.0.\nПри необходимости применяли t-критерий Стьюдента,\nANOVA, анализ хи-квадрат или критерий Манна —\nУитни. Вероятность p < 0,05 (*) или p < 0,001 (**) считалась статистически значимой.\nРЕЗУЛЬТАТЫ\nИзменение уровня экспрессии\nTRAP1 на уровне белка при глиобластоме\nЧтобы изучить взаимосвязь между экспрессией эндогенного (клеточного) TRAP1 и экзосомальным\nTRAP1 на уровне белка, мы использовали клеточную\nлинию глиомы T98G и HBA как негативный контроль\nс помощью вестерн-блот анализа. Стабильное снижение экспрессии TRAP1 осуществляли с помощью лентивирусных частиц, содержащих гены, кодирующие\nкшРНК, нацеленные на TRAP1 (кшРНК TRAP1). Экзосомы были очищены из супернатанта клеточной культуры T98G для наблюдения за морфологией с помощью\nтрансмиссионной электронной микроскопии. Кроме\nтого, вестерн-блот анализ был проведен для выявления экспрессии типичных поверхностных маркеров\nэкзосом (кластер дифференцировки 63 (CD63), ALIX\nи TSG101) и выявления экспрессии TRAP1 на уровне\nбелка. Результаты продемонстрировали, что в клеточной линии HBA (негативный контроль) TRAP1 имел\nумеренный уровень экспрессии, а экзосомы —\ncниженный уровень экспрессии TRAP1. Более того,\nприменение кшTRAP1 по отношению к клеточной линии T98G продемонстрировало снижение экспрессии\nTRAP1 в клетках. Кроме того, экзосомы, изолированные из клеточной линии T98G, также содержали низкий уровень экспрессии TRAP1 после трансфекции\nкшTRAP1 (рис. 1). Данные результаты показывают, что\nнормальные клетки HBA демонстрируют умеренный\nуровень экспрессии или его практическое отсутствие\nв выделяемых ими экзосомах. Тем не менее использование кшTRAP1 практически полностью инактивирует\nTRAP1 как в опухолевых клетках, так и в выделяемых\nими экзосомах. Это говорит о том, что TRAP1 сверхэкспрессирован.\nTRAP1 как потенциальный ключевой\nрегулятор метаболического\nперепрограммирования при глиобластоме\nЧтобы исследовать функцию экзосом с высокой экспрессией белка TRAP1, мы провели результаты\nвестерн-блот анализа для выбранных гликолитических ферментов. Экспрессия гексокиназы 1 (HK1/2),\nМ1/2 пируваткиназы (PKM1/2), лактатдегидрогеназы А\n(ЛДГА), фосфофруктокиназы тромбоцитов (PFKP)\nи пируватдегидрогеназы в пути гликолиза была обнаружена с помощью вестерн-блот анализа (рис. 2). Результаты показали, что высокая экспрессия TRAP1 способствует экспрессии этих гликолитических ферментов,\nтогда как снижение экспрессии TRAP1 с помощью\nкшРНК TRAP1 снижает их экспрессию. Обработка\nклеток экзосомами с высокой экспрессией TRAP1 повышала экспрессию этих гликолитических ферментов\n(рис. 2).\nСледовательно, высокая экспрессия TRAP1 способствует гликолизу. Чтобы выяснить, входит ли пируват\nв результате гликолиза непосредственно в цикл трикарбоновых кислот (ЦТК) или катализируется лактатдегидрогеназой с образованием молочной кислоты,\nмы измерили АТФ, вырабатываемый этими клетками\n(рис. 3).\nМы обнаружили, что высвобождение АТФ уменьшалось в клетках глиомы с высокой экспрессией\nTRAP1 и увеличивалось после снижения экспрессии\nTRAP1, а обработка клеток экзосомами с высокой\nэкспрессией TRAP1 также снижала высвобождение\nАТФ. Таким образом, TRAP1 усиливает пути гликолиза\nв клетках глиобластомы.\nИнгибирование TRAP1 и анализ\nжизнеспособности опухолевых клеток\nС помощью MTT-анализа мы провели оценку влияния\nэкспрессии эндогенного (клеточного) TRAP1 на жизнеспособность клеточной линии глиом T98G в течение\n12, 24, 36 и 48 часов. Было выяснено, что по сравнению\nс HBA (негативный контроль) трансфекция клеток\nT98G кшРНК TRAP1 привела к значительному снижению жизнеспособности опухолевых клеток в районе\n36 и 48 часов (рис. 4 А). Более того, понижение экспрессии TRAP1 в клетках T98G коррелировало с усилением\nапоптоза (рис. 4 Б). Мы считаем, что нарушение регуляции экспрессии TRAP1 является отличительной чертой\nглиобластомы, включая устойчивость опухолевых клеток к гибели и перепрогррамирование энергетического\nметаболизма. Это указывает на то, что возможно и эффективно регулировать развитие и прогрессирование\nглиобластомы путем ингибирования TRAP1.\nОБСУЖДЕНИЕ\nПолученные нами данные подтверждают ключевую\nроль белка TRAP1 в регуляции метаболических процессов и устойчивости клеток глиобластомы к индуцированному апоптозу. Во-первых, мы продемонстрировали, что в клеточной линии глиом T98G TRAP1 обладает\nвыраженной сверхэкспрессией по сравнению с HBA,\nчто согласуется с ранее опубликованными результатами, указывающими на тесную связь между высоким\nуровнем TRAP1 и агрессивным фенотипом опухоли\n[11, 12]. Во-вторых, обнаружение TRAP1 в составе экзосом, выделяемых T98G, указывает на возможную вовлеченность этого белка в межклеточную коммуникацию, которая, согласно ряду работ, играет решающую\nроль в метаболической перестройке опухолевых клеток\nи их взаимодействии со стромальными элементами\nмикроокружения [15–17].\nВысокий уровень TRAP1 в сочетании с повышенной\nэкспрессией гликолитических ферментов, таких как\nHK1/2, PKM1/2, LDHA и PFKP, и сниженным синтезом\nАТФ демонстрирует, что глиобластома активно переключается на аэробный гликолиз (эффект Варбурга),\nчто обеспечивает быстрый рост и пролиферацию,\nа также формирует условия для развития лекарственной устойчивости [5, 6, 13, 14]. При этом подавление\nэкспрессии TRAP1 методами генетического нокдауна\nприводило к снижению жизнеспособности опухолевых\nклеток и к возрастанию уровня апоптоза, что отражает\nвысокую зависимость глиобластомы от этого шаперона\nдля поддержания энергетического баланса и выживания [7, 11]. Данные результаты согласуются с утверждением, что TRAP1 способен регулировать митохондриальные функции и метаболические пути, влияя\nна баланс между окислительным фосфорилированием\nи гликолизом [8–10, 12].\nПрисутствие TRAP1 в экзосомах согласуется с современными представлениями о том, что ВВ активно вовлечены в формирование опухолевого микроокружения и могут транспортировать широкий спектр белков,\nмикроРНК и других сигнальных молекул [15, 16, 18].\nПодобный перенос биоматериала через экзосомы способен усиливать проопухолевые сигналы и способствовать инвазии, ангиогенезу и развитию резистентности\nклеток к терапии [17, 19]. Более того, ряд современных\nисследований подчеркивает растущую значимость экзосом в контексте таргетной терапии глиобластомы,\nвключая использование ингибиторов Hsp90-семействаи подавление передачи различных метаболических\nфакторов [20, 21].\nНаши данные свидетельствуют, что TRAP1 может быть\nодной из ключевых молекул в этих процессах, поскольку\nон непосредственно задействован в поддержании митохондриального гомеостаза и регуляции энергетического\nметаболизма [22–24]. Особо стоит отметить, что перекрестная регуляция TRAP1 и гликолитических ферментов не только формирует «быстрый» способ получения\nэнергии в условиях гипоксии, но и обеспечивает опухолевым клеткам дополнительные строительные блоки для\nсинтеза нуклеотидов, белков и липидов, необходимых\nдля их активного размножения [13, 14]. Это объясняет,\nпочему нарушение экспрессии TRAP1 может приводить\nк быстрому подавлению роста опухолевых клеток и усилению проапоптотических сигналов. С другой стороны,\nсверхэкспрессия TRAP1, вероятно, способствует поддержанию клеточного гомеостаза в условиях терапевтического воздействия, что может объяснять возникновение резистентности к химио- и лучевой терапии [11,\n25]. Современные работы подчеркивают, что модуляция\nактивности TRAP1 способна влиять на ряд сигнальных\nкаскадов, формирующих устойчивость опухоли и ее\nспособность к быстрому метаболическому переключению [26]. Наконец, учитывая, что одна из возможных\nстратегий борьбы с глиобластомой — это подавление\nметаболических путей опухоли, блокирование функции TRAP1 или снижение его уровня экспрессии может рассматриваться как потенциально перспективный\nподход к терапии [5, 23]. В ряде экспериментальных исследований показано, что ингибиторы Hsp90-семейства,\nа также вмешательства, влияющие на биогенез экзосом,\nспособны снижать опухолевую агрессивность и уменьшать риск метастазирования ряда опухолей [15, 16, 18,\n24]. С учетом полученных нами результатов воздействие\nна активность TRAP1 может сочетаться с существующими методами лечения, повышая их эффективность\nза счет нарушения метаболической адаптации и межклеточной коммуникации [27, 28].\nТаким образом, результаты данного исследования\nподтверждают информацию о центральной роли белка TRAP1 в метаболическом перепрограммировании\nи устойчивости клеток глиобластомы. Обнаруженный\nнами факт участия TRAP1 в составе экзосом указывает на дополнительные механизмы поддержания проопухолевого фенотипа, включающие межклеточный\nтранспорт шаперона и модуляцию микроокружения.\nУглубленное понимание этих процессов может способствовать разработке новых таргетных препаратов,\nнаправленных на подавление TRAP1 и блокировку\nключевых этапов межклеточной коммуникации в глиобластоме.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПроведенное исследование демонстрирует, что белок\nTRAP1 играет значимую роль в развитии и прогрессировании глиобластомы за счет регуляции метаболического перепрограммирования и поддержания\nвыживаемости опухолевых клеток. Сверхэкспрессия\nTRAP1 в клетках глиомы T98G сопровождается повышением уровня гликолитических ферментов, снижением синтеза АТФ и, как следствие, усилением «гликолитического» фенотипа. Подавление экспрессии\nTRAP1 с помощью кшРНК приводит к снижению выживаемости опухолевых клеток и активации апоптоза,\nчто подтверждает важность данной мишени для роста\nи сохранения метаболического статуса глиобластомы.\nДополнительно выявлено, что TRAP1 присутствует\nв экзосомах, что дает основания полагать, что экзосомальный TRAP1 вовлечен в межклеточную коммуникацию и может способствовать опухолевому метаболическому перепрограммированию в микроокружении.\nВ нашем исследовании есть некоторые ограничения.\nВ нашем будущем исследовании мы подтвердим эти\nрезультаты с помощью экспериментальных методов\nна животных моделях, других линиях клеток человека\nи тканях/жидкостях. Все полученные результаты указывают на потенциальную терапевтическую ценность\nингибирования TRAP1 как стратегии борьбы с глиобластомой, позволяющей существенно снизить ее агрессивность и повысить эффективность существующих\nметодов лечения. В дальнейшем изучение механизмов,\nпосредством которых экзосомальный TRAP1 влияет\nна клетки-реципиенты, а также разработка специфических ингибиторов TRAP1 могут открыть новые подходы к диагностике и терапии данного заболевания."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nГлиобластома по-прежнему остается одной из наиболее злокачественных опухолей центральной нервной\nсистемы (ЦНС), характеризуясь крайне неблагоприятным прогнозом, несмотря на достижения в области\nдиагностики и лечения [1, 2]. Успехи в изучении молекулярной природы глиобластомы позволили выявить\nряд ключевых сигнальных путей и генетических изменений, однако гетерогенность опухоли, а также сложность ее микроокружения затрудняют разработку универсальных и высокоэффективных терапевтических\nстратегий [3, 4]. Ключевым аспектом прогрессирования глиобластомы является способность опухолевых\nклеток к быстрому метаболическому переориентированию и адаптации к изменяющимся условиям среды,\nв частности к гипоксии, характерной для обширных\nнекротических зон внутри самой опухоли [5–7]. Такое\nперепрограммирование метаболизма обеспечивает\nинтенсивный рост и пролиферацию клеток, а также\nнередко ведет к формированию лекарственной устойчивости. В контексте этих процессов возрастающий\nинтерес вызывает семейство шаперонов HSP90, к которому относится белок 1, ассоциированный с рецептором TNF (TRAP1) [8–10]. TRAP1 изначально рассматривался как регулятор митохондриального гомеостаза\nи апоптоза, однако последующие исследования показали, что он обладает гораздо более широкими функциями, включая участие в процессах трансдукции сигнала,\nподдержании энергетического баланса, а также формировании резистентности опухолевых клеток к химиои лучевой терапии [11, 12]. Многие работы указывают\nна то, что TRAP1 может переключать метаболизм опухолевых клеток с окислительного фосфорилирования\nна аэробный гликолиз, давая опухоли дополнительные\nпреимущества в условиях гипоксии и ограниченных\nэнергетических ресурсов [13, 14]. Особенно интересно,\nчто данная перестройка метаболического статуса часто\nсопровождается повышением устойчивости к апоптотическим сигналам, что еще более усугубляет проблему\nлечения глиобластомы [11].\nЭкзосомы являются наиболее широко изученной группой среди двух основных подгрупп (экзосомы и микровезикулы) внеклеточных везикул (ВВ), высвобождаемых из клеток млекопитающих. Экзосомы возникают\nиз мембран мультивезикулярных телец (МВТ) и имеют\nчашеобразную морфологию под электронным микроскопом с диаметром от 50 до 150 нм. Экзосомы широко изучались на предмет их роли во внутриклеточной\nкоммуникации, особенно во время развития и прогрессирования опухоли. Ассоциированные с экзосомами\nРНК, некодирующие РНК, белки, ДНК и даже метаболиты могут изменять судьбу клеток-реципиентов посредством аутокринной и паракринной сигнализации.\nДоставляемые опухолевыми экзосомами биологические компоненты взаимодействуют со стромальными\nклетками в микроокружении опухоли, модулируют\nпрогрессирование опухоли, ангиогенез, метастазирование и уклонение от иммунного ответа. Измененный метаболизм клеток является одним из признаков злокачественных новообразований, в том числе глиобластома.\nЭкзогенные экзосомы могут вызывать метаболическое\nперепрограммирование и тем самым поддерживать\nрост опухоли. Экзосомальный TRAP1, модулирующий\nопухолевый метаболизм, представляет интерес как потенциальная терапевтическая мишень для изучения его\nроли в онкогенезе глиобластомы, а также для улучшения диагностики и терапии. Более того, повышенное\nсодержание TRAP1 в экзосомах может служить маркером прогрессирования глиобластомы и коррелировать\nс неблагоприятным клиническим исходом. В этой связи\nблокирование TRAP1 или воздействие на механизмы\nэкзосомального транспорта могут стать перспективными направлениями в создании новых противоопухолевых препаратов.\nНастоящее исследование нацелено на углубленный анализ роли TRAP1 в метаболическом перепрограммировании клеток глиобластомы и изучение вклада экзосомального TRAP1 в агрессивность опухоли. Выявление\nключевых молекулярных взаимодействий, лежащих\nв основе метаболической пластичности глиобластомы, может способствовать разработке новых методов\nтерапии, направленных на снижение резистентности\nопухоли к лечению, а также на подавление межклеточных коммуникационных механизмов, способствующих\nпрогрессированию глиобластомы.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nКультивирование клеток\nКлеточная линия глиом T98G и клеточная линия астроцитов головного мозга человека (HBA) были получены\nиз Китайской национальной инфраструктуры ресурсов\nклеточных линий (http://www.cellresource.cn/, Китай).\nКлеточные линии хранили в Модифицированной среде\nОрла Дульбекко (DMEM) с высоким содержанием глюкозы, дополненной 10 % фетальной бычьей сывороткой\n(FBS) и 100 ЕД/мл пенициллина или 0,1 мг/мл стрептомицина, а также было подтверждено отсутствие контаминации микоплазмой. Клетки хранили во влажном\nинкубаторе, содержащем 5 % атмосферу CO2, при температуре 37 °C в колбе для культивирования клеток,\nстандартной для адгезивных клеток. Клетки обычно\nсубкультивировали при достижении 80 %-го слияния\nс использованием 0,25 %-го раствора трипсина-ЭДТА.\nОбразование сфероидов опухоли наблюдалось в течение 4 дней для T98G. Формирование опухолевых сфероидов ежедневно подтверждали визуально с помощью\nтринокулярного обратного микроскопа Optika XDS-2,\nоснащенного камерой ISH500, а их средние диаметры\nанализировали с помощью программного обеспечения\n«ImageJ версии 1.53.e».\nИзоляция экзосом из клеток\nи их идентификация\nУльтрацентрифугирование является «золотым стандартом» выделения экзосом из клеток. Основное преимущество этого современного метода заключается\nв том, что он производит высокообогащенные фракции\nэкзосом, а также позволяет собирать дополнительные\nфракции ВВ, а затем супернатант, не содержащий экзосомы, который образуется после высокоскоростного\nотжима. Первые шаги предназначены для лизиса клеток и удаления мертвых клеток их остатков путем последовательного центрифугирования с возрастающей\nскоростью. На каждом из этих этапов осадок выбрасывают, а надосадочную жидкость используют на следующем этапе. Конечный супернатант затем подвергают\nультрацентрифугированию при 100 000 × g для осаждения небольших везикул, соответствующих экзосомам.\nОсадок промывают большим объемом натрий-фосфатного буфера (PBS) для удаления примесей белков и центрифугируют последний раз на той же высокой скорости. Основная часть экзосом, полученных из T98G или\nHBA, имела размеры около 100 нм и морфологические\nособенности сферических, двухслойных, связанных\nс мембраной экзосом, что соответствует морфологическим характеристикам экзосом.\nЭкстракция белка из экзосом\nНабор Total Exosome RNA & Protein Isolation Kit\n(Invitrogen), номер каталога 4478545, для экстракции\nтотальной РНК и белка из экзосом предназначен для\nвыделения белков из одного обогащенного препарата\nэкзосом. Процедура экстракция белка TRAP1 из экзосом, полученных из клеточной линии глиомы T98G\nили HBA, была проведена согласно инструкции Total\nExosome RNA & Protein Isolation Kit (Invitrogen).\nАнализ жизнеспособности клеток\nПосев клеточной линии глиомы T98G подсчитывали через 2, 3 и 4 дня под инвертированным фазово-контрастным микроскопом. Для анализа\n3-(4,5-диметилтиазол-2-ил)-2,5-дифенилтетразолийбромид (МТТ)-теста в каждую лунку добавляли реагент МТТ в дозе 5 мг/мл (Roche Diagnostics, Шанхай,\nКитай) и дополнительно инкубировали в течение 2 ч\nпри 37 °C. Супернатант удаляли, и в лунки добавляли 200 мкл 0,1 % DMSO для растворения фиолетовых\nкристаллов формазана. Количественную оценку проводили путем измерения поглощения при 540 нм с помощью просвечивающей электронной микроскопии.\nРезультаты представлены как средние значения из трех\nнезависимых экспериментов, проведенных в трех повторах.\nАнализ гибели клеток с помощью\nаннексина V‑FITC/PI\nНабор для определения апоптоза клеток аннексин V-флуоресцеин-5-изотиоцианат (FITC) (5 мкл)\nи пропидий йодид (PI) (5 мкл) (KeyGen Biotech, Китай)\nбыл использован для измерения апоптоза клеточной\nлинии глиом T98G. Опухолевые клетки с плотностью\n3×10 5 клеток были высеяны на 6-луночные планшеты\nв течение 24 ч. Как плавающие, так и адгезивные клетки\nсобирали и дважды промывали холодным PBS. Затем\nклетки ресуспендировали в 500 мкл связывающего буфера и инкубировали с 5 мкл Annexin V-FITC и 5 мкл PI\nв течение 15 мин при комнатной температуре в темноте. Клетки анализировали с помощью проточной цитометрии (BD Biosciences, Сан-Хосе, Калифорния, США)\nи скорость апоптоза клеток анализировали с помощью\nпакета програмного обеспечения FLOWJO для анализа\nданных проточной цитометрии (v10; BD Biosciences).\nАТФ-мониторинг\nАТФ определяли с помощью набора ATP Bioluminescence\nAssay Kit HS II от компании Roshe в соответствии с инструкциями производителя и нормализовали уровень\nАТФ на микрограмм белка.\nВестерн-блот анализ\nДля проведения вестерн-блот анализа использовали\nследующие антитела: 1) β-актин (1:1000; Zhongshan,\nПекин, Китай); 2) первичное мышиное анти-TRAP1\n(1:1000; OriGene Technologies Inc., Роквилл, Мэриленд, США), антитело против гена предрасположенности к опухолям 101 (англ. tumor susceptibility\ngene 101, TSG101) [EPR7130 (B)] (1:1000); ab125011,\nAbcam), антитело против белка, взаимодействующее\nс ALG-2 (связанный с апоптозом ген 2) X (англ. ALG-2\n(apoptosis-linked gene 2)-interacting protein X, ALIX))\n[EPR23653–32] (1:1000; ab275377, Abcam), антитело\nпротив CD63 [EPR5702] (1:1000; ab134045, Abcam),\nмоноклональные антитела к гексокиназе I (C35C4)\nкролика (1:1000; #2024, Cell Signaling Technology), кроличьи mAb к гексокиназе II (C64G5) (1:1000; #2867, Cell\nSignaling Technology), PKM1 и PKM2 (C103A3) кроличьи mAb (1: 1000; #3190, Cell Signaling Technology),\nPKM2 (D78A4) Кроличьи mAb XP® (1:1000; # 4053S,\nCell Signaling Technology), кроличьи mAb LDHA\n(C4B5) (1:1000; #3582, Cell Signaling Technology), моноклональные антитела кролика фосфофруктокиназа,\nтромбоциты (англ. phosphofructokinase, platelet, PFKP)\n(D4B2) (1:1000; #8164, Cell Signaling Technology), кроличьи моноклональные антитела к пируватдегидрогеназе (C54G1) (1:1000; #3205, Cell Signaling Technology)\nи β-актин (1:1000; Zhongshan, Пекин, Китай). Количественную оценку полос вестерн-блот анализа проводили с использованием программного обеспечения\nOdyssey v1.2 (Gene Company Limited, Гонконг, Китай)\nпутем измерения интенсивности полосы для каждой\nгруппы и нормализации ее по β-актину в качестве внутреннего контроля.\nЛентивирусная трансдукция\nСтабильное снижение экспрессии TRAP1 осуществляли с помощью лентивирусных частиц (pGFPC-shLenti), содержащих гены, кодирующие короткую\nшпилечную РНК (кшРНК), нацеленные на TRAP1\n(#1: 5′-CGACATGAAACCGTCCATGTT-3′; #2:\n5′-AAACATGAGTTCCAGGCCGAG-3′) (GenePharma Co.,\nШанхай, Китай). Трансдукцию лентивирусных частиц\nпроводили с клетками в среде, содержащей 8 мкг/мл\nполибрена (Solarbio). Через 18 часов эффективность\nтрансдукции проверяли методом проточной цитометрии. Трансдуцированные клетки культивировали\nв среде, свободной от лентивирусных частиц, в течение\nеще 72 часов, а затем использовали 1 мкг/мл пуромицина (Solarbio) для отбора клонов со стабильной экспрессией кшРНК. Вестерн-блот использовали для подтверждения снижения экспрессии белка TRAP1.\nСтатистический анализ\nСтатистический анализ проводился с использованием программного обеспечения SPSS версии 22.0 и различных пакетов программного обеспечения R (версия v.3.6.1). Графики были построены с использованием\nпрограммного обеспечения GraphPad Prism версии 8.0.\nПри необходимости применяли t-критерий Стьюдента,\nANOVA, анализ хи-квадрат или критерий Манна —\nУитни. Вероятность p < 0,05 (*) или p < 0,001 (**) считалась статистически значимой.\nРЕЗУЛЬТАТЫ\nИзменение уровня экспрессии\nTRAP1 на уровне белка при глиобластоме\nЧтобы изучить взаимосвязь между экспрессией эндогенного (клеточного) TRAP1 и экзосомальным\nTRAP1 на уровне белка, мы использовали клеточную\nлинию глиомы T98G и HBA как негативный контроль\nс помощью вестерн-блот анализа. Стабильное снижение экспрессии TRAP1 осуществляли с помощью лентивирусных частиц, содержащих гены, кодирующие\nкшРНК, нацеленные на TRAP1 (кшРНК TRAP1). Экзосомы были очищены из супернатанта клеточной культуры T98G для наблюдения за морфологией с помощью\nтрансмиссионной электронной микроскопии. Кроме\nтого, вестерн-блот анализ был проведен для выявления экспрессии типичных поверхностных маркеров\nэкзосом (кластер дифференцировки 63 (CD63), ALIX\nи TSG101) и выявления экспрессии TRAP1 на уровне\nбелка. Результаты продемонстрировали, что в клеточной линии HBA (негативный контроль) TRAP1 имел\nумеренный уровень экспрессии, а экзосомы —\ncниженный уровень экспрессии TRAP1. Более того,\nприменение кшTRAP1 по отношению к клеточной линии T98G продемонстрировало снижение экспрессии\nTRAP1 в клетках. Кроме того, экзосомы, изолированные из клеточной линии T98G, также содержали низкий уровень экспрессии TRAP1 после трансфекции\nкшTRAP1 (рис. 1). Данные результаты показывают, что\nнормальные клетки HBA демонстрируют умеренный\nуровень экспрессии или его практическое отсутствие\nв выделяемых ими экзосомах. Тем не менее использование кшTRAP1 практически полностью инактивирует\nTRAP1 как в опухолевых клетках, так и в выделяемых\nими экзосомах. Это говорит о том, что TRAP1 сверхэкспрессирован.\nTRAP1 как потенциальный ключевой\nрегулятор метаболического\nперепрограммирования при глиобластоме\nЧтобы исследовать функцию экзосом с высокой экспрессией белка TRAP1, мы провели результаты\nвестерн-блот анализа для выбранных гликолитических ферментов. Экспрессия гексокиназы 1 (HK1/2),\nМ1/2 пируваткиназы (PKM1/2), лактатдегидрогеназы А\n(ЛДГА), фосфофруктокиназы тромбоцитов (PFKP)\nи пируватдегидрогеназы в пути гликолиза была обнаружена с помощью вестерн-блот анализа (рис. 2). Результаты показали, что высокая экспрессия TRAP1 способствует экспрессии этих гликолитических ферментов,\nтогда как снижение экспрессии TRAP1 с помощью\nкшРНК TRAP1 снижает их экспрессию. Обработка\nклеток экзосомами с высокой экспрессией TRAP1 повышала экспрессию этих гликолитических ферментов\n(рис. 2).\nСледовательно, высокая экспрессия TRAP1 способствует гликолизу. Чтобы выяснить, входит ли пируват\nв результате гликолиза непосредственно в цикл трикарбоновых кислот (ЦТК) или катализируется лактатдегидрогеназой с образованием молочной кислоты,\nмы измерили АТФ, вырабатываемый этими клетками\n(рис. 3).\nМы обнаружили, что высвобождение АТФ уменьшалось в клетках глиомы с высокой экспрессией\nTRAP1 и увеличивалось после снижения экспрессии\nTRAP1, а обработка клеток экзосомами с высокой\nэкспрессией TRAP1 также снижала высвобождение\nАТФ. Таким образом, TRAP1 усиливает пути гликолиза\nв клетках глиобластомы.\nИнгибирование TRAP1 и анализ\nжизнеспособности опухолевых клеток\nС помощью MTT-анализа мы провели оценку влияния\nэкспрессии эндогенного (клеточного) TRAP1 на жизнеспособность клеточной линии глиом T98G в течение\n12, 24, 36 и 48 часов. Было выяснено, что по сравнению\nс HBA (негативный контроль) трансфекция клеток\nT98G кшРНК TRAP1 привела к значительному снижению жизнеспособности опухолевых клеток в районе\n36 и 48 часов (рис. 4 А). Более того, понижение экспрессии TRAP1 в клетках T98G коррелировало с усилением\nапоптоза (рис. 4 Б). Мы считаем, что нарушение регуляции экспрессии TRAP1 является отличительной чертой\nглиобластомы, включая устойчивость опухолевых клеток к гибели и перепрогррамирование энергетического\nметаболизма. Это указывает на то, что возможно и эффективно регулировать развитие и прогрессирование\nглиобластомы путем ингибирования TRAP1.\nОБСУЖДЕНИЕ\nПолученные нами данные подтверждают ключевую\nроль белка TRAP1 в регуляции метаболических процессов и устойчивости клеток глиобластомы к индуцированному апоптозу. Во-первых, мы продемонстрировали, что в клеточной линии глиом T98G TRAP1 обладает\nвыраженной сверхэкспрессией по сравнению с HBA,\nчто согласуется с ранее опубликованными результатами, указывающими на тесную связь между высоким\nуровнем TRAP1 и агрессивным фенотипом опухоли\n[11, 12]. Во-вторых, обнаружение TRAP1 в составе экзосом, выделяемых T98G, указывает на возможную вовлеченность этого белка в межклеточную коммуникацию, которая, согласно ряду работ, играет решающую\nроль в метаболической перестройке опухолевых клеток\nи их взаимодействии со стромальными элементами\nмикроокружения [15–17].\nВысокий уровень TRAP1 в сочетании с повышенной\nэкспрессией гликолитических ферментов, таких как\nHK1/2, PKM1/2, LDHA и PFKP, и сниженным синтезом\nАТФ демонстрирует, что глиобластома активно переключается на аэробный гликолиз (эффект Варбурга),\nчто обеспечивает быстрый рост и пролиферацию,\nа также формирует условия для развития лекарственной устойчивости [5, 6, 13, 14]. При этом подавление\nэкспрессии TRAP1 методами генетического нокдауна\nприводило к снижению жизнеспособности опухолевых\nклеток и к возрастанию уровня апоптоза, что отражает\nвысокую зависимость глиобластомы от этого шаперона\nдля поддержания энергетического баланса и выживания [7, 11]. Данные результаты согласуются с утверждением, что TRAP1 способен регулировать митохондриальные функции и метаболические пути, влияя\nна баланс между окислительным фосфорилированием\nи гликолизом [8–10, 12].\nПрисутствие TRAP1 в экзосомах согласуется с современными представлениями о том, что ВВ активно вовлечены в формирование опухолевого микроокружения и могут транспортировать широкий спектр белков,\nмикроРНК и других сигнальных молекул [15, 16, 18].\nПодобный перенос биоматериала через экзосомы способен усиливать проопухолевые сигналы и способствовать инвазии, ангиогенезу и развитию резистентности\nклеток к терапии [17, 19]. Более того, ряд современных\nисследований подчеркивает растущую значимость экзосом в контексте таргетной терапии глиобластомы,\nвключая использование ингибиторов Hsp90-семействаи подавление передачи различных метаболических\nфакторов [20, 21].\nНаши данные свидетельствуют, что TRAP1 может быть\nодной из ключевых молекул в этих процессах, поскольку\nон непосредственно задействован в поддержании митохондриального гомеостаза и регуляции энергетического\nметаболизма [22–24]. Особо стоит отметить, что перекрестная регуляция TRAP1 и гликолитических ферментов не только формирует «быстрый» способ получения\nэнергии в условиях гипоксии, но и обеспечивает опухолевым клеткам дополнительные строительные блоки для\nсинтеза нуклеотидов, белков и липидов, необходимых\nдля их активного размножения [13, 14]. Это объясняет,\nпочему нарушение экспрессии TRAP1 может приводить\nк быстрому подавлению роста опухолевых клеток и усилению проапоптотических сигналов. С другой стороны,\nсверхэкспрессия TRAP1, вероятно, способствует поддержанию клеточного гомеостаза в условиях терапевтического воздействия, что может объяснять возникновение резистентности к химио- и лучевой терапии [11,\n25]. Современные работы подчеркивают, что модуляция\nактивности TRAP1 способна влиять на ряд сигнальных\nкаскадов, формирующих устойчивость опухоли и ее\nспособность к быстрому метаболическому переключению [26]. Наконец, учитывая, что одна из возможных\nстратегий борьбы с глиобластомой — это подавление\nметаболических путей опухоли, блокирование функции TRAP1 или снижение его уровня экспрессии может рассматриваться как потенциально перспективный\nподход к терапии [5, 23]. В ряде экспериментальных исследований показано, что ингибиторы Hsp90-семейства,\nа также вмешательства, влияющие на биогенез экзосом,\nспособны снижать опухолевую агрессивность и уменьшать риск метастазирования ряда опухолей [15, 16, 18,\n24]. С учетом полученных нами результатов воздействие\nна активность TRAP1 может сочетаться с существующими методами лечения, повышая их эффективность\nза счет нарушения метаболической адаптации и межклеточной коммуникации [27, 28].\nТаким образом, результаты данного исследования\nподтверждают информацию о центральной роли белка TRAP1 в метаболическом перепрограммировании\nи устойчивости клеток глиобластомы. Обнаруженный\nнами факт участия TRAP1 в составе экзосом указывает на дополнительные механизмы поддержания проопухолевого фенотипа, включающие межклеточный\nтранспорт шаперона и модуляцию микроокружения.\nУглубленное понимание этих процессов может способствовать разработке новых таргетных препаратов,\nнаправленных на подавление TRAP1 и блокировку\nключевых этапов межклеточной коммуникации в глиобластоме.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПроведенное исследование демонстрирует, что белок\nTRAP1 играет значимую роль в развитии и прогрессировании глиобластомы за счет регуляции метаболического перепрограммирования и поддержания\nвыживаемости опухолевых клеток. Сверхэкспрессия\nTRAP1 в клетках глиомы T98G сопровождается повышением уровня гликолитических ферментов, снижением синтеза АТФ и, как следствие, усилением «гликолитического» фенотипа. Подавление экспрессии\nTRAP1 с помощью кшРНК приводит к снижению выживаемости опухолевых клеток и активации апоптоза,\nчто подтверждает важность данной мишени для роста\nи сохранения метаболического статуса глиобластомы.\nДополнительно выявлено, что TRAP1 присутствует\nв экзосомах, что дает основания полагать, что экзосомальный TRAP1 вовлечен в межклеточную коммуникацию и может способствовать опухолевому метаболическому перепрограммированию в микроокружении.\nВ нашем исследовании есть некоторые ограничения.\nВ нашем будущем исследовании мы подтвердим эти\nрезультаты с помощью экспериментальных методов\nна животных моделях, других линиях клеток человека\nи тканях/жидкостях. Все полученные результаты указывают на потенциальную терапевтическую ценность\nингибирования TRAP1 как стратегии борьбы с глиобластомой, позволяющей существенно снизить ее агрессивность и повысить эффективность существующих\nметодов лечения. В дальнейшем изучение механизмов,\nпосредством которых экзосомальный TRAP1 влияет\nна клетки-реципиенты, а также разработка специфических ингибиторов TRAP1 могут открыть новые подходы к диагностике и терапии данного заболевания."],"dc.subject.ru":["глиобластома","TRAP1","метаболическое перепрограммирование","кшРНК","экзосомы","гликолиз","апоптоз"],"dc.title.ru":["Анализ и функциональная значимость белка TRAP1 при глиобластоме"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["19-27"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["ORIGINAL STUDIES","ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.section.en":["ORIGINAL STUDIES"],"dc.section.ru":["ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["И. Ф. Гареев","I. F. Gareev","О. А. Бейлерли","O.A. Beylerli","Жанг Хонгли","Zhang Hongli","С. А. Румянцев","S. A. Roumiantsev"],"author_keyword":["И. Ф. Гареев","I. F. Gareev","О. А. Бейлерли","O.A. Beylerli","Жанг Хонгли","Zhang Hongli","С. А. Румянцев","S. A. Roumiantsev"],"author_ac":["и. ф. гареев\n|||\nИ. Ф. Гареев","i. f. gareev\n|||\nI. F. Gareev","о. а. бейлерли\n|||\nО. А. Бейлерли","o.a. beylerli\n|||\nO.A. Beylerli","жанг хонгли\n|||\nЖанг Хонгли","zhang hongli\n|||\nZhang Hongli","с. а. румянцев\n|||\nС. А. Румянцев","s. a. roumiantsev\n|||\nS. A. Roumiantsev"],"author_filter":["и. ф. гареев\n|||\nИ. Ф. Гареев","i. f. gareev\n|||\nI. F. Gareev","о. а. бейлерли\n|||\nО. А. Бейлерли","o.a. beylerli\n|||\nO.A. Beylerli","жанг хонгли\n|||\nЖанг Хонгли","zhang hongli\n|||\nZhang Hongli","с. а. румянцев\n|||\nС. А. Румянцев","s. a. roumiantsev\n|||\nS. A. Roumiantsev"],"dc.author.name":["И. Ф. Гареев","I. F. Gareev","О. А. Бейлерли","O.A. Beylerli","Жанг Хонгли","Zhang Hongli","С. А. Румянцев","S. A. Roumiantsev"],"dc.author.name.ru":["И. Ф. Гареев","О. А. Бейлерли","Жанг Хонгли","С. А. Румянцев"],"dc.author.affiliation":["Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова","Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University","Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы","Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University","Первый аффилированный госпиталь Харбинского медицинского университета ; Институт нейронаук провинции Хэйлунцзян","First Affiliated Hospital of Harbin Medical University ; Heilongjiang Province Neuroscience Institute","Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова ; Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии","Pirogov Russian National Research Medical University ; National Medical Endocrinology Research Centre"],"dc.author.affiliation.ru":["Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова","Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы","Первый аффилированный госпиталь Харбинского медицинского университета ; Институт нейронаук провинции Хэйлунцзян","Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова ; Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии"],"dc.author.full":["И. Ф. Гареев | Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова","I. F. Gareev | Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University","О. А. Бейлерли | Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы","O.A. Beylerli | Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University","Жанг Хонгли | Первый аффилированный госпиталь Харбинского медицинского университета ; Институт нейронаук провинции Хэйлунцзян","Zhang Hongli | First Affiliated Hospital of Harbin Medical University ; Heilongjiang Province Neuroscience Institute","С. А. Румянцев | Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова ; Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии","S. A. Roumiantsev | Pirogov Russian National Research Medical University ; National Medical Endocrinology Research Centre"],"dc.author.full.ru":["И. Ф. Гареев | Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова","О. А. Бейлерли | Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы","Жанг Хонгли | Первый аффилированный госпиталь Харбинского медицинского университета ; Институт нейронаук провинции Хэйлунцзян","С. А. Румянцев | Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова ; Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии"],"dc.author.name.en":["I. F. Gareev","O.A. Beylerli","Zhang Hongli","S. A. Roumiantsev"],"dc.author.affiliation.en":["Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University","Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University","First Affiliated Hospital of Harbin Medical University ; Heilongjiang Province Neuroscience Institute","Pirogov Russian National Research Medical University ; National Medical Endocrinology Research Centre"],"dc.author.full.en":["I. F. Gareev | Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University","O.A. Beylerli | Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University","Zhang Hongli | First Affiliated Hospital of Harbin Medical University ; Heilongjiang Province Neuroscience Institute","S. A. Roumiantsev | Pirogov Russian National Research Medical University ; National Medical Endocrinology Research Centre"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4965-0835\", \"affiliation\": \"\\u0426\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u0430\\u044f \\u043d\\u0430\\u0443\\u0447\\u043d\\u043e-\\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043b\\u0430\\u0431\\u043e\\u0440\\u0430\\u0442\\u043e\\u0440\\u0438\\u044f, \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 ; \\u0420\\u043e\\u0441\\u0441\\u0438\\u0439\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043d\\u0430\\u0446\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u041d.\\u0418. \\u041f\\u0438\\u0440\\u043e\\u0433\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0418. \\u0424. \\u0413\\u0430\\u0440\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4965-0835\", \"affiliation\": \"Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University\", \"full_name\": \"I. F. Gareev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-6149-5460\", \"affiliation\": \"\\u0426\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u0430\\u044f \\u043d\\u0430\\u0443\\u0447\\u043d\\u043e-\\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043b\\u0430\\u0431\\u043e\\u0440\\u0430\\u0442\\u043e\\u0440\\u0438\\u044f, \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 ; \\u0420\\u043e\\u0441\\u0441\\u0438\\u0439\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0434\\u0440\\u0443\\u0436\\u0431\\u044b \\u043d\\u0430\\u0440\\u043e\\u0434\\u043e\\u0432 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u041f\\u0430\\u0442\\u0440\\u0438\\u0441\\u0430 \\u041b\\u0443\\u043c\\u0443\\u043c\\u0431\\u044b\", \"full_name\": \"\\u041e. \\u0410. \\u0411\\u0435\\u0439\\u043b\\u0435\\u0440\\u043b\\u0438\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-6149-5460\", \"affiliation\": \"Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University\", \"full_name\": \"O.A. Beylerli\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0001-4036-519X\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u0430\\u0444\\u0444\\u0438\\u043b\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u043f\\u0438\\u0442\\u0430\\u043b\\u044c \\u0425\\u0430\\u0440\\u0431\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\\u0430 ; \\u0418\\u043d\\u0441\\u0442\\u0438\\u0442\\u0443\\u0442 \\u043d\\u0435\\u0439\\u0440\\u043e\\u043d\\u0430\\u0443\\u043a \\u043f\\u0440\\u043e\\u0432\\u0438\\u043d\\u0446\\u0438\\u0438 \\u0425\\u044d\\u0439\\u043b\\u0443\\u043d\\u0446\\u0437\\u044f\\u043d\", \"full_name\": \"\\u0416\\u0430\\u043d\\u0433 \\u0425\\u043e\\u043d\\u0433\\u043b\\u0438\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0001-4036-519X\", \"affiliation\": \"First Affiliated Hospital of Harbin Medical University ; Heilongjiang Province Neuroscience Institute\", \"full_name\": \"Zhang Hongli\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7418-0222\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u043e\\u0441\\u0441\\u0438\\u0439\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043d\\u0430\\u0446\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u041d.\\u0418. \\u041f\\u0438\\u0440\\u043e\\u0433\\u043e\\u0432\\u0430 ; \\u041d\\u0430\\u0446\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440 \\u044d\\u043d\\u0434\\u043e\\u043a\\u0440\\u0438\\u043d\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0438\", \"full_name\": \"\\u0421. \\u0410. \\u0420\\u0443\\u043c\\u044f\\u043d\\u0446\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7418-0222\", \"affiliation\": \"Pirogov Russian National Research Medical University ; National Medical Endocrinology Research Centre\", \"full_name\": \"S. A. Roumiantsev\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1084"],"dc.citation":["Bush N.A., Chang S.M., Berger M.S. Current and future strategies for treatment of glioma. Neurosurg Rev. 2017;40(1):1–14. DOI: 10.1007/s10143-016-0709-8","Lim M., Xia Y., Bettegowda C., Weller M. Current state of immunotherapy for glioblastoma. Nat Rev Clin Oncol. 2018;15(7):422–42. DOI: 10.1038/s41571-018-0003-5","Brennan C.W., Verhaak R.G., McKenna A., Campos B., Noushmehr H., Salama S.R., et al. The somatic genomic landscape of glioblastoma. Cell. 2013;155(2):462–77. DOI: 10.1016/j.cell.2013.09.034","Tan A.C., Ashley D.M., López G.Y., Malinzak M., Friedman H.S., Khasraw M. Management of glioblastoma: state of the art and future directions. CA Cancer J Clin. 2020;70(4):299–312. DOI: 10.3322/caac.21613","Yilmaz S., Cizmecioglu O. PI3K signaling at the crossroads of lipid metabolism and cancer. Adv Exp Med Biol. 2025;1479:139–64. DOI: 10.1007/5584_2024_832","Chinopoulos C. Mitochondrial consumption of cytosolic ATP: not so fast. FEBS Lett. 2011;585(9):1255–9. DOI: 10.1016/j.febslet.2011.04.004","Wang S.F., Tseng L.M., Lee H.C. Role of mitochondrial alterations in human cancer progression and cancer immunity. J Biomed Sci. 2023;30(1):61. DOI: 10.1186/s12929-023-00956-w","Altieri D.C. Survivin and IAP proteins in cell-death mechanisms. Biochem J. 2010;430(2):199–205. DOI: 10.1042/BJ20100814","Hoter A., El-Sabban M.E., Naim H.Y. The HSP90 Family: structure, regulation, function, and implications in health and disease. Int J Mol Sci. 2018;19(9):2560. DOI: 10.3390/ijms19092560","Ramkumar B., Dharaskar S.P., Mounika G., Paithankar K., Sreedhar A.S. Mitochondrial chaperone, TRAP1 as a potential pharmacological target to combat cancer metabolism. Mitochondrion. 2020;50:42– 50. DOI: 10.1016/j.mito.2019.09.011.","Chae Y.C., Angelin A., Lisanti S., Kossenkov A.V., Speicher K.D., Wang H., et al. Landscape of the mitochondrial Hsp90 metabolome in tumours. Nat Commun. 2013;4:2139. DOI: 10.1038/ncomms3139","Masgras I., Sanchez-Martin C., Colombo G., Rasola A. The Chaperone TRAP1 as a modulator of the mitochondrial adaptations in cancer cells. Front Oncol. 2017;7:58. DOI: 10.3389/fonc.2017.00058","Matassa D.S., Agliarulo I., Avolio R., Landriscina M., Esposito F. TRAP1 Regulation of cancer metabolism: dual role as oncogene or tumor suppressor. Genes (Basel). 2018;9(4):195 DOI: 10.3390/genes9040195","Wengert L.A., Backe S.J., Bourboulia D., Mollapour M., Woodford M.R. TRAP1 chaperones the metabolic switch in cancer. Biomolecules. 2022;12(6):786. DOI: 10.3390/biom12060786","Kalluri R., McAndrews K.M. The role of extracellular vesicles in cancer. Cell. 2023;186(8):1610–26. DOI: 10.1016/j.cell.2023.03.010","Whiteside T.L. Exosome and mesenchymal stem cell cross-talk in the tumor microenvironment. Semin Immunol. 2018;35:69–79. DOI: 10.1016/j.smim.2017.12.003","Akers J.C., Gonda D., Kim R., Carter B.S., Chen C.C. Biogenesis of extracellular vesicles (EV): exosomes, microvesicles, retrovirus-like vesicles, and apoptotic bodies. J Neurooncol. 2013;113(1):1–11. DOI: 10.1007/s11060-013-1084-8","Kalluri R., LeBleu V.S. The biology, function, and biomedical applications of exosomes. Science. 2020;367(6478):eaau6977. DOI: 10.1126/science.aau6977","Fridman E.S., Ginini L., Gil Z. The role of extracellular vesicles in metabolic reprogramming of the tumor microenvironment. Cells. 2022;11(9):1433. DOI: 10.3390/cells11091433","Yang E., Wang X., Gong Z., Yu M., Wu H., Zhang D. Exosomemediated metabolic reprogramming: the emerging role in tumor microenvironment remodeling and its influence on cancer progression. Signal Transduct Target Ther. 2020;5(1):242. DOI: 10.1038/s41392-020-00359-5","van Ommeren R., Staudt M.D., Xu H., Hebb M.O. Advances in HSP27 and HSP90-targeting strategies for glioblastoma. J Neurooncol. 2016;127(2):209–19. DOI: 10.1007/s11060-016-2070-8","Li X., Jing Z., Li X., Liu L., Xiao X., Zhong Y., et al. The role of exosomes in cancer-related programmed cell death. Immunol Rev. 2024;321(1):169–80. DOI: 10.1111/imr.13286","Matassa D.S., Amoroso M.R., Lu H., Avolio R., Arzeni D., Procaccini C., et al. Oxidative metabolism drives inflammation-induced platinum resistance in human ovarian cancer. Cell Death Differ. 2016;23(9):1542–54. DOI: 10.1038/cdd.2016.39","Chen S., Cao G., Wu W., Lu Y., He X., Yang L., et al. Mining novel cell glycolysis related gene markers that can predict the survival of colon adenocarcinoma patients. Biosci Rep. 2020;40(8):BSR20201427. DOI: 10.1042/BSR20201427","Jhaveri K., Modi S. HSP90 inhibitors for cancer therapy and overcoming drug resistance. Adv Pharmacol. 2012;65:471–517. DOI: 10.1016/B978-0-12-397927-8.00015-4","Karami Fath M., Azami J., Masoudi A., Mosaddeghi Heris R., Rahmani E., Alavi F., et al. Exosome-based strategies for diagnosis and therapy of glioma cancer. Cancer Cell Int. 2022;22(1):262. DOI: 10.1186/s12935-022-02642-7","Porporato P.E., Filigheddu N., Pedro J.M.B., Kroemer G., Galluzzi L. Mitochondrial metabolism and cancer. Cell Res. 2018;28(3):265–80. DOI: 10.1038/cr.2017.155","Indira Chandran V., Gopala S., Venkat E.H., Kjolby M., Nejsum P. Extracellular vesicles in glioblastoma: a challenge and an opportunity. NPJ Precis Oncol. 2024;8(1):103. DOI: 10.1038/s41698-024-00600-2","Bush N.A., Chang S.M., Berger M.S. Current and future strategies for treatment of glioma. Neurosurg Rev. 2017;40(1):1–14. DOI: 10.1007/s10143-016-0709-8","Lim M., Xia Y., Bettegowda C., Weller M. Current state of immunotherapy for glioblastoma. Nat Rev Clin Oncol. 2018;15(7):422–42. DOI: 10.1038/s41571-018-0003-5","Brennan C.W., Verhaak R.G., McKenna A., Campos B., Noushmehr H., Salama S.R., et al. The somatic genomic landscape of glioblastoma. Cell. 2013;155(2):462–77. DOI: 10.1016/j.cell.2013.09.034","Tan A.C., Ashley D.M., López G.Y., Malinzak M., Friedman H.S., Khasraw M. Management of glioblastoma: state of the art and future directions. CA Cancer J Clin. 2020;70(4):299–312. DOI: 10.3322/caac.21613","Yilmaz S., Cizmecioglu O. PI3K signaling at the crossroads of lipid metabolism and cancer. Adv Exp Med Biol. 2025;1479:139–64. DOI: 10.1007/5584_2024_832","Chinopoulos C. Mitochondrial consumption of cytosolic ATP: not so fast. FEBS Lett. 2011;585(9):1255–9. DOI: 10.1016/j.febslet.2011.04.004","Wang S.F., Tseng L.M., Lee H.C. Role of mitochondrial alterations in human cancer progression and cancer immunity. J Biomed Sci. 2023;30(1):61. DOI: 10.1186/s12929-023-00956-w","Altieri D.C. Survivin and IAP proteins in cell-death mechanisms. Biochem J. 2010;430(2):199–205. DOI: 10.1042/BJ20100814","Hoter A., El-Sabban M.E., Naim H.Y. The HSP90 Family: structure, regulation, function, and implications in health and disease. Int J Mol Sci. 2018;19(9):2560. DOI: 10.3390/ijms19092560","Ramkumar B., Dharaskar S.P., Mounika G., Paithankar K., Sreedhar A.S. Mitochondrial chaperone, TRAP1 as a potential pharmacological target to combat cancer metabolism. Mitochondrion. 2020;50:42– 50. DOI: 10.1016/j.mito.2019.09.011.","Chae Y.C., Angelin A., Lisanti S., Kossenkov A.V., Speicher K.D., Wang H., et al. Landscape of the mitochondrial Hsp90 metabolome in tumours. Nat Commun. 2013;4:2139. DOI: 10.1038/ncomms3139","Masgras I., Sanchez-Martin C., Colombo G., Rasola A. The Chaperone TRAP1 as a modulator of the mitochondrial adaptations in cancer cells. Front Oncol. 2017;7:58. DOI: 10.3389/fonc.2017.00058","Matassa D.S., Agliarulo I., Avolio R., Landriscina M., Esposito F. TRAP1 Regulation of cancer metabolism: dual role as oncogene or tumor suppressor. Genes (Basel). 2018;9(4):195 DOI: 10.3390/genes9040195","Wengert L.A., Backe S.J., Bourboulia D., Mollapour M., Woodford M.R. TRAP1 chaperones the metabolic switch in cancer. Biomolecules. 2022;12(6):786. DOI: 10.3390/biom12060786","Kalluri R., McAndrews K.M. The role of extracellular vesicles in cancer. Cell. 2023;186(8):1610–26. DOI: 10.1016/j.cell.2023.03.010","Whiteside T.L. Exosome and mesenchymal stem cell cross-talk in the tumor microenvironment. Semin Immunol. 2018;35:69–79. DOI: 10.1016/j.smim.2017.12.003","Akers J.C., Gonda D., Kim R., Carter B.S., Chen C.C. Biogenesis of extracellular vesicles (EV): exosomes, microvesicles, retrovirus-like vesicles, and apoptotic bodies. J Neurooncol. 2013;113(1):1–11. DOI: 10.1007/s11060-013-1084-8","Kalluri R., LeBleu V.S. The biology, function, and biomedical applications of exosomes. Science. 2020;367(6478):eaau6977. DOI: 10.1126/science.aau6977","Fridman E.S., Ginini L., Gil Z. The role of extracellular vesicles in metabolic reprogramming of the tumor microenvironment. Cells. 2022;11(9):1433. DOI: 10.3390/cells11091433","Yang E., Wang X., Gong Z., Yu M., Wu H., Zhang D. Exosomemediated metabolic reprogramming: the emerging role in tumor microenvironment remodeling and its influence on cancer progression. Signal Transduct Target Ther. 2020;5(1):242. DOI: 10.1038/s41392-020-00359-5","van Ommeren R., Staudt M.D., Xu H., Hebb M.O. Advances in HSP27 and HSP90-targeting strategies for glioblastoma. J Neurooncol. 2016;127(2):209–19. DOI: 10.1007/s11060-016-2070-8","Li X., Jing Z., Li X., Liu L., Xiao X., Zhong Y., et al. The role of exosomes in cancer-related programmed cell death. Immunol Rev. 2024;321(1):169–80. DOI: 10.1111/imr.13286","Matassa D.S., Amoroso M.R., Lu H., Avolio R., Arzeni D., Procaccini C., et al. Oxidative metabolism drives inflammation-induced platinum resistance in human ovarian cancer. Cell Death Differ. 2016;23(9):1542–54. DOI: 10.1038/cdd.2016.39","Chen S., Cao G., Wu W., Lu Y., He X., Yang L., et al. Mining novel cell glycolysis related gene markers that can predict the survival of colon adenocarcinoma patients. Biosci Rep. 2020;40(8):BSR20201427. DOI: 10.1042/BSR20201427","Jhaveri K., Modi S. HSP90 inhibitors for cancer therapy and overcoming drug resistance. Adv Pharmacol. 2012;65:471–517. DOI: 10.1016/B978-0-12-397927-8.00015-4","Karami Fath M., Azami J., Masoudi A., Mosaddeghi Heris R., Rahmani E., Alavi F., et al. Exosome-based strategies for diagnosis and therapy of glioma cancer. Cancer Cell Int. 2022;22(1):262. DOI: 10.1186/s12935-022-02642-7","Porporato P.E., Filigheddu N., Pedro J.M.B., Kroemer G., Galluzzi L. Mitochondrial metabolism and cancer. Cell Res. 2018;28(3):265–80. DOI: 10.1038/cr.2017.155","Indira Chandran V., Gopala S., Venkat E.H., Kjolby M., Nejsum P. Extracellular vesicles in glioblastoma: a challenge and an opportunity. NPJ Precis Oncol. 2024;8(1):103. DOI: 10.1038/s41698-024-00600-2"],"dc.citation.ru":["Bush N.A., Chang S.M., Berger M.S. Current and future strategies for treatment of glioma. Neurosurg Rev. 2017;40(1):1–14. DOI: 10.1007/s10143-016-0709-8","Lim M., Xia Y., Bettegowda C., Weller M. Current state of immunotherapy for glioblastoma. Nat Rev Clin Oncol. 2018;15(7):422–42. DOI: 10.1038/s41571-018-0003-5","Brennan C.W., Verhaak R.G., McKenna A., Campos B., Noushmehr H., Salama S.R., et al. The somatic genomic landscape of glioblastoma. Cell. 2013;155(2):462–77. DOI: 10.1016/j.cell.2013.09.034","Tan A.C., Ashley D.M., López G.Y., Malinzak M., Friedman H.S., Khasraw M. Management of glioblastoma: state of the art and future directions. CA Cancer J Clin. 2020;70(4):299–312. DOI: 10.3322/caac.21613","Yilmaz S., Cizmecioglu O. PI3K signaling at the crossroads of lipid metabolism and cancer. Adv Exp Med Biol. 2025;1479:139–64. DOI: 10.1007/5584_2024_832","Chinopoulos C. Mitochondrial consumption of cytosolic ATP: not so fast. FEBS Lett. 2011;585(9):1255–9. DOI: 10.1016/j.febslet.2011.04.004","Wang S.F., Tseng L.M., Lee H.C. Role of mitochondrial alterations in human cancer progression and cancer immunity. J Biomed Sci. 2023;30(1):61. DOI: 10.1186/s12929-023-00956-w","Altieri D.C. Survivin and IAP proteins in cell-death mechanisms. Biochem J. 2010;430(2):199–205. DOI: 10.1042/BJ20100814","Hoter A., El-Sabban M.E., Naim H.Y. The HSP90 Family: structure, regulation, function, and implications in health and disease. Int J Mol Sci. 2018;19(9):2560. DOI: 10.3390/ijms19092560","Ramkumar B., Dharaskar S.P., Mounika G., Paithankar K., Sreedhar A.S. Mitochondrial chaperone, TRAP1 as a potential pharmacological target to combat cancer metabolism. Mitochondrion. 2020;50:42– 50. DOI: 10.1016/j.mito.2019.09.011.","Chae Y.C., Angelin A., Lisanti S., Kossenkov A.V., Speicher K.D., Wang H., et al. Landscape of the mitochondrial Hsp90 metabolome in tumours. Nat Commun. 2013;4:2139. DOI: 10.1038/ncomms3139","Masgras I., Sanchez-Martin C., Colombo G., Rasola A. The Chaperone TRAP1 as a modulator of the mitochondrial adaptations in cancer cells. Front Oncol. 2017;7:58. DOI: 10.3389/fonc.2017.00058","Matassa D.S., Agliarulo I., Avolio R., Landriscina M., Esposito F. TRAP1 Regulation of cancer metabolism: dual role as oncogene or tumor suppressor. Genes (Basel). 2018;9(4):195 DOI: 10.3390/genes9040195","Wengert L.A., Backe S.J., Bourboulia D., Mollapour M., Woodford M.R. TRAP1 chaperones the metabolic switch in cancer. Biomolecules. 2022;12(6):786. DOI: 10.3390/biom12060786","Kalluri R., McAndrews K.M. The role of extracellular vesicles in cancer. Cell. 2023;186(8):1610–26. DOI: 10.1016/j.cell.2023.03.010","Whiteside T.L. Exosome and mesenchymal stem cell cross-talk in the tumor microenvironment. Semin Immunol. 2018;35:69–79. DOI: 10.1016/j.smim.2017.12.003","Akers J.C., Gonda D., Kim R., Carter B.S., Chen C.C. Biogenesis of extracellular vesicles (EV): exosomes, microvesicles, retrovirus-like vesicles, and apoptotic bodies. J Neurooncol. 2013;113(1):1–11. DOI: 10.1007/s11060-013-1084-8","Kalluri R., LeBleu V.S. The biology, function, and biomedical applications of exosomes. Science. 2020;367(6478):eaau6977. DOI: 10.1126/science.aau6977","Fridman E.S., Ginini L., Gil Z. The role of extracellular vesicles in metabolic reprogramming of the tumor microenvironment. Cells. 2022;11(9):1433. DOI: 10.3390/cells11091433","Yang E., Wang X., Gong Z., Yu M., Wu H., Zhang D. Exosomemediated metabolic reprogramming: the emerging role in tumor microenvironment remodeling and its influence on cancer progression. Signal Transduct Target Ther. 2020;5(1):242. DOI: 10.1038/s41392-020-00359-5","van Ommeren R., Staudt M.D., Xu H., Hebb M.O. Advances in HSP27 and HSP90-targeting strategies for glioblastoma. J Neurooncol. 2016;127(2):209–19. DOI: 10.1007/s11060-016-2070-8","Li X., Jing Z., Li X., Liu L., Xiao X., Zhong Y., et al. The role of exosomes in cancer-related programmed cell death. Immunol Rev. 2024;321(1):169–80. DOI: 10.1111/imr.13286","Matassa D.S., Amoroso M.R., Lu H., Avolio R., Arzeni D., Procaccini C., et al. Oxidative metabolism drives inflammation-induced platinum resistance in human ovarian cancer. Cell Death Differ. 2016;23(9):1542–54. DOI: 10.1038/cdd.2016.39","Chen S., Cao G., Wu W., Lu Y., He X., Yang L., et al. Mining novel cell glycolysis related gene markers that can predict the survival of colon adenocarcinoma patients. Biosci Rep. 2020;40(8):BSR20201427. DOI: 10.1042/BSR20201427","Jhaveri K., Modi S. HSP90 inhibitors for cancer therapy and overcoming drug resistance. Adv Pharmacol. 2012;65:471–517. DOI: 10.1016/B978-0-12-397927-8.00015-4","Karami Fath M., Azami J., Masoudi A., Mosaddeghi Heris R., Rahmani E., Alavi F., et al. Exosome-based strategies for diagnosis and therapy of glioma cancer. Cancer Cell Int. 2022;22(1):262. DOI: 10.1186/s12935-022-02642-7","Porporato P.E., Filigheddu N., Pedro J.M.B., Kroemer G., Galluzzi L. Mitochondrial metabolism and cancer. Cell Res. 2018;28(3):265–80. DOI: 10.1038/cr.2017.155","Indira Chandran V., Gopala S., Venkat E.H., Kjolby M., Nejsum P. Extracellular vesicles in glioblastoma: a challenge and an opportunity. NPJ Precis Oncol. 2024;8(1):103. DOI: 10.1038/s41698-024-00600-2"],"dc.citation.en":["Bush N.A., Chang S.M., Berger M.S. Current and future strategies for treatment of glioma. Neurosurg Rev. 2017;40(1):1–14. DOI: 10.1007/s10143-016-0709-8","Lim M., Xia Y., Bettegowda C., Weller M. Current state of immunotherapy for glioblastoma. Nat Rev Clin Oncol. 2018;15(7):422–42. DOI: 10.1038/s41571-018-0003-5","Brennan C.W., Verhaak R.G., McKenna A., Campos B., Noushmehr H., Salama S.R., et al. The somatic genomic landscape of glioblastoma. Cell. 2013;155(2):462–77. DOI: 10.1016/j.cell.2013.09.034","Tan A.C., Ashley D.M., López G.Y., Malinzak M., Friedman H.S., Khasraw M. Management of glioblastoma: state of the art and future directions. CA Cancer J Clin. 2020;70(4):299–312. DOI: 10.3322/caac.21613","Yilmaz S., Cizmecioglu O. PI3K signaling at the crossroads of lipid metabolism and cancer. Adv Exp Med Biol. 2025;1479:139–64. DOI: 10.1007/5584_2024_832","Chinopoulos C. Mitochondrial consumption of cytosolic ATP: not so fast. FEBS Lett. 2011;585(9):1255–9. DOI: 10.1016/j.febslet.2011.04.004","Wang S.F., Tseng L.M., Lee H.C. Role of mitochondrial alterations in human cancer progression and cancer immunity. J Biomed Sci. 2023;30(1):61. DOI: 10.1186/s12929-023-00956-w","Altieri D.C. Survivin and IAP proteins in cell-death mechanisms. Biochem J. 2010;430(2):199–205. DOI: 10.1042/BJ20100814","Hoter A., El-Sabban M.E., Naim H.Y. The HSP90 Family: structure, regulation, function, and implications in health and disease. Int J Mol Sci. 2018;19(9):2560. DOI: 10.3390/ijms19092560","Ramkumar B., Dharaskar S.P., Mounika G., Paithankar K., Sreedhar A.S. Mitochondrial chaperone, TRAP1 as a potential pharmacological target to combat cancer metabolism. Mitochondrion. 2020;50:42– 50. DOI: 10.1016/j.mito.2019.09.011.","Chae Y.C., Angelin A., Lisanti S., Kossenkov A.V., Speicher K.D., Wang H., et al. Landscape of the mitochondrial Hsp90 metabolome in tumours. Nat Commun. 2013;4:2139. DOI: 10.1038/ncomms3139","Masgras I., Sanchez-Martin C., Colombo G., Rasola A. The Chaperone TRAP1 as a modulator of the mitochondrial adaptations in cancer cells. Front Oncol. 2017;7:58. DOI: 10.3389/fonc.2017.00058","Matassa D.S., Agliarulo I., Avolio R., Landriscina M., Esposito F. TRAP1 Regulation of cancer metabolism: dual role as oncogene or tumor suppressor. Genes (Basel). 2018;9(4):195 DOI: 10.3390/genes9040195","Wengert L.A., Backe S.J., Bourboulia D., Mollapour M., Woodford M.R. TRAP1 chaperones the metabolic switch in cancer. Biomolecules. 2022;12(6):786. DOI: 10.3390/biom12060786","Kalluri R., McAndrews K.M. The role of extracellular vesicles in cancer. Cell. 2023;186(8):1610–26. DOI: 10.1016/j.cell.2023.03.010","Whiteside T.L. Exosome and mesenchymal stem cell cross-talk in the tumor microenvironment. Semin Immunol. 2018;35:69–79. DOI: 10.1016/j.smim.2017.12.003","Akers J.C., Gonda D., Kim R., Carter B.S., Chen C.C. Biogenesis of extracellular vesicles (EV): exosomes, microvesicles, retrovirus-like vesicles, and apoptotic bodies. J Neurooncol. 2013;113(1):1–11. DOI: 10.1007/s11060-013-1084-8","Kalluri R., LeBleu V.S. The biology, function, and biomedical applications of exosomes. Science. 2020;367(6478):eaau6977. DOI: 10.1126/science.aau6977","Fridman E.S., Ginini L., Gil Z. The role of extracellular vesicles in metabolic reprogramming of the tumor microenvironment. Cells. 2022;11(9):1433. DOI: 10.3390/cells11091433","Yang E., Wang X., Gong Z., Yu M., Wu H., Zhang D. Exosomemediated metabolic reprogramming: the emerging role in tumor microenvironment remodeling and its influence on cancer progression. Signal Transduct Target Ther. 2020;5(1):242. DOI: 10.1038/s41392-020-00359-5","van Ommeren R., Staudt M.D., Xu H., Hebb M.O. Advances in HSP27 and HSP90-targeting strategies for glioblastoma. J Neurooncol. 2016;127(2):209–19. DOI: 10.1007/s11060-016-2070-8","Li X., Jing Z., Li X., Liu L., Xiao X., Zhong Y., et al. The role of exosomes in cancer-related programmed cell death. Immunol Rev. 2024;321(1):169–80. DOI: 10.1111/imr.13286","Matassa D.S., Amoroso M.R., Lu H., Avolio R., Arzeni D., Procaccini C., et al. Oxidative metabolism drives inflammation-induced platinum resistance in human ovarian cancer. Cell Death Differ. 2016;23(9):1542–54. DOI: 10.1038/cdd.2016.39","Chen S., Cao G., Wu W., Lu Y., He X., Yang L., et al. Mining novel cell glycolysis related gene markers that can predict the survival of colon adenocarcinoma patients. Biosci Rep. 2020;40(8):BSR20201427. DOI: 10.1042/BSR20201427","Jhaveri K., Modi S. HSP90 inhibitors for cancer therapy and overcoming drug resistance. Adv Pharmacol. 2012;65:471–517. DOI: 10.1016/B978-0-12-397927-8.00015-4","Karami Fath M., Azami J., Masoudi A., Mosaddeghi Heris R., Rahmani E., Alavi F., et al. Exosome-based strategies for diagnosis and therapy of glioma cancer. Cancer Cell Int. 2022;22(1):262. DOI: 10.1186/s12935-022-02642-7","Porporato P.E., Filigheddu N., Pedro J.M.B., Kroemer G., Galluzzi L. Mitochondrial metabolism and cancer. Cell Res. 2018;28(3):265–80. DOI: 10.1038/cr.2017.155","Indira Chandran V., Gopala S., Venkat E.H., Kjolby M., Nejsum P. Extracellular vesicles in glioblastoma: a challenge and an opportunity. NPJ Precis Oncol. 2024;8(1):103. DOI: 10.1038/s41698-024-00600-2"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8923"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:57Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:57Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:57Z"],"publication_grp":["123456789/8923"],"bi_4_dis_filter":["exosomes\n|||\nexosomes","гликолиз\n|||\nгликолиз","глиобластома\n|||\nглиобластома","кшрнк\n|||\nкшРНК","апоптоз\n|||\nапоптоз","apoptosis\n|||\napoptosis","trap1\n|||\nTRAP1","экзосомы\n|||\nэкзосомы","shrna\n|||\nshRNA","метаболическое перепрограммирование\n|||\nметаболическое перепрограммирование","glioblastoma\n|||\nglioblastoma","metabolic reprogramming\n|||\nmetabolic reprogramming","glycolysis\n|||\nglycolysis"],"bi_4_dis_partial":["TRAP1","glycolysis","экзосомы","apoptosis","апоптоз","гликолиз","glioblastoma","shRNA","exosomes","глиобластома","metabolic reprogramming","кшРНК","метаболическое перепрограммирование"],"bi_4_dis_value_filter":["TRAP1","glycolysis","экзосомы","apoptosis","апоптоз","гликолиз","glioblastoma","shRNA","exosomes","глиобластома","metabolic reprogramming","кшРНК","метаболическое перепрограммирование"],"bi_sort_1_sort":"analysis and functional significance of trap1 in glioblastoma","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:57Z","read":["g0"],"_version_":1837178068080263168},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:59.133Z","search.uniqueid":"2-8037","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8037,"handle":"123456789/8926","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-2-53-63"],"dc.abstract":["

