Introduction. Bronchoplastic surgery with the formation of a polybronchial anastomosis in lung cancer allows bilobectomy or pneumonectomy to be avoided. Aim. This study evaluates the results of bronchoplastic surgery with polybronchial anastomosis formation in lung cancer treatment. Materials and methods. The minimum volume standards in surgery for patients in Russia and Kazakhstan are the right lower lobectomy. However, given the bullous changes observed in the right upper lobe and three remaining segments, this approach carries a risk of postoperative complications, including bulla rupture with fistula formation and pleural cavity infection. Consequently, we implemented an organ-sparing treatment strategy, which involved middle lobectomy, S6 segmentectomy, and sleeve resection of the intermediate, lower lobe, and B8 segmental bronchi, accompanied by the formation of polybronchial anastomosis between three bronchi. To prevent the development of bronchopleural fistula, we used a free pericardial fat pad. Results. The postoperative period was uneventful. At the 20-month follow-up, no recurrence was detected. Discussion. Bronchoplastic surgeries offer patients a better quality of life in comparison to pneumonectomy or bilobectomy, while maintaining equivalent recurrence-free survival rates as a radical treatment method. Conclusion. Bronchoplastic surgery is an effective approach for the treatment of lung cancer.
","Введение. Бронхопластическая операция с формированием полибронхиального анастомоза при раке легкого позволяет избежать билобэктомии или пневмонэктомии. Цель — оценить результаты бронхопластической операции с формированием полибронхиального анастомоза при раке легкого. Материалы и методы. Минимальный стандартный объем хирургического лечения у нашего пациента — это нижняя билобэктомия справа, но с учетом буллезных изменений верхней доли правого легкого и остающихся трех сегментов этой же доли данное лечение привело бы к осложнениям после операции: разрыв буллы с формированием фистулы, инфицирование плевральной полости. Поэтому мы выполнили органосохранное лечение — средняя лобэктомия, сегментэктомия S6, циркулярная резекция промежуточного, нижнедолевого, сегментарного бронха B8 с формированием полибронхиального анастомоза между тремя бронхами. Для профилактики возникновения бронхоплеврального свища мы использовали свободный неваскуляризированный плеврально-жировой лоскут с перикардиальной области. Результаты. Послеоперационный период протекал без осложнений. Через 20 мес. после операции признаков рецидива не выявлено. Обсуждение. Бронхопластические операции дают возможность сохранить лучшее качество жизни по сравнению с пневмонэктомиями и билобэктомиями, при этом оставаясь радикальным методом лечения, без ухудшения показателей безрецидивной выживаемости. Заключение. Бронхопластические операции являются эффективным методом хирургического лечения рака легкого.
"],"dc.abstract.en":["Introduction. Bronchoplastic surgery with the formation of a polybronchial anastomosis in lung cancer allows bilobectomy or pneumonectomy to be avoided. Aim. This study evaluates the results of bronchoplastic surgery with polybronchial anastomosis formation in lung cancer treatment. Materials and methods. The minimum volume standards in surgery for patients in Russia and Kazakhstan are the right lower lobectomy. However, given the bullous changes observed in the right upper lobe and three remaining segments, this approach carries a risk of postoperative complications, including bulla rupture with fistula formation and pleural cavity infection. Consequently, we implemented an organ-sparing treatment strategy, which involved middle lobectomy, S6 segmentectomy, and sleeve resection of the intermediate, lower lobe, and B8 segmental bronchi, accompanied by the formation of polybronchial anastomosis between three bronchi. To prevent the development of bronchopleural fistula, we used a free pericardial fat pad. Results. The postoperative period was uneventful. At the 20-month follow-up, no recurrence was detected. Discussion. Bronchoplastic surgeries offer patients a better quality of life in comparison to pneumonectomy or bilobectomy, while maintaining equivalent recurrence-free survival rates as a radical treatment method. Conclusion. Bronchoplastic surgery is an effective approach for the treatment of lung cancer.
"],"subject":["lung cancer","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment","рак легкого","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение"],"subject_keyword":["lung cancer","lung cancer","pulmonary neoplasms","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment","organ-sparing treatment","рак легкого","рак легкого","легких новообразования","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение","органосохраняющее лечение"],"subject_ac":["lung cancer\n|||\nlung cancer","pulmonary neoplasms\n|||\npulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery\n|||\nbronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis\n|||\npolybronchial anastomosis","free pericardial fat pad\n|||\nfree pericardial fat pad","organ-sparing treatment\n|||\norgan-sparing treatment","рак легкого\n|||\nрак легкого","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","бронхопластическая лобэктомия\n|||\nбронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз\n|||\nполибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут\n|||\nсвободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение\n|||\nорганосохраняющее лечение"],"subject_tax_0_filter":["lung cancer\n|||\nlung cancer","pulmonary neoplasms\n|||\npulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery\n|||\nbronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis\n|||\npolybronchial anastomosis","free pericardial fat pad\n|||\nfree pericardial fat pad","organ-sparing treatment\n|||\norgan-sparing treatment","рак легкого\n|||\nрак легкого","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","бронхопластическая лобэктомия\n|||\nбронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз\n|||\nполибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут\n|||\nсвободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение\n|||\nорганосохраняющее лечение"],"subject_filter":["lung cancer\n|||\nlung cancer","pulmonary neoplasms\n|||\npulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery\n|||\nbronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis\n|||\npolybronchial anastomosis","free pericardial fat pad\n|||\nfree pericardial fat pad","organ-sparing treatment\n|||\norgan-sparing treatment","рак легкого\n|||\nрак легкого","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","бронхопластическая лобэктомия\n|||\nбронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз\n|||\nполибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут\n|||\nсвободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение\n|||\nорганосохраняющее лечение"],"dc.subject_mlt":["lung cancer","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment","рак легкого","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение"],"dc.subject":["lung cancer","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment","рак легкого","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение"],"dc.subject.en":["lung cancer","pulmonary neoplasms","bronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","organ-sparing treatment"],"title":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"title_keyword":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"title_ac":["formation of polybronchial anastomosis in central lung cancer with bullous changes using free pericardial fat pad for bronchial suture coverage: clinical case\n|||\nFormation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. случай из клинической практики\n|||\nФормирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.title_sort":"Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","dc.title_hl":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.title_mlt":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.title":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.title_stored":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Formation of Polybronchial Anastomosis in Central Lung Cancer with Bullous Changes Using Free Pericardial Fat Pad for Bronchial Suture Coverage: Clinical Case"],"dc.abstract.ru":["Введение. Бронхопластическая операция с формированием полибронхиального анастомоза при раке легкого позволяет избежать билобэктомии или пневмонэктомии. Цель — оценить результаты бронхопластической операции с формированием полибронхиального анастомоза при раке легкого. Материалы и методы. Минимальный стандартный объем хирургического лечения у нашего пациента — это нижняя билобэктомия справа, но с учетом буллезных изменений верхней доли правого легкого и остающихся трех сегментов этой же доли данное лечение привело бы к осложнениям после операции: разрыв буллы с формированием фистулы, инфицирование плевральной полости. Поэтому мы выполнили органосохранное лечение — средняя лобэктомия, сегментэктомия S6, циркулярная резекция промежуточного, нижнедолевого, сегментарного бронха B8 с формированием полибронхиального анастомоза между тремя бронхами. Для профилактики возникновения бронхоплеврального свища мы использовали свободный неваскуляризированный плеврально-жировой лоскут с перикардиальной области. Результаты. Послеоперационный период протекал без осложнений. Через 20 мес. после операции признаков рецидива не выявлено. Обсуждение. Бронхопластические операции дают возможность сохранить лучшее качество жизни по сравнению с пневмонэктомиями и билобэктомиями, при этом оставаясь радикальным методом лечения, без ухудшения показателей безрецидивной выживаемости. Заключение. Бронхопластические операции являются эффективным методом хирургического лечения рака легкого.
"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nПроблема лечения злокачественных новообразований органов грудной клетки была и остается актуальной в силу того, что данная патология имеет широкое\nраспространение и тенденцию к росту. В течение последних десятилетий рак легкого устойчиво занимает\nпервое место в структуре заболеваемости и смертности от злокачественных новообразований [1]. Стандартизированный показатель заболеваемости раком\nлегких в Челябинской области в 2021 году составил\n25,3 на 100 000 жителей, в то время как в Российской\nФедерации он составлял 20,8 на 100 000 жителей [2].\nХирургическое лечение остается одним из основных\nметодов терапии рака легкого наряду с химиотерапией\nи лучевой терапией. Основными операциями при раке\nлегких являются анатомические резекции: лобэктомия\nи пневмонэктомия с систематической лимфодиссекцией [3]. Пневмонэктомия — это удаление целого легкого\n(правого или левого), поэтому данная операция переносится больными тяжело и сопровождается различными осложнениями в послеоперационном периоде\nи высокой летальностью (до 20 % по различным источникам) [4]. Бронхопластическая лобэктомия является альтернативой пневмонэктомии при центральном\nнемелкоклеточном раке легкого [5, 6]. В многочисленных публикациях представлены благоприятные результаты бронхопластических лобэктомий, которые\nхарактеризуются отдаленными результатами, сравнимыми с пневмонэктомией, и низкой послеоперационной смертностью [7–9]. Бронхопластические операции\nтакже связаны с лучшим качеством жизни по сравнению с пневмонэктомией за счет сохранения паренхимы\nлегкого [10–12].\nДля профилактики возникновения бронхоплеврального свища применяются различные васкуляризированные лоскуты [13]. В нашем клиническом примере\nмы использовали свободный неваскуляризированный\nплеврально-жировой лоскут с прекардиальной области.\nСледует отметить, что трансплантация собственной\nжировой ткани в реконструктивной хирургии активно\nприменяется уже более 20 лет, и жизнеспособность аутологичной жировой ткани основана на свойствах адипоцитов [14, 15].\nЦель исследования. В данной статье мы хотим поделиться результатом хирургического лечения больного\nцентральным немелкоклеточным раком правого легкого с формированием полибронхиального анастомоза.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nБольной К., 60 лет, находился в отделении торакальной\nонкологии ГАУЗ «Челябинский областной клинический\nцентр онкологии и ядерной медицины» в апреле 2022 г.\nи болел центральным плоскоклеточным раком шестого сегментарного бронха нижней доли правого легкого\n(рис. 1).\nВ феврале 2022 г. после повышения температуры тела\nдо 39 °C направлен по месту жительства на компьютерную томографию органов грудной клетки без контрастного исследования для исключения вирусной пневмонии. На этом исследовании выявлен центральный\nрак B6 нижней доли правого легкого. Пациенту в марте 2023 г. выполнена бронхоскопия: справа просвет\n6-го сегментарного бронха в области устья обтурирован\nза счет инфильтративного новообразования бледно-розового цвета, выполнена биопсия опухоли, верифицирован умереннодифференцированный плоскоклеточный рак легкого. Выполнены обследования согласно\nклиническим стандартам: магнитно-резонансная томография головного мозга с контрастным усилением, компьютерная томография органов брюшной полости и забрюшинного пространства с контрастным усилением,\nостеосцинтиграфия костей скелета, ультразвуковое исследование шейных и надключичных лимфоузлов, оценена функция дыхания (в пределах нормальных значений). Признаков генерализации не выявлено. Проведен\nконсилиум врачей: онколога, химиотерапевта и радиотерапевта — решено выполнить хирургическое лечение.\nМинимальный стандартный объем хирургического лечения в данной ситуации — это нижняя билобэктомия\nсправа с систематической лимфодиссекцией, но с учетом буллезных изменений верхней доли правого легкого (рис. 2) и остающихся трех сегментов из 10 данноелечение привело бы с большой долей вероятности\nк разрыву буллы с формированием фистулы, длительному сбросу воздуха, эмпиеме плевры.\nПоэтому мы выполнили органосохранное лечение —\nсредняя лобэктомия, сегментэктомия S6, циркулярная\nрезекция промежуточного, нижнедолевого, сегментарного бронха B8 с формированием полибронхиального\nанастомоза между тремя бронхами — схема и фото\nМСКТ сканов представлены на рисунках 3 и 4.\nПосле резекции бронхов выполнили гистологический\nконтроль всех краев резекции и, убедившись в отсутствии атипичных клеток по краям резекции, сформировали полибронхиальный анастомоз. Легочную артерию отвели с помощью турникета. На первом этапе\nузловыми швами нерассасывающейся нитью этибонд\n3/0 сформировали новую карину бронха между 8-м сегментарным и нижнедолевым бронхом (рис. 5). На втором этапе узловыми швами рассасывающейся нитью\nвикрил 3/0 сформирован циркулярный анастомоз\nмежду промежуточным и сегментарным B8 и нижнедолевым бронхом. Выполнен контроль герметичности\nбронхиальных швов, выявлено поступление воздуха\nв местах стыка трех бронхов, наложены П-образные\nшвы, герметичность достигнута.\nНа рисунке 5 представлена эндоскопическая картина\nчерез 4 месяца после операции. Здесь мы видим 2 узловых шва (этибонд 000 — нерассасывающейся материал)\nв области бронхиального шва между нижнедолевым\nбронхом и бронхом 8-го сегмента (новая картина бронхов — указана линией зеленого цвета). Циркулярный\nанастомоз между тремя бронхами (указан кругом синего цвета) без признаков стеноза и рецидива. Нити циркулярного анастомоза рассосались.\nВыполнена систематическая лимфодиссекция: удалены\nлимфоузлы бифуркации трахеи, паратрахеальной группы, легочной связки, корня легкого.\nДля дополнительного укрытия межбронхиального анастомоза из области перикарда переднего средостения\nсформирован свободный (без ножки) плеврально-жировой лоскут размерами 10×5×0,5 см. Данным лоскутом укрыт межбронхиальный анастомоз, лоскут фиксирован за края тремя узловыми швами викрил 3/0.\nДлительность операции составила 280 минут. Кровопотеря 250 млРЕЗУЛЬТАТЫ\nПослеоперационный период протекал без осложнений.\nУдаление дренажей выполнено на четвертые сутки после операции. На 7-е сутки после хирургического лечения больной выписан.\nОкончательное гистологическое заключение: плоскоклеточная неороговевающая карцинома ткани легкого,\nумеренной степени дифференцировки, образование\nразмером 2,5×2,5×2,0 см. Края резекции — роста атипичных клеток не обнаружено. В удаленных лимфатических узлах кониофиброз, роста атипичных клеток\nне выявлено.\nОкончательный клинический диагноз: центральный\nплоскоклеточный рак нижней доли правого легкого\nрT1cN0M0 R0G2 IA3 ст. С учетом радикального хирургического лечения и I стадии заболевания адъювантное\nлечение не назначено по решению консилиума врачей.\nЧерез 25 мес. после операции пациент наблюдается\nу онколога по месту жительства без признаков рецидива и генерализации. На рисунке 6 представлены данные\nМСКТ грудной клетки и бронхоскопии.\nОБСУЖДЕНИЕ\nБурному развитию бронхопластической хирургии\nрака легкого способствовало стремление к органосохранным вмешательствам при центральных новообразованиях легкого. Реконструктивно-пластические\nоперации при злокачественных новообразованиях\nприменяют относительно редко, а операции с формированием полибронхиальных анастомозов еще реже,хотя многие авторы отмечают их высокую эффективность [3, 16].\nБронхопластическая резекция легкого дает возможность сохранить полноценный хирургический контроль над первичной опухолью с гораздо меньшими\nпоследующими функциональными потерями. Целесообразность выполнения данного вида операции определяется в каждом отдельном случае индивидуально,\nстандартизованные подходы пока не разработаны [17].\nЦиркулярные бронхопластические операции в крупных лечебных центрах выполняются рутинно [4, 18].\nНо стоит указать, что рутинно выполняются рукавные\n(sleeve) бронхопластические лобэктомии (справа или\nслева) с анастомозом главного и промежуточного/нижнедолевого бронха, когда оба бронха лежат на одной линии/плоскости, распределение натяжения нити равномерное на протяжении всего бронхиального шва. При\nвыполнении бронхопластической операции с формированием полибронхиального анастомоза необходимо\nсоздать анастомоз между тремя бронхами, очень сложно добиться герметичности данного анастомоза, поэтому риски возникновения бронхоплеврального свища\nвозрастают. Именно поэтому подобные операции выполняются редко и поэтому необходимо дополнительное укрытие межбронхиального шва пластическим\nматериалом для профилактики возникновения бронхоплеврального свища [19].\nЧтобы минимизировать риск несостоятельности бронхиальных швов, хирурги предложили новую стратегию — дополнительное интраоперационное укрытие\nшвов бронха. Для этого применяют различные пластические материалы, способные улучшить кровоснабжение тканей в зоне шва: мышечные лоскуты, париетальную плевру, диафрагмальный лоскут, непарную вену,\nперикардиальный лоскут и тимус. Особое значение\nукрытие бронхиальных швов приобретает при выполнении комбинированных резекций и в ситуации, когда\nперед операцией проводилось предоперационное лечение [20].\nНесмотря на разнообразие существующих методик,\nспециалисты не пришли к единому мнению о способах\nпрофилактики несостоятельности швов культи бронха. При этом данные, полученные в ходе исследований,\nимеют ограниченное применение при решении вопроса\nо дополнительном укрытии межбронхиальных анастомозов. В частности, использование мышечных лоскутов\nдля укрытия межбронхиальных анастомозов сопряжено\nс риском стеноза в области анастомоза или тромбозом\nпитающего лоскут сосуда и его некрозом, что ограничивает возможность применения данного метода [21].\nПри выборе лоскута для укрытия бронхиального шва\nнеобходимо соблюдать определённые параметры: лоскут должен быть достаточно длинным, но при этом\nиметь небольшую ширину. Однако такая конфигурация создает риск нарушения кровоснабжения в дистальных участках трансплантата. Поэтому в данном\nклиническом случае мы использовали свободный перикардиальный плеврально-жировой лоскут. Данный лоскут выкраивается из париетальной плевры с жировой\nклетчаткой в области перикарда переднего средостения. Технически данный стебель формируется без особых трудностей и требует затраты не более 15 минут.\nДанным свободным лоскутом можно укрыть как бронхиальные швы культи бронха, так и швы межбронхиальных анастомозов после различных бронхопластических операций. Свободный лоскут дает возможность\nперемещать его в любое место, которое необходимо дополнительно укрыть, а лоскуты на ножке ограничены\nв перемещении.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nТаким образом, бронхопластические операции дают\nвозможность сохранить больному больше паренхимы легкого и улучшить качество жизни по сравнению\nс пневмонэктомиями и билобэктомиями, при этом\nоставаясь радикальным методом лечения рака легкого,\nбез значительного ухудшения показателей безрецидивной выживаемости."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nПроблема лечения злокачественных новообразований органов грудной клетки была и остается актуальной в силу того, что данная патология имеет широкое\nраспространение и тенденцию к росту. В течение последних десятилетий рак легкого устойчиво занимает\nпервое место в структуре заболеваемости и смертности от злокачественных новообразований [1]. Стандартизированный показатель заболеваемости раком\nлегких в Челябинской области в 2021 году составил\n25,3 на 100 000 жителей, в то время как в Российской\nФедерации он составлял 20,8 на 100 000 жителей [2].\nХирургическое лечение остается одним из основных\nметодов терапии рака легкого наряду с химиотерапией\nи лучевой терапией. Основными операциями при раке\nлегких являются анатомические резекции: лобэктомия\nи пневмонэктомия с систематической лимфодиссекцией [3]. Пневмонэктомия — это удаление целого легкого\n(правого или левого), поэтому данная операция переносится больными тяжело и сопровождается различными осложнениями в послеоперационном периоде\nи высокой летальностью (до 20 % по различным источникам) [4]. Бронхопластическая лобэктомия является альтернативой пневмонэктомии при центральном\nнемелкоклеточном раке легкого [5, 6]. В многочисленных публикациях представлены благоприятные результаты бронхопластических лобэктомий, которые\nхарактеризуются отдаленными результатами, сравнимыми с пневмонэктомией, и низкой послеоперационной смертностью [7–9]. Бронхопластические операции\nтакже связаны с лучшим качеством жизни по сравнению с пневмонэктомией за счет сохранения паренхимы\nлегкого [10–12].\nДля профилактики возникновения бронхоплеврального свища применяются различные васкуляризированные лоскуты [13]. В нашем клиническом примере\nмы использовали свободный неваскуляризированный\nплеврально-жировой лоскут с прекардиальной области.\nСледует отметить, что трансплантация собственной\nжировой ткани в реконструктивной хирургии активно\nприменяется уже более 20 лет, и жизнеспособность аутологичной жировой ткани основана на свойствах адипоцитов [14, 15].\nЦель исследования. В данной статье мы хотим поделиться результатом хирургического лечения больного\nцентральным немелкоклеточным раком правого легкого с формированием полибронхиального анастомоза.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nБольной К., 60 лет, находился в отделении торакальной\nонкологии ГАУЗ «Челябинский областной клинический\nцентр онкологии и ядерной медицины» в апреле 2022 г.\nи болел центральным плоскоклеточным раком шестого сегментарного бронха нижней доли правого легкого\n(рис. 1).\nВ феврале 2022 г. после повышения температуры тела\nдо 39 °C направлен по месту жительства на компьютерную томографию органов грудной клетки без контрастного исследования для исключения вирусной пневмонии. На этом исследовании выявлен центральный\nрак B6 нижней доли правого легкого. Пациенту в марте 2023 г. выполнена бронхоскопия: справа просвет\n6-го сегментарного бронха в области устья обтурирован\nза счет инфильтративного новообразования бледно-розового цвета, выполнена биопсия опухоли, верифицирован умереннодифференцированный плоскоклеточный рак легкого. Выполнены обследования согласно\nклиническим стандартам: магнитно-резонансная томография головного мозга с контрастным усилением, компьютерная томография органов брюшной полости и забрюшинного пространства с контрастным усилением,\nостеосцинтиграфия костей скелета, ультразвуковое исследование шейных и надключичных лимфоузлов, оценена функция дыхания (в пределах нормальных значений). Признаков генерализации не выявлено. Проведен\nконсилиум врачей: онколога, химиотерапевта и радиотерапевта — решено выполнить хирургическое лечение.\nМинимальный стандартный объем хирургического лечения в данной ситуации — это нижняя билобэктомия\nсправа с систематической лимфодиссекцией, но с учетом буллезных изменений верхней доли правого легкого (рис. 2) и остающихся трех сегментов из 10 данноелечение привело бы с большой долей вероятности\nк разрыву буллы с формированием фистулы, длительному сбросу воздуха, эмпиеме плевры.\nПоэтому мы выполнили органосохранное лечение —\nсредняя лобэктомия, сегментэктомия S6, циркулярная\nрезекция промежуточного, нижнедолевого, сегментарного бронха B8 с формированием полибронхиального\nанастомоза между тремя бронхами — схема и фото\nМСКТ сканов представлены на рисунках 3 и 4.\nПосле резекции бронхов выполнили гистологический\nконтроль всех краев резекции и, убедившись в отсутствии атипичных клеток по краям резекции, сформировали полибронхиальный анастомоз. Легочную артерию отвели с помощью турникета. На первом этапе\nузловыми швами нерассасывающейся нитью этибонд\n3/0 сформировали новую карину бронха между 8-м сегментарным и нижнедолевым бронхом (рис. 5). На втором этапе узловыми швами рассасывающейся нитью\nвикрил 3/0 сформирован циркулярный анастомоз\nмежду промежуточным и сегментарным B8 и нижнедолевым бронхом. Выполнен контроль герметичности\nбронхиальных швов, выявлено поступление воздуха\nв местах стыка трех бронхов, наложены П-образные\nшвы, герметичность достигнута.\nНа рисунке 5 представлена эндоскопическая картина\nчерез 4 месяца после операции. Здесь мы видим 2 узловых шва (этибонд 000 — нерассасывающейся материал)\nв области бронхиального шва между нижнедолевым\nбронхом и бронхом 8-го сегмента (новая картина бронхов — указана линией зеленого цвета). Циркулярный\nанастомоз между тремя бронхами (указан кругом синего цвета) без признаков стеноза и рецидива. Нити циркулярного анастомоза рассосались.\nВыполнена систематическая лимфодиссекция: удалены\nлимфоузлы бифуркации трахеи, паратрахеальной группы, легочной связки, корня легкого.\nДля дополнительного укрытия межбронхиального анастомоза из области перикарда переднего средостения\nсформирован свободный (без ножки) плеврально-жировой лоскут размерами 10×5×0,5 см. Данным лоскутом укрыт межбронхиальный анастомоз, лоскут фиксирован за края тремя узловыми швами викрил 3/0.\nДлительность операции составила 280 минут. Кровопотеря 250 млРЕЗУЛЬТАТЫ\nПослеоперационный период протекал без осложнений.\nУдаление дренажей выполнено на четвертые сутки после операции. На 7-е сутки после хирургического лечения больной выписан.\nОкончательное гистологическое заключение: плоскоклеточная неороговевающая карцинома ткани легкого,\nумеренной степени дифференцировки, образование\nразмером 2,5×2,5×2,0 см. Края резекции — роста атипичных клеток не обнаружено. В удаленных лимфатических узлах кониофиброз, роста атипичных клеток\nне выявлено.\nОкончательный клинический диагноз: центральный\nплоскоклеточный рак нижней доли правого легкого\nрT1cN0M0 R0G2 IA3 ст. С учетом радикального хирургического лечения и I стадии заболевания адъювантное\nлечение не назначено по решению консилиума врачей.\nЧерез 25 мес. после операции пациент наблюдается\nу онколога по месту жительства без признаков рецидива и генерализации. На рисунке 6 представлены данные\nМСКТ грудной клетки и бронхоскопии.\nОБСУЖДЕНИЕ\nБурному развитию бронхопластической хирургии\nрака легкого способствовало стремление к органосохранным вмешательствам при центральных новообразованиях легкого. Реконструктивно-пластические\nоперации при злокачественных новообразованиях\nприменяют относительно редко, а операции с формированием полибронхиальных анастомозов еще реже,хотя многие авторы отмечают их высокую эффективность [3, 16].\nБронхопластическая резекция легкого дает возможность сохранить полноценный хирургический контроль над первичной опухолью с гораздо меньшими\nпоследующими функциональными потерями. Целесообразность выполнения данного вида операции определяется в каждом отдельном случае индивидуально,\nстандартизованные подходы пока не разработаны [17].\nЦиркулярные бронхопластические операции в крупных лечебных центрах выполняются рутинно [4, 18].\nНо стоит указать, что рутинно выполняются рукавные\n(sleeve) бронхопластические лобэктомии (справа или\nслева) с анастомозом главного и промежуточного/нижнедолевого бронха, когда оба бронха лежат на одной линии/плоскости, распределение натяжения нити равномерное на протяжении всего бронхиального шва. При\nвыполнении бронхопластической операции с формированием полибронхиального анастомоза необходимо\nсоздать анастомоз между тремя бронхами, очень сложно добиться герметичности данного анастомоза, поэтому риски возникновения бронхоплеврального свища\nвозрастают. Именно поэтому подобные операции выполняются редко и поэтому необходимо дополнительное укрытие межбронхиального шва пластическим\nматериалом для профилактики возникновения бронхоплеврального свища [19].\nЧтобы минимизировать риск несостоятельности бронхиальных швов, хирурги предложили новую стратегию — дополнительное интраоперационное укрытие\nшвов бронха. Для этого применяют различные пластические материалы, способные улучшить кровоснабжение тканей в зоне шва: мышечные лоскуты, париетальную плевру, диафрагмальный лоскут, непарную вену,\nперикардиальный лоскут и тимус. Особое значение\nукрытие бронхиальных швов приобретает при выполнении комбинированных резекций и в ситуации, когда\nперед операцией проводилось предоперационное лечение [20].\nНесмотря на разнообразие существующих методик,\nспециалисты не пришли к единому мнению о способах\nпрофилактики несостоятельности швов культи бронха. При этом данные, полученные в ходе исследований,\nимеют ограниченное применение при решении вопроса\nо дополнительном укрытии межбронхиальных анастомозов. В частности, использование мышечных лоскутов\nдля укрытия межбронхиальных анастомозов сопряжено\nс риском стеноза в области анастомоза или тромбозом\nпитающего лоскут сосуда и его некрозом, что ограничивает возможность применения данного метода [21].\nПри выборе лоскута для укрытия бронхиального шва\nнеобходимо соблюдать определённые параметры: лоскут должен быть достаточно длинным, но при этом\nиметь небольшую ширину. Однако такая конфигурация создает риск нарушения кровоснабжения в дистальных участках трансплантата. Поэтому в данном\nклиническом случае мы использовали свободный перикардиальный плеврально-жировой лоскут. Данный лоскут выкраивается из париетальной плевры с жировой\nклетчаткой в области перикарда переднего средостения. Технически данный стебель формируется без особых трудностей и требует затраты не более 15 минут.\nДанным свободным лоскутом можно укрыть как бронхиальные швы культи бронха, так и швы межбронхиальных анастомозов после различных бронхопластических операций. Свободный лоскут дает возможность\nперемещать его в любое место, которое необходимо дополнительно укрыть, а лоскуты на ножке ограничены\nв перемещении.\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nТаким образом, бронхопластические операции дают\nвозможность сохранить больному больше паренхимы легкого и улучшить качество жизни по сравнению\nс пневмонэктомиями и билобэктомиями, при этом\nоставаясь радикальным методом лечения рака легкого,\nбез значительного ухудшения показателей безрецидивной выживаемости."],"dc.subject.ru":["рак легкого","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","полибронхиальный анастомоз","свободный плеврально-жировой лоскут","органосохраняющее лечение"],"dc.title.ru":["Формирование полибронхиального анастомоза при центральном раке легкого и буллезных изменениях с укрытием бронхиального шва свободным плеврально‑жировым лоскутом. Случай из клинической практики"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["83-89"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["Р. Р. Гатьятов","R. R. Gat’jatov","С. В. Зинченко","S. V. Zinchenko","Н. А. Шаназаров","N. A. Shanazarov"],"author_keyword":["Р. Р. Гатьятов","R. R. Gat’jatov","С. В. Зинченко","S. V. Zinchenko","Н. А. Шаназаров","N. A. Shanazarov"],"author_ac":["р. р. гатьятов\n|||\nР. Р. Гатьятов","r. r. gat’jatov\n|||\nR. R. Gat’jatov","с. в. зинченко\n|||\nС. В. Зинченко","s. v. zinchenko\n|||\nS. V. Zinchenko","н. а. шаназаров\n|||\nН. А. Шаназаров","n. a. shanazarov\n|||\nN. A. Shanazarov"],"author_filter":["р. р. гатьятов\n|||\nР. Р. Гатьятов","r. r. gat’jatov\n|||\nR. R. Gat’jatov","с. в. зинченко\n|||\nС. В. Зинченко","s. v. zinchenko\n|||\nS. V. Zinchenko","н. а. шаназаров\n|||\nН. А. Шаназаров","n. a. shanazarov\n|||\nN. A. Shanazarov"],"dc.author.name":["Р. Р. Гатьятов","R. R. Gat’jatov","С. В. Зинченко","S. V. Zinchenko","Н. А. Шаназаров","N. A. Shanazarov"],"dc.author.name.ru":["Р. Р. Гатьятов","С. В. Зинченко","Н. А. Шаназаров"],"dc.author.affiliation":["Челябинский областной клинический центр онкологии и ядерной медицины","Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine","Казанский (Приволжский) федеральный университет","Kazan Federal University","Больница Медицинского центра Управления делами Президента Республики Казахстан","Medical Center Hospital of the President’s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan"],"dc.author.affiliation.ru":["Челябинский областной клинический центр онкологии и ядерной медицины","Казанский (Приволжский) федеральный университет","Больница Медицинского центра Управления делами Президента Республики Казахстан"],"dc.author.full":["Р. Р. Гатьятов | Челябинский областной клинический центр онкологии и ядерной медицины","R. R. Gat’jatov | Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine","С. В. Зинченко | Казанский (Приволжский) федеральный университет","S. V. Zinchenko | Kazan Federal University","Н. А. Шаназаров | Больница Медицинского центра Управления делами Президента Республики Казахстан","N. A. Shanazarov | Medical Center Hospital of the President’s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan"],"dc.author.full.ru":["Р. Р. Гатьятов | Челябинский областной клинический центр онкологии и ядерной медицины","С. В. Зинченко | Казанский (Приволжский) федеральный университет","Н. А. Шаназаров | Больница Медицинского центра Управления делами Президента Республики Казахстан"],"dc.author.name.en":["R. R. Gat’jatov","S. V. Zinchenko","N. A. Shanazarov"],"dc.author.affiliation.en":["Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine","Kazan Federal University","Medical Center Hospital of the President’s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan"],"dc.author.full.en":["R. R. Gat’jatov | Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine","S. V. Zinchenko | Kazan Federal University","N. A. Shanazarov | Medical Center Hospital of the President’s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0005-3043-8008\", \"affiliation\": \"\\u0427\\u0435\\u043b\\u044f\\u0431\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u0431\\u043b\\u0430\\u0441\\u0442\\u043d\\u043e\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0438 \\u0438 \\u044f\\u0434\\u0435\\u0440\\u043d\\u043e\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u044b\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0420. \\u0413\\u0430\\u0442\\u044c\\u044f\\u0442\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0005-3043-8008\", \"affiliation\": \"Chelyabinsk Regional Clinical Centre for Oncology and Nuclear Medicine\", \"full_name\": \"R. R. Gat\\u2019jatov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-9306-3507\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u0430\\u0437\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 (\\u041f\\u0440\\u0438\\u0432\\u043e\\u043b\\u0436\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439) \\u0444\\u0435\\u0434\\u0435\\u0440\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0421. \\u0412. \\u0417\\u0438\\u043d\\u0447\\u0435\\u043d\\u043a\\u043e\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-9306-3507\", \"affiliation\": \"Kazan Federal University\", \"full_name\": \"S. V. Zinchenko\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-2976-259X\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430 \\u041c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\\u0430 \\u0423\\u043f\\u0440\\u0430\\u0432\\u043b\\u0435\\u043d\\u0438\\u044f \\u0434\\u0435\\u043b\\u0430\\u043c\\u0438 \\u041f\\u0440\\u0435\\u0437\\u0438\\u0434\\u0435\\u043d\\u0442\\u0430 \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0438 \\u041a\\u0430\\u0437\\u0430\\u0445\\u0441\\u0442\\u0430\\u043d\", \"full_name\": \"\\u041d. \\u0410. \\u0428\\u0430\\u043d\\u0430\\u0437\\u0430\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-2976-259X\", \"affiliation\": \"Medical Center Hospital of the President\\u2019s affairs Administration of the Republic of Kazakhstan\", \"full_name\": \"N. A. Shanazarov\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1090"],"dc.citation":["Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2021 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Мерабишвили В.М., Юркова Ю.П., Щербаков А.М., Левченко Е.В., Барчук А.А., Кротов Н.Ф. и др. Рак легкого (С33, 34). Заболеваемость, смертность, достоверность учета, локализационная и гистологическая структура (популяционное исследование). Вопросы онкологии. 2021;67(3):361–7. DOI: 10.37469/0507-3758-2021-67-3-361-367","Левченко Е.В., Шабинская В.И., Левченко Н.Е., Михнин А.Е., Мамонтов О.Ю., Ергнян С.М. и др. Сравнение результатов лечения НМРЛ после бронхопластических резекций и пневмонэктомий. Вопросы онкологии. 2024;70(2):316–23. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-2-316-323","Пикин О.В., Рябов А.Б., Глушко В.А., Колбанов К.И., Багров В.А., Александров О.А. и др. Реконструктивная резекция легкого в рутинной клинической практике: опыт одного центра. Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. 2022;64(5):524–32. DOI: 10.24022/0236-2791-2022-64-5-524-532","Топольницкий Е.Б., Шефер Н.А. Непосредственные результаты ангио- и бронхопластических лобэктомий при немелкоклеточном раке легкого у пациентов старше 70 лет. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;6:48–54. DOI: 10.17116/hirurgia202206148","Аксарин А.А., Тер-Ованесов М.Д., Копейка С.М. Бронхопластические операции в лечении больных немелкоклеточным раком легкого. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(1):85–90. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-1-85-90","Пилькевич Д.Н., Довбня С.А., Хольный М.П., Цвиренко А.С. Опыт применения трахео-бронхопластических операций при раке легкого. Уральский медицинский журнал. 2021;20(4):46–52. DOI: 10.52420/2071-5943-2021- 20-4-46-52","Харагезов Д.А., Мирзоян Э.А., Козель Ю.Ю., Мкртчян Г.А., Антонян А.А., Айрапетова Т.Г. и др. Случай выполнения бронхопластической операции пациентке пятнадцати лет с редкой аденокистозной карциномой легкого. Южно-Российский онкологический журнал. 2024;5(4):38–45. DOI: 10.37748/2686-9039-2024-5-4-5","Каменев Р.О., Руденко М.С., Елисеева А.П., Глазков Г.К. Бронхопластические операции по поводу опухолей легкого различной этиологии. Собственный опыт. Уральский медицинский журнал. 2024;23(4):138–47. DOI: 10.52420/umj.23.4.138","Атюков М.А., Земцова И.Ю., Петров А.С., Жемчугова-Зеленова О.А., Новикова О.В., Мищеряков С.А. и др. Ближайшие результаты бронхопластических лобэктомий, выполненных из видеоторакоскопического и торакотомного доступов. Вестник хирургии им. И. И. Грекова. 2022;181(4):20–8. DOI: 10.24884/0042-4625-2022-181-4-20-28","Шефер Н.А., Топольницкий Е.Б. Методологические аспекты ангио- и бронхопластических лобэктомий при раке легкого у больных пожилого и старческого возраста. Вопросы реконструктивной и пластической хирургии. 2023;26(2):25–34. DOI: 10.52581/1814-1471/85/03","Hishida T., Aokage K., Yoshida J., Miyoshi T., Tsuboi M. Extended bronchoplasty for locally advanced left lower lobe lung cancer: surgical technique and outcomes. Interact Cardiovasc Thorac Surg. 2018;27(4):602–5. DOI: 10.1093/icvts/ivy081","Баксиян Г.А., Завьялов А.А. Бронхиальный свищ — грозное и коварное осложнение в онкологической практике. Клинический вестник ФМБЦ им А.И. Бурназяна. 2023;3:41–6. DOI: 10.33266/2782-6430-2023-3-41-46","Пахомова Р.А., Клименко К.В. Исторические аспекты и перспективы развития пересадки аутологичной жировой ткани (обзор литературы). Московский хирургический журнал. 2023;4:81–7. DOI: 10.17238/2072-3180-2023-4-81-87","Храмцова Н.И., Плаксин С.А., Соцков А.Ю., Пономарев Д.Н. Применение методики аутотрансплантации жировой ткани у пациентов с контурными деформациями, дефектами кожи и мягких тканей. Пермский медицинский журнал. 2022;39(4):97–107. DOI: 10.17816/pmj39497%107","Marshall M.B., Sugarbaker E.A. Bronchoplasty for pulmonary preservation: A novel technique. JTCVS Tech. 2023;19:132–4. DOI: 10.1016/j.xjtc.2023.03.010","Girelli L., Bertolaccini L., Casiraghi M., Petrella F., Galetta D., Mazzella A., et al. Anastomosis complications after bronchoplasty: incidence, risk factors, and treatment options reported by a referral cancer center. Curr Oncol. 2023;30(12):10437–49. DOI: 10.3390/curroncol30120760","Qi K., Lin G., Liu H., Zhang X., Huang W., Chen Z., et al. Safety and feasibility of preferential manual bronchoplasty in 2-3 cm single-port video-assisted thoracoscopic lobectomy. Thorac Cancer. 2023;14(24):2484–92. DOI: 10.1111/1759-7714.15033","Peng Z., Mei J., Liu C., Guo C., Gonzalez M., Bölükbas S., et al. Risk factors and outcomes of bronchopleural fistula after bronchoplasty in patients with non-small cell lung cancer: a retrospective multivariate analysis. Transl Lung Cancer Res. 2022;11(5):744–56. DOI: 10.21037/tlcr-22-272","Никулин А.В., Романихин А.И., Гандыбина Е.Г., Петровская А.А., Паталова А.Р., Абдуллах Я. и др. Вопросы закрытия бронхоплеврального свища на фоне эмпиемы плевры. Хирургическая практика. 2024;4:42–58. DOI: 10.5922/2223-2427-2024-9-4-4","Корымасов Е.А., Медведчиков-Ардия М.А., Поляков И.С., Бенян А.С. Этапная реконструктивно-восстановительная хирургия при бронхоплевральном свище. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;4:61–5. DOI: 10.17116/hirurgia202304161","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2021 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Мерабишвили В.М., Юркова Ю.П., Щербаков А.М., Левченко Е.В., Барчук А.А., Кротов Н.Ф. и др. Рак легкого (С33, 34). Заболеваемость, смертность, достоверность учета, локализационная и гистологическая структура (популяционное исследование). Вопросы онкологии. 2021;67(3):361–7. DOI: 10.37469/0507-3758-2021-67-3-361-367","Левченко Е.В., Шабинская В.И., Левченко Н.Е., Михнин А.Е., Мамонтов О.Ю., Ергнян С.М. и др. Сравнение результатов лечения НМРЛ после бронхопластических резекций и пневмонэктомий. Вопросы онкологии. 2024;70(2):316–23. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-2-316-323","Пикин О.В., Рябов А.Б., Глушко В.А., Колбанов К.И., Багров В.А., Александров О.А. и др. Реконструктивная резекция легкого в рутинной клинической практике: опыт одного центра. Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. 2022;64(5):524–32. DOI: 10.24022/0236-2791-2022-64-5-524-532","Топольницкий Е.Б., Шефер Н.А. Непосредственные результаты ангио- и бронхопластических лобэктомий при немелкоклеточном раке легкого у пациентов старше 70 лет. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;6:48–54. DOI: 10.17116/hirurgia202206148","Аксарин А.А., Тер-Ованесов М.Д., Копейка С.М. Бронхопластические операции в лечении больных немелкоклеточным раком легкого. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(1):85–90. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-1-85-90","Пилькевич Д.Н., Довбня С.А., Хольный М.П., Цвиренко А.С. Опыт применения трахео-бронхопластических операций при раке легкого. Уральский медицинский журнал. 2021;20(4):46–52. DOI: 10.52420/2071-5943-2021- 20-4-46-52","Харагезов Д.А., Мирзоян Э.А., Козель Ю.Ю., Мкртчян Г.А., Антонян А.А., Айрапетова Т.Г. и др. Случай выполнения бронхопластической операции пациентке пятнадцати лет с редкой аденокистозной карциномой легкого. Южно-Российский онкологический журнал. 2024;5(4):38–45. DOI: 10.37748/2686-9039-2024-5-4-5","Каменев Р.О., Руденко М.С., Елисеева А.П., Глазков Г.К. Бронхопластические операции по поводу опухолей легкого различной этиологии. Собственный опыт. Уральский медицинский журнал. 2024;23(4):138–47. DOI: 10.52420/umj.23.4.138","Атюков М.А., Земцова И.Ю., Петров А.С., Жемчугова-Зеленова О.А., Новикова О.В., Мищеряков С.А. и др. Ближайшие результаты бронхопластических лобэктомий, выполненных из видеоторакоскопического и торакотомного доступов. Вестник хирургии им. И. И. Грекова. 2022;181(4):20–8. DOI: 10.24884/0042-4625-2022-181-4-20-28","Шефер Н.А., Топольницкий Е.Б. Методологические аспекты ангио- и бронхопластических лобэктомий при раке легкого у больных пожилого и старческого возраста. Вопросы реконструктивной и пластической хирургии. 2023;26(2):25–34. DOI: 10.52581/1814-1471/85/03","Hishida T., Aokage K., Yoshida J., Miyoshi T., Tsuboi M. Extended bronchoplasty for locally advanced left lower lobe lung cancer: surgical technique and outcomes. Interact Cardiovasc Thorac Surg. 2018;27(4):602–5. DOI: 10.1093/icvts/ivy081","Баксиян Г.А., Завьялов А.А. Бронхиальный свищ — грозное и коварное осложнение в онкологической практике. Клинический вестник ФМБЦ им А.И. Бурназяна. 2023;3:41–6. DOI: 10.33266/2782-6430-2023-3-41-46","Пахомова Р.А., Клименко К.В. Исторические аспекты и перспективы развития пересадки аутологичной жировой ткани (обзор литературы). Московский хирургический журнал. 2023;4:81–7. DOI: 10.17238/2072-3180-2023-4-81-87","Храмцова Н.И., Плаксин С.А., Соцков А.Ю., Пономарев Д.Н. Применение методики аутотрансплантации жировой ткани у пациентов с контурными деформациями, дефектами кожи и мягких тканей. Пермский медицинский журнал. 2022;39(4):97–107. DOI: 10.17816/pmj39497%107","Marshall M.B., Sugarbaker E.A. Bronchoplasty for pulmonary preservation: A novel technique. JTCVS Tech. 2023;19:132–4. DOI: 10.1016/j.xjtc.2023.03.010","Girelli L., Bertolaccini L., Casiraghi M., Petrella F., Galetta D., Mazzella A., et al. Anastomosis complications after bronchoplasty: incidence, risk factors, and treatment options reported by a referral cancer center. Curr Oncol. 2023;30(12):10437–49. DOI: 10.3390/curroncol30120760","Qi K., Lin G., Liu H., Zhang X., Huang W., Chen Z., et al. Safety and feasibility of preferential manual bronchoplasty in 2-3 cm single-port video-assisted thoracoscopic lobectomy. Thorac Cancer. 2023;14(24):2484–92. DOI: 10.1111/1759-7714.15033","Peng Z., Mei J., Liu C., Guo C., Gonzalez M., Bölükbas S., et al. Risk factors and outcomes of bronchopleural fistula after bronchoplasty in patients with non-small cell lung cancer: a retrospective multivariate analysis. Transl Lung Cancer Res. 2022;11(5):744–56. DOI: 10.21037/tlcr-22-272","Никулин А.В., Романихин А.И., Гандыбина Е.Г., Петровская А.А., Паталова А.Р., Абдуллах Я. и др. Вопросы закрытия бронхоплеврального свища на фоне эмпиемы плевры. Хирургическая практика. 2024;4:42–58. DOI: 10.5922/2223-2427-2024-9-4-4","Корымасов Е.А., Медведчиков-Ардия М.А., Поляков И.С., Бенян А.С. Этапная реконструктивно-восстановительная хирургия при бронхоплевральном свище. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;4:61–5. DOI: 10.17116/hirurgia202304161"],"dc.citation.ru":["Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2021 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Мерабишвили В.М., Юркова Ю.П., Щербаков А.М., Левченко Е.В., Барчук А.А., Кротов Н.Ф. и др. Рак легкого (С33, 34). Заболеваемость, смертность, достоверность учета, локализационная и гистологическая структура (популяционное исследование). Вопросы онкологии. 2021;67(3):361–7. DOI: 10.37469/0507-3758-2021-67-3-361-367","Левченко Е.В., Шабинская В.И., Левченко Н.Е., Михнин А.Е., Мамонтов О.Ю., Ергнян С.М. и др. Сравнение результатов лечения НМРЛ после бронхопластических резекций и пневмонэктомий. Вопросы онкологии. 2024;70(2):316–23. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-2-316-323","Пикин О.В., Рябов А.Б., Глушко В.А., Колбанов К.И., Багров В.А., Александров О.А. и др. Реконструктивная резекция легкого в рутинной клинической практике: опыт одного центра. Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. 2022;64(5):524–32. DOI: 10.24022/0236-2791-2022-64-5-524-532","Топольницкий Е.Б., Шефер Н.А. Непосредственные результаты ангио- и бронхопластических лобэктомий при немелкоклеточном раке легкого у пациентов старше 70 лет. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;6:48–54. DOI: 10.17116/hirurgia202206148","Аксарин А.А., Тер-Ованесов М.Д., Копейка С.М. Бронхопластические операции в лечении больных немелкоклеточным раком легкого. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(1):85–90. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-1-85-90","Пилькевич Д.Н., Довбня С.А., Хольный М.П., Цвиренко А.С. Опыт применения трахео-бронхопластических операций при раке легкого. Уральский медицинский журнал. 2021;20(4):46–52. DOI: 10.52420/2071-5943-2021- 20-4-46-52","Харагезов Д.А., Мирзоян Э.А., Козель Ю.Ю., Мкртчян Г.А., Антонян А.А., Айрапетова Т.Г. и др. Случай выполнения бронхопластической операции пациентке пятнадцати лет с редкой аденокистозной карциномой легкого. Южно-Российский онкологический журнал. 2024;5(4):38–45. DOI: 10.37748/2686-9039-2024-5-4-5","Каменев Р.О., Руденко М.С., Елисеева А.П., Глазков Г.К. Бронхопластические операции по поводу опухолей легкого различной этиологии. Собственный опыт. Уральский медицинский журнал. 2024;23(4):138–47. DOI: 10.52420/umj.23.4.138","Атюков М.А., Земцова И.Ю., Петров А.С., Жемчугова-Зеленова О.А., Новикова О.В., Мищеряков С.А. и др. Ближайшие результаты бронхопластических лобэктомий, выполненных из видеоторакоскопического и торакотомного доступов. Вестник хирургии им. И. И. Грекова. 2022;181(4):20–8. DOI: 10.24884/0042-4625-2022-181-4-20-28","Шефер Н.А., Топольницкий Е.Б. Методологические аспекты ангио- и бронхопластических лобэктомий при раке легкого у больных пожилого и старческого возраста. Вопросы реконструктивной и пластической хирургии. 2023;26(2):25–34. DOI: 10.52581/1814-1471/85/03","Hishida T., Aokage K., Yoshida J., Miyoshi T., Tsuboi M. Extended bronchoplasty for locally advanced left lower lobe lung cancer: surgical technique and outcomes. Interact Cardiovasc Thorac Surg. 2018;27(4):602–5. DOI: 10.1093/icvts/ivy081","Баксиян Г.А., Завьялов А.А. Бронхиальный свищ — грозное и коварное осложнение в онкологической практике. Клинический вестник ФМБЦ им А.И. Бурназяна. 2023;3:41–6. DOI: 10.33266/2782-6430-2023-3-41-46","Пахомова Р.А., Клименко К.В. Исторические аспекты и перспективы развития пересадки аутологичной жировой ткани (обзор литературы). Московский хирургический журнал. 2023;4:81–7. DOI: 10.17238/2072-3180-2023-4-81-87","Храмцова Н.И., Плаксин С.А., Соцков А.Ю., Пономарев Д.Н. Применение методики аутотрансплантации жировой ткани у пациентов с контурными деформациями, дефектами кожи и мягких тканей. Пермский медицинский журнал. 2022;39(4):97–107. DOI: 10.17816/pmj39497%107","Marshall M.B., Sugarbaker E.A. Bronchoplasty for pulmonary preservation: A novel technique. JTCVS Tech. 2023;19:132–4. DOI: 10.1016/j.xjtc.2023.03.010","Girelli L., Bertolaccini L., Casiraghi M., Petrella F., Galetta D., Mazzella A., et al. Anastomosis complications after bronchoplasty: incidence, risk factors, and treatment options reported by a referral cancer center. Curr Oncol. 2023;30(12):10437–49. DOI: 10.3390/curroncol30120760","Qi K., Lin G., Liu H., Zhang X., Huang W., Chen Z., et al. Safety and feasibility of preferential manual bronchoplasty in 2-3 cm single-port video-assisted thoracoscopic lobectomy. Thorac Cancer. 2023;14(24):2484–92. DOI: 10.1111/1759-7714.15033","Peng Z., Mei J., Liu C., Guo C., Gonzalez M., Bölükbas S., et al. Risk factors and outcomes of bronchopleural fistula after bronchoplasty in patients with non-small cell lung cancer: a retrospective multivariate analysis. Transl Lung Cancer Res. 2022;11(5):744–56. DOI: 10.21037/tlcr-22-272","Никулин А.В., Романихин А.И., Гандыбина Е.Г., Петровская А.А., Паталова А.Р., Абдуллах Я. и др. Вопросы закрытия бронхоплеврального свища на фоне эмпиемы плевры. Хирургическая практика. 2024;4:42–58. DOI: 10.5922/2223-2427-2024-9-4-4","Корымасов Е.А., Медведчиков-Ардия М.А., Поляков И.С., Бенян А.С. Этапная реконструктивно-восстановительная хирургия при бронхоплевральном свище. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;4:61–5. DOI: 10.17116/hirurgia202304161"],"dc.citation.en":["Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2021 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Мерабишвили В.М., Юркова Ю.П., Щербаков А.М., Левченко Е.В., Барчук А.А., Кротов Н.Ф. и др. Рак легкого (С33, 34). Заболеваемость, смертность, достоверность учета, локализационная и гистологическая структура (популяционное исследование). Вопросы онкологии. 2021;67(3):361–7. DOI: 10.37469/0507-3758-2021-67-3-361-367","Левченко Е.В., Шабинская В.И., Левченко Н.Е., Михнин А.Е., Мамонтов О.Ю., Ергнян С.М. и др. Сравнение результатов лечения НМРЛ после бронхопластических резекций и пневмонэктомий. Вопросы онкологии. 2024;70(2):316–23. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-2-316-323","Пикин О.В., Рябов А.Б., Глушко В.А., Колбанов К.И., Багров В.А., Александров О.А. и др. Реконструктивная резекция легкого в рутинной клинической практике: опыт одного центра. Грудная и сердечно-сосудистая хирургия. 2022;64(5):524–32. DOI: 10.24022/0236-2791-2022-64-5-524-532","Топольницкий Е.Б., Шефер Н.А. Непосредственные результаты ангио- и бронхопластических лобэктомий при немелкоклеточном раке легкого у пациентов старше 70 лет. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;6:48–54. DOI: 10.17116/hirurgia202206148","Аксарин А.А., Тер-Ованесов М.Д., Копейка С.М. Бронхопластические операции в лечении больных немелкоклеточным раком легкого. Сибирский онкологический журнал. 2022;21(1):85–90. DOI: 10.21294/1814-4861-2022-21-1-85-90","Пилькевич Д.Н., Довбня С.А., Хольный М.П., Цвиренко А.С. Опыт применения трахео-бронхопластических операций при раке легкого. Уральский медицинский журнал. 2021;20(4):46–52. DOI: 10.52420/2071-5943-2021- 20-4-46-52","Харагезов Д.А., Мирзоян Э.А., Козель Ю.Ю., Мкртчян Г.А., Антонян А.А., Айрапетова Т.Г. и др. Случай выполнения бронхопластической операции пациентке пятнадцати лет с редкой аденокистозной карциномой легкого. Южно-Российский онкологический журнал. 2024;5(4):38–45. DOI: 10.37748/2686-9039-2024-5-4-5","Каменев Р.О., Руденко М.С., Елисеева А.П., Глазков Г.К. Бронхопластические операции по поводу опухолей легкого различной этиологии. Собственный опыт. Уральский медицинский журнал. 2024;23(4):138–47. DOI: 10.52420/umj.23.4.138","Атюков М.А., Земцова И.Ю., Петров А.С., Жемчугова-Зеленова О.А., Новикова О.В., Мищеряков С.А. и др. Ближайшие результаты бронхопластических лобэктомий, выполненных из видеоторакоскопического и торакотомного доступов. Вестник хирургии им. И. И. Грекова. 2022;181(4):20–8. DOI: 10.24884/0042-4625-2022-181-4-20-28","Шефер Н.А., Топольницкий Е.Б. Методологические аспекты ангио- и бронхопластических лобэктомий при раке легкого у больных пожилого и старческого возраста. Вопросы реконструктивной и пластической хирургии. 2023;26(2):25–34. DOI: 10.52581/1814-1471/85/03","Hishida T., Aokage K., Yoshida J., Miyoshi T., Tsuboi M. Extended bronchoplasty for locally advanced left lower lobe lung cancer: surgical technique and outcomes. Interact Cardiovasc Thorac Surg. 2018;27(4):602–5. DOI: 10.1093/icvts/ivy081","Баксиян Г.А., Завьялов А.А. Бронхиальный свищ — грозное и коварное осложнение в онкологической практике. Клинический вестник ФМБЦ им А.И. Бурназяна. 2023;3:41–6. DOI: 10.33266/2782-6430-2023-3-41-46","Пахомова Р.А., Клименко К.В. Исторические аспекты и перспективы развития пересадки аутологичной жировой ткани (обзор литературы). Московский хирургический журнал. 2023;4:81–7. DOI: 10.17238/2072-3180-2023-4-81-87","Храмцова Н.И., Плаксин С.А., Соцков А.Ю., Пономарев Д.Н. Применение методики аутотрансплантации жировой ткани у пациентов с контурными деформациями, дефектами кожи и мягких тканей. Пермский медицинский журнал. 2022;39(4):97–107. DOI: 10.17816/pmj39497%107","Marshall M.B., Sugarbaker E.A. Bronchoplasty for pulmonary preservation: A novel technique. JTCVS Tech. 2023;19:132–4. DOI: 10.1016/j.xjtc.2023.03.010","Girelli L., Bertolaccini L., Casiraghi M., Petrella F., Galetta D., Mazzella A., et al. Anastomosis complications after bronchoplasty: incidence, risk factors, and treatment options reported by a referral cancer center. Curr Oncol. 2023;30(12):10437–49. DOI: 10.3390/curroncol30120760","Qi K., Lin G., Liu H., Zhang X., Huang W., Chen Z., et al. Safety and feasibility of preferential manual bronchoplasty in 2-3 cm single-port video-assisted thoracoscopic lobectomy. Thorac Cancer. 2023;14(24):2484–92. DOI: 10.1111/1759-7714.15033","Peng Z., Mei J., Liu C., Guo C., Gonzalez M., Bölükbas S., et al. Risk factors and outcomes of bronchopleural fistula after bronchoplasty in patients with non-small cell lung cancer: a retrospective multivariate analysis. Transl Lung Cancer Res. 2022;11(5):744–56. DOI: 10.21037/tlcr-22-272","Никулин А.В., Романихин А.И., Гандыбина Е.Г., Петровская А.А., Паталова А.Р., Абдуллах Я. и др. Вопросы закрытия бронхоплеврального свища на фоне эмпиемы плевры. Хирургическая практика. 2024;4:42–58. DOI: 10.5922/2223-2427-2024-9-4-4","Корымасов Е.А., Медведчиков-Ардия М.А., Поляков И.С., Бенян А.С. Этапная реконструктивно-восстановительная хирургия при бронхоплевральном свище. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2023;4:61–5. DOI: 10.17116/hirurgia202304161"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8929"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:59:00Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:59:00Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:59:00Z"],"publication_grp":["123456789/8929"],"bi_4_dis_filter":["полибронхиальный анастомоз\n|||\nполибронхиальный анастомоз","lung cancer\n|||\nlung cancer","pulmonary neoplasms\n|||\npulmonary neoplasms","свободный плеврально-жировой лоскут\n|||\nсвободный плеврально-жировой лоскут","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","органосохраняющее лечение\n|||\nорганосохраняющее лечение","бронхопластическая лобэктомия\n|||\nбронхопластическая лобэктомия","bronchoplastic surgery\n|||\nbronchoplastic surgery","polybronchial anastomosis\n|||\npolybronchial anastomosis","рак легкого\n|||\nрак легкого","organ-sparing treatment\n|||\norgan-sparing treatment","free pericardial fat pad\n|||\nfree pericardial fat pad"],"bi_4_dis_partial":["lung cancer","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","свободный плеврально-жировой лоскут","полибронхиальный анастомоз","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","pulmonary neoplasms","organ-sparing treatment","bronchoplastic surgery","рак легкого","органосохраняющее лечение"],"bi_4_dis_value_filter":["lung cancer","легких новообразования","бронхопластическая лобэктомия","свободный плеврально-жировой лоскут","полибронхиальный анастомоз","polybronchial anastomosis","free pericardial fat pad","pulmonary neoplasms","organ-sparing treatment","bronchoplastic surgery","рак легкого","органосохраняющее лечение"],"bi_sort_1_sort":"formation of polybronchial anastomosis in central lung cancer with bullous changes using free pericardial fat pad for bronchial suture coverage: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:59:00Z","read":["g0"],"_version_":1837178070785589248},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:59.675Z","search.uniqueid":"2-8038","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8038,"handle":"123456789/8927","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-2-64-74"],"dc.abstract":["This article analyzes 63 scientific works dedicated to the diagnosis of peripheral lung lesions (PLL). The differential diagnosis of PLL poses challenges due to the diversity of underlying pathologies, which may include tuberculoma, cancer, and benign tumors. The absence of a unified diagnostic algorithm often necessitates surgical intervention. Non-invasive methods, including radiography, computed tomography (CT), positron emission tomography (PET), and sputum analysis, exhibit limited diagnostic yield, particularly for small lesions. The combination of fiberoptic bronchoscopy with endoscopic ultrasound (EUS) and transthoracic biopsy enhances diagnostic accuracy; however, they carry risks such as pneumothorax. Video-assisted thoracoscopic surgery (VATS) is an effective modality when biopsies are inconclusive, especially for lesions of less than 3 cm. It ensures high diagnostic accuracy and reduces hospitalization duration. Videoassisted thoracoscopic biopsy offers diagnostic accuracy comparable to that of open biopsy, while exhibiting reduced invasiveness. Conventional thoracotomy remains indicated for large or hard-to-reach lesions. It is recommended that a comprehensive approach combining CT, characterized by high informative value, and PET scan, characterized by high sensitivity and specificity for nodules >10 mm, with invasive methods be used. VATS proves effective for lesions below 3 cm, while thoracotomy is applied to large lesions. An individualized approach remains essential for optimal diagnosis. Despite the advancements, the challenge of differential diagnosis persists.
","В статье проанализированы 63 научные работы, посвященные диагностике периферических образований легкого (ПОЛ). Дифференциальная диагностика ПОЛ затруднена разнообразием патологий (туберкулома, рак, доброкачественные опухоли) и отсутствием единого алгоритма, часто требующего хирургического вмешательства. Неинвазивные методы (рентгенография, компьютерная томография, позитронно-эмиссионная томография, анализ мокроты) ограниченны, особенно при малых образованиях. Фибробронхоскопия с эндоскопическим ультразвуковым исследованием и трансторакальная биопсия повышают точность диагностики, но связаны с риском пневмоторакса. Видеоторакоскопическая хирургия эффективна при неинформативности биопсии, особенно для образований менее 3 см, обеспечивая высокую точность и сокращение сроков госпитализации. Видеоассистированная торакоскопическая биопсия сопоставима с открытой биопсией по точности, но менее травматична. Традиционная торакотомия применяется при крупных или труднодоступных образованиях. Необходим комплексный подход, сочетающий компьютерную томографию (высокая информативность), позитронно-эмиссионную томографию (высокая чувствительность и специфичность для узлов >10 мм) и инвазивные методы. Видеоторакоскопическая хирургия эффективна для образований менее 3 см, торакотомия — для крупных образований. Оптимальная диагностика требует индивидуального подхода. Сохраняется проблема дифференциальной диагностики.
"],"dc.abstract.en":["This article analyzes 63 scientific works dedicated to the diagnosis of peripheral lung lesions (PLL). The differential diagnosis of PLL poses challenges due to the diversity of underlying pathologies, which may include tuberculoma, cancer, and benign tumors. The absence of a unified diagnostic algorithm often necessitates surgical intervention. Non-invasive methods, including radiography, computed tomography (CT), positron emission tomography (PET), and sputum analysis, exhibit limited diagnostic yield, particularly for small lesions. The combination of fiberoptic bronchoscopy with endoscopic ultrasound (EUS) and transthoracic biopsy enhances diagnostic accuracy; however, they carry risks such as pneumothorax. Video-assisted thoracoscopic surgery (VATS) is an effective modality when biopsies are inconclusive, especially for lesions of less than 3 cm. It ensures high diagnostic accuracy and reduces hospitalization duration. Videoassisted thoracoscopic biopsy offers diagnostic accuracy comparable to that of open biopsy, while exhibiting reduced invasiveness. Conventional thoracotomy remains indicated for large or hard-to-reach lesions. It is recommended that a comprehensive approach combining CT, characterized by high informative value, and PET scan, characterized by high sensitivity and specificity for nodules >10 mm, with invasive methods be used. VATS proves effective for lesions below 3 cm, while thoracotomy is applied to large lesions. An individualized approach remains essential for optimal diagnosis. Despite the advancements, the challenge of differential diagnosis persists.
"],"subject":["lung neoplasms","video-assisted thoracoscopy","thoracotomy","transthoracic biopsy","computed tomography","differential diagnosis","bronchoscopy","radial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery","легких новообразования","видеоторакоскопия","торакотомия","трансторакальная биопсия","компьютерная томография","дифференциальная диагностика","бронхоскопия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография","видеоторакоскопическая хирургия"],"subject_keyword":["lung neoplasms","lung neoplasms","video-assisted thoracoscopy","video-assisted thoracoscopy","thoracotomy","thoracotomy","transthoracic biopsy","transthoracic biopsy","computed tomography","computed tomography","differential diagnosis","differential diagnosis","bronchoscopy","bronchoscopy","radial endobronchial ultrasound","radial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery","video-assisted thoracoscopic surgery","легких новообразования","легких новообразования","видеоторакоскопия","видеоторакоскопия","торакотомия","торакотомия","трансторакальная биопсия","трансторакальная биопсия","компьютерная томография","компьютерная томография","дифференциальная диагностика","дифференциальная диагностика","бронхоскопия","бронхоскопия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография","радиальная эндобронхиальная ультрасонография","видеоторакоскопическая хирургия","видеоторакоскопическая хирургия"],"subject_ac":["lung neoplasms\n|||\nlung neoplasms","video-assisted thoracoscopy\n|||\nvideo-assisted thoracoscopy","thoracotomy\n|||\nthoracotomy","transthoracic biopsy\n|||\ntransthoracic biopsy","computed tomography\n|||\ncomputed tomography","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","bronchoscopy\n|||\nbronchoscopy","radial endobronchial ultrasound\n|||\nradial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery\n|||\nvideo-assisted thoracoscopic surgery","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","видеоторакоскопия\n|||\nвидеоторакоскопия","торакотомия\n|||\nторакотомия","трансторакальная биопсия\n|||\nтрансторакальная биопсия","компьютерная томография\n|||\nкомпьютерная томография","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика","бронхоскопия\n|||\nбронхоскопия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография\n|||\nрадиальная эндобронхиальная ультрасонография","видеоторакоскопическая хирургия\n|||\nвидеоторакоскопическая хирургия"],"subject_tax_0_filter":["lung neoplasms\n|||\nlung neoplasms","video-assisted thoracoscopy\n|||\nvideo-assisted thoracoscopy","thoracotomy\n|||\nthoracotomy","transthoracic biopsy\n|||\ntransthoracic biopsy","computed tomography\n|||\ncomputed tomography","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","bronchoscopy\n|||\nbronchoscopy","radial endobronchial ultrasound\n|||\nradial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery\n|||\nvideo-assisted thoracoscopic surgery","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","видеоторакоскопия\n|||\nвидеоторакоскопия","торакотомия\n|||\nторакотомия","трансторакальная биопсия\n|||\nтрансторакальная биопсия","компьютерная томография\n|||\nкомпьютерная томография","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика","бронхоскопия\n|||\nбронхоскопия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография\n|||\nрадиальная эндобронхиальная ультрасонография","видеоторакоскопическая хирургия\n|||\nвидеоторакоскопическая хирургия"],"subject_filter":["lung neoplasms\n|||\nlung neoplasms","video-assisted thoracoscopy\n|||\nvideo-assisted thoracoscopy","thoracotomy\n|||\nthoracotomy","transthoracic biopsy\n|||\ntransthoracic biopsy","computed tomography\n|||\ncomputed tomography","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","bronchoscopy\n|||\nbronchoscopy","radial endobronchial ultrasound\n|||\nradial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery\n|||\nvideo-assisted thoracoscopic surgery","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","видеоторакоскопия\n|||\nвидеоторакоскопия","торакотомия\n|||\nторакотомия","трансторакальная биопсия\n|||\nтрансторакальная биопсия","компьютерная томография\n|||\nкомпьютерная томография","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика","бронхоскопия\n|||\nбронхоскопия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография\n|||\nрадиальная эндобронхиальная ультрасонография","видеоторакоскопическая хирургия\n|||\nвидеоторакоскопическая хирургия"],"dc.subject_mlt":["lung neoplasms","video-assisted thoracoscopy","thoracotomy","transthoracic biopsy","computed tomography","differential diagnosis","bronchoscopy","radial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery","легких новообразования","видеоторакоскопия","торакотомия","трансторакальная биопсия","компьютерная томография","дифференциальная диагностика","бронхоскопия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография","видеоторакоскопическая хирургия"],"dc.subject":["lung neoplasms","video-assisted thoracoscopy","thoracotomy","transthoracic biopsy","computed tomography","differential diagnosis","bronchoscopy","radial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery","легких новообразования","видеоторакоскопия","торакотомия","трансторакальная биопсия","компьютерная томография","дифференциальная диагностика","бронхоскопия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография","видеоторакоскопическая хирургия"],"dc.subject.en":["lung neoplasms","video-assisted thoracoscopy","thoracotomy","transthoracic biopsy","computed tomography","differential diagnosis","bronchoscopy","radial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery"],"title":["Differential Diagnosis of Peripheral Lung Lesions: Capabilities and Limitations of Current Methods","Дифференциальная диагностика периферического образования легкого: обзор возможностей и ограничений современных методов"],"title_keyword":["Differential Diagnosis of Peripheral Lung Lesions: Capabilities and Limitations of Current Methods","Дифференциальная диагностика периферического образования легкого: обзор возможностей и ограничений современных методов"],"title_ac":["differential diagnosis of peripheral lung lesions: capabilities and limitations of current methods\n|||\nDifferential Diagnosis of Peripheral Lung Lesions: Capabilities and Limitations of Current Methods","дифференциальная диагностика периферического образования легкого: обзор возможностей и ограничений современных методов\n|||\nДифференциальная диагностика периферического образования легкого: обзор возможностей и ограничений современных методов"],"dc.title_sort":"Differential Diagnosis of Peripheral Lung Lesions: Capabilities and Limitations of Current Methods","dc.title_hl":["Differential Diagnosis of Peripheral Lung Lesions: Capabilities and Limitations of Current Methods","Дифференциальная диагностика периферического образования легкого: обзор возможностей и ограничений современных методов"],"dc.title_mlt":["Differential Diagnosis of Peripheral Lung Lesions: Capabilities and Limitations of Current Methods","Дифференциальная диагностика периферического образования легкого: обзор возможностей и ограничений современных методов"],"dc.title":["Differential Diagnosis of Peripheral Lung Lesions: Capabilities and Limitations of Current Methods","Дифференциальная диагностика периферического образования легкого: обзор возможностей и ограничений современных методов"],"dc.title_stored":["Differential Diagnosis of Peripheral Lung Lesions: Capabilities and Limitations of Current Methods\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Дифференциальная диагностика периферического образования легкого: обзор возможностей и ограничений современных методов\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Differential Diagnosis of Peripheral Lung Lesions: Capabilities and Limitations of Current Methods"],"dc.abstract.ru":["В статье проанализированы 63 научные работы, посвященные диагностике периферических образований легкого (ПОЛ). Дифференциальная диагностика ПОЛ затруднена разнообразием патологий (туберкулома, рак, доброкачественные опухоли) и отсутствием единого алгоритма, часто требующего хирургического вмешательства. Неинвазивные методы (рентгенография, компьютерная томография, позитронно-эмиссионная томография, анализ мокроты) ограниченны, особенно при малых образованиях. Фибробронхоскопия с эндоскопическим ультразвуковым исследованием и трансторакальная биопсия повышают точность диагностики, но связаны с риском пневмоторакса. Видеоторакоскопическая хирургия эффективна при неинформативности биопсии, особенно для образований менее 3 см, обеспечивая высокую точность и сокращение сроков госпитализации. Видеоассистированная торакоскопическая биопсия сопоставима с открытой биопсией по точности, но менее травматична. Традиционная торакотомия применяется при крупных или труднодоступных образованиях. Необходим комплексный подход, сочетающий компьютерную томографию (высокая информативность), позитронно-эмиссионную томографию (высокая чувствительность и специфичность для узлов >10 мм) и инвазивные методы. Видеоторакоскопическая хирургия эффективна для образований менее 3 см, торакотомия — для крупных образований. Оптимальная диагностика требует индивидуального подхода. Сохраняется проблема дифференциальной диагностики.
