G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321","Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72.","Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689","Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077","Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50.","Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3.","Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3.","Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225","Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283","Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24.","Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845","Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5","Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709","Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264","Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776","Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30.","Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298.","El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082","Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974","Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6.","González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5","Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321","Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72.","Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689","Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077","Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50.","Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3.","Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3.","Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225","Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283","Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24.","Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"],"dc.citation.ru":["Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5","Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709","Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264","Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776","Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30.","Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298.","El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082","Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974","Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6.","González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5","Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321","Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72.","Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689","Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077","Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50.","Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3.","Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3.","Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225","Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283","Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24.","Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"],"dc.citation.en":["Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5","Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709","Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264","Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776","Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30.","Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298.","El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082","Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974","Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6.","González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5","Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321","Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72.","Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689","Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077","Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50.","Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3.","Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3.","Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225","Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283","Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24.","Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8932"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:59:02Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:59:02Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:59:02Z"],"publication_grp":["123456789/8932"],"bi_4_dis_filter":["madelung’s disease\n|||\nMadelung’s disease","lipectomy\n|||\nlipectomy","диффузный симметричный липоматоз\n|||\nдиффузный симметричный липоматоз","шеи новообразования\n|||\nшеи новообразования","липэктомия\n|||\nлипэктомия","diffuse symmetric lipomatosis\n|||\ndiffuse symmetric lipomatosis","adipose tissue proliferation\n|||\nadipose tissue proliferation","жировой ткани разрастание\n|||\nжировой ткани разрастание","болезнь маделунга\n|||\nболезнь Маделунга","neck neoplasms\n|||\nneck neoplasms"],"bi_4_dis_partial":["липэктомия","Madelung’s disease","diffuse symmetric lipomatosis","neck neoplasms","болезнь Маделунга","adipose tissue proliferation","шеи новообразования","lipectomy","диффузный симметричный липоматоз","жировой ткани разрастание"],"bi_4_dis_value_filter":["липэктомия","Madelung’s disease","diffuse symmetric lipomatosis","neck neoplasms","болезнь Маделунга","adipose tissue proliferation","шеи новообразования","lipectomy","диффузный симметричный липоматоз","жировой ткани разрастание"],"bi_sort_1_sort":"systemic benign lipomatosis (madelung’s disease): experience of surgical treatment. clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:59:02Z","read":["g0"],"_version_":1837178072511545344},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:54.669Z","search.uniqueid":"2-8024","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8024,"handle":"123456789/8913","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-34-40"],"dc.abstract":["

Introduction. Biliary complications are serious and life-threatening complications after major liver resections. Prevention of these conditions is important for successful treatment. Aim. This study aims to evaluate the method for intraoperative drainage of the extrahepatic biliary tract as a way to prevent post-resection biliary complications.

Materials and methods. The results of surgical treatment of patients with liver diseases for the period of 2020–2024 were analyzed; patients were given treatment in the surgical department of the BSMU Clinic. The results of 61 patients who underwent extensive liver resections are presented. The experimental group included 31 (50.8%) patients who underwent intraoperative biliary drainage, and the control group included 30 (49.2%) patients who had no drainage. Perioperative criteria were compared between the two groups. Statistical data processing was performed using Statistica 10.0 program; the level of statistical significance was analyzed at p < 0.05.

Results. Statistically significant differences were observed between the groups in terms of operative intervention time and duration of hospitalization. In the experimental group, surgical interventions lasted longer (p < 0.05), while the duration of hospitalization was shorter (p < 0.05). At the same time, no differences were found in terms of intraoperative blood loss, volume of blood transfusions, and time to restore normal intestinal function (p > 0.05). According to statistics, the level of total bilirubin was significantly lower in the experimental group on the third day after surgery (p < 0.05). The control group demonstrated a total of more post-resection biliary complications compared with the experimental group (7 (23.3%) and 3 (9.7%), respectively, p < 0.05). 

Discussion. The data from world literature sources demonstrate the advantages of intraoperative biliary drainage. Prognostic scales are being developed to predict biliary complications.

Conclusion. The presented method significantly reduces the risk of biliary complications after extensive liver resections.

","

Введение. Билиарные осложнения являются серьезными и жизнеугрожающими нарушениями после обширных резекций печени. Профилактика данных состояний имеет важное значение для успешного лечения. Цель исследования: оценка результатов применения метода интраоперационного дренирования внепеченочных желчевыводящих путей как способа профилактики пострезекционных билиарных осложнений.

Материалы и методы. Проведен анализ результатов оперативного лечения пациентов хирургического отделения Клиники ФГБОУ ВО БГМУ с заболеваниями печени за период 2020–2024 гг. Представлены результаты лечения 61 пациента, которым были выполнены обширные резекции печени. В опытную группу вошел 31 (50,8 %) пациент, которым выполнялось интраоперационное дренирование желчных путей, а в контрольную группу — 30 (49,2 %) пациентов, которым не производилась установка дренажа. Сравнивались периоперационные критерии между двумя группами. Статистическую обработку данных производили с помощью программы Statistica 10.0, уровень статистической значимости — при p < 0,05.

Результаты. Наблюдаются статистически значимые отличия между группами по показателям времени оперативного вмешательства и продолжительности госпитализации. В опытной группе оперативные вмешательства продолжались дольше (p < 0,05), в то же время сроки госпитализации были меньше (p < 0,05). При этом по показателям интраоперационной кровопотери, объема гемотрансфузий и времени до восстановления нормальной функции кишечника отличий не обнаружено (p > 0,05). В опытной группе, по сравнению с контрольной, статистически значимо меньше уровень общего билирубина на 3-и сутки после проведения оперативного вмешательства (p < 0,05). В контрольной группе суммарно больше возникало пострезекционных билиарных осложнений в сравнении с опытной группой (7 (23,3 %) и 3 (9,7 %), соответственно, p < 0,05).

Обсуждение. Данные мировых литературных источников демонстрируют преимущества интраоперационной установки желчного дренажа. Разрабатываются шкалы, позволяющие прогнозировать билиарные осложнения.

Заключение. Представленный способ позволяет значительно снизить риски возникновения билиарных осложнений после обширных резекций печени.

"],"dc.abstract.en":["

Introduction. Biliary complications are serious and life-threatening complications after major liver resections. Prevention of these conditions is important for successful treatment. Aim. This study aims to evaluate the method for intraoperative drainage of the extrahepatic biliary tract as a way to prevent post-resection biliary complications.

Materials and methods. The results of surgical treatment of patients with liver diseases for the period of 2020–2024 were analyzed; patients were given treatment in the surgical department of the BSMU Clinic. The results of 61 patients who underwent extensive liver resections are presented. The experimental group included 31 (50.8%) patients who underwent intraoperative biliary drainage, and the control group included 30 (49.2%) patients who had no drainage. Perioperative criteria were compared between the two groups. Statistical data processing was performed using Statistica 10.0 program; the level of statistical significance was analyzed at p < 0.05.

Results. Statistically significant differences were observed between the groups in terms of operative intervention time and duration of hospitalization. In the experimental group, surgical interventions lasted longer (p < 0.05), while the duration of hospitalization was shorter (p < 0.05). At the same time, no differences were found in terms of intraoperative blood loss, volume of blood transfusions, and time to restore normal intestinal function (p > 0.05). According to statistics, the level of total bilirubin was significantly lower in the experimental group on the third day after surgery (p < 0.05). The control group demonstrated a total of more post-resection biliary complications compared with the experimental group (7 (23.3%) and 3 (9.7%), respectively, p < 0.05). 

Discussion. The data from world literature sources demonstrate the advantages of intraoperative biliary drainage. Prognostic scales are being developed to predict biliary complications.

Conclusion. The presented method significantly reduces the risk of biliary complications after extensive liver resections.

"],"subject":["liver resections","hemihepatectomy","postoperative biliary complications","biliary drainage","extrahepatic biliary tract","prevention of biliary complications","резекции печени","гемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения","желчное дренирование","внепеченочные желчевыводящие протоки","профилактика билиарных осложнений"],"subject_keyword":["liver resections","liver resections","hemihepatectomy","hemihepatectomy","postoperative biliary complications","postoperative biliary complications","biliary drainage","biliary drainage","extrahepatic biliary tract","extrahepatic biliary tract","prevention of biliary complications","prevention of biliary complications","резекции печени","резекции печени","гемигепатэктомия","гемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения","постоперационные билиарные осложнения","желчное дренирование","желчное дренирование","внепеченочные желчевыводящие протоки","внепеченочные желчевыводящие протоки","профилактика билиарных осложнений","профилактика билиарных осложнений"],"subject_ac":["liver resections\n|||\nliver resections","hemihepatectomy\n|||\nhemihepatectomy","postoperative biliary complications\n|||\npostoperative biliary complications","biliary drainage\n|||\nbiliary drainage","extrahepatic biliary tract\n|||\nextrahepatic biliary tract","prevention of biliary complications\n|||\nprevention of biliary complications","резекции печени\n|||\nрезекции печени","гемигепатэктомия\n|||\nгемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения\n|||\nпостоперационные билиарные осложнения","желчное дренирование\n|||\nжелчное дренирование","внепеченочные желчевыводящие протоки\n|||\nвнепеченочные желчевыводящие протоки","профилактика билиарных осложнений\n|||\nпрофилактика билиарных осложнений"],"subject_tax_0_filter":["liver resections\n|||\nliver resections","hemihepatectomy\n|||\nhemihepatectomy","postoperative biliary complications\n|||\npostoperative biliary complications","biliary drainage\n|||\nbiliary drainage","extrahepatic biliary tract\n|||\nextrahepatic biliary tract","prevention of biliary complications\n|||\nprevention of biliary complications","резекции печени\n|||\nрезекции печени","гемигепатэктомия\n|||\nгемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения\n|||\nпостоперационные билиарные осложнения","желчное дренирование\n|||\nжелчное дренирование","внепеченочные желчевыводящие протоки\n|||\nвнепеченочные желчевыводящие протоки","профилактика билиарных осложнений\n|||\nпрофилактика билиарных осложнений"],"subject_filter":["liver resections\n|||\nliver resections","hemihepatectomy\n|||\nhemihepatectomy","postoperative biliary complications\n|||\npostoperative biliary complications","biliary drainage\n|||\nbiliary drainage","extrahepatic biliary tract\n|||\nextrahepatic biliary tract","prevention of biliary complications\n|||\nprevention of biliary complications","резекции печени\n|||\nрезекции печени","гемигепатэктомия\n|||\nгемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения\n|||\nпостоперационные билиарные осложнения","желчное дренирование\n|||\nжелчное дренирование","внепеченочные желчевыводящие протоки\n|||\nвнепеченочные желчевыводящие протоки","профилактика билиарных осложнений\n|||\nпрофилактика билиарных осложнений"],"dc.subject_mlt":["liver resections","hemihepatectomy","postoperative biliary complications","biliary drainage","extrahepatic biliary tract","prevention of biliary complications","резекции печени","гемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения","желчное дренирование","внепеченочные желчевыводящие протоки","профилактика билиарных осложнений"],"dc.subject":["liver resections","hemihepatectomy","postoperative biliary complications","biliary drainage","extrahepatic biliary tract","prevention of biliary complications","резекции печени","гемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения","желчное дренирование","внепеченочные желчевыводящие протоки","профилактика билиарных осложнений"],"dc.subject.en":["liver resections","hemihepatectomy","postoperative biliary complications","biliary drainage","extrahepatic biliary tract","prevention of biliary complications"],"title":["Prevention of biliary complications after extensive liver resections: Single-center experience","Профилактика билиарных осложнений после обширных резекций печени: опыт одного центра"],"title_keyword":["Prevention of biliary complications after extensive liver resections: Single-center experience","Профилактика билиарных осложнений после обширных резекций печени: опыт одного центра"],"title_ac":["prevention of biliary complications after extensive liver resections: single-center experience\n|||\nPrevention of biliary complications after extensive liver resections: Single-center experience","профилактика билиарных осложнений после обширных резекций печени: опыт одного центра\n|||\nПрофилактика билиарных осложнений после обширных резекций печени: опыт одного центра"],"dc.title_sort":"Prevention of biliary complications after extensive liver resections: Single-center experience","dc.title_hl":["Prevention of biliary complications after extensive liver resections: Single-center experience","Профилактика билиарных осложнений после обширных резекций печени: опыт одного центра"],"dc.title_mlt":["Prevention of biliary complications after extensive liver resections: Single-center experience","Профилактика билиарных осложнений после обширных резекций печени: опыт одного центра"],"dc.title":["Prevention of biliary complications after extensive liver resections: Single-center experience","Профилактика билиарных осложнений после обширных резекций печени: опыт одного центра"],"dc.title_stored":["Prevention of biliary complications after extensive liver resections: Single-center experience\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Профилактика билиарных осложнений после обширных резекций печени: опыт одного центра\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Prevention of biliary complications after extensive liver resections: Single-center experience"],"dc.abstract.ru":["

Введение. Билиарные осложнения являются серьезными и жизнеугрожающими нарушениями после обширных резекций печени. Профилактика данных состояний имеет важное значение для успешного лечения. Цель исследования: оценка результатов применения метода интраоперационного дренирования внепеченочных желчевыводящих путей как способа профилактики пострезекционных билиарных осложнений.

Материалы и методы. Проведен анализ результатов оперативного лечения пациентов хирургического отделения Клиники ФГБОУ ВО БГМУ с заболеваниями печени за период 2020–2024 гг. Представлены результаты лечения 61 пациента, которым были выполнены обширные резекции печени. В опытную группу вошел 31 (50,8 %) пациент, которым выполнялось интраоперационное дренирование желчных путей, а в контрольную группу — 30 (49,2 %) пациентов, которым не производилась установка дренажа. Сравнивались периоперационные критерии между двумя группами. Статистическую обработку данных производили с помощью программы Statistica 10.0, уровень статистической значимости — при p < 0,05.

Результаты. Наблюдаются статистически значимые отличия между группами по показателям времени оперативного вмешательства и продолжительности госпитализации. В опытной группе оперативные вмешательства продолжались дольше (p < 0,05), в то же время сроки госпитализации были меньше (p < 0,05). При этом по показателям интраоперационной кровопотери, объема гемотрансфузий и времени до восстановления нормальной функции кишечника отличий не обнаружено (p > 0,05). В опытной группе, по сравнению с контрольной, статистически значимо меньше уровень общего билирубина на 3-и сутки после проведения оперативного вмешательства (p < 0,05). В контрольной группе суммарно больше возникало пострезекционных билиарных осложнений в сравнении с опытной группой (7 (23,3 %) и 3 (9,7 %), соответственно, p < 0,05).

Обсуждение. Данные мировых литературных источников демонстрируют преимущества интраоперационной установки желчного дренажа. Разрабатываются шкалы, позволяющие прогнозировать билиарные осложнения.

Заключение. Представленный способ позволяет значительно снизить риски возникновения билиарных осложнений после обширных резекций печени.

"],"dc.fileName":["cover_article_1050_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1050_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["

ВВЕДЕНИЕ

История хирургических вмешательств на печени насчитывает не одно десятилетие. По мере развития оперативных техник и углубления знаний в анатомо-физиологических особенностях гепатобилиарной системы стало увеличиваться количество расширенных и больших резекций печени. Огромный вклад в понимание анатомии печени внес C. Couinaud, опубликовавший в 1954 году фундаментальный труд о сегментарном строении печени [1]. Классификация по Couinaud не потеряла своей актуальности по настоящее время и имеет огромное практическое значение. Представление о взаимоотношениях сегментов печени, печеночных вен и сосудисто-секреторных пучков позволило выполнять как анатомические, так и неанатомические резекции печени. Несмотря на достижения в области анестезиологии, реанимации и послеоперационной интенсивной терапии, а также внедрение современного высокотехнологичного оборудования, обширные резекции печени остаются травматичными и технически сложными вмешательствами, требующими большого опыта от всей операционной бригады [2][3].

На заре эпохи печеночной хирургии главными опасениями для хирургов-гепатологов были значительные риски массивной интраоперационной кровопотери и пострезекционной печеночной недостаточности. В настоящее время большое значение среди возникающих нарушений в нормальном течении послеоперационного периода также имеют пострезекционные билиарные осложнения (ПРБО), к которым относят наружные желчные свищи, ограниченные скопления желчи (биломы), внутреннее желчеистечение и желчный перитонит. Нарушения герметичности билиарной системы после больших операций на печени являются инвалидизирующими и жизнеугрожающими осложнениями. Имеются сведения, что за последние 20 лет частота возникновения ПРБО варьировала в пределах от 0,8 до 29,7 % [4]. Для своевременной диагностики и купирования данных состояний было предложено определять желчеистечение после резекций печени по наличию отделяемого по дренажам или скопления жидкости в брюшной полости с повышенной концентрацией билирубина (минимум в 3 раза в сравнении с сывороткой крови) по истечении 3 дней с момента выполнения операции [5].

Для стратификации пациентов и определения тактики лечения международная группа по хирургии печени (The International Study Group for Liver Surgery — ISGLS) разработала классификацию ПРБО, где разграничила течение данного осложнения на 3 категории. При типе А не требуется дополнительных диагностических, инвазивных и лечебных мероприятий, а желчеистечение разрешается самостоятельно. При типе В необходимы дополнительные диагностические мероприятия с малоинвазивными пункционно-дренирующими вмешательствами. При типе С требуется интенсивная терапия, коррекция имеющихся нарушений гомеостаза и экстренная релапаротомия [6]. Смертность от ПРБО за последние годы снизилась до 3 % [7]. Согласно последним данным к наиболее частым причинам возникновения ПРБО относят недостаточный билиостаз раневой поверхности печени, не диагностированные интраоперционные повреждения внутри- и внепеченочных желчных протоков, отсутствие герметичности билиодигестивных анастомозов (в случае их наложения при реконструктивных вмешательствах) [8]. Стоит отметить, что до конца не определена корреляция между типом (объемом) резекции печени и риском возникновения ПРБО [9]. Однако все больше исследователей заявляют об увеличении вероятности развития ПРБО при обширных резекциях печени [10][11].

В мировой практике рутинно применяются малоинвазивные методы лечения возникающих ПРБО, к которым относятся чрескожные пункции желчных затеков и установки дренажей, в том числе с использованием эндоскопических технологий. Ряду пациентов с декомпенсированными тяжелыми формами ПРБО требуется выполнение релапаротомии. На наш взгляд, наиболее целесообразно выполнять профилактику ПРБО, что может позволить свести к минимуму риски их возникновения. Одним из эффективных инструментов превентивного воздействия на возникновение ПРБО является интраоперационное наружно-внутреннее дренирование желчевыводящих путей. Декомпрессия желчевыводящей системы в послеоперационном периоде позволяет уменьшить желчеотделение через раневую поверхность печени и желчные протоки небольшого калибра [12]. Существуют различные варианты билиарного дренирования после обширных резекций печени. Наиболее простыми и технически доступными методиками являются дренирования через культю пузырного протока по Холстеду — Пиковскому и через холедохотомическое отверстие по Керу.

Цель исследования — оценка эффективности метода интраоперационного дренирования внепеченочных желчевыводящих путей как способа профилактики билиарных осложнений после обширных резекций печени.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

В настоящей работе проведен ретроспективный анализ результатов оперативного лечения пациентов с заболеваниями печени в хирургическом отделении Клиники ФГБОУ ВО БГМУ за период 2020–2024 гг. Для исследования были отобраны пациенты (n = 61), которым выполнялись обширные резекции печени (гемигепатэктомия с атипичной резекций, расширенная гемигепатэктомия, комбинированная гемигепатэктомия). Все пациенты имели сохранный соматический статус (ECOG = 0–2, ASA = 1–3), средний возраст был равен 55,8 ± 10,4 года ± стандартное отклонение). Количество пациентов мужского пола составило 37 (60,7 %), женского пола — 24 (39,3 %).

Все пациенты были обследованы амбулаторно, при этом проводился стандартный перечень лабораторно-инструментальных исследований. В обязательном порядке делалась мультиспиральная компьютерная томография (МСКТ) органов брюшной полости с внутривенным контрастированием. Всем пациентам при планировании обширных резекций печени определялся объем остаточной паренхимы (Future Liver Remnant — FLR), при этом пороговым значением выступал показатель 30 %. В случае недостаточного показателя FLR проводилось двухэтапное оперативное вмешательство, при котором на первом этапе осуществлялась эндоваскулярная эмболизация сосудов (артерия и/или вена) пораженной доли. В последующем производились пересмотр КТ и повторная оценка FLR с планированием второго этапа (обширной резекции).

Пациенты были разделены на две группы: в опытную группу вошел 31 (50,8 %) пациент, которым выполнялось интраоперационное дренирование желчных путей, а в контрольную группу — 30 (49,2 %) пациентов, которым не производилась установка дренажа. Структура нозологий в обеих группах, по поводу которых были выполнены оперативные вмешательства, отражена в таблице 1.

Для объективной оценки результатов оперативного лечения нами был проведен всесторонний анализ периоперационных критериев, влияющих на исход госпитализации. По интраоперационным показателям нами оценивались продолжительность времени оперативного вмешательства, количество интраоперационной кровопотери, объем гемотрансфузии. В послеоперационном периоде фиксировались возникающие ПРБО, методы их диагностики и лечения. Важным параметром также выступало количество проведенных койко-дней в период госпитализации, в том числе в отделении реанимации.

Техника оперативных вмешательств

Во всех случаях техники оперативного вмешательства были стандартизированы, а сами операции проводились одной бригадой с большим опытом выполнения обширных резекций печени. Все оперативные вмешательства осуществлялись в условиях комбинированного анестезиологического обеспечения. Универсальным доступом выступала J-образная лапаротомия (по Федорову). По стандартной методике проводились мобилизация связочного аппарата печени, элементов печеночно-двенадцатиперстной связки, при этом общая печеночная артерия, холедох и воротная вена брались на турникеты (рис. 1).

Скелетизация трубчатых структур проводилась до ворот печени, где в обязательном порядке определялись долевые бифуркации сосудов и конфлюенс желчных протоков. Мобилизовались кавальные ворота печени, обнажались устья печеночных вен, прошивалась и перевязывалась печеночная вена удаляемой доли. Производились прошивание и перевязка элементов главной сосудисто-секреторной ножки доли печени, подлежащей удалению. Следующим этапом, после идентификации демаркационной линии, намечалась граница резекции (рис. 2).

С помощью биполярной коагуляции производилась резекция печени с тщательным гемо- и билиостазом. В ряде случаев выполнялись атипичные резекции остающейся доли печени, в том числе с проведением пластики нижней полой и/или печеночных вен. Окончательный объем оперативного вмешательства определялся интраоперационно в зависимости от распространенности патологического процесса в паренхиме печени. При выполнении холецистэктомии наружно-внутреннее дренирование внепеченочных желчевыводящих путей осуществляли через культю пузырного протока по методике Пиковского. При этом использовался трубчатый дренаж размером 9 Fr с перфорированным дистальным концом. В ситуациях, когда уже ранее была выполнена холецистэктомия, а культя пузырного протока не визуализировалась, дренирование осуществлялось через холедохотомическое отверстие по методике Кера. При этом использовался подготовленный Т-образный дренаж, размер которого подбирался в соответствии с просветом холедоха. Во всех случаях выполнялось дренирование брюшной полости, в обязательном порядке дренаж подводился к плоскости резекции печени.

Все расчеты производились с использованием пакета Microsoft Office 2021 и программного обеспечения Statistica 10.0 (StatSoft Inc., США). Параметрические количественные признаки были описаны в виде средних значений с указанием среднего квадратичного отклонения. Сравнительный анализ параметрических признаков проводили с помощью t-критерия Стьюдента, непараметрические количественные признаки оценивали с помощью U-критерия Манна — Уитни. При обработке статистических данных уровень значимости считался достоверным при p < 0,05.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Пациенты обеих групп не имели статистически значимых различий по полу, возрасту и соматическому статусу. Также опытная и контрольная группы статистически не отличались по структуре нозологий, по поводу которых выполнялись оперативные вмешательства (p > 0,05). Двухэтапные резекции печени были выполнены у 11 (35,5 %) пациентов в опытной группе и у 10 (33,3 %) — в контрольной группе. При этом в опытной группе было выполнено 25 (80,6 %) правосторонних гемигепатэктомий с атипичной резекцией левой доли и 6 (19,4 %) комбинированных правосторонних гемигепатэктомий. В контрольной группе было выполнено 19 (63,3 %) правосторонних гемигепатэктомий с атипичной резекцией левой доли и 11 (36,7 %) расширенных левосторонних трисегментэктомий. Между двумя группами не было статистически значимых различий по показателям FLR по данным МСКТ перед выполнением оперативных вмешательств (p > 0,05). Периоперационные критерии опытной и контрольной групп представлены в таблице 2.

Наблюдаются статистически значимые отличия между опытной и контрольной группами по показателям времени оперативного вмешательства и продолжительности госпитализации. В опытной группе оперативные вмешательства продолжались дольше (p < 0,05), в то же время сроки госпитализации были короче (p < 0,05). При этом по показателям интраоперационной кровопотери, объема гемотрансфузий и времени до восстановления функции пищеварительного тракта статистически значимых отличий не обнаружено (p > 0,05).

Возникающие ПРБО были стратифицированы согласно классификации ISGLS. Отдельно нами учитывались показатели общего билирубина крови на 3, 7 и 10-е сутки после оперативного вмешательства. Полученные результаты отражены в таблице 3.

Как видно из таблицы, в опытной группе по сравнению с контрольной статистически значимо меньше уровень общего билирубина на 3-и сутки после проведения оперативного вмешательства (p < 0,05). В то же время на 7-е и 10-е сутки уровень билирубина в опытной и контрольной группах статистически значимо не отличался (p > 0,05).

Методики консервативного лечения пациентов в раннем послеоперационном периоде были стандартизированы и не отличались между двумя группами. Всем пациентам назначалась адекватная инфузионная, анальгетическая и антибактериальная терапии. При этом в контрольной группе суммарно больше возникало ПРБО в сравнении с опытной группой (7 (23,3 %) и 3 (9,7 %), соответственно, p < 0,05), среди которых 2 осложнения типа B и 1 осложнение типа С. При наличии осложнений типа B проводилась чрескожная пункция биломы (1 пациент из опытной группы) либо чрескожное чреспеченочное дренирование желчевыводящих путей (1 пациент из контрольной группы).

Важной опцией эффективного лечения ПРБО выступает использование эндоскопических технологий. В нашем исследовании 1 пациенту из контрольной группы с осложнением типа B успешно применили эндоскопическую ретроградную холангиографию со стентированием внепеченочных желчевыводящих путей. Пациенту с осложнением типа C была выполнена релапаротомия по жизненным показаниям с санацией и дренированием брюшной полости, ликвидацией источника желчного перитонита (вскрытие и дренирование нагноившейся биломы в области плоскости резекции печени). Повреждений и травм желчевыводящих путей не было ни у одного пациента.

Стоит отметить удобство контролирования функции желчевыделения с помощью наружно-внутреннего дренирования в опытной группе в раннем послеоперационном периоде, что позволяет прогнозировать и своевременно диагностировать нарушения пассажа желчи. В опытной группе наружно-внутренний дренаж удалялся по истечении 3–3,5 недели с момента выполнения оперативного вмешательства.

При этом не было зарегистрировано ни одного случая формирования наружного желчного свища либо нарушения пассажа желчи в пищеварительный тракт. При удалении дренажа, установленного по методу Пиковского, наблюдалось наиболее быстрое закрытие дренажного канала, так как культя пузырного протока функционировала в роли клапана, герметично закрывающего отверстие холедоха. Удаление желчного дренажа, установленного по методике Кера, сопровождалось незначительным наружным желчеистечением, которое прекращалось в течение нескольких дней без возникновения каких-либо осложнений.

ОБСУЖДЕНИЕ

Ежегодно увеличивается количество выполняемых обширных резекций печени. При этом профессиональное научное сообщество хирургов-гепатологов старается улучшить ранние и отдаленные результаты данных операций. Очень важно не допускать развития тяжелых послеоперационных осложнений, способных нивелировать лечебный эффект проведенного оперативного вмешательства. В настоящее время большое значение имеет диагностика и профилактика ПРБО. Разрабатываются прогностические критерии развития ПРБО, которые могут помочь в своевременном распознавании данных нарушений нормального послеоперационного течения [13–16]. В крупном метаанализа S. Xue и соавт. были изучены 24 предоперационных показателя, которые потенциально рассматривались в качестве факторов риска возникновения ПРБО. По результатам исследования к критериям с высоким уровнем достоверности можно отнести пол (у мужчин чаще возникают ПРБО, p = 0,004), наличие гепатоцеллюлярной карциномы или холангиокарциномы (p = 0,004 и p = 0,0001 соответственно), проведение неоадъювантной химиотерапии (p = 0,014), выполнение повторной резекции печени (p = 0,017). Также авторы демонстрируют статистически значимую корреляцию между большим объемом резекции печени и развитием ПРБО [4]. Учитывая данные факторы, можно стратифицировать пациентов по вероятности возникновения ПРБО, при этом пациентам из группы высокого риска рекомендовать интраоперационно устанавливать желчный дренаж.

В мировой литературе не так много публикаций, описывающих способы профилактики возникновения ПРБО. Как правило, демонстрируются новые методы лечения возникающих ПРБО. Однако в работе Т. Hotta и соавт. представлены результаты применения дренирования холедоха с помощью трубчатого дренажа. Авторы отметили лучшее течение послеоперационного периода у пациентов, которым интраоперационно был установлен дренаж через культю пузырного протока. В исследовании приведены данные, что ПРБО возникли у 3,6 % пациентов с интраоперационным дренированием холедоха и у 26,3 % пациентов — без дренирования [17]. Также интерес представляет исследование А. Nanashima и соавт., где демонстрируются результаты анализа 550 резекций печени за период с 1990 по 2011 г. Авторами было показано, что установка интраоперационного наружно-внутреннего билиарного дренажа (через культю пузырного протока) не коррелировала с возникновением ПРБО (p < 0,05). В то же время у пациентов с дренированием меньше возникали ПРБО типа B и C по ISGLS (p = 0,016) и был меньше срок госпитализации в случае развития ПРБО (p = 0,0323) [18].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Профилактика ПРБО имеет особое значение для эффективного лечения пациентов после обширных резекций печени. В нашем исследовании представлены результаты успешного применения наружно-внутреннего билиарного дренирования в качестве метода профилактики ПРБО. Техническая простота и удобство в использовании дренажей по методам Холстеда — Пиковского и Кера позволяют применять указанный способ профилактики во всех случаях обширных резекций печени. Дальнейшая перспектива данного направления, на наш взгляд, будет заключаться в разработке и внедрении в клиническую практику интегрированных алгоритмов прогнозирования и профилактики возникновения ПРБО. Представленный персонифицированный подход позволит значительно снизить частоту возникновения ПРБО и связанную с ними смертность после обширных резекций печени. Определенную конкуренцию для снижения ПРБО после открытых вмешательства также составляют и лапароскопические методики выполнения подобных операций. Требуются дальнейшие исследования для установления наиболее рациональных и безопасных подходов снижения ПРБО при выполнении обширных резекций печени.

"],"dc.fullHTML.ru":["

ВВЕДЕНИЕ

История хирургических вмешательств на печени насчитывает не одно десятилетие. По мере развития оперативных техник и углубления знаний в анатомо-физиологических особенностях гепатобилиарной системы стало увеличиваться количество расширенных и больших резекций печени. Огромный вклад в понимание анатомии печени внес C. Couinaud, опубликовавший в 1954 году фундаментальный труд о сегментарном строении печени [1]. Классификация по Couinaud не потеряла своей актуальности по настоящее время и имеет огромное практическое значение. Представление о взаимоотношениях сегментов печени, печеночных вен и сосудисто-секреторных пучков позволило выполнять как анатомические, так и неанатомические резекции печени. Несмотря на достижения в области анестезиологии, реанимации и послеоперационной интенсивной терапии, а также внедрение современного высокотехнологичного оборудования, обширные резекции печени остаются травматичными и технически сложными вмешательствами, требующими большого опыта от всей операционной бригады [2][3].

На заре эпохи печеночной хирургии главными опасениями для хирургов-гепатологов были значительные риски массивной интраоперационной кровопотери и пострезекционной печеночной недостаточности. В настоящее время большое значение среди возникающих нарушений в нормальном течении послеоперационного периода также имеют пострезекционные билиарные осложнения (ПРБО), к которым относят наружные желчные свищи, ограниченные скопления желчи (биломы), внутреннее желчеистечение и желчный перитонит. Нарушения герметичности билиарной системы после больших операций на печени являются инвалидизирующими и жизнеугрожающими осложнениями. Имеются сведения, что за последние 20 лет частота возникновения ПРБО варьировала в пределах от 0,8 до 29,7 % [4]. Для своевременной диагностики и купирования данных состояний было предложено определять желчеистечение после резекций печени по наличию отделяемого по дренажам или скопления жидкости в брюшной полости с повышенной концентрацией билирубина (минимум в 3 раза в сравнении с сывороткой крови) по истечении 3 дней с момента выполнения операции [5].

Для стратификации пациентов и определения тактики лечения международная группа по хирургии печени (The International Study Group for Liver Surgery — ISGLS) разработала классификацию ПРБО, где разграничила течение данного осложнения на 3 категории. При типе А не требуется дополнительных диагностических, инвазивных и лечебных мероприятий, а желчеистечение разрешается самостоятельно. При типе В необходимы дополнительные диагностические мероприятия с малоинвазивными пункционно-дренирующими вмешательствами. При типе С требуется интенсивная терапия, коррекция имеющихся нарушений гомеостаза и экстренная релапаротомия [6]. Смертность от ПРБО за последние годы снизилась до 3 % [7]. Согласно последним данным к наиболее частым причинам возникновения ПРБО относят недостаточный билиостаз раневой поверхности печени, не диагностированные интраоперционные повреждения внутри- и внепеченочных желчных протоков, отсутствие герметичности билиодигестивных анастомозов (в случае их наложения при реконструктивных вмешательствах) [8]. Стоит отметить, что до конца не определена корреляция между типом (объемом) резекции печени и риском возникновения ПРБО [9]. Однако все больше исследователей заявляют об увеличении вероятности развития ПРБО при обширных резекциях печени [10][11].

В мировой практике рутинно применяются малоинвазивные методы лечения возникающих ПРБО, к которым относятся чрескожные пункции желчных затеков и установки дренажей, в том числе с использованием эндоскопических технологий. Ряду пациентов с декомпенсированными тяжелыми формами ПРБО требуется выполнение релапаротомии. На наш взгляд, наиболее целесообразно выполнять профилактику ПРБО, что может позволить свести к минимуму риски их возникновения. Одним из эффективных инструментов превентивного воздействия на возникновение ПРБО является интраоперационное наружно-внутреннее дренирование желчевыводящих путей. Декомпрессия желчевыводящей системы в послеоперационном периоде позволяет уменьшить желчеотделение через раневую поверхность печени и желчные протоки небольшого калибра [12]. Существуют различные варианты билиарного дренирования после обширных резекций печени. Наиболее простыми и технически доступными методиками являются дренирования через культю пузырного протока по Холстеду — Пиковскому и через холедохотомическое отверстие по Керу.

Цель исследования — оценка эффективности метода интраоперационного дренирования внепеченочных желчевыводящих путей как способа профилактики билиарных осложнений после обширных резекций печени.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

В настоящей работе проведен ретроспективный анализ результатов оперативного лечения пациентов с заболеваниями печени в хирургическом отделении Клиники ФГБОУ ВО БГМУ за период 2020–2024 гг. Для исследования были отобраны пациенты (n = 61), которым выполнялись обширные резекции печени (гемигепатэктомия с атипичной резекций, расширенная гемигепатэктомия, комбинированная гемигепатэктомия). Все пациенты имели сохранный соматический статус (ECOG = 0–2, ASA = 1–3), средний возраст был равен 55,8 ± 10,4 года ± стандартное отклонение). Количество пациентов мужского пола составило 37 (60,7 %), женского пола — 24 (39,3 %).

Все пациенты были обследованы амбулаторно, при этом проводился стандартный перечень лабораторно-инструментальных исследований. В обязательном порядке делалась мультиспиральная компьютерная томография (МСКТ) органов брюшной полости с внутривенным контрастированием. Всем пациентам при планировании обширных резекций печени определялся объем остаточной паренхимы (Future Liver Remnant — FLR), при этом пороговым значением выступал показатель 30 %. В случае недостаточного показателя FLR проводилось двухэтапное оперативное вмешательство, при котором на первом этапе осуществлялась эндоваскулярная эмболизация сосудов (артерия и/или вена) пораженной доли. В последующем производились пересмотр КТ и повторная оценка FLR с планированием второго этапа (обширной резекции).

Пациенты были разделены на две группы: в опытную группу вошел 31 (50,8 %) пациент, которым выполнялось интраоперационное дренирование желчных путей, а в контрольную группу — 30 (49,2 %) пациентов, которым не производилась установка дренажа. Структура нозологий в обеих группах, по поводу которых были выполнены оперативные вмешательства, отражена в таблице 1.

Для объективной оценки результатов оперативного лечения нами был проведен всесторонний анализ периоперационных критериев, влияющих на исход госпитализации. По интраоперационным показателям нами оценивались продолжительность времени оперативного вмешательства, количество интраоперационной кровопотери, объем гемотрансфузии. В послеоперационном периоде фиксировались возникающие ПРБО, методы их диагностики и лечения. Важным параметром также выступало количество проведенных койко-дней в период госпитализации, в том числе в отделении реанимации.

Техника оперативных вмешательств

Во всех случаях техники оперативного вмешательства были стандартизированы, а сами операции проводились одной бригадой с большим опытом выполнения обширных резекций печени. Все оперативные вмешательства осуществлялись в условиях комбинированного анестезиологического обеспечения. Универсальным доступом выступала J-образная лапаротомия (по Федорову). По стандартной методике проводились мобилизация связочного аппарата печени, элементов печеночно-двенадцатиперстной связки, при этом общая печеночная артерия, холедох и воротная вена брались на турникеты (рис. 1).

Скелетизация трубчатых структур проводилась до ворот печени, где в обязательном порядке определялись долевые бифуркации сосудов и конфлюенс желчных протоков. Мобилизовались кавальные ворота печени, обнажались устья печеночных вен, прошивалась и перевязывалась печеночная вена удаляемой доли. Производились прошивание и перевязка элементов главной сосудисто-секреторной ножки доли печени, подлежащей удалению. Следующим этапом, после идентификации демаркационной линии, намечалась граница резекции (рис. 2).

С помощью биполярной коагуляции производилась резекция печени с тщательным гемо- и билиостазом. В ряде случаев выполнялись атипичные резекции остающейся доли печени, в том числе с проведением пластики нижней полой и/или печеночных вен. Окончательный объем оперативного вмешательства определялся интраоперационно в зависимости от распространенности патологического процесса в паренхиме печени. При выполнении холецистэктомии наружно-внутреннее дренирование внепеченочных желчевыводящих путей осуществляли через культю пузырного протока по методике Пиковского. При этом использовался трубчатый дренаж размером 9 Fr с перфорированным дистальным концом. В ситуациях, когда уже ранее была выполнена холецистэктомия, а культя пузырного протока не визуализировалась, дренирование осуществлялось через холедохотомическое отверстие по методике Кера. При этом использовался подготовленный Т-образный дренаж, размер которого подбирался в соответствии с просветом холедоха. Во всех случаях выполнялось дренирование брюшной полости, в обязательном порядке дренаж подводился к плоскости резекции печени.

Все расчеты производились с использованием пакета Microsoft Office 2021 и программного обеспечения Statistica 10.0 (StatSoft Inc., США). Параметрические количественные признаки были описаны в виде средних значений с указанием среднего квадратичного отклонения. Сравнительный анализ параметрических признаков проводили с помощью t-критерия Стьюдента, непараметрические количественные признаки оценивали с помощью U-критерия Манна — Уитни. При обработке статистических данных уровень значимости считался достоверным при p < 0,05.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Пациенты обеих групп не имели статистически значимых различий по полу, возрасту и соматическому статусу. Также опытная и контрольная группы статистически не отличались по структуре нозологий, по поводу которых выполнялись оперативные вмешательства (p > 0,05). Двухэтапные резекции печени были выполнены у 11 (35,5 %) пациентов в опытной группе и у 10 (33,3 %) — в контрольной группе. При этом в опытной группе было выполнено 25 (80,6 %) правосторонних гемигепатэктомий с атипичной резекцией левой доли и 6 (19,4 %) комбинированных правосторонних гемигепатэктомий. В контрольной группе было выполнено 19 (63,3 %) правосторонних гемигепатэктомий с атипичной резекцией левой доли и 11 (36,7 %) расширенных левосторонних трисегментэктомий. Между двумя группами не было статистически значимых различий по показателям FLR по данным МСКТ перед выполнением оперативных вмешательств (p > 0,05). Периоперационные критерии опытной и контрольной групп представлены в таблице 2.

Наблюдаются статистически значимые отличия между опытной и контрольной группами по показателям времени оперативного вмешательства и продолжительности госпитализации. В опытной группе оперативные вмешательства продолжались дольше (p < 0,05), в то же время сроки госпитализации были короче (p < 0,05). При этом по показателям интраоперационной кровопотери, объема гемотрансфузий и времени до восстановления функции пищеварительного тракта статистически значимых отличий не обнаружено (p > 0,05).

Возникающие ПРБО были стратифицированы согласно классификации ISGLS. Отдельно нами учитывались показатели общего билирубина крови на 3, 7 и 10-е сутки после оперативного вмешательства. Полученные результаты отражены в таблице 3.

Как видно из таблицы, в опытной группе по сравнению с контрольной статистически значимо меньше уровень общего билирубина на 3-и сутки после проведения оперативного вмешательства (p < 0,05). В то же время на 7-е и 10-е сутки уровень билирубина в опытной и контрольной группах статистически значимо не отличался (p > 0,05).

Методики консервативного лечения пациентов в раннем послеоперационном периоде были стандартизированы и не отличались между двумя группами. Всем пациентам назначалась адекватная инфузионная, анальгетическая и антибактериальная терапии. При этом в контрольной группе суммарно больше возникало ПРБО в сравнении с опытной группой (7 (23,3 %) и 3 (9,7 %), соответственно, p < 0,05), среди которых 2 осложнения типа B и 1 осложнение типа С. При наличии осложнений типа B проводилась чрескожная пункция биломы (1 пациент из опытной группы) либо чрескожное чреспеченочное дренирование желчевыводящих путей (1 пациент из контрольной группы).

Важной опцией эффективного лечения ПРБО выступает использование эндоскопических технологий. В нашем исследовании 1 пациенту из контрольной группы с осложнением типа B успешно применили эндоскопическую ретроградную холангиографию со стентированием внепеченочных желчевыводящих путей. Пациенту с осложнением типа C была выполнена релапаротомия по жизненным показаниям с санацией и дренированием брюшной полости, ликвидацией источника желчного перитонита (вскрытие и дренирование нагноившейся биломы в области плоскости резекции печени). Повреждений и травм желчевыводящих путей не было ни у одного пациента.

Стоит отметить удобство контролирования функции желчевыделения с помощью наружно-внутреннего дренирования в опытной группе в раннем послеоперационном периоде, что позволяет прогнозировать и своевременно диагностировать нарушения пассажа желчи. В опытной группе наружно-внутренний дренаж удалялся по истечении 3–3,5 недели с момента выполнения оперативного вмешательства.

При этом не было зарегистрировано ни одного случая формирования наружного желчного свища либо нарушения пассажа желчи в пищеварительный тракт. При удалении дренажа, установленного по методу Пиковского, наблюдалось наиболее быстрое закрытие дренажного канала, так как культя пузырного протока функционировала в роли клапана, герметично закрывающего отверстие холедоха. Удаление желчного дренажа, установленного по методике Кера, сопровождалось незначительным наружным желчеистечением, которое прекращалось в течение нескольких дней без возникновения каких-либо осложнений.

ОБСУЖДЕНИЕ

Ежегодно увеличивается количество выполняемых обширных резекций печени. При этом профессиональное научное сообщество хирургов-гепатологов старается улучшить ранние и отдаленные результаты данных операций. Очень важно не допускать развития тяжелых послеоперационных осложнений, способных нивелировать лечебный эффект проведенного оперативного вмешательства. В настоящее время большое значение имеет диагностика и профилактика ПРБО. Разрабатываются прогностические критерии развития ПРБО, которые могут помочь в своевременном распознавании данных нарушений нормального послеоперационного течения [13–16]. В крупном метаанализа S. Xue и соавт. были изучены 24 предоперационных показателя, которые потенциально рассматривались в качестве факторов риска возникновения ПРБО. По результатам исследования к критериям с высоким уровнем достоверности можно отнести пол (у мужчин чаще возникают ПРБО, p = 0,004), наличие гепатоцеллюлярной карциномы или холангиокарциномы (p = 0,004 и p = 0,0001 соответственно), проведение неоадъювантной химиотерапии (p = 0,014), выполнение повторной резекции печени (p = 0,017). Также авторы демонстрируют статистически значимую корреляцию между большим объемом резекции печени и развитием ПРБО [4]. Учитывая данные факторы, можно стратифицировать пациентов по вероятности возникновения ПРБО, при этом пациентам из группы высокого риска рекомендовать интраоперационно устанавливать желчный дренаж.

В мировой литературе не так много публикаций, описывающих способы профилактики возникновения ПРБО. Как правило, демонстрируются новые методы лечения возникающих ПРБО. Однако в работе Т. Hotta и соавт. представлены результаты применения дренирования холедоха с помощью трубчатого дренажа. Авторы отметили лучшее течение послеоперационного периода у пациентов, которым интраоперационно был установлен дренаж через культю пузырного протока. В исследовании приведены данные, что ПРБО возникли у 3,6 % пациентов с интраоперационным дренированием холедоха и у 26,3 % пациентов — без дренирования [17]. Также интерес представляет исследование А. Nanashima и соавт., где демонстрируются результаты анализа 550 резекций печени за период с 1990 по 2011 г. Авторами было показано, что установка интраоперационного наружно-внутреннего билиарного дренажа (через культю пузырного протока) не коррелировала с возникновением ПРБО (p < 0,05). В то же время у пациентов с дренированием меньше возникали ПРБО типа B и C по ISGLS (p = 0,016) и был меньше срок госпитализации в случае развития ПРБО (p = 0,0323) [18].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Профилактика ПРБО имеет особое значение для эффективного лечения пациентов после обширных резекций печени. В нашем исследовании представлены результаты успешного применения наружно-внутреннего билиарного дренирования в качестве метода профилактики ПРБО. Техническая простота и удобство в использовании дренажей по методам Холстеда — Пиковского и Кера позволяют применять указанный способ профилактики во всех случаях обширных резекций печени. Дальнейшая перспектива данного направления, на наш взгляд, будет заключаться в разработке и внедрении в клиническую практику интегрированных алгоритмов прогнозирования и профилактики возникновения ПРБО. Представленный персонифицированный подход позволит значительно снизить частоту возникновения ПРБО и связанную с ними смертность после обширных резекций печени. Определенную конкуренцию для снижения ПРБО после открытых вмешательства также составляют и лапароскопические методики выполнения подобных операций. Требуются дальнейшие исследования для установления наиболее рациональных и безопасных подходов снижения ПРБО при выполнении обширных резекций печени.