In Russia, breast cancer is the most prevalent oncological pathology among female patients, accounting for approximately 22.5% of all cancer cases. Approximately 90% of mortalities associated with this condition are attributed to the metastasis of cancer cells. Consequently, the effective detection of metastases within the regional lymphatic system during breast tumor progression is a critical diagnostic component. In recent decades, methodologies for verifying metastatic regional lymph nodes in breast cancer patients have advanced significantly, demonstrating high efficacy. The identification of sentinel lymph nodes became feasible through the use of various dyes, radioisotopes, and superparamagnetic nanoparticles. Detection techniques for metastatically affected formations include radioisotope lymphoscintigraphy, single-photon emission computed tomography (SPECT) often in combination with computed tomography (CT), and positron emission tomography (PET) typically integrated with CT. The accumulated data enabled an assessment of the advantages and limitations of current diagnostic methods. Radioisotope lymphoscintigraphy offers minimal invasiveness, high accuracy, and a low risk of complications; however, it remains insufficiently safe and cost-prohibitive. The application of superparamagnetic nanoparticles exerts negligible adverse effects on the human body and is characterized by straightforward administration. However, this method remains understudied, with its implementation being limited. Although the SPECT in combination with CT offers high sensitivity, thereby facilitating precise sentinel lymph node localization, it is associated with. exposure to ionizing radiation for the patient and the associated high procedural costs. Published data confirm the significance and efficacy of modern techniques for verifying metastatic regional lymph nodes in breast cancer. Therefore, the optimal diagnostic approaches can be selected, while reducing the invasiveness of mastectomy and lymph node dissection, improving survival rates, and decreasing the probability of recurrence or cancer progression.

","

В России рак молочной железы является наиболее распространенной онкологической патологией среди женского населения и составляет 22,5 % от общей массы онкологических заболеваний. Около 90 % смертей от данного заболевания связаны с метастазированием раковых клеток. В связи с этим эффективное выявление метастазов в регионарной лимфатической системе при развитии опухолей молочной железы — это ключевой элемент диагностики. За последние 10–20 лет современные технологии верификации метастатически измененных регионарных лимфатических узлов при раке молочной железы усовершенствовались и стали демонстрировать высокую эффективность. Определение сторожевого лимфатического узла стало возможным благодаря использованию различных красителей, радиоизотопов, суперпарамагнитных наночастиц. Выявление метастатически измененных образований проводится с помощью радиоизотопной лимфосцинтиграфии, однофотонной эмиссионной компьютерной томографии, совмещенной с компьютерной томографией и позитронно-эмиссионной томографии, совмещенной с компьютерной томографией. Полученные сведения позволили охарактеризовать преимущества и недостатки применяемых способов диагностики метастатически измененных регионарных лимфатических узлов. Радиоизотопная лимфосцинтиграфия отличается минимальной инвазивностью и высокой точностью, а также низким риском осложнений, но при этом является недостаточно безопасным и дорогостоящим методом. Использование суперпарамагнитных наночастиц не оказывает существенного негативного влияния на организм человека, является простым в использовании, однако данный способ недостаточно изучен и пока еще мало распространен. Однофотонная эмиссионная компьютерная томография, совмещенная с компьютерной томографией, обладая высокой чувствительностью, позволяет узнать точную локализацию сторожевого лимфатического узла, но его недостатком является наличие лучевой нагрузки на пациента и высокая стоимость проведения данной процедуры. Результаты анализа публикаций подтверждают значимость и эффективность современных технологий верификации метастатически измененных регионарных лимфатических узлов при раке молочной железы, что позволяет выбрать оптимальный метод диагностики, ведущий к снижению травматичности мастэктомии и лимфодиссекции, увеличить выживаемость, снизить вероятность возникновения рецидивов и прогресса онкологического процесса.

"],"dc.abstract.en":["

"],"subject":["breast cancer","metastases","lymph nodes","sentinel lymph node","lymphoscintigraphy","fluorescent labeling","lymph node dissection","biopsy","radioimmunodetection","рак молочной железы","метастазы","лимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел","лимфосцинтиграфия","флуоресцентная маркировка","лимфодиссекция","биопсия","радиоиммунная диагностика"],"subject_keyword":["breast cancer","breast cancer","metastases","metastases","lymph nodes","lymph nodes","sentinel lymph node","sentinel lymph node","lymphoscintigraphy","lymphoscintigraphy","fluorescent labeling","fluorescent labeling","lymph node dissection","lymph node dissection","biopsy","biopsy","radioimmunodetection","radioimmunodetection","рак молочной железы","рак молочной железы","метастазы","метастазы","лимфатические узлы","лимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел","сигнальный лимфатический узел","лимфосцинтиграфия","лимфосцинтиграфия","флуоресцентная маркировка","флуоресцентная маркировка","лимфодиссекция","лимфодиссекция","биопсия","биопсия","радиоиммунная диагностика","радиоиммунная диагностика"],"subject_ac":["breast cancer\n|||\nbreast cancer","metastases\n|||\nmetastases","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","sentinel lymph node\n|||\nsentinel lymph node","lymphoscintigraphy\n|||\nlymphoscintigraphy","fluorescent labeling\n|||\nfluorescent labeling","lymph node dissection\n|||\nlymph node dissection","biopsy\n|||\nbiopsy","radioimmunodetection\n|||\nradioimmunodetection","рак молочной железы\n|||\nрак молочной железы","метастазы\n|||\nметастазы","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел\n|||\nсигнальный лимфатический узел","лимфосцинтиграфия\n|||\nлимфосцинтиграфия","флуоресцентная маркировка\n|||\nфлуоресцентная маркировка","лимфодиссекция\n|||\nлимфодиссекция","биопсия\n|||\nбиопсия","радиоиммунная диагностика\n|||\nрадиоиммунная диагностика"],"subject_tax_0_filter":["breast cancer\n|||\nbreast cancer","metastases\n|||\nmetastases","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","sentinel lymph node\n|||\nsentinel lymph node","lymphoscintigraphy\n|||\nlymphoscintigraphy","fluorescent labeling\n|||\nfluorescent labeling","lymph node dissection\n|||\nlymph node dissection","biopsy\n|||\nbiopsy","radioimmunodetection\n|||\nradioimmunodetection","рак молочной железы\n|||\nрак молочной железы","метастазы\n|||\nметастазы","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел\n|||\nсигнальный лимфатический узел","лимфосцинтиграфия\n|||\nлимфосцинтиграфия","флуоресцентная маркировка\n|||\nфлуоресцентная маркировка","лимфодиссекция\n|||\nлимфодиссекция","биопсия\n|||\nбиопсия","радиоиммунная диагностика\n|||\nрадиоиммунная диагностика"],"subject_filter":["breast cancer\n|||\nbreast cancer","metastases\n|||\nmetastases","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","sentinel lymph node\n|||\nsentinel lymph node","lymphoscintigraphy\n|||\nlymphoscintigraphy","fluorescent labeling\n|||\nfluorescent labeling","lymph node dissection\n|||\nlymph node dissection","biopsy\n|||\nbiopsy","radioimmunodetection\n|||\nradioimmunodetection","рак молочной железы\n|||\nрак молочной железы","метастазы\n|||\nметастазы","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел\n|||\nсигнальный лимфатический узел","лимфосцинтиграфия\n|||\nлимфосцинтиграфия","флуоресцентная маркировка\n|||\nфлуоресцентная маркировка","лимфодиссекция\n|||\nлимфодиссекция","биопсия\n|||\nбиопсия","радиоиммунная диагностика\n|||\nрадиоиммунная диагностика"],"dc.subject_mlt":["breast cancer","metastases","lymph nodes","sentinel lymph node","lymphoscintigraphy","fluorescent labeling","lymph node dissection","biopsy","radioimmunodetection","рак молочной железы","метастазы","лимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел","лимфосцинтиграфия","флуоресцентная маркировка","лимфодиссекция","биопсия","радиоиммунная диагностика"],"dc.subject":["breast cancer","metastases","lymph nodes","sentinel lymph node","lymphoscintigraphy","fluorescent labeling","lymph node dissection","biopsy","radioimmunodetection","рак молочной железы","метастазы","лимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел","лимфосцинтиграфия","флуоресцентная маркировка","лимфодиссекция","биопсия","радиоиммунная диагностика"],"dc.subject.en":["breast cancer","metastases","lymph nodes","sentinel lymph node","lymphoscintigraphy","fluorescent labeling","lymph node dissection","biopsy","radioimmunodetection"],"title":["Metastases to Regional Lymph Nodes in Breast Cancer: Current Views of Detection Methods","Метастазирование в регионарные лимфоузлы при раке молочной железы: современные представления о методах выявления"],"title_keyword":["Metastases to Regional Lymph Nodes in Breast Cancer: Current Views of Detection Methods","Метастазирование в регионарные лимфоузлы при раке молочной железы: современные представления о методах выявления"],"title_ac":["metastases to regional lymph nodes in breast cancer: current views of detection methods\n|||\nMetastases to Regional Lymph Nodes in Breast Cancer: Current Views of Detection Methods","метастазирование в регионарные лимфоузлы при раке молочной железы: современные представления о методах выявления\n|||\nМетастазирование в регионарные лимфоузлы при раке молочной железы: современные представления о методах выявления"],"dc.title_sort":"Metastases to Regional Lymph Nodes in Breast Cancer: Current Views of Detection Methods","dc.title_hl":["Metastases to Regional Lymph Nodes in Breast Cancer: Current Views of Detection Methods","Метастазирование в регионарные лимфоузлы при раке молочной железы: современные представления о методах выявления"],"dc.title_mlt":["Metastases to Regional Lymph Nodes in Breast Cancer: Current Views of Detection Methods","Метастазирование в регионарные лимфоузлы при раке молочной железы: современные представления о методах выявления"],"dc.title":["Metastases to Regional Lymph Nodes in Breast Cancer: Current Views of Detection Methods","Метастазирование в регионарные лимфоузлы при раке молочной железы: современные представления о методах выявления"],"dc.title_stored":["Metastases to Regional Lymph Nodes in Breast Cancer: Current Views of Detection Methods\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Метастазирование в регионарные лимфоузлы при раке молочной железы: современные представления о методах выявления\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Metastases to Regional Lymph Nodes in Breast Cancer: Current Views of Detection Methods"],"dc.abstract.ru":["