"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nПериферическое образование легкого (ПОЛ) определяется как патологическое затемнение округлой или\nовальной тени на фоне неизмененной легочной ткани\n[1]. В большинстве случаев приходится проводить дифференциальную диагностику периферических образований легких между туберкуломой, периферическим\nраком легкого и доброкачественной опухолью. Проведен анализ научной литературы, включая зарубежные\nи российские источники. Основу зарубежных публикаций составили статьи, размещенные на платформах\nPubMed, eLibrary и CyberLeninka. Поиск осуществлялся\nпо ключевым словам: peripheral lung formation, rounded\nlung formations, VATS in the diagnosis of peripheral\nformations, bronchoscopy in the diagnosis of peripheral\nformations, surgical diagnosis of peripheral formations in\nthe lungs.\nДиагностика периферических образований в легких\n(ПОЛ) — тема, широко освещенная в медицинской\nлитературе, однако единого алгоритма действий при\nих обнаружении до сих пор не выработано. Окончательный диагноз часто устанавливается только после хирургического вмешательства, что подчеркивает\nсложность дифференциальной диагностики на дооперационном этапе [2].\nВ большинстве случаев при выявлении ПОЛ необходимо дифференцировать туберкулому, периферический\nрак легкого и доброкачественные опухоли [3]. Определение оптимальной последовательности диагностических методов и рациональной тактики ведения таких\nпациентов, с акцентом на исключение туберкулеза,\nостается актуальной задачей. Важно отметить, что туберкулез и рак легких могут сосуществовать в одной\nи той же легочной ткани или проявляться как отдельные заболевания, что затрудняет диагностику. Для обоих состояний характерны поражение легочной паренхимы, широкое распространение, часто бессимптомное\nтечение и развитие хронического воспаления с изменениями в иммунном ответе.\nПо данным Всемирной организации здравоохранения\n(ВОЗ), около трети населения земного шара инфицировано микобактериями туберкулеза. Ежегодно туберкулезом заболевают около 10 миллионов человек\nи 1,2 миллиона человек умирают от этой инфекции.\nСреди впервые выявленных случаев туберкулеза легких туберкуломы составляют 3–5 % [4, 5]. Особый интерес представляют пациенты с диагнозом «туберкулома\nлегкого», классифицируемые по кодам Международной\nклассификации болезней (МКБ): А16.0 — туберкулез\nлегких при отрицательных результатах бактериологических и гистологических исследований и А16.1 — туберкулез легких без проведения бактериологических\nи гистологических исследований. Этим пациентам,\nу которых не выявляется устойчивость к противотуберкулезным препаратам, назначается противотуберкулезная химиотерапия, аналогичная схеме лечения\nлекарственно-чувствительного туберкулеза, несмотря\nна то что этиология заболевания остается не до конца\nустановленной. Несмотря на общую тенденцию к снижению заболеваемости туберкулезом, наблюдается рост\nчисла пациентов, выделяющих микобактерии с множественной (МЛУ) или широкой лекарственной устойчивостью (ШЛУ) [6, 7]. В 2017 году в России доля пациентов с МЛУ среди бактериовыделителей достигла 59,0 %,\nа в Северо-Западном федеральном округе — 60,8 % [8].\nДоля абацилированных больных от числа пациентов\nс бактериовыделением в 2018 году составила 51,3 % [9].\nЭти данные подчеркивают необходимость точной диагностики и своевременного назначения адекватной терапии для улучшения исходов лечения [9].\nСогласно клиническим рекомендациям рак легкого занимает первое место по распространенности среди всех\nзлокачественных новообразований у мужчин в России.\nПо уровню смертности это заболевание лидирует как\nсреди мужчин, так и среди женщин в мире [10]. Таким\nобразом, точное определение причины периферического образования в легких представляет собой критическую задачу для специалистов в области неинвазивной\nи инвазивной диагностики, при этом первоочередной\nзадачей является исключение злокачественного процесса и туберкулезной инфекции [11].\nНеинвазивные методы диагностики\nК неинвазивным методам диагностики периферических образований легких относятся рентгенография,\nкомпьютерная томография (КТ), позитронно-эмиссионная томография в сочетании с КТ (ПЭТ-КТ), а также\nанализ мокроты, каждый из которых имеет свои преимущества и ограничения [12].\nДля диагностики мокроту направляют на стандартное\nцитологическое и микроскопическое исследование.\nОднако, согласно мнению ряда авторов, при размере\nобразования до 2 см цитологический анализ мокроты\nв большинстве случаев оказывается недостаточно информативным и дает отрицательный результат, что затрудняет раннюю диагностику небольших периферических образований [13].\nИнтраоперационная морфологическая диагностика\nимеет существенное значение, особенно в тех случаях, когда предоперационное морфологическое подтверждение диагноза отсутствует. Важно учитывать,\nчто, согласно исследованиям, в 2,9 % случаев возможны\nрасхождения между цитологическими и гистологическими заключениями, что связано с недостаточной информативностью материала (гистологического — 1,7 %,\nцитологического — 1,2 %) [14]. Помимо этого, расхождения между цитологическими заключениями и клиническими диагнозами могут достигать 5,7 %, причем\nчаще всего это наблюдается при подозрении на туберкулез (4,0 %), который в итоге оказывается карциномой\n(1,7 %) или хроническим воспалением (2,3 %). В случаях\nклинического диагноза «карцинома легкого» несовпадения с морфологическими результатами фиксируются\nв 1,7 % случаев, с изменением диагноза на туберкулез\nв 1,2 % случаев [15]. В медицинской литературе описан даже случай одновременного наличия туберкулеза\nи карциномы легкого, что подчеркивает важность всесторонней оценки клинической картины и проведения\nтщательной дифференциальной диагностики. При\nнебольших размерах образований (0,5–2 см) допускается удаление образования без предварительной морфологической верификации, при этом выбор оперативного доступа определяется размером и количеством\nобразований. При обнаружении одиночной опухоли\nразмером менее 0,5 см рекомендуется динамическое\nнаблюдение с контрольной КТ через 3, 6, и 12 месяцев\n[16] для оценки динамики роста и изменения характеристик образования.\nРентгенологические методы исследования, безусловно,\nзанимают важное место в диагностике периферических образований легких (ПОЛ) [17], однако следует\nучитывать, что они предоставляют лишь косвенную\nинформацию о наличии или отсутствии заболевания.\nИными словами, рентгеновский снимок не всегда позволяет однозначно установить природу образования,\nа лишь указывает на его наличие. Сложности, возникающие при интерпретации рентгеновских снимков, обусловлены сложной анатомией органов грудной клетки\nи неизбежным наложением различных анатомических\nструктур, таких как ребра, сосуды и средостение. Это,\nк сожалению, может приводить к субъективным ошибкам при диагностике ПОЛ [18–22], поскольку врачрентгенолог должен учитывать множество факторов\nи опираться на свой опыт.\nАнализ данных, представленных различными авторами, показывает, что точный диагноз с использованием\nрентгеновской томографии был установлен лишь в 71 %\nслучаев из 881 исследования. Этот факт подчеркивает\nнеобходимость использования более современных\nи точных методов визуализации. При этом информативность спиральной компьютерной томографии\n(СКТ) оказалась значительно выше и составила 94,3 %\nсреди 374 пациентов, что говорит о большей точности\nи информативности КТ в диагностике заболеваний легких [23]. Таким образом, КТ позволяет получить более\nдетальную информацию о структуре легочной ткани\nи характере патологического процесса.\nВажно отметить, что периферический рак легкого чаще\nвсего локализуется в верхушечных и задних сегментах верхних долей, а также в верхушечных сегментах\nнижних долей (в 78,9 % случаев) на фоне поствоспалительных или возрастных изменений легочного рисунка (74,7 %) [24]. Это может затруднять своевременную диагностику, поскольку опухоль маскируется под\nдругие патологические изменения. При стандартной\nКТ-методике исследования для периферического рака\nлегкого размером до 3,0 см характерны следующие признаки: образование шаровидной (59,1 %) или овоидной\n(32,3 %) формы с контурами, имеющими спикулообразные (45,2 %) или мелкобугристые (30,6 %) очертания,\nпреимущественно однородной структуры (75,8 %) [25].\nПеречисленные признаки, однако, не являются строго\nспецифичными для рака легкого и могут встречаться\nпри других заболеваниях.\nВ отличие от злокачественных новообразований, для\nдоброкачественных образований при стандартной КТметодике характерны следующие признаки: образование шаровидной формы (83,3 %) с четкими, ровными\n(77,8 %) или мелкобугристыми (22,2 %) контурами,\nчаще неоднородной структуры (77,8 %) [26]. Четкие\nи ровные контуры образования обычно свидетельствуют о его доброкачественном характере.\nОдним из наиболее типичных заболеваний, формирующих ПОЛ, является туберкулома. Наиболее типичные\nКТ-признаки туберкуломы: образование шаровидной формы (76,9 %) с четкими и ровными контурами\n(84,6 %), неоднородной структуры (92,3 %) [27]. Однако\nважно помнить, что данные КТ-признаки не являются абсолютно специфичными и требуют комплексной\nоценки с учетом клинических данных и результатов\nдругих методов исследования [28], таких как микробиологическое исследование мокроты и результаты\nбронхоскопии.\nВ последние годы активно развиваются системы автоматизированной диагностики, позволяющие повысить\nточность и эффективность выявления рака легкого.\nСогласно данным зарубежных исследований, системы автоматизированной диагностики демонстрируют\nуспешные результаты в классификации раковых узлов\nв легких, размер которых варьирует от 2 до 30 мм. Результаты этих исследований показали общую точность\nметода на уровне 82 %, при этом чувствительность составила 90,90 %, а специфичность — 73,91 % [29, 30].\nЭто говорит о значительном потенциале использования автоматизированных систем в качестве вспомогательного инструмента для радиологов при анализе\nКТ-изображений и выявлении злокачественных новообразований [31, 32]. Внедрение этих систем в клиническую практику может способствовать раннему выявлению рака легкого и улучшению результатов лечения.\nПри оценке первичной опухоли использование интегрированных ПЭТ/КТ-томографов позволяет повысить\nточность выявления опухоли, инфильтрации грудной\nстенки и средостения по сравнению с использованием\nтолько ПЭТ. Однако, несмотря на это, дополнительная\nценность ПЭТ/КТ для определения стадии опухоли (Т)\nостается ограниченной в сравнении с КТ, так как КТ\nпозволяет более точно оценивать как размер опухоли,\nтак и степень инфильтрации соседних структур [33,\n34]. Таким образом, КТ остается важным методом для\nоценки локального распространения опухолевого процесса [35].\nПЭТ (позитронно-эмиссионная томография) считается\nодним из наиболее эффективных неинвазивных методов для дифференциальной диагностики образований\nв легких. Этот метод демонстрирует высокую чувствительность (93–97 %) и специфичность (77–78 %) при\nвыявлении и дифференциации узловых образований\nв легких, размер которых превышает 10 мм [36]. Высокая чувствительность и специфичность ПЭТ делают\nего ценным инструментом для исключения злокачественного процесса при обнаружении периферических\nобразований в легких [37].\nОдним из ключевых ограничений ПЭТ является сложность точного определения локализации выявленных\nпатологических изменений, а также невозможность\nоценки взаимного расположения опухоли с окружающими органами и тканями [38, 39]. Это связано с относительно низким пространственным разрешением\nПЭТ по сравнению с КТ [40].По данным зарубежных авторов, ПЭТ/КТ полезна для\nоценки различных аспектов инфекции, в том числе\nи туберкулеза. 18F-ФДГ-ПЭТ/КТ помогает в диагностике туберкулеза и может помочь подтвердить диагноз\nтуберкулеза на ранней стадии путем выявления места\nбиопсии у пациентов с подозрением на туберкулез [41].\nТаким образом, ПЭТ/КТ может быть использована для\nвыбора оптимального места для взятия биопсии и повышения вероятности получения диагностически значимого материала [42].\nСогласно данным исследований, при проведении фибробронхоскопии с браш-биопсией под рентгеновским\nконтролем у 37 пациентов с периферическим раком\nлегкого морфологический диагноз был подтвержден\nу 17 человек, что составляет 45,9 % [43]. Эти результаты\nподчеркивают, что фибробронхоскопия, хотя и является важным диагностическим методом, не всегда позволяет получить однозначный морфологический диагноз при периферическом раке легкого. Авторы в своей\nработе отмечают, что результативность фибробронхоскопии достигает 68,4 %, однако подчеркивают, что она\nнапрямую зависит от локализации и размера опухоли,\nчто подчеркивает важность правильного выбора метода диагностики в зависимости от индивидуальных\nхарактеристик новообразования [44]. Таким образом,\nвыбор оптимального диагностического подхода должен основываться на тщательной оценке клинической\nситуации и характеристик опухоли.\nПри исследовании пациентов с ПОЛ во время фибробронхоскопии неизмененная слизистая бронхов была\nобнаружена только у 87 больных, что составляет 37,7 %.\nЭто свидетельствует о том, что у большинства пациентов с периферическими образованиями легких имеются сопутствующие изменения слизистой бронхов.\nУ 107 пациентов, что соответствует 46,3 %, были выявлены признаки различных форм хронического бронхита, а у 25 пациентов (10,8 %) обнаружены атрофические\nизменения бронхов. В другом исследовании, проведенном у 71 пациента, у всех наблюдался диффузный\nдвусторонний атрофический бронхит, что указывает\nна высокую распространенность сопутствующей бронхолегочной патологии у пациентов с периферическими\nобразованиями легких [45]. Наличие сопутствующей\nбронхолегочной патологии может затруднять диагностику и влиять на результаты биопсии.\nЧрезбронхиальная биопсия легкого (ЧББЛ) — важный\nи широко используемый метод диагностики заболеваний легких, позволяющий получить образцы легочной\nткани для гистологического исследования. Впервые\nэтот метод был использован H. A. Andersen и коллегами в 1965 году, и с тех пор он претерпел значительные\nусовершенствования. В последующем исследовании,\nохватившем 939 пациентов, применив гибкие эндоскопы, достигли информативности до 82 %. Это свидетельствует о высокой диагностической ценности ЧББЛ при\nразличных заболеваниях легких. Однако ЧББЛ противопоказана при некорригируемой коагулопатии, аритмии, ишемии миокарда, тяжелом бронхоспазме и тромбоцитопении (менее 50×10 9/л). Необходимо строго\nсоблюдать противопоказания к ЧББЛ для предотвращения серьезных осложнений. Для минимизации риска\nпневмоторакса, который является одним из наиболее\nраспространенных осложнений, большинство специалистов рекомендуют проводить ЧББЛ под рентгеноскопическим контролем. Исследование P. G. Simpson\nи коллег показало, что такой контроль снижает частоту\nпневмоторакса с 2,9 до 1,8 %, однако не влияет на информативность процедуры при диагностике патологических образований в легких [46].\nВ качестве перспективного метода диагностики рассматривается бронхоскопия с использованием радиальной эндобронхиальной ультрасонографии (рЭБУСнавигация). Этот метод позволяет точно определить\nлокализацию патологического очага, даже если он\nне визуализируется при обычной бронхоскопии, и выполнить прицельную биопсию, что повышает вероятность получения диагностически значимого материала.\nИсследования показывают, что применение рЭБУС-навигации значительно повышает диагностическую ценность бронхобиопсий при туберкулезе, демонстрируя\nрезультаты в 77,6–80,8 % по сравнению с 35,6–58,5 %\nпри традиционной биопсии. Это свидетельствует о том,\nчто рЭБУС-навигация может значительно улучшить\nдиагностику туберкулеза легких. Доказано, что применение рЭБУС-навигации при бронхоскопической биопсии у пациентов с туберкулезными поражениями легких статистически значимо улучшает этиологическую\nдиагностику. Эффективность подтверждения диагноза\nтуберкулеза и микобактериоза на основе материала\nбронхобиопсии составила 67,1 и 61,9 % соответственно.\nрЭБУС-навигация увеличивает общую диагностическую эффективность до 81,9 %, в то время как классическая бронхобиопсия обеспечивает 50,7 % [47].\nИспользование эндобронхиального ультразвукового\nисследования (ЭБУС) позволило визуализировать и локализовать патологическое образование, после чего\nпровести щипцовую и браш-биопсию у 100 из 114 пациентов. Это свидетельствует о высокой эффективности ЭБУС в визуализации периферических образований легких. У 14 пациентов выявить опухолевый очаг\nс помощью ультразвукового исследования не удалось,\nчто свидетельствует об ограничениях метода в некоторых клинических ситуациях, например при очень\nмаленьких или глубоко расположенных образованиях.\nЗабор материала для цитологического исследования\n(аспирация и браш-биопсия) был выполнен у 100 пациентов. Щипцовая биопсия проведена у 63 из 100 больных. Гистологическая верификация диагноза была\nполучена у 46 из 63 пациентов. В целом морфологическое подтверждение диагноза достигнуто у 88 (88 %)\nиз 100 пациентов, что демонстрирует высокую эффективность ЭБУС в диагностике периферических образований легких. Таким образом, ЭБУС является ценным\nинструментом для диагностики ПОЛ [48].\nКлючевым препятствием для бронхологической верификации является необходимость выполнения биопсий в условиях отсутствия прямой визуализации, что\nобусловлено экстрапросветной локализацией периферического образования легкого (ПОЛ) [49]. В связи\nс этим проведение биопсии «вслепую» может приводить к получению недиагностического материала. Как\nследствие, прецизионные трансбронхиальные биопсии\nтребуют применения адъювантных навигационных\nметодик, направленных на определение пространственного соотношения между бронхиальным деревом\nи целевым ПОЛ. Использование таких навигационных\nметодик позволяет повысить точность биопсии и увеличить вероятность получения диагностически значимого материала, что в конечном итоге улучшает результаты диагностики и лечения пациентов [50].\nТрансторакальная биопсия\nВ отечественной и зарубежной литературе подробно\nописаны различные методики выполнения трансторакальной биопсии легкого, каждая из которых имеет\nсвои особенности и преимущества, что позволяет выбрать оптимальный подход в зависимости от конкретной клинической ситуации. К этим методикам относятся проведение процедуры под контролем рентгена,\nультразвука (УЗИ) и компьютерной томографии (КТ).\nСогласно данным исследований, информативность\nтрансторакальной аспирационной биопсии под рентгенологическим контролем составляет 86 %, тогда как\nпри использовании КТ-контроля этот показатель возрастает до 94,5 % [51]. Этот факт свидетельствует о более высокой точности КТ-контроля при проведении\nданной процедуры, поскольку КТ позволяет получить\nболее детальное изображение легочной ткани и точно\nнаправить иглу к целевому образованию. Однако процедура может сопровождаться осложнениями, которые\nнаблюдаются в 11 % случаев, причем наиболее частым\nиз них является пневмоторакс, что требует тщательного мониторинга состояния пациента после проведения\nбиопсии [52]. Пневмоторакс может привести к дыхательной недостаточности и потребовать немедленной\nмедицинской помощи.\nАвторы в своих исследованиях отмечают, что общая\nрезультативность трансторакальных биопсий достигает 90 %, что подтверждает ее высокую диагностическую\nценность, при этом эффективность метода составляет\n86 % при рентгенологическом контроле и 95 % при КТконтроле, что вновь указывает на преимущество КТконтроля. Преимущество КТ-контроля заключается\nв возможности визуализации небольших образований\nи более точном наведении иглы. При использовании\nультразвукового контроля информативность биопсии\nдостигает 97,8 % у пациентов с субплевральным расположением патологического очага, что делает УЗИ методом выбора в данной клинической ситуации [53]. УЗИ\nособенно эффективно для визуализации образований,\nрасположенных близко к плевре и имеющих жидкостное содержимое.\nОсложнения при трансторакальной пункционной биопсии встречаются достаточно часто и требуют внимательного отношения к выбору метода и технике проведения процедуры, а также тщательной подготовки\nпациента. Например, в одном из исследований пневмоторакс был зафиксирован у 16 % из 57 пациентов, причем 6 % из них потребовалось активное дренирование,\nчто подчеркивает потенциальную серьезность данного\nосложнения. В другом исследовании, где применялся\nультразвуковой контроль, окончательный диагноз был\nустановлен у 95 % пациентов (147 из 155). Пневмоторакс наблюдался у 1,3 % пациентов (2 случая), причем\nодному из них потребовалось дренирование грудной\nклетки. Другие осложнения включали легочное кровотечение (2,6 %), послеоперационную боль, требующую\nмедикаментозного лечения (1,3 %), вазовагальные реакции (1,3 %) и кровохарканье (0,6 %) [28], что свидетельствует о спектре возможных, хотя и менее частых\nосложнений [54].\nДругие авторы также сообщают о высокой эффективности трансторакальной биопсии под КТ-контролем,\nчто подтверждает ее роль в диагностике заболеваний легких. В исследовании с участием 55 пациентов\nс небольшими очагами (размером от 0,5 до 3,0 см)\nу 47 была диагностирована аденокарцинома легкого,\nа у 8 — доброкачественные изменения. Осложнения\nвозникли у 47,3 % пациентов, включая частичный пневмоторакс (26 случаев) и кровохарканье (11 случаев), что\nуказывает на более высокую частоту осложнений в данной группе пациентов [55]. Это может быть связано\nс небольшим размером очагов и большей сложностью\nвыполнения биопсии.\nПри выполнении трансторакальной биопсии под ультразвуковым контролем чувствительность метода\nк злокачественным новообразованиям составила 85,5 %\n(65 случаев из 96). Пневмоторакс был зафиксирован\nу 4 % пациентов. В другом исследовании правильный\nдиагноз был установлен в 96 % случаев (48 из 50), при\nэтом пневмоторакс развился у 4 % пациентов, а кровохарканье — у 6 %. Благодаря биопсии удалось избежать хирургического вмешательства или торакоскопии\nу 64 % пациентов, что подчеркивает важность биопсии\nв определении тактики лечения и избежании ненужных операций. Биопсия позволяет получить морфологическое подтверждение диагноза и определить стадию\nзаболевания, что необходимо для выбора оптимальной\nстратегии лечения.\nТаким образом, трансторакальная биопсия легкого является высокоинформативным методом диагностики\nпериферических образований легких, однако сопровождается риском осложнений, среди которых наиболее\nчастым является пневмоторакс (в среднем 15,7 % случаев из 102 процедур) [56]. Частота пневмоторакса может\nварьироваться в зависимости от используемой методики, опыта врача и характеристик пациента. Выбор метода контроля (рентген, УЗИ или КТ) влияет как на эффективность процедуры, так и на частоту осложнений,\nчто требует индивидуального подхода к каждому пациенту и учета особенностей его клинической ситуации.\nПеред проведением биопсии необходимо тщательно\nоценить риски и преимущества процедуры и обсудить\nих с пациентом.\nВидеоторакоскопическая хирургия\nВ последнее десятилетие видеоторакоскопическая\nхирургия (ВТС) получила широкое распространение\nкак завершающий этап диагностики при отсутствии\nморфологического подтверждения диагноза, а такжев качестве лечебной процедуры. Показанием к диагностической ВТС считаются неверифицированные периферические образования легких размером менее 3 см,\nрасположенные в плащевой зоне. Такие случаи требуют\nпроведения диагностической операции с использованием торакоскопического доступа по стандартной методике [57].\nВ зарубежных источниках для обозначения видеоторакоскопических операций применяется термин “video\nassisted thoracic surgery” (VATS) или его синонимы, подразумевающие полную эндоскопическую торакальную\nхирургию. Долгое время наблюдалась терминологическая неопределенность между чисто видеоторакоскопическими подходами и операциями, в которых\nэндоскопическая аппаратура использовалась как вспомогательное средство при торакотомии. Однако на 17-м\nсъезде торакальных хирургов было принято решение,\nопределяющее операцию как видеоторакоскопическую\n(VATS), если она выполняется через разрез любой длины без применения ранорасширителя [58].\nВТС с биопсией демонстрирует высокую эффективность в дифференциальной диагностике округлых одиночных новообразований, локализованных в кортикальном, субкортикальном отделах легкого или вблизи\nмеждолевой щели. По данным различных исследований, точность диагностики составляет 95,5–100 %.\nСравнительный анализ минимально инвазивных\nи традиционных оперативных вмешательств показал,\nчто применение торакоскопического метода позволяет\nсократить сроки пребывания в стационаре в 1,8 раза,\nпродолжительность лечения в реанимации — в 2 раза,\nчастоту проведения искусственной вентиляции легких\n(ИВЛ) после операции — в 3,5 раза, а сроки использования наркотических анальгетиков — в 2,3 раза [59].\nИсследования зарубежных авторов, сравнивающие\nоткрытую биопсию легкого и видеоассистированную\nторакоскопическую биопсию (ВАТС), выявили сопоставимую диагностическую точность в обеих группах\n(96 % против 92 %). Однако среднее время пребывания\nв стационаре в группе ВАТС было значительно меньше — 1,4 (0,7) дня по сравнению с 3,1 (1,8) дня при открытой биопсии. Кроме того, в группе ВАТС не было\nзафиксировано послеоперационных осложнений, тогда\nкак в группе открытой биопсии осложнения возникли\nу трех пациентов [60].\nДругие исследования подтверждают, что продолжительность госпитализации при торакоскопической\nбиопсии в среднем составляет 3 дня, что достоверно\nменьше, чем при открытой биопсии (5 дней) (р < 0,001)\n[40]. В другом исследовании 87 (84,4 %) пациентов, перенесшие ВАТС-биопсию, имели более короткий срок\nпребывания в стационаре по сравнению с пациентами,\nкоторым выполнялась операция через торакотомный\nдоступ (р = 0,001) [61].\nНесмотря на это, исследование ряда авторов выявило\nосложнения у 71 из 115 пациентов, прошедших диагностическую торакоскопию. Преимущественно это были\nподкожная эмфизема (49,3 %), гипертермия без признаков инфекции (15,5 %) и нагноение раны (12,7 %),\nоднако у всех пациентов заживление произошло первично. В то же время работа других авторов продемонстрировала 100 % информативность видеоторакоскопической биопсии у 142 пациентов с периферическими\nобразованиями, как доброкачественными (38 %), так\nи злокачественными. По данным зарубежных авторов,\nбыли проанализированы результаты диагностических\nторакоскопических атипичных резекций у 81 пациента\nс небольшими периферическими образованиями легких, и во всех случаях удалось верифицировать характер патологии.\nНесмотря на доказанную эффективность и широкое\nраспространение ВТС, консенсуса относительно ее\nприменения при данной патологии не достигнуто. Например, авторы высказывают сомнения в целесообразности диагностической торакоскопии при периферических новообразованиях. Ряд исследователей, включая\nA. A. Бейсебаева и соавторов и А. Х. Трахтенберга, рекомендуют ограничивать применение ВТС только случаями субплевральной локализации образований.\nАбсолютными противопоказаниями к ВТС являются некорригируемая коагулопатия, острое нарушение\nмозгового кровообращения, инфаркт в острой и подострой стадии, а также недостаточность кровообращения III степени. При этом отмечается низкая частота\nинтраоперационных осложнений (0,7 %) и их отсутствие в послеоперационном периоде [62].\nЗарубежные авторы подчеркивают, что для успешного\nи безопасного проведения ВТС необходимо обеспечить\nоптимальное операционное поле и выбрать правильный хирургический подход.\nНесмотря на преимущества минимально инвазивных\nметодов, стандартный торакотомный доступ остается\nактуальным и имеет свои показания. Например, при\nлечении пациентов с периферическими образованиями легких диаметром более 3 см или локализованными в промежуточной и прикорневой зонах, удаленных\nот висцеральной плевры, целесообразно использовать\nтрадиционный торакотомный доступ.\nВ качестве альтернативы миниторакотомия (5–7 см)\nсо специальными расширителями раны и удлиненными инструментами позволяет снизить травматичность,\nсократить продолжительность операции и улучшить\nфункциональные и косметические результаты при\nоперациях на периферических образованиях легких\nпо сравнению с обычной торакотомией [63].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nДиагностика периферических образований в легких\nтребует комплексного подхода, сочетающего неинвазивные и инвазивные методы. Компьютерная томография (КТ) остается наиболее информативным методом\n(94,3 %) для дифференциации злокачественных и доброкачественных процессов, включая туберкулому,\nблагодаря выявлению характерных морфологических\nпризнаков. Позитронно-эмиссионная томография\n(ПЭТ/КТ) демонстрирует высокую чувствительность\n(93–97 %) и специфичность (77–78 %) при размерах узлов более 10 мм, но ограничена в точной локализации\nпатологий. Инвазивные методы, такие как фибробронхоскопия и трансторакальная биопсия, обеспечиваютвысокую диагностическую точность (до 97,8 %), однако\nсопряжены с риском осложнений, включая пневмоторакс (15,7 %). Видеоторакоскопическая хирургия (ВТС)\nявляется минимально инвазивным методом с высокой\nточностью (95,5–100 %) для образований менее 3 см, сокращая сроки госпитализации и частоту осложнений.\nОднако при крупных или труднодоступных образованиях предпочтение отдается торакотомному доступу.\nТаким образом, оптимальная диагностика требует индивидуального подхода с учетом преимуществ и ограничений каждого метода. Несмотря на значительные\nдостижения в диагностике, проблема дифференциальной диагностики периферических образований легких\nостается открытой, что подчеркивает необходимость\nдальнейшего совершенствования методов и оптимизации существующих подходов"],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nПериферическое образование легкого (ПОЛ) определяется как патологическое затемнение округлой или\nовальной тени на фоне неизмененной легочной ткани\n[1]. В большинстве случаев приходится проводить дифференциальную диагностику периферических образований легких между туберкуломой, периферическим\nраком легкого и доброкачественной опухолью. Проведен анализ научной литературы, включая зарубежные\nи российские источники. Основу зарубежных публикаций составили статьи, размещенные на платформах\nPubMed, eLibrary и CyberLeninka. Поиск осуществлялся\nпо ключевым словам: peripheral lung formation, rounded\nlung formations, VATS in the diagnosis of peripheral\nformations, bronchoscopy in the diagnosis of peripheral\nformations, surgical diagnosis of peripheral formations in\nthe lungs.\nДиагностика периферических образований в легких\n(ПОЛ) — тема, широко освещенная в медицинской\nлитературе, однако единого алгоритма действий при\nих обнаружении до сих пор не выработано. Окончательный диагноз часто устанавливается только после хирургического вмешательства, что подчеркивает\nсложность дифференциальной диагностики на дооперационном этапе [2].\nВ большинстве случаев при выявлении ПОЛ необходимо дифференцировать туберкулому, периферический\nрак легкого и доброкачественные опухоли [3]. Определение оптимальной последовательности диагностических методов и рациональной тактики ведения таких\nпациентов, с акцентом на исключение туберкулеза,\nостается актуальной задачей. Важно отметить, что туберкулез и рак легких могут сосуществовать в одной\nи той же легочной ткани или проявляться как отдельные заболевания, что затрудняет диагностику. Для обоих состояний характерны поражение легочной паренхимы, широкое распространение, часто бессимптомное\nтечение и развитие хронического воспаления с изменениями в иммунном ответе.\nПо данным Всемирной организации здравоохранения\n(ВОЗ), около трети населения земного шара инфицировано микобактериями туберкулеза. Ежегодно туберкулезом заболевают около 10 миллионов человек\nи 1,2 миллиона человек умирают от этой инфекции.\nСреди впервые выявленных случаев туберкулеза легких туберкуломы составляют 3–5 % [4, 5]. Особый интерес представляют пациенты с диагнозом «туберкулома\nлегкого», классифицируемые по кодам Международной\nклассификации болезней (МКБ): А16.0 — туберкулез\nлегких при отрицательных результатах бактериологических и гистологических исследований и А16.1 — туберкулез легких без проведения бактериологических\nи гистологических исследований. Этим пациентам,\nу которых не выявляется устойчивость к противотуберкулезным препаратам, назначается противотуберкулезная химиотерапия, аналогичная схеме лечения\nлекарственно-чувствительного туберкулеза, несмотря\nна то что этиология заболевания остается не до конца\nустановленной. Несмотря на общую тенденцию к снижению заболеваемости туберкулезом, наблюдается рост\nчисла пациентов, выделяющих микобактерии с множественной (МЛУ) или широкой лекарственной устойчивостью (ШЛУ) [6, 7]. В 2017 году в России доля пациентов с МЛУ среди бактериовыделителей достигла 59,0 %,\nа в Северо-Западном федеральном округе — 60,8 % [8].\nДоля абацилированных больных от числа пациентов\nс бактериовыделением в 2018 году составила 51,3 % [9].\nЭти данные подчеркивают необходимость точной диагностики и своевременного назначения адекватной терапии для улучшения исходов лечения [9].\nСогласно клиническим рекомендациям рак легкого занимает первое место по распространенности среди всех\nзлокачественных новообразований у мужчин в России.\nПо уровню смертности это заболевание лидирует как\nсреди мужчин, так и среди женщин в мире [10]. Таким\nобразом, точное определение причины периферического образования в легких представляет собой критическую задачу для специалистов в области неинвазивной\nи инвазивной диагностики, при этом первоочередной\nзадачей является исключение злокачественного процесса и туберкулезной инфекции [11].\nНеинвазивные методы диагностики\nК неинвазивным методам диагностики периферических образований легких относятся рентгенография,\nкомпьютерная томография (КТ), позитронно-эмиссионная томография в сочетании с КТ (ПЭТ-КТ), а также\nанализ мокроты, каждый из которых имеет свои преимущества и ограничения [12].\nДля диагностики мокроту направляют на стандартное\nцитологическое и микроскопическое исследование.\nОднако, согласно мнению ряда авторов, при размере\nобразования до 2 см цитологический анализ мокроты\nв большинстве случаев оказывается недостаточно информативным и дает отрицательный результат, что затрудняет раннюю диагностику небольших периферических образований [13].\nИнтраоперационная морфологическая диагностика\nимеет существенное значение, особенно в тех случаях, когда предоперационное морфологическое подтверждение диагноза отсутствует. Важно учитывать,\nчто, согласно исследованиям, в 2,9 % случаев возможны\nрасхождения между цитологическими и гистологическими заключениями, что связано с недостаточной информативностью материала (гистологического — 1,7 %,\nцитологического — 1,2 %) [14]. Помимо этого, расхождения между цитологическими заключениями и клиническими диагнозами могут достигать 5,7 %, причем\nчаще всего это наблюдается при подозрении на туберкулез (4,0 %), который в итоге оказывается карциномой\n(1,7 %) или хроническим воспалением (2,3 %). В случаях\nклинического диагноза «карцинома легкого» несовпадения с морфологическими результатами фиксируются\nв 1,7 % случаев, с изменением диагноза на туберкулез\nв 1,2 % случаев [15]. В медицинской литературе описан даже случай одновременного наличия туберкулеза\nи карциномы легкого, что подчеркивает важность всесторонней оценки клинической картины и проведения\nтщательной дифференциальной диагностики. При\nнебольших размерах образований (0,5–2 см) допускается удаление образования без предварительной морфологической верификации, при этом выбор оперативного доступа определяется размером и количеством\nобразований. При обнаружении одиночной опухоли\nразмером менее 0,5 см рекомендуется динамическое\nнаблюдение с контрольной КТ через 3, 6, и 12 месяцев\n[16] для оценки динамики роста и изменения характеристик образования.\nРентгенологические методы исследования, безусловно,\nзанимают важное место в диагностике периферических образований легких (ПОЛ) [17], однако следует\nучитывать, что они предоставляют лишь косвенную\nинформацию о наличии или отсутствии заболевания.\nИными словами, рентгеновский снимок не всегда позволяет однозначно установить природу образования,\nа лишь указывает на его наличие. Сложности, возникающие при интерпретации рентгеновских снимков, обусловлены сложной анатомией органов грудной клетки\nи неизбежным наложением различных анатомических\nструктур, таких как ребра, сосуды и средостение. Это,\nк сожалению, может приводить к субъективным ошибкам при диагностике ПОЛ [18–22], поскольку врачрентгенолог должен учитывать множество факторов\nи опираться на свой опыт.\nАнализ данных, представленных различными авторами, показывает, что точный диагноз с использованием\nрентгеновской томографии был установлен лишь в 71 %\nслучаев из 881 исследования. Этот факт подчеркивает\nнеобходимость использования более современных\nи точных методов визуализации. При этом информативность спиральной компьютерной томографии\n(СКТ) оказалась значительно выше и составила 94,3 %\nсреди 374 пациентов, что говорит о большей точности\nи информативности КТ в диагностике заболеваний легких [23]. Таким образом, КТ позволяет получить более\nдетальную информацию о структуре легочной ткани\nи характере патологического процесса.\nВажно отметить, что периферический рак легкого чаще\nвсего локализуется в верхушечных и задних сегментах верхних долей, а также в верхушечных сегментах\nнижних долей (в 78,9 % случаев) на фоне поствоспалительных или возрастных изменений легочного рисунка (74,7 %) [24]. Это может затруднять своевременную диагностику, поскольку опухоль маскируется под\nдругие патологические изменения. При стандартной\nКТ-методике исследования для периферического рака\nлегкого размером до 3,0 см характерны следующие признаки: образование шаровидной (59,1 %) или овоидной\n(32,3 %) формы с контурами, имеющими спикулообразные (45,2 %) или мелкобугристые (30,6 %) очертания,\nпреимущественно однородной структуры (75,8 %) [25].\nПеречисленные признаки, однако, не являются строго\nспецифичными для рака легкого и могут встречаться\nпри других заболеваниях.\nВ отличие от злокачественных новообразований, для\nдоброкачественных образований при стандартной КТметодике характерны следующие признаки: образование шаровидной формы (83,3 %) с четкими, ровными\n(77,8 %) или мелкобугристыми (22,2 %) контурами,\nчаще неоднородной структуры (77,8 %) [26]. Четкие\nи ровные контуры образования обычно свидетельствуют о его доброкачественном характере.\nОдним из наиболее типичных заболеваний, формирующих ПОЛ, является туберкулома. Наиболее типичные\nКТ-признаки туберкуломы: образование шаровидной формы (76,9 %) с четкими и ровными контурами\n(84,6 %), неоднородной структуры (92,3 %) [27]. Однако\nважно помнить, что данные КТ-признаки не являются абсолютно специфичными и требуют комплексной\nоценки с учетом клинических данных и результатов\nдругих методов исследования [28], таких как микробиологическое исследование мокроты и результаты\nбронхоскопии.\nВ последние годы активно развиваются системы автоматизированной диагностики, позволяющие повысить\nточность и эффективность выявления рака легкого.\nСогласно данным зарубежных исследований, системы автоматизированной диагностики демонстрируют\nуспешные результаты в классификации раковых узлов\nв легких, размер которых варьирует от 2 до 30 мм. Результаты этих исследований показали общую точность\nметода на уровне 82 %, при этом чувствительность составила 90,90 %, а специфичность — 73,91 % [29, 30].\nЭто говорит о значительном потенциале использования автоматизированных систем в качестве вспомогательного инструмента для радиологов при анализе\nКТ-изображений и выявлении злокачественных новообразований [31, 32]. Внедрение этих систем в клиническую практику может способствовать раннему выявлению рака легкого и улучшению результатов лечения.\nПри оценке первичной опухоли использование интегрированных ПЭТ/КТ-томографов позволяет повысить\nточность выявления опухоли, инфильтрации грудной\nстенки и средостения по сравнению с использованием\nтолько ПЭТ. Однако, несмотря на это, дополнительная\nценность ПЭТ/КТ для определения стадии опухоли (Т)\nостается ограниченной в сравнении с КТ, так как КТ\nпозволяет более точно оценивать как размер опухоли,\nтак и степень инфильтрации соседних структур [33,\n34]. Таким образом, КТ остается важным методом для\nоценки локального распространения опухолевого процесса [35].\nПЭТ (позитронно-эмиссионная томография) считается\nодним из наиболее эффективных неинвазивных методов для дифференциальной диагностики образований\nв легких. Этот метод демонстрирует высокую чувствительность (93–97 %) и специфичность (77–78 %) при\nвыявлении и дифференциации узловых образований\nв легких, размер которых превышает 10 мм [36]. Высокая чувствительность и специфичность ПЭТ делают\nего ценным инструментом для исключения злокачественного процесса при обнаружении периферических\nобразований в легких [37].\nОдним из ключевых ограничений ПЭТ является сложность точного определения локализации выявленных\nпатологических изменений, а также невозможность\nоценки взаимного расположения опухоли с окружающими органами и тканями [38, 39]. Это связано с относительно низким пространственным разрешением\nПЭТ по сравнению с КТ [40].По данным зарубежных авторов, ПЭТ/КТ полезна для\nоценки различных аспектов инфекции, в том числе\nи туберкулеза. 18F-ФДГ-ПЭТ/КТ помогает в диагностике туберкулеза и может помочь подтвердить диагноз\nтуберкулеза на ранней стадии путем выявления места\nбиопсии у пациентов с подозрением на туберкулез [41].\nТаким образом, ПЭТ/КТ может быть использована для\nвыбора оптимального места для взятия биопсии и повышения вероятности получения диагностически значимого материала [42].\nСогласно данным исследований, при проведении фибробронхоскопии с браш-биопсией под рентгеновским\nконтролем у 37 пациентов с периферическим раком\nлегкого морфологический диагноз был подтвержден\nу 17 человек, что составляет 45,9 % [43]. Эти результаты\nподчеркивают, что фибробронхоскопия, хотя и является важным диагностическим методом, не всегда позволяет получить однозначный морфологический диагноз при периферическом раке легкого. Авторы в своей\nработе отмечают, что результативность фибробронхоскопии достигает 68,4 %, однако подчеркивают, что она\nнапрямую зависит от локализации и размера опухоли,\nчто подчеркивает важность правильного выбора метода диагностики в зависимости от индивидуальных\nхарактеристик новообразования [44]. Таким образом,\nвыбор оптимального диагностического подхода должен основываться на тщательной оценке клинической\nситуации и характеристик опухоли.\nПри исследовании пациентов с ПОЛ во время фибробронхоскопии неизмененная слизистая бронхов была\nобнаружена только у 87 больных, что составляет 37,7 %.\nЭто свидетельствует о том, что у большинства пациентов с периферическими образованиями легких имеются сопутствующие изменения слизистой бронхов.\nУ 107 пациентов, что соответствует 46,3 %, были выявлены признаки различных форм хронического бронхита, а у 25 пациентов (10,8 %) обнаружены атрофические\nизменения бронхов. В другом исследовании, проведенном у 71 пациента, у всех наблюдался диффузный\nдвусторонний атрофический бронхит, что указывает\nна высокую распространенность сопутствующей бронхолегочной патологии у пациентов с периферическими\nобразованиями легких [45]. Наличие сопутствующей\nбронхолегочной патологии может затруднять диагностику и влиять на результаты биопсии.\nЧрезбронхиальная биопсия легкого (ЧББЛ) — важный\nи широко используемый метод диагностики заболеваний легких, позволяющий получить образцы легочной\nткани для гистологического исследования. Впервые\nэтот метод был использован H. A. Andersen и коллегами в 1965 году, и с тех пор он претерпел значительные\nусовершенствования. В последующем исследовании,\nохватившем 939 пациентов, применив гибкие эндоскопы, достигли информативности до 82 %. Это свидетельствует о высокой диагностической ценности ЧББЛ при\nразличных заболеваниях легких. Однако ЧББЛ противопоказана при некорригируемой коагулопатии, аритмии, ишемии миокарда, тяжелом бронхоспазме и тромбоцитопении (менее 50×10 9/л). Необходимо строго\nсоблюдать противопоказания к ЧББЛ для предотвращения серьезных осложнений. Для минимизации риска\nпневмоторакса, который является одним из наиболее\nраспространенных осложнений, большинство специалистов рекомендуют проводить ЧББЛ под рентгеноскопическим контролем. Исследование P. G. Simpson\nи коллег показало, что такой контроль снижает частоту\nпневмоторакса с 2,9 до 1,8 %, однако не влияет на информативность процедуры при диагностике патологических образований в легких [46].\nВ качестве перспективного метода диагностики рассматривается бронхоскопия с использованием радиальной эндобронхиальной ультрасонографии (рЭБУСнавигация). Этот метод позволяет точно определить\nлокализацию патологического очага, даже если он\nне визуализируется при обычной бронхоскопии, и выполнить прицельную биопсию, что повышает вероятность получения диагностически значимого материала.\nИсследования показывают, что применение рЭБУС-навигации значительно повышает диагностическую ценность бронхобиопсий при туберкулезе, демонстрируя\nрезультаты в 77,6–80,8 % по сравнению с 35,6–58,5 %\nпри традиционной биопсии. Это свидетельствует о том,\nчто рЭБУС-навигация может значительно улучшить\nдиагностику туберкулеза легких. Доказано, что применение рЭБУС-навигации при бронхоскопической биопсии у пациентов с туберкулезными поражениями легких статистически значимо улучшает этиологическую\nдиагностику. Эффективность подтверждения диагноза\nтуберкулеза и микобактериоза на основе материала\nбронхобиопсии составила 67,1 и 61,9 % соответственно.\nрЭБУС-навигация увеличивает общую диагностическую эффективность до 81,9 %, в то время как классическая бронхобиопсия обеспечивает 50,7 % [47].\nИспользование эндобронхиального ультразвукового\nисследования (ЭБУС) позволило визуализировать и локализовать патологическое образование, после чего\nпровести щипцовую и браш-биопсию у 100 из 114 пациентов. Это свидетельствует о высокой эффективности ЭБУС в визуализации периферических образований легких. У 14 пациентов выявить опухолевый очаг\nс помощью ультразвукового исследования не удалось,\nчто свидетельствует об ограничениях метода в некоторых клинических ситуациях, например при очень\nмаленьких или глубоко расположенных образованиях.\nЗабор материала для цитологического исследования\n(аспирация и браш-биопсия) был выполнен у 100 пациентов. Щипцовая биопсия проведена у 63 из 100 больных. Гистологическая верификация диагноза была\nполучена у 46 из 63 пациентов. В целом морфологическое подтверждение диагноза достигнуто у 88 (88 %)\nиз 100 пациентов, что демонстрирует высокую эффективность ЭБУС в диагностике периферических образований легких. Таким образом, ЭБУС является ценным\nинструментом для диагностики ПОЛ [48].\nКлючевым препятствием для бронхологической верификации является необходимость выполнения биопсий в условиях отсутствия прямой визуализации, что\nобусловлено экстрапросветной локализацией периферического образования легкого (ПОЛ) [49]. В связи\nс этим проведение биопсии «вслепую» может приводить к получению недиагностического материала. Как\nследствие, прецизионные трансбронхиальные биопсии\nтребуют применения адъювантных навигационных\nметодик, направленных на определение пространственного соотношения между бронхиальным деревом\nи целевым ПОЛ. Использование таких навигационных\nметодик позволяет повысить точность биопсии и увеличить вероятность получения диагностически значимого материала, что в конечном итоге улучшает результаты диагностики и лечения пациентов [50].\nТрансторакальная биопсия\nВ отечественной и зарубежной литературе подробно\nописаны различные методики выполнения трансторакальной биопсии легкого, каждая из которых имеет\nсвои особенности и преимущества, что позволяет выбрать оптимальный подход в зависимости от конкретной клинической ситуации. К этим методикам относятся проведение процедуры под контролем рентгена,\nультразвука (УЗИ) и компьютерной томографии (КТ).\nСогласно данным исследований, информативность\nтрансторакальной аспирационной биопсии под рентгенологическим контролем составляет 86 %, тогда как\nпри использовании КТ-контроля этот показатель возрастает до 94,5 % [51]. Этот факт свидетельствует о более высокой точности КТ-контроля при проведении\nданной процедуры, поскольку КТ позволяет получить\nболее детальное изображение легочной ткани и точно\nнаправить иглу к целевому образованию. Однако процедура может сопровождаться осложнениями, которые\nнаблюдаются в 11 % случаев, причем наиболее частым\nиз них является пневмоторакс, что требует тщательного мониторинга состояния пациента после проведения\nбиопсии [52]. Пневмоторакс может привести к дыхательной недостаточности и потребовать немедленной\nмедицинской помощи.\nАвторы в своих исследованиях отмечают, что общая\nрезультативность трансторакальных биопсий достигает 90 %, что подтверждает ее высокую диагностическую\nценность, при этом эффективность метода составляет\n86 % при рентгенологическом контроле и 95 % при КТконтроле, что вновь указывает на преимущество КТконтроля. Преимущество КТ-контроля заключается\nв возможности визуализации небольших образований\nи более точном наведении иглы. При использовании\nультразвукового контроля информативность биопсии\nдостигает 97,8 % у пациентов с субплевральным расположением патологического очага, что делает УЗИ методом выбора в данной клинической ситуации [53]. УЗИ\nособенно эффективно для визуализации образований,\nрасположенных близко к плевре и имеющих жидкостное содержимое.\nОсложнения при трансторакальной пункционной биопсии встречаются достаточно часто и требуют внимательного отношения к выбору метода и технике проведения процедуры, а также тщательной подготовки\nпациента. Например, в одном из исследований пневмоторакс был зафиксирован у 16 % из 57 пациентов, причем 6 % из них потребовалось активное дренирование,\nчто подчеркивает потенциальную серьезность данного\nосложнения. В другом исследовании, где применялся\nультразвуковой контроль, окончательный диагноз был\nустановлен у 95 % пациентов (147 из 155). Пневмоторакс наблюдался у 1,3 % пациентов (2 случая), причем\nодному из них потребовалось дренирование грудной\nклетки. Другие осложнения включали легочное кровотечение (2,6 %), послеоперационную боль, требующую\nмедикаментозного лечения (1,3 %), вазовагальные реакции (1,3 %) и кровохарканье (0,6 %) [28], что свидетельствует о спектре возможных, хотя и менее частых\nосложнений [54].\nДругие авторы также сообщают о высокой эффективности трансторакальной биопсии под КТ-контролем,\nчто подтверждает ее роль в диагностике заболеваний легких. В исследовании с участием 55 пациентов\nс небольшими очагами (размером от 0,5 до 3,0 см)\nу 47 была диагностирована аденокарцинома легкого,\nа у 8 — доброкачественные изменения. Осложнения\nвозникли у 47,3 % пациентов, включая частичный пневмоторакс (26 случаев) и кровохарканье (11 случаев), что\nуказывает на более высокую частоту осложнений в данной группе пациентов [55]. Это может быть связано\nс небольшим размером очагов и большей сложностью\nвыполнения биопсии.\nПри выполнении трансторакальной биопсии под ультразвуковым контролем чувствительность метода\nк злокачественным новообразованиям составила 85,5 %\n(65 случаев из 96). Пневмоторакс был зафиксирован\nу 4 % пациентов. В другом исследовании правильный\nдиагноз был установлен в 96 % случаев (48 из 50), при\nэтом пневмоторакс развился у 4 % пациентов, а кровохарканье — у 6 %. Благодаря биопсии удалось избежать хирургического вмешательства или торакоскопии\nу 64 % пациентов, что подчеркивает важность биопсии\nв определении тактики лечения и избежании ненужных операций. Биопсия позволяет получить морфологическое подтверждение диагноза и определить стадию\nзаболевания, что необходимо для выбора оптимальной\nстратегии лечения.\nТаким образом, трансторакальная биопсия легкого является высокоинформативным методом диагностики\nпериферических образований легких, однако сопровождается риском осложнений, среди которых наиболее\nчастым является пневмоторакс (в среднем 15,7 % случаев из 102 процедур) [56]. Частота пневмоторакса может\nварьироваться в зависимости от используемой методики, опыта врача и характеристик пациента. Выбор метода контроля (рентген, УЗИ или КТ) влияет как на эффективность процедуры, так и на частоту осложнений,\nчто требует индивидуального подхода к каждому пациенту и учета особенностей его клинической ситуации.\nПеред проведением биопсии необходимо тщательно\nоценить риски и преимущества процедуры и обсудить\nих с пациентом.\nВидеоторакоскопическая хирургия\nВ последнее десятилетие видеоторакоскопическая\nхирургия (ВТС) получила широкое распространение\nкак завершающий этап диагностики при отсутствии\nморфологического подтверждения диагноза, а такжев качестве лечебной процедуры. Показанием к диагностической ВТС считаются неверифицированные периферические образования легких размером менее 3 см,\nрасположенные в плащевой зоне. Такие случаи требуют\nпроведения диагностической операции с использованием торакоскопического доступа по стандартной методике [57].\nВ зарубежных источниках для обозначения видеоторакоскопических операций применяется термин “video\nassisted thoracic surgery” (VATS) или его синонимы, подразумевающие полную эндоскопическую торакальную\nхирургию. Долгое время наблюдалась терминологическая неопределенность между чисто видеоторакоскопическими подходами и операциями, в которых\nэндоскопическая аппаратура использовалась как вспомогательное средство при торакотомии. Однако на 17-м\nсъезде торакальных хирургов было принято решение,\nопределяющее операцию как видеоторакоскопическую\n(VATS), если она выполняется через разрез любой длины без применения ранорасширителя [58].\nВТС с биопсией демонстрирует высокую эффективность в дифференциальной диагностике округлых одиночных новообразований, локализованных в кортикальном, субкортикальном отделах легкого или вблизи\nмеждолевой щели. По данным различных исследований, точность диагностики составляет 95,5–100 %.\nСравнительный анализ минимально инвазивных\nи традиционных оперативных вмешательств показал,\nчто применение торакоскопического метода позволяет\nсократить сроки пребывания в стационаре в 1,8 раза,\nпродолжительность лечения в реанимации — в 2 раза,\nчастоту проведения искусственной вентиляции легких\n(ИВЛ) после операции — в 3,5 раза, а сроки использования наркотических анальгетиков — в 2,3 раза [59].\nИсследования зарубежных авторов, сравнивающие\nоткрытую биопсию легкого и видеоассистированную\nторакоскопическую биопсию (ВАТС), выявили сопоставимую диагностическую точность в обеих группах\n(96 % против 92 %). Однако среднее время пребывания\nв стационаре в группе ВАТС было значительно меньше — 1,4 (0,7) дня по сравнению с 3,1 (1,8) дня при открытой биопсии. Кроме того, в группе ВАТС не было\nзафиксировано послеоперационных осложнений, тогда\nкак в группе открытой биопсии осложнения возникли\nу трех пациентов [60].\nДругие исследования подтверждают, что продолжительность госпитализации при торакоскопической\nбиопсии в среднем составляет 3 дня, что достоверно\nменьше, чем при открытой биопсии (5 дней) (р < 0,001)\n[40]. В другом исследовании 87 (84,4 %) пациентов, перенесшие ВАТС-биопсию, имели более короткий срок\nпребывания в стационаре по сравнению с пациентами,\nкоторым выполнялась операция через торакотомный\nдоступ (р = 0,001) [61].\nНесмотря на это, исследование ряда авторов выявило\nосложнения у 71 из 115 пациентов, прошедших диагностическую торакоскопию. Преимущественно это были\nподкожная эмфизема (49,3 %), гипертермия без признаков инфекции (15,5 %) и нагноение раны (12,7 %),\nоднако у всех пациентов заживление произошло первично. В то же время работа других авторов продемонстрировала 100 % информативность видеоторакоскопической биопсии у 142 пациентов с периферическими\nобразованиями, как доброкачественными (38 %), так\nи злокачественными. По данным зарубежных авторов,\nбыли проанализированы результаты диагностических\nторакоскопических атипичных резекций у 81 пациента\nс небольшими периферическими образованиями легких, и во всех случаях удалось верифицировать характер патологии.\nНесмотря на доказанную эффективность и широкое\nраспространение ВТС, консенсуса относительно ее\nприменения при данной патологии не достигнуто. Например, авторы высказывают сомнения в целесообразности диагностической торакоскопии при периферических новообразованиях. Ряд исследователей, включая\nA. A. Бейсебаева и соавторов и А. Х. Трахтенберга, рекомендуют ограничивать применение ВТС только случаями субплевральной локализации образований.\nАбсолютными противопоказаниями к ВТС являются некорригируемая коагулопатия, острое нарушение\nмозгового кровообращения, инфаркт в острой и подострой стадии, а также недостаточность кровообращения III степени. При этом отмечается низкая частота\nинтраоперационных осложнений (0,7 %) и их отсутствие в послеоперационном периоде [62].\nЗарубежные авторы подчеркивают, что для успешного\nи безопасного проведения ВТС необходимо обеспечить\nоптимальное операционное поле и выбрать правильный хирургический подход.\nНесмотря на преимущества минимально инвазивных\nметодов, стандартный торакотомный доступ остается\nактуальным и имеет свои показания. Например, при\nлечении пациентов с периферическими образованиями легких диаметром более 3 см или локализованными в промежуточной и прикорневой зонах, удаленных\nот висцеральной плевры, целесообразно использовать\nтрадиционный торакотомный доступ.\nВ качестве альтернативы миниторакотомия (5–7 см)\nсо специальными расширителями раны и удлиненными инструментами позволяет снизить травматичность,\nсократить продолжительность операции и улучшить\nфункциональные и косметические результаты при\nоперациях на периферических образованиях легких\nпо сравнению с обычной торакотомией [63].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nДиагностика периферических образований в легких\nтребует комплексного подхода, сочетающего неинвазивные и инвазивные методы. Компьютерная томография (КТ) остается наиболее информативным методом\n(94,3 %) для дифференциации злокачественных и доброкачественных процессов, включая туберкулому,\nблагодаря выявлению характерных морфологических\nпризнаков. Позитронно-эмиссионная томография\n(ПЭТ/КТ) демонстрирует высокую чувствительность\n(93–97 %) и специфичность (77–78 %) при размерах узлов более 10 мм, но ограничена в точной локализации\nпатологий. Инвазивные методы, такие как фибробронхоскопия и трансторакальная биопсия, обеспечиваютвысокую диагностическую точность (до 97,8 %), однако\nсопряжены с риском осложнений, включая пневмоторакс (15,7 %). Видеоторакоскопическая хирургия (ВТС)\nявляется минимально инвазивным методом с высокой\nточностью (95,5–100 %) для образований менее 3 см, сокращая сроки госпитализации и частоту осложнений.\nОднако при крупных или труднодоступных образованиях предпочтение отдается торакотомному доступу.\nТаким образом, оптимальная диагностика требует индивидуального подхода с учетом преимуществ и ограничений каждого метода. Несмотря на значительные\nдостижения в диагностике, проблема дифференциальной диагностики периферических образований легких\nостается открытой, что подчеркивает необходимость\nдальнейшего совершенствования методов и оптимизации существующих подходов"],"dc.subject.ru":["легких новообразования","видеоторакоскопия","торакотомия","трансторакальная биопсия","компьютерная томография","дифференциальная диагностика","бронхоскопия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография","видеоторакоскопическая хирургия"],"dc.title.ru":["Дифференциальная диагностика периферического образования легкого: обзор возможностей и ограничений современных методов"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["64-74"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["Р. Н. Исламов","R. N. Islamov","Р. А. Шарипов","R. A. Sharipov","М. А. Багиров","M. A. Bagirov","Р. К. Тукфатуллин","R. K. Tukfatullin","Г. В. Читорелидзе","G. V. Chitorelidze","Е. В. Павлова","E. V. Pavlova","Р. К. Ягафарова","R. K. Yagafarova"],"author_keyword":["Р. Н. Исламов","R. N. Islamov","Р. А. Шарипов","R. A. Sharipov","М. А. Багиров","M. A. Bagirov","Р. К. Тукфатуллин","R. K. Tukfatullin","Г. В. Читорелидзе","G. V. Chitorelidze","Е. В. Павлова","E. V. Pavlova","Р. К. Ягафарова","R. K. Yagafarova"],"author_ac":["р. н. исламов\n|||\nР. Н. Исламов","r. n. islamov\n|||\nR. N. Islamov","р. а. шарипов\n|||\nР. А. Шарипов","r. a. sharipov\n|||\nR. A. Sharipov","м. а. багиров\n|||\nМ. А. Багиров","m. a. bagirov\n|||\nM. A. Bagirov","р. к. тукфатуллин\n|||\nР. К. Тукфатуллин","r. k. tukfatullin\n|||\nR. K. Tukfatullin","г. в. читорелидзе\n|||\nГ. В. Читорелидзе","g. v. chitorelidze\n|||\nG. V. Chitorelidze","е. в. павлова\n|||\nЕ. В. Павлова","e. v. pavlova\n|||\nE. V. Pavlova","р. к. ягафарова\n|||\nР. К. Ягафарова","r. k. yagafarova\n|||\nR. K. Yagafarova"],"author_filter":["р. н. исламов\n|||\nР. Н. Исламов","r. n. islamov\n|||\nR. N. Islamov","р. а. шарипов\n|||\nР. А. Шарипов","r. a. sharipov\n|||\nR. A. Sharipov","м. а. багиров\n|||\nМ. А. Багиров","m. a. bagirov\n|||\nM. A. Bagirov","р. к. тукфатуллин\n|||\nР. К. Тукфатуллин","r. k. tukfatullin\n|||\nR. K. Tukfatullin","г. в. читорелидзе\n|||\nГ. В. Читорелидзе","g. v. chitorelidze\n|||\nG. V. Chitorelidze","е. в. павлова\n|||\nЕ. В. Павлова","e. v. pavlova\n|||\nE. V. Pavlova","р. к. ягафарова\n|||\nР. К. Ягафарова","r. k. yagafarova\n|||\nR. K. Yagafarova"],"dc.author.name":["Р. Н. Исламов","R. N. Islamov","Р. А. Шарипов","R. A. Sharipov","М. А. Багиров","M. A. Bagirov","Р. К. Тукфатуллин","R. K. Tukfatullin","Г. В. Читорелидзе","G. V. Chitorelidze","Е. В. Павлова","E. V. Pavlova","Р. К. Ягафарова","R. K. Yagafarova"],"dc.author.name.ru":["Р. Н. Исламов","Р. А. Шарипов","М. А. Багиров","Р. К. Тукфатуллин","Г. В. Читорелидзе","Е. В. Павлова","Р. К. Ягафарова"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканский клинический фтизиопульмонологический центр","Bashkir State Medical University ; Republican Clinical Phthisiopulmonology Center","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза ; Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования","Central Scientific Research Institute of Tuberculosis ; Russian Medical Academy of Postgraduate Education","Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканский клинический фтизиопульмонологический центр","Bashkir State Medical University","Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза","Central Scientific Research Institute of Tuberculosis","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканский клинический фтизиопульмонологический центр","Башкирский государственный медицинский университет","Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза ; Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования","Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканский клинический фтизиопульмонологический центр","Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.full":["Р. Н. Исламов | Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканский клинический фтизиопульмонологический центр","R. N. Islamov | Bashkir State Medical University ; Republican Clinical Phthisiopulmonology Center","Р. А. Шарипов | Башкирский государственный медицинский университет","R. A. Sharipov | Bashkir State Medical University","М. А. Багиров | Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза ; Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования","M. A. Bagirov | Central Scientific Research Institute of Tuberculosis ; Russian Medical Academy of Postgraduate Education","Р. К. Тукфатуллин | Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканский клинический фтизиопульмонологический центр","R. K. Tukfatullin | Bashkir State Medical University","Г. В. Читорелидзе | Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза","G. V. Chitorelidze | Central Scientific Research Institute of Tuberculosis","Е. В. Павлова | Башкирский государственный медицинский университет","E. V. Pavlova | Bashkir State Medical University","Р. К. Ягафарова | Башкирский государственный медицинский университет","R. K. Yagafarova | Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.ru":["Р. Н. Исламов | Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканский клинический фтизиопульмонологический центр","Р. А. Шарипов | Башкирский государственный медицинский университет","М. А. Багиров | Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза ; Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования","Р. К. Тукфатуллин | Башкирский государственный медицинский университет ; Республиканский клинический фтизиопульмонологический центр","Г. В. Читорелидзе | Центральный научно-исследовательский институт туберкулеза","Е. В. Павлова | Башкирский государственный медицинский университет","Р. К. Ягафарова | Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.name.en":["R. N. Islamov","R. A. Sharipov","M. A. Bagirov","R. K. Tukfatullin","G. V. Chitorelidze","E. V. Pavlova","R. K. Yagafarova"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University ; Republican Clinical Phthisiopulmonology Center","Bashkir State Medical University","Central Scientific Research Institute of Tuberculosis ; Russian Medical Academy of Postgraduate Education","Bashkir State Medical University","Central Scientific Research Institute of Tuberculosis","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.en":["R. N. Islamov | Bashkir State Medical University ; Republican Clinical Phthisiopulmonology Center","R. A. Sharipov | Bashkir State Medical University","M. A. Bagirov | Central Scientific Research Institute of Tuberculosis ; Russian Medical Academy of Postgraduate Education","R. K. Tukfatullin | Bashkir State Medical University","G. V. Chitorelidze | Central Scientific Research Institute of Tuberculosis","E. V. Pavlova | Bashkir State Medical University","R. K. Yagafarova | Bashkir State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0005-4776-4141\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 ; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0444\\u0442\\u0438\\u0437\\u0438\\u043e\\u043f\\u0443\\u043b\\u044c\\u043c\\u043e\\u043d\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u041d. \\u0418\\u0441\\u043b\\u0430\\u043c\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0005-4776-4141\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University ; Republican Clinical Phthisiopulmonology Center\", \"full_name\": \"R. N. Islamov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7720-4832\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0410. \\u0428\\u0430\\u0440\\u0438\\u043f\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7720-4832\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"R. A. Sharipov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-9788-1024\", \"affiliation\": \"\\u0426\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043d\\u0430\\u0443\\u0447\\u043d\\u043e-\\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0438\\u043d\\u0441\\u0442\\u0438\\u0442\\u0443\\u0442 \\u0442\\u0443\\u0431\\u0435\\u0440\\u043a\\u0443\\u043b\\u0435\\u0437\\u0430 ; \\u0420\\u043e\\u0441\\u0441\\u0438\\u0439\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0430\\u043a\\u0430\\u0434\\u0435\\u043c\\u0438\\u044f \\u043d\\u0435\\u043f\\u0440\\u0435\\u0440\\u044b\\u0432\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043f\\u0440\\u043e\\u0444\\u0435\\u0441\\u0441\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043e\\u0431\\u0440\\u0430\\u0437\\u043e\\u0432\\u0430\\u043d\\u0438\\u044f\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0410. \\u0411\\u0430\\u0433\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-9788-1024\", \"affiliation\": \"Central Scientific Research Institute of Tuberculosis ; Russian Medical Academy of Postgraduate Education\", \"full_name\": \"M. A. Bagirov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0003-4100-6839\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 ; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0444\\u0442\\u0438\\u0437\\u0438\\u043e\\u043f\\u0443\\u043b\\u044c\\u043c\\u043e\\u043d\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u041a. \\u0422\\u0443\\u043a\\u0444\\u0430\\u0442\\u0443\\u043b\\u043b\\u0438\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0003-4100-6839\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"R. K. Tukfatullin\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-5062-9788\", \"affiliation\": \"\\u0426\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043d\\u0430\\u0443\\u0447\\u043d\\u043e-\\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0438\\u043d\\u0441\\u0442\\u0438\\u0442\\u0443\\u0442 \\u0442\\u0443\\u0431\\u0435\\u0440\\u043a\\u0443\\u043b\\u0435\\u0437\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0413. \\u0412. \\u0427\\u0438\\u0442\\u043e\\u0440\\u0435\\u043b\\u0438\\u0434\\u0437\\u0435\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-5062-9788\", \"affiliation\": \"Central Scientific Research Institute of Tuberculosis\", \"full_name\": \"G. V. Chitorelidze\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0008-4531-4309\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0415. \\u0412. \\u041f\\u0430\\u0432\\u043b\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0008-4531-4309\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"E. V. Pavlova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0001-8272-6774\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u041a. \\u042f\\u0433\\u0430\\u0444\\u0430\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0001-8272-6774\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"R. K. Yagafarova\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1088"],"dc.citation":["Гомболевский В.А., Чернина В.Ю., Блохин И.А., Николаев А.Е., Барчук А.А., Морозов С.П. Основные достижения низкодозной компьютерной томографии в скрининге рака легкого. Туберкулез и болезни легких. 2021;99(1):61–70. DOI: 10.21292/2075-1230-2021-99-1-61-70","Пушкарев Е.А., Важенин А.В., Кулаев К.И., Зуйков К.С., Юсупов И.М., Попова И.А. Способ диагностики периферических новообразований легких с эндосонографическим контролем положения эндоскопического инструмента в патологическом очаге: патент, Российская Федерация, 2719666 C1 от 17.06.2019.","Пилькевич Д.Н., Чекасина М.А., Ануфриева С.С. Опыт применения видеоторакоскопических атипичных резекций легкого при очаговых образованиях. РМЖ. 2023;1:18–21.","Пушкарев Е.А., Важенин А.В., Кулаев К.И., Юсупов И.М., Зуйков К.С., Попова И.А. Эффективность модифицированной методики биопсии при эндобронхиальном ультразвуковом исследовании (EBUS) в диагностике периферических новообразований легких: результаты клинического исследования. Уральский медицинский журнал. 2022;21(6):19–25. DOI: 10.52420/2071-5943-2022-21-6-19-25","Самородов Н.А., Сабанчиева Ж.Х., Васильев И.В. Применение видеоассистированных торакоскопических резекций легкого для дифференциальной диагностики заболеваний легких. Туберкулез и болезни легких. 2021;99(2):16–20. DOI: 10.21292/2075-1230-2021-99-2-16-20","Тюлькова Т.Е., Луговкина Т.К., Кутузова Д.М., Хабибуллина Н.Ф. Диагностика туберкулеза легких при недоказанном бактериовыделении (обзор литературы). РМЖ. Медицинское обозрение. 2022;6(7):387–92. DOI: 10.32364/2587-6821-2022-6-7-387-392","Тюрин И.Е., Авдеев С.Н., Гаврилов П.В., Есаков Ю.С., Зяблова Е.И., Ильина Н.А. и др. Словарь терминов в торакальной визуализации. Вестник рентгенологии и радиологии. 2023;104(5):292– 332. DOI: 10.20862/0042-4676-2023-104-5-292-332","Черниченко Н.В., Лагкуева И.Д., Сусарев И.О., Джигкаева М.М., Чхиквадзе В.Д. КТ-навигация как залог успеха бронхобиопсии при периферических образованиях в легких. Вестник рентгенологии и радиологии. 2024;105(1):29–36. DOI: 10.20862/0042-4676-2024-105-1-29-36","Чесалина Я.О., Карпина Н.Л., Березовский Ю.С., Шишова С.В., Совокозов И.В. Сравнительная эффективность виртуальной бронхоскопии и эндобронхиальной ультрасонографии в малоинвазивной диагностике периферических образований легких: первый опыт. Пульмонология. 2021;31(6):718–28. DOI: 10.18093/0869-0189-2021-31-6-718-728","Шабалина И.Ю., Зайцева А.С., Красникова Е.В., Семенова Л.А., Сивокозов И.В., Карпина Н.Л. и др. Оценка радиального эндосонографического изображения периферических образований легких для выбора бронхобиопсий в дифференциальной диагностике туберкулеза, микобактериоза и злокачественных процессов. Врач. 2023;5:5–12. DOI: 10.29296/25877305-2023-05-01","Клинические рекомендации. Злокачественное новообразование бронхов и легкого. Москва; 2021.","Есаков Ю.С., Шрайнер И.В., Кирпичникова Е.И., Куликова Е.А., Ефтеев Л.А., Туквадзе Е.В. и др. Клиническая эффективность трансторакальной биопсии периферических новообразований легких под контролем МСКТ. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;5:34–42. DOI: 10.17116/hirurgia202205134","Киреев А.А. Современные цитоморфологические классификации доброкачественных и опухолевых поражений легких. Лабораторная служба. 2023;12(1):14–20. DOI: 10.17116/labs20231201114","Archer J.M., Mendoza D.P., Hung Y.P., Lanuti M., Digumarthy S.R. Surgical resection of benign nodules in lung cancer screening: incidence and features. JTO Clin Res Rep. 2023;4(12):100605. DOI: 10.1016/j.jtocrr.2023.100605","Ho A.T.N., Gorthi R., Lee R., Chawla M., Patolia S. Solitary lung nodule: CT-guided transthoracic biopsy vs transbronchial biopsy with endobronchial ultrasound and flexible bronchoscope, a meta-analysis of randomized controlled trials. Lung. 2023;201(1):85–93. DOI: 10.1007/s00408-023-00596-9","Ho E., Cho R.J., Keenan J.C., Murgu S. The feasibility of using the “artery sign” for pre-procedural planning in navigational bronchoscopy for parenchymal pulmonary lesion sampling. Diagnostics. 2022;12(12):3059. DOI: 10.3390/diagnostics12123059","Jiang J., Lv Z.M., Lv F.J., Fu B.J., Liang Z.R., Chu Z.G. Clinical and computed tomography characteristics of solitary pulmonary nodules caused by fungi: a comparative study. Infect Drug Resist. 2022;15:6019–28. DOI: 10.2147/IDR.S382289","Kho S.S., Nyanti L.E., Chai C.S., Chan S.K., Tie S.T. Feasibility of manual bronchial branch reading technique in navigating conventional rEBUS bronchoscopy in the evaluation of peripheral pulmonary lesion. Clin Respir J. 2021;15(6):595–603. DOI: 10.1111/crj.13297","Kirino Y., Tsuji T., Ohno S., Yoshimi R., Takeda Y., Misumi M., et al. [A solitary lung lesion in Wegener’s granulomatosis, which was difficult to differentiate from lung neoplasm]. Ryumachi. 2003;43(1):39–43. Japanese. PMID: 12692988","de Koning H.J., van der Aalst C.M., de Jong P.A., Scholten E.T., Nackaerts K., Heuvelmans M.A., et al. Reduced lung-cancer mortality with volume CT screening in a randomized trial. N Engl J Med. 2020;382(6):503–13. DOI: 10.1056/NEJMoa1911793","Korevaar D.A., Colella S., Fally M., Camuset J., Colby T.V., Hagmeyer L., et al. European Respiratory Society guidelines on transbronchial lung cryobiopsy in the diagnosis of interstitial lung diseases. Eur Respir J. 2022;60(5):2200425. DOI: 10.1183/13993003.00425-2022","Kurimoto N., Morita K. Bronchial branch tracing. Springer Nature; 2020. 173 p.","Lachkar S., Perrot L., Gervereau D., De Marchi M., Morisse Pradier H., Dantoing E., et al. Radial-EBUS and virtual bronchoscopy planner for peripheral lung cancer diagnosis: How it became the first-line endoscopic procedure. Thorac Cancer. 2022;13(20):2854–60. DOI: 10.1111/1759-7714.14629","Ren Q., Zhou Y., Yan M., Zheng C., Zhou G., Xia X. Imaging-guided percutaneous transthoracic needle biopsy of nodules in the lung base: fluoroscopy CT versus cone-beam CT. Clin Radiol. 2022;77(5):e394–9. DOI: 10.1016/j.crad.2022.02.005","Sainz Zuñiga P.V., Vakil E., Molina S., Bassett R.L. Jr, Ost D.E. Sensitivity of radial endobronchial ultrasound-guided bronchoscopy for lung cancer in patients with peripheral pulmonary lesions: an updated meta-analysis. Chest. 2020;157(4):994–1011. DOI: 10.1016/j.chest.2019.10.042","Sano A. Virtual bronchoscopy using Horos. Lung India. 2020;37(5):457–8. DOI: 10.4103/lungindia.lungindia_110_20","Takata S., Miyake K., Kumanogoh A. The superiority of manual over automated methods in identifying bronchial trees on identical CT images. Sci Rep. 2022;12(1):5416. DOI: 10.1038/s41598-022-09401-8","Taketa T., Nakamura T. Pulmonary sarcoidosis presenting as a solitary nodule mimicking lung cancer. Clin Case Rep. 2021;9(6):e04208. DOI: 10.1002/ccr3.4208","Udagawa H., Kirita K., Naito T., Nomura S., Ishibashi M., Matsuzawa R., et al. Feasibility and utility of transbronchial cryobiopsy in precision medicine for lung cancer: Prospective single-arm study. Cancer Sci. 2020;111(7):2488–98. DOI: 10.1111/cas.14489","Velez‐Perez A., Abuharb B., Bammert C.E. Detection of non‐haematolymphoid malignancies in bronchoalveolar lavages — A cancer centre’s 10-year experience. Cytopathology. 2022;33(4):449–53.","Zheng X., Xie F., Li Y., Chen J., Jiang Y., Sun J. Ultrathin bronchoscope combined with virtual bronchoscopic navigation and endobronchial ultrasound for the diagnosis of peripheral pulmonary lesions with or without fluoroscopy: A randomized trial. Thorac Cancer. 2021;12(12):1864–72. DOI: 10.1111/1759-7714.13995","Zheng X., Zhong C., Xie F., Li S., Wang G., Zhang L., et al. Virtual bronchoscopic navigation and endobronchial ultrasound with a guide sheath without fluoroscopy for diagnosing peripheral pulmonary lesions with a bronchus leading to or adjacent to the lesion: A randomized non-inferiority trial. Respirology. 2023;28(4):389–98. DOI: 10.1111/resp.14405","Zhong C.H., Su Z.Q., Luo W.Z., Rao W.-Y., Feng J.-X., Tang Ch.-L., et al. Hierarchical clock-scale hand-drawn mapping as a simple method for bronchoscopic navigation in peripheral pulmonary nodule. Respiratory Research. 2022;23(1):245. DOI: 10.1186/s12931-022-02160-0","Zhou Y., Yang W., Ao M., Höti N., Gabrielson E., Chan D.W., et al. Proteomic analysis of the air-way fluid in lung cancer. Detection of periostin in bronchoalveolar lavage (BAL). Front Oncol. 2020;10:1072. DOI: 10.3389/fonc.2020.01072","Zhu H., Liu H., Wen J., Yuan T., Ren G., Jiang Y., et al. Overexpression of human aspartyl (asparaginyl) β-hydroxylase in NSCLC: its diagnostic value by means of exosomes of bronchoalveolar lavage. Appl Immunohistochem Mol Morphol. 2021;29(10):720–7. DOI: 10.1097/PAI.0000000000000963","Zou X., Zhu Y., Hu Q., Qi Q., Hua H., Fei F., et al. Diagnostic value of ultrasound-guided transbronchial lung biopsy in peripheral tuberculous pulmonary lesions. Diagn Cytopathol. 2022;50(12):572-578. DOI: 10.1002/dc.25041.","Zou X., Cui N., Ma Q., Lin Z., Zhang J., Li X. Conventional versus cone-beam computed tomography in lung biopsy: diagnostic performance, risks, and the advantages of tract embolization with gelfoam particle suspension. Quant Imaging Med Surg. 2024;14(9):6479–92. DOI: 10.21037/qims-24-342","Tanahashi M. Thoracotomy approach to large tumors. Kyobu Geka. 2024;77(10):828–34. Japanese. PMID: 39617380","Abid A., Ahmad T., Shaikh K.A., Nasreen S., Sikander N., Mazcuri M. Video Assisted Thoracoscopy as a therapeutic modality in evacuating retained or clotted haemothoraces. J Pak Med Assoc. 2021;71(5):1428– 31. DOI: 10.47391/JPMA.288","Круглова И.А., Паранина Т.В., Зиновьев С.В., Уткин О.В., Денисенко А.Н. Срочная интраоперационная цитологическая диагностика объемных (шаровидных) образований легкого. Пульмонология. 2023;33(3):357–65. DOI: 10.18093/0869-0189-2023-33-3-357-365","Афонин Г.В., Глухарева А.Е., Смоленов Е.И., Колобаев И.В., Бекетов Е.Е., Петров Л.О. и др. Применение ПЭТ/КТ с 18F-ФДГ в дифференциальной диагностике одиночных образований легких. Исследования и практика в медицине. 2022;9(3):80–90. DOI: 10.17709/2410-1893-2022-9-3-6","Гаврилов, П.В., Суворова, С.С., Смольникова, У.А., Ушков, А.Д. Гамартома легкого: моноцентровый аналитический обзор 142 случаев. Вестник рентгенологии и радиологии. 2024;105(1):13–9. DOI: 10.20862/0042-4676-2024-105-1-13-19","Багиров М.А., Лепеха Л.Н., Садовникова С.С., Ерохина М.В., Каприна Н.Л., Красникова Е.В. Показания к хирургическому лечению туберкулем легких в современных условиях. Туберкулез и социально-значимые заболевания. 2018;2:43–8.","Васильева И.А., Баласанянц Г.С., Борисов С.Е., Бурмистрова И.А., Валиев Р.Ш., Ваниев Э.В. и др. Туберкулез у взрослых: Клинические рекомендации. М., 2021.","Diez-Ferrer M., Morales A., Tebé C., Cubero N., López-Lisbona R., Padrones S., et al. Ultrathin bronchoscopy with and without virtual bronchoscopic navigation: influence of segmentation on diagnostic yield. Respiration. 2019;97(3):252–8. DOI: 10.1159/000493270","Goel M.K., Kumar A., Maitra G., Singh B., Ahlawat S., Jain P., et al. Safety and diagnostic yield of transbronchial lung cryobiopsy by flexible bronchoscopy using laryngeal mask airway in diffuse and localized peripheral lung diseases: A single-center retrospective analysis of 326 cases. Lung India. 2021;38(2):109–16. DOI: 10.4103/lungindia.lungindia_220_20","Gorospe L., Ajuria-Illarramendi O., de la Puente-Bujidos C., MuñozMolina G.M., Cabañero-Sánchez A., Moreno-Mata N., et al. PET/CT findings of granulomatosis with polyangiitis presenting as a solitary pulmonary nodule and mimicking lung cancer. J Clin Rheumatol. 2020;26(5):e122–3. DOI: 10.1097/RHU.0000000000000994","Gutiérrez J., Yumay P., Schiappacasse G., Fernándeza P.F., Truebab A.A., Santosa J.S., et al. Nódulo pulmonar solitario como presentación inhabitual de infección por Mycobacterium abscessus. Reporte de un caso clínico. Revista médica de Chile. 2023;151(12):1636–9.","Herth F.J., Mayer M., Thiboutot J., Kapp C.M., Sun J., Zhang X., et al. Safety and performance of transbronchial cryobiopsy for parenchymal lung lesions. Chest. 2021;160(4):1512–9. DOI: 10.1016/j.chest.2021.04.063","Andolfi M., Potenza R., Capozzi R., Liparulo V., Puma F., Yasufuku K. The role of bronchoscopy in the diagnosis of early lung cancer: a review. J Thorac Dis. 2016;8(11):3329–37. DOI: 10.21037/jtd.2016.11.81","Ernst A., Eberhardt R., Krasnik M., Herth F.J. Efficacy of endobronchial ultrasound-guided transbronchial needle aspiration of hilar lymph nodes for diagnosing and staging cancer. J Thorac Oncol. 2009;4(8):947–50. DOI: 10.1097/JTO.0b013e3181add88d","Megyesfalvi Z., Tallosy B., Pipek O., Fillinger J., Lang C., Klikovits T., et al. The landscape of small cell lung cancer metastases: organ specificity and timing. Thorac Cancer. 2021;12(6):914–23. DOI: 10.1111/1759-7714.13854","Sanz-Santos J., Andreo F., Serra P., Monsó E., Ruiz-Manzano J. The role of endobronchial ultrasound in central early lung cancer. Thorac Cancer. 2012;3(2):139–44. DOI: 10.1111/j.1759-7714.2011.00102.x","Lee J., Song J.U. Diagnostic yield of radial probe endobronchial ultrasonography-guided transbronchial biopsy without fluoroscopy in peripheral pulmonary lesions: A systematic review and meta-analysis. Thorac Cancer. 2023;14(2):195–205. DOI: 10.1111/1759-7714.14733","Kuijvenhoven J.C., Leoncini F., Crombag L.C., Spijker R., Bonta P.I., Korevaar D.A., et al. Endobronchial ultrasound for the diagnosis of centrally located lung tumors: a systematic review and meta-analysis. Respiration. 2020;99(5):441–50. DOI: 10.1159/000500363","Albert R.H., Russell J.J. Evaluation of the solitary pulmonary nodule. Am Fam Physician. 2009;80(8):827–31. PMID: 19835344","Kattih Z., Bade B., Hatabu H., Brown K., Parambil J., Hata A., et al. Interstitial lung abnormality: narrative review of the approach to diagnosis and management. Chest. 2025;167(3):781–99. DOI: 10.1016/j.chest.2024.09.033","Moffatt S.D., Mitchell J.D., Whyte R.I. Role of video-assisted thoracoscopic surgery and classic thoracotomy in lung cancer management. Curr Opin Pulm Med. 2002;8(4):281–6. DOI: 10.1097/00063198-200207000-00007","Kokkonouzis I., Strimpakos A.S., Lampaditis I., Tsimpoukis S., Syrigos K.N. The role of endobronchial ultrasound in lung cancer diagnosis and staging: a comprehensive review. Clin Lung Cancer. 2012;13(6):408–15. DOI: 10.1016/j.cllc.2012.05.001","Rusch V.W., Asamura H., Watanabe H., Giroux D.J., Rami-Porta R., Goldstraw P., et al. The IASLC lung cancer staging project: a proposal for a new international lymph node map in the forthcoming seventh edition of the TNM classification for lung cancer. J Thorac Oncol. 2009;4(5):568–77. DOI: 10.1097/JTO.0b013e3181a0d82e","Gupta A., Youness H., Dhillon S.S., Harris K. The value of using radial endobronchial ultrasound to guide transbronchial lung cryobiopsy. J Thorac Dis. 2019;11(1):329–34. DOI: 10.21037/jtd.2018.10.116","Kops S.E.P., Heus P., Korevaar D.A., Damen J.A.A., Idema D.L., Verhoeven R.L.J., et al. Diagnostic yield and safety of navigation bronchoscopy: A systematic review and meta-analysis. Lung Cancer. 2023;180:107196. DOI: 10.1016/j.lungcan.2023.107196","Ahn J.H. An update on the role of bronchoscopy in the diagnosis of pulmonary disease. Yeungnam Univ J Med. 2020;37(4):253–61. DOI: 10.12701/yujm.2020.00584","Гомболевский В.А., Чернина В.Ю., Блохин И.А., Николаев А.Е., Барчук А.А., Морозов С.П. Основные достижения низкодозной компьютерной томографии в скрининге рака легкого. Туберкулез и болезни легких. 2021;99(1):61–70. DOI: 10.21292/2075-1230-2021-99-1-61-70","Пушкарев Е.А., Важенин А.В., Кулаев К.И., Зуйков К.С., Юсупов И.М., Попова И.А. Способ диагностики периферических новообразований легких с эндосонографическим контролем положения эндоскопического инструмента в патологическом очаге: патент, Российская Федерация, 2719666 C1 от 17.06.2019.","Пилькевич Д.Н., Чекасина М.А., Ануфриева С.С. Опыт применения видеоторакоскопических атипичных резекций легкого при очаговых образованиях. РМЖ. 2023;1:18–21.","Пушкарев Е.А., Важенин А.В., Кулаев К.И., Юсупов И.М., Зуйков К.С., Попова И.А. Эффективность модифицированной методики биопсии при эндобронхиальном ультразвуковом исследовании (EBUS) в диагностике периферических новообразований легких: результаты клинического исследования. Уральский медицинский журнал. 2022;21(6):19–25. DOI: 10.52420/2071-5943-2022-21-6-19-25","Самородов Н.А., Сабанчиева Ж.Х., Васильев И.В. Применение видеоассистированных торакоскопических резекций легкого для дифференциальной диагностики заболеваний легких. Туберкулез и болезни легких. 2021;99(2):16–20. DOI: 10.21292/2075-1230-2021-99-2-16-20","Тюлькова Т.Е., Луговкина Т.К., Кутузова Д.М., Хабибуллина Н.Ф. Диагностика туберкулеза легких при недоказанном бактериовыделении (обзор литературы). РМЖ. Медицинское обозрение. 2022;6(7):387–92. DOI: 10.32364/2587-6821-2022-6-7-387-392","Тюрин И.Е., Авдеев С.Н., Гаврилов П.В., Есаков Ю.С., Зяблова Е.И., Ильина Н.А. и др. Словарь терминов в торакальной визуализации. Вестник рентгенологии и радиологии. 2023;104(5):292– 332. DOI: 10.20862/0042-4676-2023-104-5-292-332","Черниченко Н.В., Лагкуева И.Д., Сусарев И.О., Джигкаева М.М., Чхиквадзе В.Д. КТ-навигация как залог успеха бронхобиопсии при периферических образованиях в легких. Вестник рентгенологии и радиологии. 2024;105(1):29–36. DOI: 10.20862/0042-4676-2024-105-1-29-36","Чесалина Я.О., Карпина Н.Л., Березовский Ю.С., Шишова С.В., Совокозов И.В. Сравнительная эффективность виртуальной бронхоскопии и эндобронхиальной ультрасонографии в малоинвазивной диагностике периферических образований легких: первый опыт. Пульмонология. 2021;31(6):718–28. DOI: 10.18093/0869-0189-2021-31-6-718-728","Шабалина И.Ю., Зайцева А.С., Красникова Е.В., Семенова Л.А., Сивокозов И.В., Карпина Н.Л. и др. Оценка радиального эндосонографического изображения периферических образований легких для выбора бронхобиопсий в дифференциальной диагностике туберкулеза, микобактериоза и злокачественных процессов. Врач. 2023;5:5–12. DOI: 10.29296/25877305-2023-05-01","Клинические рекомендации. Злокачественное новообразование бронхов и легкого. Москва; 2021.","Есаков Ю.С., Шрайнер И.В., Кирпичникова Е.И., Куликова Е.А., Ефтеев Л.А., Туквадзе Е.В. и др. Клиническая эффективность трансторакальной биопсии периферических новообразований легких под контролем МСКТ. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;5:34–42. DOI: 10.17116/hirurgia202205134","Киреев А.А. Современные цитоморфологические классификации доброкачественных и опухолевых поражений легких. Лабораторная служба. 2023;12(1):14–20. DOI: 10.17116/labs20231201114","Archer J.M., Mendoza D.P., Hung Y.P., Lanuti M., Digumarthy S.R. Surgical resection of benign nodules in lung cancer screening: incidence and features. JTO Clin Res Rep. 2023;4(12):100605. DOI: 10.1016/j.jtocrr.2023.100605","Ho A.T.N., Gorthi R., Lee R., Chawla M., Patolia S. Solitary lung nodule: CT-guided transthoracic biopsy vs transbronchial biopsy with endobronchial ultrasound and flexible bronchoscope, a meta-analysis of randomized controlled trials. Lung. 2023;201(1):85–93. DOI: 10.1007/s00408-023-00596-9","Ho E., Cho R.J., Keenan J.C., Murgu S. The feasibility of using the “artery sign” for pre-procedural planning in navigational bronchoscopy for parenchymal pulmonary lesion sampling. Diagnostics. 2022;12(12):3059. DOI: 10.3390/diagnostics12123059","Jiang J., Lv Z.M., Lv F.J., Fu B.J., Liang Z.R., Chu Z.G. Clinical and computed tomography characteristics of solitary pulmonary nodules caused by fungi: a comparative study. Infect Drug Resist. 2022;15:6019–28. DOI: 10.2147/IDR.S382289","Kho S.S., Nyanti L.E., Chai C.S., Chan S.K., Tie S.T. Feasibility of manual bronchial branch reading technique in navigating conventional rEBUS bronchoscopy in the evaluation of peripheral pulmonary lesion. Clin Respir J. 2021;15(6):595–603. DOI: 10.1111/crj.13297","Kirino Y., Tsuji T., Ohno S., Yoshimi R., Takeda Y., Misumi M., et al. [A solitary lung lesion in Wegener’s granulomatosis, which was difficult to differentiate from lung neoplasm]. Ryumachi. 2003;43(1):39–43. Japanese. PMID: 12692988","de Koning H.J., van der Aalst C.M., de Jong P.A., Scholten E.T., Nackaerts K., Heuvelmans M.A., et al. Reduced lung-cancer mortality with volume CT screening in a randomized trial. N Engl J Med. 2020;382(6):503–13. DOI: 10.1056/NEJMoa1911793","Korevaar D.A., Colella S., Fally M., Camuset J., Colby T.V., Hagmeyer L., et al. European Respiratory Society guidelines on transbronchial lung cryobiopsy in the diagnosis of interstitial lung diseases. Eur Respir J. 2022;60(5):2200425. DOI: 10.1183/13993003.00425-2022","Kurimoto N., Morita K. Bronchial branch tracing. Springer Nature; 2020. 173 p.","Lachkar S., Perrot L., Gervereau D., De Marchi M., Morisse Pradier H., Dantoing E., et al. Radial-EBUS and virtual bronchoscopy planner for peripheral lung cancer diagnosis: How it became the first-line endoscopic procedure. Thorac Cancer. 2022;13(20):2854–60. DOI: 10.1111/1759-7714.14629","Ren Q., Zhou Y., Yan M., Zheng C., Zhou G., Xia X. Imaging-guided percutaneous transthoracic needle biopsy of nodules in the lung base: fluoroscopy CT versus cone-beam CT. Clin Radiol. 2022;77(5):e394–9. DOI: 10.1016/j.crad.2022.02.005","Sainz Zuñiga P.V., Vakil E., Molina S., Bassett R.L. Jr, Ost D.E. Sensitivity of radial endobronchial ultrasound-guided bronchoscopy for lung cancer in patients with peripheral pulmonary lesions: an updated meta-analysis. Chest. 2020;157(4):994–1011. DOI: 10.1016/j.chest.2019.10.042","Sano A. Virtual bronchoscopy using Horos. Lung India. 2020;37(5):457–8. DOI: 10.4103/lungindia.lungindia_110_20","Takata S., Miyake K., Kumanogoh A. The superiority of manual over automated methods in identifying bronchial trees on identical CT images. Sci Rep. 2022;12(1):5416. DOI: 10.1038/s41598-022-09401-8","Taketa T., Nakamura T. Pulmonary sarcoidosis presenting as a solitary nodule mimicking lung cancer. Clin Case Rep. 2021;9(6):e04208. DOI: 10.1002/ccr3.4208","Udagawa H., Kirita K., Naito T., Nomura S., Ishibashi M., Matsuzawa R., et al. Feasibility and utility of transbronchial cryobiopsy in precision medicine for lung cancer: Prospective single-arm study. Cancer Sci. 2020;111(7):2488–98. DOI: 10.1111/cas.14489","Velez‐Perez A., Abuharb B., Bammert C.E. Detection of non‐haematolymphoid malignancies in bronchoalveolar lavages — A cancer centre’s 10-year experience. Cytopathology. 2022;33(4):449–53.","Zheng X., Xie F., Li Y., Chen J., Jiang Y., Sun J. Ultrathin bronchoscope combined with virtual bronchoscopic navigation and endobronchial ultrasound for the diagnosis of peripheral pulmonary lesions with or without fluoroscopy: A randomized trial. Thorac Cancer. 2021;12(12):1864–72. DOI: 10.1111/1759-7714.13995","Zheng X., Zhong C., Xie F., Li S., Wang G., Zhang L., et al. Virtual bronchoscopic navigation and endobronchial ultrasound with a guide sheath without fluoroscopy for diagnosing peripheral pulmonary lesions with a bronchus leading to or adjacent to the lesion: A randomized non-inferiority trial. Respirology. 2023;28(4):389–98. DOI: 10.1111/resp.14405","Zhong C.H., Su Z.Q., Luo W.Z., Rao W.-Y., Feng J.-X., Tang Ch.-L., et al. Hierarchical clock-scale hand-drawn mapping as a simple method for bronchoscopic navigation in peripheral pulmonary nodule. Respiratory Research. 2022;23(1):245. DOI: 10.1186/s12931-022-02160-0","Zhou Y., Yang W., Ao M., Höti N., Gabrielson E., Chan D.W., et al. Proteomic analysis of the air-way fluid in lung cancer. Detection of periostin in bronchoalveolar lavage (BAL). Front Oncol. 2020;10:1072. DOI: 10.3389/fonc.2020.01072","Zhu H., Liu H., Wen J., Yuan T., Ren G., Jiang Y., et al. Overexpression of human aspartyl (asparaginyl) β-hydroxylase in NSCLC: its diagnostic value by means of exosomes of bronchoalveolar lavage. Appl Immunohistochem Mol Morphol. 2021;29(10):720–7. DOI: 10.1097/PAI.0000000000000963","Zou X., Zhu Y., Hu Q., Qi Q., Hua H., Fei F., et al. Diagnostic value of ultrasound-guided transbronchial lung biopsy in peripheral tuberculous pulmonary lesions. Diagn Cytopathol. 2022;50(12):572-578. DOI: 10.1002/dc.25041.","Zou X., Cui N., Ma Q., Lin Z., Zhang J., Li X. Conventional versus cone-beam computed tomography in lung biopsy: diagnostic performance, risks, and the advantages of tract embolization with gelfoam particle suspension. Quant Imaging Med Surg. 2024;14(9):6479–92. DOI: 10.21037/qims-24-342","Tanahashi M. Thoracotomy approach to large tumors. Kyobu Geka. 2024;77(10):828–34. Japanese. PMID: 39617380","Abid A., Ahmad T., Shaikh K.A., Nasreen S., Sikander N., Mazcuri M. Video Assisted Thoracoscopy as a therapeutic modality in evacuating retained or clotted haemothoraces. J Pak Med Assoc. 2021;71(5):1428– 31. DOI: 10.47391/JPMA.288","Круглова И.А., Паранина Т.В., Зиновьев С.В., Уткин О.В., Денисенко А.Н. Срочная интраоперационная цитологическая диагностика объемных (шаровидных) образований легкого. Пульмонология. 2023;33(3):357–65. DOI: 10.18093/0869-0189-2023-33-3-357-365","Афонин Г.В., Глухарева А.Е., Смоленов Е.И., Колобаев И.В., Бекетов Е.Е., Петров Л.О. и др. Применение ПЭТ/КТ с 18F-ФДГ в дифференциальной диагностике одиночных образований легких. Исследования и практика в медицине. 2022;9(3):80–90. DOI: 10.17709/2410-1893-2022-9-3-6","Гаврилов, П.В., Суворова, С.С., Смольникова, У.А., Ушков, А.Д. Гамартома легкого: моноцентровый аналитический обзор 142 случаев. Вестник рентгенологии и радиологии. 2024;105(1):13–9. DOI: 10.20862/0042-4676-2024-105-1-13-19","Багиров М.А., Лепеха Л.Н., Садовникова С.С., Ерохина М.В., Каприна Н.Л., Красникова Е.В. Показания к хирургическому лечению туберкулем легких в современных условиях. Туберкулез и социально-значимые заболевания. 2018;2:43–8.","Васильева И.А., Баласанянц Г.С., Борисов С.Е., Бурмистрова И.А., Валиев Р.Ш., Ваниев Э.В. и др. Туберкулез у взрослых: Клинические рекомендации. М., 2021.","Diez-Ferrer M., Morales A., Tebé C., Cubero N., López-Lisbona R., Padrones S., et al. Ultrathin bronchoscopy with and without virtual bronchoscopic navigation: influence of segmentation on diagnostic yield. Respiration. 2019;97(3):252–8. DOI: 10.1159/000493270","Goel M.K., Kumar A., Maitra G., Singh B., Ahlawat S., Jain P., et al. Safety and diagnostic yield of transbronchial lung cryobiopsy by flexible bronchoscopy using laryngeal mask airway in diffuse and localized peripheral lung diseases: A single-center retrospective analysis of 326 cases. Lung India. 2021;38(2):109–16. DOI: 10.4103/lungindia.lungindia_220_20","Gorospe L., Ajuria-Illarramendi O., de la Puente-Bujidos C., MuñozMolina G.M., Cabañero-Sánchez A., Moreno-Mata N., et al. PET/CT findings of granulomatosis with polyangiitis presenting as a solitary pulmonary nodule and mimicking lung cancer. J Clin Rheumatol. 2020;26(5):e122–3. DOI: 10.1097/RHU.0000000000000994","Gutiérrez J., Yumay P., Schiappacasse G., Fernándeza P.F., Truebab A.A., Santosa J.S., et al. Nódulo pulmonar solitario como presentación inhabitual de infección por Mycobacterium abscessus. Reporte de un caso clínico. Revista médica de Chile. 2023;151(12):1636–9.","Herth F.J., Mayer M., Thiboutot J., Kapp C.M., Sun J., Zhang X., et al. Safety and performance of transbronchial cryobiopsy for parenchymal lung lesions. Chest. 2021;160(4):1512–9. DOI: 10.1016/j.chest.2021.04.063","Andolfi M., Potenza R., Capozzi R., Liparulo V., Puma F., Yasufuku K. The role of bronchoscopy in the diagnosis of early lung cancer: a review. J Thorac Dis. 2016;8(11):3329–37. DOI: 10.21037/jtd.2016.11.81","Ernst A., Eberhardt R., Krasnik M., Herth F.J. Efficacy of endobronchial ultrasound-guided transbronchial needle aspiration of hilar lymph nodes for diagnosing and staging cancer. J Thorac Oncol. 2009;4(8):947–50. DOI: 10.1097/JTO.0b013e3181add88d","Megyesfalvi Z., Tallosy B., Pipek O., Fillinger J., Lang C., Klikovits T., et al. The landscape of small cell lung cancer metastases: organ specificity and timing. Thorac Cancer. 2021;12(6):914–23. DOI: 10.1111/1759-7714.13854","Sanz-Santos J., Andreo F., Serra P., Monsó E., Ruiz-Manzano J. The role of endobronchial ultrasound in central early lung cancer. Thorac Cancer. 2012;3(2):139–44. DOI: 10.1111/j.1759-7714.2011.00102.x","Lee J., Song J.U. Diagnostic yield of radial probe endobronchial ultrasonography-guided transbronchial biopsy without fluoroscopy in peripheral pulmonary lesions: A systematic review and meta-analysis. Thorac Cancer. 2023;14(2):195–205. DOI: 10.1111/1759-7714.14733","Kuijvenhoven J.C., Leoncini F., Crombag L.C., Spijker R., Bonta P.I., Korevaar D.A., et al. Endobronchial ultrasound for the diagnosis of centrally located lung tumors: a systematic review and meta-analysis. Respiration. 2020;99(5):441–50. DOI: 10.1159/000500363","Albert R.H., Russell J.J. Evaluation of the solitary pulmonary nodule. Am Fam Physician. 2009;80(8):827–31. PMID: 19835344","Kattih Z., Bade B., Hatabu H., Brown K., Parambil J., Hata A., et al. Interstitial lung abnormality: narrative review of the approach to diagnosis and management. Chest. 2025;167(3):781–99. DOI: 10.1016/j.chest.2024.09.033","Moffatt S.D., Mitchell J.D., Whyte R.I. Role of video-assisted thoracoscopic surgery and classic thoracotomy in lung cancer management. Curr Opin Pulm Med. 2002;8(4):281–6. DOI: 10.1097/00063198-200207000-00007","Kokkonouzis I., Strimpakos A.S., Lampaditis I., Tsimpoukis S., Syrigos K.N. The role of endobronchial ultrasound in lung cancer diagnosis and staging: a comprehensive review. Clin Lung Cancer. 2012;13(6):408–15. DOI: 10.1016/j.cllc.2012.05.001","Rusch V.W., Asamura H., Watanabe H., Giroux D.J., Rami-Porta R., Goldstraw P., et al. The IASLC lung cancer staging project: a proposal for a new international lymph node map in the forthcoming seventh edition of the TNM classification for lung cancer. J Thorac Oncol. 2009;4(5):568–77. DOI: 10.1097/JTO.0b013e3181a0d82e","Gupta A., Youness H., Dhillon S.S., Harris K. The value of using radial endobronchial ultrasound to guide transbronchial lung cryobiopsy. J Thorac Dis. 2019;11(1):329–34. DOI: 10.21037/jtd.2018.10.116","Kops S.E.P., Heus P., Korevaar D.A., Damen J.A.A., Idema D.L., Verhoeven R.L.J., et al. Diagnostic yield and safety of navigation bronchoscopy: A systematic review and meta-analysis. Lung Cancer. 2023;180:107196. DOI: 10.1016/j.lungcan.2023.107196","Ahn J.H. An update on the role of bronchoscopy in the diagnosis of pulmonary disease. Yeungnam Univ J Med. 2020;37(4):253–61. DOI: 10.12701/yujm.2020.00584"],"dc.citation.ru":["Гомболевский В.А., Чернина В.Ю., Блохин И.А., Николаев А.Е., Барчук А.А., Морозов С.П. Основные достижения низкодозной компьютерной томографии в скрининге рака легкого. Туберкулез и болезни легких. 2021;99(1):61–70. DOI: 10.21292/2075-1230-2021-99-1-61-70","Пушкарев Е.А., Важенин А.В., Кулаев К.И., Зуйков К.С., Юсупов И.М., Попова И.А. Способ диагностики периферических новообразований легких с эндосонографическим контролем положения эндоскопического инструмента в патологическом очаге: патент, Российская Федерация, 2719666 C1 от 17.06.2019.","Пилькевич Д.Н., Чекасина М.А., Ануфриева С.С. Опыт применения видеоторакоскопических атипичных резекций легкого при очаговых образованиях. РМЖ. 2023;1:18–21.","Пушкарев Е.А., Важенин А.В., Кулаев К.И., Юсупов И.М., Зуйков К.С., Попова И.А. Эффективность модифицированной методики биопсии при эндобронхиальном ультразвуковом исследовании (EBUS) в диагностике периферических новообразований легких: результаты клинического исследования. Уральский медицинский журнал. 2022;21(6):19–25. DOI: 10.52420/2071-5943-2022-21-6-19-25","Самородов Н.А., Сабанчиева Ж.Х., Васильев И.В. Применение видеоассистированных торакоскопических резекций легкого для дифференциальной диагностики заболеваний легких. Туберкулез и болезни легких. 2021;99(2):16–20. DOI: 10.21292/2075-1230-2021-99-2-16-20","Тюлькова Т.Е., Луговкина Т.К., Кутузова Д.М., Хабибуллина Н.Ф. Диагностика туберкулеза легких при недоказанном бактериовыделении (обзор литературы). РМЖ. Медицинское обозрение. 2022;6(7):387–92. DOI: 10.32364/2587-6821-2022-6-7-387-392","Тюрин И.Е., Авдеев С.Н., Гаврилов П.В., Есаков Ю.С., Зяблова Е.И., Ильина Н.А. и др. Словарь терминов в торакальной визуализации. Вестник рентгенологии и радиологии. 2023;104(5):292– 332. DOI: 10.20862/0042-4676-2023-104-5-292-332","Черниченко Н.В., Лагкуева И.Д., Сусарев И.О., Джигкаева М.М., Чхиквадзе В.Д. КТ-навигация как залог успеха бронхобиопсии при периферических образованиях в легких. Вестник рентгенологии и радиологии. 2024;105(1):29–36. DOI: 10.20862/0042-4676-2024-105-1-29-36","Чесалина Я.О., Карпина Н.Л., Березовский Ю.С., Шишова С.В., Совокозов И.В. Сравнительная эффективность виртуальной бронхоскопии и эндобронхиальной ультрасонографии в малоинвазивной диагностике периферических образований легких: первый опыт. Пульмонология. 2021;31(6):718–28. DOI: 10.18093/0869-0189-2021-31-6-718-728","Шабалина И.Ю., Зайцева А.С., Красникова Е.В., Семенова Л.А., Сивокозов И.В., Карпина Н.Л. и др. Оценка радиального эндосонографического изображения периферических образований легких для выбора бронхобиопсий в дифференциальной диагностике туберкулеза, микобактериоза и злокачественных процессов. Врач. 2023;5:5–12. DOI: 10.29296/25877305-2023-05-01","Клинические рекомендации. Злокачественное новообразование бронхов и легкого. Москва; 2021.","Есаков Ю.С., Шрайнер И.В., Кирпичникова Е.И., Куликова Е.А., Ефтеев Л.А., Туквадзе Е.В. и др. Клиническая эффективность трансторакальной биопсии периферических новообразований легких под контролем МСКТ. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;5:34–42. DOI: 10.17116/hirurgia202205134","Киреев А.А. Современные цитоморфологические классификации доброкачественных и опухолевых поражений легких. Лабораторная служба. 2023;12(1):14–20. DOI: 10.17116/labs20231201114","Archer J.M., Mendoza D.P., Hung Y.P., Lanuti M., Digumarthy S.R. Surgical resection of benign nodules in lung cancer screening: incidence and features. JTO Clin Res Rep. 2023;4(12):100605. DOI: 10.1016/j.jtocrr.2023.100605","Ho A.T.N., Gorthi R., Lee R., Chawla M., Patolia S. Solitary lung nodule: CT-guided transthoracic biopsy vs transbronchial biopsy with endobronchial ultrasound and flexible bronchoscope, a meta-analysis of randomized controlled trials. Lung. 2023;201(1):85–93. DOI: 10.1007/s00408-023-00596-9","Ho E., Cho R.J., Keenan J.C., Murgu S. The feasibility of using the “artery sign” for pre-procedural planning in navigational bronchoscopy for parenchymal pulmonary lesion sampling. Diagnostics. 2022;12(12):3059. DOI: 10.3390/diagnostics12123059","Jiang J., Lv Z.M., Lv F.J., Fu B.J., Liang Z.R., Chu Z.G. Clinical and computed tomography characteristics of solitary pulmonary nodules caused by fungi: a comparative study. Infect Drug Resist. 2022;15:6019–28. DOI: 10.2147/IDR.S382289","Kho S.S., Nyanti L.E., Chai C.S., Chan S.K., Tie S.T. Feasibility of manual bronchial branch reading technique in navigating conventional rEBUS bronchoscopy in the evaluation of peripheral pulmonary lesion. Clin Respir J. 2021;15(6):595–603. DOI: 10.1111/crj.13297","Kirino Y., Tsuji T., Ohno S., Yoshimi R., Takeda Y., Misumi M., et al. [A solitary lung lesion in Wegener’s granulomatosis, which was difficult to differentiate from lung neoplasm]. Ryumachi. 2003;43(1):39–43. Japanese. PMID: 12692988","de Koning H.J., van der Aalst C.M., de Jong P.A., Scholten E.T., Nackaerts K., Heuvelmans M.A., et al. Reduced lung-cancer mortality with volume CT screening in a randomized trial. N Engl J Med. 2020;382(6):503–13. DOI: 10.1056/NEJMoa1911793","Korevaar D.A., Colella S., Fally M., Camuset J., Colby T.V., Hagmeyer L., et al. European Respiratory Society guidelines on transbronchial lung cryobiopsy in the diagnosis of interstitial lung diseases. Eur Respir J. 2022;60(5):2200425. DOI: 10.1183/13993003.00425-2022","Kurimoto N., Morita K. Bronchial branch tracing. Springer Nature; 2020. 173 p.","Lachkar S., Perrot L., Gervereau D., De Marchi M., Morisse Pradier H., Dantoing E., et al. Radial-EBUS and virtual bronchoscopy planner for peripheral lung cancer diagnosis: How it became the first-line endoscopic procedure. Thorac Cancer. 2022;13(20):2854–60. DOI: 10.1111/1759-7714.14629","Ren Q., Zhou Y., Yan M., Zheng C., Zhou G., Xia X. Imaging-guided percutaneous transthoracic needle biopsy of nodules in the lung base: fluoroscopy CT versus cone-beam CT. Clin Radiol. 2022;77(5):e394–9. DOI: 10.1016/j.crad.2022.02.005","Sainz Zuñiga P.V., Vakil E., Molina S., Bassett R.L. Jr, Ost D.E. Sensitivity of radial endobronchial ultrasound-guided bronchoscopy for lung cancer in patients with peripheral pulmonary lesions: an updated meta-analysis. Chest. 2020;157(4):994–1011. DOI: 10.1016/j.chest.2019.10.042","Sano A. Virtual bronchoscopy using Horos. Lung India. 2020;37(5):457–8. DOI: 10.4103/lungindia.lungindia_110_20","Takata S., Miyake K., Kumanogoh A. The superiority of manual over automated methods in identifying bronchial trees on identical CT images. Sci Rep. 2022;12(1):5416. DOI: 10.1038/s41598-022-09401-8","Taketa T., Nakamura T. Pulmonary sarcoidosis presenting as a solitary nodule mimicking lung cancer. Clin Case Rep. 2021;9(6):e04208. DOI: 10.1002/ccr3.4208","Udagawa H., Kirita K., Naito T., Nomura S., Ishibashi M., Matsuzawa R., et al. Feasibility and utility of transbronchial cryobiopsy in precision medicine for lung cancer: Prospective single-arm study. Cancer Sci. 2020;111(7):2488–98. DOI: 10.1111/cas.14489","Velez‐Perez A., Abuharb B., Bammert C.E. Detection of non‐haematolymphoid malignancies in bronchoalveolar lavages — A cancer centre’s 10-year experience. Cytopathology. 2022;33(4):449–53.","Zheng X., Xie F., Li Y., Chen J., Jiang Y., Sun J. Ultrathin bronchoscope combined with virtual bronchoscopic navigation and endobronchial ultrasound for the diagnosis of peripheral pulmonary lesions with or without fluoroscopy: A randomized trial. Thorac Cancer. 2021;12(12):1864–72. DOI: 10.1111/1759-7714.13995","Zheng X., Zhong C., Xie F., Li S., Wang G., Zhang L., et al. Virtual bronchoscopic navigation and endobronchial ultrasound with a guide sheath without fluoroscopy for diagnosing peripheral pulmonary lesions with a bronchus leading to or adjacent to the lesion: A randomized non-inferiority trial. Respirology. 2023;28(4):389–98. DOI: 10.1111/resp.14405","Zhong C.H., Su Z.Q., Luo W.Z., Rao W.-Y., Feng J.-X., Tang Ch.-L., et al. Hierarchical clock-scale hand-drawn mapping as a simple method for bronchoscopic navigation in peripheral pulmonary nodule. Respiratory Research. 2022;23(1):245. DOI: 10.1186/s12931-022-02160-0","Zhou Y., Yang W., Ao M., Höti N., Gabrielson E., Chan D.W., et al. Proteomic analysis of the air-way fluid in lung cancer. Detection of periostin in bronchoalveolar lavage (BAL). Front Oncol. 2020;10:1072. DOI: 10.3389/fonc.2020.01072","Zhu H., Liu H., Wen J., Yuan T., Ren G., Jiang Y., et al. Overexpression of human aspartyl (asparaginyl) β-hydroxylase in NSCLC: its diagnostic value by means of exosomes of bronchoalveolar lavage. Appl Immunohistochem Mol Morphol. 2021;29(10):720–7. DOI: 10.1097/PAI.0000000000000963","Zou X., Zhu Y., Hu Q., Qi Q., Hua H., Fei F., et al. Diagnostic value of ultrasound-guided transbronchial lung biopsy in peripheral tuberculous pulmonary lesions. Diagn Cytopathol. 2022;50(12):572-578. DOI: 10.1002/dc.25041.","Zou X., Cui N., Ma Q., Lin Z., Zhang J., Li X. Conventional versus cone-beam computed tomography in lung biopsy: diagnostic performance, risks, and the advantages of tract embolization with gelfoam particle suspension. Quant Imaging Med Surg. 2024;14(9):6479–92. DOI: 10.21037/qims-24-342","Tanahashi M. Thoracotomy approach to large tumors. Kyobu Geka. 2024;77(10):828–34. Japanese. PMID: 39617380","Abid A., Ahmad T., Shaikh K.A., Nasreen S., Sikander N., Mazcuri M. Video Assisted Thoracoscopy as a therapeutic modality in evacuating retained or clotted haemothoraces. J Pak Med Assoc. 2021;71(5):1428– 31. DOI: 10.47391/JPMA.288","Круглова И.А., Паранина Т.В., Зиновьев С.В., Уткин О.В., Денисенко А.Н. Срочная интраоперационная цитологическая диагностика объемных (шаровидных) образований легкого. Пульмонология. 2023;33(3):357–65. DOI: 10.18093/0869-0189-2023-33-3-357-365","Афонин Г.В., Глухарева А.Е., Смоленов Е.И., Колобаев И.В., Бекетов Е.Е., Петров Л.О. и др. Применение ПЭТ/КТ с 18F-ФДГ в дифференциальной диагностике одиночных образований легких. Исследования и практика в медицине. 2022;9(3):80–90. DOI: 10.17709/2410-1893-2022-9-3-6","Гаврилов, П.В., Суворова, С.С., Смольникова, У.А., Ушков, А.Д. Гамартома легкого: моноцентровый аналитический обзор 142 случаев. Вестник рентгенологии и радиологии. 2024;105(1):13–9. DOI: 10.20862/0042-4676-2024-105-1-13-19","Багиров М.А., Лепеха Л.Н., Садовникова С.С., Ерохина М.В., Каприна Н.Л., Красникова Е.В. Показания к хирургическому лечению туберкулем легких в современных условиях. Туберкулез и социально-значимые заболевания. 2018;2:43–8.","Васильева И.А., Баласанянц Г.С., Борисов С.Е., Бурмистрова И.А., Валиев Р.Ш., Ваниев Э.В. и др. Туберкулез у взрослых: Клинические рекомендации. М., 2021.","Diez-Ferrer M., Morales A., Tebé C., Cubero N., López-Lisbona R., Padrones S., et al. Ultrathin bronchoscopy with and without virtual bronchoscopic navigation: influence of segmentation on diagnostic yield. Respiration. 2019;97(3):252–8. DOI: 10.1159/000493270","Goel M.K., Kumar A., Maitra G., Singh B., Ahlawat S., Jain P., et al. Safety and diagnostic yield of transbronchial lung cryobiopsy by flexible bronchoscopy using laryngeal mask airway in diffuse and localized peripheral lung diseases: A single-center retrospective analysis of 326 cases. Lung India. 2021;38(2):109–16. DOI: 10.4103/lungindia.lungindia_220_20","Gorospe L., Ajuria-Illarramendi O., de la Puente-Bujidos C., MuñozMolina G.M., Cabañero-Sánchez A., Moreno-Mata N., et al. PET/CT findings of granulomatosis with polyangiitis presenting as a solitary pulmonary nodule and mimicking lung cancer. J Clin Rheumatol. 2020;26(5):e122–3. DOI: 10.1097/RHU.0000000000000994","Gutiérrez J., Yumay P., Schiappacasse G., Fernándeza P.F., Truebab A.A., Santosa J.S., et al. Nódulo pulmonar solitario como presentación inhabitual de infección por Mycobacterium abscessus. Reporte de un caso clínico. Revista médica de Chile. 2023;151(12):1636–9.","Herth F.J., Mayer M., Thiboutot J., Kapp C.M., Sun J., Zhang X., et al. Safety and performance of transbronchial cryobiopsy for parenchymal lung lesions. Chest. 2021;160(4):1512–9. DOI: 10.1016/j.chest.2021.04.063","Andolfi M., Potenza R., Capozzi R., Liparulo V., Puma F., Yasufuku K. The role of bronchoscopy in the diagnosis of early lung cancer: a review. J Thorac Dis. 2016;8(11):3329–37. DOI: 10.21037/jtd.2016.11.81","Ernst A., Eberhardt R., Krasnik M., Herth F.J. Efficacy of endobronchial ultrasound-guided transbronchial needle aspiration of hilar lymph nodes for diagnosing and staging cancer. J Thorac Oncol. 2009;4(8):947–50. DOI: 10.1097/JTO.0b013e3181add88d","Megyesfalvi Z., Tallosy B., Pipek O., Fillinger J., Lang C., Klikovits T., et al. The landscape of small cell lung cancer metastases: organ specificity and timing. Thorac Cancer. 2021;12(6):914–23. DOI: 10.1111/1759-7714.13854","Sanz-Santos J., Andreo F., Serra P., Monsó E., Ruiz-Manzano J. The role of endobronchial ultrasound in central early lung cancer. Thorac Cancer. 2012;3(2):139–44. DOI: 10.1111/j.1759-7714.2011.00102.x","Lee J., Song J.U. Diagnostic yield of radial probe endobronchial ultrasonography-guided transbronchial biopsy without fluoroscopy in peripheral pulmonary lesions: A systematic review and meta-analysis. Thorac Cancer. 2023;14(2):195–205. DOI: 10.1111/1759-7714.14733","Kuijvenhoven J.C., Leoncini F., Crombag L.C., Spijker R., Bonta P.I., Korevaar D.A., et al. Endobronchial ultrasound for the diagnosis of centrally located lung tumors: a systematic review and meta-analysis. Respiration. 2020;99(5):441–50. DOI: 10.1159/000500363","Albert R.H., Russell J.J. Evaluation of the solitary pulmonary nodule. Am Fam Physician. 2009;80(8):827–31. PMID: 19835344","Kattih Z., Bade B., Hatabu H., Brown K., Parambil J., Hata A., et al. Interstitial lung abnormality: narrative review of the approach to diagnosis and management. Chest. 2025;167(3):781–99. DOI: 10.1016/j.chest.2024.09.033","Moffatt S.D., Mitchell J.D., Whyte R.I. Role of video-assisted thoracoscopic surgery and classic thoracotomy in lung cancer management. Curr Opin Pulm Med. 2002;8(4):281–6. DOI: 10.1097/00063198-200207000-00007","Kokkonouzis I., Strimpakos A.S., Lampaditis I., Tsimpoukis S., Syrigos K.N. The role of endobronchial ultrasound in lung cancer diagnosis and staging: a comprehensive review. Clin Lung Cancer. 2012;13(6):408–15. DOI: 10.1016/j.cllc.2012.05.001","Rusch V.W., Asamura H., Watanabe H., Giroux D.J., Rami-Porta R., Goldstraw P., et al. The IASLC lung cancer staging project: a proposal for a new international lymph node map in the forthcoming seventh edition of the TNM classification for lung cancer. J Thorac Oncol. 2009;4(5):568–77. DOI: 10.1097/JTO.0b013e3181a0d82e","Gupta A., Youness H., Dhillon S.S., Harris K. The value of using radial endobronchial ultrasound to guide transbronchial lung cryobiopsy. J Thorac Dis. 2019;11(1):329–34. DOI: 10.21037/jtd.2018.10.116","Kops S.E.P., Heus P., Korevaar D.A., Damen J.A.A., Idema D.L., Verhoeven R.L.J., et al. Diagnostic yield and safety of navigation bronchoscopy: A systematic review and meta-analysis. Lung Cancer. 2023;180:107196. DOI: 10.1016/j.lungcan.2023.107196","Ahn J.H. An update on the role of bronchoscopy in the diagnosis of pulmonary disease. Yeungnam Univ J Med. 2020;37(4):253–61. DOI: 10.12701/yujm.2020.00584"],"dc.citation.en":["Гомболевский В.А., Чернина В.Ю., Блохин И.А., Николаев А.Е., Барчук А.А., Морозов С.П. Основные достижения низкодозной компьютерной томографии в скрининге рака легкого. Туберкулез и болезни легких. 2021;99(1):61–70. DOI: 10.21292/2075-1230-2021-99-1-61-70","Пушкарев Е.А., Важенин А.В., Кулаев К.И., Зуйков К.С., Юсупов И.М., Попова И.А. Способ диагностики периферических новообразований легких с эндосонографическим контролем положения эндоскопического инструмента в патологическом очаге: патент, Российская Федерация, 2719666 C1 от 17.06.2019.","Пилькевич Д.Н., Чекасина М.А., Ануфриева С.С. Опыт применения видеоторакоскопических атипичных резекций легкого при очаговых образованиях. РМЖ. 2023;1:18–21.","Пушкарев Е.А., Важенин А.В., Кулаев К.И., Юсупов И.М., Зуйков К.С., Попова И.А. Эффективность модифицированной методики биопсии при эндобронхиальном ультразвуковом исследовании (EBUS) в диагностике периферических новообразований легких: результаты клинического исследования. Уральский медицинский журнал. 2022;21(6):19–25. DOI: 10.52420/2071-5943-2022-21-6-19-25","Самородов Н.А., Сабанчиева Ж.Х., Васильев И.В. Применение видеоассистированных торакоскопических резекций легкого для дифференциальной диагностики заболеваний легких. Туберкулез и болезни легких. 2021;99(2):16–20. DOI: 10.21292/2075-1230-2021-99-2-16-20","Тюлькова Т.Е., Луговкина Т.К., Кутузова Д.М., Хабибуллина Н.Ф. Диагностика туберкулеза легких при недоказанном бактериовыделении (обзор литературы). РМЖ. Медицинское обозрение. 2022;6(7):387–92. DOI: 10.32364/2587-6821-2022-6-7-387-392","Тюрин И.Е., Авдеев С.Н., Гаврилов П.В., Есаков Ю.С., Зяблова Е.И., Ильина Н.А. и др. Словарь терминов в торакальной визуализации. Вестник рентгенологии и радиологии. 2023;104(5):292– 332. DOI: 10.20862/0042-4676-2023-104-5-292-332","Черниченко Н.В., Лагкуева И.Д., Сусарев И.О., Джигкаева М.М., Чхиквадзе В.Д. КТ-навигация как залог успеха бронхобиопсии при периферических образованиях в легких. Вестник рентгенологии и радиологии. 2024;105(1):29–36. DOI: 10.20862/0042-4676-2024-105-1-29-36","Чесалина Я.О., Карпина Н.Л., Березовский Ю.С., Шишова С.В., Совокозов И.В. Сравнительная эффективность виртуальной бронхоскопии и эндобронхиальной ультрасонографии в малоинвазивной диагностике периферических образований легких: первый опыт. Пульмонология. 2021;31(6):718–28. DOI: 10.18093/0869-0189-2021-31-6-718-728","Шабалина И.Ю., Зайцева А.С., Красникова Е.В., Семенова Л.А., Сивокозов И.В., Карпина Н.Л. и др. Оценка радиального эндосонографического изображения периферических образований легких для выбора бронхобиопсий в дифференциальной диагностике туберкулеза, микобактериоза и злокачественных процессов. Врач. 2023;5:5–12. DOI: 10.29296/25877305-2023-05-01","Клинические рекомендации. Злокачественное новообразование бронхов и легкого. Москва; 2021.","Есаков Ю.С., Шрайнер И.В., Кирпичникова Е.И., Куликова Е.А., Ефтеев Л.А., Туквадзе Е.В. и др. Клиническая эффективность трансторакальной биопсии периферических новообразований легких под контролем МСКТ. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;5:34–42. DOI: 10.17116/hirurgia202205134","Киреев А.А. Современные цитоморфологические классификации доброкачественных и опухолевых поражений легких. Лабораторная служба. 2023;12(1):14–20. DOI: 10.17116/labs20231201114","Archer J.M., Mendoza D.P., Hung Y.P., Lanuti M., Digumarthy S.R. Surgical resection of benign nodules in lung cancer screening: incidence and features. JTO Clin Res Rep. 2023;4(12):100605. DOI: 10.1016/j.jtocrr.2023.100605","Ho A.T.N., Gorthi R., Lee R., Chawla M., Patolia S. Solitary lung nodule: CT-guided transthoracic biopsy vs transbronchial biopsy with endobronchial ultrasound and flexible bronchoscope, a meta-analysis of randomized controlled trials. Lung. 2023;201(1):85–93. DOI: 10.1007/s00408-023-00596-9","Ho E., Cho R.J., Keenan J.C., Murgu S. The feasibility of using the “artery sign” for pre-procedural planning in navigational bronchoscopy for parenchymal pulmonary lesion sampling. Diagnostics. 2022;12(12):3059. DOI: 10.3390/diagnostics12123059","Jiang J., Lv Z.M., Lv F.J., Fu B.J., Liang Z.R., Chu Z.G. Clinical and computed tomography characteristics of solitary pulmonary nodules caused by fungi: a comparative study. Infect Drug Resist. 2022;15:6019–28. DOI: 10.2147/IDR.S382289","Kho S.S., Nyanti L.E., Chai C.S., Chan S.K., Tie S.T. Feasibility of manual bronchial branch reading technique in navigating conventional rEBUS bronchoscopy in the evaluation of peripheral pulmonary lesion. Clin Respir J. 2021;15(6):595–603. DOI: 10.1111/crj.13297","Kirino Y., Tsuji T., Ohno S., Yoshimi R., Takeda Y., Misumi M., et al. [A solitary lung lesion in Wegener’s granulomatosis, which was difficult to differentiate from lung neoplasm]. Ryumachi. 2003;43(1):39–43. Japanese. PMID: 12692988","de Koning H.J., van der Aalst C.M., de Jong P.A., Scholten E.T., Nackaerts K., Heuvelmans M.A., et al. Reduced lung-cancer mortality with volume CT screening in a randomized trial. N Engl J Med. 2020;382(6):503–13. DOI: 10.1056/NEJMoa1911793","Korevaar D.A., Colella S., Fally M., Camuset J., Colby T.V., Hagmeyer L., et al. European Respiratory Society guidelines on transbronchial lung cryobiopsy in the diagnosis of interstitial lung diseases. Eur Respir J. 2022;60(5):2200425. DOI: 10.1183/13993003.00425-2022","Kurimoto N., Morita K. Bronchial branch tracing. Springer Nature; 2020. 173 p.","Lachkar S., Perrot L., Gervereau D., De Marchi M., Morisse Pradier H., Dantoing E., et al. Radial-EBUS and virtual bronchoscopy planner for peripheral lung cancer diagnosis: How it became the first-line endoscopic procedure. Thorac Cancer. 2022;13(20):2854–60. DOI: 10.1111/1759-7714.14629","Ren Q., Zhou Y., Yan M., Zheng C., Zhou G., Xia X. Imaging-guided percutaneous transthoracic needle biopsy of nodules in the lung base: fluoroscopy CT versus cone-beam CT. Clin Radiol. 2022;77(5):e394–9. DOI: 10.1016/j.crad.2022.02.005","Sainz Zuñiga P.V., Vakil E., Molina S., Bassett R.L. Jr, Ost D.E. Sensitivity of radial endobronchial ultrasound-guided bronchoscopy for lung cancer in patients with peripheral pulmonary lesions: an updated meta-analysis. Chest. 2020;157(4):994–1011. DOI: 10.1016/j.chest.2019.10.042","Sano A. Virtual bronchoscopy using Horos. Lung India. 2020;37(5):457–8. DOI: 10.4103/lungindia.lungindia_110_20","Takata S., Miyake K., Kumanogoh A. The superiority of manual over automated methods in identifying bronchial trees on identical CT images. Sci Rep. 2022;12(1):5416. DOI: 10.1038/s41598-022-09401-8","Taketa T., Nakamura T. Pulmonary sarcoidosis presenting as a solitary nodule mimicking lung cancer. Clin Case Rep. 2021;9(6):e04208. DOI: 10.1002/ccr3.4208","Udagawa H., Kirita K., Naito T., Nomura S., Ishibashi M., Matsuzawa R., et al. Feasibility and utility of transbronchial cryobiopsy in precision medicine for lung cancer: Prospective single-arm study. Cancer Sci. 2020;111(7):2488–98. DOI: 10.1111/cas.14489","Velez‐Perez A., Abuharb B., Bammert C.E. Detection of non‐haematolymphoid malignancies in bronchoalveolar lavages — A cancer centre’s 10-year experience. Cytopathology. 2022;33(4):449–53.","Zheng X., Xie F., Li Y., Chen J., Jiang Y., Sun J. Ultrathin bronchoscope combined with virtual bronchoscopic navigation and endobronchial ultrasound for the diagnosis of peripheral pulmonary lesions with or without fluoroscopy: A randomized trial. Thorac Cancer. 2021;12(12):1864–72. DOI: 10.1111/1759-7714.13995","Zheng X., Zhong C., Xie F., Li S., Wang G., Zhang L., et al. Virtual bronchoscopic navigation and endobronchial ultrasound with a guide sheath without fluoroscopy for diagnosing peripheral pulmonary lesions with a bronchus leading to or adjacent to the lesion: A randomized non-inferiority trial. Respirology. 2023;28(4):389–98. DOI: 10.1111/resp.14405","Zhong C.H., Su Z.Q., Luo W.Z., Rao W.-Y., Feng J.-X., Tang Ch.-L., et al. Hierarchical clock-scale hand-drawn mapping as a simple method for bronchoscopic navigation in peripheral pulmonary nodule. Respiratory Research. 2022;23(1):245. DOI: 10.1186/s12931-022-02160-0","Zhou Y., Yang W., Ao M., Höti N., Gabrielson E., Chan D.W., et al. Proteomic analysis of the air-way fluid in lung cancer. Detection of periostin in bronchoalveolar lavage (BAL). Front Oncol. 2020;10:1072. DOI: 10.3389/fonc.2020.01072","Zhu H., Liu H., Wen J., Yuan T., Ren G., Jiang Y., et al. Overexpression of human aspartyl (asparaginyl) β-hydroxylase in NSCLC: its diagnostic value by means of exosomes of bronchoalveolar lavage. Appl Immunohistochem Mol Morphol. 2021;29(10):720–7. DOI: 10.1097/PAI.0000000000000963","Zou X., Zhu Y., Hu Q., Qi Q., Hua H., Fei F., et al. Diagnostic value of ultrasound-guided transbronchial lung biopsy in peripheral tuberculous pulmonary lesions. Diagn Cytopathol. 2022;50(12):572-578. DOI: 10.1002/dc.25041.","Zou X., Cui N., Ma Q., Lin Z., Zhang J., Li X. Conventional versus cone-beam computed tomography in lung biopsy: diagnostic performance, risks, and the advantages of tract embolization with gelfoam particle suspension. Quant Imaging Med Surg. 2024;14(9):6479–92. DOI: 10.21037/qims-24-342","Tanahashi M. Thoracotomy approach to large tumors. Kyobu Geka. 2024;77(10):828–34. Japanese. PMID: 39617380","Abid A., Ahmad T., Shaikh K.A., Nasreen S., Sikander N., Mazcuri M. Video Assisted Thoracoscopy as a therapeutic modality in evacuating retained or clotted haemothoraces. J Pak Med Assoc. 2021;71(5):1428– 31. DOI: 10.47391/JPMA.288","Круглова И.А., Паранина Т.В., Зиновьев С.В., Уткин О.В., Денисенко А.Н. Срочная интраоперационная цитологическая диагностика объемных (шаровидных) образований легкого. Пульмонология. 2023;33(3):357–65. DOI: 10.18093/0869-0189-2023-33-3-357-365","Афонин Г.В., Глухарева А.Е., Смоленов Е.И., Колобаев И.В., Бекетов Е.Е., Петров Л.О. и др. Применение ПЭТ/КТ с 18F-ФДГ в дифференциальной диагностике одиночных образований легких. Исследования и практика в медицине. 2022;9(3):80–90. DOI: 10.17709/2410-1893-2022-9-3-6","Гаврилов, П.В., Суворова, С.С., Смольникова, У.А., Ушков, А.Д. Гамартома легкого: моноцентровый аналитический обзор 142 случаев. Вестник рентгенологии и радиологии. 2024;105(1):13–9. DOI: 10.20862/0042-4676-2024-105-1-13-19","Багиров М.А., Лепеха Л.Н., Садовникова С.С., Ерохина М.В., Каприна Н.Л., Красникова Е.В. Показания к хирургическому лечению туберкулем легких в современных условиях. Туберкулез и социально-значимые заболевания. 2018;2:43–8.","Васильева И.А., Баласанянц Г.С., Борисов С.Е., Бурмистрова И.А., Валиев Р.Ш., Ваниев Э.В. и др. Туберкулез у взрослых: Клинические рекомендации. М., 2021.","Diez-Ferrer M., Morales A., Tebé C., Cubero N., López-Lisbona R., Padrones S., et al. Ultrathin bronchoscopy with and without virtual bronchoscopic navigation: influence of segmentation on diagnostic yield. Respiration. 2019;97(3):252–8. DOI: 10.1159/000493270","Goel M.K., Kumar A., Maitra G., Singh B., Ahlawat S., Jain P., et al. Safety and diagnostic yield of transbronchial lung cryobiopsy by flexible bronchoscopy using laryngeal mask airway in diffuse and localized peripheral lung diseases: A single-center retrospective analysis of 326 cases. Lung India. 2021;38(2):109–16. DOI: 10.4103/lungindia.lungindia_220_20","Gorospe L., Ajuria-Illarramendi O., de la Puente-Bujidos C., MuñozMolina G.M., Cabañero-Sánchez A., Moreno-Mata N., et al. PET/CT findings of granulomatosis with polyangiitis presenting as a solitary pulmonary nodule and mimicking lung cancer. J Clin Rheumatol. 2020;26(5):e122–3. DOI: 10.1097/RHU.0000000000000994","Gutiérrez J., Yumay P., Schiappacasse G., Fernándeza P.F., Truebab A.A., Santosa J.S., et al. Nódulo pulmonar solitario como presentación inhabitual de infección por Mycobacterium abscessus. Reporte de un caso clínico. Revista médica de Chile. 2023;151(12):1636–9.","Herth F.J., Mayer M., Thiboutot J., Kapp C.M., Sun J., Zhang X., et al. Safety and performance of transbronchial cryobiopsy for parenchymal lung lesions. Chest. 2021;160(4):1512–9. DOI: 10.1016/j.chest.2021.04.063","Andolfi M., Potenza R., Capozzi R., Liparulo V., Puma F., Yasufuku K. The role of bronchoscopy in the diagnosis of early lung cancer: a review. J Thorac Dis. 2016;8(11):3329–37. DOI: 10.21037/jtd.2016.11.81","Ernst A., Eberhardt R., Krasnik M., Herth F.J. Efficacy of endobronchial ultrasound-guided transbronchial needle aspiration of hilar lymph nodes for diagnosing and staging cancer. J Thorac Oncol. 2009;4(8):947–50. DOI: 10.1097/JTO.0b013e3181add88d","Megyesfalvi Z., Tallosy B., Pipek O., Fillinger J., Lang C., Klikovits T., et al. The landscape of small cell lung cancer metastases: organ specificity and timing. Thorac Cancer. 2021;12(6):914–23. DOI: 10.1111/1759-7714.13854","Sanz-Santos J., Andreo F., Serra P., Monsó E., Ruiz-Manzano J. The role of endobronchial ultrasound in central early lung cancer. Thorac Cancer. 2012;3(2):139–44. DOI: 10.1111/j.1759-7714.2011.00102.x","Lee J., Song J.U. Diagnostic yield of radial probe endobronchial ultrasonography-guided transbronchial biopsy without fluoroscopy in peripheral pulmonary lesions: A systematic review and meta-analysis. Thorac Cancer. 2023;14(2):195–205. DOI: 10.1111/1759-7714.14733","Kuijvenhoven J.C., Leoncini F., Crombag L.C., Spijker R., Bonta P.I., Korevaar D.A., et al. Endobronchial ultrasound for the diagnosis of centrally located lung tumors: a systematic review and meta-analysis. Respiration. 2020;99(5):441–50. DOI: 10.1159/000500363","Albert R.H., Russell J.J. Evaluation of the solitary pulmonary nodule. Am Fam Physician. 2009;80(8):827–31. PMID: 19835344","Kattih Z., Bade B., Hatabu H., Brown K., Parambil J., Hata A., et al. Interstitial lung abnormality: narrative review of the approach to diagnosis and management. Chest. 2025;167(3):781–99. DOI: 10.1016/j.chest.2024.09.033","Moffatt S.D., Mitchell J.D., Whyte R.I. Role of video-assisted thoracoscopic surgery and classic thoracotomy in lung cancer management. Curr Opin Pulm Med. 2002;8(4):281–6. DOI: 10.1097/00063198-200207000-00007","Kokkonouzis I., Strimpakos A.S., Lampaditis I., Tsimpoukis S., Syrigos K.N. The role of endobronchial ultrasound in lung cancer diagnosis and staging: a comprehensive review. Clin Lung Cancer. 2012;13(6):408–15. DOI: 10.1016/j.cllc.2012.05.001","Rusch V.W., Asamura H., Watanabe H., Giroux D.J., Rami-Porta R., Goldstraw P., et al. The IASLC lung cancer staging project: a proposal for a new international lymph node map in the forthcoming seventh edition of the TNM classification for lung cancer. J Thorac Oncol. 2009;4(5):568–77. DOI: 10.1097/JTO.0b013e3181a0d82e","Gupta A., Youness H., Dhillon S.S., Harris K. The value of using radial endobronchial ultrasound to guide transbronchial lung cryobiopsy. J Thorac Dis. 2019;11(1):329–34. DOI: 10.21037/jtd.2018.10.116","Kops S.E.P., Heus P., Korevaar D.A., Damen J.A.A., Idema D.L., Verhoeven R.L.J., et al. Diagnostic yield and safety of navigation bronchoscopy: A systematic review and meta-analysis. Lung Cancer. 2023;180:107196. DOI: 10.1016/j.lungcan.2023.107196","Ahn J.H. An update on the role of bronchoscopy in the diagnosis of pulmonary disease. Yeungnam Univ J Med. 2020;37(4):253–61. DOI: 10.12701/yujm.2020.00584"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8927"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:59Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:59Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:59Z"],"publication_grp":["123456789/8927"],"bi_4_dis_filter":["transthoracic biopsy\n|||\ntransthoracic biopsy","торакотомия\n|||\nторакотомия","бронхоскопия\n|||\nбронхоскопия","video-assisted thoracoscopy\n|||\nvideo-assisted thoracoscopy","computed tomography\n|||\ncomputed tomography","радиальная эндобронхиальная ультрасонография\n|||\nрадиальная эндобронхиальная ультрасонография","легких новообразования\n|||\nлегких новообразования","radial endobronchial ultrasound\n|||\nradial endobronchial ultrasound","видеоторакоскопическая хирургия\n|||\nвидеоторакоскопическая хирургия","bronchoscopy\n|||\nbronchoscopy","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика","thoracotomy\n|||\nthoracotomy","lung neoplasms\n|||\nlung neoplasms","video-assisted thoracoscopic surgery\n|||\nvideo-assisted thoracoscopic surgery","компьютерная томография\n|||\nкомпьютерная томография","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","видеоторакоскопия\n|||\nвидеоторакоскопия","трансторакальная биопсия\n|||\nтрансторакальная биопсия"],"bi_4_dis_partial":["computed tomography","легких новообразования","differential diagnosis","lung neoplasms","бронхоскопия","bronchoscopy","transthoracic biopsy","компьютерная томография","торакотомия","видеоторакоскопия","трансторакальная биопсия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография","thoracotomy","дифференциальная диагностика","video-assisted thoracoscopy","radial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery","видеоторакоскопическая хирургия"],"bi_4_dis_value_filter":["computed tomography","легких новообразования","differential diagnosis","lung neoplasms","бронхоскопия","bronchoscopy","transthoracic biopsy","компьютерная томография","торакотомия","видеоторакоскопия","трансторакальная биопсия","радиальная эндобронхиальная ультрасонография","thoracotomy","дифференциальная диагностика","video-assisted thoracoscopy","radial endobronchial ultrasound","video-assisted thoracoscopic surgery","видеоторакоскопическая хирургия"],"bi_sort_1_sort":"differential diagnosis of peripheral lung lesions: capabilities and limitations of current methods","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:59Z","read":["g0"],"_version_":1837178069647884288},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:57.106Z","search.uniqueid":"2-8031","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8031,"handle":"123456789/8920","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-85-91"],"dc.abstract":["Introduction. Rectal cancer ranks second among the causes of mortality from oncological diseases, which determines the relevance of improving the diagnosis and treatment of this pathology. Augmented reality (AR) technology makes it possible to visualize complex anatomical structures and, therefore, improves preoperative planning and intraoperative navigation as well as reduces complication risks and increases the efficiency of surgical procedures.