"],"dc.fullRISC":["История хирургических вмешательств на печени насчитывает не одно десятилетие. По мере развития оперативных техник и углубления знаний в анатомо-физиологических особенностях гепатобилиарной системы стало увеличиваться количество расширенных и больших резекций печени. Огромный вклад в понимание анатомии печени внес C. Couinaud, опубликовавший в 1954 году фундаментальный труд о сегментарном строении печени [1]. Классификация по Couinaud не потеряла своей актуальности по настоящее время и имеет огромное практическое значение. Представление о взаимоотношениях сегментов печени, печеночных вен и сосудисто-секреторных пучков позволило выполнять как анатомические, так и неанатомические резекции печени. Несмотря на достижения в области анестезиологии, реанимации и послеоперационной интенсивной терапии, а также внедрение современного высокотехнологичного оборудования, обширные резекции печени остаются травматичными и технически сложными вмешательствами, требующими большого опыта от всей операционной бригады [2, 3].\n\nНа заре эпохи печеночной хирургии главными опасениями для хирургов-гепатологов были значительные риски массивной интраоперационной кровопотери и пострезекционной печеночной недостаточности. В настоящее время большое значение среди возникающих нарушений в нормальном течении послеоперационного периода также имеют пострезекционные билиарные осложнения (ПРБО), к которым относят наружные желчные свищи, ограниченные скопления желчи (биломы), внутреннее желчеистечение и желчный перитонит. Нарушения герметичности билиарной системы после больших операций на печени являются инвалидизирующими и жизнеугрожающими осложнениями. Имеются сведения, что за последние 20 лет частота возникновения ПРБО варьировала в пределах от 0,8 до 29,7 % [4]. Для своевременной диагностики и купирования данных состояний было предложено определять желчеистечение после резекций печени по наличию отделяемого по дренажам или скопления жидкости в брюшной полости с повышенной концентрацией билирубина (минимум в 3 раза в сравнении с сывороткой крови) по истечении 3 дней с момента выполнения операции [5].\n\nДля стратификации пациентов и определения тактики лечения международная группа по хирургии печени (The International Study Group for Liver Surgery — ISGLS) разработала классификацию ПРБО, где разграничила течение данного осложнения на 3 категории. При типе А не требуется дополнительных диагностических, инвазивных и лечебных мероприятий, а желчеистечение разрешается самостоятельно. При типе В необходимы дополнительные диагностические мероприятия с малоинвазивными пункционно-дренирующими вмешательствами. При типе С требуется интенсивная терапия, коррекция имеющихся нарушений гомеостаза и экстренная релапаротомия [6]. Смертность от ПРБО за последние годы снизилась до 3 % [7]. Согласно последним данным к наиболее частым причинам возникновения ПРБО относят недостаточный билиостаз раневой поверхности печени, не диагностированные интраоперционные повреждения внутри- и внепеченочных желчных протоков, отсутствие герметичности билиодигестивных анастомозов (в случае их наложения при реконструктивных вмешательствах) [8]. Стоит отметить, что до конца не определена корреляция между типом (объемом) резекции печени и риском возникновения ПРБО [9]. Однако все больше исследователей заявляют об увеличении вероятности развития ПРБО при обширных резекциях печени [10, 11].\n\nВ мировой практике рутинно применяются малоинвазивные методы лечения возникающих ПРБО, к которым относятся чрескожные пункции желчных затеков и установки дренажей, в том числе с использованием эндоскопических технологий. Ряду пациентов с декомпенсированными тяжелыми формами ПРБО требуется выполнение релапаротомии. На наш взгляд, наиболее целесообразно выполнять профилактику ПРБО, что может позволить свести к минимуму риски их возникновения. Одним из эффективных инструментов превентивного воздействия на возникновение ПРБО является интраоперационное наружно-внутреннее дренирование желчевыводящих путей. Декомпрессия желчевыводящей системы в послеоперационном периоде позволяет уменьшить желчеотделение через раневую поверхность печени и желчные протоки небольшого калибра [12]. Существуют различные варианты билиарного дренирования после обширных резекций печени. Наиболее простыми и технически доступными методиками являются дренирования через культю пузырного протока по Холстеду — Пиковскому и через холедохотомическое отверстие по Керу.\n\nЦель исследования — оценка эффективности метода интраоперационного дренирования внепеченочных желчевыводящих путей как способа профилактики билиарных осложнений после обширных резекций печени.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nВ настоящей работе проведен ретроспективный анализ результатов оперативного лечения пациентов с заболеваниями печени в хирургическом отделении Клиники ФГБОУ ВО БГМУ за период 2020–2024 гг. Для исследования были отобраны пациенты (n = 61), которым выполнялись обширные резекции печени (гемигепатэктомия с атипичной резекций, расширенная гемигепатэктомия, комбинированная гемигепатэктомия). Все пациенты имели сохранный соматический статус (ECOG = 0–2, ASA = 1–3), средний возраст был равен 55,8 ± 10,4 года ± стандартное отклонение). Количество пациентов мужского пола составило 37 (60,7 %), женского пола — 24 (39,3 %).\n\nВсе пациенты были обследованы амбулаторно, при этом проводился стандартный перечень лабораторно-инструментальных исследований. В обязательном порядке делалась мультиспиральная компьютерная томография (МСКТ) органов брюшной полости с внутривенным контрастированием. Всем пациентам при планировании обширных резекций печени определялся объем остаточной паренхимы (Future Liver Remnant — FLR), при этом пороговым значением выступал показатель 30 %. В случае недостаточного показателя FLR проводилось двухэтапное оперативное вмешательство, при котором на первом этапе осуществлялась эндоваскулярная эмболизация сосудов (артерия и/или вена) пораженной доли. В последующем производились пересмотр КТ и повторная оценка FLR с планированием второго этапа (обширной резекции).\n\nПациенты были разделены на две группы: в опытную группу вошел 31 (50,8 %) пациент, которым выполнялось интраоперационное дренирование желчных путей, а в контрольную группу — 30 (49,2 %) пациентов, которым не производилась установка дренажа. Структура нозологий в обеих группах, по поводу которых были выполнены оперативные вмешательства, отражена в таблице 1.\n\nДля объективной оценки результатов оперативного лечения нами был проведен всесторонний анализ периоперационных критериев, влияющих на исход госпитализации. По интраоперационным показателям нами оценивались продолжительность времени оперативного вмешательства, количество интраоперационной кровопотери, объем гемотрансфузии. В послеоперационном периоде фиксировались возникающие ПРБО, методы их диагностики и лечения. Важным параметром также выступало количество проведенных койко-дней в период госпитализации, в том числе в отделении реанимации.\n\n \n\nТехника оперативных вмешательств\n\nВо всех случаях техники оперативного вмешательства были стандартизированы, а сами операции проводились одной бригадой с большим опытом выполнения обширных резекций печени. Все оперативные вмешательства осуществлялись в условиях комбинированного анестезиологического обеспечения. Универсальным доступом выступала J-образная лапаротомия (по Федорову). По стандартной методике проводились мобилизация связочного аппарата печени, элементов печеночно-двенадцатиперстной связки, при этом общая печеночная артерия, холедох и воротная вена брались на турникеты (рис. 1).\n\nСкелетизация трубчатых структур проводилась до ворот печени, где в обязательном порядке определялись долевые бифуркации сосудов и конфлюенс желчных протоков. Мобилизовались кавальные ворота печени, обнажались устья печеночных вен, прошивалась и перевязывалась печеночная вена удаляемой доли. Производились прошивание и перевязка элементов главной сосудисто-секреторной ножки доли печени, подлежащей удалению. Следующим этапом, после идентификации демаркационной линии, намечалась граница резекции (рис. 2).\n\nС помощью биполярной коагуляции производилась резекция печени с тщательным гемо- и билиостазом. В ряде случаев выполнялись атипичные резекции остающейся доли печени, в том числе с проведением пластики нижней полой и/или печеночных вен. Окончательный объем оперативного вмешательства определялся интраоперационно в зависимости от распространенности патологического процесса в паренхиме печени. При выполнении холецистэктомии наружно-внутреннее дренирование внепеченочных желчевыводящих путей осуществляли через культю пузырного протока по методике Пиковского. При этом использовался трубчатый дренаж размером 9 Fr с перфорированным дистальным концом. В ситуациях, когда уже ранее была выполнена холецистэктомия, а культя пузырного протока не визуализировалась, дренирование осуществлялось через холедохотомическое отверстие по методике Кера. При этом использовался подготовленный Т-образный дренаж, размер которого подбирался в соответствии с просветом холедоха. Во всех случаях выполнялось дренирование брюшной полости, в обязательном порядке дренаж подводился к плоскости резекции печени.\n\nВсе расчеты производились с использованием пакета Microsoft Office 2021 и программного обеспечения Statistica 10.0 (StatSoft Inc., США). Параметрические количественные признаки были описаны в виде средних значений с указанием среднего квадратичного отклонения. Сравнительный анализ параметрических признаков проводили с помощью t-критерия Стьюдента, непараметрические количественные признаки оценивали с помощью U-критерия Манна — Уитни. При обработке статистических данных уровень значимости считался достоверным при p < 0,05.\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ\n\nПациенты обеих групп не имели статистически значимых различий по полу, возрасту и соматическому статусу. Также опытная и контрольная группы статистически не отличались по структуре нозологий, по поводу которых выполнялись оперативные вмешательства (p > 0,05). Двухэтапные резекции печени были выполнены у 11 (35,5 %) пациентов в опытной группе и у 10 (33,3 %) — в контрольной группе. При этом в опытной группе было выполнено 25 (80,6 %) правосторонних гемигепатэктомий с атипичной резекцией левой доли и 6 (19,4 %) комбинированных правосторонних гемигепатэктомий. В контрольной группе было выполнено 19 (63,3 %) правосторонних гемигепатэктомий с атипичной резекцией левой доли и 11 (36,7 %) расширенных левосторонних трисегментэктомий. Между двумя группами не было статистически значимых различий по показателям FLR по данным МСКТ перед выполнением оперативных вмешательств (p > 0,05). Периоперационные критерии опытной и контрольной групп представлены в таблице 2.\n\nНаблюдаются статистически значимые отличия между опытной и контрольной группами по показателям времени оперативного вмешательства и продолжительности госпитализации. В опытной группе оперативные вмешательства продолжались дольше (p < 0,05), в то же время сроки госпитализации были короче (p < 0,05). При этом по показателям интраоперационной кровопотери, объема гемотрансфузий и времени до восстановления функции пищеварительного тракта статистически значимых отличий не обнаружено (p > 0,05).\n\nВозникающие ПРБО были стратифицированы согласно классификации ISGLS. Отдельно нами учитывались показатели общего билирубина крови на 3, 7 и 10-е сутки после оперативного вмешательства. Полученные результаты отражены в таблице 3.\n\nКак видно из таблицы, в опытной группе по сравнению с контрольной статистически значимо меньше уровень общего билирубина на 3-и сутки после проведения оперативного вмешательства (p < 0,05). В то же время на 7-е и 10-е сутки уровень билирубина в опытной и контрольной группах статистически значимо не отличался (p > 0,05).\n\nМетодики консервативного лечения пациентов в раннем послеоперационном периоде были стандартизированы и не отличались между двумя группами. Всем пациентам назначалась адекватная инфузионная, анальгетическая и антибактериальная терапии. При этом в контрольной группе суммарно больше возникало ПРБО в сравнении с опытной группой (7 (23,3 %) и 3 (9,7 %), соответственно, p < 0,05), среди которых 2 осложнения типа B и 1 осложнение типа С. При наличии осложнений типа B проводилась чрескожная пункция биломы (1 пациент из опытной группы) либо чрескожное чреспеченочное дренирование желчевыводящих путей (1 пациент из контрольной группы).\n\nВажной опцией эффективного лечения ПРБО выступает использование эндоскопических технологий. В нашем исследовании 1 пациенту из контрольной группы с осложнением типа B успешно применили эндоскопическую ретроградную холангиографию со стентированием внепеченочных желчевыводящих путей. Пациенту с осложнением типа C была выполнена релапаротомия по жизненным показаниям с санацией и дренированием брюшной полости, ликвидацией источника желчного перитонита (вскрытие и дренирование нагноившейся биломы в области плоскости резекции печени). Повреждений и травм желчевыводящих путей не было ни у одного пациента.\n\nСтоит отметить удобство контролирования функции желчевыделения с помощью наружно-внутреннего дренирования в опытной группе в раннем послеоперационном периоде, что позволяет прогнозировать и своевременно диагностировать нарушения пассажа желчи. В опытной группе наружно-внутренний дренаж удалялся по истечении 3–3,5 недели с момента выполнения оперативного вмешательства.\n\nПри этом не было зарегистрировано ни одного случая формирования наружного желчного свища либо нарушения пассажа желчи в пищеварительный тракт. При удалении дренажа, установленного по методу Пиковского, наблюдалось наиболее быстрое закрытие дренажного канала, так как культя пузырного протока функционировала в роли клапана, герметично закрывающего отверстие холедоха. Удаление желчного дренажа, установленного по методике Кера, сопровождалось незначительным наружным желчеистечением, которое прекращалось в течение нескольких дней без возникновения каких-либо осложнений.\n\n \n\nОБСУЖДЕНИЕ\n\nЕжегодно увеличивается количество выполняемых обширных резекций печени. При этом профессиональное научное сообщество хирургов-гепатологов старается улучшить ранние и отдаленные результаты данных операций. Очень важно не допускать развития тяжелых послеоперационных осложнений, способных нивелировать лечебный эффект проведенного оперативного вмешательства. В настоящее время большое значение имеет диагностика и профилактика ПРБО. Разрабатываются прогностические критерии развития ПРБО, которые могут помочь в своевременном распознавании данных нарушений нормального послеоперационного течения [13–16]. В крупном метаанализа S. Xue и соавт. были изучены 24 предоперационных показателя, которые потенциально рассматривались в качестве факторов риска возникновения ПРБО. По результатам исследования к критериям с высоким уровнем достоверности можно отнести пол (у мужчин чаще возникают ПРБО, p = 0,004), наличие гепатоцеллюлярной карциномы или холангиокарциномы (p = 0,004 и p = 0,0001 соответственно), проведение неоадъювантной химиотерапии (p = 0,014), выполнение повторной резекции печени (p = 0,017). Также авторы демонстрируют статистически значимую корреляцию между большим объемом резекции печени и развитием ПРБО [4]. Учитывая данные факторы, можно стратифицировать пациентов по вероятности возникновения ПРБО, при этом пациентам из группы высокого риска рекомендовать интраоперационно устанавливать желчный дренаж.\n\nВ мировой литературе не так много публикаций, описывающих способы профилактики возникновения ПРБО. Как правило, демонстрируются новые методы лечения возникающих ПРБО. Однако в работе Т. Hotta и соавт. представлены результаты применения дренирования холедоха с помощью трубчатого дренажа. Авторы отметили лучшее течение послеоперационного периода у пациентов, которым интраоперационно был установлен дренаж через культю пузырного протока. В исследовании приведены данные, что ПРБО возникли у 3,6 % пациентов с интраоперационным дренированием холедоха и у 26,3 % пациентов — без дренирования [17]. Также интерес представляет исследование А. Nanashima и соавт., где демонстрируются результаты анализа 550 резекций печени за период с 1990 по 2011 г. Авторами было показано, что установка интраоперационного наружно-внутреннего билиарного дренажа (через культю пузырного протока) не коррелировала с возникновением ПРБО (p < 0,05). В то же время у пациентов с дренированием меньше возникали ПРБО типа B и C по ISGLS (p = 0,016) и был меньше срок госпитализации в случае развития ПРБО (p = 0,0323) [18].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nПрофилактика ПРБО имеет особое значение для эффективного лечения пациентов после обширных резекций печени. В нашем исследовании представлены результаты успешного применения наружно-внутреннего билиарного дренирования в качестве метода профилактики ПРБО. Техническая простота и удобство в использовании дренажей по методам Холстеда — Пиковского и Кера позволяют применять указанный способ профилактики во всех случаях обширных резекций печени. Дальнейшая перспектива данного направления, на наш взгляд, будет заключаться в разработке и внедрении в клиническую практику интегрированных алгоритмов прогнозирования и профилактики возникновения ПРБО. Представленный персонифицированный подход позволит значительно снизить частоту возникновения ПРБО и связанную с ними смертность после обширных резекций печени. Определенную конкуренцию для снижения ПРБО после открытых вмешательства также составляют и лапароскопические методики выполнения подобных операций. Требуются дальнейшие исследования для установления наиболее рациональных и безопасных подходов снижения ПРБО при выполнении обширных резекций печени."],"dc.fullRISC.ru":["История хирургических вмешательств на печени насчитывает не одно десятилетие. По мере развития оперативных техник и углубления знаний в анатомо-физиологических особенностях гепатобилиарной системы стало увеличиваться количество расширенных и больших резекций печени. Огромный вклад в понимание анатомии печени внес C. Couinaud, опубликовавший в 1954 году фундаментальный труд о сегментарном строении печени [1]. Классификация по Couinaud не потеряла своей актуальности по настоящее время и имеет огромное практическое значение. Представление о взаимоотношениях сегментов печени, печеночных вен и сосудисто-секреторных пучков позволило выполнять как анатомические, так и неанатомические резекции печени. Несмотря на достижения в области анестезиологии, реанимации и послеоперационной интенсивной терапии, а также внедрение современного высокотехнологичного оборудования, обширные резекции печени остаются травматичными и технически сложными вмешательствами, требующими большого опыта от всей операционной бригады [2, 3].\n\nНа заре эпохи печеночной хирургии главными опасениями для хирургов-гепатологов были значительные риски массивной интраоперационной кровопотери и пострезекционной печеночной недостаточности. В настоящее время большое значение среди возникающих нарушений в нормальном течении послеоперационного периода также имеют пострезекционные билиарные осложнения (ПРБО), к которым относят наружные желчные свищи, ограниченные скопления желчи (биломы), внутреннее желчеистечение и желчный перитонит. Нарушения герметичности билиарной системы после больших операций на печени являются инвалидизирующими и жизнеугрожающими осложнениями. Имеются сведения, что за последние 20 лет частота возникновения ПРБО варьировала в пределах от 0,8 до 29,7 % [4]. Для своевременной диагностики и купирования данных состояний было предложено определять желчеистечение после резекций печени по наличию отделяемого по дренажам или скопления жидкости в брюшной полости с повышенной концентрацией билирубина (минимум в 3 раза в сравнении с сывороткой крови) по истечении 3 дней с момента выполнения операции [5].\n\nДля стратификации пациентов и определения тактики лечения международная группа по хирургии печени (The International Study Group for Liver Surgery — ISGLS) разработала классификацию ПРБО, где разграничила течение данного осложнения на 3 категории. При типе А не требуется дополнительных диагностических, инвазивных и лечебных мероприятий, а желчеистечение разрешается самостоятельно. При типе В необходимы дополнительные диагностические мероприятия с малоинвазивными пункционно-дренирующими вмешательствами. При типе С требуется интенсивная терапия, коррекция имеющихся нарушений гомеостаза и экстренная релапаротомия [6]. Смертность от ПРБО за последние годы снизилась до 3 % [7]. Согласно последним данным к наиболее частым причинам возникновения ПРБО относят недостаточный билиостаз раневой поверхности печени, не диагностированные интраоперционные повреждения внутри- и внепеченочных желчных протоков, отсутствие герметичности билиодигестивных анастомозов (в случае их наложения при реконструктивных вмешательствах) [8]. Стоит отметить, что до конца не определена корреляция между типом (объемом) резекции печени и риском возникновения ПРБО [9]. Однако все больше исследователей заявляют об увеличении вероятности развития ПРБО при обширных резекциях печени [10, 11].\n\nВ мировой практике рутинно применяются малоинвазивные методы лечения возникающих ПРБО, к которым относятся чрескожные пункции желчных затеков и установки дренажей, в том числе с использованием эндоскопических технологий. Ряду пациентов с декомпенсированными тяжелыми формами ПРБО требуется выполнение релапаротомии. На наш взгляд, наиболее целесообразно выполнять профилактику ПРБО, что может позволить свести к минимуму риски их возникновения. Одним из эффективных инструментов превентивного воздействия на возникновение ПРБО является интраоперационное наружно-внутреннее дренирование желчевыводящих путей. Декомпрессия желчевыводящей системы в послеоперационном периоде позволяет уменьшить желчеотделение через раневую поверхность печени и желчные протоки небольшого калибра [12]. Существуют различные варианты билиарного дренирования после обширных резекций печени. Наиболее простыми и технически доступными методиками являются дренирования через культю пузырного протока по Холстеду — Пиковскому и через холедохотомическое отверстие по Керу.\n\nЦель исследования — оценка эффективности метода интраоперационного дренирования внепеченочных желчевыводящих путей как способа профилактики билиарных осложнений после обширных резекций печени.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nВ настоящей работе проведен ретроспективный анализ результатов оперативного лечения пациентов с заболеваниями печени в хирургическом отделении Клиники ФГБОУ ВО БГМУ за период 2020–2024 гг. Для исследования были отобраны пациенты (n = 61), которым выполнялись обширные резекции печени (гемигепатэктомия с атипичной резекций, расширенная гемигепатэктомия, комбинированная гемигепатэктомия). Все пациенты имели сохранный соматический статус (ECOG = 0–2, ASA = 1–3), средний возраст был равен 55,8 ± 10,4 года ± стандартное отклонение). Количество пациентов мужского пола составило 37 (60,7 %), женского пола — 24 (39,3 %).\n\nВсе пациенты были обследованы амбулаторно, при этом проводился стандартный перечень лабораторно-инструментальных исследований. В обязательном порядке делалась мультиспиральная компьютерная томография (МСКТ) органов брюшной полости с внутривенным контрастированием. Всем пациентам при планировании обширных резекций печени определялся объем остаточной паренхимы (Future Liver Remnant — FLR), при этом пороговым значением выступал показатель 30 %. В случае недостаточного показателя FLR проводилось двухэтапное оперативное вмешательство, при котором на первом этапе осуществлялась эндоваскулярная эмболизация сосудов (артерия и/или вена) пораженной доли. В последующем производились пересмотр КТ и повторная оценка FLR с планированием второго этапа (обширной резекции).\n\nПациенты были разделены на две группы: в опытную группу вошел 31 (50,8 %) пациент, которым выполнялось интраоперационное дренирование желчных путей, а в контрольную группу — 30 (49,2 %) пациентов, которым не производилась установка дренажа. Структура нозологий в обеих группах, по поводу которых были выполнены оперативные вмешательства, отражена в таблице 1.\n\nДля объективной оценки результатов оперативного лечения нами был проведен всесторонний анализ периоперационных критериев, влияющих на исход госпитализации. По интраоперационным показателям нами оценивались продолжительность времени оперативного вмешательства, количество интраоперационной кровопотери, объем гемотрансфузии. В послеоперационном периоде фиксировались возникающие ПРБО, методы их диагностики и лечения. Важным параметром также выступало количество проведенных койко-дней в период госпитализации, в том числе в отделении реанимации.\n\n \n\nТехника оперативных вмешательств\n\nВо всех случаях техники оперативного вмешательства были стандартизированы, а сами операции проводились одной бригадой с большим опытом выполнения обширных резекций печени. Все оперативные вмешательства осуществлялись в условиях комбинированного анестезиологического обеспечения. Универсальным доступом выступала J-образная лапаротомия (по Федорову). По стандартной методике проводились мобилизация связочного аппарата печени, элементов печеночно-двенадцатиперстной связки, при этом общая печеночная артерия, холедох и воротная вена брались на турникеты (рис. 1).\n\nСкелетизация трубчатых структур проводилась до ворот печени, где в обязательном порядке определялись долевые бифуркации сосудов и конфлюенс желчных протоков. Мобилизовались кавальные ворота печени, обнажались устья печеночных вен, прошивалась и перевязывалась печеночная вена удаляемой доли. Производились прошивание и перевязка элементов главной сосудисто-секреторной ножки доли печени, подлежащей удалению. Следующим этапом, после идентификации демаркационной линии, намечалась граница резекции (рис. 2).\n\nС помощью биполярной коагуляции производилась резекция печени с тщательным гемо- и билиостазом. В ряде случаев выполнялись атипичные резекции остающейся доли печени, в том числе с проведением пластики нижней полой и/или печеночных вен. Окончательный объем оперативного вмешательства определялся интраоперационно в зависимости от распространенности патологического процесса в паренхиме печени. При выполнении холецистэктомии наружно-внутреннее дренирование внепеченочных желчевыводящих путей осуществляли через культю пузырного протока по методике Пиковского. При этом использовался трубчатый дренаж размером 9 Fr с перфорированным дистальным концом. В ситуациях, когда уже ранее была выполнена холецистэктомия, а культя пузырного протока не визуализировалась, дренирование осуществлялось через холедохотомическое отверстие по методике Кера. При этом использовался подготовленный Т-образный дренаж, размер которого подбирался в соответствии с просветом холедоха. Во всех случаях выполнялось дренирование брюшной полости, в обязательном порядке дренаж подводился к плоскости резекции печени.\n\nВсе расчеты производились с использованием пакета Microsoft Office 2021 и программного обеспечения Statistica 10.0 (StatSoft Inc., США). Параметрические количественные признаки были описаны в виде средних значений с указанием среднего квадратичного отклонения. Сравнительный анализ параметрических признаков проводили с помощью t-критерия Стьюдента, непараметрические количественные признаки оценивали с помощью U-критерия Манна — Уитни. При обработке статистических данных уровень значимости считался достоверным при p < 0,05.\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ\n\nПациенты обеих групп не имели статистически значимых различий по полу, возрасту и соматическому статусу. Также опытная и контрольная группы статистически не отличались по структуре нозологий, по поводу которых выполнялись оперативные вмешательства (p > 0,05). Двухэтапные резекции печени были выполнены у 11 (35,5 %) пациентов в опытной группе и у 10 (33,3 %) — в контрольной группе. При этом в опытной группе было выполнено 25 (80,6 %) правосторонних гемигепатэктомий с атипичной резекцией левой доли и 6 (19,4 %) комбинированных правосторонних гемигепатэктомий. В контрольной группе было выполнено 19 (63,3 %) правосторонних гемигепатэктомий с атипичной резекцией левой доли и 11 (36,7 %) расширенных левосторонних трисегментэктомий. Между двумя группами не было статистически значимых различий по показателям FLR по данным МСКТ перед выполнением оперативных вмешательств (p > 0,05). Периоперационные критерии опытной и контрольной групп представлены в таблице 2.\n\nНаблюдаются статистически значимые отличия между опытной и контрольной группами по показателям времени оперативного вмешательства и продолжительности госпитализации. В опытной группе оперативные вмешательства продолжались дольше (p < 0,05), в то же время сроки госпитализации были короче (p < 0,05). При этом по показателям интраоперационной кровопотери, объема гемотрансфузий и времени до восстановления функции пищеварительного тракта статистически значимых отличий не обнаружено (p > 0,05).\n\nВозникающие ПРБО были стратифицированы согласно классификации ISGLS. Отдельно нами учитывались показатели общего билирубина крови на 3, 7 и 10-е сутки после оперативного вмешательства. Полученные результаты отражены в таблице 3.\n\nКак видно из таблицы, в опытной группе по сравнению с контрольной статистически значимо меньше уровень общего билирубина на 3-и сутки после проведения оперативного вмешательства (p < 0,05). В то же время на 7-е и 10-е сутки уровень билирубина в опытной и контрольной группах статистически значимо не отличался (p > 0,05).\n\nМетодики консервативного лечения пациентов в раннем послеоперационном периоде были стандартизированы и не отличались между двумя группами. Всем пациентам назначалась адекватная инфузионная, анальгетическая и антибактериальная терапии. При этом в контрольной группе суммарно больше возникало ПРБО в сравнении с опытной группой (7 (23,3 %) и 3 (9,7 %), соответственно, p < 0,05), среди которых 2 осложнения типа B и 1 осложнение типа С. При наличии осложнений типа B проводилась чрескожная пункция биломы (1 пациент из опытной группы) либо чрескожное чреспеченочное дренирование желчевыводящих путей (1 пациент из контрольной группы).\n\nВажной опцией эффективного лечения ПРБО выступает использование эндоскопических технологий. В нашем исследовании 1 пациенту из контрольной группы с осложнением типа B успешно применили эндоскопическую ретроградную холангиографию со стентированием внепеченочных желчевыводящих путей. Пациенту с осложнением типа C была выполнена релапаротомия по жизненным показаниям с санацией и дренированием брюшной полости, ликвидацией источника желчного перитонита (вскрытие и дренирование нагноившейся биломы в области плоскости резекции печени). Повреждений и травм желчевыводящих путей не было ни у одного пациента.\n\nСтоит отметить удобство контролирования функции желчевыделения с помощью наружно-внутреннего дренирования в опытной группе в раннем послеоперационном периоде, что позволяет прогнозировать и своевременно диагностировать нарушения пассажа желчи. В опытной группе наружно-внутренний дренаж удалялся по истечении 3–3,5 недели с момента выполнения оперативного вмешательства.\n\nПри этом не было зарегистрировано ни одного случая формирования наружного желчного свища либо нарушения пассажа желчи в пищеварительный тракт. При удалении дренажа, установленного по методу Пиковского, наблюдалось наиболее быстрое закрытие дренажного канала, так как культя пузырного протока функционировала в роли клапана, герметично закрывающего отверстие холедоха. Удаление желчного дренажа, установленного по методике Кера, сопровождалось незначительным наружным желчеистечением, которое прекращалось в течение нескольких дней без возникновения каких-либо осложнений.\n\n \n\nОБСУЖДЕНИЕ\n\nЕжегодно увеличивается количество выполняемых обширных резекций печени. При этом профессиональное научное сообщество хирургов-гепатологов старается улучшить ранние и отдаленные результаты данных операций. Очень важно не допускать развития тяжелых послеоперационных осложнений, способных нивелировать лечебный эффект проведенного оперативного вмешательства. В настоящее время большое значение имеет диагностика и профилактика ПРБО. Разрабатываются прогностические критерии развития ПРБО, которые могут помочь в своевременном распознавании данных нарушений нормального послеоперационного течения [13–16]. В крупном метаанализа S. Xue и соавт. были изучены 24 предоперационных показателя, которые потенциально рассматривались в качестве факторов риска возникновения ПРБО. По результатам исследования к критериям с высоким уровнем достоверности можно отнести пол (у мужчин чаще возникают ПРБО, p = 0,004), наличие гепатоцеллюлярной карциномы или холангиокарциномы (p = 0,004 и p = 0,0001 соответственно), проведение неоадъювантной химиотерапии (p = 0,014), выполнение повторной резекции печени (p = 0,017). Также авторы демонстрируют статистически значимую корреляцию между большим объемом резекции печени и развитием ПРБО [4]. Учитывая данные факторы, можно стратифицировать пациентов по вероятности возникновения ПРБО, при этом пациентам из группы высокого риска рекомендовать интраоперационно устанавливать желчный дренаж.\n\nВ мировой литературе не так много публикаций, описывающих способы профилактики возникновения ПРБО. Как правило, демонстрируются новые методы лечения возникающих ПРБО. Однако в работе Т. Hotta и соавт. представлены результаты применения дренирования холедоха с помощью трубчатого дренажа. Авторы отметили лучшее течение послеоперационного периода у пациентов, которым интраоперационно был установлен дренаж через культю пузырного протока. В исследовании приведены данные, что ПРБО возникли у 3,6 % пациентов с интраоперационным дренированием холедоха и у 26,3 % пациентов — без дренирования [17]. Также интерес представляет исследование А. Nanashima и соавт., где демонстрируются результаты анализа 550 резекций печени за период с 1990 по 2011 г. Авторами было показано, что установка интраоперационного наружно-внутреннего билиарного дренажа (через культю пузырного протока) не коррелировала с возникновением ПРБО (p < 0,05). В то же время у пациентов с дренированием меньше возникали ПРБО типа B и C по ISGLS (p = 0,016) и был меньше срок госпитализации в случае развития ПРБО (p = 0,0323) [18].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nПрофилактика ПРБО имеет особое значение для эффективного лечения пациентов после обширных резекций печени. В нашем исследовании представлены результаты успешного применения наружно-внутреннего билиарного дренирования в качестве метода профилактики ПРБО. Техническая простота и удобство в использовании дренажей по методам Холстеда — Пиковского и Кера позволяют применять указанный способ профилактики во всех случаях обширных резекций печени. Дальнейшая перспектива данного направления, на наш взгляд, будет заключаться в разработке и внедрении в клиническую практику интегрированных алгоритмов прогнозирования и профилактики возникновения ПРБО. Представленный персонифицированный подход позволит значительно снизить частоту возникновения ПРБО и связанную с ними смертность после обширных резекций печени. Определенную конкуренцию для снижения ПРБО после открытых вмешательства также составляют и лапароскопические методики выполнения подобных операций. Требуются дальнейшие исследования для установления наиболее рациональных и безопасных подходов снижения ПРБО при выполнении обширных резекций печени."],"dc.height":["268"],"dc.height.ru":["268"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.subject.ru":["резекции печени","гемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения","желчное дренирование","внепеченочные желчевыводящие протоки","профилактика билиарных осложнений"],"dc.title.ru":["Профилактика билиарных осложнений после обширных резекций печени: опыт одного центра"],"dc.width":["500"],"dc.width.ru":["500"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["34-40"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["ORIGINAL STUDIES","ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.section.en":["ORIGINAL STUDIES"],"dc.section.ru":["ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["М. А. Нартайлаков","M. A. Nartailakov","Ф. Р. Нагаев","F. R. Nagaev","Д. М. Минигалин","D. M. Minigalin","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev","А. Г. Сафаргалина","A. G. Safargalina"],"author_keyword":["М. А. Нартайлаков","M. A. Nartailakov","Ф. Р. Нагаев","F. R. Nagaev","Д. М. Минигалин","D. M. Minigalin","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev","А. Г. Сафаргалина","A. G. Safargalina"],"author_ac":["м. а. нартайлаков\n|||\nМ. А. Нартайлаков","m. a. nartailakov\n|||\nM. A. Nartailakov","ф. р. нагаев\n|||\nФ. Р. Нагаев","f. r. nagaev\n|||\nF. R. Nagaev","д. м. минигалин\n|||\nД. М. Минигалин","d. m. minigalin\n|||\nD. M. Minigalin","м. р. бакеев\n|||\nМ. Р. Бакеев","m. r. bakeev\n|||\nM. R. Bakeev","а. г. сафаргалина\n|||\nА. Г. Сафаргалина","a. g. safargalina\n|||\nA. G. Safargalina"],"author_filter":["м. а. нартайлаков\n|||\nМ. А. Нартайлаков","m. a. nartailakov\n|||\nM. A. Nartailakov","ф. р. нагаев\n|||\nФ. Р. Нагаев","f. r. nagaev\n|||\nF. R. Nagaev","д. м. минигалин\n|||\nД. М. Минигалин","d. m. minigalin\n|||\nD. M. Minigalin","м. р. бакеев\n|||\nМ. Р. Бакеев","m. r. bakeev\n|||\nM. R. Bakeev","а. г. сафаргалина\n|||\nА. Г. Сафаргалина","a. g. safargalina\n|||\nA. G. Safargalina"],"dc.author.name":["М. А. Нартайлаков","M. A. Nartailakov","Ф. Р. Нагаев","F. R. Nagaev","Д. М. Минигалин","D. M. Minigalin","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev","А. Г. Сафаргалина","A. G. Safargalina"],"dc.author.name.ru":["М. А. Нартайлаков","Ф. Р. Нагаев","Д. М. Минигалин","М. Р. Бакеев","А. Г. Сафаргалина"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета"],"dc.author.full":["М. А. Нартайлаков | Башкирский государственный медицинский университет","M. A. Nartailakov | Bashkir State Medical University","Ф. Р. Нагаев | Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","F. R. Nagaev | Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","Д. М. Минигалин | Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","D. M. Minigalin | Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","М. Р. Бакеев | Башкирский государственный медицинский университет","M. R. Bakeev | Bashkir State Medical University","А. Г. Сафаргалина | Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","A. G. Safargalina | Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.ru":["М. А. Нартайлаков | Башкирский государственный медицинский университет","Ф. Р. Нагаев | Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Д. М. Минигалин | Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","М. Р. Бакеев | Башкирский государственный медицинский университет","А. Г. Сафаргалина | Башкирский государственный медицинский университет; Клиника Башкирского государственного медицинского университета"],"dc.author.name.en":["M. A. Nartailakov","F. R. Nagaev","D. M. Minigalin","M. R. Bakeev","A. G. Safargalina"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.en":["M. A. Nartailakov | Bashkir State Medical University","F. R. Nagaev | Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","D. M. Minigalin | Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University","M. R. Bakeev | Bashkir State Medical University","A. G. Safargalina | Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-8673-0554\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0410. \\u041d\\u0430\\u0440\\u0442\\u0430\\u0439\\u043b\\u0430\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-8673-0554\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. A. Nartailakov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-8338-2766\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0424. \\u0420. \\u041d\\u0430\\u0433\\u0430\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-8338-2766\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"F. R. Nagaev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4292-1831\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0414. \\u041c. \\u041c\\u0438\\u043d\\u0438\\u0433\\u0430\\u043b\\u0438\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4292-1831\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"D. M. Minigalin\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4160-2820\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0420. \\u0411\\u0430\\u043a\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4160-2820\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. R. Bakeev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-0148-4559\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0413. \\u0421\\u0430\\u0444\\u0430\\u0440\\u0433\\u0430\\u043b\\u0438\\u043d\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-0148-4559\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; Clinic of Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"A. G. Safargalina\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1050"],"dc.citation":["Калинин Д.С., Хоронько Ю.В., Сапронова Н.Г., Стагниев Д.В. Варианты венозного оттока от печени, пищевода и желудка при портальной гипертензии. Анналы хирургической гепатологии. 2023;28(2):88–94. DOI: 10.16931/1995-5464.2023-2-88-94","Krige A., Kelliher L.J.S. Anaesthesia for hepatic resection surgery. Anes­thesiol Clin. 2022;40(1):91–105. DOI: 10.1016/j.anclin.2021.11.004","Koh Y.X., Zhao Y., Tan I.E., Tan H.L., Chua D.W., Loh W.L., et al. The impact of hospital volume on liver resection: A systematic review and Bayesian network meta-analysis. Surgery. 2024;175(2):393–403. DOI: 10.1016/j.surg.2023.10.034","Xue S., Wang H., Chen X., Zeng Y. Risk factors of postoperative bile leakage after liver resection: A systematic review and meta-analysis. Cancer Med. 2023;12(14):14922–36. DOI: 10.1002/cam4.6128","Ботиралиев А.Ш., Степанова Ю.А., Вишневский В.А., Чжао А.В. Пострезекционные билиарные осложнения. Вестник экспериментальной и клинической хирургии. 2021;14(3):228–36. DOI: 10.18499/2070-478X-2021-14-3-228-236","Harimoto N., Araki K., Yamanaka T., Hagiwara K., Ishii N., Tsukagoshi M., et al. Direct bilirubin in drainage fluid 3 days after hepatectomy is useful for detecting severe bile leakage. Eur Surg Res. 2022;63(1):33–9. DOI: 10.1159/000518267","Sliwinski S., Heil J., Franz J., El Youzouri H., Heise M., Bechstein W.O., et al. A critical appraisal of the ISGLS definition of biliary leakage after liver resection. Langenbecks Arch Surg. 2023;408(1):77. DOI: 10.1007/s00423-022-02746-8","Rennie O., Sharma M., Helwa N. Hepatobiliary anastomotic leakage: a narrative review of definitions, grading systems, and consequences of leaks. Transl Gastroenterol Hepatol. 2024;9:70. DOI: 10.21037/tgh-24-9","Shehta A., Elsabbagh A.M., Medhat M., Farouk A., Monier A., Said R., et al. Impact of tumor size on the outcomes of hepatic resection for hepatocellular carcinoma: a retrospective study. BMC Surg. 2024;24(1):7. DOI: 10.1186/s12893-023-02296-w","Patkar S., Kunte A., Sundaram S., Goel M. Post-hepatectomy biliary leaks: analysis of risk factors and development of a simplified predictive scoring system. Langenbecks Arch Surg. 2023;408(1):63. DOI:10.1007/s00423-023-02776-w","Zhang D., Qi F., Sun W., Zhao G., Wang D., Zhou S., et al. Influencing factors of biliary fistula after radical resection of hilar cholangiocarcinoma: a prospect cohort. Eur J Med Res. 2022;27(1):214. DOI: 10.1186/s40001-022-00851-4","Ozdemir F., Usta S., Ersan V., Sarıcı K.B., Abulut S., Çiftçi F., et al. Transcystic biliary drainage after living donor hepatectomy prevents biliary complications. Int J Surg. 2022;100:106464. DOI: 10.1016/j.ijsu.2022.106464","Mo S., He Y., Zhu G., Su H., Han C., Ye X., et al. A novel Peng’s test in reducing bile leakage after partial hepatectomy for hepatocellular carcinoma: From an animal study to a clinical cohort Propensity score matching comparative study. Int J Surg. 2022;104:106748. DOI: 10.1016/j.ijsu.2022.106748","Riediger C., Hoffmann R., Löck S., Giehl-Brown E., Dennler S., Kahlert C., et al. Novel personalized score predicts risk for postoperative biliary leak in liver surgery-a retrospective database analysis. J Gastrointest Surg. 2022;26(10):2101–10. DOI: 10.1007/s11605-022-05366-1","Ueno M., Hayami S., Miyamoto A., Okada K.I., Kitahata Y., Shimizu A., et al. Relationship between postoperative biliary complications and biliary anatomical aspects in performing right anterior- or central bisectionectomy: Single-center retrospective observational study. Ann Gastroenterol Surg. 2024;8(6):1076–83. DOI: 10.1002/ags3.12805.","Calamia S., Barbara M., Cipolla C., Grassi N., Pantuso G., Li Petri S., et al. Risk factors for bile leakage after liver resection for neoplastic disease. Updates Surg. 2022;74(5):1581–7. DOI: 10.1007/s13304-022-01326-1","Hotta T., Kobayashi Y., Taniguchi K., Johata K., Sahara M., Naka T., et al. Postoperative evaluation of C-tube drainage after hepatectomy. Hepatogastroenterology. 2003;50(50):485–90. PMID: 12749253","Nanashima A., Abo T., Shibuya A., Tominaga T., Matsumoto A., Tou K., et al. Does the placement of a cystic duct tube after a hepatic resection help reduce the incidence of post-operative bile leak? HPB (Oxford). 2013;15(7):517–22. DOI: 10.1111/j.1477-2574.2012.00611.x","Калинин Д.С., Хоронько Ю.В., Сапронова Н.Г., Стагниев Д.В. Варианты венозного оттока от печени, пищевода и желудка при портальной гипертензии. Анналы хирургической гепатологии. 2023;28(2):88–94. DOI: 10.16931/1995-5464.2023-2-88-94","Krige A., Kelliher L.J.S. Anaesthesia for hepatic resection surgery. Anes­thesiol Clin. 2022;40(1):91–105. DOI: 10.1016/j.anclin.2021.11.004","Koh Y.X., Zhao Y., Tan I.E., Tan H.L., Chua D.W., Loh W.L., et al. The impact of hospital volume on liver resection: A systematic review and Bayesian network meta-analysis. Surgery. 2024;175(2):393–403. DOI: 10.1016/j.surg.2023.10.034","Xue S., Wang H., Chen X., Zeng Y. Risk factors of postoperative bile leakage after liver resection: A systematic review and meta-analysis. Cancer Med. 2023;12(14):14922–36. DOI: 10.1002/cam4.6128","Ботиралиев А.Ш., Степанова Ю.А., Вишневский В.А., Чжао А.В. Пострезекционные билиарные осложнения. Вестник экспериментальной и клинической хирургии. 2021;14(3):228–36. DOI: 10.18499/2070-478X-2021-14-3-228-236","Harimoto N., Araki K., Yamanaka T., Hagiwara K., Ishii N., Tsukagoshi M., et al. Direct bilirubin in drainage fluid 3 days after hepatectomy is useful for detecting severe bile leakage. Eur Surg Res. 2022;63(1):33–9. DOI: 10.1159/000518267","Sliwinski S., Heil J., Franz J., El Youzouri H., Heise M., Bechstein W.O., et al. A critical appraisal of the ISGLS definition of biliary leakage after liver resection. Langenbecks Arch Surg. 2023;408(1):77. DOI: 10.1007/s00423-022-02746-8","Rennie O., Sharma M., Helwa N. Hepatobiliary anastomotic leakage: a narrative review of definitions, grading systems, and consequences of leaks. Transl Gastroenterol Hepatol. 2024;9:70. DOI: 10.21037/tgh-24-9","Shehta A., Elsabbagh A.M., Medhat M., Farouk A., Monier A., Said R., et al. Impact of tumor size on the outcomes of hepatic resection for hepatocellular carcinoma: a retrospective study. BMC Surg. 2024;24(1):7. DOI: 10.1186/s12893-023-02296-w","Patkar S., Kunte A., Sundaram S., Goel M. Post-hepatectomy biliary leaks: analysis of risk factors and development of a simplified predictive scoring system. Langenbecks Arch Surg. 2023;408(1):63. DOI:10.1007/s00423-023-02776-w","Zhang D., Qi F., Sun W., Zhao G., Wang D., Zhou S., et al. Influencing factors of biliary fistula after radical resection of hilar cholangiocarcinoma: a prospect cohort. Eur J Med Res. 2022;27(1):214. DOI: 10.1186/s40001-022-00851-4","Ozdemir F., Usta S., Ersan V., Sarıcı K.B., Abulut S., Çiftçi F., et al. Transcystic biliary drainage after living donor hepatectomy prevents biliary complications. Int J Surg. 2022;100:106464. DOI: 10.1016/j.ijsu.2022.106464","Mo S., He Y., Zhu G., Su H., Han C., Ye X., et al. A novel Peng’s test in reducing bile leakage after partial hepatectomy for hepatocellular carcinoma: From an animal study to a clinical cohort Propensity score matching comparative study. Int J Surg. 2022;104:106748. DOI: 10.1016/j.ijsu.2022.106748","Riediger C., Hoffmann R., Löck S., Giehl-Brown E., Dennler S., Kahlert C., et al. Novel personalized score predicts risk for postoperative biliary leak in liver surgery-a retrospective database analysis. J Gastrointest Surg. 2022;26(10):2101–10. DOI: 10.1007/s11605-022-05366-1","Ueno M., Hayami S., Miyamoto A., Okada K.I., Kitahata Y., Shimizu A., et al. Relationship between postoperative biliary complications and biliary anatomical aspects in performing right anterior- or central bisectionectomy: Single-center retrospective observational study. Ann Gastroenterol Surg. 2024;8(6):1076–83. DOI: 10.1002/ags3.12805.","Calamia S., Barbara M., Cipolla C., Grassi N., Pantuso G., Li Petri S., et al. Risk factors for bile leakage after liver resection for neoplastic disease. Updates Surg. 2022;74(5):1581–7. DOI: 10.1007/s13304-022-01326-1","Hotta T., Kobayashi Y., Taniguchi K., Johata K., Sahara M., Naka T., et al. Postoperative evaluation of C-tube drainage after hepatectomy. Hepatogastroenterology. 2003;50(50):485–90. PMID: 12749253","Nanashima A., Abo T., Shibuya A., Tominaga T., Matsumoto A., Tou K., et al. Does the placement of a cystic duct tube after a hepatic resection help reduce the incidence of post-operative bile leak? HPB (Oxford). 2013;15(7):517–22. DOI: 10.1111/j.1477-2574.2012.00611.x"],"dc.citation.ru":["Калинин Д.С., Хоронько Ю.В., Сапронова Н.Г., Стагниев Д.В. Варианты венозного оттока от печени, пищевода и желудка при портальной гипертензии. Анналы хирургической гепатологии. 2023;28(2):88–94. DOI: 10.16931/1995-5464.2023-2-88-94","Krige A., Kelliher L.J.S. Anaesthesia for hepatic resection surgery. Anes­thesiol Clin. 2022;40(1):91–105. DOI: 10.1016/j.anclin.2021.11.004","Koh Y.X., Zhao Y., Tan I.E., Tan H.L., Chua D.W., Loh W.L., et al. The impact of hospital volume on liver resection: A systematic review and Bayesian network meta-analysis. Surgery. 2024;175(2):393–403. DOI: 10.1016/j.surg.2023.10.034","Xue S., Wang H., Chen X., Zeng Y. Risk factors of postoperative bile leakage after liver resection: A systematic review and meta-analysis. Cancer Med. 2023;12(14):14922–36. DOI: 10.1002/cam4.6128","Ботиралиев А.Ш., Степанова Ю.А., Вишневский В.А., Чжао А.В. Пострезекционные билиарные осложнения. Вестник экспериментальной и клинической хирургии. 2021;14(3):228–36. DOI: 10.18499/2070-478X-2021-14-3-228-236","Harimoto N., Araki K., Yamanaka T., Hagiwara K., Ishii N., Tsukagoshi M., et al. Direct bilirubin in drainage fluid 3 days after hepatectomy is useful for detecting severe bile leakage. Eur Surg Res. 2022;63(1):33–9. DOI: 10.1159/000518267","Sliwinski S., Heil J., Franz J., El Youzouri H., Heise M., Bechstein W.O., et al. A critical appraisal of the ISGLS definition of biliary leakage after liver resection. Langenbecks Arch Surg. 2023;408(1):77. DOI: 10.1007/s00423-022-02746-8","Rennie O., Sharma M., Helwa N. Hepatobiliary anastomotic leakage: a narrative review of definitions, grading systems, and consequences of leaks. Transl Gastroenterol Hepatol. 2024;9:70. DOI: 10.21037/tgh-24-9","Shehta A., Elsabbagh A.M., Medhat M., Farouk A., Monier A., Said R., et al. Impact of tumor size on the outcomes of hepatic resection for hepatocellular carcinoma: a retrospective study. BMC Surg. 2024;24(1):7. DOI: 10.1186/s12893-023-02296-w","Patkar S., Kunte A., Sundaram S., Goel M. Post-hepatectomy biliary leaks: analysis of risk factors and development of a simplified predictive scoring system. Langenbecks Arch Surg. 2023;408(1):63. DOI:10.1007/s00423-023-02776-w","Zhang D., Qi F., Sun W., Zhao G., Wang D., Zhou S., et al. Influencing factors of biliary fistula after radical resection of hilar cholangiocarcinoma: a prospect cohort. Eur J Med Res. 2022;27(1):214. DOI: 10.1186/s40001-022-00851-4","Ozdemir F., Usta S., Ersan V., Sarıcı K.B., Abulut S., Çiftçi F., et al. Transcystic biliary drainage after living donor hepatectomy prevents biliary complications. Int J Surg. 2022;100:106464. DOI: 10.1016/j.ijsu.2022.106464","Mo S., He Y., Zhu G., Su H., Han C., Ye X., et al. A novel Peng’s test in reducing bile leakage after partial hepatectomy for hepatocellular carcinoma: From an animal study to a clinical cohort Propensity score matching comparative study. Int J Surg. 2022;104:106748. DOI: 10.1016/j.ijsu.2022.106748","Riediger C., Hoffmann R., Löck S., Giehl-Brown E., Dennler S., Kahlert C., et al. Novel personalized score predicts risk for postoperative biliary leak in liver surgery-a retrospective database analysis. J Gastrointest Surg. 2022;26(10):2101–10. DOI: 10.1007/s11605-022-05366-1","Ueno M., Hayami S., Miyamoto A., Okada K.I., Kitahata Y., Shimizu A., et al. Relationship between postoperative biliary complications and biliary anatomical aspects in performing right anterior- or central bisectionectomy: Single-center retrospective observational study. Ann Gastroenterol Surg. 2024;8(6):1076–83. DOI: 10.1002/ags3.12805.","Calamia S., Barbara M., Cipolla C., Grassi N., Pantuso G., Li Petri S., et al. Risk factors for bile leakage after liver resection for neoplastic disease. Updates Surg. 2022;74(5):1581–7. DOI: 10.1007/s13304-022-01326-1","Hotta T., Kobayashi Y., Taniguchi K., Johata K., Sahara M., Naka T., et al. Postoperative evaluation of C-tube drainage after hepatectomy. Hepatogastroenterology. 2003;50(50):485–90. PMID: 12749253","Nanashima A., Abo T., Shibuya A., Tominaga T., Matsumoto A., Tou K., et al. Does the placement of a cystic duct tube after a hepatic resection help reduce the incidence of post-operative bile leak? HPB (Oxford). 2013;15(7):517–22. DOI: 10.1111/j.1477-2574.2012.00611.x"],"dc.citation.en":["Калинин Д.С., Хоронько Ю.В., Сапронова Н.Г., Стагниев Д.В. Варианты венозного оттока от печени, пищевода и желудка при портальной гипертензии. Анналы хирургической гепатологии. 2023;28(2):88–94. DOI: 10.16931/1995-5464.2023-2-88-94","Krige A., Kelliher L.J.S. Anaesthesia for hepatic resection surgery. Anes­thesiol Clin. 2022;40(1):91–105. DOI: 10.1016/j.anclin.2021.11.004","Koh Y.X., Zhao Y., Tan I.E., Tan H.L., Chua D.W., Loh W.L., et al. The impact of hospital volume on liver resection: A systematic review and Bayesian network meta-analysis. Surgery. 2024;175(2):393–403. DOI: 10.1016/j.surg.2023.10.034","Xue S., Wang H., Chen X., Zeng Y. Risk factors of postoperative bile leakage after liver resection: A systematic review and meta-analysis. Cancer Med. 2023;12(14):14922–36. DOI: 10.1002/cam4.6128","Ботиралиев А.Ш., Степанова Ю.А., Вишневский В.А., Чжао А.В. Пострезекционные билиарные осложнения. Вестник экспериментальной и клинической хирургии. 2021;14(3):228–36. DOI: 10.18499/2070-478X-2021-14-3-228-236","Harimoto N., Araki K., Yamanaka T., Hagiwara K., Ishii N., Tsukagoshi M., et al. Direct bilirubin in drainage fluid 3 days after hepatectomy is useful for detecting severe bile leakage. Eur Surg Res. 2022;63(1):33–9. DOI: 10.1159/000518267","Sliwinski S., Heil J., Franz J., El Youzouri H., Heise M., Bechstein W.O., et al. A critical appraisal of the ISGLS definition of biliary leakage after liver resection. Langenbecks Arch Surg. 2023;408(1):77. DOI: 10.1007/s00423-022-02746-8","Rennie O., Sharma M., Helwa N. Hepatobiliary anastomotic leakage: a narrative review of definitions, grading systems, and consequences of leaks. Transl Gastroenterol Hepatol. 2024;9:70. DOI: 10.21037/tgh-24-9","Shehta A., Elsabbagh A.M., Medhat M., Farouk A., Monier A., Said R., et al. Impact of tumor size on the outcomes of hepatic resection for hepatocellular carcinoma: a retrospective study. BMC Surg. 2024;24(1):7. DOI: 10.1186/s12893-023-02296-w","Patkar S., Kunte A., Sundaram S., Goel M. Post-hepatectomy biliary leaks: analysis of risk factors and development of a simplified predictive scoring system. Langenbecks Arch Surg. 2023;408(1):63. DOI:10.1007/s00423-023-02776-w","Zhang D., Qi F., Sun W., Zhao G., Wang D., Zhou S., et al. Influencing factors of biliary fistula after radical resection of hilar cholangiocarcinoma: a prospect cohort. Eur J Med Res. 2022;27(1):214. DOI: 10.1186/s40001-022-00851-4","Ozdemir F., Usta S., Ersan V., Sarıcı K.B., Abulut S., Çiftçi F., et al. Transcystic biliary drainage after living donor hepatectomy prevents biliary complications. Int J Surg. 2022;100:106464. DOI: 10.1016/j.ijsu.2022.106464","Mo S., He Y., Zhu G., Su H., Han C., Ye X., et al. A novel Peng’s test in reducing bile leakage after partial hepatectomy for hepatocellular carcinoma: From an animal study to a clinical cohort Propensity score matching comparative study. Int J Surg. 2022;104:106748. DOI: 10.1016/j.ijsu.2022.106748","Riediger C., Hoffmann R., Löck S., Giehl-Brown E., Dennler S., Kahlert C., et al. Novel personalized score predicts risk for postoperative biliary leak in liver surgery-a retrospective database analysis. J Gastrointest Surg. 2022;26(10):2101–10. DOI: 10.1007/s11605-022-05366-1","Ueno M., Hayami S., Miyamoto A., Okada K.I., Kitahata Y., Shimizu A., et al. Relationship between postoperative biliary complications and biliary anatomical aspects in performing right anterior- or central bisectionectomy: Single-center retrospective observational study. Ann Gastroenterol Surg. 2024;8(6):1076–83. DOI: 10.1002/ags3.12805.","Calamia S., Barbara M., Cipolla C., Grassi N., Pantuso G., Li Petri S., et al. Risk factors for bile leakage after liver resection for neoplastic disease. Updates Surg. 2022;74(5):1581–7. DOI: 10.1007/s13304-022-01326-1","Hotta T., Kobayashi Y., Taniguchi K., Johata K., Sahara M., Naka T., et al. Postoperative evaluation of C-tube drainage after hepatectomy. Hepatogastroenterology. 2003;50(50):485–90. PMID: 12749253","Nanashima A., Abo T., Shibuya A., Tominaga T., Matsumoto A., Tou K., et al. Does the placement of a cystic duct tube after a hepatic resection help reduce the incidence of post-operative bile leak? HPB (Oxford). 2013;15(7):517–22. DOI: 10.1111/j.1477-2574.2012.00611.x"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8913"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:54Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:54Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:54Z"],"publication_grp":["123456789/8913"],"bi_4_dis_filter":["liver resections\n|||\nliver resections","резекции печени\n|||\nрезекции печени","extrahepatic biliary tract\n|||\nextrahepatic biliary tract","профилактика билиарных осложнений\n|||\nпрофилактика билиарных осложнений","prevention of biliary complications\n|||\nprevention of biliary complications","biliary drainage\n|||\nbiliary drainage","гемигепатэктомия\n|||\nгемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения\n|||\nпостоперационные билиарные осложнения","внепеченочные желчевыводящие протоки\n|||\nвнепеченочные желчевыводящие протоки","postoperative biliary complications\n|||\npostoperative biliary complications","hemihepatectomy\n|||\nhemihepatectomy","желчное дренирование\n|||\nжелчное дренирование"],"bi_4_dis_partial":["liver resections","профилактика билиарных осложнений","hemihepatectomy","резекции печени","гемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения","extrahepatic biliary tract","желчное дренирование","prevention of biliary complications","postoperative biliary complications","biliary drainage","внепеченочные желчевыводящие протоки"],"bi_4_dis_value_filter":["liver resections","профилактика билиарных осложнений","hemihepatectomy","резекции печени","гемигепатэктомия","постоперационные билиарные осложнения","extrahepatic biliary tract","желчное дренирование","prevention of biliary complications","postoperative biliary complications","biliary drainage","внепеченочные желчевыводящие протоки"],"bi_sort_1_sort":"prevention of biliary complications after extensive liver resections: single-center experience","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:54Z","read":["g0"],"_version_":1837178064400809984},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-05-20T10:34:52.45Z","search.uniqueid":"2-8006","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8006,"handle":"123456789/8895","location":["m240","l710"],"location.comm":["240"],"location.coll":["710"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.abstract":["FIELD: medicine.\n\nSUBSTANCE: invention refers to medicine, namely to ophthalmology. Surgical treatment of complicated and progressive myopia is carried out by forming a tunnel between the sclera and Tenon's membrane, and the transplant is brought into the Tenon’s space to the posterior pole and fixed. Transplant used is an allograft \"Alloplant\" for eyelid surgery from allogenic derma, from which a circle with diameter of 16 mm and thickness of 1.5 mm is pre-formed. Allograft is bent in half and introduced into the formed tunnel. To form a tunnel, a conjunctiva and Tenon's membrane are incised parallel to a limb in an upper outer square of an eyeball and implanted to a posterior pole of the eyeball. Allograft is laid with its smooth side to the sclera and is centralized and fixed by a muscular \"funnel\" at the junction of the rectus muscles of the eye.\n\nEFFECT: method improves the support function of the \"sclera-graft\" complex, shortens or stabilizes the length of the anteroposterior axis (APA) of the eye, stabilizes the refraction of visual functions, reduces injuries.\n\n1 cl, 2 ex"],"dc.abstract.en":["FIELD: medicine.\n\nSUBSTANCE: invention refers to medicine, namely to ophthalmology. Surgical treatment of complicated and progressive myopia is carried out by forming a tunnel between the sclera and Tenon's membrane, and the transplant is brought into the Tenon’s space to the posterior pole and fixed. Transplant used is an allograft \"Alloplant\" for eyelid surgery from allogenic derma, from which a circle with diameter of 16 mm and thickness of 1.5 mm is pre-formed. Allograft is bent in half and introduced into the formed tunnel. To form a tunnel, a conjunctiva and Tenon's membrane are incised parallel to a limb in an upper outer square of an eyeball and implanted to a posterior pole of the eyeball. Allograft is laid with its smooth side to the sclera and is centralized and fixed by a muscular \"funnel\" at the junction of the rectus muscles of the eye.\n\nEFFECT: method improves the support function of the \"sclera-graft\" complex, shortens or stabilizes the length of the anteroposterior axis (APA) of the eye, stabilizes the refraction of visual functions, reduces injuries.\n\n1 cl, 2 ex"],"author":["Булатов, Р.Т.","Шангина, О.Р.","Кадыров, Р.З.","Тлявгулов, Р.Н.","BULATOV, R.T.","SHANGINA, O.R.","KADYROV, R.Z.","TLIAVGULOV, R.N."],"author_keyword":["Булатов, Р.Т.","Шангина, О.Р.","Кадыров, Р.З.","Тлявгулов, Р.Н.","BULATOV, R.T.","SHANGINA, O.R.","KADYROV, R.Z.","TLIAVGULOV, R.N."],"author_ac":["булатов, р.т.\n|||\nБулатов, Р.Т.","шангина, о.р.\n|||\nШангина, О.Р.","кадыров, р.з.\n|||\nКадыров, Р.З.","тлявгулов, р.н.\n|||\nТлявгулов, Р.Н.","bulatov, r.t.\n|||\nBULATOV, R.T.","shangina, o.r.\n|||\nSHANGINA, O.R.","kadyrov, r.z.\n|||\nKADYROV, R.Z.","tliavgulov, r.n.\n|||\nTLIAVGULOV, R.N."],"author_filter":["булатов, р.т.\n|||\nБулатов, Р.Т.","шангина, о.р.\n|||\nШангина, О.Р.","кадыров, р.з.\n|||\nКадыров, Р.З.","тлявгулов, р.н.\n|||\nТлявгулов, Р.Н.","bulatov, r.t.\n|||\nBULATOV, R.T.","shangina, o.r.\n|||\nSHANGINA, O.R.","kadyrov, r.z.\n|||\nKADYROV, R.Z.","tliavgulov, r.n.\n|||\nTLIAVGULOV, R.N."],"dc.contributor.author_hl":["Булатов, Р.Т.","Шангина, О.Р.","Кадыров, Р.З.","Тлявгулов, Р.Н.","BULATOV, R.T.","SHANGINA, O.R.","KADYROV, R.Z.","TLIAVGULOV, R.N."],"dc.contributor.author_mlt":["Булатов, Р.Т.","Шангина, О.Р.","Кадыров, Р.З.","Тлявгулов, Р.Н.","BULATOV, R.T.","SHANGINA, O.R.","KADYROV, R.Z.","TLIAVGULOV, R.N."],"dc.contributor.author":["Булатов, Р.Т.","Шангина, О.Р.","Кадыров, Р.З.","Тлявгулов, Р.Н.","BULATOV, R.T.","SHANGINA, O.R.","KADYROV, R.Z.","TLIAVGULOV, R.N."],"dc.contributor.author_stored":["Булатов, Р.Т.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru_RU","Шангина, О.Р.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru_RU","Кадыров, Р.З.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru_RU","Тлявгулов, Р.Н.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru_RU","BULATOV, R.T.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","SHANGINA, O.R.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","KADYROV, R.Z.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","TLIAVGULOV, R.N.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen"],"dc.contributor.author.ru_RU":["Булатов, Р.Т.","Шангина, О.Р.","Кадыров, Р.З.","Тлявгулов, Р.Н."],"dc.contributor.author.en":["BULATOV, R.T.","SHANGINA, O.R.","KADYROV, R.Z.","TLIAVGULOV, R.N."],"dc.date.accessioned_dt":"2025-05-20T10:32:31Z","dc.date.accessioned":["2025-05-20T10:32:31Z"],"dc.date.available":["2025-05-20T10:32:31Z"],"dateIssued":["2025-01-01"],"dateIssued_keyword":["2025-01-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-01-01\n|||\n2025-01-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.issued_dt":"2025-01-01T00:00:00Z","dc.date.issued":["2025-01-01"],"dc.date.issued_stored":["2025-01-01\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\n"],"dc.description.abstract_hl":["Изобретение относится к медицине, а именно к офтальмологии. Осуществляют хирургическое лечение осложненной и прогрессирующей миопии путем формирования тоннеля между склерой и тенноновой оболочкой и заводят трансплантат в тенноново пространство к заднему полюсу, и фиксируют его. В качестве трансплантата используют аллотрансплантат для хирургии «Аллоплант» для пластики век из аллогенной дермы, из которого предварительно сформирован круг диаметром 16 мм и толщиной 1,5 мм. Сгибают аллотрансплантат пополам, вводят в сформированный тоннель. Для формирования тоннеля проводят разрез конъюнктивы и тенноновой оболочки параллельно лимбу в верхнем наружном квадрате глазного яблока и имплантируют его к заднему полюсу глазного яблока. При этом укладывают аллотрансплантат гладкой стороной к склере и осуществляют его централизацию и фиксацию за счет мышечной «воронки» в месте соединения прямых мышц глаза. Способ повышает опорную функцию комплекса «склера-трансплантат», укорачивает или стабилизирует длину переднезадней оси (ПЗО) глаза, выполняет стабилизацию рефракции зрительных функций, уменьшает травматичность. 2 пр."],"dc.description.abstract":["Изобретение относится к медицине, а именно к офтальмологии. Осуществляют хирургическое лечение осложненной и прогрессирующей миопии путем формирования тоннеля между склерой и тенноновой оболочкой и заводят трансплантат в тенноново пространство к заднему полюсу, и фиксируют его. В качестве трансплантата используют аллотрансплантат для хирургии «Аллоплант» для пластики век из аллогенной дермы, из которого предварительно сформирован круг диаметром 16 мм и толщиной 1,5 мм. Сгибают аллотрансплантат пополам, вводят в сформированный тоннель. Для формирования тоннеля проводят разрез конъюнктивы и тенноновой оболочки параллельно лимбу в верхнем наружном квадрате глазного яблока и имплантируют его к заднему полюсу глазного яблока. При этом укладывают аллотрансплантат гладкой стороной к склере и осуществляют его централизацию и фиксацию за счет мышечной «воронки» в месте соединения прямых мышц глаза. Способ повышает опорную функцию комплекса «склера-трансплантат», укорачивает или стабилизирует длину переднезадней оси (ПЗО) глаза, выполняет стабилизацию рефракции зрительных функций, уменьшает травматичность. 2 пр."],"dc.description.abstract.ru_RU":["Изобретение относится к медицине, а именно к офтальмологии. Осуществляют хирургическое лечение осложненной и прогрессирующей миопии путем формирования тоннеля между склерой и тенноновой оболочкой и заводят трансплантат в тенноново пространство к заднему полюсу, и фиксируют его. В качестве трансплантата используют аллотрансплантат для хирургии «Аллоплант» для пластики век из аллогенной дермы, из которого предварительно сформирован круг диаметром 16 мм и толщиной 1,5 мм. Сгибают аллотрансплантат пополам, вводят в сформированный тоннель. Для формирования тоннеля проводят разрез конъюнктивы и тенноновой оболочки параллельно лимбу в верхнем наружном квадрате глазного яблока и имплантируют его к заднему полюсу глазного яблока. При этом укладывают аллотрансплантат гладкой стороной к склере и осуществляют его централизацию и фиксацию за счет мышечной «воронки» в месте соединения прямых мышц глаза. Способ повышает опорную функцию комплекса «склера-трансплантат», укорачивает или стабилизирует длину переднезадней оси (ПЗО) глаза, выполняет стабилизацию рефракции зрительных функций, уменьшает травматичность. 2 пр."],"dc.identifier.citation":["A61F 9/007\tСпособы и устройства для лечения глаз; приспособления для вставки контактных линз; устройства для исправления косоглазия; приспособления для вождения слепых; защитные устройства для глаз, носимые на теле или в руке / способы или устройства, применяемые в хирургии глаза"],"dc.identifier.citation.ru_RU":["A61F 9/007\tСпособы и устройства для лечения глаз; приспособления для вставки контактных линз; устройства для исправления косоглазия; приспособления для вождения слепых; защитные устройства для глаз, носимые на теле или в руке / способы или устройства, применяемые в хирургии глаза"],"dc.identifier.other":["Номер патента: RU 2835333 C1"],"dc.identifier.other.ru_RU":["Номер патента: RU 2835333 C1"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8895"],"dc.relation.ispartofseries":["Патентообладатели: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования \"БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МЕДИЦИНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ\" Министерства здравоохранения Российской Федерации"],"dc.relation.ispartofseries.ru_RU":["Патентообладатели: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования \"БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МЕДИЦИНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ\" Министерства здравоохранения Российской Федерации"],"title":["СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ","METHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT"],"title_keyword":["СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ","METHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT"],"title_ac":["способ хирургического лечения осложненной и прогрессирующей миопии с применением аллотрансплантата дермы\n|||\nСПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ","method for surgical management of complicated and progressive myopia using derma allograft\n|||\nMETHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT"],"dc.title_sort":"СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ","dc.title_hl":["СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ","METHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT"],"dc.title_mlt":["СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ","METHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT"],"dc.title":["СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ","METHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT"],"dc.title_stored":["СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru_RU","METHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen"],"dc.title.ru_RU":["СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ"],"dc.title.en":["METHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT"],"dc.title.alternative":["СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ","METHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT"],"dc.title.alternative.ru_RU":["СПОСОБ ХИРУРГИЧЕСКОГО ЛЕЧЕНИЯ ОСЛОЖНЕННОЙ И ПРОГРЕССИРУЮЩЕЙ МИОПИИ С ПРИМЕНЕНИЕМ АЛЛОТРАНСПЛАНТАТА ДЕРМЫ"],"dc.title.alternative.en":["METHOD FOR SURGICAL MANAGEMENT OF COMPLICATED AND PROGRESSIVE MYOPIA USING DERMA ALLOGRAFT"],"dc.type":["Article"],"dc.type.ru_RU":["Article"],"publication_grp":["123456789/8895"],"bi_2_dis_filter":["шангина, о.р.\n|||\nШангина, О.Р.","тлявгулов, р.н.\n|||\nТлявгулов, Р.Н.","tliavgulov, r.n.\n|||\nTLIAVGULOV, R.N.","kadyrov, r.z.\n|||\nKADYROV, R.Z.","bulatov, r.t.\n|||\nBULATOV, R.T.","shangina, o.r.\n|||\nSHANGINA, O.R.","булатов, р.т.\n|||\nБулатов, Р.Т.","кадыров, р.з.\n|||\nКадыров, Р.З."],"bi_2_dis_partial":["Тлявгулов, Р.Н.","KADYROV, R.Z.","Кадыров, Р.З.","Шангина, О.Р.","BULATOV, R.T.","TLIAVGULOV, R.N.","Булатов, Р.Т.","SHANGINA, O.R."],"bi_2_dis_value_filter":["Тлявгулов, Р.Н.","KADYROV, R.Z.","Кадыров, Р.З.","Шангина, О.Р.","BULATOV, R.T.","TLIAVGULOV, R.N.","Булатов, Р.Т.","SHANGINA, O.R."],"bi_sort_1_sort":"способ хирургического лечения осложненной и прогрессирующей миопии с применением аллотрансплантата дермы","bi_sort_2_sort":"2025","bi_sort_3_sort":"2025-05-20T10:32:31Z","read":["g0"],"_version_":1832635379173294080},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:57.713Z","search.uniqueid":"2-8032","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8032,"handle":"123456789/8921","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-2-5-11"],"dc.abstract":["

Introduction. Diffuse purulent peritonitis is considered a prevalent and severe pathological condition in clinical practice. The diagnosis and effective treatment of this condition have been subjects of study for decades, yielding certain advancements. Despite these efforts, mortality rates associated with severe forms remain high, varying considerably from 25–29% to 65%. This review analyzes the five-year experience in treating severe forms of diffuse purulent peritonitis at the G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital (Ufa, Russia), highlighting a broad spectrum of etiological factors and identifying the most significant predictors influencing patient outcomes. Aim. This study aims to examine etiological factors contributing to peritonitis and to identify confounders that increase the risk of adverse outcomes. In addition, we determine optimal surgical strategies tailored to specific disease characteristics. Materials and methods. From 2019 to 2023, a total of 121 patients diagnosed with diffuse purulent peritonitis were treated at Department No. 2 (Department of Purulent Surgery) of the Republican Clinical Hospital named after G.G. Kuvatov. The therapeutic approach was guided by the principles of modern purulent surgery, current National Clinical Recommendations, and individualized patient assessment. Results and discussion.The overall mortality rate was 35.54%. The factors influencing treatment outcomes in patients with peritonitis are critical for determining therapeutic strategies and refining prognostic assessments. The Mannheim peritonitis index (MPI) is widely regarded as a reliable tool for assessing the severity of intra-abdominal inflammation; however, some researchers question its universal applicability. Several alternative methods for evaluating peritonitis severity and prognosis are currently available. Conclusion. Female sex, the presence of malignant neoplasms, complicated colonic pathology, fistulas in the proximal gastrointestinal tract, and laparostomy wounds were among the most unfavorable prognostic factors. The MPI correlates with disease severity, with values exceeding 24 serving as a marker for severe peritonitis. Planned relaparotomies for peritoneal lavage remain a valuable approach in treating patients with diffuse purulent peritonitis. The integration of advanced technologies and methods may contribute to improving treatment outcomes in the future.