"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nСогласно сведениям L. Wilkinson, T. Gathani, в 2020 году\nв мире зарегистрировано 2,26 миллиона случаев рака\nмолочной железы (РМЖ), и это заболевание является\nосновной причиной смертности от рака у женщин [1].\nВ соответствии с данными МНИОИ им. П.А. Герцена,\nв России РМЖ является наиболее распространенной онкологической патологией среди женского населения и составляет 22,5% от общей массы онкологических заболеваний. В 2023 году он был выявлен впервые у 82499 женщин,\nпри этом показатель его распространенности составил\n57,28 на 100 тысяч населения. В структуре смертности среди женщин данная патология также имеет наибольший\nудельный вес (15,9%), что подчеркивает ее социальную\nи медицинскую значимость [2].\nS. X. Yang и соавторы утверждают, что среди пациенток\nс метастатически пораженными лимфатическими узлами уровень смертности значительно выше [3]. Именно\nпоэтому верификация опухолевых клеток в регионарных зонах является обязательным элементом диагностики.\nСогласно данным исследования V. M. Sanvido с соавторами, у больных РМЖ, которым проводилась резекция\nсторожевых лимфатических узлов (СЛУ), частота локорегионарных рецидивов в течение 18 месяцев после\nлечения составила 1,7 %, а при полной лимфодиссекции\n7,3 %. При этом общий показатель 5-летней выживаемости составил 80,1 % [4]. Поэтому онкологи считают,\nчто лимфодиссекция является неотъемлемой частью\nхирургического вмешательства.\nВ связи с этим в хирургической маммологии эффективное выявление метастазов в регионарной лимфатической системе при развитии опухолей молочной железы — это ключевой элемент диагностики.\nЦель обзора — мониторинг опубликованных материалов о регионарном метастазировании при РМЖ, позволяющий совершенствовать диагностику, прогнозирование метастазирования и развития осложнений.\nМеханизм лимфооттока из молочной\nжелезы\nОпределение распространенности опухолевого процесса — ключевой фактор для выбора тактики при лечении РМЖ. По мнению J. Zhang-Yin et al., решающее\nзначение при этом имеет точная оценка состояния лимфатических узлов, которая позволяет прогнозировать\nрезультаты лечения на ранних стадиях и разрабатывать\nэффективные стратегии контроля над прогрессированием заболевания у пациенток с РМЖ [5]. Однако без\nточного представления об анатомии лимфатической\nсистемы молочных желез сделать это затруднительно.\nК настоящему времени установлено, что лимфоотток\nначинается с долек молочной железы, проходит через\nвнутригрудные узлы и через каналы попадает в субареолярное сплетение Саппея [6].\nПо мнению S. Cieśla et al., в дальнейшем из поверхностного и глубокого сплетений лимфа дополнительно отводится по трем основным путям [7].\nКак утверждает R. Ramakrishnan, подмышечный или\nбоковой путь является доминирующим и получает\nболее 75 % лимфы из молочной железы. Он дренирует\nвсе квадранты молочной железы, при этом наибольшая\nдоля оттока приходится на боковые квадранты, особенно на верхний наружный квадрант [8].\nСогласно данным K. Bland, парастернальный путь дренирует все квадранты молочной железы, при этом основная доля дренажа приходится на медиальные квадранты, особенно на нижний внутренний квадрант.\nВажной особенностью этого пути является наличие\nлимфатических коллатералей к контралатеральной молочной железе [9].\nРетромаммарный путь начинается из глубокой части молочной железы. В сравнении с другими путями\nпо нему осуществляется меньший объем лимфодренажа, а его лимфатические сосуды могут достигать влагалищ прямых мышц живота, подбрюшинного и подпеченочного сплетений, обеспечивая возможность\nотдаленного метастазирования [10].\nПо мнению S. A. Varghese, альтернативные пути лимфооттока могут формироваться в случае, если стандартные лимфатические пути становятся непроходимыми.\nТакая ситуация может возникнуть из-за остаточных\nметастазов или склеротических изменений в лимфатических узлах, возникших после удаления опухолевой\nткани [11].\nПути метастазирования в регионарной\nлимфатической системе молочных желез\nпри РМЖ\nМетастазирование — это сложный процесс, характеризующийся трансформацией здоровых клеток в злокачественные. Эти клетки обладают способностью\nк неконтролируемой пролиферации, устойчивостью\nк апоптозу, стимуляции ангиогенеза и формированию\nвторичных опухолевых очагов в отдаленных органах [12].\nВ публикации S. Nathanson, L. Nelson было отмечено,\nчто изначально раковые клетки, возникающие в протоках молочной железы, пролиферируют, прорастают\nчерез базальную мембрану, растут в первичном очаге\nи могут проникать в перитуморальный внеклеточный\nматрикс, чему способствуют подвижность клеток, секреция протеолитических ферментов, потеря молекул\nмежклеточной адгезии и приобретение молекул опухолевой адгезии раковой клетки к строме [13].\nСогласно данным H. Zhou et al., раковые клетки перемещаются и попадают в лимфатические сосуды, после\nчего они начинают выделять факторы роста, стимулирующие местный ангиогенез. Для повышения инвазивности опухолевые клетки подвергаются эпидермально-мезенхимальному переходу. Благодаря хемотаксису\nпроисходит последующая миграция злокачественных\nклеток по путям лимфооттока. Кроме того, поток интерстициальной жидкости не только механически\nспособствует движению клеток, но и стимулирует их\nк выработке аутокринных хемокинов, которые обеспечивают их дальнейшее перемещение. Экспрессия\nопределенных рецепторных белков и цитокинов играет\nключевую роль в способности опухолевых клеток к миграции и инвазии в лимфатические узлы. Эти молекулыпозволяют раковым клеткам уклоняться от иммунного\nответа, тем самым создавая благоприятные условия для\nих роста в лимфоузлах [14].\nПо мнению S. Jaha et al., опухолевые клетки с током\nлимфы поступают в субкапсулярный синуc, состоящий\nиз эндотелиальных клеток, которые окружают корковый слой лимфатического узла. Далее лимфа из субкапсулярного и коркового синусов поступает в мозговое\nвещество, где она попадает в выносящий лимфатический сосуд. Опухолевые клетки могут сохраняться\nв лимфатическом узле либо продолжать пассивно распространяться по лимфатическим сосудам, способствуя диссеминации процесса [15].\nМетоды определения путей\nметастазирования в регионарной\nлимфатической системе молочных желез\nпри РМЖ\nНакопление данных о механизме и путях лимфооттока\nповлияло на формирование новых стратегий диагностики [16] и ведения [17] больных РМЖ с регионарным\nметастазированием. Эти знания позволили разработать и внедрить более точные и эффективные методы\nвизуализации лимфатической системы, что критически\nважно для определения стадии заболевания и планирования лечения. Наиболее широкое распространение\nполучили контрастный и радиоизотопный методы исследования, которые позволили наиболее точно и в более короткие сроки диагностировать СЛУ, тем самым\nснизить летальность и увеличить продолжительность\nжизни пациентов.\nПодходы к исследованию лимфатических узлов молочной железы с течением времени эволюционировали,\nпредлагая все более широкий спектр методов. Одним\nиз самых первых способов определения СЛУ стал контрастный метод, предложенный K. Kett et al. Суть методики заключалась в инъекции синего красителя в зону\nареолы молочной железы. После распространения\nкрасителя был визуализирован СЛУ, располагающийся\nна уровне третьего ребра, его назвали узлом Зоргиуса.\nДалее контрастное вещество, проходя через несколько\nлимфатических узлов и заполняя множество лимфатических сосудов, поступало в собирательную систему\nвокруг подмышечной вены [18]. Метод визуализации\nрегионарных лимфатических узлов с применением\nсинего красителя относительно простой, однако имеет существенные недостатки. По данным K.P White et\nal., при применении данного способа не удается визуализировать до 40 % СЛУ [19]. Стоит упомянуть, что\nк нежелательным явлениям, связанным с применением\nсинего красителя, относятся риск развития аллергических реакций, вплоть до развития анафилактического\nшока, а также стойкая пигментация кожных покровов\nв месте введения препарата, обусловленная его задержкой в тканях [20].\nD. L. Morton et al. провели клиническое исследование\nконтрастирования с использованием изосульфанового\nсинего красителя. В результате выяснилось, что лимфодренаж осуществлялся в подмышечные лимфатические\nузлы I уровня в 62,8 % случаев, а II уровня — в 23,2 %.\nАвторы пришли к выводу, что применение красителей\nзначительно облегчает интраоперационную диагностику метастатически измененных регионарных лимфатических узлов и, следовательно, позволяет более точно\nспланировать объем хирургического вмешательства,\nчто коренным образом изменило подход к хирургическому лечению РМЖ [21].\nR. Simmons et al. было предложено использование метиленового синего в качестве более эффективной и безопасной альтернативы изосульфановому синему [22].\nМетиленовый синий стал широко использоваться в клинической практике благодаря низкому риску возникновения аллергических реакций и доступной цене [23].\nЗатем J. C. Alex, D. N. Krag предложили заменить рентгеноконтрастное вещество радиоактивным лимфотропным коллоидом, что позитивно сказалось на результатах их диагностики [24].\nG. D’Eredita et al. показали важность претуморального\nвведения контраста для обеспечения наиболее точного\nлимфатического картирования, при этом СЛУ были\nуспешно идентифицированы в 94,8 % [25].\nK. Shimazu et al. была представлена методика биопсии\nСЛУ с предварительным введением красящих и радиоизотопных веществ как претуморально, так и субареолярно. Несмотря на более высокую частоту ошибочных результатов, составляющую 13,7 %, количество\nвыявляемых СЛУ при периареолярной инъекции было\nзначительно выше и составило 90 %, в то время как при\nпретуморальной — 51 %. Это объяснялось богатством\nлимфатических сосудов вокруг ареолы [26].\nH. S. Cody et al. в своем исследовании, посвященном изучению эффективности различных комбинаций препаратов и методов их введения, установили, что снижение\nчастоты ложноотрицательных результатов достигается\nлишь при одновременном применении радиоизотопного препарата и контрастов, вводимых как претуморально, так и субареолярно [27]. Эти исследования\nподчеркнули важность детального изучения сочетаний\nпрепаратов и мест их введения для повышения точности определения метастатически измененных регионарных лимфатических узлов, что напрямую влияет\nна выбор адекватной тактики лечения при РМЖ.\nK. Anan et al. считали, что эффективность комбинированного применения контрастного и радиоизотопного\nвещества варьировалась в широком диапазоне, достигая точности диагностики в 96–100 %, в отличие от метода с одним идентификатором, где она колебалась\nв пределах 86–90 %. Однако такая комбинация была более затратной и влекла за собой дополнительное радиационное воздействие на организм пациента. По мнению авторов, латеральное расположение опухоли было\nнаиболее частой причиной ложноотрицательных результатов, что говорит о важности индивидуального\nподхода при выборе стратегии картирования [28].\nМетодики поиска сторожевых лимфоузлов\nв настоящее время\nВ настоящее время существует широкий спектр технологий, предназначенных для визуализации и оценки состояния лимфатической системы у пациентокс РМЖ. Современные диагностические подходы\nвключают как традиционные, широкодоступные методы, так и высокотехнологичные решения, позволяющие с высокой точностью определять локализацию\nСЛУ, оценивать их морфологические характеристики\nи функциональное состояние. Выбор метода диагностики определяется конкретной клинической задачей,\nпредполагаемым объемом поражения лимфатической\nсистемы, индивидуальными особенностями пациента,\nа также наличием необходимого оборудования в медицинском учреждении.\nВ последние годы особенно важную роль в клинической диагностике РМЖ стала играть радиоизотопная\nлимфосцинтиграфия, зарекомендовавшая себя как\nвысокочувствительный и информативный способ выявления СЛУ. В соответствии с результатами, представленными A. Aron, C. Zavaleta, предложенная методика\nпозволяет в реальном времени оценить морфофункциональные нарушения и динамику лимфатического\nпотока благодаря четким изображениям [29]. В своей\nработе A. Kamata et al. отмечают, что этот метод диагностики эффективен при определении функционального\nсостояния лимфатических узлов и наиболее точного\nвыявления «истинного СЛУ» при наличии нескольких\nлимфатических бассейнов молочной железы [30].\nСогласно обобщенным результатам ряда клинических\nисследований, применение этого способа позволяет выявить пораженные лимфоузлы приблизительно\nв 90 % случаев, однако при этом частота ложноотрицательных результатов может достигать от 9 до 19 %\n[31–33]. V. Cuccurullo et al. утверждают, что высокая\nчувствительность лимфосцинтиграфии является определяющим фактором для точной оценки состояния\nлимфатической системы. Это позволяет своевременно\nвыявлять пораженные лимфатические узлы и определять тактику лечения [34].\nСтоит упомянуть, что, несмотря на все положительные качества, использование радионуклидного метода\nдля выявления СЛУ ограничивается необходимостью\nиспользования специализированного оборудования,\nсоблюдения строгих норм радиационной безопасности, а также сопровождается лучевой нагрузкой для\nпациента и медицинского персонала [34]. Y. Chahid\net al. подчеркивают, что наличие избыточного веса\nу пациентов также является фактором, ограничивающим применение данного метода, так как оно приводит к снижению силы регистрируемого сигнала [35].\nКроме того, высокая стоимость как самого радиоизотопного препарата, так и диагностической аппаратуры ограничивает доступность метода в региональных\nмедицинских учреждениях.\nНа сегодняшний день при поиске СЛУ чаще всего используется радиофармпрепарат на основе\nтехнеция-99m. Размеры применяемых наночастиц могут варьировать от 220 до 500 нм [36]. Радиоколлоид\nиспускает гамма-излучение, обладающее высокой проникающей способностью, что позволяет использовать\nего в тканях различной глубины и плотности [37].\nПо мнению ряда исследователей, вероятность идентификации регионарных метастатически измененных\nлимфатических узлов у пациенток с РМЖ при применении современного метода картирования с использованием радиоизотопов составляет 91–100 % [38], тогда\nкак при применении старой методики с помощью флуоресцентных красителей — 88–93 % [39].\nВ последние годы активно развиваются гибридные технологии, такие как ОФЭКТ-КТ. По мнению O. Israel et\nal., этот метод значительно повышает точность диагностики за счет суммирования анатомических и функциональных данных, что позволяет улучшить визуализацию узлов даже в глубоких слоях тканей [40]. Стоит\nотметить, что, обладая более высокой чувствительностью, ОФЭКТ-КТ в комбинации с радиоизотопной\nлимфосцинтиграфией позволяет снизить количество\nложноотрицательных результатов [41]. Данные, представленные T. Luan et al., свидетельствуют, что сочетание ОФЭКТ-КТ с лимфосцинтиграфией позволило\nулучшить визуализацию на 16 % за счет повышения\nпространственного разрешения и возможности более\nточной локализации метастатически измененных регионарных лимфатических узлов [42].\nВ настоящее время ОФЭКТ-КТ доступно в таких диагностических центрах, как ФГБУ «Национальный\nмедицинский исследовательский центр онкологии\nим. Н. Н. Блохина», ГБУЗ «Московский клинический\nнаучно-практический центр им. А. С. Логинова ДЗМ»,\nФГБУ «Российский научный центр рентгенорадиологии» (Москва), ФГБУ «Национальный медицинский\nисследовательский центр онкологии им. профессора\nН. Н. Петрова», ФГБУ «Российский научный центр\nрадиологии и хирургических технологий имени академика А. М. Гранова», ГАУЗ «Республиканский клинический онкологический диспансер МЗ РТ» имени\nпрофессора М. З. Сигала», «Межрегиональный клинико-диагностический центр» (Казань), «Свердловский\nобластной онкологический диспансер» (Екатеринбург), Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, «Приволжский федеральный медицинский исследовательский центр Минздрава России»\n(Нижний Новгород), Красноярский краевой клинический онкологический диспансер им. А. И. Крыжановского. Однако ОФЭКТ-КТ остается недоступной\nтехнологией в региональных больницах и диагностических центрах.\nВ современной клинической практике визуализация\nметастатически измененных лимфатических узлов\nможет осуществляться с помощью лимфангиографии\nв сочетании с компьютерной томографией (КТЛГ).\nВ ходе исследования пациентам вводят контрастное вещество, которое благодаря тонким и пористым стенкам\nлимфатических сосудов легко проникает в лимфатическую систему. Компьютерная томография позволяет\nвизуализировать динамику распространения контрастного вещества в лимфатической системе, что необходимо для оценки ее структуры и функционального состояния. Наиболее часто используемыми контрастными\nвеществами являются йодсодержащие препараты, вводимые преимущественно в ткань опухоли и окружающую ее подкожную клетчатку для обеспечения оптимального контрастирования целевых областей [43].Согласно данным исследований [44, 45], КТЛГ демонстрирует высокую диагностическую ценность при\nопределении СЛУ, обладая чувствительностью около\n75 % и специфичностью, превышающей 90 %. При этом\nточность определения лимфатических узлов составляет\nболее 90 % [46]. Эти характеристики делают данный метод важным компонентом в планировании хирургического лечения и оценке прогноза заболевания.\nJ. Benjamin et al. отмечают, что основным недостатком\nКТ-лимфангиографии является не только ее полуинвазивный характер, но и сложность точного определения оптимального времени проведения сканирования,\nчто существенно влияет на необходимость увеличения\nколичества снимков и, соответственно, на повышение\nсуммарной дозы радиационного облучения, получаемой пациентом во время процедуры [47].\nВ последнее десятилетие появилась новая методика выявления СЛУ с помощью суперпарамагнитных наночастиц оксида железа, где в качестве индикатора используются мелкие магнитные частицы размером до 60 нм\n[48]. По мнению исследователей, при субареолярном\nвведении наночастиц этот метод позволяет найти СЛУ\nс вероятностью более 90 % [49, 50]. Преимущество\nданного метода заключается в том, что хирург может\nсамостоятельно вводить индикатор в операционной.\nПодготовка к данной процедуре занимает значительно\nменьше времени, чем при применении метода с радиофармпрепаратом. Этот способ позволяет избежать\nлучевой нагрузки, что делает его более безопасным\nпо сравнению с радиоизотопным методом [51].\nПри данном способе визуализации СЛУ применяется\nспециализированный магнитометр, а для улучшения\nточности диагностики предварительно выполняется\nмаммография и/или магнитно-резонансная томография [52].\nСтоит отметить, что при применении магнитных частиц\nсила сигнала ниже, чем у гамма-детектора, к тому же он\nможет прерываться из-за наличия металлических предметов в операционной, а при последующем проведении\nмагнитно-резонансной томографии (МРТ) нередко\nвыявляются артефакты, мешающие правильной визуализации [53]. Также в месте введения препарата длительное время наблюдается изменение цвета кожных\nпокровов [54]. К сожалению, в России этот метод в настоящее время недоступен.\nВ качестве дополнительного метода при исследовании\nСЛУ может быть использована МРТ. S. Samiei et al.\nопубликовали результаты наблюдения, в которых указывается, что МРТ, используемая в качестве самостоятельного метода оценки метастатически измененных\nлимфатических узлов, демонстрирует довольно широкий диапазон чувствительности — от 37,5 до 62,5 %,\nспецифичность при этом составляет 82 %. Вероятно,\nтакая вариабельность чувствительности обусловлена\nразличиями в протоколах МРТ и характеристиках исследуемых популяций пациентов [55]. В исследовании\nS. T. Chen et al. было отмечено, что МРТ обладает умеренной диагностической ценностью при оценке состояния метастатически измененных лимфатических\nузлов. При этом чувствительность данной методики составляет 63,2 %, специфичность 68,5 %, точность 66,6 %,\nотрицательная прогностическая ценность 77,7 %, а положительная прогностическая ценность 51,7 % [56].\nНесмотря на относительную доступность МРТ, низкая\nчувствительность данной методики обуславливает ее\nнеудовлетворительную диагностическую ценность\nв качестве самостоятельного метода оценки поражения\nСЛУ [57]. Важно отметить, что МРТ часто не позволяет\nобнаружить микрометастазы, что требует применения\nдополнительных, более чувствительных методов для\nадекватной оценки состояния регионарных лимфатических узлов при раке молочной железы [58].\nСтремление к совершенствованию диагностических\nподходов в современной медицине закономерно привело к росту интереса к спектроскопическим методам,\nвыгодно отличающимся малой инвазивностью и возможностью получения данных с высоким пространственным разрешением в режиме реального времени.\nСреди различных спектроскопических методов рамановская спектроскопия (РС) выделяется своей способностью быстро предоставлять клинически значимую\nдиагностическую информацию, что делает ее особенно\nперспективной для поиска СЛУ и оценки распространенности онкологического процесса [59].\nСогласно данным K. Hanna et al., РС основана на анализе\nколебаний различной частоты, возникающих в разных\nтипах клеток и тканей. Злокачественная трансформация\nклеток сопровождается значительными биохимическими изменениями, отражающимися на их морфологических и функциональных свойствах. Данный метод\nпозволяет исследовать количественно измененные молекулярные сигнатуры, что позволяет использовать его\nдля ранней диагностики онкологических заболеваний\nи классификации опухолей. Одним из основных преимуществ РС является ее неинвазивный характер. Обладая относительной высокой чувствительностью, методика не требует сложной подготовки образцов или\nих предварительной маркировки. Несмотря на свои\nпреимущества, РС имеет и ограничения. Метод основан\nна регистрации очень слабых сигналов, что требует использования относительно дорогостоящего оборудования, например систем синхронного детектирования для\nподавления шумов. Кроме того, для получения одного\nспектра может потребоваться много времени, что может\nсоздавать трудности при использовании РС в клинической практике [60]. Согласно сведением S. Barkur et al.,\nчувствительность и специфичность представленной методики составляют более 80% [61].\nАльтернативным методом диагностики пораженных регионарных лимфоузлов при РМЖ в региональных лечебных учреждениях может служить\nультразвуковое исследование. Однако в своем исследовании I. P. C. Buzatto et al. говорят о том, что его чувствительность (59 %) и специфичность (79 %) недостаточны\nдля надежного исключения регионарного метастазирования [62]. К основным недостаткам метода также относят трудность визуализации глубоких лимфоузлов\nи невозможность оценки их функции.\nВ последнее десятилетие в ряде клинических исследований изучалась возможность выявления метастатически измененных лимфатических узлов при РМЖ\nна ранней стадии с помощью ультразвукового исследования с контрастным усилением. При применении\nэтого метода частота выявления СЛУ может достигать\nболее 90 % [63, 64].\nСогласно результатам наблюдений, представленных\nY. Fan et al., чувствительность данной методики варьирует от 69 до 86 %, в то время как показатели специфичности могут колебаться от 84 до 89 %. Следует отметить,\nчто УЗИ с контрастным усилением имеет ряд существенных ограничений. Одним из ключевых недостатков является высокая частота ложноотрицательных\nрезультатов, которая достигает 30 %, кроме того, доля\nложноположительных составляет 16 % [65].\nМаммография может рассматриваться как один из альтернативных методов выявления метастатического\nпоражения лимфатических узлов при раке молочной\nжелезы, однако ее диагностическая ценность существенно ограничена. Согласно результатам исследования M. A. Marino et al., данная методика демонстрирует\nумеренную чувствительность (66,9 %) и относительно\nвысокую специфичность (80,8 %) при диагностической\nточности 78,4 %, что указывает на ее недостаточную\nнадежность для исключения метастатического поражения СЛУ [66]. В публикации H. Tan et al. было показано, что чувствительность маммографии составляет\nвсего 42,7 %, но в то же время специфичность достигла\n90,8 %, при этом диагностическая точность оказалась\nкрайне низкой 24,1 %, что существенно ограничивает применение этого метода [67]. Более того, результаты наблюдения M. Zheng et al. показывают крайне\nнизкую долю истинно положительных результатов,\nкоторые составили всего 22,2 % при 11,7 % ложноположительных результатов. По их мнению, основные\nограничения представленного способа связаны с недостаточным пространственным разрешением, затрудняющим выявление небольших метастатических очагов\nи неполной визуализацией подмышечной области. Эти\nсущественные диагностические ограничения делают\nмаммографию недостаточно надежным методом для\nоценки состояния лимфатических узлов при первичной\nдиагностике рака молочной железы [68].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nРезультаты анализа публикаций свидетельствуют о том,\nчто использование представленного в обзоре радиоизотопного метода в сочетании с лимфосцинтиграфией\nявляется наиболее эффективным. Применение данных\nметодик способствует снижению риска получения ложноположительных или ложноотрицательных результатов, что может существенно повлиять на дальнейшую\nтактику ведения пациента. Применяемые в таких случаях радиофармпрепараты на основе технеция-99m\nостаются наиболее востребованными благодаря их выраженной проникающей способности и высокой точности визуализации сигнальных лимфоузлов.\nНесмотря на то что радиоизотопный метод обладает\nвысокой чувствительностью, он требует специального\nоборудования, а также сопряжен с определенной лучевой нагрузкой на пациента. Важно также учитывать,\nчто доступность этого метода визуализации ограничена и, к сожалению, он доступен не во всех клиниках,\nчто может ограничивать возможности его применения\nв отдаленных медицинских учреждениях.\nКТ-лимфангиография является ценным способом\nвизуализации метастатически измененных лимфатических узлов благодаря высокой чувствительности\nи специфичности, однако данная методика широко\nне распространена, также использование ионизирующего излучения при проведении процедуры несет потенциальные риски, связанные с радиационной нагрузкой на пациента.\nИспользование суперпарамагнитных наночастиц также является одним из перспективных методов в диагностике СЛУ, в первую очередь благодаря отсутствию\nрадиационной нагрузки на пациента. Несмотря на потенциальные преимущества, существующие технические ограничения, связанные с применением данного\nметода, требуют его совершенствования для достижения более высокой точности.\nПрименение более простых методов, таких как УЗИ,\nМРТ или маммография, возможно в больницах, отдаленных от крупных диагностических центров, однако\nих диагностическая ценность недостаточна для надежного выявления метастатически измененных регионарных лимфатических узлов.\nРамановская спектроскопия является многообещающей методикой благодаря своей малой инвазивности\nи высокому диагностическому потенциалу. Однако ее\nширокое внедрение ограничивается необходимостью\nдорогостоящего оборудования, длительностью получения данных и техническими сложностями регистрации\nслабых сигналов, что требует дальнейшего совершенствования методики для клинического применения.\nПовысить точность диагностики может сочетание разных методик, но такую возможность имеют немногие\nмедицинские учреждения, и это требует дополнительных затрат. Интерпретация результатов ОФЭКТ-КТ\nтребует высокой квалификации специалиста, а также\nучета клинической картины и данных других исследований, поскольку артефакты, вызванные движениями пациента или особенностями оборудования, могут имитировать патологические изменения, ведущие\nк ложным результатам. Также при наличии у пациента микрометастазов применение гибридных методов\nне всегда гарантирует их обнаружение.\nСтоит упомянуть, что в последние годы онкологи\nдля диагностики регионарного метастазирования\nпри РМЖ все чаще ориентируются на индивидуальный подход к больному, стремясь повысить точность диагностики и минимизировать ее инвазивность. В перспективе развитие диагностики должно\nосновываться на сочетании современных технологий\nс возможностью их широкого внедрения в практику,\nособенно на уровне региональных медицинских организаций."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nСогласно сведениям L. Wilkinson, T. Gathani, в 2020 году\nв мире зарегистрировано 2,26 миллиона случаев рака\nмолочной железы (РМЖ), и это заболевание является\nосновной причиной смертности от рака у женщин [1].\nВ соответствии с данными МНИОИ им. П.А. Герцена,\nв России РМЖ является наиболее распространенной онкологической патологией среди женского населения и составляет 22,5% от общей массы онкологических заболеваний. В 2023 году он был выявлен впервые у 82499 женщин,\nпри этом показатель его распространенности составил\n57,28 на 100 тысяч населения. В структуре смертности среди женщин данная патология также имеет наибольший\nудельный вес (15,9%), что подчеркивает ее социальную\nи медицинскую значимость [2].\nS. X. Yang и соавторы утверждают, что среди пациенток\nс метастатически пораженными лимфатическими узлами уровень смертности значительно выше [3]. Именно\nпоэтому верификация опухолевых клеток в регионарных зонах является обязательным элементом диагностики.\nСогласно данным исследования V. M. Sanvido с соавторами, у больных РМЖ, которым проводилась резекция\nсторожевых лимфатических узлов (СЛУ), частота локорегионарных рецидивов в течение 18 месяцев после\nлечения составила 1,7 %, а при полной лимфодиссекции\n7,3 %. При этом общий показатель 5-летней выживаемости составил 80,1 % [4]. Поэтому онкологи считают,\nчто лимфодиссекция является неотъемлемой частью\nхирургического вмешательства.\nВ связи с этим в хирургической маммологии эффективное выявление метастазов в регионарной лимфатической системе при развитии опухолей молочной железы — это ключевой элемент диагностики.\nЦель обзора — мониторинг опубликованных материалов о регионарном метастазировании при РМЖ, позволяющий совершенствовать диагностику, прогнозирование метастазирования и развития осложнений.\nМеханизм лимфооттока из молочной\nжелезы\nОпределение распространенности опухолевого процесса — ключевой фактор для выбора тактики при лечении РМЖ. По мнению J. Zhang-Yin et al., решающее\nзначение при этом имеет точная оценка состояния лимфатических узлов, которая позволяет прогнозировать\nрезультаты лечения на ранних стадиях и разрабатывать\nэффективные стратегии контроля над прогрессированием заболевания у пациенток с РМЖ [5]. Однако без\nточного представления об анатомии лимфатической\nсистемы молочных желез сделать это затруднительно.\nК настоящему времени установлено, что лимфоотток\nначинается с долек молочной железы, проходит через\nвнутригрудные узлы и через каналы попадает в субареолярное сплетение Саппея [6].\nПо мнению S. Cieśla et al., в дальнейшем из поверхностного и глубокого сплетений лимфа дополнительно отводится по трем основным путям [7].\nКак утверждает R. Ramakrishnan, подмышечный или\nбоковой путь является доминирующим и получает\nболее 75 % лимфы из молочной железы. Он дренирует\nвсе квадранты молочной железы, при этом наибольшая\nдоля оттока приходится на боковые квадранты, особенно на верхний наружный квадрант [8].\nСогласно данным K. Bland, парастернальный путь дренирует все квадранты молочной железы, при этом основная доля дренажа приходится на медиальные квадранты, особенно на нижний внутренний квадрант.\nВажной особенностью этого пути является наличие\nлимфатических коллатералей к контралатеральной молочной железе [9].\nРетромаммарный путь начинается из глубокой части молочной железы. В сравнении с другими путями\nпо нему осуществляется меньший объем лимфодренажа, а его лимфатические сосуды могут достигать влагалищ прямых мышц живота, подбрюшинного и подпеченочного сплетений, обеспечивая возможность\nотдаленного метастазирования [10].\nПо мнению S. A. Varghese, альтернативные пути лимфооттока могут формироваться в случае, если стандартные лимфатические пути становятся непроходимыми.\nТакая ситуация может возникнуть из-за остаточных\nметастазов или склеротических изменений в лимфатических узлах, возникших после удаления опухолевой\nткани [11].\nПути метастазирования в регионарной\nлимфатической системе молочных желез\nпри РМЖ\nМетастазирование — это сложный процесс, характеризующийся трансформацией здоровых клеток в злокачественные. Эти клетки обладают способностью\nк неконтролируемой пролиферации, устойчивостью\nк апоптозу, стимуляции ангиогенеза и формированию\nвторичных опухолевых очагов в отдаленных органах [12].\nВ публикации S. Nathanson, L. Nelson было отмечено,\nчто изначально раковые клетки, возникающие в протоках молочной железы, пролиферируют, прорастают\nчерез базальную мембрану, растут в первичном очаге\nи могут проникать в перитуморальный внеклеточный\nматрикс, чему способствуют подвижность клеток, секреция протеолитических ферментов, потеря молекул\nмежклеточной адгезии и приобретение молекул опухолевой адгезии раковой клетки к строме [13].\nСогласно данным H. Zhou et al., раковые клетки перемещаются и попадают в лимфатические сосуды, после\nчего они начинают выделять факторы роста, стимулирующие местный ангиогенез. Для повышения инвазивности опухолевые клетки подвергаются эпидермально-мезенхимальному переходу. Благодаря хемотаксису\nпроисходит последующая миграция злокачественных\nклеток по путям лимфооттока. Кроме того, поток интерстициальной жидкости не только механически\nспособствует движению клеток, но и стимулирует их\nк выработке аутокринных хемокинов, которые обеспечивают их дальнейшее перемещение. Экспрессия\nопределенных рецепторных белков и цитокинов играет\nключевую роль в способности опухолевых клеток к миграции и инвазии в лимфатические узлы. Эти молекулыпозволяют раковым клеткам уклоняться от иммунного\nответа, тем самым создавая благоприятные условия для\nих роста в лимфоузлах [14].\nПо мнению S. Jaha et al., опухолевые клетки с током\nлимфы поступают в субкапсулярный синуc, состоящий\nиз эндотелиальных клеток, которые окружают корковый слой лимфатического узла. Далее лимфа из субкапсулярного и коркового синусов поступает в мозговое\nвещество, где она попадает в выносящий лимфатический сосуд. Опухолевые клетки могут сохраняться\nв лимфатическом узле либо продолжать пассивно распространяться по лимфатическим сосудам, способствуя диссеминации процесса [15].\nМетоды определения путей\nметастазирования в регионарной\nлимфатической системе молочных желез\nпри РМЖ\nНакопление данных о механизме и путях лимфооттока\nповлияло на формирование новых стратегий диагностики [16] и ведения [17] больных РМЖ с регионарным\nметастазированием. Эти знания позволили разработать и внедрить более точные и эффективные методы\nвизуализации лимфатической системы, что критически\nважно для определения стадии заболевания и планирования лечения. Наиболее широкое распространение\nполучили контрастный и радиоизотопный методы исследования, которые позволили наиболее точно и в более короткие сроки диагностировать СЛУ, тем самым\nснизить летальность и увеличить продолжительность\nжизни пациентов.\nПодходы к исследованию лимфатических узлов молочной железы с течением времени эволюционировали,\nпредлагая все более широкий спектр методов. Одним\nиз самых первых способов определения СЛУ стал контрастный метод, предложенный K. Kett et al. Суть методики заключалась в инъекции синего красителя в зону\nареолы молочной железы. После распространения\nкрасителя был визуализирован СЛУ, располагающийся\nна уровне третьего ребра, его назвали узлом Зоргиуса.\nДалее контрастное вещество, проходя через несколько\nлимфатических узлов и заполняя множество лимфатических сосудов, поступало в собирательную систему\nвокруг подмышечной вены [18]. Метод визуализации\nрегионарных лимфатических узлов с применением\nсинего красителя относительно простой, однако имеет существенные недостатки. По данным K.P White et\nal., при применении данного способа не удается визуализировать до 40 % СЛУ [19]. Стоит упомянуть, что\nк нежелательным явлениям, связанным с применением\nсинего красителя, относятся риск развития аллергических реакций, вплоть до развития анафилактического\nшока, а также стойкая пигментация кожных покровов\nв месте введения препарата, обусловленная его задержкой в тканях [20].\nD. L. Morton et al. провели клиническое исследование\nконтрастирования с использованием изосульфанового\nсинего красителя. В результате выяснилось, что лимфодренаж осуществлялся в подмышечные лимфатические\nузлы I уровня в 62,8 % случаев, а II уровня — в 23,2 %.\nАвторы пришли к выводу, что применение красителей\nзначительно облегчает интраоперационную диагностику метастатически измененных регионарных лимфатических узлов и, следовательно, позволяет более точно\nспланировать объем хирургического вмешательства,\nчто коренным образом изменило подход к хирургическому лечению РМЖ [21].\nR. Simmons et al. было предложено использование метиленового синего в качестве более эффективной и безопасной альтернативы изосульфановому синему [22].\nМетиленовый синий стал широко использоваться в клинической практике благодаря низкому риску возникновения аллергических реакций и доступной цене [23].\nЗатем J. C. Alex, D. N. Krag предложили заменить рентгеноконтрастное вещество радиоактивным лимфотропным коллоидом, что позитивно сказалось на результатах их диагностики [24].\nG. D’Eredita et al. показали важность претуморального\nвведения контраста для обеспечения наиболее точного\nлимфатического картирования, при этом СЛУ были\nуспешно идентифицированы в 94,8 % [25].\nK. Shimazu et al. была представлена методика биопсии\nСЛУ с предварительным введением красящих и радиоизотопных веществ как претуморально, так и субареолярно. Несмотря на более высокую частоту ошибочных результатов, составляющую 13,7 %, количество\nвыявляемых СЛУ при периареолярной инъекции было\nзначительно выше и составило 90 %, в то время как при\nпретуморальной — 51 %. Это объяснялось богатством\nлимфатических сосудов вокруг ареолы [26].\nH. S. Cody et al. в своем исследовании, посвященном изучению эффективности различных комбинаций препаратов и методов их введения, установили, что снижение\nчастоты ложноотрицательных результатов достигается\nлишь при одновременном применении радиоизотопного препарата и контрастов, вводимых как претуморально, так и субареолярно [27]. Эти исследования\nподчеркнули важность детального изучения сочетаний\nпрепаратов и мест их введения для повышения точности определения метастатически измененных регионарных лимфатических узлов, что напрямую влияет\nна выбор адекватной тактики лечения при РМЖ.\nK. Anan et al. считали, что эффективность комбинированного применения контрастного и радиоизотопного\nвещества варьировалась в широком диапазоне, достигая точности диагностики в 96–100 %, в отличие от метода с одним идентификатором, где она колебалась\nв пределах 86–90 %. Однако такая комбинация была более затратной и влекла за собой дополнительное радиационное воздействие на организм пациента. По мнению авторов, латеральное расположение опухоли было\nнаиболее частой причиной ложноотрицательных результатов, что говорит о важности индивидуального\nподхода при выборе стратегии картирования [28].\nМетодики поиска сторожевых лимфоузлов\nв настоящее время\nВ настоящее время существует широкий спектр технологий, предназначенных для визуализации и оценки состояния лимфатической системы у пациентокс РМЖ. Современные диагностические подходы\nвключают как традиционные, широкодоступные методы, так и высокотехнологичные решения, позволяющие с высокой точностью определять локализацию\nСЛУ, оценивать их морфологические характеристики\nи функциональное состояние. Выбор метода диагностики определяется конкретной клинической задачей,\nпредполагаемым объемом поражения лимфатической\nсистемы, индивидуальными особенностями пациента,\nа также наличием необходимого оборудования в медицинском учреждении.\nВ последние годы особенно важную роль в клинической диагностике РМЖ стала играть радиоизотопная\nлимфосцинтиграфия, зарекомендовавшая себя как\nвысокочувствительный и информативный способ выявления СЛУ. В соответствии с результатами, представленными A. Aron, C. Zavaleta, предложенная методика\nпозволяет в реальном времени оценить морфофункциональные нарушения и динамику лимфатического\nпотока благодаря четким изображениям [29]. В своей\nработе A. Kamata et al. отмечают, что этот метод диагностики эффективен при определении функционального\nсостояния лимфатических узлов и наиболее точного\nвыявления «истинного СЛУ» при наличии нескольких\nлимфатических бассейнов молочной железы [30].\nСогласно обобщенным результатам ряда клинических\nисследований, применение этого способа позволяет выявить пораженные лимфоузлы приблизительно\nв 90 % случаев, однако при этом частота ложноотрицательных результатов может достигать от 9 до 19 %\n[31–33]. V. Cuccurullo et al. утверждают, что высокая\nчувствительность лимфосцинтиграфии является определяющим фактором для точной оценки состояния\nлимфатической системы. Это позволяет своевременно\nвыявлять пораженные лимфатические узлы и определять тактику лечения [34].\nСтоит упомянуть, что, несмотря на все положительные качества, использование радионуклидного метода\nдля выявления СЛУ ограничивается необходимостью\nиспользования специализированного оборудования,\nсоблюдения строгих норм радиационной безопасности, а также сопровождается лучевой нагрузкой для\nпациента и медицинского персонала [34]. Y. Chahid\net al. подчеркивают, что наличие избыточного веса\nу пациентов также является фактором, ограничивающим применение данного метода, так как оно приводит к снижению силы регистрируемого сигнала [35].\nКроме того, высокая стоимость как самого радиоизотопного препарата, так и диагностической аппаратуры ограничивает доступность метода в региональных\nмедицинских учреждениях.\nНа сегодняшний день при поиске СЛУ чаще всего используется радиофармпрепарат на основе\nтехнеция-99m. Размеры применяемых наночастиц могут варьировать от 220 до 500 нм [36]. Радиоколлоид\nиспускает гамма-излучение, обладающее высокой проникающей способностью, что позволяет использовать\nего в тканях различной глубины и плотности [37].\nПо мнению ряда исследователей, вероятность идентификации регионарных метастатически измененных\nлимфатических узлов у пациенток с РМЖ при применении современного метода картирования с использованием радиоизотопов составляет 91–100 % [38], тогда\nкак при применении старой методики с помощью флуоресцентных красителей — 88–93 % [39].\nВ последние годы активно развиваются гибридные технологии, такие как ОФЭКТ-КТ. По мнению O. Israel et\nal., этот метод значительно повышает точность диагностики за счет суммирования анатомических и функциональных данных, что позволяет улучшить визуализацию узлов даже в глубоких слоях тканей [40]. Стоит\nотметить, что, обладая более высокой чувствительностью, ОФЭКТ-КТ в комбинации с радиоизотопной\nлимфосцинтиграфией позволяет снизить количество\nложноотрицательных результатов [41]. Данные, представленные T. Luan et al., свидетельствуют, что сочетание ОФЭКТ-КТ с лимфосцинтиграфией позволило\nулучшить визуализацию на 16 % за счет повышения\nпространственного разрешения и возможности более\nточной локализации метастатически измененных регионарных лимфатических узлов [42].\nВ настоящее время ОФЭКТ-КТ доступно в таких диагностических центрах, как ФГБУ «Национальный\nмедицинский исследовательский центр онкологии\nим. Н. Н. Блохина», ГБУЗ «Московский клинический\nнаучно-практический центр им. А. С. Логинова ДЗМ»,\nФГБУ «Российский научный центр рентгенорадиологии» (Москва), ФГБУ «Национальный медицинский\nисследовательский центр онкологии им. профессора\nН. Н. Петрова», ФГБУ «Российский научный центр\nрадиологии и хирургических технологий имени академика А. М. Гранова», ГАУЗ «Республиканский клинический онкологический диспансер МЗ РТ» имени\nпрофессора М. З. Сигала», «Межрегиональный клинико-диагностический центр» (Казань), «Свердловский\nобластной онкологический диспансер» (Екатеринбург), Ростовский научно-исследовательский онкологический институт, «Приволжский федеральный медицинский исследовательский центр Минздрава России»\n(Нижний Новгород), Красноярский краевой клинический онкологический диспансер им. А. И. Крыжановского. Однако ОФЭКТ-КТ остается недоступной\nтехнологией в региональных больницах и диагностических центрах.\nВ современной клинической практике визуализация\nметастатически измененных лимфатических узлов\nможет осуществляться с помощью лимфангиографии\nв сочетании с компьютерной томографией (КТЛГ).\nВ ходе исследования пациентам вводят контрастное вещество, которое благодаря тонким и пористым стенкам\nлимфатических сосудов легко проникает в лимфатическую систему. Компьютерная томография позволяет\nвизуализировать динамику распространения контрастного вещества в лимфатической системе, что необходимо для оценки ее структуры и функционального состояния. Наиболее часто используемыми контрастными\nвеществами являются йодсодержащие препараты, вводимые преимущественно в ткань опухоли и окружающую ее подкожную клетчатку для обеспечения оптимального контрастирования целевых областей [43].Согласно данным исследований [44, 45], КТЛГ демонстрирует высокую диагностическую ценность при\nопределении СЛУ, обладая чувствительностью около\n75 % и специфичностью, превышающей 90 %. При этом\nточность определения лимфатических узлов составляет\nболее 90 % [46]. Эти характеристики делают данный метод важным компонентом в планировании хирургического лечения и оценке прогноза заболевания.\nJ. Benjamin et al. отмечают, что основным недостатком\nКТ-лимфангиографии является не только ее полуинвазивный характер, но и сложность точного определения оптимального времени проведения сканирования,\nчто существенно влияет на необходимость увеличения\nколичества снимков и, соответственно, на повышение\nсуммарной дозы радиационного облучения, получаемой пациентом во время процедуры [47].\nВ последнее десятилетие появилась новая методика выявления СЛУ с помощью суперпарамагнитных наночастиц оксида железа, где в качестве индикатора используются мелкие магнитные частицы размером до 60 нм\n[48]. По мнению исследователей, при субареолярном\nвведении наночастиц этот метод позволяет найти СЛУ\nс вероятностью более 90 % [49, 50]. Преимущество\nданного метода заключается в том, что хирург может\nсамостоятельно вводить индикатор в операционной.\nПодготовка к данной процедуре занимает значительно\nменьше времени, чем при применении метода с радиофармпрепаратом. Этот способ позволяет избежать\nлучевой нагрузки, что делает его более безопасным\nпо сравнению с радиоизотопным методом [51].\nПри данном способе визуализации СЛУ применяется\nспециализированный магнитометр, а для улучшения\nточности диагностики предварительно выполняется\nмаммография и/или магнитно-резонансная томография [52].\nСтоит отметить, что при применении магнитных частиц\nсила сигнала ниже, чем у гамма-детектора, к тому же он\nможет прерываться из-за наличия металлических предметов в операционной, а при последующем проведении\nмагнитно-резонансной томографии (МРТ) нередко\nвыявляются артефакты, мешающие правильной визуализации [53]. Также в месте введения препарата длительное время наблюдается изменение цвета кожных\nпокровов [54]. К сожалению, в России этот метод в настоящее время недоступен.\nВ качестве дополнительного метода при исследовании\nСЛУ может быть использована МРТ. S. Samiei et al.\nопубликовали результаты наблюдения, в которых указывается, что МРТ, используемая в качестве самостоятельного метода оценки метастатически измененных\nлимфатических узлов, демонстрирует довольно широкий диапазон чувствительности — от 37,5 до 62,5 %,\nспецифичность при этом составляет 82 %. Вероятно,\nтакая вариабельность чувствительности обусловлена\nразличиями в протоколах МРТ и характеристиках исследуемых популяций пациентов [55]. В исследовании\nS. T. Chen et al. было отмечено, что МРТ обладает умеренной диагностической ценностью при оценке состояния метастатически измененных лимфатических\nузлов. При этом чувствительность данной методики составляет 63,2 %, специфичность 68,5 %, точность 66,6 %,\nотрицательная прогностическая ценность 77,7 %, а положительная прогностическая ценность 51,7 % [56].\nНесмотря на относительную доступность МРТ, низкая\nчувствительность данной методики обуславливает ее\nнеудовлетворительную диагностическую ценность\nв качестве самостоятельного метода оценки поражения\nСЛУ [57]. Важно отметить, что МРТ часто не позволяет\nобнаружить микрометастазы, что требует применения\nдополнительных, более чувствительных методов для\nадекватной оценки состояния регионарных лимфатических узлов при раке молочной железы [58].\nСтремление к совершенствованию диагностических\nподходов в современной медицине закономерно привело к росту интереса к спектроскопическим методам,\nвыгодно отличающимся малой инвазивностью и возможностью получения данных с высоким пространственным разрешением в режиме реального времени.\nСреди различных спектроскопических методов рамановская спектроскопия (РС) выделяется своей способностью быстро предоставлять клинически значимую\nдиагностическую информацию, что делает ее особенно\nперспективной для поиска СЛУ и оценки распространенности онкологического процесса [59].\nСогласно данным K. Hanna et al., РС основана на анализе\nколебаний различной частоты, возникающих в разных\nтипах клеток и тканей. Злокачественная трансформация\nклеток сопровождается значительными биохимическими изменениями, отражающимися на их морфологических и функциональных свойствах. Данный метод\nпозволяет исследовать количественно измененные молекулярные сигнатуры, что позволяет использовать его\nдля ранней диагностики онкологических заболеваний\nи классификации опухолей. Одним из основных преимуществ РС является ее неинвазивный характер. Обладая относительной высокой чувствительностью, методика не требует сложной подготовки образцов или\nих предварительной маркировки. Несмотря на свои\nпреимущества, РС имеет и ограничения. Метод основан\nна регистрации очень слабых сигналов, что требует использования относительно дорогостоящего оборудования, например систем синхронного детектирования для\nподавления шумов. Кроме того, для получения одного\nспектра может потребоваться много времени, что может\nсоздавать трудности при использовании РС в клинической практике [60]. Согласно сведением S. Barkur et al.,\nчувствительность и специфичность представленной методики составляют более 80% [61].\nАльтернативным методом диагностики пораженных регионарных лимфоузлов при РМЖ в региональных лечебных учреждениях может служить\nультразвуковое исследование. Однако в своем исследовании I. P. C. Buzatto et al. говорят о том, что его чувствительность (59 %) и специфичность (79 %) недостаточны\nдля надежного исключения регионарного метастазирования [62]. К основным недостаткам метода также относят трудность визуализации глубоких лимфоузлов\nи невозможность оценки их функции.\nВ последнее десятилетие в ряде клинических исследований изучалась возможность выявления метастатически измененных лимфатических узлов при РМЖ\nна ранней стадии с помощью ультразвукового исследования с контрастным усилением. При применении\nэтого метода частота выявления СЛУ может достигать\nболее 90 % [63, 64].\nСогласно результатам наблюдений, представленных\nY. Fan et al., чувствительность данной методики варьирует от 69 до 86 %, в то время как показатели специфичности могут колебаться от 84 до 89 %. Следует отметить,\nчто УЗИ с контрастным усилением имеет ряд существенных ограничений. Одним из ключевых недостатков является высокая частота ложноотрицательных\nрезультатов, которая достигает 30 %, кроме того, доля\nложноположительных составляет 16 % [65].\nМаммография может рассматриваться как один из альтернативных методов выявления метастатического\nпоражения лимфатических узлов при раке молочной\nжелезы, однако ее диагностическая ценность существенно ограничена. Согласно результатам исследования M. A. Marino et al., данная методика демонстрирует\nумеренную чувствительность (66,9 %) и относительно\nвысокую специфичность (80,8 %) при диагностической\nточности 78,4 %, что указывает на ее недостаточную\nнадежность для исключения метастатического поражения СЛУ [66]. В публикации H. Tan et al. было показано, что чувствительность маммографии составляет\nвсего 42,7 %, но в то же время специфичность достигла\n90,8 %, при этом диагностическая точность оказалась\nкрайне низкой 24,1 %, что существенно ограничивает применение этого метода [67]. Более того, результаты наблюдения M. Zheng et al. показывают крайне\nнизкую долю истинно положительных результатов,\nкоторые составили всего 22,2 % при 11,7 % ложноположительных результатов. По их мнению, основные\nограничения представленного способа связаны с недостаточным пространственным разрешением, затрудняющим выявление небольших метастатических очагов\nи неполной визуализацией подмышечной области. Эти\nсущественные диагностические ограничения делают\nмаммографию недостаточно надежным методом для\nоценки состояния лимфатических узлов при первичной\nдиагностике рака молочной железы [68].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nРезультаты анализа публикаций свидетельствуют о том,\nчто использование представленного в обзоре радиоизотопного метода в сочетании с лимфосцинтиграфией\nявляется наиболее эффективным. Применение данных\nметодик способствует снижению риска получения ложноположительных или ложноотрицательных результатов, что может существенно повлиять на дальнейшую\nтактику ведения пациента. Применяемые в таких случаях радиофармпрепараты на основе технеция-99m\nостаются наиболее востребованными благодаря их выраженной проникающей способности и высокой точности визуализации сигнальных лимфоузлов.\nНесмотря на то что радиоизотопный метод обладает\nвысокой чувствительностью, он требует специального\nоборудования, а также сопряжен с определенной лучевой нагрузкой на пациента. Важно также учитывать,\nчто доступность этого метода визуализации ограничена и, к сожалению, он доступен не во всех клиниках,\nчто может ограничивать возможности его применения\nв отдаленных медицинских учреждениях.\nКТ-лимфангиография является ценным способом\nвизуализации метастатически измененных лимфатических узлов благодаря высокой чувствительности\nи специфичности, однако данная методика широко\nне распространена, также использование ионизирующего излучения при проведении процедуры несет потенциальные риски, связанные с радиационной нагрузкой на пациента.\nИспользование суперпарамагнитных наночастиц также является одним из перспективных методов в диагностике СЛУ, в первую очередь благодаря отсутствию\nрадиационной нагрузки на пациента. Несмотря на потенциальные преимущества, существующие технические ограничения, связанные с применением данного\nметода, требуют его совершенствования для достижения более высокой точности.\nПрименение более простых методов, таких как УЗИ,\nМРТ или маммография, возможно в больницах, отдаленных от крупных диагностических центров, однако\nих диагностическая ценность недостаточна для надежного выявления метастатически измененных регионарных лимфатических узлов.\nРамановская спектроскопия является многообещающей методикой благодаря своей малой инвазивности\nи высокому диагностическому потенциалу. Однако ее\nширокое внедрение ограничивается необходимостью\nдорогостоящего оборудования, длительностью получения данных и техническими сложностями регистрации\nслабых сигналов, что требует дальнейшего совершенствования методики для клинического применения.\nПовысить точность диагностики может сочетание разных методик, но такую возможность имеют немногие\nмедицинские учреждения, и это требует дополнительных затрат. Интерпретация результатов ОФЭКТ-КТ\nтребует высокой квалификации специалиста, а также\nучета клинической картины и данных других исследований, поскольку артефакты, вызванные движениями пациента или особенностями оборудования, могут имитировать патологические изменения, ведущие\nк ложным результатам. Также при наличии у пациента микрометастазов применение гибридных методов\nне всегда гарантирует их обнаружение.\nСтоит упомянуть, что в последние годы онкологи\nдля диагностики регионарного метастазирования\nпри РМЖ все чаще ориентируются на индивидуальный подход к больному, стремясь повысить точность диагностики и минимизировать ее инвазивность. В перспективе развитие диагностики должно\nосновываться на сочетании современных технологий\nс возможностью их широкого внедрения в практику,\nособенно на уровне региональных медицинских организаций."],"dc.subject.ru":["рак молочной железы","метастазы","лимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел","лимфосцинтиграфия","флуоресцентная маркировка","лимфодиссекция","биопсия","радиоиммунная диагностика"],"dc.title.ru":["Метастазирование в регионарные лимфоузлы при раке молочной железы: современные представления о методах выявления"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["53-63"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["И. Е. Кондрашкин","I. E. Kondrashkin","В. Э. Федоров","V. E. Fedorov","В. Ю. Барсуков","V. Y. Barsukov","Ю. И. Орлова","Y. I. Orlova","Л. Ф. Жандарова","L. F. Zhandarova"],"author_keyword":["И. Е. Кондрашкин","I. E. Kondrashkin","В. Э. Федоров","V. E. Fedorov","В. Ю. Барсуков","V. Y. Barsukov","Ю. И. Орлова","Y. I. Orlova","Л. Ф. Жандарова","L. F. Zhandarova"],"author_ac":["и. е. кондрашкин\n|||\nИ. Е. Кондрашкин","i. e. kondrashkin\n|||\nI. E. Kondrashkin","в. э. федоров\n|||\nВ. Э. Федоров","v. e. fedorov\n|||\nV. E. Fedorov","в. ю. барсуков\n|||\nВ. Ю. Барсуков","v. y. barsukov\n|||\nV. Y. Barsukov","ю. и. орлова\n|||\nЮ. И. Орлова","y. i. orlova\n|||\nY. I. Orlova","л. ф. жандарова\n|||\nЛ. Ф. Жандарова","l. f. zhandarova\n|||\nL. F. Zhandarova"],"author_filter":["и. е. кондрашкин\n|||\nИ. Е. Кондрашкин","i. e. kondrashkin\n|||\nI. E. Kondrashkin","в. э. федоров\n|||\nВ. Э. Федоров","v. e. fedorov\n|||\nV. E. Fedorov","в. ю. барсуков\n|||\nВ. Ю. Барсуков","v. y. barsukov\n|||\nV. Y. Barsukov","ю. и. орлова\n|||\nЮ. И. Орлова","y. i. orlova\n|||\nY. I. Orlova","л. ф. жандарова\n|||\nЛ. Ф. Жандарова","l. f. zhandarova\n|||\nL. F. Zhandarova"],"dc.author.name":["И. Е. Кондрашкин","I. E. Kondrashkin","В. Э. Федоров","V. E. Fedorov","В. Ю. Барсуков","V. Y. Barsukov","Ю. И. Орлова","Y. I. Orlova","Л. Ф. Жандарова","L. F. Zhandarova"],"dc.author.name.ru":["И. Е. Кондрашкин","В. Э. Федоров","В. Ю. Барсуков","Ю. И. Орлова","Л. Ф. Жандарова"],"dc.author.affiliation":["Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского","Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky","Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”","Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”","Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Clinical Hospital “RZD–Medicine”","Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”"],"dc.author.affiliation.ru":["Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского","Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»"],"dc.author.full":["И. Е. Кондрашкин | Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского","I. E. Kondrashkin | Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky","В. Э. Федоров | Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","V. E. Fedorov | Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”","В. Ю. Барсуков | Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","V. Y. Barsukov | Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”","Ю. И. Орлова | Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Y. I. Orlova | Clinical Hospital “RZD–Medicine”","Л. Ф. Жандарова | Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","L. F. Zhandarova | Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”"],"dc.author.full.ru":["И. Е. Кондрашкин | Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского","В. Э. Федоров | Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","В. Ю. Барсуков | Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Ю. И. Орлова | Клиническая больница «РЖД-Медицина»","Л. Ф. Жандарова | Саратовский государственный медицинский университет имени В.И. Разумовского ; Клиническая больница «РЖД-Медицина»"],"dc.author.name.en":["I. E. Kondrashkin","V. E. Fedorov","V. Y. Barsukov","Y. I. Orlova","L. F. Zhandarova"],"dc.author.affiliation.en":["Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky","Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”","Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”","Clinical Hospital “RZD–Medicine”","Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”"],"dc.author.full.en":["I. E. Kondrashkin | Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky","V. E. Fedorov | Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”","V. Y. Barsukov | Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”","Y. I. Orlova | Clinical Hospital “RZD–Medicine”","L. F. Zhandarova | Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital “RZD–Medicine”"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-8827-8143\", \"affiliation\": \"\\u0421\\u0430\\u0440\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0412.\\u0418. \\u0420\\u0430\\u0437\\u0443\\u043c\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e\", \"full_name\": \"\\u0418. \\u0415. \\u041a\\u043e\\u043d\\u0434\\u0440\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-8827-8143\", \"affiliation\": \"Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky\", \"full_name\": \"I. E. Kondrashkin\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4586-6591\", \"affiliation\": \"\\u0421\\u0430\\u0440\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0412.\\u0418. \\u0420\\u0430\\u0437\\u0443\\u043c\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e ; \\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u00ab\\u0420\\u0416\\u0414-\\u041c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0430\\u00bb\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u042d. \\u0424\\u0435\\u0434\\u043e\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4586-6591\", \"affiliation\": \"Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital \\u201cRZD\\u2013Medicine\\u201d\", \"full_name\": \"V. E. Fedorov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-6135-9223\", \"affiliation\": \"\\u0421\\u0430\\u0440\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0412.\\u0418. \\u0420\\u0430\\u0437\\u0443\\u043c\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e ; \\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u00ab\\u0420\\u0416\\u0414-\\u041c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0430\\u00bb\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u042e. \\u0411\\u0430\\u0440\\u0441\\u0443\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-6135-9223\", \"affiliation\": \"Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital \\u201cRZD\\u2013Medicine\\u201d\", \"full_name\": \"V. Y. Barsukov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0007-8210-5779\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u00ab\\u0420\\u0416\\u0414-\\u041c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0430\\u00bb\", \"full_name\": \"\\u042e. \\u0418. \\u041e\\u0440\\u043b\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0007-8210-5779\", \"affiliation\": \"Clinical Hospital \\u201cRZD\\u2013Medicine\\u201d\", \"full_name\": \"Y. I. Orlova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-6286-4504\", \"affiliation\": \"\\u0421\\u0430\\u0440\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0412.\\u0418. \\u0420\\u0430\\u0437\\u0443\\u043c\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e ; \\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u00ab\\u0420\\u0416\\u0414-\\u041c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0430\\u00bb\", \"full_name\": \"\\u041b. \\u0424. \\u0416\\u0430\\u043d\\u0434\\u0430\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-6286-4504\", \"affiliation\": \"Saratov State Medical University named after V.I. Razumovsky ; Clinical Hospital \\u201cRZD\\u2013Medicine\\u201d\", \"full_name\": \"L. F. Zhandarova\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1087"],"dc.citation":["Wilkinson L., Gathani T. Understanding breast cancer as a global health concern. Br J Radiol. 2022;95(1130):20211033. DOI: 10.1259/bjr.20211033","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. Злокачественные новообразования в России в 2023 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2024.","Yang S.X., Hewitt S.M., Yu J. Locoregional tumor burden and risk of mortality in metastatic breast cancer. NPJ Precis Oncol. 2022;6(1):22. DOI: 10.1038/s41698-022-00265-9","Sanvido V.M., Elias S., Facina G., Bromberg S.E., Nazário A.C.P. Survival and recurrence with or without axillary dissection in patients with invasive breast cancer and sentinel node metastasis. Sci Rep. 2021;11(1):19893. DOI: 10.1038/s41598-021-99359-w","Zhang-Yin J., Mauel E., Talpe S. Update on sentinel lymph node methods and pathology in breast cancer. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):252. DOI: 10.3390/diagnostics14030252","Sappey P.C. Anatomie, physiologie, pathologie des vesseaux lymphatiques consideres chez l’homme et les vertebres. Paris A; 1885.","Cieśla S., Wichtowski M., Poźniak-Balicka R., Murawa D. The surgical anatomy of the mammary gland. Vascularisation, innervation, lymphatic drainage, the structure of the axillary fossa (Part 2.). NOWOTWORY Journal of Oncology. 2021;71(1):62–9. DOI: 10.5603/NJO.2021.0011","Ramakrishnan R. Surgical anatomy. In.: Dev B., Joseph, L.D. (eds) Holistic approach to breast disease. Singapore: Springer; 2023. DOI: 10.1007/978-981-99-0035-0_1","Bland K.I. Topographic anatomical relationships of the breast, chest wall, axilla, and related sites of metastases. In: Klimberg V., Kovacs T., Rubio I. (eds) Oncoplastic breast surgery techniques for the general surgeon. Cham: Springer; 2020. DOI: 10.1007/978-3-030-40196-2_2","Kantharia S., Gadgil A., Cherian S., Basu P., Lucas E. Atlas of breast cancer early detection. IARC Cancerbase No. 17. Lyon: International Agency for Research on Cancer; 2023.","Varghese S. A. Secondary lymphedema: pathogenesis. J Skin Sex Transm Dis. 2021;3(1):7–15. DOI: 10.25259/JSSTD_3_2021","Welch D.R., Hurst DR. Defining the hallmarks of metastasis. Cancer Res. 2019;79(12):3011–27. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-19-0458","Nathanson S., Nelson L. Interstitial fluid pressure in breast cancer, benign breast conditions and breast parenchyma. Ann Surg Oncol. 1994;1(4):333–8. DOI: 10.1007/BF03187139","Zhou H., Lei P.J., Padera T.P. Progression of metastasis through lymphatic system. Cells. 2021;10(3):627. DOI: 10.3390/cells10030627","Jana S., Muscarella R.A. Jr, Jones D. The multifaceted effects of breast cancer on tumor-draining lymph nodes. Am J Pathol. 2021;191(8):1353–63. DOI: 10.1016/j.ajpath.2021.05.006","Зикиряходжаев А.Д., Грушина Т.И., Старкова М.В., Казарян Л.П., Волкова Ю.И., Багдасарова Д.В. и др. Методы диагностики сторожевого лимфатического узла у больных раком молочной железы. Сибирский онкологический журнал. 2020;19(5):88–96. DOI: 10.21294/1814-4861-2020-19-5-88-96","Riis M. Modern surgical treatment of breast cancer. Ann Med Surg (Lond). 2020;56:95–107. DOI: 10.1016/j.amsu.2020.06.016","Kett K., Varga G., Lukacs L. Direct lymphography of the breast. Lymphology. 1970;3(1):2–12. PMID: 4317224","White K.P., Sinagra D., Dip F., Rosenthal R.J., Mueller E.A., Lo Menzo E., et al. Indocyanine green fluorescence versus blue dye, technetium-99M, and the dual-marker combination of technetium-99M + blue dye for sentinel lymph node detection in early breast cancer-meta-analysis including consistency analysis. Surgery. 2024;175(4):963–73. DOI: 10.1016/j.surg.2023.10.021","Olivier F., Courtois A., Jossa V., Bruck G., Aouachria S., Coibion M., et al. Sentinel lymph node mapping with patent blue dye in patients with breast cancer: a retrospective single institution study. Gland Surg. 2021;10(9):2600–7. DOI: 10.21037/gs-21-415","Morton D.L., Wen D.R., Wong J.H., Economou J.S., Cagle L.A., Storm F.K., et al. Technical details of intraoperative lymphatic mapping for early stage melanoma. Arch Surg. 1992;127(4):392–9. DOI: 10.1001/archsurg.1992.01420040034005","Simmons R., Thevarajah S., Brennan M.B., Christos P., Osborne M. Methylene blue dye as an alternative to isosulfan blue dye for sentinel lymph node localization. Ann Surg Oncol. 2003;10(3):242–7. DOI: 10.1245/aso.2003.04.021","Perenyei M., Barber Z.E., Gibson J., Hemington-Gorse S., Dobbs T.D. Anaphylactic reaction rates to blue dyes used for sentinel lymph node mapping: systematic review and meta-analysis. Ann Surg. 2021;273(6):1087–93. DOI: 10.1097/SLA.0000000000004061","Alex J.C., Krag D.N. Gamma-probe guided localization of lymph nodes. Surg Oncol. 1993;2(3):137–43. DOI: 10.1016/0960-7404(93)90001-f","D’Eredita G., Ferrarese F., Cecere V., Massa S.T., de Carne F., Fabiano G. Subareolar injection may be more accurate than other techniques for sentinel lymph node biopsy in breast cancer. Ann Surg Oncol. 2003;10(8):942–7. DOI: 10.1245/aso.2003.01.022","Shimazu K., Tamaki Y., Taguchi T., Takamura Y., Noguchi S. Comparison between periareolar and peritumoral injection of radiotracer for sentinel lymph node biopsy in patients with breast cancer. Surgery. 2002;131(3):277–86. DOI: 10.1067/msy.2002.121378","Cody H.S., Fey J., Akhurst T., Fazzari M., Mazumdar M., Yeung H., et al. Complementarity of blue dye and isotope in sentinel node localization for breast cancer: univariate and multivariate analysis of 966 procedures. Ann Surg Oncol. 2001;8(1):13–9. DOI: 10.1007/s10434-001-0013-9","Anan K., Mitsuyama S., Kuga H., Saimura M., Tanabe Y., Suehara N., et al. Double mapping with subareolar blue dye and peritumoral green dye injections decreases the false-negative rate of dye-only sentinel node biopsy for early breast cancer: 2-site injection is more accurate than 1-site injection. Surgery. 2006;139(5):624–9. DOI: 10.1016/j.surg.2005.11.007","Aron A., Zavaleta C. Current and developing lymphatic imaging approaches for elucidation of functional mechanisms and disease progression. Mol Imaging Biol. 2024;26(1):1–16. DOI: 10.1007/s11307-023-01827-4","Kamata A., Miyamae T., Koizumi M., Kohei H., Sarukawa H., Nemoto H., et al. Using computed tomography lymphography for mapping of sentinel lymph nodes in patients with breast cancer. J Clin Imaging Sci. 2021;11:43. DOI: 10.25259/JCIS_33_2021","Vidal-Sicart S., Rioja M.E., Prieto A., Goñi E., Gómez I., Albala M.D., et al. Sentinel lymph node biopsy in breast cancer with 99mTc-Tilmanocept: a multicenter study on real-life use of a novel tracer. J Nucl Med. 2021;62(5):620–7. DOI: 10.2967/jnumed.120.252064","Aragon-Sanchez S., Oliver-Perez M.R., Madariaga A., Tabuenca M.J., Martinez M., Galindo A., et al. Accuracy and limitations of sentinel lymph node biopsy after neoadjuvant chemotherapy in breast cancer patients with positive nodes. Breast J. 2022;2022:1507881. DOI: 10.1155/2022/1507881","Lazar A.M., Mutuleanu M.D., Spiridon P.M., Bordea C.I., Suta T.L., Blidaru A., et al. Feasibility of sentinel lymph node biopsy in breast cancer patients with axillary conversion after neoadjuvant chemotherapy. A single-tertiary centre experience and review of the literature. Diagnostics (Basel). 2023;13(18):3000. DOI: 10.3390/diagnostics13183000","Cuccurullo V., Rapa M., Catalfamo B., Cascini G.L. Role of nuclear sentinel lymph node mapping compared to new alternative imaging methods. J Pers Med. 2023;13(8):1219. DOI: 10.3390/jpm13081219","Chahid Y., Qiu X., van de Garde E.M.W., Verberne H.J., Booij J. Risk factors for nonvisualization of the sentinel lymph node on lymphoscintigraphy in breast cancer patients. EJNMMI Res. 2021;11(1):54. DOI: 10.1186/s13550-021-00793-8","Mushtaq S., Bibi A., Park J.E., Jeon J. Recent progress in technetium-99mlabeled nanoparticles for molecular imaging and cancer therapy. Nanomaterials (Basel). 2021;11(11):3022. DOI: 10.3390/nano11113022","Blidaru A., Bordea C.I., Radu M., Noditi A., Iordache I. Sentinel lymph node biopsy techniques. In: Breast cancer essentials: perspectives for surgeons. Cham: Springer; 2021. P. 487–98. DOI: 10.1007/978-3-030-73147-2_43","Britton T.B., Solanki C.K., Pinder S.E., Mortimer P.S., Peters A.M., Purushotham A.D. Lymphatic drainage pathways of the breast and the upper limb. Nucl Med Commun. 2009;30(6):427–30. DOI: 10.1097/MNM.0b013e328315a6c6","Noguchi M., Yokoi M., Nakano Y. Axillary reverse mapping with indocyanine fluorescence imaging in patients with breast cancer. J Surg Oncol. 2010;101(3):217–21. DOI: 10.1002/jso.21473","Israel O., Pellet O., Biassoni L., De Palma D., Estrada-Lobato E., Gnanasegaran G. et al. Two decades of SPECT/CT — the coming of age of a technology: An updated review of literature evidence. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2019;46(10):1990–2012. DOI: 10.1007/s00259-019-04404-6","Николаева Е.А., Крылов А.С., Рыжков А.Д., Батыров Х.Х., Пароконная А.А., Билик М.Е. и др. Диагностическая ценность методов радионуклидной визуализации сторожевого лимфатического узла при раке молочной железы. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(2):12–23. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-2-12-23","Luan T., Li Y., Wu Q., Wang Y., Huo Z., Wang X., et al. Value of quantitative SPECT/CT lymphoscintigraphy in improving sentinel lymph node biopsy in breast cancer. Breast J. 2022;2022:6483318. DOI: 10.1155/2022/6483318","Li P., Sun D. Advanced diagnostic imaging of sentinel lymph node in early stage breast cancer. J Clin Ultrasound. 2022;50(3):415–21. DOI: 10.1002/jcu.23151","Ou X., Zhu J., Qu Y., Wang C., Wang B., Xu X., et al. Imaging features of sentinel lymph node mapped by multidetector-row computed tomography lymphography in predicting axillary lymph node metastasis. BMC Med Imaging. 2021;21(1):193. DOI: 10.1186/s12880-021-00722-0","Wen S., Liang Y., Kong X., Liu B., Ma T., Zhou Y., et al. Application of preoperative computed tomographic lymphography for precise sentinel lymph node biopsy in breast cancer patients. BMC Surg. 2021;21(1):187. DOI: 10.1186/s12893-021-01190-7","Li P., Sun D. Advanced diagnostic imaging of sentinel lymph node in early stage breast cancer. J Clin Ultrasound. 2022;50(3):415–21. DOI: 10.1002/jcu.23151","Benjamin J., O’Leary C., Hur S., Gurevich A., Klein W.M., Itkin M. Imaging and interventions for lymphatic and lymphatic-related disorders. Radiology. 2023;307(3):e220231. DOI: 10.1148/radiol.220231","Engels S., Michalik B., Meyer L.M., Nemitz L., Wawroschek F., Winter A. Magnetometer-guided sentinel lymph node dissection in prostate cancer: rate of lymph node involvement compared with radioisotope marking. Cancers (Basel). 2021;13(22):5821. DOI: 10.3390/cancers13225821","Scally N., Armstrong L., Mathers H. A single centre experience in the use of superparamagnetic iron oxide as an alternative tracer in sentinel node biopsy in early breast cancer. Ann Breast Surg 2022;6:2. DOI: 10.21037/abs-21-24","Pantiora E., Eriksson S., Wärnberg F., Karakatsanis A. Magnetically guided surgery after primary systemic therapy for breast cancer: implications for enhanced axillary mapping. Br J Surg. 2024;111(2):znae008. DOI: 10.1093/bjs/znae008","Lorek A., Steinhof-Radwanska K., Zarębski W., Lorek J., Stojcev Z., Zych J., et al. Comparative analysis of postoperative complications of sentinel node identification using the sentimag® method and the use of a radiotracer in patients with breast cancer. Curr Oncol. 2022;29(5):2887–94. DOI: 10.3390/curroncol29050235","Aribal E., Çelik L., Yilmaz C., Demirkiran C., Guner D.C. Effects of iron oxide particles on MRI and mammography in breast cancer patients after a sentinel lymph node biopsy with paramagnetic tracers. Clin Imaging. 2021;75:22–6. DOI: 10.1016/j.clinimag.2020.12.011","Abidi H., Bold R.J. Assessing the Sentimag system for guiding sentinel node biopsies in patients with breast cancer. Expert Rev Med Devices. 2023;21(1–2):1–9. DOI: 10.1080/17434440.2023.2284790","Makita M., Manabe E., Kurita T., Takei H., Nakamura S., Kuwahata A., et al. Moving a neodymium magnet promotes the migration of a magnetic tracer and increases the monitoring counts on the skin surface of sentinel lymph nodes in breast cancer. BMC Med Imaging. 2020;20(1):58. DOI: 10.1186/s12880-020-00459-2","Samiei S., Smidt M.L., Vanwetswinkel S., Engelen S.M.E., Schipper R.J., Lobbes M.B.I., et al. Diagnostic performance of standard breast MRI compared to dedicated axillary MRI for assessment of node-negative and node-positive breast cancer. Eur Radiol. 2020;30(8):4212–22. DOI: 10.1007/s00330-020-06760-6","Chen S.T., Lai H.W., Chang J.H., Liao C.Y., Wen T.C., Wu W.P., et al. Diagnostic accuracy of pre-operative breast magnetic resonance imaging (MRI) in predicting axillary lymph node metastasis: variations in intrinsic subtypes, and strategy to improve negative predictive value-an analysis of 2473 invasive breast cancer patients. Breast Cancer. 2023;30(6):976–85. DOI: 10.1007/s12282-023-01488-9","Song S.E., Cho K.R., Cho Y., Jung S.P., Park K.H., Woo O.H., et al. Value of breast MRI and nomogram after negative axillary ultrasound for predicting axillary lymph node metastasis in patients with clinically T1-2 N0 breast cancer. J Korean Med Sci. 2023;38(34):e251. DOI: 10.3346/jkms.2023.38.e251","Atallah D., Moubarak M., Arab W., El Kassis N., Chahine G., Salem C. MRI-based predictive factors of axillary lymph node status in breast cancer. Breast J. 2020;26(11):2177–82. DOI: 10.1111/tbj.14089","Kim J.A., Wales D.J., Yang G-Z. Optical spectroscopy for in vivo medical diagnosis—a review of the state of the art and future perspectives. Prog Biomed Eng. 2020;2:042001. DOI: 10.1088/2516-1091/abaaa3","Hanna K., Krzoska E. Shaaban A.M, Muirhead D., Abu-Eid R., Speirs V. Raman spectroscopy: current applications in breast cancer diagnosis, challenges and future prospects. Br J Cancer. 2022;126(8):1125–39. DOI: 10.1038/s41416-021-01659-5","Barkur S., Boitor R.A., Mihai R., Gopal N.S.R., Leeney S., Koloydenko A.A., et al. Intraoperative spectroscopic evaluation of sentinel lymph nodes in breast cancer surgery. Breast Cancer Res Treat. 2024;207(1):223–32. DOI: 10.1007/s10549-024-07349-z","Buzatto I.P.C., Dos Reis F.J.C., de Andrade J.M., Rodrigues T.C.G.F., Borba J.M.C., Netto A.H. Axillary ultrasound and fine-needle aspiration cytology to predict clinically relevant nodal burden in breast cancer patients. World J Surg Oncol. 2021;19(1):292. DOI: 10.1186/s12957-021-02391-3","Zhu Y., Fan X., Yang D., Dong T., Jia Y., Nie F. Contrast-enhanced ultrasound for precise sentinel lymph node biopsy in women with early breast cancer: a preliminary study. Diagnostics (Basel). 2021;11(11):2104. DOI: 10.3390/diagnostics11112104","Cui Q., Dai L., Li J., Shen Y., Tao H., Zhou X., et al. Contrast-enhanced ultrasound-guided sentinel lymph node biopsy in early-stage breast cancer: a prospective cohort study. World J Surg Oncol. 2023;21(1):143. DOI: 10.1186/s12957-023-03024-7","Fan Y., Luo J., Lu Y., Huang C., Li M., Zhang Y., et al. The application of contrast-enhanced ultrasound for sentinel lymph node evaluation and mapping in breast cancer patients. Quant Imaging Med Surg. 2023;13(7):4392–404. DOI: 10.21037/qims-22-901","Marino M.A., Avendano D., Zapata P., Riedl C.C., Pinker K. Lymph node imaging in patients with primary breast cancer: concurrent diagnostic tools. Oncologist. 2020;25(2):e231–42. DOI: 10.1634/theoncologist.2019-0427","Tan H., Wu Y., Bao F., Zhou J., Wan J., Tian J., et al. Mammographybased radiomics nomogram: a potential biomarker to predict axillary lymph node metastasis in breast cancer. Br J Radiol. 2020;93(1111):20191019. DOI: 10.1259/bjr.20191019","Zheng M., Huang Y., Peng J., Xia Y., Cui Y., Han X., et al. Optimal selection of imaging examination for lymph node detection of breast cancer with different molecular subtypes. Front Oncol. 2022;12:762906. DOI:10.3389/fonc.2022.762906","Wilkinson L., Gathani T. Understanding breast cancer as a global health concern. Br J Radiol. 2022;95(1130):20211033. DOI: 10.1259/bjr.20211033","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. Злокачественные новообразования в России в 2023 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2024.","Yang S.X., Hewitt S.M., Yu J. Locoregional tumor burden and risk of mortality in metastatic breast cancer. NPJ Precis Oncol. 2022;6(1):22. DOI: 10.1038/s41698-022-00265-9","Sanvido V.M., Elias S., Facina G., Bromberg S.E., Nazário A.C.P. Survival and recurrence with or without axillary dissection in patients with invasive breast cancer and sentinel node metastasis. Sci Rep. 2021;11(1):19893. DOI: 10.1038/s41598-021-99359-w","Zhang-Yin J., Mauel E., Talpe S. Update on sentinel lymph node methods and pathology in breast cancer. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):252. DOI: 10.3390/diagnostics14030252","Sappey P.C. Anatomie, physiologie, pathologie des vesseaux lymphatiques consideres chez l’homme et les vertebres. Paris A; 1885.","Cieśla S., Wichtowski M., Poźniak-Balicka R., Murawa D. The surgical anatomy of the mammary gland. Vascularisation, innervation, lymphatic drainage, the structure of the axillary fossa (Part 2.). NOWOTWORY Journal of Oncology. 2021;71(1):62–9. DOI: 10.5603/NJO.2021.0011","Ramakrishnan R. Surgical anatomy. In.: Dev B., Joseph, L.D. (eds) Holistic approach to breast disease. Singapore: Springer; 2023. DOI: 10.1007/978-981-99-0035-0_1","Bland K.I. Topographic anatomical relationships of the breast, chest wall, axilla, and related sites of metastases. In: Klimberg V., Kovacs T., Rubio I. (eds) Oncoplastic breast surgery techniques for the general surgeon. Cham: Springer; 2020. DOI: 10.1007/978-3-030-40196-2_2","Kantharia S., Gadgil A., Cherian S., Basu P., Lucas E. Atlas of breast cancer early detection. IARC Cancerbase No. 17. Lyon: International Agency for Research on Cancer; 2023.","Varghese S. A. Secondary lymphedema: pathogenesis. J Skin Sex Transm Dis. 2021;3(1):7–15. DOI: 10.25259/JSSTD_3_2021","Welch D.R., Hurst DR. Defining the hallmarks of metastasis. Cancer Res. 2019;79(12):3011–27. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-19-0458","Nathanson S., Nelson L. Interstitial fluid pressure in breast cancer, benign breast conditions and breast parenchyma. Ann Surg Oncol. 1994;1(4):333–8. DOI: 10.1007/BF03187139","Zhou H., Lei P.J., Padera T.P. Progression of metastasis through lymphatic system. Cells. 2021;10(3):627. DOI: 10.3390/cells10030627","Jana S., Muscarella R.A. Jr, Jones D. The multifaceted effects of breast cancer on tumor-draining lymph nodes. Am J Pathol. 2021;191(8):1353–63. DOI: 10.1016/j.ajpath.2021.05.006","Зикиряходжаев А.Д., Грушина Т.И., Старкова М.В., Казарян Л.П., Волкова Ю.И., Багдасарова Д.В. и др. Методы диагностики сторожевого лимфатического узла у больных раком молочной железы. Сибирский онкологический журнал. 2020;19(5):88–96. DOI: 10.21294/1814-4861-2020-19-5-88-96","Riis M. Modern surgical treatment of breast cancer. Ann Med Surg (Lond). 2020;56:95–107. DOI: 10.1016/j.amsu.2020.06.016","Kett K., Varga G., Lukacs L. Direct lymphography of the breast. Lymphology. 1970;3(1):2–12. PMID: 4317224","White K.P., Sinagra D., Dip F., Rosenthal R.J., Mueller E.A., Lo Menzo E., et al. Indocyanine green fluorescence versus blue dye, technetium-99M, and the dual-marker combination of technetium-99M + blue dye for sentinel lymph node detection in early breast cancer-meta-analysis including consistency analysis. Surgery. 2024;175(4):963–73. DOI: 10.1016/j.surg.2023.10.021","Olivier F., Courtois A., Jossa V., Bruck G., Aouachria S., Coibion M., et al. Sentinel lymph node mapping with patent blue dye in patients with breast cancer: a retrospective single institution study. Gland Surg. 2021;10(9):2600–7. DOI: 10.21037/gs-21-415","Morton D.L., Wen D.R., Wong J.H., Economou J.S., Cagle L.A., Storm F.K., et al. Technical details of intraoperative lymphatic mapping for early stage melanoma. Arch Surg. 1992;127(4):392–9. DOI: 10.1001/archsurg.1992.01420040034005","Simmons R., Thevarajah S., Brennan M.B., Christos P., Osborne M. Methylene blue dye as an alternative to isosulfan blue dye for sentinel lymph node localization. Ann Surg Oncol. 2003;10(3):242–7. DOI: 10.1245/aso.2003.04.021","Perenyei M., Barber Z.E., Gibson J., Hemington-Gorse S., Dobbs T.D. Anaphylactic reaction rates to blue dyes used for sentinel lymph node mapping: systematic review and meta-analysis. Ann Surg. 2021;273(6):1087–93. DOI: 10.1097/SLA.0000000000004061","Alex J.C., Krag D.N. Gamma-probe guided localization of lymph nodes. Surg Oncol. 1993;2(3):137–43. DOI: 10.1016/0960-7404(93)90001-f","D’Eredita G., Ferrarese F., Cecere V., Massa S.T., de Carne F., Fabiano G. Subareolar injection may be more accurate than other techniques for sentinel lymph node biopsy in breast cancer. Ann Surg Oncol. 2003;10(8):942–7. DOI: 10.1245/aso.2003.01.022","Shimazu K., Tamaki Y., Taguchi T., Takamura Y., Noguchi S. Comparison between periareolar and peritumoral injection of radiotracer for sentinel lymph node biopsy in patients with breast cancer. Surgery. 2002;131(3):277–86. DOI: 10.1067/msy.2002.121378","Cody H.S., Fey J., Akhurst T., Fazzari M., Mazumdar M., Yeung H., et al. Complementarity of blue dye and isotope in sentinel node localization for breast cancer: univariate and multivariate analysis of 966 procedures. Ann Surg Oncol. 2001;8(1):13–9. DOI: 10.1007/s10434-001-0013-9","Anan K., Mitsuyama S., Kuga H., Saimura M., Tanabe Y., Suehara N., et al. Double mapping with subareolar blue dye and peritumoral green dye injections decreases the false-negative rate of dye-only sentinel node biopsy for early breast cancer: 2-site injection is more accurate than 1-site injection. Surgery. 2006;139(5):624–9. DOI: 10.1016/j.surg.2005.11.007","Aron A., Zavaleta C. Current and developing lymphatic imaging approaches for elucidation of functional mechanisms and disease progression. Mol Imaging Biol. 2024;26(1):1–16. DOI: 10.1007/s11307-023-01827-4","Kamata A., Miyamae T., Koizumi M., Kohei H., Sarukawa H., Nemoto H., et al. Using computed tomography lymphography for mapping of sentinel lymph nodes in patients with breast cancer. J Clin Imaging Sci. 2021;11:43. DOI: 10.25259/JCIS_33_2021","Vidal-Sicart S., Rioja M.E., Prieto A., Goñi E., Gómez I., Albala M.D., et al. Sentinel lymph node biopsy in breast cancer with 99mTc-Tilmanocept: a multicenter study on real-life use of a novel tracer. J Nucl Med. 2021;62(5):620–7. DOI: 10.2967/jnumed.120.252064","Aragon-Sanchez S., Oliver-Perez M.R., Madariaga A., Tabuenca M.J., Martinez M., Galindo A., et al. Accuracy and limitations of sentinel lymph node biopsy after neoadjuvant chemotherapy in breast cancer patients with positive nodes. Breast J. 2022;2022:1507881. DOI: 10.1155/2022/1507881","Lazar A.M., Mutuleanu M.D., Spiridon P.M., Bordea C.I., Suta T.L., Blidaru A., et al. Feasibility of sentinel lymph node biopsy in breast cancer patients with axillary conversion after neoadjuvant chemotherapy. A single-tertiary centre experience and review of the literature. Diagnostics (Basel). 2023;13(18):3000. DOI: 10.3390/diagnostics13183000","Cuccurullo V., Rapa M., Catalfamo B., Cascini G.L. Role of nuclear sentinel lymph node mapping compared to new alternative imaging methods. J Pers Med. 2023;13(8):1219. DOI: 10.3390/jpm13081219","Chahid Y., Qiu X., van de Garde E.M.W., Verberne H.J., Booij J. Risk factors for nonvisualization of the sentinel lymph node on lymphoscintigraphy in breast cancer patients. EJNMMI Res. 2021;11(1):54. DOI: 10.1186/s13550-021-00793-8","Mushtaq S., Bibi A., Park J.E., Jeon J. Recent progress in technetium-99mlabeled nanoparticles for molecular imaging and cancer therapy. Nanomaterials (Basel). 2021;11(11):3022. DOI: 10.3390/nano11113022","Blidaru A., Bordea C.I., Radu M., Noditi A., Iordache I. Sentinel lymph node biopsy techniques. In: Breast cancer essentials: perspectives for surgeons. Cham: Springer; 2021. P. 487–98. DOI: 10.1007/978-3-030-73147-2_43","Britton T.B., Solanki C.K., Pinder S.E., Mortimer P.S., Peters A.M., Purushotham A.D. Lymphatic drainage pathways of the breast and the upper limb. Nucl Med Commun. 2009;30(6):427–30. DOI: 10.1097/MNM.0b013e328315a6c6","Noguchi M., Yokoi M., Nakano Y. Axillary reverse mapping with indocyanine fluorescence imaging in patients with breast cancer. J Surg Oncol. 2010;101(3):217–21. DOI: 10.1002/jso.21473","Israel O., Pellet O., Biassoni L., De Palma D., Estrada-Lobato E., Gnanasegaran G. et al. Two decades of SPECT/CT — the coming of age of a technology: An updated review of literature evidence. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2019;46(10):1990–2012. DOI: 10.1007/s00259-019-04404-6","Николаева Е.А., Крылов А.С., Рыжков А.Д., Батыров Х.Х., Пароконная А.А., Билик М.Е. и др. Диагностическая ценность методов радионуклидной визуализации сторожевого лимфатического узла при раке молочной железы. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(2):12–23. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-2-12-23","Luan T., Li Y., Wu Q., Wang Y., Huo Z., Wang X., et al. Value of quantitative SPECT/CT lymphoscintigraphy in improving sentinel lymph node biopsy in breast cancer. Breast J. 2022;2022:6483318. DOI: 10.1155/2022/6483318","Li P., Sun D. Advanced diagnostic imaging of sentinel lymph node in early stage breast cancer. J Clin Ultrasound. 2022;50(3):415–21. DOI: 10.1002/jcu.23151","Ou X., Zhu J., Qu Y., Wang C., Wang B., Xu X., et al. Imaging features of sentinel lymph node mapped by multidetector-row computed tomography lymphography in predicting axillary lymph node metastasis. BMC Med Imaging. 2021;21(1):193. DOI: 10.1186/s12880-021-00722-0","Wen S., Liang Y., Kong X., Liu B., Ma T., Zhou Y., et al. Application of preoperative computed tomographic lymphography for precise sentinel lymph node biopsy in breast cancer patients. BMC Surg. 2021;21(1):187. DOI: 10.1186/s12893-021-01190-7","Li P., Sun D. Advanced diagnostic imaging of sentinel lymph node in early stage breast cancer. J Clin Ultrasound. 2022;50(3):415–21. DOI: 10.1002/jcu.23151","Benjamin J., O’Leary C., Hur S., Gurevich A., Klein W.M., Itkin M. Imaging and interventions for lymphatic and lymphatic-related disorders. Radiology. 2023;307(3):e220231. DOI: 10.1148/radiol.220231","Engels S., Michalik B., Meyer L.M., Nemitz L., Wawroschek F., Winter A. Magnetometer-guided sentinel lymph node dissection in prostate cancer: rate of lymph node involvement compared with radioisotope marking. Cancers (Basel). 2021;13(22):5821. DOI: 10.3390/cancers13225821","Scally N., Armstrong L., Mathers H. A single centre experience in the use of superparamagnetic iron oxide as an alternative tracer in sentinel node biopsy in early breast cancer. Ann Breast Surg 2022;6:2. DOI: 10.21037/abs-21-24","Pantiora E., Eriksson S., Wärnberg F., Karakatsanis A. Magnetically guided surgery after primary systemic therapy for breast cancer: implications for enhanced axillary mapping. Br J Surg. 2024;111(2):znae008. DOI: 10.1093/bjs/znae008","Lorek A., Steinhof-Radwanska K., Zarębski W., Lorek J., Stojcev Z., Zych J., et al. Comparative analysis of postoperative complications of sentinel node identification using the sentimag® method and the use of a radiotracer in patients with breast cancer. Curr Oncol. 2022;29(5):2887–94. DOI: 10.3390/curroncol29050235","Aribal E., Çelik L., Yilmaz C., Demirkiran C., Guner D.C. Effects of iron oxide particles on MRI and mammography in breast cancer patients after a sentinel lymph node biopsy with paramagnetic tracers. Clin Imaging. 2021;75:22–6. DOI: 10.1016/j.clinimag.2020.12.011","Abidi H., Bold R.J. Assessing the Sentimag system for guiding sentinel node biopsies in patients with breast cancer. Expert Rev Med Devices. 2023;21(1–2):1–9. DOI: 10.1080/17434440.2023.2284790","Makita M., Manabe E., Kurita T., Takei H., Nakamura S., Kuwahata A., et al. Moving a neodymium magnet promotes the migration of a magnetic tracer and increases the monitoring counts on the skin surface of sentinel lymph nodes in breast cancer. BMC Med Imaging. 2020;20(1):58. DOI: 10.1186/s12880-020-00459-2","Samiei S., Smidt M.L., Vanwetswinkel S., Engelen S.M.E., Schipper R.J., Lobbes M.B.I., et al. Diagnostic performance of standard breast MRI compared to dedicated axillary MRI for assessment of node-negative and node-positive breast cancer. Eur Radiol. 2020;30(8):4212–22. DOI: 10.1007/s00330-020-06760-6","Chen S.T., Lai H.W., Chang J.H., Liao C.Y., Wen T.C., Wu W.P., et al. Diagnostic accuracy of pre-operative breast magnetic resonance imaging (MRI) in predicting axillary lymph node metastasis: variations in intrinsic subtypes, and strategy to improve negative predictive value-an analysis of 2473 invasive breast cancer patients. Breast Cancer. 2023;30(6):976–85. DOI: 10.1007/s12282-023-01488-9","Song S.E., Cho K.R., Cho Y., Jung S.P., Park K.H., Woo O.H., et al. Value of breast MRI and nomogram after negative axillary ultrasound for predicting axillary lymph node metastasis in patients with clinically T1-2 N0 breast cancer. J Korean Med Sci. 2023;38(34):e251. DOI: 10.3346/jkms.2023.38.e251","Atallah D., Moubarak M., Arab W., El Kassis N., Chahine G., Salem C. MRI-based predictive factors of axillary lymph node status in breast cancer. Breast J. 2020;26(11):2177–82. DOI: 10.1111/tbj.14089","Kim J.A., Wales D.J., Yang G-Z. Optical spectroscopy for in vivo medical diagnosis—a review of the state of the art and future perspectives. Prog Biomed Eng. 2020;2:042001. DOI: 10.1088/2516-1091/abaaa3","Hanna K., Krzoska E. Shaaban A.M, Muirhead D., Abu-Eid R., Speirs V. Raman spectroscopy: current applications in breast cancer diagnosis, challenges and future prospects. Br J Cancer. 2022;126(8):1125–39. DOI: 10.1038/s41416-021-01659-5","Barkur S., Boitor R.A., Mihai R., Gopal N.S.R., Leeney S., Koloydenko A.A., et al. Intraoperative spectroscopic evaluation of sentinel lymph nodes in breast cancer surgery. Breast Cancer Res Treat. 2024;207(1):223–32. DOI: 10.1007/s10549-024-07349-z","Buzatto I.P.C., Dos Reis F.J.C., de Andrade J.M., Rodrigues T.C.G.F., Borba J.M.C., Netto A.H. Axillary ultrasound and fine-needle aspiration cytology to predict clinically relevant nodal burden in breast cancer patients. World J Surg Oncol. 2021;19(1):292. DOI: 10.1186/s12957-021-02391-3","Zhu Y., Fan X., Yang D., Dong T., Jia Y., Nie F. Contrast-enhanced ultrasound for precise sentinel lymph node biopsy in women with early breast cancer: a preliminary study. Diagnostics (Basel). 2021;11(11):2104. DOI: 10.3390/diagnostics11112104","Cui Q., Dai L., Li J., Shen Y., Tao H., Zhou X., et al. Contrast-enhanced ultrasound-guided sentinel lymph node biopsy in early-stage breast cancer: a prospective cohort study. World J Surg Oncol. 2023;21(1):143. DOI: 10.1186/s12957-023-03024-7","Fan Y., Luo J., Lu Y., Huang C., Li M., Zhang Y., et al. The application of contrast-enhanced ultrasound for sentinel lymph node evaluation and mapping in breast cancer patients. Quant Imaging Med Surg. 2023;13(7):4392–404. DOI: 10.21037/qims-22-901","Marino M.A., Avendano D., Zapata P., Riedl C.C., Pinker K. Lymph node imaging in patients with primary breast cancer: concurrent diagnostic tools. Oncologist. 2020;25(2):e231–42. DOI: 10.1634/theoncologist.2019-0427","Tan H., Wu Y., Bao F., Zhou J., Wan J., Tian J., et al. Mammographybased radiomics nomogram: a potential biomarker to predict axillary lymph node metastasis in breast cancer. Br J Radiol. 2020;93(1111):20191019. DOI: 10.1259/bjr.20191019","Zheng M., Huang Y., Peng J., Xia Y., Cui Y., Han X., et al. Optimal selection of imaging examination for lymph node detection of breast cancer with different molecular subtypes. Front Oncol. 2022;12:762906. DOI:10.3389/fonc.2022.762906"],"dc.citation.ru":["Wilkinson L., Gathani T. Understanding breast cancer as a global health concern. Br J Radiol. 2022;95(1130):20211033. DOI: 10.1259/bjr.20211033","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. Злокачественные новообразования в России в 2023 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2024.","Yang S.X., Hewitt S.M., Yu J. Locoregional tumor burden and risk of mortality in metastatic breast cancer. NPJ Precis Oncol. 2022;6(1):22. DOI: 10.1038/s41698-022-00265-9","Sanvido V.M., Elias S., Facina G., Bromberg S.E., Nazário A.C.P. Survival and recurrence with or without axillary dissection in patients with invasive breast cancer and sentinel node metastasis. Sci Rep. 2021;11(1):19893. DOI: 10.1038/s41598-021-99359-w","Zhang-Yin J., Mauel E., Talpe S. Update on sentinel lymph node methods and pathology in breast cancer. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):252. DOI: 10.3390/diagnostics14030252","Sappey P.C. Anatomie, physiologie, pathologie des vesseaux lymphatiques consideres chez l’homme et les vertebres. Paris A; 1885.","Cieśla S., Wichtowski M., Poźniak-Balicka R., Murawa D. The surgical anatomy of the mammary gland. Vascularisation, innervation, lymphatic drainage, the structure of the axillary fossa (Part 2.). NOWOTWORY Journal of Oncology. 2021;71(1):62–9. DOI: 10.5603/NJO.2021.0011","Ramakrishnan R. Surgical anatomy. In.: Dev B., Joseph, L.D. (eds) Holistic approach to breast disease. Singapore: Springer; 2023. DOI: 10.1007/978-981-99-0035-0_1","Bland K.I. Topographic anatomical relationships of the breast, chest wall, axilla, and related sites of metastases. In: Klimberg V., Kovacs T., Rubio I. (eds) Oncoplastic breast surgery techniques for the general surgeon. Cham: Springer; 2020. DOI: 10.1007/978-3-030-40196-2_2","Kantharia S., Gadgil A., Cherian S., Basu P., Lucas E. Atlas of breast cancer early detection. IARC Cancerbase No. 17. Lyon: International Agency for Research on Cancer; 2023.","Varghese S. A. Secondary lymphedema: pathogenesis. J Skin Sex Transm Dis. 2021;3(1):7–15. DOI: 10.25259/JSSTD_3_2021","Welch D.R., Hurst DR. Defining the hallmarks of metastasis. Cancer Res. 2019;79(12):3011–27. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-19-0458","Nathanson S., Nelson L. Interstitial fluid pressure in breast cancer, benign breast conditions and breast parenchyma. Ann Surg Oncol. 1994;1(4):333–8. DOI: 10.1007/BF03187139","Zhou H., Lei P.J., Padera T.P. Progression of metastasis through lymphatic system. Cells. 2021;10(3):627. DOI: 10.3390/cells10030627","Jana S., Muscarella R.A. Jr, Jones D. The multifaceted effects of breast cancer on tumor-draining lymph nodes. Am J Pathol. 2021;191(8):1353–63. DOI: 10.1016/j.ajpath.2021.05.006","Зикиряходжаев А.Д., Грушина Т.И., Старкова М.В., Казарян Л.П., Волкова Ю.И., Багдасарова Д.В. и др. Методы диагностики сторожевого лимфатического узла у больных раком молочной железы. Сибирский онкологический журнал. 2020;19(5):88–96. DOI: 10.21294/1814-4861-2020-19-5-88-96","Riis M. Modern surgical treatment of breast cancer. Ann Med Surg (Lond). 2020;56:95–107. DOI: 10.1016/j.amsu.2020.06.016","Kett K., Varga G., Lukacs L. Direct lymphography of the breast. Lymphology. 1970;3(1):2–12. PMID: 4317224","White K.P., Sinagra D., Dip F., Rosenthal R.J., Mueller E.A., Lo Menzo E., et al. Indocyanine green fluorescence versus blue dye, technetium-99M, and the dual-marker combination of technetium-99M + blue dye for sentinel lymph node detection in early breast cancer-meta-analysis including consistency analysis. Surgery. 2024;175(4):963–73. DOI: 10.1016/j.surg.2023.10.021","Olivier F., Courtois A., Jossa V., Bruck G., Aouachria S., Coibion M., et al. Sentinel lymph node mapping with patent blue dye in patients with breast cancer: a retrospective single institution study. Gland Surg. 2021;10(9):2600–7. DOI: 10.21037/gs-21-415","Morton D.L., Wen D.R., Wong J.H., Economou J.S., Cagle L.A., Storm F.K., et al. Technical details of intraoperative lymphatic mapping for early stage melanoma. Arch Surg. 1992;127(4):392–9. DOI: 10.1001/archsurg.1992.01420040034005","Simmons R., Thevarajah S., Brennan M.B., Christos P., Osborne M. Methylene blue dye as an alternative to isosulfan blue dye for sentinel lymph node localization. Ann Surg Oncol. 2003;10(3):242–7. DOI: 10.1245/aso.2003.04.021","Perenyei M., Barber Z.E., Gibson J., Hemington-Gorse S., Dobbs T.D. Anaphylactic reaction rates to blue dyes used for sentinel lymph node mapping: systematic review and meta-analysis. Ann Surg. 2021;273(6):1087–93. DOI: 10.1097/SLA.0000000000004061","Alex J.C., Krag D.N. Gamma-probe guided localization of lymph nodes. Surg Oncol. 1993;2(3):137–43. DOI: 10.1016/0960-7404(93)90001-f","D’Eredita G., Ferrarese F., Cecere V., Massa S.T., de Carne F., Fabiano G. Subareolar injection may be more accurate than other techniques for sentinel lymph node biopsy in breast cancer. Ann Surg Oncol. 2003;10(8):942–7. DOI: 10.1245/aso.2003.01.022","Shimazu K., Tamaki Y., Taguchi T., Takamura Y., Noguchi S. Comparison between periareolar and peritumoral injection of radiotracer for sentinel lymph node biopsy in patients with breast cancer. Surgery. 2002;131(3):277–86. DOI: 10.1067/msy.2002.121378","Cody H.S., Fey J., Akhurst T., Fazzari M., Mazumdar M., Yeung H., et al. Complementarity of blue dye and isotope in sentinel node localization for breast cancer: univariate and multivariate analysis of 966 procedures. Ann Surg Oncol. 2001;8(1):13–9. DOI: 10.1007/s10434-001-0013-9","Anan K., Mitsuyama S., Kuga H., Saimura M., Tanabe Y., Suehara N., et al. Double mapping with subareolar blue dye and peritumoral green dye injections decreases the false-negative rate of dye-only sentinel node biopsy for early breast cancer: 2-site injection is more accurate than 1-site injection. Surgery. 2006;139(5):624–9. DOI: 10.1016/j.surg.2005.11.007","Aron A., Zavaleta C. Current and developing lymphatic imaging approaches for elucidation of functional mechanisms and disease progression. Mol Imaging Biol. 2024;26(1):1–16. DOI: 10.1007/s11307-023-01827-4","Kamata A., Miyamae T., Koizumi M., Kohei H., Sarukawa H., Nemoto H., et al. Using computed tomography lymphography for mapping of sentinel lymph nodes in patients with breast cancer. J Clin Imaging Sci. 2021;11:43. DOI: 10.25259/JCIS_33_2021","Vidal-Sicart S., Rioja M.E., Prieto A., Goñi E., Gómez I., Albala M.D., et al. Sentinel lymph node biopsy in breast cancer with 99mTc-Tilmanocept: a multicenter study on real-life use of a novel tracer. J Nucl Med. 2021;62(5):620–7. DOI: 10.2967/jnumed.120.252064","Aragon-Sanchez S., Oliver-Perez M.R., Madariaga A., Tabuenca M.J., Martinez M., Galindo A., et al. Accuracy and limitations of sentinel lymph node biopsy after neoadjuvant chemotherapy in breast cancer patients with positive nodes. Breast J. 2022;2022:1507881. DOI: 10.1155/2022/1507881","Lazar A.M., Mutuleanu M.D., Spiridon P.M., Bordea C.I., Suta T.L., Blidaru A., et al. Feasibility of sentinel lymph node biopsy in breast cancer patients with axillary conversion after neoadjuvant chemotherapy. A single-tertiary centre experience and review of the literature. Diagnostics (Basel). 2023;13(18):3000. DOI: 10.3390/diagnostics13183000","Cuccurullo V., Rapa M., Catalfamo B., Cascini G.L. Role of nuclear sentinel lymph node mapping compared to new alternative imaging methods. J Pers Med. 2023;13(8):1219. DOI: 10.3390/jpm13081219","Chahid Y., Qiu X., van de Garde E.M.W., Verberne H.J., Booij J. Risk factors for nonvisualization of the sentinel lymph node on lymphoscintigraphy in breast cancer patients. EJNMMI Res. 2021;11(1):54. DOI: 10.1186/s13550-021-00793-8","Mushtaq S., Bibi A., Park J.E., Jeon J. Recent progress in technetium-99mlabeled nanoparticles for molecular imaging and cancer therapy. Nanomaterials (Basel). 2021;11(11):3022. DOI: 10.3390/nano11113022","Blidaru A., Bordea C.I., Radu M., Noditi A., Iordache I. Sentinel lymph node biopsy techniques. In: Breast cancer essentials: perspectives for surgeons. Cham: Springer; 2021. P. 487–98. DOI: 10.1007/978-3-030-73147-2_43","Britton T.B., Solanki C.K., Pinder S.E., Mortimer P.S., Peters A.M., Purushotham A.D. Lymphatic drainage pathways of the breast and the upper limb. Nucl Med Commun. 2009;30(6):427–30. DOI: 10.1097/MNM.0b013e328315a6c6","Noguchi M., Yokoi M., Nakano Y. Axillary reverse mapping with indocyanine fluorescence imaging in patients with breast cancer. J Surg Oncol. 2010;101(3):217–21. DOI: 10.1002/jso.21473","Israel O., Pellet O., Biassoni L., De Palma D., Estrada-Lobato E., Gnanasegaran G. et al. Two decades of SPECT/CT — the coming of age of a technology: An updated review of literature evidence. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2019;46(10):1990–2012. DOI: 10.1007/s00259-019-04404-6","Николаева Е.А., Крылов А.С., Рыжков А.Д., Батыров Х.Х., Пароконная А.А., Билик М.Е. и др. Диагностическая ценность методов радионуклидной визуализации сторожевого лимфатического узла при раке молочной железы. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(2):12–23. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-2-12-23","Luan T., Li Y., Wu Q., Wang Y., Huo Z., Wang X., et al. Value of quantitative SPECT/CT lymphoscintigraphy in improving sentinel lymph node biopsy in breast cancer. Breast J. 2022;2022:6483318. DOI: 10.1155/2022/6483318","Li P., Sun D. Advanced diagnostic imaging of sentinel lymph node in early stage breast cancer. J Clin Ultrasound. 2022;50(3):415–21. DOI: 10.1002/jcu.23151","Ou X., Zhu J., Qu Y., Wang C., Wang B., Xu X., et al. Imaging features of sentinel lymph node mapped by multidetector-row computed tomography lymphography in predicting axillary lymph node metastasis. BMC Med Imaging. 2021;21(1):193. DOI: 10.1186/s12880-021-00722-0","Wen S., Liang Y., Kong X., Liu B., Ma T., Zhou Y., et al. Application of preoperative computed tomographic lymphography for precise sentinel lymph node biopsy in breast cancer patients. BMC Surg. 2021;21(1):187. DOI: 10.1186/s12893-021-01190-7","Li P., Sun D. Advanced diagnostic imaging of sentinel lymph node in early stage breast cancer. J Clin Ultrasound. 2022;50(3):415–21. DOI: 10.1002/jcu.23151","Benjamin J., O’Leary C., Hur S., Gurevich A., Klein W.M., Itkin M. Imaging and interventions for lymphatic and lymphatic-related disorders. Radiology. 2023;307(3):e220231. DOI: 10.1148/radiol.220231","Engels S., Michalik B., Meyer L.M., Nemitz L., Wawroschek F., Winter A. Magnetometer-guided sentinel lymph node dissection in prostate cancer: rate of lymph node involvement compared with radioisotope marking. Cancers (Basel). 2021;13(22):5821. DOI: 10.3390/cancers13225821","Scally N., Armstrong L., Mathers H. A single centre experience in the use of superparamagnetic iron oxide as an alternative tracer in sentinel node biopsy in early breast cancer. Ann Breast Surg 2022;6:2. DOI: 10.21037/abs-21-24","Pantiora E., Eriksson S., Wärnberg F., Karakatsanis A. Magnetically guided surgery after primary systemic therapy for breast cancer: implications for enhanced axillary mapping. Br J Surg. 2024;111(2):znae008. DOI: 10.1093/bjs/znae008","Lorek A., Steinhof-Radwanska K., Zarębski W., Lorek J., Stojcev Z., Zych J., et al. Comparative analysis of postoperative complications of sentinel node identification using the sentimag® method and the use of a radiotracer in patients with breast cancer. Curr Oncol. 2022;29(5):2887–94. DOI: 10.3390/curroncol29050235","Aribal E., Çelik L., Yilmaz C., Demirkiran C., Guner D.C. Effects of iron oxide particles on MRI and mammography in breast cancer patients after a sentinel lymph node biopsy with paramagnetic tracers. Clin Imaging. 2021;75:22–6. DOI: 10.1016/j.clinimag.2020.12.011","Abidi H., Bold R.J. Assessing the Sentimag system for guiding sentinel node biopsies in patients with breast cancer. Expert Rev Med Devices. 2023;21(1–2):1–9. DOI: 10.1080/17434440.2023.2284790","Makita M., Manabe E., Kurita T., Takei H., Nakamura S., Kuwahata A., et al. Moving a neodymium magnet promotes the migration of a magnetic tracer and increases the monitoring counts on the skin surface of sentinel lymph nodes in breast cancer. BMC Med Imaging. 2020;20(1):58. DOI: 10.1186/s12880-020-00459-2","Samiei S., Smidt M.L., Vanwetswinkel S., Engelen S.M.E., Schipper R.J., Lobbes M.B.I., et al. Diagnostic performance of standard breast MRI compared to dedicated axillary MRI for assessment of node-negative and node-positive breast cancer. Eur Radiol. 2020;30(8):4212–22. DOI: 10.1007/s00330-020-06760-6","Chen S.T., Lai H.W., Chang J.H., Liao C.Y., Wen T.C., Wu W.P., et al. Diagnostic accuracy of pre-operative breast magnetic resonance imaging (MRI) in predicting axillary lymph node metastasis: variations in intrinsic subtypes, and strategy to improve negative predictive value-an analysis of 2473 invasive breast cancer patients. Breast Cancer. 2023;30(6):976–85. DOI: 10.1007/s12282-023-01488-9","Song S.E., Cho K.R., Cho Y., Jung S.P., Park K.H., Woo O.H., et al. Value of breast MRI and nomogram after negative axillary ultrasound for predicting axillary lymph node metastasis in patients with clinically T1-2 N0 breast cancer. J Korean Med Sci. 2023;38(34):e251. DOI: 10.3346/jkms.2023.38.e251","Atallah D., Moubarak M., Arab W., El Kassis N., Chahine G., Salem C. MRI-based predictive factors of axillary lymph node status in breast cancer. Breast J. 2020;26(11):2177–82. DOI: 10.1111/tbj.14089","Kim J.A., Wales D.J., Yang G-Z. Optical spectroscopy for in vivo medical diagnosis—a review of the state of the art and future perspectives. Prog Biomed Eng. 2020;2:042001. DOI: 10.1088/2516-1091/abaaa3","Hanna K., Krzoska E. Shaaban A.M, Muirhead D., Abu-Eid R., Speirs V. Raman spectroscopy: current applications in breast cancer diagnosis, challenges and future prospects. Br J Cancer. 2022;126(8):1125–39. DOI: 10.1038/s41416-021-01659-5","Barkur S., Boitor R.A., Mihai R., Gopal N.S.R., Leeney S., Koloydenko A.A., et al. Intraoperative spectroscopic evaluation of sentinel lymph nodes in breast cancer surgery. Breast Cancer Res Treat. 2024;207(1):223–32. DOI: 10.1007/s10549-024-07349-z","Buzatto I.P.C., Dos Reis F.J.C., de Andrade J.M., Rodrigues T.C.G.F., Borba J.M.C., Netto A.H. Axillary ultrasound and fine-needle aspiration cytology to predict clinically relevant nodal burden in breast cancer patients. World J Surg Oncol. 2021;19(1):292. DOI: 10.1186/s12957-021-02391-3","Zhu Y., Fan X., Yang D., Dong T., Jia Y., Nie F. Contrast-enhanced ultrasound for precise sentinel lymph node biopsy in women with early breast cancer: a preliminary study. Diagnostics (Basel). 2021;11(11):2104. DOI: 10.3390/diagnostics11112104","Cui Q., Dai L., Li J., Shen Y., Tao H., Zhou X., et al. Contrast-enhanced ultrasound-guided sentinel lymph node biopsy in early-stage breast cancer: a prospective cohort study. World J Surg Oncol. 2023;21(1):143. DOI: 10.1186/s12957-023-03024-7","Fan Y., Luo J., Lu Y., Huang C., Li M., Zhang Y., et al. The application of contrast-enhanced ultrasound for sentinel lymph node evaluation and mapping in breast cancer patients. Quant Imaging Med Surg. 2023;13(7):4392–404. DOI: 10.21037/qims-22-901","Marino M.A., Avendano D., Zapata P., Riedl C.C., Pinker K. Lymph node imaging in patients with primary breast cancer: concurrent diagnostic tools. Oncologist. 2020;25(2):e231–42. DOI: 10.1634/theoncologist.2019-0427","Tan H., Wu Y., Bao F., Zhou J., Wan J., Tian J., et al. Mammographybased radiomics nomogram: a potential biomarker to predict axillary lymph node metastasis in breast cancer. Br J Radiol. 2020;93(1111):20191019. DOI: 10.1259/bjr.20191019","Zheng M., Huang Y., Peng J., Xia Y., Cui Y., Han X., et al. Optimal selection of imaging examination for lymph node detection of breast cancer with different molecular subtypes. Front Oncol. 2022;12:762906. DOI:10.3389/fonc.2022.762906"],"dc.citation.en":["Wilkinson L., Gathani T. Understanding breast cancer as a global health concern. Br J Radiol. 2022;95(1130):20211033. DOI: 10.1259/bjr.20211033","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. Злокачественные новообразования в России в 2023 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2024.","Yang S.X., Hewitt S.M., Yu J. Locoregional tumor burden and risk of mortality in metastatic breast cancer. NPJ Precis Oncol. 2022;6(1):22. DOI: 10.1038/s41698-022-00265-9","Sanvido V.M., Elias S., Facina G., Bromberg S.E., Nazário A.C.P. Survival and recurrence with or without axillary dissection in patients with invasive breast cancer and sentinel node metastasis. Sci Rep. 2021;11(1):19893. DOI: 10.1038/s41598-021-99359-w","Zhang-Yin J., Mauel E., Talpe S. Update on sentinel lymph node methods and pathology in breast cancer. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):252. DOI: 10.3390/diagnostics14030252","Sappey P.C. Anatomie, physiologie, pathologie des vesseaux lymphatiques consideres chez l’homme et les vertebres. Paris A; 1885.","Cieśla S., Wichtowski M., Poźniak-Balicka R., Murawa D. The surgical anatomy of the mammary gland. Vascularisation, innervation, lymphatic drainage, the structure of the axillary fossa (Part 2.). NOWOTWORY Journal of Oncology. 2021;71(1):62–9. DOI: 10.5603/NJO.2021.0011","Ramakrishnan R. Surgical anatomy. In.: Dev B., Joseph, L.D. (eds) Holistic approach to breast disease. Singapore: Springer; 2023. DOI: 10.1007/978-981-99-0035-0_1","Bland K.I. Topographic anatomical relationships of the breast, chest wall, axilla, and related sites of metastases. In: Klimberg V., Kovacs T., Rubio I. (eds) Oncoplastic breast surgery techniques for the general surgeon. Cham: Springer; 2020. DOI: 10.1007/978-3-030-40196-2_2","Kantharia S., Gadgil A., Cherian S., Basu P., Lucas E. Atlas of breast cancer early detection. IARC Cancerbase No. 17. Lyon: International Agency for Research on Cancer; 2023.","Varghese S. A. Secondary lymphedema: pathogenesis. J Skin Sex Transm Dis. 2021;3(1):7–15. DOI: 10.25259/JSSTD_3_2021","Welch D.R., Hurst DR. Defining the hallmarks of metastasis. Cancer Res. 2019;79(12):3011–27. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-19-0458","Nathanson S., Nelson L. Interstitial fluid pressure in breast cancer, benign breast conditions and breast parenchyma. Ann Surg Oncol. 1994;1(4):333–8. DOI: 10.1007/BF03187139","Zhou H., Lei P.J., Padera T.P. Progression of metastasis through lymphatic system. Cells. 2021;10(3):627. DOI: 10.3390/cells10030627","Jana S., Muscarella R.A. Jr, Jones D. The multifaceted effects of breast cancer on tumor-draining lymph nodes. Am J Pathol. 2021;191(8):1353–63. DOI: 10.1016/j.ajpath.2021.05.006","Зикиряходжаев А.Д., Грушина Т.И., Старкова М.В., Казарян Л.П., Волкова Ю.И., Багдасарова Д.В. и др. Методы диагностики сторожевого лимфатического узла у больных раком молочной железы. Сибирский онкологический журнал. 2020;19(5):88–96. DOI: 10.21294/1814-4861-2020-19-5-88-96","Riis M. Modern surgical treatment of breast cancer. Ann Med Surg (Lond). 2020;56:95–107. DOI: 10.1016/j.amsu.2020.06.016","Kett K., Varga G., Lukacs L. Direct lymphography of the breast. Lymphology. 1970;3(1):2–12. PMID: 4317224","White K.P., Sinagra D., Dip F., Rosenthal R.J., Mueller E.A., Lo Menzo E., et al. Indocyanine green fluorescence versus blue dye, technetium-99M, and the dual-marker combination of technetium-99M + blue dye for sentinel lymph node detection in early breast cancer-meta-analysis including consistency analysis. Surgery. 2024;175(4):963–73. DOI: 10.1016/j.surg.2023.10.021","Olivier F., Courtois A., Jossa V., Bruck G., Aouachria S., Coibion M., et al. Sentinel lymph node mapping with patent blue dye in patients with breast cancer: a retrospective single institution study. Gland Surg. 2021;10(9):2600–7. DOI: 10.21037/gs-21-415","Morton D.L., Wen D.R., Wong J.H., Economou J.S., Cagle L.A., Storm F.K., et al. Technical details of intraoperative lymphatic mapping for early stage melanoma. Arch Surg. 1992;127(4):392–9. DOI: 10.1001/archsurg.1992.01420040034005","Simmons R., Thevarajah S., Brennan M.B., Christos P., Osborne M. Methylene blue dye as an alternative to isosulfan blue dye for sentinel lymph node localization. Ann Surg Oncol. 2003;10(3):242–7. DOI: 10.1245/aso.2003.04.021","Perenyei M., Barber Z.E., Gibson J., Hemington-Gorse S., Dobbs T.D. Anaphylactic reaction rates to blue dyes used for sentinel lymph node mapping: systematic review and meta-analysis. Ann Surg. 2021;273(6):1087–93. DOI: 10.1097/SLA.0000000000004061","Alex J.C., Krag D.N. Gamma-probe guided localization of lymph nodes. Surg Oncol. 1993;2(3):137–43. DOI: 10.1016/0960-7404(93)90001-f","D’Eredita G., Ferrarese F., Cecere V., Massa S.T., de Carne F., Fabiano G. Subareolar injection may be more accurate than other techniques for sentinel lymph node biopsy in breast cancer. Ann Surg Oncol. 2003;10(8):942–7. DOI: 10.1245/aso.2003.01.022","Shimazu K., Tamaki Y., Taguchi T., Takamura Y., Noguchi S. Comparison between periareolar and peritumoral injection of radiotracer for sentinel lymph node biopsy in patients with breast cancer. Surgery. 2002;131(3):277–86. DOI: 10.1067/msy.2002.121378","Cody H.S., Fey J., Akhurst T., Fazzari M., Mazumdar M., Yeung H., et al. Complementarity of blue dye and isotope in sentinel node localization for breast cancer: univariate and multivariate analysis of 966 procedures. Ann Surg Oncol. 2001;8(1):13–9. DOI: 10.1007/s10434-001-0013-9","Anan K., Mitsuyama S., Kuga H., Saimura M., Tanabe Y., Suehara N., et al. Double mapping with subareolar blue dye and peritumoral green dye injections decreases the false-negative rate of dye-only sentinel node biopsy for early breast cancer: 2-site injection is more accurate than 1-site injection. Surgery. 2006;139(5):624–9. DOI: 10.1016/j.surg.2005.11.007","Aron A., Zavaleta C. Current and developing lymphatic imaging approaches for elucidation of functional mechanisms and disease progression. Mol Imaging Biol. 2024;26(1):1–16. DOI: 10.1007/s11307-023-01827-4","Kamata A., Miyamae T., Koizumi M., Kohei H., Sarukawa H., Nemoto H., et al. Using computed tomography lymphography for mapping of sentinel lymph nodes in patients with breast cancer. J Clin Imaging Sci. 2021;11:43. DOI: 10.25259/JCIS_33_2021","Vidal-Sicart S., Rioja M.E., Prieto A., Goñi E., Gómez I., Albala M.D., et al. Sentinel lymph node biopsy in breast cancer with 99mTc-Tilmanocept: a multicenter study on real-life use of a novel tracer. J Nucl Med. 2021;62(5):620–7. DOI: 10.2967/jnumed.120.252064","Aragon-Sanchez S., Oliver-Perez M.R., Madariaga A., Tabuenca M.J., Martinez M., Galindo A., et al. Accuracy and limitations of sentinel lymph node biopsy after neoadjuvant chemotherapy in breast cancer patients with positive nodes. Breast J. 2022;2022:1507881. DOI: 10.1155/2022/1507881","Lazar A.M., Mutuleanu M.D., Spiridon P.M., Bordea C.I., Suta T.L., Blidaru A., et al. Feasibility of sentinel lymph node biopsy in breast cancer patients with axillary conversion after neoadjuvant chemotherapy. A single-tertiary centre experience and review of the literature. Diagnostics (Basel). 2023;13(18):3000. DOI: 10.3390/diagnostics13183000","Cuccurullo V., Rapa M., Catalfamo B., Cascini G.L. Role of nuclear sentinel lymph node mapping compared to new alternative imaging methods. J Pers Med. 2023;13(8):1219. DOI: 10.3390/jpm13081219","Chahid Y., Qiu X., van de Garde E.M.W., Verberne H.J., Booij J. Risk factors for nonvisualization of the sentinel lymph node on lymphoscintigraphy in breast cancer patients. EJNMMI Res. 2021;11(1):54. DOI: 10.1186/s13550-021-00793-8","Mushtaq S., Bibi A., Park J.E., Jeon J. Recent progress in technetium-99mlabeled nanoparticles for molecular imaging and cancer therapy. Nanomaterials (Basel). 2021;11(11):3022. DOI: 10.3390/nano11113022","Blidaru A., Bordea C.I., Radu M., Noditi A., Iordache I. Sentinel lymph node biopsy techniques. In: Breast cancer essentials: perspectives for surgeons. Cham: Springer; 2021. P. 487–98. DOI: 10.1007/978-3-030-73147-2_43","Britton T.B., Solanki C.K., Pinder S.E., Mortimer P.S., Peters A.M., Purushotham A.D. Lymphatic drainage pathways of the breast and the upper limb. Nucl Med Commun. 2009;30(6):427–30. DOI: 10.1097/MNM.0b013e328315a6c6","Noguchi M., Yokoi M., Nakano Y. Axillary reverse mapping with indocyanine fluorescence imaging in patients with breast cancer. J Surg Oncol. 2010;101(3):217–21. DOI: 10.1002/jso.21473","Israel O., Pellet O., Biassoni L., De Palma D., Estrada-Lobato E., Gnanasegaran G. et al. Two decades of SPECT/CT — the coming of age of a technology: An updated review of literature evidence. Eur J Nucl Med Mol Imaging. 2019;46(10):1990–2012. DOI: 10.1007/s00259-019-04404-6","Николаева Е.А., Крылов А.С., Рыжков А.Д., Батыров Х.Х., Пароконная А.А., Билик М.Е. и др. Диагностическая ценность методов радионуклидной визуализации сторожевого лимфатического узла при раке молочной железы. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(2):12–23. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-2-12-23","Luan T., Li Y., Wu Q., Wang Y., Huo Z., Wang X., et al. Value of quantitative SPECT/CT lymphoscintigraphy in improving sentinel lymph node biopsy in breast cancer. Breast J. 2022;2022:6483318. DOI: 10.1155/2022/6483318","Li P., Sun D. Advanced diagnostic imaging of sentinel lymph node in early stage breast cancer. J Clin Ultrasound. 2022;50(3):415–21. DOI: 10.1002/jcu.23151","Ou X., Zhu J., Qu Y., Wang C., Wang B., Xu X., et al. Imaging features of sentinel lymph node mapped by multidetector-row computed tomography lymphography in predicting axillary lymph node metastasis. BMC Med Imaging. 2021;21(1):193. DOI: 10.1186/s12880-021-00722-0","Wen S., Liang Y., Kong X., Liu B., Ma T., Zhou Y., et al. Application of preoperative computed tomographic lymphography for precise sentinel lymph node biopsy in breast cancer patients. BMC Surg. 2021;21(1):187. DOI: 10.1186/s12893-021-01190-7","Li P., Sun D. Advanced diagnostic imaging of sentinel lymph node in early stage breast cancer. J Clin Ultrasound. 2022;50(3):415–21. DOI: 10.1002/jcu.23151","Benjamin J., O’Leary C., Hur S., Gurevich A., Klein W.M., Itkin M. Imaging and interventions for lymphatic and lymphatic-related disorders. Radiology. 2023;307(3):e220231. DOI: 10.1148/radiol.220231","Engels S., Michalik B., Meyer L.M., Nemitz L., Wawroschek F., Winter A. Magnetometer-guided sentinel lymph node dissection in prostate cancer: rate of lymph node involvement compared with radioisotope marking. Cancers (Basel). 2021;13(22):5821. DOI: 10.3390/cancers13225821","Scally N., Armstrong L., Mathers H. A single centre experience in the use of superparamagnetic iron oxide as an alternative tracer in sentinel node biopsy in early breast cancer. Ann Breast Surg 2022;6:2. DOI: 10.21037/abs-21-24","Pantiora E., Eriksson S., Wärnberg F., Karakatsanis A. Magnetically guided surgery after primary systemic therapy for breast cancer: implications for enhanced axillary mapping. Br J Surg. 2024;111(2):znae008. DOI: 10.1093/bjs/znae008","Lorek A., Steinhof-Radwanska K., Zarębski W., Lorek J., Stojcev Z., Zych J., et al. Comparative analysis of postoperative complications of sentinel node identification using the sentimag® method and the use of a radiotracer in patients with breast cancer. Curr Oncol. 2022;29(5):2887–94. DOI: 10.3390/curroncol29050235","Aribal E., Çelik L., Yilmaz C., Demirkiran C., Guner D.C. Effects of iron oxide particles on MRI and mammography in breast cancer patients after a sentinel lymph node biopsy with paramagnetic tracers. Clin Imaging. 2021;75:22–6. DOI: 10.1016/j.clinimag.2020.12.011","Abidi H., Bold R.J. Assessing the Sentimag system for guiding sentinel node biopsies in patients with breast cancer. Expert Rev Med Devices. 2023;21(1–2):1–9. DOI: 10.1080/17434440.2023.2284790","Makita M., Manabe E., Kurita T., Takei H., Nakamura S., Kuwahata A., et al. Moving a neodymium magnet promotes the migration of a magnetic tracer and increases the monitoring counts on the skin surface of sentinel lymph nodes in breast cancer. BMC Med Imaging. 2020;20(1):58. DOI: 10.1186/s12880-020-00459-2","Samiei S., Smidt M.L., Vanwetswinkel S., Engelen S.M.E., Schipper R.J., Lobbes M.B.I., et al. Diagnostic performance of standard breast MRI compared to dedicated axillary MRI for assessment of node-negative and node-positive breast cancer. Eur Radiol. 2020;30(8):4212–22. DOI: 10.1007/s00330-020-06760-6","Chen S.T., Lai H.W., Chang J.H., Liao C.Y., Wen T.C., Wu W.P., et al. Diagnostic accuracy of pre-operative breast magnetic resonance imaging (MRI) in predicting axillary lymph node metastasis: variations in intrinsic subtypes, and strategy to improve negative predictive value-an analysis of 2473 invasive breast cancer patients. Breast Cancer. 2023;30(6):976–85. DOI: 10.1007/s12282-023-01488-9","Song S.E., Cho K.R., Cho Y., Jung S.P., Park K.H., Woo O.H., et al. Value of breast MRI and nomogram after negative axillary ultrasound for predicting axillary lymph node metastasis in patients with clinically T1-2 N0 breast cancer. J Korean Med Sci. 2023;38(34):e251. DOI: 10.3346/jkms.2023.38.e251","Atallah D., Moubarak M., Arab W., El Kassis N., Chahine G., Salem C. MRI-based predictive factors of axillary lymph node status in breast cancer. Breast J. 2020;26(11):2177–82. DOI: 10.1111/tbj.14089","Kim J.A., Wales D.J., Yang G-Z. Optical spectroscopy for in vivo medical diagnosis—a review of the state of the art and future perspectives. Prog Biomed Eng. 2020;2:042001. DOI: 10.1088/2516-1091/abaaa3","Hanna K., Krzoska E. Shaaban A.M, Muirhead D., Abu-Eid R., Speirs V. Raman spectroscopy: current applications in breast cancer diagnosis, challenges and future prospects. Br J Cancer. 2022;126(8):1125–39. DOI: 10.1038/s41416-021-01659-5","Barkur S., Boitor R.A., Mihai R., Gopal N.S.R., Leeney S., Koloydenko A.A., et al. Intraoperative spectroscopic evaluation of sentinel lymph nodes in breast cancer surgery. Breast Cancer Res Treat. 2024;207(1):223–32. DOI: 10.1007/s10549-024-07349-z","Buzatto I.P.C., Dos Reis F.J.C., de Andrade J.M., Rodrigues T.C.G.F., Borba J.M.C., Netto A.H. Axillary ultrasound and fine-needle aspiration cytology to predict clinically relevant nodal burden in breast cancer patients. World J Surg Oncol. 2021;19(1):292. DOI: 10.1186/s12957-021-02391-3","Zhu Y., Fan X., Yang D., Dong T., Jia Y., Nie F. Contrast-enhanced ultrasound for precise sentinel lymph node biopsy in women with early breast cancer: a preliminary study. Diagnostics (Basel). 2021;11(11):2104. DOI: 10.3390/diagnostics11112104","Cui Q., Dai L., Li J., Shen Y., Tao H., Zhou X., et al. Contrast-enhanced ultrasound-guided sentinel lymph node biopsy in early-stage breast cancer: a prospective cohort study. World J Surg Oncol. 2023;21(1):143. DOI: 10.1186/s12957-023-03024-7","Fan Y., Luo J., Lu Y., Huang C., Li M., Zhang Y., et al. The application of contrast-enhanced ultrasound for sentinel lymph node evaluation and mapping in breast cancer patients. Quant Imaging Med Surg. 2023;13(7):4392–404. DOI: 10.21037/qims-22-901","Marino M.A., Avendano D., Zapata P., Riedl C.C., Pinker K. Lymph node imaging in patients with primary breast cancer: concurrent diagnostic tools. Oncologist. 2020;25(2):e231–42. DOI: 10.1634/theoncologist.2019-0427","Tan H., Wu Y., Bao F., Zhou J., Wan J., Tian J., et al. Mammographybased radiomics nomogram: a potential biomarker to predict axillary lymph node metastasis in breast cancer. Br J Radiol. 2020;93(1111):20191019. DOI: 10.1259/bjr.20191019","Zheng M., Huang Y., Peng J., Xia Y., Cui Y., Han X., et al. Optimal selection of imaging examination for lymph node detection of breast cancer with different molecular subtypes. Front Oncol. 2022;12:762906. DOI:10.3389/fonc.2022.762906"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8926"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:59Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:59Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:59Z"],"publication_grp":["123456789/8926"],"bi_4_dis_filter":["lymph node dissection\n|||\nlymph node dissection","лимфодиссекция\n|||\nлимфодиссекция","fluorescent labeling\n|||\nfluorescent labeling","radioimmunodetection\n|||\nradioimmunodetection","метастазы\n|||\nметастазы","рак молочной железы\n|||\nрак молочной железы","lymphoscintigraphy\n|||\nlymphoscintigraphy","sentinel lymph node\n|||\nsentinel lymph node","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел\n|||\nсигнальный лимфатический узел","радиоиммунная диагностика\n|||\nрадиоиммунная диагностика","metastases\n|||\nmetastases","лимфосцинтиграфия\n|||\nлимфосцинтиграфия","флуоресцентная маркировка\n|||\nфлуоресцентная маркировка","биопсия\n|||\nбиопсия","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","breast cancer\n|||\nbreast cancer","biopsy\n|||\nbiopsy"],"bi_4_dis_partial":["lymphoscintigraphy","метастазы","рак молочной железы","биопсия","breast cancer","sentinel lymph node","radioimmunodetection","лимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел","lymph node dissection","радиоиммунная диагностика","fluorescent labeling","metastases","lymph nodes","флуоресцентная маркировка","biopsy","лимфосцинтиграфия","лимфодиссекция"],"bi_4_dis_value_filter":["lymphoscintigraphy","метастазы","рак молочной железы","биопсия","breast cancer","sentinel lymph node","radioimmunodetection","лимфатические узлы","сигнальный лимфатический узел","lymph node dissection","радиоиммунная диагностика","fluorescent labeling","metastases","lymph nodes","флуоресцентная маркировка","biopsy","лимфосцинтиграфия","лимфодиссекция"],"bi_sort_1_sort":"metastases to regional lymph nodes in breast cancer: current views of detection methods","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:59Z","read":["g0"],"_version_":1837178069085847552},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:58.397Z","search.uniqueid":"2-8035","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8035,"handle":"123456789/8924","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-2-28-42"],"dc.abstract":["