Materials and Methods. A 58-year-old patient with a locally advanced recurrence of rectal cancer was clinically observed. The diagnostic process included pelvic CT and MRI, the data from which were used to create a 3D model of the tumor. The use of AR (Microsoft HoloLens 2 glasses) ensured precise tumor localization and minimized the risk of damage to vital structures during ultrasound-guided needle biopsy.
Results. Preoperative planning using the 3D model allowed the surgeon to determine the optimal approach for the biopsy. The obtained gross specimens confirmed the diagnosis of intestinal adenocarcinoma. The application of AR technology facilitated precise tumor localization, reduced the operation time, and prevented damage to vessels and adjacent anatomical structures. The postoperative period was unremarkable, and the patient was discharged on the seventh day. Discussion. The treatment of recurrent pelvic tumors is complicated by altered anatomy following primary interventions and radiotherapy. Standard biopsy methods carry a high risk of vascular and nerve damage. The use of AR in such cases ensures accurate navigation and reduces the risk of complications. In the presented clinical case, AR technology helped successfully perform a biopsy in a challenging anatomical situation.
Conclusion. The application of AR in oncology opens new opportunities for the diagnosis and treatment of recurrent pelvic tumors. This case demonstrates that AR improves diagnostic accuracy, enhances intervention planning, and minimizes surgical risks. Thus, AR can become a key tool in oncological surgery, particularly in complex clinical scenarios.
","Введение. Рак прямой кишки занимает второе место среди причин смертности от онкологических заболеваний, что обусловливает актуальность совершенствования диагностики и лечения этой патологии. Технология дополненной реальности (AR) позволяет визуализировать сложные анатомические структуры, улучшая предоперационное планирование и интраоперационную навигацию, что снижает риски осложнений и повышает эффективность операций.
Материалы и методы. Проведено клиническое наблюдение 58-летнего пациента с местнораспространенным рецидивом рака прямой кишки. Диагностика включала КТ и МРТ малого таза, данные которых использовались для создания 3D-модели новообразования. Применение AR (очки Microsoft HoloLens 2) обеспечило точную локализацию опухоли, минимизировало риски повреждения жизненно важных структур при проведении пункционной биопсии под ультразвуковым контролем.
Результаты. Предоперационное планирование с использованием 3D-модели позволило хирургу определить оптимальный доступ для биопсии. Полученные макропрепараты подтвердили диагноз аденокарциномы интестинального типа. Применение ARтехнологии способствовало точной локализации опухоли, сокращению времени операции и предотвращению повреждения сосудов и прилежащих анатомических образований. Послеоперационный период прошел без осложнений, и пациент был выписан на 7-е сутки.
Обсуждение. Лечение рецидивных опухолей малого таза осложняется изменением анатомии после первичных вмешательств и лучевой терапии. Стандартные методы биопсии несут высокий риск повреждения сосудов и нервов. Использование AR в подобных случаях обеспечивает точную навигацию и уменьшает риск осложнений. В представленном клиническом случае AR-технологии помогли успешно выполнить биопсию при сложной анатомической ситуации.
Заключение. Применение AR в онкологии открывает новые возможности для диагностики и лечения рецидивных опухолей малого таза. Представленный случай демонстрирует, что использование AR позволяет повысить точность диагностики, улучшить планирование вмешательств и минимизировать риски операций. Таким образом, AR может стать ключевым инструментом в онкохирургии, особенно при сложных клинических ситуациях.
"],"dc.abstract.en":["Introduction. Rectal cancer ranks second among the causes of mortality from oncological diseases, which determines the relevance of improving the diagnosis and treatment of this pathology. Augmented reality (AR) technology makes it possible to visualize complex anatomical structures and, therefore, improves preoperative planning and intraoperative navigation as well as reduces complication risks and increases the efficiency of surgical procedures.
Materials and Methods. A 58-year-old patient with a locally advanced recurrence of rectal cancer was clinically observed. The diagnostic process included pelvic CT and MRI, the data from which were used to create a 3D model of the tumor. The use of AR (Microsoft HoloLens 2 glasses) ensured precise tumor localization and minimized the risk of damage to vital structures during ultrasound-guided needle biopsy.
Results. Preoperative planning using the 3D model allowed the surgeon to determine the optimal approach for the biopsy. The obtained gross specimens confirmed the diagnosis of intestinal adenocarcinoma. The application of AR technology facilitated precise tumor localization, reduced the operation time, and prevented damage to vessels and adjacent anatomical structures. The postoperative period was unremarkable, and the patient was discharged on the seventh day. Discussion. The treatment of recurrent pelvic tumors is complicated by altered anatomy following primary interventions and radiotherapy. Standard biopsy methods carry a high risk of vascular and nerve damage. The use of AR in such cases ensures accurate navigation and reduces the risk of complications. In the presented clinical case, AR technology helped successfully perform a biopsy in a challenging anatomical situation.
Conclusion. The application of AR in oncology opens new opportunities for the diagnosis and treatment of recurrent pelvic tumors. This case demonstrates that AR improves diagnostic accuracy, enhances intervention planning, and minimizes surgical risks. Thus, AR can become a key tool in oncological surgery, particularly in complex clinical scenarios.
"],"subject":["pelvic tumors","rectal cancer","augmented reality","image-guided biopsy","intraoperative navigation","опухоли малого таза","рак прямой кишки","дополненная реальность","биопсия под визуальным контролем","интраоперационная навигация"],"subject_keyword":["pelvic tumors","pelvic tumors","rectal cancer","rectal cancer","augmented reality","augmented reality","image-guided biopsy","image-guided biopsy","intraoperative navigation","intraoperative navigation","опухоли малого таза","опухоли малого таза","рак прямой кишки","рак прямой кишки","дополненная реальность","дополненная реальность","биопсия под визуальным контролем","биопсия под визуальным контролем","интраоперационная навигация","интраоперационная навигация"],"subject_ac":["pelvic tumors\n|||\npelvic tumors","rectal cancer\n|||\nrectal cancer","augmented reality\n|||\naugmented reality","image-guided biopsy\n|||\nimage-guided biopsy","intraoperative navigation\n|||\nintraoperative navigation","опухоли малого таза\n|||\nопухоли малого таза","рак прямой кишки\n|||\nрак прямой кишки","дополненная реальность\n|||\nдополненная реальность","биопсия под визуальным контролем\n|||\nбиопсия под визуальным контролем","интраоперационная навигация\n|||\nинтраоперационная навигация"],"subject_tax_0_filter":["pelvic tumors\n|||\npelvic tumors","rectal cancer\n|||\nrectal cancer","augmented reality\n|||\naugmented reality","image-guided biopsy\n|||\nimage-guided biopsy","intraoperative navigation\n|||\nintraoperative navigation","опухоли малого таза\n|||\nопухоли малого таза","рак прямой кишки\n|||\nрак прямой кишки","дополненная реальность\n|||\nдополненная реальность","биопсия под визуальным контролем\n|||\nбиопсия под визуальным контролем","интраоперационная навигация\n|||\nинтраоперационная навигация"],"subject_filter":["pelvic tumors\n|||\npelvic tumors","rectal cancer\n|||\nrectal cancer","augmented reality\n|||\naugmented reality","image-guided biopsy\n|||\nimage-guided biopsy","intraoperative navigation\n|||\nintraoperative navigation","опухоли малого таза\n|||\nопухоли малого таза","рак прямой кишки\n|||\nрак прямой кишки","дополненная реальность\n|||\nдополненная реальность","биопсия под визуальным контролем\n|||\nбиопсия под визуальным контролем","интраоперационная навигация\n|||\nинтраоперационная навигация"],"dc.subject_mlt":["pelvic tumors","rectal cancer","augmented reality","image-guided biopsy","intraoperative navigation","опухоли малого таза","рак прямой кишки","дополненная реальность","биопсия под визуальным контролем","интраоперационная навигация"],"dc.subject":["pelvic tumors","rectal cancer","augmented reality","image-guided biopsy","intraoperative navigation","опухоли малого таза","рак прямой кишки","дополненная реальность","биопсия под визуальным контролем","интраоперационная навигация"],"dc.subject.en":["pelvic tumors","rectal cancer","augmented reality","image-guided biopsy","intraoperative navigation"],"title":["Augmented Reality in Surgery for Recurrent Pelvic Tumors: Clinical Case","Применение дополненной реальности в хирургии рецидивной опухоли малого таза: клинический случай"],"title_keyword":["Augmented Reality in Surgery for Recurrent Pelvic Tumors: Clinical Case","Применение дополненной реальности в хирургии рецидивной опухоли малого таза: клинический случай"],"title_ac":["augmented reality in surgery for recurrent pelvic tumors: clinical case\n|||\nAugmented Reality in Surgery for Recurrent Pelvic Tumors: Clinical Case","применение дополненной реальности в хирургии рецидивной опухоли малого таза: клинический случай\n|||\nПрименение дополненной реальности в хирургии рецидивной опухоли малого таза: клинический случай"],"dc.title_sort":"Augmented Reality in Surgery for Recurrent Pelvic Tumors: Clinical Case","dc.title_hl":["Augmented Reality in Surgery for Recurrent Pelvic Tumors: Clinical Case","Применение дополненной реальности в хирургии рецидивной опухоли малого таза: клинический случай"],"dc.title_mlt":["Augmented Reality in Surgery for Recurrent Pelvic Tumors: Clinical Case","Применение дополненной реальности в хирургии рецидивной опухоли малого таза: клинический случай"],"dc.title":["Augmented Reality in Surgery for Recurrent Pelvic Tumors: Clinical Case","Применение дополненной реальности в хирургии рецидивной опухоли малого таза: клинический случай"],"dc.title_stored":["Augmented Reality in Surgery for Recurrent Pelvic Tumors: Clinical Case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Применение дополненной реальности в хирургии рецидивной опухоли малого таза: клинический случай\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Augmented Reality in Surgery for Recurrent Pelvic Tumors: Clinical Case"],"dc.abstract.ru":["Введение. Рак прямой кишки занимает второе место среди причин смертности от онкологических заболеваний, что обусловливает актуальность совершенствования диагностики и лечения этой патологии. Технология дополненной реальности (AR) позволяет визуализировать сложные анатомические структуры, улучшая предоперационное планирование и интраоперационную навигацию, что снижает риски осложнений и повышает эффективность операций.
Материалы и методы. Проведено клиническое наблюдение 58-летнего пациента с местнораспространенным рецидивом рака прямой кишки. Диагностика включала КТ и МРТ малого таза, данные которых использовались для создания 3D-модели новообразования. Применение AR (очки Microsoft HoloLens 2) обеспечило точную локализацию опухоли, минимизировало риски повреждения жизненно важных структур при проведении пункционной биопсии под ультразвуковым контролем.
Результаты. Предоперационное планирование с использованием 3D-модели позволило хирургу определить оптимальный доступ для биопсии. Полученные макропрепараты подтвердили диагноз аденокарциномы интестинального типа. Применение ARтехнологии способствовало точной локализации опухоли, сокращению времени операции и предотвращению повреждения сосудов и прилежащих анатомических образований. Послеоперационный период прошел без осложнений, и пациент был выписан на 7-е сутки.
Обсуждение. Лечение рецидивных опухолей малого таза осложняется изменением анатомии после первичных вмешательств и лучевой терапии. Стандартные методы биопсии несут высокий риск повреждения сосудов и нервов. Использование AR в подобных случаях обеспечивает точную навигацию и уменьшает риск осложнений. В представленном клиническом случае AR-технологии помогли успешно выполнить биопсию при сложной анатомической ситуации.
Заключение. Применение AR в онкологии открывает новые возможности для диагностики и лечения рецидивных опухолей малого таза. Представленный случай демонстрирует, что использование AR позволяет повысить точность диагностики, улучшить планирование вмешательств и минимизировать риски операций. Таким образом, AR может стать ключевым инструментом в онкохирургии, особенно при сложных клинических ситуациях.
"],"dc.fileName":["cover_article_1057_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1057_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["ВВЕДЕНИЕ
Злокачественные новообразования прямой кишки занимают одно из ведущих мест среди онкологических заболеваний, особенно в промышленно развитых странах. По данным статистики, опухоли толстой кишки является второй по частоте причиной смерти от рака среди мужчин и женщин в мире. В России, согласно последним данным, злокачественные новообразования данной локализации также составляют значительную долю в структуре онкологической заболеваемости, что подчеркивает актуальность поиска новых методов диагностики и лечения [1].
Современные технологии, такие как дополненная реальность (AR) и смешанная реальность (MR), открывают новые возможности для повышения точности диагностики, предоперационного планирования и интраоперационной навигации. Эти технологии позволяют визуализировать сложные анатомические структуры в реальном времени, интегрируя данные компьютерной томографии (КТ) и магнитно-резонансной томографии (МРТ) для создания трехмерных моделей опухоли и прилегающих тканей. Применение AR в хирургии значительно улучшает точность манипуляций, снижает риск повреждения окружающих тканей и повышает безопасность процедуры [2][3]. В частности, исследование Müller et al. показало, что использование AR для предоперационного планирования способно повысить точность операций на 25 %, что существенно улучшает исходы лечения и снижает количество послеоперационных осложнений [4].
Технологии дополненной реальности играют ключевую роль в повышении эффективности предоперационной диагностики и хирургического лечения опухолей, в том числе малого таза. Они позволяют хирургу не только визуализировать опухоль и окружающие анатомические структуры в реальном времени, но и планировать операцию, выбирая оптимальный хирургический доступ, тем самым минимизируя риски необоснованного повреждения жизненно важных структур. Согласно исследованию S. M. Heining et al., применение AR при выполнении хирургических вмешательств на органах малого таза позволило значительно снизить риск повреждения сосудистых и нервных структур [5].
Кроме того, отмечено, что AR-технологии способствуют значительному сокращению времени операции, что также способствует снижению частоты послеоперационных осложнений, связанных с длительностью вмешательства. Применение AR-технологий может сократить время операции на 30–40 % и уменьшить количество осложнений на 5–7,5 % [6][7].
Цель: демонстрация клинических преимуществ использования технологий дополненной реальности в диагностике сложных онкологических случаев, в частности при рецидивах опухолей малого таза.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Исследование основано на клиническом наблюдении пациента с рецидивом рака прямой кишки. Диагностика включала КТ и МРТ малого таза с внутривенным контрастированием, результаты которых использованы для создания 3D-модели новообразования. Технологии дополненной реальности (очки Microsoft hololens 2) применялись для предоперационного планирования, локализации опухоли и выполнения пункционной и инцизионной биопсии под ультразвуковым контролем. Модель разработана с использованием ПО 3D Slicer, что обеспечило минимизацию рисков повреждения жизненно важных структур.
Клиническое наблюдение: Пациент Г., 58 лет, поступил в хирургическое отделение 20.05.2024 с жалобами на интенсивные боли в области малого таза (ВАШ — 5), сопровождаемые отеком и онемением левой нижней конечности, общей слабостью и снижением работоспособности (ECOG — 2). Из анамнеза известно, что в 2017 году пациенту был установлен диагноз: рак прямой кишки сT3N0Mх. Прижизненное гистологическое исследование (ПГИ) от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки. В связи с чем была выполнена брюшно-промежностная экстирпация прямой кишки (послеоперационный диагноз: рак прямой кишки pT4N1M0. ПГИ от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки, pT4N1), проводилась адъювантная химиотерапия — 5 курсов по схеме FOLFOX. В течение последующих лет наблюдались рецидивы заболевания, которые требовали повторных обследований: в 2023 году, пациенту, в условиях Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская больница № 33» выполнена диагностическая лапароскопия, при которой выявлено образование малого таза, последнее было взято на биопсию. ПГИ от 24.11.2023: жировая ткань с тонкими прослойками соединительной ткани, часть представлена некротизированной тканью, утратившая свою гистологическую принадлежность с перифокальной нейтрофильной инфильтрацией; в небольшом участке жировой ткани наблюдается картина слизеобразующего характера, определяются пенистые клетки в большом количестве и мелкие кровенаполненные сосуды с острыми расстройствами кровообращения. Имеет место наличие крупных полиморфных клеток с выраженными дистрофическими изменениями, что тоже не является информативным, наиболее вероятно, что картина может соответствовать состоянию после лучевой терапии. Иммуногистохимия (ИГХ) от 12.12.2023: позитивная реакция в опухоли на CD138 позитивные клетки. Негативная реакция на HMB45, S100, TFE3, CDk4, Ki67 — 5 %. Заключение: Олеогранулема.
Инструментальные методы исследования, включая магнитно-резонансную томографию малого таза с внутривенным контрастированием и компьютерную томографию, выявили значительную опухолевую инфильтрацию в полости малого таза, поражающую левый мочеточник, внутреннюю подвздошную артерию и вену, а также мышцы ягодичной области и кости таза. Результаты КТ подтвердили наличие опухоли с инвазией в подвздошную кость и крестец, что привело к значительному сужению мочеточника и развитию каликопиелоэктазии слева (рис. 1). Уровень раково-эмбрионального антигена (РЭА) составил 173 нг/мл, что свидетельствовало о продолжающемся опухолевом процессе.
Данные КТ использовались для создания трехмерной модели с последующим применением AR.
Последний рецидив опухоли был диагностирован в 2023 году, однако результаты биопсии, проведенной в этом же году, не позволили получить достоверную информацию о природе новообразования.
Ввиду неоднозначных результатов предыдущих гистологических исследований и сложности клинической картины было принято решение провести пункционную и инцизионную биопсию под контролем ультразвука (рис. 2) с применением технологии дополненной реальности (AR) для точной локализации опухоли и минимизации рисков повреждения неизмененных анатомических структур.
Предоперационное планирование включало использование трехмерной модели малого таза, построенной на основе данных КТ с внутривенным контрастированием (рис. 3). Модель была разработана с использованием программного обеспечения 3D Slicer. Технология AR позволила хирургу детализировать анатомические ориентиры и выбрать наилучший доступ для проведения биопсии с минимальными рисками повреждения жизненно важных структур.
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2025/1/07Ssnw3NWfaMqgw3tQZ0MmLwUXyqPjF6c5Tw6Cvm.jpeg\")
Рисунок 1. Компьютерная томография малого таза с внутривенным контрастированием. Опухолевая инфильтрация с инвазией в подвздошную кость и мочеточник
Figure 1. Computed tomography of the small pelvis with intravenous contrast. Tumor infiltration with invasion of the ilium and ureter
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2025/1/JSDiPMd31lwXbw86SYFxmoHf1Vm5nYsSob6Nts6u.jpeg\")
Рисунок 2. Ультразвуковое исследование новообразования левой ягодичной области
Figure 2. Ultrasound scan of the neoplasm of the left gluteal region
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2025/1/VS0AL2ck146qXbSF5PwS5a2OOIMc6PcgEs2Fi5UA.jpeg\")
Рисунок 3. Трехмерная модель таза с новообразованием, созданная на основе данных КТ малого таза с контрастированием. Зеленым цветом обозначена опухоль
Figure 3. A three-dimensional model of a pelvis with a neoplasm created using CT data on the small pelvis with contrast. The green color indicates a tumor.
Операция проводилась под комбинированной анестезией. В положении пациента на правом боку была выполнена пункционная биопсия опухоли под контролем ультразвукового исследования. Ввиду сложности доступа и плотного прилегания опухоли к магистральным сосудам было решено провести инцизионную биопсию. На задней поверхности бедра был выполнен поперечный разрез длиной 10 см, через который была выявлена плотная опухолевая масса без капсулы, светло-коричневого цвета. В ходе операции были получены четыре операционных макропрепарата для гистологического исследования.
Результаты гистологического анализа показали наличие очагов аденокарциномы интестинального типа, что позволило подтвердить диагноз рецидива опухоли (рис. 4). Окончательный диагноз, установленный на основании гистологического исследования и инструментальных данных, звучит как «рецидив аденокарциномы прямой кишки с инвазией в левый мочеточник, подвздошные сосуды, подвздошную кость и мышцы ягодичной области». Это позволило разработать дальнейшую тактику лечения пациента, включающую комплексную терапию, ориентированную на морфологические особенности опухоли.
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2025/1/icZv4bhsmCA988sLLAa90C2HdbFVZul6oIw0mcSu.jpeg\")
Рисунок 4. Микропрепарат биопсионного материала, подтверждающий аденокарциному интестинального типа
Figure 4. A micropreparation of biopsy material confirming intestinal adenocarcinoma.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Послеоперационный период протекал без осложнений, пациент активизирован и переведен на питание по общему столу с первых суток после операции.
Учитывая однозначные результаты гистологического исследования по биопсийному материалу, полученному благодаря построению 3D-модели новообразования, пациенту сформулирован окончательный диагноз: рак прямой кишки pT4N1M0. (от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки, pT4N1). Состояние после брюшно-промежностной экстирпации прямой кишки от 2017 г. 5 курсов адъювантной химиотерапии по схеме FOLFOX от 2017 года. Рецидив от 09.2023 года. Прогрессирование от 24.03.2024 — местный рецидив в малом тазу с инвазией в левый мочеточник, внутреннюю левую подвздошную артерию и вену, внутреннюю запирательную мышцу, левую подвздошную кость, грушевидную, большую и малую ягодичные мышцы. ПГИ № 845930 от 11.06.2024 — очаги разрастания аденокарциномы интестинального типа.
В настоящее время лечение опухолей малого таза, особенно рецидивных, представляет собой сложную задачу, требующую не только высокой квалификации специалистов, но и использования передовых технологий для улучшения точности операций и уменьшения риска осложнений. После проведения первичной хирургической резекции и лучевой терапии анатомические ориентиры могут значительно изменяться вследствие повреждения тканей и фиброза [8–12]. Это усложняет последующие хирургические вмешательства, удаление рецидивных опухолей, в том числе повторные биопсии. В подобных условиях проведение стандартной биопсии может быть затруднено, а риск повреждения сосудов, нервных структур и других жизненно важных органов существенно возрастает [13–16]. Использование дополненной реальности в хирургии рецидивных опухолей малого таза позволяет значительно улучшить результаты предоперационного планирования и интраоперационной навигации. В данном случае применение AR позволило не только точно локализовать опухоль, но и снизить риск повреждения жизненно важных структур, таких как сосуды и нервные окончания. Согласно исследованиям AR снижает время операции и уменьшает риск осложнений [17–20].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Применение технологий дополненной реальности (AR) в диагностике и планировании хирургических вмешательств при опухолях малого таза демонстрирует высокую перспективность в современной онкологии. В данном клиническом случае использование AR-технологии обеспечило точную верификацию рецидива опухоли и позволило спланировать оптимальный доступ для выполнения биопсии. Это не только подтвердило диагноз, но и обеспечило выбор наиболее эффективной тактики лечения.
"],"dc.fullHTML.ru":["ВВЕДЕНИЕ
Злокачественные новообразования прямой кишки занимают одно из ведущих мест среди онкологических заболеваний, особенно в промышленно развитых странах. По данным статистики, опухоли толстой кишки является второй по частоте причиной смерти от рака среди мужчин и женщин в мире. В России, согласно последним данным, злокачественные новообразования данной локализации также составляют значительную долю в структуре онкологической заболеваемости, что подчеркивает актуальность поиска новых методов диагностики и лечения [1].
Современные технологии, такие как дополненная реальность (AR) и смешанная реальность (MR), открывают новые возможности для повышения точности диагностики, предоперационного планирования и интраоперационной навигации. Эти технологии позволяют визуализировать сложные анатомические структуры в реальном времени, интегрируя данные компьютерной томографии (КТ) и магнитно-резонансной томографии (МРТ) для создания трехмерных моделей опухоли и прилегающих тканей. Применение AR в хирургии значительно улучшает точность манипуляций, снижает риск повреждения окружающих тканей и повышает безопасность процедуры [2][3]. В частности, исследование Müller et al. показало, что использование AR для предоперационного планирования способно повысить точность операций на 25 %, что существенно улучшает исходы лечения и снижает количество послеоперационных осложнений [4].
Технологии дополненной реальности играют ключевую роль в повышении эффективности предоперационной диагностики и хирургического лечения опухолей, в том числе малого таза. Они позволяют хирургу не только визуализировать опухоль и окружающие анатомические структуры в реальном времени, но и планировать операцию, выбирая оптимальный хирургический доступ, тем самым минимизируя риски необоснованного повреждения жизненно важных структур. Согласно исследованию S. M. Heining et al., применение AR при выполнении хирургических вмешательств на органах малого таза позволило значительно снизить риск повреждения сосудистых и нервных структур [5].
Кроме того, отмечено, что AR-технологии способствуют значительному сокращению времени операции, что также способствует снижению частоты послеоперационных осложнений, связанных с длительностью вмешательства. Применение AR-технологий может сократить время операции на 30–40 % и уменьшить количество осложнений на 5–7,5 % [6][7].
Цель: демонстрация клинических преимуществ использования технологий дополненной реальности в диагностике сложных онкологических случаев, в частности при рецидивах опухолей малого таза.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Исследование основано на клиническом наблюдении пациента с рецидивом рака прямой кишки. Диагностика включала КТ и МРТ малого таза с внутривенным контрастированием, результаты которых использованы для создания 3D-модели новообразования. Технологии дополненной реальности (очки Microsoft hololens 2) применялись для предоперационного планирования, локализации опухоли и выполнения пункционной и инцизионной биопсии под ультразвуковым контролем. Модель разработана с использованием ПО 3D Slicer, что обеспечило минимизацию рисков повреждения жизненно важных структур.
Клиническое наблюдение: Пациент Г., 58 лет, поступил в хирургическое отделение 20.05.2024 с жалобами на интенсивные боли в области малого таза (ВАШ — 5), сопровождаемые отеком и онемением левой нижней конечности, общей слабостью и снижением работоспособности (ECOG — 2). Из анамнеза известно, что в 2017 году пациенту был установлен диагноз: рак прямой кишки сT3N0Mх. Прижизненное гистологическое исследование (ПГИ) от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки. В связи с чем была выполнена брюшно-промежностная экстирпация прямой кишки (послеоперационный диагноз: рак прямой кишки pT4N1M0. ПГИ от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки, pT4N1), проводилась адъювантная химиотерапия — 5 курсов по схеме FOLFOX. В течение последующих лет наблюдались рецидивы заболевания, которые требовали повторных обследований: в 2023 году, пациенту, в условиях Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская больница № 33» выполнена диагностическая лапароскопия, при которой выявлено образование малого таза, последнее было взято на биопсию. ПГИ от 24.11.2023: жировая ткань с тонкими прослойками соединительной ткани, часть представлена некротизированной тканью, утратившая свою гистологическую принадлежность с перифокальной нейтрофильной инфильтрацией; в небольшом участке жировой ткани наблюдается картина слизеобразующего характера, определяются пенистые клетки в большом количестве и мелкие кровенаполненные сосуды с острыми расстройствами кровообращения. Имеет место наличие крупных полиморфных клеток с выраженными дистрофическими изменениями, что тоже не является информативным, наиболее вероятно, что картина может соответствовать состоянию после лучевой терапии. Иммуногистохимия (ИГХ) от 12.12.2023: позитивная реакция в опухоли на CD138 позитивные клетки. Негативная реакция на HMB45, S100, TFE3, CDk4, Ki67 — 5 %. Заключение: Олеогранулема.
Инструментальные методы исследования, включая магнитно-резонансную томографию малого таза с внутривенным контрастированием и компьютерную томографию, выявили значительную опухолевую инфильтрацию в полости малого таза, поражающую левый мочеточник, внутреннюю подвздошную артерию и вену, а также мышцы ягодичной области и кости таза. Результаты КТ подтвердили наличие опухоли с инвазией в подвздошную кость и крестец, что привело к значительному сужению мочеточника и развитию каликопиелоэктазии слева (рис. 1). Уровень раково-эмбрионального антигена (РЭА) составил 173 нг/мл, что свидетельствовало о продолжающемся опухолевом процессе.
Данные КТ использовались для создания трехмерной модели с последующим применением AR.
Последний рецидив опухоли был диагностирован в 2023 году, однако результаты биопсии, проведенной в этом же году, не позволили получить достоверную информацию о природе новообразования.
Ввиду неоднозначных результатов предыдущих гистологических исследований и сложности клинической картины было принято решение провести пункционную и инцизионную биопсию под контролем ультразвука (рис. 2) с применением технологии дополненной реальности (AR) для точной локализации опухоли и минимизации рисков повреждения неизмененных анатомических структур.
Предоперационное планирование включало использование трехмерной модели малого таза, построенной на основе данных КТ с внутривенным контрастированием (рис. 3). Модель была разработана с использованием программного обеспечения 3D Slicer. Технология AR позволила хирургу детализировать анатомические ориентиры и выбрать наилучший доступ для проведения биопсии с минимальными рисками повреждения жизненно важных структур.
Рисунок 1. Компьютерная томография малого таза с внутривенным контрастированием. Опухолевая инфильтрация с инвазией в подвздошную кость и мочеточник
Figure 1. Computed tomography of the small pelvis with intravenous contrast. Tumor infiltration with invasion of the ilium and ureter
Рисунок 2. Ультразвуковое исследование новообразования левой ягодичной области
Figure 2. Ultrasound scan of the neoplasm of the left gluteal region
Рисунок 3. Трехмерная модель таза с новообразованием, созданная на основе данных КТ малого таза с контрастированием. Зеленым цветом обозначена опухоль
Figure 3. A three-dimensional model of a pelvis with a neoplasm created using CT data on the small pelvis with contrast. The green color indicates a tumor.
Операция проводилась под комбинированной анестезией. В положении пациента на правом боку была выполнена пункционная биопсия опухоли под контролем ультразвукового исследования. Ввиду сложности доступа и плотного прилегания опухоли к магистральным сосудам было решено провести инцизионную биопсию. На задней поверхности бедра был выполнен поперечный разрез длиной 10 см, через который была выявлена плотная опухолевая масса без капсулы, светло-коричневого цвета. В ходе операции были получены четыре операционных макропрепарата для гистологического исследования.
Результаты гистологического анализа показали наличие очагов аденокарциномы интестинального типа, что позволило подтвердить диагноз рецидива опухоли (рис. 4). Окончательный диагноз, установленный на основании гистологического исследования и инструментальных данных, звучит как «рецидив аденокарциномы прямой кишки с инвазией в левый мочеточник, подвздошные сосуды, подвздошную кость и мышцы ягодичной области». Это позволило разработать дальнейшую тактику лечения пациента, включающую комплексную терапию, ориентированную на морфологические особенности опухоли.
Рисунок 4. Микропрепарат биопсионного материала, подтверждающий аденокарциному интестинального типа
Figure 4. A micropreparation of biopsy material confirming intestinal adenocarcinoma.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Послеоперационный период протекал без осложнений, пациент активизирован и переведен на питание по общему столу с первых суток после операции.
Учитывая однозначные результаты гистологического исследования по биопсийному материалу, полученному благодаря построению 3D-модели новообразования, пациенту сформулирован окончательный диагноз: рак прямой кишки pT4N1M0. (от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки, pT4N1). Состояние после брюшно-промежностной экстирпации прямой кишки от 2017 г. 5 курсов адъювантной химиотерапии по схеме FOLFOX от 2017 года. Рецидив от 09.2023 года. Прогрессирование от 24.03.2024 — местный рецидив в малом тазу с инвазией в левый мочеточник, внутреннюю левую подвздошную артерию и вену, внутреннюю запирательную мышцу, левую подвздошную кость, грушевидную, большую и малую ягодичные мышцы. ПГИ № 845930 от 11.06.2024 — очаги разрастания аденокарциномы интестинального типа.
В настоящее время лечение опухолей малого таза, особенно рецидивных, представляет собой сложную задачу, требующую не только высокой квалификации специалистов, но и использования передовых технологий для улучшения точности операций и уменьшения риска осложнений. После проведения первичной хирургической резекции и лучевой терапии анатомические ориентиры могут значительно изменяться вследствие повреждения тканей и фиброза [8–12]. Это усложняет последующие хирургические вмешательства, удаление рецидивных опухолей, в том числе повторные биопсии. В подобных условиях проведение стандартной биопсии может быть затруднено, а риск повреждения сосудов, нервных структур и других жизненно важных органов существенно возрастает [13–16]. Использование дополненной реальности в хирургии рецидивных опухолей малого таза позволяет значительно улучшить результаты предоперационного планирования и интраоперационной навигации. В данном случае применение AR позволило не только точно локализовать опухоль, но и снизить риск повреждения жизненно важных структур, таких как сосуды и нервные окончания. Согласно исследованиям AR снижает время операции и уменьшает риск осложнений [17–20].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Применение технологий дополненной реальности (AR) в диагностике и планировании хирургических вмешательств при опухолях малого таза демонстрирует высокую перспективность в современной онкологии. В данном клиническом случае использование AR-технологии обеспечило точную верификацию рецидива опухоли и позволило спланировать оптимальный доступ для выполнения биопсии. Это не только подтвердило диагноз, но и обеспечило выбор наиболее эффективной тактики лечения.
"],"dc.fullRISC":["Злокачественные новообразования прямой кишки занимают одно из ведущих мест среди онкологических заболеваний, особенно в промышленно развитых странах. По данным статистики, опухоли толстой кишки является второй по частоте причиной смерти от рака среди мужчин и женщин в мире. В России, согласно последним данным, злокачественные новообразования данной локализации также составляют значительную долю в структуре онкологической заболеваемости, что подчеркивает актуальность поиска новых методов диагностики и лечения [1].\n\nСовременные технологии, такие как дополненная реальность (AR) и смешанная реальность (MR), открывают новые возможности для повышения точности диагностики, предоперационного планирования и интраоперационной навигации. Эти технологии позволяют визуализировать сложные анатомические структуры в реальном времени, интегрируя данные компьютерной томографии (КТ) и магнитно-резонансной томографии (МРТ) для создания трехмерных моделей опухоли и прилегающих тканей. Применение AR в хирургии значительно улучшает точность манипуляций, снижает риск повреждения окружающих тканей и повышает безопасность процедуры [2, 3]. В частности, исследование Müller et al. показало, что использование AR для предоперационного планирования способно повысить точность операций на 25 %, что существенно улучшает исходы лечения и снижает количество послеоперационных осложнений [4].\n\nТехнологии дополненной реальности играют ключевую роль в повышении эффективности предоперационной диагностики и хирургического лечения опухолей, в том числе малого таза. Они позволяют хирургу не только визуализировать опухоль и окружающие анатомические структуры в реальном времени, но и планировать операцию, выбирая оптимальный хирургический доступ, тем самым минимизируя риски необоснованного повреждения жизненно важных структур. Согласно исследованию S. M. Heining et al., применение AR при выполнении хирургических вмешательств на органах малого таза позволило значительно снизить риск повреждения сосудистых и нервных структур [5].\n\nКроме того, отмечено, что AR-технологии способствуют значительному сокращению времени операции, что также способствует снижению частоты послеоперационных осложнений, связанных с длительностью вмешательства. Применение AR-технологий может сократить время операции на 30–40 % и уменьшить количество осложнений на 5–7,5 % [6, 7].\n\nЦель: демонстрация клинических преимуществ использования технологий дополненной реальности в диагностике сложных онкологических случаев, в частности при рецидивах опухолей малого таза.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nИсследование основано на клиническом наблюдении пациента с рецидивом рака прямой кишки. Диагностика включала КТ и МРТ малого таза с внутривенным контрастированием, результаты которых использованы для создания 3D-модели новообразования. Технологии дополненной реальности (очки Microsoft hololens 2) применялись для предоперационного планирования, локализации опухоли и выполнения пункционной и инцизионной биопсии под ультразвуковым контролем. Модель разработана с использованием ПО 3D Slicer, что обеспечило минимизацию рисков повреждения жизненно важных структур.\n\nКлиническое наблюдение: Пациент Г., 58 лет, поступил в хирургическое отделение 20.05.2024 с жалобами на интенсивные боли в области малого таза (ВАШ — 5), сопровождаемые отеком и онемением левой нижней конечности, общей слабостью и снижением работоспособности (ECOG — 2). Из анамнеза известно, что в 2017 году пациенту был установлен диагноз: рак прямой кишки сT3N0Mх. Прижизненное гистологическое исследование (ПГИ) от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки. В связи с чем была выполнена брюшно-промежностная экстирпация прямой кишки (послеоперационный диагноз: рак прямой кишки pT4N1M0. ПГИ от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки, pT4N1), проводилась адъювантная химиотерапия — 5 курсов по схеме FOLFOX. В течение последующих лет наблюдались рецидивы заболевания, которые требовали повторных обследований: в 2023 году, пациенту, в условиях Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская больница № 33» выполнена диагностическая лапароскопия, при которой выявлено образование малого таза, последнее было взято на биопсию. ПГИ от 24.11.2023: жировая ткань с тонкими прослойками соединительной ткани, часть представлена некротизированной тканью, утратившая свою гистологическую принадлежность с перифокальной нейтрофильной инфильтрацией; в небольшом участке жировой ткани наблюдается картина слизеобразующего характера, определяются пенистые клетки в большом количестве и мелкие кровенаполненные сосуды с острыми расстройствами кровообращения. Имеет место наличие крупных полиморфных клеток с выраженными дистрофическими изменениями, что тоже не является информативным, наиболее вероятно, что картина может соответствовать состоянию после лучевой терапии. Иммуногистохимия (ИГХ) от 12.12.2023: позитивная реакция в опухоли на CD138 позитивные клетки. Негативная реакция на HMB45, S100, TFE3, CDk4, Ki67 — 5 %. Заключение: Олеогранулема.\n\nИнструментальные методы исследования, включая магнитно-резонансную томографию малого таза с внутривенным контрастированием и компьютерную томографию, выявили значительную опухолевую инфильтрацию в полости малого таза, поражающую левый мочеточник, внутреннюю подвздошную артерию и вену, а также мышцы ягодичной области и кости таза. Результаты КТ подтвердили наличие опухоли с инвазией в подвздошную кость и крестец, что привело к значительному сужению мочеточника и развитию каликопиелоэктазии слева (рис. 1). Уровень раково-эмбрионального антигена (РЭА) составил 173 нг/мл, что свидетельствовало о продолжающемся опухолевом процессе.\n\nДанные КТ использовались для создания трехмерной модели с последующим применением AR.\n\nПоследний рецидив опухоли был диагностирован в 2023 году, однако результаты биопсии, проведенной в этом же году, не позволили получить достоверную информацию о природе новообразования.\n\nВвиду неоднозначных результатов предыдущих гистологических исследований и сложности клинической картины было принято решение провести пункционную и инцизионную биопсию под контролем ультразвука (рис. 2) с применением технологии дополненной реальности (AR) для точной локализации опухоли и минимизации рисков повреждения неизмененных анатомических структур.\n\nПредоперационное планирование включало использование трехмерной модели малого таза, построенной на основе данных КТ с внутривенным контрастированием (рис. 3). Модель была разработана с использованием программного обеспечения 3D Slicer. Технология AR позволила хирургу детализировать анатомические ориентиры и выбрать наилучший доступ для проведения биопсии с минимальными рисками повреждения жизненно важных структур.\n\nОперация проводилась под комбинированной анестезией. В положении пациента на правом боку была выполнена пункционная биопсия опухоли под контролем ультразвукового исследования. Ввиду сложности доступа и плотного прилегания опухоли к магистральным сосудам было решено провести инцизионную биопсию. На задней поверхности бедра был выполнен поперечный разрез длиной 10 см, через который была выявлена плотная опухолевая масса без капсулы, светло-коричневого цвета. В ходе операции были получены четыре операционных макропрепарата для гистологического исследования.\n\nРезультаты гистологического анализа показали наличие очагов аденокарциномы интестинального типа, что позволило подтвердить диагноз рецидива опухоли (рис. 4). Окончательный диагноз, установленный на основании гистологического исследования и инструментальных данных, звучит как «рецидив аденокарциномы прямой кишки с инвазией в левый мочеточник, подвздошные сосуды, подвздошную кость и мышцы ягодичной области». Это позволило разработать дальнейшую тактику лечения пациента, включающую комплексную терапию, ориентированную на морфологические особенности опухоли.\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\n\nПослеоперационный период протекал без осложнений, пациент активизирован и переведен на питание по общему столу с первых суток после операции.\n\nУчитывая однозначные результаты гистологического исследования по биопсийному материалу, полученному благодаря построению 3D-модели новообразования, пациенту сформулирован окончательный диагноз: рак прямой кишки pT4N1M0. (от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки, pT4N1). Состояние после брюшно-промежностной экстирпации прямой кишки от 2017 г. 5 курсов адъювантной химиотерапии по схеме FOLFOX от 2017 года. Рецидив от 09.2023 года. Прогрессирование от 24.03.2024 — местный рецидив в малом тазу с инвазией в левый мочеточник, внутреннюю левую подвздошную артерию и вену, внутреннюю запирательную мышцу, левую подвздошную кость, грушевидную, большую и малую ягодичные мышцы. ПГИ № 845930 от 11.06.2024 — очаги разрастания аденокарциномы интестинального типа.\n\nВ настоящее время лечение опухолей малого таза, особенно рецидивных, представляет собой сложную задачу, требующую не только высокой квалификации специалистов, но и использования передовых технологий для улучшения точности операций и уменьшения риска осложнений. После проведения первичной хирургической резекции и лучевой терапии анатомические ориентиры могут значительно изменяться вследствие повреждения тканей и фиброза [8–12]. Это усложняет последующие хирургические вмешательства, удаление рецидивных опухолей, в том числе повторные биопсии. В подобных условиях проведение стандартной биопсии может быть затруднено, а риск повреждения сосудов, нервных структур и других жизненно важных органов существенно возрастает [13–16]. Использование дополненной реальности в хирургии рецидивных опухолей малого таза позволяет значительно улучшить результаты предоперационного планирования и интраоперационной навигации. В данном случае применение AR позволило не только точно локализовать опухоль, но и снизить риск повреждения жизненно важных структур, таких как сосуды и нервные окончания. Согласно исследованиям AR снижает время операции и уменьшает риск осложнений [17–20].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nПрименение технологий дополненной реальности (AR) в диагностике и планировании хирургических вмешательств при опухолях малого таза демонстрирует высокую перспективность в современной онкологии. В данном клиническом случае использование AR-технологии обеспечило точную верификацию рецидива опухоли и позволило спланировать оптимальный доступ для выполнения биопсии. Это не только подтвердило диагноз, но и обеспечило выбор наиболее эффективной тактики лечения."],"dc.fullRISC.ru":["Злокачественные новообразования прямой кишки занимают одно из ведущих мест среди онкологических заболеваний, особенно в промышленно развитых странах. По данным статистики, опухоли толстой кишки является второй по частоте причиной смерти от рака среди мужчин и женщин в мире. В России, согласно последним данным, злокачественные новообразования данной локализации также составляют значительную долю в структуре онкологической заболеваемости, что подчеркивает актуальность поиска новых методов диагностики и лечения [1].\n\nСовременные технологии, такие как дополненная реальность (AR) и смешанная реальность (MR), открывают новые возможности для повышения точности диагностики, предоперационного планирования и интраоперационной навигации. Эти технологии позволяют визуализировать сложные анатомические структуры в реальном времени, интегрируя данные компьютерной томографии (КТ) и магнитно-резонансной томографии (МРТ) для создания трехмерных моделей опухоли и прилегающих тканей. Применение AR в хирургии значительно улучшает точность манипуляций, снижает риск повреждения окружающих тканей и повышает безопасность процедуры [2, 3]. В частности, исследование Müller et al. показало, что использование AR для предоперационного планирования способно повысить точность операций на 25 %, что существенно улучшает исходы лечения и снижает количество послеоперационных осложнений [4].\n\nТехнологии дополненной реальности играют ключевую роль в повышении эффективности предоперационной диагностики и хирургического лечения опухолей, в том числе малого таза. Они позволяют хирургу не только визуализировать опухоль и окружающие анатомические структуры в реальном времени, но и планировать операцию, выбирая оптимальный хирургический доступ, тем самым минимизируя риски необоснованного повреждения жизненно важных структур. Согласно исследованию S. M. Heining et al., применение AR при выполнении хирургических вмешательств на органах малого таза позволило значительно снизить риск повреждения сосудистых и нервных структур [5].\n\nКроме того, отмечено, что AR-технологии способствуют значительному сокращению времени операции, что также способствует снижению частоты послеоперационных осложнений, связанных с длительностью вмешательства. Применение AR-технологий может сократить время операции на 30–40 % и уменьшить количество осложнений на 5–7,5 % [6, 7].\n\nЦель: демонстрация клинических преимуществ использования технологий дополненной реальности в диагностике сложных онкологических случаев, в частности при рецидивах опухолей малого таза.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nИсследование основано на клиническом наблюдении пациента с рецидивом рака прямой кишки. Диагностика включала КТ и МРТ малого таза с внутривенным контрастированием, результаты которых использованы для создания 3D-модели новообразования. Технологии дополненной реальности (очки Microsoft hololens 2) применялись для предоперационного планирования, локализации опухоли и выполнения пункционной и инцизионной биопсии под ультразвуковым контролем. Модель разработана с использованием ПО 3D Slicer, что обеспечило минимизацию рисков повреждения жизненно важных структур.\n\nКлиническое наблюдение: Пациент Г., 58 лет, поступил в хирургическое отделение 20.05.2024 с жалобами на интенсивные боли в области малого таза (ВАШ — 5), сопровождаемые отеком и онемением левой нижней конечности, общей слабостью и снижением работоспособности (ECOG — 2). Из анамнеза известно, что в 2017 году пациенту был установлен диагноз: рак прямой кишки сT3N0Mх. Прижизненное гистологическое исследование (ПГИ) от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки. В связи с чем была выполнена брюшно-промежностная экстирпация прямой кишки (послеоперационный диагноз: рак прямой кишки pT4N1M0. ПГИ от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки, pT4N1), проводилась адъювантная химиотерапия — 5 курсов по схеме FOLFOX. В течение последующих лет наблюдались рецидивы заболевания, которые требовали повторных обследований: в 2023 году, пациенту, в условиях Санкт-Петербургского государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская больница № 33» выполнена диагностическая лапароскопия, при которой выявлено образование малого таза, последнее было взято на биопсию. ПГИ от 24.11.2023: жировая ткань с тонкими прослойками соединительной ткани, часть представлена некротизированной тканью, утратившая свою гистологическую принадлежность с перифокальной нейтрофильной инфильтрацией; в небольшом участке жировой ткани наблюдается картина слизеобразующего характера, определяются пенистые клетки в большом количестве и мелкие кровенаполненные сосуды с острыми расстройствами кровообращения. Имеет место наличие крупных полиморфных клеток с выраженными дистрофическими изменениями, что тоже не является информативным, наиболее вероятно, что картина может соответствовать состоянию после лучевой терапии. Иммуногистохимия (ИГХ) от 12.12.2023: позитивная реакция в опухоли на CD138 позитивные клетки. Негативная реакция на HMB45, S100, TFE3, CDk4, Ki67 — 5 %. Заключение: Олеогранулема.\n\nИнструментальные методы исследования, включая магнитно-резонансную томографию малого таза с внутривенным контрастированием и компьютерную томографию, выявили значительную опухолевую инфильтрацию в полости малого таза, поражающую левый мочеточник, внутреннюю подвздошную артерию и вену, а также мышцы ягодичной области и кости таза. Результаты КТ подтвердили наличие опухоли с инвазией в подвздошную кость и крестец, что привело к значительному сужению мочеточника и развитию каликопиелоэктазии слева (рис. 1). Уровень раково-эмбрионального антигена (РЭА) составил 173 нг/мл, что свидетельствовало о продолжающемся опухолевом процессе.\n\nДанные КТ использовались для создания трехмерной модели с последующим применением AR.\n\nПоследний рецидив опухоли был диагностирован в 2023 году, однако результаты биопсии, проведенной в этом же году, не позволили получить достоверную информацию о природе новообразования.\n\nВвиду неоднозначных результатов предыдущих гистологических исследований и сложности клинической картины было принято решение провести пункционную и инцизионную биопсию под контролем ультразвука (рис. 2) с применением технологии дополненной реальности (AR) для точной локализации опухоли и минимизации рисков повреждения неизмененных анатомических структур.\n\nПредоперационное планирование включало использование трехмерной модели малого таза, построенной на основе данных КТ с внутривенным контрастированием (рис. 3). Модель была разработана с использованием программного обеспечения 3D Slicer. Технология AR позволила хирургу детализировать анатомические ориентиры и выбрать наилучший доступ для проведения биопсии с минимальными рисками повреждения жизненно важных структур.\n\nОперация проводилась под комбинированной анестезией. В положении пациента на правом боку была выполнена пункционная биопсия опухоли под контролем ультразвукового исследования. Ввиду сложности доступа и плотного прилегания опухоли к магистральным сосудам было решено провести инцизионную биопсию. На задней поверхности бедра был выполнен поперечный разрез длиной 10 см, через который была выявлена плотная опухолевая масса без капсулы, светло-коричневого цвета. В ходе операции были получены четыре операционных макропрепарата для гистологического исследования.\n\nРезультаты гистологического анализа показали наличие очагов аденокарциномы интестинального типа, что позволило подтвердить диагноз рецидива опухоли (рис. 4). Окончательный диагноз, установленный на основании гистологического исследования и инструментальных данных, звучит как «рецидив аденокарциномы прямой кишки с инвазией в левый мочеточник, подвздошные сосуды, подвздошную кость и мышцы ягодичной области». Это позволило разработать дальнейшую тактику лечения пациента, включающую комплексную терапию, ориентированную на морфологические особенности опухоли.\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ\n\nПослеоперационный период протекал без осложнений, пациент активизирован и переведен на питание по общему столу с первых суток после операции.\n\nУчитывая однозначные результаты гистологического исследования по биопсийному материалу, полученному благодаря построению 3D-модели новообразования, пациенту сформулирован окончательный диагноз: рак прямой кишки pT4N1M0. (от 2017 года: аденокарцинома прямой кишки, pT4N1). Состояние после брюшно-промежностной экстирпации прямой кишки от 2017 г. 5 курсов адъювантной химиотерапии по схеме FOLFOX от 2017 года. Рецидив от 09.2023 года. Прогрессирование от 24.03.2024 — местный рецидив в малом тазу с инвазией в левый мочеточник, внутреннюю левую подвздошную артерию и вену, внутреннюю запирательную мышцу, левую подвздошную кость, грушевидную, большую и малую ягодичные мышцы. ПГИ № 845930 от 11.06.2024 — очаги разрастания аденокарциномы интестинального типа.\n\nВ настоящее время лечение опухолей малого таза, особенно рецидивных, представляет собой сложную задачу, требующую не только высокой квалификации специалистов, но и использования передовых технологий для улучшения точности операций и уменьшения риска осложнений. После проведения первичной хирургической резекции и лучевой терапии анатомические ориентиры могут значительно изменяться вследствие повреждения тканей и фиброза [8–12]. Это усложняет последующие хирургические вмешательства, удаление рецидивных опухолей, в том числе повторные биопсии. В подобных условиях проведение стандартной биопсии может быть затруднено, а риск повреждения сосудов, нервных структур и других жизненно важных органов существенно возрастает [13–16]. Использование дополненной реальности в хирургии рецидивных опухолей малого таза позволяет значительно улучшить результаты предоперационного планирования и интраоперационной навигации. В данном случае применение AR позволило не только точно локализовать опухоль, но и снизить риск повреждения жизненно важных структур, таких как сосуды и нервные окончания. Согласно исследованиям AR снижает время операции и уменьшает риск осложнений [17–20].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nПрименение технологий дополненной реальности (AR) в диагностике и планировании хирургических вмешательств при опухолях малого таза демонстрирует высокую перспективность в современной онкологии. В данном клиническом случае использование AR-технологии обеспечило точную верификацию рецидива опухоли и позволило спланировать оптимальный доступ для выполнения биопсии. Это не только подтвердило диагноз, но и обеспечило выбор наиболее эффективной тактики лечения."],"dc.height":["236"],"dc.height.ru":["236"],"dc.originalFileName":["3-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["3-.jpg"],"dc.subject.ru":["опухоли малого таза","рак прямой кишки","дополненная реальность","биопсия под визуальным контролем","интраоперационная навигация"],"dc.title.ru":["Применение дополненной реальности в хирургии рецидивной опухоли малого таза: клинический случай"],"dc.width":["500"],"dc.width.ru":["500"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["85-91"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["В. Г. Гребеньков","V. G. Grebenkov","В. В. Вон","V. V. Von","О. В. Балюра","O. V. Balyura","А. Л. Гаврилова","A. L. Gavrilova","В. Н. Румянцев","V. N. Rumyantsev","Д. А. Рудаков","D. A. Rudakov","М. Д. Гребенькова","M. D. Grebenkova","А. С. Пономарев","A. S. Ponomarev","И. А. Савченко","I. А. Savchenko","Э. Г. Вердиев","E. G. Verdiev"],"author_keyword":["В. Г. Гребеньков","V. G. Grebenkov","В. В. Вон","V. V. Von","О. В. Балюра","O. V. Balyura","А. Л. Гаврилова","A. L. Gavrilova","В. Н. Румянцев","V. N. Rumyantsev","Д. А. Рудаков","D. A. Rudakov","М. Д. Гребенькова","M. D. Grebenkova","А. С. Пономарев","A. S. Ponomarev","И. А. Савченко","I. А. Savchenko","Э. Г. Вердиев","E. G. Verdiev"],"author_ac":["в. г. гребеньков\n|||\nВ. Г. Гребеньков","v. g. grebenkov\n|||\nV. G. Grebenkov","в. в. вон\n|||\nВ. В. Вон","v. v. von\n|||\nV. V. Von","о. в. балюра\n|||\nО. В. Балюра","o. v. balyura\n|||\nO. V. Balyura","а. л. гаврилова\n|||\nА. Л. Гаврилова","a. l. gavrilova\n|||\nA. L. Gavrilova","в. н. румянцев\n|||\nВ. Н. Румянцев","v. n. rumyantsev\n|||\nV. N. Rumyantsev","д. а. рудаков\n|||\nД. А. Рудаков","d. a. rudakov\n|||\nD. A. Rudakov","м. д. гребенькова\n|||\nМ. Д. Гребенькова","m. d. grebenkova\n|||\nM. D. Grebenkova","а. с. пономарев\n|||\nА. С. Пономарев","a. s. ponomarev\n|||\nA. S. Ponomarev","и. а. савченко\n|||\nИ. А. Савченко","i. а. savchenko\n|||\nI. А. Savchenko","э. г. вердиев\n|||\nЭ. Г. Вердиев","e. g. verdiev\n|||\nE. G. Verdiev"],"author_filter":["в. г. гребеньков\n|||\nВ. Г. Гребеньков","v. g. grebenkov\n|||\nV. G. Grebenkov","в. в. вон\n|||\nВ. В. Вон","v. v. von\n|||\nV. V. Von","о. в. балюра\n|||\nО. В. Балюра","o. v. balyura\n|||\nO. V. Balyura","а. л. гаврилова\n|||\nА. Л. Гаврилова","a. l. gavrilova\n|||\nA. L. Gavrilova","в. н. румянцев\n|||\nВ. Н. Румянцев","v. n. rumyantsev\n|||\nV. N. Rumyantsev","д. а. рудаков\n|||\nД. А. Рудаков","d. a. rudakov\n|||\nD. A. Rudakov","м. д. гребенькова\n|||\nМ. Д. Гребенькова","m. d. grebenkova\n|||\nM. D. Grebenkova","а. с. пономарев\n|||\nА. С. Пономарев","a. s. ponomarev\n|||\nA. S. Ponomarev","и. а. савченко\n|||\nИ. А. Савченко","i. а. savchenko\n|||\nI. А. Savchenko","э. г. вердиев\n|||\nЭ. Г. Вердиев","e. g. verdiev\n|||\nE. G. Verdiev"],"dc.author.name":["В. Г. Гребеньков","V. G. Grebenkov","В. В. Вон","V. V. Von","О. В. Балюра","O. V. Balyura","А. Л. Гаврилова","A. L. Gavrilova","В. Н. Румянцев","V. N. Rumyantsev","Д. А. Рудаков","D. A. Rudakov","М. Д. Гребенькова","M. D. Grebenkova","А. С. Пономарев","A. S. Ponomarev","И. А. Савченко","I. А. Savchenko","Э. Г. Вердиев","E. G. Verdiev"],"dc.author.name.ru":["В. Г. Гребеньков","В. В. Вон","О. В. Балюра","А. Л. Гаврилова","В. Н. Румянцев","Д. А. Рудаков","М. Д. Гребенькова","А. С. Пономарев","И. А. Савченко","Э. Г. Вердиев"],"dc.author.affiliation":["Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Kirov Military Medical Academy","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Kirov Military Medical Academy","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Kirov Military Medical Academy","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Kirov Military Medical Academy","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Kirov Military Medical Academy","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Kirov Military Medical Academy","Филиал № 5 «425 Военный госпиталь»","Branch No. 5 “425 Military Hospital”","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Kirov Military Medical Academy","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Kirov Military Medical Academy","Институт медицинского образования Национального медицинского исследовательского центра имени В.А. Алмазова","Institute for Medical Education, Almazov National Medical Research Centre"],"dc.author.affiliation.ru":["Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Филиал № 5 «425 Военный госпиталь»","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Институт медицинского образования Национального медицинского исследовательского центра имени В.А. Алмазова"],"dc.author.full":["В. Г. Гребеньков | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","V. G. Grebenkov | Kirov Military Medical Academy","В. В. Вон | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","V. V. Von | Kirov Military Medical Academy","О. В. Балюра | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","O. V. Balyura | Kirov Military Medical Academy","А. Л. Гаврилова | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","A. L. Gavrilova | Kirov Military Medical Academy","В. Н. Румянцев | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","V. N. Rumyantsev | Kirov Military Medical Academy","Д. А. Рудаков | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","D. A. Rudakov | Kirov Military Medical Academy","М. Д. Гребенькова | Филиал № 5 «425 Военный госпиталь»","M. D. Grebenkova | Branch No. 5 “425 Military Hospital”","А. С. Пономарев | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","A. S. Ponomarev | Kirov Military Medical Academy","И. А. Савченко | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","I. А. Savchenko | Kirov Military Medical Academy","Э. Г. Вердиев | Институт медицинского образования Национального медицинского исследовательского центра имени В.А. Алмазова","E. G. Verdiev | Institute for Medical Education, Almazov National Medical Research Centre"],"dc.author.full.ru":["В. Г. Гребеньков | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","В. В. Вон | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","О. В. Балюра | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","А. Л. Гаврилова | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","В. Н. Румянцев | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Д. А. Рудаков | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","М. Д. Гребенькова | Филиал № 5 «425 Военный госпиталь»","А. С. Пономарев | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","И. А. Савченко | Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова","Э. Г. Вердиев | Институт медицинского образования Национального медицинского исследовательского центра имени В.А. Алмазова"],"dc.author.name.en":["V. G. Grebenkov","V. V. Von","O. V. Balyura","A. L. Gavrilova","V. N. Rumyantsev","D. A. Rudakov","M. D. Grebenkova","A. S. Ponomarev","I. А. Savchenko","E. G. Verdiev"],"dc.author.affiliation.en":["Kirov Military Medical Academy","Kirov Military Medical Academy","Kirov Military Medical Academy","Kirov Military Medical Academy","Kirov Military Medical Academy","Kirov Military Medical Academy","Branch No. 5 “425 Military Hospital”","Kirov Military Medical Academy","Kirov Military Medical Academy","Institute for Medical Education, Almazov National Medical Research Centre"],"dc.author.full.en":["V. G. Grebenkov | Kirov Military Medical Academy","V. V. Von | Kirov Military Medical Academy","O. V. Balyura | Kirov Military Medical Academy","A. L. Gavrilova | Kirov Military Medical Academy","V. N. Rumyantsev | Kirov Military Medical Academy","D. A. Rudakov | Kirov Military Medical Academy","M. D. Grebenkova | Branch No. 5 “425 Military Hospital”","A. S. Ponomarev | Kirov Military Medical Academy","I. А. Savchenko | Kirov Military Medical Academy","E. G. Verdiev | Institute for Medical Education, Almazov National Medical Research Centre"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7881-1714\", \"affiliation\": \"\\u0412\\u043e\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e-\\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0430\\u043a\\u0430\\u0434\\u0435\\u043c\\u0438\\u044f \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0421.\\u041c. \\u041a\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0413. \\u0413\\u0440\\u0435\\u0431\\u0435\\u043d\\u044c\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7881-1714\", \"affiliation\": \"Kirov Military Medical Academy\", \"full_name\": \"V. G. Grebenkov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0006-6890-2213\", \"affiliation\": \"\\u0412\\u043e\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e-\\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0430\\u043a\\u0430\\u0434\\u0435\\u043c\\u0438\\u044f \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0421.\\u041c. \\u041a\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0412. \\u0412\\u043e\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0006-6890-2213\", \"affiliation\": \"Kirov Military Medical Academy\", \"full_name\": \"V. V. Von\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-7826-8056\", \"affiliation\": \"\\u0412\\u043e\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e-\\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0430\\u043a\\u0430\\u0434\\u0435\\u043c\\u0438\\u044f \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0421.\\u041c. \\u041a\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u041e. \\u0412. \\u0411\\u0430\\u043b\\u044e\\u0440\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-7826-8056\", \"affiliation\": \"Kirov Military Medical Academy\", \"full_name\": \"O. V. Balyura\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0004-3556-5439\", \"affiliation\": \"\\u0412\\u043e\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e-\\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0430\\u043a\\u0430\\u0434\\u0435\\u043c\\u0438\\u044f \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0421.\\u041c. \\u041a\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u041b. \\u0413\\u0430\\u0432\\u0440\\u0438\\u043b\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0004-3556-5439\", \"affiliation\": \"Kirov Military Medical Academy\", \"full_name\": \"A. L. Gavrilova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0001-7526-6282\", \"affiliation\": \"\\u0412\\u043e\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e-\\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0430\\u043a\\u0430\\u0434\\u0435\\u043c\\u0438\\u044f \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0421.\\u041c. \\u041a\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u041d. \\u0420\\u0443\\u043c\\u044f\\u043d\\u0446\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0001-7526-6282\", \"affiliation\": \"Kirov Military Medical Academy\", \"full_name\": \"V. N. Rumyantsev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0004-0414-4471\", \"affiliation\": \"\\u0412\\u043e\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e-\\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0430\\u043a\\u0430\\u0434\\u0435\\u043c\\u0438\\u044f \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0421.\\u041c. \\u041a\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0414. \\u0410. \\u0420\\u0443\\u0434\\u0430\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0004-0414-4471\", \"affiliation\": \"Kirov Military Medical Academy\", \"full_name\": \"D. A. Rudakov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-1048-6203\", \"affiliation\": \"\\u0424\\u0438\\u043b\\u0438\\u0430\\u043b \\u2116 5 \\u00ab425 \\u0412\\u043e\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u043f\\u0438\\u0442\\u0430\\u043b\\u044c\\u00bb\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0414. \\u0413\\u0440\\u0435\\u0431\\u0435\\u043d\\u044c\\u043a\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-1048-6203\", \"affiliation\": \"Branch No. 5 \\u201c425 Military Hospital\\u201d\", \"full_name\": \"M. D. Grebenkova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0008-9818-9636\", \"affiliation\": \"\\u0412\\u043e\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e-\\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0430\\u043a\\u0430\\u0434\\u0435\\u043c\\u0438\\u044f \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0421.\\u041c. \\u041a\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0421. \\u041f\\u043e\\u043d\\u043e\\u043c\\u0430\\u0440\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0008-9818-9636\", \"affiliation\": \"Kirov Military Medical Academy\", \"full_name\": \"A. S. Ponomarev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0009-3061-3696\", \"affiliation\": \"\\u0412\\u043e\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e-\\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u0430\\u043a\\u0430\\u0434\\u0435\\u043c\\u0438\\u044f \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0421.\\u041c. \\u041a\\u0438\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0418. \\u0410. \\u0421\\u0430\\u0432\\u0447\\u0435\\u043d\\u043a\\u043e\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0009-3061-3696\", \"affiliation\": \"Kirov Military Medical Academy\", \"full_name\": \"I. \\u0410. Savchenko\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u0418\\u043d\\u0441\\u0442\\u0438\\u0442\\u0443\\u0442 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u043e\\u0431\\u0440\\u0430\\u0437\\u043e\\u0432\\u0430\\u043d\\u0438\\u044f \\u041d\\u0430\\u0446\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u043b\\u044c\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0438\\u0441\\u0441\\u043b\\u0435\\u0434\\u043e\\u0432\\u0430\\u0442\\u0435\\u043b\\u044c\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\\u0430 \\u0438\\u043c\\u0435\\u043d\\u0438 \\u0412.\\u0410. \\u0410\\u043b\\u043c\\u0430\\u0437\\u043e\\u0432\\u0430\", \"full_name\": \"\\u042d. \\u0413. \\u0412\\u0435\\u0440\\u0434\\u0438\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"Institute for Medical Education, Almazov National Medical Research Centre\", \"full_name\": \"E. G. Verdiev\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1057"],"dc.citation":["World Health Organization. Colorectal cancer. Geneva: WHO (cited 2024 Nov 29). Available from: https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/colorectal-cancer","Seetohul J., Shafiee M., Sirlantzis K. Augmented Reality (AR) for surgical robotic and autonomous systems: state of the art, challenges, and solutions. Sensors. 2023;23(13):6202. DOI: 10.3390/s23136202","Xiao S.-X., Wu W.-T., Yu T.-C., Chen I.-H., Yeh K.-T. Augmenting reality in spinal surgery: a narrative review of augmented reality applications in pedicle screw instrumentation. Medicina. 2024;60(9):1485. DOI: 10.3390/medicina60091485","Shen Y., Wang S., Shen Y., Hu J. The application of augmented reality technology in perioperative visual guidance: technological advances and innovation challenges. Sensors. 2024;24(22):7363. DOI: 10.3390/s24227363","Heining S.M., Raykov V., Wolff O., Alkadhi H., Pape H.C., Wanner G.A. Augmented reality-based surgical navigation of pelvic screw placement: an ex-vivo experimental feasibility study. Patient Saf Surg. 2024;18:3. DOI: 10.1186/s13037-023-00385-6","De Jesus Encarnacion Ramirez M., Chmutin G., Nurmukhametov R., Soto G.R., Kannan S., Piavchenko, et al. Integrating augmented reality in spine surgery: redefining precision with new technologies. Brain Sci. 2024;14(7):645. DOI: 10.3390/brainsci14070645","Sifted. How augmented reality is revolutionizing surgery. 2021 Mar 31 (cited 2024 Nov 29). Available from: https://sifted.eu/articles/augmented-reality-ar-surgery","Суров Д.А., Дымников Д.А., Соловьев И.А., Уточкин А.П., Габриелян М.А., Коржук М.С. и др. Госпитальная хирургия. СПб.: МОРСАР АВ; 2024.","Wang M., Wei M., Qin H., Wang B. The malignant solitary fibrous tumor in pelvic cavity: A case report and literature review. Clin Surg. 2022;7:3573.","Гребеньков В.Г., Румянцев В.Н., Иванов В.М., Балюра О.В., Дымников Д.А., Маркевич В.Ю. и др. Периоперационное применение технологии дополненной реальности при хирургическом лечении пациента с местнораспространенным локорегиональным рецидивом рака прямой кишки. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;12-2:44–53. DOI: 10.17116/hirurgia202212244","Schoeb D.S., Rassweiler J., Sigle A., Miernik A., Engels C., Goezen A.S., et al. Robotics and intraoperative navigation. Urologe A. 2021;60(1):27–38. DOI: 10.1007/s00120-020-01405-4","Alessa F.M., Alhaag M.H., Al-Harkan I.M., Ramadan M.Z., Alqahtani F.M. A Neurophysiological evaluation of cognitive load during augmented reality interactions in various industrial maintenance and assembly tasks. Sensors. 2023;23(18):7698. DOI: 10.3390/s23187698","Chen X., Li K. Robotic arm control system based on augmented reality brain-computer interface and computer vision. Sheng Wu Yi Xue Gong Cheng Xue Za Zhi. 2021;38(3):483–91. Chinese. DOI: 10.7507/1001-5515.202011039","González Izard S., Sánchez Torres R., Alonso Plaza Ó., Juanes J.A. Nextmed: automatic imaging segmentation, 3D reconstruction, and 3D model visualization platform using augmented and virtual reality. Sensors (Basel). 2020;20(10):2962. DOI: 10.3390/s20102962","Ivanov V.M., Krivtsov A.M., Strelkov S.V., Smirnov A.Y., Shipov R.Y., Grebenkov V.G., et al. Practical application of augmented/mixed reality technologies in surgery of abdominal cancer patients. J Imaging. 2022;8(7):183. DOI: 10.3390/jimaging8070183","Котив Б.Н., Будько И.А., Иванов И.А., Тросько И.У. Использование искусственного интеллекта для медицинской диагностики с помощью реализации экспертной системы. Вестник Российской военно-медицинской академии. 2021;23(1):215–24. doi:10.17816/brmma63657.","Zawy Alsofy S., Nakamura M., Suleiman A., Sakellaropoulou I., Welzel Saravia H., Shalamberidze D., et al. Cerebral anatomy detection and surgical planning in patients with anterior skull base meningiomas using a virtual reality technique. J Clin Med. 2021;10(4):681. DOI: 10.3390/jcm10040681","Thomas D.J. Augmented reality in surgery: the computer-aided medicine revolution. Int J Surg. 2016;(36):25. DOI: 10.1016/j.ijsu.2016.10.003","Leuze C., Zoellner A., Schmidt A.R., Cushing R.E., Fischer M.J., Joltes K., et al. Augmented reality visualization tool for the future of tactical combat casualty care. J Trauma Acute Care Surg. 2021;(91):40–5. DOI: 10.1097/TA.0000000000003263","Ivanov V.M., Krivtsov A.M., Strelkov S.V., Kalakutskiy N.V., Yaremenko A.I., Petropavlovskaya M.Yu., et al. Intraoperative use of mixed reality technology in median neck and branchial cyst excision. Future Internet. 2021;(13):214. DOI: 10.3390/fi13080214","World Health Organization. Colorectal cancer. Geneva: WHO (cited 2024 Nov 29). Available from: https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/colorectal-cancer","Seetohul J., Shafiee M., Sirlantzis K. Augmented Reality (AR) for surgical robotic and autonomous systems: state of the art, challenges, and solutions. Sensors. 2023;23(13):6202. DOI: 10.3390/s23136202","Xiao S.-X., Wu W.-T., Yu T.-C., Chen I.-H., Yeh K.-T. Augmenting reality in spinal surgery: a narrative review of augmented reality applications in pedicle screw instrumentation. Medicina. 2024;60(9):1485. DOI: 10.3390/medicina60091485","Shen Y., Wang S., Shen Y., Hu J. The application of augmented reality technology in perioperative visual guidance: technological advances and innovation challenges. Sensors. 2024;24(22):7363. DOI: 10.3390/s24227363","Heining S.M., Raykov V., Wolff O., Alkadhi H., Pape H.C., Wanner G.A. Augmented reality-based surgical navigation of pelvic screw placement: an ex-vivo experimental feasibility study. Patient Saf Surg. 2024;18:3. DOI: 10.1186/s13037-023-00385-6","De Jesus Encarnacion Ramirez M., Chmutin G., Nurmukhametov R., Soto G.R., Kannan S., Piavchenko, et al. Integrating augmented reality in spine surgery: redefining precision with new technologies. Brain Sci. 2024;14(7):645. DOI: 10.3390/brainsci14070645","Sifted. How augmented reality is revolutionizing surgery. 2021 Mar 31 (cited 2024 Nov 29). Available from: https://sifted.eu/articles/augmented-reality-ar-surgery","Суров Д.А., Дымников Д.А., Соловьев И.А., Уточкин А.П., Габриелян М.А., Коржук М.С. и др. Госпитальная хирургия. СПб.: МОРСАР АВ; 2024.","Wang M., Wei M., Qin H., Wang B. The malignant solitary fibrous tumor in pelvic cavity: A case report and literature review. Clin Surg. 2022;7:3573.","Гребеньков В.Г., Румянцев В.Н., Иванов В.М., Балюра О.В., Дымников Д.А., Маркевич В.Ю. и др. Периоперационное применение технологии дополненной реальности при хирургическом лечении пациента с местнораспространенным локорегиональным рецидивом рака прямой кишки. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;12-2:44–53. DOI: 10.17116/hirurgia202212244","Schoeb D.S., Rassweiler J., Sigle A., Miernik A., Engels C., Goezen A.S., et al. Robotics and intraoperative navigation. Urologe A. 2021;60(1):27–38. DOI: 10.1007/s00120-020-01405-4","Alessa F.M., Alhaag M.H., Al-Harkan I.M., Ramadan M.Z., Alqahtani F.M. A Neurophysiological evaluation of cognitive load during augmented reality interactions in various industrial maintenance and assembly tasks. Sensors. 2023;23(18):7698. DOI: 10.3390/s23187698","Chen X., Li K. Robotic arm control system based on augmented reality brain-computer interface and computer vision. Sheng Wu Yi Xue Gong Cheng Xue Za Zhi. 2021;38(3):483–91. Chinese. DOI: 10.7507/1001-5515.202011039","González Izard S., Sánchez Torres R., Alonso Plaza Ó., Juanes J.A. Nextmed: automatic imaging segmentation, 3D reconstruction, and 3D model visualization platform using augmented and virtual reality. Sensors (Basel). 2020;20(10):2962. DOI: 10.3390/s20102962","Ivanov V.M., Krivtsov A.M., Strelkov S.V., Smirnov A.Y., Shipov R.Y., Grebenkov V.G., et al. Practical application of augmented/mixed reality technologies in surgery of abdominal cancer patients. J Imaging. 2022;8(7):183. DOI: 10.3390/jimaging8070183","Котив Б.Н., Будько И.А., Иванов И.А., Тросько И.У. Использование искусственного интеллекта для медицинской диагностики с помощью реализации экспертной системы. Вестник Российской военно-медицинской академии. 2021;23(1):215–24. doi:10.17816/brmma63657.","Zawy Alsofy S., Nakamura M., Suleiman A., Sakellaropoulou I., Welzel Saravia H., Shalamberidze D., et al. Cerebral anatomy detection and surgical planning in patients with anterior skull base meningiomas using a virtual reality technique. J Clin Med. 2021;10(4):681. DOI: 10.3390/jcm10040681","Thomas D.J. Augmented reality in surgery: the computer-aided medicine revolution. Int J Surg. 2016;(36):25. DOI: 10.1016/j.ijsu.2016.10.003","Leuze C., Zoellner A., Schmidt A.R., Cushing R.E., Fischer M.J., Joltes K., et al. Augmented reality visualization tool for the future of tactical combat casualty care. J Trauma Acute Care Surg. 2021;(91):40–5. DOI: 10.1097/TA.0000000000003263","Ivanov V.M., Krivtsov A.M., Strelkov S.V., Kalakutskiy N.V., Yaremenko A.I., Petropavlovskaya M.Yu., et al. Intraoperative use of mixed reality technology in median neck and branchial cyst excision. Future Internet. 2021;(13):214. DOI: 10.3390/fi13080214"],"dc.citation.ru":["World Health Organization. Colorectal cancer. Geneva: WHO (cited 2024 Nov 29). Available from: https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/colorectal-cancer","Seetohul J., Shafiee M., Sirlantzis K. Augmented Reality (AR) for surgical robotic and autonomous systems: state of the art, challenges, and solutions. Sensors. 2023;23(13):6202. DOI: 10.3390/s23136202","Xiao S.-X., Wu W.-T., Yu T.-C., Chen I.-H., Yeh K.-T. Augmenting reality in spinal surgery: a narrative review of augmented reality applications in pedicle screw instrumentation. Medicina. 2024;60(9):1485. DOI: 10.3390/medicina60091485","Shen Y., Wang S., Shen Y., Hu J. The application of augmented reality technology in perioperative visual guidance: technological advances and innovation challenges. Sensors. 2024;24(22):7363. DOI: 10.3390/s24227363","Heining S.M., Raykov V., Wolff O., Alkadhi H., Pape H.C., Wanner G.A. Augmented reality-based surgical navigation of pelvic screw placement: an ex-vivo experimental feasibility study. Patient Saf Surg. 2024;18:3. DOI: 10.1186/s13037-023-00385-6","De Jesus Encarnacion Ramirez M., Chmutin G., Nurmukhametov R., Soto G.R., Kannan S., Piavchenko, et al. Integrating augmented reality in spine surgery: redefining precision with new technologies. Brain Sci. 2024;14(7):645. DOI: 10.3390/brainsci14070645","Sifted. How augmented reality is revolutionizing surgery. 2021 Mar 31 (cited 2024 Nov 29). Available from: https://sifted.eu/articles/augmented-reality-ar-surgery","Суров Д.А., Дымников Д.А., Соловьев И.А., Уточкин А.П., Габриелян М.А., Коржук М.С. и др. Госпитальная хирургия. СПб.: МОРСАР АВ; 2024.","Wang M., Wei M., Qin H., Wang B. The malignant solitary fibrous tumor in pelvic cavity: A case report and literature review. Clin Surg. 2022;7:3573.","Гребеньков В.Г., Румянцев В.Н., Иванов В.М., Балюра О.В., Дымников Д.А., Маркевич В.Ю. и др. Периоперационное применение технологии дополненной реальности при хирургическом лечении пациента с местнораспространенным локорегиональным рецидивом рака прямой кишки. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;12-2:44–53. DOI: 10.17116/hirurgia202212244","Schoeb D.S., Rassweiler J., Sigle A., Miernik A., Engels C., Goezen A.S., et al. Robotics and intraoperative navigation. Urologe A. 2021;60(1):27–38. DOI: 10.1007/s00120-020-01405-4","Alessa F.M., Alhaag M.H., Al-Harkan I.M., Ramadan M.Z., Alqahtani F.M. A Neurophysiological evaluation of cognitive load during augmented reality interactions in various industrial maintenance and assembly tasks. Sensors. 2023;23(18):7698. DOI: 10.3390/s23187698","Chen X., Li K. Robotic arm control system based on augmented reality brain-computer interface and computer vision. Sheng Wu Yi Xue Gong Cheng Xue Za Zhi. 2021;38(3):483–91. Chinese. DOI: 10.7507/1001-5515.202011039","González Izard S., Sánchez Torres R., Alonso Plaza Ó., Juanes J.A. Nextmed: automatic imaging segmentation, 3D reconstruction, and 3D model visualization platform using augmented and virtual reality. Sensors (Basel). 2020;20(10):2962. DOI: 10.3390/s20102962","Ivanov V.M., Krivtsov A.M., Strelkov S.V., Smirnov A.Y., Shipov R.Y., Grebenkov V.G., et al. Practical application of augmented/mixed reality technologies in surgery of abdominal cancer patients. J Imaging. 2022;8(7):183. DOI: 10.3390/jimaging8070183","Котив Б.Н., Будько И.А., Иванов И.А., Тросько И.У. Использование искусственного интеллекта для медицинской диагностики с помощью реализации экспертной системы. Вестник Российской военно-медицинской академии. 2021;23(1):215–24. doi:10.17816/brmma63657.","Zawy Alsofy S., Nakamura M., Suleiman A., Sakellaropoulou I., Welzel Saravia H., Shalamberidze D., et al. Cerebral anatomy detection and surgical planning in patients with anterior skull base meningiomas using a virtual reality technique. J Clin Med. 2021;10(4):681. DOI: 10.3390/jcm10040681","Thomas D.J. Augmented reality in surgery: the computer-aided medicine revolution. Int J Surg. 2016;(36):25. DOI: 10.1016/j.ijsu.2016.10.003","Leuze C., Zoellner A., Schmidt A.R., Cushing R.E., Fischer M.J., Joltes K., et al. Augmented reality visualization tool for the future of tactical combat casualty care. J Trauma Acute Care Surg. 2021;(91):40–5. DOI: 10.1097/TA.0000000000003263","Ivanov V.M., Krivtsov A.M., Strelkov S.V., Kalakutskiy N.V., Yaremenko A.I., Petropavlovskaya M.Yu., et al. Intraoperative use of mixed reality technology in median neck and branchial cyst excision. Future Internet. 2021;(13):214. DOI: 10.3390/fi13080214"],"dc.citation.en":["World Health Organization. Colorectal cancer. Geneva: WHO (cited 2024 Nov 29). Available from: https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/colorectal-cancer","Seetohul J., Shafiee M., Sirlantzis K. Augmented Reality (AR) for surgical robotic and autonomous systems: state of the art, challenges, and solutions. Sensors. 2023;23(13):6202. DOI: 10.3390/s23136202","Xiao S.-X., Wu W.-T., Yu T.-C., Chen I.-H., Yeh K.-T. Augmenting reality in spinal surgery: a narrative review of augmented reality applications in pedicle screw instrumentation. Medicina. 2024;60(9):1485. DOI: 10.3390/medicina60091485","Shen Y., Wang S., Shen Y., Hu J. The application of augmented reality technology in perioperative visual guidance: technological advances and innovation challenges. Sensors. 2024;24(22):7363. DOI: 10.3390/s24227363","Heining S.M., Raykov V., Wolff O., Alkadhi H., Pape H.C., Wanner G.A. Augmented reality-based surgical navigation of pelvic screw placement: an ex-vivo experimental feasibility study. Patient Saf Surg. 2024;18:3. DOI: 10.1186/s13037-023-00385-6","De Jesus Encarnacion Ramirez M., Chmutin G., Nurmukhametov R., Soto G.R., Kannan S., Piavchenko, et al. Integrating augmented reality in spine surgery: redefining precision with new technologies. Brain Sci. 2024;14(7):645. DOI: 10.3390/brainsci14070645","Sifted. How augmented reality is revolutionizing surgery. 2021 Mar 31 (cited 2024 Nov 29). Available from: https://sifted.eu/articles/augmented-reality-ar-surgery","Суров Д.А., Дымников Д.А., Соловьев И.А., Уточкин А.П., Габриелян М.А., Коржук М.С. и др. Госпитальная хирургия. СПб.: МОРСАР АВ; 2024.","Wang M., Wei M., Qin H., Wang B. The malignant solitary fibrous tumor in pelvic cavity: A case report and literature review. Clin Surg. 2022;7:3573.","Гребеньков В.Г., Румянцев В.Н., Иванов В.М., Балюра О.В., Дымников Д.А., Маркевич В.Ю. и др. Периоперационное применение технологии дополненной реальности при хирургическом лечении пациента с местнораспространенным локорегиональным рецидивом рака прямой кишки. Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова. 2022;12-2:44–53. DOI: 10.17116/hirurgia202212244","Schoeb D.S., Rassweiler J., Sigle A., Miernik A., Engels C., Goezen A.S., et al. Robotics and intraoperative navigation. Urologe A. 2021;60(1):27–38. DOI: 10.1007/s00120-020-01405-4","Alessa F.M., Alhaag M.H., Al-Harkan I.M., Ramadan M.Z., Alqahtani F.M. A Neurophysiological evaluation of cognitive load during augmented reality interactions in various industrial maintenance and assembly tasks. Sensors. 2023;23(18):7698. DOI: 10.3390/s23187698","Chen X., Li K. Robotic arm control system based on augmented reality brain-computer interface and computer vision. Sheng Wu Yi Xue Gong Cheng Xue Za Zhi. 2021;38(3):483–91. Chinese. DOI: 10.7507/1001-5515.202011039","González Izard S., Sánchez Torres R., Alonso Plaza Ó., Juanes J.A. Nextmed: automatic imaging segmentation, 3D reconstruction, and 3D model visualization platform using augmented and virtual reality. Sensors (Basel). 2020;20(10):2962. DOI: 10.3390/s20102962","Ivanov V.M., Krivtsov A.M., Strelkov S.V., Smirnov A.Y., Shipov R.Y., Grebenkov V.G., et al. Practical application of augmented/mixed reality technologies in surgery of abdominal cancer patients. J Imaging. 2022;8(7):183. DOI: 10.3390/jimaging8070183","Котив Б.Н., Будько И.А., Иванов И.А., Тросько И.У. Использование искусственного интеллекта для медицинской диагностики с помощью реализации экспертной системы. Вестник Российской военно-медицинской академии. 2021;23(1):215–24. doi:10.17816/brmma63657.","Zawy Alsofy S., Nakamura M., Suleiman A., Sakellaropoulou I., Welzel Saravia H., Shalamberidze D., et al. Cerebral anatomy detection and surgical planning in patients with anterior skull base meningiomas using a virtual reality technique. J Clin Med. 2021;10(4):681. DOI: 10.3390/jcm10040681","Thomas D.J. Augmented reality in surgery: the computer-aided medicine revolution. Int J Surg. 2016;(36):25. DOI: 10.1016/j.ijsu.2016.10.003","Leuze C., Zoellner A., Schmidt A.R., Cushing R.E., Fischer M.J., Joltes K., et al. Augmented reality visualization tool for the future of tactical combat casualty care. J Trauma Acute Care Surg. 2021;(91):40–5. DOI: 10.1097/TA.0000000000003263","Ivanov V.M., Krivtsov A.M., Strelkov S.V., Kalakutskiy N.V., Yaremenko A.I., Petropavlovskaya M.Yu., et al. Intraoperative use of mixed reality technology in median neck and branchial cyst excision. Future Internet. 2021;(13):214. DOI: 10.3390/fi13080214"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8920"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:56Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:56Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:56Z"],"publication_grp":["123456789/8920"],"bi_4_dis_filter":["rectal cancer\n|||\nrectal cancer","augmented reality\n|||\naugmented reality","image-guided biopsy\n|||\nimage-guided biopsy","интраоперационная навигация\n|||\nинтраоперационная навигация","биопсия под визуальным контролем\n|||\nбиопсия под визуальным контролем","pelvic tumors\n|||\npelvic tumors","опухоли малого таза\n|||\nопухоли малого таза","дополненная реальность\n|||\nдополненная реальность","intraoperative navigation\n|||\nintraoperative navigation","рак прямой кишки\n|||\nрак прямой кишки"],"bi_4_dis_partial":["дополненная реальность","интраоперационная навигация","rectal cancer","image-guided biopsy","pelvic tumors","augmented reality","рак прямой кишки","intraoperative navigation","опухоли малого таза","биопсия под визуальным контролем"],"bi_4_dis_value_filter":["дополненная реальность","интраоперационная навигация","rectal cancer","image-guided biopsy","pelvic tumors","augmented reality","рак прямой кишки","intraoperative navigation","опухоли малого таза","биопсия под визуальным контролем"],"bi_sort_1_sort":"augmented reality in surgery for recurrent pelvic tumors: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:56Z","read":["g0"],"_version_":1837178066950946816},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:55.718Z","search.uniqueid":"2-8027","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8027,"handle":"123456789/8916","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-57-65"],"dc.abstract":["This paper presents a review of the state-of-the-art in skin melanoma treatment with a particular focus on immunotherapy and checkpoint inhibitors. Melanoma as a malignant neoplasm presents a serious threat given its high mortality rate, which emphasizes the need for further research and development of effective treatment strategies. Immune checkpoint inhibitors have shown a significant increase in the survival rate for skin melanoma patients. Nevertheless, the problem of drug resistance remains unresolved as a reaction to treatment differs from one patient to another even with high mutational burden. Obviously, immunotherapy may be accompanied by complications, which also emphasizes the need for an individualized approach to therapy. In order to predict treatment efficacy and understand possible resistance, mutation burden, T-cell receptor diversity, and specific antigens should be taken into account. All the above confirms the importance of a systematic approach to melanoma treatment including the use of modern drugs as well as a deep understanding of the patient’s immune status. Thus, this paper outlines the need for further research in the mechanisms of action of immunotherapeutic drugs as well as for the identification of biomarkers that may serve as predictors of response to therapy. This may lead to the development of more effective treatment strategies given the available advances in molecular biology and genetics. Addressing issues related to individualization of therapy based on immune status should become an important part of clinical practice.