","

Введение. Перитонит является одним из наиболее часто встречающихся тяжелых патологических процессов, диагностика и эффективное лечение которого изучаются много лет с определенными успехами. Летальность при тяжелых формах перитонита не имеет тенденции к снижению и составляет, по разным данным от 25–29 до 65 %. Анализ пятилетнего опыта лечения тяжелых форм распространенного перитонита в Республиканской клинической больнице им. Г.Г. Куватова демонстрирует широкий спектр причин развития перитонита и наиболее значимые факторы, определяющие конечные результаты лечения. Цель исследования: изучить структуру причин перитонитов, выделить значимые факторы, утяжеляющие течение перитонита и увеличивающие риск неблагоприятного исхода, определить оптимальные варианты хирургического вмешательства в зависимости от особенностей течения заболевания. Материалы и методы. За период с 2019 по 2023 год в хирургическом отделении № 2 (отделении гнойной хирургии) ГБУЗ «Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова» пролечен 121 пациент, имеющий распространенный перитонит. Лечение проводилось в соответствии с канонами гнойной хирургии, действующими Национальными клиническими рекомендациями и с учетом индивидуальных особенностей каждого пациента. Результаты и обсуждение. Общая летальность составила 35,54 %. Факторы, определяющие результаты лечения пациентов с перитонитами, имеют существенное значение для обоснованного выбора лечебной тактики и прогноза исхода заболевания. Мангеймский индекс перитонита, по мнению многих исследователей, является качественным инструментом оценки тяжести воспалительного процесса в брюшной полости. Вместе с тем не всех авторов устраивает данная шкала. В настоящее время существует несколько альтернативных методов для оценки тяжести и прогноза исхода перитонита. Заключение. Женский пол пациента, наличие злокачественного новообразования, осложненное течение патологии толстой кишки, наличие свищей проксимальных отделов желудочно-кишечного тракта и лапаростомы являются прогностически одними из самых неблагоприятных факторов. Уровень Мангеймского индекса перитонита коррелирует с тяжестью перитонита, и значение индекса выше 24 может считаться маркером тяжелого перитонита. Применение санационных релапаротомий «по программе» сохраняет свое значение для лечения пациентов с распространенным гнойным перитонитом. Внедрение новых технологий и методов в перспективе может способствовать улучшению результатов лечения.

"],"dc.abstract.en":["

Introduction. Diffuse purulent peritonitis is considered a prevalent and severe pathological condition in clinical practice. The diagnosis and effective treatment of this condition have been subjects of study for decades, yielding certain advancements. Despite these efforts, mortality rates associated with severe forms remain high, varying considerably from 25–29% to 65%. This review analyzes the five-year experience in treating severe forms of diffuse purulent peritonitis at the G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital (Ufa, Russia), highlighting a broad spectrum of etiological factors and identifying the most significant predictors influencing patient outcomes. Aim. This study aims to examine etiological factors contributing to peritonitis and to identify confounders that increase the risk of adverse outcomes. In addition, we determine optimal surgical strategies tailored to specific disease characteristics. Materials and methods. From 2019 to 2023, a total of 121 patients diagnosed with diffuse purulent peritonitis were treated at Department No. 2 (Department of Purulent Surgery) of the Republican Clinical Hospital named after G.G. Kuvatov. The therapeutic approach was guided by the principles of modern purulent surgery, current National Clinical Recommendations, and individualized patient assessment. Results and discussion.The overall mortality rate was 35.54%. The factors influencing treatment outcomes in patients with peritonitis are critical for determining therapeutic strategies and refining prognostic assessments. The Mannheim peritonitis index (MPI) is widely regarded as a reliable tool for assessing the severity of intra-abdominal inflammation; however, some researchers question its universal applicability. Several alternative methods for evaluating peritonitis severity and prognosis are currently available. Conclusion. Female sex, the presence of malignant neoplasms, complicated colonic pathology, fistulas in the proximal gastrointestinal tract, and laparostomy wounds were among the most unfavorable prognostic factors. The MPI correlates with disease severity, with values exceeding 24 serving as a marker for severe peritonitis. Planned relaparotomies for peritoneal lavage remain a valuable approach in treating patients with diffuse purulent peritonitis. The integration of advanced technologies and methods may contribute to improving treatment outcomes in the future.

"],"subject":["purulent peritonitis","postoperative complications","acute pancreatitis","acute appendicitis","Mannheim Peritonitis Index (MPI)","mortality","local endovascular infusion","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds","гнойный перитонит","послеоперационные осложнения","острый панкреатит","острый аппендицит","Мангеймский индекс перитонита","смертность","регионарная эндоваскулярная инфузия","вакуум-ассистированная лапаротомия"],"subject_keyword":["purulent peritonitis","purulent peritonitis","postoperative complications","postoperative complications","acute pancreatitis","acute pancreatitis","acute appendicitis","acute appendicitis","Mannheim Peritonitis Index (MPI)","Mannheim Peritonitis Index (MPI)","mortality","mortality","local endovascular infusion","local endovascular infusion","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds","гнойный перитонит","гнойный перитонит","послеоперационные осложнения","послеоперационные осложнения","острый панкреатит","острый панкреатит","острый аппендицит","острый аппендицит","Мангеймский индекс перитонита","Мангеймский индекс перитонита","смертность","смертность","регионарная эндоваскулярная инфузия","регионарная эндоваскулярная инфузия","вакуум-ассистированная лапаротомия","вакуум-ассистированная лапаротомия"],"subject_ac":["purulent peritonitis\n|||\npurulent peritonitis","postoperative complications\n|||\npostoperative complications","acute pancreatitis\n|||\nacute pancreatitis","acute appendicitis\n|||\nacute appendicitis","mannheim peritonitis index (mpi)\n|||\nMannheim Peritonitis Index (MPI)","mortality\n|||\nmortality","local endovascular infusion\n|||\nlocal endovascular infusion","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds\n|||\nvacuum-assisted closure of laparostomy wounds","гнойный перитонит\n|||\nгнойный перитонит","послеоперационные осложнения\n|||\nпослеоперационные осложнения","острый панкреатит\n|||\nострый панкреатит","острый аппендицит\n|||\nострый аппендицит","мангеймский индекс перитонита\n|||\nМангеймский индекс перитонита","смертность\n|||\nсмертность","регионарная эндоваскулярная инфузия\n|||\nрегионарная эндоваскулярная инфузия","вакуум-ассистированная лапаротомия\n|||\nвакуум-ассистированная лапаротомия"],"subject_tax_0_filter":["purulent peritonitis\n|||\npurulent peritonitis","postoperative complications\n|||\npostoperative complications","acute pancreatitis\n|||\nacute pancreatitis","acute appendicitis\n|||\nacute appendicitis","mannheim peritonitis index (mpi)\n|||\nMannheim Peritonitis Index (MPI)","mortality\n|||\nmortality","local endovascular infusion\n|||\nlocal endovascular infusion","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds\n|||\nvacuum-assisted closure of laparostomy wounds","гнойный перитонит\n|||\nгнойный перитонит","послеоперационные осложнения\n|||\nпослеоперационные осложнения","острый панкреатит\n|||\nострый панкреатит","острый аппендицит\n|||\nострый аппендицит","мангеймский индекс перитонита\n|||\nМангеймский индекс перитонита","смертность\n|||\nсмертность","регионарная эндоваскулярная инфузия\n|||\nрегионарная эндоваскулярная инфузия","вакуум-ассистированная лапаротомия\n|||\nвакуум-ассистированная лапаротомия"],"subject_filter":["purulent peritonitis\n|||\npurulent peritonitis","postoperative complications\n|||\npostoperative complications","acute pancreatitis\n|||\nacute pancreatitis","acute appendicitis\n|||\nacute appendicitis","mannheim peritonitis index (mpi)\n|||\nMannheim Peritonitis Index (MPI)","mortality\n|||\nmortality","local endovascular infusion\n|||\nlocal endovascular infusion","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds\n|||\nvacuum-assisted closure of laparostomy wounds","гнойный перитонит\n|||\nгнойный перитонит","послеоперационные осложнения\n|||\nпослеоперационные осложнения","острый панкреатит\n|||\nострый панкреатит","острый аппендицит\n|||\nострый аппендицит","мангеймский индекс перитонита\n|||\nМангеймский индекс перитонита","смертность\n|||\nсмертность","регионарная эндоваскулярная инфузия\n|||\nрегионарная эндоваскулярная инфузия","вакуум-ассистированная лапаротомия\n|||\nвакуум-ассистированная лапаротомия"],"dc.subject_mlt":["purulent peritonitis","postoperative complications","acute pancreatitis","acute appendicitis","Mannheim Peritonitis Index (MPI)","mortality","local endovascular infusion","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds","гнойный перитонит","послеоперационные осложнения","острый панкреатит","острый аппендицит","Мангеймский индекс перитонита","смертность","регионарная эндоваскулярная инфузия","вакуум-ассистированная лапаротомия"],"dc.subject":["purulent peritonitis","postoperative complications","acute pancreatitis","acute appendicitis","Mannheim Peritonitis Index (MPI)","mortality","local endovascular infusion","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds","гнойный перитонит","послеоперационные осложнения","острый панкреатит","острый аппендицит","Мангеймский индекс перитонита","смертность","регионарная эндоваскулярная инфузия","вакуум-ассистированная лапаротомия"],"dc.subject.en":["purulent peritonitis","postoperative complications","acute pancreatitis","acute appendicitis","Mannheim Peritonitis Index (MPI)","mortality","local endovascular infusion","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds"],"title":["Current Treatment Options for Diffuse Purulent Peritonitis","Распространенный гнойный перитонит: современные возможности лечения"],"title_keyword":["Current Treatment Options for Diffuse Purulent Peritonitis","Распространенный гнойный перитонит: современные возможности лечения"],"title_ac":["current treatment options for diffuse purulent peritonitis\n|||\nCurrent Treatment Options for Diffuse Purulent Peritonitis","распространенный гнойный перитонит: современные возможности лечения\n|||\nРаспространенный гнойный перитонит: современные возможности лечения"],"dc.title_sort":"Current Treatment Options for Diffuse Purulent Peritonitis","dc.title_hl":["Current Treatment Options for Diffuse Purulent Peritonitis","Распространенный гнойный перитонит: современные возможности лечения"],"dc.title_mlt":["Current Treatment Options for Diffuse Purulent Peritonitis","Распространенный гнойный перитонит: современные возможности лечения"],"dc.title":["Current Treatment Options for Diffuse Purulent Peritonitis","Распространенный гнойный перитонит: современные возможности лечения"],"dc.title_stored":["Current Treatment Options for Diffuse Purulent Peritonitis\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Распространенный гнойный перитонит: современные возможности лечения\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Current Treatment Options for Diffuse Purulent Peritonitis"],"dc.abstract.ru":["

Введение. Перитонит является одним из наиболее часто встречающихся тяжелых патологических процессов, диагностика и эффективное лечение которого изучаются много лет с определенными успехами. Летальность при тяжелых формах перитонита не имеет тенденции к снижению и составляет, по разным данным от 25–29 до 65 %. Анализ пятилетнего опыта лечения тяжелых форм распространенного перитонита в Республиканской клинической больнице им. Г.Г. Куватова демонстрирует широкий спектр причин развития перитонита и наиболее значимые факторы, определяющие конечные результаты лечения. Цель исследования: изучить структуру причин перитонитов, выделить значимые факторы, утяжеляющие течение перитонита и увеличивающие риск неблагоприятного исхода, определить оптимальные варианты хирургического вмешательства в зависимости от особенностей течения заболевания. Материалы и методы. За период с 2019 по 2023 год в хирургическом отделении № 2 (отделении гнойной хирургии) ГБУЗ «Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова» пролечен 121 пациент, имеющий распространенный перитонит. Лечение проводилось в соответствии с канонами гнойной хирургии, действующими Национальными клиническими рекомендациями и с учетом индивидуальных особенностей каждого пациента. Результаты и обсуждение. Общая летальность составила 35,54 %. Факторы, определяющие результаты лечения пациентов с перитонитами, имеют существенное значение для обоснованного выбора лечебной тактики и прогноза исхода заболевания. Мангеймский индекс перитонита, по мнению многих исследователей, является качественным инструментом оценки тяжести воспалительного процесса в брюшной полости. Вместе с тем не всех авторов устраивает данная шкала. В настоящее время существует несколько альтернативных методов для оценки тяжести и прогноза исхода перитонита. Заключение. Женский пол пациента, наличие злокачественного новообразования, осложненное течение патологии толстой кишки, наличие свищей проксимальных отделов желудочно-кишечного тракта и лапаростомы являются прогностически одними из самых неблагоприятных факторов. Уровень Мангеймского индекса перитонита коррелирует с тяжестью перитонита, и значение индекса выше 24 может считаться маркером тяжелого перитонита. Применение санационных релапаротомий «по программе» сохраняет свое значение для лечения пациентов с распространенным гнойным перитонитом. Внедрение новых технологий и методов в перспективе может способствовать улучшению результатов лечения.

"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nПеритонит — один из наиболее часто встречающихся\nв практике экстренной хирургии тяжелых патологических процессов, лечение которого требует значительных усилий со стороны медицинских работников,\nсерьезных затрат материальных ресурсов, а результаты\nлечения тяжелых его форм далеки от желаемых, что\nобуславливает актуальность дальнейшего изучения\nданной патологии [1–3]. Задачи ранней диагностики,\nэффективного лечения распространенного перитонита\nс учетом индивидуальных особенностей каждого случая изучаются много лет с определенными успехами,\nно без решающей победы над этой проблемой [4–6].\nЛетальность при тяжелых формах перитонита не имеет\nтенденции к снижению и составляет, по данным разных авторов, от 25–29 до 65 % [1, 7–9]. Анализ опыта\nлечения пациентов данной категории, пролеченных\nза последние 5 лет (2019–2023 гг.) на базе отделения\nгнойной хирургии РКБ им. Г.Г. Куватова, демонстрирует широкий спектр причин развития перитонита и наиболее значимые факторы, определяющие конечные результаты лечения.\nЦель исследования — анализ причин развития перитонита у пациентов, проходивших лечение в хирургическом отделении № 2 (отделении гнойной хирургии\n(ОГХ)) ГБУЗ «Республиканская клиническая больница\nим. Г.Г. Куватова» (РКБ) за 5 лет, выделение наиболее\nвесомых факторов, утяжеляющих течение перитонита\nи увеличивающих риск неблагоприятного исхода, выделение оптимальных вариантов хирургического вмешательства в зависимости от особенностей течения заболевания, анализ применения новых методов лечения\n(регионарной эндоваскулярной инфузии лекарственных препаратов в сочетании с вакуум-ассистированной лапаротомией).\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nЗа период с 2019 по 2023 год в ОГХ РКБ проведено\nлечение 121 пациента, имеющего распространенный\nперитонит. Критериями включения в исследование\nбыли распространенность воспалительного процесса на 6 и более условных анатомических областей или\nоба условных этажа брюшной полости. В большинстве своем пациенты ранее проходили лечение в других медицинских организациях и переводились в ОГХ\nРКБ вследствие развившихся осложнений и неблагоприятно протекающего воспалительного процесса на\nфоне недостаточной эффективности лечения, включая\nоперативное. Структура причин развития перитонита\nпредставлена в таблице 1.\nСреди пациентов, имевших распространенный перитонит, было 70 мужчин (57,85 %) и 51 женщина\n(42,15 %). Возраст пациентов мужского пола варьировал от 23 до 78 лет и в среднем составил 53,2 ±\n6,9 года. Возраст пациентов женского пола варьировал\nот 24 до 86 лет и в среднем составил 55,1 ± 12,9 года.\nБольшинство пациентов в период прохождения лечения в других медицинских организациях до перевода\nв специализированное гнойное хирургическое отделение перенесли от 0 до 13 оперативных вмешательств\n(2,96 ± 0,90). Перевод в ОГХ осуществлялся в связи\nс развитием тяжелых форм перитонита после проведения первичных санирующих вмешательств при экстренных хирургических ситуациях или в связи с развитием перитонита как послеоперационного осложнения\nв «чистых» хирургических отделениях различных медицинских организаций, включая РКБ.\nОбследование пациентов при поступлении проходило в соответствии с проектом Национальных клинических рекомендаций «Перитонит» в редакции\nот 2023 года и включало анализы крови, ультразвуковое исследование органов брюшной полости, забрюшинного пространства, эндоскопические и рентгенологические исследования при наличии показаний\nк ним [9]. В 114 случаях (94,21 %) пациенты поступали\nс клинической картиной некупированного перитонита,\nчто, как правило, и являлось причиной перевода и показанием к срочному хирургическому вмешательству.\nС учетом данных анамнеза, клинической картины и лабораторно-инструментальных данных во всех случаях\nвмешательство проводилось лапаротомным доступомВсе пациенты имели тяжесть состояния ≥ 2 по шкале\nqSOFA (Quick Sequential (Sepsis-related) Organ Failure\nAssessment) и осматривались до операции анестезиологом. 25 (20,66 %) пациентов в связи с тяжестью состояния для предоперационной подготовки были\nпомещены в отделение реанимации и интенсивной\nтерапии (ОРИТ). Объем операции варьировал в зависимости от характера воспаления и стадии перитонита\n(по Симоняну) и включал санацию брюшной полости,\nустранение развившихся вторичных осложнений, редренирование брюшной полости. Стартовая антимикробная терапия проводилась с учетом уже применявшихся антибактериальных препаратов, результатов\nпредшествующих бактериологических исследований\nи корректировалась по результатам собственных результатов исследования экссудата из брюшной полости, полученных во время повторного оперативного\nвмешательства.\nРЕЗУЛЬТАТЫ\nПроведен анализ летальности в зависимости от макроскопической картины в брюшной полости (табл. 2)\nи некоторых других факторов, входящих в шкалу Мангеймского индекса перитонита (МИП) (табл. 3). Такие\nпоказатели МИП, как органная недостаточность и длительность процесса дольше 24 часов, имелись у всех\nпациентов и поэтому в таблицу включены не были.\nЛетальность у пациентов мужского пола составила\n25,71 %, у женского — 49,02 %. Общая летальность составила 35,54 %.\nКак следует из представленных данных, характер экссудата и макроскопическая оценка перитонита на первом,\nв условиях РКБ, оперативном вмешательстве выявил\nдостоверную разницу в летальности между перитонитами с выпотом серозного экссудата с одной стороны\nи фибринозно-гнойного или калового с другой стороны\n(p < 0,05). Разница же между летальностью при выпоте\nв брюшной полости фибринозно-гнойного или калового характера оказалась несущественной (p > 0,05). При\nэтом нужно отметить, что оценка данного параметра\nявляется достаточно субъективной.\nАнализ летальности в зависимости от уровня МИП\nпоказал, что резкий рост количества погибших\n(до 34,29 %) отмечается при МИП выше 24 с увеличением до 50 % при МИП от 29 и выше. Разница в уровнях летальности при МИП от 19 до 23, при МИП\nот 24 до 28 и при МИП > 29 достоверна (p < 0,05). Разница между летальностью при МИП от 29 до 33 и при\nМИП от 34 до 38 недостоверна (p > 0,05). В целом среди\nумерших пациентов МИП составил 32,72 ± 4,64, среди\nвыживших 28,24 ± 4,93.\nВыбор дальнейшего варианта ведения пациента\n«по требованию» или «по программе» принимался\nна основании значения МИП ≥ 30 баллов после проведения первого вмешательства в условиях ОГХ РКБ.\nУ 69 пациентов интраоперационная картина и совокупность клинических и лабораторно-инструментальных данных позволили ограничиться одним оперативным вмешательством и выбрать вариант ведения\nпациентов с проведением релапаротомии «по требованию». В дальнейшем показания к повторным оперативным вмешательствам в этой группе были выставлены\nу 44 пациентов, летальность в данной группе составила\n39,13 %. Релапаротомии «по программе» выполнялись\nу 52 пациентов, и им было проведено от 2 до 13 оперативных вмешательств (3,61 ± 1,46), летальность в этой\nгруппе составила 30,77 %. Разница показателей достоверна (p < 0,05).\nСанационные релапаротомии проводились по классическому алгоритму, включающему ревизию брюшной\nполости, оценку динамики воспалительного процесса,\nзабор материала для микробиологического исследования, устранение вторичных осложнений при их наличии, оценку эффективности дренирования и, при\nнеобходимости, редренирование брюшной полости.\nЛапаротомная рана при планировании релапаротомии «по программе» ушивалась редкими швами или\n(в 4 случаях) закрывалась при помощи вакуум-ассистированных повязок.Диагностика осложненного течения первичного перфоративного процесса органов желудочно-кишечного\nтракта (ЖКТ) и/или осложнений в виде перфораций\nразличных отделов ЖКТ в сочетании с распространенным перитонитом обуславливала необходимость создания наружных свищей, характер которых представлен\nв таблице 5, у 87 (71,9 %) пациентов.\nНаличие свищей проксимальных отделов ЖКТ, как\nправило, было мерой вынужденной, и летальность\nу данной категории пациентов была максимальной по\nсравнению с пациентами, имеющими свищи в других\nотделах ЖКТ. Все случаи вынужденной лапаростомии\nявлялись следствием некупирующегося перитонита\nс вторичными осложнениями в виде некроза и развития дефицита тканей передней брюшной стенки, сочетались с несформированными кишечными свищами\nи закончились летальным исходом.\nУ трех пациентов с перитонитом (со значениями МИП\n28, 34 и 34) в лечении перитонитов был применен разработанный нами способ регионарной эндоваскулярной\nинфузии лекарственных препаратов и вакуум-ассистированной лапаротомии с положительным исходом\nзаболевания. Первый опыт применения методики был\nописан нами ранее [10]. При этом стоит отметить, что\nвсе пациенты, получавшие эндоваскулярную терапию\n(ЭВТ) в сочетании с вакуум-ассистированной лапаростомией, имели разлитой фибринозной-гнойный\nперитонит с необходимостью проведения санационных релапаротомий; две из них были женщины; в двух\nслучаях были выявлены несформированные свищи\nкишечника, потребовавшие стомирования кишечника. У этих пациентов не было имеющей существенное\nзначение патологии толстой кишки и онкологических\nзаболеваний. Все три пациента имели неотягощенный\nаллергологический анамнез, обычную анатомию чревного ствола и верхней брыжеечной артерии и продемонстрировали хорошую переносимость эндоваскулярной терапии.\nОБСУЖДЕНИЕ\nПрогноз развития и исхода перитонита в течение последних лет является предметом многочисленных исследований [11–13]. Для определения риска летального\nисхода у больных с перитонитом на сегодняшний день\nв клинических рекомендациях прописаны имеющие\nбольшой опыт применения шкалы APACHE II и МИП\n[9]. Эти же шкалы широко применяются во многих\nдругих странах [14, 15]. При этом многие из разработанных ранее и широко применяемых в настоящее\nвремя шкал не позволяют в достаточной мере оценить\nпослеоперационные и продолжающиеся с участием\nнозокомиальной флоры (третичные) перитониты. Соответственно их применение не позволяет определить\nситуации, требующие повторных вмешательств, что\nможет приводить к запаздыванию оперативного лечения и ухудшению результатов лечения [16, 17]. Одна\nиз наиболее распространенных в мире шкал — МИП\nпозволяет оценить вероятность летального исхода\nу пациентов с перитонитом, но не дает информации для\nвыбора лечебной тактики [9, 16, 18, 19]. Популярная\nсреди анестезиологов-реаниматологов шкала SOFA позволяет с высокой степенью достоверности диагностировать сепсис, но не учитывает нюансы, касающиеся\nсостояния брюшной полости [18]. Разработанный отечественный индекс брюшной полости В. С. Савельева,\nоснованный на оценке семи параметров, в полной мере\nучитывает изменения в брюшной полости и «хирургический» статус пациента, но при этом в недостаточной\nмере, по мнению отдельных исследователей, отражает\nсостояние макроорганизма, которое при тяжелых формах перитонита имеет большое значение [9].\nНеудовлетворенность возможностями имеющихся\nспособов оценки и прогнозирования перитонитов\nвызывает у современных исследователей желание модернизировать и создавать новые способы, которые\nпревышают по своей специфичности и точности действующие [20, 21]. Для повышения прогностической\nценности имеющихся шкал популярным также является сочетанное их применение и оценка совместно\nс данными дополнительных методов исследования\n[22, 23].\nИмеющиеся шкалы не учитывают также напрямую\nтакой важный фактор, как уровень интраабдоминального давления. При этом уже доказана значимая корреляционная связь между уровнем давления в брюшной\nполости и выраженностью эндогенной интоксикации\n[24, 25], также уровень интраабдоминальной гипертензии коррелирует с тяжестью перитонита при оценке\nпо шкалам APACHE II и SOFA [26].\nДля выявления начавшегося перитонита (например, как\nосложнение оперативного вмешательства, не связанного изначально с инфекционным фактором) и оценки\nдинамики развития перитонита в настоящее время используют также оценку таких «маркеров» воспаления,\nкак уровень фибриногена, С-реактивного белка, альбумина и фактор некроза опухоли [18]. Для подтверждения бактериального характера воспаления и оценки\nдинамики лечения в последние годы часто применяются такие маркеры, как прокальцитонин и пресепсин\n[27, 28]. Имеются оригинальные методы прогнозирования уровня эндогенной интоксикации при перитоните путем оценки активности перекисного окисления\nмембранных липидов [29]. Продолжается поиск новыхбиомаркеров, позволяющих оценивать развитие перитонита и риск развития вторичных осложнений [30].\nФакторы, имеющие значение для применения новых\nтехнологий в лечении перитонитов на сегодняшний\nдень, также не находят отражения в шкалах оценки\nпрогноза исхода и в методах выбора лечебной тактики,\nно накопление положительного опыта применения новых методов лечения в обозримой перспективе, вероятно, потребует этого.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nАнализ результатов лечения пациентов с распространенным перитонитом свидетельствует о сложности лечения этой категории пациентов, при этом такие факторы,\nкак женский пол пациента, наличие злокачественного\nобразования и причина перитонита в виде патологии толстой кишки, являются прогностически одними\nиз самых неблагоприятных. Уровень МИП коррелирует\nс тяжестью перитонита, значение МИП выше 24 может\nсчитаться маркером тяжелого перитонита. Наличие свищей проксимальных отделов ЖКТ и лапаростомы также\nявляется фактором, достоверно ухудшающими прогноз\nисхода заболевания. Применение санационных релапаротомий «по программе» сохраняет свое значение для\nлечения пациентов с распространенным гнойным перитонитом. Внедрение новых методов лечения, включая\nрегионарную эндоваскулярную терапию и способы коррекции внутрибрюшного давления, может в перспективе способствовать улучшению результатов лечения данной категории пациентов, но требует анализа до сих пор\nне принимаемых в расчет факторов"],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nПеритонит — один из наиболее часто встречающихся\nв практике экстренной хирургии тяжелых патологических процессов, лечение которого требует значительных усилий со стороны медицинских работников,\nсерьезных затрат материальных ресурсов, а результаты\nлечения тяжелых его форм далеки от желаемых, что\nобуславливает актуальность дальнейшего изучения\nданной патологии [1–3]. Задачи ранней диагностики,\nэффективного лечения распространенного перитонита\nс учетом индивидуальных особенностей каждого случая изучаются много лет с определенными успехами,\nно без решающей победы над этой проблемой [4–6].\nЛетальность при тяжелых формах перитонита не имеет\nтенденции к снижению и составляет, по данным разных авторов, от 25–29 до 65 % [1, 7–9]. Анализ опыта\nлечения пациентов данной категории, пролеченных\nза последние 5 лет (2019–2023 гг.) на базе отделения\nгнойной хирургии РКБ им. Г.Г. Куватова, демонстрирует широкий спектр причин развития перитонита и наиболее значимые факторы, определяющие конечные результаты лечения.\nЦель исследования — анализ причин развития перитонита у пациентов, проходивших лечение в хирургическом отделении № 2 (отделении гнойной хирургии\n(ОГХ)) ГБУЗ «Республиканская клиническая больница\nим. Г.Г. Куватова» (РКБ) за 5 лет, выделение наиболее\nвесомых факторов, утяжеляющих течение перитонита\nи увеличивающих риск неблагоприятного исхода, выделение оптимальных вариантов хирургического вмешательства в зависимости от особенностей течения заболевания, анализ применения новых методов лечения\n(регионарной эндоваскулярной инфузии лекарственных препаратов в сочетании с вакуум-ассистированной лапаротомией).\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nЗа период с 2019 по 2023 год в ОГХ РКБ проведено\nлечение 121 пациента, имеющего распространенный\nперитонит. Критериями включения в исследование\nбыли распространенность воспалительного процесса на 6 и более условных анатомических областей или\nоба условных этажа брюшной полости. В большинстве своем пациенты ранее проходили лечение в других медицинских организациях и переводились в ОГХ\nРКБ вследствие развившихся осложнений и неблагоприятно протекающего воспалительного процесса на\nфоне недостаточной эффективности лечения, включая\nоперативное. Структура причин развития перитонита\nпредставлена в таблице 1.\nСреди пациентов, имевших распространенный перитонит, было 70 мужчин (57,85 %) и 51 женщина\n(42,15 %). Возраст пациентов мужского пола варьировал от 23 до 78 лет и в среднем составил 53,2 ±\n6,9 года. Возраст пациентов женского пола варьировал\nот 24 до 86 лет и в среднем составил 55,1 ± 12,9 года.\nБольшинство пациентов в период прохождения лечения в других медицинских организациях до перевода\nв специализированное гнойное хирургическое отделение перенесли от 0 до 13 оперативных вмешательств\n(2,96 ± 0,90). Перевод в ОГХ осуществлялся в связи\nс развитием тяжелых форм перитонита после проведения первичных санирующих вмешательств при экстренных хирургических ситуациях или в связи с развитием перитонита как послеоперационного осложнения\nв «чистых» хирургических отделениях различных медицинских организаций, включая РКБ.\nОбследование пациентов при поступлении проходило в соответствии с проектом Национальных клинических рекомендаций «Перитонит» в редакции\nот 2023 года и включало анализы крови, ультразвуковое исследование органов брюшной полости, забрюшинного пространства, эндоскопические и рентгенологические исследования при наличии показаний\nк ним [9]. В 114 случаях (94,21 %) пациенты поступали\nс клинической картиной некупированного перитонита,\nчто, как правило, и являлось причиной перевода и показанием к срочному хирургическому вмешательству.\nС учетом данных анамнеза, клинической картины и лабораторно-инструментальных данных во всех случаях\nвмешательство проводилось лапаротомным доступомВсе пациенты имели тяжесть состояния ≥ 2 по шкале\nqSOFA (Quick Sequential (Sepsis-related) Organ Failure\nAssessment) и осматривались до операции анестезиологом. 25 (20,66 %) пациентов в связи с тяжестью состояния для предоперационной подготовки были\nпомещены в отделение реанимации и интенсивной\nтерапии (ОРИТ). Объем операции варьировал в зависимости от характера воспаления и стадии перитонита\n(по Симоняну) и включал санацию брюшной полости,\nустранение развившихся вторичных осложнений, редренирование брюшной полости. Стартовая антимикробная терапия проводилась с учетом уже применявшихся антибактериальных препаратов, результатов\nпредшествующих бактериологических исследований\nи корректировалась по результатам собственных результатов исследования экссудата из брюшной полости, полученных во время повторного оперативного\nвмешательства.\nРЕЗУЛЬТАТЫ\nПроведен анализ летальности в зависимости от макроскопической картины в брюшной полости (табл. 2)\nи некоторых других факторов, входящих в шкалу Мангеймского индекса перитонита (МИП) (табл. 3). Такие\nпоказатели МИП, как органная недостаточность и длительность процесса дольше 24 часов, имелись у всех\nпациентов и поэтому в таблицу включены не были.\nЛетальность у пациентов мужского пола составила\n25,71 %, у женского — 49,02 %. Общая летальность составила 35,54 %.\nКак следует из представленных данных, характер экссудата и макроскопическая оценка перитонита на первом,\nв условиях РКБ, оперативном вмешательстве выявил\nдостоверную разницу в летальности между перитонитами с выпотом серозного экссудата с одной стороны\nи фибринозно-гнойного или калового с другой стороны\n(p < 0,05). Разница же между летальностью при выпоте\nв брюшной полости фибринозно-гнойного или калового характера оказалась несущественной (p > 0,05). При\nэтом нужно отметить, что оценка данного параметра\nявляется достаточно субъективной.\nАнализ летальности в зависимости от уровня МИП\nпоказал, что резкий рост количества погибших\n(до 34,29 %) отмечается при МИП выше 24 с увеличением до 50 % при МИП от 29 и выше. Разница в уровнях летальности при МИП от 19 до 23, при МИП\nот 24 до 28 и при МИП > 29 достоверна (p < 0,05). Разница между летальностью при МИП от 29 до 33 и при\nМИП от 34 до 38 недостоверна (p > 0,05). В целом среди\nумерших пациентов МИП составил 32,72 ± 4,64, среди\nвыживших 28,24 ± 4,93.\nВыбор дальнейшего варианта ведения пациента\n«по требованию» или «по программе» принимался\nна основании значения МИП ≥ 30 баллов после проведения первого вмешательства в условиях ОГХ РКБ.\nУ 69 пациентов интраоперационная картина и совокупность клинических и лабораторно-инструментальных данных позволили ограничиться одним оперативным вмешательством и выбрать вариант ведения\nпациентов с проведением релапаротомии «по требованию». В дальнейшем показания к повторным оперативным вмешательствам в этой группе были выставлены\nу 44 пациентов, летальность в данной группе составила\n39,13 %. Релапаротомии «по программе» выполнялись\nу 52 пациентов, и им было проведено от 2 до 13 оперативных вмешательств (3,61 ± 1,46), летальность в этой\nгруппе составила 30,77 %. Разница показателей достоверна (p < 0,05).\nСанационные релапаротомии проводились по классическому алгоритму, включающему ревизию брюшной\nполости, оценку динамики воспалительного процесса,\nзабор материала для микробиологического исследования, устранение вторичных осложнений при их наличии, оценку эффективности дренирования и, при\nнеобходимости, редренирование брюшной полости.\nЛапаротомная рана при планировании релапаротомии «по программе» ушивалась редкими швами или\n(в 4 случаях) закрывалась при помощи вакуум-ассистированных повязок.Диагностика осложненного течения первичного перфоративного процесса органов желудочно-кишечного\nтракта (ЖКТ) и/или осложнений в виде перфораций\nразличных отделов ЖКТ в сочетании с распространенным перитонитом обуславливала необходимость создания наружных свищей, характер которых представлен\nв таблице 5, у 87 (71,9 %) пациентов.\nНаличие свищей проксимальных отделов ЖКТ, как\nправило, было мерой вынужденной, и летальность\nу данной категории пациентов была максимальной по\nсравнению с пациентами, имеющими свищи в других\nотделах ЖКТ. Все случаи вынужденной лапаростомии\nявлялись следствием некупирующегося перитонита\nс вторичными осложнениями в виде некроза и развития дефицита тканей передней брюшной стенки, сочетались с несформированными кишечными свищами\nи закончились летальным исходом.\nУ трех пациентов с перитонитом (со значениями МИП\n28, 34 и 34) в лечении перитонитов был применен разработанный нами способ регионарной эндоваскулярной\nинфузии лекарственных препаратов и вакуум-ассистированной лапаротомии с положительным исходом\nзаболевания. Первый опыт применения методики был\nописан нами ранее [10]. При этом стоит отметить, что\nвсе пациенты, получавшие эндоваскулярную терапию\n(ЭВТ) в сочетании с вакуум-ассистированной лапаростомией, имели разлитой фибринозной-гнойный\nперитонит с необходимостью проведения санационных релапаротомий; две из них были женщины; в двух\nслучаях были выявлены несформированные свищи\nкишечника, потребовавшие стомирования кишечника. У этих пациентов не было имеющей существенное\nзначение патологии толстой кишки и онкологических\nзаболеваний. Все три пациента имели неотягощенный\nаллергологический анамнез, обычную анатомию чревного ствола и верхней брыжеечной артерии и продемонстрировали хорошую переносимость эндоваскулярной терапии.\nОБСУЖДЕНИЕ\nПрогноз развития и исхода перитонита в течение последних лет является предметом многочисленных исследований [11–13]. Для определения риска летального\nисхода у больных с перитонитом на сегодняшний день\nв клинических рекомендациях прописаны имеющие\nбольшой опыт применения шкалы APACHE II и МИП\n[9]. Эти же шкалы широко применяются во многих\nдругих странах [14, 15]. При этом многие из разработанных ранее и широко применяемых в настоящее\nвремя шкал не позволяют в достаточной мере оценить\nпослеоперационные и продолжающиеся с участием\nнозокомиальной флоры (третичные) перитониты. Соответственно их применение не позволяет определить\nситуации, требующие повторных вмешательств, что\nможет приводить к запаздыванию оперативного лечения и ухудшению результатов лечения [16, 17]. Одна\nиз наиболее распространенных в мире шкал — МИП\nпозволяет оценить вероятность летального исхода\nу пациентов с перитонитом, но не дает информации для\nвыбора лечебной тактики [9, 16, 18, 19]. Популярная\nсреди анестезиологов-реаниматологов шкала SOFA позволяет с высокой степенью достоверности диагностировать сепсис, но не учитывает нюансы, касающиеся\nсостояния брюшной полости [18]. Разработанный отечественный индекс брюшной полости В. С. Савельева,\nоснованный на оценке семи параметров, в полной мере\nучитывает изменения в брюшной полости и «хирургический» статус пациента, но при этом в недостаточной\nмере, по мнению отдельных исследователей, отражает\nсостояние макроорганизма, которое при тяжелых формах перитонита имеет большое значение [9].\nНеудовлетворенность возможностями имеющихся\nспособов оценки и прогнозирования перитонитов\nвызывает у современных исследователей желание модернизировать и создавать новые способы, которые\nпревышают по своей специфичности и точности действующие [20, 21]. Для повышения прогностической\nценности имеющихся шкал популярным также является сочетанное их применение и оценка совместно\nс данными дополнительных методов исследования\n[22, 23].\nИмеющиеся шкалы не учитывают также напрямую\nтакой важный фактор, как уровень интраабдоминального давления. При этом уже доказана значимая корреляционная связь между уровнем давления в брюшной\nполости и выраженностью эндогенной интоксикации\n[24, 25], также уровень интраабдоминальной гипертензии коррелирует с тяжестью перитонита при оценке\nпо шкалам APACHE II и SOFA [26].\nДля выявления начавшегося перитонита (например, как\nосложнение оперативного вмешательства, не связанного изначально с инфекционным фактором) и оценки\nдинамики развития перитонита в настоящее время используют также оценку таких «маркеров» воспаления,\nкак уровень фибриногена, С-реактивного белка, альбумина и фактор некроза опухоли [18]. Для подтверждения бактериального характера воспаления и оценки\nдинамики лечения в последние годы часто применяются такие маркеры, как прокальцитонин и пресепсин\n[27, 28]. Имеются оригинальные методы прогнозирования уровня эндогенной интоксикации при перитоните путем оценки активности перекисного окисления\nмембранных липидов [29]. Продолжается поиск новыхбиомаркеров, позволяющих оценивать развитие перитонита и риск развития вторичных осложнений [30].\nФакторы, имеющие значение для применения новых\nтехнологий в лечении перитонитов на сегодняшний\nдень, также не находят отражения в шкалах оценки\nпрогноза исхода и в методах выбора лечебной тактики,\nно накопление положительного опыта применения новых методов лечения в обозримой перспективе, вероятно, потребует этого.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nАнализ результатов лечения пациентов с распространенным перитонитом свидетельствует о сложности лечения этой категории пациентов, при этом такие факторы,\nкак женский пол пациента, наличие злокачественного\nобразования и причина перитонита в виде патологии толстой кишки, являются прогностически одними\nиз самых неблагоприятных. Уровень МИП коррелирует\nс тяжестью перитонита, значение МИП выше 24 может\nсчитаться маркером тяжелого перитонита. Наличие свищей проксимальных отделов ЖКТ и лапаростомы также\nявляется фактором, достоверно ухудшающими прогноз\nисхода заболевания. Применение санационных релапаротомий «по программе» сохраняет свое значение для\nлечения пациентов с распространенным гнойным перитонитом. Внедрение новых методов лечения, включая\nрегионарную эндоваскулярную терапию и способы коррекции внутрибрюшного давления, может в перспективе способствовать улучшению результатов лечения данной категории пациентов, но требует анализа до сих пор\nне принимаемых в расчет факторов"],"dc.subject.ru":["гнойный перитонит","послеоперационные осложнения","острый панкреатит","острый аппендицит","Мангеймский индекс перитонита","смертность","регионарная эндоваскулярная инфузия","вакуум-ассистированная лапаротомия"],"dc.title.ru":["Распространенный гнойный перитонит: современные возможности лечения"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["5-11"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["ORIGINAL STUDIES","ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.section.en":["ORIGINAL STUDIES"],"dc.section.ru":["ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["М. Р. Гараев","M. R. Garaev","М. А. Нартайлаков","M. A. Nartailakov","В. Д. Дорофеев","V. D. Dorofeev"],"author_keyword":["М. Р. Гараев","M. R. Garaev","М. А. Нартайлаков","M. A. Nartailakov","В. Д. Дорофеев","V. D. Dorofeev"],"author_ac":["м. р. гараев\n|||\nМ. Р. Гараев","m. r. garaev\n|||\nM. R. Garaev","м. а. нартайлаков\n|||\nМ. А. Нартайлаков","m. a. nartailakov\n|||\nM. A. Nartailakov","в. д. дорофеев\n|||\nВ. Д. Дорофеев","v. d. dorofeev\n|||\nV. D. Dorofeev"],"author_filter":["м. р. гараев\n|||\nМ. Р. Гараев","m. r. garaev\n|||\nM. R. Garaev","м. а. нартайлаков\n|||\nМ. А. Нартайлаков","m. a. nartailakov\n|||\nM. A. Nartailakov","в. д. дорофеев\n|||\nВ. Д. Дорофеев","v. d. dorofeev\n|||\nV. D. Dorofeev"],"dc.author.name":["М. Р. Гараев","M. R. Garaev","М. А. Нартайлаков","M. A. Nartailakov","В. Д. Дорофеев","V. D. Dorofeev"],"dc.author.name.ru":["М. Р. Гараев","М. А. Нартайлаков","В. Д. Дорофеев"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова"],"dc.author.full":["М. Р. Гараев | Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","M. R. Garaev | Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","М. А. Нартайлаков | Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","M. A. Nartailakov | Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","В. Д. Дорофеев | Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","V. D. Dorofeev | G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital"],"dc.author.full.ru":["М. Р. Гараев | Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","М. А. Нартайлаков | Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова","В. Д. Дорофеев | Республиканская клиническая больница им. Г.Г. Куватова"],"dc.author.name.en":["M. R. Garaev","M. A. Nartailakov","V. D. Dorofeev"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital"],"dc.author.full.en":["M. R. Garaev | Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","M. A. Nartailakov | Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital","V. D. Dorofeev | G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-0096-5318\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 ; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u0438\\u043c. \\u0413.\\u0413. \\u041a\\u0443\\u0432\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0420. \\u0413\\u0430\\u0440\\u0430\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-0096-5318\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital\", \"full_name\": \"M. R. Garaev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-8673-0554\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 ; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u0438\\u043c. \\u0413.\\u0413. \\u041a\\u0443\\u0432\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0410. \\u041d\\u0430\\u0440\\u0442\\u0430\\u0439\\u043b\\u0430\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-8673-0554\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University ; G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital\", \"full_name\": \"M. A. Nartailakov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0000-4792-1411\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u0438\\u043c. \\u0413.\\u0413. \\u041a\\u0443\\u0432\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0414. \\u0414\\u043e\\u0440\\u043e\\u0444\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0000-4792-1411\", \"affiliation\": \"G.G. Kuvatov Republican Clinical Hospital\", \"full_name\": \"V. D. Dorofeev\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1082"],"dc.citation":["Батыршин И.М., Шляпников С.А., Демко А.Е., Остроумова Ю.С., Склизков Д.С., Фомин Д.В. и др. Прогнозирование и дифференцированный подход в лечении больных с вторичным перитонитом и абдоминальным сепсисом. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2020;5:27–33. DOI: 10.17116/hirurgia202005127","Мушарапов Д.Р., Нартайлаков М.А., Хасанов С.Р., Пантелеев В.С., Фаезов Р.Р., Амирова Д.Х. Диагностика и хирургическое лечение осложненных форм дивертикулярной болезни ободочной кишки. Медицинский вестник Башкортостана. 2019;14(5(83)):5–11.","Ярощук С.А., Лещишин Я.М., Баранов А.И., Каташева Л.Ю. Роль лапаростомы в лечении пациентов с некрозом тонкой кишки и перитонитом. Медицина в Кузбассе. 2019;18(3):46–50.","Лебедев Н.В., Климов А.Е., Шадрина В.С., Беляков А.П. Выбор оперативного доступа и варианта завершения лапаротомии при распространенном перитоните. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;10:41–6. DOI: 10.17116/hirurgia202310141","Сигуа Б.В., Земляной В.П., Петров С.В., Игнатенко В.А., Котков П.А. Методика оценки тяжести распространенного перитонита и вероятности релапаротомии. Вестник хирургии им. И.И. Грекова. 2021;180(2):21–7. DOI: 10.24884/0042-4625-2021-180-2-21-27","Карсанов А.М., Маскин С.С., Дербенцева Т.В. Распространенный гнойный перитонит: актуальные вопросы трактовки тяжести состояния пациентов и выбора хирургической тактики. Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Естественные и технические науки. 2020;8:173–8. DOI: 10.37882/2223-2966.2020.08.17","Сажин В.П., Панин С.И., Сажин И.В., Юдин В.А., Подъяблонская И.А., Акинчиц А.Н. и др. Влияние поздней госпитализации на летальность при острых абдоминальных заболеваниях в ЦФО Российской Федерации. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;8:5–12. DOI: 10.17116/hirurgia20230815","Napolitano L.M. Intra-abdominal Infections. Semin Respir Crit Care Med. 2022;43(1):10–27. DOI: 10.1055/s-0041-1741053","Григорьев Е.Г., Кривцов Г.А., Плоткин Л.Л., Прибыткова О.В., Совцов С.А. (сост.). Острый перитонит. Клинические рекомендации. М., 2017. URL: https://общество-хирургов.рф/upload/nkr_peritonit_ispr_1-3.pdf (дата доступа 1.10.2024).","Гараев М.Р., Нартайлаков М.А., Логинов М.О., Дорофеев В.Д., Гиниятуллин Б.Р., Бурханов А.К. и др. Эндоваскулярная терапия в комплексном лечении распространенного гнойного перитонита. Креативная хирургия и онкология. 2024;14(1):36–41. DOI: 10.24060/2076-3093-2024-14-1-36-41","Корымасов Е.А., Иванов С.А., Кенарская М.В. Алгоритм диагностики и лечения синдрома энтеральной недостаточности при перитоните. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2021;180(2):28–36. DOI: 10.24884/0042-4625-2021-180-2-28-36","Гольбрайх В.А., Маскин С.С., Матюхин В.В. Стратификация тяжести течения разлитого перитонита для определения показаний к программной релапаротомии. Вестник Волгоградского государственного медицинского университета. 2015;2(54):34–6.","Behi H., Omry A., Guelmami H., Changuel A., Kamtaoui A., Khalifa M.B. A case report: Peritonitis secondary to perforated locally advanced gastrointestinal stromal tumor. Int J Surg Case Rep. 2024;119:109739. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109739","Rasslan R., de Oliveira Ferreira F., Parra J.A.P., da Costa Ferreira Novo F., Menegozzo C.A.M., Alves P.H.F., et al. Damage control surgery in non-traumatic abdominal emergencies: prognostic value of SOFA, APACHEII, and Mannheim peritonitis index. Updates Surg. 2025;77(1):255–62. DOI: 10.1007/s13304-024-01984-3","Gaurav K., Kumar K., Kumar K., Kamal A.K., Mehta M.K., Soy H., et al. Effectiveness of Mannheim’s peritonitis index in patients with peritonitis secondary to hollow viscus perforation in a tertiary care hospital in Jharkhand, India. Cureus. 2024;16(5):e59631. DOI: 10.7759/cureus.59631","Алиев С.А., Алиев Э.С. Абдоминальный сепсис: состояние проблемы, интегральные системы оценки тяжести течения и критерии прогнозирования исхода. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2018;177(5):108–12. DOI: 10.24884/0042-4625-2018-177-5-108-112","Савельев В.В., Винокуров М.М., Попов В.В., Бадагуева В.В. Выбор хирургической лечебной тактики и результаты лечения при распространенном гнойном перитоните в многопрофильном хирургическом стационаре. Якутский медицинский журнал. 2022;1:53–7. DOI: 10.25789/YMJ.2022.77.14","Назаретьян В.В., Лукач В.Н., Куликов А.В. Предикторы неблагоприятного исхода у пациентов с абдоминальным сепсисом. Анестезиология и реаниматология. 2016;61(3):209–14. DOI: 10.18821/0201-7563-2016-3-209-214","Битюков С.Л., Демиденко В.В. Эффективность использования Мангеймского индекса перитонита в прогнозировании осложнений и летальности при разлитом перитоните. Морфологический альманах имени В.Г. Ковешникова. 2019;17(3):14–8.","Лебедев Н.В., Климов А.Е., Агрба С.Б., Гайдукевич Е.К. Комбинированная система прогнозирования исхода перитонита. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;9:33–7. DOI: 10.17116/hirurgia2017933-37","Pathak A.A., Agrawal V., Sharma N., Kumar K., Bagla C., Fouzdar A. Prediction of mortality in secondary peritonitis: a prospective study comparing p-POSSUM, Mannheim Peritonitis Index, and Jabalpur Peritonitis Index. Perioper Med (Lond). 2023;12(1):65. DOI: 10.1186/s13741-023-00355-7","Жариков А.Н., Лубянский В.Г., Алиев А.Р. Повторные резекции тонкой кишки и применение новых тонкокишечных анастомозов в условиях послеоперационного перитонита. Клиническая и экспериментальная хирургия. Журнал. им. акад. Б.В. Петровского. 2020;8(1):22–8. DOI: 10.33029/2308-1198-2020-8-1-22-28","Остроумова Ю.С., Батыршин И.М., Насер Н. Р. Склизков Д.С., Рязанова Е.П., Бородина М.А. и др. Шкальные системы прогнозирования течения и исхода перитонита и абдоминального сепсиса. Вестник Дагестанской государственной медицинской академии. 2019;4(33):64–71.","Ярцева Е.А., Шугаев А.И., Луговой А.Л., Земляной В.П., Гребцов Ю.В. Возможности эндовидеохирургических вмешательств в лечении перитонита (обзор литературы). Вестник Санкт-Петербургского университета. Медицина. 2014;(2):93–102.","Забелин М.В., Ачкасов Е.Е., Сафонов А.С. Интраабдоминальная гипертензия: причины, диагностика, лечение. М.: ГЭОТАР-Медиа; 2022.","Шугаев А.И., Земляной В.П., Луговой А.Л., Гребцов Ю.В. Диагностическая значимость повышения внутрибрюшного давления при распространенном перитоните. Скорая медицинская помощь. 2017;18(1):73–6. DOI: 10.24884/2072-6716-2017-18-1-73-76","Михельсон Е.П., Шляпников С.А., Насер Н.Р., Батыршин И.М., Склизков Д.С., Остроумова Ю.С. и др. Диагностическая ценность определения уровня прокальцитонина в абдоминальной хирургии. Журнал МедиАль. 2019;1(23):25–7. DOI: 10.21145/2225-0026-2019-1-25-27","Wejnaruemarn S., Susantitaphong P., Komolmit P., Treeprasertsuk S., Thanapirom K. Procalcitonin and presepsin for detecting bacterial infection and spontaneous bacterial peritonitis in cirrhosis: A systematic review and meta-analysis. World J Gastroenterol. 2025;31(6):99506. DOI: 10.3748/wjg.v31.i6.99506","Власов А.П., Зайцев П.П., Власов П.А., Полозова Э.И., Болотских В.А., Власова Т.И. и др. Новый способ прогнозирования эндогенной интоксикации у больных с перитонитом. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2017;176(6):55–9. DOI: 10.24884/0042-4625-2017-176-6-55-59","Raziky El.M., Rashwan M., Tamim H.H., Afify S., Lithy R.M. Role of IL-6, TNF-α and VCAM-1 as predictors of renal impairment in patients with spontaneous bacterial peritonitis. Trans R Soc Trop Med Hyg. 2025;119(5):524–33. DOI: 10.1093/trstmh/trae139","Батыршин И.М., Шляпников С.А., Демко А.Е., Остроумова Ю.С., Склизков Д.С., Фомин Д.В. и др. Прогнозирование и дифференцированный подход в лечении больных с вторичным перитонитом и абдоминальным сепсисом. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2020;5:27–33. DOI: 10.17116/hirurgia202005127","Мушарапов Д.Р., Нартайлаков М.А., Хасанов С.Р., Пантелеев В.С., Фаезов Р.Р., Амирова Д.Х. Диагностика и хирургическое лечение осложненных форм дивертикулярной болезни ободочной кишки. Медицинский вестник Башкортостана. 2019;14(5(83)):5–11.","Ярощук С.А., Лещишин Я.М., Баранов А.И., Каташева Л.Ю. Роль лапаростомы в лечении пациентов с некрозом тонкой кишки и перитонитом. Медицина в Кузбассе. 2019;18(3):46–50.","Лебедев Н.В., Климов А.Е., Шадрина В.С., Беляков А.П. Выбор оперативного доступа и варианта завершения лапаротомии при распространенном перитоните. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;10:41–6. DOI: 10.17116/hirurgia202310141","Сигуа Б.В., Земляной В.П., Петров С.В., Игнатенко В.А., Котков П.А. Методика оценки тяжести распространенного перитонита и вероятности релапаротомии. Вестник хирургии им. И.И. Грекова. 2021;180(2):21–7. DOI: 10.24884/0042-4625-2021-180-2-21-27","Карсанов А.М., Маскин С.С., Дербенцева Т.В. Распространенный гнойный перитонит: актуальные вопросы трактовки тяжести состояния пациентов и выбора хирургической тактики. Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Естественные и технические науки. 2020;8:173–8. DOI: 10.37882/2223-2966.2020.08.17","Сажин В.П., Панин С.И., Сажин И.В., Юдин В.А., Подъяблонская И.А., Акинчиц А.Н. и др. Влияние поздней госпитализации на летальность при острых абдоминальных заболеваниях в ЦФО Российской Федерации. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;8:5–12. DOI: 10.17116/hirurgia20230815","Napolitano L.M. Intra-abdominal Infections. Semin Respir Crit Care Med. 2022;43(1):10–27. DOI: 10.1055/s-0041-1741053","Григорьев Е.Г., Кривцов Г.А., Плоткин Л.Л., Прибыткова О.В., Совцов С.А. (сост.). Острый перитонит. Клинические рекомендации. М., 2017. URL: https://общество-хирургов.рф/upload/nkr_peritonit_ispr_1-3.pdf (дата доступа 1.10.2024).","Гараев М.Р., Нартайлаков М.А., Логинов М.О., Дорофеев В.Д., Гиниятуллин Б.Р., Бурханов А.К. и др. Эндоваскулярная терапия в комплексном лечении распространенного гнойного перитонита. Креативная хирургия и онкология. 2024;14(1):36–41. DOI: 10.24060/2076-3093-2024-14-1-36-41","Корымасов Е.А., Иванов С.А., Кенарская М.В. Алгоритм диагностики и лечения синдрома энтеральной недостаточности при перитоните. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2021;180(2):28–36. DOI: 10.24884/0042-4625-2021-180-2-28-36","Гольбрайх В.А., Маскин С.С., Матюхин В.В. Стратификация тяжести течения разлитого перитонита для определения показаний к программной релапаротомии. Вестник Волгоградского государственного медицинского университета. 2015;2(54):34–6.","Behi H., Omry A., Guelmami H., Changuel A., Kamtaoui A., Khalifa M.B. A case report: Peritonitis secondary to perforated locally advanced gastrointestinal stromal tumor. Int J Surg Case Rep. 2024;119:109739. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109739","Rasslan R., de Oliveira Ferreira F., Parra J.A.P., da Costa Ferreira Novo F., Menegozzo C.A.M., Alves P.H.F., et al. Damage control surgery in non-traumatic abdominal emergencies: prognostic value of SOFA, APACHEII, and Mannheim peritonitis index. Updates Surg. 2025;77(1):255–62. DOI: 10.1007/s13304-024-01984-3","Gaurav K., Kumar K., Kumar K., Kamal A.K., Mehta M.K., Soy H., et al. Effectiveness of Mannheim’s peritonitis index in patients with peritonitis secondary to hollow viscus perforation in a tertiary care hospital in Jharkhand, India. Cureus. 2024;16(5):e59631. DOI: 10.7759/cureus.59631","Алиев С.А., Алиев Э.С. Абдоминальный сепсис: состояние проблемы, интегральные системы оценки тяжести течения и критерии прогнозирования исхода. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2018;177(5):108–12. DOI: 10.24884/0042-4625-2018-177-5-108-112","Савельев В.В., Винокуров М.М., Попов В.В., Бадагуева В.В. Выбор хирургической лечебной тактики и результаты лечения при распространенном гнойном перитоните в многопрофильном хирургическом стационаре. Якутский медицинский журнал. 2022;1:53–7. DOI: 10.25789/YMJ.2022.77.14","Назаретьян В.В., Лукач В.Н., Куликов А.В. Предикторы неблагоприятного исхода у пациентов с абдоминальным сепсисом. Анестезиология и реаниматология. 2016;61(3):209–14. DOI: 10.18821/0201-7563-2016-3-209-214","Битюков С.Л., Демиденко В.В. Эффективность использования Мангеймского индекса перитонита в прогнозировании осложнений и летальности при разлитом перитоните. Морфологический альманах имени В.Г. Ковешникова. 2019;17(3):14–8.","Лебедев Н.В., Климов А.Е., Агрба С.Б., Гайдукевич Е.К. Комбинированная система прогнозирования исхода перитонита. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;9:33–7. DOI: 10.17116/hirurgia2017933-37","Pathak A.A., Agrawal V., Sharma N., Kumar K., Bagla C., Fouzdar A. Prediction of mortality in secondary peritonitis: a prospective study comparing p-POSSUM, Mannheim Peritonitis Index, and Jabalpur Peritonitis Index. Perioper Med (Lond). 2023;12(1):65. DOI: 10.1186/s13741-023-00355-7","Жариков А.Н., Лубянский В.Г., Алиев А.Р. Повторные резекции тонкой кишки и применение новых тонкокишечных анастомозов в условиях послеоперационного перитонита. Клиническая и экспериментальная хирургия. Журнал. им. акад. Б.В. Петровского. 2020;8(1):22–8. DOI: 10.33029/2308-1198-2020-8-1-22-28","Остроумова Ю.С., Батыршин И.М., Насер Н. Р. Склизков Д.С., Рязанова Е.П., Бородина М.А. и др. Шкальные системы прогнозирования течения и исхода перитонита и абдоминального сепсиса. Вестник Дагестанской государственной медицинской академии. 2019;4(33):64–71.","Ярцева Е.А., Шугаев А.И., Луговой А.Л., Земляной В.П., Гребцов Ю.В. Возможности эндовидеохирургических вмешательств в лечении перитонита (обзор литературы). Вестник Санкт-Петербургского университета. Медицина. 2014;(2):93–102.","Забелин М.В., Ачкасов Е.Е., Сафонов А.С. Интраабдоминальная гипертензия: причины, диагностика, лечение. М.: ГЭОТАР-Медиа; 2022.","Шугаев А.И., Земляной В.П., Луговой А.Л., Гребцов Ю.В. Диагностическая значимость повышения внутрибрюшного давления при распространенном перитоните. Скорая медицинская помощь. 2017;18(1):73–6. DOI: 10.24884/2072-6716-2017-18-1-73-76","Михельсон Е.П., Шляпников С.А., Насер Н.Р., Батыршин И.М., Склизков Д.С., Остроумова Ю.С. и др. Диагностическая ценность определения уровня прокальцитонина в абдоминальной хирургии. Журнал МедиАль. 2019;1(23):25–7. DOI: 10.21145/2225-0026-2019-1-25-27","Wejnaruemarn S., Susantitaphong P., Komolmit P., Treeprasertsuk S., Thanapirom K. Procalcitonin and presepsin for detecting bacterial infection and spontaneous bacterial peritonitis in cirrhosis: A systematic review and meta-analysis. World J Gastroenterol. 2025;31(6):99506. DOI: 10.3748/wjg.v31.i6.99506","Власов А.П., Зайцев П.П., Власов П.А., Полозова Э.И., Болотских В.А., Власова Т.И. и др. Новый способ прогнозирования эндогенной интоксикации у больных с перитонитом. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2017;176(6):55–9. DOI: 10.24884/0042-4625-2017-176-6-55-59","Raziky El.M., Rashwan M., Tamim H.H., Afify S., Lithy R.M. Role of IL-6, TNF-α and VCAM-1 as predictors of renal impairment in patients with spontaneous bacterial peritonitis. Trans R Soc Trop Med Hyg. 2025;119(5):524–33. DOI: 10.1093/trstmh/trae139"],"dc.citation.ru":["Батыршин И.М., Шляпников С.А., Демко А.Е., Остроумова Ю.С., Склизков Д.С., Фомин Д.В. и др. Прогнозирование и дифференцированный подход в лечении больных с вторичным перитонитом и абдоминальным сепсисом. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2020;5:27–33. DOI: 10.17116/hirurgia202005127","Мушарапов Д.Р., Нартайлаков М.А., Хасанов С.Р., Пантелеев В.С., Фаезов Р.Р., Амирова Д.Х. Диагностика и хирургическое лечение осложненных форм дивертикулярной болезни ободочной кишки. Медицинский вестник Башкортостана. 2019;14(5(83)):5–11.","Ярощук С.А., Лещишин Я.М., Баранов А.И., Каташева Л.Ю. Роль лапаростомы в лечении пациентов с некрозом тонкой кишки и перитонитом. Медицина в Кузбассе. 2019;18(3):46–50.","Лебедев Н.В., Климов А.Е., Шадрина В.С., Беляков А.П. Выбор оперативного доступа и варианта завершения лапаротомии при распространенном перитоните. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;10:41–6. DOI: 10.17116/hirurgia202310141","Сигуа Б.В., Земляной В.П., Петров С.В., Игнатенко В.А., Котков П.А. Методика оценки тяжести распространенного перитонита и вероятности релапаротомии. Вестник хирургии им. И.И. Грекова. 2021;180(2):21–7. DOI: 10.24884/0042-4625-2021-180-2-21-27","Карсанов А.М., Маскин С.С., Дербенцева Т.В. Распространенный гнойный перитонит: актуальные вопросы трактовки тяжести состояния пациентов и выбора хирургической тактики. Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Естественные и технические науки. 2020;8:173–8. DOI: 10.37882/2223-2966.2020.08.17","Сажин В.П., Панин С.И., Сажин И.В., Юдин В.А., Подъяблонская И.А., Акинчиц А.Н. и др. Влияние поздней госпитализации на летальность при острых абдоминальных заболеваниях в ЦФО Российской Федерации. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;8:5–12. DOI: 10.17116/hirurgia20230815","Napolitano L.M. Intra-abdominal Infections. Semin Respir Crit Care Med. 2022;43(1):10–27. DOI: 10.1055/s-0041-1741053","Григорьев Е.Г., Кривцов Г.А., Плоткин Л.Л., Прибыткова О.В., Совцов С.А. (сост.). Острый перитонит. Клинические рекомендации. М., 2017. URL: https://общество-хирургов.рф/upload/nkr_peritonit_ispr_1-3.pdf (дата доступа 1.10.2024).","Гараев М.Р., Нартайлаков М.А., Логинов М.О., Дорофеев В.Д., Гиниятуллин Б.Р., Бурханов А.К. и др. Эндоваскулярная терапия в комплексном лечении распространенного гнойного перитонита. Креативная хирургия и онкология. 2024;14(1):36–41. DOI: 10.24060/2076-3093-2024-14-1-36-41","Корымасов Е.А., Иванов С.А., Кенарская М.В. Алгоритм диагностики и лечения синдрома энтеральной недостаточности при перитоните. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2021;180(2):28–36. DOI: 10.24884/0042-4625-2021-180-2-28-36","Гольбрайх В.А., Маскин С.С., Матюхин В.В. Стратификация тяжести течения разлитого перитонита для определения показаний к программной релапаротомии. Вестник Волгоградского государственного медицинского университета. 2015;2(54):34–6.","Behi H., Omry A., Guelmami H., Changuel A., Kamtaoui A., Khalifa M.B. A case report: Peritonitis secondary to perforated locally advanced gastrointestinal stromal tumor. Int J Surg Case Rep. 2024;119:109739. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109739","Rasslan R., de Oliveira Ferreira F., Parra J.A.P., da Costa Ferreira Novo F., Menegozzo C.A.M., Alves P.H.F., et al. Damage control surgery in non-traumatic abdominal emergencies: prognostic value of SOFA, APACHEII, and Mannheim peritonitis index. Updates Surg. 2025;77(1):255–62. DOI: 10.1007/s13304-024-01984-3","Gaurav K., Kumar K., Kumar K., Kamal A.K., Mehta M.K., Soy H., et al. Effectiveness of Mannheim’s peritonitis index in patients with peritonitis secondary to hollow viscus perforation in a tertiary care hospital in Jharkhand, India. Cureus. 2024;16(5):e59631. DOI: 10.7759/cureus.59631","Алиев С.А., Алиев Э.С. Абдоминальный сепсис: состояние проблемы, интегральные системы оценки тяжести течения и критерии прогнозирования исхода. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2018;177(5):108–12. DOI: 10.24884/0042-4625-2018-177-5-108-112","Савельев В.В., Винокуров М.М., Попов В.В., Бадагуева В.В. Выбор хирургической лечебной тактики и результаты лечения при распространенном гнойном перитоните в многопрофильном хирургическом стационаре. Якутский медицинский журнал. 2022;1:53–7. DOI: 10.25789/YMJ.2022.77.14","Назаретьян В.В., Лукач В.Н., Куликов А.В. Предикторы неблагоприятного исхода у пациентов с абдоминальным сепсисом. Анестезиология и реаниматология. 2016;61(3):209–14. DOI: 10.18821/0201-7563-2016-3-209-214","Битюков С.Л., Демиденко В.В. Эффективность использования Мангеймского индекса перитонита в прогнозировании осложнений и летальности при разлитом перитоните. Морфологический альманах имени В.Г. Ковешникова. 2019;17(3):14–8.","Лебедев Н.В., Климов А.Е., Агрба С.Б., Гайдукевич Е.К. Комбинированная система прогнозирования исхода перитонита. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;9:33–7. DOI: 10.17116/hirurgia2017933-37","Pathak A.A., Agrawal V., Sharma N., Kumar K., Bagla C., Fouzdar A. Prediction of mortality in secondary peritonitis: a prospective study comparing p-POSSUM, Mannheim Peritonitis Index, and Jabalpur Peritonitis Index. Perioper Med (Lond). 2023;12(1):65. DOI: 10.1186/s13741-023-00355-7","Жариков А.Н., Лубянский В.Г., Алиев А.Р. Повторные резекции тонкой кишки и применение новых тонкокишечных анастомозов в условиях послеоперационного перитонита. Клиническая и экспериментальная хирургия. Журнал. им. акад. Б.В. Петровского. 2020;8(1):22–8. DOI: 10.33029/2308-1198-2020-8-1-22-28","Остроумова Ю.С., Батыршин И.М., Насер Н. Р. Склизков Д.С., Рязанова Е.П., Бородина М.А. и др. Шкальные системы прогнозирования течения и исхода перитонита и абдоминального сепсиса. Вестник Дагестанской государственной медицинской академии. 2019;4(33):64–71.","Ярцева Е.А., Шугаев А.И., Луговой А.Л., Земляной В.П., Гребцов Ю.В. Возможности эндовидеохирургических вмешательств в лечении перитонита (обзор литературы). Вестник Санкт-Петербургского университета. Медицина. 2014;(2):93–102.","Забелин М.В., Ачкасов Е.Е., Сафонов А.С. Интраабдоминальная гипертензия: причины, диагностика, лечение. М.: ГЭОТАР-Медиа; 2022.","Шугаев А.И., Земляной В.П., Луговой А.Л., Гребцов Ю.В. Диагностическая значимость повышения внутрибрюшного давления при распространенном перитоните. Скорая медицинская помощь. 2017;18(1):73–6. DOI: 10.24884/2072-6716-2017-18-1-73-76","Михельсон Е.П., Шляпников С.А., Насер Н.Р., Батыршин И.М., Склизков Д.С., Остроумова Ю.С. и др. Диагностическая ценность определения уровня прокальцитонина в абдоминальной хирургии. Журнал МедиАль. 2019;1(23):25–7. DOI: 10.21145/2225-0026-2019-1-25-27","Wejnaruemarn S., Susantitaphong P., Komolmit P., Treeprasertsuk S., Thanapirom K. Procalcitonin and presepsin for detecting bacterial infection and spontaneous bacterial peritonitis in cirrhosis: A systematic review and meta-analysis. World J Gastroenterol. 2025;31(6):99506. DOI: 10.3748/wjg.v31.i6.99506","Власов А.П., Зайцев П.П., Власов П.А., Полозова Э.И., Болотских В.А., Власова Т.И. и др. Новый способ прогнозирования эндогенной интоксикации у больных с перитонитом. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2017;176(6):55–9. DOI: 10.24884/0042-4625-2017-176-6-55-59","Raziky El.M., Rashwan M., Tamim H.H., Afify S., Lithy R.M. Role of IL-6, TNF-α and VCAM-1 as predictors of renal impairment in patients with spontaneous bacterial peritonitis. Trans R Soc Trop Med Hyg. 2025;119(5):524–33. DOI: 10.1093/trstmh/trae139"],"dc.citation.en":["Батыршин И.М., Шляпников С.А., Демко А.Е., Остроумова Ю.С., Склизков Д.С., Фомин Д.В. и др. Прогнозирование и дифференцированный подход в лечении больных с вторичным перитонитом и абдоминальным сепсисом. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2020;5:27–33. DOI: 10.17116/hirurgia202005127","Мушарапов Д.Р., Нартайлаков М.А., Хасанов С.Р., Пантелеев В.С., Фаезов Р.Р., Амирова Д.Х. Диагностика и хирургическое лечение осложненных форм дивертикулярной болезни ободочной кишки. Медицинский вестник Башкортостана. 2019;14(5(83)):5–11.","Ярощук С.А., Лещишин Я.М., Баранов А.И., Каташева Л.Ю. Роль лапаростомы в лечении пациентов с некрозом тонкой кишки и перитонитом. Медицина в Кузбассе. 2019;18(3):46–50.","Лебедев Н.В., Климов А.Е., Шадрина В.С., Беляков А.П. Выбор оперативного доступа и варианта завершения лапаротомии при распространенном перитоните. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;10:41–6. DOI: 10.17116/hirurgia202310141","Сигуа Б.В., Земляной В.П., Петров С.В., Игнатенко В.А., Котков П.А. Методика оценки тяжести распространенного перитонита и вероятности релапаротомии. Вестник хирургии им. И.И. Грекова. 2021;180(2):21–7. DOI: 10.24884/0042-4625-2021-180-2-21-27","Карсанов А.М., Маскин С.С., Дербенцева Т.В. Распространенный гнойный перитонит: актуальные вопросы трактовки тяжести состояния пациентов и выбора хирургической тактики. Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Естественные и технические науки. 2020;8:173–8. DOI: 10.37882/2223-2966.2020.08.17","Сажин В.П., Панин С.И., Сажин И.В., Юдин В.А., Подъяблонская И.А., Акинчиц А.Н. и др. Влияние поздней госпитализации на летальность при острых абдоминальных заболеваниях в ЦФО Российской Федерации. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;8:5–12. DOI: 10.17116/hirurgia20230815","Napolitano L.M. Intra-abdominal Infections. Semin Respir Crit Care Med. 2022;43(1):10–27. DOI: 10.1055/s-0041-1741053","Григорьев Е.Г., Кривцов Г.А., Плоткин Л.Л., Прибыткова О.В., Совцов С.А. (сост.). Острый перитонит. Клинические рекомендации. М., 2017. URL: https://общество-хирургов.рф/upload/nkr_peritonit_ispr_1-3.pdf (дата доступа 1.10.2024).","Гараев М.Р., Нартайлаков М.А., Логинов М.О., Дорофеев В.Д., Гиниятуллин Б.Р., Бурханов А.К. и др. Эндоваскулярная терапия в комплексном лечении распространенного гнойного перитонита. Креативная хирургия и онкология. 2024;14(1):36–41. DOI: 10.24060/2076-3093-2024-14-1-36-41","Корымасов Е.А., Иванов С.А., Кенарская М.В. Алгоритм диагностики и лечения синдрома энтеральной недостаточности при перитоните. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2021;180(2):28–36. DOI: 10.24884/0042-4625-2021-180-2-28-36","Гольбрайх В.А., Маскин С.С., Матюхин В.В. Стратификация тяжести течения разлитого перитонита для определения показаний к программной релапаротомии. Вестник Волгоградского государственного медицинского университета. 2015;2(54):34–6.","Behi H., Omry A., Guelmami H., Changuel A., Kamtaoui A., Khalifa M.B. A case report: Peritonitis secondary to perforated locally advanced gastrointestinal stromal tumor. Int J Surg Case Rep. 2024;119:109739. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109739","Rasslan R., de Oliveira Ferreira F., Parra J.A.P., da Costa Ferreira Novo F., Menegozzo C.A.M., Alves P.H.F., et al. Damage control surgery in non-traumatic abdominal emergencies: prognostic value of SOFA, APACHEII, and Mannheim peritonitis index. Updates Surg. 2025;77(1):255–62. DOI: 10.1007/s13304-024-01984-3","Gaurav K., Kumar K., Kumar K., Kamal A.K., Mehta M.K., Soy H., et al. Effectiveness of Mannheim’s peritonitis index in patients with peritonitis secondary to hollow viscus perforation in a tertiary care hospital in Jharkhand, India. Cureus. 2024;16(5):e59631. DOI: 10.7759/cureus.59631","Алиев С.А., Алиев Э.С. Абдоминальный сепсис: состояние проблемы, интегральные системы оценки тяжести течения и критерии прогнозирования исхода. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2018;177(5):108–12. DOI: 10.24884/0042-4625-2018-177-5-108-112","Савельев В.В., Винокуров М.М., Попов В.В., Бадагуева В.В. Выбор хирургической лечебной тактики и результаты лечения при распространенном гнойном перитоните в многопрофильном хирургическом стационаре. Якутский медицинский журнал. 2022;1:53–7. DOI: 10.25789/YMJ.2022.77.14","Назаретьян В.В., Лукач В.Н., Куликов А.В. Предикторы неблагоприятного исхода у пациентов с абдоминальным сепсисом. Анестезиология и реаниматология. 2016;61(3):209–14. DOI: 10.18821/0201-7563-2016-3-209-214","Битюков С.Л., Демиденко В.В. Эффективность использования Мангеймского индекса перитонита в прогнозировании осложнений и летальности при разлитом перитоните. Морфологический альманах имени В.Г. Ковешникова. 2019;17(3):14–8.","Лебедев Н.В., Климов А.Е., Агрба С.Б., Гайдукевич Е.К. Комбинированная система прогнозирования исхода перитонита. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;9:33–7. DOI: 10.17116/hirurgia2017933-37","Pathak A.A., Agrawal V., Sharma N., Kumar K., Bagla C., Fouzdar A. Prediction of mortality in secondary peritonitis: a prospective study comparing p-POSSUM, Mannheim Peritonitis Index, and Jabalpur Peritonitis Index. Perioper Med (Lond). 2023;12(1):65. DOI: 10.1186/s13741-023-00355-7","Жариков А.Н., Лубянский В.Г., Алиев А.Р. Повторные резекции тонкой кишки и применение новых тонкокишечных анастомозов в условиях послеоперационного перитонита. Клиническая и экспериментальная хирургия. Журнал. им. акад. Б.В. Петровского. 2020;8(1):22–8. DOI: 10.33029/2308-1198-2020-8-1-22-28","Остроумова Ю.С., Батыршин И.М., Насер Н. Р. Склизков Д.С., Рязанова Е.П., Бородина М.А. и др. Шкальные системы прогнозирования течения и исхода перитонита и абдоминального сепсиса. Вестник Дагестанской государственной медицинской академии. 2019;4(33):64–71.","Ярцева Е.А., Шугаев А.И., Луговой А.Л., Земляной В.П., Гребцов Ю.В. Возможности эндовидеохирургических вмешательств в лечении перитонита (обзор литературы). Вестник Санкт-Петербургского университета. Медицина. 2014;(2):93–102.","Забелин М.В., Ачкасов Е.Е., Сафонов А.С. Интраабдоминальная гипертензия: причины, диагностика, лечение. М.: ГЭОТАР-Медиа; 2022.","Шугаев А.И., Земляной В.П., Луговой А.Л., Гребцов Ю.В. Диагностическая значимость повышения внутрибрюшного давления при распространенном перитоните. Скорая медицинская помощь. 2017;18(1):73–6. DOI: 10.24884/2072-6716-2017-18-1-73-76","Михельсон Е.П., Шляпников С.А., Насер Н.Р., Батыршин И.М., Склизков Д.С., Остроумова Ю.С. и др. Диагностическая ценность определения уровня прокальцитонина в абдоминальной хирургии. Журнал МедиАль. 2019;1(23):25–7. DOI: 10.21145/2225-0026-2019-1-25-27","Wejnaruemarn S., Susantitaphong P., Komolmit P., Treeprasertsuk S., Thanapirom K. Procalcitonin and presepsin for detecting bacterial infection and spontaneous bacterial peritonitis in cirrhosis: A systematic review and meta-analysis. World J Gastroenterol. 2025;31(6):99506. DOI: 10.3748/wjg.v31.i6.99506","Власов А.П., Зайцев П.П., Власов П.А., Полозова Э.И., Болотских В.А., Власова Т.И. и др. Новый способ прогнозирования эндогенной интоксикации у больных с перитонитом. Вестник хирургии имени И.И. Грекова. 2017;176(6):55–9. DOI: 10.24884/0042-4625-2017-176-6-55-59","Raziky El.M., Rashwan M., Tamim H.H., Afify S., Lithy R.M. Role of IL-6, TNF-α and VCAM-1 as predictors of renal impairment in patients with spontaneous bacterial peritonitis. Trans R Soc Trop Med Hyg. 2025;119(5):524–33. DOI: 10.1093/trstmh/trae139"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8921"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:57Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:57Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:57Z"],"publication_grp":["123456789/8921"],"bi_4_dis_filter":["вакуум-ассистированная лапаротомия\n|||\nвакуум-ассистированная лапаротомия","local endovascular infusion\n|||\nlocal endovascular infusion","регионарная эндоваскулярная инфузия\n|||\nрегионарная эндоваскулярная инфузия","смертность\n|||\nсмертность","postoperative complications\n|||\npostoperative complications","mannheim peritonitis index (mpi)\n|||\nMannheim Peritonitis Index (MPI)","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds\n|||\nvacuum-assisted closure of laparostomy wounds","acute appendicitis\n|||\nacute appendicitis","послеоперационные осложнения\n|||\nпослеоперационные осложнения","acute pancreatitis\n|||\nacute pancreatitis","острый аппендицит\n|||\nострый аппендицит","мангеймский индекс перитонита\n|||\nМангеймский индекс перитонита","гнойный перитонит\n|||\nгнойный перитонит","mortality\n|||\nmortality","purulent peritonitis\n|||\npurulent peritonitis","острый панкреатит\n|||\nострый панкреатит"],"bi_4_dis_partial":["послеоперационные осложнения","гнойный перитонит","Мангеймский индекс перитонита","острый панкреатит","острый аппендицит","вакуум-ассистированная лапаротомия","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds","acute appendicitis","Mannheim Peritonitis Index (MPI)","local endovascular infusion","acute pancreatitis","регионарная эндоваскулярная инфузия","postoperative complications","mortality","смертность","purulent peritonitis"],"bi_4_dis_value_filter":["послеоперационные осложнения","гнойный перитонит","Мангеймский индекс перитонита","острый панкреатит","острый аппендицит","вакуум-ассистированная лапаротомия","vacuum-assisted closure of laparostomy wounds","acute appendicitis","Mannheim Peritonitis Index (MPI)","local endovascular infusion","acute pancreatitis","регионарная эндоваскулярная инфузия","postoperative complications","mortality","смертность","purulent peritonitis"],"bi_sort_1_sort":"current treatment options for diffuse purulent peritonitis","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:57Z","read":["g0"],"_version_":1837178067587432448},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:59:00.286Z","search.uniqueid":"2-8039","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8039,"handle":"123456789/8928","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-2-75-82"],"dc.abstract":["