Aggressive and therapy-resistant glioblastoma is among the most lethal malignant tumors in humans. Complete surgical resection is often unachievable; therefore, combination chemoradiotherapy is used to target tumor cells residual beyond the resection margin. This approach induces DNA damage in tumor cells and activates the apoptosis pathway. Unfortunately, recurrence remains a major clinical challenge, frequently manifesting as more aggressive and treatmentresistant glioblastoma phenotypes. The DNA repair and damage response (DDR) pathways are critical for maintaining genome stability. While defects in these mechanisms contribute to oncogenesis, they also make tumor cells vulnerable to DNA-damaging therapy, as the cells become dependent on residual repair capacity. It is of paramount importance to understand the molecular components of these mechanisms and to identify potential therapeutic/pharmacological targets for improving outcomes in glioblastoma patients. A subpopulation of stem-like cells, designated as glioblastoma cancer stem cells (CSCs), has been identified as a critical factor in the initiation, maintenance, and recurrence of tumors. These cells exhibit therapy resistance due to enhanced DNA repair capacity. In addition, emerging evidence suggests a link between carbohydrate metabolism and DNA repair pathways, thereby revealing novel therapeutic vulnerabilities in glioblastoma. This review examines current strategies targeting DNA repair mechanisms in glioblastoma. We present a synopsis of recent advancements in research concerning the mechanisms and factors involved in the elimination of DNA damage induced by ionizing radiation and temozolomide (TMZ). Furthermore, we explore the potential of DNA repair pathway inhibitors under investigation in preclinical and clinical trials.