","Данная работа представляет обзор современного состояния проблемы лечения меланомы кожи, особое внимание уделяется иммунотерапии ингибиторами контрольных точек иммунитета. Меланома как злокачественное новообразование представляет серьезную угрозу с учетом ее высокой смертности, что подчеркивает необходимость дальнейших исследований и разработок эффективных стратегий лечения. Препараты контроля точек иммунного ответа показывают значительное улучшение выживаемости у пациентов. Тем не менее проблема резистентности к препаратам остается нерешенной, так как не у всех пациентов наблюдается одинаковый ответ на лечение даже при высоких уровнях мутационной нагрузки. Очевидно, что использование иммунотерапии может сопровождаться осложнениями, что также подчеркивает необходимость индивидуализированного подхода к терапии. Необходимо учитывать мутационную нагрузку, разнообразие Т-клеточных рецепторов и наличие специфических антигенов для предсказания эффективности лечения и понимания возможной резистентности. Результаты сказанного подтверждают важность системного подхода в лечении меланомы, включающего не только применение современных препаратов, но и глубокое понимание иммунного статуса пациента. Таким образом, в работе отмечена необходимость дальнейшего изучения механизмов действия иммунотерапевтических препаратов, а также выявление биомаркеров, которые могут служить предикторами ответа на терапию. Учитывая имеющиеся достижения в области молекулярной биологии и генетики, это может привести к разработке более эффективных лечебных стратегий. Решение вопросов, связанных с индивидуализацией терапии на основании иммунного статуса, должно стать важной частью клинической практики.
"],"dc.abstract.en":["This paper presents a review of the state-of-the-art in skin melanoma treatment with a particular focus on immunotherapy and checkpoint inhibitors. Melanoma as a malignant neoplasm presents a serious threat given its high mortality rate, which emphasizes the need for further research and development of effective treatment strategies. Immune checkpoint inhibitors have shown a significant increase in the survival rate for skin melanoma patients. Nevertheless, the problem of drug resistance remains unresolved as a reaction to treatment differs from one patient to another even with high mutational burden. Obviously, immunotherapy may be accompanied by complications, which also emphasizes the need for an individualized approach to therapy. In order to predict treatment efficacy and understand possible resistance, mutation burden, T-cell receptor diversity, and specific antigens should be taken into account. All the above confirms the importance of a systematic approach to melanoma treatment including the use of modern drugs as well as a deep understanding of the patient’s immune status. Thus, this paper outlines the need for further research in the mechanisms of action of immunotherapeutic drugs as well as for the identification of biomarkers that may serve as predictors of response to therapy. This may lead to the development of more effective treatment strategies given the available advances in molecular biology and genetics. Addressing issues related to individualization of therapy based on immune status should become an important part of clinical practice.
"],"subject":["melanoma","TREC","T-cell receptor excision circles","immunotherapy","mutations","PD1","PDL1","immune checkpoint inhibitors","меланома","TREC","Т-рецепторные эксцизионные кольца","иммунотерапия","мутации","PD1","PDL1","ингибиторы иммунных контрольных точек"],"subject_keyword":["melanoma","melanoma","TREC","TREC","T-cell receptor excision circles","T-cell receptor excision circles","immunotherapy","immunotherapy","mutations","mutations","PD1","PD1","PDL1","PDL1","immune checkpoint inhibitors","immune checkpoint inhibitors","меланома","меланома","TREC","TREC","Т-рецепторные эксцизионные кольца","Т-рецепторные эксцизионные кольца","иммунотерапия","иммунотерапия","мутации","мутации","PD1","PD1","PDL1","PDL1","ингибиторы иммунных контрольных точек","ингибиторы иммунных контрольных точек"],"subject_ac":["melanoma\n|||\nmelanoma","trec\n|||\nTREC","t-cell receptor excision circles\n|||\nT-cell receptor excision circles","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","mutations\n|||\nmutations","pd1\n|||\nPD1","pdl1\n|||\nPDL1","immune checkpoint inhibitors\n|||\nimmune checkpoint inhibitors","меланома\n|||\nмеланома","trec\n|||\nTREC","т-рецепторные эксцизионные кольца\n|||\nТ-рецепторные эксцизионные кольца","иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия","мутации\n|||\nмутации","pd1\n|||\nPD1","pdl1\n|||\nPDL1","ингибиторы иммунных контрольных точек\n|||\nингибиторы иммунных контрольных точек"],"subject_tax_0_filter":["melanoma\n|||\nmelanoma","trec\n|||\nTREC","t-cell receptor excision circles\n|||\nT-cell receptor excision circles","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","mutations\n|||\nmutations","pd1\n|||\nPD1","pdl1\n|||\nPDL1","immune checkpoint inhibitors\n|||\nimmune checkpoint inhibitors","меланома\n|||\nмеланома","trec\n|||\nTREC","т-рецепторные эксцизионные кольца\n|||\nТ-рецепторные эксцизионные кольца","иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия","мутации\n|||\nмутации","pd1\n|||\nPD1","pdl1\n|||\nPDL1","ингибиторы иммунных контрольных точек\n|||\nингибиторы иммунных контрольных точек"],"subject_filter":["melanoma\n|||\nmelanoma","trec\n|||\nTREC","t-cell receptor excision circles\n|||\nT-cell receptor excision circles","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","mutations\n|||\nmutations","pd1\n|||\nPD1","pdl1\n|||\nPDL1","immune checkpoint inhibitors\n|||\nimmune checkpoint inhibitors","меланома\n|||\nмеланома","trec\n|||\nTREC","т-рецепторные эксцизионные кольца\n|||\nТ-рецепторные эксцизионные кольца","иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия","мутации\n|||\nмутации","pd1\n|||\nPD1","pdl1\n|||\nPDL1","ингибиторы иммунных контрольных точек\n|||\nингибиторы иммунных контрольных точек"],"dc.subject_mlt":["melanoma","TREC","T-cell receptor excision circles","immunotherapy","mutations","PD1","PDL1","immune checkpoint inhibitors","меланома","TREC","Т-рецепторные эксцизионные кольца","иммунотерапия","мутации","PD1","PDL1","ингибиторы иммунных контрольных точек"],"dc.subject":["melanoma","TREC","T-cell receptor excision circles","immunotherapy","mutations","PD1","PDL1","immune checkpoint inhibitors","меланома","TREC","Т-рецепторные эксцизионные кольца","иммунотерапия","мутации","PD1","PDL1","ингибиторы иммунных контрольных точек"],"dc.subject.en":["melanoma","TREC","T-cell receptor excision circles","immunotherapy","mutations","PD1","PDL1","immune checkpoint inhibitors"],"title":["Immune Checkpoint Inhibitors in Melanoma Treatment: Advances and Obstacles","Применение ингибиторов контрольных точек иммунитета в лечении меланомы: достижения и препятствия"],"title_keyword":["Immune Checkpoint Inhibitors in Melanoma Treatment: Advances and Obstacles","Применение ингибиторов контрольных точек иммунитета в лечении меланомы: достижения и препятствия"],"title_ac":["immune checkpoint inhibitors in melanoma treatment: advances and obstacles\n|||\nImmune Checkpoint Inhibitors in Melanoma Treatment: Advances and Obstacles","применение ингибиторов контрольных точек иммунитета в лечении меланомы: достижения и препятствия\n|||\nПрименение ингибиторов контрольных точек иммунитета в лечении меланомы: достижения и препятствия"],"dc.title_sort":"Immune Checkpoint Inhibitors in Melanoma Treatment: Advances and Obstacles","dc.title_hl":["Immune Checkpoint Inhibitors in Melanoma Treatment: Advances and Obstacles","Применение ингибиторов контрольных точек иммунитета в лечении меланомы: достижения и препятствия"],"dc.title_mlt":["Immune Checkpoint Inhibitors in Melanoma Treatment: Advances and Obstacles","Применение ингибиторов контрольных точек иммунитета в лечении меланомы: достижения и препятствия"],"dc.title":["Immune Checkpoint Inhibitors in Melanoma Treatment: Advances and Obstacles","Применение ингибиторов контрольных точек иммунитета в лечении меланомы: достижения и препятствия"],"dc.title_stored":["Immune Checkpoint Inhibitors in Melanoma Treatment: Advances and Obstacles\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Применение ингибиторов контрольных точек иммунитета в лечении меланомы: достижения и препятствия\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Immune Checkpoint Inhibitors in Melanoma Treatment: Advances and Obstacles"],"dc.abstract.ru":["Данная работа представляет обзор современного состояния проблемы лечения меланомы кожи, особое внимание уделяется иммунотерапии ингибиторами контрольных точек иммунитета. Меланома как злокачественное новообразование представляет серьезную угрозу с учетом ее высокой смертности, что подчеркивает необходимость дальнейших исследований и разработок эффективных стратегий лечения. Препараты контроля точек иммунного ответа показывают значительное улучшение выживаемости у пациентов. Тем не менее проблема резистентности к препаратам остается нерешенной, так как не у всех пациентов наблюдается одинаковый ответ на лечение даже при высоких уровнях мутационной нагрузки. Очевидно, что использование иммунотерапии может сопровождаться осложнениями, что также подчеркивает необходимость индивидуализированного подхода к терапии. Необходимо учитывать мутационную нагрузку, разнообразие Т-клеточных рецепторов и наличие специфических антигенов для предсказания эффективности лечения и понимания возможной резистентности. Результаты сказанного подтверждают важность системного подхода в лечении меланомы, включающего не только применение современных препаратов, но и глубокое понимание иммунного статуса пациента. Таким образом, в работе отмечена необходимость дальнейшего изучения механизмов действия иммунотерапевтических препаратов, а также выявление биомаркеров, которые могут служить предикторами ответа на терапию. Учитывая имеющиеся достижения в области молекулярной биологии и генетики, это может привести к разработке более эффективных лечебных стратегий. Решение вопросов, связанных с индивидуализацией терапии на основании иммунного статуса, должно стать важной частью клинической практики.
"],"dc.fullHTML":["ВВЕДЕНИЕ
\nМеланома кожи относится к злокачественным новообразованиям кожи нейроэктодермального происхождения из меланоцитов [1]. Пациенты с генерализованной формой демонстрируют 5-летнюю выживаемость в 23 %, что делает метастазирование меланомы основной причиной смертности [2]. На протяжении последних нескольких лет во всем мире наблюдается стабильный и неуклонный рост заболеваемости меланомой, что делает эту проблему актуальной [3].
\nС внедрением молекулярно-генетических методов диагностики, а также значительным прогрессом в области иммуноонкологии у пациентов с генерализованными формами злокачественных новообразований наблюдается заметное улучшение результатов лечения. Достижения в области фундаментальной медицины стали основой для создания инновационных высокоэффективных противоопухолевых препаратов, которые, в свою очередь, значительно повлияли на улучшение показателей выживаемости пациентов. Последние достижения в онкологии привели к заметному сдвигу в сторону таргетной терапии, что обусловлено более глубоким пониманием патогенеза опухолей кожи. Но при этом иммунотерапия позволила улучшить результаты лечения большинства пациентов независимо от наличия драйверных мутаций [4].
\nНужно отметить, что многие годы интерфероны и традиционная химиотерапия оставались основными методами терапии меланомы кожи. Однако используемые методы лечения демонстрировали скромные результаты, поскольку медиана общей выживаемости не превышала шести месяцев, но при этом только 25 % пациентов могли рассчитывать на одногодичную выживаемость. Важным шагом в терапии меланомы стало использование интерферона, который многие годы оставался единственным вариантом иммунотерапии. Однако применение данного препарата сопровождалось выраженной токсичностью и оказывало положительный эффект только у небольшой группы пациентов [5].
\nПереход к более современным методам лечения меланомы стал возможен благодаря значительным достижениям в области иммунотерапии. Это связано с разработкой лекарственных препаратов, ингибирующих иммунные контрольные точки (ИКТ). Препараты, ингибирующие ИКТ, блокируют цитотоксический антиген-4, связанный с Т-лимфоцитами (CTLA-4), а также белок, способствующий программируемой гибели клеток (PD-1) или его лиганд PD-L1 [5–7]. Эти инновационные подходы к терапии существенно изменили парадигму лечения меланомы. В эру иммунотерапии такие препараты, как ипилимумаб, ниволумаб и пембролизумаб, стали первыми средствами, которые продемонстрировали значительное улучшение в показателях общей выживаемости у пациентов с меланомой. Эти достижения не только открыли новые горизонты в терапии, но и способствовали кардинальному изменению подходов к лечению и прогнозированию исходов заболевания у пациентов с меланомой [5].
\nЦелью данной работы является обзор данных научной литературы о перспективах применения ИКТ у больных меланомой.
\nРоль ингибиторов иммунных контрольных точек в формировании спецефического противоопухолевого иммунитета
\nВ последнее время значительное внимание уделяется использованию ингибиторов контрольных точек иммунитета как одного из перспективных направлений лечения злокачественных новообразований. Их применение у определенной категории пациентов может привести к достижению полного ответа, что, в свою очередь, может способствовать долгосрочной ремиссии заболевания. Однако, несмотря на эти позитивные результаты, необходимо отметить, что не у всех пациентов можно добиться одинаково положительного ответа на терапию. У некоторых пациентов на фоне лечения наблюдается прогрессия заболевания, что подчеркивает сложность и индивидуальные особенности каждого клинического случая, требующего дальнейшего изучения механизмов формирования специфического противоопухолевого иммунитета и ускользания опухоли от иммунного надзора. Таким образом, дальнейшие исследования в этой области имеют ключевое значение для оптимизации стратегий и повышения эффективности лечения меланомы [8]. При этом необходимо отметить, что даже при одинаковой мутационной нагрузке и экспрессии PD-L наблюдаются разные ответы на терапию ИКТ, что указывает на влияние множества различных факторов на формирование специфического противоопухолевого иммунитета.
\nДля становления противоопухолевого иммунитета необходимо формирование комплементарной связи между Т-клеточными рецепторами (TCR) и неоантигенами. Эта взаимосвязь играет ключевую роль в активации Т-клеток, что в последующем способствует распознаванию антигенов злокачественных клеток. Одним из критически важных факторов, способствующих успешному формированию специфического иммунного ответа, является разнообразие антигенов, представленных на поверхности опухолевых клеток. Это разнообразие, в свою очередь, коррелирует с мутационной нагрузкой, то есть количеством мутаций в геноме злокачественных клеток. В свою очередь, мутации ведут к образованию новых антигенов, которые могут быть распознаны иммунной системой как чужеродные. Чем выше мутационная нагрузка, тем больше вероятность формирования антигенов, которые могут запустить иммунный ответ. Из вышесказанного следует, что вероятность формирования противоопухолевого иммунитета зависит от вариабельности TCR и разнообразия неоантигенов. Таким образом, вторым важным компонентом в формировании спецефического противоопухолевого иммунитета является репертуар TCR [9][10].
\nИспользование препаратов ИКТ способствует достижению определенных клинических результатов, однако при изменениях антигенного профиля злокачественных клеток наблюдается утрата комплементарной связи с T-клеточным рецептором, что зачастую характерно для иммунодефицита. Из этого следует, что одной из главных причин уклонения от иммунного надзора злокачественных новообразований является наличие первичного или вторичного состояния иммунодефицита [9]. При этом в терапии меланомы применяются различные подходы для преодоления резистентности к ИКТ. Одной из стратегий, направленных на повышение эффективности иммунотерапии, является комбинированное использование ИКТ с разными противоопухолевыми препаратами. Эта стратегия позволяет усилить иммунный ответ и улучшить клинические результаты [11][12].
\nКомбинированные методы лечения меланомы могут значительно увеличить разнообразие антигенов, что, в свою очередь, повышает вероятность формирования комплементарных связей с T-клеточными рецепторами. Это разнообразие становится ключевым фактором в формировании более эффективного иммунного ответа. Однако следует учитывать, что такая стратегия лечения хотя приводит к более высокой частоте объективных ответов, но сопряжена с риском развития нежелательных явлений. Увеличение интенсивности терапии может вызывать как иммуноопосредованные токсические реакции, так и системные побочные эффекты, которые требуют коррекции и мониторинга. Таким образом, для пациентов с меланомой необходимость баланса между эффективностью лечения и токсичностью становится важным аспектом в разработке индивидуализированных схем терапии [13][14].
\nМаркеры эффективности применения ингибиторов иммунных контрольных точек и перспективы ремодуляции иммунной системы противоопухолевыми препаратами
\nУ больных со злокачественными новообразованиями для определения иммунодефицитных состояний можно использовать тест-системы для оценки уровня эксцизионных колец Т-клеточного рецептора (TREC) и κ-делеционного элемента (KREC) [12][15].
\nВ процессе применения различных схем химиотерапии у пациентов с онкологическими заболеваниями можно добиться ремодуляции иммунной системы, что сказывается на изменении их иммунного статуса [16]. Известно, что препараты, используемые для лечения меланомы, такие как интерфероны, оказывают позитивное влияние на иммунную систему, способствуя ее активации. [17][18]. Эти факты отражают результаты в лечении пациентов с меланомой. Интерферон-альфа (ИФН-α) был одобрен и включен в клинические рекомендации и многие годы оставался единственным препаратом для адъювантной терапии меланомы IIB/C стадии. Разными авторами установлено, что ИФН-α эффективно модулирует иммунный ответ и усиливает клинический эффект при терапии анти-PD-1 препаратами. Анализ результатов лечения пациентов с операбельной меланомой III/IV стадии, которым проводилась терапия ИФН-α, а в последующем назначали пембролизумаб, показал улучшение возможности контроля заболевания [17]. Результаты исследования Донг-Донг Цзя и соавторов при меланоме продемонстрировали эффективность применения пембролизумаба в комбинации с интерфероном ИФН-α [17]. Тем не менее у определенной группы пациентов при отсутствии ожидаемого эффекта от терапии ИКТ возникает потребность в других вариантах стимуляции иммунной системы, что требует разработки новых комбинаций лекарственной терапии.
\nВ таких ситуациях ключевым является поиск новых комбинаций лекарственных средств, которые помогут преодолеть резистентность и усилить ответ на терапию [19]. В рандомизированном клиническом исследовании III фазы, где анализировалась эффективность применения спартализумаба в комбинации с дабрафенибом и траметинибом в лечении генерализованной меланомы при наличии мутации V600 в гене BRAF, продемонстрировано улучшение как выживаемости без прогрессирования, так и объективного ответа. Тем не менее, несмотря на положительные результаты, данное исследование не достигло своей первичной конечной точки [19]. Это подчеркивает сложность и многофакторность лечения меланомы, где различные факторы могут повлиять на результаты. Из вышеизложенного следует, что необходимо дальнейшее исследование, чтобы лучше понять, как оптимизировать комбинации терапии для достижения максимального эффекта.
\nТаким образом, хотя современные исследования значительно углубили наше понимание механизмов действия ИКТ и их роли в улучшении контроля над заболеванием, задача выявления предикторов чувствительности к этим препаратам остается актуальной. Необходимость в выявлении биомаркеров, способных прогнозировать ответ пациентов на иммунотерапию, становится все более очевидной, поскольку это позволит индивидуализировать подходы к лечению и избегать ненужных побочных эффектов у тех, кто, возможно, не получит ожидаемой выгоды от такой терапии. При терапии меланомы в клинической практике не принято определять уровень PD-L или мутационную нагрузку (TMB), что связано с высокой частотой ответа метастатической меланомы на иммунотерапию. В целом медиана мутационной нагрузки при всех вариантах меланомы составляет 6,5 мутации на мегабайт (Мб) (250,5 мутации на экзом), с межквартильным диапазоном (Q1–Q3) от 2,0 до 14,4 мутаций на Мб (77,75–578,5 мутации на экзом). Несмотря на то что наблюдается прямая корреляционная зависимость между ответом на иммунотерапию и TMB, многие пациенты с высокой мутационной нагрузкой опухоли не отвечают на лечение, что убедительно свидетельствует о том, что TMB не может применяться в качестве прогностического биомаркера для терапии анти-PD1 препаратами [8].
\nВ связи с высокой мутационной нагрузкой иммунотерапия проявляет эффективность и является одним из основных методов лечения меланомы [20]. Высокая частота мутаций повышает вероятность образования неоантигенов, которые способствуют запуску специфического противоопухолевого иммунитета [21]. При назначении иммунотерапии препаратами контроля точек иммунного ответа предотвращается взаимодействие лигандов PD-L1 с рецепторами PD1, что в последующем отражается в их исключительной эффективности при меланоме [22]. Так что целью иммунотерапии является стимулирование иммунной системы к формированию специфического иммунитета против меланомы [23].
\nИзвестно, что рецептор PD-1 и PD-L1 лиганд экспрессируются не только на Т-лимфоцитах, но и на различных других клетках иммунной системы, включая естественные киллерные клетки (NK), моноциты и дендритные клетки. Это расширяет понимание роли PD-1/PD-L1 в регуляции иммунного ответа и подчеркивает сложность взаимодействий между различными клетками [24–26]. Путь PD-1 влияет на иммунный ответ через ряд механизмов, включая угнетение активности Т-клеток, усиление пролиферации и супрессивной функции Т-регуляторных лимфоцитов (Treg), а также снижение цитотоксической активности как B-клеток, так и NK-клеток [27].
\nИзвестно, что длительность и эффективность иммуносупрессии определяются силой взаимодействия лигандов с рецепторами. В свою очередь, взаимодействие PD-L-лигандов c PD-рецепторами позволяет не только опухоли уклоняться от иммунного надзора, но и предотвращает развитие аутоиммунных заболеваний. При этом сродство по силе между рецептором PD-1 и лигандом PD-L1 в три раза превосходит сродство, наблюдаемое между PD-1 и PD-L2. Когда PD-L1 взаимодействует с PD-1, находящимся на поверхности Т-клеток, это вызывает процессы, приводящие к истощению и дисфункции этих клеток, а также к их нейтрализации и продукции интерлейкина-10 в опухолевой ткани. Подобный механизм при сверхэкспрессии PD-L1 позволяет злокачественным новообразованиям защититься от цитотоксического воздействия Т-клеток CD8+ [28].
\nБольшая группа регуляторных белков, таких как интерлейкин-12 (IL-12) и интерферон-гамма (IFN-γ), способствуют усиленной экспрессии PD-1, а также PD-L1 и PD-L2. Этот процесс играет важную роль в регуляции иммунного ответа, предотвращая чрезмерную активацию Т-эффекторных клеток, которые могут способствовать развитию аутоиммунных реакций или хронических воспалительных процессов. Кроме того, исследования показали, что PD-L1 может ингибировать CD80, что отражает наличие сложных и многогранных взаимодействий между белками, такими как CTLA-4 и PD-1, а также другими сигнальными путями в контексте иммунной регуляции. Эти взаимодействия позволяют клеткам иммунного ответа адаптироваться к различным условиям и поддерживать баланс между активацией и подавлением, что весьма важно для поддержания гомеостаза в организме [29][30]. Основываясь на многообещающих результатах клинических исследований, антитела, ингибирующие PD-1, а также ингибиторы PD-L1 применяют в терапии метастатической меланомы.
\nОтмечено, что ингибиторы PD-L1 не продемонстрировали значительного преимущества по сравнению с ингибиторами PD-1. Тем не менее известен механизм действия ингибиторов PD-1, которые, как правило, более эффективно восстанавливают активность Т-клеток, что может приводить к более выраженному противоопухолевому эффекту [31]. Это может быть связано с различиями в способности этих препаратов активировать иммунный ответ и блокировать сигналы, способствующие истощению Т-клеток.
\nПри генерализованной меланоме широко применяются такие препараты ИКТ, как ниволумаб и пембролизумаб. Пролголимаб как новый ингибитор PD-1 в терапии нерезектабельной и метастатической меланомы обладает рядом преимуществ перед другими препаратами. Эффективность пролголимаба у пациентов с метастатической или нерезектабельной меланомой была продемонстрирована в международном многоцентровом открытом рандомизированном исследовании MIRACULUM. Действия пролголимаба базируются на блокаде сигнальных путей, что позволяет реактивировать цитотоксические Т-лимфоциты, специфичные к опухоли. Это происходит благодаря взаимодействию пролголимаба с рецептором PD-1, который играет ключевую роль в подавлении иммунного ответа на опухоли. Пролголимаб — иммуноглобулин изотипа IgG1, гибрид лямбда-каппа с молекулярной массой 149 кДа. Модификация Fc-фрагмента пролголимаба предотвращает его цитотоксическое влияние на другие клетки, экспрессирующие PD-1, что помогает минимизировать потенциальные побочные эффекты и улучшить селективность действия лекарства. Высокая аффинность этого антитела к PD-1 рецепторам позволяет достичь значительного ингибирования взаимодействия между PD-1 с лигандами PD-L1 и PD-L2 на поверхности как опухолевых клеток, так и некоторых иммунокомпетентных клеток. Таким образом, использование пролголимаба не только способствует активации противоопухолевого иммунитета, но и формирует терапевтический потенциал для лечения злокачественных новообразований, которые ранее могли быть устойчивы к другим ИКТ. Это открывает новые горизонты для врачей и пациентов, способствуя повышению эффективности терапии [25][32–34].
\nВыявление роли молекул иммунных контрольных точек, таких как CTLA-4 и PD1/PD-L1, в канцерогенезе меланомы привело к разработке новых препаратов. Ингибиторы иммунных контрольных точек, которые впервые в истории терапии злокачественных новообразований вызвали устойчивый ответ у пациентов с меланомой, изменили парадигму лечения. Однако, как обсуждается в этой статье, все еще существует неудовлетворенная потребность в поиске новых препаратов для лечения меланомы. Последнее обусловлено значительной долей пациентов, не отвечающих на терапию ингибиторами контрольных точек иммунного ответа. У другой группы пациентов, у которых наблюдается первоначальный ответ на лечение, в последующем может развиваться лекарственная устойчивость даже при добавлении других препаратов к лечению [35]. Несмотря на то что в области терапии меланомы достигнуты огромные успехи, особенно в иммунотерапии, она по-прежнему демонстрирует высокую смертность после метастазирования в различные органы. Кроме того, иммуноопосредованные нежелательные явления, связанные с применением иммунотерапии, остаются основными препятствиями на пути к достижению желаемой выживаемости среди пациентов [36].
\nЭкспрессируемый лиганд PD-L1 после связывания с PD-1 рецепторами на поверхности Т-клеток может вызывать запрограммированную гибель Т-клеток, что приводит к снижению иммунной активности и ускользанию меланомы от иммунного надзора, но при назначении препаратов контроля точек иммунного ответа реактивируется специфический противоопухолевый иммунитет [37]. И, тем не менее, из представленных результатов клинических исследований и реальной клинической практики следует, что не у всех пациентов со злокачественными новообразованиями одинаково эффективны препараты контроля иммунных точек, независимо от MSI-H и уровня экспрессии PD-L [38]. В течение продолжительного времени пациентам назначаются препараты, контролирующие иммунные точки, однако результаты многочисленных исследований не учитывают уровень TREC и KREC, которые могут служить предикторами как уровня, так и эффективности иммунотерапии [12][15]. Понимание патогенеза и клинической картины противоопухолевого иммунитета действительно представляет собой критически важный аспект в онкологии. Проведение исследований в этой области не только способствует более эффективному управлению этими процессами, но и предоставляет возможность прогнозирования эффективности применения препаратов, контролирующих иммунные точки [39]. При этом следует учитывать неоднородность группы пациентов и гетерогенность опухоли, поскольку данные факторы оказывают значительное влияние на эффективность применения различных противоопухолевых препаратов. Это подчеркивает, что подход к ведению пациентов с гетерогенным иммунным статусом зачастую выходит за пределы стандартных клинических рекомендаций и требует междисциплинарного подхода.
\nИзвестно, что при иммунодефицитном состоянии могут наблюдаться неоплазии, что обусловлено дефицитом иммунного надзора. Кроме того, при иммунодефицитных состояниях ожидаема прогрессия меланомы и развитие резистентности к препаратам контроля иммунных точек. Из проведенного анализа можно сделать вывод о том, что у пациентов, страдающих злокачественными новообразованиями, могут возникать иммунодефицитные состояния различных степеней тяжести, которые возможно своевременно диагностировать, определяя уровни TREC/KREC [40][41].
\nСуществование вариаций в реакциях на терапию может быть обусловлено мутационной нагрузкой и разнообразием T-клеточных рецепторов (TCR), а также наличием специфичных антигенов, что указывает на необходимость индивидуализированного подхода в лечении каждого пациента [42]. Следует подчеркнуть важность изучения параметров, таких как уровень эксцизионных колец Т-клеточного рецептора (TREC) и κ-делеционного элемента (KREC), в контексте их возможного влияния на эффективность применения препаратов ИКТ. К сожалению, текущая клиническая практика часто игнорирует эти критерии, что может приводить к недостаточной персонализации терапии и снижению ее эффективности. Также следует обратить внимание на проблему токсичности, связанной с иммунотерапией. Хотя многие пациенты демонстрируют положительную динамику, другие сталкиваются с серьезными побочными эффектами, что также подчеркивает необходимость в разработке новых стратегий применения комбинаций препаратов, которые могут повысить терапевтическую эффективность при снижении общего риска для пациента [43][44].
\nИз рассмотренных вариантов лечения особый интерес представляют комбинации иммунотерапии с цитокинами, такими как интерфероны [45]. Этот подход может стимулировать иммунный ответ и активировать противоопухолевые механизмы [41]. Однако требуются дополнительные исследования для оценки реальной клинической пользы подобных комплексных схем лечения. Высокий интерес остается к комбинации препаратов контроля точек иммунного ответа с BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами [19][21][46][47], которые также демонстрируют улучшение результатов контроля над заболеванием. Данные исследований свидетельствуют о том, что комбинация ингибиторов иммунных контрольных точек в сочетании BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами обладает более высокой противоопухолевой активностью по сравнению с BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами в отдельности [19].
\nНа уровне клинических исследований наиболее актуальным в настоящий момент является определение предикторов ответа на терапию. Новый подход к объединению различных методов терапии и диагностики требует от клиницистов гибкости, что может стать ключевым элементом в борьбе с этой болезнью.
\nТаким образом, данный обзор поднимает важные вопросы и предлагает направления для дальнейших исследований, направленных на улучшение качества жизни и выживаемости пациентов с меланомой.
\nЗАКЛЮЧЕНИЕ
\nСовременные подходы к лечению меланомы кожи изменились благодаря иммунотерапии ингибиторами контрольных точек, значительно улучшившей выживаемость пациентов с метастатической формой заболевания. Проблема резистентности остается актуальной, поскольку разные пациенты реагируют на лечение по-разному даже при высокой мутационной нагрузке. Важно учитывать иммунный статус пациента для предсказания эффективности терапии и понимания возможных осложнений. Таким образом, комплексный подход, включающий индивидуализацию лечения, остается ключевым в лечении меланомы.
"],"dc.fullHTML.ru":["ВВЕДЕНИЕ
\nМеланома кожи относится к злокачественным новообразованиям кожи нейроэктодермального происхождения из меланоцитов [1]. Пациенты с генерализованной формой демонстрируют 5-летнюю выживаемость в 23 %, что делает метастазирование меланомы основной причиной смертности [2]. На протяжении последних нескольких лет во всем мире наблюдается стабильный и неуклонный рост заболеваемости меланомой, что делает эту проблему актуальной [3].
\nС внедрением молекулярно-генетических методов диагностики, а также значительным прогрессом в области иммуноонкологии у пациентов с генерализованными формами злокачественных новообразований наблюдается заметное улучшение результатов лечения. Достижения в области фундаментальной медицины стали основой для создания инновационных высокоэффективных противоопухолевых препаратов, которые, в свою очередь, значительно повлияли на улучшение показателей выживаемости пациентов. Последние достижения в онкологии привели к заметному сдвигу в сторону таргетной терапии, что обусловлено более глубоким пониманием патогенеза опухолей кожи. Но при этом иммунотерапия позволила улучшить результаты лечения большинства пациентов независимо от наличия драйверных мутаций [4].
\nНужно отметить, что многие годы интерфероны и традиционная химиотерапия оставались основными методами терапии меланомы кожи. Однако используемые методы лечения демонстрировали скромные результаты, поскольку медиана общей выживаемости не превышала шести месяцев, но при этом только 25 % пациентов могли рассчитывать на одногодичную выживаемость. Важным шагом в терапии меланомы стало использование интерферона, который многие годы оставался единственным вариантом иммунотерапии. Однако применение данного препарата сопровождалось выраженной токсичностью и оказывало положительный эффект только у небольшой группы пациентов [5].
\nПереход к более современным методам лечения меланомы стал возможен благодаря значительным достижениям в области иммунотерапии. Это связано с разработкой лекарственных препаратов, ингибирующих иммунные контрольные точки (ИКТ). Препараты, ингибирующие ИКТ, блокируют цитотоксический антиген-4, связанный с Т-лимфоцитами (CTLA-4), а также белок, способствующий программируемой гибели клеток (PD-1) или его лиганд PD-L1 [5–7]. Эти инновационные подходы к терапии существенно изменили парадигму лечения меланомы. В эру иммунотерапии такие препараты, как ипилимумаб, ниволумаб и пембролизумаб, стали первыми средствами, которые продемонстрировали значительное улучшение в показателях общей выживаемости у пациентов с меланомой. Эти достижения не только открыли новые горизонты в терапии, но и способствовали кардинальному изменению подходов к лечению и прогнозированию исходов заболевания у пациентов с меланомой [5].
\nЦелью данной работы является обзор данных научной литературы о перспективах применения ИКТ у больных меланомой.
\nРоль ингибиторов иммунных контрольных точек в формировании спецефического противоопухолевого иммунитета
\nВ последнее время значительное внимание уделяется использованию ингибиторов контрольных точек иммунитета как одного из перспективных направлений лечения злокачественных новообразований. Их применение у определенной категории пациентов может привести к достижению полного ответа, что, в свою очередь, может способствовать долгосрочной ремиссии заболевания. Однако, несмотря на эти позитивные результаты, необходимо отметить, что не у всех пациентов можно добиться одинаково положительного ответа на терапию. У некоторых пациентов на фоне лечения наблюдается прогрессия заболевания, что подчеркивает сложность и индивидуальные особенности каждого клинического случая, требующего дальнейшего изучения механизмов формирования специфического противоопухолевого иммунитета и ускользания опухоли от иммунного надзора. Таким образом, дальнейшие исследования в этой области имеют ключевое значение для оптимизации стратегий и повышения эффективности лечения меланомы [8]. При этом необходимо отметить, что даже при одинаковой мутационной нагрузке и экспрессии PD-L наблюдаются разные ответы на терапию ИКТ, что указывает на влияние множества различных факторов на формирование специфического противоопухолевого иммунитета.
\nДля становления противоопухолевого иммунитета необходимо формирование комплементарной связи между Т-клеточными рецепторами (TCR) и неоантигенами. Эта взаимосвязь играет ключевую роль в активации Т-клеток, что в последующем способствует распознаванию антигенов злокачественных клеток. Одним из критически важных факторов, способствующих успешному формированию специфического иммунного ответа, является разнообразие антигенов, представленных на поверхности опухолевых клеток. Это разнообразие, в свою очередь, коррелирует с мутационной нагрузкой, то есть количеством мутаций в геноме злокачественных клеток. В свою очередь, мутации ведут к образованию новых антигенов, которые могут быть распознаны иммунной системой как чужеродные. Чем выше мутационная нагрузка, тем больше вероятность формирования антигенов, которые могут запустить иммунный ответ. Из вышесказанного следует, что вероятность формирования противоопухолевого иммунитета зависит от вариабельности TCR и разнообразия неоантигенов. Таким образом, вторым важным компонентом в формировании спецефического противоопухолевого иммунитета является репертуар TCR [9][10].
\nИспользование препаратов ИКТ способствует достижению определенных клинических результатов, однако при изменениях антигенного профиля злокачественных клеток наблюдается утрата комплементарной связи с T-клеточным рецептором, что зачастую характерно для иммунодефицита. Из этого следует, что одной из главных причин уклонения от иммунного надзора злокачественных новообразований является наличие первичного или вторичного состояния иммунодефицита [9]. При этом в терапии меланомы применяются различные подходы для преодоления резистентности к ИКТ. Одной из стратегий, направленных на повышение эффективности иммунотерапии, является комбинированное использование ИКТ с разными противоопухолевыми препаратами. Эта стратегия позволяет усилить иммунный ответ и улучшить клинические результаты [11][12].
\nКомбинированные методы лечения меланомы могут значительно увеличить разнообразие антигенов, что, в свою очередь, повышает вероятность формирования комплементарных связей с T-клеточными рецепторами. Это разнообразие становится ключевым фактором в формировании более эффективного иммунного ответа. Однако следует учитывать, что такая стратегия лечения хотя приводит к более высокой частоте объективных ответов, но сопряжена с риском развития нежелательных явлений. Увеличение интенсивности терапии может вызывать как иммуноопосредованные токсические реакции, так и системные побочные эффекты, которые требуют коррекции и мониторинга. Таким образом, для пациентов с меланомой необходимость баланса между эффективностью лечения и токсичностью становится важным аспектом в разработке индивидуализированных схем терапии [13][14].
\nМаркеры эффективности применения ингибиторов иммунных контрольных точек и перспективы ремодуляции иммунной системы противоопухолевыми препаратами
\nУ больных со злокачественными новообразованиями для определения иммунодефицитных состояний можно использовать тест-системы для оценки уровня эксцизионных колец Т-клеточного рецептора (TREC) и κ-делеционного элемента (KREC) [12][15].
\nВ процессе применения различных схем химиотерапии у пациентов с онкологическими заболеваниями можно добиться ремодуляции иммунной системы, что сказывается на изменении их иммунного статуса [16]. Известно, что препараты, используемые для лечения меланомы, такие как интерфероны, оказывают позитивное влияние на иммунную систему, способствуя ее активации. [17][18]. Эти факты отражают результаты в лечении пациентов с меланомой. Интерферон-альфа (ИФН-α) был одобрен и включен в клинические рекомендации и многие годы оставался единственным препаратом для адъювантной терапии меланомы IIB/C стадии. Разными авторами установлено, что ИФН-α эффективно модулирует иммунный ответ и усиливает клинический эффект при терапии анти-PD-1 препаратами. Анализ результатов лечения пациентов с операбельной меланомой III/IV стадии, которым проводилась терапия ИФН-α, а в последующем назначали пембролизумаб, показал улучшение возможности контроля заболевания [17]. Результаты исследования Донг-Донг Цзя и соавторов при меланоме продемонстрировали эффективность применения пембролизумаба в комбинации с интерфероном ИФН-α [17]. Тем не менее у определенной группы пациентов при отсутствии ожидаемого эффекта от терапии ИКТ возникает потребность в других вариантах стимуляции иммунной системы, что требует разработки новых комбинаций лекарственной терапии.
\nВ таких ситуациях ключевым является поиск новых комбинаций лекарственных средств, которые помогут преодолеть резистентность и усилить ответ на терапию [19]. В рандомизированном клиническом исследовании III фазы, где анализировалась эффективность применения спартализумаба в комбинации с дабрафенибом и траметинибом в лечении генерализованной меланомы при наличии мутации V600 в гене BRAF, продемонстрировано улучшение как выживаемости без прогрессирования, так и объективного ответа. Тем не менее, несмотря на положительные результаты, данное исследование не достигло своей первичной конечной точки [19]. Это подчеркивает сложность и многофакторность лечения меланомы, где различные факторы могут повлиять на результаты. Из вышеизложенного следует, что необходимо дальнейшее исследование, чтобы лучше понять, как оптимизировать комбинации терапии для достижения максимального эффекта.
\nТаким образом, хотя современные исследования значительно углубили наше понимание механизмов действия ИКТ и их роли в улучшении контроля над заболеванием, задача выявления предикторов чувствительности к этим препаратам остается актуальной. Необходимость в выявлении биомаркеров, способных прогнозировать ответ пациентов на иммунотерапию, становится все более очевидной, поскольку это позволит индивидуализировать подходы к лечению и избегать ненужных побочных эффектов у тех, кто, возможно, не получит ожидаемой выгоды от такой терапии. При терапии меланомы в клинической практике не принято определять уровень PD-L или мутационную нагрузку (TMB), что связано с высокой частотой ответа метастатической меланомы на иммунотерапию. В целом медиана мутационной нагрузки при всех вариантах меланомы составляет 6,5 мутации на мегабайт (Мб) (250,5 мутации на экзом), с межквартильным диапазоном (Q1–Q3) от 2,0 до 14,4 мутаций на Мб (77,75–578,5 мутации на экзом). Несмотря на то что наблюдается прямая корреляционная зависимость между ответом на иммунотерапию и TMB, многие пациенты с высокой мутационной нагрузкой опухоли не отвечают на лечение, что убедительно свидетельствует о том, что TMB не может применяться в качестве прогностического биомаркера для терапии анти-PD1 препаратами [8].
\nВ связи с высокой мутационной нагрузкой иммунотерапия проявляет эффективность и является одним из основных методов лечения меланомы [20]. Высокая частота мутаций повышает вероятность образования неоантигенов, которые способствуют запуску специфического противоопухолевого иммунитета [21]. При назначении иммунотерапии препаратами контроля точек иммунного ответа предотвращается взаимодействие лигандов PD-L1 с рецепторами PD1, что в последующем отражается в их исключительной эффективности при меланоме [22]. Так что целью иммунотерапии является стимулирование иммунной системы к формированию специфического иммунитета против меланомы [23].
\nИзвестно, что рецептор PD-1 и PD-L1 лиганд экспрессируются не только на Т-лимфоцитах, но и на различных других клетках иммунной системы, включая естественные киллерные клетки (NK), моноциты и дендритные клетки. Это расширяет понимание роли PD-1/PD-L1 в регуляции иммунного ответа и подчеркивает сложность взаимодействий между различными клетками [24–26]. Путь PD-1 влияет на иммунный ответ через ряд механизмов, включая угнетение активности Т-клеток, усиление пролиферации и супрессивной функции Т-регуляторных лимфоцитов (Treg), а также снижение цитотоксической активности как B-клеток, так и NK-клеток [27].
\nИзвестно, что длительность и эффективность иммуносупрессии определяются силой взаимодействия лигандов с рецепторами. В свою очередь, взаимодействие PD-L-лигандов c PD-рецепторами позволяет не только опухоли уклоняться от иммунного надзора, но и предотвращает развитие аутоиммунных заболеваний. При этом сродство по силе между рецептором PD-1 и лигандом PD-L1 в три раза превосходит сродство, наблюдаемое между PD-1 и PD-L2. Когда PD-L1 взаимодействует с PD-1, находящимся на поверхности Т-клеток, это вызывает процессы, приводящие к истощению и дисфункции этих клеток, а также к их нейтрализации и продукции интерлейкина-10 в опухолевой ткани. Подобный механизм при сверхэкспрессии PD-L1 позволяет злокачественным новообразованиям защититься от цитотоксического воздействия Т-клеток CD8+ [28].
\nБольшая группа регуляторных белков, таких как интерлейкин-12 (IL-12) и интерферон-гамма (IFN-γ), способствуют усиленной экспрессии PD-1, а также PD-L1 и PD-L2. Этот процесс играет важную роль в регуляции иммунного ответа, предотвращая чрезмерную активацию Т-эффекторных клеток, которые могут способствовать развитию аутоиммунных реакций или хронических воспалительных процессов. Кроме того, исследования показали, что PD-L1 может ингибировать CD80, что отражает наличие сложных и многогранных взаимодействий между белками, такими как CTLA-4 и PD-1, а также другими сигнальными путями в контексте иммунной регуляции. Эти взаимодействия позволяют клеткам иммунного ответа адаптироваться к различным условиям и поддерживать баланс между активацией и подавлением, что весьма важно для поддержания гомеостаза в организме [29][30]. Основываясь на многообещающих результатах клинических исследований, антитела, ингибирующие PD-1, а также ингибиторы PD-L1 применяют в терапии метастатической меланомы.
\nОтмечено, что ингибиторы PD-L1 не продемонстрировали значительного преимущества по сравнению с ингибиторами PD-1. Тем не менее известен механизм действия ингибиторов PD-1, которые, как правило, более эффективно восстанавливают активность Т-клеток, что может приводить к более выраженному противоопухолевому эффекту [31]. Это может быть связано с различиями в способности этих препаратов активировать иммунный ответ и блокировать сигналы, способствующие истощению Т-клеток.
\nПри генерализованной меланоме широко применяются такие препараты ИКТ, как ниволумаб и пембролизумаб. Пролголимаб как новый ингибитор PD-1 в терапии нерезектабельной и метастатической меланомы обладает рядом преимуществ перед другими препаратами. Эффективность пролголимаба у пациентов с метастатической или нерезектабельной меланомой была продемонстрирована в международном многоцентровом открытом рандомизированном исследовании MIRACULUM. Действия пролголимаба базируются на блокаде сигнальных путей, что позволяет реактивировать цитотоксические Т-лимфоциты, специфичные к опухоли. Это происходит благодаря взаимодействию пролголимаба с рецептором PD-1, который играет ключевую роль в подавлении иммунного ответа на опухоли. Пролголимаб — иммуноглобулин изотипа IgG1, гибрид лямбда-каппа с молекулярной массой 149 кДа. Модификация Fc-фрагмента пролголимаба предотвращает его цитотоксическое влияние на другие клетки, экспрессирующие PD-1, что помогает минимизировать потенциальные побочные эффекты и улучшить селективность действия лекарства. Высокая аффинность этого антитела к PD-1 рецепторам позволяет достичь значительного ингибирования взаимодействия между PD-1 с лигандами PD-L1 и PD-L2 на поверхности как опухолевых клеток, так и некоторых иммунокомпетентных клеток. Таким образом, использование пролголимаба не только способствует активации противоопухолевого иммунитета, но и формирует терапевтический потенциал для лечения злокачественных новообразований, которые ранее могли быть устойчивы к другим ИКТ. Это открывает новые горизонты для врачей и пациентов, способствуя повышению эффективности терапии [25][32–34].
\nВыявление роли молекул иммунных контрольных точек, таких как CTLA-4 и PD1/PD-L1, в канцерогенезе меланомы привело к разработке новых препаратов. Ингибиторы иммунных контрольных точек, которые впервые в истории терапии злокачественных новообразований вызвали устойчивый ответ у пациентов с меланомой, изменили парадигму лечения. Однако, как обсуждается в этой статье, все еще существует неудовлетворенная потребность в поиске новых препаратов для лечения меланомы. Последнее обусловлено значительной долей пациентов, не отвечающих на терапию ингибиторами контрольных точек иммунного ответа. У другой группы пациентов, у которых наблюдается первоначальный ответ на лечение, в последующем может развиваться лекарственная устойчивость даже при добавлении других препаратов к лечению [35]. Несмотря на то что в области терапии меланомы достигнуты огромные успехи, особенно в иммунотерапии, она по-прежнему демонстрирует высокую смертность после метастазирования в различные органы. Кроме того, иммуноопосредованные нежелательные явления, связанные с применением иммунотерапии, остаются основными препятствиями на пути к достижению желаемой выживаемости среди пациентов [36].
\nЭкспрессируемый лиганд PD-L1 после связывания с PD-1 рецепторами на поверхности Т-клеток может вызывать запрограммированную гибель Т-клеток, что приводит к снижению иммунной активности и ускользанию меланомы от иммунного надзора, но при назначении препаратов контроля точек иммунного ответа реактивируется специфический противоопухолевый иммунитет [37]. И, тем не менее, из представленных результатов клинических исследований и реальной клинической практики следует, что не у всех пациентов со злокачественными новообразованиями одинаково эффективны препараты контроля иммунных точек, независимо от MSI-H и уровня экспрессии PD-L [38]. В течение продолжительного времени пациентам назначаются препараты, контролирующие иммунные точки, однако результаты многочисленных исследований не учитывают уровень TREC и KREC, которые могут служить предикторами как уровня, так и эффективности иммунотерапии [12][15]. Понимание патогенеза и клинической картины противоопухолевого иммунитета действительно представляет собой критически важный аспект в онкологии. Проведение исследований в этой области не только способствует более эффективному управлению этими процессами, но и предоставляет возможность прогнозирования эффективности применения препаратов, контролирующих иммунные точки [39]. При этом следует учитывать неоднородность группы пациентов и гетерогенность опухоли, поскольку данные факторы оказывают значительное влияние на эффективность применения различных противоопухолевых препаратов. Это подчеркивает, что подход к ведению пациентов с гетерогенным иммунным статусом зачастую выходит за пределы стандартных клинических рекомендаций и требует междисциплинарного подхода.
\nИзвестно, что при иммунодефицитном состоянии могут наблюдаться неоплазии, что обусловлено дефицитом иммунного надзора. Кроме того, при иммунодефицитных состояниях ожидаема прогрессия меланомы и развитие резистентности к препаратам контроля иммунных точек. Из проведенного анализа можно сделать вывод о том, что у пациентов, страдающих злокачественными новообразованиями, могут возникать иммунодефицитные состояния различных степеней тяжести, которые возможно своевременно диагностировать, определяя уровни TREC/KREC [40][41].
\nСуществование вариаций в реакциях на терапию может быть обусловлено мутационной нагрузкой и разнообразием T-клеточных рецепторов (TCR), а также наличием специфичных антигенов, что указывает на необходимость индивидуализированного подхода в лечении каждого пациента [42]. Следует подчеркнуть важность изучения параметров, таких как уровень эксцизионных колец Т-клеточного рецептора (TREC) и κ-делеционного элемента (KREC), в контексте их возможного влияния на эффективность применения препаратов ИКТ. К сожалению, текущая клиническая практика часто игнорирует эти критерии, что может приводить к недостаточной персонализации терапии и снижению ее эффективности. Также следует обратить внимание на проблему токсичности, связанной с иммунотерапией. Хотя многие пациенты демонстрируют положительную динамику, другие сталкиваются с серьезными побочными эффектами, что также подчеркивает необходимость в разработке новых стратегий применения комбинаций препаратов, которые могут повысить терапевтическую эффективность при снижении общего риска для пациента [43][44].
\nИз рассмотренных вариантов лечения особый интерес представляют комбинации иммунотерапии с цитокинами, такими как интерфероны [45]. Этот подход может стимулировать иммунный ответ и активировать противоопухолевые механизмы [41]. Однако требуются дополнительные исследования для оценки реальной клинической пользы подобных комплексных схем лечения. Высокий интерес остается к комбинации препаратов контроля точек иммунного ответа с BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами [19][21][46][47], которые также демонстрируют улучшение результатов контроля над заболеванием. Данные исследований свидетельствуют о том, что комбинация ингибиторов иммунных контрольных точек в сочетании BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами обладает более высокой противоопухолевой активностью по сравнению с BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами в отдельности [19].
\nНа уровне клинических исследований наиболее актуальным в настоящий момент является определение предикторов ответа на терапию. Новый подход к объединению различных методов терапии и диагностики требует от клиницистов гибкости, что может стать ключевым элементом в борьбе с этой болезнью.
\nТаким образом, данный обзор поднимает важные вопросы и предлагает направления для дальнейших исследований, направленных на улучшение качества жизни и выживаемости пациентов с меланомой.
\nЗАКЛЮЧЕНИЕ
\nСовременные подходы к лечению меланомы кожи изменились благодаря иммунотерапии ингибиторами контрольных точек, значительно улучшившей выживаемость пациентов с метастатической формой заболевания. Проблема резистентности остается актуальной, поскольку разные пациенты реагируют на лечение по-разному даже при высокой мутационной нагрузке. Важно учитывать иммунный статус пациента для предсказания эффективности терапии и понимания возможных осложнений. Таким образом, комплексный подход, включающий индивидуализацию лечения, остается ключевым в лечении меланомы.