Introduction. Cutaneous melanoma is a highly aggressive malignancy with a significant risk of metastasis. Current treatment strategies include surgical resection, immunotherapy, and targeted therapy directed at mutations in the MAPK/ ERK pathway, particularly BRAF V600E. Despite the efficacy of dual BRAF/MEK inhibition, the rapid development of drug resistance remains a challenge, prompting interest in combination immunotherapy plus targeted therapy. Aim. This study aimed to evaluate the efficacy and tolerability of triple therapy, involving atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib in patients with BRAF V600 mutation-driven metastatic melanoma following failure of prior lines of therapy. Materials and methods. We present a detailed case report of a patient with metastatic cutaneous melanoma who achieved disease stabilization for 27 months following surgery and first-line therapy with dabrafenib and trametinib. After subsequent progression, second- and third-line therapies with pembrolizumab followed by pembrolizumab and lenvatinib were administered; however, both therapies proved ineffective. Fourth-line therapy with atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib demonstrated a significant clinical response. Results and discussion. Following six months of triple therapy, positron emission tomography/computed tomography (PET/CT) confirmed complete metabolic regression of the previously identified lesions, including those in the intrathoracic lymph nodes and pulmonary metastases. The treatment was well tolerated, with no grade 3–4 adverse events. Conclusion. This clinical case highlights the potential of the atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib therapy in patients with pretreated BRAF V600E-mutated metastatic melanoma. This regimen may benefit patients with acquired resistance to BRAF/MEK inhibitors and immune checkpoint inhibitors. The findings underscore the importance of personalized treatment strategies and the need for further research in this area.

","

Введение. Меланома кожи является высокоагрессивным злокачественным новообразованием с высоким риском метастазирования. Современные методы лечения включают хирургическое вмешательство, иммунотерапию и таргетную терапию, направленную на мутации в сигнальных путях MAPK/ERK, в частности BRAF V600E. Несмотря на эффективность двойных режимов (ингибиторы BRAF и MEK), быстро развивающаяся лекарственная устойчивость остается проблемой, что обусловило интерес к комбинированной иммуно-таргетной терапии. Цель: оценить эффективность и переносимость тройной комбинации Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб у пациента с метастатической меланомой кожи, BRAF V600E-положительной, после неудачи предшествующих линий терапии. Материалы и методы. Приведен детализированный клинический случай пациента с метастатической меланомой кожи, у которого после операции и первой линии терапии комбинацией Дабрафениб + Траметиниб была зафиксирована стабилизация заболевания в течение 27 месяцев. После последующего прогрессирования были применены вторая и третья линии терапии: Пембролизумаб, затем Пембролизумаб + Ленватиниб, однако они оказались недостаточно эффективными. Четвертая линия терапии: комбинация Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб — показала выраженный положительный эффект. Результаты и обсуждение. После шести месяцев терапии тройной комбинацией отмечено полное метаболическое регрессирование ранее выявленных очагов по данным ПЭТ-КТ, включая внутригрудные лимфатические узлы и метастатические очаги в легких. Терапия продолжена, переносимость удовлетворительная, нежелательные явления 3–4-й степени отсутствуют. Заключение. Клинический случай демонстрирует перспективность применения комбинированной схемы Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб у предлеченного пациента с метастатической меланомой, обладающей мутацией BRAF V600E. Данный подход может быть эффективным у пациентов с ранее развившейся резистентностью к BRAF/MEK-ингибиторам и ингибиторам контрольных точек иммунного ответа. Полученные данные подтверждают актуальность персонализированного подхода в лечении меланомы и необходимость дальнейших исследований в этой области.

"],"dc.abstract.en":["

Introduction. Cutaneous melanoma is a highly aggressive malignancy with a significant risk of metastasis. Current treatment strategies include surgical resection, immunotherapy, and targeted therapy directed at mutations in the MAPK/ ERK pathway, particularly BRAF V600E. Despite the efficacy of dual BRAF/MEK inhibition, the rapid development of drug resistance remains a challenge, prompting interest in combination immunotherapy plus targeted therapy. Aim. This study aimed to evaluate the efficacy and tolerability of triple therapy, involving atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib in patients with BRAF V600 mutation-driven metastatic melanoma following failure of prior lines of therapy. Materials and methods. We present a detailed case report of a patient with metastatic cutaneous melanoma who achieved disease stabilization for 27 months following surgery and first-line therapy with dabrafenib and trametinib. After subsequent progression, second- and third-line therapies with pembrolizumab followed by pembrolizumab and lenvatinib were administered; however, both therapies proved ineffective. Fourth-line therapy with atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib demonstrated a significant clinical response. Results and discussion. Following six months of triple therapy, positron emission tomography/computed tomography (PET/CT) confirmed complete metabolic regression of the previously identified lesions, including those in the intrathoracic lymph nodes and pulmonary metastases. The treatment was well tolerated, with no grade 3–4 adverse events. Conclusion. This clinical case highlights the potential of the atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib therapy in patients with pretreated BRAF V600E-mutated metastatic melanoma. This regimen may benefit patients with acquired resistance to BRAF/MEK inhibitors and immune checkpoint inhibitors. The findings underscore the importance of personalized treatment strategies and the need for further research in this area.

"],"subject":["melanoma","atezolizumab","vemurafenib","cobimetinib","immunotherapy","tumor biomarkers","SOX transcription factors","targeted therapy","меланома","атезолизумаб","вемурафениб","кобиметиниб","иммунотерапия","биомаркеры новообразований","Soxe транскрипционные факторы","таргетная терапия"],"subject_keyword":["melanoma","melanoma","atezolizumab","atezolizumab","vemurafenib","vemurafenib","cobimetinib","cobimetinib","immunotherapy","immunotherapy","tumor biomarkers","tumor biomarkers","SOX transcription factors","SOX transcription factors","targeted therapy","targeted therapy","меланома","меланома","атезолизумаб","атезолизумаб","вемурафениб","вемурафениб","кобиметиниб","кобиметиниб","иммунотерапия","иммунотерапия","биомаркеры новообразований","биомаркеры новообразований","Soxe транскрипционные факторы","Soxe транскрипционные факторы","таргетная терапия","таргетная терапия"],"subject_ac":["melanoma\n|||\nmelanoma","atezolizumab\n|||\natezolizumab","vemurafenib\n|||\nvemurafenib","cobimetinib\n|||\ncobimetinib","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","tumor biomarkers\n|||\ntumor biomarkers","sox transcription factors\n|||\nSOX transcription factors","targeted therapy\n|||\ntargeted therapy","меланома\n|||\nмеланома","атезолизумаб\n|||\nатезолизумаб","вемурафениб\n|||\nвемурафениб","кобиметиниб\n|||\nкобиметиниб","иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия","биомаркеры новообразований\n|||\nбиомаркеры новообразований","soxe транскрипционные факторы\n|||\nSoxe транскрипционные факторы","таргетная терапия\n|||\nтаргетная терапия"],"subject_tax_0_filter":["melanoma\n|||\nmelanoma","atezolizumab\n|||\natezolizumab","vemurafenib\n|||\nvemurafenib","cobimetinib\n|||\ncobimetinib","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","tumor biomarkers\n|||\ntumor biomarkers","sox transcription factors\n|||\nSOX transcription factors","targeted therapy\n|||\ntargeted therapy","меланома\n|||\nмеланома","атезолизумаб\n|||\nатезолизумаб","вемурафениб\n|||\nвемурафениб","кобиметиниб\n|||\nкобиметиниб","иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия","биомаркеры новообразований\n|||\nбиомаркеры новообразований","soxe транскрипционные факторы\n|||\nSoxe транскрипционные факторы","таргетная терапия\n|||\nтаргетная терапия"],"subject_filter":["melanoma\n|||\nmelanoma","atezolizumab\n|||\natezolizumab","vemurafenib\n|||\nvemurafenib","cobimetinib\n|||\ncobimetinib","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","tumor biomarkers\n|||\ntumor biomarkers","sox transcription factors\n|||\nSOX transcription factors","targeted therapy\n|||\ntargeted therapy","меланома\n|||\nмеланома","атезолизумаб\n|||\nатезолизумаб","вемурафениб\n|||\nвемурафениб","кобиметиниб\n|||\nкобиметиниб","иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия","биомаркеры новообразований\n|||\nбиомаркеры новообразований","soxe транскрипционные факторы\n|||\nSoxe транскрипционные факторы","таргетная терапия\n|||\nтаргетная терапия"],"dc.subject_mlt":["melanoma","atezolizumab","vemurafenib","cobimetinib","immunotherapy","tumor biomarkers","SOX transcription factors","targeted therapy","меланома","атезолизумаб","вемурафениб","кобиметиниб","иммунотерапия","биомаркеры новообразований","Soxe транскрипционные факторы","таргетная терапия"],"dc.subject":["melanoma","atezolizumab","vemurafenib","cobimetinib","immunotherapy","tumor biomarkers","SOX transcription factors","targeted therapy","меланома","атезолизумаб","вемурафениб","кобиметиниб","иммунотерапия","биомаркеры новообразований","Soxe транскрипционные факторы","таргетная терапия"],"dc.subject.en":["melanoma","atezolizumab","vemurafenib","cobimetinib","immunotherapy","tumor biomarkers","SOX transcription factors","targeted therapy"],"title":["Combination BRAF/MEK Inhibitor Targeted Therapy and Immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for Metastatic Cutaneous Melanoma: Clinical Case","Комбинированная таргетная терапия ингибиторами BRAF и MEK в сочетании с иммунотерапией (атезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб) при метастатической меланоме кожи (клинический случай)"],"title_keyword":["Combination BRAF/MEK Inhibitor Targeted Therapy and Immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for Metastatic Cutaneous Melanoma: Clinical Case","Комбинированная таргетная терапия ингибиторами BRAF и MEK в сочетании с иммунотерапией (атезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб) при метастатической меланоме кожи (клинический случай)"],"title_ac":["combination braf/mek inhibitor targeted therapy and immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for metastatic cutaneous melanoma: clinical case\n|||\nCombination BRAF/MEK Inhibitor Targeted Therapy and Immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for Metastatic Cutaneous Melanoma: Clinical Case","комбинированная таргетная терапия ингибиторами braf и mek в сочетании с иммунотерапией (атезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб) при метастатической меланоме кожи (клинический случай)\n|||\nКомбинированная таргетная терапия ингибиторами BRAF и MEK в сочетании с иммунотерапией (атезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб) при метастатической меланоме кожи (клинический случай)"],"dc.title_sort":"Combination BRAF/MEK Inhibitor Targeted Therapy and Immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for Metastatic Cutaneous Melanoma: Clinical Case","dc.title_hl":["Combination BRAF/MEK Inhibitor Targeted Therapy and Immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for Metastatic Cutaneous Melanoma: Clinical Case","Комбинированная таргетная терапия ингибиторами BRAF и MEK в сочетании с иммунотерапией (атезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб) при метастатической меланоме кожи (клинический случай)"],"dc.title_mlt":["Combination BRAF/MEK Inhibitor Targeted Therapy and Immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for Metastatic Cutaneous Melanoma: Clinical Case","Комбинированная таргетная терапия ингибиторами BRAF и MEK в сочетании с иммунотерапией (атезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб) при метастатической меланоме кожи (клинический случай)"],"dc.title":["Combination BRAF/MEK Inhibitor Targeted Therapy and Immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for Metastatic Cutaneous Melanoma: Clinical Case","Комбинированная таргетная терапия ингибиторами BRAF и MEK в сочетании с иммунотерапией (атезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб) при метастатической меланоме кожи (клинический случай)"],"dc.title_stored":["Combination BRAF/MEK Inhibitor Targeted Therapy and Immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for Metastatic Cutaneous Melanoma: Clinical Case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Комбинированная таргетная терапия ингибиторами BRAF и MEK в сочетании с иммунотерапией (атезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб) при метастатической меланоме кожи (клинический случай)\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Combination BRAF/MEK Inhibitor Targeted Therapy and Immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for Metastatic Cutaneous Melanoma: Clinical Case"],"dc.abstract.ru":["

Введение. Меланома кожи является высокоагрессивным злокачественным новообразованием с высоким риском метастазирования. Современные методы лечения включают хирургическое вмешательство, иммунотерапию и таргетную терапию, направленную на мутации в сигнальных путях MAPK/ERK, в частности BRAF V600E. Несмотря на эффективность двойных режимов (ингибиторы BRAF и MEK), быстро развивающаяся лекарственная устойчивость остается проблемой, что обусловило интерес к комбинированной иммуно-таргетной терапии. Цель: оценить эффективность и переносимость тройной комбинации Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб у пациента с метастатической меланомой кожи, BRAF V600E-положительной, после неудачи предшествующих линий терапии. Материалы и методы. Приведен детализированный клинический случай пациента с метастатической меланомой кожи, у которого после операции и первой линии терапии комбинацией Дабрафениб + Траметиниб была зафиксирована стабилизация заболевания в течение 27 месяцев. После последующего прогрессирования были применены вторая и третья линии терапии: Пембролизумаб, затем Пембролизумаб + Ленватиниб, однако они оказались недостаточно эффективными. Четвертая линия терапии: комбинация Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб — показала выраженный положительный эффект. Результаты и обсуждение. После шести месяцев терапии тройной комбинацией отмечено полное метаболическое регрессирование ранее выявленных очагов по данным ПЭТ-КТ, включая внутригрудные лимфатические узлы и метастатические очаги в легких. Терапия продолжена, переносимость удовлетворительная, нежелательные явления 3–4-й степени отсутствуют. Заключение. Клинический случай демонстрирует перспективность применения комбинированной схемы Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб у предлеченного пациента с метастатической меланомой, обладающей мутацией BRAF V600E. Данный подход может быть эффективным у пациентов с ранее развившейся резистентностью к BRAF/MEK-ингибиторам и ингибиторам контрольных точек иммунного ответа. Полученные данные подтверждают актуальность персонализированного подхода в лечении меланомы и необходимость дальнейших исследований в этой области.