","

Агрессивная и устойчивая к терапии природа глиобластомы делает ее одним из самых смертельных злокачественных новообразований у людей. Полная хирургическая резекция сложна, и для лечения оставшихся опухолевых клеток за пределами границы опухоли используется комбинация химио- и лучевой терапии, вызывающая повреждение ДНК опухолевой клетки и активирующая пути апоптоза. К сожалению, рецидивы являются обычным явлением и серьезным препятствием в лечении, часто встречающимся при более агрессивной и устойчивой к лечению глиобластоме. Известно, что репарация или восстановление ДНК и сигнальные пути повреждения ДНК имеют решающее значение для поддержания геномной стабильности. Дефекты путей репарации ДНК и сигнализации повреждения способствуют возникновению опухолей, но также делают опухолевые клетки уязвимыми к повреждению ДНК и зависимыми от остаточной репарационной и сигнальной активности. Понимание молекулярных элементов этих механизмов и выявление потенциальных терапевтических/фармакологических мишеней стали важнейшими задачами для эффективного лечения пациентов с глиобластомой. Доказано, что субпопуляция стволоподобных клеток, обозначенная как опухолевые стволовые клетки (ОСК) глиобластомы, ответственны не только за возникновение, поддержание и рецидив опухоли, они же поддерживают устойчивость к химиолучевой терапии из-за их повышенной способности к восстановлению ДНК. Более того, есть доказательства связей между углеводным метаболизмом и путями восстановления ДНК, что может открыть новые терапевтические возможности при глиобластоме. В данной работе обсуждаются современные стратегии изучения молекулярных механизмов целенаправленных путей репарации повреждения ДНК при глиобластоме. Мы суммируем недавний прогресс в наших знаниях о путях и факторах, вовлеченных в устранение повреждений ДНК, вызванных ионизирующим излучением и темозоломидом (TMZ) в частности. Наконец, мы представляем терапевтические стратегии, основанные на ингибиторах путей репарации ДНК, которые в настоящее время тестируются в преклинических или в клинических испытаниях.

"],"dc.abstract.en":["

"],"subject":["glioblastoma","DNA repair","DNA damage","oncogenesis","chemoradiotherapy","metabolism","cancer stem cells","DDR inhibitors","personalized medicine","глиобластома","репарация ДНК","повреждение ДНК","онкогенез","химиолучевая терапия","метаболизм","опухолевые стволовые клетки","ингибиторы DDR","персонализированная медицина"],"subject_keyword":["glioblastoma","glioblastoma","DNA repair","DNA repair","DNA damage","DNA damage","oncogenesis","oncogenesis","chemoradiotherapy","chemoradiotherapy","metabolism","metabolism","cancer stem cells","cancer stem cells","DDR inhibitors","DDR inhibitors","personalized medicine","personalized medicine","глиобластома","глиобластома","репарация ДНК","репарация ДНК","повреждение ДНК","повреждение ДНК","онкогенез","онкогенез","химиолучевая терапия","химиолучевая терапия","метаболизм","метаболизм","опухолевые стволовые клетки","опухолевые стволовые клетки","ингибиторы DDR","ингибиторы DDR","персонализированная медицина","персонализированная медицина"],"subject_ac":["glioblastoma\n|||\nglioblastoma","dna repair\n|||\nDNA repair","dna damage\n|||\nDNA damage","oncogenesis\n|||\noncogenesis","chemoradiotherapy\n|||\nchemoradiotherapy","metabolism\n|||\nmetabolism","cancer stem cells\n|||\ncancer stem cells","ddr inhibitors\n|||\nDDR inhibitors","personalized medicine\n|||\npersonalized medicine","глиобластома\n|||\nглиобластома","репарация днк\n|||\nрепарация ДНК","повреждение днк\n|||\nповреждение ДНК","онкогенез\n|||\nонкогенез","химиолучевая терапия\n|||\nхимиолучевая терапия","метаболизм\n|||\nметаболизм","опухолевые стволовые клетки\n|||\nопухолевые стволовые клетки","ингибиторы ddr\n|||\nингибиторы DDR","персонализированная медицина\n|||\nперсонализированная медицина"],"subject_tax_0_filter":["glioblastoma\n|||\nglioblastoma","dna repair\n|||\nDNA repair","dna damage\n|||\nDNA damage","oncogenesis\n|||\noncogenesis","chemoradiotherapy\n|||\nchemoradiotherapy","metabolism\n|||\nmetabolism","cancer stem cells\n|||\ncancer stem cells","ddr inhibitors\n|||\nDDR inhibitors","personalized medicine\n|||\npersonalized medicine","глиобластома\n|||\nглиобластома","репарация днк\n|||\nрепарация ДНК","повреждение днк\n|||\nповреждение ДНК","онкогенез\n|||\nонкогенез","химиолучевая терапия\n|||\nхимиолучевая терапия","метаболизм\n|||\nметаболизм","опухолевые стволовые клетки\n|||\nопухолевые стволовые клетки","ингибиторы ddr\n|||\nингибиторы DDR","персонализированная медицина\n|||\nперсонализированная медицина"],"subject_filter":["glioblastoma\n|||\nglioblastoma","dna repair\n|||\nDNA repair","dna damage\n|||\nDNA damage","oncogenesis\n|||\noncogenesis","chemoradiotherapy\n|||\nchemoradiotherapy","metabolism\n|||\nmetabolism","cancer stem cells\n|||\ncancer stem cells","ddr inhibitors\n|||\nDDR inhibitors","personalized medicine\n|||\npersonalized medicine","глиобластома\n|||\nглиобластома","репарация днк\n|||\nрепарация ДНК","повреждение днк\n|||\nповреждение ДНК","онкогенез\n|||\nонкогенез","химиолучевая терапия\n|||\nхимиолучевая терапия","метаболизм\n|||\nметаболизм","опухолевые стволовые клетки\n|||\nопухолевые стволовые клетки","ингибиторы ddr\n|||\nингибиторы DDR","персонализированная медицина\n|||\nперсонализированная медицина"],"dc.subject_mlt":["glioblastoma","DNA repair","DNA damage","oncogenesis","chemoradiotherapy","metabolism","cancer stem cells","DDR inhibitors","personalized medicine","глиобластома","репарация ДНК","повреждение ДНК","онкогенез","химиолучевая терапия","метаболизм","опухолевые стволовые клетки","ингибиторы DDR","персонализированная медицина"],"dc.subject":["glioblastoma","DNA repair","DNA damage","oncogenesis","chemoradiotherapy","metabolism","cancer stem cells","DDR inhibitors","personalized medicine","глиобластома","репарация ДНК","повреждение ДНК","онкогенез","химиолучевая терапия","метаболизм","опухолевые стволовые клетки","ингибиторы DDR","персонализированная медицина"],"dc.subject.en":["glioblastoma","DNA repair","DNA damage","oncogenesis","chemoradiotherapy","metabolism","cancer stem cells","DDR inhibitors","personalized medicine"],"title":["DNA Damage and Repair in Glioblastoma: Emerging Therapeutic Perspectives","Повреждение и восстановление ДНК при глиобластоме: новые перспективы терапии"],"title_keyword":["DNA Damage and Repair in Glioblastoma: Emerging Therapeutic Perspectives","Повреждение и восстановление ДНК при глиобластоме: новые перспективы терапии"],"title_ac":["dna damage and repair in glioblastoma: emerging therapeutic perspectives\n|||\nDNA Damage and Repair in Glioblastoma: Emerging Therapeutic Perspectives","повреждение и восстановление днк при глиобластоме: новые перспективы терапии\n|||\nПовреждение и восстановление ДНК при глиобластоме: новые перспективы терапии"],"dc.title_sort":"DNA Damage and Repair in Glioblastoma: Emerging Therapeutic Perspectives","dc.title_hl":["DNA Damage and Repair in Glioblastoma: Emerging Therapeutic Perspectives","Повреждение и восстановление ДНК при глиобластоме: новые перспективы терапии"],"dc.title_mlt":["DNA Damage and Repair in Glioblastoma: Emerging Therapeutic Perspectives","Повреждение и восстановление ДНК при глиобластоме: новые перспективы терапии"],"dc.title":["DNA Damage and Repair in Glioblastoma: Emerging Therapeutic Perspectives","Повреждение и восстановление ДНК при глиобластоме: новые перспективы терапии"],"dc.title_stored":["DNA Damage and Repair in Glioblastoma: Emerging Therapeutic Perspectives\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Повреждение и восстановление ДНК при глиобластоме: новые перспективы терапии\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["DNA Damage and Repair in Glioblastoma: Emerging Therapeutic Perspectives"],"dc.abstract.ru":["