"],"dc.fullRISC":["еланома кожи относится к злокачественным новообразованиям кожи нейроэктодермального происхождения из меланоцитов [1]. Пациенты с генерализованной формой демонстрируют 5-летнюю выживаемость в 23 %, что делает метастазирование меланомы основной причиной смертности [2]. На протяжении последних нескольких лет во всем мире наблюдается стабильный и неуклонный рост заболеваемости меланомой, что делает эту проблему актуальной [3].\n\nС внедрением молекулярно-генетических методов диагностики, а также значительным прогрессом в области иммуноонкологии у пациентов с генерализованными формами злокачественных новообразований наблюдается заметное улучшение результатов лечения. Достижения в области фундаментальной медицины стали основой для создания инновационных высокоэффективных противоопухолевых препаратов, которые, в свою очередь, значительно повлияли на улучшение показателей выживаемости пациентов. Последние достижения в онкологии привели к заметному сдвигу в сторону таргетной терапии, что обусловлено более глубоким пониманием патогенеза опухолей кожи. Но при этом иммунотерапия позволила улучшить результаты лечения большинства пациентов независимо от наличия драйверных мутаций [4].\n\nНужно отметить, что многие годы интерфероны и традиционная химиотерапия оставались основными методами терапии меланомы кожи. Однако используемые методы лечения демонстрировали скромные результаты, поскольку медиана общей выживаемости не превышала шести месяцев, но при этом только 25 % пациентов могли рассчитывать на одногодичную выживаемость. Важным шагом в терапии меланомы стало использование интерферона, который многие годы оставался единственным вариантом иммунотерапии. Однако применение данного препарата сопровождалось выраженной токсичностью и оказывало положительный эффект только у небольшой группы пациентов [5].\n\nПереход к более современным методам лечения меланомы стал возможен благодаря значительным достижениям в области иммунотерапии. Это связано с разработкой лекарственных препаратов, ингибирующих иммунные контрольные точки (ИКТ). Препараты, ингибирующие ИКТ, блокируют цитотоксический антиген-4, связанный с Т-лимфоцитами (CTLA-4), а также белок, способствующий программируемой гибели клеток (PD-1) или его лиганд PD-L1 [5–7]. Эти инновационные подходы к терапии существенно изменили парадигму лечения меланомы. В эру иммунотерапии такие препараты, как ипилимумаб, ниволумаб и пембролизумаб, стали первыми средствами, которые продемонстрировали значительное улучшение в показателях общей выживаемости у пациентов с меланомой. Эти достижения не только открыли новые горизонты в терапии, но и способствовали кардинальному изменению подходов к лечению и прогнозированию исходов заболевания у пациентов с меланомой [5].\n\nЦелью данной работы является обзор данных научной литературы о перспективах применения ИКТ у больных меланомой.\n\nРоль ингибиторов иммунных контрольных точек в формировании спецефического противоопухолевого иммунитета\n\nВ последнее время значительное внимание уделяется использованию ингибиторов контрольных точек иммунитета как одного из перспективных направлений лечения злокачественных новообразований. Их применение у определенной категории пациентов может привести к достижению полного ответа, что, в свою очередь, может способствовать долгосрочной ремиссии заболевания. Однако, несмотря на эти позитивные результаты, необходимо отметить, что не у всех пациентов можно добиться одинаково положительного ответа на терапию. У некоторых пациентов на фоне лечения наблюдается прогрессия заболевания, что подчеркивает сложность и индивидуальные особенности каждого клинического случая, требующего дальнейшего изучения механизмов формирования специфического противоопухолевого иммунитета и ускользания опухоли от иммунного надзора. Таким образом, дальнейшие исследования в этой области имеют ключевое значение для оптимизации стратегий и повышения эффективности лечения меланомы [8]. При этом необходимо отметить, что даже при одинаковой мутационной нагрузке и экспрессии PD-L наблюдаются разные ответы на терапию ИКТ, что указывает на влияние множества различных факторов на формирование специфического противоопухолевого иммунитета.\n\nДля становления противоопухолевого иммунитета необходимо формирование комплементарной связи между Т-клеточными рецепторами (TCR) и неоантигенами. Эта взаимосвязь играет ключевую роль в активации Т-клеток, что в последующем способствует распознаванию антигенов злокачественных клеток. Одним из критически важных факторов, способствующих успешному формированию специфического иммунного ответа, является разнообразие антигенов, представленных на поверхности опухолевых клеток. Это разнообразие, в свою очередь, коррелирует с мутационной нагрузкой, то есть количеством мутаций в геноме злокачественных клеток. В свою очередь, мутации ведут к образованию новых антигенов, которые могут быть распознаны иммунной системой как чужеродные. Чем выше мутационная нагрузка, тем больше вероятность формирования антигенов, которые могут запустить иммунный ответ. Из вышесказанного следует, что вероятность формирования противоопухолевого иммунитета зависит от вариабельности TCR и разнообразия неоантигенов. Таким образом, вторым важным компонентом в формировании спецефического противоопухолевого иммунитета является репертуар TCR [9, 10].\n\nИспользование препаратов ИКТ способствует достижению определенных клинических результатов, однако при изменениях антигенного профиля злокачественных клеток наблюдается утрата комплементарной связи с T-клеточным рецептором, что зачастую характерно для иммунодефицита. Из этого следует, что одной из главных причин уклонения от иммунного надзора злокачественных новообразований является наличие первичного или вторичного состояния иммунодефицита [9]. При этом в терапии меланомы применяются различные подходы для преодоления резистентности к ИКТ. Одной из стратегий, направленных на повышение эффективности иммунотерапии, является комбинированное использование ИКТ с разными противоопухолевыми препаратами. Эта стратегия позволяет усилить иммунный ответ и улучшить клинические результаты [11, 12].\n\nКомбинированные методы лечения меланомы могут значительно увеличить разнообразие антигенов, что, в свою очередь, повышает вероятность формирования комплементарных связей с T-клеточными рецепторами. Это разнообразие становится ключевым фактором в формировании более эффективного иммунного ответа. Однако следует учитывать, что такая стратегия лечения хотя приводит к более высокой частоте объективных ответов, но сопряжена с риском развития нежелательных явлений. Увеличение интенсивности терапии может вызывать как иммуноопосредованные токсические реакции, так и системные побочные эффекты, которые требуют коррекции и мониторинга. Таким образом, для пациентов с меланомой необходимость баланса между эффективностью лечения и токсичностью становится важным аспектом в разработке индивидуализированных схем терапии [13, 14].\n\n \n\nМаркеры эффективности применения ингибиторов иммунных контрольных точек и перспективы ремодуляции иммунной системы противоопухолевыми препаратами\n\nУ больных со злокачественными новообразованиями для определения иммунодефицитных состояний можно использовать тест-системы для оценки уровня эксцизионных колец Т-клеточного рецептора (TREC) и κ-делеционного элемента (KREC) [12, 15].\n\nВ процессе применения различных схем химиотерапии у пациентов с онкологическими заболеваниями можно добиться ремодуляции иммунной системы, что сказывается на изменении их иммунного статуса [16]. Известно, что препараты, используемые для лечения меланомы, такие как интерфероны, оказывают позитивное влияние на иммунную систему, способствуя ее активации. [17, 18]. Эти факты отражают результаты в лечении пациентов с меланомой. Интерферон-альфа (ИФН-α) был одобрен и включен в клинические рекомендации и многие годы оставался единственным препаратом для адъювантной терапии меланомы IIB/C стадии. Разными авторами установлено, что ИФН-α эффективно модулирует иммунный ответ и усиливает клинический эффект при терапии анти-PD-1 препаратами. Анализ результатов лечения пациентов с операбельной меланомой III/IV стадии, которым проводилась терапия ИФН-α, а в последующем назначали пембролизумаб, показал улучшение возможности контроля заболевания [17]. Результаты исследования Донг-Донг Цзя и соавторов при меланоме продемонстрировали эффективность применения пембролизумаба в комбинации с интерфероном ИФН-α [17]. Тем не менее у определенной группы пациентов при отсутствии ожидаемого эффекта от терапии ИКТ возникает потребность в других вариантах стимуляции иммунной системы, что требует разработки новых комбинаций лекарственной терапии.\n\nВ таких ситуациях ключевым является поиск новых комбинаций лекарственных средств, которые помогут преодолеть резистентность и усилить ответ на терапию [19]. В рандомизированном клиническом исследовании III фазы, где анализировалась эффективность применения спартализумаба в комбинации с дабрафенибом и траметинибом в лечении генерализованной меланомы при наличии мутации V600 в гене BRAF, продемонстрировано улучшение как выживаемости без прогрессирования, так и объективного ответа. Тем не менее, несмотря на положительные результаты, данное исследование не достигло своей первичной конечной точки [19]. Это подчеркивает сложность и многофакторность лечения меланомы, где различные факторы могут повлиять на результаты. Из вышеизложенного следует, что необходимо дальнейшее исследование, чтобы лучше понять, как оптимизировать комбинации терапии для достижения максимального эффекта.\n\nТаким образом, хотя современные исследования значительно углубили наше понимание механизмов действия ИКТ и их роли в улучшении контроля над заболеванием, задача выявления предикторов чувствительности к этим препаратам остается актуальной. Необходимость в выявлении биомаркеров, способных прогнозировать ответ пациентов на иммунотерапию, становится все более очевидной, поскольку это позволит индивидуализировать подходы к лечению и избегать ненужных побочных эффектов у тех, кто, возможно, не получит ожидаемой выгоды от такой терапии. При терапии меланомы в клинической практике не принято определять уровень PD-L или мутационную нагрузку (TMB), что связано с высокой частотой ответа метастатической меланомы на иммунотерапию. В целом медиана мутационной нагрузки при всех вариантах меланомы составляет 6,5 мутации на мегабайт (Мб) (250,5 мутации на экзом), с межквартильным диапазоном (Q1–Q3) от 2,0 до 14,4 мутаций на Мб (77,75–578,5 мутации на экзом). Несмотря на то что наблюдается прямая корреляционная зависимость между ответом на иммунотерапию и TMB, многие пациенты с высокой мутационной нагрузкой опухоли не отвечают на лечение, что убедительно свидетельствует о том, что TMB не может применяться в качестве прогностического биомаркера для терапии анти-PD1 препаратами [8].\n\nВ связи с высокой мутационной нагрузкой иммунотерапия проявляет эффективность и является одним из основных методов лечения меланомы [20]. Высокая частота мутаций повышает вероятность образования неоантигенов, которые способствуют запуску специфического противоопухолевого иммунитета [21]. При назначении иммунотерапии препаратами контроля точек иммунного ответа предотвращается взаимодействие лигандов PD-L1 с рецепторами PD1, что в последующем отражается в их исключительной эффективности при меланоме [22]. Так что целью иммунотерапии является стимулирование иммунной системы к формированию специфического иммунитета против меланомы [23].\n\nИзвестно, что рецептор PD-1 и PD-L1 лиганд экспрессируются не только на Т-лимфоцитах, но и на различных других клетках иммунной системы, включая естественные киллерные клетки (NK), моноциты и дендритные клетки. Это расширяет понимание роли PD-1/PD-L1 в регуляции иммунного ответа и подчеркивает сложность взаимодействий между различными клетками [24–26]. Путь PD-1 влияет на иммунный ответ через ряд механизмов, включая угнетение активности Т-клеток, усиление пролиферации и супрессивной функции Т-регуляторных лимфоцитов (Treg), а также снижение цитотоксической активности как B-клеток, так и NK-клеток [27].\n\nИзвестно, что длительность и эффективность иммуносупрессии определяются силой взаимодействия лигандов с рецепторами. В свою очередь, взаимодействие PD-L-лигандов c PD-рецепторами позволяет не только опухоли уклоняться от иммунного надзора, но и предотвращает развитие аутоиммунных заболеваний. При этом сродство по силе между рецептором PD-1 и лигандом PD-L1 в три раза превосходит сродство, наблюдаемое между PD-1 и PD-L2. Когда PD-L1 взаимодействует с PD-1, находящимся на поверхности Т-клеток, это вызывает процессы, приводящие к истощению и дисфункции этих клеток, а также к их нейтрализации и продукции интерлейкина-10 в опухолевой ткани. Подобный механизм при сверхэкспрессии PD-L1 позволяет злокачественным новообразованиям защититься от цитотоксического воздействия Т-клеток CD8+ [28].\n\nБольшая группа регуляторных белков, таких как интерлейкин-12 (IL-12) и интерферон-гамма (IFN-γ), способствуют усиленной экспрессии PD-1, а также PD-L1 и PD-L2. Этот процесс играет важную роль в регуляции иммунного ответа, предотвращая чрезмерную активацию Т-эффекторных клеток, которые могут способствовать развитию аутоиммунных реакций или хронических воспалительных процессов. Кроме того, исследования показали, что PD-L1 может ингибировать CD80, что отражает наличие сложных и многогранных взаимодействий между белками, такими как CTLA-4 и PD-1, а также другими сигнальными путями в контексте иммунной регуляции. Эти взаимодействия позволяют клеткам иммунного ответа адаптироваться к различным условиям и поддерживать баланс между активацией и подавлением, что весьма важно для поддержания гомеостаза в организме [29, 30]. Основываясь на многообещающих результатах клинических исследований, антитела, ингибирующие PD-1, а также ингибиторы PD-L1 применяют в терапии метастатической меланомы.\n\nОтмечено, что ингибиторы PD-L1 не продемонстрировали значительного преимущества по сравнению с ингибиторами PD-1. Тем не менее известен механизм действия ингибиторов PD-1, которые, как правило, более эффективно восстанавливают активность Т-клеток, что может приводить к более выраженному противоопухолевому эффекту [31]. Это может быть связано с различиями в способности этих препаратов активировать иммунный ответ и блокировать сигналы, способствующие истощению Т-клеток.\n\nПри генерализованной меланоме широко применяются такие препараты ИКТ, как ниволумаб и пембролизумаб. Пролголимаб как новый ингибитор PD-1 в терапии нерезектабельной и метастатической меланомы обладает рядом преимуществ перед другими препаратами. Эффективность пролголимаба у пациентов с метастатической или нерезектабельной меланомой была продемонстрирована в международном многоцентровом открытом рандомизированном исследовании MIRACULUM. Действия пролголимаба базируются на блокаде сигнальных путей, что позволяет реактивировать цитотоксические Т-лимфоциты, специфичные к опухоли. Это происходит благодаря взаимодействию пролголимаба с рецептором PD-1, который играет ключевую роль в подавлении иммунного ответа на опухоли. Пролголимаб — иммуноглобулин изотипа IgG1, гибрид лямбда-каппа с молекулярной массой 149 кДа. Модификация Fc-фрагмента пролголимаба предотвращает его цитотоксическое влияние на другие клетки, экспрессирующие PD-1, что помогает минимизировать потенциальные побочные эффекты и улучшить селективность действия лекарства. Высокая аффинность этого антитела к PD-1 рецепторам позволяет достичь значительного ингибирования взаимодействия между PD-1 с лигандами PD-L1 и PD-L2 на поверхности как опухолевых клеток, так и некоторых иммунокомпетентных клеток. Таким образом, использование пролголимаба не только способствует активации противоопухолевого иммунитета, но и формирует терапевтический потенциал для лечения злокачественных новообразований, которые ранее могли быть устойчивы к другим ИКТ. Это открывает новые горизонты для врачей и пациентов, способствуя повышению эффективности терапии [25, 32–34].\n\nВыявление роли молекул иммунных контрольных точек, таких как CTLA-4 и PD1/PD-L1, в канцерогенезе меланомы привело к разработке новых препаратов. Ингибиторы иммунных контрольных точек, которые впервые в истории терапии злокачественных новообразований вызвали устойчивый ответ у пациентов с меланомой, изменили парадигму лечения. Однако, как обсуждается в этой статье, все еще существует неудовлетворенная потребность в поиске новых препаратов для лечения меланомы. Последнее обусловлено значительной долей пациентов, не отвечающих на терапию ингибиторами контрольных точек иммунного ответа. У другой группы пациентов, у которых наблюдается первоначальный ответ на лечение, в последующем может развиваться лекарственная устойчивость даже при добавлении других препаратов к лечению [35]. Несмотря на то что в области терапии меланомы достигнуты огромные успехи, особенно в иммунотерапии, она по-прежнему демонстрирует высокую смертность после метастазирования в различные органы. Кроме того, иммуноопосредованные нежелательные явления, связанные с применением иммунотерапии, остаются основными препятствиями на пути к достижению желаемой выживаемости среди пациентов [36].\n\nЭкспрессируемый лиганд PD-L1 после связывания с PD-1 рецепторами на поверхности Т-клеток может вызывать запрограммированную гибель Т-клеток, что приводит к снижению иммунной активности и ускользанию меланомы от иммунного надзора, но при назначении препаратов контроля точек иммунного ответа реактивируется специфический противоопухолевый иммунитет [37]. И, тем не менее, из представленных результатов клинических исследований и реальной клинической практики следует, что не у всех пациентов со злокачественными новообразованиями одинаково эффективны препараты контроля иммунных точек, независимо от MSI-H и уровня экспрессии PD-L [38]. В течение продолжительного времени пациентам назначаются препараты, контролирующие иммунные точки, однако результаты многочисленных исследований не учитывают уровень TREC и KREC, которые могут служить предикторами как уровня, так и эффективности иммунотерапии [12, 15]. Понимание патогенеза и клинической картины противоопухолевого иммунитета действительно представляет собой критически важный аспект в онкологии. Проведение исследований в этой области не только способствует более эффективному управлению этими процессами, но и предоставляет возможность прогнозирования эффективности применения препаратов, контролирующих иммунные точки [39]. При этом следует учитывать неоднородность группы пациентов и гетерогенность опухоли, поскольку данные факторы оказывают значительное влияние на эффективность применения различных противоопухолевых препаратов. Это подчеркивает, что подход к ведению пациентов с гетерогенным иммунным статусом зачастую выходит за пределы стандартных клинических рекомендаций и требует междисциплинарного подхода.\n\nИзвестно, что при иммунодефицитном состоянии могут наблюдаться неоплазии, что обусловлено дефицитом иммунного надзора. Кроме того, при иммунодефицитных состояниях ожидаема прогрессия меланомы и развитие резистентности к препаратам контроля иммунных точек. Из проведенного анализа можно сделать вывод о том, что у пациентов, страдающих злокачественными новообразованиями, могут возникать иммунодефицитные состояния различных степеней тяжести, которые возможно своевременно диагностировать, определяя уровни TREC/KREC [40, 41].\n\nСуществование вариаций в реакциях на терапию может быть обусловлено мутационной нагрузкой и разнообразием T-клеточных рецепторов (TCR), а также наличием специфичных антигенов, что указывает на необходимость индивидуализированного подхода в лечении каждого пациента [42]. Следует подчеркнуть важность изучения параметров, таких как уровень эксцизионных колец Т-клеточного рецептора (TREC) и κ-делеционного элемента (KREC), в контексте их возможного влияния на эффективность применения препаратов ИКТ. К сожалению, текущая клиническая практика часто игнорирует эти критерии, что может приводить к недостаточной персонализации терапии и снижению ее эффективности. Также следует обратить внимание на проблему токсичности, связанной с иммунотерапией. Хотя многие пациенты демонстрируют положительную динамику, другие сталкиваются с серьезными побочными эффектами, что также подчеркивает необходимость в разработке новых стратегий применения комбинаций препаратов, которые могут повысить терапевтическую эффективность при снижении общего риска для пациента [43, 44].\n\nИз рассмотренных вариантов лечения особый интерес представляют комбинации иммунотерапии с цитокинами, такими как интерфероны [45]. Этот подход может стимулировать иммунный ответ и активировать противоопухолевые механизмы [41]. Однако требуются дополнительные исследования для оценки реальной клинической пользы подобных комплексных схем лечения. Высокий интерес остается к комбинации препаратов контроля точек иммунного ответа с BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами [19, 21, 46, 47], которые также демонстрируют улучшение результатов контроля над заболеванием. Данные исследований свидетельствуют о том, что комбинация ингибиторов иммунных контрольных точек в сочетании BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами обладает более высокой противоопухолевой активностью по сравнению с BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами в отдельности [19].\n\nНа уровне клинических исследований наиболее актуальным в настоящий момент является определение предикторов ответа на терапию. Новый подход к объединению различных методов терапии и диагностики требует от клиницистов гибкости, что может стать ключевым элементом в борьбе с этой болезнью.\n\nТаким образом, данный обзор поднимает важные вопросы и предлагает направления для дальнейших исследований, направленных на улучшение качества жизни и выживаемости пациентов с меланомой.\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nСовременные подходы к лечению меланомы кожи изменились благодаря иммунотерапии ингибиторами контрольных точек, значительно улучшившей выживаемость пациентов с метастатической формой заболевания. Проблема резистентности остается актуальной, поскольку разные пациенты реагируют на лечение по-разному даже при высокой мутационной нагрузке. Важно учитывать иммунный статус пациента для предсказания эффективности терапии и понимания возможных осложнений. Таким образом, комплексный подход, включающий индивидуализацию лечения, остается ключевым в лечении меланомы."],"dc.fullRISC.ru":["еланома кожи относится к злокачественным новообразованиям кожи нейроэктодермального происхождения из меланоцитов [1]. Пациенты с генерализованной формой демонстрируют 5-летнюю выживаемость в 23 %, что делает метастазирование меланомы основной причиной смертности [2]. На протяжении последних нескольких лет во всем мире наблюдается стабильный и неуклонный рост заболеваемости меланомой, что делает эту проблему актуальной [3].\n\nС внедрением молекулярно-генетических методов диагностики, а также значительным прогрессом в области иммуноонкологии у пациентов с генерализованными формами злокачественных новообразований наблюдается заметное улучшение результатов лечения. Достижения в области фундаментальной медицины стали основой для создания инновационных высокоэффективных противоопухолевых препаратов, которые, в свою очередь, значительно повлияли на улучшение показателей выживаемости пациентов. Последние достижения в онкологии привели к заметному сдвигу в сторону таргетной терапии, что обусловлено более глубоким пониманием патогенеза опухолей кожи. Но при этом иммунотерапия позволила улучшить результаты лечения большинства пациентов независимо от наличия драйверных мутаций [4].\n\nНужно отметить, что многие годы интерфероны и традиционная химиотерапия оставались основными методами терапии меланомы кожи. Однако используемые методы лечения демонстрировали скромные результаты, поскольку медиана общей выживаемости не превышала шести месяцев, но при этом только 25 % пациентов могли рассчитывать на одногодичную выживаемость. Важным шагом в терапии меланомы стало использование интерферона, который многие годы оставался единственным вариантом иммунотерапии. Однако применение данного препарата сопровождалось выраженной токсичностью и оказывало положительный эффект только у небольшой группы пациентов [5].\n\nПереход к более современным методам лечения меланомы стал возможен благодаря значительным достижениям в области иммунотерапии. Это связано с разработкой лекарственных препаратов, ингибирующих иммунные контрольные точки (ИКТ). Препараты, ингибирующие ИКТ, блокируют цитотоксический антиген-4, связанный с Т-лимфоцитами (CTLA-4), а также белок, способствующий программируемой гибели клеток (PD-1) или его лиганд PD-L1 [5–7]. Эти инновационные подходы к терапии существенно изменили парадигму лечения меланомы. В эру иммунотерапии такие препараты, как ипилимумаб, ниволумаб и пембролизумаб, стали первыми средствами, которые продемонстрировали значительное улучшение в показателях общей выживаемости у пациентов с меланомой. Эти достижения не только открыли новые горизонты в терапии, но и способствовали кардинальному изменению подходов к лечению и прогнозированию исходов заболевания у пациентов с меланомой [5].\n\nЦелью данной работы является обзор данных научной литературы о перспективах применения ИКТ у больных меланомой.\n\nРоль ингибиторов иммунных контрольных точек в формировании спецефического противоопухолевого иммунитета\n\nВ последнее время значительное внимание уделяется использованию ингибиторов контрольных точек иммунитета как одного из перспективных направлений лечения злокачественных новообразований. Их применение у определенной категории пациентов может привести к достижению полного ответа, что, в свою очередь, может способствовать долгосрочной ремиссии заболевания. Однако, несмотря на эти позитивные результаты, необходимо отметить, что не у всех пациентов можно добиться одинаково положительного ответа на терапию. У некоторых пациентов на фоне лечения наблюдается прогрессия заболевания, что подчеркивает сложность и индивидуальные особенности каждого клинического случая, требующего дальнейшего изучения механизмов формирования специфического противоопухолевого иммунитета и ускользания опухоли от иммунного надзора. Таким образом, дальнейшие исследования в этой области имеют ключевое значение для оптимизации стратегий и повышения эффективности лечения меланомы [8]. При этом необходимо отметить, что даже при одинаковой мутационной нагрузке и экспрессии PD-L наблюдаются разные ответы на терапию ИКТ, что указывает на влияние множества различных факторов на формирование специфического противоопухолевого иммунитета.\n\nДля становления противоопухолевого иммунитета необходимо формирование комплементарной связи между Т-клеточными рецепторами (TCR) и неоантигенами. Эта взаимосвязь играет ключевую роль в активации Т-клеток, что в последующем способствует распознаванию антигенов злокачественных клеток. Одним из критически важных факторов, способствующих успешному формированию специфического иммунного ответа, является разнообразие антигенов, представленных на поверхности опухолевых клеток. Это разнообразие, в свою очередь, коррелирует с мутационной нагрузкой, то есть количеством мутаций в геноме злокачественных клеток. В свою очередь, мутации ведут к образованию новых антигенов, которые могут быть распознаны иммунной системой как чужеродные. Чем выше мутационная нагрузка, тем больше вероятность формирования антигенов, которые могут запустить иммунный ответ. Из вышесказанного следует, что вероятность формирования противоопухолевого иммунитета зависит от вариабельности TCR и разнообразия неоантигенов. Таким образом, вторым важным компонентом в формировании спецефического противоопухолевого иммунитета является репертуар TCR [9, 10].\n\nИспользование препаратов ИКТ способствует достижению определенных клинических результатов, однако при изменениях антигенного профиля злокачественных клеток наблюдается утрата комплементарной связи с T-клеточным рецептором, что зачастую характерно для иммунодефицита. Из этого следует, что одной из главных причин уклонения от иммунного надзора злокачественных новообразований является наличие первичного или вторичного состояния иммунодефицита [9]. При этом в терапии меланомы применяются различные подходы для преодоления резистентности к ИКТ. Одной из стратегий, направленных на повышение эффективности иммунотерапии, является комбинированное использование ИКТ с разными противоопухолевыми препаратами. Эта стратегия позволяет усилить иммунный ответ и улучшить клинические результаты [11, 12].\n\nКомбинированные методы лечения меланомы могут значительно увеличить разнообразие антигенов, что, в свою очередь, повышает вероятность формирования комплементарных связей с T-клеточными рецепторами. Это разнообразие становится ключевым фактором в формировании более эффективного иммунного ответа. Однако следует учитывать, что такая стратегия лечения хотя приводит к более высокой частоте объективных ответов, но сопряжена с риском развития нежелательных явлений. Увеличение интенсивности терапии может вызывать как иммуноопосредованные токсические реакции, так и системные побочные эффекты, которые требуют коррекции и мониторинга. Таким образом, для пациентов с меланомой необходимость баланса между эффективностью лечения и токсичностью становится важным аспектом в разработке индивидуализированных схем терапии [13, 14].\n\n \n\nМаркеры эффективности применения ингибиторов иммунных контрольных точек и перспективы ремодуляции иммунной системы противоопухолевыми препаратами\n\nУ больных со злокачественными новообразованиями для определения иммунодефицитных состояний можно использовать тест-системы для оценки уровня эксцизионных колец Т-клеточного рецептора (TREC) и κ-делеционного элемента (KREC) [12, 15].\n\nВ процессе применения различных схем химиотерапии у пациентов с онкологическими заболеваниями можно добиться ремодуляции иммунной системы, что сказывается на изменении их иммунного статуса [16]. Известно, что препараты, используемые для лечения меланомы, такие как интерфероны, оказывают позитивное влияние на иммунную систему, способствуя ее активации. [17, 18]. Эти факты отражают результаты в лечении пациентов с меланомой. Интерферон-альфа (ИФН-α) был одобрен и включен в клинические рекомендации и многие годы оставался единственным препаратом для адъювантной терапии меланомы IIB/C стадии. Разными авторами установлено, что ИФН-α эффективно модулирует иммунный ответ и усиливает клинический эффект при терапии анти-PD-1 препаратами. Анализ результатов лечения пациентов с операбельной меланомой III/IV стадии, которым проводилась терапия ИФН-α, а в последующем назначали пембролизумаб, показал улучшение возможности контроля заболевания [17]. Результаты исследования Донг-Донг Цзя и соавторов при меланоме продемонстрировали эффективность применения пембролизумаба в комбинации с интерфероном ИФН-α [17]. Тем не менее у определенной группы пациентов при отсутствии ожидаемого эффекта от терапии ИКТ возникает потребность в других вариантах стимуляции иммунной системы, что требует разработки новых комбинаций лекарственной терапии.\n\nВ таких ситуациях ключевым является поиск новых комбинаций лекарственных средств, которые помогут преодолеть резистентность и усилить ответ на терапию [19]. В рандомизированном клиническом исследовании III фазы, где анализировалась эффективность применения спартализумаба в комбинации с дабрафенибом и траметинибом в лечении генерализованной меланомы при наличии мутации V600 в гене BRAF, продемонстрировано улучшение как выживаемости без прогрессирования, так и объективного ответа. Тем не менее, несмотря на положительные результаты, данное исследование не достигло своей первичной конечной точки [19]. Это подчеркивает сложность и многофакторность лечения меланомы, где различные факторы могут повлиять на результаты. Из вышеизложенного следует, что необходимо дальнейшее исследование, чтобы лучше понять, как оптимизировать комбинации терапии для достижения максимального эффекта.\n\nТаким образом, хотя современные исследования значительно углубили наше понимание механизмов действия ИКТ и их роли в улучшении контроля над заболеванием, задача выявления предикторов чувствительности к этим препаратам остается актуальной. Необходимость в выявлении биомаркеров, способных прогнозировать ответ пациентов на иммунотерапию, становится все более очевидной, поскольку это позволит индивидуализировать подходы к лечению и избегать ненужных побочных эффектов у тех, кто, возможно, не получит ожидаемой выгоды от такой терапии. При терапии меланомы в клинической практике не принято определять уровень PD-L или мутационную нагрузку (TMB), что связано с высокой частотой ответа метастатической меланомы на иммунотерапию. В целом медиана мутационной нагрузки при всех вариантах меланомы составляет 6,5 мутации на мегабайт (Мб) (250,5 мутации на экзом), с межквартильным диапазоном (Q1–Q3) от 2,0 до 14,4 мутаций на Мб (77,75–578,5 мутации на экзом). Несмотря на то что наблюдается прямая корреляционная зависимость между ответом на иммунотерапию и TMB, многие пациенты с высокой мутационной нагрузкой опухоли не отвечают на лечение, что убедительно свидетельствует о том, что TMB не может применяться в качестве прогностического биомаркера для терапии анти-PD1 препаратами [8].\n\nВ связи с высокой мутационной нагрузкой иммунотерапия проявляет эффективность и является одним из основных методов лечения меланомы [20]. Высокая частота мутаций повышает вероятность образования неоантигенов, которые способствуют запуску специфического противоопухолевого иммунитета [21]. При назначении иммунотерапии препаратами контроля точек иммунного ответа предотвращается взаимодействие лигандов PD-L1 с рецепторами PD1, что в последующем отражается в их исключительной эффективности при меланоме [22]. Так что целью иммунотерапии является стимулирование иммунной системы к формированию специфического иммунитета против меланомы [23].\n\nИзвестно, что рецептор PD-1 и PD-L1 лиганд экспрессируются не только на Т-лимфоцитах, но и на различных других клетках иммунной системы, включая естественные киллерные клетки (NK), моноциты и дендритные клетки. Это расширяет понимание роли PD-1/PD-L1 в регуляции иммунного ответа и подчеркивает сложность взаимодействий между различными клетками [24–26]. Путь PD-1 влияет на иммунный ответ через ряд механизмов, включая угнетение активности Т-клеток, усиление пролиферации и супрессивной функции Т-регуляторных лимфоцитов (Treg), а также снижение цитотоксической активности как B-клеток, так и NK-клеток [27].\n\nИзвестно, что длительность и эффективность иммуносупрессии определяются силой взаимодействия лигандов с рецепторами. В свою очередь, взаимодействие PD-L-лигандов c PD-рецепторами позволяет не только опухоли уклоняться от иммунного надзора, но и предотвращает развитие аутоиммунных заболеваний. При этом сродство по силе между рецептором PD-1 и лигандом PD-L1 в три раза превосходит сродство, наблюдаемое между PD-1 и PD-L2. Когда PD-L1 взаимодействует с PD-1, находящимся на поверхности Т-клеток, это вызывает процессы, приводящие к истощению и дисфункции этих клеток, а также к их нейтрализации и продукции интерлейкина-10 в опухолевой ткани. Подобный механизм при сверхэкспрессии PD-L1 позволяет злокачественным новообразованиям защититься от цитотоксического воздействия Т-клеток CD8+ [28].\n\nБольшая группа регуляторных белков, таких как интерлейкин-12 (IL-12) и интерферон-гамма (IFN-γ), способствуют усиленной экспрессии PD-1, а также PD-L1 и PD-L2. Этот процесс играет важную роль в регуляции иммунного ответа, предотвращая чрезмерную активацию Т-эффекторных клеток, которые могут способствовать развитию аутоиммунных реакций или хронических воспалительных процессов. Кроме того, исследования показали, что PD-L1 может ингибировать CD80, что отражает наличие сложных и многогранных взаимодействий между белками, такими как CTLA-4 и PD-1, а также другими сигнальными путями в контексте иммунной регуляции. Эти взаимодействия позволяют клеткам иммунного ответа адаптироваться к различным условиям и поддерживать баланс между активацией и подавлением, что весьма важно для поддержания гомеостаза в организме [29, 30]. Основываясь на многообещающих результатах клинических исследований, антитела, ингибирующие PD-1, а также ингибиторы PD-L1 применяют в терапии метастатической меланомы.\n\nОтмечено, что ингибиторы PD-L1 не продемонстрировали значительного преимущества по сравнению с ингибиторами PD-1. Тем не менее известен механизм действия ингибиторов PD-1, которые, как правило, более эффективно восстанавливают активность Т-клеток, что может приводить к более выраженному противоопухолевому эффекту [31]. Это может быть связано с различиями в способности этих препаратов активировать иммунный ответ и блокировать сигналы, способствующие истощению Т-клеток.\n\nПри генерализованной меланоме широко применяются такие препараты ИКТ, как ниволумаб и пембролизумаб. Пролголимаб как новый ингибитор PD-1 в терапии нерезектабельной и метастатической меланомы обладает рядом преимуществ перед другими препаратами. Эффективность пролголимаба у пациентов с метастатической или нерезектабельной меланомой была продемонстрирована в международном многоцентровом открытом рандомизированном исследовании MIRACULUM. Действия пролголимаба базируются на блокаде сигнальных путей, что позволяет реактивировать цитотоксические Т-лимфоциты, специфичные к опухоли. Это происходит благодаря взаимодействию пролголимаба с рецептором PD-1, который играет ключевую роль в подавлении иммунного ответа на опухоли. Пролголимаб — иммуноглобулин изотипа IgG1, гибрид лямбда-каппа с молекулярной массой 149 кДа. Модификация Fc-фрагмента пролголимаба предотвращает его цитотоксическое влияние на другие клетки, экспрессирующие PD-1, что помогает минимизировать потенциальные побочные эффекты и улучшить селективность действия лекарства. Высокая аффинность этого антитела к PD-1 рецепторам позволяет достичь значительного ингибирования взаимодействия между PD-1 с лигандами PD-L1 и PD-L2 на поверхности как опухолевых клеток, так и некоторых иммунокомпетентных клеток. Таким образом, использование пролголимаба не только способствует активации противоопухолевого иммунитета, но и формирует терапевтический потенциал для лечения злокачественных новообразований, которые ранее могли быть устойчивы к другим ИКТ. Это открывает новые горизонты для врачей и пациентов, способствуя повышению эффективности терапии [25, 32–34].\n\nВыявление роли молекул иммунных контрольных точек, таких как CTLA-4 и PD1/PD-L1, в канцерогенезе меланомы привело к разработке новых препаратов. Ингибиторы иммунных контрольных точек, которые впервые в истории терапии злокачественных новообразований вызвали устойчивый ответ у пациентов с меланомой, изменили парадигму лечения. Однако, как обсуждается в этой статье, все еще существует неудовлетворенная потребность в поиске новых препаратов для лечения меланомы. Последнее обусловлено значительной долей пациентов, не отвечающих на терапию ингибиторами контрольных точек иммунного ответа. У другой группы пациентов, у которых наблюдается первоначальный ответ на лечение, в последующем может развиваться лекарственная устойчивость даже при добавлении других препаратов к лечению [35]. Несмотря на то что в области терапии меланомы достигнуты огромные успехи, особенно в иммунотерапии, она по-прежнему демонстрирует высокую смертность после метастазирования в различные органы. Кроме того, иммуноопосредованные нежелательные явления, связанные с применением иммунотерапии, остаются основными препятствиями на пути к достижению желаемой выживаемости среди пациентов [36].\n\nЭкспрессируемый лиганд PD-L1 после связывания с PD-1 рецепторами на поверхности Т-клеток может вызывать запрограммированную гибель Т-клеток, что приводит к снижению иммунной активности и ускользанию меланомы от иммунного надзора, но при назначении препаратов контроля точек иммунного ответа реактивируется специфический противоопухолевый иммунитет [37]. И, тем не менее, из представленных результатов клинических исследований и реальной клинической практики следует, что не у всех пациентов со злокачественными новообразованиями одинаково эффективны препараты контроля иммунных точек, независимо от MSI-H и уровня экспрессии PD-L [38]. В течение продолжительного времени пациентам назначаются препараты, контролирующие иммунные точки, однако результаты многочисленных исследований не учитывают уровень TREC и KREC, которые могут служить предикторами как уровня, так и эффективности иммунотерапии [12, 15]. Понимание патогенеза и клинической картины противоопухолевого иммунитета действительно представляет собой критически важный аспект в онкологии. Проведение исследований в этой области не только способствует более эффективному управлению этими процессами, но и предоставляет возможность прогнозирования эффективности применения препаратов, контролирующих иммунные точки [39]. При этом следует учитывать неоднородность группы пациентов и гетерогенность опухоли, поскольку данные факторы оказывают значительное влияние на эффективность применения различных противоопухолевых препаратов. Это подчеркивает, что подход к ведению пациентов с гетерогенным иммунным статусом зачастую выходит за пределы стандартных клинических рекомендаций и требует междисциплинарного подхода.\n\nИзвестно, что при иммунодефицитном состоянии могут наблюдаться неоплазии, что обусловлено дефицитом иммунного надзора. Кроме того, при иммунодефицитных состояниях ожидаема прогрессия меланомы и развитие резистентности к препаратам контроля иммунных точек. Из проведенного анализа можно сделать вывод о том, что у пациентов, страдающих злокачественными новообразованиями, могут возникать иммунодефицитные состояния различных степеней тяжести, которые возможно своевременно диагностировать, определяя уровни TREC/KREC [40, 41].\n\nСуществование вариаций в реакциях на терапию может быть обусловлено мутационной нагрузкой и разнообразием T-клеточных рецепторов (TCR), а также наличием специфичных антигенов, что указывает на необходимость индивидуализированного подхода в лечении каждого пациента [42]. Следует подчеркнуть важность изучения параметров, таких как уровень эксцизионных колец Т-клеточного рецептора (TREC) и κ-делеционного элемента (KREC), в контексте их возможного влияния на эффективность применения препаратов ИКТ. К сожалению, текущая клиническая практика часто игнорирует эти критерии, что может приводить к недостаточной персонализации терапии и снижению ее эффективности. Также следует обратить внимание на проблему токсичности, связанной с иммунотерапией. Хотя многие пациенты демонстрируют положительную динамику, другие сталкиваются с серьезными побочными эффектами, что также подчеркивает необходимость в разработке новых стратегий применения комбинаций препаратов, которые могут повысить терапевтическую эффективность при снижении общего риска для пациента [43, 44].\n\nИз рассмотренных вариантов лечения особый интерес представляют комбинации иммунотерапии с цитокинами, такими как интерфероны [45]. Этот подход может стимулировать иммунный ответ и активировать противоопухолевые механизмы [41]. Однако требуются дополнительные исследования для оценки реальной клинической пользы подобных комплексных схем лечения. Высокий интерес остается к комбинации препаратов контроля точек иммунного ответа с BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами [19, 21, 46, 47], которые также демонстрируют улучшение результатов контроля над заболеванием. Данные исследований свидетельствуют о том, что комбинация ингибиторов иммунных контрольных точек в сочетании BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами обладает более высокой противоопухолевой активностью по сравнению с BRAF-ингибиторами и MEK-ингибиторами в отдельности [19].\n\nНа уровне клинических исследований наиболее актуальным в настоящий момент является определение предикторов ответа на терапию. Новый подход к объединению различных методов терапии и диагностики требует от клиницистов гибкости, что может стать ключевым элементом в борьбе с этой болезнью.\n\nТаким образом, данный обзор поднимает важные вопросы и предлагает направления для дальнейших исследований, направленных на улучшение качества жизни и выживаемости пациентов с меланомой.\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nСовременные подходы к лечению меланомы кожи изменились благодаря иммунотерапии ингибиторами контрольных точек, значительно улучшившей выживаемость пациентов с метастатической формой заболевания. Проблема резистентности остается актуальной, поскольку разные пациенты реагируют на лечение по-разному даже при высокой мутационной нагрузке. Важно учитывать иммунный статус пациента для предсказания эффективности терапии и понимания возможных осложнений. Таким образом, комплексный подход, включающий индивидуализацию лечения, остается ключевым в лечении меланомы."],"dc.subject.ru":["меланома","TREC","Т-рецепторные эксцизионные кольца","иммунотерапия","мутации","PD1","PDL1","ингибиторы иммунных контрольных точек"],"dc.title.ru":["Применение ингибиторов контрольных точек иммунитета в лечении меланомы: достижения и препятствия"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["57-65"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["А. В. Султанбаев","A. V. Sultanbaev"],"author_keyword":["А. В. Султанбаев","A. V. Sultanbaev"],"author_ac":["а. в. султанбаев\n|||\nА. В. Султанбаев","a. v. sultanbaev\n|||\nA. V. Sultanbaev"],"author_filter":["а. в. султанбаев\n|||\nА. В. Султанбаев","a. v. sultanbaev\n|||\nA. V. Sultanbaev"],"dc.author.name":["А. В. Султанбаев","A. V. Sultanbaev"],"dc.author.name.ru":["А. В. Султанбаев"],"dc.author.affiliation":["Республиканский клинический онкологический диспансер; Башкирский государственный медицинский университет; \nРеспубликанский медико-генетический центр","Republican Clinical Oncology Dispensary; Bashkir State Medical University; Republican Medical Genetic Centre"],"dc.author.affiliation.ru":["Республиканский клинический онкологический диспансер; Башкирский государственный медицинский университет; \nРеспубликанский медико-генетический центр"],"dc.author.full":["А. В. Султанбаев | Республиканский клинический онкологический диспансер; Башкирский государственный медицинский университет; \nРеспубликанский медико-генетический центр","A. V. Sultanbaev | Republican Clinical Oncology Dispensary; Bashkir State Medical University; Republican Medical Genetic Centre"],"dc.author.full.ru":["А. В. Султанбаев | Республиканский клинический онкологический диспансер; Башкирский государственный медицинский университет; \nРеспубликанский медико-генетический центр"],"dc.author.name.en":["A. V. Sultanbaev"],"dc.author.affiliation.en":["Republican Clinical Oncology Dispensary; Bashkir State Medical University; Republican Medical Genetic Centre"],"dc.author.full.en":["A. V. Sultanbaev | Republican Clinical Oncology Dispensary; Bashkir State Medical University; Republican Medical Genetic Centre"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-0996-5995\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440; \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\r\\n\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u043a\\u043e-\\u0433\\u0435\\u043d\\u0435\\u0442\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0446\\u0435\\u043d\\u0442\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0412. \\u0421\\u0443\\u043b\\u0442\\u0430\\u043d\\u0431\\u0430\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-0996-5995\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary; Bashkir State Medical University; Republican Medical Genetic Centre\", \"full_name\": \"A. V. Sultanbaev\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1053"],"dc.citation":["Lopes J., Rodrigues C.M.P., Gaspar M.M., Reis C.P. Melanoma management: from epidemiology to treatment and latest advances. Cancers (Basel). 2022;14(19):4652. DOI: 10.3390/cancers14194652","Ralli M., Botticelli A., Visconti I.C., Angeletti D., Fiore M., Marchetti P., et al. Immunotherapy in the treatment of metastatic melanoma: current knowledge and future directions. J Immunol Res. 2020;2020:9235638. DOI: 10.1155/2020/9235638","Okobi O.E., Abreo E., Sams N.P., Chukwuebuni O.H., Tweneboa Amoako L.A., Wiredu B., et al. Trends in melanoma incidence, prevalence, stage at diagnosis, and survival: an analysis of the United States Cancer Statistics (USCS) Database. Cureus. 2024;16(10):e70697. DOI: 10.7759/cureus.70697","Shalata W., Attal Z.G., Solomon A., Shalata S., Abu Saleh O., Tourkey L., et al. Melanoma management: exploring staging, prognosis, and treatment innovations. Int J Mol Sci. 2024;25(11):5794. DOI: 10.3390/ijms25115794","Shah V., Panchal V., Shah A., Vyas B., Agrawal S., Bharadwaj S. Immune checkpoint inhibitors in metastatic melanoma therapy (Review). Med Int (Lond). 2024;4(2):13. DOI: 10.3892/mi.2024.137","Santos-Briz A., Cañueto J., Carmen S.D., Barrios B., Yuste M., Bellido L., et al. Value of PD-L1, PD-1, and CTLA-4 expression in the clinical practice as predictors of response to nivolumab and ipilimumab in monotherapy in patients with advanced stage melanoma. Am J Dermatopathol. 2021;43(6):423–8. DOI: 10.1097/DAD.0000000000001856","Gupta M., Stukalin I., Meyers D., Goutam S., Heng D.Y.C., Cheng T., et al. Treatment-free survival after nivolumab vs pembrolizumab vs nivolumab-ipilimumab for advanced melanoma. JAMA Netw Open. 2023;6(6):e2319607. DOI: 10.1001/jamanetworkopen.2023.19607","Bagchi S., Yuan R., Engleman E.G. Immune checkpoint inhibitors for the treatment of cancer: clinical impact and mechanisms of response and resistance. Annu Rev Pathol. 2021;16:223–49. DOI: 10.1146/annurev-pathol-042020-042741","Robert C., Lebbé C., Lesimple T., Lundström E., Nicolas V., Gavillet B., et al. Phase I study of androgen deprivation therapy in combination with anti-PD-1 in melanoma patients pretreated with anti-PD-1. Clin Cancer Res. 2023;29(5):858–65. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-22-2812","Ribas A., Wolchok J.D. Cancer immunotherapy using checkpoint blockade. Science. 2018;359(6382):1350–5. DOI: 10.1126/science.aar4060","Birnboim-Perach R., Benhar I. Using combination therapy to overcome diverse challenges of Immune Checkpoint Inhibitors treatment. Int J Biol Sci. 2024;20(10):3911–22. DOI: 10.7150/ijbs.93697","Султанбаев А.В., Тузанкина И.А., Мусин Ш.И., Колядина И.В., Меньшиков К.В., Султанбаев М.В. и др. Специфический противоопухолевый иммунитет и механизмы ускользания опухоли от иммунологического надзора. Онкология. Журнал им. П.А. Герцена. 2024;13(6):70–7. DOI: 10.17116/onkolog20241306170","Grote C., Bohne A.S., Blome C., Kähler K.C. Quality of life under treatment with the immune checkpoint inhibitors ipilimumab and nivolumab in melanoma patients. Real-world data from a prospective observational study at the Skin Cancer Center Kiel. J Cancer Res Clin Oncol. 2024;150(10):454. DOI: 10.1007/s00432-024-05981-2","Alrabadi N.N., Abushukair H.M., Ababneh O.E., Syaj S.S., Al-Horani S.S., Qarqash A.A., et al. Systematic review and meta-analysis efficacy and safety of immune checkpoint inhibitors in advanced melanoma patients with anti-PD-1 progression: a systematic review and meta-analysis. Clin Transl Oncol. 2021;23(9):1885–904. DOI: 10.1007/s12094-021-02598-6","Султанбаев А.В., Тузанкина И.А., Насретдинов А.Ф., Султанбаева Н.И., Мусин Ш.И., Меньшиков К.В. и др. Механизмы формирования специфического противоопухолевого иммунитета и резистентности к ингибиторам контрольных точек иммунного ответа. Вопросы онкологии. 2024;70(3):433–9. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-3-433-439","Pabst L., Lopes S., Bertrand B., Creusot Q., Kotovskaya M., Pencreach E., et al. Prognostic and predictive biomarkers in the era of immunotherapy for lung cancer. Int J Mol Sci. 2023;24(8):7577. DOI: 10.3390/ijms24087577","Jia D.D., Niu Y., Zhu H., Wang S., Ma T., Li T. Prior therapy with pegylated-interferon alfa-2b improves the efficacy of adjuvant pembrolizumab in resectable advanced melanoma. Front Oncol. 2021;11:675873. DOI: 10.3389/fonc.2021.675873","Alspach E., Lussier D.M., Schreiber R.D. Interferon γ and Its important roles in promoting and inhibiting spontaneous and therapeutic cancer immunity. Cold Spring Harb Perspect Biol. 2019;11(3):a028480. DOI: 10.1101/cshperspect.a028480","Dummer R., Long G.V., Robert C., Tawbi H.A., Flaherty K.T., Ascierto P.A., et al. Randomized phase III trial evaluating spartalizumab plus dabrafenib and trametinib for BRAF V600-mutant unresectable or metastatic melanoma. J Clin Oncol. 2022;40(13):1428–38. DOI: 10.1200/JCO.21.01601","Tran K.B., Buchanan C.M., Shepherd P.R. Evolution of molecular targets in melanoma treatment. Curr Pharm Des. 2020;26(4):396–414. DOI: 10.2174/1381612826666200130091318","Addeo A., Friedlaender A., Banna G.L., Weiss G.J. TMB or not TMB as a biomarker: That is the question. Crit Rev Oncol Hematol. 2021;163:103374. DOI: 10.1016/j.critrevonc.2021.103374","Tímár J., Ladányi A. Molecular pathology of skin melanoma: epidemiology, differential diagnostics, prognosis and therapy prediction. Int J Mol Sci. 2022;23(10):5384. DOI: 10.3390/ijms23105384","Trocchia M., Ventrici A., Modestino L., Cristinziano L., Ferrara A.L., Palestra F., et al. Innate immune cells in melanoma: implications for immunotherapy. Int J Mol Sci. 2024;25(15):8523. DOI: 10.3390/ijms25158523","Willsmore Z.N., Coumbe B.G.T., Crescioli S., Reci S., Gupta A., Harris R.J., et al. Combined anti-PD-1 and anti-CTLA-4 checkpoint blockade: Treatment of melanoma and immune mechanisms of action. Eur J Immunol. 2021;51(3):544–56. DOI: 10.1002/eji.202048747","Tjulandin S., Demidov L., Moiseyenko V., Protsenko S., Semiglazova T., Odintsova S., et al. Novel PD-1 inhibitor prolgolimab: expanding non-resectable/metastatic melanoma therapy choice. Eur J Cancer. 2021;149:222–32. DOI: 10.1016/j.ejca.2021.02.030","Zhang A., Fan T., Liu Y., Yu G., Li C., Jiang Z. Regulatory T cells in immune checkpoint blockade antitumor therapy. Mol Cancer. 2024;23(1):251. DOI: 10.1186/s12943-024-02156-y","Ren Z., Yang K., Zhu L., Yin D., Zhou Y. Regulatory T cells as crucial trigger and potential target for hyperprogressive disease subsequent to PD-1/PD-L1 blockade for cancer treatment. Int Immunopharmacol. 2024;132:111934. DOI: 10.1016/j.intimp.2024.111934","Cheng W., Kang K., Zhao A., Wu Y. Dual blockade immunotherapy targeting PD-1/PD-L1 and CTLA-4 in lung cancer. J Hematol Oncol. 2024;17(1):54. DOI: 10.1186/s13045-024-01581-2","Hakim M.S., Jariah R.O.A., Spaan M., Boonstra A. Interleukin 15 upregulates the expression of PD-1 and TIM-3 on CD4+ and CD8+ T cells. Am J Clin Exp Immunol. 2020;9(3):10–21. PMID: 32704430","Yang J., Riella L.V., Chock S., Liu T., Zhao X., Yuan X., et al. The novel costimulatory programmed death ligand 1/B7.1 pathway is functional in inhibiting alloimmune responses in vivo. J Immunol. 2011;187(3):1113–9. DOI: 10.4049/jimmunol.1100056","Wang D., Wang T., Liu J., Yu H., Jiao S., Feng B., et al. Acid-activatable versatile micelleplexes for PD-L1 blockade-enhanced cancer photodynamic immunotherapy. Nano Lett. 2016;16(9):5503–13. DOI: 10.1021/acs.nanolett.6b01994","Yi M., Zheng X., Niu M., Zhu S., Ge H., Wu K. Combination strategies with PD-1/PD-L1 blockade: current advances and future directions. Mol Cancer. 2022;21(1):28. DOI: 10.1186/s12943-021-01489-2","Demidov L., Kharkevich G., Petenko N., Moiseenko V., Protsenko S., Semiglazova T., et al. A phase III study to access the safety and efficacy of prolgolimab 250 mg fixed dose administered every 3 weeks versus prolgolimab 1 mg/kg every 2 weeks in patients with metastatic melanoma (FLAT). Front Oncol. 2024;14:1385685. DOI: 10.3389/fonc.2024.1385685","Tjulandin S.A., Fedyanin M., Demidov L.V., Moiseyenko V., Protsenko S., Odintsova S., et al. Final results of phase II trial (MIRACULUM) of the novel PD-1 inhibitor prolgolimab in patients with advanced melanoma. Ann Oncol. 2019;(30):xi44. DOI: 10.1093/annonc/mdz451.027","Tran K.B., Kolekar S., Jabed A., Jaynes P., Shih J.H., Wang Q., et al. Diverse mechanisms activate the PI 3-kinase/mTOR pathway in melanomas: implications for the use of PI 3-kinase inhibitors to overcome resistance to inhibitors of BRAF and MEK. BMC Cancer. 2021;21(1):136. DOI: 10.1186/s12885-021-07826-4","Bahreyni A., Mohamud Y., Luo H. Recent advancements in immunotherapy of melanoma using nanotechnology-based strategies. Biomed Pharmacother. 2023;159:114243. DOI: 10.1016/j.biopha.2023.114243","Xie R., Wang N., Peng C., Zhang S., Zhong A., Chen J. Current application of immunotherapy in melanoma. Chin Med J (Engl). 2023;136(10):1174–6. DOI: 10.1097/CM9.0000000000002660","Liu D., Schilling B., Liu D., Sucker A., Livingstone E., Jerby-Arnon L., et al. Integrative molecular and clinical modeling of clinical outcomes to PD1 blockade in patients with metastatic melanoma. Nat Med. 2019;25(12):1916–27. DOI: 10.1038/s41591-019-0654-5","Hu H., Wang K., Jia R., Zeng Z.X., Zhu M., Deng Y.L., et al. Current status in rechallenge of immunotherapy. Int J Biol Sci. 2023;19(8):2428–42. DOI: 10.7150/ijbs.82776","Sultanbaev A.V., Musin S., Menshikov K., Sultanbaeva N., Menshikova I., Fatikhova A., et al. 99P quantitative indicators of TREC and KREC excision rings in malignant neoplasms. ESMO Open. 2023;8(1, Suppl 2):100957. DOI: 10.1016/j.esmoop.2023.100957","Султанбаев А.В., Мусин Ш.И, Меньшиков К.В., Султанбаева Н.И., Тузанкина И.А., Кудлай Д.А. Стратегия усиления специфического противоопухолевого иммунитета у больных с меланомой. Эффективная фармакотерапия. 2024;20(5):116–21. DOI: 10.33978/2307-3586-2024-20-5-116-121","Kozyra P., Krasowska D., Pitucha M. New potential agents for malignant melanoma treatment-most recent studies 2020–2022. Int J Mol Sci. 2022;23(11):6084. DOI: 10.3390/ijms23116084","Schneider B.J., Naidoo J., Santomasso B.D., Lacchetti C., Adkins S., Anadkat M., et al. Management of immune-related adverse events in patients treated with immune checkpoint inhibitor therapy: ASCO guideline update. J Clin Oncol. 2021;39(36):4073–126. DOI: 10.1200/JCO.21.01440","Santomasso B.D., Nastoupil L.J., Adkins S., Lacchetti C., Schneider B.J., Anadkat M., et al. Management of immune-related adverse events in patients treated with chimeric antigen receptor T-cell therapy: ASCO guideline. J Clin Oncol. 2021;39(35):3978–92. DOI: 10.1200/JCO.21.01992","Atkins M.B., Hodi F.S., Thompson J.A., McDermott D.F., Hwu W.J., Lawrence D.P., et al. Pembrolizumab plus pegylated interferon alfa-2b or ipilimumab for advanced melanoma or renal cell carcinoma: dose-finding results from the phase Ib KEYNOTE-029 Study. Clin Cancer Res. 2018;24(8):1805–15. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-17-3436","Atkins M.B., Lee S.J., Chmielowski B., Tarhini A.A., Cohen G.I., Truong T.G., et al. Combination dabrafenib and trametinib versus combination nivolumab and ipilimumab for patients with advanced BRAF-mutant melanoma: The DREAMseq Trial-ECOG-ACRIN EA6134. J Clin Oncol. 2023;41(2):186–97. DOI: 10.1200/JCO.22.01763","Ascierto P.A., Stroyakovskiy D., Gogas H., Robert C., Lewis K., Protsenko S., et al. Overall survival with first-line atezolizumab in combination with vemurafenib and cobimetinib in BRAFV600 mutation-positive advanced melanoma (IMspire150): second interim analysis of a multicentre, randomised, phase 3 study. Lancet Oncol. 2023;24(1):33–44. DOI: 10.1016/S1470-2045(22)00687-8","Lopes J., Rodrigues C.M.P., Gaspar M.M., Reis C.P. Melanoma management: from epidemiology to treatment and latest advances. Cancers (Basel). 2022;14(19):4652. DOI: 10.3390/cancers14194652","Ralli M., Botticelli A., Visconti I.C., Angeletti D., Fiore M., Marchetti P., et al. Immunotherapy in the treatment of metastatic melanoma: current knowledge and future directions. J Immunol Res. 2020;2020:9235638. DOI: 10.1155/2020/9235638","Okobi O.E., Abreo E., Sams N.P., Chukwuebuni O.H., Tweneboa Amoako L.A., Wiredu B., et al. Trends in melanoma incidence, prevalence, stage at diagnosis, and survival: an analysis of the United States Cancer Statistics (USCS) Database. Cureus. 2024;16(10):e70697. DOI: 10.7759/cureus.70697","Shalata W., Attal Z.G., Solomon A., Shalata S., Abu Saleh O., Tourkey L., et al. Melanoma management: exploring staging, prognosis, and treatment innovations. Int J Mol Sci. 2024;25(11):5794. DOI: 10.3390/ijms25115794","Shah V., Panchal V., Shah A., Vyas B., Agrawal S., Bharadwaj S. Immune checkpoint inhibitors in metastatic melanoma therapy (Review). Med Int (Lond). 2024;4(2):13. DOI: 10.3892/mi.2024.137","Santos-Briz A., Cañueto J., Carmen S.D., Barrios B., Yuste M., Bellido L., et al. Value of PD-L1, PD-1, and CTLA-4 expression in the clinical practice as predictors of response to nivolumab and ipilimumab in monotherapy in patients with advanced stage melanoma. Am J Dermatopathol. 2021;43(6):423–8. DOI: 10.1097/DAD.0000000000001856","Gupta M., Stukalin I., Meyers D., Goutam S., Heng D.Y.C., Cheng T., et al. Treatment-free survival after nivolumab vs pembrolizumab vs nivolumab-ipilimumab for advanced melanoma. JAMA Netw Open. 2023;6(6):e2319607. DOI: 10.1001/jamanetworkopen.2023.19607","Bagchi S., Yuan R., Engleman E.G. Immune checkpoint inhibitors for the treatment of cancer: clinical impact and mechanisms of response and resistance. Annu Rev Pathol. 2021;16:223–49. DOI: 10.1146/annurev-pathol-042020-042741","Robert C., Lebbé C., Lesimple T., Lundström E., Nicolas V., Gavillet B., et al. Phase I study of androgen deprivation therapy in combination with anti-PD-1 in melanoma patients pretreated with anti-PD-1. Clin Cancer Res. 2023;29(5):858–65. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-22-2812","Ribas A., Wolchok J.D. Cancer immunotherapy using checkpoint blockade. Science. 2018;359(6382):1350–5. DOI: 10.1126/science.aar4060","Birnboim-Perach R., Benhar I. Using combination therapy to overcome diverse challenges of Immune Checkpoint Inhibitors treatment. Int J Biol Sci. 2024;20(10):3911–22. DOI: 10.7150/ijbs.93697","Султанбаев А.В., Тузанкина И.А., Мусин Ш.И., Колядина И.В., Меньшиков К.В., Султанбаев М.В. и др. Специфический противоопухолевый иммунитет и механизмы ускользания опухоли от иммунологического надзора. Онкология. Журнал им. П.А. Герцена. 2024;13(6):70–7. DOI: 10.17116/onkolog20241306170","Grote C., Bohne A.S., Blome C., Kähler K.C. Quality of life under treatment with the immune checkpoint inhibitors ipilimumab and nivolumab in melanoma patients. Real-world data from a prospective observational study at the Skin Cancer Center Kiel. J Cancer Res Clin Oncol. 2024;150(10):454. DOI: 10.1007/s00432-024-05981-2","Alrabadi N.N., Abushukair H.M., Ababneh O.E., Syaj S.S., Al-Horani S.S., Qarqash A.A., et al. Systematic review and meta-analysis efficacy and safety of immune checkpoint inhibitors in advanced melanoma patients with anti-PD-1 progression: a systematic review and meta-analysis. Clin Transl Oncol. 2021;23(9):1885–904. DOI: 10.1007/s12094-021-02598-6","Султанбаев А.В., Тузанкина И.А., Насретдинов А.Ф., Султанбаева Н.И., Мусин Ш.И., Меньшиков К.В. и др. Механизмы формирования специфического противоопухолевого иммунитета и резистентности к ингибиторам контрольных точек иммунного ответа. Вопросы онкологии. 2024;70(3):433–9. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-3-433-439","Pabst L., Lopes S., Bertrand B., Creusot Q., Kotovskaya M., Pencreach E., et al. Prognostic and predictive biomarkers in the era of immunotherapy for lung cancer. Int J Mol Sci. 2023;24(8):7577. DOI: 10.3390/ijms24087577","Jia D.D., Niu Y., Zhu H., Wang S., Ma T., Li T. Prior therapy with pegylated-interferon alfa-2b improves the efficacy of adjuvant pembrolizumab in resectable advanced melanoma. Front Oncol. 2021;11:675873. DOI: 10.3389/fonc.2021.675873","Alspach E., Lussier D.M., Schreiber R.D. Interferon γ and Its important roles in promoting and inhibiting spontaneous and therapeutic cancer immunity. Cold Spring Harb Perspect Biol. 2019;11(3):a028480. DOI: 10.1101/cshperspect.a028480","Dummer R., Long G.V., Robert C., Tawbi H.A., Flaherty K.T., Ascierto P.A., et al. Randomized phase III trial evaluating spartalizumab plus dabrafenib and trametinib for BRAF V600-mutant unresectable or metastatic melanoma. J Clin Oncol. 2022;40(13):1428–38. DOI: 10.1200/JCO.21.01601","Tran K.B., Buchanan C.M., Shepherd P.R. Evolution of molecular targets in melanoma treatment. Curr Pharm Des. 2020;26(4):396–414. DOI: 10.2174/1381612826666200130091318","Addeo A., Friedlaender A., Banna G.L., Weiss G.J. TMB or not TMB as a biomarker: That is the question. Crit Rev Oncol Hematol. 2021;163:103374. DOI: 10.1016/j.critrevonc.2021.103374","Tímár J., Ladányi A. Molecular pathology of skin melanoma: epidemiology, differential diagnostics, prognosis and therapy prediction. Int J Mol Sci. 2022;23(10):5384. DOI: 10.3390/ijms23105384","Trocchia M., Ventrici A., Modestino L., Cristinziano L., Ferrara A.L., Palestra F., et al. Innate immune cells in melanoma: implications for immunotherapy. Int J Mol Sci. 2024;25(15):8523. DOI: 10.3390/ijms25158523","Willsmore Z.N., Coumbe B.G.T., Crescioli S., Reci S., Gupta A., Harris R.J., et al. Combined anti-PD-1 and anti-CTLA-4 checkpoint blockade: Treatment of melanoma and immune mechanisms of action. Eur J Immunol. 2021;51(3):544–56. DOI: 10.1002/eji.202048747","Tjulandin S., Demidov L., Moiseyenko V., Protsenko S., Semiglazova T., Odintsova S., et al. Novel PD-1 inhibitor prolgolimab: expanding non-resectable/metastatic melanoma therapy choice. Eur J Cancer. 2021;149:222–32. DOI: 10.1016/j.ejca.2021.02.030","Zhang A., Fan T., Liu Y., Yu G., Li C., Jiang Z. Regulatory T cells in immune checkpoint blockade antitumor therapy. Mol Cancer. 2024;23(1):251. DOI: 10.1186/s12943-024-02156-y","Ren Z., Yang K., Zhu L., Yin D., Zhou Y. Regulatory T cells as crucial trigger and potential target for hyperprogressive disease subsequent to PD-1/PD-L1 blockade for cancer treatment. Int Immunopharmacol. 2024;132:111934. DOI: 10.1016/j.intimp.2024.111934","Cheng W., Kang K., Zhao A., Wu Y. Dual blockade immunotherapy targeting PD-1/PD-L1 and CTLA-4 in lung cancer. J Hematol Oncol. 2024;17(1):54. DOI: 10.1186/s13045-024-01581-2","Hakim M.S., Jariah R.O.A., Spaan M., Boonstra A. Interleukin 15 upregulates the expression of PD-1 and TIM-3 on CD4+ and CD8+ T cells. Am J Clin Exp Immunol. 2020;9(3):10–21. PMID: 32704430","Yang J., Riella L.V., Chock S., Liu T., Zhao X., Yuan X., et al. The novel costimulatory programmed death ligand 1/B7.1 pathway is functional in inhibiting alloimmune responses in vivo. J Immunol. 2011;187(3):1113–9. DOI: 10.4049/jimmunol.1100056","Wang D., Wang T., Liu J., Yu H., Jiao S., Feng B., et al. Acid-activatable versatile micelleplexes for PD-L1 blockade-enhanced cancer photodynamic immunotherapy. Nano Lett. 2016;16(9):5503–13. DOI: 10.1021/acs.nanolett.6b01994","Yi M., Zheng X., Niu M., Zhu S., Ge H., Wu K. Combination strategies with PD-1/PD-L1 blockade: current advances and future directions. Mol Cancer. 2022;21(1):28. DOI: 10.1186/s12943-021-01489-2","Demidov L., Kharkevich G., Petenko N., Moiseenko V., Protsenko S., Semiglazova T., et al. A phase III study to access the safety and efficacy of prolgolimab 250 mg fixed dose administered every 3 weeks versus prolgolimab 1 mg/kg every 2 weeks in patients with metastatic melanoma (FLAT). Front Oncol. 2024;14:1385685. DOI: 10.3389/fonc.2024.1385685","Tjulandin S.A., Fedyanin M., Demidov L.V., Moiseyenko V., Protsenko S., Odintsova S., et al. Final results of phase II trial (MIRACULUM) of the novel PD-1 inhibitor prolgolimab in patients with advanced melanoma. Ann Oncol. 2019;(30):xi44. DOI: 10.1093/annonc/mdz451.027","Tran K.B., Kolekar S., Jabed A., Jaynes P., Shih J.H., Wang Q., et al. Diverse mechanisms activate the PI 3-kinase/mTOR pathway in melanomas: implications for the use of PI 3-kinase inhibitors to overcome resistance to inhibitors of BRAF and MEK. BMC Cancer. 2021;21(1):136. DOI: 10.1186/s12885-021-07826-4","Bahreyni A., Mohamud Y., Luo H. Recent advancements in immunotherapy of melanoma using nanotechnology-based strategies. Biomed Pharmacother. 2023;159:114243. DOI: 10.1016/j.biopha.2023.114243","Xie R., Wang N., Peng C., Zhang S., Zhong A., Chen J. Current application of immunotherapy in melanoma. Chin Med J (Engl). 2023;136(10):1174–6. DOI: 10.1097/CM9.0000000000002660","Liu D., Schilling B., Liu D., Sucker A., Livingstone E., Jerby-Arnon L., et al. Integrative molecular and clinical modeling of clinical outcomes to PD1 blockade in patients with metastatic melanoma. Nat Med. 2019;25(12):1916–27. DOI: 10.1038/s41591-019-0654-5","Hu H., Wang K., Jia R., Zeng Z.X., Zhu M., Deng Y.L., et al. Current status in rechallenge of immunotherapy. Int J Biol Sci. 2023;19(8):2428–42. DOI: 10.7150/ijbs.82776","Sultanbaev A.V., Musin S., Menshikov K., Sultanbaeva N., Menshikova I., Fatikhova A., et al. 99P quantitative indicators of TREC and KREC excision rings in malignant neoplasms. ESMO Open. 2023;8(1, Suppl 2):100957. DOI: 10.1016/j.esmoop.2023.100957","Султанбаев А.В., Мусин Ш.И, Меньшиков К.В., Султанбаева Н.И., Тузанкина И.А., Кудлай Д.А. Стратегия усиления специфического противоопухолевого иммунитета у больных с меланомой. Эффективная фармакотерапия. 2024;20(5):116–21. DOI: 10.33978/2307-3586-2024-20-5-116-121","Kozyra P., Krasowska D., Pitucha M. New potential agents for malignant melanoma treatment-most recent studies 2020–2022. Int J Mol Sci. 2022;23(11):6084. DOI: 10.3390/ijms23116084","Schneider B.J., Naidoo J., Santomasso B.D., Lacchetti C., Adkins S., Anadkat M., et al. Management of immune-related adverse events in patients treated with immune checkpoint inhibitor therapy: ASCO guideline update. J Clin Oncol. 2021;39(36):4073–126. DOI: 10.1200/JCO.21.01440","Santomasso B.D., Nastoupil L.J., Adkins S., Lacchetti C., Schneider B.J., Anadkat M., et al. Management of immune-related adverse events in patients treated with chimeric antigen receptor T-cell therapy: ASCO guideline. J Clin Oncol. 2021;39(35):3978–92. DOI: 10.1200/JCO.21.01992","Atkins M.B., Hodi F.S., Thompson J.A., McDermott D.F., Hwu W.J., Lawrence D.P., et al. Pembrolizumab plus pegylated interferon alfa-2b or ipilimumab for advanced melanoma or renal cell carcinoma: dose-finding results from the phase Ib KEYNOTE-029 Study. Clin Cancer Res. 2018;24(8):1805–15. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-17-3436","Atkins M.B., Lee S.J., Chmielowski B., Tarhini A.A., Cohen G.I., Truong T.G., et al. Combination dabrafenib and trametinib versus combination nivolumab and ipilimumab for patients with advanced BRAF-mutant melanoma: The DREAMseq Trial-ECOG-ACRIN EA6134. J Clin Oncol. 2023;41(2):186–97. DOI: 10.1200/JCO.22.01763","Ascierto P.A., Stroyakovskiy D., Gogas H., Robert C., Lewis K., Protsenko S., et al. Overall survival with first-line atezolizumab in combination with vemurafenib and cobimetinib in BRAFV600 mutation-positive advanced melanoma (IMspire150): second interim analysis of a multicentre, randomised, phase 3 study. Lancet Oncol. 2023;24(1):33–44. DOI: 10.1016/S1470-2045(22)00687-8"],"dc.citation.ru":["Lopes J., Rodrigues C.M.P., Gaspar M.M., Reis C.P. Melanoma management: from epidemiology to treatment and latest advances. Cancers (Basel). 2022;14(19):4652. DOI: 10.3390/cancers14194652","Ralli M., Botticelli A., Visconti I.C., Angeletti D., Fiore M., Marchetti P., et al. Immunotherapy in the treatment of metastatic melanoma: current knowledge and future directions. J Immunol Res. 2020;2020:9235638. DOI: 10.1155/2020/9235638","Okobi O.E., Abreo E., Sams N.P., Chukwuebuni O.H., Tweneboa Amoako L.A., Wiredu B., et al. Trends in melanoma incidence, prevalence, stage at diagnosis, and survival: an analysis of the United States Cancer Statistics (USCS) Database. Cureus. 2024;16(10):e70697. DOI: 10.7759/cureus.70697","Shalata W., Attal Z.G., Solomon A., Shalata S., Abu Saleh O., Tourkey L., et al. Melanoma management: exploring staging, prognosis, and treatment innovations. Int J Mol Sci. 2024;25(11):5794. DOI: 10.3390/ijms25115794","Shah V., Panchal V., Shah A., Vyas B., Agrawal S., Bharadwaj S. Immune checkpoint inhibitors in metastatic melanoma therapy (Review). Med Int (Lond). 2024;4(2):13. DOI: 10.3892/mi.2024.137","Santos-Briz A., Cañueto J., Carmen S.D., Barrios B., Yuste M., Bellido L., et al. Value of PD-L1, PD-1, and CTLA-4 expression in the clinical practice as predictors of response to nivolumab and ipilimumab in monotherapy in patients with advanced stage melanoma. Am J Dermatopathol. 2021;43(6):423–8. DOI: 10.1097/DAD.0000000000001856","Gupta M., Stukalin I., Meyers D., Goutam S., Heng D.Y.C., Cheng T., et al. Treatment-free survival after nivolumab vs pembrolizumab vs nivolumab-ipilimumab for advanced melanoma. JAMA Netw Open. 2023;6(6):e2319607. DOI: 10.1001/jamanetworkopen.2023.19607","Bagchi S., Yuan R., Engleman E.G. Immune checkpoint inhibitors for the treatment of cancer: clinical impact and mechanisms of response and resistance. Annu Rev Pathol. 2021;16:223–49. DOI: 10.1146/annurev-pathol-042020-042741","Robert C., Lebbé C., Lesimple T., Lundström E., Nicolas V., Gavillet B., et al. Phase I study of androgen deprivation therapy in combination with anti-PD-1 in melanoma patients pretreated with anti-PD-1. Clin Cancer Res. 2023;29(5):858–65. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-22-2812","Ribas A., Wolchok J.D. Cancer immunotherapy using checkpoint blockade. Science. 2018;359(6382):1350–5. DOI: 10.1126/science.aar4060","Birnboim-Perach R., Benhar I. Using combination therapy to overcome diverse challenges of Immune Checkpoint Inhibitors treatment. Int J Biol Sci. 2024;20(10):3911–22. DOI: 10.7150/ijbs.93697","Султанбаев А.В., Тузанкина И.А., Мусин Ш.И., Колядина И.В., Меньшиков К.В., Султанбаев М.В. и др. Специфический противоопухолевый иммунитет и механизмы ускользания опухоли от иммунологического надзора. Онкология. Журнал им. П.А. Герцена. 2024;13(6):70–7. DOI: 10.17116/onkolog20241306170","Grote C., Bohne A.S., Blome C., Kähler K.C. Quality of life under treatment with the immune checkpoint inhibitors ipilimumab and nivolumab in melanoma patients. Real-world data from a prospective observational study at the Skin Cancer Center Kiel. J Cancer Res Clin Oncol. 2024;150(10):454. DOI: 10.1007/s00432-024-05981-2","Alrabadi N.N., Abushukair H.M., Ababneh O.E., Syaj S.S., Al-Horani S.S., Qarqash A.A., et al. Systematic review and meta-analysis efficacy and safety of immune checkpoint inhibitors in advanced melanoma patients with anti-PD-1 progression: a systematic review and meta-analysis. Clin Transl Oncol. 2021;23(9):1885–904. DOI: 10.1007/s12094-021-02598-6","Султанбаев А.В., Тузанкина И.А., Насретдинов А.Ф., Султанбаева Н.И., Мусин Ш.И., Меньшиков К.В. и др. Механизмы формирования специфического противоопухолевого иммунитета и резистентности к ингибиторам контрольных точек иммунного ответа. Вопросы онкологии. 2024;70(3):433–9. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-3-433-439","Pabst L., Lopes S., Bertrand B., Creusot Q., Kotovskaya M., Pencreach E., et al. Prognostic and predictive biomarkers in the era of immunotherapy for lung cancer. Int J Mol Sci. 2023;24(8):7577. DOI: 10.3390/ijms24087577","Jia D.D., Niu Y., Zhu H., Wang S., Ma T., Li T. Prior therapy with pegylated-interferon alfa-2b improves the efficacy of adjuvant pembrolizumab in resectable advanced melanoma. Front Oncol. 2021;11:675873. DOI: 10.3389/fonc.2021.675873","Alspach E., Lussier D.M., Schreiber R.D. Interferon γ and Its important roles in promoting and inhibiting spontaneous and therapeutic cancer immunity. Cold Spring Harb Perspect Biol. 2019;11(3):a028480. DOI: 10.1101/cshperspect.a028480","Dummer R., Long G.V., Robert C., Tawbi H.A., Flaherty K.T., Ascierto P.A., et al. Randomized phase III trial evaluating spartalizumab plus dabrafenib and trametinib for BRAF V600-mutant unresectable or metastatic melanoma. J Clin Oncol. 2022;40(13):1428–38. DOI: 10.1200/JCO.21.01601","Tran K.B., Buchanan C.M., Shepherd P.R. Evolution of molecular targets in melanoma treatment. Curr Pharm Des. 2020;26(4):396–414. DOI: 10.2174/1381612826666200130091318","Addeo A., Friedlaender A., Banna G.L., Weiss G.J. TMB or not TMB as a biomarker: That is the question. Crit Rev Oncol Hematol. 2021;163:103374. DOI: 10.1016/j.critrevonc.2021.103374","Tímár J., Ladányi A. Molecular pathology of skin melanoma: epidemiology, differential diagnostics, prognosis and therapy prediction. Int J Mol Sci. 2022;23(10):5384. DOI: 10.3390/ijms23105384","Trocchia M., Ventrici A., Modestino L., Cristinziano L., Ferrara A.L., Palestra F., et al. Innate immune cells in melanoma: implications for immunotherapy. Int J Mol Sci. 2024;25(15):8523. DOI: 10.3390/ijms25158523","Willsmore Z.N., Coumbe B.G.T., Crescioli S., Reci S., Gupta A., Harris R.J., et al. Combined anti-PD-1 and anti-CTLA-4 checkpoint blockade: Treatment of melanoma and immune mechanisms of action. Eur J Immunol. 2021;51(3):544–56. DOI: 10.1002/eji.202048747","Tjulandin S., Demidov L., Moiseyenko V., Protsenko S., Semiglazova T., Odintsova S., et al. Novel PD-1 inhibitor prolgolimab: expanding non-resectable/metastatic melanoma therapy choice. Eur J Cancer. 2021;149:222–32. DOI: 10.1016/j.ejca.2021.02.030","Zhang A., Fan T., Liu Y., Yu G., Li C., Jiang Z. Regulatory T cells in immune checkpoint blockade antitumor therapy. Mol Cancer. 2024;23(1):251. DOI: 10.1186/s12943-024-02156-y","Ren Z., Yang K., Zhu L., Yin D., Zhou Y. Regulatory T cells as crucial trigger and potential target for hyperprogressive disease subsequent to PD-1/PD-L1 blockade for cancer treatment. Int Immunopharmacol. 2024;132:111934. DOI: 10.1016/j.intimp.2024.111934","Cheng W., Kang K., Zhao A., Wu Y. Dual blockade immunotherapy targeting PD-1/PD-L1 and CTLA-4 in lung cancer. J Hematol Oncol. 2024;17(1):54. DOI: 10.1186/s13045-024-01581-2","Hakim M.S., Jariah R.O.A., Spaan M., Boonstra A. Interleukin 15 upregulates the expression of PD-1 and TIM-3 on CD4+ and CD8+ T cells. Am J Clin Exp Immunol. 2020;9(3):10–21. PMID: 32704430","Yang J., Riella L.V., Chock S., Liu T., Zhao X., Yuan X., et al. The novel costimulatory programmed death ligand 1/B7.1 pathway is functional in inhibiting alloimmune responses in vivo. J Immunol. 2011;187(3):1113–9. DOI: 10.4049/jimmunol.1100056","Wang D., Wang T., Liu J., Yu H., Jiao S., Feng B., et al. Acid-activatable versatile micelleplexes for PD-L1 blockade-enhanced cancer photodynamic immunotherapy. Nano Lett. 2016;16(9):5503–13. DOI: 10.1021/acs.nanolett.6b01994","Yi M., Zheng X., Niu M., Zhu S., Ge H., Wu K. Combination strategies with PD-1/PD-L1 blockade: current advances and future directions. Mol Cancer. 2022;21(1):28. DOI: 10.1186/s12943-021-01489-2","Demidov L., Kharkevich G., Petenko N., Moiseenko V., Protsenko S., Semiglazova T., et al. A phase III study to access the safety and efficacy of prolgolimab 250 mg fixed dose administered every 3 weeks versus prolgolimab 1 mg/kg every 2 weeks in patients with metastatic melanoma (FLAT). Front Oncol. 2024;14:1385685. DOI: 10.3389/fonc.2024.1385685","Tjulandin S.A., Fedyanin M., Demidov L.V., Moiseyenko V., Protsenko S., Odintsova S., et al. Final results of phase II trial (MIRACULUM) of the novel PD-1 inhibitor prolgolimab in patients with advanced melanoma. Ann Oncol. 2019;(30):xi44. DOI: 10.1093/annonc/mdz451.027","Tran K.B., Kolekar S., Jabed A., Jaynes P., Shih J.H., Wang Q., et al. Diverse mechanisms activate the PI 3-kinase/mTOR pathway in melanomas: implications for the use of PI 3-kinase inhibitors to overcome resistance to inhibitors of BRAF and MEK. BMC Cancer. 2021;21(1):136. DOI: 10.1186/s12885-021-07826-4","Bahreyni A., Mohamud Y., Luo H. Recent advancements in immunotherapy of melanoma using nanotechnology-based strategies. Biomed Pharmacother. 2023;159:114243. DOI: 10.1016/j.biopha.2023.114243","Xie R., Wang N., Peng C., Zhang S., Zhong A., Chen J. Current application of immunotherapy in melanoma. Chin Med J (Engl). 2023;136(10):1174–6. DOI: 10.1097/CM9.0000000000002660","Liu D., Schilling B., Liu D., Sucker A., Livingstone E., Jerby-Arnon L., et al. Integrative molecular and clinical modeling of clinical outcomes to PD1 blockade in patients with metastatic melanoma. Nat Med. 2019;25(12):1916–27. DOI: 10.1038/s41591-019-0654-5","Hu H., Wang K., Jia R., Zeng Z.X., Zhu M., Deng Y.L., et al. Current status in rechallenge of immunotherapy. Int J Biol Sci. 2023;19(8):2428–42. DOI: 10.7150/ijbs.82776","Sultanbaev A.V., Musin S., Menshikov K., Sultanbaeva N., Menshikova I., Fatikhova A., et al. 99P quantitative indicators of TREC and KREC excision rings in malignant neoplasms. ESMO Open. 2023;8(1, Suppl 2):100957. DOI: 10.1016/j.esmoop.2023.100957","Султанбаев А.В., Мусин Ш.И, Меньшиков К.В., Султанбаева Н.И., Тузанкина И.А., Кудлай Д.А. Стратегия усиления специфического противоопухолевого иммунитета у больных с меланомой. Эффективная фармакотерапия. 2024;20(5):116–21. DOI: 10.33978/2307-3586-2024-20-5-116-121","Kozyra P., Krasowska D., Pitucha M. New potential agents for malignant melanoma treatment-most recent studies 2020–2022. Int J Mol Sci. 2022;23(11):6084. DOI: 10.3390/ijms23116084","Schneider B.J., Naidoo J., Santomasso B.D., Lacchetti C., Adkins S., Anadkat M., et al. Management of immune-related adverse events in patients treated with immune checkpoint inhibitor therapy: ASCO guideline update. J Clin Oncol. 2021;39(36):4073–126. DOI: 10.1200/JCO.21.01440","Santomasso B.D., Nastoupil L.J., Adkins S., Lacchetti C., Schneider B.J., Anadkat M., et al. Management of immune-related adverse events in patients treated with chimeric antigen receptor T-cell therapy: ASCO guideline. J Clin Oncol. 2021;39(35):3978–92. DOI: 10.1200/JCO.21.01992","Atkins M.B., Hodi F.S., Thompson J.A., McDermott D.F., Hwu W.J., Lawrence D.P., et al. Pembrolizumab plus pegylated interferon alfa-2b or ipilimumab for advanced melanoma or renal cell carcinoma: dose-finding results from the phase Ib KEYNOTE-029 Study. Clin Cancer Res. 2018;24(8):1805–15. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-17-3436","Atkins M.B., Lee S.J., Chmielowski B., Tarhini A.A., Cohen G.I., Truong T.G., et al. Combination dabrafenib and trametinib versus combination nivolumab and ipilimumab for patients with advanced BRAF-mutant melanoma: The DREAMseq Trial-ECOG-ACRIN EA6134. J Clin Oncol. 2023;41(2):186–97. DOI: 10.1200/JCO.22.01763","Ascierto P.A., Stroyakovskiy D., Gogas H., Robert C., Lewis K., Protsenko S., et al. Overall survival with first-line atezolizumab in combination with vemurafenib and cobimetinib in BRAFV600 mutation-positive advanced melanoma (IMspire150): second interim analysis of a multicentre, randomised, phase 3 study. Lancet Oncol. 2023;24(1):33–44. DOI: 10.1016/S1470-2045(22)00687-8"],"dc.citation.en":["Lopes J., Rodrigues C.M.P., Gaspar M.M., Reis C.P. Melanoma management: from epidemiology to treatment and latest advances. Cancers (Basel). 2022;14(19):4652. DOI: 10.3390/cancers14194652","Ralli M., Botticelli A., Visconti I.C., Angeletti D., Fiore M., Marchetti P., et al. Immunotherapy in the treatment of metastatic melanoma: current knowledge and future directions. J Immunol Res. 2020;2020:9235638. DOI: 10.1155/2020/9235638","Okobi O.E., Abreo E., Sams N.P., Chukwuebuni O.H., Tweneboa Amoako L.A., Wiredu B., et al. Trends in melanoma incidence, prevalence, stage at diagnosis, and survival: an analysis of the United States Cancer Statistics (USCS) Database. Cureus. 2024;16(10):e70697. DOI: 10.7759/cureus.70697","Shalata W., Attal Z.G., Solomon A., Shalata S., Abu Saleh O., Tourkey L., et al. Melanoma management: exploring staging, prognosis, and treatment innovations. Int J Mol Sci. 2024;25(11):5794. DOI: 10.3390/ijms25115794","Shah V., Panchal V., Shah A., Vyas B., Agrawal S., Bharadwaj S. Immune checkpoint inhibitors in metastatic melanoma therapy (Review). Med Int (Lond). 2024;4(2):13. DOI: 10.3892/mi.2024.137","Santos-Briz A., Cañueto J., Carmen S.D., Barrios B., Yuste M., Bellido L., et al. Value of PD-L1, PD-1, and CTLA-4 expression in the clinical practice as predictors of response to nivolumab and ipilimumab in monotherapy in patients with advanced stage melanoma. Am J Dermatopathol. 2021;43(6):423–8. DOI: 10.1097/DAD.0000000000001856","Gupta M., Stukalin I., Meyers D., Goutam S., Heng D.Y.C., Cheng T., et al. Treatment-free survival after nivolumab vs pembrolizumab vs nivolumab-ipilimumab for advanced melanoma. JAMA Netw Open. 2023;6(6):e2319607. DOI: 10.1001/jamanetworkopen.2023.19607","Bagchi S., Yuan R., Engleman E.G. Immune checkpoint inhibitors for the treatment of cancer: clinical impact and mechanisms of response and resistance. Annu Rev Pathol. 2021;16:223–49. DOI: 10.1146/annurev-pathol-042020-042741","Robert C., Lebbé C., Lesimple T., Lundström E., Nicolas V., Gavillet B., et al. Phase I study of androgen deprivation therapy in combination with anti-PD-1 in melanoma patients pretreated with anti-PD-1. Clin Cancer Res. 2023;29(5):858–65. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-22-2812","Ribas A., Wolchok J.D. Cancer immunotherapy using checkpoint blockade. Science. 2018;359(6382):1350–5. DOI: 10.1126/science.aar4060","Birnboim-Perach R., Benhar I. Using combination therapy to overcome diverse challenges of Immune Checkpoint Inhibitors treatment. Int J Biol Sci. 2024;20(10):3911–22. DOI: 10.7150/ijbs.93697","Султанбаев А.В., Тузанкина И.А., Мусин Ш.И., Колядина И.В., Меньшиков К.В., Султанбаев М.В. и др. Специфический противоопухолевый иммунитет и механизмы ускользания опухоли от иммунологического надзора. Онкология. Журнал им. П.А. Герцена. 2024;13(6):70–7. DOI: 10.17116/onkolog20241306170","Grote C., Bohne A.S., Blome C., Kähler K.C. Quality of life under treatment with the immune checkpoint inhibitors ipilimumab and nivolumab in melanoma patients. Real-world data from a prospective observational study at the Skin Cancer Center Kiel. J Cancer Res Clin Oncol. 2024;150(10):454. DOI: 10.1007/s00432-024-05981-2","Alrabadi N.N., Abushukair H.M., Ababneh O.E., Syaj S.S., Al-Horani S.S., Qarqash A.A., et al. Systematic review and meta-analysis efficacy and safety of immune checkpoint inhibitors in advanced melanoma patients with anti-PD-1 progression: a systematic review and meta-analysis. Clin Transl Oncol. 2021;23(9):1885–904. DOI: 10.1007/s12094-021-02598-6","Султанбаев А.В., Тузанкина И.А., Насретдинов А.Ф., Султанбаева Н.И., Мусин Ш.И., Меньшиков К.В. и др. Механизмы формирования специфического противоопухолевого иммунитета и резистентности к ингибиторам контрольных точек иммунного ответа. Вопросы онкологии. 2024;70(3):433–9. DOI: 10.37469/0507-3758-2024-70-3-433-439","Pabst L., Lopes S., Bertrand B., Creusot Q., Kotovskaya M., Pencreach E., et al. Prognostic and predictive biomarkers in the era of immunotherapy for lung cancer. Int J Mol Sci. 2023;24(8):7577. DOI: 10.3390/ijms24087577","Jia D.D., Niu Y., Zhu H., Wang S., Ma T., Li T. Prior therapy with pegylated-interferon alfa-2b improves the efficacy of adjuvant pembrolizumab in resectable advanced melanoma. Front Oncol. 2021;11:675873. DOI: 10.3389/fonc.2021.675873","Alspach E., Lussier D.M., Schreiber R.D. Interferon γ and Its important roles in promoting and inhibiting spontaneous and therapeutic cancer immunity. Cold Spring Harb Perspect Biol. 2019;11(3):a028480. DOI: 10.1101/cshperspect.a028480","Dummer R., Long G.V., Robert C., Tawbi H.A., Flaherty K.T., Ascierto P.A., et al. Randomized phase III trial evaluating spartalizumab plus dabrafenib and trametinib for BRAF V600-mutant unresectable or metastatic melanoma. J Clin Oncol. 2022;40(13):1428–38. DOI: 10.1200/JCO.21.01601","Tran K.B., Buchanan C.M., Shepherd P.R. Evolution of molecular targets in melanoma treatment. Curr Pharm Des. 2020;26(4):396–414. DOI: 10.2174/1381612826666200130091318","Addeo A., Friedlaender A., Banna G.L., Weiss G.J. TMB or not TMB as a biomarker: That is the question. Crit Rev Oncol Hematol. 2021;163:103374. DOI: 10.1016/j.critrevonc.2021.103374","Tímár J., Ladányi A. Molecular pathology of skin melanoma: epidemiology, differential diagnostics, prognosis and therapy prediction. Int J Mol Sci. 2022;23(10):5384. DOI: 10.3390/ijms23105384","Trocchia M., Ventrici A., Modestino L., Cristinziano L., Ferrara A.L., Palestra F., et al. Innate immune cells in melanoma: implications for immunotherapy. Int J Mol Sci. 2024;25(15):8523. DOI: 10.3390/ijms25158523","Willsmore Z.N., Coumbe B.G.T., Crescioli S., Reci S., Gupta A., Harris R.J., et al. Combined anti-PD-1 and anti-CTLA-4 checkpoint blockade: Treatment of melanoma and immune mechanisms of action. Eur J Immunol. 2021;51(3):544–56. DOI: 10.1002/eji.202048747","Tjulandin S., Demidov L., Moiseyenko V., Protsenko S., Semiglazova T., Odintsova S., et al. Novel PD-1 inhibitor prolgolimab: expanding non-resectable/metastatic melanoma therapy choice. Eur J Cancer. 2021;149:222–32. DOI: 10.1016/j.ejca.2021.02.030","Zhang A., Fan T., Liu Y., Yu G., Li C., Jiang Z. Regulatory T cells in immune checkpoint blockade antitumor therapy. Mol Cancer. 2024;23(1):251. DOI: 10.1186/s12943-024-02156-y","Ren Z., Yang K., Zhu L., Yin D., Zhou Y. Regulatory T cells as crucial trigger and potential target for hyperprogressive disease subsequent to PD-1/PD-L1 blockade for cancer treatment. Int Immunopharmacol. 2024;132:111934. DOI: 10.1016/j.intimp.2024.111934","Cheng W., Kang K., Zhao A., Wu Y. Dual blockade immunotherapy targeting PD-1/PD-L1 and CTLA-4 in lung cancer. J Hematol Oncol. 2024;17(1):54. DOI: 10.1186/s13045-024-01581-2","Hakim M.S., Jariah R.O.A., Spaan M., Boonstra A. Interleukin 15 upregulates the expression of PD-1 and TIM-3 on CD4+ and CD8+ T cells. Am J Clin Exp Immunol. 2020;9(3):10–21. PMID: 32704430","Yang J., Riella L.V., Chock S., Liu T., Zhao X., Yuan X., et al. The novel costimulatory programmed death ligand 1/B7.1 pathway is functional in inhibiting alloimmune responses in vivo. J Immunol. 2011;187(3):1113–9. DOI: 10.4049/jimmunol.1100056","Wang D., Wang T., Liu J., Yu H., Jiao S., Feng B., et al. Acid-activatable versatile micelleplexes for PD-L1 blockade-enhanced cancer photodynamic immunotherapy. Nano Lett. 2016;16(9):5503–13. DOI: 10.1021/acs.nanolett.6b01994","Yi M., Zheng X., Niu M., Zhu S., Ge H., Wu K. Combination strategies with PD-1/PD-L1 blockade: current advances and future directions. Mol Cancer. 2022;21(1):28. DOI: 10.1186/s12943-021-01489-2","Demidov L., Kharkevich G., Petenko N., Moiseenko V., Protsenko S., Semiglazova T., et al. A phase III study to access the safety and efficacy of prolgolimab 250 mg fixed dose administered every 3 weeks versus prolgolimab 1 mg/kg every 2 weeks in patients with metastatic melanoma (FLAT). Front Oncol. 2024;14:1385685. DOI: 10.3389/fonc.2024.1385685","Tjulandin S.A., Fedyanin M., Demidov L.V., Moiseyenko V., Protsenko S., Odintsova S., et al. Final results of phase II trial (MIRACULUM) of the novel PD-1 inhibitor prolgolimab in patients with advanced melanoma. Ann Oncol. 2019;(30):xi44. DOI: 10.1093/annonc/mdz451.027","Tran K.B., Kolekar S., Jabed A., Jaynes P., Shih J.H., Wang Q., et al. Diverse mechanisms activate the PI 3-kinase/mTOR pathway in melanomas: implications for the use of PI 3-kinase inhibitors to overcome resistance to inhibitors of BRAF and MEK. BMC Cancer. 2021;21(1):136. DOI: 10.1186/s12885-021-07826-4","Bahreyni A., Mohamud Y., Luo H. Recent advancements in immunotherapy of melanoma using nanotechnology-based strategies. Biomed Pharmacother. 2023;159:114243. DOI: 10.1016/j.biopha.2023.114243","Xie R., Wang N., Peng C., Zhang S., Zhong A., Chen J. Current application of immunotherapy in melanoma. Chin Med J (Engl). 2023;136(10):1174–6. DOI: 10.1097/CM9.0000000000002660","Liu D., Schilling B., Liu D., Sucker A., Livingstone E., Jerby-Arnon L., et al. Integrative molecular and clinical modeling of clinical outcomes to PD1 blockade in patients with metastatic melanoma. Nat Med. 2019;25(12):1916–27. DOI: 10.1038/s41591-019-0654-5","Hu H., Wang K., Jia R., Zeng Z.X., Zhu M., Deng Y.L., et al. Current status in rechallenge of immunotherapy. Int J Biol Sci. 2023;19(8):2428–42. DOI: 10.7150/ijbs.82776","Sultanbaev A.V., Musin S., Menshikov K., Sultanbaeva N., Menshikova I., Fatikhova A., et al. 99P quantitative indicators of TREC and KREC excision rings in malignant neoplasms. ESMO Open. 2023;8(1, Suppl 2):100957. DOI: 10.1016/j.esmoop.2023.100957","Султанбаев А.В., Мусин Ш.И, Меньшиков К.В., Султанбаева Н.И., Тузанкина И.А., Кудлай Д.А. Стратегия усиления специфического противоопухолевого иммунитета у больных с меланомой. Эффективная фармакотерапия. 2024;20(5):116–21. DOI: 10.33978/2307-3586-2024-20-5-116-121","Kozyra P., Krasowska D., Pitucha M. New potential agents for malignant melanoma treatment-most recent studies 2020–2022. Int J Mol Sci. 2022;23(11):6084. DOI: 10.3390/ijms23116084","Schneider B.J., Naidoo J., Santomasso B.D., Lacchetti C., Adkins S., Anadkat M., et al. Management of immune-related adverse events in patients treated with immune checkpoint inhibitor therapy: ASCO guideline update. J Clin Oncol. 2021;39(36):4073–126. DOI: 10.1200/JCO.21.01440","Santomasso B.D., Nastoupil L.J., Adkins S., Lacchetti C., Schneider B.J., Anadkat M., et al. Management of immune-related adverse events in patients treated with chimeric antigen receptor T-cell therapy: ASCO guideline. J Clin Oncol. 2021;39(35):3978–92. DOI: 10.1200/JCO.21.01992","Atkins M.B., Hodi F.S., Thompson J.A., McDermott D.F., Hwu W.J., Lawrence D.P., et al. Pembrolizumab plus pegylated interferon alfa-2b or ipilimumab for advanced melanoma or renal cell carcinoma: dose-finding results from the phase Ib KEYNOTE-029 Study. Clin Cancer Res. 2018;24(8):1805–15. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-17-3436","Atkins M.B., Lee S.J., Chmielowski B., Tarhini A.A., Cohen G.I., Truong T.G., et al. Combination dabrafenib and trametinib versus combination nivolumab and ipilimumab for patients with advanced BRAF-mutant melanoma: The DREAMseq Trial-ECOG-ACRIN EA6134. J Clin Oncol. 2023;41(2):186–97. DOI: 10.1200/JCO.22.01763","Ascierto P.A., Stroyakovskiy D., Gogas H., Robert C., Lewis K., Protsenko S., et al. Overall survival with first-line atezolizumab in combination with vemurafenib and cobimetinib in BRAFV600 mutation-positive advanced melanoma (IMspire150): second interim analysis of a multicentre, randomised, phase 3 study. Lancet Oncol. 2023;24(1):33–44. DOI: 10.1016/S1470-2045(22)00687-8"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8916"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:55Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:55Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:55Z"],"publication_grp":["123456789/8916"],"bi_4_dis_filter":["иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия","меланома\n|||\nмеланома","mutations\n|||\nmutations","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","immune checkpoint inhibitors\n|||\nimmune checkpoint inhibitors","ингибиторы иммунных контрольных точек\n|||\nингибиторы иммунных контрольных точек","т-рецепторные эксцизионные кольца\n|||\nТ-рецепторные эксцизионные кольца","мутации\n|||\nмутации","trec\n|||\nTREC","melanoma\n|||\nmelanoma","pdl1\n|||\nPDL1","t-cell receptor excision circles\n|||\nT-cell receptor excision circles","pd1\n|||\nPD1"],"bi_4_dis_partial":["меланома","мутации","melanoma","immune checkpoint inhibitors","ингибиторы иммунных контрольных точек","mutations","immunotherapy","TREC","PD1","PDL1","иммунотерапия","Т-рецепторные эксцизионные кольца","T-cell receptor excision circles"],"bi_4_dis_value_filter":["меланома","мутации","melanoma","immune checkpoint inhibitors","ингибиторы иммунных контрольных точек","mutations","immunotherapy","TREC","PD1","PDL1","иммунотерапия","Т-рецепторные эксцизионные кольца","T-cell receptor excision circles"],"bi_sort_1_sort":"immune checkpoint inhibitors in melanoma treatment: advances and obstacles","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:55Z","read":["g0"],"_version_":1837178065498669056},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:58.851Z","search.uniqueid":"2-8036","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8036,"handle":"123456789/8925","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-2-43-52"],"dc.abstract":["Triple-negative breast cancer (TNBC) represents one of the most aggressive subtypes of breast cancer, characterized by the absence of key molecular targets including estrogen receptors (ER), progesterone receptors (PR), and HER2. This molecular profile significantly limits treatment modalities, establishing chemotherapy as the definitive treatment. The high rates of recurrences and metastasis, along with the lack of specific targeted therapies, make TNBC a major clinical challenge. This article evaluates critical prognostic and predictive biomarkers of TNBC, including BRCA1/BRCA2 gene mutations, PD-L1 expression, tumor-infiltrating lymphocytes (TILs), circulating tumor cells (CTCs), and circulating tumor DNA (ctDNA). These markers are pivotal for outcome prediction and treatment optimization. Moreover, a transformative approach to TNBC treatment is represented by personalized medicine based on molecular profiling supported by artificial intelligence (AI). The integration of artificial intelligence (AI) facilitates the analysis of substantial data sets, the accurate prediction of clinical outcomes, and the formulation of customized treatment strategies for individual patients. Thus, this article analyzes current data concerning prognostic and predictive markers of TNBC, with a particular emphasis on their clinical utility and the potential for personalized therapy.
","Трижды негативный рак молочной железы (TNBC) представляет собой один из самых агрессивных подтипов рака молочной железы, что связано с отсутствием экспрессии ключевых молекулярных мишеней, таких как рецепторы эстрогена (ER), прогестерона (PR) и HER2. Это существенно ограничивает терапевтические опции и делает химиотерапию основным методом лечения. Высокая частота рецидивов, метастазирования и отсутствие специфичных таргетных терапий делают TNBC серьезной проблемой для онкологов. В данной статье рассматриваются ключевые прогностические и предиктивные маркеры TNBC, такие как мутации в генах BRCA1/BRCA2, экспрессия PD-L1, инфильтрация опухоли лимфоцитами (TILs), циркулирующие опухолевые клетки (CTC) и циркулирующая опухолевая ДНК (ctDNA). Эти маркеры играют ключевую роль в прогнозировании исходов и выборе оптимальной терапии. Кроме того, персонализированная медицина, основанная на молекулярном профилировании и поддерживаемая методами искусственного интеллекта (ИИ), представляет собой перспективное направление в лечении TNBC. Применение ИИ позволяет анализировать большие объемы данных и предсказывать клинические исходы с высокой точностью, что позволяет разрабатывать персонализированные стратегии лечения для каждого пациента. Таким образом, данная статья систематизирует и анализирует современные данные о прогностических и предиктивных маркерах TNBC, акцентируя внимание на их клинической значимости и перспективных подходах к персонализированной терапии.
"],"dc.abstract.en":["Triple-negative breast cancer (TNBC) represents one of the most aggressive subtypes of breast cancer, characterized by the absence of key molecular targets including estrogen receptors (ER), progesterone receptors (PR), and HER2. This molecular profile significantly limits treatment modalities, establishing chemotherapy as the definitive treatment. The high rates of recurrences and metastasis, along with the lack of specific targeted therapies, make TNBC a major clinical challenge. This article evaluates critical prognostic and predictive biomarkers of TNBC, including BRCA1/BRCA2 gene mutations, PD-L1 expression, tumor-infiltrating lymphocytes (TILs), circulating tumor cells (CTCs), and circulating tumor DNA (ctDNA). These markers are pivotal for outcome prediction and treatment optimization. Moreover, a transformative approach to TNBC treatment is represented by personalized medicine based on molecular profiling supported by artificial intelligence (AI). The integration of artificial intelligence (AI) facilitates the analysis of substantial data sets, the accurate prediction of clinical outcomes, and the formulation of customized treatment strategies for individual patients. Thus, this article analyzes current data concerning prognostic and predictive markers of TNBC, with a particular emphasis on their clinical utility and the potential for personalized therapy.
"],"subject":["triple-negative breast cancer","prognostic and predictive biomarkers","personalized medicine","molecular profiling","artificial intelligence","immunotherapy","трижды негативный рак молочной железы","прогностические маркеры","предиктивные маркеры","персонализированная медицина","молекулярное профилирование","искусственный интеллект","иммунотерапия"],"subject_keyword":["triple-negative breast cancer","triple-negative breast cancer","prognostic and predictive biomarkers","prognostic and predictive biomarkers","personalized medicine","personalized medicine","molecular profiling","molecular profiling","artificial intelligence","artificial intelligence","immunotherapy","immunotherapy","трижды негативный рак молочной железы","трижды негативный рак молочной железы","прогностические маркеры","прогностические маркеры","предиктивные маркеры","предиктивные маркеры","персонализированная медицина","персонализированная медицина","молекулярное профилирование","молекулярное профилирование","искусственный интеллект","искусственный интеллект","иммунотерапия","иммунотерапия"],"subject_ac":["triple-negative breast cancer\n|||\ntriple-negative breast cancer","prognostic and predictive biomarkers\n|||\nprognostic and predictive biomarkers","personalized medicine\n|||\npersonalized medicine","molecular profiling\n|||\nmolecular profiling","artificial intelligence\n|||\nartificial intelligence","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","трижды негативный рак молочной железы\n|||\nтрижды негативный рак молочной железы","прогностические маркеры\n|||\nпрогностические маркеры","предиктивные маркеры\n|||\nпредиктивные маркеры","персонализированная медицина\n|||\nперсонализированная медицина","молекулярное профилирование\n|||\nмолекулярное профилирование","искусственный интеллект\n|||\nискусственный интеллект","иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия"],"subject_tax_0_filter":["triple-negative breast cancer\n|||\ntriple-negative breast cancer","prognostic and predictive biomarkers\n|||\nprognostic and predictive biomarkers","personalized medicine\n|||\npersonalized medicine","molecular profiling\n|||\nmolecular profiling","artificial intelligence\n|||\nartificial intelligence","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","трижды негативный рак молочной железы\n|||\nтрижды негативный рак молочной железы","прогностические маркеры\n|||\nпрогностические маркеры","предиктивные маркеры\n|||\nпредиктивные маркеры","персонализированная медицина\n|||\nперсонализированная медицина","молекулярное профилирование\n|||\nмолекулярное профилирование","искусственный интеллект\n|||\nискусственный интеллект","иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия"],"subject_filter":["triple-negative breast cancer\n|||\ntriple-negative breast cancer","prognostic and predictive biomarkers\n|||\nprognostic and predictive biomarkers","personalized medicine\n|||\npersonalized medicine","molecular profiling\n|||\nmolecular profiling","artificial intelligence\n|||\nartificial intelligence","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","трижды негативный рак молочной железы\n|||\nтрижды негативный рак молочной железы","прогностические маркеры\n|||\nпрогностические маркеры","предиктивные маркеры\n|||\nпредиктивные маркеры","персонализированная медицина\n|||\nперсонализированная медицина","молекулярное профилирование\n|||\nмолекулярное профилирование","искусственный интеллект\n|||\nискусственный интеллект","иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия"],"dc.subject_mlt":["triple-negative breast cancer","prognostic and predictive biomarkers","personalized medicine","molecular profiling","artificial intelligence","immunotherapy","трижды негативный рак молочной железы","прогностические маркеры","предиктивные маркеры","персонализированная медицина","молекулярное профилирование","искусственный интеллект","иммунотерапия"],"dc.subject":["triple-negative breast cancer","prognostic and predictive biomarkers","personalized medicine","molecular profiling","artificial intelligence","immunotherapy","трижды негативный рак молочной железы","прогностические маркеры","предиктивные маркеры","персонализированная медицина","молекулярное профилирование","искусственный интеллект","иммунотерапия"],"dc.subject.en":["triple-negative breast cancer","prognostic and predictive biomarkers","personalized medicine","molecular profiling","artificial intelligence","immunotherapy"],"title":["Multifactorial Analysis of Prognostic and Predictive Biomarkers in Triple Negative Breast Cancer Patients","Многофакторный анализ прогностических и предиктивных онкомаркеров у пациентов с трижды негативным раком молочной железы"],"title_keyword":["Multifactorial Analysis of Prognostic and Predictive Biomarkers in Triple Negative Breast Cancer Patients","Многофакторный анализ прогностических и предиктивных онкомаркеров у пациентов с трижды негативным раком молочной железы"],"title_ac":["multifactorial analysis of prognostic and predictive biomarkers in triple negative breast cancer patients\n|||\nMultifactorial Analysis of Prognostic and Predictive Biomarkers in Triple Negative Breast Cancer Patients","многофакторный анализ прогностических и предиктивных онкомаркеров у пациентов с трижды негативным раком молочной железы\n|||\nМногофакторный анализ прогностических и предиктивных онкомаркеров у пациентов с трижды негативным раком молочной железы"],"dc.title_sort":"Multifactorial Analysis of Prognostic and Predictive Biomarkers in Triple Negative Breast Cancer Patients","dc.title_hl":["Multifactorial Analysis of Prognostic and Predictive Biomarkers in Triple Negative Breast Cancer Patients","Многофакторный анализ прогностических и предиктивных онкомаркеров у пациентов с трижды негативным раком молочной железы"],"dc.title_mlt":["Multifactorial Analysis of Prognostic and Predictive Biomarkers in Triple Negative Breast Cancer Patients","Многофакторный анализ прогностических и предиктивных онкомаркеров у пациентов с трижды негативным раком молочной железы"],"dc.title":["Multifactorial Analysis of Prognostic and Predictive Biomarkers in Triple Negative Breast Cancer Patients","Многофакторный анализ прогностических и предиктивных онкомаркеров у пациентов с трижды негативным раком молочной железы"],"dc.title_stored":["Multifactorial Analysis of Prognostic and Predictive Biomarkers in Triple Negative Breast Cancer Patients\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Многофакторный анализ прогностических и предиктивных онкомаркеров у пациентов с трижды негативным раком молочной железы\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Multifactorial Analysis of Prognostic and Predictive Biomarkers in Triple Negative Breast Cancer Patients"],"dc.abstract.ru":["Трижды негативный рак молочной железы (TNBC) представляет собой один из самых агрессивных подтипов рака молочной железы, что связано с отсутствием экспрессии ключевых молекулярных мишеней, таких как рецепторы эстрогена (ER), прогестерона (PR) и HER2. Это существенно ограничивает терапевтические опции и делает химиотерапию основным методом лечения. Высокая частота рецидивов, метастазирования и отсутствие специфичных таргетных терапий делают TNBC серьезной проблемой для онкологов. В данной статье рассматриваются ключевые прогностические и предиктивные маркеры TNBC, такие как мутации в генах BRCA1/BRCA2, экспрессия PD-L1, инфильтрация опухоли лимфоцитами (TILs), циркулирующие опухолевые клетки (CTC) и циркулирующая опухолевая ДНК (ctDNA). Эти маркеры играют ключевую роль в прогнозировании исходов и выборе оптимальной терапии. Кроме того, персонализированная медицина, основанная на молекулярном профилировании и поддерживаемая методами искусственного интеллекта (ИИ), представляет собой перспективное направление в лечении TNBC. Применение ИИ позволяет анализировать большие объемы данных и предсказывать клинические исходы с высокой точностью, что позволяет разрабатывать персонализированные стратегии лечения для каждого пациента. Таким образом, данная статья систематизирует и анализирует современные данные о прогностических и предиктивных маркерах TNBC, акцентируя внимание на их клинической значимости и перспективных подходах к персонализированной терапии.