"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nМеланома кожи представляет собой злокачественное\nновообразование, возникающее из меланоцитов и характеризующееся агрессивным биологическим поведением и высоким потенциалом метастазирования [1].\nСогласно данным GLOBOCAN, ежегодно регистрируется свыше 325 000 новых случаев меланомы, из которых\nболее 57 000 заканчиваются летально [2]. В развитых\nстранах заболеваемость продолжает расти, особенно\nсреди лиц со светлой кожей, проживающих в регионах\nс высокой солнечной активностью [3]. Ультрафиолетовое (УФ) облучение считается основным экзогенным\nфактором канцерогенеза при меланоме. Под действием\nУФ-излучения в меланоцитах накапливаются мутации,\nнарушающие контроль клеточного цикла, пролиферации и апоптоза [4–6].\nОсобенно важны в патогенезе мутации в генах\nBRAF, NRAS, KIT, NF1 и других сигнальных каскадах\nMAPK/ERK и PI3K/AKT [7, 8]. Мутации в гене BRAF\nвстречаются приблизительно в 40–60 % случаев меланомы, причем наиболее распространенной является\nBRAF V600E — замена валина на глутаминовую кислоту в кодоне 600 [9]. Эта мутация ассоциирована с молодым возрастом, большим числом невусов, первичной\nлокализацией на туловище и высокой УФ-экспозицией\n[10, 11]. Исследования показали, что пациенты с BRAFмутацией демонстрируют особый биологический\nи клинический фенотип опухоли [12]. Мутации NRAS\nвстречаются в 15–20 % случаев, особенно при узловых\nформах меланомы, ассоциированных с длительным\nсолнечным воздействием и большей толщиной опухоли [13]. Меланомы без мутации в BRAF или NRAS называются double wild-type и часто характеризуются мутациями в NF1 и KIT [14, 15].\nДиагностика меланомы включает клинико-дерматологическое обследование, дерматоскопию и иммуногистохимические исследования. Одним из наиболее\nчувствительных и специфичных маркеров является\nтранскрипционный фактор SOX10, экспрессируемый\nпрактически во всех формах меланомы, включая десмопластические и веретенообразные подтипы. Его\nчувствительность достигает 100 %, а специфичность —\n93 % [16]. С учетом молекулярных особенностей опухоли за последнее десятилетие произошло значительное\nрасширение терапевтического арсенала за счет таргетной терапии и иммунотерапии [17]. Переломным моментом стало внедрение ингибиторов BRAF (вемурафениб, дабрафениб) и MEK (траметиниб, кобиметиниб,\nбиниметиниб), которые при комбинированном применении существенно улучшили показатели выживаемости [18, 19]. Так, комбинация дабрафениб + траметиниб\nпо сравнению с монотерапией продемонстрировала\nдостоверное увеличение общей выживаемости (ОВ)\nи выживаемости без прогрессирования (ВБП), медиана\nВБП достигала 11 месяцев, а 5-летняя ОВ — 34 % [20].\nПохожими характеристиками обладает комбинация\nвемурафениб + кобиметиниб и энкорафениб + биниметиниб [21].\nОднако на фоне таргетной терапии довольно быстро\nразвивается лекарственная устойчивость — в среднем\nчерез 6–8 месяцев [22]. Среди предполагаемых механизмов устойчивости называют повторную активацию MAPK-пути, мутации в MEK1/2, PIK3CA и экспрессию альтернативных рецепторов роста [23, 24].\nВ связи с этим было предложено использовать комбинированную иммуно- и таргетную терапию. Исследование IMspire150 стало первым, где была продемонстрирована эффективность тройной комбинации\nатезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб: медиана\nВБП достигла 15,1 месяца против 10,6 при двойной\nтерапии, а профиль токсичности оказался приемлемым [25]. Результаты IMspire150 были подтверждены и другими исследованиями, включая SECOMBIT\nи DREAMseq, где оценивались различные стратегии\nпоследовательного и комбинированного применения\nиммуно- и таргетных агентов [26, 27]. Так, в DREAMseq\nбыло показано, что инициальная иммунотерапия\n(Ниволумаб + Ипилимумаб) с последующим переходом\nна таргетную терапию обеспечивает более длительную\nОВ, чем наоборот [27].\nИммуноонкологические препараты (ингибиторы PD-1\nи CTLA-4) продемонстрировали революционные результаты в лечении метастатической меланомы. Комбинация Ниволумаб + Ипилимумаб обеспечивает медиану ОВ свыше 60 месяцев, хотя сопровождается высокой\nтоксичностью (3–4-я степень — у 55 % пациентов) [28,\n29]. Пембролизумаб, другой ингибитор PD-1, в рамках\nисследования KEYNOTE-006 показал двухлетнюю выживаемость около 55 %, особенно у пациентов с высокой экспрессией PD-L1 [30]. При прогрессии на иммунотерапии перспективным вариантом является\nкомбинация Пембролизумаб + Ленватиниб, как показано в исследовании LEAP-004, где общая эффективность\nсоставила 21,4 % [31]. Современные исследования поднимают важность учета иммуноопосредованного «сетпоинта» опухоли — баланса между иммунной атакой\nи защитой опухоли, зависящего от опухолевой микросреды, экспрессии PD-L1, мутационной нагрузки и инфильтрации лимфоцитами [32, 33].\nМикроокружение меланомы включает иммунные\nклетки, сосуды, фибробласты, и его характеристики\nвлияют на ответ на терапию. Например, высокая экспрессия VEGF может снижать эффективность иммунотерапии, поэтому ангиостатические агенты вроде\nЛенватиниба потенциально усиливают ее эффект [34].\nСогласно рекомендациям NCCN (2024) и ESMO (2022),\nвыбор терапии должен быть индивидуализирован\nс учетом мутационного профиля, стадии заболевания, выраженности симптомов и предпочтений пациента [35].\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nПациент А. в 2018 году стал отмечать появление опухоли на коже волосистой части головы в заушной области\nслева. Постепенно отмечал изменение свойств опухоли увеличение в размерах, появление зуда. С января\n2019-го отметил появление опухоли на задней поверхности шеи. Обратился в поликлинику по месту жительства, где было проведено обследование. Пациент был\nнаправлен в Республиканский онкологический диспансер, где образования были верифицированы и выставлен диагноз: меланома кожи заушной области, волосистой части головы стадия 3 а группа 2 T1aN1M0. 15 мая\n2019 г. пациенту было выполнено расширенное истечение опухоли кожи заушной области слева. Произведен\nпоиск мутации генов BRAF. Выявлена мутация в гене\nBRAF V600E. Согласно клиническим рекомендациям\nпациенту назначен курс лекарственной терапии препаратами Дабрафениб и Траметиниб. 31 июля 2019 г.\nпациент начал получать терапию. После третьего курса\nтерапии больной был направлен на контрольное обследование — ПЭТ / КТ, где было отмечено уменьшение\nразмеров и уровня активности в корне правого легкого\n(лимфатический узел) (рис. 1).\nДругие внутригрудные лимфатические узлы неактивны. Пациент продолжил терапию в прежнем режиме.\nПосле девятого курса терапии пациент был вновь направлен на контрольное обследование (ПЭТ / КТ), где\nотмечена стабилизация заболевания со снижением метаболической активности (рис. 2).\nПациенту было рекомендовано продолжить терапию\nв режиме «Дабрафениб и Траметиниб». После 14-го\nкурса терапии по данным контрольного обследования\nотмечено в динамике появление низкой активности\nв немногочисленных лимфатических узлах первого\nи второго уровня шеи. А также появление зоны активности послеоперационной области. Пациент был направлен на консилиум, где принято решение продолжить терапию в прежнем режиме. По окончанию 19-го\nкурса проведен контроль в динамике, где зафиксирована стабилизация заболевания. Пациент продолжил лечение в прежней схеме, и после 26-го курса была вновь\nоценена динамика. По данным позитронной-эмиссионной томографии, отмечена отрицательная динамика\nв виде роста размеров и активности единичного лимфоузла шеи слева вероятнее МТС (рис. 3), в остальном\nрегресс активности в немногочисленных лимфоузлах\nшеи, сохраняются слабо активные лимфоузлы корня\nправого легкого.\nБыло принято решение назначить анти-PD-1 терапию\nПембролизумабом. 28 сентября 2022 г. больной получил первый курс второй линии терапии. По окончании\nтретьего курса была проведена оценка эффективности\nлечения, где выявлена прогрессия заболевания в виде\nувеличения лимфоузлов шеи слева с повышением метаболической активности (рис. 4).\nПроведена биопсия лимфатического узла. Патологоанатомически подтверждён метастаз пигментной меланомы в исследованном узле. 9 февраля 2023 г. пациенту\nпроведена экстирпация метастатических пораженных\nлимфоузлов шеи. После чего консилиумом было решено добавить к Пембролизумабу Ленватиниб. После четырех курсов данной схемы терапии по данным\nПЭТ-КТ отмечено появление очагов в правом легком\nс низкой метаболической активностью. Для уточнения\nхарактера выявленных очагов была проведена компьютерная томография, где было подтверждено прогрессирование заболевания в виде появления метастатических очагов в легком. Онкологическим консилиумом\nРеспубликанского онкологического диспансера было\nпредложено лечение: Атезолизумаб + Вемурафениб +\nКобиметиниб. После шести месяцев терапии на контрольном обследовании данных о наличии очагов с патологическим метаболизмом 18F-ФДГ, характерных длянеопластического процесса, не выявлено, в сравнении\nс предыдущим исследованием отмечается снижение\nактивности внутригрудных лимфатических узлов. Регресс ранее визуализируемых очагов в легких. Пациент\nпродолжил терапию в прежнем режиме. В настоящее\nвремя пациент продолжает получать терапию Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб. Нежелательных\nявлений, требующих коррекции дозировки или отмены\nпрепарата, не выявлено.\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\nМеланома кожи с мутацией BRAF V600E представляет\nсобой особую клинико-биологическую подгруппу опухолей, для которой за последние годы разработаны различные терапевтические подходы, включая таргетные\nпрепараты и иммуноонкологические средства [7, 9, 17].\nПациенту, описанному в настоящем наблюдении, была\nпроведена радикальная хирургическая резекция с последующим применением таргетной терапии комбинацией Дабрафениб + Траметиниб, что соответствует\nсовременным рекомендациям по ведению пациентов\nс мутацией BRAF V600E на стадии III и IV [18, 19, 35].\nКак показано в исследовании COMBI-AD, адъювантное\nприменение Дабрафениба с Траметинибом у пациентов\nс полностью удаленной меланомой стадии III приводит\nк значимому снижению риска рецидива и увеличению\nобщей выживаемости: через 3 года она составила 86 %\n[20]. У описанного пациента стабилизация заболевания\nсохранялась более 2 лет, что подтверждает данные литературы о длительном клиническом контроле на фоне\nдвойной таргетной терапии [21].\nОднако, как и в большинстве случаев, в течение третьего года лечения у пациента было зарегистрировано\nпрогрессирование заболевания, что может быть связано с формированием лекарственной устойчивости\nк ингибиторам BRAF и MEK. Предполагается, что повторная активация MAPK-пути, мутации в MEK1/2,\nа также компенсация через PI3K-AKT путь являются\nосновными причинами вторичной резистентности\n[22–24]. Вторая линия лечения включала назначение\nПембролизумаба — ингибитора PD-1, эффективность\nкоторого подтверждена в исследовании KEYNOTE-006,\nгде при распространенной меланоме медиана общей\nвыживаемости составила 32,7 месяца [30]. Однако у пациента было отмечено раннее прогрессирование после\nначала иммунотерапии, что, вероятно, обусловлено иммунологическим «холодным» фенотипом опухоли или\nугнетающим микроклиматом опухолевой микросреды\n[32, 33].\nВ качестве третьей линии был применен режим «Пембролизумаб + Ленватиниб». Данная комбинация показала перспективные результаты в исследовании\nLEAP-004 (фаза II), особенно у пациентов с прогрессированием после PD-1 терапии: общая эффективность\nсоставила 21,4 %, а медиана ВБП — 4,2 месяца [31]. Однако и этот подход оказался недостаточно эффективным в конкретном клиническом случае, что диктует\nнеобходимость более агрессивной и комбинированной\nстратегии.\nВ 2023 году пациенту было назначено лечение в режиме\n«Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб», основанное на данных рандомизированного клинического\nисследования IMspire150, где тройная терапия показала значимое преимущество по медиане выживаемости\nбез прогрессирования (15,1 против 10,6 месяца при\nдвойной терапии), а также более высокий общий ответ(ORR) [25]. Этот подход признан эффективным при наличии активной мутации BRAF и удовлетворительного\nсоматического статуса пациента [26].\nОтдельного внимания заслуживает вопрос о выборе\nпоследовательности терапии при BRAF-положительной\nмеланоме. Исследование DREAMseq (фаза III) продемонстрировало преимущество начала лечения с иммунотерапии (Ниволумаб + Ипилимумаб), а затем — переход к таргетным препаратам. Однако при агрессивном\nклиническом течении, выраженном симптомокомплексе или быстро растущих метастазах обосновано первичное применение таргетной терапии [27]. Также следует учитывать важность оценки микросреды опухоли,\nуровня экспрессии PD-L1 и мутационной нагрузки при\nпрогнозировании ответа на иммунотерапию [32–34].\nИнтеграция биомаркеров и динамического мониторинга ответа на лечение в реальной клинической практике\nостается ключевым направлением развития персонализированной онкологии.\nТаким образом, представленный случай демонстрирует весь спектр современных терапевтических стратегий при метастатической меланоме и подчеркивает\nнеобходимость индивидуального подбора лечения\nс учетом молекулярно-генетических характеристик\nопухоли, динамики ответа и развития резистентности.\nИспользование комбинированной терапии, как показано в IMspire150, дает реальные шансы на долгосрочный\nконтроль заболевания у тщательно отобранных пациентов [25].\nПациенту с BRAF-положительной меланомой, согласно\nклиническим рекомендациям, была проведена радикальная операция с последующим назначением таргетной терапии комбинацией Дабрафениб + Траметиниб.\nНа фоне проводимого лечения отмечалась длительная\nстабилизация заболевания — около 27 месяцев. Эти данные согласуются с результатами исследования COMBIAD, где сообщается, что адъювантная терапия данной\nкомбинацией у пациентов с BRAF-мутированной меланомой стадии III приводит к 3-летней общей выживаемости 86% [20]. Также в этом исследовании было установлено, что нежелательные явления были, как правило,\nобратимыми и контролируемыми [20].\nПосле прогрессирования заболевания во время таргетной терапии пациенту был назначен Пембролизумаб.\nЭтот препарат представляет собой гуманизированное\nмоноклональное антитело IgG4, направленное против\nрецептора PD-1 и блокирующее взаимодействие с его\nлигандами PD-L1 и PD-L2 [30]. Как показано в исследовании KEYNOTE-006, применение Пембролизумаба\nприводит к значительному улучшению общей выживаемости по сравнению с Ипилимумабом [30]. Однако у описанного пациента прогрессирование было зафиксировано на ранних сроках иммунотерапии, что,\nвероятно, связано с иммуносупрессивной опухолевой\nмикросредой [33]. Следующим этапом лечения стала\nкомбинация Пембролизумаб + Ленватиниб. Эффективность данной схемы была продемонстрирована\nво II фазе исследования LEAP-004, где комбинированная терапия у предлеченных пациентов с метастатической меланомой привела к объективному ответу у 21,4 %\nпациентов [31]. Однако у данного пациента отмечалась\nдальнейшая отрицательная динамика, включая появление метастатических очагов в легких.\nВ связи с прогрессированием заболевания было принято решение о переходе на схему «Атезолизумаб +\nВемурафениб + Кобиметиниб». Согласно данным\nклинического исследования IMspire150, эта тройная\nкомбинация обеспечила медиану выживаемости без\nпрогрессирования 15,1 месяца против 10,6 месяца\nв группе двойной таргетной терапии (Вемурафениб +\nКобиметиниб), при этом профиль токсичности оставался приемлемым [25]. Данное исследование подтвердило преимущества добавления иммунотерапии\nк таргетному режиму у пациентов с ранее не леченной\nBRAF-мутированной меланомой [25]. Таким образом,\nклиническое течение у данного пациента в целом соответствует текущим научным данным.\nСогласно исследованию DREAMseq, для пациентов\nс BRAF-мутированной меланомой возможны различные подходы к выбору последовательности терапии:\nот инициальной иммунотерапии до первичной таргетной терапии [27]. Учитывая агрессивность заболевания\nи необходимость быстрого ответа, у нашего пациента\nстартовая тактика с таргетной терапии была оправдана.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПациент с положительной мутацией BRAF, у которого была проведена радикальная операция, после\nкоторой он получал терапию комбинацией Дабрафениб + Траметиниб. Отмечена стабилизация заболевания на протяжении 27 месяцев. Позже, когда лечение\nне достигло ожидаемого эффекта, пациент был переведен на следующую линию терапии: Пембролизумаб.\nЗатем после прогрессирования добавлен был Ленватиниб. Но после очередной прогрессии заболевания\nпациенту было предложено комбинированное лечение\nАтезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб, которое\nпоказало лучшие результаты в клиническом исследовании IMspire-150. Пациент получает по настоящее время данную комбинацию, с хорошей переносимостью\nи стабильной динамикой."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nМеланома кожи представляет собой злокачественное\nновообразование, возникающее из меланоцитов и характеризующееся агрессивным биологическим поведением и высоким потенциалом метастазирования [1].\nСогласно данным GLOBOCAN, ежегодно регистрируется свыше 325 000 новых случаев меланомы, из которых\nболее 57 000 заканчиваются летально [2]. В развитых\nстранах заболеваемость продолжает расти, особенно\nсреди лиц со светлой кожей, проживающих в регионах\nс высокой солнечной активностью [3]. Ультрафиолетовое (УФ) облучение считается основным экзогенным\nфактором канцерогенеза при меланоме. Под действием\nУФ-излучения в меланоцитах накапливаются мутации,\nнарушающие контроль клеточного цикла, пролиферации и апоптоза [4–6].\nОсобенно важны в патогенезе мутации в генах\nBRAF, NRAS, KIT, NF1 и других сигнальных каскадах\nMAPK/ERK и PI3K/AKT [7, 8]. Мутации в гене BRAF\nвстречаются приблизительно в 40–60 % случаев меланомы, причем наиболее распространенной является\nBRAF V600E — замена валина на глутаминовую кислоту в кодоне 600 [9]. Эта мутация ассоциирована с молодым возрастом, большим числом невусов, первичной\nлокализацией на туловище и высокой УФ-экспозицией\n[10, 11]. Исследования показали, что пациенты с BRAFмутацией демонстрируют особый биологический\nи клинический фенотип опухоли [12]. Мутации NRAS\nвстречаются в 15–20 % случаев, особенно при узловых\nформах меланомы, ассоциированных с длительным\nсолнечным воздействием и большей толщиной опухоли [13]. Меланомы без мутации в BRAF или NRAS называются double wild-type и часто характеризуются мутациями в NF1 и KIT [14, 15].\nДиагностика меланомы включает клинико-дерматологическое обследование, дерматоскопию и иммуногистохимические исследования. Одним из наиболее\nчувствительных и специфичных маркеров является\nтранскрипционный фактор SOX10, экспрессируемый\nпрактически во всех формах меланомы, включая десмопластические и веретенообразные подтипы. Его\nчувствительность достигает 100 %, а специфичность —\n93 % [16]. С учетом молекулярных особенностей опухоли за последнее десятилетие произошло значительное\nрасширение терапевтического арсенала за счет таргетной терапии и иммунотерапии [17]. Переломным моментом стало внедрение ингибиторов BRAF (вемурафениб, дабрафениб) и MEK (траметиниб, кобиметиниб,\nбиниметиниб), которые при комбинированном применении существенно улучшили показатели выживаемости [18, 19]. Так, комбинация дабрафениб + траметиниб\nпо сравнению с монотерапией продемонстрировала\nдостоверное увеличение общей выживаемости (ОВ)\nи выживаемости без прогрессирования (ВБП), медиана\nВБП достигала 11 месяцев, а 5-летняя ОВ — 34 % [20].\nПохожими характеристиками обладает комбинация\nвемурафениб + кобиметиниб и энкорафениб + биниметиниб [21].\nОднако на фоне таргетной терапии довольно быстро\nразвивается лекарственная устойчивость — в среднем\nчерез 6–8 месяцев [22]. Среди предполагаемых механизмов устойчивости называют повторную активацию MAPK-пути, мутации в MEK1/2, PIK3CA и экспрессию альтернативных рецепторов роста [23, 24].\nВ связи с этим было предложено использовать комбинированную иммуно- и таргетную терапию. Исследование IMspire150 стало первым, где была продемонстрирована эффективность тройной комбинации\nатезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб: медиана\nВБП достигла 15,1 месяца против 10,6 при двойной\nтерапии, а профиль токсичности оказался приемлемым [25]. Результаты IMspire150 были подтверждены и другими исследованиями, включая SECOMBIT\nи DREAMseq, где оценивались различные стратегии\nпоследовательного и комбинированного применения\nиммуно- и таргетных агентов [26, 27]. Так, в DREAMseq\nбыло показано, что инициальная иммунотерапия\n(Ниволумаб + Ипилимумаб) с последующим переходом\nна таргетную терапию обеспечивает более длительную\nОВ, чем наоборот [27].\nИммуноонкологические препараты (ингибиторы PD-1\nи CTLA-4) продемонстрировали революционные результаты в лечении метастатической меланомы. Комбинация Ниволумаб + Ипилимумаб обеспечивает медиану ОВ свыше 60 месяцев, хотя сопровождается высокой\nтоксичностью (3–4-я степень — у 55 % пациентов) [28,\n29]. Пембролизумаб, другой ингибитор PD-1, в рамках\nисследования KEYNOTE-006 показал двухлетнюю выживаемость около 55 %, особенно у пациентов с высокой экспрессией PD-L1 [30]. При прогрессии на иммунотерапии перспективным вариантом является\nкомбинация Пембролизумаб + Ленватиниб, как показано в исследовании LEAP-004, где общая эффективность\nсоставила 21,4 % [31]. Современные исследования поднимают важность учета иммуноопосредованного «сетпоинта» опухоли — баланса между иммунной атакой\nи защитой опухоли, зависящего от опухолевой микросреды, экспрессии PD-L1, мутационной нагрузки и инфильтрации лимфоцитами [32, 33].\nМикроокружение меланомы включает иммунные\nклетки, сосуды, фибробласты, и его характеристики\nвлияют на ответ на терапию. Например, высокая экспрессия VEGF может снижать эффективность иммунотерапии, поэтому ангиостатические агенты вроде\nЛенватиниба потенциально усиливают ее эффект [34].\nСогласно рекомендациям NCCN (2024) и ESMO (2022),\nвыбор терапии должен быть индивидуализирован\nс учетом мутационного профиля, стадии заболевания, выраженности симптомов и предпочтений пациента [35].\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nПациент А. в 2018 году стал отмечать появление опухоли на коже волосистой части головы в заушной области\nслева. Постепенно отмечал изменение свойств опухоли увеличение в размерах, появление зуда. С января\n2019-го отметил появление опухоли на задней поверхности шеи. Обратился в поликлинику по месту жительства, где было проведено обследование. Пациент был\nнаправлен в Республиканский онкологический диспансер, где образования были верифицированы и выставлен диагноз: меланома кожи заушной области, волосистой части головы стадия 3 а группа 2 T1aN1M0. 15 мая\n2019 г. пациенту было выполнено расширенное истечение опухоли кожи заушной области слева. Произведен\nпоиск мутации генов BRAF. Выявлена мутация в гене\nBRAF V600E. Согласно клиническим рекомендациям\nпациенту назначен курс лекарственной терапии препаратами Дабрафениб и Траметиниб. 31 июля 2019 г.\nпациент начал получать терапию. После третьего курса\nтерапии больной был направлен на контрольное обследование — ПЭТ / КТ, где было отмечено уменьшение\nразмеров и уровня активности в корне правого легкого\n(лимфатический узел) (рис. 1).\nДругие внутригрудные лимфатические узлы неактивны. Пациент продолжил терапию в прежнем режиме.\nПосле девятого курса терапии пациент был вновь направлен на контрольное обследование (ПЭТ / КТ), где\nотмечена стабилизация заболевания со снижением метаболической активности (рис. 2).\nПациенту было рекомендовано продолжить терапию\nв режиме «Дабрафениб и Траметиниб». После 14-го\nкурса терапии по данным контрольного обследования\nотмечено в динамике появление низкой активности\nв немногочисленных лимфатических узлах первого\nи второго уровня шеи. А также появление зоны активности послеоперационной области. Пациент был направлен на консилиум, где принято решение продолжить терапию в прежнем режиме. По окончанию 19-го\nкурса проведен контроль в динамике, где зафиксирована стабилизация заболевания. Пациент продолжил лечение в прежней схеме, и после 26-го курса была вновь\nоценена динамика. По данным позитронной-эмиссионной томографии, отмечена отрицательная динамика\nв виде роста размеров и активности единичного лимфоузла шеи слева вероятнее МТС (рис. 3), в остальном\nрегресс активности в немногочисленных лимфоузлах\nшеи, сохраняются слабо активные лимфоузлы корня\nправого легкого.\nБыло принято решение назначить анти-PD-1 терапию\nПембролизумабом. 28 сентября 2022 г. больной получил первый курс второй линии терапии. По окончании\nтретьего курса была проведена оценка эффективности\nлечения, где выявлена прогрессия заболевания в виде\nувеличения лимфоузлов шеи слева с повышением метаболической активности (рис. 4).\nПроведена биопсия лимфатического узла. Патологоанатомически подтверждён метастаз пигментной меланомы в исследованном узле. 9 февраля 2023 г. пациенту\nпроведена экстирпация метастатических пораженных\nлимфоузлов шеи. После чего консилиумом было решено добавить к Пембролизумабу Ленватиниб. После четырех курсов данной схемы терапии по данным\nПЭТ-КТ отмечено появление очагов в правом легком\nс низкой метаболической активностью. Для уточнения\nхарактера выявленных очагов была проведена компьютерная томография, где было подтверждено прогрессирование заболевания в виде появления метастатических очагов в легком. Онкологическим консилиумом\nРеспубликанского онкологического диспансера было\nпредложено лечение: Атезолизумаб + Вемурафениб +\nКобиметиниб. После шести месяцев терапии на контрольном обследовании данных о наличии очагов с патологическим метаболизмом 18F-ФДГ, характерных длянеопластического процесса, не выявлено, в сравнении\nс предыдущим исследованием отмечается снижение\nактивности внутригрудных лимфатических узлов. Регресс ранее визуализируемых очагов в легких. Пациент\nпродолжил терапию в прежнем режиме. В настоящее\nвремя пациент продолжает получать терапию Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб. Нежелательных\nявлений, требующих коррекции дозировки или отмены\nпрепарата, не выявлено.\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\nМеланома кожи с мутацией BRAF V600E представляет\nсобой особую клинико-биологическую подгруппу опухолей, для которой за последние годы разработаны различные терапевтические подходы, включая таргетные\nпрепараты и иммуноонкологические средства [7, 9, 17].\nПациенту, описанному в настоящем наблюдении, была\nпроведена радикальная хирургическая резекция с последующим применением таргетной терапии комбинацией Дабрафениб + Траметиниб, что соответствует\nсовременным рекомендациям по ведению пациентов\nс мутацией BRAF V600E на стадии III и IV [18, 19, 35].\nКак показано в исследовании COMBI-AD, адъювантное\nприменение Дабрафениба с Траметинибом у пациентов\nс полностью удаленной меланомой стадии III приводит\nк значимому снижению риска рецидива и увеличению\nобщей выживаемости: через 3 года она составила 86 %\n[20]. У описанного пациента стабилизация заболевания\nсохранялась более 2 лет, что подтверждает данные литературы о длительном клиническом контроле на фоне\nдвойной таргетной терапии [21].\nОднако, как и в большинстве случаев, в течение третьего года лечения у пациента было зарегистрировано\nпрогрессирование заболевания, что может быть связано с формированием лекарственной устойчивости\nк ингибиторам BRAF и MEK. Предполагается, что повторная активация MAPK-пути, мутации в MEK1/2,\nа также компенсация через PI3K-AKT путь являются\nосновными причинами вторичной резистентности\n[22–24]. Вторая линия лечения включала назначение\nПембролизумаба — ингибитора PD-1, эффективность\nкоторого подтверждена в исследовании KEYNOTE-006,\nгде при распространенной меланоме медиана общей\nвыживаемости составила 32,7 месяца [30]. Однако у пациента было отмечено раннее прогрессирование после\nначала иммунотерапии, что, вероятно, обусловлено иммунологическим «холодным» фенотипом опухоли или\nугнетающим микроклиматом опухолевой микросреды\n[32, 33].\nВ качестве третьей линии был применен режим «Пембролизумаб + Ленватиниб». Данная комбинация показала перспективные результаты в исследовании\nLEAP-004 (фаза II), особенно у пациентов с прогрессированием после PD-1 терапии: общая эффективность\nсоставила 21,4 %, а медиана ВБП — 4,2 месяца [31]. Однако и этот подход оказался недостаточно эффективным в конкретном клиническом случае, что диктует\nнеобходимость более агрессивной и комбинированной\nстратегии.\nВ 2023 году пациенту было назначено лечение в режиме\n«Атезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб», основанное на данных рандомизированного клинического\nисследования IMspire150, где тройная терапия показала значимое преимущество по медиане выживаемости\nбез прогрессирования (15,1 против 10,6 месяца при\nдвойной терапии), а также более высокий общий ответ(ORR) [25]. Этот подход признан эффективным при наличии активной мутации BRAF и удовлетворительного\nсоматического статуса пациента [26].\nОтдельного внимания заслуживает вопрос о выборе\nпоследовательности терапии при BRAF-положительной\nмеланоме. Исследование DREAMseq (фаза III) продемонстрировало преимущество начала лечения с иммунотерапии (Ниволумаб + Ипилимумаб), а затем — переход к таргетным препаратам. Однако при агрессивном\nклиническом течении, выраженном симптомокомплексе или быстро растущих метастазах обосновано первичное применение таргетной терапии [27]. Также следует учитывать важность оценки микросреды опухоли,\nуровня экспрессии PD-L1 и мутационной нагрузки при\nпрогнозировании ответа на иммунотерапию [32–34].\nИнтеграция биомаркеров и динамического мониторинга ответа на лечение в реальной клинической практике\nостается ключевым направлением развития персонализированной онкологии.\nТаким образом, представленный случай демонстрирует весь спектр современных терапевтических стратегий при метастатической меланоме и подчеркивает\nнеобходимость индивидуального подбора лечения\nс учетом молекулярно-генетических характеристик\nопухоли, динамики ответа и развития резистентности.\nИспользование комбинированной терапии, как показано в IMspire150, дает реальные шансы на долгосрочный\nконтроль заболевания у тщательно отобранных пациентов [25].\nПациенту с BRAF-положительной меланомой, согласно\nклиническим рекомендациям, была проведена радикальная операция с последующим назначением таргетной терапии комбинацией Дабрафениб + Траметиниб.\nНа фоне проводимого лечения отмечалась длительная\nстабилизация заболевания — около 27 месяцев. Эти данные согласуются с результатами исследования COMBIAD, где сообщается, что адъювантная терапия данной\nкомбинацией у пациентов с BRAF-мутированной меланомой стадии III приводит к 3-летней общей выживаемости 86% [20]. Также в этом исследовании было установлено, что нежелательные явления были, как правило,\nобратимыми и контролируемыми [20].\nПосле прогрессирования заболевания во время таргетной терапии пациенту был назначен Пембролизумаб.\nЭтот препарат представляет собой гуманизированное\nмоноклональное антитело IgG4, направленное против\nрецептора PD-1 и блокирующее взаимодействие с его\nлигандами PD-L1 и PD-L2 [30]. Как показано в исследовании KEYNOTE-006, применение Пембролизумаба\nприводит к значительному улучшению общей выживаемости по сравнению с Ипилимумабом [30]. Однако у описанного пациента прогрессирование было зафиксировано на ранних сроках иммунотерапии, что,\nвероятно, связано с иммуносупрессивной опухолевой\nмикросредой [33]. Следующим этапом лечения стала\nкомбинация Пембролизумаб + Ленватиниб. Эффективность данной схемы была продемонстрирована\nво II фазе исследования LEAP-004, где комбинированная терапия у предлеченных пациентов с метастатической меланомой привела к объективному ответу у 21,4 %\nпациентов [31]. Однако у данного пациента отмечалась\nдальнейшая отрицательная динамика, включая появление метастатических очагов в легких.\nВ связи с прогрессированием заболевания было принято решение о переходе на схему «Атезолизумаб +\nВемурафениб + Кобиметиниб». Согласно данным\nклинического исследования IMspire150, эта тройная\nкомбинация обеспечила медиану выживаемости без\nпрогрессирования 15,1 месяца против 10,6 месяца\nв группе двойной таргетной терапии (Вемурафениб +\nКобиметиниб), при этом профиль токсичности оставался приемлемым [25]. Данное исследование подтвердило преимущества добавления иммунотерапии\nк таргетному режиму у пациентов с ранее не леченной\nBRAF-мутированной меланомой [25]. Таким образом,\nклиническое течение у данного пациента в целом соответствует текущим научным данным.\nСогласно исследованию DREAMseq, для пациентов\nс BRAF-мутированной меланомой возможны различные подходы к выбору последовательности терапии:\nот инициальной иммунотерапии до первичной таргетной терапии [27]. Учитывая агрессивность заболевания\nи необходимость быстрого ответа, у нашего пациента\nстартовая тактика с таргетной терапии была оправдана.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПациент с положительной мутацией BRAF, у которого была проведена радикальная операция, после\nкоторой он получал терапию комбинацией Дабрафениб + Траметиниб. Отмечена стабилизация заболевания на протяжении 27 месяцев. Позже, когда лечение\nне достигло ожидаемого эффекта, пациент был переведен на следующую линию терапии: Пембролизумаб.\nЗатем после прогрессирования добавлен был Ленватиниб. Но после очередной прогрессии заболевания\nпациенту было предложено комбинированное лечение\nАтезолизумаб + Вемурафениб + Кобиметиниб, которое\nпоказало лучшие результаты в клиническом исследовании IMspire-150. Пациент получает по настоящее время данную комбинацию, с хорошей переносимостью\nи стабильной динамикой."],"dc.subject.ru":["меланома","атезолизумаб","вемурафениб","кобиметиниб","иммунотерапия","биомаркеры новообразований","Soxe транскрипционные факторы","таргетная терапия"],"dc.title.ru":["Комбинированная таргетная терапия ингибиторами BRAF и MEK в сочетании с иммунотерапией (атезолизумаб + вемурафениб + кобиметиниб) при метастатической меланоме кожи (клинический случай)"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["75-82"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["В. Е. Аскаров","V. E. Askarov","А. В. Султанбаев","A. V. Sultanbaev","К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","В. С. Чалов","V. S. Chalov","Н. И. Султанбаева","N. I. Sultanbaeva","И. А. Меньшикова","I. A. Menshikova"],"author_keyword":["В. Е. Аскаров","V. E. Askarov","А. В. Султанбаев","A. V. Sultanbaev","К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","В. С. Чалов","V. S. Chalov","Н. И. Султанбаева","N. I. Sultanbaeva","И. А. Меньшикова","I. A. Menshikova"],"author_ac":["в. е. аскаров\n|||\nВ. Е. Аскаров","v. e. askarov\n|||\nV. E. Askarov","а. в. султанбаев\n|||\nА. В. Султанбаев","a. v. sultanbaev\n|||\nA. V. Sultanbaev","к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","в. с. чалов\n|||\nВ. С. Чалов","v. s. chalov\n|||\nV. S. Chalov","н. и. султанбаева\n|||\nН. И. Султанбаева","n. i. sultanbaeva\n|||\nN. I. Sultanbaeva","и. а. меньшикова\n|||\nИ. А. Меньшикова","i. a. menshikova\n|||\nI. A. Menshikova"],"author_filter":["в. е. аскаров\n|||\nВ. Е. Аскаров","v. e. askarov\n|||\nV. E. Askarov","а. в. султанбаев\n|||\nА. В. Султанбаев","a. v. sultanbaev\n|||\nA. V. Sultanbaev","к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","в. с. чалов\n|||\nВ. С. Чалов","v. s. chalov\n|||\nV. S. Chalov","н. и. султанбаева\n|||\nН. И. Султанбаева","n. i. sultanbaeva\n|||\nN. I. Sultanbaeva","и. а. меньшикова\n|||\nИ. А. Меньшикова","i. a. menshikova\n|||\nI. A. Menshikova"],"dc.author.name":["В. Е. Аскаров","V. E. Askarov","А. В. Султанбаев","A. V. Sultanbaev","К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","В. С. Чалов","V. S. Chalov","Н. И. Султанбаева","N. I. Sultanbaeva","И. А. Меньшикова","I. A. Menshikova"],"dc.author.name.ru":["В. Е. Аскаров","А. В. Султанбаев","К. В. Меньшиков","В. С. Чалов","Н. И. Султанбаева","И. А. Меньшикова"],"dc.author.affiliation":["Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncological Dispensary","Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncological Dispensary","Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","Republican Clinical Oncological Dispensary ; Bashkir State Medical University","Центр ядерной медицины","Nuclear Medicine Centre","Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncological Dispensary","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Республиканский клинический онкологический диспансер","Республиканский клинический онкологический диспансер","Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","Центр ядерной медицины","Республиканский клинический онкологический диспансер","Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.full":["В. Е. Аскаров | Республиканский клинический онкологический диспансер","V. E. Askarov | Republican Clinical Oncological Dispensary","А. В. Султанбаев | Республиканский клинический онкологический диспансер","A. V. Sultanbaev | Republican Clinical Oncological Dispensary","К. В. Меньшиков | Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","K. V. Menshikov | Republican Clinical Oncological Dispensary ; Bashkir State Medical University","В. С. Чалов | Центр ядерной медицины","V. S. Chalov | Nuclear Medicine Centre","Н. И. Султанбаева | Республиканский клинический онкологический диспансер","N. I. Sultanbaeva | Republican Clinical Oncological Dispensary","И. А. Меньшикова | Башкирский государственный медицинский университет","I. A. Menshikova | Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.ru":["В. Е. Аскаров | Республиканский клинический онкологический диспансер","А. В. Султанбаев | Республиканский клинический онкологический диспансер","К. В. Меньшиков | Республиканский клинический онкологический диспансер ; Башкирский государственный медицинский университет","В. С. Чалов | Центр ядерной медицины","Н. И. Султанбаева | Республиканский клинический онкологический диспансер","И. А. Меньшикова | Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.name.en":["V. E. Askarov","A. V. Sultanbaev","K. V. Menshikov","V. S. Chalov","N. I. Sultanbaeva","I. A. Menshikova"],"dc.author.affiliation.en":["Republican Clinical Oncological Dispensary","Republican Clinical Oncological Dispensary","Republican Clinical Oncological Dispensary ; Bashkir State Medical University","Nuclear Medicine Centre","Republican Clinical Oncological Dispensary","Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.en":["V. E. Askarov | Republican Clinical Oncological Dispensary","A. V. Sultanbaev | Republican Clinical Oncological Dispensary","K. V. Menshikov | Republican Clinical Oncological Dispensary ; Bashkir State Medical University","V. S. Chalov | Nuclear Medicine Centre","N. I. Sultanbaeva | Republican Clinical Oncological Dispensary","I. A. Menshikova | Bashkir State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-0988-7261\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0415. \\u0410\\u0441\\u043a\\u0430\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-0988-7261\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncological Dispensary\", \"full_name\": \"V. E. Askarov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-0996-5995\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0412. \\u0421\\u0443\\u043b\\u0442\\u0430\\u043d\\u0431\\u0430\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-0996-5995\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncological Dispensary\", \"full_name\": \"A. V. Sultanbaev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440 ; \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041a. \\u0412. \\u041c\\u0435\\u043d\\u044c\\u0448\\u0438\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncological Dispensary ; Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"K. V. Menshikov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-8779-4074\", \"affiliation\": \"\\u0426\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440 \\u044f\\u0434\\u0435\\u0440\\u043d\\u043e\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u044b\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0421. \\u0427\\u0430\\u043b\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-8779-4074\", \"affiliation\": \"Nuclear Medicine Centre\", \"full_name\": \"V. S. Chalov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-5926-0446\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u041d. \\u0418. \\u0421\\u0443\\u043b\\u0442\\u0430\\u043d\\u0431\\u0430\\u0435\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-5926-0446\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncological Dispensary\", \"full_name\": \"N. I. Sultanbaeva\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-8665-8895\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0418. \\u0410. \\u041c\\u0435\\u043d\\u044c\\u0448\\u0438\\u043a\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-8665-8895\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"I. A. Menshikova\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1089"],"dc.citation":["Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1):17–48. DOI: 10.3322/caac.21763","Arnold M., Singh D., Laversanne M., Vignat J., Vaccarella S., Meheus F., et al. Global burden of cutaneous melanoma in 2020 and projections to 2040. JAMA Dermatol. 2022;158(5):495–503. DOI: 10.1001/jamadermatol.2022.0160","Whiteman D.C., Green A.C., Olsen C.M. The growing burden of invasive melanoma: projections of incidence rates and numbers of new cases in six susceptible populations through 2031. J Invest Dermatol. 2016;136(6):1161–71. DOI: 10.1016/j.jid.2016.01.035","Hayward N.K., Wilmott J.S., Waddell N., Johansson P.A., Field M.A., Nones K., et al. Whole-genome landscapes of major melanoma subtypes. Nature. 2017;545(7653):175–80. DOI: 10.1038/nature22071","Wessely A., Steeb T., Berking C., Heppt M.V. How neural crest transcription factors contribute to melanoma heterogeneity, cellular plasticity, and treatment resistance. Int J Mol Sci. 2021;22(11):5761. DOI: 10.3390/ijms22115761","Cancer Genome Atlas Network. Genomic classification of cutaneous melanoma. Cell. 2015;161(7):1681–96. DOI: 10.1016/j.cell.2015.05.044","Kozyra P., Pitucha M. Revisiting the role of B-RAF Kinase as a therapeutic target in melanoma. Curr Med Chem. 2024;31(15):2003–20. DOI: 10.2174/0109298673258495231011065225","Diaz M.J., Tran J.T., Choo Z.N., Root K.T., Batchu S., Milanovic S., et al. Genomic subtypes of cutaneous melanoma have distinct metabolic profiles: A single-cell transcriptomic analysis. Arch Dermatol Res. 2023;315(10):2961–5. DOI: 10.1007/s00403-023-02690-7","Bauer J., Büttner P., Murali R., Okamoto I., Kolaitis N.A., Landi M.T., et al. BRAF mutations in cutaneous melanoma are independently associated with age, anatomic site of the primary tumor, and the degree of solar elastosis at the primary tumor site. Pigment Cell Melanoma Res. 2011;24(2):345–51. DOI: 10.1111/j.1755-148X.2011.00837.x","Beleaua M.A., Jung I., Braicu C., Milutin D., Gurzu S. SOX11, SOX10 and MITF gene interaction: a possible diagnostic tool in malignant melanoma. Life (Basel). 2021;11(4):281. DOI: 10.3390/life11040281","Sun J., Carr M.J., Khushalani N.I. Principles of targeted therapy for melanoma. Surg Clin North Am. 2020;100(1):175–88. DOI: 10.1016/j.suc.2019.09.013","Kakadia S., Yarlagadda N., Awad R., Kundranda M., Niu J., Naraev B., et al. Mechanisms of resistance to BRAF and MEK inhibitors and clinical update of US Food and Drug Administration-approved targeted therapy in advanced melanoma. Onco Targets Ther. 2018;11:7095–107. DOI: 10.2147/OTT.S182721","Ascierto P.A., Ribas A., Larkin J., McArthur G.A., Lewis K.D., Hauschild A., et al. Impact of initial treatment and prognostic factors on postprogression survival in BRAF-mutated metastatic melanoma treated with dacarbazine or vemurafenib ± cobimetinib: a pooled analysis of four clinical trials. J Transl Med. 2020;18(1):294. DOI: 10.1186/s12967-020-02458-x","Robert C., Grob J.J., Stroyakovskiy D., Karaszewska B., Hauschild A., Levchenko E., et al. Five-year outcomes with dabrafenib plus trametinib in metastatic melanoma. N Engl J Med. 2019;381(7):626–36. DOI: 10.1056/NEJMoa1904059","Dummer R., Ascierto P.A., Gogas H.J., Arance A., Mandala M., Liszkay G., et al. Overall survival in patients with BRAF-mutant melanoma receiving encorafenib plus binimetinib versus vemurafenib or encorafenib (COLUMBUS): a multicentre, open-label, randomised, phase 3 trial. Lancet Oncol. 2018;19(10):1315–27. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30497-2","Guha A., Jain P., Fradley M.G., Lenihan D., Gutierrez J.M., Jain C., et al. Cardiovascular adverse events associated with BRAF versus BRAF/ MEK inhibitor: Cross-sectional and longitudinal analysis using two large national registries. Cancer Med. 2021;10(12):3862–72. DOI: 10.1002/cam4.3938","Gutzmer R., Stroyakovskiy D., Gogas H., Robert C., Lewis K., Protsenko S., et al. Atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib as firstline treatment for unresectable advanced BRAFV600 mutation-positive melanoma (IMspire150): primary analysis of the randomised, doubleblind, placebo-controlled, phase 3 trial. Lancet. 2020;395(10240):1835– 44. DOI: 10.1016/S0140-6736(20)30934-X","Swetter S.M., Johnson D., Albertini M.R., Barker C.A., Bateni S., Baumgartner J., et al. NCCN Guidelines® Insights: Melanoma: Cutaneous, Version 2.2024. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(5):290–8. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0036","Larkin J., Chiarion-Sileni V., Gonzalez R., Grob J.J., Cowey C.L., Lao C.D., et al. Combined nivolumab and ipilimumab or monotherapy in untreated melanoma. N Engl J Med. 2015;373(1):23–34. DOI: 10.1056/NEJMoa1504030","Ott P.A., Hodi F.S., Robert C. CTLA-4 and PD-1/PD-L1 blockade: new immunotherapeutic modalities with durable clinical benefit in melanoma patients. Clin Cancer Res. 2013;19(19):5300–9. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-13-0143","Robert C., Long G.V., Brady B., Dutriaux C., Di Giacomo A.M., Mortier L., et al. Five-year outcomes with nivolumab in patients with wildtype BRAF advanced melanoma. J Clin Oncol. 2020;38(33):3937–46. DOI: 10.1200/JCO.20.00995","Dummer R., Flaherty K.T., Robert C., Arance A., B de Groot J.W., Garbe C., et al. COLUMBUS 5-year update: a randomized, open-label, phase III trial of encorafenib plus binimetinib versus vemurafenib or encorafenib in patients with BRAF. Future Oncol. 2023;19(16):1091–8. DOI: 10.2217/fon-2022-1258","Ascierto P.A., Dummer R., Gogas H.J., Arance A., Mandala M., Liszkay G., et al. Contribution of MEK inhibition to BRAF/MEK inhibitor combination treatment of BRAF-mutant melanoma: part 2 of the randomized, open-label, phase III COLUMBUS Trial. J Clin Oncol. 2023;41(29):4621–31. DOI: 10.1200/JCO.22.02322","Wahid M., Jawed A., Mandal R.K., Dar S.A., Akhter N., Somvanshi P., et al. Recent developments and obstacles in the treatment of melanoma with BRAF and MEK inhibitors. Crit Rev Oncol Hematol. 2018;125:84–8. DOI: 10.1016/j.critrevonc.2018.03.005","Steininger J., Gellrich F.F., Schulz A., Westphal D., Beissert S., Meier F. Systemic therapy of metastatic melanoma: on the road to cure. Cancers (Basel). 2021;13(6):1430. DOI: 10.3390/cancers13061430","Meirson T., Asher N., Bomze D., Markel G. Safety of BRAF+MEK inhibitor combinations: severe adverse event evaluation. Cancers (Basel). 2020;12(6):1650. DOI: 10.3390/cancers12061650","Chanda M., Cohen M.S. Advances in the discovery and development of melanoma drug therapies. Expert Opin Drug Discov. 2021;16(11):1319–47. DOI: 10.1080/17460441.2021.1942834","Jespersen H., Bjursten S., Ny L., Levin M. Checkpoint inhibitorinduced sarcoid reaction mimicking bone metastases. Lancet Oncol. 2018;19(6):e327. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30252-3","Казьмин А.И., Черницын К.И., Мошуров И.П. Стойкий полный ответ на терапию пембролизумабом у пациентки с метастатической меланомой с поражением костей. Онкология. Журнал им. П.А. Герцена. 2019;8(3):221–5. DOI: 10.17116/onkolog2019803115221","Amaral T., Ottaviano M., Arance A., Blank C., Chiarion-Sileni V., Donia M., et al. Cutaneous melanoma: ESMO Clinical Practice Guideline for diagnosis, treatment and follow-up. Ann Oncol. 2025;36(1):10–30. DOI: 10.1016/j.annonc.2024.11.006","Luke J.J., Flaherty K.T., Ribas A., Long G.V. Targeted agents and immunotherapies: Optimizing outcomes in melanoma. Nat Rev Clin Oncol. 2017;14(8):463–82. DOI: 10.1038/nrclinonc.2017.43","Menzer C., Menzies A.M., Carlino M.S., Reijers I., Groen E.J., Eigentler T., et al. Targeted therapy in advanced melanoma with rare BRAF mutations. J Clin Oncol. 2019;37(33):3142–51. DOI: 10.1200/JCO.19.00489","Chen D.S., Mellman I. Elements of cancer immunity and the cancerimmune set point. Nature. 2017;541(7637):321–30. DOI: 10.1038/nature21349","Satala D., Satala G., Karkowska-Kuleta J., Bukowski M., Kluza A., Rapala-Kozik M., et al. Structural insights into the interactions of candidal enolase with human vitronectin, fibronectin and plasminogen. Int J Mol Sci. 2020;21(21):7843. DOI: 10.3390/ijms21217843","Sullivan R.J., Atkins M.B. Molecular targeted therapy for patients with BRAF-mutant melanoma: advances and perspectives. Am Soc Clin Oncol Educ Book. 2020;40:219–29. DOI: 10.1200/EDBK_279947","Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1):17–48. DOI: 10.3322/caac.21763","Arnold M., Singh D., Laversanne M., Vignat J., Vaccarella S., Meheus F., et al. Global burden of cutaneous melanoma in 2020 and projections to 2040. JAMA Dermatol. 2022;158(5):495–503. DOI: 10.1001/jamadermatol.2022.0160","Whiteman D.C., Green A.C., Olsen C.M. The growing burden of invasive melanoma: projections of incidence rates and numbers of new cases in six susceptible populations through 2031. J Invest Dermatol. 2016;136(6):1161–71. DOI: 10.1016/j.jid.2016.01.035","Hayward N.K., Wilmott J.S., Waddell N., Johansson P.A., Field M.A., Nones K., et al. Whole-genome landscapes of major melanoma subtypes. Nature. 2017;545(7653):175–80. DOI: 10.1038/nature22071","Wessely A., Steeb T., Berking C., Heppt M.V. How neural crest transcription factors contribute to melanoma heterogeneity, cellular plasticity, and treatment resistance. Int J Mol Sci. 2021;22(11):5761. DOI: 10.3390/ijms22115761","Cancer Genome Atlas Network. Genomic classification of cutaneous melanoma. Cell. 2015;161(7):1681–96. DOI: 10.1016/j.cell.2015.05.044","Kozyra P., Pitucha M. Revisiting the role of B-RAF Kinase as a therapeutic target in melanoma. Curr Med Chem. 2024;31(15):2003–20. DOI: 10.2174/0109298673258495231011065225","Diaz M.J., Tran J.T., Choo Z.N., Root K.T., Batchu S., Milanovic S., et al. Genomic subtypes of cutaneous melanoma have distinct metabolic profiles: A single-cell transcriptomic analysis. Arch Dermatol Res. 2023;315(10):2961–5. DOI: 10.1007/s00403-023-02690-7","Bauer J., Büttner P., Murali R., Okamoto I., Kolaitis N.A., Landi M.T., et al. BRAF mutations in cutaneous melanoma are independently associated with age, anatomic site of the primary tumor, and the degree of solar elastosis at the primary tumor site. Pigment Cell Melanoma Res. 2011;24(2):345–51. DOI: 10.1111/j.1755-148X.2011.00837.x","Beleaua M.A., Jung I., Braicu C., Milutin D., Gurzu S. SOX11, SOX10 and MITF gene interaction: a possible diagnostic tool in malignant melanoma. Life (Basel). 2021;11(4):281. DOI: 10.3390/life11040281","Sun J., Carr M.J., Khushalani N.I. Principles of targeted therapy for melanoma. Surg Clin North Am. 2020;100(1):175–88. DOI: 10.1016/j.suc.2019.09.013","Kakadia S., Yarlagadda N., Awad R., Kundranda M., Niu J., Naraev B., et al. Mechanisms of resistance to BRAF and MEK inhibitors and clinical update of US Food and Drug Administration-approved targeted therapy in advanced melanoma. Onco Targets Ther. 2018;11:7095–107. DOI: 10.2147/OTT.S182721","Ascierto P.A., Ribas A., Larkin J., McArthur G.A., Lewis K.D., Hauschild A., et al. Impact of initial treatment and prognostic factors on postprogression survival in BRAF-mutated metastatic melanoma treated with dacarbazine or vemurafenib ± cobimetinib: a pooled analysis of four clinical trials. J Transl Med. 2020;18(1):294. DOI: 10.1186/s12967-020-02458-x","Robert C., Grob J.J., Stroyakovskiy D., Karaszewska B., Hauschild A., Levchenko E., et al. Five-year outcomes with dabrafenib plus trametinib in metastatic melanoma. N Engl J Med. 2019;381(7):626–36. DOI: 10.1056/NEJMoa1904059","Dummer R., Ascierto P.A., Gogas H.J., Arance A., Mandala M., Liszkay G., et al. Overall survival in patients with BRAF-mutant melanoma receiving encorafenib plus binimetinib versus vemurafenib or encorafenib (COLUMBUS): a multicentre, open-label, randomised, phase 3 trial. Lancet Oncol. 2018;19(10):1315–27. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30497-2","Guha A., Jain P., Fradley M.G., Lenihan D., Gutierrez J.M., Jain C., et al. Cardiovascular adverse events associated with BRAF versus BRAF/ MEK inhibitor: Cross-sectional and longitudinal analysis using two large national registries. Cancer Med. 2021;10(12):3862–72. DOI: 10.1002/cam4.3938","Gutzmer R., Stroyakovskiy D., Gogas H., Robert C., Lewis K., Protsenko S., et al. Atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib as firstline treatment for unresectable advanced BRAFV600 mutation-positive melanoma (IMspire150): primary analysis of the randomised, doubleblind, placebo-controlled, phase 3 trial. Lancet. 2020;395(10240):1835– 44. DOI: 10.1016/S0140-6736(20)30934-X","Swetter S.M., Johnson D., Albertini M.R., Barker C.A., Bateni S., Baumgartner J., et al. NCCN Guidelines® Insights: Melanoma: Cutaneous, Version 2.2024. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(5):290–8. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0036","Larkin J., Chiarion-Sileni V., Gonzalez R., Grob J.J., Cowey C.L., Lao C.D., et al. Combined nivolumab and ipilimumab or monotherapy in untreated melanoma. N Engl J Med. 2015;373(1):23–34. DOI: 10.1056/NEJMoa1504030","Ott P.A., Hodi F.S., Robert C. CTLA-4 and PD-1/PD-L1 blockade: new immunotherapeutic modalities with durable clinical benefit in melanoma patients. Clin Cancer Res. 2013;19(19):5300–9. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-13-0143","Robert C., Long G.V., Brady B., Dutriaux C., Di Giacomo A.M., Mortier L., et al. Five-year outcomes with nivolumab in patients with wildtype BRAF advanced melanoma. J Clin Oncol. 2020;38(33):3937–46. DOI: 10.1200/JCO.20.00995","Dummer R., Flaherty K.T., Robert C., Arance A., B de Groot J.W., Garbe C., et al. COLUMBUS 5-year update: a randomized, open-label, phase III trial of encorafenib plus binimetinib versus vemurafenib or encorafenib in patients with BRAF. Future Oncol. 2023;19(16):1091–8. DOI: 10.2217/fon-2022-1258","Ascierto P.A., Dummer R., Gogas H.J., Arance A., Mandala M., Liszkay G., et al. Contribution of MEK inhibition to BRAF/MEK inhibitor combination treatment of BRAF-mutant melanoma: part 2 of the randomized, open-label, phase III COLUMBUS Trial. J Clin Oncol. 2023;41(29):4621–31. DOI: 10.1200/JCO.22.02322","Wahid M., Jawed A., Mandal R.K., Dar S.A., Akhter N., Somvanshi P., et al. Recent developments and obstacles in the treatment of melanoma with BRAF and MEK inhibitors. Crit Rev Oncol Hematol. 2018;125:84–8. DOI: 10.1016/j.critrevonc.2018.03.005","Steininger J., Gellrich F.F., Schulz A., Westphal D., Beissert S., Meier F. Systemic therapy of metastatic melanoma: on the road to cure. Cancers (Basel). 2021;13(6):1430. DOI: 10.3390/cancers13061430","Meirson T., Asher N., Bomze D., Markel G. Safety of BRAF+MEK inhibitor combinations: severe adverse event evaluation. Cancers (Basel). 2020;12(6):1650. DOI: 10.3390/cancers12061650","Chanda M., Cohen M.S. Advances in the discovery and development of melanoma drug therapies. Expert Opin Drug Discov. 2021;16(11):1319–47. DOI: 10.1080/17460441.2021.1942834","Jespersen H., Bjursten S., Ny L., Levin M. Checkpoint inhibitorinduced sarcoid reaction mimicking bone metastases. Lancet Oncol. 2018;19(6):e327. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30252-3","Казьмин А.И., Черницын К.И., Мошуров И.П. Стойкий полный ответ на терапию пембролизумабом у пациентки с метастатической меланомой с поражением костей. Онкология. Журнал им. П.А. Герцена. 2019;8(3):221–5. DOI: 10.17116/onkolog2019803115221","Amaral T., Ottaviano M., Arance A., Blank C., Chiarion-Sileni V., Donia M., et al. Cutaneous melanoma: ESMO Clinical Practice Guideline for diagnosis, treatment and follow-up. Ann Oncol. 2025;36(1):10–30. DOI: 10.1016/j.annonc.2024.11.006","Luke J.J., Flaherty K.T., Ribas A., Long G.V. Targeted agents and immunotherapies: Optimizing outcomes in melanoma. Nat Rev Clin Oncol. 2017;14(8):463–82. DOI: 10.1038/nrclinonc.2017.43","Menzer C., Menzies A.M., Carlino M.S., Reijers I., Groen E.J., Eigentler T., et al. Targeted therapy in advanced melanoma with rare BRAF mutations. J Clin Oncol. 2019;37(33):3142–51. DOI: 10.1200/JCO.19.00489","Chen D.S., Mellman I. Elements of cancer immunity and the cancerimmune set point. Nature. 2017;541(7637):321–30. DOI: 10.1038/nature21349","Satala D., Satala G., Karkowska-Kuleta J., Bukowski M., Kluza A., Rapala-Kozik M., et al. Structural insights into the interactions of candidal enolase with human vitronectin, fibronectin and plasminogen. Int J Mol Sci. 2020;21(21):7843. DOI: 10.3390/ijms21217843","Sullivan R.J., Atkins M.B. Molecular targeted therapy for patients with BRAF-mutant melanoma: advances and perspectives. Am Soc Clin Oncol Educ Book. 2020;40:219–29. DOI: 10.1200/EDBK_279947"],"dc.citation.ru":["Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1):17–48. DOI: 10.3322/caac.21763","Arnold M., Singh D., Laversanne M., Vignat J., Vaccarella S., Meheus F., et al. Global burden of cutaneous melanoma in 2020 and projections to 2040. JAMA Dermatol. 2022;158(5):495–503. DOI: 10.1001/jamadermatol.2022.0160","Whiteman D.C., Green A.C., Olsen C.M. The growing burden of invasive melanoma: projections of incidence rates and numbers of new cases in six susceptible populations through 2031. J Invest Dermatol. 2016;136(6):1161–71. DOI: 10.1016/j.jid.2016.01.035","Hayward N.K., Wilmott J.S., Waddell N., Johansson P.A., Field M.A., Nones K., et al. Whole-genome landscapes of major melanoma subtypes. Nature. 2017;545(7653):175–80. DOI: 10.1038/nature22071","Wessely A., Steeb T., Berking C., Heppt M.V. How neural crest transcription factors contribute to melanoma heterogeneity, cellular plasticity, and treatment resistance. Int J Mol Sci. 2021;22(11):5761. DOI: 10.3390/ijms22115761","Cancer Genome Atlas Network. Genomic classification of cutaneous melanoma. Cell. 2015;161(7):1681–96. DOI: 10.1016/j.cell.2015.05.044","Kozyra P., Pitucha M. Revisiting the role of B-RAF Kinase as a therapeutic target in melanoma. Curr Med Chem. 2024;31(15):2003–20. DOI: 10.2174/0109298673258495231011065225","Diaz M.J., Tran J.T., Choo Z.N., Root K.T., Batchu S., Milanovic S., et al. Genomic subtypes of cutaneous melanoma have distinct metabolic profiles: A single-cell transcriptomic analysis. Arch Dermatol Res. 2023;315(10):2961–5. DOI: 10.1007/s00403-023-02690-7","Bauer J., Büttner P., Murali R., Okamoto I., Kolaitis N.A., Landi M.T., et al. BRAF mutations in cutaneous melanoma are independently associated with age, anatomic site of the primary tumor, and the degree of solar elastosis at the primary tumor site. Pigment Cell Melanoma Res. 2011;24(2):345–51. DOI: 10.1111/j.1755-148X.2011.00837.x","Beleaua M.A., Jung I., Braicu C., Milutin D., Gurzu S. SOX11, SOX10 and MITF gene interaction: a possible diagnostic tool in malignant melanoma. Life (Basel). 2021;11(4):281. DOI: 10.3390/life11040281","Sun J., Carr M.J., Khushalani N.I. Principles of targeted therapy for melanoma. Surg Clin North Am. 2020;100(1):175–88. DOI: 10.1016/j.suc.2019.09.013","Kakadia S., Yarlagadda N., Awad R., Kundranda M., Niu J., Naraev B., et al. Mechanisms of resistance to BRAF and MEK inhibitors and clinical update of US Food and Drug Administration-approved targeted therapy in advanced melanoma. Onco Targets Ther. 2018;11:7095–107. DOI: 10.2147/OTT.S182721","Ascierto P.A., Ribas A., Larkin J., McArthur G.A., Lewis K.D., Hauschild A., et al. Impact of initial treatment and prognostic factors on postprogression survival in BRAF-mutated metastatic melanoma treated with dacarbazine or vemurafenib ± cobimetinib: a pooled analysis of four clinical trials. J Transl Med. 2020;18(1):294. DOI: 10.1186/s12967-020-02458-x","Robert C., Grob J.J., Stroyakovskiy D., Karaszewska B., Hauschild A., Levchenko E., et al. Five-year outcomes with dabrafenib plus trametinib in metastatic melanoma. N Engl J Med. 2019;381(7):626–36. DOI: 10.1056/NEJMoa1904059","Dummer R., Ascierto P.A., Gogas H.J., Arance A., Mandala M., Liszkay G., et al. Overall survival in patients with BRAF-mutant melanoma receiving encorafenib plus binimetinib versus vemurafenib or encorafenib (COLUMBUS): a multicentre, open-label, randomised, phase 3 trial. Lancet Oncol. 2018;19(10):1315–27. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30497-2","Guha A., Jain P., Fradley M.G., Lenihan D., Gutierrez J.M., Jain C., et al. Cardiovascular adverse events associated with BRAF versus BRAF/ MEK inhibitor: Cross-sectional and longitudinal analysis using two large national registries. Cancer Med. 2021;10(12):3862–72. DOI: 10.1002/cam4.3938","Gutzmer R., Stroyakovskiy D., Gogas H., Robert C., Lewis K., Protsenko S., et al. Atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib as firstline treatment for unresectable advanced BRAFV600 mutation-positive melanoma (IMspire150): primary analysis of the randomised, doubleblind, placebo-controlled, phase 3 trial. Lancet. 2020;395(10240):1835– 44. DOI: 10.1016/S0140-6736(20)30934-X","Swetter S.M., Johnson D., Albertini M.R., Barker C.A., Bateni S., Baumgartner J., et al. NCCN Guidelines® Insights: Melanoma: Cutaneous, Version 2.2024. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(5):290–8. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0036","Larkin J., Chiarion-Sileni V., Gonzalez R., Grob J.J., Cowey C.L., Lao C.D., et al. Combined nivolumab and ipilimumab or monotherapy in untreated melanoma. N Engl J Med. 2015;373(1):23–34. DOI: 10.1056/NEJMoa1504030","Ott P.A., Hodi F.S., Robert C. CTLA-4 and PD-1/PD-L1 blockade: new immunotherapeutic modalities with durable clinical benefit in melanoma patients. Clin Cancer Res. 2013;19(19):5300–9. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-13-0143","Robert C., Long G.V., Brady B., Dutriaux C., Di Giacomo A.M., Mortier L., et al. Five-year outcomes with nivolumab in patients with wildtype BRAF advanced melanoma. J Clin Oncol. 2020;38(33):3937–46. DOI: 10.1200/JCO.20.00995","Dummer R., Flaherty K.T., Robert C., Arance A., B de Groot J.W., Garbe C., et al. COLUMBUS 5-year update: a randomized, open-label, phase III trial of encorafenib plus binimetinib versus vemurafenib or encorafenib in patients with BRAF. Future Oncol. 2023;19(16):1091–8. DOI: 10.2217/fon-2022-1258","Ascierto P.A., Dummer R., Gogas H.J., Arance A., Mandala M., Liszkay G., et al. Contribution of MEK inhibition to BRAF/MEK inhibitor combination treatment of BRAF-mutant melanoma: part 2 of the randomized, open-label, phase III COLUMBUS Trial. J Clin Oncol. 2023;41(29):4621–31. DOI: 10.1200/JCO.22.02322","Wahid M., Jawed A., Mandal R.K., Dar S.A., Akhter N., Somvanshi P., et al. Recent developments and obstacles in the treatment of melanoma with BRAF and MEK inhibitors. Crit Rev Oncol Hematol. 2018;125:84–8. DOI: 10.1016/j.critrevonc.2018.03.005","Steininger J., Gellrich F.F., Schulz A., Westphal D., Beissert S., Meier F. Systemic therapy of metastatic melanoma: on the road to cure. Cancers (Basel). 2021;13(6):1430. DOI: 10.3390/cancers13061430","Meirson T., Asher N., Bomze D., Markel G. Safety of BRAF+MEK inhibitor combinations: severe adverse event evaluation. Cancers (Basel). 2020;12(6):1650. DOI: 10.3390/cancers12061650","Chanda M., Cohen M.S. Advances in the discovery and development of melanoma drug therapies. Expert Opin Drug Discov. 2021;16(11):1319–47. DOI: 10.1080/17460441.2021.1942834","Jespersen H., Bjursten S., Ny L., Levin M. Checkpoint inhibitorinduced sarcoid reaction mimicking bone metastases. Lancet Oncol. 2018;19(6):e327. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30252-3","Казьмин А.И., Черницын К.И., Мошуров И.П. Стойкий полный ответ на терапию пембролизумабом у пациентки с метастатической меланомой с поражением костей. Онкология. Журнал им. П.А. Герцена. 2019;8(3):221–5. DOI: 10.17116/onkolog2019803115221","Amaral T., Ottaviano M., Arance A., Blank C., Chiarion-Sileni V., Donia M., et al. Cutaneous melanoma: ESMO Clinical Practice Guideline for diagnosis, treatment and follow-up. Ann Oncol. 2025;36(1):10–30. DOI: 10.1016/j.annonc.2024.11.006","Luke J.J., Flaherty K.T., Ribas A., Long G.V. Targeted agents and immunotherapies: Optimizing outcomes in melanoma. Nat Rev Clin Oncol. 2017;14(8):463–82. DOI: 10.1038/nrclinonc.2017.43","Menzer C., Menzies A.M., Carlino M.S., Reijers I., Groen E.J., Eigentler T., et al. Targeted therapy in advanced melanoma with rare BRAF mutations. J Clin Oncol. 2019;37(33):3142–51. DOI: 10.1200/JCO.19.00489","Chen D.S., Mellman I. Elements of cancer immunity and the cancerimmune set point. Nature. 2017;541(7637):321–30. DOI: 10.1038/nature21349","Satala D., Satala G., Karkowska-Kuleta J., Bukowski M., Kluza A., Rapala-Kozik M., et al. Structural insights into the interactions of candidal enolase with human vitronectin, fibronectin and plasminogen. Int J Mol Sci. 2020;21(21):7843. DOI: 10.3390/ijms21217843","Sullivan R.J., Atkins M.B. Molecular targeted therapy for patients with BRAF-mutant melanoma: advances and perspectives. Am Soc Clin Oncol Educ Book. 2020;40:219–29. DOI: 10.1200/EDBK_279947"],"dc.citation.en":["Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1):17–48. DOI: 10.3322/caac.21763","Arnold M., Singh D., Laversanne M., Vignat J., Vaccarella S., Meheus F., et al. Global burden of cutaneous melanoma in 2020 and projections to 2040. JAMA Dermatol. 2022;158(5):495–503. DOI: 10.1001/jamadermatol.2022.0160","Whiteman D.C., Green A.C., Olsen C.M. The growing burden of invasive melanoma: projections of incidence rates and numbers of new cases in six susceptible populations through 2031. J Invest Dermatol. 2016;136(6):1161–71. DOI: 10.1016/j.jid.2016.01.035","Hayward N.K., Wilmott J.S., Waddell N., Johansson P.A., Field M.A., Nones K., et al. Whole-genome landscapes of major melanoma subtypes. Nature. 2017;545(7653):175–80. DOI: 10.1038/nature22071","Wessely A., Steeb T., Berking C., Heppt M.V. How neural crest transcription factors contribute to melanoma heterogeneity, cellular plasticity, and treatment resistance. Int J Mol Sci. 2021;22(11):5761. DOI: 10.3390/ijms22115761","Cancer Genome Atlas Network. Genomic classification of cutaneous melanoma. Cell. 2015;161(7):1681–96. DOI: 10.1016/j.cell.2015.05.044","Kozyra P., Pitucha M. Revisiting the role of B-RAF Kinase as a therapeutic target in melanoma. Curr Med Chem. 2024;31(15):2003–20. DOI: 10.2174/0109298673258495231011065225","Diaz M.J., Tran J.T., Choo Z.N., Root K.T., Batchu S., Milanovic S., et al. Genomic subtypes of cutaneous melanoma have distinct metabolic profiles: A single-cell transcriptomic analysis. Arch Dermatol Res. 2023;315(10):2961–5. DOI: 10.1007/s00403-023-02690-7","Bauer J., Büttner P., Murali R., Okamoto I., Kolaitis N.A., Landi M.T., et al. BRAF mutations in cutaneous melanoma are independently associated with age, anatomic site of the primary tumor, and the degree of solar elastosis at the primary tumor site. Pigment Cell Melanoma Res. 2011;24(2):345–51. DOI: 10.1111/j.1755-148X.2011.00837.x","Beleaua M.A., Jung I., Braicu C., Milutin D., Gurzu S. SOX11, SOX10 and MITF gene interaction: a possible diagnostic tool in malignant melanoma. Life (Basel). 2021;11(4):281. DOI: 10.3390/life11040281","Sun J., Carr M.J., Khushalani N.I. Principles of targeted therapy for melanoma. Surg Clin North Am. 2020;100(1):175–88. DOI: 10.1016/j.suc.2019.09.013","Kakadia S., Yarlagadda N., Awad R., Kundranda M., Niu J., Naraev B., et al. Mechanisms of resistance to BRAF and MEK inhibitors and clinical update of US Food and Drug Administration-approved targeted therapy in advanced melanoma. Onco Targets Ther. 2018;11:7095–107. DOI: 10.2147/OTT.S182721","Ascierto P.A., Ribas A., Larkin J., McArthur G.A., Lewis K.D., Hauschild A., et al. Impact of initial treatment and prognostic factors on postprogression survival in BRAF-mutated metastatic melanoma treated with dacarbazine or vemurafenib ± cobimetinib: a pooled analysis of four clinical trials. J Transl Med. 2020;18(1):294. DOI: 10.1186/s12967-020-02458-x","Robert C., Grob J.J., Stroyakovskiy D., Karaszewska B., Hauschild A., Levchenko E., et al. Five-year outcomes with dabrafenib plus trametinib in metastatic melanoma. N Engl J Med. 2019;381(7):626–36. DOI: 10.1056/NEJMoa1904059","Dummer R., Ascierto P.A., Gogas H.J., Arance A., Mandala M., Liszkay G., et al. Overall survival in patients with BRAF-mutant melanoma receiving encorafenib plus binimetinib versus vemurafenib or encorafenib (COLUMBUS): a multicentre, open-label, randomised, phase 3 trial. Lancet Oncol. 2018;19(10):1315–27. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30497-2","Guha A., Jain P., Fradley M.G., Lenihan D., Gutierrez J.M., Jain C., et al. Cardiovascular adverse events associated with BRAF versus BRAF/ MEK inhibitor: Cross-sectional and longitudinal analysis using two large national registries. Cancer Med. 2021;10(12):3862–72. DOI: 10.1002/cam4.3938","Gutzmer R., Stroyakovskiy D., Gogas H., Robert C., Lewis K., Protsenko S., et al. Atezolizumab, vemurafenib, and cobimetinib as firstline treatment for unresectable advanced BRAFV600 mutation-positive melanoma (IMspire150): primary analysis of the randomised, doubleblind, placebo-controlled, phase 3 trial. Lancet. 2020;395(10240):1835– 44. DOI: 10.1016/S0140-6736(20)30934-X","Swetter S.M., Johnson D., Albertini M.R., Barker C.A., Bateni S., Baumgartner J., et al. NCCN Guidelines® Insights: Melanoma: Cutaneous, Version 2.2024. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(5):290–8. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0036","Larkin J., Chiarion-Sileni V., Gonzalez R., Grob J.J., Cowey C.L., Lao C.D., et al. Combined nivolumab and ipilimumab or monotherapy in untreated melanoma. N Engl J Med. 2015;373(1):23–34. DOI: 10.1056/NEJMoa1504030","Ott P.A., Hodi F.S., Robert C. CTLA-4 and PD-1/PD-L1 blockade: new immunotherapeutic modalities with durable clinical benefit in melanoma patients. Clin Cancer Res. 2013;19(19):5300–9. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-13-0143","Robert C., Long G.V., Brady B., Dutriaux C., Di Giacomo A.M., Mortier L., et al. Five-year outcomes with nivolumab in patients with wildtype BRAF advanced melanoma. J Clin Oncol. 2020;38(33):3937–46. DOI: 10.1200/JCO.20.00995","Dummer R., Flaherty K.T., Robert C., Arance A., B de Groot J.W., Garbe C., et al. COLUMBUS 5-year update: a randomized, open-label, phase III trial of encorafenib plus binimetinib versus vemurafenib or encorafenib in patients with BRAF. Future Oncol. 2023;19(16):1091–8. DOI: 10.2217/fon-2022-1258","Ascierto P.A., Dummer R., Gogas H.J., Arance A., Mandala M., Liszkay G., et al. Contribution of MEK inhibition to BRAF/MEK inhibitor combination treatment of BRAF-mutant melanoma: part 2 of the randomized, open-label, phase III COLUMBUS Trial. J Clin Oncol. 2023;41(29):4621–31. DOI: 10.1200/JCO.22.02322","Wahid M., Jawed A., Mandal R.K., Dar S.A., Akhter N., Somvanshi P., et al. Recent developments and obstacles in the treatment of melanoma with BRAF and MEK inhibitors. Crit Rev Oncol Hematol. 2018;125:84–8. DOI: 10.1016/j.critrevonc.2018.03.005","Steininger J., Gellrich F.F., Schulz A., Westphal D., Beissert S., Meier F. Systemic therapy of metastatic melanoma: on the road to cure. Cancers (Basel). 2021;13(6):1430. DOI: 10.3390/cancers13061430","Meirson T., Asher N., Bomze D., Markel G. Safety of BRAF+MEK inhibitor combinations: severe adverse event evaluation. Cancers (Basel). 2020;12(6):1650. DOI: 10.3390/cancers12061650","Chanda M., Cohen M.S. Advances in the discovery and development of melanoma drug therapies. Expert Opin Drug Discov. 2021;16(11):1319–47. DOI: 10.1080/17460441.2021.1942834","Jespersen H., Bjursten S., Ny L., Levin M. Checkpoint inhibitorinduced sarcoid reaction mimicking bone metastases. Lancet Oncol. 2018;19(6):e327. DOI: 10.1016/S1470-2045(18)30252-3","Казьмин А.И., Черницын К.И., Мошуров И.П. Стойкий полный ответ на терапию пембролизумабом у пациентки с метастатической меланомой с поражением костей. Онкология. Журнал им. П.А. Герцена. 2019;8(3):221–5. DOI: 10.17116/onkolog2019803115221","Amaral T., Ottaviano M., Arance A., Blank C., Chiarion-Sileni V., Donia M., et al. Cutaneous melanoma: ESMO Clinical Practice Guideline for diagnosis, treatment and follow-up. Ann Oncol. 2025;36(1):10–30. DOI: 10.1016/j.annonc.2024.11.006","Luke J.J., Flaherty K.T., Ribas A., Long G.V. Targeted agents and immunotherapies: Optimizing outcomes in melanoma. Nat Rev Clin Oncol. 2017;14(8):463–82. DOI: 10.1038/nrclinonc.2017.43","Menzer C., Menzies A.M., Carlino M.S., Reijers I., Groen E.J., Eigentler T., et al. Targeted therapy in advanced melanoma with rare BRAF mutations. J Clin Oncol. 2019;37(33):3142–51. DOI: 10.1200/JCO.19.00489","Chen D.S., Mellman I. Elements of cancer immunity and the cancerimmune set point. Nature. 2017;541(7637):321–30. DOI: 10.1038/nature21349","Satala D., Satala G., Karkowska-Kuleta J., Bukowski M., Kluza A., Rapala-Kozik M., et al. Structural insights into the interactions of candidal enolase with human vitronectin, fibronectin and plasminogen. Int J Mol Sci. 2020;21(21):7843. DOI: 10.3390/ijms21217843","Sullivan R.J., Atkins M.B. Molecular targeted therapy for patients with BRAF-mutant melanoma: advances and perspectives. Am Soc Clin Oncol Educ Book. 2020;40:219–29. DOI: 10.1200/EDBK_279947"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8928"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:59:00Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:59:00Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:59:00Z"],"publication_grp":["123456789/8928"],"bi_4_dis_filter":["иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия","cobimetinib\n|||\ncobimetinib","меланома\n|||\nмеланома","tumor biomarkers\n|||\ntumor biomarkers","sox transcription factors\n|||\nSOX transcription factors","targeted therapy\n|||\ntargeted therapy","вемурафениб\n|||\nвемурафениб","atezolizumab\n|||\natezolizumab","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","биомаркеры новообразований\n|||\nбиомаркеры новообразований","vemurafenib\n|||\nvemurafenib","таргетная терапия\n|||\nтаргетная терапия","атезолизумаб\n|||\nатезолизумаб","melanoma\n|||\nmelanoma","кобиметиниб\n|||\nкобиметиниб","soxe транскрипционные факторы\n|||\nSoxe транскрипционные факторы"],"bi_4_dis_partial":["targeted therapy","меланома","tumor biomarkers","vemurafenib","melanoma","SOX transcription factors","atezolizumab","Soxe транскрипционные факторы","биомаркеры новообразований","cobimetinib","атезолизумаб","таргетная терапия","immunotherapy","кобиметиниб","иммунотерапия","вемурафениб"],"bi_4_dis_value_filter":["targeted therapy","меланома","tumor biomarkers","vemurafenib","melanoma","SOX transcription factors","atezolizumab","Soxe транскрипционные факторы","биомаркеры новообразований","cobimetinib","атезолизумаб","таргетная терапия","immunotherapy","кобиметиниб","иммунотерапия","вемурафениб"],"bi_sort_1_sort":"combination braf/mek inhibitor targeted therapy and immunotherapy (atezolizumab + vemurafenib + cobimetinib) for metastatic cutaneous melanoma: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:59:00Z","read":["g0"],"_version_":1837178070286467072},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-02-21T11:04:32.3Z","search.uniqueid":"2-7806","search.resourcetype":2,"search.resourceid":7806,"handle":"123456789/8693","location":["m229","l684"],"location.comm":["229"],"location.coll":["684"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","author":["Johnson, L.S.","Zadrozniak, P.","Jasina, G.","Grotek-Cuprjak, A.","Andrade, J.G.","Svennberg, E.","Diederichsen, S.Z.","McIntyre, W.F.","Stavrakis, S.","Benezet-Mazuecos, J.","Krisai, P.","Iakobishvili, Z.","Laish-Farkash, A.","Bhavnani, S.","Ljungström, E.","Bacevicius, J.","Vreeswijk, N.L.","Rienstra, M.","Spittler, R.","Marx, J.A.","Oraii, A.","Miracle Blanco, A.","Lozano, A.","Mustafina, I.","Zafeiropoulos, S.","Bennett, R.","Bisson, J.","Linz, D.","Kogan, Y.","Glazer, E.","Marincheva, G. l.","Rahkovich, M.","Shaked, E.","Ruwald, M.H.","Haugan, K.","Węcławski, J.","Radoslovich, G.","Jamal, S.","Brandes, A.","Matusik, P.T.","Manninger, M.","Meyre, P.B.","Blum, S.","Persson, A.","Måneheim, A.","Hammarlund, P.","Fedorowski, A.","Wodaje, T.","Lewinter, C.","Juknevicius, V.","Jakaite, R.","Shen, C.","Glotzer, T.","Platonov, P.","Engström, G.","Benz, A.P.","Healey, J.S."],"author_keyword":["Johnson, L.S.","Zadrozniak, P.","Jasina, G.","Grotek-Cuprjak, A.","Andrade, J.G.","Svennberg, E.","Diederichsen, S.Z.","McIntyre, W.F.","Stavrakis, S.","Benezet-Mazuecos, J.","Krisai, P.","Iakobishvili, Z.","Laish-Farkash, A.","Bhavnani, S.","Ljungström, E.","Bacevicius, J.","Vreeswijk, N.L.","Rienstra, M.","Spittler, R.","Marx, J.A.","Oraii, A.","Miracle Blanco, A.","Lozano, A.","Mustafina, I.","Zafeiropoulos, S.","Bennett, R.","Bisson, J.","Linz, D.","Kogan, Y.","Glazer, E.","Marincheva, G. l.","Rahkovich, M.","Shaked, E.","Ruwald, M.H.","Haugan, K.","Węcławski, J.","Radoslovich, G.","Jamal, S.","Brandes, A.","Matusik, P.T.","Manninger, M.","Meyre, P.B.","Blum, S.","Persson, A.","Måneheim, A.","Hammarlund, P.","Fedorowski, A.","Wodaje, T.","Lewinter, C.","Juknevicius, V.","Jakaite, R.","Shen, C.","Glotzer, T.","Platonov, P.","Engström, G.","Benz, A.P.","Healey, J.S."],"author_ac":["johnson, l.s.\n|||\nJohnson, L.S.","zadrozniak, p.\n|||\nZadrozniak, P.","jasina, g.\n|||\nJasina, G.","grotek-cuprjak, a.\n|||\nGrotek-Cuprjak, A.","andrade, j.g.\n|||\nAndrade, J.G.","svennberg, e.\n|||\nSvennberg, E.","diederichsen, s.z.\n|||\nDiederichsen, S.Z.","mcintyre, w.f.\n|||\nMcIntyre, W.F.","stavrakis, s.\n|||\nStavrakis, S.","benezet-mazuecos, j.\n|||\nBenezet-Mazuecos, J.","krisai, p.\n|||\nKrisai, P.","iakobishvili, z.\n|||\nIakobishvili, Z.","laish-farkash, a.\n|||\nLaish-Farkash, A.","bhavnani, s.\n|||\nBhavnani, S.","ljungström, e.\n|||\nLjungström, E.","bacevicius, j.\n|||\nBacevicius, J.","vreeswijk, n.l.\n|||\nVreeswijk, N.L.","rienstra, m.\n|||\nRienstra, M.","spittler, r.\n|||\nSpittler, R.","marx, j.a.\n|||\nMarx, J.A.","oraii, a.\n|||\nOraii, A.","miracle blanco, a.\n|||\nMiracle Blanco, A.","lozano, a.\n|||\nLozano, A.","mustafina, i.\n|||\nMustafina, I.","zafeiropoulos, s.\n|||\nZafeiropoulos, S.","bennett, r.\n|||\nBennett, R.","bisson, j.\n|||\nBisson, J.","linz, d.\n|||\nLinz, D.","kogan, y.\n|||\nKogan, Y.","glazer, e.\n|||\nGlazer, E.","marincheva, g. l.\n|||\nMarincheva, G. l.","rahkovich, m.\n|||\nRahkovich, M.","shaked, e.\n|||\nShaked, E.","ruwald, m.h.\n|||\nRuwald, M.H.","haugan, k.\n|||\nHaugan, K.","węcławski, j.\n|||\nWęcławski, J.","radoslovich, g.\n|||\nRadoslovich, G.","jamal, s.\n|||\nJamal, S.","brandes, a.\n|||\nBrandes, A.","matusik, p.t.\n|||\nMatusik, P.T.","manninger, m.\n|||\nManninger, M.","meyre, p.b.\n|||\nMeyre, P.B.","blum, s.\n|||\nBlum, S.","persson, a.\n|||\nPersson, A.","måneheim, a.\n|||\nMåneheim, A.","hammarlund, p.\n|||\nHammarlund, P.","fedorowski, a.\n|||\nFedorowski, A.","wodaje, t.\n|||\nWodaje, T.","lewinter, c.\n|||\nLewinter, C.","juknevicius, v.\n|||\nJuknevicius, V.","jakaite, r.\n|||\nJakaite, R.","shen, c.\n|||\nShen, C.","glotzer, t.\n|||\nGlotzer, T.","platonov, p.\n|||\nPlatonov, P.","engström, g.\n|||\nEngström, G.","benz, a.p.\n|||\nBenz, A.P.","healey, j.s.\n|||\nHealey, J.S."],"author_filter":["johnson, l.s.\n|||\nJohnson, L.S.","zadrozniak, p.\n|||\nZadrozniak, P.","jasina, g.\n|||\nJasina, G.","grotek-cuprjak, a.\n|||\nGrotek-Cuprjak, A.","andrade, j.g.\n|||\nAndrade, J.G.","svennberg, e.\n|||\nSvennberg, E.","diederichsen, s.z.\n|||\nDiederichsen, S.Z.","mcintyre, w.f.\n|||\nMcIntyre, W.F.","stavrakis, s.\n|||\nStavrakis, S.","benezet-mazuecos, j.\n|||\nBenezet-Mazuecos, J.","krisai, p.\n|||\nKrisai, P.","iakobishvili, z.\n|||\nIakobishvili, Z.","laish-farkash, a.\n|||\nLaish-Farkash, A.","bhavnani, s.\n|||\nBhavnani, S.","ljungström, e.\n|||\nLjungström, E.","bacevicius, j.\n|||\nBacevicius, J.","vreeswijk, n.l.\n|||\nVreeswijk, N.L.","rienstra, m.\n|||\nRienstra, M.","spittler, r.\n|||\nSpittler, R.","marx, j.a.\n|||\nMarx, J.A.","oraii, a.\n|||\nOraii, A.","miracle blanco, a.\n|||\nMiracle Blanco, A.","lozano, a.\n|||\nLozano, A.","mustafina, i.\n|||\nMustafina, I.","zafeiropoulos, s.\n|||\nZafeiropoulos, S.","bennett, r.\n|||\nBennett, R.","bisson, j.\n|||\nBisson, J.","linz, d.\n|||\nLinz, D.","kogan, y.\n|||\nKogan, Y.","glazer, e.\n|||\nGlazer, E.","marincheva, g. l.\n|||\nMarincheva, G. l.","rahkovich, m.\n|||\nRahkovich, M.","shaked, e.\n|||\nShaked, E.","ruwald, m.h.\n|||\nRuwald, M.H.","haugan, k.\n|||\nHaugan, K.","węcławski, j.\n|||\nWęcławski, J.","radoslovich, g.\n|||\nRadoslovich, G.","jamal, s.\n|||\nJamal, S.","brandes, a.\n|||\nBrandes, A.","matusik, p.t.\n|||\nMatusik, P.T.","manninger, m.\n|||\nManninger, M.","meyre, p.b.\n|||\nMeyre, P.B.","blum, s.\n|||\nBlum, S.","persson, a.\n|||\nPersson, A.","måneheim, a.\n|||\nMåneheim, A.","hammarlund, p.\n|||\nHammarlund, P.","fedorowski, a.\n|||\nFedorowski, A.","wodaje, t.\n|||\nWodaje, T.","lewinter, c.\n|||\nLewinter, C.","juknevicius, v.\n|||\nJuknevicius, V.","jakaite, r.\n|||\nJakaite, R.","shen, c.\n|||\nShen, C.","glotzer, t.\n|||\nGlotzer, T.","platonov, p.\n|||\nPlatonov, P.","engström, g.\n|||\nEngström, G.","benz, a.p.\n|||\nBenz, A.P.","healey, j.s.\n|||\nHealey, J.S."],"dc.contributor.author_hl":["Johnson, L.S.","Zadrozniak, P.","Jasina, G.","Grotek-Cuprjak, A.","Andrade, J.G.","Svennberg, E.","Diederichsen, S.Z.","McIntyre, W.F.","Stavrakis, S.","Benezet-Mazuecos, J.","Krisai, P.","Iakobishvili, Z.","Laish-Farkash, A.","Bhavnani, S.","Ljungström, E.","Bacevicius, J.","Vreeswijk, N.L.","Rienstra, M.","Spittler, R.","Marx, J.A.","Oraii, A.","Miracle Blanco, A.","Lozano, A.","Mustafina, I.","Zafeiropoulos, S.","Bennett, R.","Bisson, J.","Linz, D.","Kogan, Y.","Glazer, E.","Marincheva, G. l.","Rahkovich, M.","Shaked, E.","Ruwald, M.H.","Haugan, K.","Węcławski, J.","Radoslovich, G.","Jamal, S.","Brandes, A.","Matusik, P.T.","Manninger, M.","Meyre, P.B.","Blum, S.","Persson, A.","Måneheim, A.","Hammarlund, P.","Fedorowski, A.","Wodaje, T.","Lewinter, C.","Juknevicius, V.","Jakaite, R.","Shen, C.","Glotzer, T.","Platonov, P.","Engström, G.","Benz, A.P.","Healey, J.S."],"dc.contributor.author_mlt":["Johnson, L.S.","Zadrozniak, P.","Jasina, G.","Grotek-Cuprjak, A.","Andrade, J.G.","Svennberg, E.","Diederichsen, S.Z.","McIntyre, W.F.","Stavrakis, S.","Benezet-Mazuecos, J.","Krisai, P.","Iakobishvili, Z.","Laish-Farkash, A.","Bhavnani, S.","Ljungström, E.","Bacevicius, J.","Vreeswijk, N.L.","Rienstra, M.","Spittler, R.","Marx, J.A.","Oraii, A.","Miracle Blanco, A.","Lozano, A.","Mustafina, I.","Zafeiropoulos, S.","Bennett, R.","Bisson, J.","Linz, D.","Kogan, Y.","Glazer, E.","Marincheva, G. l.","Rahkovich, M.","Shaked, E.","Ruwald, M.H.","Haugan, K.","Węcławski, J.","Radoslovich, G.","Jamal, S.","Brandes, A.","Matusik, P.T.","Manninger, M.","Meyre, P.B.","Blum, S.","Persson, A.","Måneheim, A.","Hammarlund, P.","Fedorowski, A.","Wodaje, T.","Lewinter, C.","Juknevicius, V.","Jakaite, R.","Shen, C.","Glotzer, T.","Platonov, P.","Engström, G.","Benz, A.P.","Healey, J.S."],"dc.contributor.author":["Johnson, L.S.","Zadrozniak, P.","Jasina, G.","Grotek-Cuprjak, A.","Andrade, J.G.","Svennberg, E.","Diederichsen, S.Z.","McIntyre, W.F.","Stavrakis, S.","Benezet-Mazuecos, J.","Krisai, P.","Iakobishvili, Z.","Laish-Farkash, A.","Bhavnani, S.","Ljungström, E.","Bacevicius, J.","Vreeswijk, N.L.","Rienstra, M.","Spittler, R.","Marx, J.A.","Oraii, A.","Miracle Blanco, A.","Lozano, A.","Mustafina, I.","Zafeiropoulos, S.","Bennett, R.","Bisson, J.","Linz, D.","Kogan, Y.","Glazer, E.","Marincheva, G. l.","Rahkovich, M.","Shaked, E.","Ruwald, M.H.","Haugan, K.","Węcławski, J.","Radoslovich, G.","Jamal, S.","Brandes, A.","Matusik, P.T.","Manninger, M.","Meyre, P.B.","Blum, S.","Persson, A.","Måneheim, A.","Hammarlund, P.","Fedorowski, A.","Wodaje, T.","Lewinter, C.","Juknevicius, V.","Jakaite, R.","Shen, C.","Glotzer, T.","Platonov, P.","Engström, G.","Benz, A.P.","Healey, J.S."],"dc.contributor.author_stored":["Johnson, L.S.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Zadrozniak, P.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Jasina, G.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Grotek-Cuprjak, A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Andrade, J.G.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Svennberg, E.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Diederichsen, S.Z.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","McIntyre, W.F.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Stavrakis, S.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Benezet-Mazuecos, J.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Krisai, P.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Iakobishvili, Z.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Laish-Farkash, A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Bhavnani, S.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Ljungström, E.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Bacevicius, J.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Vreeswijk, N.L.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Rienstra, M.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Spittler, R.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Marx, J.A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Oraii, A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Miracle Blanco, A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Lozano, A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Mustafina, I.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Zafeiropoulos, S.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Bennett, R.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Bisson, J.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Linz, D.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Kogan, Y.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Glazer, E.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Marincheva, G. l.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Rahkovich, M.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Shaked, E.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Ruwald, M.H.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Haugan, K.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Węcławski, J.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Radoslovich, G.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Jamal, S.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Brandes, A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Matusik, P.T.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Manninger, M.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Meyre, P.B.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Blum, S.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Persson, A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Måneheim, A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Hammarlund, P.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Fedorowski, A.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Wodaje, T.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Lewinter, C.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Juknevicius, V.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Jakaite, R.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Shen, C.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Glotzer, T.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Platonov, P.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Engström, G.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Benz, A.P.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Healey, J.S.\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen"],"dc.contributor.author.en":["Johnson, L.S.","Zadrozniak, P.","Jasina, G.","Grotek-Cuprjak, A.","Andrade, J.G.","Svennberg, E.","Diederichsen, S.Z.","McIntyre, W.F.","Stavrakis, S.","Benezet-Mazuecos, J.","Krisai, P.","Iakobishvili, Z.","Laish-Farkash, A.","Bhavnani, S.","Ljungström, E.","Bacevicius, J.","Vreeswijk, N.L.","Rienstra, M.","Spittler, R.","Marx, J.A.","Oraii, A.","Miracle Blanco, A.","Lozano, A.","Mustafina, I.","Zafeiropoulos, S.","Bennett, R.","Bisson, J.","Linz, D.","Kogan, Y.","Glazer, E.","Marincheva, G. l.","Rahkovich, M.","Shaked, E.","Ruwald, M.H.","Haugan, K.","Węcławski, J.","Radoslovich, G.","Jamal, S.","Brandes, A.","Matusik, P.T.","Manninger, M.","Meyre, P.B.","Blum, S.","Persson, A.","Måneheim, A.","Hammarlund, P.","Fedorowski, A.","Wodaje, T.","Lewinter, C.","Juknevicius, V.","Jakaite, R.","Shen, C.","Glotzer, T.","Platonov, P.","Engström, G.","Benz, A.P.","Healey, J.S."],"dc.date.accessioned_dt":"2025-02-21T11:01:14Z","dc.date.accessioned":["2025-02-21T11:01:14Z"],"dc.date.available":["2025-02-21T11:01:14Z"],"dateIssued":["2025-01-01"],"dateIssued_keyword":["2025-01-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-01-01\n|||\n2025-01-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.issued_dt":"2025-01-01T00:00:00Z","dc.date.issued":["2025-01-01"],"dc.date.issued_stored":["2025-01-01\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\n"],"dc.description.abstract_hl":["Developments in ambulatory electrocardiogram (ECG) technology have led to vast amounts of ECG data that currently need to be interpreted by human technicians. Here we tested an artificial intelligence (AI) algorithm for direct-to-physician reporting of ambulatory ECGs. Beat-by-beat annotation of 14,606 individual ambulatory ECG recordings (mean duration = 14 ± 10 days) was performed by certified ECG technicians (n = 167) and an ensemble AI model, called DeepRhythmAI. To compare the performance of the AI model and the technicians, a random sample of 5,235 rhythm events identified by the AI model or by technicians, of which 2,236 events were identified as critical arrhythmias, was selected for annotation by one of 17 cardiologist consensus panels. The mean sensitivity of the AI model for the identification of critical arrhythmias was 98.6% (95% confidence interval (CI) = 97.7–99.4), as compared to 80.3% (95% CI = 77.3–83.3%) for the technicians. False-negative findings were observed in 3.2/1,000 patients for the AI model versus 44.3/1,000 patients for the technicians. Accordingly, the relative risk of a missed diagnosis was 14.1 (95% CI = 10.4–19.0) times higher for the technicians. However, a higher false-positive event rate was observed for the AI model (12 (interquartile range (IQR) = 6–74)/1,000 patient days) as compared to the technicians (5 (IQR = 2–153)/1,000 patient days). We conclude that the DeepRhythmAI model has excellent negative predictive value for critical arrhythmias, substantially reducing false-negative findings, but at a modest cost of increased false-positive findings. AI-only analysis to facilitate direct-to-physician reporting could potentially reduce costs and improve access to care and outcomes in patients who need ambulatory ECG monitoring. © The Author(s) 2025."],"dc.description.abstract":["Developments in ambulatory electrocardiogram (ECG) technology have led to vast amounts of ECG data that currently need to be interpreted by human technicians. Here we tested an artificial intelligence (AI) algorithm for direct-to-physician reporting of ambulatory ECGs. Beat-by-beat annotation of 14,606 individual ambulatory ECG recordings (mean duration = 14 ± 10 days) was performed by certified ECG technicians (n = 167) and an ensemble AI model, called DeepRhythmAI. To compare the performance of the AI model and the technicians, a random sample of 5,235 rhythm events identified by the AI model or by technicians, of which 2,236 events were identified as critical arrhythmias, was selected for annotation by one of 17 cardiologist consensus panels. The mean sensitivity of the AI model for the identification of critical arrhythmias was 98.6% (95% confidence interval (CI) = 97.7–99.4), as compared to 80.3% (95% CI = 77.3–83.3%) for the technicians. False-negative findings were observed in 3.2/1,000 patients for the AI model versus 44.3/1,000 patients for the technicians. Accordingly, the relative risk of a missed diagnosis was 14.1 (95% CI = 10.4–19.0) times higher for the technicians. However, a higher false-positive event rate was observed for the AI model (12 (interquartile range (IQR) = 6–74)/1,000 patient days) as compared to the technicians (5 (IQR = 2–153)/1,000 patient days). We conclude that the DeepRhythmAI model has excellent negative predictive value for critical arrhythmias, substantially reducing false-negative findings, but at a modest cost of increased false-positive findings. AI-only analysis to facilitate direct-to-physician reporting could potentially reduce costs and improve access to care and outcomes in patients who need ambulatory ECG monitoring. © The Author(s) 2025."],"dc.description.abstract.en":["Developments in ambulatory electrocardiogram (ECG) technology have led to vast amounts of ECG data that currently need to be interpreted by human technicians. Here we tested an artificial intelligence (AI) algorithm for direct-to-physician reporting of ambulatory ECGs. Beat-by-beat annotation of 14,606 individual ambulatory ECG recordings (mean duration = 14 ± 10 days) was performed by certified ECG technicians (n = 167) and an ensemble AI model, called DeepRhythmAI. To compare the performance of the AI model and the technicians, a random sample of 5,235 rhythm events identified by the AI model or by technicians, of which 2,236 events were identified as critical arrhythmias, was selected for annotation by one of 17 cardiologist consensus panels. The mean sensitivity of the AI model for the identification of critical arrhythmias was 98.6% (95% confidence interval (CI) = 97.7–99.4), as compared to 80.3% (95% CI = 77.3–83.3%) for the technicians. False-negative findings were observed in 3.2/1,000 patients for the AI model versus 44.3/1,000 patients for the technicians. Accordingly, the relative risk of a missed diagnosis was 14.1 (95% CI = 10.4–19.0) times higher for the technicians. However, a higher false-positive event rate was observed for the AI model (12 (interquartile range (IQR) = 6–74)/1,000 patient days) as compared to the technicians (5 (IQR = 2–153)/1,000 patient days). We conclude that the DeepRhythmAI model has excellent negative predictive value for critical arrhythmias, substantially reducing false-negative findings, but at a modest cost of increased false-positive findings. AI-only analysis to facilitate direct-to-physician reporting could potentially reduce costs and improve access to care and outcomes in patients who need ambulatory ECG monitoring. © The Author(s) 2025."],"dc.doi":["10.1038/s41591-025-03516-x"],"dc.identifier.issn":["1078-8956"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8693"],"dc.language.iso":["en"],"dc.language.iso.en":["en"],"dc.publisher":["Nature Research"],"dc.publisher.en":["Nature Research"],"dc.relation.ispartofseries":["Nature Medicine;"],"dc.relation.ispartofseries.en":["Nature Medicine;"],"subject":["Scopus"],"subject_keyword":["Scopus","Scopus"],"subject_ac":["scopus\n|||\nScopus"],"subject_tax_0_filter":["scopus\n|||\nScopus"],"subject_filter":["scopus\n|||\nScopus"],"dc.subject_mlt":["Scopus"],"dc.subject":["Scopus"],"dc.subject.en":["Scopus"],"title":["Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography"],"title_keyword":["Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography"],"title_ac":["artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography\n|||\nArtificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography"],"dc.title_sort":"Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography","dc.title_hl":["Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography"],"dc.title_mlt":["Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography"],"dc.title":["Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography"],"dc.title_stored":["Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen"],"dc.title.en":["Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography"],"dc.title.alternative":["Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography"],"dc.title.alternative.en":["Artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography"],"dc.type":["Article"],"dc.type.en":["Article"],"publication_grp":["123456789/8693"],"bi_2_dis_filter":["mustafina, i.\n|||\nMustafina, I.","andrade, j.g.\n|||\nAndrade, J.G.","vreeswijk, n.l.\n|||\nVreeswijk, N.L.","fedorowski, a.\n|||\nFedorowski, A.","matusik, p.t.\n|||\nMatusik, P.T.","laish-farkash, a.\n|||\nLaish-Farkash, A.","grotek-cuprjak, a.\n|||\nGrotek-Cuprjak, A.","bennett, r.\n|||\nBennett, R.","linz, d.\n|||\nLinz, D.","oraii, a.\n|||\nOraii, A.","mcintyre, w.f.\n|||\nMcIntyre, W.F.","shaked, e.\n|||\nShaked, E.","svennberg, e.\n|||\nSvennberg, E.","węcławski, j.\n|||\nWęcławski, J.","miracle blanco, a.\n|||\nMiracle Blanco, A.","johnson, l.s.\n|||\nJohnson, L.S.","krisai, p.\n|||\nKrisai, P.","diederichsen, s.z.\n|||\nDiederichsen, S.Z.","bhavnani, s.\n|||\nBhavnani, S.","stavrakis, s.\n|||\nStavrakis, S.","juknevicius, v.\n|||\nJuknevicius, V.","rahkovich, m.\n|||\nRahkovich, M.","blum, s.\n|||\nBlum, S.","lewinter, c.\n|||\nLewinter, C.","wodaje, t.\n|||\nWodaje, T.","jamal, s.\n|||\nJamal, S.","rienstra, m.\n|||\nRienstra, M.","shen, c.\n|||\nShen, C.","persson, a.\n|||\nPersson, A.","hammarlund, p.\n|||\nHammarlund, P.","jasina, g.\n|||\nJasina, G.","marincheva, g. l.\n|||\nMarincheva, G. l.","manninger, m.\n|||\nManninger, M.","ljungström, e.\n|||\nLjungström, E.","bacevicius, j.\n|||\nBacevicius, J.","kogan, y.\n|||\nKogan, Y.","zafeiropoulos, s.\n|||\nZafeiropoulos, S.","zadrozniak, p.\n|||\nZadrozniak, P.","haugan, k.\n|||\nHaugan, K.","iakobishvili, z.\n|||\nIakobishvili, Z.","spittler, r.\n|||\nSpittler, R.","jakaite, r.\n|||\nJakaite, R.","bisson, j.\n|||\nBisson, J.","platonov, p.\n|||\nPlatonov, P.","glazer, e.\n|||\nGlazer, E.","meyre, p.b.\n|||\nMeyre, P.B.","engström, g.\n|||\nEngström, G.","lozano, a.\n|||\nLozano, A.","benz, a.p.\n|||\nBenz, A.P.","brandes, a.\n|||\nBrandes, A.","benezet-mazuecos, j.\n|||\nBenezet-Mazuecos, J.","healey, j.s.\n|||\nHealey, J.S.","glotzer, t.\n|||\nGlotzer, T.","marx, j.a.\n|||\nMarx, J.A.","radoslovich, g.\n|||\nRadoslovich, G.","måneheim, a.\n|||\nMåneheim, A.","ruwald, m.h.\n|||\nRuwald, M.H."],"bi_2_dis_partial":["Juknevicius, V.","Glotzer, T.","Rienstra, M.","Meyre, P.B.","Healey, J.S.","Marincheva, G. l.","Krisai, P.","Radoslovich, G.","Benz, A.P.","Andrade, J.G.","Matusik, P.T.","Shen, C.","Laish-Farkash, A.","Bisson, J.","Węcławski, J.","Shaked, E.","Bennett, R.","Manninger, M.","Vreeswijk, N.L.","Stavrakis, S.","Lozano, A.","Lewinter, C.","Marx, J.A.","Bacevicius, J.","Grotek-Cuprjak, A.","Persson, A.","Engström, G.","Spittler, R.","Kogan, Y.","Jasina, G.","Platonov, P.","Haugan, K.","Iakobishvili, Z.","Zadrozniak, P.","McIntyre, W.F.","Linz, D.","Glazer, E.","Benezet-Mazuecos, J.","Ljungström, E.","Mustafina, I.","Bhavnani, S.","Blum, S.","Brandes, A.","Zafeiropoulos, S.","Hammarlund, P.","Wodaje, T.","Svennberg, E.","Ruwald, M.H.","Diederichsen, S.Z.","Rahkovich, M.","Fedorowski, A.","Måneheim, A.","Oraii, A.","Miracle Blanco, A.","Jamal, S.","Jakaite, R.","Johnson, L.S."],"bi_2_dis_value_filter":["Juknevicius, V.","Glotzer, T.","Rienstra, M.","Meyre, P.B.","Healey, J.S.","Marincheva, G. l.","Krisai, P.","Radoslovich, G.","Benz, A.P.","Andrade, J.G.","Matusik, P.T.","Shen, C.","Laish-Farkash, A.","Bisson, J.","Węcławski, J.","Shaked, E.","Bennett, R.","Manninger, M.","Vreeswijk, N.L.","Stavrakis, S.","Lozano, A.","Lewinter, C.","Marx, J.A.","Bacevicius, J.","Grotek-Cuprjak, A.","Persson, A.","Engström, G.","Spittler, R.","Kogan, Y.","Jasina, G.","Platonov, P.","Haugan, K.","Iakobishvili, Z.","Zadrozniak, P.","McIntyre, W.F.","Linz, D.","Glazer, E.","Benezet-Mazuecos, J.","Ljungström, E.","Mustafina, I.","Bhavnani, S.","Blum, S.","Brandes, A.","Zafeiropoulos, S.","Hammarlund, P.","Wodaje, T.","Svennberg, E.","Ruwald, M.H.","Diederichsen, S.Z.","Rahkovich, M.","Fedorowski, A.","Måneheim, A.","Oraii, A.","Miracle Blanco, A.","Jamal, S.","Jakaite, R.","Johnson, L.S."],"bi_4_dis_filter":["scopus\n|||\nScopus"],"bi_4_dis_partial":["Scopus"],"bi_4_dis_value_filter":["Scopus"],"bi_sort_1_sort":"artificial intelligence for direct-to-physician reporting of ambulatory electrocardiography","bi_sort_2_sort":"2025","bi_sort_3_sort":"2025-02-21T11:01:14Z","read":["g0"],"_version_":1824664712439136256},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:55.043Z","search.uniqueid":"2-8025","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8025,"handle":"123456789/8914","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-41-49"],"dc.abstract":["