"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nГлиобластома (глиома 4-й степени по классификации Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ)\n2021 года) представляет собой наиболее частую и агрессивную злокачественную первичную опухоль головного\nмозга у взрослых. В плане терапии пациенты с глиобластомой обычно подвергаются максимальной резекции\nопухолевой массы с последующей одновременной лучевой и химиотерапией с использованием алкилирующего агента темозоломида (TMZ) [1]. Эти методы лечения,\nхотя и являются стандартными, однако сталкиваются\nсо значительными трудностями, особенно из-за способности опухоли широко проникать в окружающие\nткани мозга и наличия гематоэнцефалического барьера\n(ГЭБ), который ограничивает эффективность многих\nсистемных методов лечения [2]. Кроме того, гетерогенность глиобластомы и высокая частота рецидивов\nсоздают дополнительные препятствия для лечения [2].\nПоэтому, изучение и получение новой информации\nо молекулярных механизмах развития и прогрессирования глиобластомы, а также о задействованных в них\nсигнальных путях могут иметь решающее значение для\nразработки новых терапевтических методов. Устойчивость к лучевой и химиотерапии характерна для многих типов злокачественных новообразований; однако\nнеясно, приобретается ли устойчивость во время прогрессирования опухоли или она заранее связана с генетическими изменениями, которые изначально приводят к развитию опухоли.\nПовреждение ДНК от воздействия различных факторов окружающей среды, а также эндогенных токсичных\nагентов, таких как свободные радикалы, может поставить под угрозу стабильность генома и вызвать или\nспособствовать возникновению многих заболеваний,\nв том числе опухолей. Поскольку ДНК является основным генетическим материалом, она жизненно важна\nдля обеспечения целостности структуры и функции\nклеток для поддержания нормальной жизнедеятельности и стабильных характеристик вида. Действительно,\nпри воздействии эндогенных или экзогенных стрессов\nклетки могут генерировать различные типы повреждений ДНК. Распространенные экзогенные факторы, такие как токсичные тяжелые металлы и ионизирующее\nизлучение, были хорошо изучены и, как было установлено, вызывают серьезные повреждения ДНК. Эндогенные вещества часто высвобождаются во время метаболизма экзогенных веществ в организме или после\nповреждения клеток и потери целостности клеточной\nмембраны. Повреждение ДНК может происходить двумя путями, а именно прямыми и косвенными эффектами. В прямом пути эндогенные или экзогенные вещества напрямую контактируют с ДНК, что приводит\nк разрыву химических связей в молекулах ДНК и, таким образом, изменению структуры и активности ДНК\n[3, 4].\nПути репарации или восстановления ДНК являются\nодними из важнейших ключевых игроков онкогенных\nмутаций в глиобластоме, связанных с устойчивостью\nкак к химио-, так и к лучевой терапии. Например,\nнаиболее распространенными изменениями путей репарации ДНК в глиобластоме являются снижение регуляции сигнальных путей p53, снижение регуляции\nсигнальных путей ретинобластомы и метилирование\nпромотора O6-метилгуанин-ДНК-метилтрансферазы\n(MGMT) (рис. 1) [5–7].\nКроме того, инактивация сигнальных путей фосфатазы\nс двойной субстратной специфичностью (PTEN) и активация рецепторов эпидермального фактора роста\n(EGFR)/фосфоинозитид-3-киназы (PI3K) сигнального\nпути, которые обнаружены примерно в одной трети\nслучаев у пациентов с глиобластомой, как считается,\nусиливают пути ответа на повреждение ДНК в глиобластоме [8]. Высокая частота этих изменений в глиобластоме предполагает, что пути репарации повреждений\nДНК играют важную роль в онкогенезе глиобластомы\nи что поиск новых сигнальных путей, ответственных\nза глиомагенез, может обеспечить новые подходы к эффективной терапии для пациентов с глиобластомой.\nХимио- и лучевая терапия напрямую или косвенно\nвызывают гибель клеток через повреждение ДНК,\nи на успех терапии влияют несколько биохимических\nпутей. Кроме того, генетический фон значительно влияет на результат лечения. Клеточный ответ включает\nсложный сигнальный каскад, называемый реакцией\nна повреждение ДНК (DDR), который отвечает за распознавание, сигнализацию и исправление повреждения\nДНК. Различные виды повреждений, образующихся\nв ДНК, требуют специфических путей репарации повреждений ДНК, которые позволяют устранить поРисунок 1. p53 Регулирование и сигнализация\nРегуляция и сигнализация p53 включают контроль и передачу сигналов, опосредованных белком —\nсупрессором опухолей p53. p53 регулирует прогрессирование клеточного цикла, восстановление\nДНК и апоптоз для поддержания геномной стабильности и предотвращения образования опухолей.\nНарушение регуляции функции P53 часто встречается при опухолях (в том числе глиобластоме), что\nприводит к неконтролируемому росту клеток. Исследование механизмов регуляции и сигнализации p53 дает ценные знания для разработки целевых терапевтических подходов против опухоли\nFigure 1. p53 regulation and signaling\nThe tumor protein p53 regulates cell cycle progression, DNA repair, and apoptosis, thereby maintaining genome stability and preventing tumor formation. The dysregulation of p53 function is common in\ntumors, including glioblastoma, leading to uncontrolled cell proliferation. Research into p53 regulation\nand signaling provides critical insights for the development of targeted anti-tumor therapiesвреждения и могут способствовать радио- и химиорезистентности глиобластомы [9]. В этой связи было\nразработано множество подходов к лечению, направленных на новые молекулярные мишени, которые можно использовать в качестве терапевтических альтернатив. Тем не менее большинство из них терпят неудачу\nво время клинических испытаний, что свидетельствует\nо том, что единая стратегия нацеливания не улучшает\nтерапевтические результаты. Неудачи, связанные с этими подходами, могут быть связаны с компенсаторными\nмеханизмами DDR, высокой системной токсичностью,\nотсутствием стабильности препаратов и недостаточностью исследований in vitro и in vivo, демонстрирующих\nэффективность новых препаратов [10, 11].\nПути репарации повреждений ДНК\nи их роль в биологии опухоли\nРазличные эндогенные и экзогенные агенты, повреждающие ДНК, такие как ионизирующее излучение и химиотерапевтические агенты, могут приводить к повреждениям ДНК, включая одноцепочечные разрывы\n(SSB) и двухцепочечные разрывы (DSB), химические\nмодификации оснований или сахаров, а также межцепочечные или внутрицепочечные сшивки [12]. Если\nповреждение ДНК не исправить, оно вызовет геномную нестабильность и мутацию, что является одним\nиз признаков онкогенеза. Чтобы предотвратить эту ситуацию, в процессе эволюции клетки млекопитающих\nвыработали ряд механизмов, называемых DDR, для\nборьбы с такими повреждениями. DDR — это сложная\nсеть, которая функционирует по-разному, чтобы воздействовать на различные повреждения ДНК, включая передачу сигнала, регуляцию транскрипции, контрольные точки клеточного цикла, индукцию апоптоза,\nпроцессы толерантности к повреждениям и множественные пути восстановления ДНК. Пути восстановления повреждений ДНК имеют два противоположных\nаспекта: с одной стороны, они защищают целостность\nгенетического материала нормальных клеток, с другой\nстороны, они способствуют устойчивости опухолевых\nклеток к генотоксической терапии [3, 4]. В начале формирования опухоли механизм DDR постоянно активируется репликацией, вызванной онкогенами, и окислительным стрессом и действует как защитный механизм,\nпредотвращающий распространение злокачественных\nклонов; однако во время трансформации опухолевые\nклетки могут накапливать и переносить повреждения\nгенома и перестройки из-за аберраций DDR [13]. Поскольку системы репарации ДНК снижают эффективность генотоксических методов лечения, понимание\nи характеристика механизмов репарации имеют первостепенное значение для разработки новых терапевтических стратегий [13].\nИзвестно, что в клетках млекопитающих двумя основными органеллами, содержащими ДНК, являются ядро\nи митохондрии. Системы восстановления ядерной\nДНК делятся на следующие основные пути: 1) прямая\nреверсия, которая в основном восстанавливает повреждения, вызванные алкилирующими агентами;\n2) эксцизионная репарация оснований (BER), направленная на SSB и необъемные поврежденные основания\nДНК; 3) эксцизионная репарация нуклеотидов (NER),\nисправляющая объемные, искажающие спираль повреждения ДНК; 4) репарация ошибочно спаренных\nнуклеотидов (MMR); 5) рекомбинационная репарация, которая далее подразделяется на репарацию посредством гомологичной рекомбинации (HRR) и негомологичное соединение концов (NHEJ), в основном\nфункционирующие при DSB; 6) альтернативное негомологичное соединение концов (alt-NHEJ), участвующее в восстановлении DSB; 7) транслезионный синтез,\nкоторый, скорее всего, является механизмом устойчивости к повреждению ДНК. Пути восстановления митохондриальной ДНК, включая прямую репарацию,\nBER, MMR, транслезионный синтез и репарацию DSB,\nмогут восстанавливать поврежденную ДНК, поддерживая генетическую целостность митохондрий, защищая\nмитохондриальную ДНК от окислительного повреждения и способствуя выживанию клеток (рис. 2) [14–16].\nПути репарации ДНК играют важную роль в поддержании стабильности и целостности генома посредством\nисправления поврежденной ДНК, которая может способствовать запуску онкогенеза. Многочисленные исследования показали, что некоторые виды опухолей,\nв том числе глиобластома, связаны с дефектом или\nмутацией в белках ядерных или митохондриальных\nпутей репарации ДНК [17]. Люди, которые являются\nносителями мутации гена MMR, имеют повышенный\nриск развития самых разных видов опухолей, чем их\nродственники, не являющиеся носителями. Например,\nдва важных гена, связанных с репарацией ДНК HRR,\nген рака молочной железы 1 (BRCA1) и ген рака молочной железы 2 (BRCA2), обусловливают генетическую\nпредрасположенность к раку молочной железы, раку\nяичников и раку поджелудочной железы [18]. Кроме\nтого, микроокружение опухоли, где характерно наличие гипоксии, низкого pH и дефицита питательных\nвеществ, может привести к геномной нестабильности\nи прогрессированию опухоли посредством подавленияпути репарации ДНК [19]. Сообщалось, что условия\nгипоксии могут привести к снижению экспрессии mutL\nгомолог 1 (MLH1), основного белка в пути MMR [20].\nПонижение экспрессии RAD51 (ключевой медиатор\nHRR), вызванное гипоксией, наблюдалось во многих\nтипах опухолевых клеток, что позволяет предположить, что гипоксическое микроокружение опухоли\nможет подавлять путь HRR, вызывая генетическую\nнестабильность [20]. Недавние исследования показали,\nчто внеклеточные питательные вещества оказывают\nзначительное влияние на целостность генома. Глутамин является основным источником углерода и азота\nдля опухолевых клеток. Недостаток глутамина приводит к повреждению алкилирования ДНК путем ингибирования активности альфа-кетоглутарат-зависимой\nдиоксигеназы (ALKBH) и увеличения чувствительности опухолевых клеток к алкилирующим агентам. Глюкозное голодание также усиливает чувствительность\nк лучевой терапии опухолевых клеток путем снижения\nрепарации DSB [21, 22]. Таким образом, нарушение регуляции путей репарации ДНК может способствовать\nразвитию опухоли, способствуя геномной нестабильности и мутации в клетках млекопитающих.\nРезистентность к терапии путем активации\nпутей репарации повреждений ДНК\nИзвестно, что непосредственная роль DDR в онкогенезе и резистентности глиобластомы к стандартной терапии тесно зависит от сроков оценки и типа повреждения ДНК. Более того, в начале своего формирования\nDDR может останавливать экспансию опухолевых\nклеток. Однако когда опухолевые клетки и опухолевая\nниша глиобластомы установлены, DDR способствует\nвыдержке геномной нестабильности и исправлению\nповреждений ДНК, вызванных влиянием химиопрепаратов и лучевой терапии [23]. Как лучевая, так и химиотерапия может быть нацелена на создание условий\nпрямого повреждения ДНК, вызывающего непосредственно гибель опухолевых клеток. Сложный клеточный каскад активируется в ответ на различные повреждения ДНК, чтобы опосредовать клеточные изменения\n(например, остановку клеточного цикла) и напрямую\nвосстановить повреждение ДНК. К тому же клетки\nорганизма человека активируют различные механизмы восстановления ДНК в зависимости от клеточного\nконтекста и типа субстрата или повреждения, которые\nнеобходимо исправить. Механизмы репарации ДНК\nспособствуют выживанию опухолевых клеток и связаны с процессом резистентности к существующей терапии и рецидивом глиобластом.\nСуществуют три основных пути репарации повреждений ДНК, которые обрабатывают повреждения алкилирования TMZ: прямая репарация MGMT, BER и MMR\n[14–16]. MGMT является основным ферментом, ответственным за устойчивость глиобластомы к TMZ. Экспрессия MGMT коррелирует с устойчивостью к TMZ,\nв основном потому, что MGMT удаляет метильную\nгруппу из О6-метилгуанина (O6-MG), восстанавливая\nцелостность гуаниновых оснований в ДНК. Преимущества алкилирующих агентов в значительной степени\nограничены пациентами, чьи опухоли показывают\nметилирование промотора MGMT [24]. Если MGMT\nне исправляет неправильное включение тимина, которое произошло во время репликации O6-MG, активируется путь MMR. Этот процесс входит в «бесполезный\nцикл», который заменяет неправильно включенный\nтимин другим тимином, что приводит к энергозатратным циклам, остановке репликативной вилки и разрывам ДНК [25]. Преобразование ошибок неправильного\nвключения в DSB активирует пути восстановления DSB,\nи, если восстановление не удается, запускается апоптоз.\nБольшинство повреждений, вызванных TMZ, таких как\nповреждения N3-метиладенина и N7-метилгуанина,\nв первую очередь восстанавливаются путем BER. Следовательно, функциональный путь BER способствует\nустойчивости к TMZ и связан с худшим прогнозом при\nглиобластоме. Помимо повреждений алкилирования,\nокислительные повреждения в основаниях ДНК обычно восстанавливаются BER [26, 27].\nВ отличие от поражений, связанных с TMZ, лучевая\nтерапия вызывает множественные типы повреждений\nДНК, включая повреждение нуклеиновой кислоты,\nсахара и фосфатного остова. В конечном счете эти повреждения, если их не восстановить, преобразуются\nв DSB. Как упоминалось ранее, DSB являются высокотоксичными радиационно-индуцированными повреждениями ДНК, и их восстановление может вызвать\nгеномные перестройки и мутации или апоптоз. Ионизирующее излучение оказывает как прямое, так и косвенное воздействие на ДНК. Прямое воздействие заключается в том, что ДНК повреждается путем прямого\nпоглощения энергии излучения, тогда как косвенное\nвоздействие заключается в том, что другие молекулы\nвокруг ДНК поглощают энергию излучения и производят аномально активные свободные радикалы, которые\nвзаимодействуют с ДНК и другими крупными молекулами, вызывая повреждение [28, 29].\nКогда излучение проходит через генетический материал, отложение энергии вызывает обширное повреждение ДНК, и этот тип повреждения имеет форму\nDSB. Этот вид повреждения ДНК может представлять\nнепреодолимый барьер для адаптации клеток глиобластомы от апоптоза. Однако для борьбы с данным типом\nповреждения ДНК был разработан сложный и точный\nнабор регуляторных механизмов, в первую очередь\nмногочисленные пути репарации, такие как репарация\nнесоответствий, репарация удаления оснований, репарация удаления нуклеотидов и репарация DSB. NHEJ\nи HRR являются двумя ключевыми модальностями\nрепарации DSB [16]. Контрольные точки повреждения\nДНК активируются одновременно, что задерживает начало митоза и обеспечивает больше времени для репарации ДНК.\nВ ходе эволюции клеток глиобластомы множественные интегрированные молекулярные сигнальные пути\nприводят к повышению устойчивости опухолевых\nклеток к лучевой терапии. Поэтому понимание того,\nкак клетки глиобластомы активируют и реализуют\nпути восстановления повреждений ДНК, имеет решающее значение для предотвращения восстановленияДНК опухолевых клеток и, таким образом, индукции\nнекроза и апоптоза клеток глиобластомы. Датчики\nповреждения ДНК, такие как ATRIP, Rad24p, γH2AX,\nNBS1, BRCA1/2, Ku70/80 и РНК-полимераза, распознают сигналы повреждения, привлекают основную\nкиназу ответа на DDR мутировавшую атаксию-телеангиэктазию» (ATM), связанную с ATM и Rad3 (ATR),\nДНК-зависимую протеинкиназу (DNA-PK) и другие\nрегуляторные факторы к местам разрыва ДНК и катализируют активацию различных нисходящих сигнальных молекул, тем самым способствуя восстановлению\nповреждений ДНК [30–32]. Кроме того, восприимчивость клеток глиобластомы к лучевой терапии и выбранный процесс репарации ДНК изменяются с активацией ряда онкогенов (например, белка 6 В-клеточной\nлимфомы (BCL6) и рецептора эпидермального фактора\nроста варианта III (EGFRvIII)) или инактивацией онкосупрессоров (например, опухолевыого супрессора\np53-связывающего белок 1 (53BP1)), участвующих в повреждении и репарации ДНК, транслокациях, взаимодействиях и взаимной регуляции [33, 34]. Важным\nисследовательским методом для повышения эффективности терапии глиобластомы является нацеливание\nна ключевые регуляторы в пути DDR и снижение толерантности опухолевых клеток к лучевой терапии путем\nнарушения регуляторной системы DDR.\nСтволовые клетки глиобластомы\nГлиобластома демонстрирует значительную фенотипическую, морфологическую и клеточную гетерогенность\nи, как полагают, содержит популяцию самообновляющихся опухолевых стволовых клеток (ОСК), которые\nспособствуют возникновению резистентности к терапии и склонности глиобластом к рецидивированию\n[35]. Одним из объяснений резистентности, опосредованных влиянием ОСК, является высокий уровень\nстресса репликации ДНК, вызванного воздействием\nрадиации, который активирует DDR [36]. ОСК постоянно демонстрируют стрессовую репликацию, вызванную столкновениями репликации/транскрипции\nи последующей активацией DDR, что запускает резистентность к лучевой терапии. Известно, что ОСК глиобластом функционально охарактеризованы на основе\nих экспрессии маркера клеточной поверхности кластера дифференцировки 133 (CD133) [37]. Ряд исследований показали, что клетки CD133+ демонстрируют значительно повышенную устойчивость к стандартным\nметодам терапии. Кроме того, эктопическая сверхэкспрессия CD133 стимулирует способность к самообновлению и пролиферации. Учитывая бесспорную —\nхотя и не исключительную — роль клеток CD133+\nв самообновлении и устойчивости к терапии, можно\nпредположить, что нацеливание на ОСК глиобластом\nчерез CD133 может быть многообещающей стратегией [38]. Предыдущие исследования обнаружили связь\nмежду резистентностью к лучевой терапии и статусом\nCD133, где результаты показали, что популяции клеток\nCD133+ увеличивают базальный ответ на DSB, демонстрируя активное фосфорилирование белков, связанных с контрольными точками клеточного цикла, такими как Rad17, киназа контрольной точки 1 (CHK1)\nи киназа контрольной точки 2 (CHK2) [39, 40].\nКак уже было сказано выше, TMZ и облучение являются важнейшими компонентами современной мультимодальной стандартной терапии глиобластом. Воздействие ионизирующего излучения на опухолевую\nклетку вызывает необратимое кластерное повреждение\nДНК, а именно межцепочечные сшивки (SSB и DSB);\nв то время как влияние TMZ вызывает несоответствие\nпар оснований. Таким образом, TMZ и ионизирующее\nизлучение действуют, повреждая ДНК, и используются\nдля запуска гибели клеток [41]. Однако после терапии\nпервичной глиобластомы очень часто неизбежно происходит рецидив, и это во многом связано с резистентными ОСК. Ранние исследования показали выраженную резистентность ОСК к химиотерапевтическим\nагентам, включая TMZ. ОСК глиобластомы демонстрируют эффективные системы восстановления повреждений ДНК, поскольку клетки CD133+ демонстрируют повышенную экспрессию MGMT, псевдогена 1 кластера\nточек разрыва (BCRP1) и антиапоптотических белков,\nкоторые способствуют сильному повышению устойчивости клеток CD133+ к TMZ по сравнению с их аналогами CD133–. В то время как MGMT-отрицательные ОСК\nоказались чувствительными к лечению TMZ, MGMTэкспрессирующие ОСК были довольно устойчивы, поскольку TMZ не мог блокировать их способность к самообновлению [42, 43].\nОтсутствие уникального и однозначного маркера ОСК\nглиобластом не позволяет прийти к окончательному\nответу об эффективности алкилирующих препаратов.\nВ ОСК глиобластом существует сложное взаимодействие между активацией сигнализации PI3K/Akt, потерей активности PTEN и резистентностью к терапии\n(рис. 3).\nИнгибиторы Akt или индукция экспрессии PTEN могут\nобратить резистентность и сенсибилизировать ОСК\nглиобластом к химио- и лучевой терапии, нарушая\nпути репарации повреждений ДНК.\nКлеточный метаболизм и пути репарации\nповреждения ДНК\nРепарация ДНК и метаболические пути жизненно важны для поддержания клеточного гомеостаза в нормальных клетках человека. Однако оба эти пути претерпевают значительные изменения во время онкогенеза,\nвключая модификации, способствующие быстрому росту, генетической гетерогенности и выживанию. Хотя\nэти две области исследований остаются относительно\nразными, появляется все больше доказательств того,\nчто эти пути взаимозависимы и неразрывно связаны.\nТерапевтические вмешательства, нацеленные на метаболизм или системы репарации ДНК, вошли в клиническую практику в последние годы, подчеркивая\nпотенциал нацеливания на эти пути при некоторых\nтипах опухолей [44, 45]. Высокое потребление глюкозы является общей характеристикой большинства солидных опухолей, и это явление было впервые описано\nв 1920 году Отто Варбургом. Это наблюдение, называемое эффектом Варбурга, описывает, как опухолевыеклетки переключают свой преобладающий метаболический путь с окислительного фосфорилирования\nна анаэробный гликолиз, в результате чего вырабатывается большое количество молочной кислоты посредством ферментации (рис. 4) [46].\nНедавние исследования показали, что повышенное производство молочной кислоты может вызывать устойчивость к основным методам противоопухолевой терапии, включая химио- и лучевую терапию, посредством\nмногочисленных механизмов [47, 48]. Кроме того, повышенное производство молочной кислоты способствует развитию кислой микросреды опухоли, что\nсвязано с повышенной метастатической способностью\nи скоростью роста в подгруппе агрессивных опухолей,\nв том числе глиобластом. В опухолевых клетках, которые подвергаются метаболическому перепрограммированию, наблюдается заметное увеличение активации\nпутей репарации на повреждение ДНК, которые впоследствии запускают синтез нуклеотидов и анаболический метаболизм глюкозы. Пути ответа на повреждение\nДНК очень активны в опухолевых клетках, впоследствии способствуя их быстрому росту и выживанию.\nРеакция на повреждение ДНК состоит из нескольких\nпутей репарации ДНК, и каждый путь представляет\nсобой определенный механизм для восстановления\nопределенного типа повреждения ДНК. Инициирование и прогрессирование путей репарации ДНК считается пространственно-временным регулируемым\nпроцессом, в котором белки перемещаются к участкам\nповреждения ДНК после ремоделирования хроматина\n[44, 45]. С точки зрения химио- и лучевой терапии, восстановление DSB через NHEJ и HRR является важным\nфактором, поскольку многие методы лечения, включая\nлучевую терапию, ингибиторы топоизомеразы, такие\nкак доксорубицин (DOX), и ингибиторы поли (АДФрибоза) полимеразы (PARP), индуцируют DSB ДНК\n[49]. Следовательно, дефектное функционирование\nпутей восстановления DSB может существенно влиять\nна реакцию опухоли на эти методы лечения. Например,\nснижение экспрессии белков BRCA1 и BRCA2 может\nприводить к дефектам в HRR DSB ДНК, повышая чувствительность опухолевых клеток к ингибиторам PARP\nи лучевой терапии, которые вызывают повреждения,\nтребующие HRR для восстановления [50].\nРезультаты некоторых исследований показали, что вероятность развития резистентности к лучевой терапии\nзависит от нескольких факторов, включая метаболические изменения и повышение активности путей репарации ДНК [51, 52]. Метаболическое перепрограммирование может позволить опухолевым клеткам усилить\nсинтез нуклеотидов посредством повышения активности пентозофосфатного пути (PPP), что впоследствии\nповышает устойчивость к традиционным методам\nлечения опухолей [53]. В поддержку этого ряд исследований показали, что повышение активности метаболических ферментов или метаболических процессов\nповышает активность путей репарации ДНК. Например, в результате повышенной гликолитической активности некоторые опухоли генерируют высокий уровень\nлактата, который может способствовать устойчивости\nк цисплатину посредством повышения активности репарации ДНК [54, 55]. Как обсуждалось ранее, несколько метаболических ферментов гликолиза и PPP играют\nпрямую роль в путях репарации ДНК, и ингибирование\nключевых ферментов обоих путей не только подавляло клеточную пролиферацию, но и восстанавливало\nчувствительность к лучевой терапии за счет снижения\nактивности репарации ДНК. Связь между резистентностью к лучевой терапии и измененным метаболизмом\nв глиобластоме до конца не изучена, но результаты\nнекоторых исследований демонстрируют, что снижение метаболической активности ключевых ферментов,\nучаствующих в путях PPP и гликолиза, может восстановить чувствительность некоторых резистентных опухолей к традиционным методам лечения [56–58].\nПри глиобластоме два гликолитических фермента,\nгексокиназа 2 (HK2) и изоформа M2 пируваткиназы\n(PKM2), были предложены в качестве перспективных\nцелей из-за их положительной корреляции с химиои лучевой резистентностью через антиапоптотическиеи клеточные механизмы выживания [59]. Например,\nсуществует четыре изоформы пируваткиназы; однако изоформа PKM2 является ключевым регулятором\nгликолиза в опухолевых клетках и, таким образом,\nявляется наиболее потенциальным кандидатом для\nвосстановления чувствительности к терапии [59]. Подтверждая это, ингибирование PKM2 в клетках глиобластомы приводит к снижению жизнеспособности клеток, остановке клеточного цикла G2/M и способствует\nапоптозу [60]. Кроме того, ингибирование PKM2 может\nвызывать чувствительность к лучевой терапии, как\nпродемонстрировано в исследовании, которое показало, что инактивация PKM2 снижает фосфорилирование Akt и киназы пируватдегидрогеназы 1 (PDK1), что\nвпоследствии способствует чувствительности к лучевой терапии [61].\nL-лактат вырабатывается в результате гликолиза и, как\nбыло обнаружено, экспрессируется в глиобластоме. Высокий уровень лактата также был связан с устойчивостью к химиотерапии у пациентов с глиобластомой [62].\nНедавние исследования показали, что лактат может\nингибировать активность гистондеацетилаз (HDAC),\nчто приводит к изменениям в структуре хроматина\nи транскрипции. HDAC удаляют ацетильные группы\nиз гистонов, и их ингибирование приводит к увеличению ацетилирования гистонов, которые обычно связаны с более открытой структурой хроматина для содействия транскрипции. Также предполагается, что это\nоткрытое состояние хроматина увеличивает доступность белков репарации ДНК к участкам повреждения,\nв свою очередь увеличивая скорость репарации ДНК\n[63]. Таким образом, характерное увеличение уровня\nлактата в клетках глиобластомы приводит к повышению активности репарации ДНК. Лактатдегидрогеназа\n(LDHA) — ключевой метаболический белок, обнаруженный почти во всех тканях человека, который необходим для превращения пирувата в молочную кислоту,\nиграя важную роль на последних этапах гликолиза. Повышенная экспрессия LDHA вызывает гипоксическую\nсреду, которая связана с метастазами, плохой общей\nвыживаемостью и резистентностью к химиолучевой\nтерапии у пациентов с глиобластомой [64, 65]. На основании этих результатов можно предположить, что\nингибирование активности LDHA может придавать\nклеткам глиобластомы чувствительность к агентам, повреждающим ДНК. Дальнейшее изучение связей между\nметаболическими и репарационными путями ДНК может открыть новые терапевтические подходы против\nглиобластомы в будущем.\nСтратегии разработки ингибиторов DDR\nдля пациентов с глиобластомой\nВажность путей DDR в поддержании жизнеспособности клеток и предотвращении неоплазии подчеркивается дополнительными неотъемлемыми ролями этих\nпутей в регуляции клеточного цикла, ремоделирования\nхроматина, метаболизма, иммуногенности и апоптоза.\nНапример, обнаружение повреждения ДНК приводит\nк активации контрольных точек, которые обеспечивают остановку клеточного цикла, чтобы предоставитьвремя, необходимое для восстановления ДНК перед делением клетки; пути DDR также тесно связаны с апоптотическим механизмом, чтобы обеспечить устранение клеток с невосстановленным повреждением ДНК\n(рис. 5) [66–68].\nТаким образом, пути DDR в конечном счете обеспечивают выживание клеток в условиях геномной нестабильности и репликативного стресса или направляют\nнепоправимо поврежденные клетки на старение или\nзапрограммированную смерть. Геномная нестабильность является ключевым признаком любой опухоли\nи возникает в результате высокой скорости деления\nклеток и связанного с этим быстрого накопления аберраций на фоне нарушенных процессов DDR, которые\nспособствуют возникновению и прогрессированию\nопухоли. Следовательно, дефекты в генах DDR играют\nмножественную роль в содействии роста опухоли посредством накопления драйверных мутаций, генерации гетерогенности опухоли и уклонения от апоптоза\n[66]. Как было сказано выше, существует противоопухолевая терапия посредством использования ДНКповреждающей лучевой терапии и ряда химиопрепаратов при глиобластоме, а в последнее время идет\nразработка мощных и селективных молекулярно-таргетных агентов против ключевых компонентов различных путей DDR (далее именуемых ингибиторами\nDDR). Однако разработка аналитически и клинически\nподтвержденных анализов для надежной оценки прогностических биомаркеров ответа и/или устойчивости\nк ингибиторам DDR отстает.\nСтратегии прямого воздействия на DDR\nPARP-ингибиторы\nИнгибиторы PARP недавно были исследованы в качестве сенсибилизирующих препаратов для усиления\nэффективности TMZ. PARP — это класс ферментов,\nкоторый участвует в пути BER, а также в пути MGMT,\nфизически взаимодействуя с MGMT и в конечном\nитоге PARилирует в ответ на химиотерапию TMZ для\nустранения аддуктов O6-MG из поврежденного сегмента ДНК. Во-вторых, PARP работает как сенсор, запуская\nпути ответа BER. Препараты — ингибиторы PARP блокируют связывание PARP-MGMT или PARилируют\nMGMT, снижая функцию MGMT и предотвращая восстановление O6-MG. В результате функция MGMT\nснижается, что приводит к сенсибилизации TMZ и дает\nобоснование для сенсибилизации [69, 70].\nПрепараты — ингибиторы PARP исследовались у пациентов с глиобластомой в ряде клинических испытаний.\nОднако множество факторов затрудняют клиническую\nразработку этих ингибиторов. Ингибиторы PARP могут\nвызывать синтетическую летальность в опухолевых\nклетках с существующими дефектами в путях репарации HRR, таких как вредные мутации генов — супрессоров BRCA1 и BRCA2. BRCA1 и BRCA2 играют роль\nв восстановлении ДНК и необходимы для стабильности генома. Более того, поскольку наличие функционального белка BRCA1 и BRCA2, по-видимому, является предиктивным биомаркером неблагоприятного\nисхода выживания пациентов с глиобластомами, возможно, что агенты, которые подавляют экспрессию\nBRCA1 и BRCA2, могут быть использованы в качестве новой терапевтической стратегии для пациентов\nс глиобластомой с нормальным или высоким уровнем\nбелка BRCA1/2, сенсибилизируя их к лечению, повреждающему ДНК [71–73]. Проще говоря, нацеливание\nна BRCA1/2 может модулировать восстановление ДНК\nи потенциально повышать эффективность лучевой терапии и алкилирующих агентов у пациентов с глиобластомой (рис. 6).Примеры активно действующих ингибиторов PARP\nпротив глиобластомы с их доклинической и клинической значимостью приведены в таблице 1 [74–83] и таблице 2 (https://clinicaltrials.gov/).\nИнгибиторы ATM\nATM, незаменимая киназа, регулирующая HRR, повсеместно экспрессируется в опухолевых клетках [84].\nATM является перспективной терапевтической мишенью, поскольку ее ингибирование, вероятно, сенсибилизирует опухоли к повреждающему ДНК эффекту\nлучевой терапии и ряда химиопрепаратов [85]. MMR\nпреобразует аддукты ДНК, индуцированные TMZ,\nво вторичные поражения, которые блокируют репликативную вилку, тем самым приводя к DSB и активации ферментов DDR [14, 16]. Было показано, что TMZ\nактивирует сигнальные пути, зависимые от ATM [85].\nНапример, было продемонстрировано, что в клетках\nглиобластомы, обладающих MMR, воздействие низкой\nдозы TMZ активирует ATM и приводит к фосфорилированию CHK1, CHK2 и p53 и остановке клеточного\nцикла G2/M [86].\nСуществуют доклинические исследования, доказывающие роль p53 как биомаркера ответа на ингибирование\nATM при глиобластоме. Например, генетическая инактивация кофактора ATM (ATMIN) подавляет образование глиобластомы in vivo с дефицитом p53 [87]. Кроме\nтого, сочетание ингибиторов ATM и ингибиторов рецептора фактора роста тромбоцитов альфа (PDGFRA)\nснижает выживаемость клеток глиобластомы с мутацией p53, что указывает на роль ингибиторов ATM\nв лечении пациентов с глиобластомой с мутациямиp53 [88]. Аналогично, использование KU60019, аналога\nингибитора ATM второго поколения, приводит к более выраженной чувствительности к лучевой терапии\nв клеточной линии глиобластомы U87 с мутацией p53,\nчем в генетически соответствующих клетках дикого\nтипа [89]. Кроме того, эффективность KU60019 была\nсвязана с ингибированием фосфорилирования основных эффекторов повреждения ДНК p53, H2AX,\nKAP1 и Akt. Известно, что KU60019 необычайно стабилен, но не может пересекать ГЭБ.\nИнгибиторы ATM нового поколения, такие как\nAZ32 и AZD1390 (AstraZeneca), специально разработаны для пересечения ГЭБ [90]. По сравнению с лучевой\nтерапией в отдельности, комбинация AZD1390 и лучевой терапии вызывает значительную регрессию глиобластомы [91]. AZD1390, наиболее клинически продвинутый ингибитор ATM для лечения глиобластомы\nи метастатических опухолей в головной мозг, проходит\nиспытания в фазе I (NCT03423628) (https://clinicaltrials.\ngov/). Испытание оценивает безопасность и переносимость AZD1390 в сочетании с модулированной по интенсивности лучевой терапией у пациентов с рецидивирующей глиобластомой (35 Гр в течение 2 недель) или\nнедавно диагностированной первичной глиобластомой\n(60 Гр в течение 6 недель) и в сочетании с полной или\nчастичной лучевой терапией мозга (30 Гр в течение\n2 недель) у пациентов с метастазами в головной мозг.\nИнгибиторы ATR\nСигнальный путь ATR-CHK1, основной эффектор\nконтрольных точек репликации и повреждения ДНК,\nпредотвращает вступление клеток с поврежденной\nДНК в митоз [85]. ATR представляет особый интерес\nв терапии глиобластомы, поскольку он играет доминирующую роль в защите опухолевых клеток от TMZ [92].\nКак и в случае с другими ингибиторами DDR, существуют некоторые опасения относительно токсичности\nингибиторов ATR для нормальных клеток, поскольку\nATR необходим для выживания многих типов клеток.\nСнижение ATR усиливает апоптоз, вызванный TMZ,\nв клетках глиобластомы. Помимо индукции апоптоза,\nTMZ также активирует пути выживания, такие как\nстарение. Отличительными признаками клеточного\nстарения являются активация DDR и остановка клеточного цикла, что позволяет клеткам выживать без\nпролиферации и способствует рецидиву. Старение, вызванное TMZ, в клетках глиобластомы зависит от активации сигнального пути ATR-CHK1 [93, 94]. Имеются\nдоказательства того, TMZ активирует ATR зависимым\nот MGMT образом и что использование TMZ в клетках\nглиобластомы с дефицитом MGMT увеличивает чувствительность к ингибиторам ATR в моделях глиобластомы in vitro и in vivo [95].\nНасколько нам известно, в настоящее время не проводятся клинические испытания ингибиторов ATR для\nглиобластомы (www.clinicaltrials.org). M6220 также изучается в сочетании с лучевой терапией у пациентов\nс немелкоклеточным раком легких с метастазами в головной мозг (NCT02589522). Новый мощный селективный ингибитор ATR, Элимусертиб (BAY1895344), повидимому, имеет приемлемый профиль безопасности\nв качестве монотерапии у пациентов с прогрессирующими солидными опухолями.\nСтратегии непрямого воздействия на DDR\nПомимо прямого комбинированного воздействия\nна факторы DDR, сопоставимый подход может заключаться в воздействии на другие сигнальные пути, которые влияют на активность и/или емкость DDR. Например, было установлено, что нарушение функциональных\nсигнальных путей фактора роста эндотелия сосудов\n(VEGF) и Akt влияет на баланс между NHEJ и активностью восстановления разрывов ДНК HR в ОСК глиобластом, что приводит к повышению чувствительности\nк лучевой терапии [96]. Это особенно интересно, учитывая, что таргетная терапия против VEGF с помощью\nбевацизумаба в целом не смогла улучшить общую выживаемость пациентов с глиобластомой в крупных\nклинических испытаниях [97]. Аналогично выявлению\nнеклассических стратегий нацеливания на пути DDR\nнедавно был идентифицирован с помощью киномного скрининга РНК-интерференции митоген-активируемая протеинкиназа 7 (ERK5)/киназа-активируемая протеинкиназа 5 (MAPK5) сигнальный путь как\nновый фактор устойчивости к TMZ с инактивацией\nERK5 в клетках глиобластомы, что в итоге привело\nк дефектной способности к восстановлению ДНК, вероятно, из-за ненадлежащей активности NHEJ перед\nмитозом [98]. Интересно, что ERK5 недавно был идентифицирован как ключевой фактор в содействии росту\nклеток и выживанию клеток в агрессивных диффузных\nвнутренних понтинных глиомах, что подтверждает\nнедавние данные о ERK5 как о новой терапевтической\nмишени [99].Недавние открытия выявили ключевые молекулярные\nи функциональные связи между DDR, сигнализацией репликационного стресса и иммунными путями\nциклической ГМФ-АМФ-синтаза (cGAS)-стимулятор\nгенов интерферона (STING), а также то, что нацеливание на сигнализацию репликационного стресса может\nсинергировать с иммунотерапией глиобластом (рис. 7)\n[100–102].\nПосле открытия того, что cGAS-STING распознает\nэндогенную ДНК, высвобождаемую из умирающих\nопухолевых клеток, и индуцирует интерферон I типа\nи противоопухолевые реакции Т-клеток, были предприняты попытки понять и терапевтически воздействовать на путь STING при опухолях. По сравнению\nс другими типами злокачественных новообразований\nиммунная микросреда глиобластомы содержит мало\nинфильтрирующих Т-клеток, но большое количество\nмиелоидных клеток, ассоциированных с опухолью, что,\nвозможно, объясняет неутешительные ответы на терапию блокадой иммунных контрольных точек у групп\nпациентов с глиобластомой. Примечательно, что в отличие от большинства экстракраниальных опухолей\nэкспрессия STING отсутствует в глиобластоме, вероятно, из-за метилирования промотора STING. Тем не менее несколько доклинических исследований показывают, что индуцирование cGAS-STING сигнализации\nв иммунной микросреде глиобластомы может быть\nтерапевтически полезным, и было показано, что cGASSTING сигнализация опосредует воспалительные\nи противоопухолевые эффекты других модальностей,\nкоторые либо используются, либо разрабатываются\nдля терапии глиобластомы, включая лучевую терапию\nи онколитическую виротерапию.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nСпособность клеток восстанавливать ДНК после повреждений из эндогенных или экзогенных источников\nимеет важное значение для поддержания их нормальной жизнеспособности. Различные виды повреждений\nвозникают из разных источников и требуют определенных путей репарации повреждений ДНК, позволяющих восстановить исходную последовательность.\nПовреждения, оставшиеся невосстановленными, могут\nбыть унаследованы после деления клетки, вызывая постоянные генетические изменения. Накопление этих\nмутаций приводит к старению клеток или апоптозу\nи может предрасполагать к развитию опухолей, в том\nчисле глиобластом. Более того, в процессе старения\nспособность клеток к восстановлению ДНК снижается, а также претерпевает метаболические изменения,\nвызванные клеточными и эндокринными изменениями. В случае глиобластомы дальнейшие исследования\nмогут также выявить новые терапевтические мишени,\nкоторые могут быть нацелены как на метаболизм, так\nи на восстановление ДНК одновременно.\nНестабильность генома клеток глиобластом возникает из-за различных дефектов в механизме репарации ДНК, которые делают их более восприимчивыми\nк агентам, воздействующим на ДНК. Взаимосвязь между дефицитом репарации ДНК и повышенным эффектом агентов, воздействующих на ДНК, подчеркивает\nDSB, которая включает пути HRR и NHEJ. Препараты,\nвоздействующие на ДНК, являются многообещающими терапевтическими средствами с точным применением на фоне специфической для опухоли неудачи\nрепарации ДНК. Исследование и понимание механизмов химиолучевой резистентности в клетках глиобластом имеет фундаментальное значение для разработки новых эффективных стратегий лечения, поскольку\nмодуляция способности репарации ДНК может быть\nсредством повышения клеточной чувствительности\nк генотоксическим агентам. Поэтому контролируемое\nцелевое ингибирование факторов DDR в сочетании\nс химиотерапевтическими препаратами будет представлять собой полезную стратегию для предотвращения временной остановки клеточного цикла и восстановления повреждений ДНК, для содействия гибели\nопухолевых клеток и улучшения результатов лечения\nпациентов с глиобластомой."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nГлиобластома (глиома 4-й степени по классификации Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ)\n2021 года) представляет собой наиболее частую и агрессивную злокачественную первичную опухоль головного\nмозга у взрослых. В плане терапии пациенты с глиобластомой обычно подвергаются максимальной резекции\nопухолевой массы с последующей одновременной лучевой и химиотерапией с использованием алкилирующего агента темозоломида (TMZ) [1]. Эти методы лечения,\nхотя и являются стандартными, однако сталкиваются\nсо значительными трудностями, особенно из-за способности опухоли широко проникать в окружающие\nткани мозга и наличия гематоэнцефалического барьера\n(ГЭБ), который ограничивает эффективность многих\nсистемных методов лечения [2]. Кроме того, гетерогенность глиобластомы и высокая частота рецидивов\nсоздают дополнительные препятствия для лечения [2].\nПоэтому, изучение и получение новой информации\nо молекулярных механизмах развития и прогрессирования глиобластомы, а также о задействованных в них\nсигнальных путях могут иметь решающее значение для\nразработки новых терапевтических методов. Устойчивость к лучевой и химиотерапии характерна для многих типов злокачественных новообразований; однако\nнеясно, приобретается ли устойчивость во время прогрессирования опухоли или она заранее связана с генетическими изменениями, которые изначально приводят к развитию опухоли.\nПовреждение ДНК от воздействия различных факторов окружающей среды, а также эндогенных токсичных\nагентов, таких как свободные радикалы, может поставить под угрозу стабильность генома и вызвать или\nспособствовать возникновению многих заболеваний,\nв том числе опухолей. Поскольку ДНК является основным генетическим материалом, она жизненно важна\nдля обеспечения целостности структуры и функции\nклеток для поддержания нормальной жизнедеятельности и стабильных характеристик вида. Действительно,\nпри воздействии эндогенных или экзогенных стрессов\nклетки могут генерировать различные типы повреждений ДНК. Распространенные экзогенные факторы, такие как токсичные тяжелые металлы и ионизирующее\nизлучение, были хорошо изучены и, как было установлено, вызывают серьезные повреждения ДНК. Эндогенные вещества часто высвобождаются во время метаболизма экзогенных веществ в организме или после\nповреждения клеток и потери целостности клеточной\nмембраны. Повреждение ДНК может происходить двумя путями, а именно прямыми и косвенными эффектами. В прямом пути эндогенные или экзогенные вещества напрямую контактируют с ДНК, что приводит\nк разрыву химических связей в молекулах ДНК и, таким образом, изменению структуры и активности ДНК\n[3, 4].\nПути репарации или восстановления ДНК являются\nодними из важнейших ключевых игроков онкогенных\nмутаций в глиобластоме, связанных с устойчивостью\nкак к химио-, так и к лучевой терапии. Например,\nнаиболее распространенными изменениями путей репарации ДНК в глиобластоме являются снижение регуляции сигнальных путей p53, снижение регуляции\nсигнальных путей ретинобластомы и метилирование\nпромотора O6-метилгуанин-ДНК-метилтрансферазы\n(MGMT) (рис. 1) [5–7].\nКроме того, инактивация сигнальных путей фосфатазы\nс двойной субстратной специфичностью (PTEN) и активация рецепторов эпидермального фактора роста\n(EGFR)/фосфоинозитид-3-киназы (PI3K) сигнального\nпути, которые обнаружены примерно в одной трети\nслучаев у пациентов с глиобластомой, как считается,\nусиливают пути ответа на повреждение ДНК в глиобластоме [8]. Высокая частота этих изменений в глиобластоме предполагает, что пути репарации повреждений\nДНК играют важную роль в онкогенезе глиобластомы\nи что поиск новых сигнальных путей, ответственных\nза глиомагенез, может обеспечить новые подходы к эффективной терапии для пациентов с глиобластомой.\nХимио- и лучевая терапия напрямую или косвенно\nвызывают гибель клеток через повреждение ДНК,\nи на успех терапии влияют несколько биохимических\nпутей. Кроме того, генетический фон значительно влияет на результат лечения. Клеточный ответ включает\nсложный сигнальный каскад, называемый реакцией\nна повреждение ДНК (DDR), который отвечает за распознавание, сигнализацию и исправление повреждения\nДНК. Различные виды повреждений, образующихся\nв ДНК, требуют специфических путей репарации повреждений ДНК, которые позволяют устранить поРисунок 1. p53 Регулирование и сигнализация\nРегуляция и сигнализация p53 включают контроль и передачу сигналов, опосредованных белком —\nсупрессором опухолей p53. p53 регулирует прогрессирование клеточного цикла, восстановление\nДНК и апоптоз для поддержания геномной стабильности и предотвращения образования опухолей.\nНарушение регуляции функции P53 часто встречается при опухолях (в том числе глиобластоме), что\nприводит к неконтролируемому росту клеток. Исследование механизмов регуляции и сигнализации p53 дает ценные знания для разработки целевых терапевтических подходов против опухоли\nFigure 1. p53 regulation and signaling\nThe tumor protein p53 regulates cell cycle progression, DNA repair, and apoptosis, thereby maintaining genome stability and preventing tumor formation. The dysregulation of p53 function is common in\ntumors, including glioblastoma, leading to uncontrolled cell proliferation. Research into p53 regulation\nand signaling provides critical insights for the development of targeted anti-tumor therapiesвреждения и могут способствовать радио- и химиорезистентности глиобластомы [9]. В этой связи было\nразработано множество подходов к лечению, направленных на новые молекулярные мишени, которые можно использовать в качестве терапевтических альтернатив. Тем не менее большинство из них терпят неудачу\nво время клинических испытаний, что свидетельствует\nо том, что единая стратегия нацеливания не улучшает\nтерапевтические результаты. Неудачи, связанные с этими подходами, могут быть связаны с компенсаторными\nмеханизмами DDR, высокой системной токсичностью,\nотсутствием стабильности препаратов и недостаточностью исследований in vitro и in vivo, демонстрирующих\nэффективность новых препаратов [10, 11].\nПути репарации повреждений ДНК\nи их роль в биологии опухоли\nРазличные эндогенные и экзогенные агенты, повреждающие ДНК, такие как ионизирующее излучение и химиотерапевтические агенты, могут приводить к повреждениям ДНК, включая одноцепочечные разрывы\n(SSB) и двухцепочечные разрывы (DSB), химические\nмодификации оснований или сахаров, а также межцепочечные или внутрицепочечные сшивки [12]. Если\nповреждение ДНК не исправить, оно вызовет геномную нестабильность и мутацию, что является одним\nиз признаков онкогенеза. Чтобы предотвратить эту ситуацию, в процессе эволюции клетки млекопитающих\nвыработали ряд механизмов, называемых DDR, для\nборьбы с такими повреждениями. DDR — это сложная\nсеть, которая функционирует по-разному, чтобы воздействовать на различные повреждения ДНК, включая передачу сигнала, регуляцию транскрипции, контрольные точки клеточного цикла, индукцию апоптоза,\nпроцессы толерантности к повреждениям и множественные пути восстановления ДНК. Пути восстановления повреждений ДНК имеют два противоположных\nаспекта: с одной стороны, они защищают целостность\nгенетического материала нормальных клеток, с другой\nстороны, они способствуют устойчивости опухолевых\nклеток к генотоксической терапии [3, 4]. В начале формирования опухоли механизм DDR постоянно активируется репликацией, вызванной онкогенами, и окислительным стрессом и действует как защитный механизм,\nпредотвращающий распространение злокачественных\nклонов; однако во время трансформации опухолевые\nклетки могут накапливать и переносить повреждения\nгенома и перестройки из-за аберраций DDR [13]. Поскольку системы репарации ДНК снижают эффективность генотоксических методов лечения, понимание\nи характеристика механизмов репарации имеют первостепенное значение для разработки новых терапевтических стратегий [13].\nИзвестно, что в клетках млекопитающих двумя основными органеллами, содержащими ДНК, являются ядро\nи митохондрии. Системы восстановления ядерной\nДНК делятся на следующие основные пути: 1) прямая\nреверсия, которая в основном восстанавливает повреждения, вызванные алкилирующими агентами;\n2) эксцизионная репарация оснований (BER), направленная на SSB и необъемные поврежденные основания\nДНК; 3) эксцизионная репарация нуклеотидов (NER),\nисправляющая объемные, искажающие спираль повреждения ДНК; 4) репарация ошибочно спаренных\nнуклеотидов (MMR); 5) рекомбинационная репарация, которая далее подразделяется на репарацию посредством гомологичной рекомбинации (HRR) и негомологичное соединение концов (NHEJ), в основном\nфункционирующие при DSB; 6) альтернативное негомологичное соединение концов (alt-NHEJ), участвующее в восстановлении DSB; 7) транслезионный синтез,\nкоторый, скорее всего, является механизмом устойчивости к повреждению ДНК. Пути восстановления митохондриальной ДНК, включая прямую репарацию,\nBER, MMR, транслезионный синтез и репарацию DSB,\nмогут восстанавливать поврежденную ДНК, поддерживая генетическую целостность митохондрий, защищая\nмитохондриальную ДНК от окислительного повреждения и способствуя выживанию клеток (рис. 2) [14–16].\nПути репарации ДНК играют важную роль в поддержании стабильности и целостности генома посредством\nисправления поврежденной ДНК, которая может способствовать запуску онкогенеза. Многочисленные исследования показали, что некоторые виды опухолей,\nв том числе глиобластома, связаны с дефектом или\nмутацией в белках ядерных или митохондриальных\nпутей репарации ДНК [17]. Люди, которые являются\nносителями мутации гена MMR, имеют повышенный\nриск развития самых разных видов опухолей, чем их\nродственники, не являющиеся носителями. Например,\nдва важных гена, связанных с репарацией ДНК HRR,\nген рака молочной железы 1 (BRCA1) и ген рака молочной железы 2 (BRCA2), обусловливают генетическую\nпредрасположенность к раку молочной железы, раку\nяичников и раку поджелудочной железы [18]. Кроме\nтого, микроокружение опухоли, где характерно наличие гипоксии, низкого pH и дефицита питательных\nвеществ, может привести к геномной нестабильности\nи прогрессированию опухоли посредством подавленияпути репарации ДНК [19]. Сообщалось, что условия\nгипоксии могут привести к снижению экспрессии mutL\nгомолог 1 (MLH1), основного белка в пути MMR [20].\nПонижение экспрессии RAD51 (ключевой медиатор\nHRR), вызванное гипоксией, наблюдалось во многих\nтипах опухолевых клеток, что позволяет предположить, что гипоксическое микроокружение опухоли\nможет подавлять путь HRR, вызывая генетическую\nнестабильность [20]. Недавние исследования показали,\nчто внеклеточные питательные вещества оказывают\nзначительное влияние на целостность генома. Глутамин является основным источником углерода и азота\nдля опухолевых клеток. Недостаток глутамина приводит к повреждению алкилирования ДНК путем ингибирования активности альфа-кетоглутарат-зависимой\nдиоксигеназы (ALKBH) и увеличения чувствительности опухолевых клеток к алкилирующим агентам. Глюкозное голодание также усиливает чувствительность\nк лучевой терапии опухолевых клеток путем снижения\nрепарации DSB [21, 22]. Таким образом, нарушение регуляции путей репарации ДНК может способствовать\nразвитию опухоли, способствуя геномной нестабильности и мутации в клетках млекопитающих.\nРезистентность к терапии путем активации\nпутей репарации повреждений ДНК\nИзвестно, что непосредственная роль DDR в онкогенезе и резистентности глиобластомы к стандартной терапии тесно зависит от сроков оценки и типа повреждения ДНК. Более того, в начале своего формирования\nDDR может останавливать экспансию опухолевых\nклеток. Однако когда опухолевые клетки и опухолевая\nниша глиобластомы установлены, DDR способствует\nвыдержке геномной нестабильности и исправлению\nповреждений ДНК, вызванных влиянием химиопрепаратов и лучевой терапии [23]. Как лучевая, так и химиотерапия может быть нацелена на создание условий\nпрямого повреждения ДНК, вызывающего непосредственно гибель опухолевых клеток. Сложный клеточный каскад активируется в ответ на различные повреждения ДНК, чтобы опосредовать клеточные изменения\n(например, остановку клеточного цикла) и напрямую\nвосстановить повреждение ДНК. К тому же клетки\nорганизма человека активируют различные механизмы восстановления ДНК в зависимости от клеточного\nконтекста и типа субстрата или повреждения, которые\nнеобходимо исправить. Механизмы репарации ДНК\nспособствуют выживанию опухолевых клеток и связаны с процессом резистентности к существующей терапии и рецидивом глиобластом.\nСуществуют три основных пути репарации повреждений ДНК, которые обрабатывают повреждения алкилирования TMZ: прямая репарация MGMT, BER и MMR\n[14–16]. MGMT является основным ферментом, ответственным за устойчивость глиобластомы к TMZ. Экспрессия MGMT коррелирует с устойчивостью к TMZ,\nв основном потому, что MGMT удаляет метильную\nгруппу из О6-метилгуанина (O6-MG), восстанавливая\nцелостность гуаниновых оснований в ДНК. Преимущества алкилирующих агентов в значительной степени\nограничены пациентами, чьи опухоли показывают\nметилирование промотора MGMT [24]. Если MGMT\nне исправляет неправильное включение тимина, которое произошло во время репликации O6-MG, активируется путь MMR. Этот процесс входит в «бесполезный\nцикл», который заменяет неправильно включенный\nтимин другим тимином, что приводит к энергозатратным циклам, остановке репликативной вилки и разрывам ДНК [25]. Преобразование ошибок неправильного\nвключения в DSB активирует пути восстановления DSB,\nи, если восстановление не удается, запускается апоптоз.\nБольшинство повреждений, вызванных TMZ, таких как\nповреждения N3-метиладенина и N7-метилгуанина,\nв первую очередь восстанавливаются путем BER. Следовательно, функциональный путь BER способствует\nустойчивости к TMZ и связан с худшим прогнозом при\nглиобластоме. Помимо повреждений алкилирования,\nокислительные повреждения в основаниях ДНК обычно восстанавливаются BER [26, 27].\nВ отличие от поражений, связанных с TMZ, лучевая\nтерапия вызывает множественные типы повреждений\nДНК, включая повреждение нуклеиновой кислоты,\nсахара и фосфатного остова. В конечном счете эти повреждения, если их не восстановить, преобразуются\nв DSB. Как упоминалось ранее, DSB являются высокотоксичными радиационно-индуцированными повреждениями ДНК, и их восстановление может вызвать\nгеномные перестройки и мутации или апоптоз. Ионизирующее излучение оказывает как прямое, так и косвенное воздействие на ДНК. Прямое воздействие заключается в том, что ДНК повреждается путем прямого\nпоглощения энергии излучения, тогда как косвенное\nвоздействие заключается в том, что другие молекулы\nвокруг ДНК поглощают энергию излучения и производят аномально активные свободные радикалы, которые\nвзаимодействуют с ДНК и другими крупными молекулами, вызывая повреждение [28, 29].\nКогда излучение проходит через генетический материал, отложение энергии вызывает обширное повреждение ДНК, и этот тип повреждения имеет форму\nDSB. Этот вид повреждения ДНК может представлять\nнепреодолимый барьер для адаптации клеток глиобластомы от апоптоза. Однако для борьбы с данным типом\nповреждения ДНК был разработан сложный и точный\nнабор регуляторных механизмов, в первую очередь\nмногочисленные пути репарации, такие как репарация\nнесоответствий, репарация удаления оснований, репарация удаления нуклеотидов и репарация DSB. NHEJ\nи HRR являются двумя ключевыми модальностями\nрепарации DSB [16]. Контрольные точки повреждения\nДНК активируются одновременно, что задерживает начало митоза и обеспечивает больше времени для репарации ДНК.\nВ ходе эволюции клеток глиобластомы множественные интегрированные молекулярные сигнальные пути\nприводят к повышению устойчивости опухолевых\nклеток к лучевой терапии. Поэтому понимание того,\nкак клетки глиобластомы активируют и реализуют\nпути восстановления повреждений ДНК, имеет решающее значение для предотвращения восстановленияДНК опухолевых клеток и, таким образом, индукции\nнекроза и апоптоза клеток глиобластомы. Датчики\nповреждения ДНК, такие как ATRIP, Rad24p, γH2AX,\nNBS1, BRCA1/2, Ku70/80 и РНК-полимераза, распознают сигналы повреждения, привлекают основную\nкиназу ответа на DDR мутировавшую атаксию-телеангиэктазию» (ATM), связанную с ATM и Rad3 (ATR),\nДНК-зависимую протеинкиназу (DNA-PK) и другие\nрегуляторные факторы к местам разрыва ДНК и катализируют активацию различных нисходящих сигнальных молекул, тем самым способствуя восстановлению\nповреждений ДНК [30–32]. Кроме того, восприимчивость клеток глиобластомы к лучевой терапии и выбранный процесс репарации ДНК изменяются с активацией ряда онкогенов (например, белка 6 В-клеточной\nлимфомы (BCL6) и рецептора эпидермального фактора\nроста варианта III (EGFRvIII)) или инактивацией онкосупрессоров (например, опухолевыого супрессора\np53-связывающего белок 1 (53BP1)), участвующих в повреждении и репарации ДНК, транслокациях, взаимодействиях и взаимной регуляции [33, 34]. Важным\nисследовательским методом для повышения эффективности терапии глиобластомы является нацеливание\nна ключевые регуляторы в пути DDR и снижение толерантности опухолевых клеток к лучевой терапии путем\nнарушения регуляторной системы DDR.\nСтволовые клетки глиобластомы\nГлиобластома демонстрирует значительную фенотипическую, морфологическую и клеточную гетерогенность\nи, как полагают, содержит популяцию самообновляющихся опухолевых стволовых клеток (ОСК), которые\nспособствуют возникновению резистентности к терапии и склонности глиобластом к рецидивированию\n[35]. Одним из объяснений резистентности, опосредованных влиянием ОСК, является высокий уровень\nстресса репликации ДНК, вызванного воздействием\nрадиации, который активирует DDR [36]. ОСК постоянно демонстрируют стрессовую репликацию, вызванную столкновениями репликации/транскрипции\nи последующей активацией DDR, что запускает резистентность к лучевой терапии. Известно, что ОСК глиобластом функционально охарактеризованы на основе\nих экспрессии маркера клеточной поверхности кластера дифференцировки 133 (CD133) [37]. Ряд исследований показали, что клетки CD133+ демонстрируют значительно повышенную устойчивость к стандартным\nметодам терапии. Кроме того, эктопическая сверхэкспрессия CD133 стимулирует способность к самообновлению и пролиферации. Учитывая бесспорную —\nхотя и не исключительную — роль клеток CD133+\nв самообновлении и устойчивости к терапии, можно\nпредположить, что нацеливание на ОСК глиобластом\nчерез CD133 может быть многообещающей стратегией [38]. Предыдущие исследования обнаружили связь\nмежду резистентностью к лучевой терапии и статусом\nCD133, где результаты показали, что популяции клеток\nCD133+ увеличивают базальный ответ на DSB, демонстрируя активное фосфорилирование белков, связанных с контрольными точками клеточного цикла, такими как Rad17, киназа контрольной точки 1 (CHK1)\nи киназа контрольной точки 2 (CHK2) [39, 40].\nКак уже было сказано выше, TMZ и облучение являются важнейшими компонентами современной мультимодальной стандартной терапии глиобластом. Воздействие ионизирующего излучения на опухолевую\nклетку вызывает необратимое кластерное повреждение\nДНК, а именно межцепочечные сшивки (SSB и DSB);\nв то время как влияние TMZ вызывает несоответствие\nпар оснований. Таким образом, TMZ и ионизирующее\nизлучение действуют, повреждая ДНК, и используются\nдля запуска гибели клеток [41]. Однако после терапии\nпервичной глиобластомы очень часто неизбежно происходит рецидив, и это во многом связано с резистентными ОСК. Ранние исследования показали выраженную резистентность ОСК к химиотерапевтическим\nагентам, включая TMZ. ОСК глиобластомы демонстрируют эффективные системы восстановления повреждений ДНК, поскольку клетки CD133+ демонстрируют повышенную экспрессию MGMT, псевдогена 1 кластера\nточек разрыва (BCRP1) и антиапоптотических белков,\nкоторые способствуют сильному повышению устойчивости клеток CD133+ к TMZ по сравнению с их аналогами CD133–. В то время как MGMT-отрицательные ОСК\nоказались чувствительными к лечению TMZ, MGMTэкспрессирующие ОСК были довольно устойчивы, поскольку TMZ не мог блокировать их способность к самообновлению [42, 43].\nОтсутствие уникального и однозначного маркера ОСК\nглиобластом не позволяет прийти к окончательному\nответу об эффективности алкилирующих препаратов.