"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nТрижды негативный рак молочной железы (TNBC) является одним из наиболее агрессивных подтипов рака\nмолочной железы и представляет собой значительную\nклиническую проблему. Этот подтип характеризуется\nотсутствием экспрессии трех основных молекулярных\nмаркеров: рецепторов эстрогена (ER), прогестерона\n(PR) и HER2 (рецептор эпидермального фактора роста\nчеловека 2) [1]. Это исключает возможность использования гормональной терапии и таргетной терапии\nHER2, что ограничивает терапевтические опции и делает основным методом лечения химиотерапию [2].\nАгрессивное течение, высокая частота рецидивов и метастазов, а также отсутствие специфической терапии\nделают TNBC серьезным вызовом для онкологов [3].\nРак молочной железы является наиболее распространенным злокачественным новообразованием среди\nженщин в мире. По данным Всемирной организации\nздравоохранения (ВОЗ) за 2020 год было зарегистрировано более 2,3 миллиона новых случаев рака молочной\nжелезы, что составляет 11,7 % от всех новых онкологических диагнозов. Рак молочной железы занимает первое место по распространенности среди всех злокачественных опухолей у женщин, обгоняя даже рак легких\nи колоректальный рак [4].\nСмертность от рака молочной железы также высока. В 2020 году от этого заболевания умерли около\n685 000 женщин. Несмотря на значительные успехи\nв ранней диагностике и лечении, рак молочной железы\nостается одной из ведущих причин смерти от рака среди женщин. Заболеваемость раком молочной железы\nварьирует в зависимости от региона: в развитых странах (например, Северная Америка, Европа, Австралия)\nпоказатели заболеваемости выше, чем в развивающихся странах. Однако в развивающихся странах (особенно\nв Африке и Азии) уровень смертности от рака молочной\nжелезы выше из-за недостаточного доступа к медицинской помощи и позднего выявления заболевания [4].\nМировые данные показывают, что TNBC составляет\nот 10 до 20 % всех случаев рака молочной железы [5].\nЗаболевание чаще встречается у молодых женщин, особенно до 50 лет, и имеет более высокую частоту у пациенток афроамериканского происхождения, а также\nсреди женщин с мутациями в генах BRCA1 и BRCA2.\nПо данным крупных метаанализов, в Северной Америке и Европе TNBC встречается у 15–20 % пациентов\nс раком молочной железы, а в Азии и Африке частота\nможет быть выше, что связано с генетическими и экологическими факторами [6].\nВ России, по данным национального онкологического\nрегистра, ежегодно регистрируется более 70 000 новых\nслучаев рака молочной железы. Из них 12–15 % случаев\nприходится на трижды негативный подтип. Статистика также показывает, что TNBC чаще диагностируется\nна поздних стадиях, что связано с более агрессивным\nтечением заболевания и поздним выявлением рака.\nРецидивы и метастазы при TNBC развиваются чаще,\nчем при других подтипах рака молочной железы, и их\nчастота достигает 30–40 % у пациенток с поздними стадиями [7, 8].\nПо данным Федеральной службы государственной\nстатистики (Росстат), смертность от рака молочной\nжелезы в России в 2020 году составила 21 634 случая,\nчто делает его одной из ведущих причин смерти среди женщин от злокачественных новообразований [9].\nПроблема ранней диагностики и специфического лечения TNBC является серьезной проблемой для мирового здравоохранения. TNBC занимает значительную\nдолю в структуре смертности среди всех онкологических заболеваний. Данная патология характеризуется\nагрессивным клиническим течением, что напрямую\nотражается на результатах лечения. Определенной перспективой обладают исследования в области скрининга, верификации клинически значимых предикторов\nи прогнозировании ответа на терапию.\nОсновной биологической характеристикой TNBC является его гетерогенность, которая выражается в разнообразии молекулярных и клинических проявлений.\nЭтот подтип рака делится на несколько молекулярных\nподтипов, включая базальноподобный, мезенхимальный и иммуномодулирующий подтипы, каждый из которых имеет разные патогенетические механизмы и потенциально разное реагирование на терапию [1, 10].\nTNBC ассоциируется с повышенной частотой рецидивов в течение первых 3–5 лет после постановки диагноза, а также с более коротким временем до метастазирования по сравнению с другими подтипами рака\nмолочной железы [11]. Более того, метастазы чаще поражают внутренние органы, такие как легкие и мозг,\nчто усложняет лечение и ухудшает прогноз [12].\nОдной из ключевых проблем TNBC является отсутствие специфичных онкомаркеров, что затрудняет\nраннюю диагностику и мониторинг. TNBC обычно\nдиагностируется на основании иммуногистохимических тестов, исключающих экспрессию ER, PR и HER2.\nОднако на сегодняшний день не существует специфических биомаркеров, которые позволили бы точно прогнозировать исход заболевания или эффективность\nтерапии [13, 14].\nСтандартное лечение TNBC включает комбинацию химиотерапии и лучевой терапии, однако значительная\nчасть пациенток не отвечает на лечение, и их прогноз\nостается неблагоприятным [15]. Текущие исследования\nнаправлены на поиск новых биомаркеров, которые могли бы улучшить диагностику, прогноз и выбор терапии\nдля пациентов с TNBC [16].\nЦель данной обзорной статьи — систематизировать\nи проанализировать современные данные о прогностических и предиктивных онкомаркерах для пациенток\nс трижды негативным раком молочной железы. Основное внимание уделено их клинической значимости\nдля прогнозирования исходов и выбора эффективной\nтерапии.\nПатогенез и молекулярные особенности\nTNBC\nTNBC является одним из самых агрессивных подтипов\nрака молочной железы, что связано с его биологическими особенностями и отсутствием терапевтических\nмишеней, таких как ER, PR и HER2. Из-за отсутствияэтих маркеров TNBC не поддается стандартным методам гормональной и таргетной терапии, направленным\nна гормональные или HER2-зависимые опухоли, что\nзначительно ограничивает терапевтические возможности и ухудшает прогноз пациенток.\nКанцерогенез TNBC характеризуется консолидацией\nмножества генетических, эпигенетических и иммунных\nмеханизмов, что определяет трудности при выборе таргетных мишеней с целью специфического лечения [17].\nОсобенности пула опухолевых клеток TNBC, включающие в себя генетическую и иммунологическую неоднородность, предопределяют развитие неопластического\nпроцесса. Высокий метастатический потенциал, инвазивность, склонность к периневральной и лимфоваскулярной инвазии достаточно полно характеризуют\nTNBC как одну из самых агрессивных солидных опухолей [18]. Проводится много исследований, изучающих\nзакономерности между генетическими, гистологическими и иммунологическими параметрами TNBC в совокупности с динамикой развития заболевания и ответом организма.\nТрижды негативный рак молочной железы представляет собой не однородную группу опухолей, а множество\nподтипов с различными молекулярными и клиническими характеристиками. Молекулярная гетерогенность\nTNBC была впервые подробно описана в 2011 году\nв исследовании Lehmann и коллег, где было предложено выделять несколько подтипов опухоли на основе их\nмолекулярного профиля [10]. Эти подтипы включают:\nБазальноподобный подтип (Basal-like TNBC). Он наиболее распространен среди пациенток с TNBC и составляет 70–80 % всех случаев [19, 20]. Базальноподобные опухоли характеризуются высокой экспрессией\nгенов, связанных с базальными клетками, такими как\nцитокератин 5/6 и 17, а также повышенной активностью пролиферативных путей, что делает этот подтип\nагрессивным и трудно поддающимся лечению [21, 22].\nБазальноподобный TNBC ассоциируется с плохими\nпрогнозами, высокой частотой рецидивов и низкой выживаемостью. По данным клинических исследований,\nпациенки с этим подтипом имеют относительно хорошие ответы на химиотерапию, однако частота рецидивов остается высокой [23].\nМезенхимальный подтип (Mesenchymal TNBC): Мезенхимальные опухоли TNBC характеризуются активацией путей, связанных с эпителиально-мезенхимальным\nпереходом (EMT), что способствует инвазивности\nи метастазированию. Мезенхимальный подтип часто\nассоциируется с мутациями в генах, контролирующих\nклеточную миграцию и ремоделирование ткани, таких\nкак Wnt и TGF-β. Пациентки с мезенхимальным подтипом TNBC имеют повышенную склонность к метастазированию и, как следствие, худшие клинические исходы.\nЭтот подтип считается особенно агрессивным и часто\nустойчивым к стандартным методам химиотерапии [10].\nИммуномодулирующий подтип (Immunomodulatory\nTNBC) характеризуется повышенной инфильтрацией опухоли иммунными клетками, такими как\nT-лимфоциты, макрофаги и дендритные клетки. В этом\nподтипе также наблюдается высокая экспрессия генов,\nсвязанных с иммунными ответами, что делает его потенциально чувствительным к иммунотерапии, такой\nкак ингибиторы контрольных точек (например, PD-L1).\nИммуномодулирующий TNBC демонстрирует менее\nагрессивное течение по сравнению с базальноподобным и мезенхимальным подтипами, а также более высокую вероятность положительного ответа на иммунотерапию [18].\nЛюминально-андрогензависимый подтип (LAR TNBC)\nхарактеризуется экспрессией андрогеновых рецепторов (AR) и других генов, связанных с гормональными\nпутями, несмотря на отсутствие экспрессии рецепторов эстрогена и прогестерона. Этот подтип демонстрирует более медленное прогрессирование и менее\nагрессивное течение по сравнению с другими подтипами TNBC. Клинические испытания показывают, что\nпациенты с LAR подтипом могут отвечать на терапию\nингибиторами андрогеновых рецепторов, что открывает новые возможности для таргетной терапии этого\nподтипа [16].\nРазделение TNBC на молекулярные подтипы позволяет разработать более персонализированные подходы\nк лечению, которые учитывают биологические особенности опухоли. Например, пациентки с базальноподобным TNBC могут получать стандартную химиотерапию, тогда как для пациенток с иммуномодулирующим\nподтипом перспективной является иммунотерапия.\nМезенхимальные опухоли могут потребовать разработки новых методов лечения, нацеленных на подавление путей EMT, а пациентки с LAR подтипом могут\nбыть кандидатами на андрогеновую терапию [24, 25].\nТаким образом, молекулярная гетерогенность TNBC\nявляется ключевым фактором, влияющим на выбор\nтерапии и прогноз пациента. Более точное понимание\nмолекулярных механизмов различных подтипов TNBC\nпозволит улучшить результаты лечения, снизить частоту рецидивов и метастазов, а также повысить выживаемость пациенток.\nТекущие подходы к лечению TNBC\nОсновным методом лечения TNBC в течение долгого\nвремени остается противоопухолевая химиотерапия.\nСистемная химиотерапия может быть назначена в разных режимах, в зависимости от стадии опухолевого процесса и соматического статуса пациента. Части пациентов, которым планируется радикальное оперативное\nвмешательство, требуется проведение неоадъювантной\nхимиотерапии, что может позволить уменьшить размеры образования, достичь лекарственного патоморфоза\nи улучшить выживаемость. В случае местно-распространенного характера опухолевого процесса после выполнения радикальной или циторедуктивной операции\nможет потребоваться проведение адъювантной химиотерапии. Ответ на противоопухолевую химиотерапию\nтерапию зависит от множества факторов и не всегда\nбывает прогнозируемым. Наиболее распространенные\nпрепараты, используемые при TNBC, включают: антрациклины (доксорубицин); таксаны (паклитаксел,\nдоцетаксел); алкилирующие агенты (циклофосфамид);\nпроизводные платины (карбоплатин, цисплатин) [26]В работе Sikov W. и соавт. демонстрируются результаты применения системной неоадъювантной химиотерапии в комбинации с иммунными препаратами у пациентов с TNBC. Оценивались отдаленные результаты\nответа на терапию при добавлении к стандартной схеме карбоплатина, а также бевацизумаба. Исследователи\nопределили, что добавление карбоплатина благоприятно сказывается на частоте полного патоморфологичекого ответа, что повлияло на прогноз и показатели\nвыживаемости при TNBC [27].\nВнедрение в клиническую практику иммунотаргетных\nпрепаратов ознаменовало начало новой эры в медикаментозном лечении онкологических заболеваний.\nИсключением не являлся и рак молочной железы, который стад активно изучаться с позиций определения\nточек воздействия иммунных механизмов. Современные иммунотаргетные препараты воздействуют\nна несколько главных «мишеней» — рецептор CTLA-4,\nрецептор PD-1 и его лиганд PD-L1. В настоящее время\nиммунная терапия является актуальным методом лечения TNBC. Изучение экспрессии PD-1 и PD-L1, определение уровня иммунного ответа и специфических\nрецепторов может позволить радикально изменить\nподходы к ранней диагностике и лечению TNBC.\nВ рандомизированном контролируемом исследовании\nSchmid P. и соавт. оценивалась эффективность иммунотерапии у пациентов с TNBC. С этой целью проводился анализ результатов применения комбинации\nингибитора контрольных точек PD-L1 (атезолизумаба)\nс системным химиотерапевтическим препаратом (набпаклитаксел) у пациентов с метастатическими и/или\nнеоперабельным TNBC. Авторы заявили о значительном улучшеним общей выживаемости (ОВ) у пациенток\nс позитивной экспрессией PD-L1, получавших комбинацию атезолизумаба и наб-паклитаксела, по сравнению\nс химиотерапией в монорежиме. Медиана ОВ у этой\nгруппы пациентов увеличилась с 18,7 до 25 месяцев [28].\nДанные результаты декларируют, что использование\nингибиторов контрольных точек может улучшить выживаемость у пациенток с TNBC, особенно в популяции с повышенной экспрессией опухоли PD-L1. Данное\nисследование наряду с другими крупными работами\nстало основанием для валидации атезолизумаба в качестве лекарственного препарата при метастатическом\nTNBC с позитивной экспрессией PD-L1. В другом важном исследовании под руководством Cortes J. и соавт.\nоценивалась эффективность пембролизумаба (ингибитор PD-1) в комбинации с химиотерапией у пациенток\nс метастатическим TNBC. Результаты исследования показали, что добавление пембролизумаба улучшило медиану безрецидивной выживаемости (БРВ) у пациенток с опухолями, экспрессирующими PD-L1. Медиана\nБРВ увеличилась с 5,6 до 9,7 месяца, что подтверждает\nэффективность иммунотерапии в комбинации с химиотерапией для пациентов с PD-L1-позитивными опухолями TNBC [29].\nТаргетная терапия становится важной стратегией в лечении TNBC, особенно для пациенток с мутациями\nв генах BRCA1 и BRCA2, которые составляют значительную часть случаев TNBC. Эти мутации приводят\nк нарушению механизмов репарации ДНК, что делает клетки опухоли более уязвимыми к повреждениям ДНК, вызванным химиотерапией или таргетными\nпрепаратами [30]. Исследование OlympiAD — одно\nиз крупных клинических исследований, подтверждающих эффективность PARP-ингибиторов для лечения\nпациенток с мутациями BRCA. В представленном рандомизированном клиническом исследовании оценивалась эффективность олапариба (PARP-ингибитор)\nв сравнении с системной химиотерапией у пациенток\nс метастатическим TNBC и BRCA-мутацией. Результаты продемонстрировали, что олапариб улучшил медиану БРВ в сравнении с системной химиотерапией: 7,0 месяцев против 4,2 месяцев [31]. Полученные результаты\nподтвердил и роль олапариба как эффективного и безопасного лекарственного препарата для лечения TNBC\nу пациенток с BRCA-мутацией. В последующем данное\nсоединение было валидировано для соответствующей\nкатегории пациентов. Таким образом, таргетная терапия, направленная на использование дефектов в механизмах восстановления ДНК, стала важным компонентом лечения TNBC.\nУспех таргетной терапии и иммунотерапии для TNBC\nво многом зависит от наличия соответствующих прогностических и предиктивных биомаркеров. Например, наличие мутаций BRCA1/2 делает пациенток кандидатами на терапию PARP-ингибиторами, в то время\nкак экспрессия PD-L1 является ключевым маркером\nдля назначения ингибиторов контрольных точек.\nНесмотря на то, что химиотерапия остается основным\nметодом лечения TNBC, новые подходы, такие как\nиммунотерапия и таргетная терапия, начинают значительно улучшать клинические исходы у пациенток\nс этим агрессивным подтипом рака.\nПрогностические маркеры у пациенток\nс TNBC\nОпределение прогноза является важной составляющей комплексного лечения онкологических пациентов. По этой причине правильная оценка вероятностей\nвыживаемости может позволить стратифицировать\nпациентов по группам риска и определять показания\nдля соответствующих методов лечения. Ценным инструментом для прогнозирования в онкологии выступает онкомаркеры — предикторы агрессивности,\nподверженности лечению и выживаемости. Особое\nзначение данные соединения приобретают при лечении\nагрессивных опухолей и запущенных стадий злокачественного процесса в организме. У пациентов с TNBC\nпрогностические онкомаркеры могут стать важной\nопцией для определения стратегии ведения и лечения. В данном разделе рассмотрены ключевые прогностические маркеры TNBC, среди которых циркулирующие опухолевые клетки (CTC), циркулирующая\nопухолевая ДНК (ctDNA), экспрессия PD-L1, инфильтрация опухоли лимфоцитами (TILs), мутации в генах\nBRCA1/BRCA2 и метаболические маркеры.\nCTC и ctDNA выступают в качестве потенциальных\nпрогностических маркеров при различных злокачественных образованиях, в том числе и при TNBC.Они отражают наличие остаточной опухолевой активности и могут служить инструментами для прогнозирования риска рецидива и метастазирования, а также\nдля мониторинга эффективности терапии [32]. CTC\nпредставляют собой опухолевые клетки, которые отделяются от первичной опухоли или метастатических\nочагов и попадают в системный кровоток. Диагностика данных соединений может позволить стратифицировать пациентов по уровню ответа на терапию, что\nпозволит оптимизировать существующие протоколы\nлечения [33]. На сегодняшний день единственным валидированным методом, одобренным FDA (Food and\nDrug Administration) для определения CTC, является\nCellSearch® System. Данная методика основана на иммуномагнитной сепарации клеток, экспрессирующих\nEpCAM (Epithelial cell adhesion molecule — молекула\nклеточной адгезии эпителия). Наряду с представленным методом активно развиваются микрофлюидные\nтехнологии, которые позволяют производить селекцию\nCTC на основе их физико-химических и биологических\nхарактеристик. Для молекулярного анализа широко\nприменяются методы полимеразной цепной реакции\n(ПЦР), позволяющие выявлять специфические генетические маркеры опухолевых клеток и получать более\nточную информацию о молекулярных характеристиках опухоли [34]. Высокие уровни CTC коррелируют\nс неблагоприятным прогнозом. В исследовании Lucci\nи соавт. было показано, что наличие CTC у пациентов\nс ранним раком молочной железы ассоциировано с повышенным риском рецидива и сниженными показателями выживаемости [35]. В наблюдательном исследовании, проведенном Liu M. и соавт., проводился анализ\nрезультатов лечения пациентов с TNBC. Авторы отметили, что пациенты, у которых после неоадъювантной химиотерапии наблюдалось снижение количества\nCTC, имели лучшие клинические исходы по сравнению\nс теми, у кого уровни CTC оставались высокими [36].\nВ другом крупном рандомизированном двойном слепом плацебоконтролируемом исследовании третьей\nфазы исследователи обнаружили, что наличие CTC\nсвязано с повышенным риском развития метастазов\nв отдаленных органах у пациентов с TNBC [37].\nctDNA представляет собой фрагменты ДНК опухолевых клеток, которые высвобождаются в кровоток\nв результате апоптоза или некроза опухолевых клеток. Для определения ctDNA используются высокочувствительные молекулярные методы диагностики,\nкоторые позволяют верифицировать изменения на геномном и генетическом уровнях. Цифровая ПЦР обладает высокой чувствительностью и позволяет количественно определять специфические мутации, тогда\nкак секвенирование следующего поколения (NGS) дает\nвозможность анализировать широкий спектр генетических аномалий, включая точечные мутации, делеции, инсерции и изменения числа копий генов [38].\nЭти технологии позволяют проводить неинвазивный\nмониторинг опухолевого процесса и корректировать\nстратегию лечения в зависимости от молекулярного\nпрофиля заболевания. ctDNA может использоваться\nдля раннего обнаружения минимальной остаточной\nболезни (MRD) после лечения. В проспективном кагортном исследовании Garcia-Murillas и соавт. было показано, что обнаружение ctDNA после хирургического\nвмешательства связано с высоким риском рецидива\n[39]. В проспективном наблюдательном исследовании\nбыло продемонстрировано, что у пациенток с положительной ctDNA после неоадювантной химиотерапии\nмедиана БРВ составила 15,4 месяца, что значительно\nменьше по сравнению с 28,7 месяца у пациенток без обнаруженной ctDNA. Обнаружение ctDNA было связано\nс увеличением риска рецидива с коэффициентом риска\n(HR) 4,5 (95 % доверительный интервал [CI], 2.1–9.5,\np < 0.001) [40].\nCTC и ctDNA являются важными инструментами диагностики, прогнозирования и мониторинга лечения пациентов с TNBC. Дальнейшие исследования в области\nих изучения, а также интеграция этих прогностических\nмаркеров в клинический процесс могут значительно\nповысить эффективность и качество оказываемой персонифицированной помощи при TNBC.\nОпухолевые маркеры, такие как экспрессия PDL1 и инфильтрация опухоли лимфоцитами (TILs), играют важную роль в прогнозировании иммунного ответа\nорганизма на опухоль и проводимое лечение, а также\nв выборе соответствующей схемы иммунной терапии.\nPD-L1 (лиганд программируемой клеточной смерти-1)\nэкспрессируется на поверхности опухолевых клеток\nи взаимодействует с PD-1-рецепторами на T-клетках,\nчто позволяет опухолевым клеткам избегать иммунной\nреакции организма. Высокая экспрессия PD-L1 в опухолях TNBC ассоциируется с более агрессивным течением и худшим прогнозом. В то же время экспрессия\nPD-L1 также предсказывает чувствительность опухоли к иммунотерапии, направленной на блокирование\nконтрольных иммунных точек (checkpoint inhibitors).\nНа сегодняшний день представителями ингибиторов\nконтрольных точек иммунного ответа, используемых\nпри TNBC, являются пембролизумаб и атезолизумаб\n[41]. Исследование KEYNOTE-355 показало, что у пациенток с метастатическим TNBC, у которых опухоли\nэкспрессируют PD-L1, добавление пембролизумаба\nк стандартной химиотерапии улучшает ОВ и БРВ [18].\nTILs представляют собой иммунные клетки, которые инфильтрируют опухолевую ткань и играют\nважную роль в подавлении роста опухоли. Высокий\nуровень TILs в опухолях TNBC считается благоприятным прогностическим фактором, так как он связан\nс лучшими показателями ОВ и более частым полным\nпатоморфологическим ответом на неоадъювантную\nхимиотерапию [42]. В ретроспективном когортноми\nисследовании, проведенном Denkert и соавт. было продемонстрировано, что пациенты с TNBC и высоким\nуровнем TILs имеют значительно лучшие клинические\nрезультаты, включая увеличение БРВ и ОВ. Увеличение\nOS при увеличении TILs на 10 % составило 13 % (HR =\n0.87; 95 % CI: 0.80–0.94; p < 0.001) [43].\nИзменения в метаболических путях опухолевых клеток\nтакже могут служить прогностическими маркерами\nагрессивности TNBC. Аберрантные метаболические\nпроцессы, такие как повышенный гликолиз (эффектВарбурга) и усиленное производство лактата, играют\nважную роль в поддержании агрессивного фенотипа опухолей [44]. Лактат — это продукт повышенного\nпроцесса гликолиза, который используется опухолевыми клетками для поддержания их роста в условиях\nгипоксии. Повышенные уровни лактата и активности лактатдегидрогеназы (ЛДГ) в опухолевых клетках\nкоррелируют с более агрессивным течением заболевания и худшими клиническими исходами у пациентов\nс TNBC. Эти маркеры отражают метаболическую активность опухоли и её способность к быстрому росту\nи метастазированию [45]. В исследовании Malhotra\nи соавт. было продемонстрировано, что у пациентов\nс высоким уровнем ЛДГ наблюдаются худшие прогнозы\nи меньшая выживаемость по сравнению с пациентами\nс нормальными уровнями ЛДГ [46].\nПрогностические маркеры, такие как CTC, ctDNA,\nэкспрессия PD-L1, инфильтрация TILs, мутации\nBRCA1/BRCA2 и метаболические маркеры, играют важную роль в прогнозировании клинических исходов\nи выборе терапии у пациентов с TNBC. Представленные предикторы позволяют выбирать оптимальную\nтактику диагностики и методов лечения, что благоприятно сказывается на клинических результатах.\nПерспективы персонализированной\nмедицины\nПерсонализированная медицина в лечении TNBC активно развивается благодаря внедрению молекулярного профилирования и искусственного интеллекта\n(ИИ). Клиническая агрессивность TNBC диктует необходимость мультимодального подхода к диагностике,\nпрогнозированию и лечению. Интеграция алгоритмов\nкорреляционных взаимоотношений между опухолевыми предикторами, морфофункциональными характеристиками опухоли и клинической картиной заболевания может позволить создать оптимальную стратегию\nпри TNBC.\nАнализ больших объемов геномных, транскриптомных\nи клинических данных требует создания инструментов\nалгоритмизации вычислительного процесса. В данном\nконтексте ИИ стал незаменимой опцией, позволяющей выявлять скрытые закономерности и разрабатывать точные модели для прогнозирования ответа\nна лечение и выживаемости пациентов. Применение\nкомпьютерного интеллекта при TNBC охватывает широкий спектр задач: от анализа биомаркеров, таких как\nBRCA1/BRCA2, PD-L1, CTC и ctDNA, до оценки вероятности рецидивов [47]. В систематическом обзоре где\nбыли рассмотрены 63 исследования, которые использовали методы ИИ для персонализированной медицины\nпри онкологических заболеваниях, было показано, что\nприменение ИИ позволяет с высокой точностью предсказывать ответы на терапию и повышать точность\nдиагностики, используя такие методы, как глубокое обучение и случайные леса [48].\nДополнительно ИИ помогает моделировать возможные исходы лечения. Так, в исследовании Enhanced\nDeep Learning Model for Personalized Cancer Treatment\nразработаны модели глубокого обучения, которые продемонстрировали высокую точность в предсказании\nответа на лечение у пациентов с различными онкологическими заболеваниями, включая TNBC [49].\nКроме предсказания эффективности терапии, ИИ активно применяется для поддержки врачебных решений.\nВ исследовании Amoroso и соавт. представлен подход\n«объяснимого искусственного интеллекта» (Explainable\nAI, XAI), который позволил классифицировать пациентов на основе молекулярных данных и подобрать им\nоптимальные стратегии лечения на основе профилирования опухолей. Это исследование показало, что ИИ может эффективно поддерживать клинические решения\nи увеличивать точность подбора терапии, что особенно\nважно для TNBC [50]. ИИ может предсказывать не только вероятность рецидивов, но и подбирать наилучшие\nсхемы терапии для каждого пациента. Исследование I-PREDICT также подтвердило, что персонализированная терапия на основе геномных данных, подобранная с помощью ИИ, улучшает выживаемость пациентов\nпо сравнению с традиционными подходами [51].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nTNBC остается одной из самых сложных клинических\nпроблем в онкологии из-за его агрессивного течения,\nвысокой частоты рецидивов и отсутствия стандартных\nтерапевтических мишеней. Благодаря развитию молекулярного профилирования и внедрению методов ИИ\nперсонализированная медицина для пациенток с TNBC\nстановится более доступной и эффективной.\nМолекулярное профилирование позволило выявить\nподтипы TNBC, такие как базальноподобный, мезенхимальный и иммуномодулирующий, что помогает\nврачам разрабатывать более точные стратегии лечения.\nПрогностические и предиктивные маркеры, такие как\nмутации BRCA1/BRCA2, экспрессия PD-L1, инфильтрация опухоли TILs, а также CTC и ctDNA, играют\nважную роль в выборе оптимальной стратегии лечения\nзаболевания.\nПрименение методов ИИ значительно улучшило возможности анализа больших объемов данных, таких как\nрезультаты молекулярного профилирования и клинические данные пациентов. Исследования показали, что\nИИ может предсказывать клинические исходы с высокой точностью, оптимизировать выбор терапии и поддерживать принятие клинических решений. Применение объяснимого ИИ (Explainable AI, XAI) помогает\nврачам не только предсказывать результаты лечения,\nно и понимать, на основе каких данных принимаются\nэти решения, что делает процесс лечения более прозрачным и эффективным.\nТаким образом, персонализированная медицина, основанная на молекулярном профилировании и поддерживаемая методами ИИ, становится ключевым элементом лечения пациенток с TNBC, улучшая как прогнозы,\nтак и результаты терапии. Дальнейшее развитие этих\nтехнологий позволит повысить точность диагностики,\nвыбрать оптимальные стратегии лечения и, в конечном\nсчете, улучшить выживаемость пациентов."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nТрижды негативный рак молочной железы (TNBC) является одним из наиболее агрессивных подтипов рака\nмолочной железы и представляет собой значительную\nклиническую проблему. Этот подтип характеризуется\nотсутствием экспрессии трех основных молекулярных\nмаркеров: рецепторов эстрогена (ER), прогестерона\n(PR) и HER2 (рецептор эпидермального фактора роста\nчеловека 2) [1]. Это исключает возможность использования гормональной терапии и таргетной терапии\nHER2, что ограничивает терапевтические опции и делает основным методом лечения химиотерапию [2].\nАгрессивное течение, высокая частота рецидивов и метастазов, а также отсутствие специфической терапии\nделают TNBC серьезным вызовом для онкологов [3].\nРак молочной железы является наиболее распространенным злокачественным новообразованием среди\nженщин в мире. По данным Всемирной организации\nздравоохранения (ВОЗ) за 2020 год было зарегистрировано более 2,3 миллиона новых случаев рака молочной\nжелезы, что составляет 11,7 % от всех новых онкологических диагнозов. Рак молочной железы занимает первое место по распространенности среди всех злокачественных опухолей у женщин, обгоняя даже рак легких\nи колоректальный рак [4].\nСмертность от рака молочной железы также высока. В 2020 году от этого заболевания умерли около\n685 000 женщин. Несмотря на значительные успехи\nв ранней диагностике и лечении, рак молочной железы\nостается одной из ведущих причин смерти от рака среди женщин. Заболеваемость раком молочной железы\nварьирует в зависимости от региона: в развитых странах (например, Северная Америка, Европа, Австралия)\nпоказатели заболеваемости выше, чем в развивающихся странах. Однако в развивающихся странах (особенно\nв Африке и Азии) уровень смертности от рака молочной\nжелезы выше из-за недостаточного доступа к медицинской помощи и позднего выявления заболевания [4].\nМировые данные показывают, что TNBC составляет\nот 10 до 20 % всех случаев рака молочной железы [5].\nЗаболевание чаще встречается у молодых женщин, особенно до 50 лет, и имеет более высокую частоту у пациенток афроамериканского происхождения, а также\nсреди женщин с мутациями в генах BRCA1 и BRCA2.\nПо данным крупных метаанализов, в Северной Америке и Европе TNBC встречается у 15–20 % пациентов\nс раком молочной железы, а в Азии и Африке частота\nможет быть выше, что связано с генетическими и экологическими факторами [6].\nВ России, по данным национального онкологического\nрегистра, ежегодно регистрируется более 70 000 новых\nслучаев рака молочной железы. Из них 12–15 % случаев\nприходится на трижды негативный подтип. Статистика также показывает, что TNBC чаще диагностируется\nна поздних стадиях, что связано с более агрессивным\nтечением заболевания и поздним выявлением рака.\nРецидивы и метастазы при TNBC развиваются чаще,\nчем при других подтипах рака молочной железы, и их\nчастота достигает 30–40 % у пациенток с поздними стадиями [7, 8].\nПо данным Федеральной службы государственной\nстатистики (Росстат), смертность от рака молочной\nжелезы в России в 2020 году составила 21 634 случая,\nчто делает его одной из ведущих причин смерти среди женщин от злокачественных новообразований [9].\nПроблема ранней диагностики и специфического лечения TNBC является серьезной проблемой для мирового здравоохранения. TNBC занимает значительную\nдолю в структуре смертности среди всех онкологических заболеваний. Данная патология характеризуется\nагрессивным клиническим течением, что напрямую\nотражается на результатах лечения. Определенной перспективой обладают исследования в области скрининга, верификации клинически значимых предикторов\nи прогнозировании ответа на терапию.\nОсновной биологической характеристикой TNBC является его гетерогенность, которая выражается в разнообразии молекулярных и клинических проявлений.\nЭтот подтип рака делится на несколько молекулярных\nподтипов, включая базальноподобный, мезенхимальный и иммуномодулирующий подтипы, каждый из которых имеет разные патогенетические механизмы и потенциально разное реагирование на терапию [1, 10].\nTNBC ассоциируется с повышенной частотой рецидивов в течение первых 3–5 лет после постановки диагноза, а также с более коротким временем до метастазирования по сравнению с другими подтипами рака\nмолочной железы [11]. Более того, метастазы чаще поражают внутренние органы, такие как легкие и мозг,\nчто усложняет лечение и ухудшает прогноз [12].\nОдной из ключевых проблем TNBC является отсутствие специфичных онкомаркеров, что затрудняет\nраннюю диагностику и мониторинг. TNBC обычно\nдиагностируется на основании иммуногистохимических тестов, исключающих экспрессию ER, PR и HER2.\nОднако на сегодняшний день не существует специфических биомаркеров, которые позволили бы точно прогнозировать исход заболевания или эффективность\nтерапии [13, 14].\nСтандартное лечение TNBC включает комбинацию химиотерапии и лучевой терапии, однако значительная\nчасть пациенток не отвечает на лечение, и их прогноз\nостается неблагоприятным [15]. Текущие исследования\nнаправлены на поиск новых биомаркеров, которые могли бы улучшить диагностику, прогноз и выбор терапии\nдля пациентов с TNBC [16].\nЦель данной обзорной статьи — систематизировать\nи проанализировать современные данные о прогностических и предиктивных онкомаркерах для пациенток\nс трижды негативным раком молочной железы. Основное внимание уделено их клинической значимости\nдля прогнозирования исходов и выбора эффективной\nтерапии.\nПатогенез и молекулярные особенности\nTNBC\nTNBC является одним из самых агрессивных подтипов\nрака молочной железы, что связано с его биологическими особенностями и отсутствием терапевтических\nмишеней, таких как ER, PR и HER2. Из-за отсутствияэтих маркеров TNBC не поддается стандартным методам гормональной и таргетной терапии, направленным\nна гормональные или HER2-зависимые опухоли, что\nзначительно ограничивает терапевтические возможности и ухудшает прогноз пациенток.\nКанцерогенез TNBC характеризуется консолидацией\nмножества генетических, эпигенетических и иммунных\nмеханизмов, что определяет трудности при выборе таргетных мишеней с целью специфического лечения [17].\nОсобенности пула опухолевых клеток TNBC, включающие в себя генетическую и иммунологическую неоднородность, предопределяют развитие неопластического\nпроцесса. Высокий метастатический потенциал, инвазивность, склонность к периневральной и лимфоваскулярной инвазии достаточно полно характеризуют\nTNBC как одну из самых агрессивных солидных опухолей [18]. Проводится много исследований, изучающих\nзакономерности между генетическими, гистологическими и иммунологическими параметрами TNBC в совокупности с динамикой развития заболевания и ответом организма.\nТрижды негативный рак молочной железы представляет собой не однородную группу опухолей, а множество\nподтипов с различными молекулярными и клиническими характеристиками. Молекулярная гетерогенность\nTNBC была впервые подробно описана в 2011 году\nв исследовании Lehmann и коллег, где было предложено выделять несколько подтипов опухоли на основе их\nмолекулярного профиля [10]. Эти подтипы включают:\nБазальноподобный подтип (Basal-like TNBC). Он наиболее распространен среди пациенток с TNBC и составляет 70–80 % всех случаев [19, 20]. Базальноподобные опухоли характеризуются высокой экспрессией\nгенов, связанных с базальными клетками, такими как\nцитокератин 5/6 и 17, а также повышенной активностью пролиферативных путей, что делает этот подтип\nагрессивным и трудно поддающимся лечению [21, 22].\nБазальноподобный TNBC ассоциируется с плохими\nпрогнозами, высокой частотой рецидивов и низкой выживаемостью. По данным клинических исследований,\nпациенки с этим подтипом имеют относительно хорошие ответы на химиотерапию, однако частота рецидивов остается высокой [23].\nМезенхимальный подтип (Mesenchymal TNBC): Мезенхимальные опухоли TNBC характеризуются активацией путей, связанных с эпителиально-мезенхимальным\nпереходом (EMT), что способствует инвазивности\nи метастазированию. Мезенхимальный подтип часто\nассоциируется с мутациями в генах, контролирующих\nклеточную миграцию и ремоделирование ткани, таких\nкак Wnt и TGF-β. Пациентки с мезенхимальным подтипом TNBC имеют повышенную склонность к метастазированию и, как следствие, худшие клинические исходы.\nЭтот подтип считается особенно агрессивным и часто\nустойчивым к стандартным методам химиотерапии [10].\nИммуномодулирующий подтип (Immunomodulatory\nTNBC) характеризуется повышенной инфильтрацией опухоли иммунными клетками, такими как\nT-лимфоциты, макрофаги и дендритные клетки. В этом\nподтипе также наблюдается высокая экспрессия генов,\nсвязанных с иммунными ответами, что делает его потенциально чувствительным к иммунотерапии, такой\nкак ингибиторы контрольных точек (например, PD-L1).\nИммуномодулирующий TNBC демонстрирует менее\nагрессивное течение по сравнению с базальноподобным и мезенхимальным подтипами, а также более высокую вероятность положительного ответа на иммунотерапию [18].\nЛюминально-андрогензависимый подтип (LAR TNBC)\nхарактеризуется экспрессией андрогеновых рецепторов (AR) и других генов, связанных с гормональными\nпутями, несмотря на отсутствие экспрессии рецепторов эстрогена и прогестерона. Этот подтип демонстрирует более медленное прогрессирование и менее\nагрессивное течение по сравнению с другими подтипами TNBC. Клинические испытания показывают, что\nпациенты с LAR подтипом могут отвечать на терапию\nингибиторами андрогеновых рецепторов, что открывает новые возможности для таргетной терапии этого\nподтипа [16].\nРазделение TNBC на молекулярные подтипы позволяет разработать более персонализированные подходы\nк лечению, которые учитывают биологические особенности опухоли. Например, пациентки с базальноподобным TNBC могут получать стандартную химиотерапию, тогда как для пациенток с иммуномодулирующим\nподтипом перспективной является иммунотерапия.\nМезенхимальные опухоли могут потребовать разработки новых методов лечения, нацеленных на подавление путей EMT, а пациентки с LAR подтипом могут\nбыть кандидатами на андрогеновую терапию [24, 25].\nТаким образом, молекулярная гетерогенность TNBC\nявляется ключевым фактором, влияющим на выбор\nтерапии и прогноз пациента. Более точное понимание\nмолекулярных механизмов различных подтипов TNBC\nпозволит улучшить результаты лечения, снизить частоту рецидивов и метастазов, а также повысить выживаемость пациенток.\nТекущие подходы к лечению TNBC\nОсновным методом лечения TNBC в течение долгого\nвремени остается противоопухолевая химиотерапия.\nСистемная химиотерапия может быть назначена в разных режимах, в зависимости от стадии опухолевого процесса и соматического статуса пациента. Части пациентов, которым планируется радикальное оперативное\nвмешательство, требуется проведение неоадъювантной\nхимиотерапии, что может позволить уменьшить размеры образования, достичь лекарственного патоморфоза\nи улучшить выживаемость. В случае местно-распространенного характера опухолевого процесса после выполнения радикальной или циторедуктивной операции\nможет потребоваться проведение адъювантной химиотерапии. Ответ на противоопухолевую химиотерапию\nтерапию зависит от множества факторов и не всегда\nбывает прогнозируемым. Наиболее распространенные\nпрепараты, используемые при TNBC, включают: антрациклины (доксорубицин); таксаны (паклитаксел,\nдоцетаксел); алкилирующие агенты (циклофосфамид);\nпроизводные платины (карбоплатин, цисплатин) [26]В работе Sikov W. и соавт. демонстрируются результаты применения системной неоадъювантной химиотерапии в комбинации с иммунными препаратами у пациентов с TNBC. Оценивались отдаленные результаты\nответа на терапию при добавлении к стандартной схеме карбоплатина, а также бевацизумаба. Исследователи\nопределили, что добавление карбоплатина благоприятно сказывается на частоте полного патоморфологичекого ответа, что повлияло на прогноз и показатели\nвыживаемости при TNBC [27].\nВнедрение в клиническую практику иммунотаргетных\nпрепаратов ознаменовало начало новой эры в медикаментозном лечении онкологических заболеваний.\nИсключением не являлся и рак молочной железы, который стад активно изучаться с позиций определения\nточек воздействия иммунных механизмов. Современные иммунотаргетные препараты воздействуют\nна несколько главных «мишеней» — рецептор CTLA-4,\nрецептор PD-1 и его лиганд PD-L1. В настоящее время\nиммунная терапия является актуальным методом лечения TNBC. Изучение экспрессии PD-1 и PD-L1, определение уровня иммунного ответа и специфических\nрецепторов может позволить радикально изменить\nподходы к ранней диагностике и лечению TNBC.\nВ рандомизированном контролируемом исследовании\nSchmid P. и соавт. оценивалась эффективность иммунотерапии у пациентов с TNBC. С этой целью проводился анализ результатов применения комбинации\nингибитора контрольных точек PD-L1 (атезолизумаба)\nс системным химиотерапевтическим препаратом (набпаклитаксел) у пациентов с метастатическими и/или\nнеоперабельным TNBC. Авторы заявили о значительном улучшеним общей выживаемости (ОВ) у пациенток\nс позитивной экспрессией PD-L1, получавших комбинацию атезолизумаба и наб-паклитаксела, по сравнению\nс химиотерапией в монорежиме. Медиана ОВ у этой\nгруппы пациентов увеличилась с 18,7 до 25 месяцев [28].\nДанные результаты декларируют, что использование\nингибиторов контрольных точек может улучшить выживаемость у пациенток с TNBC, особенно в популяции с повышенной экспрессией опухоли PD-L1. Данное\nисследование наряду с другими крупными работами\nстало основанием для валидации атезолизумаба в качестве лекарственного препарата при метастатическом\nTNBC с позитивной экспрессией PD-L1. В другом важном исследовании под руководством Cortes J. и соавт.\nоценивалась эффективность пембролизумаба (ингибитор PD-1) в комбинации с химиотерапией у пациенток\nс метастатическим TNBC. Результаты исследования показали, что добавление пембролизумаба улучшило медиану безрецидивной выживаемости (БРВ) у пациенток с опухолями, экспрессирующими PD-L1. Медиана\nБРВ увеличилась с 5,6 до 9,7 месяца, что подтверждает\nэффективность иммунотерапии в комбинации с химиотерапией для пациентов с PD-L1-позитивными опухолями TNBC [29].\nТаргетная терапия становится важной стратегией в лечении TNBC, особенно для пациенток с мутациями\nв генах BRCA1 и BRCA2, которые составляют значительную часть случаев TNBC. Эти мутации приводят\nк нарушению механизмов репарации ДНК, что делает клетки опухоли более уязвимыми к повреждениям ДНК, вызванным химиотерапией или таргетными\nпрепаратами [30]. Исследование OlympiAD — одно\nиз крупных клинических исследований, подтверждающих эффективность PARP-ингибиторов для лечения\nпациенток с мутациями BRCA. В представленном рандомизированном клиническом исследовании оценивалась эффективность олапариба (PARP-ингибитор)\nв сравнении с системной химиотерапией у пациенток\nс метастатическим TNBC и BRCA-мутацией. Результаты продемонстрировали, что олапариб улучшил медиану БРВ в сравнении с системной химиотерапией: 7,0 месяцев против 4,2 месяцев [31]. Полученные результаты\nподтвердил и роль олапариба как эффективного и безопасного лекарственного препарата для лечения TNBC\nу пациенток с BRCA-мутацией. В последующем данное\nсоединение было валидировано для соответствующей\nкатегории пациентов. Таким образом, таргетная терапия, направленная на использование дефектов в механизмах восстановления ДНК, стала важным компонентом лечения TNBC.\nУспех таргетной терапии и иммунотерапии для TNBC\nво многом зависит от наличия соответствующих прогностических и предиктивных биомаркеров. Например, наличие мутаций BRCA1/2 делает пациенток кандидатами на терапию PARP-ингибиторами, в то время\nкак экспрессия PD-L1 является ключевым маркером\nдля назначения ингибиторов контрольных точек.\nНесмотря на то, что химиотерапия остается основным\nметодом лечения TNBC, новые подходы, такие как\nиммунотерапия и таргетная терапия, начинают значительно улучшать клинические исходы у пациенток\nс этим агрессивным подтипом рака.\nПрогностические маркеры у пациенток\nс TNBC\nОпределение прогноза является важной составляющей комплексного лечения онкологических пациентов. По этой причине правильная оценка вероятностей\nвыживаемости может позволить стратифицировать\nпациентов по группам риска и определять показания\nдля соответствующих методов лечения. Ценным инструментом для прогнозирования в онкологии выступает онкомаркеры — предикторы агрессивности,\nподверженности лечению и выживаемости. Особое\nзначение данные соединения приобретают при лечении\nагрессивных опухолей и запущенных стадий злокачественного процесса в организме. У пациентов с TNBC\nпрогностические онкомаркеры могут стать важной\nопцией для определения стратегии ведения и лечения. В данном разделе рассмотрены ключевые прогностические маркеры TNBC, среди которых циркулирующие опухолевые клетки (CTC), циркулирующая\nопухолевая ДНК (ctDNA), экспрессия PD-L1, инфильтрация опухоли лимфоцитами (TILs), мутации в генах\nBRCA1/BRCA2 и метаболические маркеры.\nCTC и ctDNA выступают в качестве потенциальных\nпрогностических маркеров при различных злокачественных образованиях, в том числе и при TNBC.Они отражают наличие остаточной опухолевой активности и могут служить инструментами для прогнозирования риска рецидива и метастазирования, а также\nдля мониторинга эффективности терапии [32]. CTC\nпредставляют собой опухолевые клетки, которые отделяются от первичной опухоли или метастатических\nочагов и попадают в системный кровоток. Диагностика данных соединений может позволить стратифицировать пациентов по уровню ответа на терапию, что\nпозволит оптимизировать существующие протоколы\nлечения [33]. На сегодняшний день единственным валидированным методом, одобренным FDA (Food and\nDrug Administration) для определения CTC, является\nCellSearch® System. Данная методика основана на иммуномагнитной сепарации клеток, экспрессирующих\nEpCAM (Epithelial cell adhesion molecule — молекула\nклеточной адгезии эпителия). Наряду с представленным методом активно развиваются микрофлюидные\nтехнологии, которые позволяют производить селекцию\nCTC на основе их физико-химических и биологических\nхарактеристик. Для молекулярного анализа широко\nприменяются методы полимеразной цепной реакции\n(ПЦР), позволяющие выявлять специфические генетические маркеры опухолевых клеток и получать более\nточную информацию о молекулярных характеристиках опухоли [34]. Высокие уровни CTC коррелируют\nс неблагоприятным прогнозом. В исследовании Lucci\nи соавт. было показано, что наличие CTC у пациентов\nс ранним раком молочной железы ассоциировано с повышенным риском рецидива и сниженными показателями выживаемости [35]. В наблюдательном исследовании, проведенном Liu M. и соавт., проводился анализ\nрезультатов лечения пациентов с TNBC. Авторы отметили, что пациенты, у которых после неоадъювантной химиотерапии наблюдалось снижение количества\nCTC, имели лучшие клинические исходы по сравнению\nс теми, у кого уровни CTC оставались высокими [36].\nВ другом крупном рандомизированном двойном слепом плацебоконтролируемом исследовании третьей\nфазы исследователи обнаружили, что наличие CTC\nсвязано с повышенным риском развития метастазов\nв отдаленных органах у пациентов с TNBC [37].\nctDNA представляет собой фрагменты ДНК опухолевых клеток, которые высвобождаются в кровоток\nв результате апоптоза или некроза опухолевых клеток. Для определения ctDNA используются высокочувствительные молекулярные методы диагностики,\nкоторые позволяют верифицировать изменения на геномном и генетическом уровнях. Цифровая ПЦР обладает высокой чувствительностью и позволяет количественно определять специфические мутации, тогда\nкак секвенирование следующего поколения (NGS) дает\nвозможность анализировать широкий спектр генетических аномалий, включая точечные мутации, делеции, инсерции и изменения числа копий генов [38].\nЭти технологии позволяют проводить неинвазивный\nмониторинг опухолевого процесса и корректировать\nстратегию лечения в зависимости от молекулярного\nпрофиля заболевания. ctDNA может использоваться\nдля раннего обнаружения минимальной остаточной\nболезни (MRD) после лечения. В проспективном кагортном исследовании Garcia-Murillas и соавт. было показано, что обнаружение ctDNA после хирургического\nвмешательства связано с высоким риском рецидива\n[39]. В проспективном наблюдательном исследовании\nбыло продемонстрировано, что у пациенток с положительной ctDNA после неоадювантной химиотерапии\nмедиана БРВ составила 15,4 месяца, что значительно\nменьше по сравнению с 28,7 месяца у пациенток без обнаруженной ctDNA. Обнаружение ctDNA было связано\nс увеличением риска рецидива с коэффициентом риска\n(HR) 4,5 (95 % доверительный интервал [CI], 2.1–9.5,\np < 0.001) [40].\nCTC и ctDNA являются важными инструментами диагностики, прогнозирования и мониторинга лечения пациентов с TNBC. Дальнейшие исследования в области\nих изучения, а также интеграция этих прогностических\nмаркеров в клинический процесс могут значительно\nповысить эффективность и качество оказываемой персонифицированной помощи при TNBC.\nОпухолевые маркеры, такие как экспрессия PDL1 и инфильтрация опухоли лимфоцитами (TILs), играют важную роль в прогнозировании иммунного ответа\nорганизма на опухоль и проводимое лечение, а также\nв выборе соответствующей схемы иммунной терапии.\nPD-L1 (лиганд программируемой клеточной смерти-1)\nэкспрессируется на поверхности опухолевых клеток\nи взаимодействует с PD-1-рецепторами на T-клетках,\nчто позволяет опухолевым клеткам избегать иммунной\nреакции организма. Высокая экспрессия PD-L1 в опухолях TNBC ассоциируется с более агрессивным течением и худшим прогнозом. В то же время экспрессия\nPD-L1 также предсказывает чувствительность опухоли к иммунотерапии, направленной на блокирование\nконтрольных иммунных точек (checkpoint inhibitors).\nНа сегодняшний день представителями ингибиторов\nконтрольных точек иммунного ответа, используемых\nпри TNBC, являются пембролизумаб и атезолизумаб\n[41]. Исследование KEYNOTE-355 показало, что у пациенток с метастатическим TNBC, у которых опухоли\nэкспрессируют PD-L1, добавление пембролизумаба\nк стандартной химиотерапии улучшает ОВ и БРВ [18].\nTILs представляют собой иммунные клетки, которые инфильтрируют опухолевую ткань и играют\nважную роль в подавлении роста опухоли. Высокий\nуровень TILs в опухолях TNBC считается благоприятным прогностическим фактором, так как он связан\nс лучшими показателями ОВ и более частым полным\nпатоморфологическим ответом на неоадъювантную\nхимиотерапию [42]. В ретроспективном когортноми\nисследовании, проведенном Denkert и соавт. было продемонстрировано, что пациенты с TNBC и высоким\nуровнем TILs имеют значительно лучшие клинические\nрезультаты, включая увеличение БРВ и ОВ. Увеличение\nOS при увеличении TILs на 10 % составило 13 % (HR =\n0.87; 95 % CI: 0.80–0.94; p < 0.001) [43].\nИзменения в метаболических путях опухолевых клеток\nтакже могут служить прогностическими маркерами\nагрессивности TNBC. Аберрантные метаболические\nпроцессы, такие как повышенный гликолиз (эффектВарбурга) и усиленное производство лактата, играют\nважную роль в поддержании агрессивного фенотипа опухолей [44]. Лактат — это продукт повышенного\nпроцесса гликолиза, который используется опухолевыми клетками для поддержания их роста в условиях\nгипоксии. Повышенные уровни лактата и активности лактатдегидрогеназы (ЛДГ) в опухолевых клетках\nкоррелируют с более агрессивным течением заболевания и худшими клиническими исходами у пациентов\nс TNBC. Эти маркеры отражают метаболическую активность опухоли и её способность к быстрому росту\nи метастазированию [45]. В исследовании Malhotra\nи соавт. было продемонстрировано, что у пациентов\nс высоким уровнем ЛДГ наблюдаются худшие прогнозы\nи меньшая выживаемость по сравнению с пациентами\nс нормальными уровнями ЛДГ [46].\nПрогностические маркеры, такие как CTC, ctDNA,\nэкспрессия PD-L1, инфильтрация TILs, мутации\nBRCA1/BRCA2 и метаболические маркеры, играют важную роль в прогнозировании клинических исходов\nи выборе терапии у пациентов с TNBC. Представленные предикторы позволяют выбирать оптимальную\nтактику диагностики и методов лечения, что благоприятно сказывается на клинических результатах.\nПерспективы персонализированной\nмедицины\nПерсонализированная медицина в лечении TNBC активно развивается благодаря внедрению молекулярного профилирования и искусственного интеллекта\n(ИИ). Клиническая агрессивность TNBC диктует необходимость мультимодального подхода к диагностике,\nпрогнозированию и лечению. Интеграция алгоритмов\nкорреляционных взаимоотношений между опухолевыми предикторами, морфофункциональными характеристиками опухоли и клинической картиной заболевания может позволить создать оптимальную стратегию\nпри TNBC.\nАнализ больших объемов геномных, транскриптомных\nи клинических данных требует создания инструментов\nалгоритмизации вычислительного процесса. В данном\nконтексте ИИ стал незаменимой опцией, позволяющей выявлять скрытые закономерности и разрабатывать точные модели для прогнозирования ответа\nна лечение и выживаемости пациентов. Применение\nкомпьютерного интеллекта при TNBC охватывает широкий спектр задач: от анализа биомаркеров, таких как\nBRCA1/BRCA2, PD-L1, CTC и ctDNA, до оценки вероятности рецидивов [47]. В систематическом обзоре где\nбыли рассмотрены 63 исследования, которые использовали методы ИИ для персонализированной медицины\nпри онкологических заболеваниях, было показано, что\nприменение ИИ позволяет с высокой точностью предсказывать ответы на терапию и повышать точность\nдиагностики, используя такие методы, как глубокое обучение и случайные леса [48].\nДополнительно ИИ помогает моделировать возможные исходы лечения. Так, в исследовании Enhanced\nDeep Learning Model for Personalized Cancer Treatment\nразработаны модели глубокого обучения, которые продемонстрировали высокую точность в предсказании\nответа на лечение у пациентов с различными онкологическими заболеваниями, включая TNBC [49].\nКроме предсказания эффективности терапии, ИИ активно применяется для поддержки врачебных решений.\nВ исследовании Amoroso и соавт. представлен подход\n«объяснимого искусственного интеллекта» (Explainable\nAI, XAI), который позволил классифицировать пациентов на основе молекулярных данных и подобрать им\nоптимальные стратегии лечения на основе профилирования опухолей. Это исследование показало, что ИИ может эффективно поддерживать клинические решения\nи увеличивать точность подбора терапии, что особенно\nважно для TNBC [50]. ИИ может предсказывать не только вероятность рецидивов, но и подбирать наилучшие\nсхемы терапии для каждого пациента. Исследование I-PREDICT также подтвердило, что персонализированная терапия на основе геномных данных, подобранная с помощью ИИ, улучшает выживаемость пациентов\nпо сравнению с традиционными подходами [51].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nTNBC остается одной из самых сложных клинических\nпроблем в онкологии из-за его агрессивного течения,\nвысокой частоты рецидивов и отсутствия стандартных\nтерапевтических мишеней. Благодаря развитию молекулярного профилирования и внедрению методов ИИ\nперсонализированная медицина для пациенток с TNBC\nстановится более доступной и эффективной.\nМолекулярное профилирование позволило выявить\nподтипы TNBC, такие как базальноподобный, мезенхимальный и иммуномодулирующий, что помогает\nврачам разрабатывать более точные стратегии лечения.\nПрогностические и предиктивные маркеры, такие как\nмутации BRCA1/BRCA2, экспрессия PD-L1, инфильтрация опухоли TILs, а также CTC и ctDNA, играют\nважную роль в выборе оптимальной стратегии лечения\nзаболевания.\nПрименение методов ИИ значительно улучшило возможности анализа больших объемов данных, таких как\nрезультаты молекулярного профилирования и клинические данные пациентов. Исследования показали, что\nИИ может предсказывать клинические исходы с высокой точностью, оптимизировать выбор терапии и поддерживать принятие клинических решений. Применение объяснимого ИИ (Explainable AI, XAI) помогает\nврачам не только предсказывать результаты лечения,\nно и понимать, на основе каких данных принимаются\nэти решения, что делает процесс лечения более прозрачным и эффективным.\nТаким образом, персонализированная медицина, основанная на молекулярном профилировании и поддерживаемая методами ИИ, становится ключевым элементом лечения пациенток с TNBC, улучшая как прогнозы,\nтак и результаты терапии. Дальнейшее развитие этих\nтехнологий позволит повысить точность диагностики,\nвыбрать оптимальные стратегии лечения и, в конечном\nсчете, улучшить выживаемость пациентов."],"dc.subject.ru":["трижды негативный рак молочной железы","прогностические маркеры","предиктивные маркеры","персонализированная медицина","молекулярное профилирование","искусственный интеллект","иммунотерапия"],"dc.title.ru":["Многофакторный анализ прогностических и предиктивных онкомаркеров у пациентов с трижды негативным раком молочной железы"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["43-52"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["В. Н. Павлов","V. N. Pavlov","М. Ф. Урманцев","M. F. Urmantsev","Р. Ф. Гильманова","R. F. Gilmanova","Ю. А. Исмагилова","J. A. Ismagilova","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev"],"author_keyword":["В. Н. Павлов","V. N. Pavlov","М. Ф. Урманцев","M. F. Urmantsev","Р. Ф. Гильманова","R. F. Gilmanova","Ю. А. Исмагилова","J. A. Ismagilova","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev"],"author_ac":["в. н. павлов\n|||\nВ. Н. Павлов","v. n. pavlov\n|||\nV. N. Pavlov","м. ф. урманцев\n|||\nМ. Ф. Урманцев","m. f. urmantsev\n|||\nM. F. Urmantsev","р. ф. гильманова\n|||\nР. Ф. Гильманова","r. f. gilmanova\n|||\nR. F. Gilmanova","ю. а. исмагилова\n|||\nЮ. А. Исмагилова","j. a. ismagilova\n|||\nJ. A. Ismagilova","м. р. бакеев\n|||\nМ. Р. Бакеев","m. r. bakeev\n|||\nM. R. Bakeev"],"author_filter":["в. н. павлов\n|||\nВ. Н. Павлов","v. n. pavlov\n|||\nV. N. Pavlov","м. ф. урманцев\n|||\nМ. Ф. Урманцев","m. f. urmantsev\n|||\nM. F. Urmantsev","р. ф. гильманова\n|||\nР. Ф. Гильманова","r. f. gilmanova\n|||\nR. F. Gilmanova","ю. а. исмагилова\n|||\nЮ. А. Исмагилова","j. a. ismagilova\n|||\nJ. A. Ismagilova","м. р. бакеев\n|||\nМ. Р. Бакеев","m. r. bakeev\n|||\nM. R. Bakeev"],"dc.author.name":["В. Н. Павлов","V. N. Pavlov","М. Ф. Урманцев","M. F. Urmantsev","Р. Ф. Гильманова","R. F. Gilmanova","Ю. А. Исмагилова","J. A. Ismagilova","М. Р. Бакеев","M. R. Bakeev"],"dc.author.name.ru":["В. Н. Павлов","М. Ф. Урманцев","Р. Ф. Гильманова","Ю. А. Исмагилова","М. Р. Бакеев"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет ; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Bashkir State Medical University ; Clinic of Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет ; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.full":["В. Н. Павлов | Башкирский государственный медицинский университет","V. N. Pavlov | Bashkir State Medical University","М. Ф. Урманцев | Башкирский государственный медицинский университет","M. F. Urmantsev | Bashkir State Medical University","Р. Ф. Гильманова | Башкирский государственный медицинский университет ; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","R. F. Gilmanova | Bashkir State Medical University ; Clinic of Bashkir State Medical University","Ю. А. Исмагилова | Башкирский государственный медицинский университет","J. A. Ismagilova | Bashkir State Medical University","М. Р. Бакеев | Башкирский государственный медицинский университет","M. R. Bakeev | Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.ru":["В. Н. Павлов | Башкирский государственный медицинский университет","М. Ф. Урманцев | Башкирский государственный медицинский университет","Р. Ф. Гильманова | Башкирский государственный медицинский университет ; Клиника Башкирского государственного медицинского университета","Ю. А. Исмагилова | Башкирский государственный медицинский университет","М. Р. Бакеев | Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.name.en":["V. N. Pavlov","M. F. Urmantsev","R. F. Gilmanova","J. A. Ismagilova","M. R. Bakeev"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University ; Clinic of Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.en":["V. N. Pavlov | Bashkir State Medical University","M. F. Urmantsev | Bashkir State Medical University","R. F. Gilmanova | Bashkir State Medical University ; Clinic of Bashkir State Medical University","J. A. Ismagilova | Bashkir State Medical University","M. R. Bakeev | Bashkir State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-2125-4897\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u041d. \\u041f\\u0430\\u0432\\u043b\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-2125-4897\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"V. N. Pavlov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4657-6625\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0424. \\u0423\\u0440\\u043c\\u0430\\u043d\\u0446\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4657-6625\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. F. Urmantsev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-3867-0216\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 ; \\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u043e\\u0433\\u043e \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u043e\\u0433\\u043e \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0424. \\u0413\\u0438\\u043b\\u044c\\u043c\\u0430\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-3867-0216\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University ; Clinic of Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"R. F. Gilmanova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0004-0603-7864\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u042e. \\u0410. \\u0418\\u0441\\u043c\\u0430\\u0433\\u0438\\u043b\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0004-0603-7864\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"J. A. Ismagilova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-4160-2820\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u041c. \\u0420. \\u0411\\u0430\\u043a\\u0435\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-4160-2820\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"M. R. Bakeev\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1086"],"dc.citation":["Chapdelaine A.G., Sun G. Challenges and opportunities in developing targeted therapies for triple negative breast cancer. Biomolecules. 2023;13(8):1207. DOI: 10.3390/biom13081207","Varshini M., Krishnamurthy P., Reddy R., Wadhwani A., Chandrashekar V. Insights into the emerging therapeutic targets of triple-negative breast cancer. Curr Cancer Drug Targets. 2025;25(1):3–25. DOI: 10.2174/0115680096280750240123054936","Mir M., Qayoom H., Mehraj U., Nisar S., Bhat B., Wani N. Targeting different pathways using novel combination therapy in triple negative breast cancer. Curr Cancer Drug Targets. 2020;20(8):603–15. DOI: 10.2174/1570163817666200518081955","Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global cancer statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71:209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Bianchini G., De Angelis C., Licata L., Gianni L. Treatment landscape of triple-negative breast cancer — expanded options, evolving needs. Nat Rev Clin Oncol. 2022;19(2):91–113. DOI: 10.1038/s41571-021-00565-2","Park S., Khalife R., White E., Magliocco A. Abstract P5-03-05: Distinct molecular differences between african american/black and white women with triple negative breast cancer. Cancer Res. 2023;83(5):3–5. DOI: 10.1158/1538-7445.SABCS22-P5-03-05","Мерабишвили В.М., Семиглазов В.Ф., Комяхов А.В., Семиглазова Т.Ю., Криворотько П.В., Беляев А.М. Состояние онкологической помощи в России: рак молочной железы. Эпидемиология и выживаемость больных. Влияние эпидемии бета-варианта коронавируса SARS-CoV-2 (клинико-популяционное исследование). Опухоли женской репродуктивной системы. 2023;19(3):16–24. DOI: 10.17650/1994-4098-2023-19-3-1624","Панченко И.С., Родионов В.В., Бурменская О.В., Кометова В.В., Боженко В.К. Молекулярно-генетические кластеры трижды негативного рака молочной железы и их прогностическая значимость. Казанский медицинский журнал. 2023;104(2):198– 206. DOI: 10.17816/KMJ104784","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2020 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Lehmann B.D., Colaprico A., Silva T.C., Chen J., An H., Ban Y., et al. Multi-omics analysis identifies therapeutic vulnerabilities in triplenegative breast cancer subtypes. Nat Commun. 2021;12(1):6276. DOI: 10.1038/s41467-021-26502-6","Radovich M., Jiang G., Hancock B.A., Chitambar C., Nanda R., Falkson C., et al. Association of circulating tumor DNA and circulating tumor cells after neoadjuvant chemotherapy with disease recurrence in patients with triple-negative breast cancer: preplanned secondary analysis of the BRE12-158 randomized clinical trial. JAMA Oncol. 2020;6(9):1410–5. DOI: 10.1001/jamaoncol.2020.2295","Dsouza S., Rao S., Fernandes D., Shankar S., Vidyasagar M., Santmayer S. Pattern of local recurrence and metastasis in carcinoma breast according to molecular subtype in patients treated with definitive intent. J Radiat Cancer Res. 2022;13:117–21. DOI: 10.4103/jrcr.jrcr_1_22","Ortega-Álvarez D., Tébar-García D., Casado-Peláez M., Castillo-Agea E., Balibrea-Rull J., Olivares-Osuna D., et al. Discovery and evaluation of novel biomarkers reveal dasatinib as a potential treatment for a specific subtype of triple-negative breast cancer. bioRxiv. 2024;603752. DOI: 10.1101/2024.07.24.603752","Wang X., Li X., Dong T., Yu W., Jia Z., Hou Y., et al. Global biomarker trends in triple-negative breast cancer research: a bibliometric analysis. Int J Surg. 2024;110(12):7962–83. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001799","Fasril T., Hilbertina N., Elliyanti A. Treatment problems in triple negative breast cancer. Int Islam Med J. 2023;4(2):51–8. DOI: 10.33086/iimj.v4i2.3951","Tan Q., Yin S-S., Zhou D., Chi Y., Man X., Li H. Potential predictive and prognostic value of biomarkers related to immune checkpoint inhibitor therapy of triple-negative breast cancer. Front Oncoly. 2022;12:1–8. DOI: 10.3389/fonc.2022.779786","Kudelova E., Smolar M., Holubekova V., Hornakova A., Dvorska D., Lucansky V., et al. Genetic heterogeneity, tumor microenvironment and immunotherapy in triple-negative breast cancer. Int J Molecul Sci. 2022;23(23):14937. DOI: 10.3390/ijms232314937","Schmid P., Turner N.C., Barrios C.H., Isakoff S.J., Kim S.B., Sablin M.P., et al. First-line ipatasertib, atezolizumab, and taxane triplet for metastatic triple-negative breast cancer: clinical and biomarker results. Clin Cancer Res. 2024;30(4):767–78. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-23-2084","Popović L., Matovina-Brko G., Popovic M., Punie K., Cvetanovic A., Lambertini M. Targeting triple-negative breast cancer: A clinical perspective. Oncol Res. 2023;31:221–38. DOI: 10.32604/or.2023.028525","Cunsolo A., Bourdon D., Lam E., Caro G., Dharajiya N., Pluard T., et al. Abstract PO4-06-12: Distinction of basal-like and triple-negative basal-like breast cancers utilizing a novel comprehensive single-cell liquid biopsy-based test. Cancer Res. 2024;84(9):PO4–12. DOI: 10.1158/1538-7445.sabcs23-po4-06-12","McGinn O., Riley D., Finlay-Schultz J., Paul K. V., Kabos P., Sartorius C.A. Cytokeratins 5 and 17 maintain an aggressive epithelial state in basal-like breast cancer. Mol Cancer Res. 2022;20(9):1443–55. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-21-0866","ElFeky A., Saied E., Shawky H., Sadaka E. Prognostic value of basal markers (Epidermal Growth Factor Receptor «EGFR» and cytokeratin 5/6) expression in triple-negative invasive breast cancer. JPMA. 2023;73(4):161–6. DOI: 10.47391/JPMA.EGY-S4-33","Klayech Z., Moussa A., Souid M., Hadhri R., Miled S., Gabbouj S., et al. Prognostic significance of combining cytokeratin-19, E-cadherin and Ki-67 analysis in triple-negative breast cancer with basal-like and non-basal-like phenotype. Cancer Invest. 2024;42(9):769–81. DOI: 10.1080/07357907.2024.2416166","Zhang J., Xia Y., Zhou X., Yu H., Tan Y., Du Y., et al. Current landscape of personalized clinical treatments for triple-negative breast cancer. Front Pharmacol. 2022;13:977660. DOI: 10.3389/fphar.2022.977660","Morrison L., Okines A. Systemic therapy for metastatic triple negative breast cancer: current treatments and future directions. Cancers. 2023;15(15):3801. DOI: 10.3390/cancers15153801","Глазкова Е.В., Фролова М.А., Исраелян Э.Р. Возможности терапии метастатического тройного негативного рака молочной железы. Медицинский Совет. 2022;(9):201–6. DOI: 10.21518/2079-701X-2022-16-9-201-206","Sikov W.M., Berry D.A., Perou C.M., Singh B., Cirrincione C.T., Tolaney S.M., et al. Impact of the addition of carboplatin and/or bevacizumab to neoadjuvant once-per-week paclitaxel followed by dosedense doxorubicin and cyclophosphamide on pathologic complete response rates in stage II to III triple-negative breast cancer: CALGB 40603 (Alliance). J Clin Oncol. 2015;33(1):13–21. DOI: 10.1200/JCO.2014.57.0572","Schmid P., Adams S., Rugo H.S., Schneeweiss A., Barrios C.H., Iwata H., et al. Atezolizumab and nab-paclitaxel in advanced triplenegative breast cancer. New Engl J Med. 2018;379(22):2108–21. DOI: 10.1056/NEJMoa1809615","Cortes J., Cescon D.W., Rugo H.S., Nowecki Z., Im S.A., Yusof M.M., et al. Pembrolizumab plus chemotherapy versus placebo plus chemotherapy for previously untreated locally recurrent inoperable or metastatic triple-negative breast cancer (KEYNOTE-355): a randomised, placebo-controlled, double-blind, phase 3 clinical trial. Lancet. 2020;396(10265):1817–28. DOI: 10.1016/S0140-6736(20)32531-9","Chai Y., Chen Y., Zhang D., Wei Y., Li Z., Li Q., et al. Homologous recombination deficiency (HRD) and BRCA 1/2 gene mutation for predicting the effect of platinum-based neoadjuvant chemotherapy of early-stage triple-negative breast cancer (TNBC): a systematic review and meta-analysis. J Personal Med. 2022;12(2):323. DOI: 10.3390/jpm12020323","Tutt A., Garber J., Kaufman B., Viale G., Fumagalli D., Rastogi P., et al. Adjuvant olaparib for patients with BRCA1- or BRCA2-mutated breast cancer. New Engl J Med. 2021;384(25):2394–405. DOI: 10.1056/NEJMoa2105215","Bidard F., Berger F., Arnedos M., Mouret-Reynier M., Trédan O., Sabatier R., et al. Clinical utility of ctDNA as a tool to detect triplenegative breast cancer relapses: The CUPCAKE trial. J Clin Oncol. 2024;42:1139. DOI: 10.1200/jco.2024.42.16_suppl.tps1139","Nel I., Herzog H., Aktas B. Combined analysis of disseminated tumor cells (DTCs) and circulating tumor DNA (ctDNA) in a patient suffering from triple negative breast cancer revealed elevated risk. Front Biosci. 2022;27(7):208. DOI: 10.31083/j.fbl2707208","Wang H., Wu J., Zhang Q., Hao J., Wang Y., Li Z., et al. A modified method to isolate circulating tumor cells and identify by a panel of gene mutations in lung cancer. Technol Cancer Res Treat. 2021;20:1533033821995275. DOI: 10.1177/1533033821995275","Lucci A., Hall C.S., Lodhi A.K., Bhattacharyya A., Anderson A.E., Xiao L., et al. Circulating tumour cells in non-metastatic breast cancer: a prospective study. Lancet Oncol. 2013;13(7):688–95. DOI: 10.1016/S1470-2045(12)70209-7","Liu M.C., Pitcher B.N., Mardis E.R., Davies S.R., Friedman P.N., Snider J., et al. Circulating tumor cell enumeration and characterization in metastatic triple-negative breast cancers from patients receiving chemotherapy plus atezolizumab. J Clin Oncol. 2019;37(15_suppl):1012. DOI: 10.1200/JCO.2019.37.15_suppl.1012","Miller M.C., Manning H., Rossi G., Lemech C. Significance of circulating tumor cells in metastatic triple negative breast cancer patients within a randomized, double-blind, placebo-controlled phase III trial: The TNT trial. Breast Cancer Res Treat. 2020;181(3):571–9. DOI: 10.1007/s10549-020-05635-1","Yi K., Wang X., Filippov S., Zhang H. Emerging ctDNA detection strategies in clinical cancer theranostics. Smart Medicine. 2023;2(4):e20230031. DOI: 10.1002/SMMD.20230031","Garcia-Murillas I., Schiavon G., Weigelt B., Ng C., Hrebien S., Cutts R.J., et al. Mutation tracking in circulating tumor DNA predicts relapse in early breast cancer. Sci Translat Med. 2015;7(302):302ra133. DOI: 10.1126/scitranslmed.aab0021","Riva F., Bidard F.C., Houy A., Saliou A., Madic J., Rampanou A., et al. Patient-specific circulating tumor DNA detection during neoadjuvant chemotherapy in triple-negative breast cancer. Clin Chem. 2021;67(5):872–81. DOI: 10.1093/clinchem/hvaa346","Khan M., Du K., Ai M., Wang B., Lin J., Ren A., et al. PD-L1 expression as biomarker of efficacy of PD-1/PD-L1 checkpoint inhibitors in metastatic triple negative breast cancer: A systematic review and meta-analysis. Front Immunol. 2023;14:1060308. DOI: 10.3389/fimmu.2023.1060308","Uenaka N., Sato E., Horimoto Y., Kawai S., Asaoka M., Kaise H., et al. CD8-positive T-Cells are key immune cells for predicting the therapeutic effect of neoadjuvant chemotherapy in triple-negative breast cancer. Anticancer Res. 2024;44(10):4525–36. DOI: 10.21873/anticanres.17281","Luen S., Salgado R., Dieci M., Vingiani A., Curigliano G., Curigliano G., et al. Prognostic implications of residual disease tumorinfiltrating lymphocytes and residual cancer burden in triple-negative breast cancer patients after neoadjuvant chemotherapy. Ann Oncol. 2019;30:236–42. DOI: 10.1093/annonc/mdy547","Eldib H., Nwanwene K., Kachynski Y., Wright T., Abdallah M., Kumar L., et al. Predicting pathological response in early-stage triplenegative breast cancer: Exploring the role of BRCA gene mutations—A retrospective single-institution study. J Clin Oncol. 2024;42:e12656. DOI: 10.1200/jco.2024.42.16_suppl.e12656","Liu S., Li Y., Yuan M., Song Q., Liu M. Correlation between the Warburg effect and progression of triple-negative breast cancer. Front Oncol. 2023;12:1060495. DOI: 10.3389/fonc.2022.1060495","Xu J., Shen H., Zhu Z., Tang J. Lactate-induced lactylation circularly regulates glucose metabolism enzymes in breast cancer.. J Clin Oncol. 2023;41:e13092. DOI: 10.1200/jco.2023.41.16_suppl.e13092","Malhotra G., Gattani R.G., Shinde R.K., Gianchandani S.G., Nayak K., Salwan A. Significance of serum lactate dehydrogenase as a prognostic marker and outcome predictor in patients with breast cancer. Cureus. 2024;16(3):e55932. DOI: 10.7759/cureus.55932","Sicklick J., Kato S., Okamura R., Schwaederlé M., Hahn M., Williams C., et al. Molecular profiling of cancer patients enables personalized combination therapy: the I-PREDICT study. Nature Med. 2019;25:744–50. DOI: 10.1038/s41591-019-0407-5","Fischer C.G., Pallavajjala A., Jiang L., Anagnostou V., Tao J., Adams E., et al. Artificial intelligence-assisted serial analysis of clinical cancer genomics data identifies changing treatment recommendations and therapeutic targets. Clin Cancer Res. 2022;2(11):2361–72. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-21-4061","Rezayi S., Niakan Kalhori S.R., Saeedi S. Effectiveness of artificial intelligence for personalized medicine in neoplasms: a systematic review. Biomed Res Int. 2022;2022:7842566. DOI: 10.1155/2022/7842566","Ahmed H., Hamad S., Shedeed H., Hussein A. Enhanced deep learning model for personalized cancer treatment. IEEE Access. 2022;10:106050–8. DOI: 10.1109/ACCESS.2022.3209285","Amoroso N., Pomarico D., Fanizzi A., Didonna V., Giotta F., Forgia D., et al. A roadmap towards breast cancer therapies supported by explainable artificial intelligence. Applied Sci. 2021;11:4881. DOI: 10.3390/APP11114881","Chapdelaine A.G., Sun G. Challenges and opportunities in developing targeted therapies for triple negative breast cancer. Biomolecules. 2023;13(8):1207. DOI: 10.3390/biom13081207","Varshini M., Krishnamurthy P., Reddy R., Wadhwani A., Chandrashekar V. Insights into the emerging therapeutic targets of triple-negative breast cancer. Curr Cancer Drug Targets. 2025;25(1):3–25. DOI: 10.2174/0115680096280750240123054936","Mir M., Qayoom H., Mehraj U., Nisar S., Bhat B., Wani N. Targeting different pathways using novel combination therapy in triple negative breast cancer. Curr Cancer Drug Targets. 2020;20(8):603–15. DOI: 10.2174/1570163817666200518081955","Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global cancer statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71:209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Bianchini G., De Angelis C., Licata L., Gianni L. Treatment landscape of triple-negative breast cancer — expanded options, evolving needs. Nat Rev Clin Oncol. 2022;19(2):91–113. DOI: 10.1038/s41571-021-00565-2","Park S., Khalife R., White E., Magliocco A. Abstract P5-03-05: Distinct molecular differences between african american/black and white women with triple negative breast cancer. Cancer Res. 2023;83(5):3–5. DOI: 10.1158/1538-7445.SABCS22-P5-03-05","Мерабишвили В.М., Семиглазов В.Ф., Комяхов А.В., Семиглазова Т.Ю., Криворотько П.В., Беляев А.М. Состояние онкологической помощи в России: рак молочной железы. Эпидемиология и выживаемость больных. Влияние эпидемии бета-варианта коронавируса SARS-CoV-2 (клинико-популяционное исследование). Опухоли женской репродуктивной системы. 2023;19(3):16–24. DOI: 10.17650/1994-4098-2023-19-3-1624","Панченко И.С., Родионов В.В., Бурменская О.В., Кометова В.В., Боженко В.К. Молекулярно-генетические кластеры трижды негативного рака молочной железы и их прогностическая значимость. Казанский медицинский журнал. 2023;104(2):198– 206. DOI: 10.17816/KMJ104784","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2020 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Lehmann B.D., Colaprico A., Silva T.C., Chen J., An H., Ban Y., et al. Multi-omics analysis identifies therapeutic vulnerabilities in triplenegative breast cancer subtypes. Nat Commun. 2021;12(1):6276. DOI: 10.1038/s41467-021-26502-6","Radovich M., Jiang G., Hancock B.A., Chitambar C., Nanda R., Falkson C., et al. Association of circulating tumor DNA and circulating tumor cells after neoadjuvant chemotherapy with disease recurrence in patients with triple-negative breast cancer: preplanned secondary analysis of the BRE12-158 randomized clinical trial. JAMA Oncol. 2020;6(9):1410–5. DOI: 10.1001/jamaoncol.2020.2295","Dsouza S., Rao S., Fernandes D., Shankar S., Vidyasagar M., Santmayer S. Pattern of local recurrence and metastasis in carcinoma breast according to molecular subtype in patients treated with definitive intent. J Radiat Cancer Res. 2022;13:117–21. DOI: 10.4103/jrcr.jrcr_1_22","Ortega-Álvarez D., Tébar-García D., Casado-Peláez M., Castillo-Agea E., Balibrea-Rull J., Olivares-Osuna D., et al. Discovery and evaluation of novel biomarkers reveal dasatinib as a potential treatment for a specific subtype of triple-negative breast cancer. bioRxiv. 2024;603752. DOI: 10.1101/2024.07.24.603752","Wang X., Li X., Dong T., Yu W., Jia Z., Hou Y., et al. Global biomarker trends in triple-negative breast cancer research: a bibliometric analysis. Int J Surg. 2024;110(12):7962–83. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001799","Fasril T., Hilbertina N., Elliyanti A. Treatment problems in triple negative breast cancer. Int Islam Med J. 2023;4(2):51–8. DOI: 10.33086/iimj.v4i2.3951","Tan Q., Yin S-S., Zhou D., Chi Y., Man X., Li H. Potential predictive and prognostic value of biomarkers related to immune checkpoint inhibitor therapy of triple-negative breast cancer. Front Oncoly. 2022;12:1–8. DOI: 10.3389/fonc.2022.779786","Kudelova E., Smolar M., Holubekova V., Hornakova A., Dvorska D., Lucansky V., et al. Genetic heterogeneity, tumor microenvironment and immunotherapy in triple-negative breast cancer. Int J Molecul Sci. 2022;23(23):14937. DOI: 10.3390/ijms232314937","Schmid P., Turner N.C., Barrios C.H., Isakoff S.J., Kim S.B., Sablin M.P., et al. First-line ipatasertib, atezolizumab, and taxane triplet for metastatic triple-negative breast cancer: clinical and biomarker results. Clin Cancer Res. 2024;30(4):767–78. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-23-2084","Popović L., Matovina-Brko G., Popovic M., Punie K., Cvetanovic A., Lambertini M. Targeting triple-negative breast cancer: A clinical perspective. Oncol Res. 2023;31:221–38. DOI: 10.32604/or.2023.028525","Cunsolo A., Bourdon D., Lam E., Caro G., Dharajiya N., Pluard T., et al. Abstract PO4-06-12: Distinction of basal-like and triple-negative basal-like breast cancers utilizing a novel comprehensive single-cell liquid biopsy-based test. Cancer Res. 2024;84(9):PO4–12. DOI: 10.1158/1538-7445.sabcs23-po4-06-12","McGinn O., Riley D., Finlay-Schultz J., Paul K. V., Kabos P., Sartorius C.A. Cytokeratins 5 and 17 maintain an aggressive epithelial state in basal-like breast cancer. Mol Cancer Res. 2022;20(9):1443–55. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-21-0866","ElFeky A., Saied E., Shawky H., Sadaka E. Prognostic value of basal markers (Epidermal Growth Factor Receptor «EGFR» and cytokeratin 5/6) expression in triple-negative invasive breast cancer. JPMA. 2023;73(4):161–6. DOI: 10.47391/JPMA.EGY-S4-33","Klayech Z., Moussa A., Souid M., Hadhri R., Miled S., Gabbouj S., et al. Prognostic significance of combining cytokeratin-19, E-cadherin and Ki-67 analysis in triple-negative breast cancer with basal-like and non-basal-like phenotype. Cancer Invest. 2024;42(9):769–81. DOI: 10.1080/07357907.2024.2416166","Zhang J., Xia Y., Zhou X., Yu H., Tan Y., Du Y., et al. Current landscape of personalized clinical treatments for triple-negative breast cancer. Front Pharmacol. 2022;13:977660. DOI: 10.3389/fphar.2022.977660","Morrison L., Okines A. Systemic therapy for metastatic triple negative breast cancer: current treatments and future directions. Cancers. 2023;15(15):3801. DOI: 10.3390/cancers15153801","Глазкова Е.В., Фролова М.А., Исраелян Э.Р. Возможности терапии метастатического тройного негативного рака молочной железы. Медицинский Совет. 2022;(9):201–6. DOI: 10.21518/2079-701X-2022-16-9-201-206","Sikov W.M., Berry D.A., Perou C.M., Singh B., Cirrincione C.T., Tolaney S.M., et al. Impact of the addition of carboplatin and/or bevacizumab to neoadjuvant once-per-week paclitaxel followed by dosedense doxorubicin and cyclophosphamide on pathologic complete response rates in stage II to III triple-negative breast cancer: CALGB 40603 (Alliance). J Clin Oncol. 2015;33(1):13–21. DOI: 10.1200/JCO.2014.57.0572","Schmid P., Adams S., Rugo H.S., Schneeweiss A., Barrios C.H., Iwata H., et al. Atezolizumab and nab-paclitaxel in advanced triplenegative breast cancer. New Engl J Med. 2018;379(22):2108–21. DOI: 10.1056/NEJMoa1809615","Cortes J., Cescon D.W., Rugo H.S., Nowecki Z., Im S.A., Yusof M.M., et al. Pembrolizumab plus chemotherapy versus placebo plus chemotherapy for previously untreated locally recurrent inoperable or metastatic triple-negative breast cancer (KEYNOTE-355): a randomised, placebo-controlled, double-blind, phase 3 clinical trial. Lancet. 2020;396(10265):1817–28. DOI: 10.1016/S0140-6736(20)32531-9","Chai Y., Chen Y., Zhang D., Wei Y., Li Z., Li Q., et al. Homologous recombination deficiency (HRD) and BRCA 1/2 gene mutation for predicting the effect of platinum-based neoadjuvant chemotherapy of early-stage triple-negative breast cancer (TNBC): a systematic review and meta-analysis. J Personal Med. 2022;12(2):323. DOI: 10.3390/jpm12020323","Tutt A., Garber J., Kaufman B., Viale G., Fumagalli D., Rastogi P., et al. Adjuvant olaparib for patients with BRCA1- or BRCA2-mutated breast cancer. New Engl J Med. 2021;384(25):2394–405. DOI: 10.1056/NEJMoa2105215","Bidard F., Berger F., Arnedos M., Mouret-Reynier M., Trédan O., Sabatier R., et al. Clinical utility of ctDNA as a tool to detect triplenegative breast cancer relapses: The CUPCAKE trial. J Clin Oncol. 2024;42:1139. DOI: 10.1200/jco.2024.42.16_suppl.tps1139","Nel I., Herzog H., Aktas B. Combined analysis of disseminated tumor cells (DTCs) and circulating tumor DNA (ctDNA) in a patient suffering from triple negative breast cancer revealed elevated risk. Front Biosci. 2022;27(7):208. DOI: 10.31083/j.fbl2707208","Wang H., Wu J., Zhang Q., Hao J., Wang Y., Li Z., et al. A modified method to isolate circulating tumor cells and identify by a panel of gene mutations in lung cancer. Technol Cancer Res Treat. 2021;20:1533033821995275. DOI: 10.1177/1533033821995275","Lucci A., Hall C.S., Lodhi A.K., Bhattacharyya A., Anderson A.E., Xiao L., et al. Circulating tumour cells in non-metastatic breast cancer: a prospective study. Lancet Oncol. 2013;13(7):688–95. DOI: 10.1016/S1470-2045(12)70209-7","Liu M.C., Pitcher B.N., Mardis E.R., Davies S.R., Friedman P.N., Snider J., et al. Circulating tumor cell enumeration and characterization in metastatic triple-negative breast cancers from patients receiving chemotherapy plus atezolizumab. J Clin Oncol. 2019;37(15_suppl):1012. DOI: 10.1200/JCO.2019.37.15_suppl.1012","Miller M.C., Manning H., Rossi G., Lemech C. Significance of circulating tumor cells in metastatic triple negative breast cancer patients within a randomized, double-blind, placebo-controlled phase III trial: The TNT trial. Breast Cancer Res Treat. 2020;181(3):571–9. DOI: 10.1007/s10549-020-05635-1","Yi K., Wang X., Filippov S., Zhang H. Emerging ctDNA detection strategies in clinical cancer theranostics. Smart Medicine. 2023;2(4):e20230031. DOI: 10.1002/SMMD.20230031","Garcia-Murillas I., Schiavon G., Weigelt B., Ng C., Hrebien S., Cutts R.J., et al. Mutation tracking in circulating tumor DNA predicts relapse in early breast cancer. Sci Translat Med. 2015;7(302):302ra133. DOI: 10.1126/scitranslmed.aab0021","Riva F., Bidard F.C., Houy A., Saliou A., Madic J., Rampanou A., et al. Patient-specific circulating tumor DNA detection during neoadjuvant chemotherapy in triple-negative breast cancer. Clin Chem. 2021;67(5):872–81. DOI: 10.1093/clinchem/hvaa346","Khan M., Du K., Ai M., Wang B., Lin J., Ren A., et al. PD-L1 expression as biomarker of efficacy of PD-1/PD-L1 checkpoint inhibitors in metastatic triple negative breast cancer: A systematic review and meta-analysis. Front Immunol. 2023;14:1060308. DOI: 10.3389/fimmu.2023.1060308","Uenaka N., Sato E., Horimoto Y., Kawai S., Asaoka M., Kaise H., et al. CD8-positive T-Cells are key immune cells for predicting the therapeutic effect of neoadjuvant chemotherapy in triple-negative breast cancer. Anticancer Res. 2024;44(10):4525–36. DOI: 10.21873/anticanres.17281","Luen S., Salgado R., Dieci M., Vingiani A., Curigliano G., Curigliano G., et al. Prognostic implications of residual disease tumorinfiltrating lymphocytes and residual cancer burden in triple-negative breast cancer patients after neoadjuvant chemotherapy. Ann Oncol. 2019;30:236–42. DOI: 10.1093/annonc/mdy547","Eldib H., Nwanwene K., Kachynski Y., Wright T., Abdallah M., Kumar L., et al. Predicting pathological response in early-stage triplenegative breast cancer: Exploring the role of BRCA gene mutations—A retrospective single-institution study. J Clin Oncol. 2024;42:e12656. DOI: 10.1200/jco.2024.42.16_suppl.e12656","Liu S., Li Y., Yuan M., Song Q., Liu M. Correlation between the Warburg effect and progression of triple-negative breast cancer. Front Oncol. 2023;12:1060495. DOI: 10.3389/fonc.2022.1060495","Xu J., Shen H., Zhu Z., Tang J. Lactate-induced lactylation circularly regulates glucose metabolism enzymes in breast cancer.. J Clin Oncol. 2023;41:e13092. DOI: 10.1200/jco.2023.41.16_suppl.e13092","Malhotra G., Gattani R.G., Shinde R.K., Gianchandani S.G., Nayak K., Salwan A. Significance of serum lactate dehydrogenase as a prognostic marker and outcome predictor in patients with breast cancer. Cureus. 2024;16(3):e55932. DOI: 10.7759/cureus.55932","Sicklick J., Kato S., Okamura R., Schwaederlé M., Hahn M., Williams C., et al. Molecular profiling of cancer patients enables personalized combination therapy: the I-PREDICT study. Nature Med. 2019;25:744–50. DOI: 10.1038/s41591-019-0407-5","Fischer C.G., Pallavajjala A., Jiang L., Anagnostou V., Tao J., Adams E., et al. Artificial intelligence-assisted serial analysis of clinical cancer genomics data identifies changing treatment recommendations and therapeutic targets. Clin Cancer Res. 2022;2(11):2361–72. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-21-4061","Rezayi S., Niakan Kalhori S.R., Saeedi S. Effectiveness of artificial intelligence for personalized medicine in neoplasms: a systematic review. Biomed Res Int. 2022;2022:7842566. DOI: 10.1155/2022/7842566","Ahmed H., Hamad S., Shedeed H., Hussein A. Enhanced deep learning model for personalized cancer treatment. IEEE Access. 2022;10:106050–8. DOI: 10.1109/ACCESS.2022.3209285","Amoroso N., Pomarico D., Fanizzi A., Didonna V., Giotta F., Forgia D., et al. A roadmap towards breast cancer therapies supported by explainable artificial intelligence. Applied Sci. 2021;11:4881. DOI: 10.3390/APP11114881"],"dc.citation.ru":["Chapdelaine A.G., Sun G. Challenges and opportunities in developing targeted therapies for triple negative breast cancer. Biomolecules. 2023;13(8):1207. DOI: 10.3390/biom13081207","Varshini M., Krishnamurthy P., Reddy R., Wadhwani A., Chandrashekar V. Insights into the emerging therapeutic targets of triple-negative breast cancer. Curr Cancer Drug Targets. 2025;25(1):3–25. DOI: 10.2174/0115680096280750240123054936","Mir M., Qayoom H., Mehraj U., Nisar S., Bhat B., Wani N. Targeting different pathways using novel combination therapy in triple negative breast cancer. Curr Cancer Drug Targets. 2020;20(8):603–15. DOI: 10.2174/1570163817666200518081955","Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global cancer statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71:209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Bianchini G., De Angelis C., Licata L., Gianni L. Treatment landscape of triple-negative breast cancer — expanded options, evolving needs. Nat Rev Clin Oncol. 2022;19(2):91–113. DOI: 10.1038/s41571-021-00565-2","Park S., Khalife R., White E., Magliocco A. Abstract P5-03-05: Distinct molecular differences between african american/black and white women with triple negative breast cancer. Cancer Res. 2023;83(5):3–5. DOI: 10.1158/1538-7445.SABCS22-P5-03-05","Мерабишвили В.М., Семиглазов В.Ф., Комяхов А.В., Семиглазова Т.Ю., Криворотько П.В., Беляев А.М. Состояние онкологической помощи в России: рак молочной железы. Эпидемиология и выживаемость больных. Влияние эпидемии бета-варианта коронавируса SARS-CoV-2 (клинико-популяционное исследование). Опухоли женской репродуктивной системы. 2023;19(3):16–24. DOI: 10.17650/1994-4098-2023-19-3-1624","Панченко И.С., Родионов В.В., Бурменская О.В., Кометова В.В., Боженко В.К. Молекулярно-генетические кластеры трижды негативного рака молочной железы и их прогностическая значимость. Казанский медицинский журнал. 2023;104(2):198– 206. DOI: 10.17816/KMJ104784","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2020 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Lehmann B.D., Colaprico A., Silva T.C., Chen J., An H., Ban Y., et al. Multi-omics analysis identifies therapeutic vulnerabilities in triplenegative breast cancer subtypes. Nat Commun. 2021;12(1):6276. DOI: 10.1038/s41467-021-26502-6","Radovich M., Jiang G., Hancock B.A., Chitambar C., Nanda R., Falkson C., et al. Association of circulating tumor DNA and circulating tumor cells after neoadjuvant chemotherapy with disease recurrence in patients with triple-negative breast cancer: preplanned secondary analysis of the BRE12-158 randomized clinical trial. JAMA Oncol. 2020;6(9):1410–5. DOI: 10.1001/jamaoncol.2020.2295","Dsouza S., Rao S., Fernandes D., Shankar S., Vidyasagar M., Santmayer S. Pattern of local recurrence and metastasis in carcinoma breast according to molecular subtype in patients treated with definitive intent. J Radiat Cancer Res. 2022;13:117–21. DOI: 10.4103/jrcr.jrcr_1_22","Ortega-Álvarez D., Tébar-García D., Casado-Peláez M., Castillo-Agea E., Balibrea-Rull J., Olivares-Osuna D., et al. Discovery and evaluation of novel biomarkers reveal dasatinib as a potential treatment for a specific subtype of triple-negative breast cancer. bioRxiv. 2024;603752. DOI: 10.1101/2024.07.24.603752","Wang X., Li X., Dong T., Yu W., Jia Z., Hou Y., et al. Global biomarker trends in triple-negative breast cancer research: a bibliometric analysis. Int J Surg. 2024;110(12):7962–83. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001799","Fasril T., Hilbertina N., Elliyanti A. Treatment problems in triple negative breast cancer. Int Islam Med J. 2023;4(2):51–8. DOI: 10.33086/iimj.v4i2.3951","Tan Q., Yin S-S., Zhou D., Chi Y., Man X., Li H. Potential predictive and prognostic value of biomarkers related to immune checkpoint inhibitor therapy of triple-negative breast cancer. Front Oncoly. 2022;12:1–8. DOI: 10.3389/fonc.2022.779786","Kudelova E., Smolar M., Holubekova V., Hornakova A., Dvorska D., Lucansky V., et al. Genetic heterogeneity, tumor microenvironment and immunotherapy in triple-negative breast cancer. Int J Molecul Sci. 2022;23(23):14937. DOI: 10.3390/ijms232314937","Schmid P., Turner N.C., Barrios C.H., Isakoff S.J., Kim S.B., Sablin M.P., et al. First-line ipatasertib, atezolizumab, and taxane triplet for metastatic triple-negative breast cancer: clinical and biomarker results. Clin Cancer Res. 2024;30(4):767–78. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-23-2084","Popović L., Matovina-Brko G., Popovic M., Punie K., Cvetanovic A., Lambertini M. Targeting triple-negative breast cancer: A clinical perspective. Oncol Res. 2023;31:221–38. DOI: 10.32604/or.2023.028525","Cunsolo A., Bourdon D., Lam E., Caro G., Dharajiya N., Pluard T., et al. Abstract PO4-06-12: Distinction of basal-like and triple-negative basal-like breast cancers utilizing a novel comprehensive single-cell liquid biopsy-based test. Cancer Res. 2024;84(9):PO4–12. DOI: 10.1158/1538-7445.sabcs23-po4-06-12","McGinn O., Riley D., Finlay-Schultz J., Paul K. V., Kabos P., Sartorius C.A. Cytokeratins 5 and 17 maintain an aggressive epithelial state in basal-like breast cancer. Mol Cancer Res. 2022;20(9):1443–55. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-21-0866","ElFeky A., Saied E., Shawky H., Sadaka E. Prognostic value of basal markers (Epidermal Growth Factor Receptor «EGFR» and cytokeratin 5/6) expression in triple-negative invasive breast cancer. JPMA. 2023;73(4):161–6. DOI: 10.47391/JPMA.EGY-S4-33","Klayech Z., Moussa A., Souid M., Hadhri R., Miled S., Gabbouj S., et al. Prognostic significance of combining cytokeratin-19, E-cadherin and Ki-67 analysis in triple-negative breast cancer with basal-like and non-basal-like phenotype. Cancer Invest. 2024;42(9):769–81. DOI: 10.1080/07357907.2024.2416166","Zhang J., Xia Y., Zhou X., Yu H., Tan Y., Du Y., et al. Current landscape of personalized clinical treatments for triple-negative breast cancer. Front Pharmacol. 2022;13:977660. DOI: 10.3389/fphar.2022.977660","Morrison L., Okines A. Systemic therapy for metastatic triple negative breast cancer: current treatments and future directions. Cancers. 2023;15(15):3801. DOI: 10.3390/cancers15153801","Глазкова Е.В., Фролова М.А., Исраелян Э.Р. Возможности терапии метастатического тройного негативного рака молочной железы. Медицинский Совет. 2022;(9):201–6. DOI: 10.21518/2079-701X-2022-16-9-201-206","Sikov W.M., Berry D.A., Perou C.M., Singh B., Cirrincione C.T., Tolaney S.M., et al. Impact of the addition of carboplatin and/or bevacizumab to neoadjuvant once-per-week paclitaxel followed by dosedense doxorubicin and cyclophosphamide on pathologic complete response rates in stage II to III triple-negative breast cancer: CALGB 40603 (Alliance). J Clin Oncol. 2015;33(1):13–21. DOI: 10.1200/JCO.2014.57.0572","Schmid P., Adams S., Rugo H.S., Schneeweiss A., Barrios C.H., Iwata H., et al. Atezolizumab and nab-paclitaxel in advanced triplenegative breast cancer. New Engl J Med. 2018;379(22):2108–21. DOI: 10.1056/NEJMoa1809615","Cortes J., Cescon D.W., Rugo H.S., Nowecki Z., Im S.A., Yusof M.M., et al. Pembrolizumab plus chemotherapy versus placebo plus chemotherapy for previously untreated locally recurrent inoperable or metastatic triple-negative breast cancer (KEYNOTE-355): a randomised, placebo-controlled, double-blind, phase 3 clinical trial. Lancet. 2020;396(10265):1817–28. DOI: 10.1016/S0140-6736(20)32531-9","Chai Y., Chen Y., Zhang D., Wei Y., Li Z., Li Q., et al. Homologous recombination deficiency (HRD) and BRCA 1/2 gene mutation for predicting the effect of platinum-based neoadjuvant chemotherapy of early-stage triple-negative breast cancer (TNBC): a systematic review and meta-analysis. J Personal Med. 2022;12(2):323. DOI: 10.3390/jpm12020323","Tutt A., Garber J., Kaufman B., Viale G., Fumagalli D., Rastogi P., et al. Adjuvant olaparib for patients with BRCA1- or BRCA2-mutated breast cancer. New Engl J Med. 2021;384(25):2394–405. DOI: 10.1056/NEJMoa2105215","Bidard F., Berger F., Arnedos M., Mouret-Reynier M., Trédan O., Sabatier R., et al. Clinical utility of ctDNA as a tool to detect triplenegative breast cancer relapses: The CUPCAKE trial. J Clin Oncol. 2024;42:1139. DOI: 10.1200/jco.2024.42.16_suppl.tps1139","Nel I., Herzog H., Aktas B. Combined analysis of disseminated tumor cells (DTCs) and circulating tumor DNA (ctDNA) in a patient suffering from triple negative breast cancer revealed elevated risk. Front Biosci. 2022;27(7):208. DOI: 10.31083/j.fbl2707208","Wang H., Wu J., Zhang Q., Hao J., Wang Y., Li Z., et al. A modified method to isolate circulating tumor cells and identify by a panel of gene mutations in lung cancer. Technol Cancer Res Treat. 2021;20:1533033821995275. DOI: 10.1177/1533033821995275","Lucci A., Hall C.S., Lodhi A.K., Bhattacharyya A., Anderson A.E., Xiao L., et al. Circulating tumour cells in non-metastatic breast cancer: a prospective study. Lancet Oncol. 2013;13(7):688–95. DOI: 10.1016/S1470-2045(12)70209-7","Liu M.C., Pitcher B.N., Mardis E.R., Davies S.R., Friedman P.N., Snider J., et al. Circulating tumor cell enumeration and characterization in metastatic triple-negative breast cancers from patients receiving chemotherapy plus atezolizumab. J Clin Oncol. 2019;37(15_suppl):1012. DOI: 10.1200/JCO.2019.37.15_suppl.1012","Miller M.C., Manning H., Rossi G., Lemech C. Significance of circulating tumor cells in metastatic triple negative breast cancer patients within a randomized, double-blind, placebo-controlled phase III trial: The TNT trial. Breast Cancer Res Treat. 2020;181(3):571–9. DOI: 10.1007/s10549-020-05635-1","Yi K., Wang X., Filippov S., Zhang H. Emerging ctDNA detection strategies in clinical cancer theranostics. Smart Medicine. 2023;2(4):e20230031. DOI: 10.1002/SMMD.20230031","Garcia-Murillas I., Schiavon G., Weigelt B., Ng C., Hrebien S., Cutts R.J., et al. Mutation tracking in circulating tumor DNA predicts relapse in early breast cancer. Sci Translat Med. 2015;7(302):302ra133. DOI: 10.1126/scitranslmed.aab0021","Riva F., Bidard F.C., Houy A., Saliou A., Madic J., Rampanou A., et al. Patient-specific circulating tumor DNA detection during neoadjuvant chemotherapy in triple-negative breast cancer. Clin Chem. 2021;67(5):872–81. DOI: 10.1093/clinchem/hvaa346","Khan M., Du K., Ai M., Wang B., Lin J., Ren A., et al. PD-L1 expression as biomarker of efficacy of PD-1/PD-L1 checkpoint inhibitors in metastatic triple negative breast cancer: A systematic review and meta-analysis. Front Immunol. 2023;14:1060308. DOI: 10.3389/fimmu.2023.1060308","Uenaka N., Sato E., Horimoto Y., Kawai S., Asaoka M., Kaise H., et al. CD8-positive T-Cells are key immune cells for predicting the therapeutic effect of neoadjuvant chemotherapy in triple-negative breast cancer. Anticancer Res. 2024;44(10):4525–36. DOI: 10.21873/anticanres.17281","Luen S., Salgado R., Dieci M., Vingiani A., Curigliano G., Curigliano G., et al. Prognostic implications of residual disease tumorinfiltrating lymphocytes and residual cancer burden in triple-negative breast cancer patients after neoadjuvant chemotherapy. Ann Oncol. 2019;30:236–42. DOI: 10.1093/annonc/mdy547","Eldib H., Nwanwene K., Kachynski Y., Wright T., Abdallah M., Kumar L., et al. Predicting pathological response in early-stage triplenegative breast cancer: Exploring the role of BRCA gene mutations—A retrospective single-institution study. J Clin Oncol. 2024;42:e12656. DOI: 10.1200/jco.2024.42.16_suppl.e12656","Liu S., Li Y., Yuan M., Song Q., Liu M. Correlation between the Warburg effect and progression of triple-negative breast cancer. Front Oncol. 2023;12:1060495. DOI: 10.3389/fonc.2022.1060495","Xu J., Shen H., Zhu Z., Tang J. Lactate-induced lactylation circularly regulates glucose metabolism enzymes in breast cancer.. J Clin Oncol. 2023;41:e13092. DOI: 10.1200/jco.2023.41.16_suppl.e13092","Malhotra G., Gattani R.G., Shinde R.K., Gianchandani S.G., Nayak K., Salwan A. Significance of serum lactate dehydrogenase as a prognostic marker and outcome predictor in patients with breast cancer. Cureus. 2024;16(3):e55932. DOI: 10.7759/cureus.55932","Sicklick J., Kato S., Okamura R., Schwaederlé M., Hahn M., Williams C., et al. Molecular profiling of cancer patients enables personalized combination therapy: the I-PREDICT study. Nature Med. 2019;25:744–50. DOI: 10.1038/s41591-019-0407-5","Fischer C.G., Pallavajjala A., Jiang L., Anagnostou V., Tao J., Adams E., et al. Artificial intelligence-assisted serial analysis of clinical cancer genomics data identifies changing treatment recommendations and therapeutic targets. Clin Cancer Res. 2022;2(11):2361–72. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-21-4061","Rezayi S., Niakan Kalhori S.R., Saeedi S. Effectiveness of artificial intelligence for personalized medicine in neoplasms: a systematic review. Biomed Res Int. 2022;2022:7842566. DOI: 10.1155/2022/7842566","Ahmed H., Hamad S., Shedeed H., Hussein A. Enhanced deep learning model for personalized cancer treatment. IEEE Access. 2022;10:106050–8. DOI: 10.1109/ACCESS.2022.3209285","Amoroso N., Pomarico D., Fanizzi A., Didonna V., Giotta F., Forgia D., et al. A roadmap towards breast cancer therapies supported by explainable artificial intelligence. Applied Sci. 2021;11:4881. DOI: 10.3390/APP11114881"],"dc.citation.en":["Chapdelaine A.G., Sun G. Challenges and opportunities in developing targeted therapies for triple negative breast cancer. Biomolecules. 2023;13(8):1207. DOI: 10.3390/biom13081207","Varshini M., Krishnamurthy P., Reddy R., Wadhwani A., Chandrashekar V. Insights into the emerging therapeutic targets of triple-negative breast cancer. Curr Cancer Drug Targets. 2025;25(1):3–25. DOI: 10.2174/0115680096280750240123054936","Mir M., Qayoom H., Mehraj U., Nisar S., Bhat B., Wani N. Targeting different pathways using novel combination therapy in triple negative breast cancer. Curr Cancer Drug Targets. 2020;20(8):603–15. DOI: 10.2174/1570163817666200518081955","Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global cancer statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71:209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Bianchini G., De Angelis C., Licata L., Gianni L. Treatment landscape of triple-negative breast cancer — expanded options, evolving needs. Nat Rev Clin Oncol. 2022;19(2):91–113. DOI: 10.1038/s41571-021-00565-2","Park S., Khalife R., White E., Magliocco A. Abstract P5-03-05: Distinct molecular differences between african american/black and white women with triple negative breast cancer. Cancer Res. 2023;83(5):3–5. DOI: 10.1158/1538-7445.SABCS22-P5-03-05","Мерабишвили В.М., Семиглазов В.Ф., Комяхов А.В., Семиглазова Т.Ю., Криворотько П.В., Беляев А.М. Состояние онкологической помощи в России: рак молочной железы. Эпидемиология и выживаемость больных. Влияние эпидемии бета-варианта коронавируса SARS-CoV-2 (клинико-популяционное исследование). Опухоли женской репродуктивной системы. 2023;19(3):16–24. DOI: 10.17650/1994-4098-2023-19-3-1624","Панченко И.С., Родионов В.В., Бурменская О.В., Кометова В.В., Боженко В.К. Молекулярно-генетические кластеры трижды негативного рака молочной железы и их прогностическая значимость. Казанский медицинский журнал. 2023;104(2):198– 206. DOI: 10.17816/KMJ104784","Каприн А.Д., Старинский В.В., Шахзадова А.О. (ред.) Злокачественные новообразования в России в 2020 году (заболеваемость и смертность). М.: МНИОИ им. П.А. Герцена — филиал ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России; 2021.","Lehmann B.D., Colaprico A., Silva T.C., Chen J., An H., Ban Y., et al. Multi-omics analysis identifies therapeutic vulnerabilities in triplenegative breast cancer subtypes. Nat Commun. 2021;12(1):6276. DOI: 10.1038/s41467-021-26502-6","Radovich M., Jiang G., Hancock B.A., Chitambar C., Nanda R., Falkson C., et al. Association of circulating tumor DNA and circulating tumor cells after neoadjuvant chemotherapy with disease recurrence in patients with triple-negative breast cancer: preplanned secondary analysis of the BRE12-158 randomized clinical trial. JAMA Oncol. 2020;6(9):1410–5. DOI: 10.1001/jamaoncol.2020.2295","Dsouza S., Rao S., Fernandes D., Shankar S., Vidyasagar M., Santmayer S. Pattern of local recurrence and metastasis in carcinoma breast according to molecular subtype in patients treated with definitive intent. J Radiat Cancer Res. 2022;13:117–21. DOI: 10.4103/jrcr.jrcr_1_22","Ortega-Álvarez D., Tébar-García D., Casado-Peláez M., Castillo-Agea E., Balibrea-Rull J., Olivares-Osuna D., et al. Discovery and evaluation of novel biomarkers reveal dasatinib as a potential treatment for a specific subtype of triple-negative breast cancer. bioRxiv. 2024;603752. DOI: 10.1101/2024.07.24.603752","Wang X., Li X., Dong T., Yu W., Jia Z., Hou Y., et al. Global biomarker trends in triple-negative breast cancer research: a bibliometric analysis. Int J Surg. 2024;110(12):7962–83. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001799","Fasril T., Hilbertina N., Elliyanti A. Treatment problems in triple negative breast cancer. Int Islam Med J. 2023;4(2):51–8. DOI: 10.33086/iimj.v4i2.3951","Tan Q., Yin S-S., Zhou D., Chi Y., Man X., Li H. Potential predictive and prognostic value of biomarkers related to immune checkpoint inhibitor therapy of triple-negative breast cancer. Front Oncoly. 2022;12:1–8. DOI: 10.3389/fonc.2022.779786","Kudelova E., Smolar M., Holubekova V., Hornakova A., Dvorska D., Lucansky V., et al. Genetic heterogeneity, tumor microenvironment and immunotherapy in triple-negative breast cancer. Int J Molecul Sci. 2022;23(23):14937. DOI: 10.3390/ijms232314937","Schmid P., Turner N.C., Barrios C.H., Isakoff S.J., Kim S.B., Sablin M.P., et al. First-line ipatasertib, atezolizumab, and taxane triplet for metastatic triple-negative breast cancer: clinical and biomarker results. Clin Cancer Res. 2024;30(4):767–78. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-23-2084","Popović L., Matovina-Brko G., Popovic M., Punie K., Cvetanovic A., Lambertini M. Targeting triple-negative breast cancer: A clinical perspective. Oncol Res. 2023;31:221–38. DOI: 10.32604/or.2023.028525","Cunsolo A., Bourdon D., Lam E., Caro G., Dharajiya N., Pluard T., et al. Abstract PO4-06-12: Distinction of basal-like and triple-negative basal-like breast cancers utilizing a novel comprehensive single-cell liquid biopsy-based test. Cancer Res. 2024;84(9):PO4–12. DOI: 10.1158/1538-7445.sabcs23-po4-06-12","McGinn O., Riley D., Finlay-Schultz J., Paul K. V., Kabos P., Sartorius C.A. Cytokeratins 5 and 17 maintain an aggressive epithelial state in basal-like breast cancer. Mol Cancer Res. 2022;20(9):1443–55. DOI: 10.1158/1541-7786.MCR-21-0866","ElFeky A., Saied E., Shawky H., Sadaka E. Prognostic value of basal markers (Epidermal Growth Factor Receptor «EGFR» and cytokeratin 5/6) expression in triple-negative invasive breast cancer. JPMA. 2023;73(4):161–6. DOI: 10.47391/JPMA.EGY-S4-33","Klayech Z., Moussa A., Souid M., Hadhri R., Miled S., Gabbouj S., et al. Prognostic significance of combining cytokeratin-19, E-cadherin and Ki-67 analysis in triple-negative breast cancer with basal-like and non-basal-like phenotype. Cancer Invest. 2024;42(9):769–81. DOI: 10.1080/07357907.2024.2416166","Zhang J., Xia Y., Zhou X., Yu H., Tan Y., Du Y., et al. Current landscape of personalized clinical treatments for triple-negative breast cancer. Front Pharmacol. 2022;13:977660. DOI: 10.3389/fphar.2022.977660","Morrison L., Okines A. Systemic therapy for metastatic triple negative breast cancer: current treatments and future directions. Cancers. 2023;15(15):3801. DOI: 10.3390/cancers15153801","Глазкова Е.В., Фролова М.А., Исраелян Э.Р. Возможности терапии метастатического тройного негативного рака молочной железы. Медицинский Совет. 2022;(9):201–6. DOI: 10.21518/2079-701X-2022-16-9-201-206","Sikov W.M., Berry D.A., Perou C.M., Singh B., Cirrincione C.T., Tolaney S.M., et al. Impact of the addition of carboplatin and/or bevacizumab to neoadjuvant once-per-week paclitaxel followed by dosedense doxorubicin and cyclophosphamide on pathologic complete response rates in stage II to III triple-negative breast cancer: CALGB 40603 (Alliance). J Clin Oncol. 2015;33(1):13–21. DOI: 10.1200/JCO.2014.57.0572","Schmid P., Adams S., Rugo H.S., Schneeweiss A., Barrios C.H., Iwata H., et al. Atezolizumab and nab-paclitaxel in advanced triplenegative breast cancer. New Engl J Med. 2018;379(22):2108–21. DOI: 10.1056/NEJMoa1809615","Cortes J., Cescon D.W., Rugo H.S., Nowecki Z., Im S.A., Yusof M.M., et al. Pembrolizumab plus chemotherapy versus placebo plus chemotherapy for previously untreated locally recurrent inoperable or metastatic triple-negative breast cancer (KEYNOTE-355): a randomised, placebo-controlled, double-blind, phase 3 clinical trial. Lancet. 2020;396(10265):1817–28. DOI: 10.1016/S0140-6736(20)32531-9","Chai Y., Chen Y., Zhang D., Wei Y., Li Z., Li Q., et al. Homologous recombination deficiency (HRD) and BRCA 1/2 gene mutation for predicting the effect of platinum-based neoadjuvant chemotherapy of early-stage triple-negative breast cancer (TNBC): a systematic review and meta-analysis. J Personal Med. 2022;12(2):323. DOI: 10.3390/jpm12020323","Tutt A., Garber J., Kaufman B., Viale G., Fumagalli D., Rastogi P., et al. Adjuvant olaparib for patients with BRCA1- or BRCA2-mutated breast cancer. New Engl J Med. 2021;384(25):2394–405. DOI: 10.1056/NEJMoa2105215","Bidard F., Berger F., Arnedos M., Mouret-Reynier M., Trédan O., Sabatier R., et al. Clinical utility of ctDNA as a tool to detect triplenegative breast cancer relapses: The CUPCAKE trial. J Clin Oncol. 2024;42:1139. DOI: 10.1200/jco.2024.42.16_suppl.tps1139","Nel I., Herzog H., Aktas B. Combined analysis of disseminated tumor cells (DTCs) and circulating tumor DNA (ctDNA) in a patient suffering from triple negative breast cancer revealed elevated risk. Front Biosci. 2022;27(7):208. DOI: 10.31083/j.fbl2707208","Wang H., Wu J., Zhang Q., Hao J., Wang Y., Li Z., et al. A modified method to isolate circulating tumor cells and identify by a panel of gene mutations in lung cancer. Technol Cancer Res Treat. 2021;20:1533033821995275. DOI: 10.1177/1533033821995275","Lucci A., Hall C.S., Lodhi A.K., Bhattacharyya A., Anderson A.E., Xiao L., et al. Circulating tumour cells in non-metastatic breast cancer: a prospective study. Lancet Oncol. 2013;13(7):688–95. DOI: 10.1016/S1470-2045(12)70209-7","Liu M.C., Pitcher B.N., Mardis E.R., Davies S.R., Friedman P.N., Snider J., et al. Circulating tumor cell enumeration and characterization in metastatic triple-negative breast cancers from patients receiving chemotherapy plus atezolizumab. J Clin Oncol. 2019;37(15_suppl):1012. DOI: 10.1200/JCO.2019.37.15_suppl.1012","Miller M.C., Manning H., Rossi G., Lemech C. Significance of circulating tumor cells in metastatic triple negative breast cancer patients within a randomized, double-blind, placebo-controlled phase III trial: The TNT trial. Breast Cancer Res Treat. 2020;181(3):571–9. DOI: 10.1007/s10549-020-05635-1","Yi K., Wang X., Filippov S., Zhang H. Emerging ctDNA detection strategies in clinical cancer theranostics. Smart Medicine. 2023;2(4):e20230031. DOI: 10.1002/SMMD.20230031","Garcia-Murillas I., Schiavon G., Weigelt B., Ng C., Hrebien S., Cutts R.J., et al. Mutation tracking in circulating tumor DNA predicts relapse in early breast cancer. Sci Translat Med. 2015;7(302):302ra133. DOI: 10.1126/scitranslmed.aab0021","Riva F., Bidard F.C., Houy A., Saliou A., Madic J., Rampanou A., et al. Patient-specific circulating tumor DNA detection during neoadjuvant chemotherapy in triple-negative breast cancer. Clin Chem. 2021;67(5):872–81. DOI: 10.1093/clinchem/hvaa346","Khan M., Du K., Ai M., Wang B., Lin J., Ren A., et al. PD-L1 expression as biomarker of efficacy of PD-1/PD-L1 checkpoint inhibitors in metastatic triple negative breast cancer: A systematic review and meta-analysis. Front Immunol. 2023;14:1060308. DOI: 10.3389/fimmu.2023.1060308","Uenaka N., Sato E., Horimoto Y., Kawai S., Asaoka M., Kaise H., et al. CD8-positive T-Cells are key immune cells for predicting the therapeutic effect of neoadjuvant chemotherapy in triple-negative breast cancer. Anticancer Res. 2024;44(10):4525–36. DOI: 10.21873/anticanres.17281","Luen S., Salgado R., Dieci M., Vingiani A., Curigliano G., Curigliano G., et al. Prognostic implications of residual disease tumorinfiltrating lymphocytes and residual cancer burden in triple-negative breast cancer patients after neoadjuvant chemotherapy. Ann Oncol. 2019;30:236–42. DOI: 10.1093/annonc/mdy547","Eldib H., Nwanwene K., Kachynski Y., Wright T., Abdallah M., Kumar L., et al. Predicting pathological response in early-stage triplenegative breast cancer: Exploring the role of BRCA gene mutations—A retrospective single-institution study. J Clin Oncol. 2024;42:e12656. DOI: 10.1200/jco.2024.42.16_suppl.e12656","Liu S., Li Y., Yuan M., Song Q., Liu M. Correlation between the Warburg effect and progression of triple-negative breast cancer. Front Oncol. 2023;12:1060495. DOI: 10.3389/fonc.2022.1060495","Xu J., Shen H., Zhu Z., Tang J. Lactate-induced lactylation circularly regulates glucose metabolism enzymes in breast cancer.. J Clin Oncol. 2023;41:e13092. DOI: 10.1200/jco.2023.41.16_suppl.e13092","Malhotra G., Gattani R.G., Shinde R.K., Gianchandani S.G., Nayak K., Salwan A. Significance of serum lactate dehydrogenase as a prognostic marker and outcome predictor in patients with breast cancer. Cureus. 2024;16(3):e55932. DOI: 10.7759/cureus.55932","Sicklick J., Kato S., Okamura R., Schwaederlé M., Hahn M., Williams C., et al. Molecular profiling of cancer patients enables personalized combination therapy: the I-PREDICT study. Nature Med. 2019;25:744–50. DOI: 10.1038/s41591-019-0407-5","Fischer C.G., Pallavajjala A., Jiang L., Anagnostou V., Tao J., Adams E., et al. Artificial intelligence-assisted serial analysis of clinical cancer genomics data identifies changing treatment recommendations and therapeutic targets. Clin Cancer Res. 2022;2(11):2361–72. DOI: 10.1158/1078-0432.CCR-21-4061","Rezayi S., Niakan Kalhori S.R., Saeedi S. Effectiveness of artificial intelligence for personalized medicine in neoplasms: a systematic review. Biomed Res Int. 2022;2022:7842566. DOI: 10.1155/2022/7842566","Ahmed H., Hamad S., Shedeed H., Hussein A. Enhanced deep learning model for personalized cancer treatment. IEEE Access. 2022;10:106050–8. DOI: 10.1109/ACCESS.2022.3209285","Amoroso N., Pomarico D., Fanizzi A., Didonna V., Giotta F., Forgia D., et al. A roadmap towards breast cancer therapies supported by explainable artificial intelligence. Applied Sci. 2021;11:4881. DOI: 10.3390/APP11114881"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8925"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:58Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:58Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:58Z"],"publication_grp":["123456789/8925"],"bi_4_dis_filter":["иммунотерапия\n|||\nиммунотерапия","triple-negative breast cancer\n|||\ntriple-negative breast cancer","предиктивные маркеры\n|||\nпредиктивные маркеры","immunotherapy\n|||\nimmunotherapy","персонализированная медицина\n|||\nперсонализированная медицина","personalized medicine\n|||\npersonalized medicine","молекулярное профилирование\n|||\nмолекулярное профилирование","artificial intelligence\n|||\nartificial intelligence","трижды негативный рак молочной железы\n|||\nтрижды негативный рак молочной железы","прогностические маркеры\n|||\nпрогностические маркеры","molecular profiling\n|||\nmolecular profiling","искусственный интеллект\n|||\nискусственный интеллект","prognostic and predictive biomarkers\n|||\nprognostic and predictive biomarkers"],"bi_4_dis_partial":["triple-negative breast cancer","молекулярное профилирование","прогностические маркеры","prognostic and predictive biomarkers","artificial intelligence","personalized medicine","искусственный интеллект","предиктивные маркеры","immunotherapy","трижды негативный рак молочной железы","иммунотерапия","персонализированная медицина","molecular profiling"],"bi_4_dis_value_filter":["triple-negative breast cancer","молекулярное профилирование","прогностические маркеры","prognostic and predictive biomarkers","artificial intelligence","personalized medicine","искусственный интеллект","предиктивные маркеры","immunotherapy","трижды негативный рак молочной железы","иммунотерапия","персонализированная медицина","molecular profiling"],"bi_sort_1_sort":"multifactorial analysis of prognostic and predictive biomarkers in triple negative breast cancer patients","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:58Z","read":["g0"],"_version_":1837178068783857664},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:59:01.754Z","search.uniqueid":"2-8042","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8042,"handle":"123456789/8931","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-2-97-103"],"dc.abstract":["Introduction. Thyrotoxic states are the result of an overproduction of thyroid hormones. Statistics from Russia indicate an increasing incidence of thyrotoxicosis, with 132 cases documented per 100,000 population in 2018. Diffuse toxic goiter is among the most frequent pathologies associated with thyrotoxic conditions. Hyperthyroidism can also result from toxic thyroid adenomas. Toxic nodular goiter is a condition that can manifest in various ways, including single lobe involvement with a solitary nodule or multiple nodules within one or both lobes. The clinical features of these adenomas encompass local symptoms, including cosmetic concerns, and systemic thyrotoxicosis, which inform subsequent management strategies. Aim. The development of personalized, minimally invasive approaches for treating thyroid neoplasms is driven by the need to preserve functioning organ tissue. Materials and methods. This article details a clinical case involving a patient diagnosed with nodular goiter exhibiting signs of thyrotoxicosis. We developed a combined surgical intervention, involving staged ethanol sclerotherapy followed by radiofrequency ablation of the nodule. Results and discussion. The minimally invasive thyroid intervention resulted in the normalization of hormonal balance, a 7-fold reduction in nodule size, an improvement in quality of life, and the restoration of natural neck contours. Conclusion. The study highlights the potential of interventional endocrine surgery as a means of preserving organ function in patients with toxic nodular formations.