Vulvar cancer is one of the rare malignant neoplasms treated in gynecologic oncology. This type of cancer ranks nineteenth among the most common types of malignant neoplasms in European women. The main method for treating localized vulvar cancer is surgery. Starting from the stage TIb and with the lateral location of the tumor, surgical treatment is indicated (vulvectomy and inguinofemoral lymphadenectomy). The classical Ducuing surgical procedure, which was developed in 1934, is accompanied, in most cases, by such postoperative complications as lymphorrhea, delayed healing of surgical wounds, and suppurative septic complications. One way to minimize them is to use videoendoscopic technologies. The provided review of studies on the subject presents the results of using videoendoscopic technologies (e.g., a significant reduction in the number of postoperative complications). Noteworthy is that the operative time decreases with experience in performing such interventions. Randomized studies are needed to evaluate the long-term results when using videoendoscopic technologies to perform an inguinofemoral lymphadenectomy.

","

Рак вульвы является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. Рак вульвы занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. Основным методом лечения локализованного рака вульвы является хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии. Классическая операция по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году и сопровождается в большинстве случаев осложнениями в послеоперационном периоде, такими как лимфорея, длительное заживление послеоперационных ран, гнойно-септические осложнения. Одним из способов сократить количество осложнений является использование видеоэндоскопических технологий. В приведенном обзоре исследований, посвященных данной теме, продемонстрированы результаты использования видеоэндоскопической техники. Показано значительное снижение количества осложнений в послеоперационном периоде. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении пахово-бедренной лимфаденэктомии.

"],"dc.abstract.en":["

Vulvar cancer is one of the rare malignant neoplasms treated in gynecologic oncology. This type of cancer ranks nineteenth among the most common types of malignant neoplasms in European women. The main method for treating localized vulvar cancer is surgery. Starting from the stage TIb and with the lateral location of the tumor, surgical treatment is indicated (vulvectomy and inguinofemoral lymphadenectomy). The classical Ducuing surgical procedure, which was developed in 1934, is accompanied, in most cases, by such postoperative complications as lymphorrhea, delayed healing of surgical wounds, and suppurative septic complications. One way to minimize them is to use videoendoscopic technologies. The provided review of studies on the subject presents the results of using videoendoscopic technologies (e.g., a significant reduction in the number of postoperative complications). Noteworthy is that the operative time decreases with experience in performing such interventions. Randomized studies are needed to evaluate the long-term results when using videoendoscopic technologies to perform an inguinofemoral lymphadenectomy.

"],"subject":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"subject_keyword":["vulvar cancer","vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","VEIL","videoassisted surgery","videoassisted surgery","lymph nodes","lymph nodes","рак вульвы","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы","лимфатические узлы"],"subject_ac":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","veil\n|||\nVEIL","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","veil\n|||\nVEIL","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы"],"subject_tax_0_filter":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","veil\n|||\nVEIL","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","veil\n|||\nVEIL","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы"],"subject_filter":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","veil\n|||\nVEIL","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","veil\n|||\nVEIL","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы"],"dc.subject_mlt":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"dc.subject":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"dc.subject.en":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes"],"title":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"title_keyword":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"title_ac":["videoendoscopic inguinofemoral lymphadenectomy for vulvar cancer. literature review\n|||\nVideoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. обзор литературы\n|||\nВидеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title_sort":"Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","dc.title_hl":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title_mlt":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title_stored":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review"],"dc.abstract.ru":["

Рак вульвы является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. Рак вульвы занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. Основным методом лечения локализованного рака вульвы является хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии. Классическая операция по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году и сопровождается в большинстве случаев осложнениями в послеоперационном периоде, такими как лимфорея, длительное заживление послеоперационных ран, гнойно-септические осложнения. Одним из способов сократить количество осложнений является использование видеоэндоскопических технологий. В приведенном обзоре исследований, посвященных данной теме, продемонстрированы результаты использования видеоэндоскопической техники. Показано значительное снижение количества осложнений в послеоперационном периоде. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении пахово-бедренной лимфаденэктомии.

"],"dc.fileName":["cover_article_1051_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1051_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["

ВВЕДЕНИЕ

Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.

Основным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].

Классическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4][5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.

Одним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.

Проведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.

Видеоскопическая техника ПБЛАЭ

Впервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].

Методика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).

Процедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.

В качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].

Таким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.

В обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10][11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12][13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.

В трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).

В восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].

Операция методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10][11][18][19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13][16][20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.

Большинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).

Важными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16][25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26,][27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].

Также следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31][36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27][28][32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.

В таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].

При интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30][33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30][33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.

В таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.

Послеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.

Только в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.

В приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].

В Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Видеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ.

"],"dc.fullHTML.ru":["

ВВЕДЕНИЕ

Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.

Основным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].

Классическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4][5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.

Одним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.

Проведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.

Видеоскопическая техника ПБЛАЭ

Впервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].

Методика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).

Процедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.

В качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].

Таким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.

В обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10][11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12][13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.

В трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).

В восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].

Операция методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10][11][18][19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13][16][20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.

Большинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).

Важными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16][25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26,][27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].

Также следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31][36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27][28][32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.

В таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].

При интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30][33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30][33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.

В таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.

Послеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.

Только в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.

В приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].

В Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Видеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ.

"],"dc.fullRISC":["Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.\n\nОсновным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].\n\nКлассическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4, 5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.\n\nОдним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.\n\nПроведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.\n\n \n\nВидеоскопическая техника ПБЛАЭ\n\nВпервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].\n\nМетодика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).\n\nПроцедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.\n\nВ качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].\n\nТаким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.\n\nВ обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10, 11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12, 13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.\n\nВ трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).\n\nВ восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].\n\nОперация методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10, 11, 18, 19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13, 16, 20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.\n\nБольшинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).\n\nВажными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16, 25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26, 27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].\n\nТакже следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31, 36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27, 28, 32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.\n\nВ таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].\n\nПри интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30, 33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30, 33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.\n\nВ таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.\n\nПослеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.\n\nТолько в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.\n\nВ приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].\n\nВ Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nВидеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ."],"dc.fullRISC.ru":["Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.\n\nОсновным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].\n\nКлассическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4, 5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.\n\nОдним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.\n\nПроведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.\n\n \n\nВидеоскопическая техника ПБЛАЭ\n\nВпервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].\n\nМетодика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).\n\nПроцедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.\n\nВ качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].\n\nТаким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.\n\nВ обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10, 11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12, 13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.\n\nВ трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).\n\nВ восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].\n\nОперация методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10, 11, 18, 19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13, 16, 20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.\n\nБольшинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).\n\nВажными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16, 25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26, 27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].\n\nТакже следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31, 36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27, 28, 32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.\n\nВ таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].\n\nПри интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30, 33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30, 33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.\n\nВ таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.\n\nПослеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.\n\nТолько в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.\n\nВ приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].\n\nВ Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nВидеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ."],"dc.height":["351"],"dc.height.ru":["351"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.subject.ru":["рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"dc.title.ru":["Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.width":["500"],"dc.width.ru":["500"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["41-49"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Б. Ф. Киямов","B. F. Kiyamov","Т. К. Гирфанов","Т. К. Girfanov"],"author_keyword":["К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Б. Ф. Киямов","B. F. Kiyamov","Т. К. Гирфанов","Т. К. Girfanov"],"author_ac":["к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","б. ф. киямов\n|||\nБ. Ф. Киямов","b. f. kiyamov\n|||\nB. F. Kiyamov","т. к. гирфанов\n|||\nТ. К. Гирфанов","т. к. girfanov\n|||\nТ. К. Girfanov"],"author_filter":["к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","б. ф. киямов\n|||\nБ. Ф. Киямов","b. f. kiyamov\n|||\nB. F. Kiyamov","т. к. гирфанов\n|||\nТ. К. Гирфанов","т. к. girfanov\n|||\nТ. К. Girfanov"],"dc.author.name":["К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Б. Ф. Киямов","B. F. Kiyamov","Т. К. Гирфанов","Т. К. Girfanov"],"dc.author.name.ru":["К. В. Меньшиков","Б. Ф. Киямов","Т. К. Гирфанов"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncology Dispensary","Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Республиканский клинический онкологический диспансер","Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.full":["К. В. Меньшиков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","K. V. Menshikov | Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","Б. Ф. Киямов | Республиканский клинический онкологический диспансер","B. F. Kiyamov | Republican Clinical Oncology Dispensary","Т. К. Гирфанов | Республиканский клинический онкологический диспансер","Т. К. Girfanov | Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.ru":["К. В. Меньшиков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Б. Ф. Киямов | Республиканский клинический онкологический диспансер","Т. К. Гирфанов | Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.name.en":["K. V. Menshikov","B. F. Kiyamov","Т. К. Girfanov"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","Republican Clinical Oncology Dispensary","Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.en":["K. V. Menshikov | Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","B. F. Kiyamov | Republican Clinical Oncology Dispensary","Т. К. Girfanov | Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u041a. \\u0412. \\u041c\\u0435\\u043d\\u044c\\u0448\\u0438\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"K. V. Menshikov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0006-1290-8843\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0411. \\u0424. \\u041a\\u0438\\u044f\\u043c\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0006-1290-8843\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"B. F. Kiyamov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0006-9812-4360\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0422. \\u041a. \\u0413\\u0438\\u0440\\u0444\\u0430\\u043d\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0006-9812-4360\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"\\u0422. \\u041a. Girfanov\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1051"],"dc.citation":["Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143","Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143"],"dc.citation.ru":["Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143"],"dc.citation.en":["Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8914"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:54Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:54Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:54Z"],"publication_grp":["123456789/8914"],"bi_4_dis_filter":["inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы","veil\n|||\nVEIL"],"bi_4_dis_partial":["видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","рак вульвы","lymph nodes","vulvar cancer","videoassisted surgery","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы","VEIL","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy"],"bi_4_dis_value_filter":["видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","рак вульвы","lymph nodes","vulvar cancer","videoassisted surgery","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы","VEIL","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy"],"bi_sort_1_sort":"videoendoscopic inguinofemoral lymphadenectomy for vulvar cancer. literature review","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:54Z","read":["g0"],"_version_":1837178064791928832},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:56.392Z","search.uniqueid":"2-8029","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8029,"handle":"123456789/8918","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-72-78"],"dc.abstract":["

Introduction. Primary mature retroperitoneal dermoid cysts constitute a fairly rare pathology that is uncommon in men aged 50 years and older. In this article, we describe a case of a 68-year-old man with a large mature paravesical dermoid cyst extending into the rectovesical pouch and its successful surgical treatment using a da Vinci Xi robotic surgical system. Aim. To discuss the advantages of robotic access in the removal of large pelvic masses to achieve a speedy, successful outcome.

Materials and methods. An oval-shaped mass in the right side of the lesser pelvis measuring 66×85×62 mm was detected during a pelvic MRI exam performed as a follow-up after an adenomectomy. The attempted ultrasoundguided puncture was unsuccessful. A diagnostic laparoscopy was indicated to collect biopsy samples of the mass, with its subsequent removal if possible. Histology results verified the presence of a retroperitoneal dermoid cyst. In order to ascertain its localization and relationship with surrounding tissues, as well as to determine the structural parameters, a PET CT scan was performed. The planned robot-assisted laparoscopic excision of the retroperitoneal pelvic mass was performed.

Results and discussion. A general visual examination showed the removed specimen to be a cyst filled with a mushy mass of dirty white color, having an unpleasant odor and a large number of follicles. The histological study revealed an inflamed, ruptured retroperitoneal dermoid cyst.

Conclusion. The clinical case shows that old age mature dermoid cysts are found in the elderly; however, with timely diagnosis, they can be fully treated.

","

Введение. Первичные зрелые дермоидные кисты забрюшинного пространства — это довольно редкая патология, которая нечасто встречается у мужчин в возрасте 50 лет и старше. В данной статье мы описываем случай наличия паравезикальной крупной зрелой дермоидной кисты с распространением в пузырно-прямокишечную ямку у 68-летнего мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением робот-ассистированной хирургической системы da Vinci Xi. Цель. Обсудить преимущества роботизированного доступа для удаления крупных образований таза и скорейшего благополучного исхода.

Материалы и методы. Образование овальной формы в правых отделах малого таза размером 66×85×62 мм случайно было выявлено при МРТ ОМТ во время обследования после аденомэктомии в анамнезе. Попытка пункции под контролем УЗИ безуспешна. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью взятия биопсийных образцов образования с последующим удалением при возможности. По результатам гистологии верифицирована забрюшинная дермоидная киста. Для точности локализации, взаимоотношения с окружающими тканями и определения структурных параметров была проведена ПЭТ-КТ. В плановом порядке выполнено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение забрюшинного образования малого таза.

Результаты и обсуждение. При общем визуальном осмотре удаленный образец представлял собой кисту, заполненную кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом и с наличием большого количества волос. Заключение гистологического исследования — дермоидная киста забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением.

Заключение. Клинический случай показывает, что пожилой возраст не является исключением для выявления зрелых дермоидных кист, но при своевременной диагностике возможно их полноценное лечение.

"],"dc.abstract.en":["

Introduction. Primary mature retroperitoneal dermoid cysts constitute a fairly rare pathology that is uncommon in men aged 50 years and older. In this article, we describe a case of a 68-year-old man with a large mature paravesical dermoid cyst extending into the rectovesical pouch and its successful surgical treatment using a da Vinci Xi robotic surgical system. Aim. To discuss the advantages of robotic access in the removal of large pelvic masses to achieve a speedy, successful outcome.

Materials and methods. An oval-shaped mass in the right side of the lesser pelvis measuring 66×85×62 mm was detected during a pelvic MRI exam performed as a follow-up after an adenomectomy. The attempted ultrasoundguided puncture was unsuccessful. A diagnostic laparoscopy was indicated to collect biopsy samples of the mass, with its subsequent removal if possible. Histology results verified the presence of a retroperitoneal dermoid cyst. In order to ascertain its localization and relationship with surrounding tissues, as well as to determine the structural parameters, a PET CT scan was performed. The planned robot-assisted laparoscopic excision of the retroperitoneal pelvic mass was performed.

Results and discussion. A general visual examination showed the removed specimen to be a cyst filled with a mushy mass of dirty white color, having an unpleasant odor and a large number of follicles. The histological study revealed an inflamed, ruptured retroperitoneal dermoid cyst.

Conclusion. The clinical case shows that old age mature dermoid cysts are found in the elderly; however, with timely diagnosis, they can be fully treated.

"],"subject":["dermoid cyst","mature teratoma","retroperitoneal space","old age","germ cell tumor","extragonadal localization","robotic surgical procedures","дермоидная киста","зрелая тератома","забрюшинное пространство","пожилой возраст","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции"],"subject_keyword":["dermoid cyst","dermoid cyst","mature teratoma","mature teratoma","retroperitoneal space","retroperitoneal space","old age","old age","germ cell tumor","germ cell tumor","extragonadal localization","extragonadal localization","robotic surgical procedures","robotic surgical procedures","дермоидная киста","дермоидная киста","зрелая тератома","зрелая тератома","забрюшинное пространство","забрюшинное пространство","пожилой возраст","пожилой возраст","герминогенная опухоль","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции","роботизированные хирургические операции"],"subject_ac":["dermoid cyst\n|||\ndermoid cyst","mature teratoma\n|||\nmature teratoma","retroperitoneal space\n|||\nretroperitoneal space","old age\n|||\nold age","germ cell tumor\n|||\ngerm cell tumor","extragonadal localization\n|||\nextragonadal localization","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","дермоидная киста\n|||\nдермоидная киста","зрелая тератома\n|||\nзрелая тератома","забрюшинное пространство\n|||\nзабрюшинное пространство","пожилой возраст\n|||\nпожилой возраст","герминогенная опухоль\n|||\nгерминогенная опухоль","внегонадная локализация\n|||\nвнегонадная локализация","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции"],"subject_tax_0_filter":["dermoid cyst\n|||\ndermoid cyst","mature teratoma\n|||\nmature teratoma","retroperitoneal space\n|||\nretroperitoneal space","old age\n|||\nold age","germ cell tumor\n|||\ngerm cell tumor","extragonadal localization\n|||\nextragonadal localization","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","дермоидная киста\n|||\nдермоидная киста","зрелая тератома\n|||\nзрелая тератома","забрюшинное пространство\n|||\nзабрюшинное пространство","пожилой возраст\n|||\nпожилой возраст","герминогенная опухоль\n|||\nгерминогенная опухоль","внегонадная локализация\n|||\nвнегонадная локализация","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции"],"subject_filter":["dermoid cyst\n|||\ndermoid cyst","mature teratoma\n|||\nmature teratoma","retroperitoneal space\n|||\nretroperitoneal space","old age\n|||\nold age","germ cell tumor\n|||\ngerm cell tumor","extragonadal localization\n|||\nextragonadal localization","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","дермоидная киста\n|||\nдермоидная киста","зрелая тератома\n|||\nзрелая тератома","забрюшинное пространство\n|||\nзабрюшинное пространство","пожилой возраст\n|||\nпожилой возраст","герминогенная опухоль\n|||\nгерминогенная опухоль","внегонадная локализация\n|||\nвнегонадная локализация","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции"],"dc.subject_mlt":["dermoid cyst","mature teratoma","retroperitoneal space","old age","germ cell tumor","extragonadal localization","robotic surgical procedures","дермоидная киста","зрелая тератома","забрюшинное пространство","пожилой возраст","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции"],"dc.subject":["dermoid cyst","mature teratoma","retroperitoneal space","old age","germ cell tumor","extragonadal localization","robotic surgical procedures","дермоидная киста","зрелая тератома","забрюшинное пространство","пожилой возраст","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции"],"dc.subject.en":["dermoid cyst","mature teratoma","retroperitoneal space","old age","germ cell tumor","extragonadal localization","robotic surgical procedures"],"title":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"title_keyword":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"title_ac":["dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: clinical case\n|||\nDermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай\n|||\nДермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.title_sort":"Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","dc.title_hl":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.title_mlt":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.title":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.title_stored":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: Clinical case"],"dc.abstract.ru":["

Введение. Первичные зрелые дермоидные кисты забрюшинного пространства — это довольно редкая патология, которая нечасто встречается у мужчин в возрасте 50 лет и старше. В данной статье мы описываем случай наличия паравезикальной крупной зрелой дермоидной кисты с распространением в пузырно-прямокишечную ямку у 68-летнего мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением робот-ассистированной хирургической системы da Vinci Xi. Цель. Обсудить преимущества роботизированного доступа для удаления крупных образований таза и скорейшего благополучного исхода.

Материалы и методы. Образование овальной формы в правых отделах малого таза размером 66×85×62 мм случайно было выявлено при МРТ ОМТ во время обследования после аденомэктомии в анамнезе. Попытка пункции под контролем УЗИ безуспешна. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью взятия биопсийных образцов образования с последующим удалением при возможности. По результатам гистологии верифицирована забрюшинная дермоидная киста. Для точности локализации, взаимоотношения с окружающими тканями и определения структурных параметров была проведена ПЭТ-КТ. В плановом порядке выполнено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение забрюшинного образования малого таза.

Результаты и обсуждение. При общем визуальном осмотре удаленный образец представлял собой кисту, заполненную кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом и с наличием большого количества волос. Заключение гистологического исследования — дермоидная киста забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением.

Заключение. Клинический случай показывает, что пожилой возраст не является исключением для выявления зрелых дермоидных кист, но при своевременной диагностике возможно их полноценное лечение.

"],"dc.fileName":["cover_article_1055_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1055_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["

ВВЕДЕНИЕ

Дермоидная киста — доброкачественное новообразование, возникает при патологии развития эмбриональных гонад, которые в норме участвуют в формировании половых желез в местах замещения щели дермой. Оно является одной из разновидностей зрелой тератомы, которую называют хористией. Этому образованию свойственно появление ткани, не характерной для данного органа. Оно представляет собой полостное образование с толстой оболочкой, заполненное кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом. Содержимое кисты состоит из слущившегося эпидермиса, продуктов выделения сальных, потовых желез и волосяных фолликулов, иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в детском возрасте (3,4–3,8 %) [2]. Они могут локализоваться в разных частях организма, при этом в основном поражают яичники (15–20 %), голову, в том числе головной мозг (0,2–2 %) [3]. Первичные забрюшинные тератомы возникают в основном в крестцово-копчиковой области у детей. Они составляют менее 4 % от всех экстрагонадных тератом. Согласно последним данным, зарегистрировано менее 300 случаев, среди которых лишь 10–11 % являются случаем обнаружения тератомы у лиц взрослого населения [4][5]. Прогнозируемая 5-летняя выживаемость после радикальной резекции составляет 100 % при доброкачественных опухолях [6].