\nВ ОСК глиобластом существует сложное взаимодействие между активацией сигнализации PI3K/Akt, потерей активности PTEN и резистентностью к терапии\n(рис. 3).\nИнгибиторы Akt или индукция экспрессии PTEN могут\nобратить резистентность и сенсибилизировать ОСК\nглиобластом к химио- и лучевой терапии, нарушая\nпути репарации повреждений ДНК.\nКлеточный метаболизм и пути репарации\nповреждения ДНК\nРепарация ДНК и метаболические пути жизненно важны для поддержания клеточного гомеостаза в нормальных клетках человека. Однако оба эти пути претерпевают значительные изменения во время онкогенеза,\nвключая модификации, способствующие быстрому росту, генетической гетерогенности и выживанию. Хотя\nэти две области исследований остаются относительно\nразными, появляется все больше доказательств того,\nчто эти пути взаимозависимы и неразрывно связаны.\nТерапевтические вмешательства, нацеленные на метаболизм или системы репарации ДНК, вошли в клиническую практику в последние годы, подчеркивая\nпотенциал нацеливания на эти пути при некоторых\nтипах опухолей [44, 45]. Высокое потребление глюкозы является общей характеристикой большинства солидных опухолей, и это явление было впервые описано\nв 1920 году Отто Варбургом. Это наблюдение, называемое эффектом Варбурга, описывает, как опухолевыеклетки переключают свой преобладающий метаболический путь с окислительного фосфорилирования\nна анаэробный гликолиз, в результате чего вырабатывается большое количество молочной кислоты посредством ферментации (рис. 4) [46].\nНедавние исследования показали, что повышенное производство молочной кислоты может вызывать устойчивость к основным методам противоопухолевой терапии, включая химио- и лучевую терапию, посредством\nмногочисленных механизмов [47, 48]. Кроме того, повышенное производство молочной кислоты способствует развитию кислой микросреды опухоли, что\nсвязано с повышенной метастатической способностью\nи скоростью роста в подгруппе агрессивных опухолей,\nв том числе глиобластом. В опухолевых клетках, которые подвергаются метаболическому перепрограммированию, наблюдается заметное увеличение активации\nпутей репарации на повреждение ДНК, которые впоследствии запускают синтез нуклеотидов и анаболический метаболизм глюкозы. Пути ответа на повреждение\nДНК очень активны в опухолевых клетках, впоследствии способствуя их быстрому росту и выживанию.\nРеакция на повреждение ДНК состоит из нескольких\nпутей репарации ДНК, и каждый путь представляет\nсобой определенный механизм для восстановления\nопределенного типа повреждения ДНК. Инициирование и прогрессирование путей репарации ДНК считается пространственно-временным регулируемым\nпроцессом, в котором белки перемещаются к участкам\nповреждения ДНК после ремоделирования хроматина\n[44, 45]. С точки зрения химио- и лучевой терапии, восстановление DSB через NHEJ и HRR является важным\nфактором, поскольку многие методы лечения, включая\nлучевую терапию, ингибиторы топоизомеразы, такие\nкак доксорубицин (DOX), и ингибиторы поли (АДФрибоза) полимеразы (PARP), индуцируют DSB ДНК\n[49]. Следовательно, дефектное функционирование\nпутей восстановления DSB может существенно влиять\nна реакцию опухоли на эти методы лечения. Например,\nснижение экспрессии белков BRCA1 и BRCA2 может\nприводить к дефектам в HRR DSB ДНК, повышая чувствительность опухолевых клеток к ингибиторам PARP\nи лучевой терапии, которые вызывают повреждения,\nтребующие HRR для восстановления [50].\nРезультаты некоторых исследований показали, что вероятность развития резистентности к лучевой терапии\nзависит от нескольких факторов, включая метаболические изменения и повышение активности путей репарации ДНК [51, 52]. Метаболическое перепрограммирование может позволить опухолевым клеткам усилить\nсинтез нуклеотидов посредством повышения активности пентозофосфатного пути (PPP), что впоследствии\nповышает устойчивость к традиционным методам\nлечения опухолей [53]. В поддержку этого ряд исследований показали, что повышение активности метаболических ферментов или метаболических процессов\nповышает активность путей репарации ДНК. Например, в результате повышенной гликолитической активности некоторые опухоли генерируют высокий уровень\nлактата, который может способствовать устойчивости\nк цисплатину посредством повышения активности репарации ДНК [54, 55]. Как обсуждалось ранее, несколько метаболических ферментов гликолиза и PPP играют\nпрямую роль в путях репарации ДНК, и ингибирование\nключевых ферментов обоих путей не только подавляло клеточную пролиферацию, но и восстанавливало\nчувствительность к лучевой терапии за счет снижения\nактивности репарации ДНК. Связь между резистентностью к лучевой терапии и измененным метаболизмом\nв глиобластоме до конца не изучена, но результаты\nнекоторых исследований демонстрируют, что снижение метаболической активности ключевых ферментов,\nучаствующих в путях PPP и гликолиза, может восстановить чувствительность некоторых резистентных опухолей к традиционным методам лечения [56–58].\nПри глиобластоме два гликолитических фермента,\nгексокиназа 2 (HK2) и изоформа M2 пируваткиназы\n(PKM2), были предложены в качестве перспективных\nцелей из-за их положительной корреляции с химиои лучевой резистентностью через антиапоптотическиеи клеточные механизмы выживания [59]. Например,\nсуществует четыре изоформы пируваткиназы; однако изоформа PKM2 является ключевым регулятором\nгликолиза в опухолевых клетках и, таким образом,\nявляется наиболее потенциальным кандидатом для\nвосстановления чувствительности к терапии [59]. Подтверждая это, ингибирование PKM2 в клетках глиобластомы приводит к снижению жизнеспособности клеток, остановке клеточного цикла G2/M и способствует\nапоптозу [60]. Кроме того, ингибирование PKM2 может\nвызывать чувствительность к лучевой терапии, как\nпродемонстрировано в исследовании, которое показало, что инактивация PKM2 снижает фосфорилирование Akt и киназы пируватдегидрогеназы 1 (PDK1), что\nвпоследствии способствует чувствительности к лучевой терапии [61].\nL-лактат вырабатывается в результате гликолиза и, как\nбыло обнаружено, экспрессируется в глиобластоме. Высокий уровень лактата также был связан с устойчивостью к химиотерапии у пациентов с глиобластомой [62].\nНедавние исследования показали, что лактат может\nингибировать активность гистондеацетилаз (HDAC),\nчто приводит к изменениям в структуре хроматина\nи транскрипции. HDAC удаляют ацетильные группы\nиз гистонов, и их ингибирование приводит к увеличению ацетилирования гистонов, которые обычно связаны с более открытой структурой хроматина для содействия транскрипции. Также предполагается, что это\nоткрытое состояние хроматина увеличивает доступность белков репарации ДНК к участкам повреждения,\nв свою очередь увеличивая скорость репарации ДНК\n[63]. Таким образом, характерное увеличение уровня\nлактата в клетках глиобластомы приводит к повышению активности репарации ДНК. Лактатдегидрогеназа\n(LDHA) — ключевой метаболический белок, обнаруженный почти во всех тканях человека, который необходим для превращения пирувата в молочную кислоту,\nиграя важную роль на последних этапах гликолиза. Повышенная экспрессия LDHA вызывает гипоксическую\nсреду, которая связана с метастазами, плохой общей\nвыживаемостью и резистентностью к химиолучевой\nтерапии у пациентов с глиобластомой [64, 65]. На основании этих результатов можно предположить, что\nингибирование активности LDHA может придавать\nклеткам глиобластомы чувствительность к агентам, повреждающим ДНК. Дальнейшее изучение связей между\nметаболическими и репарационными путями ДНК может открыть новые терапевтические подходы против\nглиобластомы в будущем.\nСтратегии разработки ингибиторов DDR\nдля пациентов с глиобластомой\nВажность путей DDR в поддержании жизнеспособности клеток и предотвращении неоплазии подчеркивается дополнительными неотъемлемыми ролями этих\nпутей в регуляции клеточного цикла, ремоделирования\nхроматина, метаболизма, иммуногенности и апоптоза.\nНапример, обнаружение повреждения ДНК приводит\nк активации контрольных точек, которые обеспечивают остановку клеточного цикла, чтобы предоставитьвремя, необходимое для восстановления ДНК перед делением клетки; пути DDR также тесно связаны с апоптотическим механизмом, чтобы обеспечить устранение клеток с невосстановленным повреждением ДНК\n(рис. 5) [66–68].\nТаким образом, пути DDR в конечном счете обеспечивают выживание клеток в условиях геномной нестабильности и репликативного стресса или направляют\nнепоправимо поврежденные клетки на старение или\nзапрограммированную смерть. Геномная нестабильность является ключевым признаком любой опухоли\nи возникает в результате высокой скорости деления\nклеток и связанного с этим быстрого накопления аберраций на фоне нарушенных процессов DDR, которые\nспособствуют возникновению и прогрессированию\nопухоли. Следовательно, дефекты в генах DDR играют\nмножественную роль в содействии роста опухоли посредством накопления драйверных мутаций, генерации гетерогенности опухоли и уклонения от апоптоза\n[66]. Как было сказано выше, существует противоопухолевая терапия посредством использования ДНКповреждающей лучевой терапии и ряда химиопрепаратов при глиобластоме, а в последнее время идет\nразработка мощных и селективных молекулярно-таргетных агентов против ключевых компонентов различных путей DDR (далее именуемых ингибиторами\nDDR). Однако разработка аналитически и клинически\nподтвержденных анализов для надежной оценки прогностических биомаркеров ответа и/или устойчивости\nк ингибиторам DDR отстает.\nСтратегии прямого воздействия на DDR\nPARP-ингибиторы\nИнгибиторы PARP недавно были исследованы в качестве сенсибилизирующих препаратов для усиления\nэффективности TMZ. PARP — это класс ферментов,\nкоторый участвует в пути BER, а также в пути MGMT,\nфизически взаимодействуя с MGMT и в конечном\nитоге PARилирует в ответ на химиотерапию TMZ для\nустранения аддуктов O6-MG из поврежденного сегмента ДНК. Во-вторых, PARP работает как сенсор, запуская\nпути ответа BER. Препараты — ингибиторы PARP блокируют связывание PARP-MGMT или PARилируют\nMGMT, снижая функцию MGMT и предотвращая восстановление O6-MG. В результате функция MGMT\nснижается, что приводит к сенсибилизации TMZ и дает\nобоснование для сенсибилизации [69, 70].\nПрепараты — ингибиторы PARP исследовались у пациентов с глиобластомой в ряде клинических испытаний.\nОднако множество факторов затрудняют клиническую\nразработку этих ингибиторов. Ингибиторы PARP могут\nвызывать синтетическую летальность в опухолевых\nклетках с существующими дефектами в путях репарации HRR, таких как вредные мутации генов — супрессоров BRCA1 и BRCA2. BRCA1 и BRCA2 играют роль\nв восстановлении ДНК и необходимы для стабильности генома. Более того, поскольку наличие функционального белка BRCA1 и BRCA2, по-видимому, является предиктивным биомаркером неблагоприятного\nисхода выживания пациентов с глиобластомами, возможно, что агенты, которые подавляют экспрессию\nBRCA1 и BRCA2, могут быть использованы в качестве новой терапевтической стратегии для пациентов\nс глиобластомой с нормальным или высоким уровнем\nбелка BRCA1/2, сенсибилизируя их к лечению, повреждающему ДНК [71–73]. Проще говоря, нацеливание\nна BRCA1/2 может модулировать восстановление ДНК\nи потенциально повышать эффективность лучевой терапии и алкилирующих агентов у пациентов с глиобластомой (рис. 6).Примеры активно действующих ингибиторов PARP\nпротив глиобластомы с их доклинической и клинической значимостью приведены в таблице 1 [74–83] и таблице 2 (https://clinicaltrials.gov/).\nИнгибиторы ATM\nATM, незаменимая киназа, регулирующая HRR, повсеместно экспрессируется в опухолевых клетках [84].\nATM является перспективной терапевтической мишенью, поскольку ее ингибирование, вероятно, сенсибилизирует опухоли к повреждающему ДНК эффекту\nлучевой терапии и ряда химиопрепаратов [85]. MMR\nпреобразует аддукты ДНК, индуцированные TMZ,\nво вторичные поражения, которые блокируют репликативную вилку, тем самым приводя к DSB и активации ферментов DDR [14, 16]. Было показано, что TMZ\nактивирует сигнальные пути, зависимые от ATM [85].\nНапример, было продемонстрировано, что в клетках\nглиобластомы, обладающих MMR, воздействие низкой\nдозы TMZ активирует ATM и приводит к фосфорилированию CHK1, CHK2 и p53 и остановке клеточного\nцикла G2/M [86].\nСуществуют доклинические исследования, доказывающие роль p53 как биомаркера ответа на ингибирование\nATM при глиобластоме. Например, генетическая инактивация кофактора ATM (ATMIN) подавляет образование глиобластомы in vivo с дефицитом p53 [87]. Кроме\nтого, сочетание ингибиторов ATM и ингибиторов рецептора фактора роста тромбоцитов альфа (PDGFRA)\nснижает выживаемость клеток глиобластомы с мутацией p53, что указывает на роль ингибиторов ATM\nв лечении пациентов с глиобластомой с мутациямиp53 [88]. Аналогично, использование KU60019, аналога\nингибитора ATM второго поколения, приводит к более выраженной чувствительности к лучевой терапии\nв клеточной линии глиобластомы U87 с мутацией p53,\nчем в генетически соответствующих клетках дикого\nтипа [89]. Кроме того, эффективность KU60019 была\nсвязана с ингибированием фосфорилирования основных эффекторов повреждения ДНК p53, H2AX,\nKAP1 и Akt. Известно, что KU60019 необычайно стабилен, но не может пересекать ГЭБ.\nИнгибиторы ATM нового поколения, такие как\nAZ32 и AZD1390 (AstraZeneca), специально разработаны для пересечения ГЭБ [90]. По сравнению с лучевой\nтерапией в отдельности, комбинация AZD1390 и лучевой терапии вызывает значительную регрессию глиобластомы [91]. AZD1390, наиболее клинически продвинутый ингибитор ATM для лечения глиобластомы\nи метастатических опухолей в головной мозг, проходит\nиспытания в фазе I (NCT03423628) (https://clinicaltrials.\ngov/). Испытание оценивает безопасность и переносимость AZD1390 в сочетании с модулированной по интенсивности лучевой терапией у пациентов с рецидивирующей глиобластомой (35 Гр в течение 2 недель) или\nнедавно диагностированной первичной глиобластомой\n(60 Гр в течение 6 недель) и в сочетании с полной или\nчастичной лучевой терапией мозга (30 Гр в течение\n2 недель) у пациентов с метастазами в головной мозг.\nИнгибиторы ATR\nСигнальный путь ATR-CHK1, основной эффектор\nконтрольных точек репликации и повреждения ДНК,\nпредотвращает вступление клеток с поврежденной\nДНК в митоз [85]. ATR представляет особый интерес\nв терапии глиобластомы, поскольку он играет доминирующую роль в защите опухолевых клеток от TMZ [92].\nКак и в случае с другими ингибиторами DDR, существуют некоторые опасения относительно токсичности\nингибиторов ATR для нормальных клеток, поскольку\nATR необходим для выживания многих типов клеток.\nСнижение ATR усиливает апоптоз, вызванный TMZ,\nв клетках глиобластомы. Помимо индукции апоптоза,\nTMZ также активирует пути выживания, такие как\nстарение. Отличительными признаками клеточного\nстарения являются активация DDR и остановка клеточного цикла, что позволяет клеткам выживать без\nпролиферации и способствует рецидиву. Старение, вызванное TMZ, в клетках глиобластомы зависит от активации сигнального пути ATR-CHK1 [93, 94]. Имеются\nдоказательства того, TMZ активирует ATR зависимым\nот MGMT образом и что использование TMZ в клетках\nглиобластомы с дефицитом MGMT увеличивает чувствительность к ингибиторам ATR в моделях глиобластомы in vitro и in vivo [95].\nНасколько нам известно, в настоящее время не проводятся клинические испытания ингибиторов ATR для\nглиобластомы (www.clinicaltrials.org). M6220 также изучается в сочетании с лучевой терапией у пациентов\nс немелкоклеточным раком легких с метастазами в головной мозг (NCT02589522). Новый мощный селективный ингибитор ATR, Элимусертиб (BAY1895344), повидимому, имеет приемлемый профиль безопасности\nв качестве монотерапии у пациентов с прогрессирующими солидными опухолями.\nСтратегии непрямого воздействия на DDR\nПомимо прямого комбинированного воздействия\nна факторы DDR, сопоставимый подход может заключаться в воздействии на другие сигнальные пути, которые влияют на активность и/или емкость DDR. Например, было установлено, что нарушение функциональных\nсигнальных путей фактора роста эндотелия сосудов\n(VEGF) и Akt влияет на баланс между NHEJ и активностью восстановления разрывов ДНК HR в ОСК глиобластом, что приводит к повышению чувствительности\nк лучевой терапии [96]. Это особенно интересно, учитывая, что таргетная терапия против VEGF с помощью\nбевацизумаба в целом не смогла улучшить общую выживаемость пациентов с глиобластомой в крупных\nклинических испытаниях [97]. Аналогично выявлению\nнеклассических стратегий нацеливания на пути DDR\nнедавно был идентифицирован с помощью киномного скрининга РНК-интерференции митоген-активируемая протеинкиназа 7 (ERK5)/киназа-активируемая протеинкиназа 5 (MAPK5) сигнальный путь как\nновый фактор устойчивости к TMZ с инактивацией\nERK5 в клетках глиобластомы, что в итоге привело\nк дефектной способности к восстановлению ДНК, вероятно, из-за ненадлежащей активности NHEJ перед\nмитозом [98]. Интересно, что ERK5 недавно был идентифицирован как ключевой фактор в содействии росту\nклеток и выживанию клеток в агрессивных диффузных\nвнутренних понтинных глиомах, что подтверждает\nнедавние данные о ERK5 как о новой терапевтической\nмишени [99].Недавние открытия выявили ключевые молекулярные\nи функциональные связи между DDR, сигнализацией репликационного стресса и иммунными путями\nциклической ГМФ-АМФ-синтаза (cGAS)-стимулятор\nгенов интерферона (STING), а также то, что нацеливание на сигнализацию репликационного стресса может\nсинергировать с иммунотерапией глиобластом (рис. 7)\n[100–102].\nПосле открытия того, что cGAS-STING распознает\nэндогенную ДНК, высвобождаемую из умирающих\nопухолевых клеток, и индуцирует интерферон I типа\nи противоопухолевые реакции Т-клеток, были предприняты попытки понять и терапевтически воздействовать на путь STING при опухолях. По сравнению\nс другими типами злокачественных новообразований\nиммунная микросреда глиобластомы содержит мало\nинфильтрирующих Т-клеток, но большое количество\nмиелоидных клеток, ассоциированных с опухолью, что,\nвозможно, объясняет неутешительные ответы на терапию блокадой иммунных контрольных точек у групп\nпациентов с глиобластомой. Примечательно, что в отличие от большинства экстракраниальных опухолей\nэкспрессия STING отсутствует в глиобластоме, вероятно, из-за метилирования промотора STING. Тем не менее несколько доклинических исследований показывают, что индуцирование cGAS-STING сигнализации\nв иммунной микросреде глиобластомы может быть\nтерапевтически полезным, и было показано, что cGASSTING сигнализация опосредует воспалительные\nи противоопухолевые эффекты других модальностей,\nкоторые либо используются, либо разрабатываются\nдля терапии глиобластомы, включая лучевую терапию\nи онколитическую виротерапию.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nСпособность клеток восстанавливать ДНК после повреждений из эндогенных или экзогенных источников\nимеет важное значение для поддержания их нормальной жизнеспособности. Различные виды повреждений\nвозникают из разных источников и требуют определенных путей репарации повреждений ДНК, позволяющих восстановить исходную последовательность.\nПовреждения, оставшиеся невосстановленными, могут\nбыть унаследованы после деления клетки, вызывая постоянные генетические изменения. Накопление этих\nмутаций приводит к старению клеток или апоптозу\nи может предрасполагать к развитию опухолей, в том\nчисле глиобластом. Более того, в процессе старения\nспособность клеток к восстановлению ДНК снижается, а также претерпевает метаболические изменения,\nвызванные клеточными и эндокринными изменениями. В случае глиобластомы дальнейшие исследования\nмогут также выявить новые терапевтические мишени,\nкоторые могут быть нацелены как на метаболизм, так\nи на восстановление ДНК одновременно.\nНестабильность генома клеток глиобластом возникает из-за различных дефектов в механизме репарации ДНК, которые делают их более восприимчивыми\nк агентам, воздействующим на ДНК. Взаимосвязь между дефицитом репарации ДНК и повышенным эффектом агентов, воздействующих на ДНК, подчеркивает\nDSB, которая включает пути HRR и NHEJ. Препараты,\nвоздействующие на ДНК, являются многообещающими терапевтическими средствами с точным применением на фоне специфической для опухоли неудачи\nрепарации ДНК. Исследование и понимание механизмов химиолучевой резистентности в клетках глиобластом имеет фундаментальное значение для разработки новых эффективных стратегий лечения, поскольку\nмодуляция способности репарации ДНК может быть\nсредством повышения клеточной чувствительности\nк генотоксическим агентам. Поэтому контролируемое\nцелевое ингибирование факторов DDR в сочетании\nс химиотерапевтическими препаратами будет представлять собой полезную стратегию для предотвращения временной остановки клеточного цикла и восстановления повреждений ДНК, для содействия гибели\nопухолевых клеток и улучшения результатов лечения\nпациентов с глиобластомой."],"dc.subject.ru":["глиобластома","репарация ДНК","повреждение ДНК","онкогенез","химиолучевая терапия","метаболизм","опухолевые стволовые клетки","ингибиторы DDR","персонализированная медицина"],"dc.title.ru":["Повреждение и восстановление ДНК при глиобластоме: новые перспективы терапии"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["28-42"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["И. Ф. Гареев","I. F. Gareev","О. А. Бейлерли","O. A. Beylerli","С. А. Румянцев","S. A. Roumiantsev"],"author_keyword":["И. Ф. Гареев","I. F. Gareev","О. А. Бейлерли","O. A. Beylerli","С. А. Румянцев","S. A. Roumiantsev"],"author_ac":["и. ф. гареев\n|||\nИ. Ф. Гареев","i. f. gareev\n|||\nI. F. Gareev","о. а. бейлерли\n|||\nО. А. Бейлерли","o. a. beylerli\n|||\nO. A. Beylerli","с. а. румянцев\n|||\nС. А. Румянцев","s. a. roumiantsev\n|||\nS. A. Roumiantsev"],"author_filter":["и. ф. гареев\n|||\nИ. Ф. Гареев","i. f. gareev\n|||\nI. F. Gareev","о. а. бейлерли\n|||\nО. А. Бейлерли","o. a. beylerli\n|||\nO. A. Beylerli","с. а. румянцев\n|||\nС. А. Румянцев","s. a. roumiantsev\n|||\nS. A. Roumiantsev"],"dc.author.name":["И. Ф. Гареев","I. F. Gareev","О. А. Бейлерли","O. A. Beylerli","С. А. Румянцев","S. A. Roumiantsev"],"dc.author.name.ru":["И. Ф. Гареев","О. А. Бейлерли","С. А. Румянцев"],"dc.author.affiliation":["Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова","Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University","Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы","Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University","Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова ; Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии","Pirogov Russian National Research Medical University ; Endocrinology Research Centre"],"dc.author.affiliation.ru":["Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова","Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы","Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова ; Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии"],"dc.author.full":["И. Ф. Гареев | Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова","I. F. Gareev | Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University","О. А. Бейлерли | Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы","O. A. Beylerli | Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University","С. А. Румянцев | Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова ; Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии","S. A. Roumiantsev | Pirogov Russian National Research Medical University ; Endocrinology Research Centre"],"dc.author.full.ru":["И. Ф. Гареев | Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова","О. А. Бейлерли | Центральная научно-исследовательская лаборатория, Башкирский государственный медицинский университет ; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы","С. А. Румянцев | Российский национальный исследовательский медицинский университет имени Н.И. Пирогова ; Национальный медицинский исследовательский центр эндокринологии"],"dc.author.name.en":["I. F. Gareev","O. A. Beylerli","S. A. Roumiantsev"],"dc.author.affiliation.en":["Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University","Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University","Pirogov Russian National Research Medical University ; Endocrinology Research Centre"],"dc.author.full.en":["I. F. Gareev | Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University","O. A. Beylerli | Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University","S. A. Roumiantsev | Pirogov Russian National Research Medical University ; Endocrinology Research Centre"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4965-0835\", \"affiliation\": \"\\u0426\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u0430\\u044f \\u043d\\u0430\\u0443\\u0447\\u043d\\u043e-\\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043b\\u0430\\u0431\\u043e\\u0440\\u0430\\u0442\\u043e\\u0440\\u0438\\u044f, \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 ; \\u0420\\u043e\\u0441\\u0441\\u0438\\u0439\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043d\\u0430\\u0446\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u041d.\\u0418. \\u041f\\u0438\\u0440\\u043e\\u0433\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0418. \\u0424. \\u0413\\u0430\\u0440\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4965-0835\", \"affiliation\": \"Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; Pirogov Russian National Research Medical University\", \"full_name\": \"I. F. Gareev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-6149-5460\", \"affiliation\": \"\\u0426\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u0430\\u044f \\u043d\\u0430\\u0443\\u0447\\u043d\\u043e-\\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043b\\u0430\\u0431\\u043e\\u0440\\u0430\\u0442\\u043e\\u0440\\u0438\\u044f, \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 ; \\u0420\\u043e\\u0441\\u0441\\u0438\\u0439\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0434\\u0440\\u0443\\u0436\\u0431\\u044b \\u043d\\u0430\\u0440\\u043e\\u0434\\u043e\\u0432 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u041f\\u0430\\u0442\\u0440\\u0438\\u0441\\u0430 \\u041b\\u0443\\u043c\\u0443\\u043c\\u0431\\u044b\", \"full_name\": \"\\u041e. \\u0410. \\u0411\\u0435\\u0439\\u043b\\u0435\\u0440\\u043b\\u0438\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-6149-5460\", \"affiliation\": \"Central Research Laboratory, Bashkir State Medical University ; RUDN University\", \"full_name\": \"O. A. Beylerli\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7418-0222\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u043e\\u0441\\u0441\\u0438\\u0439\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043d\\u0430\\u0446\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u041d.\\u0418. \\u041f\\u0438\\u0440\\u043e\\u0433\\u043e\\u0432\\u0430 ; \\u041d\\u0430\\u0446\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440 \\u044d\\u043d\\u0434\\u043e\\u043a\\u0440\\u0438\\u043d\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0438\", \"full_name\": \"\\u0421. \\u0410. \\u0420\\u0443\\u043c\\u044f\\u043d\\u0446\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7418-0222\", \"affiliation\": \"Pirogov Russian National Research Medical University ; Endocrinology Research Centre\", \"full_name\": \"S. A. Roumiantsev\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1085"],"dc.citation":["Roda D., Veiga P., Melo J.B., Carreira I.M., Ribeiro I.P. Principles in the Management of Glioblastoma. Genes (Basel). 2024;15(4):501. DOI: 10.3390/genes15040501","Read R.D., Tapp Z.M., Rajappa P., Hambardzumyan D. Glioblastoma microenvironment-from biology to therapy. Genes Dev. 2024;38(9– 10):360–79. DOI: 10.1101/gad.351427.123","Németh E., Szüts D. The mutagenic consequences of defective DNA repair. DNA Repair (Amst). 2024;139:103694. DOI: 10.1016/j.dnarep.2024.103694","Hopkins J.L., Lan L., Zou L. DNA repair defects in cancer and therapeutic opportunities. Genes Dev. 2022;36(5–6):278–93. DOI: 10.1101/gad.349431.122","Ikliptikawati D.K., Hirai N., Makiyama K., Sabit H., Kinoshita M., Matsumoto K., et al. Nuclear transport surveillance of p53 by nuclear pores in glioblastoma. Cell Rep. 2023;42(8):112882. DOI: 10.1016/j.celrep.2023.112882","Le Rhun E., Preusser M., Roth P., Reardon D.A., van den Bent M., Wen P., et al. Molecular targeted therapy of glioblastoma. Cancer Treat Rev. 2019;80:101896. DOI: 10.1016/j.ctrv.2019.101896","Butler M., Pongor L., Su Y.T., Xi L., Raffeld M., Quezado M., et al. MGMT Status as a clinical biomarker in glioblastoma. Trends Cancer. 2020;6(5):380–91. DOI: 10.1016/j.trecan.2020.02.010","Hashemi M., Etemad S., Rezaei S., Ziaolhagh S., Rajabi R., Rahmanian P., et al. Progress in targeting PTEN/PI3K/Akt axis in glioblastoma therapy: Revisiting molecular interactions. Biomed Pharmacother. 2023;158:114204. DOI: 10.1016/j.biopha.2022.114204","Oksenych V., Kainov D.E. DNA Damage Response. Biomolecules. 2021;11(1):123. DOI: 10.3390/biom11010123","Chappidi N., Quail T., Doll S., Vogel L.T., Aleksandrov R., Felekyan S., et al. PARP1-DNA co-condensation drives DNA repair site assembly to prevent disjunction of broken DNA ends. Cell. 2024;187(4):945–61. e18. DOI: 10.1016/j.cell.2024.01.015","Cheng B., Pan W., Xing Y., Xiao Y., Chen J., Xu Z. Recent advances in DDR (DNA damage response) inhibitors for cancer therapy. Eur J Med Chem. 2022;230:114109. DOI: 10.1016/j.ejmech.2022.114109","Chatterjee N., Walker G.C. Mechanisms of DNA damage, repair, and mutagenesis. Environ Mol Mutagen. 2017;58(5):235–63. DOI: 10.1002/em.22087","Jurkovicova D., Neophytou C.M., Gašparović A.Č., Gonçalves A.C. DNA Damage Response in Cancer Therapy and Resistance: Challenges and Opportunities. Int J Mol Sci. 2022;23(23):14672. DOI: 10.3390/ijms232314672","Alghoul E., Basbous J., Constantinou A. Compartmentalization of the DNA damage response: Mechanisms and functions. DNA Repair (Amst). 2023;128:103524. DOI: 10.1016/j.dnarep.2023.103524","Vernì F. DNA damage response (DDR) and DNA repair. Int J Mol Sci. 2022;23(13):7204. DOI: 10.3390/ijms23137204","Wu L., Sowers J.R., Zhang Y., Ren J. Targeting DNA damage response in cardiovascular diseases: from pathophysiology to therapeutic implications. Cardiovasc Res. 2023;119(3):691–709. DOI: 10.1093/cvr/cvac080","Sareen H., Ma Y., Becker T.M., Roberts T.L., de Souza P., Powter B. Molecular Biomarkers in Glioblastoma: A Systematic Review and Meta-Analysis. Int J Mol Sci. 2022;23(16):8835. DOI: 10.3390/ijms23168835","Lee Y.C., Lee Y.L., Li C.Y. BRCA Genes and Related Cancers: A Meta-Analysis from Epidemiological Cohort Studies. Medicina (Kaunas). 2021;57(9):905. DOI: 10.3390/medicina57090905","Jing X., Yang F., Shao C., Wei K., Xie M., Shen H., et al. Role of hypoxia in cancer therapy by regulating the tumor microenvironment. Mol Cancer. 2019;18(1):157. DOI: 10.1186/s12943-019-1089-9","Scanlon S.E., Glazer P.M. Multifaceted control of DNA repair pathways by the hypoxic tumor microenvironment. DNA Repair (Amst). 2015;32:180–9. DOI: 10.1016/j.dnarep.2015.04.030","Li M., Thorne R.F., Shi R., Zhang X.D., Li J., Li J., et al. DDIT3 directs a dual mechanism to balance glycolysis and oxidative phosphorylation during glutamine deprivation. Adv Sci (Weinh). 2021;8(11):e2003732. DOI: 10.1002/advs.202003732","Tran T.Q., Ishak Gabra M.B., Lowman X.H., Yang Y., Reid M.A., Pan M., et al. Glutamine deficiency induces DNA alkylation damage and sensitizes cancer cells to alkylating agents through inhibition of ALKBH enzymes. PLoS Biol. 2017;15(11):e2002810. DOI: 10.1371/journal.pbio.2002810","Goldstein M., Kastan M.B. The DNA damage response: implications for tumor responses to radiation and chemotherapy. Annu Rev Med. 2015;66:129–43. DOI: 10.1146/annurev-med-081313-121208","Shaw R., Basu M., Karmakar S., Ghosh M.K. MGMT in TMZ-based glioma therapy: Multifaceted insights and clinical trial perspectives. Biochim Biophys Acta Mol Cell Res. 2024;1871(3):119673. DOI: 10.1016/j.bbamcr.2024.119673","Brawanski K.R., Sprung S., Freyschlag C.F., Hoeftberger R., Ströbel T., Haybaeck J., et al. Influence of MMR, MGMT promotor methylation and protein expression on overall and progression-free survival in primary glioblastoma patients treated with temozolomide. Int J Mol Sci. 2023;24(7):6184. DOI: 10.3390/ijms24076184","Fahrer J., Christmann M. DNA Alkylation Damage by Nitrosamines and Relevant DNA Repair Pathways. Int J Mol Sci. 2023;24(5):4684. DOI: 10.3390/ijms24054684","Tang J.B., Svilar D., Trivedi R.N., Wang X.H., Goellner E.M., Moore B., et al. N-methylpurine DNA glycosylase and DNA polymerase beta modulate BER inhibitor potentiation of glioma cells to temozolomide. Neuro Oncol. 2011;13(5):471–86. DOI: 10.1093/neuonc/nor011","Liu J., Bi K., Yang R., Li H., Nikitaki Z., Chang L. Role of DNA damage and repair in radiation cancer therapy: a current update and a look to the future. Int J Radiat Biol. 2020;96(11):1329–38. DOI: 10.1080/09553002.2020.1807641","Ghosh S., Ghosh A. Activation of DNA damage response signaling in mammalian cells by ionizing radiation. Free Radic Res. 2021;55(5):581–94. DOI: 10.1080/10715762.2021.1876853","Carusillo A., Mussolino C. DNA damage: from threat to treatment. Cells. 2020;9(7):1665. DOI: 10.3390/cells9071665","Choi J.E., Chung W.H. Synthetic lethal interaction between oxidative stress response and DNA damage repair in the budding yeast and its application to targeted anticancer therapy. J Microbiol. 2019;57(1):9– 17. DOI: 10.1007/s12275-019-8475-2","Vitale I., Kroemer G. Spontaneous DNA damage propels tumorigenicity. Cell Res. 2017;27(6):720–1. DOI: 10.1038/cr.2017.43","Graziano S., Gonzalo S. Mechanisms of oncogene-induced genomic instability. Biophys Chem. 2017;225:49–57. DOI: 10.1016/j.bpc.2016.11.008","Campisi J. Aging, cellular senescence, and cancer. Annu Rev Physiol. 2013;75:685–705. DOI: 10.1146/annurev-physiol-030212-183653","Yabo Y.A., Niclou S.P., Golebiewska A. Cancer cell heterogeneity and plasticity: A paradigm shift in glioblastoma. Neuro Oncol. 2022;24(5):669–82. DOI: 10.1093/neuonc/noab269","Li C., Qiu S., Liu X., Guo F., Zhai J., Li Z., et al. Extracellular matrixderived mechanical force governs breast cancer cell stemness and quiescence transition through integrin-DDR signaling. Signal Transduct Target Ther. 2023;8(1):247. DOI: 10.1038/s41392-023-01453-0","Barzegar Behrooz A., Syahir A., Ahmad S. CD133: beyond a cancer stem cell biomarker. J Drug Target. 2019;27(3):257–69. DOI: 10.1080/1061186X.2018.1479756","Min D.W., Kim H.P., Kim J., Wen X., Kim S., Cho Y.W., et al. Phenotype-based single cell sequencing identifies diverse genetic subclones in CD133 positive cancer stem cells. Biochem Biophys Res Commun. 2021;558:209–15. DOI: 10.1016/j.bbrc.2020.09.005","Ropolo M., Daga A., Griffero F., Foresta M., Casartelli G., Zunino A., et al. Comparative analysis of DNA repair in stem and nonstem glioma cell cultures. Mol Cancer Res. 2009;7(3):383–92. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-08-0409","Bao S., Wu Q., McLendon R.E., Hao Y., Shi Q., Hjelmeland A.B., et al. Glioma stem cells promote radioresistance by preferential activation of the DNA damage response. Nature. 2006;444(7120):756–60. DOI: 10.1038/nature05236","Cantidio F.S., Gil G.O.B., Queiroz I.N., Regalin M. Glioblastoma — treatment and obstacles. Rep Pract Oncol Radiother. 2022;27(4):744– 53. DOI: 10.5603/RPOR.a2022.0076","Liu G., Yuan X., Zeng Z., Tunici P., Ng H., Abdulkadir I.R., et al. Analysis of gene expression and chemoresistance of CD133+ cancer stem cells in glioblastoma. Mol Cancer. 2006;5:67. DOI: 10.1186/1476-4598-5-67","Beier D., Schulz J.B., Beier C.P. Chemoresistance of glioblastoma cancer stem cells — much more complex than expected. Mol Cancer. 2011;10:128. DOI: 10.1186/1476-4598-10-128","Puigvert J.C., Sanjiv K., Helleday T. Targeting DNA repair, DNA metabolism and replication stress as anti-cancer strategies. FEBS J. 2016;283(2):232–45. DOI: 10.1111/febs.13574","Efimova E.V., Takahashi S., Shamsi N.A., Wu D., Labay E., Ulanovskaya O.A., et al. Linking cancer metabolism to DNA repair and accelerated senescence. Mol Cancer Res. 2016;14(2):173–84. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-15-0263","Barba I., Carrillo-Bosch L., Seoane J. Targeting the Warburg Effect in Cancer: Where Do We Stand? Int J Mol Sci. 2024;25(6):3142. DOI: 10.3390/ijms25063142","Liu X., Li Z., Zhao Q., Zhou X., Wang Y., Zhao G., et al. Capsaicin reverses cisplatin resistance in tongue squamous cell carcinoma by inhibiting the Warburg effect and facilitating mitochondrialdependent apoptosis via the AMPK/AKT/mTOR axis. Cell Biol Int. 2024;48(8):1097–110. DOI: 10.1002/cbin.12169","Wen S.S., Wu Y.J., Wang J.Y., Ni Z.X., Dong S., Xie X.J., et al. BRAFV600E/p-ERK/p-DRP1(Ser616) promotes tumor progression and reprogramming of glucose metabolism in papillary thyroid cancer. Thyroid. 2024;34(10):1246–59. DOI: 10.1089/thy.2023.0700","Pothuri B., Brodsky A.L., Sparano J.A., Blank S.V., Kim M., Hershman D.L., et al. Phase I and pharmacokinetic study of veliparib, a PARP inhibitor, and pegylated liposomal doxorubicin (PLD) in recurrent gynecologic cancer and triple negative breast cancer with long-term follow-up. Cancer Chemother Pharmacol. 2020;85(4):741–51. DOI: 10.1007/s00280-020-04030-2","Dibitetto D., Widmer C.A., Rottenberg S. PARPi, BRCA, and gaps: controversies and future research. Trends Cancer. 2024;10(9):857–69. DOI: 10.1016/j.trecan.2024.06.008","Cucchi D., Gibson A., Martin S.A. The emerging relationship between metabolism and DNA repair. Cell Cycle. 2021;20(10):943–59. DOI: 10.1080/15384101.2021.1912889","Koo S.Y., Park E.J., Noh H.J., Jo S.M., Ko B.K., Shin H.J., et al. Ubiquitination Links DNA Damage and Repair Signaling to Cancer Metabolism. Int J Mol Sci. 2023;24(9):8441. DOI: 10.3390/ijms24098441","Helleday T., Rudd S.G. Targeting the DNA damage response and repair in cancer through nucleotide metabolism. Mol Oncol. 2022;16(21):3792–810. DOI: 10.1002/1878-0261.13227","Govoni M., Rossi V., Di Stefano G., Manerba M. Lactate upregulates the expression of DNA repair genes, causing intrinsic resistance of cancer cells to cisplatin. Pathol Oncol Res. 2021;27:1609951. DOI: 10.3389/pore.2021.1609951","Fan Z., Ye M., Liu D., Zhou W., Zeng T., He S., et al. Lactate drives the ESM1-SCD1 axis to inhibit the antitumor CD8+ T-cell response by activating the Wnt/β-catenin pathway in ovarian cancer cells and inducing cisplatin resistance. Int Immunopharmacol. 2024;137:112461. DOI: 10.1016/j.intimp.2024.112461","Kathagen-Buhmann A., Schulte A., Weller J., Holz M., Herold-Mende C., Glass R., et al. Glycolysis and the pentose phosphate pathway are differentially associated with the dichotomous regulation of glioblastoma cell migration versus proliferation. Neuro Oncol. 2016;18(9):1219–29. DOI: 10.1093/neuonc/now024","Marin-Valencia I., Cho S.K., Rakheja D., Hatanpaa K.J., Kapur P., Mashimo T., et al. Glucose metabolism via the pentose phosphate pathway, glycolysis and Krebs cycle in an orthotopic mouse model of human brain tumors. NMR Biomed. 2012;25(10):1177–86. DOI: 10.1002/nbm.2787","Zhu Z., Kiang K.M., Li N., Liu J., Zhang P., Jin L., et al. Folate enzyme MTHFD2 links one-carbon metabolism to unfolded protein response in glioblastoma. Cancer Lett. 2022;549:215903. DOI: 10.1016/j.canlet.2022.215903","Yuen C.A., Asuthkar S., Guda M.R., Tsung A.J., Velpula K.K. Cancer stem cell molecular reprogramming of the Warburg effect in glioblastomas: a new target gleaned from an old concept. CNS Oncol. 2016;5(2):101–8. DOI: 10.2217/cns-2015-0006","Mukherjee J., Ohba S., See W.L., Phillips J.J., Molinaro A.M., Pieper R.O. PKM2 uses control of HuR localization to regulate p27 and cell cycle progression in human glioblastoma cells. Int J Cancer. 2016;139(1):99–111. DOI: 10.1002/ijc.30041","Goidts V., Bageritz J., Puccio L., Nakata S., Zapatka M., Barbus S., et al. RNAi screening in glioma stem-like cells identifies PFKFB4 as a key molecule important for cancer cell survival. Oncogene. 2012;31(27):3235–43. DOI: 10.1038/onc.2011.490","Khan F., Lin Y., Ali H., Pang L., Dunterman M., Hsu W.H., et al. Lactate dehydrogenase A regulates tumor-macrophage symbiosis to promote glioblastoma progression. Nat Commun. 2024;15(1):1987. DOI: 10.1038/s41467-024-46193-z","Nguyen T.T.T., Zhang Y., Shang E., Shu C., Torrini C., Zhao J., et al. HDAC inhibitors elicit metabolic reprogramming by targeting superenhancers in glioblastoma models. J Clin Invest. 2020;130(7):3699– 716. DOI: 10.1172/JCI129049","Guyon J., Fernandez-Moncada I., Larrieu C.M., Bouchez C.L., Pagano Zottola A.C., Galvis J., et al. Lactate dehydrogenases promote glioblastoma growth and invasion via a metabolic symbiosis. EMBO Mol Med. 2022;14(12):e15343. DOI: 10.15252/emmm.202115343","Valvona C.J., Fillmore H.L., Nunn P.B., Pilkington G.J. The Regulation and function of lactate dehydrogenase a: therapeutic potential in brain tumor. Brain Pathol. 2016;26(1):3–17. DOI: 10.1111/bpa.12299","Malaquin N., Carrier-Leclerc A., Dessureault M., Rodier F. DDR-mediated crosstalk between DNA-damaged cells and their microenvironment. Front Genet. 2015;6:94. DOI: 10.3389/fgene.2015.00094","Wang J.Y.J. Cell death response to DNA damage. Yale J Biol Med. 2019;92(4):771–9. PMID: 31866794","Bigge J., Koebbe L.L., Giel A.S., Bornholdt D., Buerfent B., Dasmeh P., et al. Expression quantitative trait loci influence DNA damage-induced apoptosis in cancer. BMC Genomics. 2024;25(1):1168. DOI: 10.1186/s12864-024-11068-6","Wu S., Li X., Gao F., de Groot J.F., Koul D., Yung W.K.A. PARP-mediated PARylation of MGMT is critical to promote repair of temozolomide-induced O6-methylguanine DNA damage in glioblastoma. Neuro Oncol. 2021;23(6):920–31. DOI: 10.1093/neuonc/noab003","Yuan A.L., Meode M., Tan M., Maxwell L., Bering E.A., Pedersen H., et al. PARP inhibition suppresses the emergence of temozolomide resistance in a model system. J Neurooncol. 2020;148(3):463–72. DOI: 10.1007/s11060-020-03561-1","Xavier M.A., Rezende F., Titze-de-Almeida R., Cornelissen B. BRCAness as a biomarker of susceptibility to PARP inhibitors in glioblastoma multiforme. Biomolecules. 2021;11(8):1188. DOI: 10.3390/biom11081188","Meimand S.E., Pour-Rashidi A., Shahrbabak M.M., Mohammadi E., Meimand F.E., Rezaei N. The prognostication potential of BRCA genes expression in gliomas: a genetic survival analysis study. World Neurosurg. 2022;157:e123–8. DOI: 10.1016/j.wneu.2021.09.107","Sun P., Li Y., Chao X., Li J., Luo R., Li M., et al. Clinical characteristics and prognostic implications of BRCA-associated tumors in males: a pan-tumor survey. BMC Cancer. 2020;20(1):994. DOI: 10.1186/s12885-020-07481-1","Nile D.L., Rae C., Hyndman I.J., Gaze M.N., Mairs R.J. An evaluation in vitro of PARP-1 inhibitors, rucaparib and olaparib, as radiosensitisers for the treatment of neuroblastoma. BMC Cancer. 2016;16:621. DOI: 10.1186/s12885-016-2656-8","Parrish K.E., Cen L., Murray J., Calligaris D., Kizilbash S., Mittapalli R.K., et al. Efficacy of PARP inhibitor rucaparib in orthotopic glioblastoma xenografts is limited by ineffective drug penetration into the central nervous system. Mol Cancer Ther. 2015;14(12):2735–43. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-15-0553","van Vuurden D.G., Hulleman E., Meijer O.L., Wedekind L.E., Kool M., Witt H., et al. PARP inhibition sensitizes childhood high grade glioma, medulloblastoma and ependymoma to radiation. Oncotarget. 2011;2(12):984–96. DOI: 10.18632/oncotarget.362","Chornenkyy Y., Agnihotri S., Yu M., Buczkowicz P., Rakopoulos P., Golbourn B., et al. Poly-ADP-Ribose polymerase as a therapeutic target in pediatric diffuse intrinsic pontine glioma and pediatric high-grade astrocytoma. Mol Cancer Ther. 2015;14(11):2560–8. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-15-0282","Wu S., Gao F., Zheng S., Zhang C., Martinez-Ledesma E., Ezhilarasan R., et al. EGFR amplification induces increased DNA damage response and renders selective sensitivity to talazoparib (PARP Inhibitor) in glioblastoma. Clin Cancer Res. 2020;26(6):1395–407. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-19-2549","Sachdev E., Tabatabai R., Roy V., Rimel B.J., Mita M.M. PARP inhibition in cancer: an update on clinical development. Target Oncol. 2019;14(6):657–79. DOI: 10.1007/s11523-019-00680-2","Lin F., de Gooijer M.C., Roig E.M., Buil L.C., Christner S.M., Beumer J.H., et al. ABCB1, ABCG2, and PTEN determine the response of glioblastoma to temozolomide and ABT-888 therapy. Clin Cancer Res. 2014;20(10):2703–13. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-14-0084","Wagner L.M. Profile of veliparib and its potential in the treatment of solid tumors. Onco Targets Ther. 2015;8:1931–9. DOI: 10.2147/OTT.S69935","Barazzuol L., Jena R., Burnet N.G., Meira L.B., Jeynes J.C., Kirkby K.J., et al. Evaluation of poly (ADP-ribose) polymerase inhibitor ABT-888 combined with radiotherapy and temozolomide in glioblastoma. Radiat Oncol. 2013;8:65. DOI: 10.1186/1748-717X-8-65","Zhiyu Tang, Bin Jiang, Zhenyan Shi, Wenfeng Gong, Yong Liu, Xing Wang, et al. Abstract 1651: BGB-290, a novel PARP inhibitor with unique brain penetration ability, demonstrated strong synergism with temozolomide in subcutaneous and intracranial xenograft models. Cancer Res. 2015;75 (15_Suppl):1651. DOI:10.1158/1538-7445.AM2015-1651","Zimmermann A., Zenke F.T., Chiu L.Y., Dahmen H., Pehl U., Fuchss T., et al. A new class of selective ATM inhibitors as combination partners of DNA double-strand break inducing cancer therapies. Mol Cancer Ther. 2022;21(6):859–70. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-21-0934","Priya B., Ravi S., Kirubakaran S. Targeting ATM and ATR for cancer therapeutics: Inhibitors in clinic. Drug Discov Today. 2023;28(8):103662. DOI: 10.1016/j.drudis.2023.103662","Manic G., Obrist F., Sistigu A., Vitale I. Trial watch: targeting ATMCHK2 and ATR-CHK1 pathways for anticancer therapy. Mol Cell Oncol. 2015;2(4):e1012976. DOI: 10.1080/23723556.2015.1012976","Smith H.L., Southgate H., Tweddle D.A., Curtin N.J. DNA damage checkpoint kinases in cancer. Expert Rev Mol Med. 2020;22:e2. DOI: 10.1017/erm.2020.3","Blake S.M., Stricker S.H., Halavach H., Poetsch A.R., Cresswell G., Kelly G., et al. Inactivation of the ATMIN/ATM pathway protects against glioblastoma formation. Elife. 2016;5:e08711. DOI: 10.7554/eLife.08711","Vecchio D., Daga A., Carra E., Marubbi D., Raso A., Mascelli S., et al. Pharmacokinetics, pharmacodynamics and efficacy on pediatric tumors of the glioma radiosensitizer KU60019. Int J Cancer. 2015;136(6):1445–57. DOI: 10.1002/ijc.29121","Jin M.H., Oh D.Y. ATM in DNA repair in cancer. Pharmacol Ther. 2019;203:107391. DOI: 10.1016/j.pharmthera.2019.07.002","Chen J., Laverty D.J., Talele S., Bale A., Carlson B.L., Porath K.A., et al. Aberrant ATM signaling and homology-directed DNA repair as a vulnerability of p53-mutant GBM to AZD1390-mediated radiosensitization. Sci Transl Med. 2024;16(734):eadj5962. DOI: 10.1126/scitranslmed.adj5962","Lozinski M., Bowden N.A., Graves M.C., Fay M., Day B.W., Stringer B.W., et al. ATR inhibition using gartisertib enhances cell death and synergises with temozolomide and radiation in patient-derived glioblastoma cell lines. Oncotarget. 2024;15:1–18. DOI: 10.18632/oncotarget.28551","Peng C., Chen Z., Wang S., Wang H.W., Qiu W., Zhao L., et al. The error-prone DNA polymerase κ promotes temozolomide resistance in glioblastoma through Rad17-dependent activation of ATR-Chk1 signaling. Cancer Res. 2016;76(8):2340–53. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-15-1884","Aasland D., Götzinger L., Hauck L., Berte N., Meyer J., Effenberger M., et al. Temozolomide induces senescence and repression of DNA repair pathways in glioblastoma cells via activation of ATR-CHK1, p21, and NF-κB. Cancer Res. 2019;79(1):99–113. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-18-1733","Ganesa S., Sule A., Sundaram R.K., Bindra R.S. Mismatch repair proteins play a role in ATR activation upon temozolomide treatment in MGMT-methylated glioblastoma. Sci Rep. 2022;12(1):5827. DOI: 10.1038/s41598-022-09614-x","Chang K.F., Liu C.Y., Huang Y.C., Hsiao C.Y., Tsai N.M. Downregulation of VEGFR2 signaling by cedrol abrogates VEGF-driven angiogenesis and proliferation of glioblastoma cells through AKT/P70S6K and MAPK/ERK1/2 pathways. Oncol Lett. 2023;26(2):342. DOI: 10.3892/ol.2023.13928","Gilbert M.R., Dignam J.J., Armstrong T.S., Wefel J.S., Blumenthal D.T., Vogelbaum M.A., et al. A randomized trial of bevacizumab for newly diagnosed glioblastoma. N Engl J Med. 2014;370(8):699–708. DOI: 10.1056/NEJMoa1308573","Carmell N., Rominiyi O., Myers K.N., McGarrity-Cottrell C., Vanderlinden A., Lad N., et al. Identification and validation of ERK5 as a DNA damage modulating drug target in glioblastoma. Cancers (Basel). 2021;13(5):944. DOI: 10.3390/cancers13050944","Koncar R.F., Dey B.R., Stanton A.J., Agrawal N., Wassell M.L., McCarl L.H., et al. Identification of novel RAS signaling therapeutic vulnerabilities in diffuse intrinsic pontine gliomas. Cancer Res. 2019;79(16):4026–41. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-18-3521","Tripathi S., Najem H., Mahajan A.S., Zhang P., Low J.T., Stegh A.H., et al. cGAS-STING pathway targeted therapies and their applications in the treatment of high-grade glioma. F1000Res. 2022;11:1010. DOI: 10.12688/f1000research.125163.1","Low J.T., Brown M.C., Reitman Z.J., Bernstock J.D., Markert J.M., Friedman G.K., et al. Understanding and therapeutically exploiting cGAS/STING signaling in glioblastoma. J Clin Invest. 2024;134(2):e163452. DOI: 10.1172/JCI163452","He Y., Yang Y., Huang W., Yang S., Xue X., Zhu K., et al. Manganese facilitated cGAS-STING-IFNI pathway activation induced by ionizing radiation in glioma cells. Int J Radiat Biol. 2023;99(12):1890–907. DOI: 10.1080/09553002.2023.2232011","Roda D., Veiga P., Melo J.B., Carreira I.M., Ribeiro I.P. Principles in the Management of Glioblastoma. Genes (Basel). 2024;15(4):501. DOI: 10.3390/genes15040501","Read R.D., Tapp Z.M., Rajappa P., Hambardzumyan D. Glioblastoma microenvironment-from biology to therapy. Genes Dev. 2024;38(9– 10):360–79. DOI: 10.1101/gad.351427.123","Németh E., Szüts D. The mutagenic consequences of defective DNA repair. DNA Repair (Amst). 2024;139:103694. DOI: 10.1016/j.dnarep.2024.103694","Hopkins J.L., Lan L., Zou L. DNA repair defects in cancer and therapeutic opportunities. Genes Dev. 2022;36(5–6):278–93. DOI: 10.1101/gad.349431.122","Ikliptikawati D.K., Hirai N., Makiyama K., Sabit H., Kinoshita M., Matsumoto K., et al. Nuclear transport surveillance of p53 by nuclear pores in glioblastoma. Cell Rep. 2023;42(8):112882. DOI: 10.1016/j.celrep.2023.112882","Le Rhun E., Preusser M., Roth P., Reardon D.A., van den Bent M., Wen P., et al. Molecular targeted therapy of glioblastoma. Cancer Treat Rev. 2019;80:101896. DOI: 10.1016/j.ctrv.2019.101896","Butler M., Pongor L., Su Y.T., Xi L., Raffeld M., Quezado M., et al. MGMT Status as a clinical biomarker in glioblastoma. Trends Cancer. 2020;6(5):380–91. DOI: 10.1016/j.trecan.2020.02.010","Hashemi M., Etemad S., Rezaei S., Ziaolhagh S., Rajabi R., Rahmanian P., et al. Progress in targeting PTEN/PI3K/Akt axis in glioblastoma therapy: Revisiting molecular interactions. Biomed Pharmacother. 2023;158:114204. DOI: 10.1016/j.biopha.2022.114204","Oksenych V., Kainov D.E. DNA Damage Response. Biomolecules. 2021;11(1):123. DOI: 10.3390/biom11010123","Chappidi N., Quail T., Doll S., Vogel L.T., Aleksandrov R., Felekyan S., et al. PARP1-DNA co-condensation drives DNA repair site assembly to prevent disjunction of broken DNA ends. Cell. 2024;187(4):945–61. e18. DOI: 10.1016/j.cell.2024.01.015","Cheng B., Pan W., Xing Y., Xiao Y., Chen J., Xu Z. Recent advances in DDR (DNA damage response) inhibitors for cancer therapy. Eur J Med Chem. 2022;230:114109. DOI: 10.1016/j.ejmech.2022.114109","Chatterjee N., Walker G.C. Mechanisms of DNA damage, repair, and mutagenesis. Environ Mol Mutagen. 2017;58(5):235–63. DOI: 10.1002/em.22087","Jurkovicova D., Neophytou C.M., Gašparović A.Č., Gonçalves A.C. DNA Damage Response in Cancer Therapy and Resistance: Challenges and Opportunities. Int J Mol Sci. 2022;23(23):14672. DOI: 10.3390/ijms232314672","Alghoul E., Basbous J., Constantinou A. Compartmentalization of the DNA damage response: Mechanisms and functions. DNA Repair (Amst). 2023;128:103524. DOI: 10.1016/j.dnarep.2023.103524","Vernì F. DNA damage response (DDR) and DNA repair. Int J Mol Sci. 2022;23(13):7204. DOI: 10.3390/ijms23137204","Wu L., Sowers J.R., Zhang Y., Ren J. Targeting DNA damage response in cardiovascular diseases: from pathophysiology to therapeutic implications. Cardiovasc Res. 2023;119(3):691–709. DOI: 10.1093/cvr/cvac080","Sareen H., Ma Y., Becker T.M., Roberts T.L., de Souza P., Powter B. Molecular Biomarkers in Glioblastoma: A Systematic Review and Meta-Analysis. Int J Mol Sci. 2022;23(16):8835. DOI: 10.3390/ijms23168835","Lee Y.C., Lee Y.L., Li C.Y. BRCA Genes and Related Cancers: A Meta-Analysis from Epidemiological Cohort Studies. Medicina (Kaunas). 2021;57(9):905. DOI: 10.3390/medicina57090905","Jing X., Yang F., Shao C., Wei K., Xie M., Shen H., et al. Role of hypoxia in cancer therapy by regulating the tumor microenvironment. Mol Cancer. 2019;18(1):157. DOI: 10.1186/s12943-019-1089-9","Scanlon S.E., Glazer P.M. Multifaceted control of DNA repair pathways by the hypoxic tumor microenvironment. DNA Repair (Amst). 2015;32:180–9. DOI: 10.1016/j.dnarep.2015.04.030","Li M., Thorne R.F., Shi R., Zhang X.D., Li J., Li J., et al. DDIT3 directs a dual mechanism to balance glycolysis and oxidative phosphorylation during glutamine deprivation. Adv Sci (Weinh). 2021;8(11):e2003732. DOI: 10.1002/advs.202003732","Tran T.Q., Ishak Gabra M.B., Lowman X.H., Yang Y., Reid M.A., Pan M., et al. Glutamine deficiency induces DNA alkylation damage and sensitizes cancer cells to alkylating agents through inhibition of ALKBH enzymes. PLoS Biol. 2017;15(11):e2002810. DOI: 10.1371/journal.pbio.2002810","Goldstein M., Kastan M.B. The DNA damage response: implications for tumor responses to radiation and chemotherapy. Annu Rev Med. 2015;66:129–43. DOI: 10.1146/annurev-med-081313-121208","Shaw R., Basu M., Karmakar S., Ghosh M.K. MGMT in TMZ-based glioma therapy: Multifaceted insights and clinical trial perspectives. Biochim Biophys Acta Mol Cell Res. 2024;1871(3):119673. DOI: 10.1016/j.bbamcr.2024.119673","Brawanski K.R., Sprung S., Freyschlag C.F., Hoeftberger R., Ströbel T., Haybaeck J., et al. Influence of MMR, MGMT promotor methylation and protein expression on overall and progression-free survival in primary glioblastoma patients treated with temozolomide. Int J Mol Sci. 2023;24(7):6184. DOI: 10.3390/ijms24076184","Fahrer J., Christmann M. DNA Alkylation Damage by Nitrosamines and Relevant DNA Repair Pathways. Int J Mol Sci. 2023;24(5):4684. DOI: 10.3390/ijms24054684","Tang J.B., Svilar D., Trivedi R.N., Wang X.H., Goellner E.M., Moore B., et al. N-methylpurine DNA glycosylase and DNA polymerase beta modulate BER inhibitor potentiation of glioma cells to temozolomide. Neuro Oncol. 2011;13(5):471–86. DOI: 10.1093/neuonc/nor011","Liu J., Bi K., Yang R., Li H., Nikitaki Z., Chang L. Role of DNA damage and repair in radiation cancer therapy: a current update and a look to the future. Int J Radiat Biol. 2020;96(11):1329–38. DOI: 10.1080/09553002.2020.1807641","Ghosh S., Ghosh A. Activation of DNA damage response signaling in mammalian cells by ionizing radiation. Free Radic Res. 2021;55(5):581–94. DOI: 10.1080/10715762.2021.1876853","Carusillo A., Mussolino C. DNA damage: from threat to treatment. Cells. 2020;9(7):1665. DOI: 10.3390/cells9071665","Choi J.E., Chung W.H. Synthetic lethal interaction between oxidative stress response and DNA damage repair in the budding yeast and its application to targeted anticancer therapy. J Microbiol. 2019;57(1):9– 17. DOI: 10.1007/s12275-019-8475-2","Vitale I., Kroemer G. Spontaneous DNA damage propels tumorigenicity. Cell Res. 2017;27(6):720–1. DOI: 10.1038/cr.2017.43","Graziano S., Gonzalo S. Mechanisms of oncogene-induced genomic instability. Biophys Chem. 2017;225:49–57. DOI: 10.1016/j.bpc.2016.11.008","Campisi J. Aging, cellular senescence, and cancer. Annu Rev Physiol. 2013;75:685–705. DOI: 10.1146/annurev-physiol-030212-183653","Yabo Y.A., Niclou S.P., Golebiewska A. Cancer cell heterogeneity and plasticity: A paradigm shift in glioblastoma. Neuro Oncol. 2022;24(5):669–82. DOI: 10.1093/neuonc/noab269","Li C., Qiu S., Liu X., Guo F., Zhai J., Li Z., et al. Extracellular matrixderived mechanical force governs breast cancer cell stemness and quiescence transition through integrin-DDR signaling. Signal Transduct Target Ther. 2023;8(1):247. DOI: 10.1038/s41392-023-01453-0","Barzegar Behrooz A., Syahir A., Ahmad S. CD133: beyond a cancer stem cell biomarker. J Drug Target. 2019;27(3):257–69. DOI: 10.1080/1061186X.2018.1479756","Min D.W., Kim H.P., Kim J., Wen X., Kim S., Cho Y.W., et al. Phenotype-based single cell sequencing identifies diverse genetic subclones in CD133 positive cancer stem cells. Biochem Biophys Res Commun. 2021;558:209–15. DOI: 10.1016/j.bbrc.2020.09.005","Ropolo M., Daga A., Griffero F., Foresta M., Casartelli G., Zunino A., et al. Comparative analysis of DNA repair in stem and nonstem glioma cell cultures. Mol Cancer Res. 2009;7(3):383–92. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-08-0409","Bao S., Wu Q., McLendon R.E., Hao Y., Shi Q., Hjelmeland A.B., et al. Glioma stem cells promote radioresistance by preferential activation of the DNA damage response. Nature. 2006;444(7120):756–60. DOI: 10.1038/nature05236","Cantidio F.S., Gil G.O.B., Queiroz I.N., Regalin M. Glioblastoma — treatment and obstacles. Rep Pract Oncol Radiother. 2022;27(4):744– 53. DOI: 10.5603/RPOR.a2022.0076","Liu G., Yuan X., Zeng Z., Tunici P., Ng H., Abdulkadir I.R., et al. Analysis of gene expression and chemoresistance of CD133+ cancer stem cells in glioblastoma. Mol Cancer. 2006;5:67. DOI: 10.1186/1476-4598-5-67","Beier D., Schulz J.B., Beier C.P. Chemoresistance of glioblastoma cancer stem cells — much more complex than expected. Mol Cancer. 2011;10:128. DOI: 10.1186/1476-4598-10-128","Puigvert J.C., Sanjiv K., Helleday T. Targeting DNA repair, DNA metabolism and replication stress as anti-cancer strategies. FEBS J. 2016;283(2):232–45. DOI: 10.1111/febs.13574","Efimova E.V., Takahashi S., Shamsi N.A., Wu D., Labay E., Ulanovskaya O.A., et al. Linking cancer metabolism to DNA repair and accelerated senescence. Mol Cancer Res. 2016;14(2):173–84. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-15-0263","Barba I., Carrillo-Bosch L., Seoane J. Targeting the Warburg Effect in Cancer: Where Do We Stand? Int J Mol Sci. 2024;25(6):3142. DOI: 10.3390/ijms25063142","Liu X., Li Z., Zhao Q., Zhou X., Wang Y., Zhao G., et al. Capsaicin reverses cisplatin resistance in tongue squamous cell carcinoma by inhibiting the Warburg effect and facilitating mitochondrialdependent apoptosis via the AMPK/AKT/mTOR axis. Cell Biol Int. 2024;48(8):1097–110. DOI: 10.1002/cbin.12169","Wen S.S., Wu Y.J., Wang J.Y., Ni Z.X., Dong S., Xie X.J., et al. BRAFV600E/p-ERK/p-DRP1(Ser616) promotes tumor progression and reprogramming of glucose metabolism in papillary thyroid cancer. Thyroid. 2024;34(10):1246–59. DOI: 10.1089/thy.2023.0700","Pothuri B., Brodsky A.L., Sparano J.A., Blank S.V., Kim M., Hershman D.L., et al. Phase I and pharmacokinetic study of veliparib, a PARP inhibitor, and pegylated liposomal doxorubicin (PLD) in recurrent gynecologic cancer and triple negative breast cancer with long-term follow-up. Cancer Chemother Pharmacol. 2020;85(4):741–51. DOI: 10.1007/s00280-020-04030-2","Dibitetto D., Widmer C.A., Rottenberg S. PARPi, BRCA, and gaps: controversies and future research. Trends Cancer. 2024;10(9):857–69. DOI: 10.1016/j.trecan.2024.06.008","Cucchi D., Gibson A., Martin S.A. The emerging relationship between metabolism and DNA repair. Cell Cycle. 2021;20(10):943–59. DOI: 10.1080/15384101.2021.1912889","Koo S.Y., Park E.J., Noh H.J., Jo S.M., Ko B.K., Shin H.J., et al. Ubiquitination Links DNA Damage and Repair Signaling to Cancer Metabolism. Int J Mol Sci. 2023;24(9):8441. DOI: 10.3390/ijms24098441","Helleday T., Rudd S.G. Targeting the DNA damage response and repair in cancer through nucleotide metabolism. Mol Oncol. 2022;16(21):3792–810. DOI: 10.1002/1878-0261.13227","Govoni M., Rossi V., Di Stefano G., Manerba M. Lactate upregulates the expression of DNA repair genes, causing intrinsic resistance of cancer cells to cisplatin. Pathol Oncol Res. 2021;27:1609951. DOI: 10.3389/pore.2021.1609951","Fan Z., Ye M., Liu D., Zhou W., Zeng T., He S., et al. Lactate drives the ESM1-SCD1 axis to inhibit the antitumor CD8+ T-cell response by activating the Wnt/β-catenin pathway in ovarian cancer cells and inducing cisplatin resistance. Int Immunopharmacol. 2024;137:112461. DOI: 10.1016/j.intimp.2024.112461","Kathagen-Buhmann A., Schulte A., Weller J., Holz M., Herold-Mende C., Glass R., et al. Glycolysis and the pentose phosphate pathway are differentially associated with the dichotomous regulation of glioblastoma cell migration versus proliferation. Neuro Oncol. 2016;18(9):1219–29. DOI: 10.1093/neuonc/now024","Marin-Valencia I., Cho S.K., Rakheja D., Hatanpaa K.J., Kapur P., Mashimo T., et al. Glucose metabolism via the pentose phosphate pathway, glycolysis and Krebs cycle in an orthotopic mouse model of human brain tumors. NMR Biomed. 