","Введение. Тиреотоксические состояния обусловлены гиперпродукцией гормонов щитовидной железы. Согласно данным статистики на территории Российской Федерации выявлен рост случаев тиреотоксикоза, в 2018 году зафиксировано 132 на 100 тыс. населения. Диффузный токсический зоб является одним из наиболее часто встречаемых в структуре патологий, сопровождающихся тиреотоксикозом. Гипертиреоз может быть обусловлен также токсическими аденомами щитовидной железы. Встречаются поражения одной доли, с солитарным узлом, и множественные узловые образования как одной доли, так и обеих долей, относящиеся к токсическому многоузловому зобу. При описании клинических проявлений аденом выделяют следующие симптомы: местные, в виде косметических проблем, и тиреотоксикоз, которые определяют тактику дальнейшего ведения. Цель. Развитие персонализированных малоинвазивных подходов к лечению новообразований щитовидной железы обусловлено необходимостью сохранения объема функционирующей ткани органа. Материалы и методы. В статье изложен клинический случай лечения пациента с узловым зобом и признаками тиреотоксикоза. Проведено хирургическое лечение разработанным группой авторов комбинированным методом, включающим поэтапную подготовку этаноловой склеротерапией с последующей радиочастотной абляцией узла. Результаты и обсуждение. Продемонстрировано последствие малоинвазивной операции на щитовидной железе в виде нормализации гормонального фона, уменьшения узлового образования в 7 раз, улучшения качества жизни и восстановления естественных контуров шеи. Заключение. Описаны перспективы применения интервенционной эндокринной хирургии с возможностью органосохраняющего вмешательства у пациентов с токсическими узловыми образованиями.
"],"dc.abstract.en":["Introduction. Thyrotoxic states are the result of an overproduction of thyroid hormones. Statistics from Russia indicate an increasing incidence of thyrotoxicosis, with 132 cases documented per 100,000 population in 2018. Diffuse toxic goiter is among the most frequent pathologies associated with thyrotoxic conditions. Hyperthyroidism can also result from toxic thyroid adenomas. Toxic nodular goiter is a condition that can manifest in various ways, including single lobe involvement with a solitary nodule or multiple nodules within one or both lobes. The clinical features of these adenomas encompass local symptoms, including cosmetic concerns, and systemic thyrotoxicosis, which inform subsequent management strategies. Aim. The development of personalized, minimally invasive approaches for treating thyroid neoplasms is driven by the need to preserve functioning organ tissue. Materials and methods. This article details a clinical case involving a patient diagnosed with nodular goiter exhibiting signs of thyrotoxicosis. We developed a combined surgical intervention, involving staged ethanol sclerotherapy followed by radiofrequency ablation of the nodule. Results and discussion. The minimally invasive thyroid intervention resulted in the normalization of hormonal balance, a 7-fold reduction in nodule size, an improvement in quality of life, and the restoration of natural neck contours. Conclusion. The study highlights the potential of interventional endocrine surgery as a means of preserving organ function in patients with toxic nodular formations.
"],"subject":["toxic adenoma","nodular goiter","thyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection","sclerotherapy","radiofrequency ablation","interventional surgery","токсическая аденома","узловой зоб","тиреотоксикоз","чрескожная инъекция этанола","склеротерапия","радиочастотная абляция","интервенционная хирургия"],"subject_keyword":["toxic adenoma","toxic adenoma","nodular goiter","nodular goiter","thyrotoxicosis","thyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection","percutaneous ethanol injection","sclerotherapy","sclerotherapy","radiofrequency ablation","radiofrequency ablation","interventional surgery","interventional surgery","токсическая аденома","токсическая аденома","узловой зоб","узловой зоб","тиреотоксикоз","тиреотоксикоз","чрескожная инъекция этанола","чрескожная инъекция этанола","склеротерапия","склеротерапия","радиочастотная абляция","радиочастотная абляция","интервенционная хирургия","интервенционная хирургия"],"subject_ac":["toxic adenoma\n|||\ntoxic adenoma","nodular goiter\n|||\nnodular goiter","thyrotoxicosis\n|||\nthyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection\n|||\npercutaneous ethanol injection","sclerotherapy\n|||\nsclerotherapy","radiofrequency ablation\n|||\nradiofrequency ablation","interventional surgery\n|||\ninterventional surgery","токсическая аденома\n|||\nтоксическая аденома","узловой зоб\n|||\nузловой зоб","тиреотоксикоз\n|||\nтиреотоксикоз","чрескожная инъекция этанола\n|||\nчрескожная инъекция этанола","склеротерапия\n|||\nсклеротерапия","радиочастотная абляция\n|||\nрадиочастотная абляция","интервенционная хирургия\n|||\nинтервенционная хирургия"],"subject_tax_0_filter":["toxic adenoma\n|||\ntoxic adenoma","nodular goiter\n|||\nnodular goiter","thyrotoxicosis\n|||\nthyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection\n|||\npercutaneous ethanol injection","sclerotherapy\n|||\nsclerotherapy","radiofrequency ablation\n|||\nradiofrequency ablation","interventional surgery\n|||\ninterventional surgery","токсическая аденома\n|||\nтоксическая аденома","узловой зоб\n|||\nузловой зоб","тиреотоксикоз\n|||\nтиреотоксикоз","чрескожная инъекция этанола\n|||\nчрескожная инъекция этанола","склеротерапия\n|||\nсклеротерапия","радиочастотная абляция\n|||\nрадиочастотная абляция","интервенционная хирургия\n|||\nинтервенционная хирургия"],"subject_filter":["toxic adenoma\n|||\ntoxic adenoma","nodular goiter\n|||\nnodular goiter","thyrotoxicosis\n|||\nthyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection\n|||\npercutaneous ethanol injection","sclerotherapy\n|||\nsclerotherapy","radiofrequency ablation\n|||\nradiofrequency ablation","interventional surgery\n|||\ninterventional surgery","токсическая аденома\n|||\nтоксическая аденома","узловой зоб\n|||\nузловой зоб","тиреотоксикоз\n|||\nтиреотоксикоз","чрескожная инъекция этанола\n|||\nчрескожная инъекция этанола","склеротерапия\n|||\nсклеротерапия","радиочастотная абляция\n|||\nрадиочастотная абляция","интервенционная хирургия\n|||\nинтервенционная хирургия"],"dc.subject_mlt":["toxic adenoma","nodular goiter","thyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection","sclerotherapy","radiofrequency ablation","interventional surgery","токсическая аденома","узловой зоб","тиреотоксикоз","чрескожная инъекция этанола","склеротерапия","радиочастотная абляция","интервенционная хирургия"],"dc.subject":["toxic adenoma","nodular goiter","thyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection","sclerotherapy","radiofrequency ablation","interventional surgery","токсическая аденома","узловой зоб","тиреотоксикоз","чрескожная инъекция этанола","склеротерапия","радиочастотная абляция","интервенционная хирургия"],"dc.subject.en":["toxic adenoma","nodular goiter","thyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection","sclerotherapy","radiofrequency ablation","interventional surgery"],"title":["Ethanol Sclerotherapy Combined with Radiofrequency Ablation in the Treatment of Toxic Adenoma: Clinical Case","Этаноловая склеротерапия с радиочастотной абляцией в лечении токсической аденомы (клинический случай)"],"title_keyword":["Ethanol Sclerotherapy Combined with Radiofrequency Ablation in the Treatment of Toxic Adenoma: Clinical Case","Этаноловая склеротерапия с радиочастотной абляцией в лечении токсической аденомы (клинический случай)"],"title_ac":["ethanol sclerotherapy combined with radiofrequency ablation in the treatment of toxic adenoma: clinical case\n|||\nEthanol Sclerotherapy Combined with Radiofrequency Ablation in the Treatment of Toxic Adenoma: Clinical Case","этаноловая склеротерапия с радиочастотной абляцией в лечении токсической аденомы (клинический случай)\n|||\nЭтаноловая склеротерапия с радиочастотной абляцией в лечении токсической аденомы (клинический случай)"],"dc.title_sort":"Ethanol Sclerotherapy Combined with Radiofrequency Ablation in the Treatment of Toxic Adenoma: Clinical Case","dc.title_hl":["Ethanol Sclerotherapy Combined with Radiofrequency Ablation in the Treatment of Toxic Adenoma: Clinical Case","Этаноловая склеротерапия с радиочастотной абляцией в лечении токсической аденомы (клинический случай)"],"dc.title_mlt":["Ethanol Sclerotherapy Combined with Radiofrequency Ablation in the Treatment of Toxic Adenoma: Clinical Case","Этаноловая склеротерапия с радиочастотной абляцией в лечении токсической аденомы (клинический случай)"],"dc.title":["Ethanol Sclerotherapy Combined with Radiofrequency Ablation in the Treatment of Toxic Adenoma: Clinical Case","Этаноловая склеротерапия с радиочастотной абляцией в лечении токсической аденомы (клинический случай)"],"dc.title_stored":["Ethanol Sclerotherapy Combined with Radiofrequency Ablation in the Treatment of Toxic Adenoma: Clinical Case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Этаноловая склеротерапия с радиочастотной абляцией в лечении токсической аденомы (клинический случай)\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Ethanol Sclerotherapy Combined with Radiofrequency Ablation in the Treatment of Toxic Adenoma: Clinical Case"],"dc.abstract.ru":["Введение. Тиреотоксические состояния обусловлены гиперпродукцией гормонов щитовидной железы. Согласно данным статистики на территории Российской Федерации выявлен рост случаев тиреотоксикоза, в 2018 году зафиксировано 132 на 100 тыс. населения. Диффузный токсический зоб является одним из наиболее часто встречаемых в структуре патологий, сопровождающихся тиреотоксикозом. Гипертиреоз может быть обусловлен также токсическими аденомами щитовидной железы. Встречаются поражения одной доли, с солитарным узлом, и множественные узловые образования как одной доли, так и обеих долей, относящиеся к токсическому многоузловому зобу. При описании клинических проявлений аденом выделяют следующие симптомы: местные, в виде косметических проблем, и тиреотоксикоз, которые определяют тактику дальнейшего ведения. Цель. Развитие персонализированных малоинвазивных подходов к лечению новообразований щитовидной железы обусловлено необходимостью сохранения объема функционирующей ткани органа. Материалы и методы. В статье изложен клинический случай лечения пациента с узловым зобом и признаками тиреотоксикоза. Проведено хирургическое лечение разработанным группой авторов комбинированным методом, включающим поэтапную подготовку этаноловой склеротерапией с последующей радиочастотной абляцией узла. Результаты и обсуждение. Продемонстрировано последствие малоинвазивной операции на щитовидной железе в виде нормализации гормонального фона, уменьшения узлового образования в 7 раз, улучшения качества жизни и восстановления естественных контуров шеи. Заключение. Описаны перспективы применения интервенционной эндокринной хирургии с возможностью органосохраняющего вмешательства у пациентов с токсическими узловыми образованиями.
"],"dc.fullRISC":["ВВЕДЕНИЕ\nТиреотоксические состояния обусловлены избыточной продукцией гормонов щитовидной железы (ЩЖ).\nСогласно данным официальной отчетности Российской Федерации, выявлен статистически значимый\nрост распространенности тиреотоксикоза (р < 0,001);\nпо данным за 2018 год частота составляет 132 случая\nна 100 тыс. населения [1]. Гипертиреоз может быть обусловлен несколькими патологическими состояниями,\nтакими как диффузный токсический зоб (ДТЗ), многоузловой токсический зоб или токсическая аденома\n(ТА) [2, 3]. ДТЗ является одной из наиболее распространенных форм тиреотоксикоза, так как имеет аутоиммунную природу патологического процесса. ДТЗ\nзанимает до 80 % случаев гиперфункции ЩЖ и характерен для возрастной группы от 20 до 40 лет. Для узловых форм различают варианты поражения одной доли,\nсолитарный узел и сочетание образований в обеих долях щитовидной железы, в том числе множественные,\nотносящиеся к токсическому многоузловому зобу [4].\nТА статистически чаще встречаются у пациентов женского пола. При описании клинических проявлений\nтиреотоксических аденом требуется уделить особое\nвнимание следующим симптомам: гипертония, тахикардия, изменения кожных покровов, желудочно-кишечные проявления, мышечную слабость и другие,\nчто также влияет на тактику хирургического вмешательства [5].\nВ зависимости от клинического течения заболевания\nпроводится выбор метода терапии. При субклиническом тиреотоксикозе у пациентов с ТА ведущим методом является консервативная симптоматическая\nтерапия. При тиреотоксических состояниях с изменениями в нескольких системах органов приоритетными\nявляются хирургические методы или радиойодтерапия\n(РЙТ) [6]. Существенные риски развития интра- и послеоперационных осложнений, связанных с использованием данных методов лечения, ставят под сомнение\nнеобходимость их применения в отдельных клинических случаях. Консервативная терапия (в частности,\nгормонально активных узлов) предполагает длительный (в ряде случаев — пожизненный) прием тиреостатических препаратов, что оказывает влияние на качество жизни пациентов за счет побочных эффектов.\nРазвитие интервенционной хирургии привело к выделению новых направлений малоинвазивных способов\nлечения узловых образований ЩЖ, в частности радиочастотной абляции (РЧА) и комбинации с этаноловой\nсклеротерапией, что продемонстрировало значительную клиническую эффективность и малый риск осложнений в исходе пилотных исследований в сравнении\nс хирургическими методами и РЙТ.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nПациентка Н., 49 лет, обратилась в 2019 году к врачухирургу клиники Башкирского государственного медицинского университета (БГМУ, г. Уфа) с жалобами\nна тахикардию (ЧСС — 95–115 уд/мин), периодическое\nповышение артериального давления (141/105) в течение года, раздражительность, потливость, тремор рук,\nотсутствие регулярного менструального цикла, быструю утомляемость и общую слабость.\nВ течение двух лет, предшествующих настоящему обследованию, наблюдалась у эндокринолога по месту\nжительства с диагнозом «Диффузно-узловой зоб 1 степени по ВОЗ». По данным анамнеза: впервые диагноз\n«диффузно-узловой зоб» был установлен в 2017 году\nэндокринологом по месту жительства. В течение 2018–\n2019 годов, предшествующих обращению в клинику\nБГМУ, проведена терапия антитиреоидным препаратом — тирозол® в дозировке 5 мг один раз в сутки.\nРезультаты объективного обследования: состояние\nудовлетворительное, сознание ясное, положение активное. Дыхание везикулярное, проводится по всем\nлегочным полям, частота дыхания — 18 в минуту. Тоны\nсердца ясные, ритм правильный, патологические шумыне выслушиваются, ЧСС — 112 ударов в минуту, АД —\n137/101 мм рт. ст., симметричное на обеих руках.\nЛокально: при пальпации щитовидная железа справа\nнеравномерно плотная, слева бугристая и мягкоэластичная, безболезненная, визуально отмечается несимметричная деформация шеи за счет увеличения правой\nдоли ЩЖ.\nПри оценке гормональной функции щитовидной железы выявлены эпизоды подавления продукции тиреотропного гормона (ТТГ) и результат медикаментозной\nкоррекции тирозолом® (рис. 1).\nУЗИ щитовидной железы от 2019 года: форма железы\nтреугольная за счет преобладания объема правой доли;\nразмеры щитовидной железы увеличены за счет узлообразования; правая доля: 60×30×16 мм, V — 13,8 см 3;\nлевая доля: 42×18×15 мм, V — 5,4 см 3; общий объем\n19,2 см 3.\nЭхоструктура долей неоднородная. В правой доле определяется узловое образование размерами 33×18×38 мм\n(объем 11 см 3) с четкими ровными контурами, несколько сниженной эхогенности, структура с наличием\nмножественных тонких гиперэхогенных перегородок\nи жидкостного компонента, более 80 % объема. В режиме цветного доплеровского картирования (ЦДК) — интенсивная васкуляризация узла по смешанному типу.\nРегионарные лимфоузлы не увеличены.\nНа сцинтиграфии ЩЖ (рис. 2) с тестом на захват пертехнетата (Tc 99m) — признаки гиперфункционирующего узла правой доли. В среднем и нижнем сегментах\nправой доли отмечается округлое образование диаметром около 30 мм с гиперфиксацией радиофармпрепарата (РФП) — «горячий» узел, уровень захвата Tc 99m\nвыше нормы (2,3 %).\nВ 2018 году выполнена тонкоигольная аспирационная\nпункционная биопсия (ТАПБ) узлового образования\nправой доли по сцинтиграфической картине, соответствующей «горячему» узлу. По результатам цитологической картины образования правой доли: материал\nпредставлен коллоидом, элементами крови, гемосидерофагами, фолликулярными структурами из тироцитов и соответствует по цитологической классификации — Bethesda II.\nС учетом полученных жалоб, объективного исследования, клинико-лабораторных показателей и дополнительных методов исследования и отсутствия эффекта\nот консервативного лечения пациенке было предложено проведение интервенционных методов лечения как\nальтернативы хирургического метода лечения согласно\nразработанной комбинированной методике с последовательным применением этаноловой склеротерапии\nи радиочастотной абляции [7].\nЭффективность лечения оценивалась по следующим\nкритериям:\n1. Динамика тиреоидных гормонов до/после лечения.\n2. УЗИ: оценка размеров и объема узлового образования, соотношение жидкостного и солидного компонентов, васкуляризации в режиме ЦДК в динамике.\n3. Клинические симптомы (деформация передней поверхности шеи, ЧСС и АД).\n4. Визуальная оценка размеров узлового образования\nпо деформации передней поверхности шеи.\nПротокол хирургического лечения:\nВ период с 12 ноября по 5 декабря 2019 года под УЗИнавигацией (ультразвуковой аппарат «GE Logic 9E\nExpert») под местной анестезией 1 % лидокаином выполнено 2 сеанса этаноловой склеротерапии токсической аденомы правой доли ЩЖ.\nПервый сеанс от 12 ноября 2019 года: в полость введено\nдо 2 мл 95 % спирта.\nВторой сеанс (рис. 3) склеротерапии выполнен 5 декабря 2019 года: размеры узла на момент проведения\nпроцедуры составили 27×16×32 мм (объем 7 см 3). В полость введено до 1 мл 95 % спирта.\nВ период проведения сеансов этаноловой склеротерапии размеры и объем узлового образования уменьшились до 5,4 см 3 (уменьшение почти вдвое от изначального объема). При ЦДК васкуляризация узла подверглась\nизменениям: кровоток с интенсивного смешанного\nснижен до умеренного смешанного, максимальные скоростные параметры сосудов образования сохранялись\nдо 15 см/с.\nУчитывая сохраненную гиперпродукцию гормонов\nщитовидной железы и данные УЗИ, принято решение\nо проведении радиочастотной абляции для вапоризации тканевого компонента и сосудов, питающих узловое образование, с целью предупреждения рецидива.\nВ декабре 2019 года, спустя 3 недели после последнего сеанса этаноловой склеротерапии, под контролем\nультразвукового аппарата «GE Logic 9E Expert» под\nместной анестезией радиочастотным генератором\n«RFAblation System Mygen M-3004» произведена РЧА\nузлового образования электродом BT 1010, мощностью\n65 Вт.\nИнтраоперационные осложнения не наблюдались, лечение пациентка перенесла хорошо (рис. 4).После проведенного РЧА уменьшение размеров отмечалось в течение 12 месяцев, при УЗИ в декабре\n2020 года объем узла равнялся 23×14×21 мм, или 3 см 3\n(рис. 5).\nНа февраль 2024 года, спустя 4 года после проведенной\nРЧА, размеры образования составляли 16×8×14 мм\n(объем 1,5 см 3), на ЦДК образование аваскулярного\nтипа с признаками стойкого фиброза (рис. 6).\nНа протяжении лечения пациентка отмечала улучшение состояния. Объективные данные демонстрировали\nвизуальное и пальпаторное уменьшение узлового образования. Гормональный статус пациентки через год\nпосле абляции достиг эутиреоза. Послеоперационный\nпериод протекал без осложнений, пациентка наблюдалась в клинике на протяжении трех лет.\nВесь период лечения проходил без потери трудоспособности, в амбулаторных условиях.\nРЕЗУЛЬТАТЫ\nПоэтапное лечение токсической аденомы правой доли\nщитовидной железы (склеротерапия с последующей\nРЧА) привело к устранению клинических симптомов\nи улучшению состояния пациентки за счет:\n1) достижения эутиреоза без дополнительной медикаментозной коррекции тиреостатическими препаратами (табл. 1);\n2) значительного уменьшения размеров узла — объем\nобразования правой доли уменьшился до 1,5 см 3, что\nв 7 раз меньше от изначального объема (исходный объем — 11 см 3);\n3) визуального и анатомического устранения деформации шеи;\n4) улучшения качества жизни (устранение косметического дефекта шеи, нормализация артериального\nдавления и сердцебиения, уменьшение общей тревожности, улучшение общего состояния, нормализация\nменструального цикла).\nОБСУЖДЕНИЕ\nОперативное лечение — один из наиболее распространенных методов, применяемый в лечении токсических\nаденом, заключающийся в удалении гормонально активных узлов ЩЖ по принципу гемитиреоидэктомии,\nсубтотальной или тотальной тиреоидэктомии [8, 9].\nОперативная коррекция токсических аденом обладает\nзначительными преимуществами, такими как возможность быстрого и эффективного контроля над гиперпродукцией гормонов путем радикального удаления\nактивных узлов, проведение гистологического анализа\nоперационного материала для подтверждения диагноза\nи минимальный риск возникновения рецидивов. Однако осложнения хирургического лечения, такие как\nпарез возвратного гортанного нерва, гипопаратиреоз,\nтранзиторная гипокальциемия, послеоперационное\nкровотечение, инфицирование раны и формирование\nкелоидного рубца в месте послеоперационного шва,\nтакже встречаются у пациентов [10].\nПомимо хирургических методов терапии, у пациентов\nс гормонально активными узлами применяется РЙТ,\nисточником излучения при которой является радиоактивный йод (I-131). Преимуществами данного способа\nявляется минимальная частота развития нежелательных реакций и высокая эффективность в отношении\nдостижения эутиреоидного статуса. Среди возможных\nосложнений применения радиоактивного йода в литературе отмечено вовлечение в деструкцию нормально\nфункционирующей ткани ЩЖ, высокая частота развития гипотиреоза в долговременном исходе лечения\nи необходимость госпитализации пациента в среднем\nна 7–10 дней, что создает дополнительную нагрузку\nна систему здравоохранения [11–14].\nИнтервенционные методы хирургии, такие как РЧА,\nзаключаются в воздействии тепловой энергии на гормонально активную ткань ЩЖ с целью уменьшения ее\nобъема и улучшения клинических исходов заболевания.\nПреимущества метода подробно описаны в литературе.\nОтмечается уменьшение объема токсической аденомы\nна 50–90 % от исходного уровня, значительное влияние\nна качество жизни пациентов, а также низкая частота\nосложнений в результате вмешательства [15]. Изучение\nулучшения качества жизни и экономической эффективности РЧА выявило, что общее и психическое состояние пациентов, перенесших радиочастотную абляцию, было значительно лучше, чем при хирургической\nкоррекции тиреотоксикоза, однако ее стоимость имела\nпреимущество перед РЧА [16, 17].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПроведено хирургическое лечение комбинированным\nмини-инвазивным методом, включающим поэтапную\nподготовку этаноловой склеротерапией с последующей\nрадиочастотной абляцией узла. Продемонстрирован\nретроспективный анализ результатов малоинвазивной\nоперации на щитовидной железе и описаны перспективы применения интервенционной эндокринной хирургии с возможностью органосохраняющего вмешательства у пациентов с функционально активными узлами\nщитовидной железы."],"dc.fullRISC.ru":["ВВЕДЕНИЕ\nТиреотоксические состояния обусловлены избыточной продукцией гормонов щитовидной железы (ЩЖ).\nСогласно данным официальной отчетности Российской Федерации, выявлен статистически значимый\nрост распространенности тиреотоксикоза (р < 0,001);\nпо данным за 2018 год частота составляет 132 случая\nна 100 тыс. населения [1]. Гипертиреоз может быть обусловлен несколькими патологическими состояниями,\nтакими как диффузный токсический зоб (ДТЗ), многоузловой токсический зоб или токсическая аденома\n(ТА) [2, 3]. ДТЗ является одной из наиболее распространенных форм тиреотоксикоза, так как имеет аутоиммунную природу патологического процесса. ДТЗ\nзанимает до 80 % случаев гиперфункции ЩЖ и характерен для возрастной группы от 20 до 40 лет. Для узловых форм различают варианты поражения одной доли,\nсолитарный узел и сочетание образований в обеих долях щитовидной железы, в том числе множественные,\nотносящиеся к токсическому многоузловому зобу [4].\nТА статистически чаще встречаются у пациентов женского пола. При описании клинических проявлений\nтиреотоксических аденом требуется уделить особое\nвнимание следующим симптомам: гипертония, тахикардия, изменения кожных покровов, желудочно-кишечные проявления, мышечную слабость и другие,\nчто также влияет на тактику хирургического вмешательства [5].\nВ зависимости от клинического течения заболевания\nпроводится выбор метода терапии. При субклиническом тиреотоксикозе у пациентов с ТА ведущим методом является консервативная симптоматическая\nтерапия. При тиреотоксических состояниях с изменениями в нескольких системах органов приоритетными\nявляются хирургические методы или радиойодтерапия\n(РЙТ) [6]. Существенные риски развития интра- и послеоперационных осложнений, связанных с использованием данных методов лечения, ставят под сомнение\nнеобходимость их применения в отдельных клинических случаях. Консервативная терапия (в частности,\nгормонально активных узлов) предполагает длительный (в ряде случаев — пожизненный) прием тиреостатических препаратов, что оказывает влияние на качество жизни пациентов за счет побочных эффектов.\nРазвитие интервенционной хирургии привело к выделению новых направлений малоинвазивных способов\nлечения узловых образований ЩЖ, в частности радиочастотной абляции (РЧА) и комбинации с этаноловой\nсклеротерапией, что продемонстрировало значительную клиническую эффективность и малый риск осложнений в исходе пилотных исследований в сравнении\nс хирургическими методами и РЙТ.\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\nПациентка Н., 49 лет, обратилась в 2019 году к врачухирургу клиники Башкирского государственного медицинского университета (БГМУ, г. Уфа) с жалобами\nна тахикардию (ЧСС — 95–115 уд/мин), периодическое\nповышение артериального давления (141/105) в течение года, раздражительность, потливость, тремор рук,\nотсутствие регулярного менструального цикла, быструю утомляемость и общую слабость.\nВ течение двух лет, предшествующих настоящему обследованию, наблюдалась у эндокринолога по месту\nжительства с диагнозом «Диффузно-узловой зоб 1 степени по ВОЗ». По данным анамнеза: впервые диагноз\n«диффузно-узловой зоб» был установлен в 2017 году\nэндокринологом по месту жительства. В течение 2018–\n2019 годов, предшествующих обращению в клинику\nБГМУ, проведена терапия антитиреоидным препаратом — тирозол® в дозировке 5 мг один раз в сутки.\nРезультаты объективного обследования: состояние\nудовлетворительное, сознание ясное, положение активное. Дыхание везикулярное, проводится по всем\nлегочным полям, частота дыхания — 18 в минуту. Тоны\nсердца ясные, ритм правильный, патологические шумыне выслушиваются, ЧСС — 112 ударов в минуту, АД —\n137/101 мм рт. ст., симметричное на обеих руках.\nЛокально: при пальпации щитовидная железа справа\nнеравномерно плотная, слева бугристая и мягкоэластичная, безболезненная, визуально отмечается несимметричная деформация шеи за счет увеличения правой\nдоли ЩЖ.\nПри оценке гормональной функции щитовидной железы выявлены эпизоды подавления продукции тиреотропного гормона (ТТГ) и результат медикаментозной\nкоррекции тирозолом® (рис. 1).\nУЗИ щитовидной железы от 2019 года: форма железы\nтреугольная за счет преобладания объема правой доли;\nразмеры щитовидной железы увеличены за счет узлообразования; правая доля: 60×30×16 мм, V — 13,8 см 3;\nлевая доля: 42×18×15 мм, V — 5,4 см 3; общий объем\n19,2 см 3.\nЭхоструктура долей неоднородная. В правой доле определяется узловое образование размерами 33×18×38 мм\n(объем 11 см 3) с четкими ровными контурами, несколько сниженной эхогенности, структура с наличием\nмножественных тонких гиперэхогенных перегородок\nи жидкостного компонента, более 80 % объема. В режиме цветного доплеровского картирования (ЦДК) — интенсивная васкуляризация узла по смешанному типу.\nРегионарные лимфоузлы не увеличены.\nНа сцинтиграфии ЩЖ (рис. 2) с тестом на захват пертехнетата (Tc 99m) — признаки гиперфункционирующего узла правой доли. В среднем и нижнем сегментах\nправой доли отмечается округлое образование диаметром около 30 мм с гиперфиксацией радиофармпрепарата (РФП) — «горячий» узел, уровень захвата Tc 99m\nвыше нормы (2,3 %).\nВ 2018 году выполнена тонкоигольная аспирационная\nпункционная биопсия (ТАПБ) узлового образования\nправой доли по сцинтиграфической картине, соответствующей «горячему» узлу. По результатам цитологической картины образования правой доли: материал\nпредставлен коллоидом, элементами крови, гемосидерофагами, фолликулярными структурами из тироцитов и соответствует по цитологической классификации — Bethesda II.\nС учетом полученных жалоб, объективного исследования, клинико-лабораторных показателей и дополнительных методов исследования и отсутствия эффекта\nот консервативного лечения пациенке было предложено проведение интервенционных методов лечения как\nальтернативы хирургического метода лечения согласно\nразработанной комбинированной методике с последовательным применением этаноловой склеротерапии\nи радиочастотной абляции [7].\nЭффективность лечения оценивалась по следующим\nкритериям:\n1. Динамика тиреоидных гормонов до/после лечения.\n2. УЗИ: оценка размеров и объема узлового образования, соотношение жидкостного и солидного компонентов, васкуляризации в режиме ЦДК в динамике.\n3. Клинические симптомы (деформация передней поверхности шеи, ЧСС и АД).\n4. Визуальная оценка размеров узлового образования\nпо деформации передней поверхности шеи.\nПротокол хирургического лечения:\nВ период с 12 ноября по 5 декабря 2019 года под УЗИнавигацией (ультразвуковой аппарат «GE Logic 9E\nExpert») под местной анестезией 1 % лидокаином выполнено 2 сеанса этаноловой склеротерапии токсической аденомы правой доли ЩЖ.\nПервый сеанс от 12 ноября 2019 года: в полость введено\nдо 2 мл 95 % спирта.\nВторой сеанс (рис. 3) склеротерапии выполнен 5 декабря 2019 года: размеры узла на момент проведения\nпроцедуры составили 27×16×32 мм (объем 7 см 3). В полость введено до 1 мл 95 % спирта.\nВ период проведения сеансов этаноловой склеротерапии размеры и объем узлового образования уменьшились до 5,4 см 3 (уменьшение почти вдвое от изначального объема). При ЦДК васкуляризация узла подверглась\nизменениям: кровоток с интенсивного смешанного\nснижен до умеренного смешанного, максимальные скоростные параметры сосудов образования сохранялись\nдо 15 см/с.\nУчитывая сохраненную гиперпродукцию гормонов\nщитовидной железы и данные УЗИ, принято решение\nо проведении радиочастотной абляции для вапоризации тканевого компонента и сосудов, питающих узловое образование, с целью предупреждения рецидива.\nВ декабре 2019 года, спустя 3 недели после последнего сеанса этаноловой склеротерапии, под контролем\nультразвукового аппарата «GE Logic 9E Expert» под\nместной анестезией радиочастотным генератором\n«RFAblation System Mygen M-3004» произведена РЧА\nузлового образования электродом BT 1010, мощностью\n65 Вт.\nИнтраоперационные осложнения не наблюдались, лечение пациентка перенесла хорошо (рис. 4).После проведенного РЧА уменьшение размеров отмечалось в течение 12 месяцев, при УЗИ в декабре\n2020 года объем узла равнялся 23×14×21 мм, или 3 см 3\n(рис. 5).\nНа февраль 2024 года, спустя 4 года после проведенной\nРЧА, размеры образования составляли 16×8×14 мм\n(объем 1,5 см 3), на ЦДК образование аваскулярного\nтипа с признаками стойкого фиброза (рис. 6).\nНа протяжении лечения пациентка отмечала улучшение состояния. Объективные данные демонстрировали\nвизуальное и пальпаторное уменьшение узлового образования. Гормональный статус пациентки через год\nпосле абляции достиг эутиреоза. Послеоперационный\nпериод протекал без осложнений, пациентка наблюдалась в клинике на протяжении трех лет.\nВесь период лечения проходил без потери трудоспособности, в амбулаторных условиях.\nРЕЗУЛЬТАТЫ\nПоэтапное лечение токсической аденомы правой доли\nщитовидной железы (склеротерапия с последующей\nРЧА) привело к устранению клинических симптомов\nи улучшению состояния пациентки за счет:\n1) достижения эутиреоза без дополнительной медикаментозной коррекции тиреостатическими препаратами (табл. 1);\n2) значительного уменьшения размеров узла — объем\nобразования правой доли уменьшился до 1,5 см 3, что\nв 7 раз меньше от изначального объема (исходный объем — 11 см 3);\n3) визуального и анатомического устранения деформации шеи;\n4) улучшения качества жизни (устранение косметического дефекта шеи, нормализация артериального\nдавления и сердцебиения, уменьшение общей тревожности, улучшение общего состояния, нормализация\nменструального цикла).\nОБСУЖДЕНИЕ\nОперативное лечение — один из наиболее распространенных методов, применяемый в лечении токсических\nаденом, заключающийся в удалении гормонально активных узлов ЩЖ по принципу гемитиреоидэктомии,\nсубтотальной или тотальной тиреоидэктомии [8, 9].\nОперативная коррекция токсических аденом обладает\nзначительными преимуществами, такими как возможность быстрого и эффективного контроля над гиперпродукцией гормонов путем радикального удаления\nактивных узлов, проведение гистологического анализа\nоперационного материала для подтверждения диагноза\nи минимальный риск возникновения рецидивов. Однако осложнения хирургического лечения, такие как\nпарез возвратного гортанного нерва, гипопаратиреоз,\nтранзиторная гипокальциемия, послеоперационное\nкровотечение, инфицирование раны и формирование\nкелоидного рубца в месте послеоперационного шва,\nтакже встречаются у пациентов [10].\nПомимо хирургических методов терапии, у пациентов\nс гормонально активными узлами применяется РЙТ,\nисточником излучения при которой является радиоактивный йод (I-131). Преимуществами данного способа\nявляется минимальная частота развития нежелательных реакций и высокая эффективность в отношении\nдостижения эутиреоидного статуса. Среди возможных\nосложнений применения радиоактивного йода в литературе отмечено вовлечение в деструкцию нормально\nфункционирующей ткани ЩЖ, высокая частота развития гипотиреоза в долговременном исходе лечения\nи необходимость госпитализации пациента в среднем\nна 7–10 дней, что создает дополнительную нагрузку\nна систему здравоохранения [11–14].\nИнтервенционные методы хирургии, такие как РЧА,\nзаключаются в воздействии тепловой энергии на гормонально активную ткань ЩЖ с целью уменьшения ее\nобъема и улучшения клинических исходов заболевания.\nПреимущества метода подробно описаны в литературе.\nОтмечается уменьшение объема токсической аденомы\nна 50–90 % от исходного уровня, значительное влияние\nна качество жизни пациентов, а также низкая частота\nосложнений в результате вмешательства [15]. Изучение\nулучшения качества жизни и экономической эффективности РЧА выявило, что общее и психическое состояние пациентов, перенесших радиочастотную абляцию, было значительно лучше, чем при хирургической\nкоррекции тиреотоксикоза, однако ее стоимость имела\nпреимущество перед РЧА [16, 17].\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\nПроведено хирургическое лечение комбинированным\nмини-инвазивным методом, включающим поэтапную\nподготовку этаноловой склеротерапией с последующей\nрадиочастотной абляцией узла. Продемонстрирован\nретроспективный анализ результатов малоинвазивной\nоперации на щитовидной железе и описаны перспективы применения интервенционной эндокринной хирургии с возможностью органосохраняющего вмешательства у пациентов с функционально активными узлами\nщитовидной железы."],"dc.subject.ru":["токсическая аденома","узловой зоб","тиреотоксикоз","чрескожная инъекция этанола","склеротерапия","радиочастотная абляция","интервенционная хирургия"],"dc.title.ru":["Этаноловая склеротерапия с радиочастотной абляцией в лечении токсической аденомы (клинический случай)"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["2"],"dc.pages":["97-103"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["Г. Т. Гумерова","G. T. Gumerova","В. А. Макарьин","V. A. Makarin","А. Ф. Тушова","A. F. Tushova","А. Ф. Фазлыева","A. F. Fazlyeva","А. И. Ишбулатова","A. I. Ishbulatova","С. П. Климец","S. P. Klimets","Е. А. Надеждина","E. A. Nadezhdina","А. Д. Неряхин","A. D. Neryakhin"],"author_keyword":["Г. Т. Гумерова","G. T. Gumerova","В. А. Макарьин","V. A. Makarin","А. Ф. Тушова","A. F. Tushova","А. Ф. Фазлыева","A. F. Fazlyeva","А. И. Ишбулатова","A. I. Ishbulatova","С. П. Климец","S. P. Klimets","Е. А. Надеждина","E. A. Nadezhdina","А. Д. Неряхин","A. D. Neryakhin"],"author_ac":["г. т. гумерова\n|||\nГ. Т. Гумерова","g. t. gumerova\n|||\nG. T. Gumerova","в. а. макарьин\n|||\nВ. А. Макарьин","v. a. makarin\n|||\nV. A. Makarin","а. ф. тушова\n|||\nА. Ф. Тушова","a. f. tushova\n|||\nA. F. Tushova","а. ф. фазлыева\n|||\nА. Ф. Фазлыева","a. f. fazlyeva\n|||\nA. F. Fazlyeva","а. и. ишбулатова\n|||\nА. И. Ишбулатова","a. i. ishbulatova\n|||\nA. I. Ishbulatova","с. п. климец\n|||\nС. П. Климец","s. p. klimets\n|||\nS. P. Klimets","е. а. надеждина\n|||\nЕ. А. Надеждина","e. a. nadezhdina\n|||\nE. A. Nadezhdina","а. д. неряхин\n|||\nА. Д. Неряхин","a. d. neryakhin\n|||\nA. D. Neryakhin"],"author_filter":["г. т. гумерова\n|||\nГ. Т. Гумерова","g. t. gumerova\n|||\nG. T. Gumerova","в. а. макарьин\n|||\nВ. А. Макарьин","v. a. makarin\n|||\nV. A. Makarin","а. ф. тушова\n|||\nА. Ф. Тушова","a. f. tushova\n|||\nA. F. Tushova","а. ф. фазлыева\n|||\nА. Ф. Фазлыева","a. f. fazlyeva\n|||\nA. F. Fazlyeva","а. и. ишбулатова\n|||\nА. И. Ишбулатова","a. i. ishbulatova\n|||\nA. I. Ishbulatova","с. п. климец\n|||\nС. П. Климец","s. p. klimets\n|||\nS. P. Klimets","е. а. надеждина\n|||\nЕ. А. Надеждина","e. a. nadezhdina\n|||\nE. A. Nadezhdina","а. д. неряхин\n|||\nА. Д. Неряхин","a. d. neryakhin\n|||\nA. D. Neryakhin"],"dc.author.name":["Г. Т. Гумерова","G. T. Gumerova","В. А. Макарьин","V. A. Makarin","А. Ф. Тушова","A. F. Tushova","А. Ф. Фазлыева","A. F. Fazlyeva","А. И. Ишбулатова","A. I. Ishbulatova","С. П. Климец","S. P. Klimets","Е. А. Надеждина","E. A. Nadezhdina","А. Д. Неряхин","A. D. Neryakhin"],"dc.author.name.ru":["Г. Т. Гумерова","В. А. Макарьин","А. Ф. Тушова","А. Ф. Фазлыева","А. И. Ишбулатова","С. П. Климец","Е. А. Надеждина","А. Д. Неряхин"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Гатчинская клиническая межрайонная больница","Gatchina Clinical Interdistrict Hospital","Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University","Башкирский государственный медицинский университет","Bashkir State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет","Гатчинская клиническая межрайонная больница","Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","Башкирский государственный медицинский университет","Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.full":["Г. Т. Гумерова | Башкирский государственный медицинский университет","G. T. Gumerova | Bashkir State Medical University","В. А. Макарьин | Гатчинская клиническая межрайонная больница","V. A. Makarin | Gatchina Clinical Interdistrict Hospital","А. Ф. Тушова | Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","A. F. Tushova | Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","А. Ф. Фазлыева | Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","A. F. Fazlyeva | Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","А. И. Ишбулатова | Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","A. I. Ishbulatova | Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","С. П. Климец | Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","S. P. Klimets | Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","Е. А. Надеждина | Башкирский государственный медицинский университет","E. A. Nadezhdina | Bashkir State Medical University","А. Д. Неряхин | Башкирский государственный медицинский университет","A. D. Neryakhin | Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.ru":["Г. Т. Гумерова | Башкирский государственный медицинский университет","В. А. Макарьин | Гатчинская клиническая межрайонная больница","А. Ф. Тушова | Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","А. Ф. Фазлыева | Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","А. И. Ишбулатова | Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","С. П. Климец | Клиника регионарной эндокринологии, диагностики и образования «КРЭДО»","Е. А. Надеждина | Башкирский государственный медицинский университет","А. Д. Неряхин | Башкирский государственный медицинский университет"],"dc.author.name.en":["G. T. Gumerova","V. A. Makarin","A. F. Tushova","A. F. Fazlyeva","A. I. Ishbulatova","S. P. Klimets","E. A. Nadezhdina","A. D. Neryakhin"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University","Gatchina Clinical Interdistrict Hospital","Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","Bashkir State Medical University","Bashkir State Medical University"],"dc.author.full.en":["G. T. Gumerova | Bashkir State Medical University","V. A. Makarin | Gatchina Clinical Interdistrict Hospital","A. F. Tushova | Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","A. F. Fazlyeva | Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","A. I. Ishbulatova | Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","S. P. Klimets | Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education “KREDO”","E. A. Nadezhdina | Bashkir State Medical University","A. D. Neryakhin | Bashkir State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-1905-6904\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0413. \\u0422. \\u0413\\u0443\\u043c\\u0435\\u0440\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-1905-6904\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"G. T. Gumerova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-1710-8045\", \"affiliation\": \"\\u0413\\u0430\\u0442\\u0447\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0430\\u044f \\u043c\\u0435\\u0436\\u0440\\u0430\\u0439\\u043e\\u043d\\u043d\\u0430\\u044f \\u0431\\u043e\\u043b\\u044c\\u043d\\u0438\\u0446\\u0430\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0410. \\u041c\\u0430\\u043a\\u0430\\u0440\\u044c\\u0438\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-1710-8045\", \"affiliation\": \"Gatchina Clinical Interdistrict Hospital\", \"full_name\": \"V. A. Makarin\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0002-4605-0997\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0440\\u0435\\u0433\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u0440\\u043d\\u043e\\u0439 \\u044d\\u043d\\u0434\\u043e\\u043a\\u0440\\u0438\\u043d\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0438, \\u0434\\u0438\\u0430\\u0433\\u043d\\u043e\\u0441\\u0442\\u0438\\u043a\\u0438 \\u0438 \\u043e\\u0431\\u0440\\u0430\\u0437\\u043e\\u0432\\u0430\\u043d\\u0438\\u044f \\u00ab\\u041a\\u0420\\u042d\\u0414\\u041e\\u00bb\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0424. \\u0422\\u0443\\u0448\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0002-4605-0997\", \"affiliation\": \"Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education \\u201cKREDO\\u201d\", \"full_name\": \"A. F. Tushova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0007-6873-7585\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0440\\u0435\\u0433\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u0440\\u043d\\u043e\\u0439 \\u044d\\u043d\\u0434\\u043e\\u043a\\u0440\\u0438\\u043d\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0438, \\u0434\\u0438\\u0430\\u0433\\u043d\\u043e\\u0441\\u0442\\u0438\\u043a\\u0438 \\u0438 \\u043e\\u0431\\u0440\\u0430\\u0437\\u043e\\u0432\\u0430\\u043d\\u0438\\u044f \\u00ab\\u041a\\u0420\\u042d\\u0414\\u041e\\u00bb\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0424. \\u0424\\u0430\\u0437\\u043b\\u044b\\u0435\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0007-6873-7585\", \"affiliation\": \"Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education \\u201cKREDO\\u201d\", \"full_name\": \"A. F. Fazlyeva\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0008-9943-2351\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0440\\u0435\\u0433\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u0440\\u043d\\u043e\\u0439 \\u044d\\u043d\\u0434\\u043e\\u043a\\u0440\\u0438\\u043d\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0438, \\u0434\\u0438\\u0430\\u0433\\u043d\\u043e\\u0441\\u0442\\u0438\\u043a\\u0438 \\u0438 \\u043e\\u0431\\u0440\\u0430\\u0437\\u043e\\u0432\\u0430\\u043d\\u0438\\u044f \\u00ab\\u041a\\u0420\\u042d\\u0414\\u041e\\u00bb\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0418. \\u0418\\u0448\\u0431\\u0443\\u043b\\u0430\\u0442\\u043e\\u0432\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0008-9943-2351\", \"affiliation\": \"Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education \\u201cKREDO\\u201d\", \"full_name\": \"A. I. Ishbulatova\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0007-7878-1731\", \"affiliation\": \"\\u041a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u043a\\u0430 \\u0440\\u0435\\u0433\\u0438\\u043e\\u043d\\u0430\\u0440\\u043d\\u043e\\u0439 \\u044d\\u043d\\u0434\\u043e\\u043a\\u0440\\u0438\\u043d\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0438, \\u0434\\u0438\\u0430\\u0433\\u043d\\u043e\\u0441\\u0442\\u0438\\u043a\\u0438 \\u0438 \\u043e\\u0431\\u0440\\u0430\\u0437\\u043e\\u0432\\u0430\\u043d\\u0438\\u044f \\u00ab\\u041a\\u0420\\u042d\\u0414\\u041e\\u00bb\", \"full_name\": \"\\u0421. \\u041f. \\u041a\\u043b\\u0438\\u043c\\u0435\\u0446\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0007-7878-1731\", \"affiliation\": \"Clinic of regional endocrinology, diagnostics and education \\u201cKREDO\\u201d\", \"full_name\": \"S. P. Klimets\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-8129-0665\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0415. \\u0410. \\u041d\\u0430\\u0434\\u0435\\u0436\\u0434\\u0438\\u043d\\u0430\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-8129-0665\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"E. A. Nadezhdina\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0007-8246-3699\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442\", \"full_name\": \"\\u0410. \\u0414. \\u041d\\u0435\\u0440\\u044f\\u0445\\u0438\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0007-8246-3699\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University\", \"full_name\": \"A. D. Neryakhin\"}}]}"],"dateIssued":["2025-07-01"],"dateIssued_keyword":["2025-07-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-07-01\n|||\n2025-07-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-07-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1092"],"dc.citation":["Трошина Е.А., Платонова Н.М., Панфилова Е.А. Аналитический обзор результатов мониторинга основных эпидемиологических характеристик йододефицитных заболеваний у населения Российской Федерации за период 2009–2018 гг. Проблемы эндокринологии. 2021;67(2):10–9. DOI: 10.14341/probl12433","Chaker L., Cooper D.S., Walsh J.P., Peeters R.P. Hyperthyroidism. Lancet. 2024;403(10428):768–80. DOI: 10.1016/S0140-6736(23)02016-0","Doubleday A.R., Sippel R.S. Hyperthyroidism. Gland Surg. 2020;9(1):124–35. DOI: 10.21037/gs.2019.11.01","Пашенцева А.В., Вербовой А.Ф. Диффузный токсический зоб. Клиническая медицина. 2017; 95(9):780–8. DOI: 10.18821/0023-2149-2017-95-9-780-788","Mulita F., Anjum F. Thyroid adenoma. In: StatPearls. Treasure Island (FL): StatPearls Publishing; 2024 Jan-. Available from: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/books/NBK562252/","do Prado Padovani R., Chablani S.V., Tuttle R.M. Radioactive iodine therapy: multiple faces of the same polyhedron. Arch Endocrinol Metab. 2022 May 13;66(3):393–406. DOI: 10.20945/2359-3997000000461","Гумерова Г.Т., Неряхин А.Д., Асфандиярова И.В., Ишбулатова А.И., Фазлыева А.Ф., Климец С.П. и др. Способ двухэтапного лечения узлового токсического зоба: патент 2820877, Российская Федерация. 16.11.2023.","Shahid M., Cetera B. Thyroid disease and thyroid surgery. Anaesth Intens Care Med. 2023;24:594–607. DOI: 10.1016/j.mpaic.2023.07.009","Grani G, Sponziello M, Pecce V, Ramundo V, Durante C. Contemporary Thyroid Nodule Evaluation and Management. J Clin Endocrinol Metab. 2020 Sep 1;105(9):2869–83. DOI: 10.1210/clinem/dgaa322","Sjölin G., Watt T., Byström K., Calissendorff J., Cramon P.K., Nyström H.F., et al. Long term outcome after toxic nodular goitre. Thyroid Res. 2022;15(1):20. DOI: 10.1186/s13044-022-00138-0","Chen S.Q., Gou R.Q., Zhang Q. The evolution and hotspots of radioactive iodine therapy in hyperthyroidism: a bibliometric analysis. Nucl Med Commun. 2025;46(3):204–17. DOI: 10.1097/MNM.0000000000001940","Bonnema S.J., Hegedüs L. Radioiodine therapy in benign thyroid diseases: effects, side effects, and factors affecting therapeutic outcome. Endocrine Rev. 2012;33:920–80. DOI: 10.1210/er.2012-1030","Riley A.S., McKenzie G.A.G., Green V., Schettino G., England R.J.A., Greenman J. The effect of radioiodine treatment on the diseased thyroid gland. Int J Radiat Biol. 2019;95(12):1718–27. DOI: 10.1080/09553002.2019.1665206","Donovan P.J., McLeod D.S., Little R., Gordon L. Cost-utility analysis comparing radioactive iodine, anti-thyroid drugs and total thyroidectomy for primary treatment of Graves’ disease. Eur J Endocrinol. 2016;175(6):595–603. DOI: 10.1530/EJE-16-0527","Papini E., Pacella C.M., Misischi I., Guglielmi R., Bizzarri G., Døssing H., et al. The advent of ultrasound-guided ablation techniques in nodular thyroid disease: towards a patient-tailored approach. Best Pract Res Clin Endocrinol Metab. 2014;28(4):601–18. DOI: 10.1016/j.beem.2014.02.004","Muhammad H., Tehreem A., Russell J.O., Tufano R.P. Radiofrequency ablation and autonomous functioning thyroid nodules: review of the current literature. Laryngoscope. 2022;132(4):906–14. DOI: 10.1002/lary.29811","Podrat J.L., Lee Y.K., Khadra H.S. Efficacy of radiofrequency ablation for treatment of toxic thyroid nodules-a narrative review. Gland Surg. 2024;13(1):70–6. DOI: 10.21037/gs-22-644","Трошина Е.А., Платонова Н.М., Панфилова Е.А. Аналитический обзор результатов мониторинга основных эпидемиологических характеристик йододефицитных заболеваний у населения Российской Федерации за период 2009–2018 гг. Проблемы эндокринологии. 2021;67(2):10–9. DOI: 10.14341/probl12433","Chaker L., Cooper D.S., Walsh J.P., Peeters R.P. Hyperthyroidism. Lancet. 2024;403(10428):768–80. DOI: 10.1016/S0140-6736(23)02016-0","Doubleday A.R., Sippel R.S. Hyperthyroidism. Gland Surg. 2020;9(1):124–35. DOI: 10.21037/gs.2019.11.01","Пашенцева А.В., Вербовой А.Ф. Диффузный токсический зоб. Клиническая медицина. 2017; 95(9):780–8. DOI: 10.18821/0023-2149-2017-95-9-780-788","Mulita F., Anjum F. Thyroid adenoma. In: StatPearls. Treasure Island (FL): StatPearls Publishing; 2024 Jan-. Available from: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/books/NBK562252/","do Prado Padovani R., Chablani S.V., Tuttle R.M. Radioactive iodine therapy: multiple faces of the same polyhedron. Arch Endocrinol Metab. 2022 May 13;66(3):393–406. DOI: 10.20945/2359-3997000000461","Гумерова Г.Т., Неряхин А.Д., Асфандиярова И.В., Ишбулатова А.И., Фазлыева А.Ф., Климец С.П. и др. Способ двухэтапного лечения узлового токсического зоба: патент 2820877, Российская Федерация. 16.11.2023.","Shahid M., Cetera B. Thyroid disease and thyroid surgery. Anaesth Intens Care Med. 2023;24:594–607. DOI: 10.1016/j.mpaic.2023.07.009","Grani G, Sponziello M, Pecce V, Ramundo V, Durante C. Contemporary Thyroid Nodule Evaluation and Management. J Clin Endocrinol Metab. 2020 Sep 1;105(9):2869–83. DOI: 10.1210/clinem/dgaa322","Sjölin G., Watt T., Byström K., Calissendorff J., Cramon P.K., Nyström H.F., et al. Long term outcome after toxic nodular goitre. Thyroid Res. 2022;15(1):20. DOI: 10.1186/s13044-022-00138-0","Chen S.Q., Gou R.Q., Zhang Q. The evolution and hotspots of radioactive iodine therapy in hyperthyroidism: a bibliometric analysis. Nucl Med Commun. 2025;46(3):204–17. DOI: 10.1097/MNM.0000000000001940","Bonnema S.J., Hegedüs L. Radioiodine therapy in benign thyroid diseases: effects, side effects, and factors affecting therapeutic outcome. Endocrine Rev. 2012;33:920–80. DOI: 10.1210/er.2012-1030","Riley A.S., McKenzie G.A.G., Green V., Schettino G., England R.J.A., Greenman J. The effect of radioiodine treatment on the diseased thyroid gland. Int J Radiat Biol. 2019;95(12):1718–27. DOI: 10.1080/09553002.2019.1665206","Donovan P.J., McLeod D.S., Little R., Gordon L. Cost-utility analysis comparing radioactive iodine, anti-thyroid drugs and total thyroidectomy for primary treatment of Graves’ disease. Eur J Endocrinol. 2016;175(6):595–603. DOI: 10.1530/EJE-16-0527","Papini E., Pacella C.M., Misischi I., Guglielmi R., Bizzarri G., Døssing H., et al. The advent of ultrasound-guided ablation techniques in nodular thyroid disease: towards a patient-tailored approach. Best Pract Res Clin Endocrinol Metab. 2014;28(4):601–18. DOI: 10.1016/j.beem.2014.02.004","Muhammad H., Tehreem A., Russell J.O., Tufano R.P. Radiofrequency ablation and autonomous functioning thyroid nodules: review of the current literature. Laryngoscope. 2022;132(4):906–14. DOI: 10.1002/lary.29811","Podrat J.L., Lee Y.K., Khadra H.S. Efficacy of radiofrequency ablation for treatment of toxic thyroid nodules-a narrative review. Gland Surg. 2024;13(1):70–6. DOI: 10.21037/gs-22-644"],"dc.citation.ru":["Трошина Е.А., Платонова Н.М., Панфилова Е.А. Аналитический обзор результатов мониторинга основных эпидемиологических характеристик йододефицитных заболеваний у населения Российской Федерации за период 2009–2018 гг. Проблемы эндокринологии. 2021;67(2):10–9. DOI: 10.14341/probl12433","Chaker L., Cooper D.S., Walsh J.P., Peeters R.P. Hyperthyroidism. Lancet. 2024;403(10428):768–80. DOI: 10.1016/S0140-6736(23)02016-0","Doubleday A.R., Sippel R.S. Hyperthyroidism. Gland Surg. 2020;9(1):124–35. DOI: 10.21037/gs.2019.11.01","Пашенцева А.В., Вербовой А.Ф. Диффузный токсический зоб. Клиническая медицина. 2017; 95(9):780–8. DOI: 10.18821/0023-2149-2017-95-9-780-788","Mulita F., Anjum F. Thyroid adenoma. In: StatPearls. Treasure Island (FL): StatPearls Publishing; 2024 Jan-. Available from: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/books/NBK562252/","do Prado Padovani R., Chablani S.V., Tuttle R.M. Radioactive iodine therapy: multiple faces of the same polyhedron. Arch Endocrinol Metab. 2022 May 13;66(3):393–406. DOI: 10.20945/2359-3997000000461","Гумерова Г.Т., Неряхин А.Д., Асфандиярова И.В., Ишбулатова А.И., Фазлыева А.Ф., Климец С.П. и др. Способ двухэтапного лечения узлового токсического зоба: патент 2820877, Российская Федерация. 16.11.2023.","Shahid M., Cetera B. Thyroid disease and thyroid surgery. Anaesth Intens Care Med. 2023;24:594–607. DOI: 10.1016/j.mpaic.2023.07.009","Grani G, Sponziello M, Pecce V, Ramundo V, Durante C. Contemporary Thyroid Nodule Evaluation and Management. J Clin Endocrinol Metab. 2020 Sep 1;105(9):2869–83. DOI: 10.1210/clinem/dgaa322","Sjölin G., Watt T., Byström K., Calissendorff J., Cramon P.K., Nyström H.F., et al. Long term outcome after toxic nodular goitre. Thyroid Res. 2022;15(1):20. DOI: 10.1186/s13044-022-00138-0","Chen S.Q., Gou R.Q., Zhang Q. The evolution and hotspots of radioactive iodine therapy in hyperthyroidism: a bibliometric analysis. Nucl Med Commun. 2025;46(3):204–17. DOI: 10.1097/MNM.0000000000001940","Bonnema S.J., Hegedüs L. Radioiodine therapy in benign thyroid diseases: effects, side effects, and factors affecting therapeutic outcome. Endocrine Rev. 2012;33:920–80. DOI: 10.1210/er.2012-1030","Riley A.S., McKenzie G.A.G., Green V., Schettino G., England R.J.A., Greenman J. The effect of radioiodine treatment on the diseased thyroid gland. Int J Radiat Biol. 2019;95(12):1718–27. DOI: 10.1080/09553002.2019.1665206","Donovan P.J., McLeod D.S., Little R., Gordon L. Cost-utility analysis comparing radioactive iodine, anti-thyroid drugs and total thyroidectomy for primary treatment of Graves’ disease. Eur J Endocrinol. 2016;175(6):595–603. DOI: 10.1530/EJE-16-0527","Papini E., Pacella C.M., Misischi I., Guglielmi R., Bizzarri G., Døssing H., et al. The advent of ultrasound-guided ablation techniques in nodular thyroid disease: towards a patient-tailored approach. Best Pract Res Clin Endocrinol Metab. 2014;28(4):601–18. DOI: 10.1016/j.beem.2014.02.004","Muhammad H., Tehreem A., Russell J.O., Tufano R.P. Radiofrequency ablation and autonomous functioning thyroid nodules: review of the current literature. Laryngoscope. 2022;132(4):906–14. DOI: 10.1002/lary.29811","Podrat J.L., Lee Y.K., Khadra H.S. Efficacy of radiofrequency ablation for treatment of toxic thyroid nodules-a narrative review. Gland Surg. 2024;13(1):70–6. DOI: 10.21037/gs-22-644"],"dc.citation.en":["Трошина Е.А., Платонова Н.М., Панфилова Е.А. Аналитический обзор результатов мониторинга основных эпидемиологических характеристик йододефицитных заболеваний у населения Российской Федерации за период 2009–2018 гг. Проблемы эндокринологии. 2021;67(2):10–9. DOI: 10.14341/probl12433","Chaker L., Cooper D.S., Walsh J.P., Peeters R.P. Hyperthyroidism. Lancet. 2024;403(10428):768–80. DOI: 10.1016/S0140-6736(23)02016-0","Doubleday A.R., Sippel R.S. Hyperthyroidism. Gland Surg. 2020;9(1):124–35. DOI: 10.21037/gs.2019.11.01","Пашенцева А.В., Вербовой А.Ф. Диффузный токсический зоб. Клиническая медицина. 2017; 95(9):780–8. DOI: 10.18821/0023-2149-2017-95-9-780-788","Mulita F., Anjum F. Thyroid adenoma. In: StatPearls. Treasure Island (FL): StatPearls Publishing; 2024 Jan-. Available from: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/books/NBK562252/","do Prado Padovani R., Chablani S.V., Tuttle R.M. Radioactive iodine therapy: multiple faces of the same polyhedron. Arch Endocrinol Metab. 2022 May 13;66(3):393–406. DOI: 10.20945/2359-3997000000461","Гумерова Г.Т., Неряхин А.Д., Асфандиярова И.В., Ишбулатова А.И., Фазлыева А.Ф., Климец С.П. и др. Способ двухэтапного лечения узлового токсического зоба: патент 2820877, Российская Федерация. 16.11.2023.","Shahid M., Cetera B. Thyroid disease and thyroid surgery. Anaesth Intens Care Med. 2023;24:594–607. DOI: 10.1016/j.mpaic.2023.07.009","Grani G, Sponziello M, Pecce V, Ramundo V, Durante C. Contemporary Thyroid Nodule Evaluation and Management. J Clin Endocrinol Metab. 2020 Sep 1;105(9):2869–83. DOI: 10.1210/clinem/dgaa322","Sjölin G., Watt T., Byström K., Calissendorff J., Cramon P.K., Nyström H.F., et al. Long term outcome after toxic nodular goitre. Thyroid Res. 2022;15(1):20. DOI: 10.1186/s13044-022-00138-0","Chen S.Q., Gou R.Q., Zhang Q. The evolution and hotspots of radioactive iodine therapy in hyperthyroidism: a bibliometric analysis. Nucl Med Commun. 2025;46(3):204–17. DOI: 10.1097/MNM.0000000000001940","Bonnema S.J., Hegedüs L. Radioiodine therapy in benign thyroid diseases: effects, side effects, and factors affecting therapeutic outcome. Endocrine Rev. 2012;33:920–80. DOI: 10.1210/er.2012-1030","Riley A.S., McKenzie G.A.G., Green V., Schettino G., England R.J.A., Greenman J. The effect of radioiodine treatment on the diseased thyroid gland. Int J Radiat Biol. 2019;95(12):1718–27. DOI: 10.1080/09553002.2019.1665206","Donovan P.J., McLeod D.S., Little R., Gordon L. Cost-utility analysis comparing radioactive iodine, anti-thyroid drugs and total thyroidectomy for primary treatment of Graves’ disease. Eur J Endocrinol. 2016;175(6):595–603. DOI: 10.1530/EJE-16-0527","Papini E., Pacella C.M., Misischi I., Guglielmi R., Bizzarri G., Døssing H., et al. The advent of ultrasound-guided ablation techniques in nodular thyroid disease: towards a patient-tailored approach. Best Pract Res Clin Endocrinol Metab. 2014;28(4):601–18. DOI: 10.1016/j.beem.2014.02.004","Muhammad H., Tehreem A., Russell J.O., Tufano R.P. Radiofrequency ablation and autonomous functioning thyroid nodules: review of the current literature. Laryngoscope. 2022;132(4):906–14. DOI: 10.1002/lary.29811","Podrat J.L., Lee Y.K., Khadra H.S. Efficacy of radiofrequency ablation for treatment of toxic thyroid nodules-a narrative review. Gland Surg. 2024;13(1):70–6. DOI: 10.21037/gs-22-644"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8931"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:59:01Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:59:01Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:59:01Z"],"publication_grp":["123456789/8931"],"bi_4_dis_filter":["nodular goiter\n|||\nnodular goiter","sclerotherapy\n|||\nsclerotherapy","тиреотоксикоз\n|||\nтиреотоксикоз","radiofrequency ablation\n|||\nradiofrequency ablation","узловой зоб\n|||\nузловой зоб","интервенционная хирургия\n|||\nинтервенционная хирургия","percutaneous ethanol injection\n|||\npercutaneous ethanol injection","радиочастотная абляция\n|||\nрадиочастотная абляция","токсическая аденома\n|||\nтоксическая аденома","склеротерапия\n|||\nсклеротерапия","thyrotoxicosis\n|||\nthyrotoxicosis","interventional surgery\n|||\ninterventional surgery","toxic adenoma\n|||\ntoxic adenoma","чрескожная инъекция этанола\n|||\nчрескожная инъекция этанола"],"bi_4_dis_partial":["узловой зоб","токсическая аденома","thyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection","sclerotherapy","чрескожная инъекция этанола","радиочастотная абляция","interventional surgery","интервенционная хирургия","toxic adenoma","склеротерапия","nodular goiter","radiofrequency ablation","тиреотоксикоз"],"bi_4_dis_value_filter":["узловой зоб","токсическая аденома","thyrotoxicosis","percutaneous ethanol injection","sclerotherapy","чрескожная инъекция этанола","радиочастотная абляция","interventional surgery","интервенционная хирургия","toxic adenoma","склеротерапия","nodular goiter","radiofrequency ablation","тиреотоксикоз"],"bi_sort_1_sort":"ethanol sclerotherapy combined with radiofrequency ablation in the treatment of toxic adenoma: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:59:01Z","read":["g0"],"_version_":1837178071828922368},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:55.043Z","search.uniqueid":"2-8025","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8025,"handle":"123456789/8914","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-41-49"],"dc.abstract":["Vulvar cancer is one of the rare malignant neoplasms treated in gynecologic oncology. This type of cancer ranks nineteenth among the most common types of malignant neoplasms in European women. The main method for treating localized vulvar cancer is surgery. Starting from the stage TIb and with the lateral location of the tumor, surgical treatment is indicated (vulvectomy and inguinofemoral lymphadenectomy). The classical Ducuing surgical procedure, which was developed in 1934, is accompanied, in most cases, by such postoperative complications as lymphorrhea, delayed healing of surgical wounds, and suppurative septic complications. One way to minimize them is to use videoendoscopic technologies. The provided review of studies on the subject presents the results of using videoendoscopic technologies (e.g., a significant reduction in the number of postoperative complications). Noteworthy is that the operative time decreases with experience in performing such interventions. Randomized studies are needed to evaluate the long-term results when using videoendoscopic technologies to perform an inguinofemoral lymphadenectomy.
","Рак вульвы является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. Рак вульвы занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. Основным методом лечения локализованного рака вульвы является хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии. Классическая операция по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году и сопровождается в большинстве случаев осложнениями в послеоперационном периоде, такими как лимфорея, длительное заживление послеоперационных ран, гнойно-септические осложнения. Одним из способов сократить количество осложнений является использование видеоэндоскопических технологий. В приведенном обзоре исследований, посвященных данной теме, продемонстрированы результаты использования видеоэндоскопической техники. Показано значительное снижение количества осложнений в послеоперационном периоде. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении пахово-бедренной лимфаденэктомии.
"],"dc.abstract.en":["Vulvar cancer is one of the rare malignant neoplasms treated in gynecologic oncology. This type of cancer ranks nineteenth among the most common types of malignant neoplasms in European women. The main method for treating localized vulvar cancer is surgery. Starting from the stage TIb and with the lateral location of the tumor, surgical treatment is indicated (vulvectomy and inguinofemoral lymphadenectomy). The classical Ducuing surgical procedure, which was developed in 1934, is accompanied, in most cases, by such postoperative complications as lymphorrhea, delayed healing of surgical wounds, and suppurative septic complications. One way to minimize them is to use videoendoscopic technologies. The provided review of studies on the subject presents the results of using videoendoscopic technologies (e.g., a significant reduction in the number of postoperative complications). Noteworthy is that the operative time decreases with experience in performing such interventions. Randomized studies are needed to evaluate the long-term results when using videoendoscopic technologies to perform an inguinofemoral lymphadenectomy.
"],"subject":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"subject_keyword":["vulvar cancer","vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","VEIL","videoassisted surgery","videoassisted surgery","lymph nodes","lymph nodes","рак вульвы","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы","лимфатические узлы"],"subject_ac":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","veil\n|||\nVEIL","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","veil\n|||\nVEIL","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы"],"subject_tax_0_filter":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","veil\n|||\nVEIL","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","veil\n|||\nVEIL","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы"],"subject_filter":["vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","veil\n|||\nVEIL","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","veil\n|||\nVEIL","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы"],"dc.subject_mlt":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"dc.subject":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes","рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"dc.subject.en":["vulvar cancer","inguinofemoral lymphadenectomy","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","VEIL","videoassisted surgery","lymph nodes"],"title":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"title_keyword":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"title_ac":["videoendoscopic inguinofemoral lymphadenectomy for vulvar cancer. literature review\n|||\nVideoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. обзор литературы\n|||\nВидеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title_sort":"Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","dc.title_hl":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title_mlt":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.title_stored":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Videoendoscopic Inguinofemoral Lymphadenectomy for Vulvar Cancer. Literature Review"],"dc.abstract.ru":["Рак вульвы является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. Рак вульвы занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. Основным методом лечения локализованного рака вульвы является хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии. Классическая операция по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году и сопровождается в большинстве случаев осложнениями в послеоперационном периоде, такими как лимфорея, длительное заживление послеоперационных ран, гнойно-септические осложнения. Одним из способов сократить количество осложнений является использование видеоэндоскопических технологий. В приведенном обзоре исследований, посвященных данной теме, продемонстрированы результаты использования видеоэндоскопической техники. Показано значительное снижение количества осложнений в послеоперационном периоде. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении пахово-бедренной лимфаденэктомии.
"],"dc.fileName":["cover_article_1051_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1051_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["ВВЕДЕНИЕ
Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.
Основным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].
Классическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4][5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.
Одним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.
Проведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.
Видеоскопическая техника ПБЛАЭ
Впервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].
Методика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2025/1/hk0geuYu7mnnXj3GZoaNAZOxvspp67QBstDgXHHz.jpeg\")
Рисунок 1. Положение пациента и хирургов при выполнении VEIL [9]
Figure 1. Position of the patient and surgeons during VEIL [9]
Процедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.
В качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].
Таким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.
В обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10][11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12][13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.
В трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).
В восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].
Операция методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10][11][18][19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13][16][20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.
Большинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).
Важными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16][25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26,][27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].
Также следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31][36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27][28][32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.
Авторы | Дата публикации | Количество пациентов/VEIL | Уровень доказательности | Средний возраст | Стадия по FIGO I/II/III | Морфологический вариант (плоскоклеточный рак/аденокарцинома/другое) | Сопутствующая патология (сахарный диабет/артериальная гипертензия) |
Wu et al. [25] | 2013 | 10/11 | 4 | 47,2 (30,0–68,0) | 6/0/3 | 7/1/2 | - |
Mathevet et al. [26] | 2002 | 28/41 | 4 | - | 12/12/4 | - | - |
Cui et al. [27] | 2013 | 15/30 | 4 | 51,9 (28,0–66,0) | 6/7/2 | 15/0/0 | 1/2 |
Xu et al. [28] | 2011 | 17/34 | 4 | 52,6 (33,0–69,0) | 8/4/5 | 15/1/1 | 1/1 |
Lu et al. [29] | 2012 | 10/20 | 4 | 50,7 (31,0–73,0) | 5/3/2 | 8/0/2 | 1/0 |
Liu et al. [30] | 2013 | 8/13 | 4 | 50,2 (39,0–63,0) | 5/1/2 | 7/0/1 | 2/2 |
Xia et al. [31] | 2014 | 13/26 | 4 | 48,6 (30,0–71,0) | 6/4/3 | 10/0/3 | - |
Li et al. [32] | 2014 | 29/58 | 4 | 54,2 (37,0–67,0) | 14/10/5 | 22/3/4 | - |
Tang et al. [33] | 2012 | 8/16 | 4 | 58,0 (48,0–65,0) | 7/1 | 8/0/0 | - |
Таблица 1. Характеристики исследований [34]
Table 1. Characteristics of the studies [34]
В таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].