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Приводим клинический случай лечения мужчины 68 лет, который был госпитализирован в онкологическое отделение клиники БГМУ с жалобами на наличие объемного образования, компрессионный синдром, вызванный сдавлением внутренних органов малого таза, создающий дискомфорт. В анамнезе открытая позадилонная аденомэктомия в июле 2016 года. Послеоперационный период прошел без осложнений. В марте 2023 года самостоятельно прошел МРТ ОМТ. По данным МРТ в правом отделе полости малого таза обнаружено объемное образование без достоверной органной принадлежности, овальной формы, с наличием неравномерной капсулы толщиной до 3 мм, четкими неровными контурами, смешанной структуры, размерами: вертикальный 66 мм, сагиттальный 85 мм, поперечный 62 мм. Образование вызывало компрессию рядом расположенных структур, а именно, мочевого пузыря, внутренней запирательной мышцы и прямой кишки, без признаков инвазии в них. Широко прилегает к семенным пузырькам. По данным МРТ образование, вероятнее всего, происходило из правого семенного пузырька.

В связи с подозрением на объемное образование в малом тазу пациент направлен на первичную биопсию под контролем УЗИ для уточнения диагноза. Попытка пункции под контролем УЗИ оказалось безуспешной. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью биопсии и (при возможности) одномоментного удаления новообразования. При осуществлении диагностической лапароскопии была выполнена только биопсия новообразования. По результатам гистологического исследования выявлена бесструктурная ткань с небольшими прослойками фиброзно-мышечной ткани и рыхлыми массами фибрина. Согласно описанию, гистологи предположили, что данное образование является забрюшинной дермоидной кистой, что исключает злокачественную природу данной патологии.

ПЭТ-КТ с 18-ФДГ (фтордезоксиглюкоза, меченая атомом фтора-18) выявило в полости малого таза справа объемное образование, неоднородной структуры, плотностью до –61 HU, размерами до 75×85×73 мм, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков (рис. 1). Органы малого таза без очагов гиперфиксации радиофармпрепарата. Тазовые и периферические лимфоузлы не увеличены. Костная система и мягкие ткани без признаков остеобластических или остеолитических изменений с патологической гиперфиксацией радиофармпрепарата.

В клинике БГМУ в плановом порядке было проведено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение дермоидной кисты забрюшинного пространства. После трехкратной обработки операционного поля спиртовым раствором хлоргексидина произведен разрез параумбиликальной области до 12 мм. Установлен 12-мм троакар параумбиликально, наложен пневмоперитонеум. Установлены 3 дополнительных роботических троакара 8 мм (2 по среднеключичной линии, 1 по передне-подмышечной линии слева) и 2 ассистентских троакара (1 троакар 15 мм и 1 троакар 5 мм). В положении Транделенбурга произведено совмещение роботической системы PatientCart и установленных троакаров. Осуществлен доступ в брюшную полость. При обзорно-диагностической лапароскопии в брюшной полости и в малом тазу особенностей не выявлено. Следующим этапом было произведено вскрытие брюшины малого таза над мочевым пузырем. По задней стенке мочевого пузыря, в толще забрюшинной клетчатки, найдено опухолевидное образование больших размеров, в диаметре до 10 см, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков. Поэтапная мобилизация верхнего полюса образования была произведена со значительными техническими трудностями. При попытке дальнейшего выделения кисты из ложа ее капсула порвалась и наблюдалось выделение желеобразного содержимого с элементами волос плотной консистенции. Капсула вылущена из ложа. Ложе промыто раствором NaCl 0,9 %, до чистых вод. В ложе установлено трубчатый ПВХ дренаж. Контроль гемостаза — кровотечения нет. Последовательное удаление портов — кровотечения нет. Удалены троакары. Образование удалено в пластиковом резервуаре Endobag через расширенный разрез над пупком. Послойное ушивание ран. Асептические повязки на кожу.

Гистологическое исследование выявило дермоидную кисту забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением. Фиброзированная стенка кисты, выстланная многослойным плоским эпителием, в просвете кисты роговые массы, фрагменты волос (рис. 2). Стенка кисты с диффузной лимфоцитарной инфильтрацией, преимущественно под многослойным плоским эпителием, с полнокровными сосудами и отеком (рис. 3).

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Послеоперационный период прошел без осложнений, пациент чувствовал себя хорошо. По данным УЗИ органов брюшной полости и органов малого таза в динамике все показатели в пределах нормы, свободной жидкости в брюшной полости не определяется, перистальтика определяется во всех отделах. Стенки мочевого пузыря не утолщены, признаков повреждения нет. Пациент на пятые сутки после операции в удовлетворительном состоянии выписан с рекомендациями на руках. Результат лечения благополучный. При ретроспективном сборе анамнеза через 6 месяцев после операции пациент не предъявляет никаких жалоб, по данным МРТ исследования — данных за рецидив нет.

Забрюшинные дермоидные кисты у взрослых наблюдается очень редко. В основном они встречаются в детском и юношеском возрасте, преимущественно в крестцово-копчиковой области [6][7]. Дермоидная киста происходит из тканей одного зародышевого листка, а именно, эктодермы, в то время как тератома развивается из двух и более зародышевых листков (эктодермы, мезодермы или энтодермы) [5][8].

Сами тератомы по своей структуре бывают зрелыми и незрелыми. Незрелые тератомы, как правило, являются низкодифференцированными злокачественными опухолями (тератобластомы). Зрелые тератомы, в свою очередь, делятся на кистозные и солидные (табл. 1). Они отличаются друг от друга в основном макроскопически. Солидные тератомы (без кист) плотные по своей консистенции. К кистозным тератомам относится дермоидная киста, которая характеризуется мягкой консистенцией. Она представлена однокамерным (редко может быть и многокамерным) образованием с мутным содержимым, которое содержит в себе зрелые волосы. Иногда дермоидные кисты могут содержать рудиментарные органы (зубы, хрящи, ногти, железы). Риск малигнизации этих новообразований колеблется от 6,8 до 36,3 % и увеличивается с возрастом у лиц мужского пола, наличием незрелых тканей и солидных компонентов [4][9]. Тератомы, которые развиваются из эмбриональных клеток, как правило, герминогенные и обнаруживаются во внегонадных местах в отличие от тех тератом, которые образуются из половых клеток и обнаруживаются в яичниках и семенниках [8][10].

Так как у данного пациента было первичное обнаружение забрюшинного образования в области семенных пузырьков, дифференциальная диагностика была проведена с похожими образованиями, которые могли развиваться в этой области.

Тератомы забрюшинного пространства в зачастую протекают без какой-либо симптоматики и являются диагностической находкой. Но в зависимости от их размера и расположения, они могут оказывать механическое воздействие на окружающие органы брюшной полости и малого таза. При этом данные образования нарушают функции органов, которые они смещают, что проявляется возникновением соответствующих симптомов. При больших размерах тератом обычно отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или в поясничной области, запоры, вздутие живота, отеки нижней конечности [4][8]. В случае разрыва кисты могут присоединиться признаки острого живота с развитием перитонеальной симптоматики [4].

В случае, описанном Эндрю Тиу и соавторами, была обнаружена зрелая кистозная тератома забрюшинного пространства, которая не проявлялась клиническими симптомами, несмотря на значительные размеры образования (8,6×8,3 см). Этот случай подчеркивает важность своевременной диагностики таких образований, поскольку они могут оставаться бессимптомными на протяжении длительного времени, что затрудняет их обнаружение. Была произведена операция по иссечению образования, что обеспечило хороший результат без послеоперационных осложнений. Гистологическое исследование подтвердило, что образование представляет собой дермоидную кисту с признаками хронического воспаления и дистрофической кальцификацией [4]. Аналогичный случай, был описан в статье M. F. Mahjoubi и соавторов. Мужчина поступает с левосторонней болью в животе, что может указывать на различные патологии, однако наличие гетерогенного забрюшинного образования стало ключевым моментом для диагностики. Операция, включая срединную лапаротомию и резекцию образования, показала необходимость хирургического вмешательства для устранения потенциальной угрозы [5]. В статье K. Chalhoub и соавторов наблюдается зрелая кистозная тератома, которая проявилась симптомами со стороны мочеполовой системы. При помощи МРТ-исследования, выявлено наличие значительного кистозного компонента, что указывает на характер тератомы. Нижнесрединная лапаротомия с радикальной резекцией опухоли позволила успешно устранить образование. МРТ через год продемонстрировала отсутствие рецидивов, что свидетельствует о успешности проведенного лечения [8]. Следующий клинический случай, указывает на важность дифференциальной диагностики опухолей у молодых женщин, особенно при наличии болевого синдрома в нижней части живота и промежности. Образование, локализовавшееся в левой седалищно-ректальной ямке, требовало хирургического вмешательства с лапаротомным доступом к паравезикальной области. Успешное послеоперационное течение и отсутствие рецидивов на протяжении двух лет наблюдения подчеркивает необходимость тщательного патологоанатомического исследования для уточнения морфологической природы опухоли и дальнейшего наблюдения за пациентами после операции [11].

S. A. Mohammed и соавторы описали случай обнаружения большой забрюшинной тератомы у 32-летнего мужчины, требующей хирургического вмешательства. Примененная торакоабдоминальная лапаротомия по Куино позволила хирургу успешно удалить образование, несмотря на осложнения, связанные с его прикреплением к важным анатомическим структурам, таким как почка и полая вена. Постоперационное восстановление без осложнений также указывает на успешное хирургическое вмешательство и эффективное управление состоянием пациента [12]. Следующий, не менее интересный случай, описанный в 2021 году автором X. Ma, показывает клинический пример забрюшинной дермоидной кисты, изначально диагностированной как липосаркома на основе визуализационных данных. Контрастное поглощение фтордезоксиглюкозы (18 F-ФДГ) указало на более активный метаболизм опухоли, что также может быть характерно для злокачественных процессов. Учитывая цепочку спаек с важными анатомическими структурами, такими как надпочечник и почки, данный случай мог напоминать злокачественное новообразование и вызывать серьезные клинические опасения. Однако после хирургического удаления образование оказалось дермоидной кистой. Это подчеркивает необходимость тщательной интерпретации визуализационных данных, поскольку злокачественные и доброкачественные опухоли могут иметь схожие характеристики на первичном этапе диагностики [13].

Завершая анализ, можно выделить несколько важных моментов: необходимость многопрофильного подхода в диагностике абдоминальных образований, включая визуализационные методы и морфологические исследования, а также осознание возможности ошибочной интерпретации диагностических данных.

Рентгенографические исследования играют важную роль в диагностике тератом. Обычные рентгенограммы в 92 % случаев выявляют кальцинированные элементы, тогда как ультразвуковое исследование (УЗИ) существенно позволяет дифференцировать кистозные и солидные элементы [14][15]. Особенностью рентгенологического проявления зрелой тератомы забрюшинного пространства являются сложные образования, содержащие хорошо отграниченный жидкий компонент, жировую ткань и/или кожное сало в виде жирово-жидкостного слоя. В ряде случаев могут наблюдаться кальциноз в застывшей или линейной форме. Эти результаты лучше демонстрируются с помощью КТ [16]. Компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная томография (МРТ) играют существенно важную роль в характеристике и оценке распространенности заболевания и вовлечения соседних и отдаленных структур. КТ позволяет различить жировые и кальцинированные костные массы, в то время как МРТ очень хорошо визуализирует мягкие ткани. Это очень сильно помогает при дифференцировке доброкачественных и злокачественных образований и оценки стадии агрессивных поражений [15][17]. Однако, как правило, окончательный диагноз тератом выставляется на основании патоморфологических исследований.

Все неорганные забрюшинные новообразования лечатся хирургическим методом. Доступ при оперативном вмешательстве в основном зависит от размера самого новообразования и особенностей его анатомического расположения. Лапаратомный доступ показан при опухолях более 10 см. Данный подход может быть использован в исключительных случаях, при отсутствии лапароскопических технологий. Малоинвазивные вмешательства существенно облегчают выполнение операции при удалении образований менее 10 см, которые расположены в трудных для манипуляций областях и малых анатомических пространствах, в случае прилежания опухоли к магистральным сосудам. К таким методам относятся лапароскопические и робот-ассистированные хирургические технологии [18]. Впервые лапароскопическое удаление неорганной забрюшинной опухоли (ретроперитонеальная дермоидная киста малого таза) было описано L. Scharpe и соавт. в 1995 г. [19]. К известным преимуществам операций с использованием роботических технологий относятся малая инвазивность вмешательства, трехмерная визуализация операционного поля, высокая точность движений инструментов и, как следствие, минимальная интраоперационная кровопотеря, короткий срок госпитализации, быстрое восстановление и быстрая реабилитация в послеоперационном периоде [20].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Дермоидная киста забрюшинного пространства крайне редко встречается у мужчин старше 50 лет. При обнаружении такого образования в первую очередь необходимо исключить тератому гонад с возможным его забрюшинным метастазированием. Важную роль для благополучного прогноза играет оценка возраста пациента и местоположение новообразования. Современные роботические технологии облегчают лечение за счет своих возможностей и преимуществ в области хирургии. Робот-ассистированные вмешательства при данных заболеваниях осуществимы, безопасны и могут стать золотым стандартом оперативного лечения будущего.

"],"dc.fullHTML.ru":["

ВВЕДЕНИЕ

Дермоидная киста — доброкачественное новообразование, возникает при патологии развития эмбриональных гонад, которые в норме участвуют в формировании половых желез в местах замещения щели дермой. Оно является одной из разновидностей зрелой тератомы, которую называют хористией. Этому образованию свойственно появление ткани, не характерной для данного органа. Оно представляет собой полостное образование с толстой оболочкой, заполненное кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом. Содержимое кисты состоит из слущившегося эпидермиса, продуктов выделения сальных, потовых желез и волосяных фолликулов, иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в детском возрасте (3,4–3,8 %) [2]. Они могут локализоваться в разных частях организма, при этом в основном поражают яичники (15–20 %), голову, в том числе головной мозг (0,2–2 %) [3]. Первичные забрюшинные тератомы возникают в основном в крестцово-копчиковой области у детей. Они составляют менее 4 % от всех экстрагонадных тератом. Согласно последним данным, зарегистрировано менее 300 случаев, среди которых лишь 10–11 % являются случаем обнаружения тератомы у лиц взрослого населения [4][5]. Прогнозируемая 5-летняя выживаемость после радикальной резекции составляет 100 % при доброкачественных опухолях [6].

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Приводим клинический случай лечения мужчины 68 лет, который был госпитализирован в онкологическое отделение клиники БГМУ с жалобами на наличие объемного образования, компрессионный синдром, вызванный сдавлением внутренних органов малого таза, создающий дискомфорт. В анамнезе открытая позадилонная аденомэктомия в июле 2016 года. Послеоперационный период прошел без осложнений. В марте 2023 года самостоятельно прошел МРТ ОМТ. По данным МРТ в правом отделе полости малого таза обнаружено объемное образование без достоверной органной принадлежности, овальной формы, с наличием неравномерной капсулы толщиной до 3 мм, четкими неровными контурами, смешанной структуры, размерами: вертикальный 66 мм, сагиттальный 85 мм, поперечный 62 мм. Образование вызывало компрессию рядом расположенных структур, а именно, мочевого пузыря, внутренней запирательной мышцы и прямой кишки, без признаков инвазии в них. Широко прилегает к семенным пузырькам. По данным МРТ образование, вероятнее всего, происходило из правого семенного пузырька.

В связи с подозрением на объемное образование в малом тазу пациент направлен на первичную биопсию под контролем УЗИ для уточнения диагноза. Попытка пункции под контролем УЗИ оказалось безуспешной. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью биопсии и (при возможности) одномоментного удаления новообразования. При осуществлении диагностической лапароскопии была выполнена только биопсия новообразования. По результатам гистологического исследования выявлена бесструктурная ткань с небольшими прослойками фиброзно-мышечной ткани и рыхлыми массами фибрина. Согласно описанию, гистологи предположили, что данное образование является забрюшинной дермоидной кистой, что исключает злокачественную природу данной патологии.

ПЭТ-КТ с 18-ФДГ (фтордезоксиглюкоза, меченая атомом фтора-18) выявило в полости малого таза справа объемное образование, неоднородной структуры, плотностью до –61 HU, размерами до 75×85×73 мм, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков (рис. 1). Органы малого таза без очагов гиперфиксации радиофармпрепарата. Тазовые и периферические лимфоузлы не увеличены. Костная система и мягкие ткани без признаков остеобластических или остеолитических изменений с патологической гиперфиксацией радиофармпрепарата.

В клинике БГМУ в плановом порядке было проведено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение дермоидной кисты забрюшинного пространства. После трехкратной обработки операционного поля спиртовым раствором хлоргексидина произведен разрез параумбиликальной области до 12 мм. Установлен 12-мм троакар параумбиликально, наложен пневмоперитонеум. Установлены 3 дополнительных роботических троакара 8 мм (2 по среднеключичной линии, 1 по передне-подмышечной линии слева) и 2 ассистентских троакара (1 троакар 15 мм и 1 троакар 5 мм). В положении Транделенбурга произведено совмещение роботической системы PatientCart и установленных троакаров. Осуществлен доступ в брюшную полость. При обзорно-диагностической лапароскопии в брюшной полости и в малом тазу особенностей не выявлено. Следующим этапом было произведено вскрытие брюшины малого таза над мочевым пузырем. По задней стенке мочевого пузыря, в толще забрюшинной клетчатки, найдено опухолевидное образование больших размеров, в диаметре до 10 см, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков. Поэтапная мобилизация верхнего полюса образования была произведена со значительными техническими трудностями. При попытке дальнейшего выделения кисты из ложа ее капсула порвалась и наблюдалось выделение желеобразного содержимого с элементами волос плотной консистенции. Капсула вылущена из ложа. Ложе промыто раствором NaCl 0,9 %, до чистых вод. В ложе установлено трубчатый ПВХ дренаж. Контроль гемостаза — кровотечения нет. Последовательное удаление портов — кровотечения нет. Удалены троакары. Образование удалено в пластиковом резервуаре Endobag через расширенный разрез над пупком. Послойное ушивание ран. Асептические повязки на кожу.

Гистологическое исследование выявило дермоидную кисту забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением. Фиброзированная стенка кисты, выстланная многослойным плоским эпителием, в просвете кисты роговые массы, фрагменты волос (рис. 2). Стенка кисты с диффузной лимфоцитарной инфильтрацией, преимущественно под многослойным плоским эпителием, с полнокровными сосудами и отеком (рис. 3).

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Послеоперационный период прошел без осложнений, пациент чувствовал себя хорошо. По данным УЗИ органов брюшной полости и органов малого таза в динамике все показатели в пределах нормы, свободной жидкости в брюшной полости не определяется, перистальтика определяется во всех отделах. Стенки мочевого пузыря не утолщены, признаков повреждения нет. Пациент на пятые сутки после операции в удовлетворительном состоянии выписан с рекомендациями на руках. Результат лечения благополучный. При ретроспективном сборе анамнеза через 6 месяцев после операции пациент не предъявляет никаких жалоб, по данным МРТ исследования — данных за рецидив нет.

Забрюшинные дермоидные кисты у взрослых наблюдается очень редко. В основном они встречаются в детском и юношеском возрасте, преимущественно в крестцово-копчиковой области [6][7]. Дермоидная киста происходит из тканей одного зародышевого листка, а именно, эктодермы, в то время как тератома развивается из двух и более зародышевых листков (эктодермы, мезодермы или энтодермы) [5][8].

Сами тератомы по своей структуре бывают зрелыми и незрелыми. Незрелые тератомы, как правило, являются низкодифференцированными злокачественными опухолями (тератобластомы). Зрелые тератомы, в свою очередь, делятся на кистозные и солидные (табл. 1). Они отличаются друг от друга в основном макроскопически. Солидные тератомы (без кист) плотные по своей консистенции. К кистозным тератомам относится дермоидная киста, которая характеризуется мягкой консистенцией. Она представлена однокамерным (редко может быть и многокамерным) образованием с мутным содержимым, которое содержит в себе зрелые волосы. Иногда дермоидные кисты могут содержать рудиментарные органы (зубы, хрящи, ногти, железы). Риск малигнизации этих новообразований колеблется от 6,8 до 36,3 % и увеличивается с возрастом у лиц мужского пола, наличием незрелых тканей и солидных компонентов [4][9]. Тератомы, которые развиваются из эмбриональных клеток, как правило, герминогенные и обнаруживаются во внегонадных местах в отличие от тех тератом, которые образуются из половых клеток и обнаруживаются в яичниках и семенниках [8][10].

Так как у данного пациента было первичное обнаружение забрюшинного образования в области семенных пузырьков, дифференциальная диагностика была проведена с похожими образованиями, которые могли развиваться в этой области.

Тератомы забрюшинного пространства в зачастую протекают без какой-либо симптоматики и являются диагностической находкой. Но в зависимости от их размера и расположения, они могут оказывать механическое воздействие на окружающие органы брюшной полости и малого таза. При этом данные образования нарушают функции органов, которые они смещают, что проявляется возникновением соответствующих симптомов. При больших размерах тератом обычно отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или в поясничной области, запоры, вздутие живота, отеки нижней конечности [4][8]. В случае разрыва кисты могут присоединиться признаки острого живота с развитием перитонеальной симптоматики [4].

В случае, описанном Эндрю Тиу и соавторами, была обнаружена зрелая кистозная тератома забрюшинного пространства, которая не проявлялась клиническими симптомами, несмотря на значительные размеры образования (8,6×8,3 см). Этот случай подчеркивает важность своевременной диагностики таких образований, поскольку они могут оставаться бессимптомными на протяжении длительного времени, что затрудняет их обнаружение. Была произведена операция по иссечению образования, что обеспечило хороший результат без послеоперационных осложнений. Гистологическое исследование подтвердило, что образование представляет собой дермоидную кисту с признаками хронического воспаления и дистрофической кальцификацией [4]. Аналогичный случай, был описан в статье M. F. Mahjoubi и соавторов. Мужчина поступает с левосторонней болью в животе, что может указывать на различные патологии, однако наличие гетерогенного забрюшинного образования стало ключевым моментом для диагностики. Операция, включая срединную лапаротомию и резекцию образования, показала необходимость хирургического вмешательства для устранения потенциальной угрозы [5]. В статье K. Chalhoub и соавторов наблюдается зрелая кистозная тератома, которая проявилась симптомами со стороны мочеполовой системы. При помощи МРТ-исследования, выявлено наличие значительного кистозного компонента, что указывает на характер тератомы. Нижнесрединная лапаротомия с радикальной резекцией опухоли позволила успешно устранить образование. МРТ через год продемонстрировала отсутствие рецидивов, что свидетельствует о успешности проведенного лечения [8]. Следующий клинический случай, указывает на важность дифференциальной диагностики опухолей у молодых женщин, особенно при наличии болевого синдрома в нижней части живота и промежности. Образование, локализовавшееся в левой седалищно-ректальной ямке, требовало хирургического вмешательства с лапаротомным доступом к паравезикальной области. Успешное послеоперационное течение и отсутствие рецидивов на протяжении двух лет наблюдения подчеркивает необходимость тщательного патологоанатомического исследования для уточнения морфологической природы опухоли и дальнейшего наблюдения за пациентами после операции [11].

S. A. Mohammed и соавторы описали случай обнаружения большой забрюшинной тератомы у 32-летнего мужчины, требующей хирургического вмешательства. Примененная торакоабдоминальная лапаротомия по Куино позволила хирургу успешно удалить образование, несмотря на осложнения, связанные с его прикреплением к важным анатомическим структурам, таким как почка и полая вена. Постоперационное восстановление без осложнений также указывает на успешное хирургическое вмешательство и эффективное управление состоянием пациента [12]. Следующий, не менее интересный случай, описанный в 2021 году автором X. Ma, показывает клинический пример забрюшинной дермоидной кисты, изначально диагностированной как липосаркома на основе визуализационных данных. Контрастное поглощение фтордезоксиглюкозы (18 F-ФДГ) указало на более активный метаболизм опухоли, что также может быть характерно для злокачественных процессов. Учитывая цепочку спаек с важными анатомическими структурами, такими как надпочечник и почки, данный случай мог напоминать злокачественное новообразование и вызывать серьезные клинические опасения. Однако после хирургического удаления образование оказалось дермоидной кистой. Это подчеркивает необходимость тщательной интерпретации визуализационных данных, поскольку злокачественные и доброкачественные опухоли могут иметь схожие характеристики на первичном этапе диагностики [13].

Завершая анализ, можно выделить несколько важных моментов: необходимость многопрофильного подхода в диагностике абдоминальных образований, включая визуализационные методы и морфологические исследования, а также осознание возможности ошибочной интерпретации диагностических данных.

Рентгенографические исследования играют важную роль в диагностике тератом. Обычные рентгенограммы в 92 % случаев выявляют кальцинированные элементы, тогда как ультразвуковое исследование (УЗИ) существенно позволяет дифференцировать кистозные и солидные элементы [14][15]. Особенностью рентгенологического проявления зрелой тератомы забрюшинного пространства являются сложные образования, содержащие хорошо отграниченный жидкий компонент, жировую ткань и/или кожное сало в виде жирово-жидкостного слоя. В ряде случаев могут наблюдаться кальциноз в застывшей или линейной форме. Эти результаты лучше демонстрируются с помощью КТ [16]. Компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная томография (МРТ) играют существенно важную роль в характеристике и оценке распространенности заболевания и вовлечения соседних и отдаленных структур. КТ позволяет различить жировые и кальцинированные костные массы, в то время как МРТ очень хорошо визуализирует мягкие ткани. Это очень сильно помогает при дифференцировке доброкачественных и злокачественных образований и оценки стадии агрессивных поражений [15][17]. Однако, как правило, окончательный диагноз тератом выставляется на основании патоморфологических исследований.

Все неорганные забрюшинные новообразования лечатся хирургическим методом. Доступ при оперативном вмешательстве в основном зависит от размера самого новообразования и особенностей его анатомического расположения. Лапаратомный доступ показан при опухолях более 10 см. Данный подход может быть использован в исключительных случаях, при отсутствии лапароскопических технологий. Малоинвазивные вмешательства существенно облегчают выполнение операции при удалении образований менее 10 см, которые расположены в трудных для манипуляций областях и малых анатомических пространствах, в случае прилежания опухоли к магистральным сосудам. К таким методам относятся лапароскопические и робот-ассистированные хирургические технологии [18]. Впервые лапароскопическое удаление неорганной забрюшинной опухоли (ретроперитонеальная дермоидная киста малого таза) было описано L. Scharpe и соавт. в 1995 г. [19]. К известным преимуществам операций с использованием роботических технологий относятся малая инвазивность вмешательства, трехмерная визуализация операционного поля, высокая точность движений инструментов и, как следствие, минимальная интраоперационная кровопотеря, короткий срок госпитализации, быстрое восстановление и быстрая реабилитация в послеоперационном периоде [20].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Дермоидная киста забрюшинного пространства крайне редко встречается у мужчин старше 50 лет. При обнаружении такого образования в первую очередь необходимо исключить тератому гонад с возможным его забрюшинным метастазированием. Важную роль для благополучного прогноза играет оценка возраста пациента и местоположение новообразования. Современные роботические технологии облегчают лечение за счет своих возможностей и преимуществ в области хирургии. Робот-ассистированные вмешательства при данных заболеваниях осуществимы, безопасны и могут стать золотым стандартом оперативного лечения будущего.

"],"dc.fullRISC":["Дермоидная киста — доброкачественное новообразование, возникает при патологии развития эмбриональных гонад, которые в норме участвуют в формировании половых желез в местах замещения щели дермой. Оно является одной из разновидностей зрелой тератомы, которую называют хористией. Этому образованию свойственно появление ткани, не характерной для данного органа. Оно представляет собой полостное образование с толстой оболочкой, заполненное кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом. Содержимое кисты состоит из слущившегося эпидермиса, продуктов выделения сальных, потовых желез и волосяных фолликулов, иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в детском возрасте (3,4–3,8 %) [2]. Они могут локализоваться в разных частях организма, при этом в основном поражают яичники (15–20 %), голову, в том числе головной мозг (0,2–2 %) [3]. Первичные забрюшинные тератомы возникают в основном в крестцово-копчиковой области у детей. Они составляют менее 4 % от всех экстрагонадных тератом. Согласно последним данным, зарегистрировано менее 300 случаев, среди которых лишь 10–11 % являются случаем обнаружения тератомы у лиц взрослого населения [4, 5]. Прогнозируемая 5-летняя выживаемость после радикальной резекции составляет 100 % при доброкачественных опухолях [6].\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nПриводим клинический случай лечения мужчины 68 лет, который был госпитализирован в онкологическое отделение клиники БГМУ с жалобами на наличие объемного образования, компрессионный синдром, вызванный сдавлением внутренних органов малого таза, создающий дискомфорт. В анамнезе открытая позадилонная аденомэктомия в июле 2016 года. Послеоперационный период прошел без осложнений. В марте 2023 года самостоятельно прошел МРТ ОМТ. По данным МРТ в правом отделе полости малого таза обнаружено объемное образование без достоверной органной принадлежности, овальной формы, с наличием неравномерной капсулы толщиной до 3 мм, четкими неровными контурами, смешанной структуры, размерами: вертикальный 66 мм, сагиттальный 85 мм, поперечный 62 мм. Образование вызывало компрессию рядом расположенных структур, а именно, мочевого пузыря, внутренней запирательной мышцы и прямой кишки, без признаков инвазии в них. Широко прилегает к семенным пузырькам. По данным МРТ образование, вероятнее всего, происходило из правого семенного пузырька.\n\nВ связи с подозрением на объемное образование в малом тазу пациент направлен на первичную биопсию под контролем УЗИ для уточнения диагноза. Попытка пункции под контролем УЗИ оказалось безуспешной. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью биопсии и (при возможности) одномоментного удаления новообразования. При осуществлении диагностической лапароскопии была выполнена только биопсия новообразования. По результатам гистологического исследования выявлена бесструктурная ткань с небольшими прослойками фиброзно-мышечной ткани и рыхлыми массами фибрина. Согласно описанию, гистологи предположили, что данное образование является забрюшинной дермоидной кистой, что исключает злокачественную природу данной патологии.\n\nПЭТ-КТ с 18-ФДГ (фтордезоксиглюкоза, меченая атомом фтора-18) выявило в полости малого таза справа объемное образование, неоднородной структуры, плотностью до –61 HU, размерами до 75×85×73 мм, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков (рис. 1). Органы малого таза без очагов гиперфиксации радиофармпрепарата. Тазовые и периферические лимфоузлы не увеличены. Костная система и мягкие ткани без признаков остеобластических или остеолитических изменений с патологической гиперфиксацией радиофармпрепарата.\n\nВ клинике БГМУ в плановом порядке было проведено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение дермоидной кисты забрюшинного пространства. После трехкратной обработки операционного поля спиртовым раствором хлоргексидина произведен разрез параумбиликальной области до 12 мм. Установлен 12-мм троакар параумбиликально, наложен пневмоперитонеум. Установлены 3 дополнительных роботических троакара 8 мм (2 по среднеключичной линии, 1 по передне-подмышечной линии слева) и 2 ассистентских троакара (1 троакар 15 мм и 1 троакар 5 мм). В положении Транделенбурга произведено совмещение роботической системы PatientCart и установленных троакаров. Осуществлен доступ в брюшную полость. При обзорно-диагностической лапароскопии в брюшной полости и в малом тазу особенностей не выявлено. Следующим этапом было произведено вскрытие брюшины малого таза над мочевым пузырем. По задней стенке мочевого пузыря, в толще забрюшинной клетчатки, найдено опухолевидное образование больших размеров, в диаметре до 10 см, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков. Поэтапная мобилизация верхнего полюса образования была произведена со значительными техническими трудностями. При попытке дальнейшего выделения кисты из ложа ее капсула порвалась и наблюдалось выделение желеобразного содержимого с элементами волос плотной консистенции. Капсула вылущена из ложа. Ложе промыто раствором NaCl 0,9 %, до чистых вод. В ложе установлено трубчатый ПВХ дренаж. Контроль гемостаза — кровотечения нет. Последовательное удаление портов — кровотечения нет. Удалены троакары. Образование удалено в пластиковом резервуаре Endobag через расширенный разрез над пупком. Послойное ушивание ран. Асептические повязки на кожу.\n\nГистологическое исследование выявило дермоидную кисту забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением. Фиброзированная стенка кисты, выстланная многослойным плоским эпителием, в просвете кисты роговые массы, фрагменты волос (рис. 2). Стенка кисты с диффузной лимфоцитарной инфильтрацией, преимущественно под многослойным плоским эпителием, с полнокровными сосудами и отеком (рис. 3).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\n\nПослеоперационный период прошел без осложнений, пациент чувствовал себя хорошо. По данным УЗИ органов брюшной полости и органов малого таза в динамике все показатели в пределах нормы, свободной жидкости в брюшной полости не определяется, перистальтика определяется во всех отделах. Стенки мочевого пузыря не утолщены, признаков повреждения нет. Пациент на пятые сутки после операции в удовлетворительном состоянии выписан с рекомендациями на руках. Результат лечения благополучный. При ретроспективном сборе анамнеза через 6 месяцев после операции пациент не предъявляет никаких жалоб, по данным МРТ исследования — данных за рецидив нет.\n\nЗабрюшинные дермоидные кисты у взрослых наблюдается очень редко. В основном они встречаются в детском и юношеском возрасте, преимущественно в крестцово-копчиковой области [6, 7]. Дермоидная киста происходит из тканей одного зародышевого листка, а именно, эктодермы, в то время как тератома развивается из двух и более зародышевых листков (эктодермы, мезодермы или энтодермы) [5, 8].\n\nСами тератомы по своей структуре бывают зрелыми и незрелыми. Незрелые тератомы, как правило, являются низкодифференцированными злокачественными опухолями (тератобластомы). Зрелые тератомы, в свою очередь, делятся на кистозные и солидные (табл. 1). Они отличаются друг от друга в основном макроскопически. Солидные тератомы (без кист) плотные по своей консистенции. К кистозным тератомам относится дермоидная киста, которая характеризуется мягкой консистенцией. Она представлена однокамерным (редко может быть и многокамерным) образованием с мутным содержимым, которое содержит в себе зрелые волосы. Иногда дермоидные кисты могут содержать рудиментарные органы (зубы, хрящи, ногти, железы). Риск малигнизации этих новообразований колеблется от 6,8 до 36,3 % и увеличивается с возрастом у лиц мужского пола, наличием незрелых тканей и солидных компонентов [4, 9]. Тератомы, которые развиваются из эмбриональных клеток, как правило, герминогенные и обнаруживаются во внегонадных местах в отличие от тех тератом, которые образуются из половых клеток и обнаруживаются в яичниках и семенниках [8, 10].\n\nТак как у данного пациента было первичное обнаружение забрюшинного образования в области семенных пузырьков, дифференциальная диагностика была проведена с похожими образованиями, которые могли развиваться в этой области.\n\nТератомы забрюшинного пространства в зачастую протекают без какой-либо симптоматики и являются диагностической находкой. Но в зависимости от их размера и расположения, они могут оказывать механическое воздействие на окружающие органы брюшной полости и малого таза. При этом данные образования нарушают функции органов, которые они смещают, что проявляется возникновением соответствующих симптомов. При больших размерах тератом обычно отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или в поясничной области, запоры, вздутие живота, отеки нижней конечности [4, 8]. В случае разрыва кисты могут присоединиться признаки острого живота с развитием перитонеальной симптоматики [4].\n\nВ случае, описанном Эндрю Тиу и соавторами, была обнаружена зрелая кистозная тератома забрюшинного пространства, которая не проявлялась клиническими симптомами, несмотря на значительные размеры образования (8,6×8,3 см). Этот случай подчеркивает важность своевременной диагностики таких образований, поскольку они могут оставаться бессимптомными на протяжении длительного времени, что затрудняет их обнаружение. Была произведена операция по иссечению образования, что обеспечило хороший результат без послеоперационных осложнений. Гистологическое исследование подтвердило, что образование представляет собой дермоидную кисту с признаками хронического воспаления и дистрофической кальцификацией [4]. Аналогичный случай, был описан в статье M. F. Mahjoubi и соавторов. Мужчина поступает с левосторонней болью в животе, что может указывать на различные патологии, однако наличие гетерогенного забрюшинного образования стало ключевым моментом для диагностики. Операция, включая срединную лапаротомию и резекцию образования, показала необходимость хирургического вмешательства для устранения потенциальной угрозы [5]. В статье K. Chalhoub и соавторов наблюдается зрелая кистозная тератома, которая проявилась симптомами со стороны мочеполовой системы. При помощи МРТ-исследования, выявлено наличие значительного кистозного компонента, что указывает на характер тератомы. Нижнесрединная лапаротомия с радикальной резекцией опухоли позволила успешно устранить образование. МРТ через год продемонстрировала отсутствие рецидивов, что свидетельствует о успешности проведенного лечения [8]. Следующий клинический случай, указывает на важность дифференциальной диагностики опухолей у молодых женщин, особенно при наличии болевого синдрома в нижней части живота и промежности. Образование, локализовавшееся в левой седалищно-ректальной ямке, требовало хирургического вмешательства с лапаротомным доступом к паравезикальной области. Успешное послеоперационное течение и отсутствие рецидивов на протяжении двух лет наблюдения подчеркивает необходимость тщательного патологоанатомического исследования для уточнения морфологической природы опухоли и дальнейшего наблюдения за пациентами после операции [11].\n\nS. A. Mohammed и соавторы описали случай обнаружения большой забрюшинной тератомы у 32-летнего мужчины, требующей хирургического вмешательства. Примененная торакоабдоминальная лапаротомия по Куино позволила хирургу успешно удалить образование, несмотря на осложнения, связанные с его прикреплением к важным анатомическим структурам, таким как почка и полая вена. Постоперационное восстановление без осложнений также указывает на успешное хирургическое вмешательство и эффективное управление состоянием пациента [12]. Следующий, не менее интересный случай, описанный в 2021 году автором X. Ma, показывает клинический пример забрюшинной дермоидной кисты, изначально диагностированной как липосаркома на основе визуализационных данных. Контрастное поглощение фтордезоксиглюкозы (18 F-ФДГ) указало на более активный метаболизм опухоли, что также может быть характерно для злокачественных процессов. Учитывая цепочку спаек с важными анатомическими структурами, такими как надпочечник и почки, данный случай мог напоминать злокачественное новообразование и вызывать серьезные клинические опасения. Однако после хирургического удаления образование оказалось дермоидной кистой. Это подчеркивает необходимость тщательной интерпретации визуализационных данных, поскольку злокачественные и доброкачественные опухоли могут иметь схожие характеристики на первичном этапе диагностики [13].\n\nЗавершая анализ, можно выделить несколько важных моментов: необходимость многопрофильного подхода в диагностике абдоминальных образований, включая визуализационные методы и морфологические исследования, а также осознание возможности ошибочной интерпретации диагностических данных.\n\nРентгенографические исследования играют важную роль в диагностике тератом. Обычные рентгенограммы в 92 % случаев выявляют кальцинированные элементы, тогда как ультразвуковое исследование (УЗИ) существенно позволяет дифференцировать кистозные и солидные элементы [14, 15]. Особенностью рентгенологического проявления зрелой тератомы забрюшинного пространства являются сложные образования, содержащие хорошо отграниченный жидкий компонент, жировую ткань и/или кожное сало в виде жирово-жидкостного слоя. В ряде случаев могут наблюдаться кальциноз в застывшей или линейной форме. Эти результаты лучше демонстрируются с помощью КТ [16]. Компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная томография (МРТ) играют существенно важную роль в характеристике и оценке распространенности заболевания и вовлечения соседних и отдаленных структур. КТ позволяет различить жировые и кальцинированные костные массы, в то время как МРТ очень хорошо визуализирует мягкие ткани. Это очень сильно помогает при дифференцировке доброкачественных и злокачественных образований и оценки стадии агрессивных поражений [15, 17]. Однако, как правило, окончательный диагноз тератом выставляется на основании патоморфологических исследований.\n\nВсе неорганные забрюшинные новообразования лечатся хирургическим методом. Доступ при оперативном вмешательстве в основном зависит от размера самого новообразования и особенностей его анатомического расположения. Лапаратомный доступ показан при опухолях более 10 см. Данный подход может быть использован в исключительных случаях, при отсутствии лапароскопических технологий. Малоинвазивные вмешательства существенно облегчают выполнение операции при удалении образований менее 10 см, которые расположены в трудных для манипуляций областях и малых анатомических пространствах, в случае прилежания опухоли к магистральным сосудам. К таким методам относятся лапароскопические и робот-ассистированные хирургические технологии [18]. Впервые лапароскопическое удаление неорганной забрюшинной опухоли (ретроперитонеальная дермоидная киста малого таза) было описано L. Scharpe и соавт. в 1995 г. [19]. К известным преимуществам операций с использованием роботических технологий относятся малая инвазивность вмешательства, трехмерная визуализация операционного поля, высокая точность движений инструментов и, как следствие, минимальная интраоперационная кровопотеря, короткий срок госпитализации, быстрое восстановление и быстрая реабилитация в послеоперационном периоде [20].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nДермоидная киста забрюшинного пространства крайне редко встречается у мужчин старше 50 лет. При обнаружении такого образования в первую очередь необходимо исключить тератому гонад с возможным его забрюшинным метастазированием. Важную роль для благополучного прогноза играет оценка возраста пациента и местоположение новообразования. Современные роботические технологии облегчают лечение за счет своих возможностей и преимуществ в области хирургии. Робот-ассистированные вмешательства при данных заболеваниях осуществимы, безопасны и могут стать золотым стандартом оперативного лечения будущего."],"dc.fullRISC.ru":["Дермоидная киста — доброкачественное новообразование, возникает при патологии развития эмбриональных гонад, которые в норме участвуют в формировании половых желез в местах замещения щели дермой. Оно является одной из разновидностей зрелой тератомы, которую называют хористией. Этому образованию свойственно появление ткани, не характерной для данного органа. Оно представляет собой полостное образование с толстой оболочкой, заполненное кашицеобразной массой грязно-белого цвета с неприятным запахом. Содержимое кисты состоит из слущившегося эпидермиса, продуктов выделения сальных, потовых желез и волосяных фолликулов, иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в детском возрасте (3,4–3,8 %) [2]. Они могут локализоваться в разных частях организма, при этом в основном поражают яичники (15–20 %), голову, в том числе головной мозг (0,2–2 %) [3]. Первичные забрюшинные тератомы возникают в основном в крестцово-копчиковой области у детей. Они составляют менее 4 % от всех экстрагонадных тератом. Согласно последним данным, зарегистрировано менее 300 случаев, среди которых лишь 10–11 % являются случаем обнаружения тератомы у лиц взрослого населения [4, 5]. Прогнозируемая 5-летняя выживаемость после радикальной резекции составляет 100 % при доброкачественных опухолях [6].\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nПриводим клинический случай лечения мужчины 68 лет, который был госпитализирован в онкологическое отделение клиники БГМУ с жалобами на наличие объемного образования, компрессионный синдром, вызванный сдавлением внутренних органов малого таза, создающий дискомфорт. В анамнезе открытая позадилонная аденомэктомия в июле 2016 года. Послеоперационный период прошел без осложнений. В марте 2023 года самостоятельно прошел МРТ ОМТ. По данным МРТ в правом отделе полости малого таза обнаружено объемное образование без достоверной органной принадлежности, овальной формы, с наличием неравномерной капсулы толщиной до 3 мм, четкими неровными контурами, смешанной структуры, размерами: вертикальный 66 мм, сагиттальный 85 мм, поперечный 62 мм. Образование вызывало компрессию рядом расположенных структур, а именно, мочевого пузыря, внутренней запирательной мышцы и прямой кишки, без признаков инвазии в них. Широко прилегает к семенным пузырькам. По данным МРТ образование, вероятнее всего, происходило из правого семенного пузырька.\n\nВ связи с подозрением на объемное образование в малом тазу пациент направлен на первичную биопсию под контролем УЗИ для уточнения диагноза. Попытка пункции под контролем УЗИ оказалось безуспешной. Показано проведение диагностической лапароскопии с целью биопсии и (при возможности) одномоментного удаления новообразования. При осуществлении диагностической лапароскопии была выполнена только биопсия новообразования. По результатам гистологического исследования выявлена бесструктурная ткань с небольшими прослойками фиброзно-мышечной ткани и рыхлыми массами фибрина. Согласно описанию, гистологи предположили, что данное образование является забрюшинной дермоидной кистой, что исключает злокачественную природу данной патологии.\n\nПЭТ-КТ с 18-ФДГ (фтордезоксиглюкоза, меченая атомом фтора-18) выявило в полости малого таза справа объемное образование, неоднородной структуры, плотностью до –61 HU, размерами до 75×85×73 мм, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков (рис. 1). Органы малого таза без очагов гиперфиксации радиофармпрепарата. Тазовые и периферические лимфоузлы не увеличены. Костная система и мягкие ткани без признаков остеобластических или остеолитических изменений с патологической гиперфиксацией радиофармпрепарата.\n\nВ клинике БГМУ в плановом порядке было проведено робот-ассистированное лапароскопическое иссечение дермоидной кисты забрюшинного пространства. После трехкратной обработки операционного поля спиртовым раствором хлоргексидина произведен разрез параумбиликальной области до 12 мм. Установлен 12-мм троакар параумбиликально, наложен пневмоперитонеум. Установлены 3 дополнительных роботических троакара 8 мм (2 по среднеключичной линии, 1 по передне-подмышечной линии слева) и 2 ассистентских троакара (1 троакар 15 мм и 1 троакар 5 мм). В положении Транделенбурга произведено совмещение роботической системы PatientCart и установленных троакаров. Осуществлен доступ в брюшную полость. При обзорно-диагностической лапароскопии в брюшной полости и в малом тазу особенностей не выявлено. Следующим этапом было произведено вскрытие брюшины малого таза над мочевым пузырем. По задней стенке мочевого пузыря, в толще забрюшинной клетчатки, найдено опухолевидное образование больших размеров, в диаметре до 10 см, с компрессией стенок мочевого пузыря, предстательной железы, семенных пузырьков. Поэтапная мобилизация верхнего полюса образования была произведена со значительными техническими трудностями. При попытке дальнейшего выделения кисты из ложа ее капсула порвалась и наблюдалось выделение желеобразного содержимого с элементами волос плотной консистенции. Капсула вылущена из ложа. Ложе промыто раствором NaCl 0,9 %, до чистых вод. В ложе установлено трубчатый ПВХ дренаж. Контроль гемостаза — кровотечения нет. Последовательное удаление портов — кровотечения нет. Удалены троакары. Образование удалено в пластиковом резервуаре Endobag через расширенный разрез над пупком. Послойное ушивание ран. Асептические повязки на кожу.\n\nГистологическое исследование выявило дермоидную кисту забрюшинного пространства с разрывом стенки и воспалением. Фиброзированная стенка кисты, выстланная многослойным плоским эпителием, в просвете кисты роговые массы, фрагменты волос (рис. 2). Стенка кисты с диффузной лимфоцитарной инфильтрацией, преимущественно под многослойным плоским эпителием, с полнокровными сосудами и отеком (рис. 3).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\n\nПослеоперационный период прошел без осложнений, пациент чувствовал себя хорошо. По данным УЗИ органов брюшной полости и органов малого таза в динамике все показатели в пределах нормы, свободной жидкости в брюшной полости не определяется, перистальтика определяется во всех отделах. Стенки мочевого пузыря не утолщены, признаков повреждения нет. Пациент на пятые сутки после операции в удовлетворительном состоянии выписан с рекомендациями на руках. Результат лечения благополучный. При ретроспективном сборе анамнеза через 6 месяцев после операции пациент не предъявляет никаких жалоб, по данным МРТ исследования — данных за рецидив нет.\n\nЗабрюшинные дермоидные кисты у взрослых наблюдается очень редко. В основном они встречаются в детском и юношеском возрасте, преимущественно в крестцово-копчиковой области [6, 7]. Дермоидная киста происходит из тканей одного зародышевого листка, а именно, эктодермы, в то время как тератома развивается из двух и более зародышевых листков (эктодермы, мезодермы или энтодермы) [5, 8].\n\nСами тератомы по своей структуре бывают зрелыми и незрелыми. Незрелые тератомы, как правило, являются низкодифференцированными злокачественными опухолями (тератобластомы). Зрелые тератомы, в свою очередь, делятся на кистозные и солидные (табл. 1). Они отличаются друг от друга в основном макроскопически. Солидные тератомы (без кист) плотные по своей консистенции. К кистозным тератомам относится дермоидная киста, которая характеризуется мягкой консистенцией. Она представлена однокамерным (редко может быть и многокамерным) образованием с мутным содержимым, которое содержит в себе зрелые волосы. Иногда дермоидные кисты могут содержать рудиментарные органы (зубы, хрящи, ногти, железы). Риск малигнизации этих новообразований колеблется от 6,8 до 36,3 % и увеличивается с возрастом у лиц мужского пола, наличием незрелых тканей и солидных компонентов [4, 9]. Тератомы, которые развиваются из эмбриональных клеток, как правило, герминогенные и обнаруживаются во внегонадных местах в отличие от тех тератом, которые образуются из половых клеток и обнаруживаются в яичниках и семенниках [8, 10].\n\nТак как у данного пациента было первичное обнаружение забрюшинного образования в области семенных пузырьков, дифференциальная диагностика была проведена с похожими образованиями, которые могли развиваться в этой области.\n\nТератомы забрюшинного пространства в зачастую протекают без какой-либо симптоматики и являются диагностической находкой. Но в зависимости от их размера и расположения, они могут оказывать механическое воздействие на окружающие органы брюшной полости и малого таза. При этом данные образования нарушают функции органов, которые они смещают, что проявляется возникновением соответствующих симптомов. При больших размерах тератом обычно отмечаются симптомы нарушения мочеиспускания (изменения частоты), боли в животе или в поясничной области, запоры, вздутие живота, отеки нижней конечности [4, 8]. В случае разрыва кисты могут присоединиться признаки острого живота с развитием перитонеальной симптоматики [4].\n\nВ случае, описанном Эндрю Тиу и соавторами, была обнаружена зрелая кистозная тератома забрюшинного пространства, которая не проявлялась клиническими симптомами, несмотря на значительные размеры образования (8,6×8,3 см). Этот случай подчеркивает важность своевременной диагностики таких образований, поскольку они могут оставаться бессимптомными на протяжении длительного времени, что затрудняет их обнаружение. Была произведена операция по иссечению образования, что обеспечило хороший результат без послеоперационных осложнений. Гистологическое исследование подтвердило, что образование представляет собой дермоидную кисту с признаками хронического воспаления и дистрофической кальцификацией [4]. Аналогичный случай, был описан в статье M. F. Mahjoubi и соавторов. Мужчина поступает с левосторонней болью в животе, что может указывать на различные патологии, однако наличие гетерогенного забрюшинного образования стало ключевым моментом для диагностики. Операция, включая срединную лапаротомию и резекцию образования, показала необходимость хирургического вмешательства для устранения потенциальной угрозы [5]. В статье K. Chalhoub и соавторов наблюдается зрелая кистозная тератома, которая проявилась симптомами со стороны мочеполовой системы. При помощи МРТ-исследования, выявлено наличие значительного кистозного компонента, что указывает на характер тератомы. Нижнесрединная лапаротомия с радикальной резекцией опухоли позволила успешно устранить образование. МРТ через год продемонстрировала отсутствие рецидивов, что свидетельствует о успешности проведенного лечения [8]. Следующий клинический случай, указывает на важность дифференциальной диагностики опухолей у молодых женщин, особенно при наличии болевого синдрома в нижней части живота и промежности. Образование, локализовавшееся в левой седалищно-ректальной ямке, требовало хирургического вмешательства с лапаротомным доступом к паравезикальной области. Успешное послеоперационное течение и отсутствие рецидивов на протяжении двух лет наблюдения подчеркивает необходимость тщательного патологоанатомического исследования для уточнения морфологической природы опухоли и дальнейшего наблюдения за пациентами после операции [11].\n\nS. A. Mohammed и соавторы описали случай обнаружения большой забрюшинной тератомы у 32-летнего мужчины, требующей хирургического вмешательства. Примененная торакоабдоминальная лапаротомия по Куино позволила хирургу успешно удалить образование, несмотря на осложнения, связанные с его прикреплением к важным анатомическим структурам, таким как почка и полая вена. Постоперационное восстановление без осложнений также указывает на успешное хирургическое вмешательство и эффективное управление состоянием пациента [12]. Следующий, не менее интересный случай, описанный в 2021 году автором X. Ma, показывает клинический пример забрюшинной дермоидной кисты, изначально диагностированной как липосаркома на основе визуализационных данных. Контрастное поглощение фтордезоксиглюкозы (18 F-ФДГ) указало на более активный метаболизм опухоли, что также может быть характерно для злокачественных процессов. Учитывая цепочку спаек с важными анатомическими структурами, такими как надпочечник и почки, данный случай мог напоминать злокачественное новообразование и вызывать серьезные клинические опасения. Однако после хирургического удаления образование оказалось дермоидной кистой. Это подчеркивает необходимость тщательной интерпретации визуализационных данных, поскольку злокачественные и доброкачественные опухоли могут иметь схожие характеристики на первичном этапе диагностики [13].\n\nЗавершая анализ, можно выделить несколько важных моментов: необходимость многопрофильного подхода в диагностике абдоминальных образований, включая визуализационные методы и морфологические исследования, а также осознание возможности ошибочной интерпретации диагностических данных.\n\nРентгенографические исследования играют важную роль в диагностике тератом. Обычные рентгенограммы в 92 % случаев выявляют кальцинированные элементы, тогда как ультразвуковое исследование (УЗИ) существенно позволяет дифференцировать кистозные и солидные элементы [14, 15]. Особенностью рентгенологического проявления зрелой тератомы забрюшинного пространства являются сложные образования, содержащие хорошо отграниченный жидкий компонент, жировую ткань и/или кожное сало в виде жирово-жидкостного слоя. В ряде случаев могут наблюдаться кальциноз в застывшей или линейной форме. Эти результаты лучше демонстрируются с помощью КТ [16]. Компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная томография (МРТ) играют существенно важную роль в характеристике и оценке распространенности заболевания и вовлечения соседних и отдаленных структур. КТ позволяет различить жировые и кальцинированные костные массы, в то время как МРТ очень хорошо визуализирует мягкие ткани. Это очень сильно помогает при дифференцировке доброкачественных и злокачественных образований и оценки стадии агрессивных поражений [15, 17]. Однако, как правило, окончательный диагноз тератом выставляется на основании патоморфологических исследований.\n\nВсе неорганные забрюшинные новообразования лечатся хирургическим методом. Доступ при оперативном вмешательстве в основном зависит от размера самого новообразования и особенностей его анатомического расположения. Лапаратомный доступ показан при опухолях более 10 см. Данный подход может быть использован в исключительных случаях, при отсутствии лапароскопических технологий. Малоинвазивные вмешательства существенно облегчают выполнение операции при удалении образований менее 10 см, которые расположены в трудных для манипуляций областях и малых анатомических пространствах, в случае прилежания опухоли к магистральным сосудам. К таким методам относятся лапароскопические и робот-ассистированные хирургические технологии [18]. Впервые лапароскопическое удаление неорганной забрюшинной опухоли (ретроперитонеальная дермоидная киста малого таза) было описано L. Scharpe и соавт. в 1995 г. [19]. К известным преимуществам операций с использованием роботических технологий относятся малая инвазивность вмешательства, трехмерная визуализация операционного поля, высокая точность движений инструментов и, как следствие, минимальная интраоперационная кровопотеря, короткий срок госпитализации, быстрое восстановление и быстрая реабилитация в послеоперационном периоде [20].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nДермоидная киста забрюшинного пространства крайне редко встречается у мужчин старше 50 лет. При обнаружении такого образования в первую очередь необходимо исключить тератому гонад с возможным его забрюшинным метастазированием. Важную роль для благополучного прогноза играет оценка возраста пациента и местоположение новообразования. Современные роботические технологии облегчают лечение за счет своих возможностей и преимуществ в области хирургии. Робот-ассистированные вмешательства при данных заболеваниях осуществимы, безопасны и могут стать золотым стандартом оперативного лечения будущего."],"dc.height":["485"],"dc.height.ru":["485"],"dc.originalFileName":["2-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["2-.jpg"],"dc.subject.ru":["дермоидная киста","зрелая тератома","забрюшинное пространство","пожилой возраст","герминогенная опухоль","внегонадная локализация","роботизированные хирургические операции"],"dc.title.ru":["Дермоидная киста у пожилого мужчины и ее успешное хирургическое лечение с применением роботических технологий: клинический случай"],"dc.width":["500"],"dc.width.ru":["500"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["72-78"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["М. Ф. Урманцев","M. F. Urmantsev","А. И. Исмоилов","A. I. Ismoilov","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev"],"author_keyword":["М. Ф. Урманцев","M. F. Urmantsev","А. И. Исмоилов","A. I. Ismoilov","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev"],"author_ac":["м. ф. урманцев\n|||\nМ. Ф. Урманцев","m. f. urmantsev\n|||\nM. F. Urmantsev","а. и. исмоилов\n|||\nА. И. Исмоилов","a. i. ismoilov\n|||\nA. I. Ismoilov","м. р. бакеев\n|||\nМ. Р. Бакеев","m. r. bakeev\n|||\nM. R. Bakeev"],"author_filter":["м. ф. урманцев\n|||\nМ. Ф. Урманцев","m. f. urmantsev\n|||\nM. F. Urmantsev","а. и. исмоилов\n|||\nА. И. Исмоилов","a. i. ismoilov\n|||\nA. I. Ismoilov","м. р. бакеев\n|||\nМ. Р. Бакеев","m. r. bakeev\n|||\nM. R. Bakeev"],"dc.author.name":["М. Ф. Урманцев","M. F. Urmantsev","А. И. Исмоилов","A. I. Ismoilov","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev"],"dc.author.name.ru":["М. Ф. Урманцев","А. И. Исмоилов","М. Р. Бакеев"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Городская клиническая больница № 13","City Clinical Hospital No.13","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет","Городская клиническая больница № 13","Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.full":["М. Ф. Урманцев | Башкирский государственный медицинский университет","M. F. Urmantsev | Bashkir State Medical University","А. И. Исмоилов | Городская клиническая больница № 13","A. I. Ismoilov | City Clinical Hospital No.13","М. Р. Бакеев | Башкирский государственный медицинский университет","M. R. Bakeev | Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.ru":["М. Ф. Урманцев | Башкирский государственный медицинский университет","А. И. Исмоилов | Городская клиническая больница № 13","М. Р. Бакеев | Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.name.en":["M. F. Urmantsev","A. I. Ismoilov","M. R. Bakeev"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University","City Clinical Hospital No.13","Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.en":["M. F. Urmantsev | Bashkir State Medical University","A. I. Ismoilov | City Clinical Hospital No.13","M. R. Bakeev | Bashkir State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4657-6625\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0424. \\u0423\\u0440\\u043c\\u0430\\u043d\\u0446\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4657-6625\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. F. Urmantsev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0413\\u043e\\u0440\\u043e\\u0434\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u2116 13\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0418. \\u0418\\u0441\\u043c\\u043e\\u0438\\u043b\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"City Clinical Hospital No.13\", \"full_name\": \"A. I. Ismoilov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4160-2820\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0420. \\u0411\\u0430\\u043a\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4160-2820\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. R. Bakeev\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1055"],"dc.citation":["Купрашвили М.И., Глазкова О.Л., Игнатченко О.Ю., Шевякова Т.В., Романовская О.А., Сумятина Л.В. и др. Наблюдение зрелой тератомы с необычными клиническим течением и эхографическими характеристиками у молодой женщины. Проблемы репродукции. 2017;23(6):24–7. DOI: 10.17116/repro201723624-27","Chibani H., El Ouardani S., Rezzoug F., Arghal M., Jabi R., Nassira K., et al. A rare case of retroperitoneal immature teratoma in a young adult male: a case report from eastern Morocco. Cureus. 2024;16(8):e66290. DOI: 10.7759/cureus.66290","Varlas V.N., Cloțea E.M., Varlas R.G., Pop A., Peneș O., Crețoiu D., et al. Immature sacrococcygeal teratoma: a case report and extensive review of the literature. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):246. DOI: 10.3390/diagnostics14030246","Tiu A., Sovani V., Khan N., Hooda S. Primary retroperitoneal mature cystic teratoma (dermoid cyst) in a 51-year-old male: case report and historical literature review. SAGE Open Med Case Rep. 2017;5:2050313X17700745. DOI: 10.1177/2050313X17700745","Mahjoubi M.F., Hamdi Kbir G., Maatouk M., Messaoudi S., Rezgui B., Ben Moussa M. Extra-gonadal mature teratoma: A case report of retroperitoneal location with a literature review. Clin Case Rep. 2022;10(7):e6093. DOI: 10.1002/ccr3.6093","Poljo A., Klasen J.M., von Strauss Und Torney M., Posabella A., Taha-Mehlitz S., Hummer B., et al. A rare case of retroperitoneal teratoma with evidence of papillary thyroid carcinoma: a case report. BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4","Xiao J., Cai L., Pu J., Liu W., Jia C., He X. Clinical characteristics and prognosis of cystic degeneration in retroperitoneal schwannoma: A retrospective study of 79 patients. Cancer Med. 2023;12(5):5615–29. DOI: 10.1002/cam4.5411","Chalhoub K., Abou Zahr R., Mansour E., Aoun M., Jabbour M. Primary mature cystic teratoma compressing the prostate in a 28-year-old male: a case report and literature review. Case Rep Urol. 2019:8970172. DOI: 10.1155/2019/8970172","Sellke N., Tay K., Zhou E., Harper H., Ahmed A., Hagos T., et al. Case — giant primary retroperitoneal teratoma with neuroendocrine components. Can Urol Assoc J. 2023;17(11):E405–7. DOI: 10.5489/cuaj.8401","Trivedi J., Sutherland T., Page M. Incidental findings in and around the prostate on prostate MRI: a pictorial review. Insights Imaging. 2021;12(1):37. DOI: 10.1186/s13244-021-00979-7","Kelly-Hedrick M., Frerich J.M., Peairs E.M., Cardona D.M., Arcot R., Smith B., et al. Retroperitoneal dermoid cyst presenting with radiculopathy symptoms: a case report. J Surg Case Rep. 2022;2022(12):rjac588. DOI: 10.1093/jscr/rjac588","Mohammed S.A., Kazali B.A., Ibrahim B.M., Mohammed H.Y., Gebrechristos S., Mersha M.K. Primary retroperitoneal mature teratoma in a young female: case report. Int J Surg Case Rep. 2024;115:109321. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109321","Ma X., Xiao J., Wang W. Retroperitoneal dermoid cyst mimicking a liposarcoma based on imaging assessment: case report and literature review. Gland Surg. 2021;10(6):2062–8. DOI: 10.21037/gs-21-65","Liu R., Chen J., Shao C., Cheng N. Primary immature teratoma in the liver with growing teratoma syndrome and gliomatosis peritonei: a rare case report. Diagn Pathol. 2022;17(1):86. DOI: 10.1186/s13000-022-01267-8","Tojal A., Santos N., Vicente J., Carrilho N., Casimiro C. Retroperitoneal mature cystic teratoma involving the left adrenal gland in a 75-year-old male: a case report and literature review. J Surg Case Rep. 2020;2020(11):rjaa451. DOI: 10.1093/jscr/rjaa451","Zhang Y., Liu H., Hou W., Cheng H., Wang F., Zhang L., et al. Retroperitoneal dermoid cyst complicated with uterine adenomyoma: a case report and literature review. J Int Med Res. 2024;52(6):3000605241255810. DOI: 10.1177/03000605241255810","Mudhher R., Agha Z.Z.A., Melder G., Shokouh-Amiri H., Covington J.D., LaBarre N.T., et al. Literature review and robotic management of a rare case of primary retroperitoneal mucinous cystadenoma. Radiol Case Rep. 2024;19(12):5798–803. DOI: 10.1016/j.radcr.2024.08.057","Gutt C.N., Oniu T., Mehrabi A., Kashfi A., Schemmer P., Büchler M.W. Robot-assisted abdominal surgery. Br J Surg. 2004;91(11):1390–7. DOI: 10.1002/bjs.4700","Кригер А.Г., Берелавичус С.В., Сон А.И., Горин Д.С., Ахтанин Е.А., Калдаров А.Р., и др. Хирургическое лечение неорганных забрюшинных опухолей. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;1:15–26. DOI: 10.17116/hirurgia2017115-26","Пушкарь Д.Ю., Колонтарев К.Б. Робот-ассистированная радикальная простатэктомия. Функциональный результат. Часть I. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2019;3:111–20. DOI: 10.17116/hirurgia2019031111","Купрашвили М.И., Глазкова О.Л., Игнатченко О.Ю., Шевякова Т.В., Романовская О.А., Сумятина Л.В. и др. Наблюдение зрелой тератомы с необычными клиническим течением и эхографическими характеристиками у молодой женщины. Проблемы репродукции. 2017;23(6):24–7. DOI: 10.17116/repro201723624-27","Chibani H., El Ouardani S., Rezzoug F., Arghal M., Jabi R., Nassira K., et al. A rare case of retroperitoneal immature teratoma in a young adult male: a case report from eastern Morocco. Cureus. 2024;16(8):e66290. DOI: 10.7759/cureus.66290","Varlas V.N., Cloțea E.M., Varlas R.G., Pop A., Peneș O., Crețoiu D., et al. Immature sacrococcygeal teratoma: a case report and extensive review of the literature. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):246. DOI: 10.3390/diagnostics14030246","Tiu A., Sovani V., Khan N., Hooda S. Primary retroperitoneal mature cystic teratoma (dermoid cyst) in a 51-year-old male: case report and historical literature review. SAGE Open Med Case Rep. 2017;5:2050313X17700745. DOI: 10.1177/2050313X17700745","Mahjoubi M.F., Hamdi Kbir G., Maatouk M., Messaoudi S., Rezgui B., Ben Moussa M. Extra-gonadal mature teratoma: A case report of retroperitoneal location with a literature review. Clin Case Rep. 2022;10(7):e6093. DOI: 10.1002/ccr3.6093","Poljo A., Klasen J.M., von Strauss Und Torney M., Posabella A., Taha-Mehlitz S., Hummer B., et al. A rare case of retroperitoneal teratoma with evidence of papillary thyroid carcinoma: a case report. BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4","Xiao J., Cai L., Pu J., Liu W., Jia C., He X. Clinical characteristics and prognosis of cystic degeneration in retroperitoneal schwannoma: A retrospective study of 79 patients. Cancer Med. 2023;12(5):5615–29. DOI: 10.1002/cam4.5411","Chalhoub K., Abou Zahr R., Mansour E., Aoun M., Jabbour M. Primary mature cystic teratoma compressing the prostate in a 28-year-old male: a case report and literature review. Case Rep Urol. 2019:8970172. DOI: 10.1155/2019/8970172","Sellke N., Tay K., Zhou E., Harper H., Ahmed A., Hagos T., et al. Case — giant primary retroperitoneal teratoma with neuroendocrine components. Can Urol Assoc J. 2023;17(11):E405–7. DOI: 10.5489/cuaj.8401","Trivedi J., Sutherland T., Page M. Incidental findings in and around the prostate on prostate MRI: a pictorial review. Insights Imaging. 2021;12(1):37. DOI: 10.1186/s13244-021-00979-7","Kelly-Hedrick M., Frerich J.M., Peairs E.M., Cardona D.M., Arcot R., Smith B., et al. Retroperitoneal dermoid cyst presenting with radiculopathy symptoms: a case report. J Surg Case Rep. 2022;2022(12):rjac588. DOI: 10.1093/jscr/rjac588","Mohammed S.A., Kazali B.A., Ibrahim B.M., Mohammed H.Y., Gebrechristos S., Mersha M.K. Primary retroperitoneal mature teratoma in a young female: case report. Int J Surg Case Rep. 2024;115:109321. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109321","Ma X., Xiao J., Wang W. Retroperitoneal dermoid cyst mimicking a liposarcoma based on imaging assessment: case report and literature review. Gland Surg. 2021;10(6):2062–8. DOI: 10.21037/gs-21-65","Liu R., Chen J., Shao C., Cheng N. Primary immature teratoma in the liver with growing teratoma syndrome and gliomatosis peritonei: a rare case report. Diagn Pathol. 2022;17(1):86. DOI: 10.1186/s13000-022-01267-8","Tojal A., Santos N., Vicente J., Carrilho N., Casimiro C. Retroperitoneal mature cystic teratoma involving the left adrenal gland in a 75-year-old male: a case report and literature review. J Surg Case Rep. 2020;2020(11):rjaa451. DOI: 10.1093/jscr/rjaa451","Zhang Y., Liu H., Hou W., Cheng H., Wang F., Zhang L., et al. Retroperitoneal dermoid cyst complicated with uterine adenomyoma: a case report and literature review. J Int Med Res. 2024;52(6):3000605241255810. DOI: 10.1177/03000605241255810","Mudhher R., Agha Z.Z.A., Melder G., Shokouh-Amiri H., Covington J.D., LaBarre N.T., et al. Literature review and robotic management of a rare case of primary retroperitoneal mucinous cystadenoma. Radiol Case Rep. 2024;19(12):5798–803. DOI: 10.1016/j.radcr.2024.08.057","Gutt C.N., Oniu T., Mehrabi A., Kashfi A., Schemmer P., Büchler M.W. Robot-assisted abdominal surgery. Br J Surg. 2004;91(11):1390–7. DOI: 10.1002/bjs.4700","Кригер А.Г., Берелавичус С.В., Сон А.И., Горин Д.С., Ахтанин Е.А., Калдаров А.Р., и др. Хирургическое лечение неорганных забрюшинных опухолей. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;1:15–26. DOI: 10.17116/hirurgia2017115-26","Пушкарь Д.Ю., Колонтарев К.Б. Робот-ассистированная радикальная простатэктомия. Функциональный результат. Часть I. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2019;3:111–20. DOI: 10.17116/hirurgia2019031111"],"dc.citation.ru":["Купрашвили М.И., Глазкова О.Л., Игнатченко О.Ю., Шевякова Т.В., Романовская О.А., Сумятина Л.В. и др. Наблюдение зрелой тератомы с необычными клиническим течением и эхографическими характеристиками у молодой женщины. Проблемы репродукции. 2017;23(6):24–7. DOI: 10.17116/repro201723624-27","Chibani H., El Ouardani S., Rezzoug F., Arghal M., Jabi R., Nassira K., et al. A rare case of retroperitoneal immature teratoma in a young adult male: a case report from eastern Morocco. Cureus. 2024;16(8):e66290. DOI: 10.7759/cureus.66290","Varlas V.N., Cloțea E.M., Varlas R.G., Pop A., Peneș O., Crețoiu D., et al. Immature sacrococcygeal teratoma: a case report and extensive review of the literature. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):246. DOI: 10.3390/diagnostics14030246","Tiu A., Sovani V., Khan N., Hooda S. Primary retroperitoneal mature cystic teratoma (dermoid cyst) in a 51-year-old male: case report and historical literature review. SAGE Open Med Case Rep. 2017;5:2050313X17700745. DOI: 10.1177/2050313X17700745","Mahjoubi M.F., Hamdi Kbir G., Maatouk M., Messaoudi S., Rezgui B., Ben Moussa M. Extra-gonadal mature teratoma: A case report of retroperitoneal location with a literature review. Clin Case Rep. 2022;10(7):e6093. DOI: 10.1002/ccr3.6093","Poljo A., Klasen J.M., von Strauss Und Torney M., Posabella A., Taha-Mehlitz S., Hummer B., et al. A rare case of retroperitoneal teratoma with evidence of papillary thyroid carcinoma: a case report. BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4","Xiao J., Cai L., Pu J., Liu W., Jia C., He X. Clinical characteristics and prognosis of cystic degeneration in retroperitoneal schwannoma: A retrospective study of 79 patients. Cancer Med. 2023;12(5):5615–29. DOI: 10.1002/cam4.5411","Chalhoub K., Abou Zahr R., Mansour E., Aoun M., Jabbour M. Primary mature cystic teratoma compressing the prostate in a 28-year-old male: a case report and literature review. Case Rep Urol. 2019:8970172. DOI: 10.1155/2019/8970172","Sellke N., Tay K., Zhou E., Harper H., Ahmed A., Hagos T., et al. Case — giant primary retroperitoneal teratoma with neuroendocrine components. Can Urol Assoc J. 2023;17(11):E405–7. DOI: 10.5489/cuaj.8401","Trivedi J., Sutherland T., Page M. Incidental findings in and around the prostate on prostate MRI: a pictorial review. Insights Imaging. 2021;12(1):37. DOI: 10.1186/s13244-021-00979-7","Kelly-Hedrick M., Frerich J.M., Peairs E.M., Cardona D.M., Arcot R., Smith B., et al. Retroperitoneal dermoid cyst presenting with radiculopathy symptoms: a case report. J Surg Case Rep. 2022;2022(12):rjac588. DOI: 10.1093/jscr/rjac588","Mohammed S.A., Kazali B.A., Ibrahim B.M., Mohammed H.Y., Gebrechristos S., Mersha M.K. Primary retroperitoneal mature teratoma in a young female: case report. Int J Surg Case Rep. 2024;115:109321. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109321","Ma X., Xiao J., Wang W. Retroperitoneal dermoid cyst mimicking a liposarcoma based on imaging assessment: case report and literature review. Gland Surg. 2021;10(6):2062–8. DOI: 10.21037/gs-21-65","Liu R., Chen J., Shao C., Cheng N. Primary immature teratoma in the liver with growing teratoma syndrome and gliomatosis peritonei: a rare case report. Diagn Pathol. 2022;17(1):86. DOI: 10.1186/s13000-022-01267-8","Tojal A., Santos N., Vicente J., Carrilho N., Casimiro C. Retroperitoneal mature cystic teratoma involving the left adrenal gland in a 75-year-old male: a case report and literature review. J Surg Case Rep. 2020;2020(11):rjaa451. DOI: 10.1093/jscr/rjaa451","Zhang Y., Liu H., Hou W., Cheng H., Wang F., Zhang L., et al. Retroperitoneal dermoid cyst complicated with uterine adenomyoma: a case report and literature review. J Int Med Res. 2024;52(6):3000605241255810. DOI: 10.1177/03000605241255810","Mudhher R., Agha Z.Z.A., Melder G., Shokouh-Amiri H., Covington J.D., LaBarre N.T., et al. Literature review and robotic management of a rare case of primary retroperitoneal mucinous cystadenoma. Radiol Case Rep. 2024;19(12):5798–803. DOI: 10.1016/j.radcr.2024.08.057","Gutt C.N., Oniu T., Mehrabi A., Kashfi A., Schemmer P., Büchler M.W. Robot-assisted abdominal surgery. Br J Surg. 2004;91(11):1390–7. DOI: 10.1002/bjs.4700","Кригер А.Г., Берелавичус С.В., Сон А.И., Горин Д.С., Ахтанин Е.А., Калдаров А.Р., и др. Хирургическое лечение неорганных забрюшинных опухолей. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;1:15–26. DOI: 10.17116/hirurgia2017115-26","Пушкарь Д.Ю., Колонтарев К.Б. Робот-ассистированная радикальная простатэктомия. Функциональный результат. Часть I. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2019;3:111–20. DOI: 10.17116/hirurgia2019031111"],"dc.citation.en":["Купрашвили М.И., Глазкова О.Л., Игнатченко О.Ю., Шевякова Т.В., Романовская О.А., Сумятина Л.В. и др. Наблюдение зрелой тератомы с необычными клиническим течением и эхографическими характеристиками у молодой женщины. Проблемы репродукции. 2017;23(6):24–7. DOI: 10.17116/repro201723624-27","Chibani H., El Ouardani S., Rezzoug F., Arghal M., Jabi R., Nassira K., et al. A rare case of retroperitoneal immature teratoma in a young adult male: a case report from eastern Morocco. Cureus. 2024;16(8):e66290. DOI: 10.7759/cureus.66290","Varlas V.N., Cloțea E.M., Varlas R.G., Pop A., Peneș O., Crețoiu D., et al. Immature sacrococcygeal teratoma: a case report and extensive review of the literature. Diagnostics (Basel). 2024;14(3):246. DOI: 10.3390/diagnostics14030246","Tiu A., Sovani V., Khan N., Hooda S. Primary retroperitoneal mature cystic teratoma (dermoid cyst) in a 51-year-old male: case report and historical literature review. SAGE Open Med Case Rep. 2017;5:2050313X17700745. DOI: 10.1177/2050313X17700745","Mahjoubi M.F., Hamdi Kbir G., Maatouk M., Messaoudi S., Rezgui B., Ben Moussa M. Extra-gonadal mature teratoma: A case report of retroperitoneal location with a literature review. Clin Case Rep. 2022;10(7):e6093. DOI: 10.1002/ccr3.6093","Poljo A., Klasen J.M., von Strauss Und Torney M., Posabella A., Taha-Mehlitz S., Hummer B., et al. A rare case of retroperitoneal teratoma with evidence of papillary thyroid carcinoma: a case report. BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4","Xiao J., Cai L., Pu J., Liu W., Jia C., He X. Clinical characteristics and prognosis of cystic degeneration in retroperitoneal schwannoma: A retrospective study of 79 patients. Cancer Med. 2023;12(5):5615–29. DOI: 10.1002/cam4.5411","Chalhoub K., Abou Zahr R., Mansour E., Aoun M., Jabbour M. Primary mature cystic teratoma compressing the prostate in a 28-year-old male: a case report and literature review. Case Rep Urol. 2019:8970172. DOI: 10.1155/2019/8970172","Sellke N., Tay K., Zhou E., Harper H., Ahmed A., Hagos T., et al. Case — giant primary retroperitoneal teratoma with neuroendocrine components. Can Urol Assoc J. 2023;17(11):E405–7. DOI: 10.5489/cuaj.8401","Trivedi J., Sutherland T., Page M. Incidental findings in and around the prostate on prostate MRI: a pictorial review. Insights Imaging. 2021;12(1):37. DOI: 10.1186/s13244-021-00979-7","Kelly-Hedrick M., Frerich J.M., Peairs E.M., Cardona D.M., Arcot R., Smith B., et al. Retroperitoneal dermoid cyst presenting with radiculopathy symptoms: a case report. J Surg Case Rep. 2022;2022(12):rjac588. DOI: 10.1093/jscr/rjac588","Mohammed S.A., Kazali B.A., Ibrahim B.M., Mohammed H.Y., Gebrechristos S., Mersha M.K. Primary retroperitoneal mature teratoma in a young female: case report. Int J Surg Case Rep. 2024;115:109321. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109321","Ma X., Xiao J., Wang W. Retroperitoneal dermoid cyst mimicking a liposarcoma based on imaging assessment: case report and literature review. Gland Surg. 2021;10(6):2062–8. DOI: 10.21037/gs-21-65","Liu R., Chen J., Shao C., Cheng N. Primary immature teratoma in the liver with growing teratoma syndrome and gliomatosis peritonei: a rare case report. Diagn Pathol. 2022;17(1):86. DOI: 10.1186/s13000-022-01267-8","Tojal A., Santos N., Vicente J., Carrilho N., Casimiro C. Retroperitoneal mature cystic teratoma involving the left adrenal gland in a 75-year-old male: a case report and literature review. J Surg Case Rep. 2020;2020(11):rjaa451. DOI: 10.1093/jscr/rjaa451","Zhang Y., Liu H., Hou W., Cheng H., Wang F., Zhang L., et al. Retroperitoneal dermoid cyst complicated with uterine adenomyoma: a case report and literature review. J Int Med Res. 2024;52(6):3000605241255810. DOI: 10.1177/03000605241255810","Mudhher R., Agha Z.Z.A., Melder G., Shokouh-Amiri H., Covington J.D., LaBarre N.T., et al. Literature review and robotic management of a rare case of primary retroperitoneal mucinous cystadenoma. Radiol Case Rep. 2024;19(12):5798–803. DOI: 10.1016/j.radcr.2024.08.057","Gutt C.N., Oniu T., Mehrabi A., Kashfi A., Schemmer P., Büchler M.W. Robot-assisted abdominal surgery. Br J Surg. 2004;91(11):1390–7. DOI: 10.1002/bjs.4700","Кригер А.Г., Берелавичус С.В., Сон А.И., Горин Д.С., Ахтанин Е.А., Калдаров А.Р., и др. Хирургическое лечение неорганных забрюшинных опухолей. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2017;1:15–26. DOI: 10.17116/hirurgia2017115-26","Пушкарь Д.Ю., Колонтарев К.Б. Робот-ассистированная радикальная простатэктомия. Функциональный результат. Часть I. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2019;3:111–20. DOI: 10.17116/hirurgia2019031111"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8918"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:56Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:56Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:56Z"],"publication_grp":["123456789/8918"],"bi_4_dis_filter":["забрюшинное пространство\n|||\nзабрюшинное пространство","роботизированные хирургические операции\n|||\nроботизированные хирургические операции","mature teratoma\n|||\nmature teratoma","retroperitoneal space\n|||\nretroperitoneal space","old age\n|||\nold age","extragonadal localization\n|||\nextragonadal localization","внегонадная локализация\n|||\nвнегонадная локализация","дермоидная киста\n|||\nдермоидная киста","герминогенная опухоль\n|||\nгерминогенная опухоль","зрелая тератома\n|||\nзрелая тератома","germ cell tumor\n|||\ngerm cell tumor","dermoid cyst\n|||\ndermoid cyst","robotic surgical procedures\n|||\nrobotic surgical procedures","пожилой возраст\n|||\nпожилой возраст"],"bi_4_dis_partial":["robotic surgical procedures","зрелая тератома","пожилой возраст","germ cell tumor","extragonadal localization","забрюшинное пространство","mature teratoma","герминогенная опухоль","dermoid cyst","old age","retroperitoneal space","дермоидная киста","роботизированные хирургические операции","внегонадная локализация"],"bi_4_dis_value_filter":["robotic surgical procedures","зрелая тератома","пожилой возраст","germ cell tumor","extragonadal localization","забрюшинное пространство","mature teratoma","герминогенная опухоль","dermoid cyst","old age","retroperitoneal space","дермоидная киста","роботизированные хирургические операции","внегонадная локализация"],"bi_sort_1_sort":"dermoid cyst in an elderly man and its successful surgical treatment using robotic technologies: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:56Z","read":["g0"],"_version_":1837178066210652160},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:56.795Z","search.uniqueid":"2-8030","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8030,"handle":"123456789/8919","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-79-84"],"dc.abstract":["