2012;25(10):1177–86. DOI: 10.1002/nbm.2787","Zhu Z., Kiang K.M., Li N., Liu J., Zhang P., Jin L., et al. Folate enzyme MTHFD2 links one-carbon metabolism to unfolded protein response in glioblastoma. Cancer Lett. 2022;549:215903. DOI: 10.1016/j.canlet.2022.215903","Yuen C.A., Asuthkar S., Guda M.R., Tsung A.J., Velpula K.K. Cancer stem cell molecular reprogramming of the Warburg effect in glioblastomas: a new target gleaned from an old concept. CNS Oncol. 2016;5(2):101–8. DOI: 10.2217/cns-2015-0006","Mukherjee J., Ohba S., See W.L., Phillips J.J., Molinaro A.M., Pieper R.O. PKM2 uses control of HuR localization to regulate p27 and cell cycle progression in human glioblastoma cells. Int J Cancer. 2016;139(1):99–111. DOI: 10.1002/ijc.30041","Goidts V., Bageritz J., Puccio L., Nakata S., Zapatka M., Barbus S., et al. RNAi screening in glioma stem-like cells identifies PFKFB4 as a key molecule important for cancer cell survival. Oncogene. 2012;31(27):3235–43. DOI: 10.1038/onc.2011.490","Khan F., Lin Y., Ali H., Pang L., Dunterman M., Hsu W.H., et al. Lactate dehydrogenase A regulates tumor-macrophage symbiosis to promote glioblastoma progression. Nat Commun. 2024;15(1):1987. DOI: 10.1038/s41467-024-46193-z","Nguyen T.T.T., Zhang Y., Shang E., Shu C., Torrini C., Zhao J., et al. HDAC inhibitors elicit metabolic reprogramming by targeting superenhancers in glioblastoma models. J Clin Invest. 2020;130(7):3699– 716. DOI: 10.1172/JCI129049","Guyon J., Fernandez-Moncada I., Larrieu C.M., Bouchez C.L., Pagano Zottola A.C., Galvis J., et al. Lactate dehydrogenases promote glioblastoma growth and invasion via a metabolic symbiosis. EMBO Mol Med. 2022;14(12):e15343. DOI: 10.15252/emmm.202115343","Valvona C.J., Fillmore H.L., Nunn P.B., Pilkington G.J. The Regulation and function of lactate dehydrogenase a: therapeutic potential in brain tumor. Brain Pathol. 2016;26(1):3–17. DOI: 10.1111/bpa.12299","Malaquin N., Carrier-Leclerc A., Dessureault M., Rodier F. DDR-mediated crosstalk between DNA-damaged cells and their microenvironment. Front Genet. 2015;6:94. DOI: 10.3389/fgene.2015.00094","Wang J.Y.J. Cell death response to DNA damage. Yale J Biol Med. 2019;92(4):771–9. PMID: 31866794","Bigge J., Koebbe L.L., Giel A.S., Bornholdt D., Buerfent B., Dasmeh P., et al. Expression quantitative trait loci influence DNA damage-induced apoptosis in cancer. BMC Genomics. 2024;25(1):1168. DOI: 10.1186/s12864-024-11068-6","Wu S., Li X., Gao F., de Groot J.F., Koul D., Yung W.K.A. PARP-mediated PARylation of MGMT is critical to promote repair of temozolomide-induced O6-methylguanine DNA damage in glioblastoma. Neuro Oncol. 2021;23(6):920–31. DOI: 10.1093/neuonc/noab003","Yuan A.L., Meode M., Tan M., Maxwell L., Bering E.A., Pedersen H., et al. PARP inhibition suppresses the emergence of temozolomide resistance in a model system. J Neurooncol. 2020;148(3):463–72. DOI: 10.1007/s11060-020-03561-1","Xavier M.A., Rezende F., Titze-de-Almeida R., Cornelissen B. BRCAness as a biomarker of susceptibility to PARP inhibitors in glioblastoma multiforme. Biomolecules. 2021;11(8):1188. DOI: 10.3390/biom11081188","Meimand S.E., Pour-Rashidi A., Shahrbabak M.M., Mohammadi E., Meimand F.E., Rezaei N. The prognostication potential of BRCA genes expression in gliomas: a genetic survival analysis study. World Neurosurg. 2022;157:e123–8. DOI: 10.1016/j.wneu.2021.09.107","Sun P., Li Y., Chao X., Li J., Luo R., Li M., et al. Clinical characteristics and prognostic implications of BRCA-associated tumors in males: a pan-tumor survey. BMC Cancer. 2020;20(1):994. DOI: 10.1186/s12885-020-07481-1","Nile D.L., Rae C., Hyndman I.J., Gaze M.N., Mairs R.J. An evaluation in vitro of PARP-1 inhibitors, rucaparib and olaparib, as radiosensitisers for the treatment of neuroblastoma. BMC Cancer. 2016;16:621. DOI: 10.1186/s12885-016-2656-8","Parrish K.E., Cen L., Murray J., Calligaris D., Kizilbash S., Mittapalli R.K., et al. Efficacy of PARP inhibitor rucaparib in orthotopic glioblastoma xenografts is limited by ineffective drug penetration into the central nervous system. Mol Cancer Ther. 2015;14(12):2735–43. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-15-0553","van Vuurden D.G., Hulleman E., Meijer O.L., Wedekind L.E., Kool M., Witt H., et al. PARP inhibition sensitizes childhood high grade glioma, medulloblastoma and ependymoma to radiation. Oncotarget. 2011;2(12):984–96. DOI: 10.18632/oncotarget.362","Chornenkyy Y., Agnihotri S., Yu M., Buczkowicz P., Rakopoulos P., Golbourn B., et al. Poly-ADP-Ribose polymerase as a therapeutic target in pediatric diffuse intrinsic pontine glioma and pediatric high-grade astrocytoma. Mol Cancer Ther. 2015;14(11):2560–8. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-15-0282","Wu S., Gao F., Zheng S., Zhang C., Martinez-Ledesma E., Ezhilarasan R., et al. EGFR amplification induces increased DNA damage response and renders selective sensitivity to talazoparib (PARP Inhibitor) in glioblastoma. Clin Cancer Res. 2020;26(6):1395–407. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-19-2549","Sachdev E., Tabatabai R., Roy V., Rimel B.J., Mita M.M. PARP inhibition in cancer: an update on clinical development. Target Oncol. 2019;14(6):657–79. DOI: 10.1007/s11523-019-00680-2","Lin F., de Gooijer M.C., Roig E.M., Buil L.C., Christner S.M., Beumer J.H., et al. ABCB1, ABCG2, and PTEN determine the response of glioblastoma to temozolomide and ABT-888 therapy. Clin Cancer Res. 2014;20(10):2703–13. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-14-0084","Wagner L.M. Profile of veliparib and its potential in the treatment of solid tumors. Onco Targets Ther. 2015;8:1931–9. DOI: 10.2147/OTT.S69935","Barazzuol L., Jena R., Burnet N.G., Meira L.B., Jeynes J.C., Kirkby K.J., et al. Evaluation of poly (ADP-ribose) polymerase inhibitor ABT-888 combined with radiotherapy and temozolomide in glioblastoma. Radiat Oncol. 2013;8:65. DOI: 10.1186/1748-717X-8-65","Zhiyu Tang, Bin Jiang, Zhenyan Shi, Wenfeng Gong, Yong Liu, Xing Wang, et al. Abstract 1651: BGB-290, a novel PARP inhibitor with unique brain penetration ability, demonstrated strong synergism with temozolomide in subcutaneous and intracranial xenograft models. Cancer Res. 2015;75 (15_Suppl):1651. DOI:10.1158/1538-7445.AM2015-1651","Zimmermann A., Zenke F.T., Chiu L.Y., Dahmen H., Pehl U., Fuchss T., et al. A new class of selective ATM inhibitors as combination partners of DNA double-strand break inducing cancer therapies. Mol Cancer Ther. 2022;21(6):859–70. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-21-0934","Priya B., Ravi S., Kirubakaran S. Targeting ATM and ATR for cancer therapeutics: Inhibitors in clinic. Drug Discov Today. 2023;28(8):103662. DOI: 10.1016/j.drudis.2023.103662","Manic G., Obrist F., Sistigu A., Vitale I. Trial watch: targeting ATMCHK2 and ATR-CHK1 pathways for anticancer therapy. Mol Cell Oncol. 2015;2(4):e1012976. DOI: 10.1080/23723556.2015.1012976","Smith H.L., Southgate H., Tweddle D.A., Curtin N.J. DNA damage checkpoint kinases in cancer. Expert Rev Mol Med. 2020;22:e2. DOI: 10.1017/erm.2020.3","Blake S.M., Stricker S.H., Halavach H., Poetsch A.R., Cresswell G., Kelly G., et al. Inactivation of the ATMIN/ATM pathway protects against glioblastoma formation. Elife. 2016;5:e08711. DOI: 10.7554/eLife.08711","Vecchio D., Daga A., Carra E., Marubbi D., Raso A., Mascelli S., et al. Pharmacokinetics, pharmacodynamics and efficacy on pediatric tumors of the glioma radiosensitizer KU60019. Int J Cancer. 2015;136(6):1445–57. DOI: 10.1002/ijc.29121","Jin M.H., Oh D.Y. ATM in DNA repair in cancer. Pharmacol Ther. 2019;203:107391. DOI: 10.1016/j.pharmthera.2019.07.002","Chen J., Laverty D.J., Talele S., Bale A., Carlson B.L., Porath K.A., et al. Aberrant ATM signaling and homology-directed DNA repair as a vulnerability of p53-mutant GBM to AZD1390-mediated radiosensitization. Sci Transl Med. 2024;16(734):eadj5962. DOI: 10.1126/scitranslmed.adj5962","Lozinski M., Bowden N.A., Graves M.C., Fay M., Day B.W., Stringer B.W., et al. ATR inhibition using gartisertib enhances cell death and synergises with temozolomide and radiation in patient-derived glioblastoma cell lines. Oncotarget. 2024;15:1–18. DOI: 10.18632/oncotarget.28551","Peng C., Chen Z., Wang S., Wang H.W., Qiu W., Zhao L., et al. The error-prone DNA polymerase κ promotes temozolomide resistance in glioblastoma through Rad17-dependent activation of ATR-Chk1 signaling. Cancer Res. 2016;76(8):2340–53. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-15-1884","Aasland D., Götzinger L., Hauck L., Berte N., Meyer J., Effenberger M., et al. Temozolomide induces senescence and repression of DNA repair pathways in glioblastoma cells via activation of ATR-CHK1, p21, and NF-κB. Cancer Res. 2019;79(1):99–113. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-18-1733","Ganesa S., Sule A., Sundaram R.K., Bindra R.S. Mismatch repair proteins play a role in ATR activation upon temozolomide treatment in MGMT-methylated glioblastoma. Sci Rep. 2022;12(1):5827. DOI: 10.1038/s41598-022-09614-x","Chang K.F., Liu C.Y., Huang Y.C., Hsiao C.Y., Tsai N.M. Downregulation of VEGFR2 signaling by cedrol abrogates VEGF-driven angiogenesis and proliferation of glioblastoma cells through AKT/P70S6K and MAPK/ERK1/2 pathways. Oncol Lett. 2023;26(2):342. DOI: 10.3892/ol.2023.13928","Gilbert M.R., Dignam J.J., Armstrong T.S., Wefel J.S., Blumenthal D.T., Vogelbaum M.A., et al. A randomized trial of bevacizumab for newly diagnosed glioblastoma. N Engl J Med. 2014;370(8):699–708. DOI: 10.1056/NEJMoa1308573","Carmell N., Rominiyi O., Myers K.N., McGarrity-Cottrell C., Vanderlinden A., Lad N., et al. Identification and validation of ERK5 as a DNA damage modulating drug target in glioblastoma. Cancers (Basel). 2021;13(5):944. DOI: 10.3390/cancers13050944","Koncar R.F., Dey B.R., Stanton A.J., Agrawal N., Wassell M.L., McCarl L.H., et al. Identification of novel RAS signaling therapeutic vulnerabilities in diffuse intrinsic pontine gliomas. Cancer Res. 2019;79(16):4026–41. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-18-3521","Tripathi S., Najem H., Mahajan A.S., Zhang P., Low J.T., Stegh A.H., et al. cGAS-STING pathway targeted therapies and their applications in the treatment of high-grade glioma. F1000Res. 2022;11:1010. DOI: 10.12688/f1000research.125163.1","Low J.T., Brown M.C., Reitman Z.J., Bernstock J.D., Markert J.M., Friedman G.K., et al. Understanding and therapeutically exploiting cGAS/STING signaling in glioblastoma. J Clin Invest. 2024;134(2):e163452. DOI: 10.1172/JCI163452","He Y., Yang Y., Huang W., Yang S., Xue X., Zhu K., et al. Manganese facilitated cGAS-STING-IFNI pathway activation induced by ionizing radiation in glioma cells. Int J Radiat Biol. 2023;99(12):1890–907. DOI: 10.1080/09553002.2023.2232011"],"dc.citation.ru":["Roda D., Veiga P., Melo J.B., Carreira I.M., Ribeiro I.P. Principles in the Management of Glioblastoma. Genes (Basel). 2024;15(4):501. DOI: 10.3390/genes15040501","Read R.D., Tapp Z.M., Rajappa P., Hambardzumyan D. Glioblastoma microenvironment-from biology to therapy. Genes Dev. 2024;38(9– 10):360–79. DOI: 10.1101/gad.351427.123","Németh E., Szüts D. The mutagenic consequences of defective DNA repair. DNA Repair (Amst). 2024;139:103694. DOI: 10.1016/j.dnarep.2024.103694","Hopkins J.L., Lan L., Zou L. DNA repair defects in cancer and therapeutic opportunities. Genes Dev. 2022;36(5–6):278–93. DOI: 10.1101/gad.349431.122","Ikliptikawati D.K., Hirai N., Makiyama K., Sabit H., Kinoshita M., Matsumoto K., et al. Nuclear transport surveillance of p53 by nuclear pores in glioblastoma. Cell Rep. 2023;42(8):112882. DOI: 10.1016/j.celrep.2023.112882","Le Rhun E., Preusser M., Roth P., Reardon D.A., van den Bent M., Wen P., et al. Molecular targeted therapy of glioblastoma. Cancer Treat Rev. 2019;80:101896. DOI: 10.1016/j.ctrv.2019.101896","Butler M., Pongor L., Su Y.T., Xi L., Raffeld M., Quezado M., et al. MGMT Status as a clinical biomarker in glioblastoma. Trends Cancer. 2020;6(5):380–91. DOI: 10.1016/j.trecan.2020.02.010","Hashemi M., Etemad S., Rezaei S., Ziaolhagh S., Rajabi R., Rahmanian P., et al. Progress in targeting PTEN/PI3K/Akt axis in glioblastoma therapy: Revisiting molecular interactions. Biomed Pharmacother. 2023;158:114204. DOI: 10.1016/j.biopha.2022.114204","Oksenych V., Kainov D.E. DNA Damage Response. Biomolecules. 2021;11(1):123. DOI: 10.3390/biom11010123","Chappidi N., Quail T., Doll S., Vogel L.T., Aleksandrov R., Felekyan S., et al. PARP1-DNA co-condensation drives DNA repair site assembly to prevent disjunction of broken DNA ends. Cell. 2024;187(4):945–61. e18. DOI: 10.1016/j.cell.2024.01.015","Cheng B., Pan W., Xing Y., Xiao Y., Chen J., Xu Z. Recent advances in DDR (DNA damage response) inhibitors for cancer therapy. Eur J Med Chem. 2022;230:114109. DOI: 10.1016/j.ejmech.2022.114109","Chatterjee N., Walker G.C. Mechanisms of DNA damage, repair, and mutagenesis. Environ Mol Mutagen. 2017;58(5):235–63. DOI: 10.1002/em.22087","Jurkovicova D., Neophytou C.M., Gašparović A.Č., Gonçalves A.C. DNA Damage Response in Cancer Therapy and Resistance: Challenges and Opportunities. Int J Mol Sci. 2022;23(23):14672. DOI: 10.3390/ijms232314672","Alghoul E., Basbous J., Constantinou A. Compartmentalization of the DNA damage response: Mechanisms and functions. DNA Repair (Amst). 2023;128:103524. DOI: 10.1016/j.dnarep.2023.103524","Vernì F. DNA damage response (DDR) and DNA repair. Int J Mol Sci. 2022;23(13):7204. DOI: 10.3390/ijms23137204","Wu L., Sowers J.R., Zhang Y., Ren J. Targeting DNA damage response in cardiovascular diseases: from pathophysiology to therapeutic implications. Cardiovasc Res. 2023;119(3):691–709. DOI: 10.1093/cvr/cvac080","Sareen H., Ma Y., Becker T.M., Roberts T.L., de Souza P., Powter B. Molecular Biomarkers in Glioblastoma: A Systematic Review and Meta-Analysis. Int J Mol Sci. 2022;23(16):8835. DOI: 10.3390/ijms23168835","Lee Y.C., Lee Y.L., Li C.Y. BRCA Genes and Related Cancers: A Meta-Analysis from Epidemiological Cohort Studies. Medicina (Kaunas). 2021;57(9):905. DOI: 10.3390/medicina57090905","Jing X., Yang F., Shao C., Wei K., Xie M., Shen H., et al. Role of hypoxia in cancer therapy by regulating the tumor microenvironment. Mol Cancer. 2019;18(1):157. DOI: 10.1186/s12943-019-1089-9","Scanlon S.E., Glazer P.M. Multifaceted control of DNA repair pathways by the hypoxic tumor microenvironment. DNA Repair (Amst). 2015;32:180–9. DOI: 10.1016/j.dnarep.2015.04.030","Li M., Thorne R.F., Shi R., Zhang X.D., Li J., Li J., et al. DDIT3 directs a dual mechanism to balance glycolysis and oxidative phosphorylation during glutamine deprivation. Adv Sci (Weinh). 2021;8(11):e2003732. DOI: 10.1002/advs.202003732","Tran T.Q., Ishak Gabra M.B., Lowman X.H., Yang Y., Reid M.A., Pan M., et al. Glutamine deficiency induces DNA alkylation damage and sensitizes cancer cells to alkylating agents through inhibition of ALKBH enzymes. PLoS Biol. 2017;15(11):e2002810. DOI: 10.1371/journal.pbio.2002810","Goldstein M., Kastan M.B. The DNA damage response: implications for tumor responses to radiation and chemotherapy. Annu Rev Med. 2015;66:129–43. DOI: 10.1146/annurev-med-081313-121208","Shaw R., Basu M., Karmakar S., Ghosh M.K. MGMT in TMZ-based glioma therapy: Multifaceted insights and clinical trial perspectives. Biochim Biophys Acta Mol Cell Res. 2024;1871(3):119673. DOI: 10.1016/j.bbamcr.2024.119673","Brawanski K.R., Sprung S., Freyschlag C.F., Hoeftberger R., Ströbel T., Haybaeck J., et al. Influence of MMR, MGMT promotor methylation and protein expression on overall and progression-free survival in primary glioblastoma patients treated with temozolomide. Int J Mol Sci. 2023;24(7):6184. DOI: 10.3390/ijms24076184","Fahrer J., Christmann M. DNA Alkylation Damage by Nitrosamines and Relevant DNA Repair Pathways. Int J Mol Sci. 2023;24(5):4684. DOI: 10.3390/ijms24054684","Tang J.B., Svilar D., Trivedi R.N., Wang X.H., Goellner E.M., Moore B., et al. N-methylpurine DNA glycosylase and DNA polymerase beta modulate BER inhibitor potentiation of glioma cells to temozolomide. Neuro Oncol. 2011;13(5):471–86. DOI: 10.1093/neuonc/nor011","Liu J., Bi K., Yang R., Li H., Nikitaki Z., Chang L. Role of DNA damage and repair in radiation cancer therapy: a current update and a look to the future. Int J Radiat Biol. 2020;96(11):1329–38. DOI: 10.1080/09553002.2020.1807641","Ghosh S., Ghosh A. Activation of DNA damage response signaling in mammalian cells by ionizing radiation. Free Radic Res. 2021;55(5):581–94. DOI: 10.1080/10715762.2021.1876853","Carusillo A., Mussolino C. DNA damage: from threat to treatment. Cells. 2020;9(7):1665. DOI: 10.3390/cells9071665","Choi J.E., Chung W.H. Synthetic lethal interaction between oxidative stress response and DNA damage repair in the budding yeast and its application to targeted anticancer therapy. J Microbiol. 2019;57(1):9– 17. DOI: 10.1007/s12275-019-8475-2","Vitale I., Kroemer G. Spontaneous DNA damage propels tumorigenicity. Cell Res. 2017;27(6):720–1. DOI: 10.1038/cr.2017.43","Graziano S., Gonzalo S. Mechanisms of oncogene-induced genomic instability. Biophys Chem. 2017;225:49–57. DOI: 10.1016/j.bpc.2016.11.008","Campisi J. Aging, cellular senescence, and cancer. Annu Rev Physiol. 2013;75:685–705. DOI: 10.1146/annurev-physiol-030212-183653","Yabo Y.A., Niclou S.P., Golebiewska A. Cancer cell heterogeneity and plasticity: A paradigm shift in glioblastoma. Neuro Oncol. 2022;24(5):669–82. DOI: 10.1093/neuonc/noab269","Li C., Qiu S., Liu X., Guo F., Zhai J., Li Z., et al. Extracellular matrixderived mechanical force governs breast cancer cell stemness and quiescence transition through integrin-DDR signaling. Signal Transduct Target Ther. 2023;8(1):247. DOI: 10.1038/s41392-023-01453-0","Barzegar Behrooz A., Syahir A., Ahmad S. CD133: beyond a cancer stem cell biomarker. J Drug Target. 2019;27(3):257–69. DOI: 10.1080/1061186X.2018.1479756","Min D.W., Kim H.P., Kim J., Wen X., Kim S., Cho Y.W., et al. Phenotype-based single cell sequencing identifies diverse genetic subclones in CD133 positive cancer stem cells. Biochem Biophys Res Commun. 2021;558:209–15. DOI: 10.1016/j.bbrc.2020.09.005","Ropolo M., Daga A., Griffero F., Foresta M., Casartelli G., Zunino A., et al. Comparative analysis of DNA repair in stem and nonstem glioma cell cultures. Mol Cancer Res. 2009;7(3):383–92. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-08-0409","Bao S., Wu Q., McLendon R.E., Hao Y., Shi Q., Hjelmeland A.B., et al. Glioma stem cells promote radioresistance by preferential activation of the DNA damage response. Nature. 2006;444(7120):756–60. DOI: 10.1038/nature05236","Cantidio F.S., Gil G.O.B., Queiroz I.N., Regalin M. Glioblastoma — treatment and obstacles. Rep Pract Oncol Radiother. 2022;27(4):744– 53. DOI: 10.5603/RPOR.a2022.0076","Liu G., Yuan X., Zeng Z., Tunici P., Ng H., Abdulkadir I.R., et al. Analysis of gene expression and chemoresistance of CD133+ cancer stem cells in glioblastoma. Mol Cancer. 2006;5:67. DOI: 10.1186/1476-4598-5-67","Beier D., Schulz J.B., Beier C.P. Chemoresistance of glioblastoma cancer stem cells — much more complex than expected. Mol Cancer. 2011;10:128. DOI: 10.1186/1476-4598-10-128","Puigvert J.C., Sanjiv K., Helleday T. Targeting DNA repair, DNA metabolism and replication stress as anti-cancer strategies. FEBS J. 2016;283(2):232–45. DOI: 10.1111/febs.13574","Efimova E.V., Takahashi S., Shamsi N.A., Wu D., Labay E., Ulanovskaya O.A., et al. Linking cancer metabolism to DNA repair and accelerated senescence. Mol Cancer Res. 2016;14(2):173–84. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-15-0263","Barba I., Carrillo-Bosch L., Seoane J. Targeting the Warburg Effect in Cancer: Where Do We Stand? Int J Mol Sci. 2024;25(6):3142. DOI: 10.3390/ijms25063142","Liu X., Li Z., Zhao Q., Zhou X., Wang Y., Zhao G., et al. Capsaicin reverses cisplatin resistance in tongue squamous cell carcinoma by inhibiting the Warburg effect and facilitating mitochondrialdependent apoptosis via the AMPK/AKT/mTOR axis. Cell Biol Int. 2024;48(8):1097–110. DOI: 10.1002/cbin.12169","Wen S.S., Wu Y.J., Wang J.Y., Ni Z.X., Dong S., Xie X.J., et al. BRAFV600E/p-ERK/p-DRP1(Ser616) promotes tumor progression and reprogramming of glucose metabolism in papillary thyroid cancer. Thyroid. 2024;34(10):1246–59. DOI: 10.1089/thy.2023.0700","Pothuri B., Brodsky A.L., Sparano J.A., Blank S.V., Kim M., Hershman D.L., et al. Phase I and pharmacokinetic study of veliparib, a PARP inhibitor, and pegylated liposomal doxorubicin (PLD) in recurrent gynecologic cancer and triple negative breast cancer with long-term follow-up. Cancer Chemother Pharmacol. 2020;85(4):741–51. DOI: 10.1007/s00280-020-04030-2","Dibitetto D., Widmer C.A., Rottenberg S. PARPi, BRCA, and gaps: controversies and future research. Trends Cancer. 2024;10(9):857–69. DOI: 10.1016/j.trecan.2024.06.008","Cucchi D., Gibson A., Martin S.A. The emerging relationship between metabolism and DNA repair. Cell Cycle. 2021;20(10):943–59. DOI: 10.1080/15384101.2021.1912889","Koo S.Y., Park E.J., Noh H.J., Jo S.M., Ko B.K., Shin H.J., et al. Ubiquitination Links DNA Damage and Repair Signaling to Cancer Metabolism. Int J Mol Sci. 2023;24(9):8441. DOI: 10.3390/ijms24098441","Helleday T., Rudd S.G. Targeting the DNA damage response and repair in cancer through nucleotide metabolism. Mol Oncol. 2022;16(21):3792–810. DOI: 10.1002/1878-0261.13227","Govoni M., Rossi V., Di Stefano G., Manerba M. Lactate upregulates the expression of DNA repair genes, causing intrinsic resistance of cancer cells to cisplatin. Pathol Oncol Res. 2021;27:1609951. DOI: 10.3389/pore.2021.1609951","Fan Z., Ye M., Liu D., Zhou W., Zeng T., He S., et al. Lactate drives the ESM1-SCD1 axis to inhibit the antitumor CD8+ T-cell response by activating the Wnt/β-catenin pathway in ovarian cancer cells and inducing cisplatin resistance. Int Immunopharmacol. 2024;137:112461. DOI: 10.1016/j.intimp.2024.112461","Kathagen-Buhmann A., Schulte A., Weller J., Holz M., Herold-Mende C., Glass R., et al. Glycolysis and the pentose phosphate pathway are differentially associated with the dichotomous regulation of glioblastoma cell migration versus proliferation. Neuro Oncol. 2016;18(9):1219–29. DOI: 10.1093/neuonc/now024","Marin-Valencia I., Cho S.K., Rakheja D., Hatanpaa K.J., Kapur P., Mashimo T., et al. Glucose metabolism via the pentose phosphate pathway, glycolysis and Krebs cycle in an orthotopic mouse model of human brain tumors. NMR Biomed. 2012;25(10):1177–86. DOI: 10.1002/nbm.2787","Zhu Z., Kiang K.M., Li N., Liu J., Zhang P., Jin L., et al. Folate enzyme MTHFD2 links one-carbon metabolism to unfolded protein response in glioblastoma. Cancer Lett. 2022;549:215903. DOI: 10.1016/j.canlet.2022.215903","Yuen C.A., Asuthkar S., Guda M.R., Tsung A.J., Velpula K.K. Cancer stem cell molecular reprogramming of the Warburg effect in glioblastomas: a new target gleaned from an old concept. CNS Oncol. 2016;5(2):101–8. DOI: 10.2217/cns-2015-0006","Mukherjee J., Ohba S., See W.L., Phillips J.J., Molinaro A.M., Pieper R.O. PKM2 uses control of HuR localization to regulate p27 and cell cycle progression in human glioblastoma cells. Int J Cancer. 2016;139(1):99–111. DOI: 10.1002/ijc.30041","Goidts V., Bageritz J., Puccio L., Nakata S., Zapatka M., Barbus S., et al. RNAi screening in glioma stem-like cells identifies PFKFB4 as a key molecule important for cancer cell survival. Oncogene. 2012;31(27):3235–43. DOI: 10.1038/onc.2011.490","Khan F., Lin Y., Ali H., Pang L., Dunterman M., Hsu W.H., et al. Lactate dehydrogenase A regulates tumor-macrophage symbiosis to promote glioblastoma progression. Nat Commun. 2024;15(1):1987. DOI: 10.1038/s41467-024-46193-z","Nguyen T.T.T., Zhang Y., Shang E., Shu C., Torrini C., Zhao J., et al. HDAC inhibitors elicit metabolic reprogramming by targeting superenhancers in glioblastoma models. J Clin Invest. 2020;130(7):3699– 716. DOI: 10.1172/JCI129049","Guyon J., Fernandez-Moncada I., Larrieu C.M., Bouchez C.L., Pagano Zottola A.C., Galvis J., et al. Lactate dehydrogenases promote glioblastoma growth and invasion via a metabolic symbiosis. EMBO Mol Med. 2022;14(12):e15343. DOI: 10.15252/emmm.202115343","Valvona C.J., Fillmore H.L., Nunn P.B., Pilkington G.J. The Regulation and function of lactate dehydrogenase a: therapeutic potential in brain tumor. Brain Pathol. 2016;26(1):3–17. DOI: 10.1111/bpa.12299","Malaquin N., Carrier-Leclerc A., Dessureault M., Rodier F. DDR-mediated crosstalk between DNA-damaged cells and their microenvironment. Front Genet. 2015;6:94. DOI: 10.3389/fgene.2015.00094","Wang J.Y.J. Cell death response to DNA damage. Yale J Biol Med. 2019;92(4):771–9. PMID: 31866794","Bigge J., Koebbe L.L., Giel A.S., Bornholdt D., Buerfent B., Dasmeh P., et al. Expression quantitative trait loci influence DNA damage-induced apoptosis in cancer. BMC Genomics. 2024;25(1):1168. DOI: 10.1186/s12864-024-11068-6","Wu S., Li X., Gao F., de Groot J.F., Koul D., Yung W.K.A. PARP-mediated PARylation of MGMT is critical to promote repair of temozolomide-induced O6-methylguanine DNA damage in glioblastoma. Neuro Oncol. 2021;23(6):920–31. DOI: 10.1093/neuonc/noab003","Yuan A.L., Meode M., Tan M., Maxwell L., Bering E.A., Pedersen H., et al. PARP inhibition suppresses the emergence of temozolomide resistance in a model system. J Neurooncol. 2020;148(3):463–72. DOI: 10.1007/s11060-020-03561-1","Xavier M.A., Rezende F., Titze-de-Almeida R., Cornelissen B. BRCAness as a biomarker of susceptibility to PARP inhibitors in glioblastoma multiforme. Biomolecules. 2021;11(8):1188. DOI: 10.3390/biom11081188","Meimand S.E., Pour-Rashidi A., Shahrbabak M.M., Mohammadi E., Meimand F.E., Rezaei N. The prognostication potential of BRCA genes expression in gliomas: a genetic survival analysis study. World Neurosurg. 2022;157:e123–8. DOI: 10.1016/j.wneu.2021.09.107","Sun P., Li Y., Chao X., Li J., Luo R., Li M., et al. Clinical characteristics and prognostic implications of BRCA-associated tumors in males: a pan-tumor survey. BMC Cancer. 2020;20(1):994. DOI: 10.1186/s12885-020-07481-1","Nile D.L., Rae C., Hyndman I.J., Gaze M.N., Mairs R.J. An evaluation in vitro of PARP-1 inhibitors, rucaparib and olaparib, as radiosensitisers for the treatment of neuroblastoma. BMC Cancer. 2016;16:621. DOI: 10.1186/s12885-016-2656-8","Parrish K.E., Cen L., Murray J., Calligaris D., Kizilbash S., Mittapalli R.K., et al. Efficacy of PARP inhibitor rucaparib in orthotopic glioblastoma xenografts is limited by ineffective drug penetration into the central nervous system. Mol Cancer Ther. 2015;14(12):2735–43. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-15-0553","van Vuurden D.G., Hulleman E., Meijer O.L., Wedekind L.E., Kool M., Witt H., et al. PARP inhibition sensitizes childhood high grade glioma, medulloblastoma and ependymoma to radiation. Oncotarget. 2011;2(12):984–96. DOI: 10.18632/oncotarget.362","Chornenkyy Y., Agnihotri S., Yu M., Buczkowicz P., Rakopoulos P., Golbourn B., et al. Poly-ADP-Ribose polymerase as a therapeutic target in pediatric diffuse intrinsic pontine glioma and pediatric high-grade astrocytoma. Mol Cancer Ther. 2015;14(11):2560–8. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-15-0282","Wu S., Gao F., Zheng S., Zhang C., Martinez-Ledesma E., Ezhilarasan R., et al. EGFR amplification induces increased DNA damage response and renders selective sensitivity to talazoparib (PARP Inhibitor) in glioblastoma. Clin Cancer Res. 2020;26(6):1395–407. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-19-2549","Sachdev E., Tabatabai R., Roy V., Rimel B.J., Mita M.M. PARP inhibition in cancer: an update on clinical development. Target Oncol. 2019;14(6):657–79. DOI: 10.1007/s11523-019-00680-2","Lin F., de Gooijer M.C., Roig E.M., Buil L.C., Christner S.M., Beumer J.H., et al. ABCB1, ABCG2, and PTEN determine the response of glioblastoma to temozolomide and ABT-888 therapy. Clin Cancer Res. 2014;20(10):2703–13. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-14-0084","Wagner L.M. Profile of veliparib and its potential in the treatment of solid tumors. Onco Targets Ther. 2015;8:1931–9. DOI: 10.2147/OTT.S69935","Barazzuol L., Jena R., Burnet N.G., Meira L.B., Jeynes J.C., Kirkby K.J., et al. Evaluation of poly (ADP-ribose) polymerase inhibitor ABT-888 combined with radiotherapy and temozolomide in glioblastoma. Radiat Oncol. 2013;8:65. DOI: 10.1186/1748-717X-8-65","Zhiyu Tang, Bin Jiang, Zhenyan Shi, Wenfeng Gong, Yong Liu, Xing Wang, et al. Abstract 1651: BGB-290, a novel PARP inhibitor with unique brain penetration ability, demonstrated strong synergism with temozolomide in subcutaneous and intracranial xenograft models. Cancer Res. 2015;75 (15_Suppl):1651. DOI:10.1158/1538-7445.AM2015-1651","Zimmermann A., Zenke F.T., Chiu L.Y., Dahmen H., Pehl U., Fuchss T., et al. A new class of selective ATM inhibitors as combination partners of DNA double-strand break inducing cancer therapies. Mol Cancer Ther. 2022;21(6):859–70. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-21-0934","Priya B., Ravi S., Kirubakaran S. Targeting ATM and ATR for cancer therapeutics: Inhibitors in clinic. Drug Discov Today. 2023;28(8):103662. DOI: 10.1016/j.drudis.2023.103662","Manic G., Obrist F., Sistigu A., Vitale I. Trial watch: targeting ATMCHK2 and ATR-CHK1 pathways for anticancer therapy. Mol Cell Oncol. 2015;2(4):e1012976. DOI: 10.1080/23723556.2015.1012976","Smith H.L., Southgate H., Tweddle D.A., Curtin N.J. DNA damage checkpoint kinases in cancer. Expert Rev Mol Med. 2020;22:e2. DOI: 10.1017/erm.2020.3","Blake S.M., Stricker S.H., Halavach H., Poetsch A.R., Cresswell G., Kelly G., et al. Inactivation of the ATMIN/ATM pathway protects against glioblastoma formation. Elife. 2016;5:e08711. DOI: 10.7554/eLife.08711","Vecchio D., Daga A., Carra E., Marubbi D., Raso A., Mascelli S., et al. Pharmacokinetics, pharmacodynamics and efficacy on pediatric tumors of the glioma radiosensitizer KU60019. Int J Cancer. 2015;136(6):1445–57. DOI: 10.1002/ijc.29121","Jin M.H., Oh D.Y. ATM in DNA repair in cancer. Pharmacol Ther. 2019;203:107391. DOI: 10.1016/j.pharmthera.2019.07.002","Chen J., Laverty D.J., Talele S., Bale A., Carlson B.L., Porath K.A., et al. Aberrant ATM signaling and homology-directed DNA repair as a vulnerability of p53-mutant GBM to AZD1390-mediated radiosensitization. Sci Transl Med. 2024;16(734):eadj5962. DOI: 10.1126/scitranslmed.adj5962","Lozinski M., Bowden N.A., Graves M.C., Fay M., Day B.W., Stringer B.W., et al. ATR inhibition using gartisertib enhances cell death and synergises with temozolomide and radiation in patient-derived glioblastoma cell lines. Oncotarget. 2024;15:1–18. DOI: 10.18632/oncotarget.28551","Peng C., Chen Z., Wang S., Wang H.W., Qiu W., Zhao L., et al. The error-prone DNA polymerase κ promotes temozolomide resistance in glioblastoma through Rad17-dependent activation of ATR-Chk1 signaling. Cancer Res. 2016;76(8):2340–53. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-15-1884","Aasland D., Götzinger L., Hauck L., Berte N., Meyer J., Effenberger M., et al. Temozolomide induces senescence and repression of DNA repair pathways in glioblastoma cells via activation of ATR-CHK1, p21, and NF-κB. Cancer Res. 2019;79(1):99–113. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-18-1733","Ganesa S., Sule A., Sundaram R.K., Bindra R.S. Mismatch repair proteins play a role in ATR activation upon temozolomide treatment in MGMT-methylated glioblastoma. Sci Rep. 2022;12(1):5827. DOI: 10.1038/s41598-022-09614-x","Chang K.F., Liu C.Y., Huang Y.C., Hsiao C.Y., Tsai N.M. Downregulation of VEGFR2 signaling by cedrol abrogates VEGF-driven angiogenesis and proliferation of glioblastoma cells through AKT/P70S6K and MAPK/ERK1/2 pathways. Oncol Lett. 2023;26(2):342. DOI: 10.3892/ol.2023.13928","Gilbert M.R., Dignam J.J., Armstrong T.S., Wefel J.S., Blumenthal D.T., Vogelbaum M.A., et al. A randomized trial of bevacizumab for newly diagnosed glioblastoma. N Engl J Med. 2014;370(8):699–708. DOI: 10.1056/NEJMoa1308573","Carmell N., Rominiyi O., Myers K.N., McGarrity-Cottrell C., Vanderlinden A., Lad N., et al. Identification and validation of ERK5 as a DNA damage modulating drug target in glioblastoma. Cancers (Basel). 2021;13(5):944. DOI: 10.3390/cancers13050944","Koncar R.F., Dey B.R., Stanton A.J., Agrawal N., Wassell M.L., McCarl L.H., et al. Identification of novel RAS signaling therapeutic vulnerabilities in diffuse intrinsic pontine gliomas. Cancer Res. 2019;79(16):4026–41. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-18-3521","Tripathi S., Najem H., Mahajan A.S., Zhang P., Low J.T., Stegh A.H., et al. cGAS-STING pathway targeted therapies and their applications in the treatment of high-grade glioma. F1000Res. 2022;11:1010. DOI: 10.12688/f1000research.125163.1","Low J.T., Brown M.C., Reitman Z.J., Bernstock J.D., Markert J.M., Friedman G.K., et al. Understanding and therapeutically exploiting cGAS/STING signaling in glioblastoma. J Clin Invest. 2024;134(2):e163452. DOI: 10.1172/JCI163452","He Y., Yang Y., Huang W., Yang S., Xue X., Zhu K., et al. Manganese facilitated cGAS-STING-IFNI pathway activation induced by ionizing radiation in glioma cells. Int J Radiat Biol. 2023;99(12):1890–907. DOI: 10.1080/09553002.2023.2232011"],"dc.citation.en":["Roda D., Veiga P., Melo J.B., Carreira I.M., Ribeiro I.P. Principles in the Management of Glioblastoma. Genes (Basel). 2024;15(4):501. DOI: 10.3390/genes15040501","Read R.D., Tapp Z.M., Rajappa P., Hambardzumyan D. Glioblastoma microenvironment-from biology to therapy. Genes Dev. 2024;38(9– 10):360–79. DOI: 10.1101/gad.351427.123","Németh E., Szüts D. The mutagenic consequences of defective DNA repair. DNA Repair (Amst). 2024;139:103694. DOI: 10.1016/j.dnarep.2024.103694","Hopkins J.L., Lan L., Zou L. DNA repair defects in cancer and therapeutic opportunities. Genes Dev. 2022;36(5–6):278–93. DOI: 10.1101/gad.349431.122","Ikliptikawati D.K., Hirai N., Makiyama K., Sabit H., Kinoshita M., Matsumoto K., et al. Nuclear transport surveillance of p53 by nuclear pores in glioblastoma. Cell Rep. 2023;42(8):112882. DOI: 10.1016/j.celrep.2023.112882","Le Rhun E., Preusser M., Roth P., Reardon D.A., van den Bent M., Wen P., et al. Molecular targeted therapy of glioblastoma. Cancer Treat Rev. 2019;80:101896. DOI: 10.1016/j.ctrv.2019.101896","Butler M., Pongor L., Su Y.T., Xi L., Raffeld M., Quezado M., et al. MGMT Status as a clinical biomarker in glioblastoma. Trends Cancer. 2020;6(5):380–91. DOI: 10.1016/j.trecan.2020.02.010","Hashemi M., Etemad S., Rezaei S., Ziaolhagh S., Rajabi R., Rahmanian P., et al. Progress in targeting PTEN/PI3K/Akt axis in glioblastoma therapy: Revisiting molecular interactions. Biomed Pharmacother. 2023;158:114204. DOI: 10.1016/j.biopha.2022.114204","Oksenych V., Kainov D.E. DNA Damage Response. Biomolecules. 2021;11(1):123. DOI: 10.3390/biom11010123","Chappidi N., Quail T., Doll S., Vogel L.T., Aleksandrov R., Felekyan S., et al. PARP1-DNA co-condensation drives DNA repair site assembly to prevent disjunction of broken DNA ends. Cell. 2024;187(4):945–61. e18. DOI: 10.1016/j.cell.2024.01.015","Cheng B., Pan W., Xing Y., Xiao Y., Chen J., Xu Z. Recent advances in DDR (DNA damage response) inhibitors for cancer therapy. Eur J Med Chem. 2022;230:114109. DOI: 10.1016/j.ejmech.2022.114109","Chatterjee N., Walker G.C. Mechanisms of DNA damage, repair, and mutagenesis. Environ Mol Mutagen. 2017;58(5):235–63. DOI: 10.1002/em.22087","Jurkovicova D., Neophytou C.M., Gašparović A.Č., Gonçalves A.C. DNA Damage Response in Cancer Therapy and Resistance: Challenges and Opportunities. Int J Mol Sci. 2022;23(23):14672. DOI: 10.3390/ijms232314672","Alghoul E., Basbous J., Constantinou A. Compartmentalization of the DNA damage response: Mechanisms and functions. DNA Repair (Amst). 2023;128:103524. DOI: 10.1016/j.dnarep.2023.103524","Vernì F. DNA damage response (DDR) and DNA repair. Int J Mol Sci. 2022;23(13):7204. DOI: 10.3390/ijms23137204","Wu L., Sowers J.R., Zhang Y., Ren J. Targeting DNA damage response in cardiovascular diseases: from pathophysiology to therapeutic implications. Cardiovasc Res. 2023;119(3):691–709. DOI: 10.1093/cvr/cvac080","Sareen H., Ma Y., Becker T.M., Roberts T.L., de Souza P., Powter B. Molecular Biomarkers in Glioblastoma: A Systematic Review and Meta-Analysis. Int J Mol Sci. 2022;23(16):8835. DOI: 10.3390/ijms23168835","Lee Y.C., Lee Y.L., Li C.Y. BRCA Genes and Related Cancers: A Meta-Analysis from Epidemiological Cohort Studies. Medicina (Kaunas). 2021;57(9):905. DOI: 10.3390/medicina57090905","Jing X., Yang F., Shao C., Wei K., Xie M., Shen H., et al. Role of hypoxia in cancer therapy by regulating the tumor microenvironment. Mol Cancer. 2019;18(1):157. DOI: 10.1186/s12943-019-1089-9","Scanlon S.E., Glazer P.M. Multifaceted control of DNA repair pathways by the hypoxic tumor microenvironment. DNA Repair (Amst). 2015;32:180–9. DOI: 10.1016/j.dnarep.2015.04.030","Li M., Thorne R.F., Shi R., Zhang X.D., Li J., Li J., et al. DDIT3 directs a dual mechanism to balance glycolysis and oxidative phosphorylation during glutamine deprivation. Adv Sci (Weinh). 2021;8(11):e2003732. DOI: 10.1002/advs.202003732","Tran T.Q., Ishak Gabra M.B., Lowman X.H., Yang Y., Reid M.A., Pan M., et al. Glutamine deficiency induces DNA alkylation damage and sensitizes cancer cells to alkylating agents through inhibition of ALKBH enzymes. PLoS Biol. 2017;15(11):e2002810. DOI: 10.1371/journal.pbio.2002810","Goldstein M., Kastan M.B. The DNA damage response: implications for tumor responses to radiation and chemotherapy. Annu Rev Med. 2015;66:129–43. DOI: 10.1146/annurev-med-081313-121208","Shaw R., Basu M., Karmakar S., Ghosh M.K. MGMT in TMZ-based glioma therapy: Multifaceted insights and clinical trial perspectives. Biochim Biophys Acta Mol Cell Res. 2024;1871(3):119673. DOI: 10.1016/j.bbamcr.2024.119673","Brawanski K.R., Sprung S., Freyschlag C.F., Hoeftberger R., Ströbel T., Haybaeck J., et al. Influence of MMR, MGMT promotor methylation and protein expression on overall and progression-free survival in primary glioblastoma patients treated with temozolomide. Int J Mol Sci. 2023;24(7):6184. DOI: 10.3390/ijms24076184","Fahrer J., Christmann M. DNA Alkylation Damage by Nitrosamines and Relevant DNA Repair Pathways. Int J Mol Sci. 2023;24(5):4684. DOI: 10.3390/ijms24054684","Tang J.B., Svilar D., Trivedi R.N., Wang X.H., Goellner E.M., Moore B., et al. N-methylpurine DNA glycosylase and DNA polymerase beta modulate BER inhibitor potentiation of glioma cells to temozolomide. Neuro Oncol. 2011;13(5):471–86. DOI: 10.1093/neuonc/nor011","Liu J., Bi K., Yang R., Li H., Nikitaki Z., Chang L. Role of DNA damage and repair in radiation cancer therapy: a current update and a look to the future. Int J Radiat Biol. 2020;96(11):1329–38. DOI: 10.1080/09553002.2020.1807641","Ghosh S., Ghosh A. Activation of DNA damage response signaling in mammalian cells by ionizing radiation. Free Radic Res. 2021;55(5):581–94. DOI: 10.1080/10715762.2021.1876853","Carusillo A., Mussolino C. DNA damage: from threat to treatment. Cells. 2020;9(7):1665. DOI: 10.3390/cells9071665","Choi J.E., Chung W.H. Synthetic lethal interaction between oxidative stress response and DNA damage repair in the budding yeast and its application to targeted anticancer therapy. J Microbiol. 2019;57(1):9– 17. DOI: 10.1007/s12275-019-8475-2","Vitale I., Kroemer G. Spontaneous DNA damage propels tumorigenicity. Cell Res. 2017;27(6):720–1. DOI: 10.1038/cr.2017.43","Graziano S., Gonzalo S. Mechanisms of oncogene-induced genomic instability. Biophys Chem. 2017;225:49–57. DOI: 10.1016/j.bpc.2016.11.008","Campisi J. Aging, cellular senescence, and cancer. Annu Rev Physiol. 2013;75:685–705. DOI: 10.1146/annurev-physiol-030212-183653","Yabo Y.A., Niclou S.P., Golebiewska A. Cancer cell heterogeneity and plasticity: A paradigm shift in glioblastoma. Neuro Oncol. 2022;24(5):669–82. DOI: 10.1093/neuonc/noab269","Li C., Qiu S., Liu X., Guo F., Zhai J., Li Z., et al. Extracellular matrixderived mechanical force governs breast cancer cell stemness and quiescence transition through integrin-DDR signaling. Signal Transduct Target Ther. 2023;8(1):247. DOI: 10.1038/s41392-023-01453-0","Barzegar Behrooz A., Syahir A., Ahmad S. CD133: beyond a cancer stem cell biomarker. J Drug Target. 2019;27(3):257–69. DOI: 10.1080/1061186X.2018.1479756","Min D.W., Kim H.P., Kim J., Wen X., Kim S., Cho Y.W., et al. Phenotype-based single cell sequencing identifies diverse genetic subclones in CD133 positive cancer stem cells. Biochem Biophys Res Commun. 2021;558:209–15. DOI: 10.1016/j.bbrc.2020.09.005","Ropolo M., Daga A., Griffero F., Foresta M., Casartelli G., Zunino A., et al. Comparative analysis of DNA repair in stem and nonstem glioma cell cultures. Mol Cancer Res. 2009;7(3):383–92. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-08-0409","Bao S., Wu Q., McLendon R.E., Hao Y., Shi Q., Hjelmeland A.B., et al. Glioma stem cells promote radioresistance by preferential activation of the DNA damage response. Nature. 2006;444(7120):756–60. DOI: 10.1038/nature05236","Cantidio F.S., Gil G.O.B., Queiroz I.N., Regalin M. Glioblastoma — treatment and obstacles. Rep Pract Oncol Radiother. 2022;27(4):744– 53. DOI: 10.5603/RPOR.a2022.0076","Liu G., Yuan X., Zeng Z., Tunici P., Ng H., Abdulkadir I.R., et al. Analysis of gene expression and chemoresistance of CD133+ cancer stem cells in glioblastoma. Mol Cancer. 2006;5:67. DOI: 10.1186/1476-4598-5-67","Beier D., Schulz J.B., Beier C.P. Chemoresistance of glioblastoma cancer stem cells — much more complex than expected. Mol Cancer. 2011;10:128. DOI: 10.1186/1476-4598-10-128","Puigvert J.C., Sanjiv K., Helleday T. Targeting DNA repair, DNA metabolism and replication stress as anti-cancer strategies. FEBS J. 2016;283(2):232–45. DOI: 10.1111/febs.13574","Efimova E.V., Takahashi S., Shamsi N.A., Wu D., Labay E., Ulanovskaya O.A., et al. Linking cancer metabolism to DNA repair and accelerated senescence. Mol Cancer Res. 2016;14(2):173–84. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-15-0263","Barba I., Carrillo-Bosch L., Seoane J. Targeting the Warburg Effect in Cancer: Where Do We Stand? Int J Mol Sci. 2024;25(6):3142. DOI: 10.3390/ijms25063142","Liu X., Li Z., Zhao Q., Zhou X., Wang Y., Zhao G., et al. Capsaicin reverses cisplatin resistance in tongue squamous cell carcinoma by inhibiting the Warburg effect and facilitating mitochondrialdependent apoptosis via the AMPK/AKT/mTOR axis. Cell Biol Int. 2024;48(8):1097–110. DOI: 10.1002/cbin.12169","Wen S.S., Wu Y.J., Wang J.Y., Ni Z.X., Dong S., Xie X.J., et al. BRAFV600E/p-ERK/p-DRP1(Ser616) promotes tumor progression and reprogramming of glucose metabolism in papillary thyroid cancer. Thyroid. 2024;34(10):1246–59. DOI: 10.1089/thy.2023.0700","Pothuri B., Brodsky A.L., Sparano J.A., Blank S.V., Kim M., Hershman D.L., et al. Phase I and pharmacokinetic study of veliparib, a PARP inhibitor, and pegylated liposomal doxorubicin (PLD) in recurrent gynecologic cancer and triple negative breast cancer with long-term follow-up. Cancer Chemother Pharmacol. 2020;85(4):741–51. DOI: 10.1007/s00280-020-04030-2","Dibitetto D., Widmer C.A., Rottenberg S. PARPi, BRCA, and gaps: controversies and future research. Trends Cancer. 2024;10(9):857–69. DOI: 10.1016/j.trecan.2024.06.008","Cucchi D., Gibson A., Martin S.A. The emerging relationship between metabolism and DNA repair. Cell Cycle. 2021;20(10):943–59. DOI: 10.1080/15384101.2021.1912889","Koo S.Y., Park E.J., Noh H.J., Jo S.M., Ko B.K., Shin H.J., et al. Ubiquitination Links DNA Damage and Repair Signaling to Cancer Metabolism. Int J Mol Sci. 2023;24(9):8441. DOI: 10.3390/ijms24098441","Helleday T., Rudd S.G. Targeting the DNA damage response and repair in cancer through nucleotide metabolism. Mol Oncol. 2022;16(21):3792–810. DOI: 10.1002/1878-0261.13227","Govoni M., Rossi V., Di Stefano G., Manerba M. Lactate upregulates the expression of DNA repair genes, causing intrinsic resistance of cancer cells to cisplatin. Pathol Oncol Res. 2021;27:1609951. DOI: 10.3389/pore.2021.1609951","Fan Z., Ye M., Liu D., Zhou W., Zeng T., He S., et al. Lactate drives the ESM1-SCD1 axis to inhibit the antitumor CD8+ T-cell response by activating the Wnt/β-catenin pathway in ovarian cancer cells and inducing cisplatin resistance. Int Immunopharmacol. 2024;137:112461. DOI: 10.1016/j.intimp.2024.112461","Kathagen-Buhmann A., Schulte A., Weller J., Holz M., Herold-Mende C., Glass R., et al. Glycolysis and the pentose phosphate pathway are differentially associated with the dichotomous regulation of glioblastoma cell migration versus proliferation. Neuro Oncol. 2016;18(9):1219–29. DOI: 10.1093/neuonc/now024","Marin-Valencia I., Cho S.K., Rakheja D., Hatanpaa K.J., Kapur P., Mashimo T., et al. Glucose metabolism via the pentose phosphate pathway, glycolysis and Krebs cycle in an orthotopic mouse model of human brain tumors. NMR Biomed. 2012;25(10):1177–86. DOI: 10.1002/nbm.2787","Zhu Z., Kiang K.M., Li N., Liu J., Zhang P., Jin L., et al. Folate enzyme MTHFD2 links one-carbon metabolism to unfolded protein response in glioblastoma. Cancer Lett. 2022;549:215903. DOI: 10.1016/j.canlet.2022.215903","Yuen C.A., Asuthkar S., Guda M.R., Tsung A.J., Velpula K.K. Cancer stem cell molecular reprogramming of the Warburg effect in glioblastomas: a new target gleaned from an old concept. CNS Oncol. 2016;5(2):101–8. DOI: 10.2217/cns-2015-0006","Mukherjee J., Ohba S., See W.L., Phillips J.J., Molinaro A.M., Pieper R.O. PKM2 uses control of HuR localization to regulate p27 and cell cycle progression in human glioblastoma cells. Int J Cancer. 2016;139(1):99–111. DOI: 10.1002/ijc.30041","Goidts V., Bageritz J., Puccio L., Nakata S., Zapatka M., Barbus S., et al. RNAi screening in glioma stem-like cells identifies PFKFB4 as a key molecule important for cancer cell survival. Oncogene. 2012;31(27):3235–43. DOI: 10.1038/onc.2011.490","Khan F., Lin Y., Ali H., Pang L., Dunterman M., Hsu W.H., et al. Lactate dehydrogenase A regulates tumor-macrophage symbiosis to promote glioblastoma progression. Nat Commun. 2024;15(1):1987. DOI: 10.1038/s41467-024-46193-z","Nguyen T.T.T., Zhang Y., Shang E., Shu C., Torrini C., Zhao J., et al. HDAC inhibitors elicit metabolic reprogramming by targeting superenhancers in glioblastoma models. J Clin Invest. 2020;130(7):3699– 716. DOI: 10.1172/JCI129049","Guyon J., Fernandez-Moncada I., Larrieu C.M., Bouchez C.L., Pagano Zottola A.C., Galvis J., et al. Lactate dehydrogenases promote glioblastoma growth and invasion via a metabolic symbiosis. EMBO Mol Med. 2022;14(12):e15343. DOI: 10.15252/emmm.202115343","Valvona C.J., Fillmore H.L., Nunn P.B., Pilkington G.J. The Regulation and function of lactate dehydrogenase a: therapeutic potential in brain tumor. Brain Pathol. 2016;26(1):3–17. DOI: 10.1111/bpa.12299","Malaquin N., Carrier-Leclerc A., Dessureault M., Rodier F. DDR-mediated crosstalk between DNA-damaged cells and their microenvironment. Front Genet. 2015;6:94. DOI: 10.3389/fgene.2015.00094","Wang J.Y.J. Cell death response to DNA damage. Yale J Biol Med. 2019;92(4):771–9. PMID: 31866794","Bigge J., Koebbe L.L., Giel A.S., Bornholdt D., Buerfent B., Dasmeh P., et al. Expression quantitative trait loci influence DNA damage-induced apoptosis in cancer. BMC Genomics. 2024;25(1):1168. DOI: 10.1186/s12864-024-11068-6","Wu S., Li X., Gao F., de Groot J.F., Koul D., Yung W.K.A. PARP-mediated PARylation of MGMT is critical to promote repair of temozolomide-induced O6-methylguanine DNA damage in glioblastoma. Neuro Oncol. 2021;23(6):920–31. DOI: 10.1093/neuonc/noab003","Yuan A.L., Meode M., Tan M., Maxwell L., Bering E.A., Pedersen H., et al. PARP inhibition suppresses the emergence of temozolomide resistance in a model system. J Neurooncol. 2020;148(3):463–72. DOI: 10.1007/s11060-020-03561-1","Xavier M.A., Rezende F., Titze-de-Almeida R., Cornelissen B. BRCAness as a biomarker of susceptibility to PARP inhibitors in glioblastoma multiforme. Biomolecules. 2021;11(8):1188. DOI: 10.3390/biom11081188","Meimand S.E., Pour-Rashidi A., Shahrbabak M.M., Mohammadi E., Meimand F.E., Rezaei N. The prognostication potential of BRCA genes expression in gliomas: a genetic survival analysis study. World Neurosurg. 2022;157:e123–8. DOI: 10.1016/j.wneu.2021.09.107","Sun P., Li Y., Chao X., Li J., Luo R., Li M., et al. Clinical characteristics and prognostic implications of BRCA-associated tumors in males: a pan-tumor survey. BMC Cancer. 2020;20(1):994. DOI: 10.1186/s12885-020-07481-1","Nile D.L., Rae C., Hyndman I.J., Gaze M.N., Mairs R.J. An evaluation in vitro of PARP-1 inhibitors, rucaparib and olaparib, as radiosensitisers for the treatment of neuroblastoma. BMC Cancer. 2016;16:621. DOI: 10.1186/s12885-016-2656-8","Parrish K.E., Cen L., Murray J., Calligaris D., Kizilbash S., Mittapalli R.K., et al. Efficacy of PARP inhibitor rucaparib in orthotopic glioblastoma xenografts is limited by ineffective drug penetration into the central nervous system. Mol Cancer Ther. 2015;14(12):2735–43. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-15-0553","van Vuurden D.G., Hulleman E., Meijer O.L., Wedekind L.E., Kool M., Witt H., et al. PARP inhibition sensitizes childhood high grade glioma, medulloblastoma and ependymoma to radiation. Oncotarget. 2011;2(12):984–96. DOI: 10.18632/oncotarget.362","Chornenkyy Y., Agnihotri S., Yu M., Buczkowicz P., Rakopoulos P., Golbourn B., et al. Poly-ADP-Ribose polymerase as a therapeutic target in pediatric diffuse intrinsic pontine glioma and pediatric high-grade astrocytoma. Mol Cancer Ther. 2015;14(11):2560–8. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-15-0282","Wu S., Gao F., Zheng S., Zhang C., Martinez-Ledesma E., Ezhilarasan R., et al. EGFR amplification induces increased DNA damage response and renders selective sensitivity to talazoparib (PARP Inhibitor) in glioblastoma. Clin Cancer Res. 2020;26(6):1395–407. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-19-2549","Sachdev E., Tabatabai R., Roy V., Rimel B.J., Mita M.M. PARP inhibition in cancer: an update on clinical development. Target Oncol. 2019;14(6):657–79. DOI: 10.1007/s11523-019-00680-2","Lin F., de Gooijer M.C., Roig E.M., Buil L.C., Christner S.M., Beumer J.H., et al. ABCB1, ABCG2, and PTEN determine the response of glioblastoma to temozolomide and ABT-888 therapy. Clin Cancer Res. 2014;20(10):2703–13. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-14-0084","Wagner L.M. Profile of veliparib and its potential in the treatment of solid tumors. Onco Targets Ther. 2015;8:1931–9. DOI: 10.2147/OTT.S69935","Barazzuol L., Jena R., Burnet N.G., Meira L.B., Jeynes J.C., Kirkby K.J., et al. Evaluation of poly (ADP-ribose) polymerase inhibitor ABT-888 combined with radiotherapy and temozolomide in glioblastoma. Radiat Oncol. 2013;8:65. DOI: 10.1186/1748-717X-8-65","Zhiyu Tang, Bin Jiang, Zhenyan Shi, Wenfeng Gong, Yong Liu, Xing Wang, et al. Abstract 1651: BGB-290, a novel PARP inhibitor with unique brain penetration ability, demonstrated strong synergism with temozolomide in subcutaneous and intracranial xenograft models. Cancer Res. 2015;75 (15_Suppl):1651. DOI:10.1158/1538-7445.AM2015-1651","Zimmermann A., Zenke F.T., Chiu L.Y., Dahmen H., Pehl U., Fuchss T., et al. A new class of selective ATM inhibitors as combination partners of DNA double-strand break inducing cancer therapies. Mol Cancer Ther. 2022;21(6):859–70. DOI: 10.1158/1535-7163.MCT-21-0934","Priya B., Ravi S., Kirubakaran S. Targeting ATM and ATR for cancer therapeutics: Inhibitors in clinic. Drug Discov Today. 2023;28(8):103662. DOI: 10.1016/j.drudis.2023.103662","Manic G., Obrist F., Sistigu A., Vitale I. Trial watch: targeting ATMCHK2 and ATR-CHK1 pathways for anticancer therapy. Mol Cell Oncol. 2015;2(4):e1012976. DOI: 10.1080/23723556.2015.1012976","Smith H.L., Southgate H., Tweddle D.A., Curtin N.J. DNA damage checkpoint kinases in cancer. Expert Rev Mol Med. 2020;22:e2. DOI: 10.1017/erm.2020.3","Blake S.M., Stricker S.H., Halavach H., Poetsch A.R., Cresswell G., Kelly G., et al. Inactivation of the ATMIN/ATM pathway protects against glioblastoma formation. Elife. 2016;5:e08711. DOI: 10.7554/eLife.08711","Vecchio D., Daga A., Carra E., Marubbi D., Raso A., Mascelli S., et al. Pharmacokinetics, pharmacodynamics and efficacy on pediatric tumors of the glioma radiosensitizer KU60019. Int J Cancer. 2015;136(6):1445–57. DOI: 10.1002/ijc.29121","Jin M.H., Oh D.Y. ATM in DNA repair in cancer. Pharmacol Ther. 2019;203:107391. DOI: 10.1016/j.pharmthera.2019.07.002","Chen J., Laverty D.J., Talele S., Bale A., Carlson B.L., Porath K.A., et al. Aberrant ATM signaling and homology-directed DNA repair as a vulnerability of p53-mutant GBM to AZD1390-mediated radiosensitization. Sci Transl Med. 2024;16(734):eadj5962. DOI: 10.1126/scitranslmed.adj5962","Lozinski M., Bowden N.A., Graves M.C., Fay M., Day B.W., Stringer B.W., et al. ATR inhibition using gartisertib enhances cell death and synergises with temozolomide and radiation in patient-derived glioblastoma cell lines. Oncotarget. 2024;15:1–18. DOI: 10.18632/oncotarget.28551","Peng C., Chen Z., Wang S., Wang H.W., Qiu W., Zhao L., et al. The error-prone DNA polymerase κ promotes temozolomide resistance in glioblastoma through Rad17-dependent activation of ATR-Chk1 signaling. Cancer Res. 2016;76(8):2340–53. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-15-1884","Aasland D., Götzinger L., Hauck L., Berte N., Meyer J., Effenberger M., et al. Temozolomide induces senescence and repression of DNA repair pathways in glioblastoma cells via activation of ATR-CHK1, p21, and NF-κB. Cancer Res. 2019;79(1):99–113. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-18-1733","Ganesa S., Sule A., Sundaram R.K., Bindra R.S. Mismatch repair proteins play a role in ATR activation upon temozolomide treatment in MGMT-methylated glioblastoma. Sci Rep. 2022;12(1):5827. DOI: 10.1038/s41598-022-09614-x","Chang K.F., Liu C.Y., Huang Y.C., Hsiao C.Y., Tsai N.M. Downregulation of VEGFR2 signaling by cedrol abrogates VEGF-driven angiogenesis and proliferation of glioblastoma cells through AKT/P70S6K and MAPK/ERK1/2 pathways. Oncol Lett. 2023;26(2):342. DOI: 10.3892/ol.2023.13928","Gilbert M.R., Dignam J.J., Armstrong T.S., Wefel J.S., Blumenthal D.T., Vogelbaum M.A., et al. A randomized trial of bevacizumab for newly diagnosed glioblastoma. N Engl J Med. 2014;370(8):699–708. DOI: 10.1056/NEJMoa1308573","Carmell N., Rominiyi O., Myers K.N., McGarrity-Cottrell C., Vanderlinden A., Lad N., et al. Identification and validation of ERK5 as a DNA damage modulating drug target in glioblastoma. Cancers (Basel). 2021;13(5):944. DOI: 10.3390/cancers13050944","Koncar R.F., Dey B.R., Stanton A.J., Agrawal N., Wassell M.L., McCarl L.H., et al. Identification of novel RAS signaling therapeutic vulnerabilities in diffuse intrinsic pontine gliomas. Cancer Res. 2019;79(16):4026–41. DOI: 10.1158/0008-5472.CAN-18-3521","Tripathi S., Najem H., Mahajan A.S., Zhang P., Low J.T., Stegh A.H., et al. cGAS-STING pathway targeted therapies and their applications in the treatment of high-grade glioma. F1000Res. 2022;11:1010. DOI: 10.12688/f1000research.125163.1","Low J.T., Brown M.C., Reitman Z.J., Bernstock J.D., Markert J.M., Friedman G.K., et al. Understanding and therapeutically exploiting cGAS/STING signaling in glioblastoma. J Clin Invest. 2024;134(2):e163452. DOI: 10.1172/JCI163452","He Y., Yang Y., Huang W., Yang S., Xue X., Zhu K., et al. Manganese facilitated cGAS-STING-IFNI pathway activation induced by ionizing radiation in glioma cells. Int J Radiat Biol. 2023;99(12):1890–907. DOI: 10.1080/09553002.2023.2232011"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8924"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:58Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:58Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:58Z"],"publication_grp":["123456789/8924"],"bi_4_dis_filter":["глиобластома\n|||\nглиобластома","ddr inhibitors\n|||\nDDR inhibitors","онкогенез\n|||\nонкогенез","опухолевые стволовые клетки\n|||\nопухолевые стволовые клетки","ингибиторы ddr\n|||\nингибиторы DDR","metabolism\n|||\nmetabolism","метаболизм\n|||\nметаболизм","химиолучевая терапия\n|||\nхимиолучевая терапия","персонализированная медицина\n|||\nперсонализированная медицина","personalized medicine\n|||\npersonalized medicine","репарация днк\n|||\nрепарация ДНК","повреждение днк\n|||\nповреждение ДНК","oncogenesis\n|||\noncogenesis","dna repair\n|||\nDNA repair","glioblastoma\n|||\nglioblastoma","dna damage\n|||\nDNA damage","cancer stem cells\n|||\ncancer stem cells","chemoradiotherapy\n|||\nchemoradiotherapy"],"bi_4_dis_partial":["химиолучевая терапия","DNA damage","опухолевые стволовые клетки","chemoradiotherapy","метаболизм","DDR inhibitors","онкогенез","DNA repair","ингибиторы DDR","повреждение ДНК","personalized medicine","glioblastoma","oncogenesis","репарация ДНК","metabolism","cancer stem cells","глиобластома","персонализированная медицина"],"bi_4_dis_value_filter":["химиолучевая терапия","DNA damage","опухолевые стволовые клетки","chemoradiotherapy","метаболизм","DDR inhibitors","онкогенез","DNA repair","ингибиторы DDR","повреждение ДНК","personalized medicine","glioblastoma","oncogenesis","репарация ДНК","metabolism","cancer stem cells","глиобластома","персонализированная медицина"],"bi_sort_1_sort":"dna damage and repair in glioblastoma: emerging therapeutic perspectives","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:58Z","read":["g0"],"_version_":1837178068314095616}]},"facet_counts":{"facet_queries":{},"facet_fields":{},"facet_dates":{},"facet_ranges":{},"facet_intervals":{}},"highlighting":{"2-7918":{"dc.description.abstract.ru_RU":[" последствия. Также одним из важных коморбидных расстройств при алкоголизме являются депрессивные нарушения"],"dc.description.abstract":[" последствия. Также одним из важных коморбидных расстройств при алкоголизме являются депрессивные нарушения"],"dc.description.abstract_hl":[" последствия. Также одним из важных коморбидных расстройств при алкоголизме являются депрессивные нарушения"]},"2-8024":{"dc.fullHTML":["), внутреннее желчеистечение и желчный перитонит. Нарушения герметичности билиарной системы после"],"dc.fullRISC.ru":["), внутреннее желчеистечение и желчный перитонит. Нарушения герметичности билиарной системы после больших"],"dc.fullHTML.ru":["), внутреннее желчеистечение и желчный перитонит. Нарушения герметичности билиарной системы после"],"dc.fullRISC":["), внутреннее желчеистечение и желчный перитонит. Нарушения герметичности билиарной системы после больших"]},"2-8043":{"dc.fullRISC.ru":[" нарушения жирового метаболизма по данным литературы превалируют\nу мужской части населения в возрасте от 35"],"dc.abstract.ru":[" вызывающим значительные функциональные и эстетические нарушения. Описание клинических случаев необходимо для"],"dc.fullRISC":[" нарушения жирового метаболизма по данным литературы превалируют\nу мужской части населения в возрасте от 35"],"dc.abstract":[" вызывающим значительные функциональные и эстетические нарушения. Описание клинических случаев необходимо для"]},"2-8030":{"dc.fullHTML":[" из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована"],"dc.fullRISC.ru":[" кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности"],"dc.fullHTML.ru":[" из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована"],"dc.fullRISC":[" кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности"]},"2-8029":{"dc.fullHTML":[" размерах тератом обычно отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или"],"dc.fullRISC.ru":[" отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или в поясничной области"],"dc.fullHTML.ru":[" размерах тератом обычно отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или"],"dc.fullRISC":[" отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или в поясничной области"]},"2-8040":{"dc.fullRISC.ru":[" создает риск нарушения кровоснабжения в дистальных участках трансплантата. Поэтому в данном\nклиническом"],"dc.fullRISC":[" создает риск нарушения кровоснабжения в дистальных участках трансплантата. Поэтому в данном\nклиническом"]},"2-8034":{"dc.fullRISC.ru":[" методами лечения, повышая их эффективность\nза счет нарушения метаболической адаптации и межклеточной"],"dc.fullRISC":[" методами лечения, повышая их эффективность\nза счет нарушения метаболической адаптации и межклеточной"]},"2-8037":{"dc.fullRISC.ru":[" времени оценить морфофункциональные нарушения и динамику лимфатического\nпотока благодаря четким"],"dc.fullRISC":[" времени оценить морфофункциональные нарушения и динамику лимфатического\nпотока благодаря четким"]},"2-8035":{"dc.fullRISC.ru":[" толерантности опухолевых клеток к лучевой терапии путем\nнарушения регуляторной системы DDR.\nСтволовые клетки"],"dc.fullRISC":[" толерантности опухолевых клеток к лучевой терапии путем\nнарушения регуляторной системы DDR.\nСтволовые клетки"]}}} -->

Автор

Ключевое слово

Коллекция

Дополнительно:

Период публикации

Научный руководитель

Оппонент

По вашему запросу найдено документов: 9

ВВЕДЕНИЕ

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Клиническое наблюдение

РЕЗУЛЬТАТЫ

ОБСУЖДЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Клиническое наблюдение

РЕЗУЛЬТАТЫ

ОБСУЖДЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Фасеты

Авторы

Ключевые слова

Год