Авторы | Время операции | Кровопотеря | Конверсия % | Количество удаленных лимфоузлов | Сохранение большой подкожной вены | Хирургический подход | Удаление подвздошных лимфоузлов | Комментарий |
Wu et al. [25] | - | Маленький объем | 0 | 8,5 | Да | VEIL–L | - | Липолиз и липосакция |
Mathevet et al. [26] | 62 (43–120) | Маленький объем | 2,4 | 7,5 (2–15) | Да | VEIL–L | 7,1 | - |
Cui et al. [27] | 80,8 | 5,5 | 0 | 9,5 | Да | VEIL-H | 13,3 | - |
Xu et al. [28] | 94 (70–150) | 137 (80–170) | 0 | 16 (11–23) | Да | VEIL-H | 29,4 | липосакция |
Lu et al. [29] | 91 (80–130) | 6,3 (5–10) | 0 | 7,4 | Да | VEIL-H | 20 | - |
Liu et al, [30] | 83 (45–120) | 22 (10–40) | 0 | 10 (6–16) | Да | VEIL-H | 25 | - |
Xia et al. [31] | 92,3 | 6,2 | 0 | 7,3 | Да | VEIL-H | - | - |
Li et al. [32] | 102 | 64,9 | 0 | 11,2 | Да | VEIL-H | - | - |
Tang et al. [33] | 110 (65–130) | 70 (40–100) | 0 | 12,8 (9–15) | Да | VEIL-H | 12,5 | - |
Таблица 2. Параметры выполненных операций VEIL [34]
Table 2. Parameters of the performed VEIL procedures [34]
При интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30][33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30][33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.
В таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.
Авторы | Время госпитализации | Время до удаления дренажа | Метастазы в лимфоузлы % | Осложнения со стороны кожи, % Инфекционные осложнения со стороны раны/некротические явления в паховой области/некротические изменения со стороны вульвы | Лимфатические осложнения, % Лимфорея/Лимфокисты/Лимфедема |
Wu et al. [25] | - | 9,8 (4–13) | 30 | 0/0/- | 0/0/0 |
Mathevet et al. [26] | 11 (2–20) | - | 14,3 | 0/0/0 | 0/17,1/0 |
Cui et al. [27] | 10,7 | - | 13,3 | 0/0/6,7 | 3,3/6,7/0 |
Xu et al. [28] | 11 (8–19) | 6 (5–8) | 29,4 | 0/0/11,8 | 0/0/2,9 |
Lu et al. [29] | - | 6,8 (5–10) | 20 | 10/0/10 | 0/0/0 |
Liu et al. [30] | 7 (5–12) | - | 25 | 0/0/0 | 7,7/0/0 |
Xia et al. [31] | - | 6,7 | - | 0/0/- | -/-/- |
Li et al. [32] | 11,6 | 6,7 | 17,2 | 3,4/0/0 | 0/0/0 |
Tang et al. [33] | 13,6 | - | 12,5 | 0/0/0 | 0/0/0 |
Таблица 3. Характеристики послеоперационного периода [34]
Table 3. Characteristics of the postoperative period [34]
Послеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.
Только в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.
В приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].
В Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Видеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ.
"],"dc.fullHTML.ru":["ВВЕДЕНИЕ
Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.
Основным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].
Классическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4][5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.
Одним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.
Проведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.
Видеоскопическая техника ПБЛАЭ
Впервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].
Методика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).
Рисунок 1. Положение пациента и хирургов при выполнении VEIL [9]
Figure 1. Position of the patient and surgeons during VEIL [9]
Процедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.
В качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].
Таким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.
В обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10][11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12][13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.
В трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).
В восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].
Операция методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10][11][18][19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13][16][20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.
Большинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).
Важными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16][25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26,][27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].
Также следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31][36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27][28][32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.
Авторы | Дата публикации | Количество пациентов/VEIL | Уровень доказательности | Средний возраст | Стадия по FIGO I/II/III | Морфологический вариант (плоскоклеточный рак/аденокарцинома/другое) | Сопутствующая патология (сахарный диабет/артериальная гипертензия) |
Wu et al. [25] | 2013 | 10/11 | 4 | 47,2 (30,0–68,0) | 6/0/3 | 7/1/2 | - |
Mathevet et al. [26] | 2002 | 28/41 | 4 | - | 12/12/4 | - | - |
Cui et al. [27] | 2013 | 15/30 | 4 | 51,9 (28,0–66,0) | 6/7/2 | 15/0/0 | 1/2 |
Xu et al. [28] | 2011 | 17/34 | 4 | 52,6 (33,0–69,0) | 8/4/5 | 15/1/1 | 1/1 |
Lu et al. [29] | 2012 | 10/20 | 4 | 50,7 (31,0–73,0) | 5/3/2 | 8/0/2 | 1/0 |
Liu et al. [30] | 2013 | 8/13 | 4 | 50,2 (39,0–63,0) | 5/1/2 | 7/0/1 | 2/2 |
Xia et al. [31] | 2014 | 13/26 | 4 | 48,6 (30,0–71,0) | 6/4/3 | 10/0/3 | - |
Li et al. [32] | 2014 | 29/58 | 4 | 54,2 (37,0–67,0) | 14/10/5 | 22/3/4 | - |
Tang et al. [33] | 2012 | 8/16 | 4 | 58,0 (48,0–65,0) | 7/1 | 8/0/0 | - |
Таблица 1. Характеристики исследований [34]
Table 1. Characteristics of the studies [34]
В таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].
Авторы | Время операции | Кровопотеря | Конверсия % | Количество удаленных лимфоузлов | Сохранение большой подкожной вены | Хирургический подход | Удаление подвздошных лимфоузлов | Комментарий |
Wu et al. [25] | - | Маленький объем | 0 | 8,5 | Да | VEIL–L | - | Липолиз и липосакция |
Mathevet et al. [26] | 62 (43–120) | Маленький объем | 2,4 | 7,5 (2–15) | Да | VEIL–L | 7,1 | - |
Cui et al. [27] | 80,8 | 5,5 | 0 | 9,5 | Да | VEIL-H | 13,3 | - |
Xu et al. [28] | 94 (70–150) | 137 (80–170) | 0 | 16 (11–23) | Да | VEIL-H | 29,4 | липосакция |
Lu et al. [29] | 91 (80–130) | 6,3 (5–10) | 0 | 7,4 | Да | VEIL-H | 20 | - |
Liu et al, [30] | 83 (45–120) | 22 (10–40) | 0 | 10 (6–16) | Да | VEIL-H | 25 | - |
Xia et al. [31] | 92,3 | 6,2 | 0 | 7,3 | Да | VEIL-H | - | - |
Li et al. [32] | 102 | 64,9 | 0 | 11,2 | Да | VEIL-H | - | - |
Tang et al. [33] | 110 (65–130) | 70 (40–100) | 0 | 12,8 (9–15) | Да | VEIL-H | 12,5 | - |
Таблица 2. Параметры выполненных операций VEIL [34]
Table 2. Parameters of the performed VEIL procedures [34]
При интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30][33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30][33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.
В таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.
Авторы | Время госпитализации | Время до удаления дренажа | Метастазы в лимфоузлы % | Осложнения со стороны кожи, % Инфекционные осложнения со стороны раны/некротические явления в паховой области/некротические изменения со стороны вульвы | Лимфатические осложнения, % Лимфорея/Лимфокисты/Лимфедема |
Wu et al. [25] | - | 9,8 (4–13) | 30 | 0/0/- | 0/0/0 |
Mathevet et al. [26] | 11 (2–20) | - | 14,3 | 0/0/0 | 0/17,1/0 |
Cui et al. [27] | 10,7 | - | 13,3 | 0/0/6,7 | 3,3/6,7/0 |
Xu et al. [28] | 11 (8–19) | 6 (5–8) | 29,4 | 0/0/11,8 | 0/0/2,9 |
Lu et al. [29] | - | 6,8 (5–10) | 20 | 10/0/10 | 0/0/0 |
Liu et al. [30] | 7 (5–12) | - | 25 | 0/0/0 | 7,7/0/0 |
Xia et al. [31] | - | 6,7 | - | 0/0/- | -/-/- |
Li et al. [32] | 11,6 | 6,7 | 17,2 | 3,4/0/0 | 0/0/0 |
Tang et al. [33] | 13,6 | - | 12,5 | 0/0/0 | 0/0/0 |
Таблица 3. Характеристики послеоперационного периода [34]
Table 3. Characteristics of the postoperative period [34]
Послеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.
Только в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.
В приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].
В Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Видеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ.
"],"dc.fullRISC":["Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.\n\nОсновным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].\n\nКлассическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4, 5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.\n\nОдним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.\n\nПроведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.\n\n \n\nВидеоскопическая техника ПБЛАЭ\n\nВпервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].\n\nМетодика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).\n\nПроцедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.\n\nВ качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].\n\nТаким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.\n\nВ обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10, 11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12, 13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.\n\nВ трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).\n\nВ восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].\n\nОперация методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10, 11, 18, 19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13, 16, 20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.\n\nБольшинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).\n\nВажными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16, 25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26, 27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].\n\nТакже следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31, 36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27, 28, 32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.\n\nВ таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].\n\nПри интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30, 33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30, 33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.\n\nВ таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.\n\nПослеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.\n\nТолько в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.\n\nВ приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].\n\nВ Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nВидеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ."],"dc.fullRISC.ru":["Рак вульвы (РВ) является одним из редких злокачественных новообразований в онкогинекологии. РВ занимает девятнадцатое место среди наиболее распространенных видов злокачественных новообразований у европейских женщин. В 2020 году было выявлено 16 506 новых случаев [1]. Инвазивный плоскоклеточный рак вульвы составляет до 90 % всех злокачественных опухолей вульвы и 1–2 % злокачественных эпителиальных опухолей у женщин. В Российской Федерации в 2018 году выявлено всего 2068 пациенток со злокачественными новообразованиями вульвы, пик заболеваемости приходится на 75–79 лет. Удельный вес составил 0,61 % [2]. Так как большинство больных РВ находится в группе пожилого населения, следует предположить, что заболеваемость будет расти с учетом роста продолжительности жизни.\n\nОсновным методом лечения локализованного РВ является, безусловно, хирургический. Начиная со стадии по критерию Т Ib и латеральном расположении опухоли пациенткам показано хирургическое лечение в объеме вульвэктомии, пахово-бедренной лимфаденэктомии (ПБЛАЭ). При центральном расположении РВ (переднем или заднем, в пределах 2 см от средней линии) рекомендуется выполнение радикальной вульвэктомии с двусторонней ПБЛАЭ [3].\n\nКлассическая ПБЛАЭ по методу Дюкена (J. Ducuing) разработана в 1934 году [4, 5]. Операция Дюкена состоит в удалении лимфатического аппарата пахово-бедренной области вместе с клетчаткой, фасцией и частью большой подкожной вены бедра [5]. Операция выполняется через широкий кожный разрез, который проводится от уровня передневерхней ости подвздошной кости до вершины бедренного треугольника по ходу бедренного сосудистого пучка. Ткани пахово-бедренной области, включая широкую фасцию бедра, а также большую подкожную вену, лигированную у места впадения в бедренную, удаляются одним блоком [6]. Одним из основных недостатков данного метода является высокая частота послеоперационных осложнений, таких как длительная лимфорея, несостоятельность кожных швов, некроз краев раны и кожных лоскутов, инфицирование раны, формирование сером. Все эти осложнения ухудшают качество жизни пациентам, не позволяют начать адъювантную лучевую терапию в рекомендуемые сроки.\n\nОдним из способов избежать послеоперационных осложнений является проведение ПБЛАЭ видеоэндоскопическим методом (VEIL). Использование видеоэндоскопических технологий позволяет существенно сократить пребывание пациента в стационаре и уменьшить количество послеоперационных осложнений.\n\nПроведен обзор литературы по видеоэндоскопическим методикам ПБЛАЭ по базе РИНЦ, PubMed, Wiley Online Library.\n\n \n\nВидеоскопическая техника ПБЛАЭ\n\nВпервые видеоскопическая техника ПБЛАЭ была использована в 2003 году J. T. Bishoff у пациентов со злокачественными новообразованиями мочеполовой системы [7]. В 2007 году R. Sotelo и соавт. опубликовали результаты 14 видеоскопических ПБЛАЭ у пациентов с раком полового члена, которые продемонстрировали отсутствие типичных осложнений, отмечаемых при классической операции Дюкена [8].\n\nМетодика выполнения VEIL чаще предлагается следующая. После индукции общей анестезии пациенты размещаются в положении лежа на спине, нижние конечности поворачиваются кнаружи и разводятся в стороны. Проводится разметка операционного поля, включая бедренный треугольник. Границы лимфодиссекции аналогичны открытой операции. Хирург располагается на медиальной, а ассистент на латеральной стороне оперируемой конечности (рис. 1).\n\nПроцедура начинается с выполнения 12-миллиметрового разреза, поверхностного по отношению к скарповской фасции, примерно на 3 см дистальнее вершины бедренного треугольника. Разрабатывается переднее рабочее пространство, которое представляет собой область между кожными лоскутами и фиброзно-жировым пакетом, содержащим лимфатические узлы. Затем два троакара вводятся примерно на ширину ладони от порта для камеры с каждой стороны. Кожные лоскуты создаются путем рассечения между фасцией Кемпера и скарповской фасции. Необходимо соблюдать осторожность, чтобы не повредить фасцию Кампера, так как это может привести к повреждению сосудов, питающих кожные лоскуты, что приведет к послеоперационному некрозу кожного лоскута. Затем разрабатывается переднее рабочее пространство, которое больше границ рассечения. Следующим этапом начинается рассечение фиброзно-жирового пакета с лимфатическими узлами. Лимфатические сосуды обрабатываются с помощью аппаратов LigaSure или Harmonic, чтобы минимизировать послеоперационную лимфорею. Подкожная вена в вершине бедренного треугольника обрабатывается хирургическими клипсами или сосудистым сшивающим аппаратом.\n\nВ качестве альтернативы подкожную вену можно сохранить, если нет врастания метастатических лимфатических узлов. При диссекции в каудальном направлении визуализируются бедренные сосуды, последние скелетезируются. Диссекция проводится до уровня бедренного канала, пока не будет визуализирована гребенчатая мышца, чтобы обеспечить полное удаление лимфатических узлов, включая глубокие паховые узлы, расположенные на гребенчатой мышце. Последним этапом блок жировой клетчатки с лимфатическими узлами отсекается от паховой связки и удаляется. Полость дренируется [9].\n\nТаким образом, методика выполнения VEIL сходна как при РВ, так и при раке полового члена. Ниже рассмотрим несколько литературных обзоров, посвященных данной теме.\n\nВ обзоре литературы, опубликованном в 2021 году, проведена оценка 11 исследований, посвященных данной проблеме. Девять исследований включали только одну группу пациентов с проведенной операцией методом VEIL, а в исследованиях Naldini и Zhang сравнили методику VEIL и классическую ПБЛАЭ [10, 11]. Изучались также два метода проведения видеоэндоскопической ПБЛАЭ: с установкой портов на бедре (VEIL–L) и с установкой портов в подвздошной области (VEIL-H). В двух исследованиях напрямую сравнивали два метода VEIL [12, 13]. Также методика VEIL–L использовалась в семи группах пациентов (114 пациентов, 178 сторон), а VEIL-H использовалась в шести группах (98 пациентов, 151 сторона). Средний возраст пациентов составлял от 47,2 до 70,5 года. Всего у 185 пациентов был плоскоклеточный рак, что составляло 87,3 % от общего числа. Во всех 11 сериях операций, рассмотренных в анализе, сохранялась подкожная вена. Mathevet et al. сообщили, что двум пациентам была проведена классическая ПБЛАЭ вместо VEIL из-за травмы бедренной вены во время операции [14]. Большая подкожная вена у одного пациента в группе VEIL-H была повреждена во время операции, а в остальных случаях осложнений не отмечено [13]. Среднее время операции в группе VEIL–L составило 85 (диапазон 33,00–180,12) мин, а в группе VEIL-H — 112 (диапазон 35,00–170,79) мин.\n\nВ трех статьях описан объем кровопотери как небольшой, или <5 мл [14–16]. Средняя кровопотеря в группе VEIL–L составила 9 (диапазон 5–30) мл, а в группе VEIL-H — 96 (диапазон 5,5–214,8) мл. Среднее количество удаленных лимфатических узлов в группе VEIL–L составило 9 (диапазон 7,5–13,2), а в группе VEIL-H — 14 (диапазон 9,5–16,0).\n\nВ восьми исследованиях интраоперационные или послеоперационные данные морфологии продемонстрировали, что метастазы в лимфатических узлах и инфильтрация лимфатических узлов составила 21,1 % (24 случая) в группе VEIL–L и 24,5 % (24 случая) в группе VEIL-H [17].\n\nОперация методом VEIL выполняется в подкожном пространстве без открытых ран в паховой области. Данный метод эффективно снижает частоту некроза кожи и замедленного заживления ран в паховой области, как при открытой операции, значительно улучшает качество жизни пациентов и позволяет достичь сопоставимых результатов [10, 11, 18, 19]. Ранее проведенные исследования также продемонстрировали, что метод VEIL применим не только для пациенток с ранним РВ, но также для пациенток с реализованными метастазами в лимфатические узлы [13, 16, 20–24]. В настоящее время операция VEIL выполняется двумя способами: VEIL–L и VEIL-H. Выбор операции зависит от расположения опухоли у пациентки, состояния кожных покровов, а также опыта хирурга.\n\nБольшинство из 11 исследований, включенных в этот обзор, показали, что время операции в группе VEIL-H было немного выше, чем в группе VEIL–L, а кровопотеря у последней была значительно ниже, чем у первой. Ни ранее опубликованные результаты исследований, ни результаты данного обзора не обнаружили никаких существенных различий в количестве осложнений, таких как некроз кожи, инфицирование раны, лимфорея, развитие лимедемы. Однако обзор более ранних исследований показал, что частота осложнений в виде послеоперационных лимфатических кист была выше в группе VEIL–L, чем в группе VEIL-H (P = 0,037).\n\nВажными показателями для оценки плюсов и минусов хирургического метода являются частота послеоперационных рецидивов и оценка 5-летней выживаемости пациенток. Ранее опубликованные данные показали, что при операциях методом VEIL эффективность сопоставима с традиционной открытой хирургией [16, 25]. При обзоре предыдущих исследований у 5 пациенток (4,4 %) в группе VEIL–L был отмечен местный рецидив, и также рецидив развился у 5 пациенток (5,1 %) в группе VEIL-H. Butler et al. предположили, что локальный рецидив после хирургического лечения РВ обусловлен удалением менее восьми лимфатических узлов, тогда как Sopracordevole et al. предложили удалять не менее шести лимфоузлов [26, 27]. Baiocchi et al. показали, что прогноз плохой, когда у пациентов с реализованными метастазами в паховые лимфатические узлы было удалено менее 12 лимфатических узлов с двух сторон [28].\n\nТакже следует отметить обзор исследований для VEIL при РВ, опубликованный в 2017 году. В обзор было включено в общей сложности 9 исследований с 249 операциями VEIL у 138 пациентов. Было одно ретроспективное исследование «случай-контроль», а остальные были ретроспективными неконтролируемыми исследованиями. Они включали 3 статьи, опубликованные на английском языке, и 6 статей, опубликованных на китайском языке [29–37]. Во всех публикациях было продемонстрировано, что операция VEIL проводилась не только для пациенток с РВ на ранней стадии, но и для пациенток с клинически определяемыми метастазами в лимфатические узлы. По данным послеоперационной морфологии было 27 пациенток с III стадией РВ. Кроме того, у одной пациентки был диагностирован местный рецидив, и ей проведена VEIL с радикальной вульвэктомией; эта пациентка ранее перенесла иссечение РВ IA стадии по FIGO. Всего 6 исследований [29–31, 36–38] включали только двустороннюю VEIL, тогда как другие [27, 28, 32] включали как одностороннюю, так и двустороннюю VEIL [25–33]. Характеристики проанализированных исследований приведены в таблице 1.\n\nВ таблице 2 продемонстрированы различные параметры оперативных вмешательств. Большая подкожная вена с ее притоками была сохранена во всех исследованиях. Диапазон времени операции составил от 62 до 110 минут (n = 8 исследований). Диапазон предполагаемой кровопотери составил от 5,5 до 22 мл (n = 7 исследований). Из 249 случаев VEIL, включенных в данный обзор, только в одном случае (0,4 %) потребовалась конверсия из-за повреждения бедренной вены. Другие операции VEIL были выполнены без интраоперационных осложнений. Среднее количество числа удаленных лимфатических узлов составило от 7,3 до 16 (n = 9 исследований). Wu et al. сообщили, что в выполненных ими операциях количество лимфатических узлов (12–18), удаленных с помощью VEIL, было сопоставимо с количеством, удаленным с помощью открытой хирургии [31]. Из 9 исследований в двух с 52 операциями VEIL использовали доступ VEIL–L, а в 7 исследованиях, включая 197 операций, подкожный гипогастральный доступ VEIL-H [25–37].\n\nПри интраоперационном выявленном метастатическом поражении паховых лимфатических узлов в 6 исследованиях у 14 пациенток выполнена тазовая лимфаденэктомия [26–30, 33]. Mathevet et al. использовали метод VEIL–L для паховой и наружной подвздошной диссекции в двух случаях, которые были верифицированы как метастазы на срочном морфологическом исследовании [26]. В других пяти исследованиях использовали метод VEIL-H и выполнили тазовую лимфаденэктомию, которая состояла в перемещении троакаров в брюшную полость из тех же разрезов без создания другого разреза [27–30, 33]. Wu et al. [25] использовали методики липолиза и липосакции для получения адекватного операционного поля и достижения косметического эффекта. Также Cui et al. [30] использовали эту технику в своих 10 выполненных операциях; однако эти авторы впоследствии отказались от первоначальной техники липолиза и липосакции.\n\nВ таблице 3 продемонстрированы непосредственные результаты хирургического лечения с использованием методики VEIL. Средняя продолжительность пребывания в стационаре варьировала от 7 до 13,6 дней. Li et al. сравнили сроки госпитализации 27 пациенток, перенесших открытую ПБЛАЭ, с 29 пациентками, перенесшими VEIL, и сообщили, что средняя продолжительность госпитализации была значительно меньше в случаях VEIL, чем в случаях открытой операции (11,6 против 17,5 дня, P = 0,010). Этот вывод также согласуется с данными Mathevet et al., которые включали 28 пациенток, перенесших 6 открытых ПБЛАЭ и 41 операцию по методу VEIL [39]. Это исследование показало, что средняя продолжительность пребывания в стационаре после VEIL составила всего 3,5 дня, тогда как после открытых операций этот показатель был 11 дней.\n\nПослеоперационная морфология показала, что 27 (19,7 %) пациенток имели метастатическое поражение лимфатических узлов. Послеоперационные осложнения после VEIL наблюдались у 14 (10,1 %) пациенток, включая образование крупных лимфоцист у 9 (3,6 %), лимфорею у 2 (0,8 %), инфекционное осложнение со стороны раны в виде расхождения швов у 3 (1,2 %) и лимфедему у 1 (0,4 %). По данным Li et al. частота послеоперационных осложнений была значительно ниже в группе VEIL, чем в группе открытой ПБЛАЭ (P < 0,05) [40]. Кроме того, у 4 (2,9 %) пациенток развился некроз раны вульвы.\n\nТолько в 4 исследованиях проводилось последующее наблюдение за 70 пациентками после VEIL в течение относительно короткого периода (3–41 месяц) [26–29]. Согласно этим исследованиям в 3 (4,3 %) случаях развился местный рецидив. Тем не менее не было отмечено отдаленного метастазирования и смертей среди оперированных пациенток.\n\nВ приведенном выше обзоре рассмотрены различные параметры как операции, так и послеоперационного течения. Количество удаленных лимфатических узлов являлось приемлемым. В частности, среди интраоперационных осложнений только 1 случай травмы бедренной вены (0,4 %) послужил поводом для конверсии. Частота послеоперационных осложнений, связанных с VEIL (10,1 % пациентов и 6,0 % случаев VEIL), была ниже по сравнению с ранее опубликованными данными (34,1–66,0 %) при открытой ПБЛАЭ [35–38]. Осложнения в послеоперационном периоде наблюдаются у пациенток с РВ при открытой ПБЛАЭ: некрозы у 6,5–18,8 % пациенток, инфекционные осложнения у 5,6–39 %, лимфатические кисты у 1,9–40 % и лимфедема у 28–48,8 % [35–38]. Частота послеоперационных осложнений, безусловно, связана с характером оперативного вмешательства и такими факторами, как натяжение тканей, нарушение кровообращения. Было отмечено очевидное снижение частоты послеоперационных осложнений у пациенток с РВ при выполнении VEIL: некрозов не отмечено, инфекционные осложнения со стороны раны у 0–10 % и лимфатические кисты у 0–17,1 % [39–46].\n\nВ Российской Федерации на базе ГБУЗ «Санкт-Петербургский клинический научно-практический центр (онкологический)» с 2013 по 2016 г. проведено исследование видеоэндоскопической паховой лимфаденэктомии в сравнении с открытой ПБЛАЭ при меланоме [47]. Конечной точкой исследования являлось сравнение частоты хирургических осложнений в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ и открытой. В исследование были включены 72 пациента, у 48 (66,7 %) пациентов использована эндоскопическая техника. Средняя длительность видеоэндоскопической ПБЛАЭ составила 90 минут (от 60 до 160 минут). Серьезные осложнения были выявлены у 4/48 (8 %) пациентов в группе видеоэндоскопической ПБЛАЭ (1 случай некроза кожного лоскута, 3 случая длительной лимфореи) и у 16/24 (66 %) в группе открытой ПБЛАЭ (4 случая некроза кожного лоскута, 11 случаев длительной лимфореи, 2 случая диастаза послеоперационной раны) [47].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nВидеоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия позволяет радикально удалить пахово-бедренные лимфатические узлы без потери принципа радикализма. Результаты проведенных исследований демонстрируют снижение количества послеоперационных осложнений, уменьшение сроков нахождения пациентов в стационаре. Также следует отметить, что время операции сокращается с наработкой опыта выполнения подобных вмешательств. Необходимо проведение рандомизированных исследований для оценки отдаленных результатов при использовании видеоэндоскопических технологий при выполнении ПБЛАЭ."],"dc.height":["351"],"dc.height.ru":["351"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.subject.ru":["рак вульвы","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","VEIL","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы"],"dc.title.ru":["Видеоэндоскопическая пахово-бедренная лимфаденэктомия при раке вульвы. Обзор литературы"],"dc.width":["500"],"dc.width.ru":["500"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["41-49"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["LITERATURE REVIEW","ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.section.en":["LITERATURE REVIEW"],"dc.section.ru":["ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Б. Ф. Киямов","B. F. Kiyamov","Т. К. Гирфанов","Т. К. Girfanov"],"author_keyword":["К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Б. Ф. Киямов","B. F. Kiyamov","Т. К. Гирфанов","Т. К. Girfanov"],"author_ac":["к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","б. ф. киямов\n|||\nБ. Ф. Киямов","b. f. kiyamov\n|||\nB. F. Kiyamov","т. к. гирфанов\n|||\nТ. К. Гирфанов","т. к. girfanov\n|||\nТ. К. Girfanov"],"author_filter":["к. в. меньшиков\n|||\nК. В. Меньшиков","k. v. menshikov\n|||\nK. V. Menshikov","б. ф. киямов\n|||\nБ. Ф. Киямов","b. f. kiyamov\n|||\nB. F. Kiyamov","т. к. гирфанов\n|||\nТ. К. Гирфанов","т. к. girfanov\n|||\nТ. К. Girfanov"],"dc.author.name":["К. В. Меньшиков","K. V. Menshikov","Б. Ф. Киямов","B. F. Kiyamov","Т. К. Гирфанов","Т. К. Girfanov"],"dc.author.name.ru":["К. В. Меньшиков","Б. Ф. Киямов","Т. К. Гирфанов"],"dc.author.affiliation":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncology Dispensary","Республиканский клинический онкологический диспансер","Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.affiliation.ru":["Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Республиканский клинический онкологический диспансер","Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.full":["К. В. Меньшиков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","K. V. Menshikov | Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","Б. Ф. Киямов | Республиканский клинический онкологический диспансер","B. F. Kiyamov | Republican Clinical Oncology Dispensary","Т. К. Гирфанов | Республиканский клинический онкологический диспансер","Т. К. Girfanov | Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.ru":["К. В. Меньшиков | Башкирский государственный медицинский университет; Республиканский клинический онкологический диспансер","Б. Ф. Киямов | Республиканский клинический онкологический диспансер","Т. К. Гирфанов | Республиканский клинический онкологический диспансер"],"dc.author.name.en":["K. V. Menshikov","B. F. Kiyamov","Т. К. Girfanov"],"dc.author.affiliation.en":["Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","Republican Clinical Oncology Dispensary","Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.author.full.en":["K. V. Menshikov | Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary","B. F. Kiyamov | Republican Clinical Oncology Dispensary","Т. К. Girfanov | Republican Clinical Oncology Dispensary"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"\\u0411\\u0430\\u0448\\u043a\\u0438\\u0440\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442; \\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u041a. \\u0412. \\u041c\\u0435\\u043d\\u044c\\u0448\\u0438\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0003-3734-2779\", \"affiliation\": \"Bashkir State Medical University; Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"K. V. Menshikov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0006-1290-8843\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0411. \\u0424. \\u041a\\u0438\\u044f\\u043c\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0006-1290-8843\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"B. F. Kiyamov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0009-0006-9812-4360\", \"affiliation\": \"\\u0420\\u0435\\u0441\\u043f\\u0443\\u0431\\u043b\\u0438\\u043a\\u0430\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043a\\u043b\\u0438\\u043d\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u043e\\u043d\\u043a\\u043e\\u043b\\u043e\\u0433\\u0438\\u0447\\u0435\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0434\\u0438\\u0441\\u043f\\u0430\\u043d\\u0441\\u0435\\u0440\", \"full_name\": \"\\u0422. \\u041a. \\u0413\\u0438\\u0440\\u0444\\u0430\\u043d\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0009-0006-9812-4360\", \"affiliation\": \"Republican Clinical Oncology Dispensary\", \"full_name\": \"\\u0422. \\u041a. Girfanov\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1051"],"dc.citation":["Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143","Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143"],"dc.citation.ru":["Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143"],"dc.citation.en":["Sung H., Ferlay J., Siegel R.L., Laversanne M., Soerjomataram I., Jemal A., et al. Global Cancer Statistics 2020: GLOBOCAN estimates of incidence and mortality worldwide for 36 cancers in 185 countries. CA Cancer J Clin. 2021;71(3):209–49. DOI: 10.3322/caac.21660","Меньшиков К.В., Липатов О.Н., Пушкарев А.В., Меньшикова И.А., Липатов Д.О., Ахметгареева К.Т. Редкие опухоли вульвы по материалам Республиканского онкологического диспансера Республики Башкортостан. Медицинский вестник Башкортостана. 2020;15(2):25–31.","Abu-Rustum N.R., Yashar C.M., Arend R., Barber E., Bradley K., Brooks R., et al. Vulvar Cancer, Version 3.2024, NCCN Clinical Practice Guidelines in Oncology. J Natl Compr Canc Netw. 2024;22(2):117–35. DOI: 10.6004/jnccn.2024.0013","Мельников А.В. «Радикальная» операция иссечение общим блоком метастазов в лимфатические узлы Скарповского треугольника и подвздошной ямки при раке. Вопросы хирургии войны и абдоминальной хирургии. Горький; 1946. С. 162–71.","Петерсон Б.Е., Чиссов В.И., Пачес А.И. Атлас онкологических операций. М.: Медицина; 1987.","Azevedo R.A., Roxo A.C., Alvares S.H.B., Baptista D.P., Favorito L.A. Use of flaps in inguinal lymphadenectomy in metastatic penile cancer. Int Braz J Urol. 2021;47(6):1108–19. DOI: 10.1590/S1677-5538.IBJU.2021.99.14","Bishoff J.T., Basler J.W., Teichman J.M., Thompson I.M., et al. Endoscopic subcutaneous modified inguinal lymph node dissection (ESMIL) for squamous cell carcinoma of the penis. J Urol. 2003;169(1):78.","Brassetti A., Chiacchio G., Anceschi U., Bove A., Ferriero M., D’Annunzio S., et al. Robot-assisted inguinal lymphadenectomy to treat penile and vulvar cancers: a scoping review. Minerva Urol Nephrol. 2024;76(3):278–85. DOI: 10.23736/S2724-6051.24.05532-0","Nabavizadeh R., Petrinec B., Necchi A., Tsaur I., Albersen M., Master V. Utility of minimally invasive technology for inguinal lymph node dissection in penile cancer. J Clin Med. 2020;9(8):2501. DOI: 10.3390/jcm9082501","Naldini A., Rossitto C., Pacelli F., Vizzielli G., Campagna G., Moruzzi M.C., et al. The video endoscopy inguinal lymphadenectomy for vulvar cancer: A pilot study. Taiwan J Obstet Gynecol. 2017;56(3):281–5. DOI: 10.1016/j.tjog.2017.04.003","Zhang M., Chen L., Zhang X., Ding J., Hua K. A Comparative study of video endoscopic inguinal lymphadenectomy and conventional open inguinal lymphadenectomy for treating vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2017;27(9):1983–9. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001100","Le A., Xiong J., Wang Z., Dai X.Y., Xiao T.H., Zhuo R., et al. Endoscopy-assisted inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer. Arch Gynecol Obstet. 2018;297(5):1277–83. DOI: 10.1007/s00404-018-4732-6","Ma S., Zhao J., Liu Z., Wu T., Wang S., Wu C., et al. Prophylactic inguinal lymphadenectomy for high-risk cN0 penile cancer: The optimal surgical timing. Front Oncol. 2023;13:1069284. DOI: 10.3389/fonc.2023.1069284","Mathevet P., Schettini S., Roy M., Dargent D. Inguinoscopy or video-endoscopy inguinal lymph node dissection. The trocar. J Gynecol Surg Endosc. 2013. Available from: http://thetrocar.com/inguinoscopy-for-vulvar-cancer","Ma S., Zhang K., Li R., Lu J., Wu T., Liu Z., et al. Bilateral inguinal lymphadenectomy using simultaneous double laparoscopies for penile cancer: A retrospective study. Urol Oncol. 2022;40(3):112.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2021.12.022","Wu Q., Gong Z., Zhao Y., Sun Z., Shao H., Dai Z., et al. Video endoscopic inguinal lymphadenectomy via 3-incision lateral approach for vulvar cancers: our preliminary outcome of 37 cases. Int J Gynecol Cancer. 2016 Nov;26(9):1706–11. DOI: 10.1097/IGC.0000000000000816","Luan L., Chen R., Yang Y., Xue F., Wang W. Comparison of the two routes of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in vulvar cancer: a systematic review and a single-center experience. Transl Cancer Res. 2021;10(2):1034–42. DOI: 10.21037/tcr-20-2690. PMID: 35116430; PMCID: PMC8797899","Sotelo R., Sayegh A.S., Medina L.G., Perez L.C., La Riva A., Eppler M.B., et al. Complications and adverse events in lymphadenectomy of the inguinal area: worldwide expert consensus. BJS Open. 2024;8(4):zrae056. DOI: 10.1093/bjsopen/zrae056","Wang S., Du P., Tang X., An C., Zhang N., Yang Y. Comparison of efficiency of video endoscopy and open inguinal lymph node dissection. Anticancer Res. 2017;37(8):4623–8. DOI: 10.21873/anticanres.11863","Cui Z.Y., Wang Y.F., Chen G.W., Wang Y., Zhu H.L., Zhu Y., et al. Application of video endoscopic inguinal lymphadenectomy in radical vulvectomy for carcinoma. Zhonghua Yi Xue Za Zhi. 2013;93(21):1653–6. Chinese. PMID: 24125676","Shao Y., Hu X., Ren S., Liao D., Yang Zh., Liu Y., et al. Comparison of different surgical methods and strategies for inguinal lymph node dissection in patients with penile cancer. Sci Rep. 2022;12:2560. DOI: 10.1038/s41598-022-06494-z","Zemp L.W., Rudzinski J.K., Pettaway C.A., Nicholson S., Spiess P.E. Management of Bulky Inguinal and pelvic lymph nodes. Urol Clin North Am. 2024;51(3):335–45. DOI: 10.1016/j.ucl.2024.03.012","Brassetti A., Pallares-Mendez R., Bove A.M., Misuraca L., Anceschi U., Tuderti G., et al. Comparing outcomes of open and robot-assisted inguinal lymphadenectomy for the treatment of cn2 squamous cell carcinoma of the penis: a retrospective single-center analysis. Cancers (Basel). 2024;16(23):3921. DOI: 10.3390/cancers16233921","Nabavizadeh R., Petrinec B., Nabavizadeh B., Singh A., Rawal S., Master V. Inguinal lymph node dissection in the era of minimally invasive surgical technology. Urol Oncol. 2023;41(1):1–14. DOI: 10.1016/j.urolonc.2020.07.026","Hahn B.A., Richir M.C., Witkamp A.J., de Jong T., Krijgh D.D. Prevalence of lower extremity edema following inguinal lymphadenectomy: A systematic review and meta-analysis. JPRAS Open. 2024;43:187–99. DOI: 10.1016/j.jpra.2024.11.001","Butler J.S., Milliken D.A., Dina R., Eccles S.A., Maghami S.G., Jameson C., et al. Isolated groin recurrence in vulval squamous cell cancer (VSCC). The importance of node count. Eur J Gynaecol Oncol. 2010;31(5):510–3. PMID: 21061790","Sopracordevole F., Clemente N., Giorda G., Canzonieri V., Alessandrini L., Del Fabro A., et al. Number of nodes removed with inguinofemoral lymphadenectomy and risk of isolated groin recurrence in women with FIGO stage IB-II squamous cell vulvar cancer. Int J Gynecol Cancer. 2018;28(8):1600–5. DOI: 10.1097/IGC.0000000000001326","Baiocchi G., Cestari F.M., Rocha R.M., Faloppa C.C., Kumagai L.Y., Fukazawa E.M., et al. Does the count after inguinofemoral lymphadenectomy in vulvar cancer correlate with outcome? Eur J Surg Oncol. 2013;39(4):339–43. DOI: 10.1016/j.ejso.2013.02.012","Matteucci M., Bruzzone P., Pinto S., Covarelli P., Boselli C., Popivanov G.I., et al. A review of the literature on videoscopic and robotic inguinal-iliac-obturator lymphadenectomy in patients with cutaneous melanoma. J Clin Med. 2024;13(23):7305. DOI: 10.3390/jcm13237305","Lee T.S., Li I., Peric B., Saw R.P.M., Duprat J.P., Bertolli E., et al. Leg lymphoedema after inguinal and ilio-inguinal lymphadenectomy for melanoma: results from a prospective, Randomised Trial. Ann Surg Oncol. 2024;31(6):4061–70. DOI: 10.1245/s10434-024-15149-4","Yi X.L., Li X.N., Lu Y.L., Lu H.Y., Chen Y., Zeng L.X., et al. Laparoscopic simultaneous anterograde inguinal and pelvic lymphadenectomy for penile cancer: two planses, three holes, and six steps. Front Surg. 2024;11:1344269. DOI: 10.3389/fsurg.2024.1344269","Falcone M., Gül M., Peretti F., Preto M., Cirigliano L., Scavone M., et al. Inguinal lymphadenectomy for penile cancer: an interim report from a trial comparing open versus videoendoscopic surgery using a within-patient design. Eur Urol Open Sci. 2024;63:31–7. DOI: 10.1016/j.euros.2024.02.007","Tang S., Akers C., Alnajjar H., Ayres B., Baldini C., Embleton-Thirsk A., et al. A study protocol for a feasibility randomised controlled trial investigating videoendoscopic radical inguinal lymphadenectomy versus open radical inguinal lymphadenectomy in patients with penile cancer (VELRAD). Pilot Feasibility Stud. 2024;10(1):61. DOI: 10.1186/s40814-024-01474-8","Ozambela M. Jr, McCormick B.Z., Rudzinski J.K., Pieretti A.C., González G.M.N., Meissner M.A., et al. Robotic or open superficial inguinal lymph node dissection as staging procedures for clinically node negative high risk penile cancer. Urol Oncol. 2024;42(4):120.e1–e9. DOI: 10.1016/j.urolonc.2024.01.036","Luo J., Hu J., Mulati Y., Wu Z., Lai C., Kong D., et al. Developing and validating a nomogram for penile cancer survival: A comprehensive study based on SEER and Chinese data. Cancer Med. 2024;13(7):e7111. DOI: 10.1002/cam4.7111","Vreeburg M.T.A., de Vries H.M., van der Noort V., Horenblas S., van Rhijn B.W.G., Hendricksen K., et al. Penile cancer care in the Netherlands: increased incidence, centralisation, and improved survival. BJU Int. 2024;133(5):596–603. DOI: 10.1111/bju.16306","Brouwer O.R., Rumble R.B., Ayres B., Sánchez Martínez D.F., Oliveira P., Spiess P.E., et al. Penile cancer: EAU-ASCO collaborative guidelines update Q and A. JCO Oncol Pract. 2024;20(1):33–7. DOI: 10.1200/OP.23.00585","Liu Q., Han N.N., Liu K.J., Ru M.F., Li P.Q. Clinically application of laparoscope in inguinal lymphadissection of vulvar cancer. China J Endoscop. 2013;8:862–5.","Wyatt J., Powell S.G., Ahmed S., Arthur J., Altaf K., Ahmed S., et al. Inguinal lymph node metastases from rectal adenocarcinoma: a systematic review. Tech Coloproctol. 2023;27(11):969–78. DOI: 10.1007/s10151-023-02826-x","Li F.G. Clinical research of video endoscopic inguinal lymphadenectomyin vulva cancer. Modern J Integrat Trad Chin West Med. 2014;24:2692–4.","Xu J.Y., Yu T.X., Guan X.M., Ding B., Ren M.L., Shen Y. Long-term outcomes of vulvar or vaginal cancer patients undergoing laparoendoscopic single-site inguinal lymphadenectomy. J Minim Access Surg. 2024;20(2):180–6. DOI: 10.4103/jmas.jmas_268_22","Vásquez-Castillo A.C., Moreira J., Guarecuco Castillo J.E., Hamam F., Masri M.M. Inguinal intranodal lymphangioma in an adult: a clinical case report. Cureus. 2023;15(12):e50402. DOI: 10.7759/cureus.50402","Tan X., Cai T., Wang Y., Wu Z., Zhou Q., Guo S., et al. Regional lymph node mapping in patients with penile cancer undergoing radical inguinal lymph node dissection — a retrospective cohort study. Int J Surg. 2024;110(5):2865–73. DOI: 10.1097/JS9.0000000000001160","Senn B., Mueller M.D., Cignacco E.L., Eicher M. Period prevalence and risk factors for postoperative short-term wound complications in vulvar cancer: a cross-sectional study. Int J Gynecol Cancer. 2010;20:646–54. DOI: 10.1111/IGC.0b013e3181d92723","Zhang X., Sheng X., Niu J., Li H., Li D., Tang L., et al. Sparing of saphenous vein during inguinal lymphadenectomy for vulval malignancies. Gynecol Oncol. 2007;105(3):722–6. DOI: 10.1016/j.ygyno.2007.02.011","Hinten F., van den Einden L.C., Hendriks J.C., van der Zee A.G., Bulten J., Massuger L.F., et al. Risk factors for short- and long-term complications after groin surgery in vulvar cancer. Br J Cancer. 2011;105(9):1279–87. DOI: 10.1038/bjc.2011.407","Егоренков В.В., Моисеенко Ф.В., Волков Н.М., Молчанов М.С., Равкина М.С., Абдулоева Н.Х. и др. Эффективность использования эндовидеоскопической пахово-бедренной лимфаденэктомии в лечении метастатической меланомы кожи. Креативная хирургия и онкология. 2021;11(2):138–43. DOI: 10.24060/2076-3093-2021-11-2-138-143"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8914"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:54Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:54Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:54Z"],"publication_grp":["123456789/8914"],"bi_4_dis_filter":["inguinofemoral lymphadenectomy\n|||\ninguinofemoral lymphadenectomy","пахово-бедренная лимфаденэктомия\n|||\nпахово-бедренная лимфаденэктомия","видеосопровождаемая хирургия\n|||\nвидеосопровождаемая хирургия","videoassisted surgery\n|||\nvideoassisted surgery","рак вульвы\n|||\nрак вульвы","vulvar cancer\n|||\nvulvar cancer","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy\n|||\nvideoendoscopic inguinal lymphadenectomy","lymph nodes\n|||\nlymph nodes","видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия\n|||\nвидеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","лимфатические узлы\n|||\nлимфатические узлы","veil\n|||\nVEIL"],"bi_4_dis_partial":["видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","рак вульвы","lymph nodes","vulvar cancer","videoassisted surgery","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы","VEIL","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy"],"bi_4_dis_value_filter":["видеоэндоскопическая ингвинальная лимфаденэктомия","рак вульвы","lymph nodes","vulvar cancer","videoassisted surgery","пахово-бедренная лимфаденэктомия","видеосопровождаемая хирургия","лимфатические узлы","VEIL","videoendoscopic inguinal lymphadenectomy","inguinofemoral lymphadenectomy"],"bi_sort_1_sort":"videoendoscopic inguinofemoral lymphadenectomy for vulvar cancer. literature review","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:54Z","read":["g0"],"_version_":1837178064791928832},{"SolrIndexer.lastIndexed":"2025-07-09T13:58:56.795Z","search.uniqueid":"2-8030","search.resourcetype":2,"search.resourceid":8030,"handle":"123456789/8919","location":["m195","l687"],"location.comm":["195"],"location.coll":["687"],"withdrawn":"false","discoverable":"true","dc.doi":["10.24060/2076-3093-2025-15-1-79-84"],"dc.abstract":["Introduction. Abdominal mesothelial cyst (AMC) is a type of mesenteric cysts of mesothelial origin. In patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm.
Materials and methods. A case of a 39-year-old patient with a cystic mass of the greater omentum is presented. The preliminary diagnosis was made on the basis of an ultrasound examination and an abdominal CT scan with intravenous contrast.
Results. The patient underwent a laparoscopic removal of the cystic mass of the greater omentum. The intraoperative findings confirmed the presence of a clearly defined cystic tumor originating from the greater omentum. The histologic study yielded the following macroscopic description: a thin-walled mass of gelatinous consistency, round in shape, and 8.5 cm in diameter. The outer surface was shiny and translucent, with a vascular pattern, a small amount of fatty tissue, and reddish-brown hemorrhages. The contents of the cyst were yellowish in color. The inner surface was translucent with white strands and a vascular pattern. The wall thickness varied from 0.1 to 0.3 cm. The microscopic description was as follows: fragments of adipose tissue with layers of fibrous tissue, that are lined with mesothelium in some areas. The morphology does not contradict the diagnosis of a cyst of the greater omentum.
Discussion. The described clinical case demonstrated that in patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm. A thorough preoperative preparation and surgical risk assessment allowed a laparoscopic surgical procedure to be performed.
Conclusion. The clinical case demonstrates that for such neoplasms, surgeons should give preference to laparoscopic access. It is also necessary to conduct a thorough differential diagnosis prior to surgery.
","Введение. Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма.
Материалы и методы. Представлен случай кистозного образования большого сальника у пациента 39 лет. Предварительный диагноз выставлен на основании ультразвукового исследования и данных компьютерной томографии органов брюшной полости с внутривенным контрастированием. Результаты. Больному было выполнено лапароскопическое удаление кистозного новообразования большого сальника. Интраоперационная картина подтвердила наличие четко выраженной кистозной опухоли, исходящей из пряди большого сальника. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см. Микроскопическое описание: фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника.
Обсуждение. Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволили выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий.
Заключение. Клинический случай демонстрирует, что лапароскопический доступ при подобных новообразованиях должен быть приоритетным для хирурга. Необходимо проводить тщательную дифференциальную диагностику перед оперативным вмешательством.
"],"dc.abstract.en":["Introduction. Abdominal mesothelial cyst (AMC) is a type of mesenteric cysts of mesothelial origin. In patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm.
Materials and methods. A case of a 39-year-old patient with a cystic mass of the greater omentum is presented. The preliminary diagnosis was made on the basis of an ultrasound examination and an abdominal CT scan with intravenous contrast.
Results. The patient underwent a laparoscopic removal of the cystic mass of the greater omentum. The intraoperative findings confirmed the presence of a clearly defined cystic tumor originating from the greater omentum. The histologic study yielded the following macroscopic description: a thin-walled mass of gelatinous consistency, round in shape, and 8.5 cm in diameter. The outer surface was shiny and translucent, with a vascular pattern, a small amount of fatty tissue, and reddish-brown hemorrhages. The contents of the cyst were yellowish in color. The inner surface was translucent with white strands and a vascular pattern. The wall thickness varied from 0.1 to 0.3 cm. The microscopic description was as follows: fragments of adipose tissue with layers of fibrous tissue, that are lined with mesothelium in some areas. The morphology does not contradict the diagnosis of a cyst of the greater omentum.
Discussion. The described clinical case demonstrated that in patients with AMC and a history of diverticular disease, differential diagnosis is extremely difficult and requires the use of a correct diagnostic algorithm. A thorough preoperative preparation and surgical risk assessment allowed a laparoscopic surgical procedure to be performed.
Conclusion. The clinical case demonstrates that for such neoplasms, surgeons should give preference to laparoscopic access. It is also necessary to conduct a thorough differential diagnosis prior to surgery.
"],"subject":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"subject_keyword":["mesothelial cyst","mesothelial cyst","abdominal cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cyst of the greater omentum","cystadenoma","cystadenoma","laparoscopy","laparoscopy","diverticular disease of the colon","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","differential diagnosis","мезотелиальная киста","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста брюшной полости","киста большого сальника","киста большого сальника","цистаденома","цистаденома","лапароскопия","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика","дифференциальная диагностика"],"subject_ac":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","цистаденома\n|||\nцистаденома","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика"],"subject_tax_0_filter":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","цистаденома\n|||\nцистаденома","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика"],"subject_filter":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","цистаденома\n|||\nцистаденома","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика"],"dc.subject_mlt":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"dc.subject":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis","мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"dc.subject.en":["mesothelial cyst","abdominal cyst","cyst of the greater omentum","cystadenoma","laparoscopy","diverticular disease of the colon","differential diagnosis"],"title":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"title_keyword":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"title_ac":["laparoscopic removal of a mesothelial cyst of the greater omentum: clinical case\n|||\nLaparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай\n|||\nЛапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title_sort":"Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","dc.title_hl":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title_mlt":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.title_stored":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nen","Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nnull\n|||\nru"],"dc.title.en":["Laparoscopic Removal of a Mesothelial Cyst of the Greater Omentum: Clinical Case"],"dc.abstract.ru":["Введение. Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма.
Материалы и методы. Представлен случай кистозного образования большого сальника у пациента 39 лет. Предварительный диагноз выставлен на основании ультразвукового исследования и данных компьютерной томографии органов брюшной полости с внутривенным контрастированием. Результаты. Больному было выполнено лапароскопическое удаление кистозного новообразования большого сальника. Интраоперационная картина подтвердила наличие четко выраженной кистозной опухоли, исходящей из пряди большого сальника. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см. Микроскопическое описание: фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника.
Обсуждение. Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволили выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий.
Заключение. Клинический случай демонстрирует, что лапароскопический доступ при подобных новообразованиях должен быть приоритетным для хирурга. Необходимо проводить тщательную дифференциальную диагностику перед оперативным вмешательством.
"],"dc.fileName":["cover_article_1056_ru_RU.jpg"],"dc.fileName.ru":["cover_article_1056_ru_RU.jpg"],"dc.fullHTML":["ВВЕДЕНИЕ
Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].
МКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2][4].
Характерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Клиническое наблюдение
Мужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2025/1/bDBDehLry2poLS1RCDfhaxesC20Bt1odLZyCGQtA.jpeg\")
Рисунок 1. КТ-картина кистозного образования брюшной полости в аксиальной и фронтальной плоскостях (А и В)
Figure 1. CT scan of the abdominal cystic mass in the axial and frontal planes (A and B)
В толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.
Было принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.
Учитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).
РЕЗУЛЬТАТЫ
После предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2025/1/Ev4qi8FCYOHXgkytd5eZTm093DwCyXTNmz5mjxEz.jpeg\")
Рисунок 2. Интраоперационный вид опухоли
Figure 2. Intraoperative view of the tumor
Послеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.
![\"\"](\"https://cdn.elpub.ru/assets/journals/surgonco/2025/1/9hdeHYRK9dHwESbFAeUxCLexzOz5oB24xZnLWcg1.jpeg\")
Рисунок 3. Удаленный препарат
Figure 3. The removed mass
ОБСУЖДЕНИЕ
Истинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].
Наш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.
Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].
В отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.
При ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.
В настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.
МКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18][19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3][19].
Результаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3][10][13].
Предоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5][20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3][6–8][20][21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3][21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3][4][21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].
Рентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20][21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19][22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3][18–22].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2][3][9][10][23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3][23][24].
"],"dc.fullHTML.ru":["ВВЕДЕНИЕ
Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].
МКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2][4].
Характерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Клиническое наблюдение
Мужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).
Рисунок 1. КТ-картина кистозного образования брюшной полости в аксиальной и фронтальной плоскостях (А и В)
Figure 1. CT scan of the abdominal cystic mass in the axial and frontal planes (A and B)
В толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.
Было принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.
Учитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).
РЕЗУЛЬТАТЫ
После предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.
Рисунок 2. Интраоперационный вид опухоли
Figure 2. Intraoperative view of the tumor
Послеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.
Рисунок 3. Удаленный препарат
Figure 3. The removed mass
ОБСУЖДЕНИЕ
Истинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].
Наш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.
Описанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].
В отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.
При ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.
В настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.
МКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18][19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3][19].
Результаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3][10][13].
Предоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5][20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3][6–8][20][21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3][21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3][4][21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].
Рентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20][21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19][22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3][18–22].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2][3][9][10][23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3][23][24].
"],"dc.fullRISC":["Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].\n\nМКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2, 4].\n\nХарактерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nКлиническое наблюдение\n\nМужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).\n\nВ толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.\n\nБыло принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.\n\nУчитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ\n\nПосле предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.\n\nПослеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.\n\n \n\nОБСУЖДЕНИЕ\n\nИстинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].\n\nНаш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.\n\nОписанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].\n\nВ отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.\n\nПри ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.\n\nВ настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.\n\nМКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18, 19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3, 19].\n\nРезультаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3, 10, 13].\n\nПредоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5, 20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3, 6–8, 20, 21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3, 21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3, 4, 21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].\n\nРентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20, 21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19, 22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3, 18–22].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nТаким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2, 3, 9, 10, 23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3, 23, 24]."],"dc.fullRISC.ru":["Мезотелиальная киста брюшной полости (МКБП) является разновидностью мезентериальных кист мезотелиального происхождения. Согласно классификации МКБП Perrot выделяют доброкачественные кистозные мезотелиомы и злокачественные кистозные мезотелиомы, относящиеся к мезентериальным кистам (МК) мезотелиального происхождения. Другими типами мезентериальных кист являются непанкреатические псевдокисты, дермоидные кисты и кисты лимфатического, энтерального или урогенитального происхождения, а также истинные кисты большого сальника [1].\n\nМКБП встречается крайне редко — в литературе описано всего около 900 случаев в период с 1980 года по настоящее время, из которых в 4 случаях была обнаружена истинная киста большого сальника [2–4]. Размеры кист колеблются от 3 до 40 см [2–6]. Увеличение данных образований в размерах приводит к усилению клинических проявлений, в частности возникновению болевого синдрома. Перфорация или нагноение кистозного новообразования в брюшной полости может стать причиной развития разлитого перитонита. В диагностике значимую помощь оказывают ультразвуковое исследование (УЗИ) и компьютерная томография (КТ) органов брюшной полости с контрастированием [2, 4].\n\nХарактерным морфологическим признаком так называемых истинных кист большого сальника является выстилание полости слоем эндотелия. Дермоидные кисты представлены сквамозным эпителием и могут состоять из волос, зубов и жирового содержимого. Ложные кисты большого сальника возникают после тупых травм передней брюшной стенки [5]. Наш клинический случай лапароскопического удаления мезотелиальной кисты большого сальника является вторым среди описанных в отечественной литературе. Особенностью нашего клинического наблюдения является наличие у пациента в анамнезе дивертикулярной болезни, что не позволяло исключить дивертикулы Меккеля и достоверно определить место происхождения кистозной опухоли.\n\n \n\nМАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ\n\nКлиническое наблюдение\n\nМужчина 39 лет обратился в Клинику колопроктологии и малоинвазивной хирургии МГМУ им. Сеченова за консультацией в связи с наличием у него в анамнезе дивертикулеза толстой кишки. При дообследовании пациента выявлено кистозное образование брюшной полости. Была выполнена компьютерная томография органов брюшной полости и малого таза (рис. 1).\n\nВ толстой кишке, в том числе в правой ее половине, определяются множественные дивертикулы. Параколическая клетчатка в правой половине толстой кишки без признаков уплотнения. В правых отделах брюшной полости на уровне мезогастрия определяется овоидной формы жидкостное образование плотностью +14HU, размерами до 64×72×96 мм. Образование передней стенкой прилежит к большому сальнику, задней и нижней стенкой — к петлям тонкой кишки и восходящему отделу толстой кишки, верхней стенкой — к печеночному изгибу толстой кишки. Образование не накапливает контрастный препарат.\n\nБыло принято решение дополнительно провести КТ-исследование на фоне перорального контрастирования для исключения сообщения образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки. Признаков сообщения контрастированных петель тонкой и толстой кишки с просветом образования не выявлено.\n\nУчитывая полученные данные, обнаружены КТ-признаки внеорганного жидкостного образования правых отделов брюшной полости, предположительно исходящего из листков брюшины (вероятнее всего, расположенного в структуре большого сальника).\n\n \n\nРЕЗУЛЬТАТЫ\n\nПосле предоперационной подготовки пациенту выполнено лапароскопическое удаление кистозного образования большого сальника. Оптический троакар был установлен в параумбиликальной области слева. При ревизии в области восходящей и поперечно-ободочной кишки визуализировано кистозное образование до 10 см, покрытое прядью большого сальника (рис. 2). В правой и левой подвздошной областях установлены рабочие троакары, а также троакар ассистента в левом подреберье (схема расстановки схожа со схемой расстановки для резекции правых отделов толстой кишки). Кистозное образование мобилизовано по всем стенкам с резекцией пряди большого сальника. Истинной сосудистой ножки в ходе выделения выявлено не было. По всей видимости, кровоснабжение данного образования обеспечивали сосудистые ветки пряди большого сальника. Препарат помещен в контейнер, выведен в мини-лапаротомный разрез длиной 10 см (в месте введения оптического троакара). Выполнена аспирация кисты непосредственно в контейнере — получено 100 мл светлой прозрачной серозной жидкости. В ложе кистозной опухоли установлен дренаж.\n\nПослеоперационный период протекал гладко. Дренаж извлечен на 3-е сутки. На 7-е сутки пациент выписан из стационара. Гистологическое исследование: макроскопическое описание — тонкостенное образование студенистой консистенции, округлой формы, диаметром 8,5 см. Наружная поверхность блестящая, полупрозрачная, с инъекцией сосудов, небольшим количеством жировой клетчатки и кровоизлияниями красно-бурого цвета. Содержимое кисты желтоватого цвета. Внутренняя поверхность полупрозрачная, с тяжами белого цвета и инъекцией сосудов. Толщина стенки от 0,1 до 0,3 см (рис. 3). Микроскопическое описание — фрагменты жировой ткани с прослойками фиброзной ткани, выстланные на отдельных участках мезотелием. Морфология не противоречит диагнозу кисты большого сальника. При контрольном обследовании спустя 6 месяцев после операции данных за рецидив не получено.\n\n \n\nОБСУЖДЕНИЕ\n\nИстинная киста большого сальника относится к разновидностям МКБП. В литературе описано 4 подобных клинических случая. У всех пациентов диагностика была затруднена и окончательный диагноз был установлен только после гистологического исследования [7]. Это связано с тем, что заболевание имело осложненное течение, сопровождалось выраженным болевым синдромом, а инструментальная диагностика ограничивалась лишь УЗИ органов брюшной полости с последующим хирургическим лечением [7].\n\nНаш алгоритм диагностических исследований позволил поставить диагноз истинной кисты на первое место. Проведение КТ-исследования на фоне перорального контрастирования позволило нам исключить сообщение образования с прилежащими отделами тонкой и толстой кишки.\n\nОписанный клинический случай продемонстрировал, что дифференциальная диагностика у пациентов с МКБП и наличием в анамнезе дивертикулярной болезни крайне затруднительна и требует применения правильного диагностического алгоритма. Тщательная предоперационная подготовка и оценка хирургических рисков позволила выполнить хирургическое вмешательство с применением лапароскопических технологий [8–17].\n\nВ отечественной литературе в 2012 году был описан клинический случай пациентки 60 лет, обратившейся в поликлинику ЦКБ УДП с жалобами на тяжесть в правом подреберье и тупые боли, возникающие при физической нагрузке. При проведении УЗИ и КТ брюшной полости выявлена киста брюшной полости, однако только по данным КТ определить, откуда исходит киста, не представлялось возможным (варианты: из сальника, брыжейки тонкой кишки, забрюшинного пространства). Пациентке было выполнено лапароскопическое удаление кисты брюшной полости.\n\nПри ревизии выявлено, что сальник полностью покрывает кисту. Осуществлена мобилизация кисты размером 6×4 см, исходящей из сальника. Произведено выделение кисты без нарушения ее целостности, сосудистая ножка клипирована дважды и пересечена. Киста погружена в контейнер, непосредственно в контейнере пунктирована, при этом отмечено светлое содержимое, и извлечена из брюшной полости через эпигастральный доступ. По данным гистологического исследования — мезотелиальная киста без признаков малигнизации [2]. Данный клинический случай полностью схож с нашим. Иных подобных публикаций в отечественной литературе найти не удалось.\n\nВ настоящем клиническом случае опухоль успешно удалена лапароскопическим доступом — это позволило провести адекватную ревизию брюшной полости и прецизионную мобилизацию образования из окружающих тканей.\n\nМКБП являются результатом врожденного неполного сращения выстланных мезотелием поверхностей висцеральной брюшины, что, в свою очередь, объясняет их локализацию в большом сальнике, брыжейке тонкой и толстой кишки [18, 19]. МКБП встречаются в основном у детей и молодых пациентов, в то время как у пожилых пациентов данное заболевание почти не диагностируется [18]. Результаты патоморфологического исследования показывают, что МКБП представляет собой тонкостенную однокамерную кисту с серозным содержимым [19]. Ее внутренняя поверхность выстлана плоскими, кубическими или столбчатыми мезотелиальными клетками, а стенка фиброзирована без каких-либо лимфатических или мышечных структур [3, 19].\n\nРезультаты цитологического исследования показали, что жидкостное содержимое кистозного образования представлено округлыми клетками с правильными круглыми ядрами, заметными одиночными ядрышками и выраженной цитоплазмой [3]. Иммуногистохимическое исследование, в свою очередь, позволяет обеспечить более подробную характеристику мезотелиальных клеток, которые являются отрицательными для факторов VIII и CD31 и положительными для общего кератина, виментина и моноазида этидия в сложном клиническом случае [3, 10, 13].\n\nПредоперационная диагностика МКБП крайне затруднительна ввиду низкой частоты встречаемости данных образований, а также из-за отсутствия специфической клинической картины, которая зависит от размера образования и в большинстве случаев не имеет специфических симптомов [3–5, 20]. При увеличении размеров МКБП могут возникать патогномичные симптомы, обусловленные сдавливающим воздействием кисты на окружающие органы и ткани: боль в животе, вздутие, запоры, тошнота и рвота [3, 6–8, 20, 21]. При клиническом обследовании можно обнаружить безболезненное при пальпации мягкое и эластичное образование в брюшной полости, относительно подвижное в поперечном направлении [3, 21]. Киста может быть гигантских размеров, схожей с асцитом или опухолью яичника. Также может наблюдаться клиника острого живота из-за разрыва капсулы кистозной опухоли, клиника кишечной непроходимости в связи с инфицированием, кровоизлиянием или перекрутом МКБП [3, 4, 21]. Вариабельные, неспецифические и вялотекущие симптомы чаще встречаются у взрослых, в то время как картина острого живота проявляется в основном у детей [3].\n\nРентгенография органов брюшной полости с пассажем бария зачастую не имеет диагностической информативности [20, 21]. Диагностическую ценность представляют УЗИ брюшной полости, компьютерная томография и магнитно-резонансная томография [19, 22]. Данные методы позволяют оценить структуру кистозного образования, его истинные размеры, локализацию, отношение к окружающим органам и прилежащим структурам, а также особенности стенки и содержимого кисты [3, 18–22].\n\n \n\nЗАКЛЮЧЕНИЕ\n\nТаким образом, следует отметить, что МКБП должна рассматриваться в качестве дифференциального диагноза, когда у пациентов обнаруживается кистозная опухоль в брюшной полости. Радикальное хирургическое удаление данного новообразования является методом выбора; лапароскопический доступ при этом наиболее предпочтителен и безопасен — его преимущество заключается в минимальной инвазивности. Для исключения злокачественности новообразования и предупреждения осложнений может потребоваться резекция соседних органов [2, 3, 9, 10, 23]. Пункция кисты, транскутанное дренирование и марсупиализация — нежелательные варианты лечения, которые не следует проводить из-за их низкой эффективности и высокого риска осложнений [3, 23, 24]."],"dc.height":["500"],"dc.height.ru":["500"],"dc.originalFileName":["1-.jpg"],"dc.originalFileName.ru":["1-.jpg"],"dc.subject.ru":["мезотелиальная киста","киста брюшной полости","киста большого сальника","цистаденома","лапароскопия","дивертикулез толстой кишки","дифференциальная диагностика"],"dc.title.ru":["Лапароскопическое удаление мезотелиальной кисты большого сальника: клинический случай"],"dc.width":["278"],"dc.width.ru":["278"],"dc.issue.volume":["15"],"dc.issue.number":["1"],"dc.pages":["79-84"],"dc.rights":["CC BY 4.0"],"dc.section":["CLINICAL CASE","КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.section.en":["CLINICAL CASE"],"dc.section.ru":["КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ"],"dc.source":["Creative surgery and oncology","Креативная хирургия и онкология"],"dc.source.en":["Creative surgery and oncology"],"dc.source.ru":["Креативная хирургия и онкология"],"author":["С. Ю. Трищенков","S. Yu. Trishchenkov","В. М. Нековаль","V. M. Nekoval","Р. Т. Рзаев","R. T. Rzaev","В. В. Балабан","V. V. Balaban","П. В. Царьков","P. V. Tsarkov"],"author_keyword":["С. Ю. Трищенков","S. Yu. Trishchenkov","В. М. Нековаль","V. M. Nekoval","Р. Т. Рзаев","R. T. Rzaev","В. В. Балабан","V. V. Balaban","П. В. Царьков","P. V. Tsarkov"],"author_ac":["с. ю. трищенков\n|||\nС. Ю. Трищенков","s. yu. trishchenkov\n|||\nS. Yu. Trishchenkov","в. м. нековаль\n|||\nВ. М. Нековаль","v. m. nekoval\n|||\nV. M. Nekoval","р. т. рзаев\n|||\nР. Т. Рзаев","r. t. rzaev\n|||\nR. T. Rzaev","в. в. балабан\n|||\nВ. В. Балабан","v. v. balaban\n|||\nV. V. Balaban","п. в. царьков\n|||\nП. В. Царьков","p. v. tsarkov\n|||\nP. V. Tsarkov"],"author_filter":["с. ю. трищенков\n|||\nС. Ю. Трищенков","s. yu. trishchenkov\n|||\nS. Yu. Trishchenkov","в. м. нековаль\n|||\nВ. М. Нековаль","v. m. nekoval\n|||\nV. M. Nekoval","р. т. рзаев\n|||\nР. Т. Рзаев","r. t. rzaev\n|||\nR. T. Rzaev","в. в. балабан\n|||\nВ. В. Балабан","v. v. balaban\n|||\nV. V. Balaban","п. в. царьков\n|||\nП. В. Царьков","p. v. tsarkov\n|||\nP. V. Tsarkov"],"dc.author.name":["С. Ю. Трищенков","S. Yu. Trishchenkov","В. М. Нековаль","V. M. Nekoval","Р. Т. Рзаев","R. T. Rzaev","В. В. Балабан","V. V. Balaban","П. В. Царьков","P. V. Tsarkov"],"dc.author.name.ru":["С. Ю. Трищенков","В. М. Нековаль","Р. Т. Рзаев","В. В. Балабан","П. В. Царьков"],"dc.author.affiliation":["Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.author.affiliation.ru":["Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)"],"dc.author.full":["С. Ю. Трищенков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","S. Yu. Trishchenkov | Sechenov First Moscow State Medical University","В. М. Нековаль | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","V. M. Nekoval | Sechenov First Moscow State Medical University","Р. Т. Рзаев | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","R. T. Rzaev | Sechenov First Moscow State Medical University","В. В. Балабан | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","V. V. Balaban | Sechenov First Moscow State Medical University","П. В. Царьков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","P. V. Tsarkov | Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.author.full.ru":["С. Ю. Трищенков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","В. М. Нековаль | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","Р. Т. Рзаев | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","В. В. Балабан | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)","П. В. Царьков | Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова (Сеченовский университет)"],"dc.author.name.en":["S. Yu. Trishchenkov","V. M. Nekoval","R. T. Rzaev","V. V. Balaban","P. V. Tsarkov"],"dc.author.affiliation.en":["Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University","Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.author.full.en":["S. Yu. Trishchenkov | Sechenov First Moscow State Medical University","V. M. Nekoval | Sechenov First Moscow State Medical University","R. T. Rzaev | Sechenov First Moscow State Medical University","V. V. Balaban | Sechenov First Moscow State Medical University","P. V. Tsarkov | Sechenov First Moscow State Medical University"],"dc.authors":["{\"authors\": [{\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-8019-0961\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0421. \\u042e. \\u0422\\u0440\\u0438\\u0449\\u0435\\u043d\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-8019-0961\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"S. Yu. Trishchenkov\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-3192-3786\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u041c. \\u041d\\u0435\\u043a\\u043e\\u0432\\u0430\\u043b\\u044c\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-3192-3786\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"V. M. Nekoval\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0420. \\u0422. \\u0420\\u0437\\u0430\\u0435\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"R. T. Rzaev\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7226-4641\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u0412. \\u0412. \\u0411\\u0430\\u043b\\u0430\\u0431\\u0430\\u043d\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7226-4641\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"V. V. Balaban\"}}, {\"ru\": {\"orcid\": \"0000-0002-7134-6821\", \"affiliation\": \"\\u041f\\u0435\\u0440\\u0432\\u044b\\u0439 \\u041c\\u043e\\u0441\\u043a\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0433\\u043e\\u0441\\u0443\\u0434\\u0430\\u0440\\u0441\\u0442\\u0432\\u0435\\u043d\\u043d\\u044b\\u0439 \\u043c\\u0435\\u0434\\u0438\\u0446\\u0438\\u043d\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442 \\u0438\\u043c. \\u0418.\\u041c. \\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0430 (\\u0421\\u0435\\u0447\\u0435\\u043d\\u043e\\u0432\\u0441\\u043a\\u0438\\u0439 \\u0443\\u043d\\u0438\\u0432\\u0435\\u0440\\u0441\\u0438\\u0442\\u0435\\u0442)\", \"full_name\": \"\\u041f. \\u0412. \\u0426\\u0430\\u0440\\u044c\\u043a\\u043e\\u0432\"}, \"en\": {\"orcid\": \"0000-0002-7134-6821\", \"affiliation\": \"Sechenov First Moscow State Medical University\", \"full_name\": \"P. V. Tsarkov\"}}]}"],"dateIssued":["2025-04-01"],"dateIssued_keyword":["2025-04-01","2025"],"dateIssued_ac":["2025-04-01\n|||\n2025-04-01","2025"],"dateIssued.year":[2025],"dateIssued.year_sort":"2025","dc.date.published":["2025-04-01"],"dc.origin":["https://surgonco.elpub.ru/jour/article/view/1056"],"dc.citation":["de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013","de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013"],"dc.citation.ru":["de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013"],"dc.citation.en":["de Perrot M., Bründler M., Tötsch M., Mentha G., Morel P. Mesenteric cysts. Toward less confusion? Dig Surg. 2000;17(4):323–8. DOI: 10.1159/000018872","Кочуков В.П., Ложкевич А.А., Островерхова Е.Г., Попова И.Э., Лозоватор А.Л., Бунин И.В. Киста большого сальника. Трудный пациент. 2012;10(1):34–5.","Prior-Rosas J.E., Mejía-Ruíz B., Magdaleno-Becerra B.A., Nava-Tenorio C.G., Alonso-Domínguez S.M., Botello-Ortiz G.E. Giant benign mesenteric cysts (mesothelioma and lymphangioma): A report of two cases. Int J Surg Case Rep. 2024;125:110587. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.110587","Stoupis C., Ros P.R., Abbitt P.L., Burton S.S., Gauger J. Bubbles in the belly: imaging of cystic mesenteric or omental masses. Radiographics. 1994;14(4):729–37. DOI: 10.1148/radiographics.14.4.7938764","Tsopozidi M., Kepertis C., Godosis D., Mouravas V., Demiri C., Spyridakis I. Laparoscopic-assisted excision of a huge polycystic omental lymphangioma in a 3 year old patient presenting with acute abdomen: case report and review. Pan Afr Med J. 2021;38:228. DOI: 10.11604/pamj.2021.38.228.26607","Abebe D.M., Nureta T.H., Gima T. A rare case of huge intra-abdominal cystic lymphangioma arising from rectovesical pouch; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;106:108275. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108275","Alqurashi H.E., Alaryni A.A., Alsairafi R.A., Alharbi A.M., Alaqla A.A. Mesenteric cyst: a case report. Cureus. 2023;15(1):e34325. DOI: 10.7759/cureus.34325","Azimi B., Bagherian Lemraski S., Kouchak Hosseini S.P., Khoshnoudi H., Aghaei M., Haghbin Toutounchi A. Small bowel volvulus and mesenteric ischemia induced by mesenteric cystic lymphangioma in an adult and literature review; a case report. Int J Surg Case Rep. 2023;105:108083. DOI: 10.1016/j.ijscr.2023.108083","Shayesteh S., Salimian K.J., Fouladi D.F., Blanco A., Fishman E.K., Kawamoto S. Intra-abdominal lymphangioma: A case report. Radiol Case Rep. 2020;16(1):123–7. DOI: 10.1016/j.radcr.2020.10.052","Gagliardi F., Lauro A., Tripodi D., Amabile M.I., Palumbo P., Di Matteo F.M., et al. Mesenteric cyst with GI symptoms: a fluid approach to treatment—case report and literature review. Dig. Dis. Sci. 2022;67(3):786–98. DOI: 10.1007/s10620-021-07352-0","Mahfoud H., Flissate F., Tligui S., Benammi S., Etber A., Baidada A. Mesenteric cystic lymphangioma misdiagnosed as ovarian cyst in a 63-year-old female: a case report and review of literature. Int. J. Surg. Case Rep. 2024;120:109846. DOI: 10.1016/j.ijscr.2024.109846","Kogo H., Matsumoto S., Uchida E. Single-port laparoscopic-assisted resection for a large abdominal cystic lymphangioma: a case report. Surg Case Rep. 2018;4(1):92. DOI: 10.1186/s40792-018-0501-9","Hamaguchi Y., Arita S., Sugimoto N., Inamoto O., Takagi H., Kogire M., et al. Laparoscopic resection of abdominal cystic lymphangioma derived from lesser omentum: Case report. Medicine (Baltimore). 2020;99(1):e18641. DOI: 10.1097/MD.0000000000018641","Chew B.J.W., Khare M.M. Intra-abdominal cystic lymphangioma. J Pediatr. 2019;205:288. DOI: 10.1016/j.jpeds.2018.09.034","Yacoub J.H., Clark J.A., Paal E.E., Manning M.A. Approach to cystic lesions in the abdomen and pelvis, with radiologic-pathologic correlation. Radiographics. 2021;41(5):1368–86. DOI: 10.1148/RG.2021200207","Hoang V.T., Nguyen M.D., Van H.A.T., Hoang D.T. Review of diagnosis, differential diagnosis, and management of retroperitoneal lymphangioma. Jpn J Radiol. 2023;41(3):283–301. DOI: 10.1007/s11604-022-01356-0","Maranna H., Bains L., Lal P., Bhatia R., Beg M.Y., Kumar P., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum: a case of partial spontaneous regression and review of the literature. Case Rep Surg. 2020;2020:8932017. DOI: 10.1155/2020/8932017","Namikawa T., Shimizu S., Yokota K., Tanioka N., Munekage M., Uemura S., et al. Cystic lymphangioma of the greater omentum treated by laparoscopic resection. Clin J Gastroenterol. 2021;14(4):1004–7. DOI: 10.1007/s12328-021-01404-8","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Chand M.T., Edens J., Lin T., Anderson I., Berri R. Benign multicystic peritoneal mesothelioma: literature review and update. Autops Case Rep. 2020;10(3):e2020159. DOI: 10.4322/acr.2020.159","Li Y.-Y., Wang Q., Zhu J. Mesenteric cystic lymphatic malformation: a rare case report and review of the literature. AME Case Rep. 2024;8:23. DOI: 10.21037/acr-23-143","Takeda A., Ito H., Nakamura H. Large omental cystic lymphangioma masquerading as mucinous ovarian neoplasia in an 8-year-old premenarchal girl: the findings from diagnostic imaging and laparoscopic-assisted excision. J Pediatr Adolesc Gynecol. 2017;30(6):659–62. DOI: 10.1016/j.jpag.2017.06.003","Ellis C.L., Banerjee P., Carney E., Sharma R., Netto G.J. Adrenal lymphangioma: clinicopathologic and immunohistochemical characteristics of a rare lesion. Hum Pathol. 2011;42(7):1013–8. DOI: 10.1016/j.humpath.2010.10.023","Chin C.C., Shiau J., Luo C.W., Hou M.F. Lymphangioma of small bowel in adults: A rare cause of abdominal symptoms. Asian J Surg. 2023;46(2):863–7. DOI: 10.1016/j.asjsur.2022.09.013"],"dc.identifier.uri":["http://hdl.handle.net/123456789/8919"],"dc.date.accessioned_dt":"2025-07-09T13:58:56Z","dc.date.accessioned":["2025-07-09T13:58:56Z"],"dc.date.available":["2025-07-09T13:58:56Z"],"publication_grp":["123456789/8919"],"bi_4_dis_filter":["mesothelial cyst\n|||\nmesothelial cyst","diverticular disease of the colon\n|||\ndiverticular disease of the colon","киста брюшной полости\n|||\nкиста брюшной полости","laparoscopy\n|||\nlaparoscopy","cystadenoma\n|||\ncystadenoma","cyst of the greater omentum\n|||\ncyst of the greater omentum","abdominal cyst\n|||\nabdominal cyst","дифференциальная диагностика\n|||\nдифференциальная диагностика","лапароскопия\n|||\nлапароскопия","киста большого сальника\n|||\nкиста большого сальника","differential diagnosis\n|||\ndifferential diagnosis","мезотелиальная киста\n|||\nмезотелиальная киста","цистаденома\n|||\nцистаденома","дивертикулез толстой кишки\n|||\nдивертикулез толстой кишки"],"bi_4_dis_partial":["mesothelial cyst","laparoscopy","дивертикулез толстой кишки","differential diagnosis","цистаденома","cystadenoma","мезотелиальная киста","лапароскопия","киста брюшной полости","abdominal cyst","diverticular disease of the colon","киста большого сальника","cyst of the greater omentum","дифференциальная диагностика"],"bi_4_dis_value_filter":["mesothelial cyst","laparoscopy","дивертикулез толстой кишки","differential diagnosis","цистаденома","cystadenoma","мезотелиальная киста","лапароскопия","киста брюшной полости","abdominal cyst","diverticular disease of the colon","киста большого сальника","cyst of the greater omentum","дифференциальная диагностика"],"bi_sort_1_sort":"laparoscopic removal of a mesothelial cyst of the greater omentum: clinical case","bi_sort_3_sort":"2025-07-09T13:58:56Z","read":["g0"],"_version_":1837178066625888256}]},"facet_counts":{"facet_queries":{},"facet_fields":{},"facet_dates":{},"facet_ranges":{},"facet_intervals":{}},"highlighting":{"2-7905":{"dc.description.abstract":["Intracranial tumors encompass a heterogeneous group of neoplasms, including gliomas, meningiomas"],"dc.description.abstract.en":["Intracranial tumors encompass a heterogeneous group of neoplasms, including gliomas, meningiomas"],"dc.description.abstract_hl":["Intracranial tumors encompass a heterogeneous group of neoplasms, including gliomas, meningiomas"]},"2-8043":{"bi_4_dis_partial":["neck neoplasms"],"dc.subject.en":["neck neoplasms"],"dc.subject":["neck neoplasms"],"dc.subject_mlt":["neck neoplasms"],"subject":["neck neoplasms"]},"2-8040":{"bi_4_dis_partial":["pulmonary neoplasms"],"dc.subject.en":["pulmonary neoplasms"],"dc.subject":["pulmonary neoplasms"],"dc.subject_mlt":["pulmonary neoplasms"],"subject":["pulmonary neoplasms"]},"2-8038":{"bi_4_dis_partial":["lung neoplasms"],"dc.subject.en":["lung neoplasms"],"dc.citation.en":[" in Wegener’s granulomatosis, which was difficult to differentiate from lung neoplasm]. Ryumachi. 2003"],"dc.subject":["lung neoplasms"],"dc.citation.ru":[" in Wegener’s granulomatosis, which was difficult to differentiate from lung neoplasm]. Ryumachi. 2003"],"dc.subject_mlt":["lung neoplasms"],"dc.citation":[" in Wegener’s granulomatosis, which was difficult to differentiate from lung neoplasm]. Ryumachi. 2003"],"subject":["lung neoplasms"]},"2-8031":{"dc.fullHTML":[" новообразования левой ягодичной областиFigure 2. Ultrasound scan of the neoplasm"],"dc.fullHTML.ru":[" новообразования левой ягодичной области
Figure 2. Ultrasound scan of the neoplasm"]},"2-8027":{"dc.citation.en":[" quantitative indicators of TREC and KREC excision rings in malignant neoplasms. ESMO Open. 2023;8(1, Suppl 2"],"dc.citation.ru":[" quantitative indicators of TREC and KREC excision rings in malignant neoplasms. ESMO Open. 2023;8(1, Suppl 2"],"dc.abstract.en":[" particular focus on immunotherapy and checkpoint inhibitors. Melanoma as a malignant neoplasm presents a"],"dc.citation":[" quantitative indicators of TREC and KREC excision rings in malignant neoplasms. ESMO Open. 2023;8(1, Suppl 2"],"dc.abstract":[" particular focus on immunotherapy and checkpoint inhibitors. Melanoma as a malignant neoplasm presents a"]},"2-8036":{"dc.citation.en":[" medicine in neoplasms: a systematic review. Biomed Res Int. 2022;2022:7842566. DOI: 10.1155/2022/7842566"],"dc.citation.ru":[" medicine in neoplasms: a systematic review. Biomed Res Int. 2022;2022:7842566. DOI: 10.1155/2022/7842566"],"dc.citation":[" medicine in neoplasms: a systematic review. Biomed Res Int. 2022;2022:7842566. DOI: 10.1155/2022/7842566"]},"2-8042":{"dc.abstract.en":[" for treating thyroid neoplasms is driven by the need to preserve functioning organ tissue. Vulvar cancer is one of the rare malignant neoplasms treated in gynecologic oncology. This type"]},"2-8030":{"dc.abstract.en":[". Conclusion. The clinical case demonstrates that for such neoplasms, surgeons should give preference to laparoscopic access"],"dc.abstract":[". Conclusion. The clinical case demonstrates that for such neoplasms, surgeons should give preference to laparoscopic access"]}}}
-->
По вашему запросу найдено документов: 11 Страница 1 из 2 Страница 1 из 2
G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321"
[11]=>
string(289) "Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72."
[12]=>
string(201) "Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689"
[13]=>
string(191) "Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077"
[14]=>
string(494) "Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50."
[15]=>
string(227) "Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3."
[16]=>
string(324) "Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3."
[17]=>
string(527) "Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225"
[18]=>
string(379) "Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283"
[19]=>
string(141) "Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24."
[20]=>
string(276) "Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"
[21]=>
string(185) "Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5"
[22]=>
string(167) "Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709"
[23]=>
string(209) "Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264"
[24]=>
string(210) "Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776"
[25]=>
string(93) "Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30."
[26]=>
string(91) "Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298."
[27]=>
string(204) "El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082"
[28]=>
string(176) "Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974"
[29]=>
string(123) "Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6."
[30]=>
string(262) "González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5"
[31]=>
string(326) "Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321"
[32]=>
string(289) "Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72."
[33]=>
string(201) "Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689"
[34]=>
string(191) "Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077"
[35]=>
string(494) "Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50."
[36]=>
string(227) "Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3."
[37]=>
string(324) "Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3."
[38]=>
string(527) "Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225"
[39]=>
string(379) "Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283"
[40]=>
string(141) "Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24."
[41]=>
string(276) "Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"
}
["dc.citation.ru"]=>
array(21) {
[0]=>
string(185) "Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5"
[1]=>
string(167) "Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709"
[2]=>
string(209) "Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264"
[3]=>
string(210) "Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776"
[4]=>
string(93) "Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30."
[5]=>
string(91) "Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298."
[6]=>
string(204) "El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082"
[7]=>
string(176) "Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974"
[8]=>
string(123) "Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6."
[9]=>
string(262) "González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5"
[10]=>
string(326) "Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321"
[11]=>
string(289) "Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72."
[12]=>
string(201) "Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689"
[13]=>
string(191) "Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077"
[14]=>
string(494) "Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50."
[15]=>
string(227) "Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3."
[16]=>
string(324) "Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3."
[17]=>
string(527) "Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225"
[18]=>
string(379) "Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283"
[19]=>
string(141) "Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24."
[20]=>
string(276) "Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"
}
["dc.citation.en"]=>
array(21) {
[0]=>
string(185) "Liu Q., Lyu H., Xu B., Lee J.H. Madelung disease epidemiology and clinical characteristics: a systemic review. Aesthetic Plast Surg. 2021;45(3):977–86. DOI: 10.1007/s00266-020-02083-5"
[1]=>
string(167) "Sia K.J., Tang I.P., Tan T.Y. Multiple symmetrical lipomatosis: case report and literature review. J Laryngol Otol. 2012;126(7):756–8. DOI: 10.1017/S0022215112000709"
[2]=>
string(209) "Kratz C., Lenard H.G., Ruzicka T., Gärtner J. Multiple symmetric lipomatosis: an unusual cause of childhood obesity and mental retardation. Eur J Paediatr Neurol. 2000;4(2):63–7. DOI: 10.1053/ejpn.2000.0264"
[3]=>
string(210) "Nounla J., Rolle U., Gräfe G., Kräling K. Benign symmetric lipomatosis with myelomeningocele in an adolescent: An uncommon association-case report. J Pediatr Surg. 2001;36(7):E13. DOI: 10.1053/jpsu.2001.24776"
[4]=>
string(93) "Madelung O.W. Über den Fetthals (diffuses Lipom des Halses). Arch Klin Chir. 1888;37:106-30."
[5]=>
string(91) "Lanois P.E., Bensaude R. De ladeno-lipomatosesymetrique. Bull Mem Soc Med Hosp. 1898;1:298."
[6]=>
string(204) "El Ouahabi H., Doubi S., Lahlou K., Boujraf S., Ajdi F. Launois-bensaude syndrome: A benign symmetric lipomatosis without alcohol association. Ann Afr Med. 2017;16(1):33–4. DOI: 10.4103/1596-3519.202082"
[7]=>
string(176) "Chen C.Y., Fang Q.Q., Wang X.F., Zhang M.X., Zhao W.Y., Shi B.H., et al. Madelung’s disease: lipectomy or liposuction? Biomed Res Int. 2018;3975974. DOI: 10.1155/2018/3975974"
[8]=>
string(123) "Coker J.E., Bryan J.A. Endocrine and metabolic disorders: Causes and pathogenesis of obesity. J. Fam. Pract. 2008;4:21–6."
[9]=>
string(262) "González-García R., Rodríguez-Campo F.J., Sastre-Pérez J., Muñoz-Guerra M.F. Benign symmetric lipomatosis (Madelung’s disease): case reports and current management. Aesthetic Plast Surg. 2004;28(2):108– 12; discussion 113. DOI: 10.1007/s00266-004-3123-5"
[10]=>
string(326) "Holme E., Larsson N.G., Oldfors A., Tulinius M., Sahlin P., Stenman G. Multiple symmetric lipomas with high levels of mtDNA with the tRNA(Lys) A-->G(8344) mutation as the only manifestation of disease in a carrier of myoclonus epilepsy and ragged-red fibers (MERRF) syndrome. Am J Hum Genet. 1993r;52(3):551–6. PMID: 8447321"
[11]=>
string(289) "Мазунин И.О., Володько Н.В., Стариковская Е.Б., Сукерник Р.И. Митохондриальный геном и митохондриальные заболевания человека. Молекулярная биология. 2010;44(5):755–72."
[12]=>
string(201) "Celentano V., Esposito E., Perrotta S., Giglio M.C., Tarquini R., Luglio G., et al. Madelung disease: report of a case and review of the literature. Acta Chir Belg. 2014;114(6):417–20. PMID: 26021689"
[13]=>
string(191) "Lemaitre M., Chevalier B., Jannin A., Bourry J., Espiard S., Vantyghem M.C. Multiple symmetric and multiple familial lipomatosis. Presse Med. 2021;50(3):104077. DOI: 10.1016/j.lpm.2021.104077"
[14]=>
string(494) "Вецмадян Е.А., Труфанов Г.Е., Рязанов В.В., Мостовая О.Т., Новиков К.В., Карайванов Н.С. Ультразвуковая диагностика липом мягких тканей с использованием методик цветного допплеровского картирования и эластографии. Вестник Российской Военно-медицинской академии. 2012;2(38):43–50."
[15]=>
string(227) "Богов А.А., Андреев П.С., Филиппов В.Л., Топыркин В.Г. Оперативное лечение болезни Маделунга. Практическая медицина. 2018;16(7-1):90–3."
[16]=>
string(324) "Уракова Е.В., Нестеров О.В., Ильина Р.Ю., Лексин Р.В. Хирургическая тактика при рецидивирующем липоматозе (болезни Маделунга). Клинический случай. Практическая медицина. 2022;20(6):131–3."
[17]=>
string(527) "Егай А.А., Тентимишев А.Э., Норматов Р.М., Тян А.С. Хирургическое лечение множественного симметричного липоматоза (болезнь Маделунга), осложненного сдавлением яремных вен с обеих сторон. Преимущества липэктомии перед липосакцией. Научное обозрение. Медицинские науки. 2022;1:5– 10. DOI: 10.17513/srms.1225"
[18]=>
string(379) "Тимербулатов М.В., Шорнина А.С., Лихтер Р.А., Каипов А.Э. Оценка липосакции в структуре абдоминопластики и сочетанной герниоабдоминопластики. Креативная хирургия и онкология. 2023;13(4):278–83. DOI: 10.24060/2076-3093-2023-13-4-278-283"
[19]=>
string(141) "Dang Y., Du X., Ou X., Zheng Q., Xie F. Advances in diagnosis and treatment of Madelung’s deformity. Am J Transl Res. 2023;15(7):4416–24."
[20]=>
string(276) "Leti Acciaro A, Garagnani L, Lando M, Lana D, Sartini S, Adani R. Modified dome osteotomy and anterior locking plate fixation for distal radius variant of Madelung deformity: a retrospective study. J Plast Surg Hand Surg. 2022;56(2):121–6. DOI: 10.1080/2000656X.2021.1934845"
}
["dc.identifier.uri"]=>
array(1) {
[0]=>
string(36) "http://hdl.handle.net/123456789/8932"
}
["dc.date.accessioned_dt"]=>
string(20) "2025-07-09T13:59:02Z"
["dc.date.accessioned"]=>
array(1) {
[0]=>
string(20) "2025-07-09T13:59:02Z"
}
["dc.date.available"]=>
array(1) {
[0]=>
string(20) "2025-07-09T13:59:02Z"
}
["publication_grp"]=>
array(1) {
[0]=>
string(14) "123456789/8932"
}
["bi_4_dis_filter"]=>
array(10) {
[0]=>
string(45) "madelung’s disease
|||
Madelung’s disease"
[1]=>
string(23) "lipectomy
|||
lipectomy"
[2]=>
string(133) "диффузный симметричный липоматоз
|||
диффузный симметричный липоматоз"
[3]=>
string(79) "шеи новообразования
|||
шеи новообразования"
[4]=>
string(45) "липэктомия
|||
липэктомия"
[5]=>
string(63) "diffuse symmetric lipomatosis
|||
diffuse symmetric lipomatosis"
[6]=>
string(61) "adipose tissue proliferation
|||
adipose tissue proliferation"
[7]=>
string(103) "жировой ткани разрастание
|||
жировой ткани разрастание"
[8]=>
string(71) "болезнь маделунга
|||
болезнь Маделунга"
[9]=>
string(33) "neck neoplasms
|||
neck neoplasms"
}
["bi_4_dis_partial"]=>
array(10) {
[0]=>
string(20) "липэктомия"
[1]=>
string(20) "Madelung’s disease"
[2]=>
string(29) "diffuse symmetric lipomatosis"
[3]=>
string(14) "neck neoplasms"
[4]=>
string(33) "болезнь Маделунга"
[5]=>
string(28) "adipose tissue proliferation"
[6]=>
string(37) "шеи новообразования"
[7]=>
string(9) "lipectomy"
[8]=>
string(62) "диффузный симметричный липоматоз"
[9]=>
string(48) "жировой ткани разрастание"
}
["bi_4_dis_value_filter"]=>
array(10) {
[0]=>
string(20) "липэктомия"
[1]=>
string(20) "Madelung’s disease"
[2]=>
string(29) "diffuse symmetric lipomatosis"
[3]=>
string(14) "neck neoplasms"
[4]=>
string(33) "болезнь Маделунга"
[5]=>
string(28) "adipose tissue proliferation"
[6]=>
string(37) "шеи новообразования"
[7]=>
string(9) "lipectomy"
[8]=>
string(62) "диффузный симметричный липоматоз"
[9]=>
string(48) "жировой ткани разрастание"
}
["bi_sort_1_sort"]=>
string(99) "systemic benign lipomatosis (madelung’s disease): experience of surgical treatment. clinical case"
["bi_sort_3_sort"]=>
string(20) "2025-07-09T13:59:02Z"
["read"]=>
array(1) {
[0]=>
string(2) "g0"
}
["_version_"]=>
int(1837178072511545344)
}
-->
Фасеты
Авторы
- D. A. Rudakov (2)
- Д. А. Рудаков (2)
- О. В. Балюра (2)
- A. D. Neryakhin (1)
- A. F. Fazlyeva (1)
- A. F. Tushova (1)
- A. I. Ishbulatova (1)
- A. L. Gavrilova (1)
- A. M. Suzdaltsev (1)
- A. S. Ponomarev (1)
- A. V. Sultanbaev (1)
Ключевые слова
- differential diagnosis (2)
- immunotherapy (2)
- дифференциальная диагностика (2)
- иммунотерапия (2)
- легких новообразования (2)
- abdominal cyst (1)
- acute appendicitis (1)
- acute pancreatitis (1)
- adipose tissue proliferation (1)
- artificial intelligence (1)
- augmented reality (1)