Introduction. Abdominal mesothelial cyst (AMC) is a type of mesenteric cysts of mesothelial origin. In patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm.

Materials and methods. A case of a 39-year-old patient with a cystic mass of the greater omentum is presented. The preliminary diagnosis was made on the basis of an ultrasound examination and an abdominal CT scan with intravenous contrast.

Results. The patient underwent a laparoscopic removal of the cystic mass of the greater omentum. The intraoperative findings confirmed the presence of a clearly defined cystic tumor originating from the greater omentum. The histologic study yielded the following macroscopic description: a thin-walled mass of gelatinous consistency, round in shape, and 8.5 cm in diameter. The outer surface was shiny and translucent, with a vascular pattern, a small amount of fatty tissue, and reddish-brown hemorrhages. The contents of the cyst were yellowish in color. The inner surface was translucent with white strands and a vascular pattern. The wall thickness varied from 0.1 to 0.3 cm. The microscopic description was as follows: fragments of adipose tissue with layers of fibrous tissue, that are lined with mesothelium in some areas. The morphology does not contradict the diagnosis of a cyst of the greater omentum.

Discussion. The described clinical case demonstrated that in patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm. A thorough preoperative preparation and surgical risk assessment allowed a laparoscopic surgical procedure to be performed.

Conclusion. The clinical case demonstrates that for such neoplasms, surgeons should give preference to laparoscopic access. It is also necessary to conduct a thorough differential diagnosis prior to surgery.

","

Введение. Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма.

Материалы и методы. Представлен случай кистозного образования большого сальника у пациента 39 лет. Предварительный диагноз выставлен на основании ультразвукового исследования и данных компьютерной томографии органов брюшной полости с внутривенным контрастированием. Результаты. Больному было выполнено лапароскопическое удаление кистозного новообразования большого сальника. Интраоперационная картина подтвердила наличие четко выраженной кистозной опухоли, исходящей из пряди большого сальника. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см. Микроскопическое описание: фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника.

Обсуждение. Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволили выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий.

Заключение. Клинический случай демонстрирует, что лапароскопический доступ при подобных новообразованиях должен быть приоритетным для хирурга. Необходимо проводить тщательную дифференциальную диагностику перед оперативным вмешательством.

"],"dc.abstract.en":["

Introduction. Abdominal mesothelial cyst (AMC) is a type of mesenteric cysts of mesothelial origin. In patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm.

Materials and methods. A case of a 39-year-old patient with a cystic mass of the greater omentum is presented. The preliminary diagnosis was made on the basis of an ultrasound examination and an abdominal CT scan with intravenous contrast.

Results. The patient underwent a laparoscopic removal of the cystic mass of the greater omentum. The intraoperative findings confirmed the presence of a clearly defined cystic tumor originating from the greater omentum. The histologic study yielded the following macroscopic description: a thin-walled mass of gelatinous consistency, round in shape, and 8.5 cm in diameter. The outer surface was shiny and translucent, with a vascular pattern, a small amount of fatty tissue, and reddish-brown hemorrhages. The contents of the cyst were yellowish in color. The inner surface was translucent with white strands and a vascular pattern. The wall thickness varied from 0.1 to 0.3 cm. The microscopic description was as follows: fragments of adipose tissue with layers of fibrous tissue, that are lined with mesothelium in some areas. The morphology does not contradict the diagnosis of a cyst of the greater omentum.

Discussion. The described clinical case demonstrated that in patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm. A thorough preoperative preparation and surgical risk assessment allowed a laparoscopic surgical procedure to be performed.

Conclusion. The clinical case demonstrates that for such neoplasms, surgeons should give preference to laparoscopic access. It is also necessary to conduct a thorough differential diagnosis prior to surgery.

"],"subject":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"subject_keyword":["mesothelial cyst","mesothelial cyst","abdominal cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cyst of the greater omentum","cystadenoma","cystadenoma","laparoscopy","laparoscopy","diverticular disease of the colon","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","differential diagnosis","мезотелиальная киста","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста брюшной полости","киста большого сальника","киста большого сальника","цистаденома","цистаденома","лапароскопия","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика","дифференциальная диагностика"],"subject_ac":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","цистаденома\n|||\nцистаденома","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика"],"subject_tax_0_filter":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","цистаденома\n|||\nцистаденома","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика"],"subject_filter":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","цистаденома\n|||\nцистаденома","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика"],"dc.subject_mlt":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"dc.subject":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"dc.subject.en":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis"],"title":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"title_keyword":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"title_ac":["laparoscopic removal of a mesothelial cyst of the greater omentum: clinical case\n|||\nLaparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай\n|||\nЛапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title_sort":"Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","dc.title_hl":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title_mlt":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title_stored":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case"],"dc.abstract.ru":["

Введение. Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма.

Материалы и методы. Представлен случай кистозного образования большого сальника у пациента 39 лет. Предварительный диагноз выставлен на основании ультразвукового исследования и данных компьютерной томографии органов брюшной полости с внутривенным контрастированием. Результаты. Больному было выполнено лапароскопическое удаление кистозного новообразования большого сальника. Интраоперационная картина подтвердила наличие четко выраженной кистозной опухоли, исходящей из пряди большого сальника. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см. Микроскопическое описание: фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника.

Обсуждение. Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволили выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий.

Заключение. Клинический случай демонстрирует, что лапароскопический доступ при подобных новообразованиях должен быть приоритетным для хирурга. Необходимо проводить тщательную дифференциальную диагностику перед оперативным вмешательством.

"],"dc.fileName":["cover_article_1056_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1056_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["

ВВЕДЕНИЕ

Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].

МКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2][4].

Характерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Клиническое наблюдение

Мужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).

В толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.

Было принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.

Учитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).

РЕЗУЛЬТАТЫ

После предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.

Послеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.

ОБСУЖДЕНИЕ

Истинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].

Наш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.

Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].

В отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.

При ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.

В настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.

МКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18][19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3][19].

Результаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3][10][13].

Предоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5][20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3][6–8][20][21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3][21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3][4][21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].

Рентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20][21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19][22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3][18–22].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2][3][9][10][23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3][23][24].

"],"dc.fullHTML.ru":["

ВВЕДЕНИЕ

Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].

МКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2][4].

Характерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Клиническое наблюдение

Мужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).

В толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.

Было принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.

Учитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).

РЕЗУЛЬТАТЫ

После предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.

Послеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.

ОБСУЖДЕНИЕ

Истинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].

Наш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.

Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].

В отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.

При ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.

В настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.

МКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18][19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3][19].

Результаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3][10][13].

Предоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5][20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3][6–8][20][21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3][21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3][4][21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].

Рентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20][21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19][22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3][18–22].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2][3][9][10][23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3][23][24].

"],"dc.fullRISC":["Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].\n\nМКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2, 4].\n\nХарактерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nКлиническое наблюдение\n\nМужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).\n\nВ толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.\n\nБыло принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.\n\nУчитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ\n\nПосле предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.\n\nПослеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.\n\n \n\nОБСУЖДЕНИЕ\n\nИстинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].\n\nНаш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.\n\nОписанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].\n\nВ отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.\n\nПри ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.\n\nВ настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.\n\nМКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18, 19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3, 19].\n\nРезультаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3, 10, 13].\n\nПредоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5, 20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3, 6–8, 20, 21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3, 21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3, 4, 21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].\n\nРентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20, 21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19, 22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3, 18–22].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nТаким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2, 3, 9, 10, 23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3, 23, 24]."],"dc.fullRISC.ru":["Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].\n\nМКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2, 4].\n\nХарактерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nКлиническое наблюдение\n\nМужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).\n\nВ толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.\n\nБыло принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.\n\nУчитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ\n\nПосле предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.\n\nПослеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.\n\n \n\nОБСУЖДЕНИЕ\n\nИстинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].\n\nНаш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.\n\nОписанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].\n\nВ отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.\n\nПри ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.\n\nВ настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.\n\nМКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18, 19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3, 19].\n\nРезультаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3, 10, 13].\n\nПредоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5, 20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3, 6–8, 20, 21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3, 21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3, 4, 21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].\n\nРентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20, 21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19, 22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3, 18–22].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nТаким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2, 3, 9, 10, 23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3, 23, 24]."],"dc.height":["500"],"dc.height.ru":["500"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.subject.ru":["мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"dc.title.ru":["Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.width":["278"],"dc.width.ru":["278"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["79-84"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["С. Ю. Трищенков","S. Yu. Trishchenkov","В. М. Нековаль","V. M. Nekoval","Р. Т. Рзаев","R. T. Rzaev","В. В. Балабан","V. V. Balaban","П. В. Царьков","P. V. Tsarkov"],"author_keyword":["С. Ю. Трищенков","S. Yu. Trishchenkov","В. М. Нековаль","V. M. Nekoval","Р. Т. Рзаев","R. T. Rzaev","В. В. Балабан","V. V. Balaban","П. В. Царьков","P. V. Tsarkov"],"author_ac":["с. ю. трищенков\n|||\nС. Ю. Трищенков","s. yu. trishchenkov\n|||\nS. Yu. Trishchenkov","в. м. нековаль\n|||\nВ. М. Нековаль","v. m. nekoval\n|||\nV. M. Nekoval","р. т. рзаев\n|||\nР. Т. Рзаев","r. t. rzaev\n|||\nR. T. Rzaev","в. в. балабан\n|||\nВ. В. Балабан","v. v. balaban\n|||\nV. V. Balaban","п. в. царьков\n|||\nП. В. Царьков","p. v. tsarkov\n|||\nP. V. Tsarkov"],"author_filter":["с. ю. трищенков\n|||\nС. Ю. Трищенков","s. yu. trishchenkov\n|||\nS. Yu. Trishchenkov","в. м. нековаль\n|||\nВ. М. Нековаль","v. m. nekoval\n|||\nV. M. Nekoval","р. т. рзаев\n|||\nР. Т. Рзаев","r. t. rzaev\n|||\nR. T. Rzaev","в. в. балабан\n|||\nВ. В. Балабан","v. v. balaban\n|||\nV. V. Balaban","п. в. царьков\n|||\nП. В. Царьков","p. v. tsarkov\n|||\nP. V. Tsarkov"],"dc.author.name":["С. Ю. Трищенков","S. Yu. Trishchenkov","В. М. Нековаль","V. M. Nekoval","Р. Т. Рзаев","R. T. Rzaev","В. В. Балабан","V. V. Balaban","П. В. Царьков","P. V. Tsarkov"],"dc.author.name.ru":["С. Ю. Трищенков","В. М. Нековаль","Р. Т. Рзаев","В. В. Балабан","П. В. Царьков"],"dc.author.affiliation":["Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)"],"dc.author.full":["С. Ю. Трищенков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","S. Yu. Trishchenkov | Sechenov First Moscow State Medical University","В. М. Нековаль | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","V. M. Nekoval | Sechenov First Moscow State Medical University","Р. Т. Рзаев | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","R. T. Rzaev | Sechenov First Moscow State Medical University","В. В. Балабан | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","V. V. Balaban | Sechenov First Moscow State Medical University","П. В. Царьков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","P. V. Tsarkov | Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.author.full.ru":["С. Ю. Трищенков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","В. М. Нековаль | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Р. Т. Рзаев | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","В. В. Балабан | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","П. В. Царьков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)"],"dc.author.name.en":["S. Yu. Trishchenkov","V. M. Nekoval","R. T. Rzaev","V. V. Balaban","P. V. Tsarkov"],"dc.author.affiliation.en":["Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.author.full.en":["S. Yu. Trishchenkov | Sechenov First Moscow State Medical University","V. M. Nekoval | Sechenov First Moscow State Medical University","R. T. Rzaev | Sechenov First Moscow State Medical University","V. V. Balaban | Sechenov First Moscow State Medical University","P. V. Tsarkov | Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-8019-0961\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0421. \\u042e. \\u0422\\u0440\\u0438\\u0449\\u0435\\u043d\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-8019-0961\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"S. Yu. Trishchenkov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-3192-3786\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u041c. \\u041d\\u0435\\u043a\\u043e\\u0432\\u0430\\u043b\\u044c\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-3192-3786\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"V. M. Nekoval\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0422. \\u0420\\u0437\\u0430\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"R. T. Rzaev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7226-4641\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0412. \\u0411\\u0430\\u043b\\u0430\\u0431\\u0430\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7226-4641\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"V. V. Balaban\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7134-6821\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u041f. \\u0412. \\u0426\\u0430\\u0440\\u044c\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7134-6821\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"P. V. Tsarkov\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1056"],"dc.citation":["de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013","de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013"],"dc.citation.ru":["de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013"],"dc.citation.en":["de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8919"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:56Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:56Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:56Z"],"publication_grp":["123456789/8919"],"bi_4_dis_filter":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","цистаденома\n|||\nцистаденома","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки"],"bi_4_dis_partial":["mesothelial cyst","laparoscopy","дивертикулез толстой кишки","differential diagnosis","цистаденома","cystadenoma","мезотелиальная киста","лапароскопия","киста брюшной полости","abdominal cyst","diverticular disease of the colon","киста большого сальника","cyst of the greater omentum","дифференциальная диагностика"],"bi_4_dis_value_filter":["mesothelial cyst","laparoscopy","дивертикулез толстой кишки","differential diagnosis","цистаденома","cystadenoma","мезотелиальная киста","лапароскопия","киста брюшной полости","abdominal cyst","diverticular disease of the colon","киста большого сальника","cyst of the greater omentum","дифференциальная диагностика"],"bi_sort_1_sort":"laparoscopic removal of a mesothelial cyst of the greater omentum: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:56Z","read":["g0"],"_version_":1837178066625888256},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-02-14T09:38:07.612Z","search.uniqueid":"2-7784","search.resourcetype":2,"search.resourceid":7784,"handle":"123456789/8671","location":["m229","l684"],"location.comm":["229"],"location.coll":["684"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","author":["Timasheva, Yanina","Kochetova, Olga","Balkhiyarova, Zhanna","Korytina, Gulnaz","Prokopenko, Inga","Nouwen, Arie"],"author_keyword":["Timasheva, Yanina","Kochetova, Olga","Balkhiyarova, Zhanna","Korytina, Gulnaz","Prokopenko, Inga","Nouwen, Arie"],"author_ac":["timasheva, yanina\n|||\nTimasheva, Yanina","kochetova, olga\n|||\nKochetova, Olga","balkhiyarova, zhanna\n|||\nBalkhiyarova, Zhanna","korytina, gulnaz\n|||\nKorytina, Gulnaz","prokopenko, inga\n|||\nProkopenko, Inga","nouwen, arie\n|||\nNouwen, Arie"],"author_filter":["timasheva, yanina\n|||\nTimasheva, Yanina","kochetova, olga\n|||\nKochetova, Olga","balkhiyarova, zhanna\n|||\nBalkhiyarova, Zhanna","korytina, gulnaz\n|||\nKorytina, Gulnaz","prokopenko, inga\n|||\nProkopenko, Inga","nouwen, arie\n|||\nNouwen, Arie"],"dc.contributor.author_hl":["Timasheva, Yanina","Kochetova, Olga","Balkhiyarova, Zhanna","Korytina, Gulnaz","Prokopenko, Inga","Nouwen, Arie"],"dc.contributor.author_mlt":["Timasheva, Yanina","Kochetova, Olga","Balkhiyarova, Zhanna","Korytina, Gulnaz","Prokopenko, Inga","Nouwen, Arie"],"dc.contributor.author":["Timasheva, Yanina","Kochetova, Olga","Balkhiyarova, Zhanna","Korytina, Gulnaz","Prokopenko, Inga","Nouwen, Arie"],"dc.contributor.author_stored":["Timasheva, Yanina\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Kochetova, Olga\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Balkhiyarova, Zhanna\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Korytina, Gulnaz\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Prokopenko, Inga\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Nouwen, Arie\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen"],"dc.contributor.author.en":["Timasheva, Yanina","Kochetova, Olga","Balkhiyarova, Zhanna","Korytina, Gulnaz","Prokopenko, Inga","Nouwen, Arie"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-02-14T09:37:12Z","dc.date.accessioned":["2025-02-14T09:37:12Z"],"dc.date.available":["2025-02-14T09:37:12Z"],"dateIssued":["2025-01-01"],"dateIssued_keyword":["2025-01-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-01-01\n|||\n2025-01-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.issued_dt":"2025-01-01T00:00:00Z","dc.date.issued":["2025-01-01"],"dc.date.issued_stored":["2025-01-01\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\n"],"dc.description.abstract_hl":["Background/Objectives: Metabolic syndrome (MetS) is a complex condition linking obesity, diabetes, and hypertension, representing a major challenge in clinical care. Its rising global prevalence, driven by urbanization, sedentary lifestyles, and dietary changes, underscores the need for effective management. This study aims to explore the genetic mechanisms behind MetS, including adiposity, inflammation, neurotransmitters, and β-cell function, to develop a prognostic tool for MetS risk. Methods: We genotyped 40 genetic variants across these pathways in 279 MetS patients and 397 healthy individuals. Using logistic regression, we evaluated the prognostic capability of a polygenic score model for MetS risk, both independently and with other factors like sex and age. Results: Logistic regression analysis identified 18 genetic variants significantly associated with MetS. The optimal predictive model used polygenic scores calculated with weights assigned to the 18 loci (AUC 82.5%, 95% CI 79.4–85.6%), with age and sex providing a minimal, non-significant improvement (AUC 83.3%, 95% CI 80.2–86.3%). The addition of the polygenic score significantly improved net reclassification (NRI = 1.03%, p = 3.42 × 10−50). Including all 40 variants did not enhance prediction (NRI = −0.11, p = 0.507). Conclusions: Polygenic scores could aid in predicting MetS risk and health outcomes, emphasizing the need for diagnostic tools tailored to specific populations. Additional research is warranted to corroborate these conclusions and explore the molecular mechanisms of MetS. © 2024 by the authors."],"dc.description.abstract":["Background/Objectives: Metabolic syndrome (MetS) is a complex condition linking obesity, diabetes, and hypertension, representing a major challenge in clinical care. Its rising global prevalence, driven by urbanization, sedentary lifestyles, and dietary changes, underscores the need for effective management. This study aims to explore the genetic mechanisms behind MetS, including adiposity, inflammation, neurotransmitters, and β-cell function, to develop a prognostic tool for MetS risk. Methods: We genotyped 40 genetic variants across these pathways in 279 MetS patients and 397 healthy individuals. Using logistic regression, we evaluated the prognostic capability of a polygenic score model for MetS risk, both independently and with other factors like sex and age. Results: Logistic regression analysis identified 18 genetic variants significantly associated with MetS. The optimal predictive model used polygenic scores calculated with weights assigned to the 18 loci (AUC 82.5%, 95% CI 79.4–85.6%), with age and sex providing a minimal, non-significant improvement (AUC 83.3%, 95% CI 80.2–86.3%). The addition of the polygenic score significantly improved net reclassification (NRI = 1.03%, p = 3.42 × 10−50). Including all 40 variants did not enhance prediction (NRI = −0.11, p = 0.507). Conclusions: Polygenic scores could aid in predicting MetS risk and health outcomes, emphasizing the need for diagnostic tools tailored to specific populations. Additional research is warranted to corroborate these conclusions and explore the molecular mechanisms of MetS. © 2024 by the authors."],"dc.description.abstract.en":["Background/Objectives: Metabolic syndrome (MetS) is a complex condition linking obesity, diabetes, and hypertension, representing a major challenge in clinical care. Its rising global prevalence, driven by urbanization, sedentary lifestyles, and dietary changes, underscores the need for effective management. This study aims to explore the genetic mechanisms behind MetS, including adiposity, inflammation, neurotransmitters, and β-cell function, to develop a prognostic tool for MetS risk. Methods: We genotyped 40 genetic variants across these pathways in 279 MetS patients and 397 healthy individuals. Using logistic regression, we evaluated the prognostic capability of a polygenic score model for MetS risk, both independently and with other factors like sex and age. Results: Logistic regression analysis identified 18 genetic variants significantly associated with MetS. The optimal predictive model used polygenic scores calculated with weights assigned to the 18 loci (AUC 82.5%, 95% CI 79.4–85.6%), with age and sex providing a minimal, non-significant improvement (AUC 83.3%, 95% CI 80.2–86.3%). The addition of the polygenic score significantly improved net reclassification (NRI = 1.03%, p = 3.42 × 10−50). Including all 40 variants did not enhance prediction (NRI = −0.11, p = 0.507). Conclusions: Polygenic scores could aid in predicting MetS risk and health outcomes, emphasizing the need for diagnostic tools tailored to specific populations. Additional research is warranted to corroborate these conclusions and explore the molecular mechanisms of MetS. © 2024 by the authors."],"dc.doi":["10.3390/genes16010022"],"dc.doi.en":["10.3390/genes16010022"],"dc.identifier.issn":["2073-4425"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8671"],"dc.publisher":["Multidisciplinary Digital Publishing Institute (MDPI)"],"dc.publisher.en":["Multidisciplinary Digital Publishing Institute (MDPI)"],"dc.relation.ispartofseries":["Genes;т. 16 № 1"],"dc.relation.ispartofseries.en":["Genes;т. 16 № 1"],"subject":["metabolic syndrome","polygenic score","predictive medicine","Scopus"],"subject_keyword":["metabolic syndrome","metabolic syndrome","polygenic score","polygenic score","predictive medicine","predictive medicine","Scopus","Scopus"],"subject_ac":["metabolic syndrome\n|||\nmetabolic syndrome","polygenic score\n|||\npolygenic score","predictive medicine\n|||\npredictive medicine","scopus\n|||\nScopus"],"subject_tax_0_filter":["metabolic syndrome\n|||\nmetabolic syndrome","polygenic score\n|||\npolygenic score","predictive medicine\n|||\npredictive medicine","scopus\n|||\nScopus"],"subject_filter":["metabolic syndrome\n|||\nmetabolic syndrome","polygenic score\n|||\npolygenic score","predictive medicine\n|||\npredictive medicine","scopus\n|||\nScopus"],"dc.subject_mlt":["metabolic syndrome","polygenic score","predictive medicine","Scopus"],"dc.subject":["metabolic syndrome","polygenic score","predictive medicine","Scopus"],"dc.subject.en":["metabolic syndrome","polygenic score","predictive medicine","Scopus"],"title":["Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome"],"title_keyword":["Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome"],"title_ac":["polygenic score approach to predicting risk of metabolic syndrome\n|||\nPolygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome"],"dc.title_sort":"Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome","dc.title_hl":["Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome"],"dc.title_mlt":["Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome"],"dc.title":["Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome"],"dc.title_stored":["Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen"],"dc.title.en":["Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome"],"dc.title.alternative":["Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome"],"dc.title.alternative.en":["Polygenic Score Approach to Predicting Risk of Metabolic Syndrome"],"dc.type":["Article"],"dc.type.en":["Article"],"publication_grp":["123456789/8671"],"bi_2_dis_filter":["nouwen, arie\n|||\nNouwen, Arie","balkhiyarova, zhanna\n|||\nBalkhiyarova, Zhanna","prokopenko, inga\n|||\nProkopenko, Inga","timasheva, yanina\n|||\nTimasheva, Yanina","kochetova, olga\n|||\nKochetova, Olga","korytina, gulnaz\n|||\nKorytina, Gulnaz"],"bi_2_dis_partial":["Balkhiyarova, Zhanna","Korytina, Gulnaz","Kochetova, Olga","Prokopenko, Inga","Nouwen, Arie","Timasheva, Yanina"],"bi_2_dis_value_filter":["Balkhiyarova, Zhanna","Korytina, Gulnaz","Kochetova, Olga","Prokopenko, Inga","Nouwen, Arie","Timasheva, Yanina"],"bi_4_dis_filter":["polygenic score\n|||\npolygenic score","metabolic syndrome\n|||\nmetabolic syndrome","predictive medicine\n|||\npredictive medicine","scopus\n|||\nScopus"],"bi_4_dis_partial":["metabolic syndrome","Scopus","predictive medicine","polygenic score"],"bi_4_dis_value_filter":["metabolic syndrome","Scopus","predictive medicine","polygenic score"],"bi_sort_1_sort":"polygenic score approach to predicting risk of metabolic syndrome","bi_sort_2_sort":"2025","bi_sort_3_sort":"2025-02-14T09:37:12Z","read":["g0"],"_version_":1824025097133883392}]},"facet_counts":{"facet_queries":{},"facet_fields":{},"facet_dates":{},"facet_ranges":{},"facet_intervals":{}},"highlighting":{"2-8043":{"dc.author.full.ru":[" № 1 имени А.Н. Кабанова"],"dc.fullRISC.ru":[" характер [1, 2].\nВ мировой литературе описано 300–350 случаев выявления пациентов с множественным"],"dc.author.affiliation.ru":["Омский государственный медицинский университет ; Городская клиническая больница № 1 имени А"],"dc.author.affiliation.en":["Omsk State Medical University ; City Clinical Hospital No. 1 named after A.N. Kabanov"],"dc.citation.en":["Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298."],"dc.authors":[" \\u2116 1 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0410.\\u041d. \\u041a\\u0430\\u0431\\u0430\\u043d\\u043e\\u0432\\u"],"dc.author.full":[" № 1 имени А.Н. Кабанова"],"dc.author.affiliation":["Омский государственный медицинский университет ; Городская клиническая больница № 1 имени А"],"dc.fullRISC":[" характер [1, 2].\nВ мировой литературе описано 300–350 случаев выявления пациентов с множественным"],"dc.citation.ru":["Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298."],"dc.abstract.en":[". The surgical intervention involved the removal of 1,800 grams of adipose tissue through an open lipectomy"],"dc.citation":["Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298."],"dc.author.full.en":["A. M. Suzdaltsev | Omsk State Medical University ; City Clinical Hospital No. 1 named after A"],"dc.abstract":[". The surgical intervention involved the removal of 1,800 grams of adipose tissue through an open lipectomy"]},"2-8024":{"dc.fullHTML":[" печени [1]. Классификация по Couinaud не потеряла своей актуальности по настоящее время и имеет огромное"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.fullRISC.ru":[" C. Couinaud, опубликовавший в 1954 году фундаментальный труд о сегментарном строении печени [1"],"dc.citation.en":["Krige A., Kelliher L.J.S. Anaesthesia for hepatic resection surgery. Anes­thesiol Clin. 2022;40(1"],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.fullHTML.ru":[" печени [1]. Классификация по Couinaud не потеряла своей актуальности по настоящее время и имеет огромное"],"dc.fullRISC":[" C. Couinaud, опубликовавший в 1954 году фундаментальный труд о сегментарном строении печени [1"],"dc.citation.ru":["Krige A., Kelliher L.J.S. Anaesthesia for hepatic resection surgery. Anes­thesiol Clin. 2022;40(1"],"dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-34-40"],"dc.issue.number":["1"],"dc.citation":["Krige A., Kelliher L.J.S. Anaesthesia for hepatic resection surgery. Anes­thesiol Clin. 2022;40(1"]},"2-8006":{"dc.description.abstract.ru_RU":[" сформирован круг диаметром 16 мм и толщиной 1,5 мм. Сгибают аллотрансплантат пополам, вводят в сформированный"],"dc.description.abstract":[" сформирован круг диаметром 16 мм и толщиной 1,5 мм. Сгибают аллотрансплантат пополам, вводят в сформированный"],"dc.identifier.other":["Номер патента: RU 2835333 C1"],"dc.description.abstract_hl":[" сформирован круг диаметром 16 мм и толщиной 1,5 мм. Сгибают аллотрансплантат пополам, вводят в сформированный"],"dc.abstract.en":[" with diameter of 16 mm and thickness of 1.5 mm is pre-formed. Allograft is bent in half and introduced"],"dc.identifier.other.ru_RU":["Номер патента: RU 2835333 C1"],"dc.abstract":[" with diameter of 16 mm and thickness of 1.5 mm is pre-formed. Allograft is bent in half and introduced"]},"2-8032":{"dc.fullRISC.ru":["\nобуславливает актуальность дальнейшего изучения\nданной патологии [1–3]. Задачи ранней диагностики,\nэффективного"],"dc.citation.en":["Napolitano L.M. Intra-abdominal Infections. Semin Respir Crit Care Med. 2022;43(1):10–27. DOI: 10"],"dc.fullRISC":["\nобуславливает актуальность дальнейшего изучения\nданной патологии [1–3]. Задачи ранней диагностики,\nэффективного"],"dc.citation.ru":["Napolitano L.M. Intra-abdominal Infections. Semin Respir Crit Care Med. 2022;43(1):10–27. DOI: 10"],"dc.citation":["Napolitano L.M. Intra-abdominal Infections. Semin Respir Crit Care Med. 2022;43(1):10–27. DOI: 10"]},"2-8039":{"dc.fullRISC.ru":[" меланоцитов и характеризующееся агрессивным биологическим поведением и высоким потенциалом метастазирования [1"],"dc.citation.en":["Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1"],"dc.fullRISC":[" меланоцитов и характеризующееся агрессивным биологическим поведением и высоким потенциалом метастазирования [1"],"dc.citation.ru":["Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1"],"dc.citation":["Siegel R.L., Miller K.D., Wagle N.S., Jemal A. Cancer statistics, 2023. CA Cancer J Clin. 2023;73(1"]},"2-7806":{"dc.description.abstract":[".3–83.3%) for the technicians. False-negative findings were observed in 3.2/1,000 patients for the AI model versus 44.3/1"],"dc.description.abstract.en":[".3–83.3%) for the technicians. False-negative findings were observed in 3.2/1,000 patients for the AI model versus 44.3/1"],"dc.description.abstract_hl":[".3–83.3%) for the technicians. False-negative findings were observed in 3.2/1,000 patients for the AI model versus 44.3/1"]},"2-8025":{"dc.fullHTML":[" у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.fullRISC.ru":[" европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы"],"dc.citation.en":[" inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78."],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.fullHTML.ru":[" у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный"],"dc.fullRISC":[" европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы"],"dc.citation.ru":[" inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78."],"dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-41-49"],"dc.issue.number":["1"],"dc.citation":[" inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78."]},"2-8029":{"dc.fullHTML":[" волосяных фолликулов, иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в"],"dc.fullRISC.ru":[", иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в детском возрасте (3"],"dc.citation.en":[". BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4"],"dc.fullHTML.ru":[" волосяных фолликулов, иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в"],"dc.fullRISC":[", иногда с наличием волос [1]. Этот вид новообразования встречается очень редко, чаще в детском возрасте (3"],"dc.citation.ru":[". BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4"],"dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-72-78"],"dc.issue.number":["1"],"dc.citation":[". BMC Endocr Disord. 2024;24(1):85. DOI: 10.1186/s12902-024-01606-4"]},"2-8030":{"dc.fullHTML":[" кисты большого сальника [1].

МКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.fullRISC.ru":[" сальника [1].\n\nМКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980"],"dc.citation.en":[" большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5."],"dc.abstract.ru":[" стенки от 0,1 до 0,3 см. Микроскопическое описание: фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани"],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.fullHTML.ru":[" кисты большого сальника [1].

МКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900"],"dc.fullRISC":[" сальника [1].\n\nМКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980"],"dc.citation.ru":[" большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5."],"dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-79-84"],"dc.abstract.en":[" was translucent with white strands and a vascular pattern. The wall thickness varied from 0.1 to 0.3 cm"],"dc.issue.number":["1"],"dc.citation":[" большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5."],"dc.abstract":[" was translucent with white strands and a vascular pattern. The wall thickness varied from 0.1 to 0.3 cm"]},"2-7784":{"dc.description.abstract":[" reclassification (NRI = 1.03%, p = 3.42 × 10−50). Including all 40 variants did not enhance prediction (NRI = −0"],"dc.relation.ispartofseries":["Genes;т. 16 № 1"],"dc.description.abstract.en":[" reclassification (NRI = 1.03%, p = 3.42 × 10−50). Including all 40 variants did not enhance prediction (NRI = −0"],"dc.description.abstract_hl":[" reclassification (NRI = 1.03%, p = 3.42 × 10−50). Including all 40 variants did not enhance prediction (NRI = −0"],"dc.relation.ispartofseries.en":["Genes;т. 16 № 1"]}}} -->